• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Кости, которые были изрезаны и разбиты человеком, составляют существенную часть доказательства большой древности человека. Серьезно их стали исследовать в середине 19-го столетия, и они остаются объектом экстенсивных исследований и анализа вплоть до сегодняшнего дня.

В десятилетия, последовавшие после публикации «Происхождения видов» Дарвина, многие ученые находили изрезанные и разбитые кости, которые указывали на присутствие человека в плиоцене, миоцене и более ранних периодах. Оппоненты полагают, что порезы и переломы, которые видны на окаменелых костях, обусловлены действием плотоядных животных, акул или давления пород. Но сторонники этих открытий приводят впечатляющие контраргументы. Например, иногда вместе с изрезанными костями находят каменные орудия, а эксперименты с этими орудиями оставляют на свежих костях следы, которые в точности совпадают со следами на окаменелостях. Также ученые используют микроскопы — для того, чтобы отличить порезы на окаменелых костях от порезов, которые могли быть сделаны животным или акулой. Во многих случаях порезы расположены в тех местах на кости, которые подходят для специфических операций разгрызания кости.

Однако, в принимаемом сейчас фонде свидетельств отсутствуют сообщения об изрезанных и разбитых костях, которые указывают на присутствие человека в плиоцене и более ранних периодах.

Однако это исключение может не быть гарантией того, что таковых вообще не существует. На основе неполных знаний, что находятся сейчас под активным обсуждением, ученые заметили, что люди современного типа появились совсем недавно. Но в свете фактов, предоставленных в этой главе, получается, что они, может быть, обманывают сами себя.

В апреле 1863 года Жуль Деснойерс, сотрудник Французского Национального музея, приехал в Сант-Прест (северо-западная Франция), чтобы собирать окаменелости.

В песчанике он нашел часть большой берцовой кости и заметил на ней серию узких желобков. Деснойерсу показалось, что некоторые желобки сделаны острым ножом или краем кремня. Он заметил также небольшие круглые отметки, которые могли бы быть сделаны заостренным орудием. В последствии Деснойерс исследовал набор окаменелостей из Сант-Преста в Музеях Шартра и в Горной школе в Париже и увидел, что на них были те же самые виды следов. Затем он сообщил о своих находках во Французскую академию наук.

Некоторые современные ученые сказали, что сант-престская стоянка принадлежит к позднему плейстоцену. Если Деснойерс сделал правильное заключение о том, что следы на многих костях остались от кремня, то тогда окажется, что в то время во Франции присутствовали люди. Можно спросить: «Ну, а что здесь не так?» В понятиях современной палеоантропологии почти все не так. Присутствие в это время в Европе существ, которые так тонко использовали орудия кажется почти невозможным. Считается, что в конце плиоцена, около 2-х миллионов лет назад, современный человек еще не появился. Только в Африке можно встретить примитивных предков человека, но лишь австралопитека и Homo habilis, последний считается первым гоминидом, который делал орудия. Согласно сообщениям других ученых, сент-престское местонахождение может быть моложе — возможно 1,2–1,6 миллионов лет. Но изрезанные кости все равно остаются аномалией.

Даже в 19-м столетии деснойерсовские открытия изрезанных костей в Сант-Престе вызывали споры. Оппоненты возражали, что эти порезы были сделаны рабочими, которые откопали их. Но Деснойерс показал, что порезы были покрыты минеральными отложениями точно так же, как остальная поверхность окаменелых костей. Выдающийся британский геолог сэр Чарльз Лайэль предположил, что они остались от зубов грызунов, но французский специалист по древнейшей истории Габриэль де Мортилле сказал, что животные не могли сделать такие порезы. Вместо этого он предположил, что они были сделаны острыми камнями, которые передвигались через них в результате смещения пород. На это Деснойерс отвечает: «В результате последующего трения, обусловленного перемещением или передвижением костей в середине песчаных наносов, было сделано много порезов, но эти следы существенно отличаются от первоначальных порезов и бороздок».

Итак, кто же из них прав: Деснойерс или де Мортилле? Некоторые специалисты считают, что этот вопрос можно разрешить, если было бы показано, что в наносах из Сант-Преста присутствовали твердые орудия, которые определенно были сделаны человеком. Священник Льюис Бурже, который также получил известность как видный палеонтолог, тщательно исследовал слои Сант-Преста на предмет такого свидетельства. Во время терпеливого исследования он случайно нашел ряд кремней, которые, как он считал, были оригинальными орудиями, и в январе 1867 года написал о них отчет в Академию Наук. Известный французский антрополог Арман де Кватрефаже сказал, что это были каменные скребла, сверла и пики.

