• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

итайская иероглифика дала толчок к созданию письма у ряда народов Дальнего Востока и Центральной Азии. Но письменности этих народов существенным образом отличались от «китайской грамоты». Ибо государства, в которых они созданы, были могущественными державами, не уступавшими «Срединной империи» — императорскому Китаю. И сам факт существования в этих государствах «своего», национального письма должен был липший раз подчеркнуть самостоятельность и величие этих держав. Первой такой державой было царство Бохай, созданное коренными обитателями Приморья на территории нынешних Маньчжурии и Советского Дальнего Востока в VIII веке н. э. Использовав внешнюю форму китайских иероглифов, бохайцы создали собственную систему письма, принципы которой отличались от китайской идеографии. Бохайские знаки включали не только логограммы, по и фонетические (слоговые) знаки.

Письмо в Бохае было широко распространено. Об этом говорит, например, закон, по которому бохайским юношам, не овладевшим грамотой и стрельбой из лука, не разрешалось жениться (изучить несколько сотен знаков словесно-слогового бохайского письма было, разумеется, легче, чем выучить несколько тысяч иероглифов китайской идеографии). Бохайское письмо, по всей видимости, применялось при заключении торговых сделок, составлении договоров и обязательств. И лишь узкий круг придворной знати и чиновничества предпочитал родному языку и письменности китайский язык и иероглифику (подобно тому, как в России, «в свете», пользовались французским языком и писали по-французски).

Бохайское словесно-слоговое письмо послужило прототипом для письма киданей — народа, близкого монголам, создавшего в X–XII веках н. э. империю, ставшую самой могущественной силой в Восточной Азии тех лет.

Кидани, кочевавшие в бассейне реки Шара-Мурэнь, во Внутренней Монголии, в начале X века объединились под властью вождя, Провозгласившего себя «императором неба». Начался бурный рост киданьского государства: оно захватывает царство Бохай, затем одерживает победу над северно-китайской и центрально-китайскими империями (в ту пору Китай не был единым государством). На месте нынешнего Пекина учреждается Южная столица — одна из пяти столиц Киданьской империи. Император Центрального Китая ежегодно платит киданям большую дань серебром и шелковыми тканями.

Но не только воинскими успехами известны кидани. В их среде появляются писатели и поэты, причем стихи пишут даже «владыки неба», киданьские императоры. Однако каких-нибудь полвека назад науке было известно лишь пять киданьских знаков, донесенных до наших дней средневековыми источниками. Пять иероглифов, оставшихся от некогда великой и разнообразной литературы!

В промежутке между 20–30-ми годами XX столетия начинаются открытия памятников киданьской цивилизации. А вместе с этим — и письмен. На мраморных стелах и надгробиях подземных мавзолеев, где были погребены три киданьских императора с женами, обнаружены надписи на киданьском и китайском языках. Затем на территории Монголии также открывают несколько киданьских текстов. Позже были сделаны новые находки. Теперь уже, не пять иероглифов, а тексты объемом более десяти тысяч знаков киданей известны ученым. Но письмена эти по-прежнему не расшифрованы.

^{Образец японского письма.}

Первые попытки прочесть иероглифы киданей относятся к началу 30-х годов. С тех пор ученые Советского Союза, Венгрии, Японии, Франции, Польши предпринимали неоднократные попытки проникнуть в загадку письмен киданей. Язык текстов различные исследователи относили то к тунгусскому, то к монгольскому, то к тюркскому. В 1964 году вышла публикация советских ученых, применивших электронную машину для разрешения вопроса о том, на каком языке говорили кидани. Вывод был таков: язык киданей очень близок монгольскому языку (и, стало быть, история монголов начинается не с Чингисхана, а с киданьского государства).

