• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Первые ракеты строили нацисты, чтобы иметь возможность сбрасывать бомбы, не покидая дома. Главная роль в этом плане отводилась оружию, а ракеты рассматривались просто как прекрасная возможность его доставки – очень быстро и на любое расстояние. Их ракеты назывались V-2[13]. Первыми «пассажирами» этой ракеты были боеголовки, которые сбрасывались во время Второй мировой войны на Лондон и другие города стран-союзников. Вторым был Альберт.

Альберт – это макак-резус в марлевых штанишках. В 1948 году, на несколько лет раньше, чем мир услышал о Гагарине, Гленне или шимпанзе-астронавте Хэме, Альберт стал первым живым существом, запущенным на ракете в космос. В качестве трофеев после Второй мировой войны Соединенные Штаты получили в собственность триста вагонов с частями ракет V-2, которые, по сути, были игрушками взрослых дядей-генералов. Но, к счастью, эти ракеты привлекли внимание горстки ученых и мечтателей, людей, стремящихся к восхождению, а не падению.

Одним из них был Дэвид Симонс. Как-то Симонс рассказал о разговоре со своим начальником Джеймсом Генри, с которым они работали в лаборатории аэромедицинских исследований при военной базе «Холломан», что рядом с испытательным полигоном «Уайт-Сандс», штат Нью-Мексико. Разговор построен в обычной для 40-х годов манере, то есть с множеством «зачем» и «приятель».

Доктор Генри говорил первым: «Как ты думаешь, Гейв, полетит ли когда-нибудь человек на Луну?» Я так и представляю его себе в лабораторном халате и с карандашом в руке, ластиком которого он то и дело постукивает себе по подбородку.

Симонс отвечал без раздумий: «Ну как же. Полетят, конечно. Нужно лишь время, чтобы разработать проект и воплотить его.»

Генри, горя от нетерпения, продолжал: «Хорошо, а что ты думаешь о том, чтобы помочь нам посадить обезьяну в одну из трофейных ракет V-2, подержать ее пару минут в невесомости, а затем исследовать физиологическую реакцию ее организма на этот полет?»

«Отличная идея! И когда начнем?»

Мне кажется, что именно этот момент и можно считать рождением американской космонавтики. Всё: и нездоровый интерес и отчаянная неуверенность – смешалось в стремлении узнать, что может произойти с человеческим организмом, заброшенным за границу познанного мира. Космос считался средой, в которой не существовал ни один земной организм и в котором, как предполагали ученые, ни один из этих организмов не сможет выжить.

Генри назначил Симонса ответственным за проект «Альберт». Я листаю книгу с фотографиями моментов этого проекта. Здесь можно увидеть более чем 15-метровую ракету V-2 перед стартом, Альберта с его бакенбардами и опущенными, как у куклы, веками. На фотографии снизу опять Альберт – тут он уже привязан к носилкам, на которых его несут в самодельную алюминиевую капсулу, а затем поместят в переднюю часть ракеты, ту, где по задумке должны были располагаться боеголовки. На фотографии не видно лица солдата, держащего обезьянку; видна только ширинка его брюк цвета хаки и обшлаг слишком короткого рукава рубашки. У него грязные ногти и на пальце обручальное кольцо. Интересно, что думает его жена обо всем этом? А он сам? Есть ли что-то ненормальное во всей этой затее: запустить огромную, первую в мире баллистическую ракету с накачанной наркотиками обезьянкой?