Но даже это не удовлетворило де Мортилле. Он сказал, что кремни, найденные в Сант-Престе, были отколоты в результате давления пород. Оказалось, что мы, пытаясь ответить на один вопрос: какова природа надрезов на костях, наткнулись на другой о том, как определить человеческую работу на кремнях и других камнях. Второй вопрос будет полностью рассмотрен в следующей главе. А сейчас мы просто отметим, что суждения о том, что представляют собой каменные орудия — это вопрос значительных споров даже сегодня. Поэтому можно совершенно резонно спросить, почему де Мортилле не признал кремни, найденные Бурже. В 1910 году известный американский палеонтолог Генри Фэйерфильд Осборн сделал в связи с присутствием в Сант-Престе каменных орудий следующие интересные заметки: «Древнейшими следами человека в пластах этого возраста были изрезанные кости, открытые Деснойерсом в Сант-Престе, около Шартра, в 1863 году. Сомнения о том, что эти порезы носят искусственный характер, были уничтожены недавними исследованиями Лавилля и Руто, результатом которых было открытие, сделанное отцом Бурже в этих отложениях в 1867 году».

Что касается открытий в Сант-Престе, то теперь должно быть ясно, что мы имеем дело с палеонтологическими проблемами, которые нельзя быстро или легко разрешить. Определенно, достаточного основания для категорического отрицания этих костей как свидетельства присутствия человека в плиоцене нет. Это может привести нас к вопросу, почему окаменелости из Сант-Преста, и подобные им, почти никогда не упоминаются в учебниках по человеческой эволюции, за исключением редких случаев кратких насмешливых сносок для отписки. Из-за того, что такие свидетельства действительно неприемлемы? Или, возможно описание или резюмируемое отрицание больше относится к тому факту, что потенциальный позднеплейстоценовый возраст объектов находится в таком несогласии со стандартными представлениями о происхождении человека?

Отметим еще, что Арман де Квартефаже, член Французской Академии Наук и профессор Музея Естественной истории в Париже, написал в книге «Ископаемые и дикие люди» (1884 год): «Кажется, что возражения против существования людей в плиоцене и миоцене обычно больше относятся к теоретическим рассуждениям, а не к непосредственным наблюдениям».

Перед тем, как перейти к другим примерам открытий 19-го столетия, которые бросают вызов современным идеям о происхождении человека, давайте рассмотрим более современное исследование отдельных костей. Однин из наиболее спорных вопросов, раздирающий палеоантропологию Нового света — это определение времени, когда люди пришли в Северную Америку. По стандартному мнению племена азиатских охотников и собирателей пересекли Берингов пролив около 12 000 лет назад. Некоторые специалисты желают увеличить этот отрезок времени до 30 000 лет, в то время как все увеличивающееся меньшинство сообщает о доказательствах присутствия человека в обоих Америках еще в плейстоцене. В следующих главах мы обсудим этот вопрос во всех подробностях. Однако сейчас мы хотим остановиться только на окаменелых костях, найденных на реке Олд-Кроу в северной части бассейна Юкона, как на современном примере того типа свидетельств, о которых пойдет речь в этой главе.

В 1970-е годы Ричард Е. Марлан, сотрудник археологической службы Канады и Канадского национального музея Человека, проводил исследования модифицированных костей из местонахождений у реки Олд-Кроу. Морлан заключил, что многие кости и рога со следами человеческой работы были обработаны до того, как окаменели. Кости, которые подверглись переносу рекой, были найдены на ранневисконсинской ледниковой пойме, датируемой 8 0.000 годами. Это большой вызов современным идеям о заселении Нового Света.

Но в 1984 году Р. М. Торсон и Р. Д. Гатри опубликовали работу, в которой они показали, как действие речного льда могло обусловить изменения, которые Морлан посчитал следами человеческой работы. После этого Морлан отказался от своих утверждений о том, что все собранные кости были отделаны человеком. Он признал, что на 30 из 34 костей следы могли быть оставлены речным льдом или другими природными силами.

Но даже признав это, он все же считал, что на других четырех образцах есть определенные следы человеческой работы. В опубликованном сообщении он писал: «Порезы и царапины… неотличимы от порезов, оставленных каменными орудиями во время разделки и свежевания туши животного».

Морлан послал две кости доктору Пэт Шипмэн из Университета Джона Хопкинса, эксперту по изрезанным костям. Шипмэн изучила следы на костях под электронным микроскопом и сравнила их с более чем с 1000 других отметок на костях. Шипмэн сказала, что следы на одной из костей были неубедительными. Но на другой кости, по ее мнению, есть следы, определенно оставшиеся от орудия. Морлан отметил, что на берегах реки Олд-Кроу и окружающих территориях найдены каменные орудия, но эта находка не имеет прямой связи с костями.

Все это означает, что от костей из Сант-Преста и других подобных находок нельзя так просто отмахнуться. Свидетельства того же самого типа до сих пор считаются важными, а методы анализа почти не отличаются от тех, которые использовались в девятнадцатом столетии. У ученых тех времен могло не быть электронных микроскопов, но оптические микроскопы были и до сих пор остаются хорошим средством для этого вида работы.

Другой современный пример изрезанных костей, подобных тем, которые найдены в Сант-Престе, — это открытие, сделанное Джорджем Миллером, куратором Музея Колледжа Императорской Долины в Эль-Сентро (Калифорния). Миллер, умерший в 1989 году, сообщал, что на шести костях мамонта, раскопанных в пустыне Анда-Боррего, были царапины того же вида, которые остаются от каменных орудий. Датирование по изотопу урана, произведенное американской геологической службой, показало, что костям по крайней мере 300 000 лет, палеомагнетическая датировка и образцы вулканического пепла показали возраст в 750 000 лет.

