• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

ядом с именами чукчи Теневиля и камерунца Нджойя, изобретателей письма, должно быть поставлено имя Секвойи, индейца из племени чероки. Это племя, родственное ирокезам, воспетым в романах Фенимора Купера, когда-то жило на территории нынешних американских штатов Северная Джорджия и Северная Каролина, а затем было переселено в резервацию. Секвойя решил создать для своего народа письменность после того, как увидел книги, напечатанные белыми людьми (хотя читать по-английски он не умел и азбуки не знал). Около 1820 года Секвойя начал свою работу над созданием письма.

Первоначально он шел тем же путем, что Теневиль и Нджойя, опираясь на пиктографию, развитую у чероки, так же, как у многих других индейских племен, т. е. стал создавать логографическое письмо. Однако в ходе работы Секвойя убедился, что такое письмо очень громоздко и трудно для запоминания. И тогда этот талантливый индеец пришел к мысли, что нужно изобретать не знаки для слов, а знаки для частей слов, а именно — для слогов. Секвойя отказался не только от логограмм, но и от рисуночной формы знаков создаваемого им письма. Для своих слоговых знаков он использовал буквы латинского алфавита, разумеется, лишь их внешнюю форму: например, латинское «Н» передавало в его письме слог «ми», буква «А» применялась для записи слога «го», буква «М» слог «лу» и т. д. А так как латинских букв явно не хватало, чтобы обозначить все слоги языка чероки, Секвойя придумал ряд новых знаков, имеющих геометрическую форму, и обозначил этими знаками остальные слоги. Всего в слоговом письме Секвойи оказалось около 200 знаков. Однако в 1824 году изобретатель провел реформу своего письма и сократил число знаков до 85.

О том, что письмо Секвойи прекрасно приспособлено для передачи языка чероки, говорит тот факт, что на нем издавалась газета. Соплеменники Секвойи быстро освоили его письмо, почти все мужчины чероки были грамотны. И лишь в начале нашего века это слоговое письмо было заменено латинским алфавитом.

Письменность для некоторых индейских племен изобретали и другие люди, главным образом миссионеры, пытавшиеся сделать индейцев благочестивыми христианами и перевести для них Библию.

В 1841 году миссионер Джемс Эванс изобрел письмо, названное «простые знаки кри». Кри— это одно из индейских племен, живущих в Канаде, по берегам Гудзонова залива, Знаки письма, изобретенного Эвансом, действительно очень просты по форме. Всего их — 44, каждый передаст открытый слог, причем имеется «основной» знак для сочетания «согласный плюс гласная „а“», а другие слоги с этой согласной передаются различным расположением «основного» знака.

С помощью этого «стенографического» письма в фактории Саскачеван отпечатали на бересте несколько отрывков из Библии (типографскую краску изготовили из сажи и рыбьего жира, свинец для шрифта получили переплавкой чайной упаковки, а матрицы вырезали из дерева). А так как соседние с индейцами кри племена говорили на родственных, но все-таки отличавшихся от языка кри диалектах, то для них были изобретены особые письменности, базировавшиеся аа «простых знаках кри», Однако, в отличие от письма чероки, эти «миссионерские письмена» не получили широкого распространения среди индейцев и вышли из употребления уже в прошлом веке.

Потерпела неудачу и система письма, придуманная Уильямом Юбэнксом, который был наполовину чероки. По мысли ее создателя, она должна была заменить слоговое письмо Секвойи. Юбэнкс предлагал своего рода стенографию, удобную для скорописи: 15 основных знаков, очень простых по форме (одна прямая или изогнутая линия) сочетались с точками, располагавшимися в той или иной стороне от основного знака — иными словами, письмо Юбэнкса, по своему принципу, походило на систему письма Эванса.