Благодаря машине удалось выявить абстрактную структуру «языка икс», — киданьского, его основные параметры. Но эти параметры совпадают не только с параметрами монгольского, но и тунгусско-маньчжурских, и тюркских языков — все они имеют сходную грамматическую структуру (недаром монгольские, тюркские и тунгусо-маньчжурские наречия объединяют порой в одну большую семью языков — «алтайскую»).

Киданьское государство включило в спой состав царство Бохай, письмо которого, вероятно, оказало влияние на письмо киданей. В XII веке само киданьское государство, ослабленное смутами, становится добычей своих соседей. Бывшие вассалы, чжурчжэни (народ, родственный по языку эвенкам и маньчжурам) восстают и в 1125 году захватывают все пять столиц Киданьской империи. На обломках ее расцветает новая держава — государство чжурчжэней, со своей культурой и письменами. Письмена эти, как и киданьские, не расшифрованы.

Летописи говорят о том, что в 1119 году, по поручению владыки чжурчжэнского государства, вельможа Се Инь создает национальное письмо, «держась формы китайских иероглифов „кайшу“ и следуя правилам письма Ляо (так именовалась империя киданей. — А. К.), сообразно с наречием своего народа». Число знаков в дошедших до нас чжурчжэньских текстах — около 700. Примерно столько же разных знаков и в письменах киданей. Это говорит о том, что здесь перед нами не идеография, типа китайской, а смешанная, словесно-слоговая система. То есть такая, которой пользовались египтяне, шумеры, хетты и другие народы Древнего Востока.

«Киданьские и чжурчжэньские иероглифы имели одинаковый источник, — пишет советский исследователь М. В. Воробьев. — В обоих случаях за исходный прототип письмен принимали один и тот же китайский иероглиф, но созданные таким образом киданьские и чжурчжэньские знаки, несмотря на это, не схожи между собой. Но главное различие — не в „схожести“ знаков, а во внутренней структуре самого письма.

Здесь киданьские и чжурчжэньские письмена подобны иероглифике Древнего Востока, а не Китая, так же, как и письмена бохайцев. Последние, как мы говорили, дали толчок к созданию письменности киданей. Бохайцы же, в свою очередь, как образец использовали не „китайскую грамоту“, а письмо, распространенное в древней Корее, — так называемое „иду“».

Китай и Корея — соседи не только «географические». История этих стран тесно связана друг с другом, на протяжении многих веков происходил культурный обмен между цивилизациями, созданными китайцами и корейцами. В IV веке н. э. к Корею из Китая проникла буддийская религия. А вместе с нею — и китайское письмо, которым были записаны священные тексты буддистов. Тексты эти были переведены с языка Древней Индии — санскрита — на китайский. А так как последний был совершенно не похож на язык жителей Кореи, то встал вопрос о том, чтобы сделать новый перевод — с китайского на корейский язык. И вот началась запись китайскими иероглифами корейских слов и текстов.

Однако вскоре выяснилось, что писать корейские слова китайскими иероглифами очень трудно: слишком уж разнятся языки Кореи и Китая! В 690 году корейский ученый Соль Чхон изобретает письмо «иду». «Костяк» этого письма составляли китайские иероглифы. Но, помимо них, Соль Чхон ввел тридцать шесть новых знаков. И знаки эти передавали не понятия или слова, а отдельные слоги. С их помощью записывались суффиксы, префиксы и другие грамматические показатели, существующие в корейском языке (и отсутствующие в китайском). Постепенно число слоговых знаков в письме иду увеличивалось и оно превратилось в письмо, подобное другим словесно-слоговым системам. Часть знаков передавала знаменательные слова или основы слов (и они в письме иду писались китайскими иероглифами), а часть — передавала отдельные слоги — в основном они служили для записи грамматических показателей (в письме иду это были знаки, изобретенные специально, отсутствующие в китайской иероглифике), Таким образом, по своему типу корейское письмо иду ближе всего стоит к «шумерскому стандарту» (логограммы — для основы слова, слоговые знаки — для грамматического «оформления»).