По всей видимости, нет. В то время практически все люди, работавшие в аэрокосмической сфере, ожидали, что отсутствие силы тяжести окажется невыносимым для человеческого организма. Что если сила тяжести необходима для нормального функционирования жизненно важных органов человека? Что если сила давления сердечной мышцы упадет, она не сможет выбросить кровь в вены и венозная кровь перемешается с артериальной? Что если форма глазных яблок изменится и зрение резко ухудшится? А если порезаться, будет ли кровь свертываться? Ученых волновала возможность наступления пневмонии, сердечной недостаточности и ослабления силы мышечных спазмов. Некоторые даже беспокоились о том, что без силы тяжести сигналы организма, помогающие ему в ориентации, будут утеряны или станут давать противоречивую информацию. Это в свою очередь может породить сильную тревогу, которая, как отметили пионеры аэрокосмической медицины Отто Гауер и Хайнц Хабер, «может оказать сильное влияние на функционирование вегетативной нервной системы и спровоцировать сильнейшее ощущение бесполезности дальнейшей борьбы ввиду полной потери дееспособности». Единственным способом ответить на все эти вопросы было послать «пилота» прямо наверх, то есть запустить животное на носу гремящей ракеты V-2. Нечто подобное уже делали в 1783 году Джозеф и Этьен Монгольфье, изобретатели воздушного шара. То, что они предлагали, казалось просто детской фантазией. Поэтому в один прекрасный летний день они посадили в корзину утку, овцу и петуха, которые и пролетели на этом самом шаре над Версалем. И когда шар взмыл в воздух, весь королевский дворец и его внутренний двор заполнились толпами людей. Мужчины и женщины махали ему руками и смеялись. В действительности же это было своеобразное, хорошо продуманное исследование влияния «большой» (450 метров) высоты на живой организм. Утка была ключевым животным. Поскольку утки уже приспособлены к такой высоте, то в случае, если что-то с ней произойдет, нужно будет искать какие-то особые тому причины. Шар спокойно приземлился на расстоянии двух миль.

«С животными все было в порядке, – написано в отчете о полете. – Только овца написала в корзину».

Но гравитация беспокоила Альбертов меньше всего. Дело в том, что всего было шесть Альбертов (как королей или сиквелов фильма). Но именно Альберт II вошел в историю. (Альберт I задохнулся еще на старте ракеты). В книге «Животные в космосе» прекрасно отображены записи наблюдений за Альбертом II: ритм его сердцебиений, частота дыхания при отсутствии гравитации на высоте 134 километра. Все эти показатели не отклонялись сколь-нибудь значительно от нормы (как и все остальные Альберты, он находился под наркозом). Надо сказать, эти показатели отражали последние минуты жизни Альберта II. Произошла авария, парашют оборвался, и носовая часть ракеты, в которой находился Альберт, упала в пустыне. С одной стороны, «пилот» погиб. С другой – достижение науки было налицо. В Национальном архиве Америки есть серия фотографий Альберта II на взлете ракеты и во время полета, но мне почему-то сделать себе пару копий не захотелось. Достаточно было и их описаний.

«КП (крупный план):.Несколько фотографий, на которых маленькую обезьянку готовят в полету в ракете V-2. Ее сажают в коробку, голова при этом остается снаружи, и делают подкожную инъекцию.

Ночной снимок. Запуск ракеты.

КП: Парашют опускается на землю.

КП: Разбитые вдребезги приборы и оборудование в головной части.

КП: Остатки отсека, в котором находилась обезьянка».

На первый взгляд, проект «Альберт» довольно неоднозначен. Люди, которые спокойно посылают в космос живое существо в ракете, полной взрывоопасных веществ, вдруг начинают беспокоиться о том, что ему может повредить отсутствие гравитации.

Чтобы понять смысл и цели этого проекта, нужно вникнуть в суть сил гравитации. Для людей вроде меня гравитация – просто небольшое неудобство: вечно разбитые стаканы и свисающие книзу руки и ноги. До недавнего времени я не понимала всей значимости этого явления. Наряду с электромагнетизмом и ядерными силами, гравитация является одной из фундаментальных сил природы. И поэтому было вполне разумным предполагать, что человечеству известна далеко не вся ее мощь и значимость.

Легкое напоминание: гравитация – это исчисляемая[14] и прогнозируемая сила тяготения, оказываемая одним телом на другое. Чем больше массы двух тел и чем короче расстояние между ними, тем сильнее тяготение. Луна находится на расстоянии примерно в 400 000 километров от Земли, но ее массы достаточно, чтобы без каких-либо видимых усилий вызвать на Земле приливы и отливы и даже немного сдвигать тектонические плиты. (Подобное влияние оказывает и Земля на Луну.)