В конце прошлого века интересные попытки создания письменности были сделаны на Аляске, для различных эскимосских племен. У эскимосов издавна существовала пиктография. На ее основе стали создавать знаки-логограммы, передающие слова. Знаки эти имели и рисуночную, и условную, геометрическую формы. Затем в логографии появились слоговые знаки. Однако ни в одной из этих «эскимосских систем» не было сделано решительного шага к полной фонетизации письма (в отличие от письменности чероки или африканских слоговых письмен, о которых мы рассказывали в предыдущей главе). И эти письменности не получили широкого распространения среди эскимосов, так же, как и письменность, базирующаяся на системе Эванса, которую ввел в 1878 году член Церковного миссионерского общества Э. Дж. Пек для эскимосов Баффиновой Земли.

Все письменности, о которых речь шла выше, созданные как самими индейцами, так и европейцами, представляют несомненный интерес для грамматологии. Но еще интереснее для науки письмена, оставленные коренными жителями Америки еще до того, как Новый Свет был открыт Колумбом. Ведь и Секвойя, и Нджойя, и Теневиль знали о том, что с помощью знаков можно передавать звуки, записывать человеческую речь, самая идея письма была им известна. Существовало ли письмо — причем письмо в буквальном смысле этого слова, не «язык рисунков», а «настоящее» письмо у зародов Америки, не имевших, по всей видимости, постоянных контактов с народами Старого Спета?

До нашего времени дошли тексты, написанные индейскими народами — астеками, майя, миштеками, сапотеками, ольмеками — в Центральной Америке. Кроме того, в Южной Америке удалось обнаружить надписи на камнях, относящиеся к до-колумбовым временам. Можно ли читать эти тексты так, как мы читаем иероглифы Египта или хеттов? Или же их можно только «толковать»? Спор об этом не завершен и поныне. Первое время многие исследователи смело брались за дешифровку текстов астеков и майя и вычитывали в них самые различные сведения, вплоть до гибели Атлантиды. Другие пытались «расшифровать» андские надписи, в особенности рисуночные знаки, выбитые на Воротах Солнца в древнем поселении Тиагуанако.

Американский профессор Познанский, например, объявил весь комплекс Тиагуанако «гигантским каменным календарем, отразившим астрономические явления», а советский фантаст Александр Казанцев трактовал знаки на Воротах Солнца как календарь, имеющий внеземное происхождение! Однако несмотря на заманчивость подобных трактовок и «дешифровок», ни одну из них нельзя признать доказанной.

Известны три большие рукописи майя и много сотен других надписей, — объем текстов позволяет добиться успеха в их прочтении. Более того, до нас дошел так называемый «алфавит Ланда», список знаков и их чтений, составленный епископом Диего де Ланда в XVI веке, когда еще были живы знатоки иероглифического письма майя. Да и сам язык индейцев майя достаточно хорошо изучен лингвистами. Миссионеры составили словарь языка майя XVI века; благодаря сравнительно-историческому языкознанию ученые могут восстановить облик языка майя той эпохи, в которую были записаны или созданы тексты — от начала нашей эры до испанского завоевания… Почему же все-таки письмена не прочтены? Быть может просто потому, что и читать-то, собственно говоря, их нельзя, ибо они не письмена, подобные древневосточным, а нечто особое? Так считали многие авторитеты. Но около двух десятков лет назад советскому исследователю Ю. В. Кнорозову удалось показать, что в рукописях майя можно найти слоговые знаки, а также знаки-логограммы. Иными словами, по мнению Кнорозова, майя пользовались словесно-слоговым (иероглифическим) письмом, подобным египетскому, шумерскому, хеттскому и т. д.

Однако далеко не все исследователи согласились с мнением Кнорозова о том, что письмо майя — иероглифическое. Советский грамматолог В. А. Истрин, например, считает его слоговым, немецкий этнограф Томас Бартель — своеобразным «эмбриописьмом». Американский же востоковед И. Дж. Гельб полагает, что рукописи майя надо рассматривать так же, как и пиктографию индейцев Северной Америки. Ибо у народов Нового Света настоящего (фонетического) письма не было и не могло быть. «Лучшее доказательство тому, что письменность майя не фонетическая, пишет он, — это тот очевидный факт, что она все еще нерасшифрована. Этот вывод необъясним, если мы вспомним самый главный принцип теории дешифровки: фонетическое письмо может и обязательно должно быть дешифровано, если известен язык этого письма. А так как на языке майя говорят и поныне и, стало быть, он хорошо известен, тот факт, что мы не в состоянии прочесть письмо майя, означает, что оно не является фонетическим».