Один авторитетный ученый сказал, что это утверждение Миллера «разумно не больше, чем выражение „лохнесское чудовище“ или „живущий сибирский мамонт“», на что Миллер парировал: «Эти люди не видят здесь человека, потому что их карьеры окажутся на свалке». Мы затронули вопрос об изрезанных костях мамонта во время разговора с Томасом Демере, палеонтологом из Музея Естественной истории в Сан-Диего (31 мая 1990 года). Демере сказал, что внутренне он скептически относится заявлениям, подобным заявлению Миллера. Он усомнился в профессионализме, с которым были раскопаны кости, и указал на то, что вместе с костями не было найдено ни одного каменного орудия. К тому же, Демере предположил, что весьма маловероятно, что какая-либо информация об этой находке будет когда-нибудь опубликована в научном журнале, потому что редакторы, которые просматривают статьи, скорее всего не пропустят ее. Позднее от Жуля Паркса, куратора находок Джорджа Миллера, мы узнали, что Демере никогда не осматривал эти окаменелости и не посещал места открытия, хотя его приглашали сделать это.

Паркс сказал, что один порез явно продолжается с одной окаменелой кости на другую, которая могла быть расположена рядом с ней, когда скелет мамонта был цел. Это предположение о следе, который остался при разделке туши. Случайные отметки, которые получились в результате перемещения костей в земле после того, как скелет рассыпался, вряд ли продолжаются таким образом от одной кости к другой.

Образцы, изрезанные способом, сходным с образцами из Сант-Преста, были найдены Ж. Деснойерсом в коллекции костей, собранных в долине реки Арно в Италии. Кости с желобками принадлежали тем же типам животных, что найдены и в Сант-Престе, в том числе Elephas meridionalis и Rhinoceros etruscus. Они приписываются к стадии плиоцена, называемой астианом. Дата будет включать возраст в 3–4 миллиона лет. Но не представляется возможным, что возраст костей мог быть меньше 1,3 миллиона лет, так как к тому времени Elephas meridionalis вымер в Европе.

Кости с желобками были найдены также и в других частях Италии, 20 сентября 1865 года на собрании Итальянского Общества Естественных наук в Специи профессор Раморино представил кости вымерших видов красного оленя и носорога, на которых, как он считал, были порезы, сделанные человеком. Эти образцы были найдены в Сан-Дживанни, в окрестностях Сиены, и, как и кости из долины Арно, принадлежали, как говорят, астианской стадии плиоцена. Де Мортилле, не отклоняясь от своего стандартного негативного отношения сказал, что он думает, что порезы вероятнее всего сделаны инструментами рабочих, которые извлекали эти кости.

13 апреля 1868 года А. Лаусседа информировал Французскую Академию Наук, что П. Бертран послал ему 2 фрагмента нижней челюсти носорога. Они были из шахты около Билли, Франция. На одном из фрагментов четыре глубоких желобка, располагавшиеся в нижней части кости, были почти параллельными. Согласно Лаусседе, эти порезы появились при крестообразном сечении, наподобие зарубок, которые получаются, когда рубят твердое дерево. И точно таким же образом, думал он, эти порезы были сделаны ручным каменным колющим инструментом, когда кость была свежей. Это указало Лаусседе, что люди жили одновременно с ископаемым носорогом в геологически отдаленное время. Как давно это было, видно из того факта, что челюсть была найдена в среднеплиоценовой формации, возраст которой около 15 миллионов лет.

Действительно ли люди сделали порезы на костях? Де Мортилле думает, что нет. Отвергнув идею о том, что это следы зубов грызунов, он писал: «Это просто давление пород». Хотя де Мортилле может быть прав, все же он приводит неубедительные доказательства в пользу своего мнения.

Льюис Р. Бинфорд, антрополог из Университета Нью-Мексико в Альбукерне, высокоуважаемый современный специалист по изрезанным костям. В книге «Кости: древние люди и современные мифы» Бинфорд пишет: «Порезы от каменных орудий имеют тенденцию быть короткими, встречаются в группах параллельных следов». Порезы, которые описал Лаусседа, совпадают с этим описанием.

В трудах Французской Академии Наук за апрель 1868 года содержится следующее сообщение, сделанное Ф. Гариго и Х. Филхо: «Теперь у нас есть достаточно доказательств, которые позволяют нам полагать, что они показывают синхронность людей и множества млекопитающих». Этим доказательством был набор костей млекопитающих из Сансан, которые были явно сломаны человеком. Особо следует упомянуть о сломанных костях маленького оленя Dicrocerus elegans.

Современные ученые считают, что пласты с костями из Сансана относятся к среднему миоцену. Можно представить себе, какое разрушительное влияние оказывает присутствие людей примерно 15 миллионов лет назад на текущие эволюционные доктрины.