^{Иероглифы ицзу.}

В начале XV века в Корее вводится печатание с помощью подвижных медпых литер (за полвека до изобретения Гуттенберга в Западной Европе!). Отливаются сотни тысяч литер, начинается печатание книг… и здесь становится очевидной вся громоздкость и сложность иероглифического письма. Корейский правитель Сечжон с помощью грамотных чиновников создает новую письменность для своей страны — алфавитную. Каждый знак в ней передает отдельный звук (а не слово или слог, как в иду). Национальная корейская азбука, введенная в середине XV столетия, получила название онмун (т. е. «народная») или конмун («государственное письмо»).

Казалось бы, путь для новой азбуки открыт и она должна была быстро вытеснить громоздкую иероглифику. Однако долгое время в Корее родной язык находился в пренебрежении у знати и ученых крути (ученые похвалялись тем, что выучили тысячи китайских иероглифов, однако не знают корейского алфавита!). Все официальные документы и учебники писались на китайском языке и, конечно же, китайскими иероглифами. Национальная письменность объявлялась «литературой для женщин и для неграмотных». Только в 1895 году печатавшаяся китайскими иероглифами официальная газета стала вводить знаки азбуки онмун для передачи имен собственных и т. п. (наряду с иероглифами, передававшими слова).

И только в XX веке основное внимание стало уделяться родному языку и все больше и больше текстов публиковалось в записи азбукой онмун. Ею стали пользоваться во всех учебных заведениях страны. После образования Корейском Народно-Демократической Республики происходит полный переход корейской письменности на онмун. В КНДР им пишутся все тексты, хотя отдельные иероглифы и по сей день употребляются в специальной литературе.

Буддийская религия проникла из Китая на Японские острова. В нервом тысячелетии нашей эры начались попытки приспособить «китайскую грамоту» к японскому языку. И тотчас же возник целый комплекс проблем, прежде всего связанных с тем, что слова китайского языка односложны, а японского — нет.

Неудивительно, что в Японии, так же как в Корее, начинают применять особые слоговые знаки, передающие лишь звучание. В Корее письмо «иду» было изобретено в конце VII века. В Японии в VIII веке предпринимается первая попытка создать письмо подобного типа, а и IX веке существуют уже две самостоятельных слоговых системы письма — катакана и хирагана.

Различие между этими системами — лишь во внешней форме знаков. И катакана и хирагана первоначально состояли из пятидесяти одного знака; в паши дни их число сокращено до сорока пяти. Пять знаков передают гласные (а, и, о, у, е), а тридцать девять — сочетание «согласный плюс гласный». Один знак передает конечное носовое «н». При помощи особого значка, называемого «нигори», образуется еще двадцать пять дополнительных слоговых знаков. Таким образом, общее число знаков японских слоговых систем, катаканы и хираганы, равняется семидесяти.

Казалось бы, появление слоговых знаков позволяло японцам перейти на чисто фонетическое письмо. Однако все попытки отказаться от иероглифов и записывать тексты только знаками катаканы или хираганы, остались неудачными. Напрасно велась пропаганда в пользу этих слоговых письмен (называемых сокращенно словом «кана»), напрасно публиковались разнообразные тексты, напечатанные исключительно знаками «капы» и было создано специальное общество, издававшее журнал «Зеркало каны» и ставившее своей задачей упразднить иероглифы-идеограммы… И по сей день японцы пользуются иероглифическим письмом. Лишь книги для малышей да тексты телеграмм пишутся знаками «каны».

^{Пиктографическое письмо народов наси.}

Современное японское письмо — смешанное, хотя сложней письмен древних египтян, шумеров, хеттов. В нем есть знаки-логограммы и слоговые, фонетические знаки. Однако в применении их нет четкого единообразия. Текст может быть записан иероглифами плюс знаками хираганы, иероглифами плюс знаками катакапы. Возможно и употребление иероглифов, катаканы и хираганы в одном и том же гексте. Наиболее распространена система, где иероглифы передают основы слов, знаки хнраганы применяются для записи иностранных имен и географических названий, а катаканы — для грамматических окончаний.