Письменам майя посвящено много книг, научных монографий и популярных статей. И все же до сих пор ни одна из рукописей майя не прочтена: бесспорно читаются лишь цифровые и календарные знаки. Гораздо лучше изучены письмена астеков. И то, что мы знаем о них, говорит, что у астеков не было «настоящего» письма, имелись лишь первые попытки «ребусного» написания имен собственных и географических названий в текстах, которые являются в целом пиктографической записью.

Астеки писали на особым образом выделанной оленьей коже или на бумаге, полученной из агавы. Рисунки и знаки выцарапывались иглами кактуса и раскрашивались натуральными красками. «Книги» складывались гармошкою, текст помещался на обеих сторонах. Тексты относятся как к доколумбовым временам, так и ко временам после испанского завоевания Мексики. Кроме астекских, сохранилось несколько рукописей, оставленных соседними индейскими племенами-миштеками, сапотеками и др, Они, по существу, не отличаются от астекских, ибо принципы письма в них re же.

Впрочем, говорить о «письме» здесь следует с большой осторожностью, ибо, как отмечает английский грамматолог Дирингер, «астекское письмо насыщено пиктограммами». По числу их оно превосходит все известные «переходные» письменности, ибо «внимание писцов было направлено главным образом на передачу понятия, а не звуков речи. В этом отношении астекская письменность более близка к мнемоническим средствам, которые должны сопровождаться устным рассказом, чем к письму в собственном смысле слова».

Рассмотрим страницу из астекской рукописи, посвященной воспитанию детей (в других рукописях говорится об истории астеков, о судебных разбирательствах, религиозных церемониях, а в самых поздних излагается католический катехизис и т. п.) Вот ее содержание: дети имеют право на пропитание (два овала, символизирующих хлебы) до 11 лет (11 кружков); родители могут наказывать детей дымом и жаром костра, причем при этом должны объяснять провинность («завиток», символизирующий речь, у рта человека, держащего ребенка над дымом костра). Другой рисунок говорит, что после того, как ребенок достиг 15 лет (15 кружков), его следует затем послать к жрецу (знаки следов от юноши к сидящему человеку) для обучения (завиток — знак речи — у рта жреца). Как видите, мы с успехом прочитали текст по-русски, причем, по своему желанию, можно добавлять в него различные слова, по-разному формулировать предложения. Но точно так же это можно было сделать и по-английски, и по-астекски, одним словом — на любом языке мира. Перед памп самая типичная пиктография, «язык рисунков».

Подобную пиктографию мы находим во всех рукописях астеков. Например, перечень дани записывается в них с помощью рисунков соответствующих предметов — щитов, одежды, бус и т. д., рядом с которыми стоят знаки — числительные. Христианская заповедь «не убий» записывается с помощью рисунка человека с мечом и человека, который защищается. Важное значение в астекской пиктографии имеет цвет: например, знак, символизирующий жидкость и окрашенный в синий цвет, означает воду, а в красный — кровь. И все-таки, несмотря на типичную пиктографию, мы находим в рукописях астеков и фонетические знаки, точнее, знаки ребусы.

Например, название Тепетитлан («Междугорье») записывалось с помощью знака горы (по-астекски «тепетл») и знака зубов («тлантли»), название Тепеяках («На носу горы») — знаком горы («тепетл») и знаком носа («якатли»). Также поступали астекские писцы, записывая имена людей. Ксилотепец (имя, буквально означающее «Гора кукурузных листьев») передавался сочетанием знаков горы и колоса кукурузы («тепетл»+«ксилотль»); Ицкоатл («Змей с ножом») — знаком змеи («коатль») и ножа («ицтли») или знаком стрелы («иц»), сосуда («ко») и воды («атл»). Запись облегчалась тем, что у астеков, подобно другим индейским народностям, существовала так называемая «икономатическая» (образная) система имен. Людей звали Орлиная Звезда, Орел Пьющий Кровь, Коготь Ягуара, Побитый Камнями Ягуар, Пернатый Змей (сравните Монтигомо Ястребиный Коготь, Соколиный Глаз и др.), а потому почти к любому имени можно было подобрать соответствующий знак-рисунок. Человек по имени Коршун символизировался рисунком летящего коршуна и т. п. Но и для записи иноязычных имен писцам удавалось подобрать соответствующие знаки-рисунки. Например, испанская фамилия «де Пога» передавалась рисунком головы человека, у которого изо рта выходят клубы дыма («дым» по астекски звучит «поктли»).

