На него во сне надвигалось громадное чудовище о двух головах, которое опасно шипело, рычало, искрило, плевалось и производило жуткий металлический скрежет. В головах чудовища господин Безбашнев то периодически узнавал неведомую химеру, одна голова которой напоминала льва, а другая – знакомого с детства Змея Горыныча, то вдруг обнаруживал знакомые черты своих младших партнеров Бейбаклушкиных.

Чудовище наводило невероятный первобытный ужас на президента корпорации Безбашнева, особенно тогда, когда начинало говорить. Одна голова, сияя румянцем на драконьих щеках, призывала покончить с рутиной и изобрести новый способ замеса. Другая, сверкая золотой оправой очков, шипела об исключительных заслугах и уникальности продукта, оставившего далеко позади известных ей одной конкурентов.

Голова, похожая на младшего партнера Бейбаклушкина, начинала азартно изрыгать пламя из своей огнедышащей пасти, а та, что принадлежала его дражайшей супруге и младшему партнеру Бейбаклушкиной, страшно скрежетала, в результате чего на господина Безбашнева сыпались кипы платежек „на подпись“. Президент задыхался, затыкал уши и прятал руки, к тому же ему было очень жарко от раздуваемого пламени. А чудовище наступало, увеличивалось в размерах и скрежетало и грохотало еще пуще. Когда оно заслоняло собой дневной свет, господин Безбашнев начинал просить пощады. Но, как это бывает во сне, ни одного звука не вырывалось из его опаленного горла. И двигаться он тоже не мог, несмотря на прилагаемые усилия. Он пытался установить с чудовищем мысленный контакт и посредством телепатии внушить ему (или им) заверения в своем лояльном отношении и способности к развитию. Но чудовище, единожды извлеченное из-под раскопок доисторического гаража, очевидно, так и не освоило способности к чтению мыслей и не реагировало на эти уверения.

Тогда господин Безбашнев начинал призывать на помощь внешние силы, и тут его сновидение обретало совсем уж неуправляемые черты. Начиная с этого поворота сюжета страх президента нарастал и поедал его до костей, не в пример чудовищу о двух головах.

На призывы господина Безбашнева непременно являлась звеньевая (так он ее мысленно окрестил) в красном пионерском галстуке. Зычным голосом произнося речевку и стуча в небольшой барабан, она призывала господина Безбашнева строиться и равняться. Странно, но этот небольшой барабан производил столько шума, что грохот затмевал даже скрежет и рыки чудовища. Еще более странным был тот факт, что чудовище, завидев звеньевую, начинало декламировать речевки и строилось, таская за ней правофланговое знамя. У господина Безбашнева лопались перепонки, сводило челюсти и слезились глаза. В один миг он покрывался во сне липким потом, потому что не знал ни одной речевки и никогда не строился под правофланговым знаменем, тем более господин Безбашнев не умел ходить строем. Понимая, что час расплаты близок, он молился только об одном – чтобы звеньевая никогда не узнала его главный секрет, иначе наказания страшнее не придумает ни один из самых кровожадных конкурентов.

Бывало, что в этот тягостный момент он просыпался, стуча зубами от ужаса и обливаясь потом. Постепенно приходя в себя, он поздравлял себя с маленькой победой: „Не узнала – пронесло на этот раз!“

Но бывало, что „ужастик“ не выпускал его из своих объятий. Тогда, обуреваемый жуткими подозрениями и страшась близкой расплаты, господин Безбашнев проклинал себя за малодушие и короткую память. Он убеждался в том, что быть раздавленным чудовищем о двух головах – совсем не больно; стоило чуть-чуть потерпеть и подписать хотя бы одну бумажку, как монстр отступал, кивая обеими головами, опаляя раздавленного президента пламенем и умиротворенно скрежеща про уникальность продукта. Опять же, чудовище не давило и не поедало его до конца ни в одном сне. Бывало пару раз ощущение, что чешуйчатые лапы Бейбаклушкиных разбирали господина Безбашнева по косточкам и он обретал бестелесное существование. Однако это ощущение быстро проходило уже в следующем сне, когда он оказывался целым и невредимым.

Но построение со звеньевой – другое дело! Господин Безбашнев всеми пятью или шестью органами чувств (он мог бы поклясться, что с момента начала речевок и барабанной дроби у него просыпались еще пятнадцать чувств) неизбежно ощущал одно – это конец. Звеньевая тем временем наступала и очень зорко следила за непостроенным господином Безбашневым. А этот урод о двух головах еще и подначивал, знаменем правофланговым махал прямо перед носом, выдержки зачитывал из прошлогоднего Ленинского зачета.

Господин Безбашнев хорошо понимал, чем все это закончится. И от этого тоскливого понимания его ужас переставал быть острым и паническим, а становился каким-то смиренным и отчаянным. Ему уже не хотелось сопротивляться и призывать другие внешние силы – появлялось желание тихо и бесследно исчезнуть. Исчезнуть так, чтобы эта прозорливая звеньевая ни за что бы его не отыскала и не применила бы самое страшное свое наказание – вызов на совет дружины.

Он вынесет все: упреки за несданную макулатуру, претензии за не переведенную тимуровской бригадой через дорогу бабушку, отставание по командным показателям в шефстве над бандой борзых октябрят, выговор за фарцовку в неположенных местах и спекуляцию презервативами, неуспеваемость по предмету „Этика и психология семейной жизни“.

Он не вынесет одного – если звеньевая выпытает на совете дружины его главный секрет. Он не сможет ее обмануть и придумать спасительную ложь. Ему самому этот секрет казался страшным наказанием – он никогда не был пионером.

„Азбука“. „П“ – Пионеры
Пионеры, они же первопроходцы, – в советское время являли собой „всем ребятам пример“ в образцовом, нередко героическом поведении в условиях суровой действительности. Любимые занятия – собираться на советы дружин и советы отрядов, беспощадно клеймить отстающих, двоечников и прочих „не-пионеров“. Принятые в ряды образцовых либо быстро продвигались по карьерной лестнице, отхватывая лакомые посты, либо жили в страхе быть исключенными за какие-либо провинности. Для продвижения было необходимо регулярно выступать с инициативами по улучшению всего, что они наблюдали вокруг, а также подвергать все беспощадной критике. Продвинутым необходимо было мечтать стать образцовыми комсомольцами, а затем и коммунистами, с обязательным участием в возведении БАМа и работой на других молодежных стройках страны. Непро-двинутым для спокойного существования было достаточно приносить макулатуру (аналог – металлолом), участвовать в соревнованиях отрядов и дружин на предложенную тему и „не ухудшать“. Для еще более комфортного существования можно было добавить регулярный перевод бабушек через дорогу, стояние в почетном карауле у танка (вариант – дзота), возложение гвоздик в день общенародных праздников и выпуск стенгазет.
В переносном значении пионеры, они же первопроходцы, представляют собой довольно вредоносную касту эгоистов-себялюбцев, норовящих везде успеть первыми и сующих свой нос во все, что они наблюдают. Характеризуются исключительно революционным нравом, склонны к разрушению старого (как вариант – нового) и строительству на обломках. Результатом строительства интересуются редко, основной мотив – пропиариться за счет эксклюзивного присутствия где бы то ни было. Крайне категоричны в отношениях с „не-пионерами“, легко опознают своих по фанатичному блеску в глазах, знамени наперевес, зычным голосам и текстам декламируемых речевок-лозунгов про кардинальные изменения мира.
(Корпоративный проект „Азбука“ под редакцией г-на Безбашнева, ч. 1, гл. 2)

Гадкоутенкова

День как-то с утра не задался.

Накануне ушла с работы почти за полночь, пыталась составить должностные инструкции для менеджеров корпорации. Босс так давно одержим идеей систематизации всей работы, что даже в его излюбленной „Азбуке“ на букву „Д“ уже появилась вредная такая запись – „ДИ“. Составить ДИ для всех менеджеров не представляло бы труда, если бы эти самые менеджеры не упирались всеми частями своих изнеженных организмов.

А для Гадкоутенковой лучшая победа – отсутствие войны. Ну не любила она, директор по кадрам Великой корпорации, с этими кадрами бороться или хотя бы спорить. Сказали же менеджеры, что работа их настолько уникальна и невоспроизводима, что никакой формализации их функции не поддаются. И что тут попишешь в прямом смысле слова? Боссу ведь будет глубоко фиолетово, что сказали его гениальные менеджеры, ему ДИ подавай. А ей, Гадкоутенковой, эти ДИ хоть из пальца высасывай, да подписывать все равно никто не будет.

Пока же, раздумывая о своей нелегкой доле (в целом довольно удачной, но временами…), Гадкоутенкова гипнотизировала запись в „Азбуке“, сделанную самим господином Безбашневым.

ДИ – должностные инструкции. Должны быть не филькиной грамотой, а документом,
из которого станет ясно, кто, чем, почему и сколько должен заниматься. Доводится
под подпись, и никакие там оправдания – это не моя работа, пусть другие вкалывают
– не принимаются. Есть ДИ. Нравится, не нравится – спи, моя красавица.

Эта заметка сопровождалась изображением круглой мордочки с улыбкой.

„Шутит, – подумала Гадкоутенкова. – А мне не до шуток“.

Следующий звонок привел ее в еще более унылое состояние.

Менеджер по фигистике Гойда плачущим голосом пожаловалась, что госпожа Бейбаклушкина совсем озверела и бесчинствует. Гойда формально Бейбаклушкиной не подчинялась, но, учитывая личностные особенности этой дамы, у Гадкоутенковой ни разу не повернулся язык об этом напомнить. Так как она не только не любила бороться с менеджерами, но и не выносила диспутов вообще. А тут ситуация тонкая – Бейбаклушкина по сей день младший партнер господина Безбашнева, конфликтовать с ней лишний раз даже он не решается. Вот Гадкоутенкова и придумала спасительную стратегию „разойтись бортами“ с начальствующей дамой. Временами это удавалось, сейчас же ситуация накалилась до предела. Гойда жаловалась все отчаяннее, указывала на сплошные притеснения и кучу бесполезной работы, которую она, квалифицированнейший менеджер по фигистике, вынуждена исполнять в угоду „самодурам“. Кроме того, Бейбаклушкина перешла в очередное наступление, заставив отчитываться „не свой“ персонал о времени, проводимом на ее территории. Это возмущало Гойду куда сильнее, она с пафосом взывала к Гадкоутенковой как копординатору великого проекта и намекала, что при таком отношении все загнется, еще не начавшись, что у них больше нет сил и т. д., и т. п.

Директор по кадрам Великой корпорации и по совместительству копординатор великого проекта заверила, что все обойдется, хотя и напряглась внутренне. Как всегда, произнесла психотерапевтический текст на тему скорейших изменений и терпения, которое красит профессионала, так как Гойду она только к профессионалам и относит.

Повесив трубку и секунду поразмышляв, она набрала мобильный Бейбаклушкиной и вкрадчивым голосом поздоровалась. Бейбаклуш-кина оживилась, довольно доброжелательно поинтересовалась, когда они будут знакомиться с давно обещанным менеджером по PR. Гад-коутенкова заверила, что скоро, и предложила посмотреть на всякий случай экономиста. Затем как можно более безразлично поинтересовалась, как идут дела. Тут Бейбаклушкина со свойственным ей нахрапом вылила на бедную голову директора по кадрам все накопившиеся проблемы. Более всего младшего партнера интересовало, что на ее предприятии делает менеджер по фигистике Гойда. Задумчивое „ну…“ Гадкоутенковой не произвело на Бейбаклушкину никакого впечатления, поэтому она немедленно огласила свое резюме:

– Халявщица – пробы ставить негде, что делает непонятно, мои задания срывает, на все находит отговорки, только я могу тут всем заниматься, а ей, вишь ли, не по профилю!

Гадкоутенкова включила стратегию „разойтись бортами“ с применением тактики „оглаживания“, которая через раз действовала на Бейбаклушкину умиротворяюще. Пообещав непременно во всем разобраться, она очень трогательно („Ну ты береги себя!“) попрощалась с Бейбаклушкиной и тут же набрала номер Гойды.

– Ну что, там совсем все плохо, но я разобралась, „огладила“ в очередной раз. Ты смотри, не нарывайся пока, потерпи, я доведу дело до конца. Катит она на тебя со страшной силой. Грозилась Без-башневу представление на увольнение сделать. Ну это, положим, ха-ха-ха, у нее не выйдет, а в остальном – действуй, как я говорю.

„Надоело! Как же все надоело… – размышляла Гадкоутенкова, горестно разглядывая так и не написанные ДИ. – Скоро мне не удастся этого избегать, а выхода не вижу. Если б я могла послать это все далеко и надолго, но как же он, зайчик наш, съедят ведь его…“

Для Гадкоутенковой предложение работать в Великой корпорации стало поистине поворотным пунктом в жизни. Немолода, неконфликтна, неперспективна – а тут такие возможности и главное – босс. Гадкоутенкова была очарована этим космическим сознанием, этой мощью и полетом с самой первой встречи. Под его руководством Гадкоутенкова была готова мыть полы, если бы потребовалось. Ей нравилась тонкая игра, которую она каждый раз режиссировала: дистанция – поддержка – сочувствие – дистанция. За недолгий период ей удалось стать для босса правой рукой и заслужить его величайшее доверие. Хотя и девочкой для битья она становилась неоднократно. Но главная сложность и основной секрет Гадкоутенковой заключались в другом. Босс жаждал перемен, великих перемен. А Гадкоутенкова совсем даже и не знала, что со всем этим делать. Он ждал, а у нее не было ни идей, ни ресурсов. Она умела быть умиротворяющей и никогда не лезла на рожон. А ему очень скоро потребуется совсем другое… Чувствовать себя „брошенкой“ было невыносимо, она как могла „оглаживала“ стремления босса к проведению кардинальных преобразований. Но чутье, годами тренированное, все чаще подсказывало: предел.

В огромном корпоративном коридоре послышалась знакомая громоподобная поступь. Не успела Гадкоутенкова поднять голову от своих бумаг, как дверь ее кабинетика с треском захлопнулась. Директор по кадрам от произведенного шума тихо сползла под стол.

Босс не выносил открытых дверей.

Пионерогероева

– Вы знаете, что такое дисконтированный срок окупаемости? – очень доброжелательно поинтересовался директор, проводивший собеседование.

„Тону, – с тихим отчаянием думала Пионерогероева, не отвечая уже на третий вопрос подряд. – Отвечать надо хоть что-нибудь…“

– Э… в целом я понимаю, о чем речь, но точное определение дать затрудняюсь. Давайте так: по этому блоку „незачет“. – Пионероге-роева вымученно улыбнулась.

Молодой директор, очевидно, поднаторевший в программах МВА, участливо улыбнулся в ответ и задал еще пару вопросов. После чего вежливо предоставил возможность задать вопросы Пионерогероевой.

У той, разумеется, был ровно один вопрос – есть ли у нее шансы занять позицию директора проекта, если она не может вычислить по формуле рентабельность и не знает про дисконтированный срок окупаемости. Но она задала другие – есть ли обязательные требования по образованию или специфическому опыту, будет ли время на включение и адаптацию и самое главное – какого директора проекта хотел бы видеть заказчик. Заказчик обнадежил тем, что на этот раз они хотели бы видеть сильного управленца с ярко выраженным лидерским потенциалом и умением руководить людьми. А отсутствие у него опыта в реконструкции Вавилонской башни и строительстве будет как раз очень кстати. Потому как руководители от строительства у них уже были.

„Хоть здесь попадание“, – чуть повеселев, подумала Пионерогероева. Простившись с доброжелательным директором, она вышла из здания и дала волю досаде.

„Идиотка, хоть бы в книгу по налогам и рентабельности заглянула! – ругала она себя. – Такой шанс упустила: и интерес, и рост, и содержание, и перспективы, и с нуля, опять же…“

Проведенное квалификационное интервью зарубило на корню ее мечту заняться чем-то удивительно прекрасным и новым.

Нельзя сказать, что Пионерогероева была некомпетентна в вопросах менеджмента – как раз напротив. Но дружба с финансовыми дисциплинами у нее не складывалась. Да и в предыдущих воплощениях как топ-менеджера ей удавалось обходиться без расчета рентабельности. Вот только ни ее великая биография, ни опыт, которому позавидовал бы не один топ, просиживающий молодые годы на бизнес-программах, ни стремление сделать какую-нибудь компанию самой передовой и самой корпоративно окультуренной, не давали результата. Упорно рассылаемые резюме с толковым и полным описанием себя и своих достижений, составляемые так и эдак, проваливались в глухую черную дыру. Ни ответа, ни привета. Другой бы предался отчаянию и плюнул, но Пионерогероева была не из таких. Она продолжала атаку на работодателей, непременно сообщая в сопроводительном письме, что жаждет развития в новом содержательном поле. И это было чистой правдой. Молчание было ей ответом. Она в сотый раз редактировала послания и дождалась откликов. Ее стали приглашать на собеседования. Но даже пройдя интервью, она быстро поняла, что это ни к чему не приведет. Не потому, что опыт ее не подходил или был не того свойства. Ей самой поставленные задачи было неинтересны, но она давала себе слово ими заниматься… Только ее быстро „вычисляли“ прозорливые работодатели и иногда даже сообщали, что позиция изначально для нее маловата, что она быстро заскучает и уйдет от них, а им надо, чтобы надолго и всерьез.

В каждом объявлении о вакансии она искала возможные перспективы и, благодаря аутотренингу, находила. Но работодатель бесстрастно сообщал об отсутствии у нее специфического опыта работы в торговле, на стройке, на заводе, в ресторане. Пионерогероева недоумевала – зачем же тогда универсальный руководитель и когда же за десять лет карьеры можно было бы успеть поработать везде? Но основной парадокс заключался в нежелании работодателя или хитреца-рекрутера понять стремление Пионерогероевой перейти в другую область деятельности. Они будто вынуждали ее, стремящуюся к новым высотам и скучающую от привычной рутины, идти проторенной колеей.

Проблема заключалась, конечно, в ней самой. Для рынка труда она была „не формат“. Однажды осознав это как откровение, Пионеро-героева с отчаянием ворвалась в собственный бизнес. Несколько лет она училась выживать, совершать подвиги и прорывы, привлекать безнадежных клиентов. Катаясь на американских горках „доходы-убытки“, она каждый раз с замиранием сердца ждала, удастся или не удастся выйти из очередного виража. Выходила. А потом наступали скука и размеренность с текущими проблемами. Пионерогероева, потеряв ориентиры, решила закрыть свой выстраданный бизнес, который уже встал на ноги. Но она перестала его любить, чем вызывала постоянное недоумение всех работодателей, задававших ей вопросы на собеседованиях. Ответы она редактировала и со временем стала обходиться вполне нейтральными формулировками, не раскрывая истинной причины. Почему-то нелюбовь к своему делу не являлась для работодателей достаточной причиной для закрытия собственного маленького бизнеса.

Пионерогероева не находила счастья и взаимности с наемным рынком труда. Поскольку она была опытным аналитиком по процессам, людям и обстоятельствам, то наконец решилась проанализировать собственную ситуацию. Проследив витки своей карьеры и поняв, что каждый раз в ее жизни происходило качественное улучшение, она попеняла сама себе за попытку обмана – уговорами и самовнушением не прикроешься. Когда вакансия действительно не несет ничего нового, то отбрасывает назад. И она перестала себя уговаривать. Кроме того, аналитическим путем она сформулировала некоторые выводы.

1. Если она – действующее предприятие – топчется на месте, нужен прорыв. Или интенсивное развитие (записаться в бизнес-школу, выбрать курс по управлению – желательно такой, где много неизвестного).

2. Она больше не обязана оправдываться за свое нежелание по двадцать лет работать в одной отрасли (определиться, в какой бы хотелось).

3. То, что с ней происходит, называется кризисом карьеры. Это происходит со многими топ-менеджерами и специалистами (кто-то это преодолевает, кто-то об этом не распространяется).

4. Она перестанет хранить это как величайший свой секрет и научится извлекать из этого выгоду.

Часть I. С чего начинается кризис

Глава 1. Портрет топ-менеджера в интерьере

Совещание все никак не могло начаться. Топ-менеджеры Великой корпорации нервничали то ли из-за предстоящего начальственного вливания, то ли от неопределенности, каким оно будет на этот раз. Гадкоутенкова посматривал на всех исподлобья и прикидывала, начинать ли ей сейчас изображать нездоровье или ограничиться простой рабочей усталостью. Додумать не успела – дверь переговорной стремительно распахнулась и под аккомпанемент собственных грозных высказываний, адресованных кому-то в коридоре, вошел победоносный Безбашнев. Присутствовавшие на совещании слегка вжали головы в плечи. Гадкоутенкова зашелестела бумажками. Кроме этого шороха, не было произведено ни звука.

Босс держал паузу.

– Ну, что молчим-то? – нарушил тишину кто-то из смельчаков. – Ждем кого-то?

Робкие замечания, что вроде все собрались и можно начинать, пробудили в президенте корпорации живейший интерес.

– Так все или не все? – заинтересованно вопросил он, склонив туловище над полированной столешницей переговорного стола.

Топ-менеджеры закивали и одобрительно заулыбались.

– Вы тут решите пока, в полном ли вы составе, времени я терять не намерен.

Топ-менеджеры еще раз призывно заулыбались, подтверждая свой наиполнейший состав.

– Тогда если вы тут все, почему я не вижу ни одного умного лица в этом помещении?!

По рядам пронесся шепот, глаза многих округлились, прочие опустили головы так низко, что разглядеть выражение их лиц не представлялось возможным.

– Что? – босс оглядел растерянный топ-менеджмент Великой корпорации и наконец оглушительно захохотал.

Руководители, окончательно сбитые с толку, стали понемногу улыбаться и переглядываться. Ну да, опять на понт берет! Сколько лет, а к его выходкам все не приноровиться. В рядах наметилось видимое оживление, руководители зашелестели бумажками, стали вполголоса переговариваться с соседями.

– Я не понял, меня так плохо слышно? – босс был опять серьезен. – Я задаю вопрос: почему среди топ-менеджеров корпорации я не вижу ни одного умного лица?… И почему ни на одном неумном лице я не прочитал за последнее время ни одной умной мысли?

– Джан Франкович, – не выдержала Гадкоутенкова, обращаясь к Безбашневу, – мы тут как раз хотели поднять вопрос о топ-менеджерах…

– Подожди, Агриппина, – прервал ее Безбашнев, – и до тебя с твоим вопросом доберемся.

– А что от нас требуется сейчас? – осмелел не в меру чувствительный руководитель отдела общей оценки. – Вы скажите – мы ответим.

Безбашнев сделал такое лицо, как будто ему прямо на полированную столешницу подкинули дохлого таракана. Махнув рукой в сторону незадачливого руководителя, он повернулся к Гадкоутенковой и презрительно произнес:

– Этот вопрос вы хотели с вашими топ-менеджерами поднимать? Так можете поднимать дальше – без меня!

– Значит, так! Завтра здесь должен лежать план развития корпорации на ближайшие два года. Уяснили? По оформлению – все вопросы к Дунько, методисту, он знает все мои требования. Я еще посмотрю, какие мысли по развитию заглядывают в ваши ожиревшие головы. Если не увижу достойного плана – на следующей неделе весь бизнес переведу. Повторяю – все активы переведу в глину.

На этом президент Великой корпорации поднялся из-за стола, резким движением опрокинул кресло на колесиках и стремительно покинул переговорную.

Воцарилось нередкое на сегодняшний день молчание. Кто-то из топ-менеджеров пытался уйти вслед за президентом.