Не раз и не два предпринимались попытки если не отказаться от иероглифов, то сократить их число. В современном японском письме, однако, число иероглифов превышает десять тысяч. При этом твердых правил, как читать тот или иной знак — по-японски или по-китайски (точней, на одном из трех вариантов китайского произношения) — нет. Японскую классическую литературу, записанную старинными иероглифами, могут читать только специалисты. Высокообразованные люди знают около шести-восьми тысяч иероглифов, средний культурный японец знает около двух тысяч, а выпускник школы около тысячи двухсот иероглифов. В настоящее время, после долгих дискуссий, реформ и т. д., число основных иероглифов сведено примерно к двум-трем тысячам. С их помощью — плюс знаки «каны» — записываются все тексты, выходящие на японском языке.

В X веке н. э. на основе китайской иероглифики было создано вьетнамское письмо. Язык вьетнамцев не так резко отличается от китайского, как корейский или японский (слова в нем состоят из одного слога, имеются тона и т. п.) И во вьетнамском письме, в отличие от письма Кореи и Японии, не появилось специальных слоговых знаков. Для записи собственных имен и географических названий употреблялись те же иероглифы, что и для записи обычных слов. Письмо необычайно усложнилось и запуталось. Один и тот же знак мог читаться и по-китайски, и по-вьетнамски. При этом неясно было, как его следует понимать: то ли как логограмму (знак для слона), то ли как фонограмму (знак для транскрипции). Да и строгих правил транскрипции не существовало. Писцы старались щегольнуть ученостью и придумывали новые и новые знаки (кстати, в Китае одним из императоров под страхом смертной казни запрещалось изобретать новые иероглифы). Наконец, собственных типографий во Вьетнаме было мало, книги, точнее ксилографы (тексты, отпечатанные с деревянных досок, на которых вырезается нужный текст) издавались, как правило, в Кантоне. Китайские граверы, резавшие тексты на доске, вьетнамского языка не знали и зачастую ошибались. Таким образом, путаницу, которая и без того существовала, усугубляли многочисленные опечатки.

Вот почему когда в XVII веке миссионеры-европейцы создали для вьетнамского языка письменность на основе латинского алфавита, она, несмотря на все свое несовершенство, начала получать широкое распространение в народе. В начале XX века Вьетнам окончательно перешел на алфавитное письмо, именуемое «куок нгы» (по вьетнамски «нгы» означает «язык», «куок» — «государство»). Иероглифика же лишь изредка употреблялась как декоративное письмо, а затем и вовсе вышла из употребления, хотя и по сей день очень многие вьетнамцы знают, как пишутся иероглифами их имена.

Древние тангуты, создатели великого государства в Центральной Азии, наоборот, создали самую сложную по структуре иероглифов из известных нам иероглифических письменностей.

Письменности эта, введенная в 1036 году указом тангутского императора Ли Юань-хао, говоря словами одного аз нынешних ее исследователей, доктора филологических наук М. В. Софронова, не только самая сложная, но и «самая поздняя из всех иероглифических письменностей, которую, вероятно, можно считать последним опытом такого рода». При этом «она имеет особое значение для теории письма, потому что представляет собой единственную в своем роде иероглифическую письменность, созданную вполне сознательно и не знавшую эволюции от простейших форм к более сложным. Ее исследование не только полезно для изучения самого тангутского языка, но также весьма поучительно с точки зрения выяснения общих закономерностей развития иероглифических письменностей».