^{Отрывок из астекского трактата о воспитании детей.}

Особые знаки у астеков существовали для чисел, для названий дней месяца и самих месяцев, Числа от 1 до 20 обозначались кружочками или точками, двадцатки (так как система была не десятичная, а двадцатиричная) — значками культового штандарта, «двадцатка двадцатков» (400) — знаком сосны, двадцатки двадцатки двадцатков (20X20X20, т. е. 8000) — знаком, изображающим мешок для ароматических трав. И календарные знаки, и знаки для чисел, вместе с самим календарем и системой исчисления, были заимствованы астеками у индейцев майя, создавших самую высокоразвитую цивилизацию доколумбовой Америки.

До нас дошло всего лишь три рукописи майя, написанные волосяной кисточкой на бумаге из луба фикуса, покрытые рисуночными знаками и разноцветными рисунками. Известны свыше 1000 надписей на зданиях, алтарях, стелах и других памятниках архитектуры майя, а также на сосудах, подвесках, пластинках и прочих мелких предметах. Общее число различных знаков во всех текстах майя — более пятисот (возможно, что часть их является лишь вариантами «основных» знаков), из них в рукописях — около трехсот. Достоверно читаются лишь календарные и цифровые знаки, хотя Ю. В. Кнорозов в монографии «Письменность индейцев майя» привел чтение большого числа «некалендарных» знаков, и словесное, и слоговое. Сам Кнорозов полагает, что в письме майя были не логограммы, а морфемограммы, т. е. знаки передавали по слова, а знаменательные части слов, морфемы; однако во многих случаях слова и морфемы в языке майя тождественны, к тому же границы морфемы и слога совпадают. Так что провести границу между «логограммой», «морфемограммой» и «силлабограммой» очень трудно.

Кроме майя, иероглифами писали еще два народа Центральной Америки — сапотеки и ольмеки. До нас, к сожалению, дошло очень мало памятников письма этих народов, и по сей день они остаются загадкой для исследователей. Ясно лишь, что наиболее древними являются письмена ольмеков — видимо, именно этот народ создал своеобразную систему письма и календарь, которые были затем заимствованы майя и сапотекамй. На одном из ольмекских памятников высечена дата, которая, в переводе на современное летосчисление, относится к 31 году до нашей эры (самая ранняя письменная дата в Новом Свете). Общий стиль сапотекских и ольмекских иероглифов близок к письменам майя, однако в них имеются и определенные черты отличия. Для дешифровщиков будущего все три письменности Центральной Америки открывают широкое поле для исследования.

В Центральной Америке была обнаружена еще одна своеобразная система письма. Но открытие это сделали не археологи, а этнографы, у индейцев куна, живущих на Панамском перешейке. Первоначально были найдены тексты, записанные с помощью знаков-рисунков, пиктограмм. Позже удалось обнаружить и более сложную систему письма, в которой имелись элементы «фонографии», ребусного написания слов. Известный исследователь-этнограф Норденшельд привел веские доказательства в пользу того, что письмо индейцев купа имеет древнее происхождение. Хотя большинство письмен куна сделано на бумаге, по словам Норденшельда, у индейцев имеются и тексты, начертанные на деревянных дощечках. «Дерево было естественным материалом для письма и лишь потом, под влиянием белых, он был заменен… Способ чтения письмен-рисунков справа налево и затем слева направо, так же как начало чтения их с нижнего правого угла, заставляет считать, что идея рисуночного письма индейцев куна родилась без всякого влияния письменности белых людей».