Именно гравитацией объясняется, почему Солнце и планеты всегда находятся на своих орбитах. Это своего рода бог природы. В самом начале космос представлял собой пустоту с плававшими в ней газовыми облаками. Постепенно температура газов опустилась до такого уровня, что в них образовались мельчайшие частички, которые, наверное, целую вечность хаотично двигались в пространстве космоса, ведь не было силы, которая могла бы объединить их. Гравитация – это космическая страсть. И чем больше частиц вступало в эту оргию притяжения, тем больше становилось небесное скопление, тем более «притягательным» становилось оно для других частиц. Скоро (в космическом смысле этого слова) скопления мелких частиц смогли уже притягивать в водоворот своего гравитационного влияния куда более крупные и далекие частицы. Так постепенно образовались звезды, которые были достаточно сильны, чтобы удержать возле себя проплывающие мимо планеты и астероиды. С рождением тебя, Солнечная система!

Именно благодаря гравитации стало возможным зарождение жизни на Земле. Нам, например, нужна вода. Но без гравитации вода бы не текла по рекам и океанам. Не было бы и воздуха, ведь именно гравитация удерживает его молекулы в атмосфере, которая нужна нам не только для дыхания, но и для защиты от солнечной радиации. Без гравитации все эти молекулы воды и воздуха, машины, люди, даже контейнеры для мусора просто разлетелись бы по бескрайнему космосу.

Иногда термин «отсутствие гравитации» не совсем корректно употребляется по отношению к полетам большинства ракет. На астронавтов, работающих на орбите Земли, по-прежнему воздействует сила гравитации. Космические корабли, как, например, Международная космическая станция, находятся на высоте примерно в 400 километров, где сила притяжения лишь на 10 % слабее, чем на поверхности планеты. И «летают» астронавты по очень простой причине. Чтобы запустить что-нибудь на орбиту, будь то космический корабль, спутник связи или останки Тимоти Лири, необходима ракета, которая сможет быстро и высоко оторваться от Земли, пока планета не замедлит ее полета и не начнет притягивать к себе обратно. Но это «падение» будет идти по кругу, а не просто вниз. Земля будет как бы притягивать и отталкивать ракету одновременно, заставляя ее двигаться по орбите своего вращения. Хотя это движение и не бесконечно: на околоземной орбите есть участки, где она пересекается с атмосферой планеты. На таких участках воздуха достаточно, чтобы создать легкую сопротивление и опустить корабль[15] даже без помощи ракет. А для того чтобы вообще вырваться из зоны действия земного притяжения, скорость полета должна быть не менее 40 тысяч километров в час. Чем массивнее небесное тело, тем труднее преодолеть силу его притяжения. А для того чтобы вырваться из черной дыры (большой коллапсирующей звезды), нужно лететь со скоростью света (около 300 тысяч км/с). Другими словами, даже свет не может спастись из черной дыры. Именно поэтому она такая черная.

Вернемся к невесомости. С весом не все так просто. Я всегда относилась к своему весу как некоей данности, физической характеристике своего тела, такой же, как рост или цвет глаз. Но это не совсем верно. На Земле я вешу 58 килограммов, но на Луне, где гравитация в шесть раз слабее, я буду весить не больше средней собаки. Получается, что мой вес не совсем мой. Настоящего веса не существует, есть только настоящая масса, вес же зависит от гравитации. Другими словами, вес – это показатель того, как быстро вы упадете на землю, если вас сбросить вниз, как Ньютоново яблоко. (На Земле, если нет сопротивления воздуха, которое будет сдерживать ваше падение, из-за гравитации каждую секунду скорость будет увеличиваться примерно на 35 км/ч.) Даже когда вы просто стоите, вы находитесь под влиянием силы гравитации Земли. Вы не падаете, вы просто не отрываетесь от нее. Ускорение как напольные весы: если ничего на них не давит, они показывают ноль. Если нет сопротивления, как в случае свободного падения по орбите, тогда вы ощущаете невесомость.

А если появится дополнительный к силе гравитации Земли источник ускорения, увеличится и вес тела. Подобное явление можно наблюдать, если стать на весы в поднимающемся лифте: цифры на весах будут постепенно расти (но будьте осторожны: окружающие могут подумать, что вы раздуваетесь прямо на глазах). Ведь ускорение лифта усиливает гравитацию Земли. И наоборот, если ехать сверху вниз, вес будет уменьшаться.