Тангутское письмо, «выдающееся явление в мировой истории письменности», было открыто более ста лет назад. Сначала была обнаружена надпись на воротах, а затем — в храме, где параллельный китайский текст гласил, что надпись сделана в 1094 году на языке государства тангутов, именуемом Си Ся. Но подлинное изучение тангутского письма и языка началось лишь после того, как известный русский путешественник П. К. Козлов обнаружил в пустыне Гоби мертвый город Хара-Хото, столицу тангутов, и открыл целую библиотеку тангутских текстов.

Русские ученые оказались не только первыми «открывателями», но и первыми исследователями текстов. Особенно велика заслуга профессора II. А. Невского, составившего, после тщательнейшего изучения рукописей, огромный словарь тангутского языка. Невский также внес большой вклад в другие вопросы дешифровки языка и письменности тангутов, Его двухтомный труд «Тангутская филология» был посмертно удостоен Ленинской премии в 1961 году. В наши дни исследования Невского продолжают советские ученые Е. П. Кычанов и М. В. Софронов.

Подавляющая часть тангутских иероглифов (а известно их более шести тысяч) — это идеограммы. Однако тангуты знали, с какими трудностями сталкиваются, когда надо записывать иностранные имена и географические названия с помощью знаков-идеограмм (китайское письмо было хорошо известно тангутам, а проблема транскрипции в нем — одно из самых «больных мест»). Поэтому к знакам-идеограммам, с помощью которых можно было записать любое слово тангутского языка, были добавлены своеобразные слоговые знаки. Но ими писались только «чужие» слова: имена, названия, санскритские термины (тангуты были буддистами и переводили на свой язык тексты со священного языка Индии, санскрита). В этом — принципиальное отличие иероглифики тангутов от письма японцев, корейцев, киданей, чжурчжэней, бохайцев. Веди последние употребляли слоговые знаки как раз для записи своих слов, — грамматических окончаний и т. д.

Нашествие Чингисхана, дотла разрушившего города тангутов, положило конец и тангутской письменности.

До сих пор мы рассказывали о письменностях, которые, отталкиваясь от китайской, создавали свои оригинальные системы письма. Подобные системы были созданы и в самом Китае.

Андерсен в своей чудесной сказке «Соловей» писал о том, что в Китае — все жители китайцы и император — тоже китаец. На самом деле в те времена Китаем правил маньчжурский император, а по сей день, кроме китайцев, зазывающих себя ханьцами, на территории Китая живут десятки малых и больших народов, говорящих на языках, отличных от китайского, имеющих свои обычаи, свою историю, а некоторые — и свое письмо.

Юго-Запад Китая, гористую провинцию Юньнань называют иногда «этнографическим музеем». И действительно, в труднодоступных долинах и густых джунглях тут живут народности, вплоть до середины нашего столетия сохранявшие первобытнообщинный и рабовладельческий строй. Одним из таких народов являются ицзу (их называют еще «носу» или «ло-ло»). Культура ицзу восходит к древним временам, они высекали статуи из красного камня, напоминавшие загадочные изваяния острова Пасхи и Южной Америки, пользовались особым иероглифическим письмом. Письмо это и по сей день недостаточно хорошо изучено, хотя о его существовании ученые узнали около ста лет назад, а сейчас располагают значительным числом рукописей, украшенных превосходными иллюстрациями. Изучению мешает труднодоступность районов, где живут ицзу, а также то обстоятельство, что в различных районах употребляются разные варианты местного письма.

По мнению некоторых востоковедов, число знаков в письме ицзу очень велико — порядка трех тысяч. Большинство из них является идеограммами или знаками для слов, логограммами. Однако есть и фонетические знаки. Происхождение письма остается загадкой: одни ученые полагают, что оно сложилось под влиянием китайского, другие считают его самостоятельным изобретением, а третьи связующим звеном между древним индийским и китайским письмом. Большинство иероглифов ицзу стилизовано, и них трудно опознать предмет, который они обозначают (см. знаки для слов «месяц», «гора», «вода», «небо»). Зато знаки письменности другого народа Юньнани — наси (или мо-со) носят явный рисуночный характер.