Де Мортилле в своей обычной манере сказал, что некоторые из сансанских костей были сломаны в результате естественных процессов во время фоссилизации, возможно из-за высушивания, а другие сломались потом, из-за движения слоев. Однако Гариго убежден в том, что кости из Сансана были разбиты человеком, когда тот извлекал костный мозг. Он получил известность на съезде Международного Конгресса Доисторической Антропологии и Археологии, проходившего в Болонье в 1837 году. Сначала Гариго представил Конгрессу серию современных костей с бесспорными следами разделывания и разбивания. Затем для сравнения он представил кости маленького оленя (Dicrocerus elegans), собранные в Сансане. Порезы на этих костях соответствовали порезам на современных костях.

Гариго также показал, что на многих костных фрагментах были очень мелкие царапины, подобные тем, которые найдены на разбитых костях с костным мозгом (позднеплейстоценовых). Согласно Бинфорду, первая операция при извлечении костного мозга — это удаление слоя мышечных тканей с поверхности кости, что делается скоблением ее каменным орудием.

В месте, называемом Пикерми, рядом с Марафонской равниной, находится богатый окаменелостями позднеплейстоценовый слой, который исследовал и описал выдающийся французский ученый Альберт Гаудри. Во время съезда в 1872 году в Брюсселе Международного Конгресса Доисторической Антропологии и Археологии Бэрон фон Дюкер сообщил, что разбитые кости из Пикерми доказывают существование людей в миоцене. Современные специалисты все же относят пикермийскую стоянку к позднему миоцену, что делает возраст костей равным по крайней мере 5-ти миллионам лет.

Сначала фон Дюкер осмотрел многочисленные кости из Пикерми в Афинском музее. Он нашел 34 части челюстей Hipparion (вымершей трехпалой лошади) и антилопы, а также 19 фрагментов большой берцовой кости и 22 других фрагментов костей больших млекопитающих, таких как носорог. На всех имеются следы методичного размалывания ради извлечения костного мозга. Согласно фон Дюкеру, на всех них были «более или менее отчетливые следы от ударов твердыми предметами». Он также заметил несколько сотен мелких осколков костей, разбитых тем же самым образом.

К тому же, фон Дюкер видел несколько десятков черепов Hipparion'а и антилопы, показывающих методичное удаление верхней челюсти ради извлечения мозга. Края переломов были очень острыми, что в целом может быть принято скорее как следы рук человека, чем как перелом от зубов грызунов или давления пород.

Затем фон Дюкер сам отправился в Пикерми и продолжил исследования. Во время первых раскопок он нашел десятки костных фрагментов Hipparion'а и антилопы и сообщил, что на четверти из них имеются следы намеренного разбивания.

В этом отношении можно вспомнить открытие Бинфорда: в наборе костей, разбитых при извлечении костного мозга человеком, примерно на 14–17 процентах костей имеются следы зарубок от ударов. «Я также обнаружил, — говорит фон Дюкер, — среди костей один камень такого размера, который легко можно удержать в руке. Он заострен с одной стороны, и его форма идеальным образом подходит подходит для объяснения тех видов следов, которые видны на костях».

На собрании Королевского Антропологического Института Великобритании и Ирландии, которое проходило 8 апреля 1872 года, член Геологического общества Эдвард Чарльсворт показал множество образцов зубов акулы (Carcharodon). В центре каждого из них была дырка, какие делают жители южных островов для того, чтобы делать оружие и ожерелья. Зубы были найдены в формации Красной Скалы в Восточной Англии, их возраст приблизительно 2,0–2,5 миллионов лет.

Чарльсворт привел убедительные доводы, почему морские животные, такие как моллюски, не могли сделать эти дыры. Во время обсуждения один ученый предположил, что причиной является гниение зубов, но не известно, что у акул есть такие проблемы. Другой сделал предположение о паразитах, но признал, что и о паразитах, которые живут в зубах рыб, тоже ничего неизвестно.

Здесь доктор Колльер выразил мнение в пользу действия человека. Запись этого собрания говорит: «Он тщательно осмотрел просверленные зубы акул с помощью мощного увеличительного стекла. По его мнению, отверстия — дело рук человека». Среди его доводов были «обтесанность краев отверстий», «центральное положение дырок в зубах» и «следы искусственных средств, используемых при образовании отверстий».

В 1874 году Франк Кальверт нашел в миоценовой формации в Турции (у берегов Дарданелл) кость Deinotherium'а, на которой были вырезаны изображения животных. Кальверт отметил: «В разных местах на том же самом утесе, недалеко от местонахождения выгравированной кости, я нашел кремниевый отщеп и несколько костей животных, которые были расщеплены по всей длине. Явно это было дело рук человека, который хотел извлечь костный мозг. Так поступают и представители примитивных рас.»

Современные специалисты говорят, что слоноподобный Deinotherium жил в Европе с позднего плейстоцена до раннего миоцена. Поэтому весьма возможно, что Кальверт верно датировал это дарданелльское местонахождение миоценом.

Сейчас говорят, что миоцен длился 5–25 миллионов лет назад. Согласно доминирующему теперь взгляду, в этот период существовали предположительно только очень примитивные обезьяноподобные гоминиды. Даже позднеплейстоценовая дата в 2–3 миллиона лет для этого дарданельского местонахождения окажется слишком ранней для найденных там каменных изделий. Говорят, что резьбу такого типа, которая видна на кости Deinotherium'а, могли сделать только анатомически современные люди, жившие последние 40 000 лет.