Но откуда берется эта сила, это притяжение между объектами? Я искала ответ в Интернете и наткнулась на Фонд гравитационных исследований, который был основан бизнесменом-мультимиллионером Роджером Бабсоном, сделавшим состояние на пожарной сигнализации. После того как из-за силы тяжести его сестра утонула в реке, Бабсон стал самым многоречивым активистом в истории антигравитационного движения. Он писал длинные скучные статьи вроде «Гравитация: наш враг № 1». На месте Бабсона я винила бы, пожалуй, воду или течение, но он был непоколебим в своем гневе[16].

Бабсон уже давно умер, но фонд по-прежнему существует, правда, они больше не говорят об антигравитации, термине, который сегодня ассоциируется, скорее, с нездоровой психикой. «Мы не выступаем ни за гравитацию, ни против нее», – говорил директор фонда Джордж Ридо мл. в интервью журналисту, который писал об этой организации в 2001 году. Сегодня целью фонда является познание. Я связалась с Ридо, чтобы спросить, почему гравитация существует, а он отправил меня к физикам.

Я последовала его совету. Это даже стало чем-то вроде хобби для меня. Я у всех спрашивала: почему две массы притягивают друг друга? «Эх, Мэри, Мэри», – отвечали мне одни. «Потому, что существует пространственно-временной континуум», – говорили другие. Третьи вообще спрашивали: «Что значит „почему“?» Похоже, природа гравитации остается загадкой даже для тех, кто понимает ее суть. И, кажется, я могу теперь догадаться, почему пионеры аэрокосмической медицины были так обеспокоены в 1948-м.

Обескураженные, но по-прежнему непоколебимые в своих идеях Симонс и его команда запустили еще четыре ракеты с Альбертами. Ракета с Альбертом III взорвалась. Альберт IV и Альберт V стали, подобно Альберту II, жертвами неисправности парашютов. И только Альберту VI удалось благополучно приземлиться. За время полета его биологические показатели изменились совсем незначительно. И все же обезьяна погибла – в пустыне от теплового удара, ожидая, пока ученые найдут ее. Спустя некоторое время воздушные войска все же обнаружили этого злосчастного Альберта (хотя непонятно, почему у них ушло на это так много времени). Но что гораздо важнее, ученые решили отказаться от V-2 в пользу меньшей и не столь проблематичной ракеты «Аэроби»[17].

В 1952 году Патрисия и Майкл стали первыми обезьянами, вернувшимися после путешествия в невесомость целыми и невредимыми. В течение всего полета ученые отслеживали сердечный и дыхательный ритм макак. Все оставалось в норме. Похоже, что все биомедицинские исследования того времени были сосредоточены вокруг пульса и дыхания. Медика же можно было себе представить не иначе как в образе коротко остриженного человека в белом халате и со стетоскопом, приставленным к узкой груди обезьяны. Именно так изображали их в хрониках исследований. Но от такого «пациента» многого не выяснишь. Дышит – значит, жив пока – вот и вся информация, которую получали ученые 1950-х годов в результате полетов на 30, или 50, или 80 километров в высоту. Но, чтобы с уверенностью вычеркнуть тот или иной пункт из списка возможных последствий отсутствия гравитации, ученым требовался субъект, способный отвечать на вопросы: человек. А для этого нужно было поискать более безопасный способ путешествия.

Сделали это братья Фриц и Хайнц Хабер, основоположники аэрокосмической медицины в Люфтваффе. Именно они в 1950 году изобрели технику, известную сегодня как полет по параболической траектории. Братья Хабер подсчитали, что, если самолет пролетит по параболе, как это делает суборбитальная ракета или бейсбольный мяч, пущенный «свечой», то при движении по восходящей и нисходящей ветвям параболы пассажиры примерно на 25–30 секунд испытают то самое ощущение невесомости. А если пилот повторит этот маневр несколько раз, ученые получат достаточно материала для работы – как для подсчета убытков за разрушенные здания, так и для запуска ракет. Предложенная братьями Хабер техника резких взлетов и падений до сих пор используется космическими агентствами для проверки снаряжения или тренировки астронавтов или для надоедливых шутников (чуть позднее расскажу об этом поподробнее).