Железная леди корпорации госпожа Буйнова медленно сняла очки. На ее холеном лице отразилось подобие недоумения. Госпожа Буйнова занимала в корпорации место особое и заслуженное. Она была из тех первооткрывателей великого Дела, заслуги которых уже давно перестали измеряться простым КПД или эффективностью труда. Критерии результата давно уже заменило всеобщее осознание величия и значимости железной леди, а попытки привлечь ее к организационной деятельности до сих пор не увенчались успехом даже у родоначальника этой корпорации, господина Без-башнева. Категорически отрекшись от участия в „стратегических преобразованиях“, госпожа Буйнова демонстрировала величайшее пренебрежение к коллегам при неизменно высоком качестве решения юридических тонкостей. Не меняя выражения тонкого лица, она то ли прошептала, то ли материализовала бессловесно мысль: „Бред…“ – и немигающим взглядом уставилась на начальницу по кадрам Великой корпорации.

Гадкоутенкова взяла слово:

– Что я вам говорила? Наш зайчик слов на ветер не бросает. Если он уже об этом задумался, так и будет.

В ответ руководители зашумели, что у него часто меняется настроение и на этот раз он просто решил их припугнуть. А какой план развития может быть завтра, если ни у кого конь не валялся, нет ни малейшего представления, куда это самое развитие пристроить и в чем оно будет проявляться.

Тут в дискуссию скромно вмешался методист Дунько, единственный посвященный в особенности требований босса к стратегическим документам.

– Коллеги, позвольте напомнить, что в корпорации принят разработанный нами мастер-план о внедрении проектного управления. В связи с этим в компании проводится перестройка процессов и процедур…

На тихого Дунько обрушился шквал воплей, поэтому никто так и не услышал его разъяснений по поводу существования примерной матрицы развития, которая и смогла бы при определенной доработке прямо не сходя с этого места превратиться в требуемый план развития корпорации. Эта любимая Безбашневым матрица развития – плод бессонных ночей методиста Дунько – воплощала в себе все чаяния президента по поводу того, куда же двигаться дальше.

Очень раздражала президента неспособность топ-менеджеров корпорации улавливать его мысли и обрывки формулировок на лету. Только методист Дунько, проведя не один час „на ковре“ и притащив за полгода своей работы не одну тонну бумаг для согласования, научился не то чтобы улавливать, а тщательно конспектировать и выстраивать из этих обрывков внятные конструкции. Хотя долгие и упорные его труды по формализации сказанного президентом Великой корпорации так и не были оценены. Топ-менеджеров это вообще никогда не интересовало, а президента в десяти случаев из десяти не устраивало то, как это выглядело.

„Азбука“. „Т“ – Топ-менеджеры
Высшие специалисты и руководители корпорации по направлениям. Планируют
и разрабатывают стратегические моменты развития К. Отличия от других
менеджеров – ориентированы только на результат, в противном случае не занимают
свои места, но имеют возможность себя проявить в течение определенного времени,
если до этого имели вотум доверия президента.
Откуда берутся – приходят и приглашаются по рекомендациям партнеров,
консультантов из бизнес-школ и т. д.
Возможно, являются просто хорошими специалистами в своем деле, но лучше,
если они хорошо понимают мысли президента, могут их продолжить и развить.
Переходный период для будущего топ-менеджера – способность усваивать, запоминать
или конспектировать слова и формулировки президента, а затем связно их воспроизводить.
(Корпоративный проект „Азбука“ под редакцией г-на Безбашнева, ч. 1, гл. 2)

Босс вызвал Гадкоутенкову сразу после скоропалительно закончившегося совещания.

– Что ты обо всем этом думаешь, Агриппина? – как-то мягко и доверительно поинтересовался президент.

Гадкоутенкова, не успев войти в роль безнадежно и смертельно больной начальницы по кадрам Великой корпорации, судорожно подбирала слова.

Босс продолжил, глядя куда-то в сторону:

– Знаешь, я сегодня был на фабрике, говорил с Бейбаклушкиной… Сначала, конечно, наехал на них. На них ведь наедешь – только тогда думать начинают. Показали образцы последней коллекции, что для выставки готовят, – обалдеть!

– Там проблемы опять, – тихо вступила Гадкоутенкова, радуясь, что под хорошее романтическое настроение босса есть возможность решить наболевшую проблему с менеджером по фигистике Гойдой.

Но президент ее не слышал. Его воображение унеслось уже в какие-то загадочные дали предстоящего триумфа.

– Что там происходит со сбытом, ты хоть в курсе? – вдруг вынырнул он, огорошив Гадкоутенкову очередным вопросом.

– Да, я проверяла. Они опять менеджера смотрели, но Пустовой категорически отказывается его брать, потому что у него свой план набора.

– Да я тебе не про набор. Сколько это может продолжаться? Где проект? Где результаты? Что там вообще делается?! – босс начал выходить из себя, и Гадкоутенкова предусмотрительно замолчала. – Пустовой – он что, руководитель по бродажам? Надо от него избавляться, и немедленно. Делай ему аттестацию и – вон! Давай вообще уже шевелись, заводи руководителя проекта!

– Так, спокойно, Джан Франкович, заводить руководителя проекта еще не время, надо огладить всех, сейчас ситуация взрывоопасная. Едва уцелели те, кто вошел, а вы хотите новое лицо туда. Пус-товой – он же мужчина, а я вам сразу сказала: там мужчины не выживают.

– Так что, и руководитель проекта у нас будет женщина, ты хочешь сказать?

– Мужчины там не выживают, – твердо повторила Гадкоутен-кова. – А пока там никого не будет в качестве руководителя проекта, еще подождем. Вы серьезно сказали менеджерам, что все активы в глину переведете?

– Агриппина, ну что ты – первый день меня знаешь? – президент опять оглушительно захохотал. – Я когда-нибудь говорил что-нибудь несерьезно?

Гадкоутенкова получила возможность слегка выдохнуть и тоже улыбнулась.

– Просто надо вас очень хорошо знать, чтобы каждый раз не сползать под стол от ваших шуток. А топ-менеджеры – они очень ранимые, до сих пор в себя прийти не могут.

– Это не шутка, Агриппина. Заведем руководителя проекта, поймешь, насколько это не шутка. Нам нужен прорыв… такой, чтобы бздшщь!.. – Безбашнев изобразил то ли большой ядерный взрыв, то ли праздничный салют. – Мы войдем на рынок, понимаешь, как победители войдем. Тебе как копординатору проекта видно или нет, что там топтание на месте и госпожа Б. по-прежнему ищет пути к отступлению, а у нас другая дорога? Когда я гляжу на корпорацию, мне становится все скучнее и скучнее – что здесь может быть нового? И потом, это разные временные измерения – девелопмент и произволство. Девелопмент – это долго, размеренно с отсроченным результатом, понимаешь? Произвол-ство – это произволство, сечешь, Агриппина? Это творчество, креатив. Как там на тренинге сказали – возможностный подход? Вот это – совсем другое. Пусть в корпорации все движется тихо и мирно, посмотрю – как я им врубил-то, а? Очень хочу посмотреть на их потуги по созданию плана развития корпорации! – президент задумчиво и лукаво улыбнулся. – Я и сам бы хотел знать, куда нам развиваться.

Гадкоутенкова следила за стремительной мыслью президента, боясь пропустить момент, когда он призовет к решительным действиям. Поэтому решила предвосхитить неизбежный для нее финал:

– Господин Безбашнев, я целиком и полностью „за“ и делаю как копординатор проекта все мыслимое и немыслимое. Вы знаете, как нелегко работать в условиях постоянного сопротивления ваших партнеров. Но на сегодняшний день мы можем говорить о создании полноценного ядра проекта в лице менеджера по фигистике, артикулярного директора, управляющего по просчетам, ну, думалось, еще и руководителя по бродажам… Ну, не случилось, будем работать дальше. Это – уже материал, люди, которые это начинали и выстояли, хотя бы частично. Теперь речь идет об этапе укрепления их позиций. Необходимо наладить технологические процессы. Вам ведь известно, что на фабрике необходим управленческий просчет – работаем в этом направлении, произвол-ственные карты нужны – тоже делают… Я ведь помимо того, что копординатором вашего проекта являюсь, работаю начальником по кадрам корпорации…

– Да, знаю-знаю, Гадкоутенкова, – перебил ее президент, – понимаю, что тяжко тебе и времени на все нет, но этот проект для меня – сама знаешь. Но ты меня не слышишь, я вообще в другую сторону смотрю.

– Слышу я вас прекрасно, только и вы должны услышать требования момента. На сегодня о руководителе проекта речи нет. Вы что, хотите опять этот хаос посеять в связи с введением нового человека, когда только все стало налаживаться? Крапают себе – пусть крапают, уж торопиться сейчас смысла нет. Здесь как раз сейчас системность нужна.

– Давай отдадим на аутсорсинг руководство проектом, пусть будет один, кто сгребет это все в кучу! – Безбашнев морщился, слушая доклады о проблемах. – Проект будет развиваться параллельно, эти учеты-шмучеты никогда не будут в идеальном виде, а нам нужен прорыв.

– Мы уже отдавали на аутсорсинг. Что, по-вашему, Полуфантов-то там делал целых три месяца? Кстати, интересуется продолжением работы. Надо же тестировать процессы, вводить процедуры…

– Да-да, понял я, Полуфантова придержи пока, мы подумаем, что с его диагностикой делать, или бросим его на корпорацию. Пусть вместе со своим названым сыном Дунько нам проектное управление внедрят и стратегический план корпорации нари суют.

Гадкоутенкова не знала, как опять спросить о неприятном.

– Там Полуфантову еще не все выплатили за последний этап, он интересовался.

Босс сосредоточенно похлопал себя по карманам, потом подскочил, резким ударом руки открыл дверь и уже из приемной бросил:

– Ты там смотри сама с Полуфантовым, пусть завершит работу, а там видно будет!

– Так он вроде завершил, – привстала Гадкоутенкова, глядя вслед исчезающему президенту.

– Где результат?! – прогремел в ответ президент и покинул офис корпорации в сопровождении большой группы специально обученных людей.

Глава 2. „Священные коровы“ – предвестники грядущего счастья

Полуфантов рассматривал причины рождения идей проектов вместе с группой слушателей программы.

– Избыточные ресурсы, потребности рынка – либо возможность удовлетворения спроса, либо конкурентная угроза, возникшая срочная проблема или необходимость, вопросы развития, предпринимательская инициатива. Последнее в терминологии управления проектами именуется еще „священной коровой“, – подчеркнул преподаватель. – Наличие той или иной причины или всех их в комплексе позволяет говорить о формировании идеи и переходить к этапу инициирования проекта. Вопросы? Тогда займемся решением задач по инициированию проекта.

– Простите, есть уточнение, можно? – с первого ряда поднялась рука слушательницы Пионерогероевой. – Все перечисленные причины рождения идей проектов имеют явно рациональное обоснование, верно? И только „священная корова“ в силу толкования этого термина – нечто, на что нельзя посягать, что запрещено подвергать критике и тому подобное. Можно ли предположить, что возникновение идеи проекта, то есть существование в компании этого реликта, есть побуждение иррациональное и необъяснимое?

Полуфантов с симпатией относился к этой слушательнице, отличающейся острым взглядом на материал и критичностью восприятия. Она единственная в группе оплачивала обучение из собственных средств, поэтому он с первого дня занятий отметил ее как высокомотивированную участницу.

– Безусловно, „священная корова“ для заказчика проекта – сугубо иррациональное явление само по себе, – пояснил Полуфантов. – В некоторых случаях эта предпринимательская инициатива исходит от него самого, в других ситуациях „священная корова“ – принадлежность всей компании. Аспект иррациональности присутствует только в анализе побуждений, в этом вы абсолютно правы, все прочее вполне поддается рациональным обоснованиям и расчетам. Кроме того, мотивация, связанная с таким явлением, обычно очень высока. Заказчик – инициатор „священной коровы“ легко выделяет ресурсы и является основным сторонником проекта. Ну, про мотивацию участников проекта мы поговорим чуть позже, через занятие.

– Но риски проекта в таком случае возрастают? Не хочется сейчас переходить на частности, но мотивировка заказчика по инициированию и развитию проекта: „Хочу – и все!“ – не внушает доверия. А если он потом перехочет? – Пионерогероева улыбнулась и обернулась к другим студентам.

– Про риски – верно. Скажу вам больше – единственным условием существования проекта в этом случае становится стопроцентная лояльность заказчика, – Полуфантов сделал паузу и продолжил: – Итак, задачи по инициированию проекта…

На экране появился очередной слайд, после чего Полуфантов предложил уже объединенным в мини-группы участникам решить основные задачи этапа и оформить это в виде документа – составить служебную записку по инициированию своего сквозного проекта.

– Каждая группа по окончании работы выступит и доложит проектному комитету свои инициативы. Проектный комитет оценит и вынесет решение – одобрит или нет. А для начала выберите руководителя проекта в вашей команде.

Группы углубились в работу. В команде Пионерогероевой проект возглавил скромный умница из системщиков крупного пивоваренного завода. Пионерогероева активно собирала недостающую информацию.

– Так, что произволим? Спички, договорились, да? Хорошо-хорошо, эксклюзивные спички. Имеем – действующее произволство, слегка захиревшее, им необходим рывок, чтобы вывести новый продукт. У нас, что же, значит – избыток ресурсов? Его ведь произвести еще надо, этот продукт.

Руководитель проекта предложил ввести в легенду дополнение о наличии новой произволственной линии. Помимо прочего из причин рождения этой идеи он указал и на конкурентную угрозу, и на вопросы развития, и на назревшую срочную проблему.

– Так значит, мы имеем весь перечень причин для возникновения этого проекта.

И вот что получаем.

Легенда
Отдел профурсетинга компании по произволству спичек проанализировал
существующее положение компании на рынке и пришел к выводу
о необходимости расширения ассортимента продукции с целью освоения/
создания нового сегмента рынка эксклюзивных спичек.

– Ребята, если не возражаете, я бы добавила мотивацию заказчика, – Пионерогероева опять обратилась к коллегам. – Пусть это будет еще и „священная корова“ руководителя предприятия, ОК?

Слушательница Полуярцева была недовольна назначением на роль руководителя проекта тихони-программиста, поэтому в обсуждении постоянно придерживалась очень критичной позиции по любому вопросу:

– Делайте, конечно, только зачем это нам? Что нам до его мотивации, у нас проект ограничен – „от ворот до ворот“.

– Сдается мне, на практике „от ворот до ворот“ не получится, – Пионерогероева, заметив противодействие Полуярцевой, еще размышляла, включить ее в процесс или сразу вырубить резким движением мысли. Как ресурс Полуярцева еще не проявилась – мысли дельной ни одной, а помех уже много. Но привычка учитывать и анализировать мотивацию всех склонила Пионерогероеву в сторону лояльного отношения – как минимум в начале работы. – Будем проще, давайте вобьем в причины все, что есть на слайде. А потом очень хочется посмотреть, как у нас будут развиваться события с этой „коровой“. Поехали!

Краткое описание продукта. Так называемые каминные спички увеличенного размера.
Долго горят, хорошо зажигаются в любую погоду, в специальной водонепроницаемой
коробке (для туристов, рыбаков и т. д.). Розничная стоимость коробки – примерно 30 руб.
Рынок ограничен географически – N-ск.
Предполагаемый объем бродаж (off take) – 600 000 коробок в год.
Вычисление данной величины. 50 000 покупателей (около 1 % от общей численности
населения N-ска) умножить на 12 коробок (по одному в месяц).
Проект
Название проекта: варианты. СДК (спички для камина), НИС (новый имидж спички),
ДНК (для настоящего камина/для нашего камина), теплый дом, ДОМ-Уют, СС-30
(суперспичка), СС-20 (стильная спичка), живая сила, стиль вашего дома, стиль
вашего достатка, ЧК (чиркалка каминная) и т. д.

– Давайте определимся сейчас с названием, выберем сразу.

Группа зашумела, даже соседние команды-конкуренты заинтересованно поглядывали в их сторону.

– У вас там спички, что ли? Помасштабнее ничего не придумали?

– Сошлись на „СС-20“ – „Стильная спичка – двадцать“, – вынес свой вердикт руководитель „спичечного проекта“.

– Почему двадцать? – вставила свои пять копеек Полуярцева.

– Может, количество? А, какая разница! Двадцать и двадцать! – Ребята решили оставить интригу в названии специально для конкурирующих команд, создающих проекты подземных тоннелей, речных такси и занимающихся строительством заводов.

– Видите, в чем резон „коровы“, – агитировала Пионерогероева, – у нас всегда отмазка есть, там везде размах и масштаб, а у нас „священная корова“ – вещь неприкасаемая.

Заказчик. Руководство/владельцы компании.
Цель проекта. Вывод на рынок данной продукции с достижением определенного
объема бродаж.
Разработка и внедрение модели сбыта нового продукта к концу 2007 года в рамках
бюджета (? 1 000 000 долл.)
Необходимость проекта. Рост компании на существующем рынке остановился,
необходимо расширять ассортимент и расти в других сегментах рынка.
Ожидаемые результаты проекта, описание созданного продукта. Действующая
модель реализации данного продукта, обеспечивающая объем сбыта в 600 000 кор./год.
Способ достижения результатов проекта.
1. Профурсетинг: позиционирование и бродвижение товара как имиджевого (возвышение
имиджа Героя-пользователя либо проблема, решаемая Героем при помощи товара),
рекламная политика, заключение договоров с агентствами; потенциальный покупатель,
оформление продукта заранее определены.
2. Сбыт: сеть розницы, в т. ч. специализированные магазины (все для дачи, камина,
рыбака/туриста и пр.), АЗС и т. д. и крупные оптовики.
3. Определение точек сбыта, разработка стратегии цен, заключение договоров с продавцами;
повышение квалификации продающего персонала.
4. Мониторинг бродаж, своевременное обеспечение продавцов товаром.
Основные фазы и этапы.

– Здесь не знаю, похоже, что это фаза концепции, отбора, планирования, осуществления, оценки и завершения, – Пионерогероева обратилась к коллегам: – Давайте сейчас для техники разделимся. А, господин руководитель проекта, одобряете инициативу? Дерево целей в две ветки я начирикала. Коллеги, думайте над продолжительностью этапов. Сама сейчас накидаю риски, идет? Вам сбрасываю все остальное.

Пионерогероева с удовольствием углубилась в бумаги и изредка погладывала на коллег по команде – кто как работает. Вот Полуярцева сидит и заглядывает к руководителю проекта в листочек, присоседилась и хочет что-то списать. „Первый паразит нашей маленькой организации, – пронеслось в голове у Пионерогероевой. – А еще недовольна была, что его выбрали. Сама-то в этой должности только и делала бы, что бамбук курила“. Двое ребят из телекоммуникационной компании что-то вполголоса обсуждали, назначенный юрист, молодой парень из производственной компании, помахивал в воздухе ручкой, будто дирижировал, потом повернулся к Пионе-рогероевой и шепнул: „Голова совсем не работает, у меня на работе проблемы – умаялся совсем. Можно я соглашусь с тем, что вы напишете? Обещаю в следующей сессии не подкачать“. На этом он смешно приложил руку к сердцу и поклонился. Пионерогероева наклонилась в его сторону и также тихо шепнула: „Совсем профи-лонить не получится, господин юрист, проверьте – риски по вашей части“. Она толкнула черновик в сторону юриста.

Возможные источники или причины основных рисков проекта.
Экономические: дефолт, исчезновение среднего класса, замедление темпов строительства,
в частности малоэтажного и коттеджного строительства, и пр.
Технологические (см. ограничения).
Временные: пока неизвестны.
Ограничения проекта.
Юридические или нормативно-правовые: ГОСТы, сертификация.
Географические: сезон – зимой камины; (летом дачи – костры, барбекю и прочие радости).
Технологические (поддаются влиянию): сбои произволственной линии, дополнительное время
для наладки и переналадки, отсутствие нужных комплектующих, сервисное обслуживание
станков и оборудования, дополнительные помещения, поставки сырья (качественная древесина).
Управляемые: новая структура сбыта, ресурсы (персонал бродаж), транспорт (возрастут
транспортные издержки).
Допущения проекта. Дефолта не ожидается (ВВП растет), объем строительства возрастает
и будет возрастать до 2007 года; заказчик имеет высокую мотивацию („священная корова“);
в крупных розничных сетях высокие обороты бродаж „сопутствующих“ товаров;
развиваются специализированные магазины (для загородного дома и пр.).
Тип или классификация проекта.
– Проект развития, чего ж еще?
Дополнительная информация о проекте.
– У нас основной не хватает, где ж там дополнительная!

Команда отправила Пионерогероеву защищать документ на заседании проектного комитета. Презентация прошла успешно, вопросов практически не было, конкуренты из других команд попытались было поинтересоваться пуско-наладочными работами на произволстве. Но Пионерогероева, вдохновляемая своими единомышленниками, твердо ответила про масштабность проекта „от ворот до ворот“. Произволственная тематика не включалась в рамки этого проекта. Задача вновь созданной группы заключалась в создании профурсе-тингово-сбытовой модели и выводу нового продукта на рынок.

В перерыве коллеги обменялись впечатлениями и сошлись на том, что хотелось бы и в жизни все так красиво расписать. Да только выйдет ли?

В курительную комнату, где собрались недавние продвиженцы эксклюзивных спичек, вошел Полуфантов. Пообщавшись со всеми, он тихо обратился к Пионерогероевой:

– Подойдите ко мне после занятий, у меня есть к вам вопрос.

Пионерогероева шла по коридору в аудиторию и размышляла: „Наверное, хочет сделать мне замечание по поводу моих „выступлений“. И правильно. Кто здесь Ленин – он или я? Что лезу, что комментирую? Или, может, как раз этим я и отличаюсь? Он ведь консалтер, как и я, приятно с коллегой встретиться-пообщаться. Вообще приятно, когда в аудитории есть к кому обратиться, к кому-то понимающему. Хотя тут понимающих и заинтересованных – хоть отбавляй, значит, будет о чем-то другом спрашивать“.

– Вы в какой сфере сейчас трудитесь? – обратился Полуфантов к студентке.

Пионерогероева, когда начался курс, представлялась, как и другие участники. Говорила о том, как важно и нужно ей проучиться на данном курсе и открыть для себя новую философию управления – управления проектами. Она даже слегка подготовилась к началу занятий – почитала немногочисленную литературку на эту тему. А в связи с тем, что на начало первого занятия категорически опоздала из-за стояния в бесконечной пробке, даже пошутила в рамках терминологии управления проектами. Влетев в аудиторию незадолго до перерыва и пропустив всю первую пару, высказалась: не учла, мол, все риски своего путешествия и неверно рассчитала критический путь, который, как известно, самый продолжительный. Чем немедленно обратила на себя внимание сокурсников и очень запомнилась преподавателю.

Отвечать на вопрос Полуфантова нужно было или обстоятельно и правдиво, или коротко, но емко. Не предполагая, к чему он этот вопрос задает, Пионерогероева решилась на компромисс:

– Нынешнюю сферу труда с большим удовольствием покину, как только обнаружу более для себя увлекательную.

– Вы же работаете в консалтинге? – уточнил Полуфантов. – Коллеги?

– Да, можно и так. В настоящий момент реализую карьерный план по переходу в другую отрасль. („Вот так – ни больше ни меньше, не будем про кризис карьеры, про черную дыру, поглощающую мои резюме, про неудачные собеседования и меркантильных работодателей. Про то, что не ответила на вопросы о дисконтированном сроке окупаемости и что хочется полета и крыльев за спиной, про кураж и единственно любимую компанию, в которую уже не вернуться по причине ее отсутствия. Не будем также про странный подход в выборе работы, когда мне надо с порога понять: „Это – моя компания!“, а иначе стану чувствовать себя механическим роботом и долго не продержусь, и про многое другое – не буду!“) Проходила собеседование в одной компании на позицию директора проекта. Посмотрю („Естественно, нечего уже смотреть, все ясно!“), как будет.