Письмо куна как по внешнему виду знаков, так и но материалу и способу чтения не похоже на письмена сапотеков, майя, ольмеков или астеков. И по всей идимости, древняя культура куна не была связана с цивилизациями Центральной Америки. Однако у индейцев куна были свои «учителя», только жили они не к северу, а к югу от Панамского перешейка — в другом великом центре доколумбовых культур, в Андах. Об андском письме и удивительной истории его открытия стоит рассказать подробнее, ибо широкие круги читателей почти ничего не знают о нем (центрально-американским письменам, в особенности, индейцев майя, повезло в этом смысле гораздо больше).

^{Астекские «ребусограммы».}

Хронисты сообщают, что в храме Солнца повелителей огромных пространств тихоокеанского побережья Южной Америки, инков, хранились тексты на огромных полотнах, повествующие о событиях прошлого. Тексты эти погибли; в результате мы не имеем ни одного памятника письменности инков, если не считать кипу, узелкового письма (некоторые исследователи полагают, что с помощью узелков записывались не только деловые сведения, по и законы, хроники, даже стихи, и делают попытки, правда, неудачные, расшифровать тексты кипу). Но не только испанские завоеватели, а и сами инки приложили руку к тому, чтобы в их государстве не осталось ни одного письменного документа, кроме полотнищ в храме Солнца. При одном из правителей инков по имени Тупак Пачакути VII все письменные документы были уничтожены. Это произошло во время эпидемии, когда оракул главного бога Виракочи посоветовал запретить употребление письма, чтобы прекратить эпидемию. Верховный правитель инков, он же верховный жрец, распорядился уничтожить письмена. Один из ученых жрецов, ослушавшийся запрета, был предан сожжению.

Долгое время единственным памятником письма в Южной Америке считался «календарь» на Воротах Солнца в Тиагуанако. Мы уже говорили о том, что его пытались трактовать даже как «внеземной календарь». Но в те же самые годы, когда была выдвинута «космическая гипотеза», боливийский ученый Дик-Эдгар Ибарра Грассо сделал поразительное открытие, сразу же заставившее спуститься «с неба на землю». Ему удалось обнаружить иероглифическое письмо древнего происхождения, которым и поныне пользуются десятки тысяч индейцев Боливии и Перу. «Письменность, о которой мы говорим, — пишет Ибарра Грассо, — употребляется и сейчас. Почти все белые, которые поддерживают связи с индейцами, не знают о существовании этой письменности. Ее видели очень немногие, но не придавали ей ни малейшего значения. Это тем более странно, что туземцы, которые ходят в церковь города Ла-Пас (столица Боливии. — А. К.) обычно имеют при себе молитвенник с иероглифическими текстами».

…Многие годы бьются ученые над расшифровкой этрусских письмен; до сих нор не прочтены иероглифы с острова Крит. Теперь представьте себе, что в какой-либо церкви Рима ученые увидели бы богомолок с текстами, написанными по-этрусски. Или вдруг выяснилось бы, что крестьяне Крита свободно пишут иероглифами. Примерно такой же эффект имело сообщение боливийского ученого. Письменность, запрещенная еще во времена инков, преспокойно «употребляется в настоящее время на территории Андского нагорья и Боливии и на юге Перу». Ибарра Грассо считает, чти она, возможно, употребляется в Эквадоре. Индейцы, пользующиеся этой письменностью, составляли прежде основную массу населения государства инков и были покорены во времена Конкисты, т. е. в XVI столетии. «Их жизнь, — продолжает боливийский ученый, — это жизнь мелких крестьян, живущих небольшими деревнями вокруг городов, населенных белыми и метисами. Их язык, в зависимости от провинции, или кечуа или аймара. Очень немногие из них знают испанский язык».