Переместимся на время в Южную Америку. У Хаберов был коллега по имени Хэральд фон Бекх, который после войны поселился в Буэнос-Айресе. Фон Бекх уже знал, что невесомость не представляет смертельной опасности для живого существа, и его интересовало другое: может ли состояние невесомости дезориентировать пилота или подвергнуть риску его способность управлять кораблем. Найти ответ на этот вопрос фон Бекх решил с помощью змеиношейных черепашек. «Hydromedusatectifera чем-то даже напоминали послевоенных фашистов, правда, не из Германии, а из Аргентины, Парагвая и Бразилии. Эти черепахи охотятся как змеи: выгибают свою длинную шею в S-образной манере и затем с молниеносной скоростью выпрямляют ее в направлении жертвы. Промахиваются они крайне редко. Бекх собрался проверить, смогут ли они повторить этот маневр в невесомости. И у них ничего не получилось. Черепахи двигались очень «медленно и неуверенно» и не набрасывались на приманку, даже если она находилась прямо перед ними. Ко всему прочему, вода, в которой находились черепахи, постоянно волновалась и переливалась через край». Ну кто может есть в такой обстановке?

Фон Бекх быстро переключился с черепах на аргентинских пилотов. В серии исследований под названием «Эксперименты над человеческими субъектами» (честно говоря, если бы я в прошлом работала на нацистов, я бы выбрала несколько иное название) фон Бекх проверял, смогут ли пилоты во время обычного полета в невесомости поставить крестики в маленьких клеточках.

Результаты показали, что, большинство крестиков выходило за границы клеточек, а это означало, что в невесомости пилоты могут испытывать определенные трудности с управлением самолетом или разгадыванием кроссвордов.

Весь следующий год фон Бекх проработал в лаборатории аэромедицинских исследований при военной базе «Холломан» – той самой, где работал Дэйв Симонс и где осуществлялся проект «Альберт». Симонс хотел продолжить исследования невесомости, используя новомодную технику параболического полета. Все, что ему было нужно, – это пилот-доброволец. Нашелся только один – Джо Киттингер, который буквально построил свою карьеру на волонтерстве. «Только волонтеры получают по-настоящему интересные задания», – сказал Киттингер, выступая в музее истории космонавтики в Нью-Мексико. (Надо сказать, что у Киттенгера свое понимание «интересного». В 1960 году он сам вызвался совершить прыжок с парашютом в практически безвоздушную пустоту с высоты 30 тысяч метров над землей, чтобы проверить качество снаряжения для экстремально высоких аварийных прыжков с парашютом. Более подробно об этом я расскажу в главе 13.)

На этот раз Киттингер должен был поднять нос самолета под углом 45 градусов по отношению к земле и описать параболическую дугу вверх и вниз, наблюдая при этом за подвешенным к потолку кабины мячиком для гольфа. «Это и было нашим оборудованием!» – говорил мне Киттингер. Когда гравитация в самолете падала до нуля, мячик начинал парить. То же делал и Киттингер, естественно, но он был пристегнут ремнями к сиденью. Тем временем за пределами кабины оживали фантазии Сальвадора Дали. Фон Бекх и Симонс, помимо всего прочего, занимались тогда и изучением способности кошек выпрямляться в отсутствие гравитации. «Они просто хотели взять этих кошек и заставить их парить в невесомости, – вспоминает Киттингер. – Если какая-нибудь из них приближалась, я должен был оттолкнуть ее. Пару раз мы даже использовали обезьян вместо кошек. Их мне тоже приходилось швырять».