– Там что – строительство?

– Да, и реконструкция, и строительство, и девелопмент в широком понимании.

– Зачем вам это? – неожиданно удивился Полуфантов. – Это такие проблемы и неконтролируемые обстоятельства…

– Очень хочется деятельность сменить, а натура революционная – вот и тянет, – засмеялась Пионерогероева. („Наверное, не будет делать замечаний по поводу моих встреваний в программу; наверное, предложит сотрудничать“.)

– Знаете, я тут инспектировал одну организацию, они загорелись идеей проектного управления, мне кажется, у вас есть возможность там порезвиться и свой огород отгородить. Там тоже девелопмент, правда, понимают они его несколько уже – как развитие конструкций из железобетона и стекла, корпорация этим и занимается. Ну, да дело не в этом – вам будет интересно познакомиться, они просили присылать ярких людей, если что.

Внутри у Пионерогероевой запрыгал веселый зайчик. Как она правильно все спланировала все-таки! Есть в этом карьерном кризисе позитивные моменты, любой кризис – это обязательная возможность, об этом еще китайцы говорили. Вот теперь-то она и выйдет на новый виток, как пойдет в корпорацию огород городить по управлению проектами. Ну и пусть железобетон, она тоже дама не тряпочная. А Полуфантов – молодец какой, заметил, выделил. Приятно, когда попадаешь в круг понимающих людей.

– Вы сходите на собеседование, я сейчас вам дам телефон, свяжетесь с этой дамой, она там за кадры и проекты отвечает. Вот, Гадкоутенкова Агриппина, скажете от меня. Посмотрите, как получится.

– Конечно, спасибо. – Пионерогероева с трудом сдерживала ликование.

Хотя теоретически вероятность точного попадания была равна каким-то мизерным процентам, она свято верила в свою звезду и надежность плана. Если оно так сразу пошло качественно, то и дальше будет в точку. Попав на этот курс, она поняла, что сделала правильный выбор, так как и новизна, и идеология проектного управления ее просто захватили. А самое главное – она нашла ответы на трудные вопросы множества работодателей, призывавших ее к двадцатилетнему сидению на одном месте и упрекавших в потере интереса к предыдущим делам. Эти вопросы долго оставались без ответа и для нее самой: почему с трудом построенный бизнес, это дитя разочарований и маленьких побед, был закрыт? Почему она утратила любовь к тому, чем увлеченно занималась еще лет пять тому назад? Этих бесконечных „почему“ рождалось с каждым годом все больше. Но только здесь, на программе по управлению проектами, она поняла собственную профессиональную сущность. Она – прирожденный руководитель проектов. Любой проект имеет свой срок и конечную цель. Когда он закончен или закрыт с каким угодно результатом (в данном случае не важно – тут война, а там маневры), руководитель переходит в следующий. А поскольку руководителей проектов не так много ни по складу своему, ни по образованию (относительно молодая для нас сфера управления), то и беречь их надо, и холить, и мотивировать соответственно, так как они могут захандрить в последней фазе проекта текущего. Ай да Полуфантов! Во как все разъяснил, прямо рыдать захотелось от такого описания.

Вот поэтому-то, осознала наконец Пионерогероева, она уходит с одной работы, закрывает бизнес и делает еще множество вещей, непонятных среднестатистическому руководителю. Потому что это и были проекты, каждый из которых имел свое окончание. Достигнута цель, не достигнута – это уже вопрос другой. Любой проект может быть закрыт, отложен или завершен как положено. Смысл в том, что он венчается точкой – и это классно. Но как только работа входит в русло поддержания процессов, а Пионерогероева начинает функционировать, вот тут-то для нее как наемного сотрудника начинаются проблемы „томления духа“. Откровение Полуфантова пробудило в студентке небывалую гордость за редкую свою породу руководителя, да-да, именно породу – так она для себя это сформулировала на карьерном языке. Что там – можно было бы и селекцией заняться на промышленном уровне в связи с ростом популярности проектного управления. И там, где не подходит привычный ресурс в виде опытных, но приросших к месту специалистов, будут востребованы новые „start-up"-менеджеры, дерзкие и по-правильному борзые, не стремящиеся к успокоению в высоких строчках штатного расписания…

– Ну, собственно, райской жизни я вам там не гарантирую, – Полуфантов вырвал студентку из масштабных управленческих грез. – Все так, как везде, с долей изрядной паршивости. Да, и еще – там отсутствие систематизации полнейшее. Они только-только об этом стали задумываться. Вот и все, что я вам могу сообщить как напутствие и одновременно анонс. Вы как человек системный и опытный консультант, думаю, разберетесь. Ну и мне, конечно, скажете потом, как там все пройдет.

По пути из аудитории Пионерогероеву перехватила любопытная Полуярцева:

– Тебе что, работу предложили? Расскажи!

– Расскажу. Только потом, – пообещала веселая Пионерогерое-ва. И на радостях добавила: – А хочешь, Полуярцева, на следующей сессии я тебя выдвину на позицию заместителя руководителя проекта?

– Очень надо! – хмыкнула „коллега по проектному цеху“ и тихо добавила: – Это только некоторые тут к подвигам рвутся, а мне проблем не надо.

Но Пионерогероева этого уже не слышала.

Глава 3. Имя – Победа, фамилия – Подвиг

Пионерогероева вошла во внутренний двор по указанному адресу и сообщила подошедшему охраннику, что прибыла на встречу с госпожой Гадкоутенковой. Тот вежливо кивнул и забормотал в рацию какие-то опознавательные сигналы.

Воодушевленная Пионерогероева покорно ждала, пока ей дадут разрешение двигаться в сторону хорошо оформленного и слегка освещенного входа в офис. Команда поступила, на пороге появился еще один сотрудник с рацией и приглашающим жестом показал, куда проходить.

Ей предложили раздеться и провели за стеклянные двери в переговорную.

Войдя, она огляделась. Большой стол для переговоров, довольно современный и не лишенный помпезности, удобные кожаные кресла на колесиках – проводят много времени на совещаниях? На стене указания на некие победы – разглядеть было трудно, расстояние приличное. Судя по расположению, место босса там. У входа в переговорную небольшой рабочий стол с какими-то бумагами – для секретаря на совещаниях? Пока признаки были весьма типичными для того, чтобы судить об особенностях хозяина этого заведения, но претензии на удобство и стиль все же присутствовали.

Через минуту в помещение вошла усталая женщина с короткой стрижкой, высокая (выше Пионерогероевой – на первый взгляд, во всяком случае) и слегка сутулая. Возраст ее определить было нетрудно хотя бы по выражению скучного лица, на котором уже проявились следы не только профессиональной состоятельности, но и былых разочарований.

Коротко поздоровавшись, госпожа Гадкоутенкова расположилась напротив соискательницы и быстрым взглядом пробежала предложенное Пионерогероевой резюме.

– Я вижу, у вас очень существенный опыт в области девелопмента?

– Так и есть, – лаконично ответила Пионерогероева. – Я располагаю информацией, что ваша компания переходит к проектному управлению, соответственно, востребован опыт развития в разных проявлениях?

Гадкоутенкова как-то брезгливо поморщилась. „Это что – реакция на мой опыт или на мою информированность?“ – пронеслось в голове у Пионерогероевой.

– Это все, что мог сказать вам Полуфантов, – ответила на ее мысленный вопрос начальница по кадрам Великой корпорации. – Больше, к сожалению, и мне сказать нечего. Переход к проектному управлению – пока только громкие слова. Скорее, это на уровне планов. Причем в корпорации этот процесс проходит гораздо интенсивнее…

Гадкоутенкова опять обратилась к резюме.

„В корпорации, где же еще? – задумалась Пионерогероева. – Вроде ни про что другое речи не было“.

– Ну что ж, я довольно давно занимаюсь персоналом и кое-что в этом научилась понимать, – Гадкоутенкова откинулась на спинку кресла и отложила резюме. – Вы хотите заниматься проектами?

– Да, мой предыдущий опыт, достаточно емкий и качественный, в настоящий момент больше напоминает панцирь черепахи – и защищает, и движения сковывает, – Пионерогероева поерзала в кожаном кресле, изображая медлительное животное, и втянула голову в плечи. „Хоть как-то ее расположить, – наблюдая за реакцией собеседницы, подумала она. – Хотя ни разу за все интервью не улыбнулась, но дама толковая, есть в ней что-то“. – Поэтому осознаю некую потребность применить себя в такой сфере, где были бы полезны мои прежние многочисленные умения и при этом была бы новизна. Для меня это – управление проектами.

„Неужели – она? – размышляла Гадкоутенкова, оттягивая момент объявления самого-самого, чего ждала, быть может, весь этот нелегкий год. – Очевидно, я была права – не стоило форсировать ситуацию, она в свое время просто созрела. Очень мудро! Зайчик будет рад… Хотя – женщина? Нет, однозначно все сложилось, я ведь знала – будет женщина“. Гадкоутенкова еще секунды три помолчала и объявила:

– Так вы знаете, это случилось – у нас есть для вас проект. Это – настоящий вызов вашему профессионализму. Если вы за него возьметесь, это будет проект века. Посмотрите-ка сюда.

На стол перед Пионерогероевой легли два цветных каталога с какими-то картинками.

„Красиво… из чего это? – рассматривая картинки, думала Пио-нерогероева. – Это что-то совсем из сопредельной отрасли – как это связано с девелопментом конструкций?“

На картинках-фотографиях бодро гарцевали рыцари разных эпох, воины разных армий, были и другие миниатюры: исторические личности на постаментах из дерева или мрамора, животные, предметы интерьера. Во втором каталоге оказались тематические коллекции – копии известных памятников, небольшие скульптурки известных артистов и политических деятелей. Все это было необычайно цветным, ярким и вызывало только один вопрос – отчего на каждой фигурке было что-то вроде хвостика. Пионерогероева не сразу заметила эту особенность, а заметив, не поняла, какую функцию этот хвостик выполняет.

Гадкоутенкова заговорила тихим голосом:

– У нашего босса есть еще один бизнес – фабрика по произвол-ству глиняных свистулек.

– Чего?! – Пионерогероева чуть не подпрыгнула от изумления.

– Свистулек, глиняных свистулек, – спокойно подтвердила Гадкоутенкова. – Эта фабрика – любимая игрушка, детище и „священная корова“, если хотите, нашего президента. Этому бизнесу уже четыре года, но ситуация там неоднозначная. Вернее, понимаете ли, это и бизнесом-то назвать сложно, – Гадкоутенкова усмехнулась. – Фабрика полностью дотационная, и босс не увидел от нее еще ни копейки, а вливания туда производятся регулярно.

– Как же так? Причины этого как-то анализировались, или фабрика создавалась с какими-то иными целями?

Гадкоутенкова опять слегка поморщилась. „Не то что-то? – промелькнуло у Пионерогероевой. – Может, это у них больная мозоль? Помолчу, пока не спросят“. Ключевые слова про вызов профессионализму прозвучали, и на автомате включился драйв – так была устроена Пионерогероева. Но драйв время от времени нужно регулировать, пока свисток не дан и ракета не взлетела.

Мысль Пионерогероевой потекла по медленному руслу, пассивно и неторопливо. Решив, что для напряга время еще не пришло, она приготовилась выслушать все обстоятельства, побудившие директора по кадрам завести с ней этот разговор.

Гадкоутенкова начала немного нервничать. Очень не хотелось бы вот так, с порога, оглашать весь список неприятностей, с ними происходящих, как и список дел, которые не получились. Однако придется – этого не избежать. Чутье чутьем, а подготовить человека надо. Может, это и правда – она? Видно же – глаза горят, опыт приличный, в кризисных ситуациях работала, энтузиаст – это и к бабке не ходи, здесь только на энтузиазме и можно выезжать, а то девчонки на фабрике киснуть стали. Никаких ресурсов не хватит, чтобы с Бейбаклушкиной осаду выдерживать так долго. У той сил – хоть отбавляй, Пустовой, к примеру, скопытился совсем, а надежды на него возлагались… Подумав о сдувшемся, как шарик, руководителе по бродажам Пустовом, Агриппина опять поморщилась. Справится ли эта энтузиастка с Бейбаклушкиной – тоже большой вопрос. Не в смысле того, что та ее съест, как и остальных, а в смысле – не сгинет ли младший партнер господина Безбаш-нева под натиском этого руководителя проекта. Тут надо крепко подумать, чтобы дров не наломать. Сейчас главное – очаровать ее перспективами и масштабами личности босса. Ну, что-что, а Гад-коутенкова это умела. Говорить о президенте Великой корпорации так, чтобы дух захватывало, ей никогда не надоедало, а каждый новый претендент на вакансию давал ей неистощимый повод для красноречия. Но этот козырь она всегда приберегала на самый последний момент. Она действительно на своем „персональщицком“ веку повидала немало, распознать в кандидате требуемое ядро было делом несложным, да и глаз был наметан. А уж как грамотно продать вакантное место – тут Гадкоутенковой не было равных. Упаковать в нужной последовательности все аргументы и достоинства предложения требовало отдельного мастерства, и начальница по кадрам этим мастерством владела.

– В каком-то смысле – да, фабрика создавалась для иных целей, чем бизнес, – в ответ на недоуменный взгляд соискательницы Гадкоутенкова быстро исправила формулировку, – сначала это грозило стать „карманным предприятием“ и дорогостоящим хобби нашего босса. Он – человек увлекающийся и очень-очень разносторонний (для презентации босса еще не время, но каплю меда внесла). Загорелся этой идеей случайно, хотя, видимо, тяга к прекрасному у него в крови. Изначально на фабрике производились сувениры для партнеров по основному бизнесу и клиентов. Потом уже у нашего президента возник вопрос – а почему бы этому делу не стать бизнесом? Вот тогда-то курс изменился и возникла идея проекта, который выполнил бы поставленную цель, – Гадкоутенкова первый раз за все время интервью улыбнулась и продолжила более расслабленно: – Вообще, у фабрики своя легендарная история. Когда-то он вытащил своих младших партнеров – понятно, что партнерами они стали позже – в буквальном смысле из гаража, где те строгали маленькие фигурки из дерева. Увидел их изделия на какой-то выставке, подошел, заинтересовался и спросил: „А из глины так сможете?“ Они сказали, что смогут. С этого и началось. Два года занимались наладкой всех процессов, за это время поставили туда оборудование, создали технологии, уникальные, между прочим. Предприятие выросло из кооперативного во вполне нормальное. Сейчас там работают двести человек. За эти два года много чего случилось – возникли уникальные коллекции, появились эксклюзивные модели, налажена работа с незайнерами и лепульторами. Но сложности есть. На третий год как-то пытались все систематизировать. На четвертый перешли к развитию: хочешь – не хочешь, а требования ситуации уже объективно таковы, что от развития не уйти. Но по смыслу кооператив как был, так и остается. Структура, все процессы меняются, а способы управления – как на коммунальной кухне. Оперативным управлением занимаются младшие партнеры – супруги Бейбаклушкины.

Она – исполнительный директор, решает все вопросы, а он – технический гений, человек слегка не от мира сего, изобретатель. Надо сказать, что первые печи он конструировал буквально на коленке, а дальше уже опытным путем вычислял способы замесов, обжигов и так далее. Аналогов этому произволству нет, хотя официальные конкуренты что-то и пытаются воспроизвести, даже копируют. Но шансов у них не было, нет и не будет. Главный эксклюзив, который нашел Безбашнев, – особая идея произволства глиняных свистулек, именно она позволяет нам создавать такие модели, которые даже мы не всегда воспроизводим во второй раз.

Тут начальница по кадрам Великой корпорации многозначительно задумалась и сделала паузу, подводя итог первой части триумфальной речи.

– Вопрос можно? – после долгого молчания у Пионерогеро евой прорезался голос. – Вы только что описали картину становления фабрики и планы, которые были с ней связаны. Ориентация, как я понимаю, существовала сугубо произволственная. А какова ситуация в сегодняшнем поперечном срезе? На третий год была намечена систематизация, на четвертый, очевидно, тоже… Сейчас, я понимаю, она продолжается, а когда появились намерения заниматься сбытом, строить систему бродаж?

Задавая вопрос, Пионерогероева стала задумчиво чирикать в своем органайзере, рисуя завитушки – обычно это помогало ей размышлять над сложными вещами. А вещи казались уже очень сложными. Мотивация заказчика „священной коровы“ ускользала. Вот она, „корова“. Хотела же посмотреть, как события будут развиваться. Прямо напророчила себе. Если бы не странное стечение обстоятельств, Пионерогероева не обратила бы внимания на некоторые детали, прямо вытекавшие из ее „студенческой практики“. Если это не было бизнесом изначально – зачем это дело сейчас превращать в бизнес? А если это не было бизнесом так, для самоуспокоения, а потом настал момент, когда захотелось уже и возврата немалых инвестиций, почему столько времени молчали и не спрашивали? И вообще, реально разве два года чего-то налаживать, потом еще год систематизировать, все это время проедать деньги и только к концу четвертого года начинать задумываться: а почему же мы с этого ничего не имеем? Странно. Кто-то тут кого-то очень сильно дурит.

– Первые два года, так сказать, занимались творчеством, креативом, – продолжила Гадкоутенкова. – Много опытов было, пока технологию наладили. Сначала научились произволить, потом хотели научиться бродажить, но пока не получается. Почему он столько лет ничего не спрашивал – вопрос, интересующий многих. Видите ли, наш босс – человек не такой доверчивый, как могло показаться, тем более что в произволство вкладывались немалые деньги и здание фабрики – это собственность. Но, начиная работать, он может много и придирчиво спрашивать, требовать результата, а вначале под результатом, я уже сказала, понималось исключительно творчество. Это его увлекало. Впоследствии он начинает доверять, и доверять настолько, что перестает вмешиваться в процесс. В некотором смысле этим могут воспользоваться его партнеры. Итак, еще один момент, на который нужно обратить внимание: хозяйка этой фабрики, ну, маленькая хозяйка, – госпожа Бейбаклушкина. Она там царь и бог, руководит всеми и вся, думает, что во всем разбирается, и в технологии замеса в том числе. В общем, фабрика для нее – свой огород, любой туда попадающий автоматически считается ее собственностью. Поэтому, когда мы начали формировать проект, у нас начался „падеж“ и выжили на сегодня только самые приспособляемые: менеджер по фигистике, артикулярный директор, управляющий по просчетам и, надеялись, руководитель по бродажам, но он сдулся. Бейбаклушкина его съела и выплюнула. Эта ситуация развивается уже месяцев восемь, за это время членами проектной бригады, конечно, что-то, да сделано, и результаты нехилые. Но все тормозится, по мнению нашего дорогого босса, из-за отсутствия ядра, или гвоздя, уж простите, на который все это можно нанизать. И того, кто бы эти разрозненные усилия объединил. Поэтому он неоднократно уже начинал фистулить – давай да давай руководителя заводить. А я его торможу – благо, мое слово для него что-то значит. Я в корпорации полтора года работаю. За это время и в конструкциях нужно было столько сделать – глаза бы не смотрели. Но сделано, слегка разрулили. А потом он меня назначил копординатором проекта, я в какой-то мере сейчас выполняю функции руководителя и мечтаю все это передать, так как у меня и своей работы масса. Но главное – я совсем недавно в этот вопрос стала вникать, поэтому еще и дистанционно сложно все организовывать и держать под контролем. С Бейбаклушкиной мы не сталкиваемся на почве совместных интересов, я выполняю чаще миротворческую функцию, так как группе проекта приходится иногда несладко. Ну, в силу особенностей маленькой хозяйки. Пока нам удается „разойтись бортами“, но ситуация не может тянуться до бесконечности – она должна привести к качественным изменениям. Поэтому вы и появились. Я знала, что ситуация созреет, и боссу говорила – как только будет готова ситуация, по явится и человек.

– То есть цель проекта заключается в том, чтобы реорганизовать структуру? – в очередной раз задалась вопросом Пионеро-героева.

– Нет, не совсем. Цель проекта – создание великого бренча, конечно, там и система бродаж. Как у вас, кстати, с розничными бро-дажами? И профурсетинг, и фигистика, и учет-просчет – словом, все. Проблема только в дальнейшем сосуществовании с партнерами. Думаю, они будут не очень счастливы. Поэтому и легкой жизни вам обещать не могу.

– Хорошо, это я поняла. И все-таки фабрика производит, что-то босс дарит, что-то показывает, но значит, продукция где-то лежит, раз нет ни копейки?

– Ну, в некотором роде, так. Продукция на складе и на некоторых розничных точках. Наши свистульки, между прочим, очень охотно Москва берет. Есть даже договоренность с сетью магазинов „Спокман“.

– Так там стоит начинать с антикризисного оздоровления, я так понимаю, реализовать то, что на складе?

– Сначала вы встретитесь с боссом и он-то вам разъяснит, чего он хочет. Понять, правда, это будет нелегко. Он у нас человек с космическим мышлением, очень раздражается, когда его мысли на лету не улавливают. Но когда попадаешь с ним на одну волну, ощущения – просто кайф. Я беззастенчиво пользуюсь его энергетикой, даже когда он устраивает нагоняй. Хотя нагоняй– мягко сказано, это феерический тайфун гнева. Страшно, но мне нравится. Замечено, что он всегда словно раздвоен – он Близнец по гороскопу. Этот человек – феномен, уникум сам по себе. Его личность – набор парадоксов и гениальности, он весь соткан из противоречий, но в этом присутствует жесткая закономерность. Он умеет разбираться в мелочах и при этом мыслить космическими масштабами.

Его опыт и образование – улица. Но я всегда говорю, что я, имеющая два высших образования, никогда не стану Безбашневым, не имеющим ни одного.

Так что и улица, и фарцовка в советские времена – это все кирпичики опыта и чрезвычайного, просто-таки звериного чутья. Этому не научишься. Я пришла сюда, взяв отпуск на своей работе на две недели, и осталась, потому что не смогла уже уйти. К тому же мне очень захотелось, просто жизненно необходимым показалось, помочь ему.

Наши с ним отношения – это тонкая игра, которую мне нравится строить. Я придерживаюсь необходимой дистанции, он это чувствует, так как сам очень искусный игрок. Все, что он делает или не делает, рассчитано до миллиметра. И я всегда говорю нашим топам – то, что он говорит даже в шутку, оказывается неслучайной правдой. Это первое. И второе – он никогда ничего не забывает.

* * *

Звонок начальницы по кадрам Великой корпорации застал Пио-нерогероеву в машине. Она еще не успела доехать домой с затянувшегося собеседования.

– Это Агриппина Гадкоутенкова, – представилась ее собеседница. – Босс посмотрел ваши бумаги и срочно – прямо завтра – требует вас к себе. Вы сможете завтра в семь вечера?

– Смогу! – с готовностью ответила Пионерогероева и только после этого задумалась.

Лихо у них там все происходит. Космический шеф, в которого начальница по кадрам ни дать ни взять безумно влюблена. Ну, может, не как в мужчину, а как в личность. Заряжает, кстати, это здорово. С порога прямо хочется бежать и смотреть, что же там за человечище такой. Стабильно действующий бизнес по развитию конструкций из бетона и стекла (интересно было бы взглянуть на развитую уже конструкцию – что собой представляет?), поставляющий ресурсы и средства для прокорма офигительно красивого, но бестолкового дотационного бизнеса свистулек. Партнеры, которых он подобрал в гараже, держат в руках фабрику, и он несколько лет судя по всему ничего с них не спрашивает. Отлично! Люди, которых присылает Великая корпорация, дающая деньги на прокорм, ну и т. п., и которых сжирают, не успев выслушать. И это за его же деньги! Два года чего-то настраивают, а он в это время где был? Третий год они чего-то настраивают, а он опять где? Восемь месяцев назад появляется зачаток проекта, и, похоже, ровно в этот момент он по сценарию появился из космоса.