К книге «Доистория» де Мортилле не спорит с возрастом дарданелльской формации. Вместо этого он делает критические замечания по поводу того, что синхронное присутствие изрезанной кости, разбитых человеком костей и кремниевого отщепа было почти идеальным, таким идеальным, что вызывает сомнения по поводу этих находок. Это весьма примечательно. В случае с изрезанными костями из Сант-Преста де Мортилле выражал недовольство тем, что на этой стоянке не было найдено ни одного каменного орудия или других следов присутствия человека. Но здесь, когда вместе с изрезанной костью были найдены требуемые предметы, де Мортилле говорит, что их совместное нахождение слишком удачно, чем он намекает на то, что Кальвет лжет.

Но Дэвид А. Трайал, профессор классической истории Калифорнийского Университета в Дэвисе, дает ему следующую характеристику: «Кальверт был самым выдающимся представителем семьи английских эмигрантов, которая была хорошо известна на берегах Дарданелл… Он хорошо знал геологию и палеонтологию: Кальверт провел несколько важных раскопок в районе Дарданелл и внес свою лепту в открытие Трои.» Трайалл отмечает: «Насколько я мог понять, прочтя множество его писем, Кальверт был достаточно правдив.»

Во второй половине 19-го века в Италии были найдены окаменелые кости кита, на которых остались следы от порубов. 25 ноября 1875 года Г. Капеллини, профессор геологии Университета Болоньи, сообщил, что эти порезы были сделаны, когда кость была свежей, очевидно это было сделано кремниевыми орудиями. Эти кости со следами от порезов принадлежали вымершему плиоценовому киту из рода Balaenotus. Некоторые из костей были из собраний музеев, а другие раскопал лично Капеллини в плиоценовых формациях вокруг Сиены, в таких местах, как Погьяроне.

Порезы на костях найдены в тех местах, которые подходили для операций разделывания туши, например, на внешней поверхности ребер. На одном почти комплектном скелете кита, найденном Капеллини, порезы были найдены только на костях с одной стороны кита. «Я убежден, что животное было выброшено на песок и очутилось на левом боку, и поэтому правая сторона осталась незащищенной от нападений людей, что видно по тем местам, где на костях были заметны отметки,» — сказал Капеллини. Тот факт, что следы остались только на одной стороне кита, отвергает любое чисто геологическое объяснение этого, а также попытку объяснить этот факт нападениями акул в воде. Более того, порезы на окаменелых костях кита точно похожи на порезы, которые находят на современных костях кита. Как сообщал Капеллини Международному Конгрессу Доисторической Антропологии и Археологии, «Рядом с останками Balaenotus'а в Погьяроне я собрал несколько заостренных кремней, лежавших в прибрежных залежах.» Он добавляет: «Этими самыми кремневыми орудиями я могу повторить на свежих китовых костях те же самые порезы, что найдены на окаменелых костях кита». Также он замечает, что останки человеческого скелета найдены в той же самой части Италии (см. главу 7).

После сообщения Капеллини участники Конгресса вступили в дискуссию. Некоторые, такие, как сэр Джон Эванс, стали возражать. Другие, такие, как Поль Брока, генеральный секретарь Антропологического общества в Париже, согласились с Капеллини в том, что порезы на костях кита были сделаны людьми. В частности, он отверг гипотезу о том, что они сделаны акулами и сказал, что у порезов есть все признаки того, что их сделали острым орудием. Брока был одним из главных специалистов того времени в области физиологии кости.

Арман де Квартефаже принадлежал к числу тех ученых, которые признали, что кости Balaenotus'а из Монте Аперто были изрезаны острыми кремневыми инструментами, которые держал в своей руке человек. Он писал в 1884 году: «Кто-нибудь может попробовать, используя различные методы и инструменты из других материалов, воспроизвести эти порезы, однако это ни у кого не получится. Это мог сделать только острый кремневый инструмент, который двигали под определенным углом и при значительном нажиме.»

Весь вопрос был прекрасно резюмирован С. Лэйнгом из Англии, он писал в 1893 году: «У порезов была правильная форма, в некоторых местах они были почти полукруглые, такие, что их можно было бы сделать при одном размахе руки, и неизменно показывали чистую резаную поверхность на внешней или выпуклой стороне, к которой применяли давление острого резца, и шероховатую поверхность на внутренней стороне пореза. Изучение порезов под микроскопом подтверждает это заключение и не оставляет сомнений в том, что они должны быть сделаны таким инструментом, как кремневый нож, который держали под острым углом, или со значительной силой нажимали на свежую кость, подобно тому, как дикарь разделывает тушу выброшенного на берег кита. Сейчас такими кремниевыми ножами можно сделать точно такие же порезы, но их нельзя сделать ни одним другим известным или возможным способом. Поэтому кажется, что отрицание существования человека третичного периода больше основывается на упрямом предвзятом мнении, чем на научном скептизме, если его существование доказывает только этот единичный пример.» Современный авторитет в этой области Бинфорд говорит: «Невелика вероятность того, что кто-нибудь, увидя видоизмененную кость, спутает порезы, сделанные при расчленении или разделе туши человеком при помощи орудий с действиями животных.»