Происхождение письма паси столь же загадочно, как и письма ицзу. Есть мнение, что оно было составлено не очень давно, для нужд местных шаманов. Известный востоковед Террьен де Лякупери, напротив, полагает, что «это священное письмо является пережитком рисуночной системы записи, не связанной с синхронными явлениями и с развитием письменности в других районах». Во всяком случае ясно, что письмо наси совершенно не похоже на китайское — стоит лишь посмотреть хотя на одну страницу рукописи, написанную им. Ныть может, это не письмо, а просто пиктография? Однако, наряду со знаками, передающими понятия, в письме наси есть и знаки-фонограммы. Например, знак «дерево» (на языке наси — «они») передает не только «дерево», но и понятие «знать» (также «они»). Значит, мы имеем здесь дело уже не с идеограммами, а фонограммами. Является ли это примитивной попыткой «ребусного написания» слов? Или же свидетельствует о более высоком развитии системы письма (кстати сказать, уже в древней китайской иероглифике слова, одинаковые но звучанию, но отличные по смыслу, передавались разными знаками)? На этот вопрос ответят лишь будущие исследования.

О неизученности письмен Юньнани свидетельствует такой факт. Во всех зарубежных монографиях, посвященных письму, фигурирует «письменность народа мяо». Однако на самом деле такой письменности не существует. Ученые-китаисты выяснили, что так называемая «рукопись» мяо, приобретенная полковником Оллоном в прошлом веке, является подделкой, Другой исследователь принял за образцы «письмо мяо» разновидность иероглифики ицзу. Наконец, английский миссионер Самюэл Поллард, на основе латинских букв, которые он стилизовал под орнамент женской одежды мяо, создал собственную (слоговую) систему письма, а затем выдал ее народу мяо за «древнее письмо предков», сочинив соответствующую легенду. На первых порах успех этой проделки «был моментальным и феноменальным», мяо стали изучать письмо Полларда, на нем стали писать религиозные тексты (разумеется, христианские). Однако с ходом времени письмо Полларда вышло из употребления и осталось лишь в книгах, посвященных письму — как особое «слоговое письмо мяо». В действительности, как подтверждают все этнографы, побывавшие в районах, где живут мяо, у этого народа письменности не было.

Слоговые системы письма, подобные тем, что изобретались для индейцев и эскимосов Америки, были придуманы миссионерами и для многих народов Юньнани и Бирмы, однако их постигла та же участь — они не отвечали действительным нуждам местного населения, ибо были созданы лишь для пропаганды христианства, и вскоре вышли из употребления.

В настоящее время для народностей мяо, говорящих на различных диалектах, введены алфавитные системы письма. На алфавит, отказавшись от иероглифов, перешло население КДНР и Вьетнама. Современные японцы, подобно средневековым киданям, чжурчжэням, бохайцам, пользуются смешанным, словесно-слоговым письмом. Даже тангуты, сохранив огромное число знаков— идеограмм, создали особую систему «транскрипционных знаков», записывая ими иноземные имена и термины. Неизвестно, каким бы путем пошло дальнейшее развитие тангутского письма. Быть может, и оно, подобно своим собратьям — письму киданьскому, японскому и т. д. — превратилось бы в словесно-слоговую письменность.

И лишь китайское письмо, меняя форму знаков, вводя новые. иероглифы и «забывая» старые, по сути дела остается таким же, каким оно было в древности. Это — единственная в мире «идеографическая» система, сумевшая не изменить своей структуры за многие столетия.

Путь, которым пошло развитие китайского письма, оказался путем одного лишь Китая, ибо народы, заимствовавшие иероглифику у китайцев, как вы сами убедились, перелицовывали се.

Более плодотворным оказался другой путь, тот, начало которому положили шумеры. Он-то и привел к полной фонетизации письма и, в конце концов, к изобретению алфавита.