Интересно, почему мне Полуфантов ничего про эту фабрику не сказал – не знал или не ожидал, что меня туда пошлют, как на комсомольскую стройку века? Так его и спрошу.

А ведь по большому счету это – наш проект „СС-20“, спички-спички! Подумав об этом, Пионерогероева обрадовалась и тихо засмеялась. „Прямо воспоминание из прошлой жизни. Что-то у меня так все случается, только подумаю о чем-то – моментом все и происходит. Надо загадать сейчас великий и масштабный проект. Что бы это ни было – пусть будет!“

Глава 4. Президент Великой корпорации

– Привет, ты классно выглядишь! – из-за массивного стола поднялся молодой человек, широко улыбаясь и раскрывая руки, словно для объятий.

Пионерогероева приросла к полу и, кажется, уже не собиралась двигаться от двери кабинета. Такого приветствия она не ожидала – раз, и представляла себе космического шефа по-другому – два. А потом стало так жутко весело… Нелепая ситуация такой встречи, словно они расстались с президентом Великой корпорации ровно десять минут назад и он ей делает комплимент.

– Слушай, – продолжил Безбашнев, продолжая улыбаться, – я тут посмотрел – за десять лет работы никогда такого резюме не видел! Класс! – для пущей убедительности президент хлопнул ладонью по столу, где лежало резюме Пионерогероевой.

„Он ко всем обращается на ты, или это знак особого расположения? И как мне быть – предложить способ обращения или спросить, как к нему обращаться?“ – мысли в доли секунды проскочили и остались пока без ответа.

– Я могу пройти? – спросила наконец Пионерогероева, поняв нелепость этой своей заминки. Президент не реагировал на то, что она уже минуту стоит у двери кабинета.

– Да-да, проходи! – он небрежно махнул рукой. – Ну, рассказывай!

– С чего начать? С опыта или личностных особенностей? И как к вам удобнее обращаться, – попыталась претендентка стандартизировать принимавшее хаотичный характер интервью.

– Пока можешь называть меня Джан. Расскажи, что ты умеешь, – по-прежнему сияя улыбкой, предложил Безбашнев.

„А потом – господин президент, что ли?“ – опять задумалась Пионерогероева.

Она начала говорить о своих достижениях, стараясь быть очень краткой и одновременно ничего не упустить. Вид президента ее смешил – тот, слушая, валился на стол, подпирая щеки рукой, резко откидывался на спинку кресла, смотрел по сторонам, а потом с любопытством ребенка снова вперивался в нее немигающим взглядом. „Нестандартное интервью? – пронеслось в голове Пионеро-героевой, большого знатока технологий отбора и приема на работу. – Или ему это неинтересно?“

– Насколько я понимаю, у вас начинается большой проект, – сменила направление Пионерогероева. – Могу я узнать, какую позицию вы мне хотите предложить?

– А это мы решим, – ни на секунду не задумываясь, буркнул президент и перестал улыбаться. – Что ты еще знаешь о нас?

– Собственно, информации немного, – честно ответила Пионерогероева. – Знаю, что ваш основной бизнес – девелопмент конструкций из бетона и стекла и дополнительный – фабрика глиняных свистулек. В этом проекте мне было предложено поучаствовать.

– А ты кто? – не в тему резко спросил президент.

– Я – человек, – слегка растерявшись, ответила Пионерогероева.

– Нет, ну в смысле, кто ты по стихии – там, Стрелец, Скорпион, Вода, Земля?

– Огонь. А вы – Воздух, насколько я успела узнать?

– Да? Это хорошо? – президент Великой корпорации наивно распахнул глаза и приподнял брови.

– Это сочетается,– спокойно ответила Пионерогероева и продолжила свой рассказ.

Минут через десять Безбашнев выскочил из-за стола и ринулся к двери. Пионерогероева осталась в недоумении – то ли он ограничен во времени, то ли услышал какой-то срочный сигнал. Просунув голову в дверь, Безбашнев сделал ей знак рукой и сказал:

– Ты подожди минуту, ладно? Я просто думаю, что это у нас надолго, я кое-что должен сделать и предупредить, чтобы меня не ждали – у меня там совещание идет.

Пионерогероева кивнула, удивилась, ответила на свой мысленный вопрос и успокоилась одновременно. Назначать интервью на время, когда проходит совещание, – это о чем? Да ни о чем, вот такой космос – надо улавливать мысли на расстоянии.

Босс вернулся и заговорил с другими интонациями – исчезли дурашливость и смешливость.

– Так что ты сама хочешь выбрать? – задал он вопрос, попивая чай из огромной чашки. – Конструкции или свистульки? Проекты и там, и там.

– Могу я задать встречный вопрос, так как не располагаю всей информацией? Где вы меня видите на сегодня?

– Понимаешь, – на лукавом лице опять появилась сияющая улыбка, – вся ценность в том, что я тебя вижу. В принципе вижу. Давай, выбирай, пока это все условно.

На стол легли две визитки – одна белая с синим оформлением, другая цветная на темном фоне. По расцветке вторая была похожа на каталог, который Пионерогероева смотрела вчера.

– Я не могу корректно ответить, так как, повторяю, не располагаю достаточной информацией для выбора, – Пионерогероева решила проявить твердость в этой игре.

– А ты оказывалась в ситуации неопределенности, когда нужно принимать решение? Как ты тогда действуешь?

„Решил проверить, как я себя веду в условиях недостатка ресурсов? Или „на слабо“ меня берет?“ – осторожная Пионерогероева знала многие повадки работодателей-хитрецов, норовящих выбить кандидата из седла.

– Хорошо, давайте собирать резоны, – пошла она на компромисс. – Конечно, в условиях неопределенности можно полагаться только на чутье и интуицию (но ты меня не проведешь – это твое поле, и ты там чувствуешь себя уверенно). Тем не менее рациональные аргументы есть и при недостаточной информации. Смотрим: девелопмент – масштабно, перспективно, фундаментально и стабильно. Так?

Безбашнев заинтересованно кивнул.

– Свистульки – масштабно до величия, перспективно при отсутствии прямой конкуренции и наличии спроса, к тому же креативно и красиво. Так?

Безбашнев еще раз кивнул.

– А теперь урок по мотивации номер один. Какие у вашего кандидата потребности выражены явно? А какие скрыто?

Безбашнев заулыбался и с интересом склонил голову, ожидая подсказки.

– Вопрос вам, Джан! – осмелела Пионерогероева.

– Я думаю… потребности в творчестве?

– Совершенно с вами согласна. Поэтому и выбор из неочевидного очевиден. Я иду в свистульки.

Сказав это, она смахнула со стола цветную карточку себе на колени. „Еще бы, ты ни слова единого не произнес на тему конструкций, Гадкоутенкова поведала о том, что ты „фистулишь“ насчет руководителя и все активы собрался перебрасывать в глину. Это – твоя „священная корова“, если столько лет ты позволял этому существовать, значит, здесь – любовь, а там – расчет. Выбираю любовь“.

– Но это условно, я же тебе сказал, это в любой момент мы сможем поменять…

Слушай, а ты могла бы у нас построить такую же корпоративную культуру, как в твоей бывшей конторе? Давай найдем твоего директора, а?

– Зачем? – Пионерогероева пока не поняла, куда клонит президент. – Чтобы он выплатил мне зарплату за антикризисное управление, которой мы с коллегами так и не дождались?

– Пусть построит нам такую же культуру, как была у вас!

– А зачем вам такая же? У вас своя есть, и основная корпоративная ценность и критерий лояльности заодно известны с порога – это вы, Джан Франкович.

– Я? – президент был искренне удивлен. – Это ты что, на собеседовании с Агриппиной поняла?

– Это я поняла сегодня, но на базе вчерашнего. Давайте двигаться к задачам великого проекта.

„Азбука“. „К“ – Корпоративная культура (добавить в „Азбуку“)
Система норм, ценностей, понятий, традиций, обычаев и прочих неуловимых вещей в компании – даже мифология. То, во что следует окунать каждого вновь прибывшего. И то, что является фильтром для работающих. Соответствие или несоответствие формальным и неформальным нормам компании – пропуск в мир возможностей.
Формировать КК – значит определить основные принципы ее создания и поддержания на высоком уровне; разработать и включить в регулярное планирование проведение корпоративных инсталляций и мероприятий, способствующих достижению как основных результатов проекта, так и высочайшего корпоративного духа.
Одним из принципов корпоративной культуры в части деловых результатов может быть, к примеру, выделение существенной зоны ответственности для работающего специалиста и управление по целям.

„К“ – Кодекс
Определить, сформулировать и зафиксировать в качестве кодекса поведения сотрудников основные стандарты, ценности, правила, действующие на протяжении „жизненного цикла“: вход, адаптация, развитие, зрелость и т. п.
Кодекс корпоративный – составляющая корпоративной культуры, часть миссии фирмы.
(Корпоративный проект „Азбука“ под редакцией г-на Безбашнева, ч. 1, гл. 1)

Босс говорил неохотно. Как-то атмосфера переговоров изменилась, Пионерогероева это ощутила шестым или седьмым чувством. Будто еще минуту назад сияло солнце, а сейчас надвигается шторм, и небо затянуто, и тучи набежали.

Пока она размышляла над такой резкой сменой тональности, президент ходил по кабинету. Она пыталась задавать уточняющие вопросы, но он в ответ болезненно морщился и отмахивался рукой.

„Не туда, опять не то, – проскакивая очередной вопрос, думала Пионерогероева. – Я тут как по минному полю бреду или ползу– вон как настроение меняется“.

Безбашнев не ответил ни на один прямой вопрос – излюбленное оружие Пионерогероевой, – оставляя ей возможность догадываться по каким-то обрывкам. Вопросы из серии „кто нам Бейбаклушкина, сколько мы хотим бродажить, где мы были раньше, хотим ли мы бродажить, будет ли создаваться новая структура для решения задач, какие они, эти задачи“ остались глухо без ответа.

Пионерогероева решила прибегнуть к своему второму излюбленному оружию – дотошному слушанию. Отличие этого метода от пропагандируемого всеми мастями психологов-консультантов активного слушания заключалось в отсутствии всяческих знаков поддержки – угу, да-да и головокивания. Здесь нужно было принять позу императрицы на пресс-конференции, сделать лицо похожим на маску и сконструировать предельно внимательный взгляд. Что-то среднее между прокурорским взором и взглядом врача-психиатра при осмотре больного. Из реакций при дотошном слушании годятся только недоуменное приподнимание бровей, желательно одной, едва заметное кратковременное сжимание губ с одновременным опусканием их уголков (гримаса, похожая на выражение каприза) и последующее отведение взгляда с продолжительным вздохом. Дотошное слушание сработало. Президент начал говорить по существу.

Но то, что Пионерогероева услышала, озадачило ее еще больше.

„Азбука“. „Т“ – Топ-менджеры (продолжение, добавлено Пионерогероевой)
Иллюзия всемогущества. Можно встретить немало руководителей высшего ранга, уверенных в том, что они способны контролировать факторы, от которых зависит успех или неуспех возглавляемой ими компании. Такие руководители находятся во власти иллюзии собственного могущества. Они не видят необходимости в том, чтобы следить за изменениями, происходящими в окружающем мире, так как полагают, что сами могут создавать условия, в которых будет работать их фирма. Более того, они верят, что для этого достаточно одного их таланта и напористости. Они начинают считать себя авторами своей компании или даже авторами отрасли, где она работает. Свою задачу они видят в том, чтобы реализовывать собственное творческое видение, навязывая свою волю непокорным партнерам и придавая нужную форму окружающим инертным образованиям. По их мнению, остальные сотрудники компании нужны исключительно для воплощения в жизнь существующего у топ-менеджеров представления об идеальной организации.
Если человек, который стоит у руля компании, действительно обладает определенной долей гениальности, вероятность того, что у него возникнет иллюзия собственного всемогущества, значительно возрастает.
Иллюзия превосходства (компания). Toп-менеджеры, которые находятся в плену иллюзии собственного всемогущества, очень часто также твердо верят и в то, что у их компании нет и не может быть достойных конкурентов. Такие руководители считают, что взаимодействие с их фирмой является жизненно необходимым условием существования поставщиков и потребителей. Вместо того чтобы стремиться как можно лучше удовлетворять запросы клиентов, генеральный директор (или президент), убежденный в превосходстве своей компании, зачастую ведет себя так, словно для потребителя нет большего счастья, чем удостоиться внимания его организации. Система отношений „продавец – покупатель“ практически ставится с ног на голову, складывается ситуация, при которой покупатель чуть ли не должен доказать, что он достоин предлагаемого компанией продукта.
Руководители, попавшие под влияние иллюзии превосходства, нередко уверены в том, что преимущества выпускаемого ими продукта делают компанию неуязвимой.
(Корпоративный проект „Азбука“ под редакцией г-на Безбашнева, ч. 1, гл. 2)

Глава 5. Особенности „мягкого входа“ в легенду

– Я предполагал, что они вам предложат свистульки, но не хотел предвосхищать события, – Полуфантов отвел взгляд и продолжил: – Это, могу сказать, смелый ход с их стороны.

– Почему? В чем смелость? – Пионерогероева улыбнулась.

– Видите ли, как бы вам аккуратнее это сказать… Там очень все мутно. На мой взгляд, а я имел удовольствие познакомиться с этой структурой, любые изменения возможны только при выражении сильной воли заказчика и его стопроцентной лояльности. Уровень сопротивления, который существует на фабрике, сводит к нулю абсолютно все начинания, какими бы благими они ни были.

– Это из-за „священности коровы“?

– И да и нет. Там есть очень сильное, хотя и деспотичное управление в лице его партнеров. Произвол и самодурство – это самое мягкое определение произволства их свистулек.

Ситуация в крайней степени неоднозначная и неровная по возможным результатам. Вы хорошенько подумайте, прежде чем принимать это предложение. Есть вероятность легко увязнуть в их заморочках. Вроде они настроены что-то делать и начинают… Как вдруг происходит – а чаще не происходит – нечто, и весь процесс размазывается до бесконечности. Если вы принимаете предложение, вас вводят в штат?

– Вот тут большой вопрос, – Пионерогероева сама задумалась. Состоявшееся накануне интервью с президентом Великой корпорации, скорее, вызвало вопросы, нежели прояснило ситуацию. – Он сказал, что должен подумать над „входом“. Смысл этого заключается в том, чтобы резкими действиями не насторожить и не напугать его младших партнеров. У госпожи Гадкоутенковой, правда, есть и другая версия: мой вход должен быть таким лояльным, чтобы даже у команды проекта не возникло ни опасений, ни необоснованных ожиданий.

У меня, конечно, в связи с этим есть вопросы, которые, чувствую, я не могу сейчас задавать. Первый – почему мы так бережно относимся к господам Бейбаклушкиным, если не можем уже четыре года получить от них результата? Второй – чтобы укрепить то, что им удалось там создать – команду проекта, нужно четкое позиционирование. И введение нового человека должно расставить все по своим местам. А тут опять опасения. Как я могу работать, чтобы никто ни о чем не догадался? Прямо шпиономания какая-то.

В общем-то, модель „мягкого входа“ отнюдь не противоречила ни жизненным принципам Пионерогероевой, ни ее профессиональным интересам. Но сам факт такого осторожного отношения давал повод думать, что это продиктовано не только опасениями по поводу кандидатуры, но и нестабильностью обстановки на предприятии. Внешнее же описание ситуации говорило как раз об обратном – произволство развивалось интенсивно, хотя и не без проблем. О реальной стороне дела можно было только догадываться. А если с самого начала существуют видимые и улавливаемые противоречия, то как собираются использовать Пионерогероеву – оставалось большим-большим вопросом.

– Знаете, – продолжил вдруг Полуфантов, – если вы войдете туда как внешний консультант, это хоть какая-то гарантия вашего существования. Во всяком случае будет время все оценить и принять решение. Не торопитесь, консультанту не так легко расстаться со своей практикой и независимостью.

– То-то и оно, – засмеялась в ответ Пионерогероева. – Мне так давно хочется расстаться со своей консультантской независимостью, перестать давать советы, пусть и хорошо оплачиваемые, и поделать что-нибудь наконец ручками. Прямо, знаете, как перезрелой старой деве замуж хочется и борщ любимому варить.

– Ну, я вас предупредил: особо не питайте надежд. Мой прогноз – они опять покрутятся с исследованиями, которыми уже по счету, – я ведь там тоже диагностику проводил и не первый раз, – и благополучно положат все на полку. Так что, примерно месяца четыре – полгода у вас есть.

Пионерогероева, конечно, была не очень обрадована таким вот прогнозом опытного консультанта. Но смутные сомнения, складывавшиеся из отдельных фрагментов, давали повод отчасти этому доверять.

А сообщить Полуфантову одну важную деталь, которая и являлась коренным отличием в ее предстоящей и его прошедшей деятельности, она не могла в силу деликатности.

Босс заявил, что работа Полуфантова была обречена на провал, потому что они сделали неверную ставку на внешнего консультанта. Провести диагностику процессов и ситуации – это двадцать пять процентов дела, далее необходимо было настраивать и внедрять изменения, а для этого сильный руководитель должен был находиться внутри. Кандидатура Пионерогероевой как раз и рассматривалась для этой великой миссии, но с поэтапным входом. Чтобы, очевидно, и волки были сыты, и овцы целы. Бывает ли так? Пионерогероева очень надеялась, что бывает. А как в компаниях „умеют“ поддерживать достигнутые при помощи консалтинга результаты и внедрять при той же внешней поддержке изменения – известно каждому практикующему специалисту. Так что, с независимостью пришлось бы расстаться что так, что эдак.

Более того, судя по настроению босса, их сотрудничество с Полуфантовым не доставило ему огромного удовольствия, это тоже фактор успешности преобразований. Полуфантов академичен. В устах президента – оторван от практической жизни, систематизирован, то есть в его интерпретации – строгий зануда, не нарушающий ни строчки из своей „диссертации“.

Но если не учитывать и всего этого, подумать было над чем. Босс призвал ее создать некий план и показать ему. Причем что за план – Пионерогероева так и не добилась. А потом он велел уже в конце встречи „набросать соображения по людям“. Ни один уточняющий вопрос цели не достиг. Матрицу ответственности сделать, что ли? Все, как учили, – президент Безбашнев владеет терминологией управления проектами, сам учился недавно у По-луфантова. А вот то, что он в процессе переговоров несколько раз указывал ей на необходимость все записывать на диктофон, в том числе и его речи, Пионерогероеву, мягко говоря, покоробило.

Цель этого мероприятия президент пояснил весьма туманно – чтобы никакая информация не пропала. А как же тайна следствия и конфиденциальность?

Зачем записывать его лично на диктофон – так и осталось секретом, который господин Безбашнев хранил на главной полке своих странностей.

Эксцентричность будущего шефа не шокировала Пионерогероеву, наоборот, она хорошо понимала трепет начальницы по кадрам. Не попасть под очарование этого гиганта воображения мог только по уши деревянный тип. Но меры предосторожности принять следовало.

Поэтому Пионерогероева должна была подготовиться к решению еще одного вопроса организационного характера. Независимо от того, какой по мягкости вход он изобретет, выглядел Безбашнев не большим любителем оформлять отношения. Он всячески убеждал Пионерогероеву в процессе разговора выходить на работу немедля, уверяя, что „по деньгам не обидят“. Хотя до денег разговор не только не дошел – он еще и маршрут не наметил в ту сторону. Позиция Пионерогероевой была тверда – сначала в загс, потом все что угодно. Лучше формализовать отношения на берегу, чем бороться с недомолвками после. Тем более сам босс активно поддерживал идею, что все сложится только при наличии взаимопонимания. А что для него за этим стояло? „Понимаешь, я хочу быть уверен, поэтому нужен поэтапный вход, – доверительно сообщил президент Пио-нерогероевой, за секунду до этого призвав ее выходить на работу прямо завтра. – Одно дело свидание, а другое… понимаешь?“ Пио-нерогероева поняла, что другое дело – деловое свидание. А босс, поморщившись от непонятливости претендентки, бросил: „Другое дело – совместная жизнь!“

Для себя Пионерогероева четко наметила, что без подписанного договора на оказание услуг она к работе не приступит. Хотя азарт и ликование уже поселились в душе надолго и подталкивали к подвигам.

– Значит, так, – Гадкоутенкова обрела утраченную было уверенность и значительность интонаций, – наш зайчик бьет копытом, чтобы тебя запускать как можно быстрее.

Пионерогероева ждала следующей встречи с президентом, как было условлено, „с планом“ и наброском „по людям“, в кабинете начальницы по кадрам.

– Простите, Агриппина, вопрос подписания контракта согласован? Я принесла проект и хотела бы сегодня показать.

– Да, оставь, возьму это на себя. Пусть почитает, если что – дополнения внесет. Главное – он просил какой-то план…

– План мероприятий по проекту я смогу представить только после посещения фабрики.

– Нет, наверное, его другое интересует – матрица. Это я у Дунько узнаю – нашего методиста. Главное – не грузи его этим СРРом, он терпеть не может структуры разбиения работ и диаграммы Гантта. У него свой формат, поэтому я познакомлю тебя с Дунько, он на этом собаку съел. Нашему зайчику главное, чтоб красиво было!

Гадкоутенкова пребывала в роскошном настроении. Вроде с приходом, пусть и тайного пока, руководителя проекта эту кашу постепенно можно начинать разгребать. Бейбаклушкина затихарилась – не беспокоит, девчонок подбодрила, остается Пустовой… Это тоже попробуем скинуть – пусть проявляется руководитель проекта.

– Ну что же, я передаю тогда бумаги. Информации у меня не так много, поэтому предварительная заявка на инициирование проекта выглядит приблизительно так.