Когда стало понятно, что несколько секунд невесомости – это не столько опасно, сколько забавно, ученые направили всю свою неугасаемую энергию на разработку сценариев с более длинными полетами. Теперь они искали ответы уже на совсем другие вопросы. Если отправить астронавта в трех-или четырехдневный полет на орбиту вокруг Земли или вообще на Луну, сможет ли он есть, или без гравитации пища не будет спускаться по пищеводу? Как он будет пить? Можно ли использовать в невесомости трубочки для напитков? В конце 1958 года три капитана Военно-воздушной медицинской академии США при авиабазе «Рэндольф», штат Техас, при помощи истребителя F-94C и пятнадцати добровольцев попытались ответить на эти простые вопросы. Представленные ими результаты были изложены, правда, в довольно примитивной манере, так как предназначались для печати в журнале. Статья вышла под названием: «Физиология в условиях пониженной гравитации: механика поедания и глотания твердой и жидкой пищи».

Капитаны не были удовлетворены результатами своих исследований. Новые и совсем не предвиденные ранее сложности были налицо. Вода в кружке превращалась в «амебовидную массу», которая буквально выплывалась из кружки и «приземлялась» на лицо. «Жидкость. попадала в пазухи носа. Дыхательные пути часто забивались, человек практически захлебывался». Поесть было не менее опасно. Испытуемые говорили о том, как еда буквально зависала у них в глотке, а некоторые даже рассказывали, что пища поднималась в носовую полость, минуя мягкое нёбо». Пережеванная пища поднималась по пищеводу обратно в рот, создавая ощущение рвоты и недомогания. В принципе, причиной рвоты могла быть и поистине жуткая траектория полета или даже влияние невесомости на вестибулярный аппарат, но исследователи крепко ухватились за полученные ими результаты и в красках описали новый, не известный ранее феномен – отрыгивание в условиях невесомости.

Прошло пять месяцев. Наши капитаны уже стали майорами. В их распоряжении находился новый F-94C, и они начали новую серию исследований: «Физиология в условиях пониженной гравитации: процесс мочеиспускания». Интерес был вполне оправданным: где гарантия того, что в условиях отсутствия гравитации мочевой пузырь будет испражняться так же, как и на Земле? Уже имея кое-какой опыт со стаканами воды, исследователи знали, что открытые контейнеры здесь не годятся. Поэтому с помощью частей кислородной маски и небольшого метеозонда они смастерили специальный закрытый резервуар для урины. Для того чтобы эксперимент действительно удался, все испытуемые должны были дружно выпить восемь стаканов воды за два часа до начала полета. Из-за сильного дискомфорта некоторые испытуемые вынуждены были заглянуть в гальюн еще до старта. Но в целом эксперимент прошел успешно, и с удовлетворением естественной потребности больших проблем не возникло.

Киттингер часто сравнивает исследователей с детьми, мол, они такие же простодушные и доверчивые. «Одно время часто публиковались научные статьи о том, что невесомость станет препятствием для дальнейшего продвижения человека в космос, – вспоминал Киттингер. – А я слушал все это и просто умирал от смеха. Мне нравятся эти парни! Честное слово».

Но, прежде чем судить ученых, вспомните, что их опасения и идеи были зачастую продиктованы временем. Космос и невесомость являлись белым пятном в тогдашней науке, и ни один из хорошо известных законов не годился для его описания. В истории такие моменты случались каждый раз, когда появлялся новый, намного более быстрый вид транспорта. «Когда техническое превосходство парового двигателя привело к развитию железнодорожного транспорта, ученые опасались, что скорость поездов будет негативно сказываться на здоровье человека», – написано в статье по авиационной медицине за 1943 год. (К слову сказать, скорость поездов тогда не превышала 25 км/ч.) А в начале 50-х, когда появились коммерческие авиарейсы, врачи выказывали опасения, что полеты на самолетах могут неблагоприятно сказываться на сердечной деятельности и циркуляции крови. А когда доктор Джон Марбаргер доказал, что все это неправда, благодарная авиакомпания «Юнайтед эрлайнс» даже присудила ему премию имени Арнольда Татла.

Космические агентства до сих пор используют технику параболических полетов, правда, для проверки не людей, а снаряжения. НАСА все время изобретает новые приспособления, будь то насос, нагревательный элемент или туалет, и кто-то должен проверить их работу в условиях невесомости на расположенном недалеко от Хьюстона поле аэропорта Эллингтон. А дважды в год здесь появляются и объекты куда более проблематичные: студенты и журналисты.