^{Рис. 2.1. Зуб Carcharodon megalodon — большой белой акулы}

Но зубы акул (рисунок 2.1) острее зубов сухопутных млекопитающих-хищников, таких, как волк, и могут оставлять на кости такие порезы, как и те, что сделаны режущими орудиями. Осмотрев окаменелые кости кита в палеоантропологическом собрании Музея Естественной истории в Сан-Диего, мы пришли к заключению, что, в принципе, акула своими зубами могла оставить такие следы, которые бы очень напоминали следы от орудий.

Увиденные нами кости принадлежали небольшим плейстоценовым видам беззубых китов. Мы осмотрели через увеличительное стекло порезы на кости и увидели на обеих поверхностях порезов равномерно расположенные параллельные вытянутые в длину бороздки.

Они как раз такого вида, который ожидаешь увидеть от зазубренных краев зубов акулы. На кости также мы видели царапины. Они могли остаться после разрушительного удара, причем край зуба скорее двигался по поверхности кости, чем врезался вовнутрь.

На основе этого должно стать возможным пересмотреть взгляд на кости плиоценового кита из Италии и прийти к каким-то определенным справедливым заключениям о том, были ли следы, оставленные на них, зубами акулы или нет. Чередующиеся желобки и гребни на поверхности будут почти определенным признаком нападения акулы или того, что она поедала этого кита. И если при близком осмотре глубоких У-образных порезов также открываются равномерно расположенные в одной плоскости вытянутые в длину бороздки, то это также необходимо принять как доказательство того, что они остались от зубов акулы. Нельзя ожидать, что на поверхности порезов, сделанных кремневыми лезвиями, будут равномерно расположенные бороздки.

В 1867 году Л. Бурже вызвал большую сенсацию, когда представил участникам съезда Международного Конгресса Доисторической Антропологии и Археологии, проходившего в Париже, кость Halitherium'а, на которой были отметки, оказавшиеся порезами, сделанными человеком. Halitherium — это разновидность вымершей морской коровы, морского млекопитающего отряда сирен (рисунок 2.3).

^{Рис. 2.3. Отметины на кости Halitherium, относящиеся к эпохе миоцена, из Пуансе, Франция.} 

Окаменелые кости Halitherium'а открыл отец Делани в твердых слоях в Барриере, рядом с Пуансе в северо-западной Франции. Делани с удивлением обнаружил на фрагменте плечевой кости несколько порезов. Поверхность порезов была точно такой же, как поверхность остальной части кости, и их можно легко отличить от недавних поломов, что указывает на древность кости. Сама окаменелая кость твердо располагалась в неразрушенном слое. И это делает очевидным, что отметки на кости были того же самого геологического возраста. Более того, глубина и острота порезов показывали, что они, как оказалось, были и остались от двух разных пересекающихся ударов.

Даже де Мортилле признал, что это произошло не в результате подземного оседания пород или от царапания. Но он не признал, что они могли быть продуктом человеческого труда, главным образом из-за того, что кости были найдены в слое миоценового периода. В 1883 году де Мортилле писал: «Это слишком рано для человека». Здесь мы опять сталкиваемся с очевидным фактом: предвзятые теоретические концепции определяют, как ученый будет интерпретировать набор фактов.

В 1876 году на собрании Итальянского Геологического комитета М. А. Феррети показал окаменелую кость животного, на которой были следы работы рук человека, такие очевидные, что исключали все сомнения о чем-то ином. Эта кость слона или носорога найдена крепко закрепленной в астианском (поздний плейстоцен) слое в Сан-Валентино (Регио д'Эмили) в Италии. Особый интерес эта окаменелость вызывает тем, что в самом широком ее месте на ней располагалась круглая дыра почти правильной формы. Согласно сообщению Феррети, дыра в кости — это результат не работы моллюсков или ракообразных. На следующий год Феррети представил Комитету другую кость со следами человеческой работы. Она была найдена в голубой плейстоценовой глине (астиан) в Сан-Руффино. Кажется, что с одного конца кость была подпилена, а затем ее сломали.

На научной конференции в 1880 году Г. Беллучи из Итальянского общества антропологии и географии привлек внимание к новым открытиям в Сан-Валентино и Кастелло делле Форме, рядом с Перуджей. Среди них были кости животных с порезами и следами от нанесения ударов каменными орудиями, обугленные кости и кремневые отщепы. Все они были найдены в озерных плиоценовых глинах, которые характеризуются той же фауной, которая была в классической долине Арно. Согласно описанию Беллучи, эти предметы доказывают существование человека в плиоцене.

В конце 19-го века музей естественной истории в Клермон-Ферране приобрел бедренную кость Rhinoceros paradoxus'a, на поверхности которой были желобки. Этот образец был найден в пресноводном известняке в Ганноте, в котором были также окаменелости животных, типичные для среднего миоцена. Некоторые ученые считают, что желобки на кости остались в результате действия зубов животных. Но Габриэль де Мортилле не согласился, предложив свое обычное объяснение — это следы от камней, перемешавшиеся в результате давлением пород.