Предложение по инициированию проекта
Легенда.
В соответствии с миссией и стратегическими целями компании „Безбаш-нев. Маэстро. Хайтек“ инициируется реализация пилотного проекта, служащего средством для достижения генеральной цели.
Содержание „пилота“ заключается в необходимости вывода бренча компании на рынок, представления ассортимента продукции с целью освоения сегмента рынка сувенирной и подарочной продукции (глиняные свистульки), а также создания сегмента рынка предметов интерьера (стилизованные под глиняные свистульки предметы интерьера).
Краткое описание продукта: сувениры и предметы интерьера. В каждой из продуктовых линеек существует подгруппа „Подарки“.
Рынок ограничен географически – N-ск.
Предполагаемый портрет покупателя.
Нас интересуют люди обеспеченные и среднего уровня, имеющие хорошее жилье, драгоценности, обладающие чувством вкуса, часто покидающие страну/город ради путешествий, командировок или отдыха за городом. Нам интересны состоятельные иностранцы, посещающие страну ради дела или отдыха, а также коллекционеры и владельцы отдельных строений (коттеджей, частных домов) и „избыточно общительные“ люди, с большим количеством знакомых, посещающих их квартиру. Нас интересуют государственные служащие, занимающие высокие посты, публичные деятели, а также родственники, близкие знакомые и деловые партнеры перечисленных господ.
Проект
Название проекта: варианты. СВД (стиль вашего достатка), БМХ (Без-башнев. Маэстро. Хайтек) – по наименованию будущего бренча.
Заказчик. Руководство/владельцы компании.
Цель проекта. Выход компании на рынок, разработка и внедрение модели сбыта коллекции продукта к концу 200_ года в рамках бюджета (? долл.).
Необходимость проекта.
Возможности: создана эксклюзивная коллекция сувениров; существуют емкие ресурсы произволства по созданию уникальных произведений из глины; налажено произволство как минимум двух продуктовых линеек: сувенирная продукция и предметы интерьера.
Проблемы: компания на существующем рынке не представлена. Доля рынка не определена. Отсутствует стратегия позиционирования и продвижения продукта; не разработана модель сбыта/бродаж.
Ожидаемые результаты проекта, описание созданного продукта проекта: занимаемая доля рынка – 30 %. Действующая модель реализации данного продукта, обеспечивающая объем бродаж в?/год (для предварительного плана предлагаю объем реализации = уровню окупаемости издержек в год).
Способ достижения результатов проекта.
1. Профурсетинг: создание бренча и фирменного стиля; разработка стратегии; позиционирование и продвижение товара как имиджевого; определение целевых групп по каждому виду продукции; рекламная политика, планирование и реализация рекламной кампании; стратегия и план PRфорс-мероприятий.
2. Бродажи: стратегия сбыта, формирование технологий и методик бро-даж, определение „точек входа“ для различных направлений бродаж:
сеть розницы, в т. ч. специализированные магазины (бизнес-подарки, бизнес-сувениры, салоны интерьера и пр.), возможно открытие собственных точек розничной реализации (вариант: постоянно действующая экспозиция-продажа по принципу шоу-рум);
крупный опт (мебельные салоны и магазины);
корпоративные бродажи (создание базы данных, фильтрация по установленным критериям);
опосредованные бродажи (интернет-магазин, продажа по каталогам, директ-рассылки по индивидуальным предложениям);
VIP-бродажи (индивидуальная работа на выставках и в рамках индивидуальных/эксклюзивных заказов).
Разработка и развитие точек бродаж, разработка стратегии цен, заключение договоров с контрагентами.
Персонал. Формирование структуры бродаж; обучение команды менеджеров; повышение квалификации бродающего персонала; разработка системы мотивации сбытовиков (как вариант: включение системы мотивации в действующую мотивационную модель); мониторинг бродаж, своевременное обеспечение продавцов товаром и т. д.
Основные фазы и этапы.
Фаза концепции: концептуальный план проекта – концепция профур-сетинга – концепция бродаж – концепция произволства – принципы кадровой политики в отношении персонала проекта – обоснование финансовой необходимости проекта.
Фаза отбора: система критеризации и отбора – анализ альтернатив – выбор стратегии решений по каждому направлению.
Фаза планирования: базовый план проекта – план по произволству – планирование работ – профурсетинговый план – план по бродажам – планирование персонала (численность, квалификация, развитие) – бюджет и планирование финансовых поступлений.
Фаза осуществления: логическая последовательность элементов – достижение промежуточных целей и результатов – коррекция проекта – управление проектом – управление продвижением продукта.
Фаза оценки и завершения: завершение всех действий по проекту – подготовка общего пакета документации и передача соответствующему менеджеру – закрытие финансовых документов и отчетности – окончательное утверждение объема проекта – проведение необходимых мероприятий по персоналу – подготовка заключения о результатах работы каждого направления – обоснование возможностей развития проекта или создания нового бизнеса.
Предварительная длительность. 1,5–2 года.
Предполагаемая дата начала или окончания проекта. Уточняется.
Предварительный бюджет. Уточняется.
Планируемые источники финансирования. Собственные ресурсы.
Предполагаемые участники.
Внутренние: команда проекта + кооптированные участники из функциональных подразделений (юрист, IT-специалист, менеджер по качеству и др.).
Внешние: консалтинг – профурсетинговое/рекламное агентство; тренин-говая компания.
Возможные источники или причины основных рисков проекта.
Экономические: дефолт, исчезновение ср. класса, замедление темпов строительства, в частности малоэтажного и коттеджного строительства и пр. (здесь: портрет потенциального покупателя).
Технологические: (см. ограничения).
Временные: пока неизвестны.
Ограничения проекта.
Юридические или нормативно-правовые: ГОСТы, сертификация, лицензирование.
Сезонные: существующие пики и спады бродаж в связи с форматом продукта.
Технологические (поддающиеся влиянию): сбои произволственной линии, дополнительное время для наладки и переналадки, отсутствие нужных комплектующих, сервисное обслуживание станков и оборудования, дополнительные помещения, поставки сырья.
Управляемые: изменение концепции – не бродажи для произволства, а произволство для бродаж; новая структура бродаж, ресурсы (персонал бродаж).
Другие: внутри проекта и внутри компании – участники и заинтересованные лица проекта (сопротивление изменениям, борьба за ресурсы; конкуренция в полномочиях и т. п.).
Допущения проекта. Дефолта не ожидается, объем строительства возрастает, заказчик имеет высокую мотивацию, в крупных розничных сетях высокие обороты бродаж „интерьерных“ товаров, развиваются специализированные магазины, конкуренция на данном рынке незначительна, есть способы реальной отстройки от конкурентов (исходя из формата продукта), сотрудничество с известными лепульторами и т. д.
Тип, или классификация, проекта. Проект развития.
Дополнительная информация о проекте.

Пока Пионерогероева ждала назначенной встречи с президентом, Гадкоутенкова достала из большого регистратора бумаги, относящиеся к проекту.

– Посмотри, что мы тут наделали. Вот такие схемки рисуем, уже не знаем, как сделать боссу красиво. Это мы с Полуфантовым рисовали структуру проекта.

На стол легли схемы, все в кружочках и прямоугольниках, длинные списки функций и задач каждой позиции.

– Так, вот это оргструктура фабрики „Джонни“, правда, она мало соответствует реальному состоянию… это – переходная структура, рисовали уже с Полуфантовым, а это – уже идеальная; видишь, здесь уже руководитель проекта все это возглавляет.

Агриппина последовательно раскладывала перед Пионерогероевой рисунки, одновременно поясняя какие-то детали. Тут раздался телефонный звонок, Гадкоутенкова быстро сняла трубку, молча выслушала, что ей сказали.

– Шеф ждет, давай я тебя провожу. Бумаги я тебе приготовила, теперь это твоя кухня? – Агриппина ободряюще улыбнулась.

Глава 6. Стратегическая цель и второе лицо президента

Вторая встреча с боссом не обманула ожиданий Пионероге-роевой. Безбашнев был строг и сух, говорил резко, на вопросы отвечал больше молчанием.

„Так, вот и второе лицо господина президента, – мельком подумала Пионерогероева. Нельзя сказать, что она поддалась эффекту первой встречи настолько, что забыла и думать о возможных подвохах. – Будем сводить все к официозу, как я и рассчитывала“.

– Джан Франкович, хочу обратить ваше внимание на эти документы. Вы просили что-нибудь накидать.

На столе появились бумаги, содержание которых Пионерогероева принялась комментировать:

– Это – заявка на инициирование проекта, как я на сегодняшний день его представляю. Здесь – матрица ответственности „по людям“, как вы изволили выразиться. А вот это – матрица продукто-ориентированной деятельности, пока набросок, конечно, фрагмент. Но обратить внимание есть на что. Посмотрите, пожалуйста, бегло, я хочу с вами обсудить один момент.

Безбашнев нехотя взял документ и углубился в просмотр. Пионерогероева молча ждала.

– Это откуда ты взяла такую стратегическую цель? – спросил он по ходу.

– Там сказано: на глаз. В отсутствие видения или миссии, хотя бы приблизительных формулировок, это то, что лежит на поверхности. Я не права? У вас есть другая формулировка?

– Нет, цель не такая. Ее еще надо продумать. Ну, что ты хотела обсудить? – Безбашнев отложил бумагу в сторону и посмотрел на будущего руководителя великого проекта.

– Вы обратили внимание на ограничения, которые указаны в заявке по инициированию проекта? Так вот, считаю принципиально важным включить в матрицу деятельности шаги или действия из пункта шесть – заданные ограничениями проекта. Полагаю, что есть ограничения, которые трудно назвать управляемыми.

– А какие ты имеешь в виду?

– Внутренние, выражающиеся в наличии сопротивления изменениям на предприятии и в отсутствии согласованных действий с вашими партнерами.

– А почему ты решила, что это сопротивление существует? – президент встал из-за стола и направился к стеклянной двери, ведущей в зимний сад. Открыв дверь, он закурил сигару и оттуда продолжил разговор.

– Сопротивление есть, и вы это знаете не хуже меня. Насколько это патологично – мне предстоит выяснить, если я приступлю к работе. Не опасайся вы сопротивления, разве стали бы придумывать „мягкие входы“ и с превеликой осторожностью планировать начало реализации великого проекта?

Более того, наличие сопротивления изменениям и всяческим реорганизациям – совершенно естественный процесс в развитии в общем-то свидетельствующий о довольно зрелом уровне этого развития. Если бы не одно большое „но“: ваш бизнес не находится практически в фазе зрелости, потому что его просто не существует, а теоретически в фазе зрелости по временным и некоторым иным соображениям находится модель вашего предприятия. Поэтому наличие сопротивления – это сознательно игнорируемый, с одной стороны, и с другой – инициируемый процесс.

– Это кем же инициируемый? – заинтересованно откликнулся Безбашнев на такую тираду.

Теперь он переместился со своей сигарой обратно в кабинет, уселся за стол и стал активно крутиться в кресле.

– Вашими партнерами, а конкретно, полагаю, госпожой Бей-баклушкиной.

– У тебя неправильное мнение, – мигом отрезал президент Великой корпорации. – Мои младшие партнеры очень много сделали для фабрики, они ее подняли и развивают. Я ведь не занимаюсь оперативным управлением, а они занимаются всем. Единственное, что меня на сегодня не устраивает – мы должны быть в равных условиях, чтобы развиваться эффективно и пройти все этапы роста, понимаешь, с одинаковым ощущением. Но там этого не будет до тех пор, пока они сидят по уши в этой глине. И даже если у нас есть разногласия, это не значит, что кто-то нарочно чинит препятствия.

„Что же ты их так отмазываешь? За честь мундира борешься? – размышляла Пионерогероева, слушая этот драматический монолог. – Понятно, мне пока можно не доверять – я новенькая, но ты же меня в самое сердце запихиваешь, еще и поковырять там просишь. Что ты будешь делать с тем, что я наковыряю?“

– Давайте обратимся к моим задачам на ближайший период. Ваши партнеры получили от вас прекрасную адвокатскую поддержку, хотя, замечу, обвинение еще не сформулировано. – Пионерогероева рассмеялась, и напряжение последних минут спало.

– Мы должны зафиксировать, что у нас есть сегодня – изделия, упаковка, подставки, склад – одним словом, все. Только в произвол-ство не лезь – тебе там делать нечего. Там бродажи посмотри, кто-то там сидит из бродажников, с артикулярным директором поговори, с менеджером по фигистике. Честно сказать – не очень понимаю, что она там делает. В общем, понимаешь, нам нужно знать, что у нас есть сегодня, вот – точка ноль. И что нам надо, чтобы перейти в точку Б.

– А где точка А была? – поинтересовалась Пионерогероева, начавшая незаметно записывать формулировки президента, чтобы не упустить в этих обрывках полета его космической мысли.

– Я же сказал – ноль! – раздраженно бросил тот. – Разобраться с продукцией: сколько, где… Короче говоря, понимаешь, я не хотел бы, чтобы ты, будучи топ-менеджером, занималась всякой фигней – где то, где это? Все должно быть зафиксировано и описано в процессе. Вот такой-то продукт – свистулька глиняная двухдырочная, артикул такой-то, подставка такая-то, упаковка – виды упаковки к ней – простая, подарочная или VIP, понимаешь?

– Это вы, по-моему, про инвентаризацию говорите? – робко поинтересовалась Пионерогероева.

– Да при чем тут это! – босс раздраженно хлопнул ладонью по столу.

– Может, речь идет о том, чтобы разобраться с продукцией на предмет активизации ее бродажи? – предприняла еще одну попытку ясновидящая Пионерогероева.

– Ну вот ты меня не слышишь! Не это, не бродажи меня интересуют! Есть на складе – и пусть будет, выпускают пока – и пусть выпускают.

– А что?

– Вот мы сейчас здесь, – он ткнул пальцем в какую-то крошку на столе, – а должны быть здесь. Нам надо придумать эту траекторию выхода из кризиса.

– Имеется в виду финансовый кризис?

– Нет.

– Организационный?

– Ну да, да, организационный, и мы должны придумать шаги по переходу, чтобы изменения не стали критическими и чтобы вся система не обвалилась.

„Была б еще та система“, – вздохнув, подумала Пионерогероева, слегка устав от сеанса чтения мыслей президента и сказала официальным тоном:

– Я прошу вас посмотреть проект договора, в котором мы отразим цели и задачи работ.

– Да, только там должно быть все подробно, – встрепенулся президент.

Пионерогероева подвинула ему документ.

1. Цели работ.
1.1. Описать модели бизнес-процессов заказчика, существующих „как есть“.
1.2. Проанализировать разработанные модели бизнес-процессов и функций „как есть“
и сформулировать рекомендации по повышению их эффективности.
1.3. Сформулировать модели бизнес-процессов и функций „как должно быть“.
1.4. Спроектировать базовый план в формате BBS (формат даст методист Дунько)
по внедрению моделей бизнес-процессов.

Слушая первые четыре пункта, Безбашнев удовлетворенно кивал, только под конец заметил:

– Вот здесь, в этом пункте, надо добавить: „и качественного распределения всех функций и задач между подразделениями, руководителями подразделений и сторонними организациями, привлекаемыми на договорной основе“.

– Хорошо, идем дальше.

Матрица работ с предметом исследования

– Вас устраивает наполнение? – коротко спросила Пионероге-роева, разворачивая таблицу.

– Ну, я посмотрю! – Безбашнев махнул рукой и принялся сгребать бумаги со стола.

– Это не все.

Босс перестал кивать и больше не испытывал удовлетворения от происходящего. Примерно со второй графы матрицы исследований его внимание переключилось на пылинку, приставшую к свистульке „Рыцарь на коне“, стоявшей на его столе. Отрываясь от утомительной матрицы, он то и дело пытался эту пылинку сдуть, изжить, стряхнуть и подвергнуть дезинфекции. Но пылинка не сдавалась, а матрица все не заканчивалась. Борьба с наглым загрязнением завершилась, но до полной победы было еще далеко. Пионерогероева, как фокусник, извлекла на свет продолжение документа. Господин Безбашнев хотел было сдаться, но привычка доводить поединок до конца сделала свое дело. С удрученным видом он продолжил изучение.

2. Методы сбора данных.
2.1. Анализ документов, регламентирующих деятельность (по областям и функциональным подразделениям).
2.1.1. По областям управления.
2.1.1.1. Общее управление и управление временем: концепции, планы/текущие/календарные планы, принципы организации деятельности и т. д.
2.1.1.2. Управление качеством продукции: нормативные документы, стандарты, планы и процедуры контроля качества.
2.1.1.3. Управление персоналом: положения о персонале/отделах/департаментах, должностные инструкции, описания рабочих мест, заявки на набор персонала, положение о системе мотивации и т. д.
2.1.1.4. Управление контрактами: перечень контрактной документации – договоры, акты и пр.
2.1.2. По функциональным подразделениям.
2.1.2.1. Бизнес-процессы и процедуры департамента профурсетинга. 2.1.2.1.1. Бизнес-процессы формирования коллекций.
2.1.2.2. Бизнес-процессы и процедуры департамента бродаж.
2.1.2.2.1. Технологии и процедуры реализации корпоративных и частных заказов.
2.1.2.3. Бизнес-процессы произволства готовой продукции (только в части выхода готовой продукции: стандарт, незайн, упаковка).
2.1.2.4. Бизнес-процессы движения товара на складе.
2.1.2.5. Бизнес-процессы управления персоналом.
2.2. Интервьюирование, опросы сотрудников.
2.3. Применение специально разработанных опросников и анкетирование (см. перечень опросных методик).
2.4. Включенное наблюдение за работой.
2.5. Тренинговые методики (проведение мини-тренингов для управленческого персонала компании в соответствии с задачами данной работы).

– В этой части устраивает?

– Устраивает или нет, мы поймем через два месяца – это и будет твой испытательный срок.

– Предпочитаю договориться заранее о результатах, чтобы не было ситуации „у меня тут ладья стояла, а у меня все ходы записаны“. – Пионерогероева испытующе уставилась на президента.

Босс уже секунд сорок как потерял нить разговора и ждал только одного – когда она закончит, а он сможет преспокойно затолкать все это в папку, сказав, что посмотрит позже, и не вспоминать про эту папку в течение длительного времени. Желательно – никогда.

– И самое важное, Джан Франкович, этот пункт – наша гарантия того, что достигнутые результаты будут считаться результатами и их можно будет измерить.

– Самое главное, чтобы результат был, – философски заметил президент Великой корпорации. – А это будет заметно и без всяких бумажек. Что ты думаешь, у меня не хватит зрения, чтобы оценить, есть результаты или нет? Уверяю тебя, что еще по пути к этому у меня будет мнение и решение.

– Вот это-то и напрягает…

3. Результаты.
3.1. Тип организационной структуры: преимущества, недостатки, угрозы, возможности.
3.2. Распределение ответственности по объему полномочий и области решений: преимущества, недостатки, угрозы, возможности.
3.3. Организация выполнения работ:
• постановка задач исполнителям;
• управление процессом выполнения задач;
• контроль за сроками и качеством выполнения;
• копординация работ между подразделениями.
3.4. Информационное взаимодействие, %:
• установленные информационные потоки;
• параметры собираемой и передаваемой информации;
• определение критериев систематизации.

– Ну что ж, жду ваших комментариев и возможных дополнений, – Пионерогероева взяла портфель и направилась к выходу. – Еще раз сигнализирую вам о том, что пока, навскидку, на фабрике назрел нешуточный кризис, и данными исследованиями это можно будет подтвердить. Это существенное препятствие для начала реализации проекта.

– То, что там кризис, надо доказать, – остался непреклонен президент. – Когда ты начнешь?

– Как только будет подписан договор.

„Азбука“. „К“ – Кризис
Кризис– это крайнее обострение противоречий в системе организации,
угрожающее ее жизнестойкости.
Организационные кризисы бывают разные: циклические; кризисы как
результаты внешнего шока; кризисы как результаты внутренней
неадекватности.
(Корпоративный проект „Азбука“ под редакцией г-на Безбашнева, ч. 1, гл. 1)

Глава 7. Знакомство с фабрикой глиняных свистулек

Пионерогероева приехала на фабрику в 11 утра. У входа ее встречала Гадкоутенкова, которая коротко сообщила, что „все в сборе“. Кто подразумевался под „всеми“, не составляло труда понять. Конечно, основное знакомство предстояло с господами младшими партнерами – Бейбаклушкиными. Еще, в соответствии с достигнутыми два дня назад договоренностями, Пионерогероева проходила в качестве внешнего консультанта по организационному вынудиту. Такова была легенда, предложенная господином Безбашневым. Невзирая на долгие часы размышлений, президент не очень торопился фиксировать договоренность письменно. В конце концов „легендарный вынудитор“ Пионерогероева получила на руки экземпляр договора, на котором стоял зелененький штампик „Согласовано“. „Это равносильно подписи. Босс нигде не подписывается“, – сообщила довольная Гадкоутенкова.

Здание представляло собой типичное заводское сооружение советских времен, которого не коснулась рука перестройки. Войдя, Пионерогероева обратила внимание на приличную по размерам выставку изделий.

– Это магазин при фабрике, – бросила Гадкоутенкова, – потом все посмотришь.

Знакомство состоялось сразу, без какого-либо вступления. Гад-коутенкова представила Пионерогероеву исполнительному директору, довольно миловидной женщине средних лет, и пригласила за стол.

– Можно узнать, чем вы будете у нас заниматься, раз приехали нас проверять? – с места в карьер начала Бейбаклушкина. Тон при этом был выбран не агрессивный, может, лишь слегка скептический.

– Я позволю себе маленькую поправку, – заметив напряжение первых минут, отреагировала Пионерогероева. – Я не буду вас проверять – я буду заниматься организационными исследованиями. Потому что я – консультант по организационному развитию и имею намерение помочь вам определиться, в каком направлении это развитие происходит и будет происходить дальше.

Заготовленная вступительная речь „ни о чем“ произвела правильное впечатление – Бейбаклушкина посмотрела на начальницу по кадрам Великой корпорации и снова повернулась к Пионероге-роевой уже с выражением заинтересованности.

– Да, мы действительно находимся на этапе развития. Вы, наверное, вопросы какие-то будете задавать? Что вообще от нас требуется? Вы станете наблюдать за тем, как мы работаем?

– Я задам вопросы обязательно, но поскольку наша встреча сегодня носит ознакомительный характер, хочу представить вам план предстоящих работ и рассказать, какие процедуры будут происходить, а также просмотреть необходимые для этого документы. А дальше, надеюсь, вы мне поможете определиться, с кем из ключевых участников мне необходимо встретиться.

– Хорошо, вам, наверное, нужно сразу штатное? – Бейбаклуш-кина громко окликнула секретаря и попросила позвать кадровика со штатным расписанием. – Проблем много, скажу сразу. Первое, с чем вы столкнетесь, – это отсутствие технологических карт, мы от этого очень страдаем, но сейчас эта работа уже начата, так что… Просчет – еще одна наша проблема, мы не можем наладить управленческий просчет, из-за этого сложности появляются сразу, как только изделие поступает на участок. Что еще – фигистику налаживаем, но пока только внутреннюю, а работы с поставщиками грамотной нет – это тоже большой минус. Профурсетингом занимаемся, ну, как умеем, конечно. Нет у нас грамотного специалиста по PRфорсу – на этом теряем катастрофически, мероприятия проходят, а правильно это преподнести потом мы не можем, потому что даже не отслеживаем, что было!

Тут вошла небольшого роста женщина, очевидно, вызванный кадровик, и принесла огромный лист со штатным расписанием и схемой оргструктуры, которую Пионерогероева уже видела.

Бейбаклушкина разложила схему на столе и стала комментировать некоторые квадратики.

– Тут, конечно, сейчас уже мало похоже на правду, мы давно не переделывали ее, но чтобы получить первое представление… Вот это одно структурное подразделение – наш кооператив „Нирвана“, дальше „Джонни“– это вот, собственно, совместное предприятие „Нирваны“ и Безбашнева. У него, знаете ли, традиция – называть бизнес своим именем. Сколько уже было переименований, это – последний вариант, когда мы приняли решение об объединении. Видите: ДЖан и НИрвана, получается – „Джонни“. Теперь он нам мозги долбит с этим бренчем.

В этот момент в помещение вошел высокий сухопарый человек, по описанию Пионерогероева догадалась, что это и есть технический гений процесса Бейбаклушкин собственной персоной. После короткого знакомства он живо включился в разговор.

– Смотрите, сколько было вариантов оформления торговой марки, – Бейбаклушкин стал показывать картинки с завитушками. Общее во всех рисунках было одно – неизменный круг и стилизация буквы „Б“ на разные лады. – Что это? – возмущался технический гений. – Цыганщина, татарщина какая-то! А у нас русский бренч, должна быть и символика соответствующая. Я ему уже и материал подбирал, и статьи зачитывал – он продолжает дальше сочинять.

– Да когда они собираются, эти два „возможностных“, хоть святых выноси! – рассмеялась Бейбаклушкина. – На самом деле, конечно, его безграничная фантазия каждый раз нас ставит в положение, ну, не буду говорить какое. Мы-то тут, на земле, у нас совершенно другие проблемы, до которых ему дела нет – ему бренчинг подавай.

– А мы привыкли двигаться аккуратно, потому что любое новое неизбежно ломает старое и проверенное, – опять поддержал супругу Бейбаклушкин.