В основном, индейцы пользуются для своих записей обычной бумагой. А так как достать ее беднякам не так-то просто, то пишут на любых клочках, даже на газетных. Знаки рисуются прямо на газетном листе, но не карандашом или ручкой (как в Европе) и не кисточкой (как на Дальнем Востоке), а палочкой. Эта палочка обмакивается в анилиновые чернила или какую-нибудь растительную краску, приготовленную самими индейцами. Таким образом, получаются иероглифы разных цветов. В основном используются два-три цвета, но встречаются и восьмицветные рукописи. Правда, цвет не имеет особого значения (в отличие от астекских рукописей), — он применяется лишь для красоты и умелые мастера добиваются очень красивых оттенков цвета. Значение имеет лишь форма знака — в этом отношении письмо индейцев Южной Америки не отличается от иероглифики Старого Света, будь то египетские письмена или «глиняные книги» шумеров.

«Глиняные книги» есть и у индейцев. Впрочем, не совсем «книги» — здесь применяется совсем иной принцип, это не письмо на глине, а письмо из глины! Знаки, размер которых в среднем 5–6 сантиметров, лепятся из глины и прикрепляются в вертикальном положении, на диск или дощечку, тоже глиняную. «Группа таких фигур напоминает именинный пирог со свечками, с той лишь разницей, что каждая свечка имеет своеобразную форму», — свидетельствует Ибарра Грассо.

В прежние времена материалом служила не только бумага, но и кожа, шкура ламы или овцы, обработанная так, чтобы на внутренней стороне ее можно было писать знаки. Чтобы знаки держались на коже, приготовлялась особая стойкая краска. В наши дни такая дорогая «бумага из кожи» заменена обыкновенной бумагой.

Письмо индейцев называется килка. Под этим же именем было известно и запрещенное инками иероглифическое письмо. Каким же образом оно смогло дойти до наших дней, пусть и в несколько измененном виде? Ответить на этот вопрос нетрудно, если обратиться к содержанию текстов, написанных письмом килка: в большинстве своем это католические молитвы.

После крушения державы инков «запрет на письмо» потерял силу. А чтобы индейцы, не знающие европейской грамоты, лучше запоминали «слово божие», миссионеры не препятствовали возрождению древнего искусства письма. Килка дожила до наших дней как письмо, выполняющее главным образом одну задачу— запись католических молитв. Но это вовсе не значит, что с его помощью нельзя записать других текстов. Имеются записи государственных гимнов, сделанных письмом килка, а под диктовку Ибарра Грассо один опытный писец сделал запись языческой «греховной» песни.

Большинство знатоков письма «неграмотны» в пашем понимании этого слова — они не знают европейской грамоты. Зато письмом килка владеют не только мужчины, но и женщины, и дети. «Родители часто лепят из глины знаки, чтобы накануне религиозных праздников научить своих детей молитвам, — пишет Ибарра Грассо. Они изготовляют их в самой сельской церкви или в каком-нибудь соседнем доме. Записи на бумаге употребляются главным образом как молитвенники, в туземцы ходят с ними в церковь, чтобы правильнее вспоминать молитвы».

Письмо килка очень своеобразно. Слова не отделяются друг от друга. Текст начинается справа внизу и идет вверх, а не вниз, как в нашей европейской письменности. Приставки, предлоги и другие служебные слова очень часто не передаются на письме. В разных районах и разных селениях зачастую применяются разные знаки для одного и того же слова.

Потребность в записи молитв заставляет индейцев творить настоящие чудеса изобретательности. Например, как передать слово «Иисус»? Рисуется кустарник (на кечуа — «хичу») ибо его звучание напоминает «Иису» (Иисус). Чтобы записать «дева Мария», рисуются дна знака — кувшин (на кечуа «кувшин» будет хвиркви, а «дева» — хиаркви) и икона, которая должна означать «Мария». Таким образом, «дева Мария» записывается иероглифами «кувшин-икона». Фраза «ты благословенная среди всех женщин» записывается знаками «ткань — женщина-зернотерка — одеяло — хомут — блюдо», ибо слова «ткань» и «все», «зернотерка» и суффикс множественного числа, «одеяло» и предлог «из», «хомут» и «благословение», «блюдо» и «ты» близки по звучанию на языке кечуа.