Но собственное объяснение де Мортилле следов на кости вызывает много вопросов. Порезы расположены рядом с суставом бедренной кости. Согласно объяснению Льюиса Бинфорда, современному эксперту по изрезанным костям, это то место, где обычно встречаются следы от зубов. Де Мортилле также сказал, что эти следы были «параллельными желобками, несколько разбросанными перпендикулярно сечению кости». Бинфорд провел такое исследование: «Почти все порезы от каменных орудий сделаны пилящими движениями, от которых остались короткие, часто разбитые на несколько частей, но грубо говоря, параллельными отметки».

Х. Стопс, член Геологического общества, представил в 1881 году Британ-сокой Ассоциации развития науки доклад, в котором он описывает раковину, на поверхности которой был грубый, но, несомненно, сделанный человеком порез. Порезанная раковина была найдена в стратифицированных отложениях Красной Скалы, возраст которых — 2,0–2,5 миллионов лет.

Дочь исследователя, Мэри К. Стопс, оспорила в статье «Геолоджикэл мегэзин» (1912 год), что эта изрезанная раковина могла быть подделкой: «Необходимо отметить, что порез окрашен в красно-коричневый цвет на такую же глубину, что и остальная поверхность. Это важно отметить, потому что если поцарапать раковины с Красной Скалы, то под красно-коричневым цветом там окажется белый. Необходимо также отметить, что эта раковина настолько хрупкая, что любая попытка порезать ее просто приведет к тому, что она рассыпется.» Нужно помнить, что в понятиях общепринятых палеоантропологических представлений, никто не встречается с такими произведениями искусства до времени появления современного кроманьонского человека в позднем плейстоцене около 30 000 лет назад.

В начале 20-го века открыватель многих аномально древних кремневых орудий Д. Рейд Мойр (см. главу 3) описал «серию минерализированных каменных орудий примитивного типа с нижней части основания Красной и Коралловой Скалы в Суффольке». Верхняя часть Красной Скалы в Восточной Англии считается сейчас границей, разделяющей плиоцен и плейстоцен, и поэтому ее датируют 2,0–2,5 миллионами лет. Более древняя Коралловая Скала принадлежит позднему плейстоцену, и поэтому ей по крайней мере 2,5–3,0 миллиона лет. В детритовых пластах Красной и Коралловой скал содержатся материалы, варьирующиеся по возрасту от плиоцена до эоцена. Поэтому найденным там предметам может быть где-то 2–55 миллионов лет.

Одна группа образцов, найденных Мойром, имеет треугольную форму (рисунок 2.4).

^{Рис. 2.4. Три костяных инструмента из детритовых горизонтов, расположенных под Коралловым утесом, содержащих материалы, возраст которых колеблется от периода плиоцена до эоцена. Возраст этих инструментов может составлять от 2 до 55 миллионов лет.}

Мойр говорит о своем сообщении: «Все они были сделаны из широких плоских тонких кусков кости, возможно, из частей больших ребер, которые были расщеплены так, что теперь у них есть определенная форма, во всех случаях эта треугольная форма получена в результате расщепления естественных волокон кости». Мойр провел эксперименты над костями и пришел к заключению, что эти образцы «несомненно, сделаны человеком». Согласно Мойру, предметные куски окаменелой кости кита, найденные в Коралловой Скале одним слоем ниже, могли когда-то использоваться как наконечники копий. Мойр также нашел ребра кита, переделанные в заостренные орудия. Кроме того, на различных уровнях, от самого древнего до самого молодого, Кромеровского Лесного Пласта Мойр и другие нашли изрезанные кости и костяные орудия. Самым молодым уровням кромеровского пласта около 0,4 миллиона лет; самым древним — по крайней мере 0,8 миллионов лет, и, согласно некоторым современным специалистам, им может быть даже 1,75 миллиона лет.

Вдобавок Мойр описал одну кость, найденную неким мистером Винкоппом из Вудбриджа (Суффольк), в частной коллекции которого был «кусок окаменелого ребра, частично подпиленного с обоих концов». Этот предмет найден в детритовом пласте под Красной Скалой, и, согласно Мойру, «и его открыватель, и покойный преподобный Осмонд Фишер считали его убедительным доказательством человеческой работы». Упоминание о подпилах явилось совершенно неожиданным при описании окаменелой кости такого возраста.

С. А. Ноткатт нашел в Кромеровском Лесном Пласте в Мандесли пиленое дерево. Большинству из слоев в Мандесли примерно 0,4–0,5 миллиона лет.

Делая замечания по поводу этого куска пиленого дерева, Мойр сделал следующие наблюдения: «Как оказалось, плоский конец получился от пиления острым кремнем, и в одном месте кажется, что линия распила была поправлена так, как это часто необходимо, когда начинаешь пилить дерево современной стальной пилой (рисунок 2.5).»

^{Рис. 2.5. Кусок отпиленного дерева из Кромерского леса. Стрелка указывает на углубление возможно первоначально оставленное пилящим инструментом.}

Мойр дальше отмечает: «Заостренный конец несколько почернел, как будто от огня, и образец, возможно, представляет собой примитивную палку-копалку, используемую для откапывания корней».