– Да, поэтому мы так недоверчиво относимся к новым людям, у нас все работники так поступают. Знаешь, – Бейбаклушкина неожиданно перешла на ты, – тут просто у всех отношение такое, как к своему, мы же это начинали вместе; конечно, сейчас людей несравнимо больше. Как-то нам на тренинге объясняли, что фирма проходит „семейный“ этап, потом вырастает. Так вот, мы выросли, а отношения остались прежними. Поэтому новички проходят серьезную адаптацию: если не скопытится – наш, а так может и вылететь через месяц. Мы не знали, что Безбашнев опять предпримет какое-то консультирование, потому что мы-то делом заняты – нам не до этого. Но если мы тут не погрязнем в каких-то тестах и бумажках, то еще ладно. Другое дело – вы тут побудете, посмотрите, а нам-то что с этим делать? Это все хорошо вам на бумажках писать, а у нас как были проблемы и херь всякая, так все и останется.

– Тут я поспешу вас успокоить, – вмешалась Пионерогероева, – во-первых, моя работа выстроена таким образом, чтобы вам не потонуть в бумажках, ибо это не является целью.

После проведенного этапа диагностики…

– А нам уже проводили диагностику, – сообщил Бейбаклуш-кин, – только нам от этого никак – ни лучше, ни веселее!

– После неизбежного этапа диагностики, – повторила Пио-нерогероева с улыбкой, – будет следующий этап, на который моя деятельность также распространяется. Я понимаю то, о чем вы говорите – это может вызывать недовольство и формировать негатив по отношению к консалтингу в принципе – люди отрываются от работы, посторонние умные дяденьки шастают по офису и про-изволству, а в итоге – горы бумаг с выводами о том, как у вас все плохо.

– Да-да, – дружно закивали Бейбаклушкины, – о том, что у нас не все, но плохо, мы и сами знаем. Так что нам с этим делать и как сделать, чтобы было хорошо?

– Вот для этого существует следующий этап, на котором мы протестируем изменяемые процессы. И только затем определим, что сохранить в неизменном виде, а что оптимизировать и улучшить. Возможно, каких-то процессов просто не существует – тогда их надо ввести. Отличие мое от других консультантов в том, что я поступаю к вам на условиях длительной аренды, – Пионерогероева опять улыбнулась. – Я буду находиться внутри, и то, что покажет диагностика, будет восприниматься не как приговор, а только как руководство к действию.

После этого Бейбаклушкины охотно знакомили Пионероге-роеву с выставочными образцами продукции, потом технический гений немедля ее утащил на произволство и показал все этапы процесса.

Когда они вновь спустились в офис, Бейбаклушкина представила консультанту новые образцы, которые они готовили для предстоящей выставки в Германии.

– Вот тут наше ноу-хау, – хвасталась маленькая хозяйка с гордостью. – Раньше мы выпускали только двухдырочные свистульки, а теперь перешли на трех– и пятидырочные, – она сделала паузу, явно удовлетворенная произведенным эффектом, потому что у Пионе-рогероевой от удивления не только глаза, но и брови, и уши полезли на лоб.

– Да-да, – продолжила Бейбаклушкина, а супруг скромно выглядывал из-за ее спины, пытаясь тут же донести до терпеливого консультанта „некоторые тонкости этой технологии замеса“. – Дело в том, что никто из конкурентов (впрочем, у нас их и нет), не дошел до звучания и в мажоре, и в миноре. Вот это и есть наше ноу-хау!

– Обалдеть! – искренне выпалила Пионерогероева.

Бейбаклушкин обрадовался, что нашел благодарного слушателя, и тут же сообщил ей еще массу „некоторых эксклюзивных особенностей технологии замеса и обжига“.

– Вы видите, мы обладаем уникальными технологиями, на это ушло несколько лет, никто на нашем месте не достиг бы таких умопомрачительных результатов.

Бейбаклушкин продолжал с упоением рассказывать о „маленьких технических хитростях“, до которых бы не додумался ни один конструктор, но супруга довольно резко остановила поток его излияний.

На этом Пионерогероева решила откланяться – ей предстояла серия встреч с „командой проекта“, уцелевшей в неравной схватке с господами младшими партнерами.

„Азбука“. „Р“ – Развитие организационное (добавлено Пионеро-героевой)
Развитие организации в понимании многих заинтересованных в росте руководителей —
не что иное, как движение куда-либо. Таким образом, с легкостью оправдываются просчеты
и допущенные ошибки: „Мы же развиваемся!“
На тех же основаниях закрываются глаза на чрезмерное увеличение ресурсов, уже
избыточных для осуществления конкретных функций, но недостаточных для обслуживания
возникшей численности ресурсов. Это тоже относится на счет развития.
Самый простой пример: постепенное увеличение численности персонала. На первом
мини-этапе это оправдано возрастающим количеством объема работы. Но с увеличением
количества работающих возрастает количество связей между ними (между прочим,
непропорционально!). Как итог – сложность внутренней деятельности тоже увеличивается,
усложняются и коммуникации. Следствие – задание, с которым в прежние времена
справлялся (или должен был справляться) один человек, распределяется по иерархической
лестнице на троих, и все заняты – кто-то делегирует, кто-то передает, кто-то осуществляет
контроль, но никто в этой цепочке не несет ответственности за конечный результат. В нередких
случаях по этой причине перед руководителем встает сложный вопрос – кто за это будет
отвечать? И привлекается еще один ресурс… Увеличения результативности при этом уже не
происходит. Но это вопрос философский. Напротив, вопрос сокращения численности того же
персонала или сокращения издержек в принципе, когда их кривая резко ползет вверх, а кривая
доходности вниз, – вопрос критический. Многие предпочитают „развиваться“ и не замечать
симптомов назревшего кризиса.
С философской позиции лучше рассматривать под развитием не всякие, а лишь качественные
изменения в структуре объекта. При этом важно также направление изменений. Изменение
физического состояния воды в лед или пар оставляет неизменной химическую структуру.
Распад – явно химическая реакция, с возможным образованием осадка и прочими
неприятными последствиями.
В этом смысле распад организации есть качественное изменение, но уже не развитие.
Различаются три наиболее устоявшихся подхода к термину „организационное развитие“:
• естественный процесс качественных изменений в организации, производных от ее возраста;
• изменение, способствующее росту численности персонала или увеличению размеров
организации и определяющееся нововве дениями;
• стратегия управленческого консультирования, рассчитанная на изменение социальных
отношений, взглядов людей и структуры организации с целью улучшить адаптацию
организации к требованиям технологии и рынка.
Внедрение проектов развития организации без учета естественных процессов часто ведет
к нарушению функционирования, а зачастую и к уничтожению организации.
(Корпоративный проект „Азбука“ под редакцией г-на Безбашнева, ч. 2, гл. 2)

Глава 8. Где мы находимся – вот в чем вопрос

Встречу с уцелевшими в результате террористических происков господ Бейбаклушкиных участниками проекта Пионерогероева решила провести в форме небольшой сессии. После короткого представления и оглашения своих задач она сразу перешла к основному предмету.

Приглашенные на сессию: артикулярный директор Вострикова, менеджер по фигистике Гойда, экономист по просчетам Пригожева и руководитель по бродажам Пустовой – застыли в напряженном ожидании плохих новостей. Плохих, потому что время, проведенное каждым из них на фабрике в ожидании начала великого проекта, без лишних реверансов доказывало – никакого проекта не будет. Положение каждого висело время от времени на волоске и зависело от очередного эмоционального взрыва неуправляемого партнера Безбашнева – госпожи Бейбаклушкиной. Строго говоря, у каждого участника существовало свое время „Ч“, когда надежда на реализацию профессиональных и личных планов разбилась о неизбежную реальность хаоса и беспорядка. Добавить к этому давление и диктат, проистекающие из одного источника, полное игнорирование их проблем Великой корпорацией и – депрессия уцелевших участников становилась слишком явной. Новое лицо, появившееся с целью проведения организационного аудита, уже не внушало надежд, а дополняло впечатление о полном кризисе и крушении планов.

Начало встречи было неожиданным для приготовившихся к неприятностям сотрудников.

– Сегодня я хочу вам предложить провести небольшую совместную сессию. Это нужно для понимания и четкого определения этапа развития организации, – начала Пионерогероева. – Пока наши представления друг о друге не перегружены лишней информацией, пока мы не провели серию индивидуальных интервью об актуальных проблемах вашей деятельности, попробуем сопоставить наши представления о том, где мы находимся. Преодолев „синдром Алисы“, мы будем легче ориентироваться в дальнейших планах.

– А что это за „синдром Алисы“? – подал голос Пустовой, сидящий примерно в метре от остальных участников сессии. – Какой-то новый термин в менеджменте? Для облегчения понимания я предложил бы использовать всем понятный язык, так как тут присутствуют люди, довольно квалифицированные в управлении, и люди, которые больше занимались… э-э… практической деятельностью, – при этом он снисходительно обвел взглядом девушек и одновременно дал понять консультанту несомненную классовую и квалификационную общность с ним в вопросах менеджмента: „Мы-то с вами понимаем!“

– „Синдром Алисы“ – это, если позволите, не более чем художественная метафора. Надо идти, чтобы куда-то прийти. В терминах организационного развития это иногда звучит наоборот: чтобы достичь цели (какой-то, хоть какой), надо двигаться (к чему, куда, с какой скоростью?). Понятно, что при таком целеполагании очень многое остается за скобками, вы согласны?

Пустовой удовлетворенно кивнул.

– А наличие практического опыта у здесь присутствующих, – продолжила Пионерогероева, – как раз и является залогом того, что мы составим живой реальный план, идущий „от земли“, а не красивую почетную грамоту, соответствующую канонам теорий менеджмента.

Вострикова, Гойда и Пригожева быстро переглянулись и заулыбались. Поведение Пустового выглядело комичным, но каждая из них сдерживала смешки и изо всех сил пыталась сохранить серьезный вид.

Перед всеми участниками появилась табличка.

Критерии определения стадии развития организации

– Ну вот, – начала комментировать Пионерогероева, – нам не обойтись без канонов менеджмента, но это минимум, обещаю. Господа Д. Миллер и П. Фризен частично облегчат нам задачу, так как в свое время они ответили на вопрос об этапах развития, выделив критерии, по которым можно (по их мнению) определить, на какой стадии развития находится организация.

Если применить „термины личности“, как это было предложено еще в шестидесятые годы, то развитие организации можно сопоставить с развитием человека. Соответственно, организации, следуя этой биологической аналогии, проходят свой жизненный цикл.

– Да, но Бейбаклушкина утверждает, что мы находимся на этапе бурного развития, – Вострикова удивленно посмотрела на консультанта. – Я не согласна! В этой таблице нет подходящего для нас описания. Разве что рождение…

– Есть, – менеджер по фигистике Гойда тихо показала Востри-ковой на нижнюю строчку таблицы.

– Нет, – вступила экономист по просчетам Пригожева, – если на то пошло, то на стадии спада прибыль падает, а выпуск продукции ограничивается. А у нас прибыли никогда не было – мы даже убытки не покрываем, а выпуск продукции ограничивается только фантазией Безбашнева и техническими изобретениями Бейбаклушкина. Это – не тот случай. Почему бы вам не спросить об этом Бейбаклушкину и господина Безбашнева? – обратилась она к Пионерогероевой.

– О чем? На какой стадии находится организация? Вы же только что сами сказали, что у них существует ответ: на стадии бурного развития.

– Так, а зачем мы отвечаем на этот вопрос? Мы – не собственники, мы исполнители, – продолжила Пригожева довольно жестко.

– Если бы мне нужен был правильный ответ, я бы закончила свою работу уже два дня назад. Мне нужно понимание реальной ситуации – это же и цель моей работы, сформулированная и ожидаемая заказчиком – президентом Безбашневым. Более того, мне нужно реальное понимание понимания всех участников процесса. Вот поэтому я не задаю вопрос, а провожу небольшую сессию по обмену мнениями. Это понятно? – Пионерогероева умела говорить с предельно мягкой интонацией весьма недвусмысленные вещи. Сопротивление экономиста Пригожевой было очевидно в контексте тех событий, которые происходили сейчас, но совершенно неочевидно в контексте того, что предусмотрено в планах. „Участник команды или нет?“ – каждый раз задавалась вопросом Пионерогероева, знакомясь с новым сотрудником. – Организации, как и люди, – заключила она, – живут и развиваются по своим внутренним психологическим законам. Если и далее следовать логике таких рассуждений, то можно предположить, что организации в своем развитии преодолевают кризисы, переходя на новые этапы развития, достигают своего расцвета и в конце концов умирают.

– Вы хотите сказать, что у нас кризис? – Гойда, улыбаясь, продолжила изучение этого тонкого вопроса.

– Конечно, кризис, – вмешался руководитель по бродажам Пус-товой, оживленно поглядывая на коллег. – Я ведь докладывал Безбашневу о состоянии дел еще три месяца тому назад, но пока никакой реакции…

Вострикова и Гойда зашикали на него, призывая не мешать, а экономист Пригожева только покачала головой.

– То, что в процессе роста любая компания сталкивается с оп-ре деленными трудностями и проблемами, является нормальным явлением, – ушла от прямого ответа Пионерогероева. Стремление участников проекта получить „правильные“ ответы на прямо поставленные вопросы ограничивало ее возможности получения неприкрытой и незамаскированной информации. – На каждом этапе развития организации их условно можно разбить на две категории: во-первых, так называемые болезни роста, то есть проб лемы, обусловленные незрелостью компании и которые трудно избежать (как детские инфекционные болезни). А во-вторых, организационные патологии, или трудности, которые могут относиться на определенных этапах к болезням роста, но, если их не преодолевать, превращаются в патологии, излечиться от которых самостоятельно компания уже не может. При правильной стратегии и тактике развития организации она может достигнуть расцвета и в принципе находиться в этом состоянии достаточно долго. Вот такая принципиальная возможность – основное отличие между развитием деловой организации и живого организма. И более того, знаете, наверное, такой эффект, когда физический возраст человека не соответствует его психологическому возрасту?

Слушатели согласно закивали.

– Так и некоторые организации, невзирая на определенный срок своего существования, могут находиться на несоответствующей стадии. Бывают компании трех лет от роду, но создается впечатление дряхлости и апатичности сотрудников, будто фирме лет сто и все свои жизненно важные кризисы она пережила, а теперь от нее осталась только оболочка. Тут более существенно другое, о чем и хотелось бы сегодня поговорить. Каждая стадия, какой бы она ни была, – Пио-нерогероева широко улыбнулась коллегам, – даже если мы сейчас затрудняемся в ее определении, содержит собственную уникальную структуру, системы и стиль лидерства. Переходы от одной стадии к другой не происходят естественно и гладко, независимо от силы и пожеланий высшего руководства. Вот какие, на ваш взгляд, характеристики на сегодня являются зримыми?

Первой слово взяла Вострикова.

– Знаем или не знаем мы эти фазы развития – проблемы остаются. Мне кажется, сейчас нет смысла пытаться определить, где именно мы находимся, а нужно как-то вытаскивать фабрику. Проблем у нас помимо того, какой этап мы проходим, миллион. Вы говорили про лидерство и стиль управления, кажется? У нас дурдомовский стиль управления. И потом, мы не можем это даже сформулировать, так как у нас получилась очень запутанная схема подчинения. С одной стороны, мы участники проекта и оформлены в корпорации, с другой стороны, работаем здесь и неофициально подчиняемся здешним правилам, а поэтому вынуждены отвечать на текущие вопросы, но такая возможность тоже есть не всегда.

– Что-то должно оставаться в тайне от здешнего руководства? – уточнила Пионерогероева.

– Даже не что-то, а большая часть, – ответила за Вострикову Пригожева.

– Вот, к примеру, я занимаюсь паспортами на изделия, – вступила Гойда. – Сейчас оформляются паспорта на двухдырочные свистульки бестонального звучания. А они вообще больше не выпускаются! Мало того, что это категорически не моя работа, но Бейбаклушкина меня изводит постоянно и приказывает это делать. Еще и Бейбаклушкин тут подсуетился со своими артикулами на продукцию – такую систему завел, что там черт ногу сломит. Что, я это все должна выкладывать своему руководителю? Я теперь и не знаю, кто он.

– Тут разговор не только об этом, – тихо поддержала подругу Вострикова. – Я-то работаю уже почти год. Так что пережила многих… Есть информация, которая категорически не должна доходить до Бейбаклушкиной, потому что тогда житья точно не будет. А вот то, что она ломает многие процессы самолично и вмешивается во все, и лепульпторов повыгоняла, – принципиально ее вина. Только мы по каждой мелочи к Безбашневу с докладом тоже не набегаемся.

Во время выступлений коллег Пустовой молчал и, казалось, даже не следил за ходом высказываний. Оживлялся он только тогда, когда слово брала экономист Пригожева. То, что она говорила, было очень понятно руководителю по бродажам и вызывало даже какое-то умильное выражение на его скучном лице.

– Хорошо, а какие вы можете перечислить симптомы роста? – опять повернула в нужное русло Пионерогероева.

Участники слегка напряглись, но очень скоро Пионерогероева услышала и про увеличение размеров произволства, и про уникальность технологий, и про большой ассортимент продуктов.

– Считаете ли вы, что на взросление вашей компании сильно влияет конкурентная среда?

Гойда с Востриковой дружно замотали головами – нет, не влияет, а Пригожева задумчиво произнесла:

– Весь вопрос в том, кого мы считаем конкурентами. Правда, это не моя компетенция, это, наверное, лучше к Мите обратиться, – она кивнула в сторону Пустового. – Но тут ситуация следующая – нам удобно, что у нас конкурентов нет. Понимаете? И Безбашневу в уши вливается, что мы настолько уникальны, что до нас еще пахать и пахать кому-то. Поэтому мы играем в прятки сами с собой, и на наше взросление ничего не влияет.

– Да, раньше у нас вроде был официально признанный конкурент, – вмешался приободренный Пустовой.

– Это кто – Гуль, что ли?

– Да, а вы знаете?

– Знаю, знакомилась с вашим отчетом по проведенному профур-сетинговому исследованию.

– Ну, это громко сказано – исследование. Мы с Востриковой попытались собрать информацию хотя бы о том, что есть в природе. Так вот, Гуль – наш официальный конкурент, он делает дудки со смычками. Но при этом лихо копирует некоторые наши коллекции.

– Я видела несколько его магазинов, цены на „ваши“ продукты у него ниже.

– Да, у него сеть розницы: два магазина здесь и шесть – семь в столице. Цены, конечно, он может себе позволить ниже, потом, у него своя розница. Я опять же докладывал Безбашневу, что нужен свой магазин-салон. Так вот, теперь Гуль нам уже не конкурент.

– С чем это связано?

– А с тем, что качество его продукции признано низкопробным и мы даже его не рассматриваем.

– Признано кем?

– Бейбаклушкиными.

После этого Пионерогероева, получившая в распоряжение множество „симптомов роста“, предложила участникам проекта ознакомиться еще с одним подробным шедевром по ориентированию в этапах и стадиях.

При обсуждении этой таблицы мнения участников разделились еще больше. Пионерогероева предложила высказывать свои соображения и стала наблюдать за поведением участников проектной группы.

„Сложно, ох, как сложно будет определиться, – думала она, следя за безуспешными попытками руководителя по бродажам Пустового доказать свою значимость и близость к руководству. – Пригожева – умная, толковая, но у нее сильнейшее внутреннее сопротивление, вдобавок еще и недоверие к высшим. Вострикова и Гойда – наверное, хорошие исполнители, но подозреваю, что подобны флюгерам…“

– Давайте попробуем определиться хотя бы с промежуточными выводами, – предложила консультант Пионерогероева.

– Признаки, которые мы здесь нашли, не позволяют нам точно указать стадию, которую мы проходим. Но предположительно – это между рождением и развитием. Вот тут по оргструктуре:

неформальная структура;

недифференцированная;

централизованная власть;

непродуманные методы принятия решения и передачи информации.

– Это все о нас, да и по стратегии: много нововведений, рост произволства, стремление чего-то занять, – Пустовой, решивший обобщить выводы, очень значительно посмотрел на коллег-девушек. – Так вот: между рождением и развитием. Но от стадии развития у нас только стремительный рост и – как там – „первичное развитие методов передачи информации и принятия решений“. У нас – зачаточное развитие этих методов. Информация передается, а иногда даже не передается – в общем, все как попало. Знаете, какой тут основной принцип – кто хочет получить информацию, тот ее получит!

Вечером Пионерогероева попыталась собрать воедино полученную информацию и сформулировать хотя бы опорные выводы. Ничего не получалось.

1. Команды проекта по существу нет. Отсутствуют объединяющие цели, равно как и другие популярные командные факторы. Каждый действует разрозненно и ситуативно – это резонно. Если не очень поддаваться панике, а прислушаться к голосу разума – чьего? – например, к голосу разума Гадкоутенковой, они очень много сделали с тех пор, как попали на фабрику и выживают там в нечеловеческих условиях. Что сделали? Ну, не забудем, что впереди еще ряд исследований. Но первые же интервью с господами-партнерами показали, что о систематизации или планировании речь не идет. Соответственно, что могли сделать борцы за проект в условиях полуподпольного существования? Подчиниться распоряжениям Бейбаклушкиной, как-то соотнеся их с собственными задачами. Поэтому фиксируем с сожалением – на сегодня команды нет и, видимо, не будет. В этом составе – точно не будет.

2. Определить стадию развития организации все равно что плеваться шелухой с балкона – авось куда-нибудь да попадешь. Тут вообще стоит вопрос, рассматривать и применять ли все сложившиеся „измерительные приборы“ к данному случаю? Ведь „ко-немерческой структуры“ не было и нет, хотя они уверяют – есть, что-то пытаются бродажить. Значит, нет бизнеса – нет измерений. Но определяться надо при любых условиях. Выходит, будем определяться с поправкой.

3. Зафиксировать компанию во внешнем окружении – вопрос еще тот. Ну не видят они конкурентов и отрасли своей не видят. Одни они такие на белом свете! Это уже не к ним вопрос – это к себе вопрос и к своему времени. Работу эту, конечно, надо до конца довести, конкурентов выявить и начать их изучать.

4. Продукция. Про уникальность уловила, хотя зреет где-то подозрение, что вся эта уникальность – аналог невоспроизводимости, соответственно – отсутствия технологий. А чем или кем продиктована необходимость выпуска той или иной свистульки – вопрос не столько риторический, сколько философский. Хотя все дружно ссылаются на профурсетинг и его необходимость, но так же дружно настаивают на „праве вето“ учредителей в формировании и определении ассортимента. И какое отношение к этому имеют учредители? А ведь ситуация еще хуже, насколько удалось ее уловить. При определении ассортимента госпожа Бейбаклушкина перешла на местническую процедуру посиделок на троих: она, зав. производством и рисовальщик. Что-то там Вострикова сегодня сказала про попытки создать ассортиментную комиссию. Надо выяснить.

5. То, что касается процессов и процедур, – номер гиблый, это было понятно еще до входа. Нет там ничего, и ничто там, как в пустыне, не выживает. С одной стороны, в отчете меньше писать. Во всех столбиках-графах – „нет“, „нет“, „отсутствует“. С другой стороны, с этим надо работать. Как внедрять хоть самые элементарные процедуры, если начинать великий проект и разделять территориально управляющую компанию и произволство – задача из области высшей математики. А мы еще с арифметикой не разобрались.

6. Персонал. Мучительным оказывается один вопрос: почему при наличии возможностей приглашать высококвалифицированный персонал нанимаются сотрудники очень и очень посредственного качества? И каков все же неформальный критерий – управляемость?

7. Теоретические знания по менеджменту не спасают, практические умения, почти в лучших традициях Бейбаклушкиных, – уникальны. И эта ситуация тоже пойдет под грифом „уникально – невоспроизводимо“. Нет такой теории менеджмента или кризисного управления, или хотя бы управления изменениями или развитием на худой конец, чтобы объяснить причины этого хаоса. И даже если и удастся это сделать, вопрос остается – как с этим поступать?