Структура письма килка еще недостаточно изучена. И все-таки уже сейчас можно сделать вывод о том, что индейцы Анд сделали шаг вперед по сравнению с астеками, рукописи которых являются пиктограммами с вкраплениями отдельных фонетических, точнее, «ребусных», написаний. Подобных «ребусов» в андском письме (и среднем, в рукописях встречается 20–25 процентов «ребусных» знаков) килка гораздо больше Тем не менее, говоря словами Ибарра Грассо, «ясно сходство описанного письма с древним астекским письмом. Знаки в них различны, но основа одна и та же». Это еще не «настоящее» письмо, передающее звуковую речь, а лишь одна из стадий становления фонетического письма.

Почему боливийский ученый лишь спустя четыреста лот после завоевания державы инков открыл письмо килка? Правда, в эпоху испанского владычества Боливия и южные районы Перу были глухой провинцией. Но ведь эти районы изучались этнографами прошлого и нынешнего века — и тем не менее они пропустили столь удивительный феномен?

Дело в том, что Ибарра Грассо но был первым исследователем, увидевшим образцы андской иероглифики. Он был лишь первым ученым, который придал им должное значение, кто познакомился с индейскими писцами и, наконец, первым, кто неопровержимо доказал связь этого письма с запрещенной инками иероглификой. Еще в середине прошлого столетия немецкий филолог фон Чуди приобрел в районе озера Титикака, неподалеку от монументов Тиагуанако, кожу, покрытую иероглифическими письменами. Ученый опубликовал ее с частичным переводом, который сделала индейская девушка. Но фон Чуди полагал, что найденная им письменность изобретена лишь в начале XIX века и применяется только в данной местности, в маленькой деревушке на берегу озера Титикака. Больше того: немецкий филолог утверждал, что эта письменность, несмотря на свой юный возраст, фактически исчезла, так как владевшие ею индейцы умерли от эпидемии и и живых осталась только девушка, со слов которой ни и сделал перевод текста, начертанного на коже.

Еще больший промах допустил французский ученый Випер, обнаруживший следы иероглифического письма в Боливии и на юге Перу. Випер не придал значения своему открытию, ибо был всецело увлечен «переводом мнимой письменности, которую, как ему казалось, он нашел на старинных тканях на перуанском побережье, — замечает Ибарра Грассо. — Поэтому он пренебрег значением подлинной письменности, бывшей у него под рукой».

^{Надпись на камне с озера Титикака.}

Первое время у боливийского ученого не было прямых доказательств древности письма килка, кроме утверждений самих писцов, что их искусство восходит к очень древним временам, еще до пиков, и совпадения названий письменности в древности и ныне — килка. Вряд ли индейцы стали бы изобретать свою собственную систему письма для записи католических молитв, когда те уже писались на латинице; логичнее предположить, что иероглифика существовала у жителей Аидов давно и была лишь приспособлена к новым целям. И действительно, археологи обнаружили несколько кратких иероглифических надписей на статуэтках и камнях, относящихся ко временам до испанского завоевания. Наконец, на берегу озера Титикака был найден камень с иероглифической надписью. Среди знаков было изображение всадника на лошади. Значит, текст был высечен давно, но все же после открытия Америки европейцами. Таким образом, можно, даже по имеющимся памятникам, построить цепочку: тексты до открытия Нового Света — камень с надписью колониального периода — тексты, обнаруженные в прошлом веке Винером и фон Чуди и, наконец, рукописи и «письмена из глины», которые и по сей день изготовляют индейцы аймара и кечуа.

Знаки древних письмен, разумеется, несколько отличны от «современных», но направление письма сохранилось полностью. Всего лишь две строчки содержит самая длинная из надписей, найденных археологами. Однако и по ним можно установить, что каждая новая строка перевернута по отношению к предыдущей и идет сначала справа налево, потом слева направо и т. д. Такой способ письма называется перевернутый бустрофедон. Лишь в одной письменности земного шара, кроме андской, существует такой причудливый порядок следования знаков. И эта письменность — таинственные дощечки кохау ронго-ронго («говорящее дерево») острова Пасхи.

Неужели, кроме письма куна, древнее андское письмо легло в основу загадочных иероглифов кохау ронго-ронго, над расшифровкой которых тщетно ломает голову вот уже шестов поколение ученых во многих странах мира?