Хотя существует вероятность того, что существа типа человека прямоходящего могли присутствовать в Англии в период Кромеровского Лесного Пласта, технологический уровень этого орудия пиления дерева предполагает способности sapiens'а. Фактически, трудно посмотреть, как такой распил мог быть сделан даже каменными инструментами. Например, небольшие кремневые вкладыши, закрепленные на деревянной палке, не смогли бы сделать такого чистого распила, какой виден на образце, потому что деревянная основа такой пилы шире, чем кремневые зубцы. Поэтому таким инструментом нельзя провести узкий желобок. Пила, сделанная только из камня, была бы чрезвычайно хрупкой, и ее бы не хватило, чтобы доделать этот распил. Более того, сделать такое каменное лезвие было бы целым достижением. Поэтому, как кажется, только металлическая пила могла сделать такой распил, какой виден на образце. Конечно, металлическая пила, которой 0,4–0,5 миллиона лет является совершенно аномальной.

Примечательно, что в сегодняшних стандартных учебниках и пособиях едва ли вообще упоминается об изрезанных костях, костяных орудиях и других артефактах с Красной Скалы и Кромеровского Лесного Пласта. Особенно примечательно в случае с находками из Кромеровского Лесного Пласта, большинство из которых, в силу их возраста, граничащего с допускаемым наукой, могут быть приняты этой наукой в силу современных представлений о смене палеоантропологических событий.

Член Геологического общества Осмонд Фишер нашел интересную отличительную черту в ландшафте Дорсетишра — «Слоновий Ров», в Деулише. Фишер писал в «Геолоджикэл меэзин» (1912 год): «Этот ров был 12 футов в глубину и такой ширины, что человек мог еле-еле перейти через него. Он не находится на линии какого-нибудь естественного разлома, и пласты кремня на двух сторонах совпадают. Низ — это нетронутый мел, и один конец был вертикальным, как и боковые стороны. Другой конец диагонально поднимался на крутой склон долины. Во рву были останки Elephas meridionalis'а, и никаких других окаменелостей… По моему мнению, этот ров выкопал человек в позднем плиоцене для того, чтобы загонять туда слонов». Elephas meridionalis, или «южный слон» жил в Европе 1,2–3,5 миллиона лет назад. Таким образом, хотя найденные в Деулишском рву кости могли вполне относиться к раннему плейстоцену, их можно также датировать поздним плиоценом.

На фотографиях видно, что вертикальные стены рва тщательно высечены, как будто бы здесь орудывали большим долотом. И Фишер ссылается на сообщения, в которых говорится о том, что первобытные охотники современности используют похожие рвы.

Но короткая статья в журнале «Нейчер» (16 октября 1914 года) сообщает, что следующие раскопки рва, произведенные «Дорсетским Полевым Клубом», открыли, что «он [ров] не заканчивается ниже на определенном уровне, но разбивается на цепь глубоких узких туннелей в меле». Однако древние люди едва ли могли использовать небольшие разломы для того, чтобы сделать в меле большой ров. Имело бы смысл осмотреть найденные во рву кости слона на предмет порезов.

Фишер сделал другое интересное открытие. В обзоре за 1912 год он писал: «Делая в поисках окаменелостей раскопки в эоценовых слоях Бартонова утеса, я нашел кусок гагатообразной субстанции площадью около 9 1/2 квадратных дюймов в толщину. По крайней мере на одной стороне было то, что показалось мне следами от нанесения ударов, которые придали этому куску аккуратную квадратную форму. Сейчас этот образец находится в Седгвинском музее в Кембридже». Гагат, или черный янтарь, — это плотный иссиня-черный уголь, который хорошо полируется, и из него часто делают украшения. Эоцен длился примерно 38–55 миллионов лет назад.

Поистине удивительно, что столь много серьезных ученых-исследователей девятнадцатого и начала двадцатого столетий независимо друг от друга и многократно сообщали о том, что следы на костях из миоценовой, плиоценовой и раннеплейстоценовой формаций указывают на работу человека. Среди делавших такие заявления ученых были Деснойерс, де Кватрефаже, Раморино, Бурже, Делани, Бертран, Лаусседа, Гарриго, Филхол, фон Дюкер, Оуэн, Кольер, Кальверт, Капеллини, Брока, Ферретти, Беллучи, Стопс, Мойр, Фишер и Кейт.

Обманывали ли эти ученые? Возможно, что да. Но порезы на окаменелых костях — это странная вещь, выдумывать о которых едва ли романтично и вдохнов-ляюще. Были ли вышеупомянутые исследователи жертвами уникального умопомрачения конца прошлого — начала нынешнего века? Или свидетельства о примитивных охотниках действительно изобилуют в фаунистических остатках плиоцена и более ранних периодов? Допуская, что такие свидетельства существуют, кто-то может спросить, а почему их не находят сегодня? По одной простой причине: их никто не ищет. Доказательство намеренной человеческой работы может остаться без внимания ученого, который совсем не ищет его. Если палеоантрополог убежден, что люди, которые делали орудия, не существовали в среднем плиоцене, то вряд ли он будет долго думать об истинной природе отметок на окаменелых костях того периода.