8. Заказчик твердит о поступательном и эволюционном пути развития. В связи с предстоящими изменениями декларируется еще и избежание скачкообразных резких движений. Но он знает – или не знает? – что существующая ситуация уже исключает эволюцию. Ну, здравствуй, революция!

„Азбука“. „Э“ – Эволюция (добавлено Пионерогероевой)
Имеет смысл различать две взаимосвязанные формы развития: эволюцию и революцию.
Первая представляет собой медленные, постепенные, нередко скрытые от глаз изменения в
структуре объекта; вторая – внезапные, резкие, скачкообразные изменения. При этом эволюция
нередко подготавливает революцию, ведет к ней и завершается ею. Революция, напротив,
сменяется новыми эволюционными изменениями. Механизм, который является толчком к смене
эволюции на революцию, можно предположительно назвать кризисом развития. Под ним
понимают масштабную по последствиям ситуацию, при которой не только создается угроза разлада
между членами организации, но и развала всей ее структуры. Такая ситуация
характеризуется неоднозначными причинами, следствиями, средствами разрешения
организационного кризиса. Простое стремление членов организации выжить и сохранить
ее дееспособность в кризисной ситуации – необходимая, но далеко не достаточная
составляющая реального успеха организации. Остро необходим надежно работающий
инструментарий диагностики стадии развития и „рецептурный“ справочник мер по устранению
отклонений, задержек и дисфункций.
(Корпоративный проект „Азбука“ под редакцией г-на Безбашнева, ч. 2, гл. 2)

Часть II. Как вытаскивают компанию из „прорыва“

Глава 9. Очень бездарный господин Пустовой

– Слушай, я не знаю, что с ним делать! – возмущение Бейбак-лушкиной достигло крайней точки кипения. – Я говорила, я помогала, результат нулевой. Сначала решила не вмешиваться, пусть, думаю, проявится. Он проявился – нахреначил так, что теперь вовсе не разгрести!

Пионерогероева не первый раз за прошедшую неделю слышала столь нелестные отзывы о руководителе по бродажам господине Пустовом. Ее мнение было еще не сформировано полностью, но резоны исполнительного директора были в чем-то понятны.

Встречи Пионерогероевой с руководителем по бродажам происходили в довольно напряженной атмосфере одностороннего недоверия, которое очень скоро грозило перерасти в недоверие обоюдное. Понятно, что недоверие Пионерогероевой могло возникнуть только в самом критическом случае (так она привыкла действовать). Но господин Пустовой только и делал, что с каждым днем добавлял поводы.

На первую встречу – знакомство с организационным консультантом – он явился со странной претензией, что сегодня пропустил обед, но впредь не желает нарушать свой распорядок.

Пионерогероева, сдержав улыбку, серьезнейшим образом выразила свое сожаление по столь досадному поводу, как пропущенный обед, и обещала планировать время, учитывая пожелания руководителя по бродажам. Кроме этого обсуждать было нечего.

То есть нечего не в смысле – ничего содержательного, а просто нечего. Для очистки совести расспросив Пустового об установленных им контактах и коммуникациях на предприятии и получив самый распространенный ответ: „Ну, это не знаю, с этими не общаюсь“, она назначила еще одну встречу по конкретному вопросу. Пустовой, задумчиво покачивая головой, заявил, что как раз сейчас занимается клиентами. Что под этим подразумевалось, выяснить в рамках первой встречи не удалось. Зато удалось понять, что в отношениях Пустовой – Бейбаклушкина накопилось много скрытых и явных противоречий.

– Появляются какие-то клиенты, о которых мне не докладывают, – пожаловался Пустовой.

– А кто вам должен об этом докладывать?

– Ну, если клиенты приходят от них – Бейбаклушкиных, значит, они и должны ставить в известность.

– Хорошо, Митя, а вы обсуждали этот вопрос с исполнительным директором?

– Меня зовут Дмитрий, – Пустовой многозначительно замолчал и принялся долгим задумчивым взором изучать какую-то бумажку в своей папке.

– Спасибо, я помню. Так вы обсуждали этот вопрос?

– Я просил бы обращаться ко мне – Дмитрий, потому что Митя – слишком неофициальное имя.

– Простите, Дмитрий, – Пионерогероева поймала еще один „прокол“ и, сдержав очередную улыбку, сделала приглашающий жест. – Вы хотели бы еще о чем-нибудь договориться, чтобы сразу урегулировать весь регламент и больше об этом не беспокоиться?

– Это важный вопрос, – настойчиво произнес Пустовой.

– Согласна. Повторяю свой предыдущий вопрос – вы обсуждали?

– Обсуждал. Один раз. Реакция отсутствовала.

– То есть – как? Вы уверены, что вы обращались к Бейбаклуш-киной?

– Да я вообще не намерен! – руководитель бродаж вдруг начал убыстрять темп и жестикулировать. – Я подчиняюсь не ей! Я – сотрудник проекта и подчиняюсь центральному офису. А то, что меня сюда зашвырнули на съедение этой даме, – не мои проблемы. Я пытался донести эту проблему до Безбашнева, но ответа не было и нет.

– Допустим, Дмитрий. Тогда другой вопрос: клиенты, которые приходят не „от них“, – с ними что?

– Что? Ну, я сейчас работаю с одним клиентом…

– Только с одним?

– Ну, для того, чтобы качественно работать, я могу работать только с одним клиентом.

– А ваши сотрудники?

– А сотрудники мне не подчиняются. Я пытался устраивать собрания, но когда они получают разные указания от многих людей, кого они будут слушать? Вот и слушают Бейбаклушкину. Я перестал бороться с этой ситуацией.

– Чем вы объясняете такое положение – почему исполнительный директор через голову дает указания вашим подчиненным?

– Потому что она всегда так себя ведет, она делает, что ей вздумается, и никого не спрашивает.

Те же вопросы, адресованные исполнительному директору, отчасти прояснили ситуацию, но не принесли успокоения.

– Я спрашиваю: что у тебя с планом, – посетовала раздосадованная Бейбаклушкина, – а он говорит, что у него клиент и он с ним работает.

– А база клиентская в каком состоянии? – по ходу поинтересовалась Пионерогероева.

– Да ее и нет в нормальном понимании. Вносится что-то, конечно, но это же тоже его работа! А так – то, что я поручу офис-менеджеру, то и делается. Да какое там! Он за полгода своей работы ни разу на произволство не поднялся, не знает – кому какую бумагу отдавать! Увольнять его! Не могу больше эту рожу задумчивого жирафа наблюдать. Так Безбашневу и сказала – пусть забирает своего красавца, толку нет и не будет. Вот хочешь посмотреть, как он работает с клиентами? Сегодня назначено совещание по базе подарков. Из-за того, что все не систематизировано, мы постоянно забываем, кому что дарили. Бывают повторы. Эту базу когда-то вели, но с уходом прежнего руководителя-бродажника куда-то похерили. Чтобы восстанавливать, надо такие кучи поднимать!.. Я ему и предложила составить базу, с помощью которой можно привлечь потенциальных клиентов. Посмотришь, что он там наработал.

На совещание Пустовой прибыл со справочником „Фиолетовые страницы“ и двумя полупустыми листочками формата А4.

В некоторых графах листочков было написано название каких-то фирм, телефон – и все.

– Что это? – приподняв очки, зловеще поинтересовалась Бей-баклушкина.

– Это база, – Пустовой был очень серьезен и даже как-то величав.

– Нет, я спрашиваю, что тут за хрень написана?

– Я же ответил – база.

Дальше последовала непереводимая игра слов с особенностями местного диалекта. Пионерогероева решила вмешаться.

– Дмитрий, вы могли бы пояснить, по какому принципу организована ваша база и где контактные лица, истории контактов?

– Ну, здесь, например, автомобильные салоны… дальше хлебобулочные производства…

– Это мы видим! – разрывалась Бейбаклушкина. – А с какого перепугу ты их туда переписал из справочника? Я что, не могу просто справочник почитать? Где клиенты, которых я давала?! Просила проверить, узнать – не хватает меня на все!! Где?!

– Это те, что вы мне на прошлой неделе дали? – невозмутимо поинтересовался Пустовой.

– Это те, что я тебе три недели назад дала!!

– Ах, эти… Они у меня в другой базе. Принести для ознакомления? – довольно светским тоном осведомился руководитель по сбыту.

То, что выдохнула в ответ Бейбаклушкина, было похоже на последний стон умирающего:

– Неси… – она повернулась к Пионерогероевой и очень грустно спросила: – Так можно вообще, это мыслимо? Я ведь уже сгребла своих клиентов, принесла – на! А они у него „в другой базе“!

Пустовой с гордым видом положил на стол очередной листок формата А4 и с большим достоинством уселся на свое место.

Список клиентов
1. Магазин „Ля Бемоль“ – постоянный клиент, заказывает сопутствующие аксессуары и запчасти небольшими партиями, но регулярно.
2. Ресторан-варьете – заказывают свистульки в другой фирме, хорошие знакомые Бейбаклушкина.
3. Лавка при Доме творчества юных свистунов – заказывают свистульки с переменным успехом, настойчиво требуют скидок.
4. Студия по изготовлению клипов – постоянный клиент, работает на условиях длительной отсрочки, имеет задолженности.
5. Магазин „Квартет“ – берут только старый ассортимент (считают нецелесообразным брать свистульки нового ассортимента), пользуются услугами отдела настройки.
6. „Ханты-Мансийский народный свистун“ – оптовая база в регионе, с удовольствием попробовали бы новую продукцию, получают от ближайших поставщиков стандартный ассортимент свистулек.
7. Общество чукчей – любителей посвистеть в чуме – многократно поставки заканчивались недоразумениями: вместо заказанных двухды-рочных свистулек отгружались трехдырочные или вообще бездырочные свистульки.
8. Рязанский торговый дом всякой ерунды – очень крупная фирма, берут небольшие партии, так как имеют 50 других поставщиков.
9. Киоск „Подуди“ – находится рядом с крытым павильоном развлечений недалеко от парка отдыха, вообще не имеют опыта работы с этой продукцией, реализуют только дудочки.
10. Ассоциация борьбы нанайских мальчиков – в основном реализуют свистки, время от времени участвуют в спортивных соревнованиях, собираются представлять свою продукцию на Выставке достижений передовых доярок– 2010.

Пионерогероева пробежала взглядом список и вопросительно посмотрела на Пустового.

– Что? – недоуменно отозвался руководитель по сбыту. – Это список, который мне дала исполнительный директор, они когда-то поддерживали или поддерживают до сих пор отношения. Надо его проработать. Кстати, по нему тоже можно подарки отправить! – вдруг осенило находчивого руководителя.

– Это и есть ваша база? – вяло поинтересовалась Пионероге-роева.

– Да, она и есть, ну, в некотором сыром виде, она пока не доработана. Но я включил себе в план на следующей неделе – поработать с базой.

После этих слов Пустовой попросил разрешения вернуться к работе, „если все вопросы решены“. Никто не возражал.

Из тяжких раздумий посреди длинного заводского коридора Пионерогероеву вывел звонок. Она направлялась в отдел бродаж, собираясь еще встретиться с другими участниками подпольного проекта – артикулярным директором Востриковой и менеджером по фигистике Гойдой. Когда она туда зашла, Пустовой крайне озабоченным голосом сообщил, что девушки отбыли в центральный офис и предложил свои услуги по обеспечению связи с ними.

Позвонил господин Безбашнев. Вкрадчивым голосом он поинтересовался:

– Ты где сейчас находишься?

– На фабрике…

– Госпожа Б. там рядом? – еще более вкрадчиво спросил президент.

– Нет. – Пионерогероева судорожно оглянулась вокруг. Кроме бесконечных труб и ящиков, в беспорядке сгрудившихся напротив того места, где она находилась, вокруг ничего не было.

– Слышишь, ты заезжай в офис, когда поедешь… Минут на десять ко мне зайди – у меня есть разговор.

Тяжкие раздумья разрешились быстро. В офисе Пионерогероева надеялась застать самых лояльных участников своего будущего проекта.

Артикулярный директор Вострикова и менеджер по фигистике Гой-да с трудом размещались в крохотном кабинетике начальницы по кадрам. Если госпожа Гадкоутенкова сидела за своим столом, то из двоих посетителей кто-то мог присесть на единственный стул, притиснутый практически вплотную к шкафу и перекрывавший входную дверь, второму же при этом оставалось только стоять, да и то на одной ноге.

Вострикова и Гойда, обладавшие весьма малыми габаритами и невнушительной комплекцией, попытались разместиться на одном стуле вдвоем.

– Как идет процесс? – поинтересовалась Гадкоутенкова, пытаясь одновременно заглотить ложку супа. – Хоть поем, а то работы столько, что даже в буфете ничего не осталось; хорошо Валя не даст умереть.

– Нормально идет, – практически хором отзвались девушки. – Мы уезжали, она там с Пустовым и Бейбаклушкиной билась.

– Ну и как она вам?

– Пока ничего… Очень мило общается, терпеливо так. Бейбак-лушкина ее там грузит целыми днями; кажется, доверие есть. – Вос-трикова решила взять инициативу в свои руки.

– Да, есть, – доедая суп, быстро сказала Гадкоутенкова. – Я говорила с Бейбаклушкиной, она очень рада, что есть кому про уникальность технологий петь и про всякую хрень нести. Сказала, правда, что истинной картины раскрывать не собирается – зачем, мол, посторонним людям знать о наших проблемах.

– А эта Пионерогероева – она что потом будет делать? – тихо вступила в разговор менеджер по фигистике Гойда.

– А что она будет потом делать – мы посмотрим, – значительно произнесла начальница по кадрам Великой корпорации. – Пусть проявит себя, сделает то, что от нее требуется. Вы установили с ней контакт – и хорошо на этом этапе. У меня была единственная цель, из-за которой я и убедила нашего зайчика привлечь очередного консультанта – не потерять то, что мы с вами наработали за это время. Ей, конечно, в наших тонкостях не разобраться, но разрулить ситуацию с Бейбаклушкиной с ее помощью можно вполне. Сколько можно вас прессовать? За то, что мы сделали – за все подвиги – нам надо уже внеочередной отпуск давать!

Менеджер по фигистике и артикулярный директор дружно закивали в этом месте.

– Тут вообще засада такая, – начала Вострикова, – Бейбаклуш-кина вчера целый день скандалила, понеслась в цех замес делать. Стоит – рукава закатала и показывает, как надо месить вместо машины.

– А почему вместо машины? – отставив пустую тарелку, дежурно осведомилась Гадкоутенкова.

– Потому что предохранитель какой-то перегорел, а Бейбаклуш-кин его не заказал, а Дружкин по закупкам не поехал уже вечером. Так вот, она орала сначала целый день, что никто ничего не понимает, а у меня заказ безбашневский, помнишь? Они же там налепили – не знаю чего, я на обжиг вызвала лепульптора. Он сказал, приедет и исправит. А тут прямо на Бейбаклушкину нарываюсь и ле-пульптор тоже. Она сначала ему объясняла, что они по новой технологии воздушно-капельным способом теперь замешивают, а потом выперла его – нечего, мол, тут посторонним находиться. Я теперь и не знаю, – загрустила Вострикова, – как мне и с лепульптором, и с заказом быть. Безбашнев ведь сейчас начнет голову отрывать…

– А ты иди уже, – засуетилась, вспомнив Гадкоутенкова, – иди уже отрывать. Не нагнетай там, про проблемы сразу не вываливай. Скажи, мол, недоработки были небольшие, но все поправимо – к сроку успеваем.

– Какое – успеваем! – взвизгнула Вострикова. – Они же уже третий замес сделали – каждый хуже предыдущего. Я в ужасе!

Пионерогероева вошла в кабинет Гадкоутенковой и увидела своих сотрудников – будущее ядро проекта. Разговор как-то скомкался, и у Пионерогероевой возникло странное ощущение, что она помешала. „Я, кажется, не очень вовремя, – пронеслось в голове консультанта. – Но мы же – команда, или я чего-то не догоняю?“

Гадкоутенкова быстро натянула на лицо изможденную улыбку и кивнула на Вострикову.

– Вот, пойдет сейчас на ковер, шефа успокаивать. Ну, да это теперь и твои проблемы тоже. Садись!

– Да я тоже вроде к Безбашневу приехала – он просил.

– А, это я знаю! Он хотел с тобой про Пустового поговорить. Что с ним делать?

– А что с ним делать? – Пионерогероева попыталась протиснуться на свободный пятачок. В этот момент Вострикова, смущенно улыбаясь, предпринимала усилия, чтобы выбраться из кабинета. Гойда тоже подскочила, проявляя деликатность, и кивком головы спросила разрешения выйти.

– Босс хочет его увольнять, – после всех этих перемещений продолжила Гадкоутенкова. – Он уже два месяца не получает зарплату, правда, ничего и не делает. Но молчит и ждет. Бейбаклушкина уже во все колокола звонит, запрещает ему появляться и Безбашневу каждый день докладывает, как от Пустового устала.

– Так, может, дать ему последний шанс? Зачем вы ему платили, если результата все равно не добились? И потом, сейчас, когда надо проинвентаризировать процессы, можно из него вытянуть что-нибудь полезное.

– Нет, наш зайчик настроен очень решительно, хочет тебя попросить с ним разобраться.

– ??

– Ну, чтобы ты ему аттестацию устроила или еще что-то… Потом, опять же, по деньгам с ним надо определиться.

– Ладно, я предложу Безбашневу свое видение решения, возьму Пустового на поруки. Должен же кто-то схемы процессов рисовать. Вот я его и научу заодно. Да и с клиентами там завал полный – надо хоть как-то структурировать. У него получится такая стажировка на выходе, а там – глядишь, может и проклюнется чего.

– Так если он тебе нужен… – Гадкоутенкова сосредоточенно полезла в сумку. Рабочий день заканчивался, и у нее было нестерпимое намерение уйти сегодня не за полночь.

– Нет, в проекте он мне не нужен, – отрезала Пионерогероева. – Это не просто некомпетентный, это еще и вредный для проекта сотрудник. Мне он понадобится совсем в другом качестве. Я против того, чтобы сейчас выбрасывать его только из-за того, что он никак не проявился. Очень много работы, а рук не хватает. Мы же пока не будем на его место кого-то брать?

– Брать надо осторожно, когда уже будет офис и проект начнет работать. Сейчас вообще туда нельзя никого посылать. Бейбаклушкина чувствует, что процессы пошли, начинается нервяк. Обстановочка будет еще та!

– Значит, будем стажировать.

Глава 10. Кадровый балласт был, есть и будет

Босс сильно спешил. Постоянно перемещаясь по кабинету, он то и дело проверял содержимое карманов и выкладывал на стол телефоны.

– Как там продвигается? – спросил он, нарезая очередной круг.

– Работаю, – коротко ответила Пионерогероева.

– Ну, а вообще – что там можно уже сказать? Все плохо и будет еще хуже? – Безбашнев оглушительно расхохотался.

– Пока сказать нечего. В конце месяца получите отчет по диагностике, тогда и узнаем.

– Понял-понял, ты так строго по графику идешь, да?

– Строго. У меня бумажка есть, вами проштампованная. Там все написано.

– Да ладно, я же так, для информации. Как там наша госпожа Б. себя ведет – всю информацию предоставляет?

– Пока ее не очень много требовалось. Сейчас идет исследование корпоративных ценностей и мотивации. А где мотивация – там и удовлетворенность поисследовать надо. Некоторые отделы уже сдали результаты – ситуация неоднозначная. Слишком все удовлетворены своим положением. Для преобразований это – верный крах. Но результаты еще ни с кем не обсуждались.

А документация, если и существует, то только финансовая. К ней я никак не отношусь, это мы сразу договорились. Поэтому Бейбаклушкина и спокойна.

– А ты что – собираешься обсуждать результаты? – напрягся президент.

– Естественно, только не обсуждать, а комментировать и предоставлять обратную связь. Иначе это игра в „черный ящик“. Люди и так с большим нежеланием заполняют бумаги и анкеты.

То, что они там пишут, – на пятьдесят процентов профанация и приукрашивание. Они боятся. А если им еще и результаты не комментировать, они проникнутся полным недоверием. Будут думать, что сейчас всех повально увольнять начнут из-за „неправильных ответов“.

– Но ведь Бейбаклушкиной ты не будешь показывать результаты, – полувопросительно-полуутвердительно произнес Безбашнев.

– Буду, – не моргнув, ответила Пионерогероева.

– Вот у тебя и прокол! – оживился мигом президент. – Ты не имеешь права показывать результаты никому, кроме заказчика. А заказчик – это я! Нарушаешь, значит, конфиденциальность, так?

– Ага, давайте еще штраф мне выпишем. Вы как-нибудь, Джан Франкович, сами попытайтесь объяснить госпоже Бейбаклушкиной, почему она не имеет права знакомиться с результатами. Она – ваш младший партнер, или я уже что-то упустила? Как исполнительный директор она бы, может, и не имела права, а вот как соучредитель – и она, и супруг имеют, еще как имеют. Только кто вам сказал, что я буду знакомить их с действительными данными? Да еще и в полном объеме?

– А что? Ты делаешь два отчета?

– Один, по сути. Но Бейбаклушкины получат только четвертую часть и в смягченном виде.

Босс задумчиво присматривался к консультанту Пионерогероевой. „Девушка с характером. Да, точно как в том старом фильме, – Без-башнев был большим любителем кинематографа, особенно старых лент времен наших бабушек. – Она не так проста, хотя уж за простотой мы меньше всего гнались. Но слишком прямолинейна, как бы не устроила борьбу за справедливость“. Пока его решение о Пионерогероевой не оформилось, он предпочитал подвергать „консультанта по легенде“ небольшим проверкам на прочность. Не факт, что она проходила тесты с приятным ему результатом, но и не разочаровывала. Однако надо присмотреться повнимательнее. Он стал уже понемногу доверять этой решительной девице, своим поведением напоминающей „железную леди“ Великой корпорации госпожу Буйнову. Уж этой он мог довериться на все сто процентов. Хотя Буйнова заслужила доверие президента делами и временем, у Пионерогероевой наблюдались явные симптомы той же железной породы. Безбашневу это нравилось, хотя и повод для опасений был. Управлять ими – дело тонкое. Но Бейбаклушкину она одолеет – это факт. При мысли о младшем партнере Безбашнев тихо улыбнулся своим мыслям. „Вот и заканчивается твое время, несравненная наша госпожа Б.! Придется подвинуться с императорского трона. Но и эта девица не для завода, у нее потенциал и мощь такие, что жаль ее распылять на замесах. Посмотрим, посмотрим, но ее дело – креатив, красота и развитие. Время есть…“

– Слышишь, с Пустовым надо что-то решать, – вернулся к текущим заботам президент. – Его надо гнать, но сначала аттестовать. Агриппина организует ему последнюю аттестацию – и все! Свободен. И еще. Ты с Уходченко разговаривала?

– Руководитель малер-блока? Еще нет – он в плане.

– Да-да, с ним. Надо, понимаешь, с ним срочно встретиться. По нему тоже надо принимать решение.

– А в чем заключается проблема?

– Вот ты встретишься и узнаешь, а потом мы с тобой обсудим тет-а-тет.

– Момент. Вы говорите – решение, а я информацией нисколько не владею. Что я буду на этой встрече – фантазировать, выискивать следы былой неудовлетворенности? У меня встречи проходят по мной же утвержденному плану, и на них я получаю информацию, которая мне нужна. А гадать на заданные темы я не буду. Есть проблемы – сообщайте, не хотите – значит, придется вам и Уходченко потерпеть.

Слушая все это, босс неприязненно морщился и особенно активно крутил головой в разные стороны. Пионерогероевой даже показалось, что сейчас он ее обвинит в полнейшем непонимании требований и укажет на дверь.

О проблемах с руководителем малер-блока Уходченко Пионеро-героева краем уха слышала. Во-первых, о нем упоминала Бейбак-лушкина как о совершенно невменяемом сотруднике, который тем не менее является лучшим и идеальным руководителем для своего отдела. Гадкоутенкова обмолвилась как-то, что „творения“ Уход-ченко не устраивают креативного „нашего зайчика“. Да и Вострикова что-то говорила про то, что люди Уходченко не выполняют в срок заданий, а он, вместо того чтобы построиться, идет со всеми на конфронтацию. Но какие можно делать выводы на основании этих домыслов? И что именно не устраивает президента в личности давнишнего сотрудника? Ведь насколько было известно Пионероге-роевой, Уходченко трудился на фабрике с момента ее образования. Сам же босс его туда и приволок и сделал формальным генеральным директором.

– Вы хотите, чтобы я составила свое мнение? – пришла на помощь Пионерогероева.

– Да, хочу, – буркнул рассерженный президент.

– Тогда обсудим быстренько критерии…

– Я не буду обсуждать критерии. Ты профессионал, вот и обсуждай критерии. Мне нужно знать, что делать с Уходченко. Я не могу больше выносить его свободного творчества и полета мысли не в ту сторону. Он сдох и иссяк, а мне нужен креатив. Сейчас он выполняет только мои задания по корпорации. Так, ерунда всякая: презенты-подарки, полиграфия и прочее. Эта работа легко может быть выполнена другими людьми. Но я подкидываю ему – вдруг, наконец, проснется. Потому как в формировании новых коллекций он никак не проявляется. Все, что он предлагает, – дерьмо полное. Он не слышит моих требований. Но при этом оскорбляется, как истинный художник. Поэтому тебе с этим надо определиться – будешь ты забирать в проект малер-блок и кто им будет руководить?

– До определения, кого брать в проект, надо в принципе структуру увидеть, а это второй этап моей работы. Я бы сказала – пока рановато. Меня сегодня больше волнуют бродажи. К примеру, Пус-тового увольнять не надо, пока не будет достойного кандидата, иначе в отделе вообще образуется провал. А малер-блок… я не думала на эту тему, но подумаю. У меня встречный вопрос – по формированию штата.

– Что ты хотела?

– Пока я оцениваю тот кадровый состав, который есть. Но у меня, насколько я понимаю, будут полномочия по набору необходимых мне людей?

– Ну, будут, если надо. Сначала определись с этими. Как их можно использовать и все прочее. Плюс надо определиться по всем направлениям, зафиксировать, что мы сами выполняем, что отдаем на аутсорсинг… Знаешь, надо это… реестр такой завести: подрядчики, контракты, поставщики, аутсорсинг и все такое. Понимаешь, будет такой реестр, может, даже не один – мы туда посмотрим, а там все зафиксировано. То же самое, кстати, надо сделать по всем точкам – где мы стоим, куда выйдем и куда хотим выйти. Составить реестр бренчевых точек. Круто, понимаешь?

– Это естественно. Но для набора сотрудников нужно время. Я хотела бы начать предварительные собеседования на ключевые позиции. Это – начальники департаментов профурсетинга и бро-даж. Возможно, менеджер по PRфорсу, в первом же круге. А потом – бродажники, каждый на свое направление.

– Давай, действуй, руководитель проекта! – Безбашнев с теплотой посмотрел на Пионерогероеву и направился к двери.

Пионерогероева проводила очередную запланированную встречу с руководителем по бродажам Пустовым. Информация о грядущем увольнении, отчет, который должен был явиться практически приговором для Пустового, подталкивали ее к настойчивому выжиманию из руководителя по сбыту тех способностей, о которых тот даже не подозревал. Попытки привести в порядок базу клиентов были пока ненадолго отложены, так как Пустовой сослался на необходимость завершения работы с одним клиентом категории VIP. „Боюсь, голубчик, не успеешь ты завершить свою работу, если не будешь меня слушать“, – размышляла Пионеро-героева, пытаясь втолковать Пустовому порядок описания бизнес-процесса.

– Ну, Дмитрий, посмотрите, нет ничего сложнее того, что вы проходили в школе. Это – алгоритм. Вот и попробуем на примере вашего „одного клиента“ отследить процесс прохождения заказа. Пусть это будет схема корпоративного заказа. Вам в помощь – шпаргалочка.

Описание бизнес-процесса
При описании бизнес-процесса должна быть указана следующая информация:
№ и наименование процесса;
№ и наименование процесса верхнего уровня;
№ и наименования вложенных детальных процессов следующего уровня;
текстовое описание процесса (не менее 2000 символов);
перечень выходов процесса (документы, файлы, материальные ресурсы, являющиеся результатом выполнения процесса);
события, инициирующие процесс;
события, завершающие процесс;
перечень функций процесса;
перечень функций, контролирующих выполнение процесса;
перечень входящих документов;
перечень входящих материальных ресурсов;
перечень исходящих документов;
перечень исходящих материальных ресурсов;
перечень подразделений и должностей, участвующих в процессе;
типы используемых систем автоматизации.

– На картинке будет выглядеть вот так, – Пионерогероева быстро нарисовала несколько фигур.

– А откуда я узнаю номер процесса? – тягучим голосом осведомился Пустовой.

– Да, тьфу, не надо вам знать номер, так же как и номера вложенных процессов! Это потом мы все пронумеруем, когда соберем в кучу. А пока – сделайте для системы!

– А что является инициирующим процесс событием?

– А на этот вопрос, Дмитрий, вы мне и ответите. Вы же работаете со своим „одним клиентом“, значит, помните, что послужило инициирующим событием. Или не помните?

– Ну, так это от Бейбаклушкиных человек пришел.

– Значит, так и запишем – рекомендация или наработки руководства. Возможно, до вас дошла какая-то информация, вы провели исследование – тогда инициирующее событие другое. Поймите, нам сейчас надо зафиксировать так, как есть. А вот потом мы получим право задать себе вопрос – почему клиенты появляются от таких несистематизированных источников, как Бейбаклушкины? Понимаете?

Этот „урок“ продолжался уже почти час. За усилиями наставника исподтишка наблюдал весь отдел бродаж и лояльные Гойда с Востри-ковой. Через несколько минут Пионерогероева оставила Пустового поразмышлять над шпаргалкой и вышла в коридор.

Ей навстречу быстро приближалась Бейбаклушкина.

– Ну, что там наш главный бродажник?

– Проектирует…

– Что он может проектировать? – Бейбаклушкина всем видом выражала недоумение.

– Бизнес-процессы бродаж проектирует, – чуть усмехнувшись, ответила Пионерогероева.

Тут в коридор вышла Вострикова и со смехом присоединилась к разговору:

– Теперь он пытается выяснить что-то про системы автоматизации. Напрасно, наверное, вы с ним возились столько времени. Уйму сил потратили, а он – ни в зуб ногой.

– Ничего, прорвемся!

Пионерогероева вернулась в отдел. Пустовой перестал гипнотизировать бумажку и гипнотизировал теперь экран монитора. Тот был пуст. Пионерогероева выждала определенное время и спросила:

– Так как мы договоримся, Дмитрий? Сколько вам нужно времени, чтобы выполнить эту задачу?

– Э-э, я думаю, недели три…

– Вы, простите, в своем уме? Значит, так, смотрите сюда. Пока вы медитировали перед экраном, я набросала вам такую схемку. Продолжите ее – вам понравится. Я зарисовала то, что известно мне, а вы продолжите тем, что известно вам, договорились? Из обозначений на схеме: ДРБ – департамент развития бродаж. Это тут, улавливаете? И срок вам дается – два дня. Это и так жирно, поверьте! Только из уважения к вашему „одному клиенту“. И учтите, Дмитрий, такие картинки вы сделаете по всем процессам бродаж. И тем, которые сегодня есть, и тем, которых нет. Так что, тренируйтесь!

Пустовой в ответ как-то мыкнул, но спорить не стал – бесполезно.

Вострикова и Гойда, провожая Пионерогероеву взглядами, тихонько засмеялись:

– Ну что, стажер в полном ауте? Будет теперь сам прорываться?

– Нет, я ему еще самую малость помогу. А пока он прорывается, пойду кляузный отчет писать.

– Это на нас всех будет? – забеспокоилась менеджер по фиги-стике Гойда.

– Только на особо отличившихся, – успокоила Пионерогероева и подмигнула будущему ядру проекта.

Пустовой тоскливо проводил взглядом консультанта Пионерогероеву и стал медитировать над оставленным листочком-рисунком. Что с этим делать, он абсолютно не понимал.

БП „Корпоративный заказ“

Строго конфиденциально

Вниманию президента Великой корпорации г-на Безбашнева

Копия: начальнику по кадрам г-же Гадкоутенковой

Квалификационная характеристика руководителя отдела бродаж г-на Пустового

Глава 11. Конемерческое предложение для общества чукчей —
любителей посвистеть в чуме

На фабрике с утра царил полный ажиотаж. По выставочному залу ходили люди, похожие на группу экскурсантов, возглавляемые техническим директором Бейбаклушкиным. Исполнительный директор, успевая радушно улыбаться гостям, моталась туда-сюда и время от времени ее зычный голос раздавался во всех отделах офиса.

Люди, знакомящиеся с экспозицией, беспрестанно задавали вопросы, на которые Бейбаклушкин со свойственной ему увлеченностью отвечал, производя тарахтение со скоростью пять слов в секунду. Из-за такой торопливой манеры доносить до заинтересованного потребителя все нюансы „уникальности продукта и технологий“ гости плохо различали окончания слов и переходы от одного предложения к другому. Вопросы появлялись снова, кто-то из делегатов далекой республики уже предложил перейти к оформлению заказа, но Бейбаклушкин продолжал упорно водить их по выставке.

Бейбаклушкина в который раз подскочила к артикулярному директору Востриковой и одними шипящими звуками произнесла:

– Ш-щто, шкохо они там очухаюцца?

„Они“ – это сборщики, которые никак не могли скомплектовать нужное количество изделий. Востриковой пришлось во избежание неприятностей в лице разгневанной Бейбаклушкиной лично контролировать процесс сборки.

Менеджер по фигистике Гойда тоже носилась по коридорам фабрики, изыскивая по закоулкам остатки упаковки разных видов. Ее катастрофически не хватало, за что Гойда своевременно получила от Бейбаклушкиной еще одну порцию шипения.

– Непонятно, чем вы все тут занимаетесь! – начала было Бей-баклушкина, но в этот момент группа делегатов, проходя очередной полукруг, попала в поле зрения исполнительного директора. Бейбаклушкиной пришлось срочно натянуть гримасу полнейшего удовольствия и продолжить шипящим шепотом строить невезучего менеджера по фигистике.

– Эшо предштавитчь щебе немыслимо, да-да, бьютефол, конечно, ага, – шипела Бейбаклушкина, одновременно улыбаясь и подтверждая высокое качество продукции. – Йес, хайтек, гуд кволити, бьютефол, да-да, очень мило, я говорю – мило, манки – обезянка у вас милая такая. Ах, это не обезъянка… ну, все равно мило, догги, кэт-киска, ку-ку, гуд кволити, оф кос!

Гойда, запыхавшаяся от бесконечных гонок с утра на склад и обратно в отдел изготовления упаковки и снова на склад, несчастным голосом пыталась оправдаться:

– Так ведь никто не предупредил же, что эти чукчи – любители посвистеть завалятся… Я ведь еще на прошлый месяц поставила в план – сколько единиц подарочной и сколько ви-ай-пишной упаковки. Они же не выполнили!

– Ты мне не оправдывайся, развела тут фигистику! Я, что ли, буду смотреть за наполнением склада и упаковки? С упаковкой еще как-то можно решить, а вот за склад ты ответишь! Почему у тебя затарка склада неликвидом?!

– Да я и не отвечаю за склад, я только план произволству составляю. Но вы же сами сняли трехдырочные в этом месяце, потому что надо было рисовальщикам дать заработать на двухдырочных!

У менеджера по фигистике Гойды закипели слезы. Ее борьба за планомерное произволство каждый месяц терпела фиаско. Произволство, возглавляемое протеже Бейбаклушкиной, которую менеджер по фигистике считала обычной русской бабищей, не реагировало ни на какие планы отдела фигистики. И сколько бы упорная Гойда ни предъявляла фактические расхождения с планом, начальница произволства пожимала плечами и мягко отправляла ее по адресу, всем хорошо известному. Или в крайнем случае разворачивала ее за ответами к Бейбаклушкиной, аргументируя тем, что „у нее указание“. Какого рода эти указания, поступавшие с регулярностью раз в неделю и корректировавшие план произвол-ства до неузнаваемости, Гойда тоже хорошо успела изучить. Если менеджер по фигистике и пыталась поддерживать баланс на складе, следя за наличием того или иного вида продукта, то из производственной печи регулярно выскакивали изделия, которые даже и представить было нелепо. Ну зачем, спрашивается, замешивать четыре свистульки – фигуры коня Петра Первого, еще и в покрасе, если их на складе уже лежит восемь и они не идут? Зачем опять же выпускать полированные свистульки – гуси Нильса, если было заказано: „матовые с эффектом старения“. Ответы были просты как день. Невзирая на требования и спрос в рознице, не обращая внимания на возвраты и откровенное „зависание“ продукции, госпожа исполнительный директор заботилась в первую голову о том, чтобы у людей был заработок. Пусть небольшой, но регулярный. А работники, испытывая к ней лояльность в лучших проявлениях, разводили свою собственную самодеятельность и вместо искусственного старения беззастенчиво полировали гусей. Потому что работа по полировке стоит больше.

Бейбаклушкина сбивалась с ног. Ворвавшись в цех сборки она, оттолкнув стоящую Вострикову, накинулась на одного из рабочих с криком: „Коней грузите всех!“ Вострикова пыталась было возразить, что клиенту нужны вовсе не кони, они приехали за новыми трех– и пятидырочными свистульками последней коллекции, хотя столько, сколько им нужно, и не собрать. Но исполнительный директор была одержима идеей отгрузить клиентам хоть что-нибудь. Поэтому прямо из цеха она выскочила на склад готовой продукции, на бегу отдавая распоряжения:

– Сначала все трехдырочные, а потом коней грузите!

За ней по пятам носилась начальница произволства, к этой кавалькаде время от времени присоединялась менеджер по фигистике Гойда. Встречая друг друга в разных помещениях фабрики, они пытались сообщить что-то новое о том, как продвигается комплектация заказа. Но поскольку двигались они по одному круговому маршруту, кто-то кого-то начинал подозревать в том, что информация устарела, и начиналась проверка по новой.

На очередном витке оказавшись на сборочном участке, Гойда заметила спокойно стоящую Вострикову и пожаловалась:

– Ну, ты видишь, что из этого всегда выходит? Когда они план не выполняют, я крайняя у Безбашнева, а когда клиент вдруг свалился, все равно крайняя, потому что склад неликвидом забит.

– Не расстраивайся, завскладом сказал, что пришел возврат из магазина „Ля бемоль“, будет там количество.

Гойда приободрилась:

– Когда он сказал?

– Да только что заходил… Вон он с Бейбаклушкиной разговаривает.

Гойда опечалилась:

– А я уже обрадовалась! Это я ему велела проверить возвраты, может, будет, сказала из „Ля бемоля“, а он, небось, в одно ухо впустил и пошел дальше бамбук курить. Слышал звон, да не знает где.

Из своего отдела появился Пустовой. Очень неудачно появился, так как прямо на него неслась разочарованная в лучших чувствах госпожа Бейбаклушкина.

– А ты что здесь шляешься?! – прямо на пороге отдела бродаж задала она прямой вопрос.

– А где, простите, я должен шляться, по вашему мнению?

– Ты… – Бейбаклушкина задыхалась от возмущения, – после того как ты профилонил клиентов, еще будешь тут вякать. Почему никто не поставлен в известность, почему не отследили, почему клиент сам заваливается за тысячи километров только для того, чтобы забрать заказ?!

– Меня никто не поставил в известность, – продолжал держать марку руководитель по бродажам. – Что за клиенты к нам пожаловали?

– Что?! Да я не знаю, что с тобой раньше делать – башку тебе отрывать или повесить сразу! Общество чукчей – любителей свистеть – это тебе, уроду, о чем-нибудь говорит? Ты знаешь, какой там заказ? И по твоей милости мы его сейчас благополучно просвистим, потому что нет комплектации!

– Я просил бы обойтись без оскорблений. Чукчи – это ваши клиенты, я их только в базу поставил, у меня они были в плане на следующий месяц. Так что я отношения к этому не имею.

– Да ты вообще ни к чему отношения уже не имеешь! Только они приехали потому, что им регулярно отгружали не то, что они заказывали. К этому ты тоже отношения не имел?

– Вообще-то, я обедать шел, – Пустовой невозмутимо прошествовал мимо обалдевшей от такой наглости Бейбаклушкиной.

Та с разбегу дернула дверь соседнего отдела и, влетев в малер-блок, обрушила свою ярость на Уходченко.

– Где?!!

Уходченко стоял посреди большой комнаты с большим плакатом и в целом был доволен жизнью. Сегодняшняя суета, в результате которой в отдел попеременно врывались то Бейбаклушкина и Бей-баклушкин, то Вострикова и Гойда, то начальница произволства, его всего лишь позабавила. Он не понимал, почему комплектацию заказов для ви-ай-пишных чукчей-свистунов надо искать в малер-блоке, как и остатки упаковки, которой здесь никогда не было. Влетевшая несколько минут назад Гойда прямо потребовала бежать куда-то и искать что-то вместе с ней, потому что „этот урюк“ (видимо, зав. складом) совершенно невменяем. Уходченко никуда не торопился и бежать не собирался, он пережил здесь не один ажиотаж и был уверен – этот аврал не последний. К беготне последовательно присоединился весь отдел бродаж, за исключением руководителя Пус-тового. Да впрочем, этот человек со странностями всегда держался особняком. После последнего визитера он просто плотно закрыл дверь в отдел, но та рухнула под натиском исполнительного директора. И вот теперь эта дама вопит истошным голосом о чем-то неведомом руководителю малер-блока.

– Что вас интересует, госпожа исполнительный директор?

– Ты издеваться будешь? Я спрашиваю, где каталоги, что я заказывала?! Заказ ви-ай-пишный срывается, а ты опять спишь?

– Ах, каталоги… Возьмите, конечно, и очень жаль, что вы так быстро уходите, да и я, признаться, занят – у меня срочный заказ президента. – Уходченко извлек откуда-то из-под стола пыльный журнал и протянул Бейбаклушкиной, предварительно сдув пылинки.

Бейбаклушкина сначала побелела, потом побагровела, потом открыла рот для вдоха и только потом до ушей Уходченко донесся душераздирающий стон:

– Мер-за-вец! Сволочь последняя!! Это каталоги? Я убью тебя, скотина! – Последнее она произнесла как-то совсем тихо и пошла к выходу.

– Да и пошла бы ты, – так же тихо прокомментировал уход исполнительного директора руководитель малер-блока.

Квалификационная характеристика

Строго конфиденциально

Вниманию президента Великой корпорации г-на Безбашнева

Копия: начальнику по кадрам г-же Гадкоутенковой

руководителя малер-блока г-на Уходченко

Резолюция Безбашнева

„Со всем изложенным согласен. Что с этим делать-то?“

Глава 12. Хед-хантинг и прочие кадровые ротации

Пионерогероева набирала номер телефона бывшей коллеги – начальницы отдела профурсетинга компании „Ух“ Правдолюбовой. Застала ее на работе в совершенно расстроенных чувствах.

– Ты не представляешь, как мне все надоело! – жаловалась чуть не плача Правдолюбова. – Я вынуждена, как собачонка, вымаливать и выпрашивать то, что заработала, а они по-прежнему изгаляются.

– Кто – Самодуров-Невменяйко? – уточнила осведомленная Пионерогероева.

Историю взаимоотношений и корпоративных стандартов в компании, где трудилась ее несчастная коллега, она успела изучить наизусть и не только с ее слов. Некогда и самой Пионерогероевой довелось потрудиться в этой компании.

– Если бы! – воскликнула эмоциональная Правдолюбова. – Ты бы знала, как себя повел Закопейко-Удавицкий! Даже Запугалов удивился, хоть он как техдиректор вообще к моим проектам никакого отношения не имеет. Просто узнал про эту канитель и даже поддержал меня морально. Я рубилась с Самодуровым по поводу очередной годовой премии. Да ты знаешь, как обычно, опять отчет не тот, точки не там поставлены, нужные фразы „во имя клиента, во благо клиента“ не в тех абзацах и не в том количестве. В общем, все как всегда. Я переделывала трижды, он четыре раза откладывал, в конце концов я не выдержала и написала заявление. Что ты думаешь: он говорит – подпишу! Я к Закопейко-Удавицкому: так, мол, и так, мне надоело вымаливать у вас то, что заработано, и зарплату вы обещали пересмотреть. Он, конечно, сказал, что не надо торопиться, следует все хорошенько обдумать. Я ушла думать, но думать-то надо им, а не мне! Сколько я так буду унижаться? Нет сил человеческих!

– Так ты заявление написала для чего – чтобы напугать их, что ли?

– Ну конечно! Я же не собиралась уходить, я свою работу люблю, только чувствовать себя человеком второго сорта уже не могу – надоело. Плачу каждый день. А тут еще и поняла вдруг, что они меня не держат. Слушай, может, они избавиться от меня хотят таким образом?

Правдолюбова еще несколько минут распространялась на тему рабского существования в своей компании и неожиданного поведения осторожного генерального директора Закопейко-Удавицкого, который обычно в таких ситуациях ее поддерживал. На сей раз получить положенную порцию поддержки и признания своих заслуг ей не удалось.

Предложение Пионерогероевой, прозвучавшее сразу после выплеска основных горестей, пролило бальзам на израненную душу профессионального профурсетолога Правдолюбовой, в деловых и профессиональных качествах которой Пионерогероева никогда не сомневалась. Несколько месяцев они работали бок о бок, поэтому первой кандидатурой на вакансию директора департамента профур-сетинга в великом проекте стала именно Правдолюбова.

– Ты, правда, считаешь, что я профессионально делаю свою работу? – еще и еще раз просила подтверждения растроганная Правдо-любова. – А если я не подойду вам? А если я не понравлюсь твоему боссу?

– Слушай, Правдолюбова, тебя там совсем поработили? Твоя самооценка пала без боя?

– Наверное, ты права, – согласилась Правдолюбова, и тут же посыпались новые вопросы, полные сомнения и страхов.

Если отбросить все это, – а Пионерогероева всегда считала наличие сомнений шелухой, которую можно стряхнуть простым рационали-зированием причин, – то в остальном колоритная личность Прав-долюбовой – именно то, что необходимо проекту на первом этапе. Правдолюбова была великолепным коммуникатором во внешней среде, имела неограниченное количество связей на самых разных уровнях, открывала ногой любые двери и не гнушалась никакой работы – ни рутинной, ни напряженной, ни планомерной.

Положа руку на сердце (это Пионерогероева признавала с некоторой долей лукавства), чтобы претендовать на директорскую позицию, Правдолюбовой не хватало компетенции именно в стратегии. „Но уж чего-чего, а в стратегиях мы и сами сильны“, – думала Пионерогероева. А таких практиков, как ее бывшая коллега, еще поискать надо. Энергия и умения Правдолюбовой способны вдохнуть жизнь в великий проект в самом начале. Тем более что она подкрепила свои умения обучением на президентской программе. Этот фактор, естественно, укрепит ее позиции. О том, что в процессе развития понадобятся другие качества топ-менеджера, Пионерогероева тоже думала. Но кто мог загадывать так далеко? За время пути все собачки могут подрасти. У сегодняшнего консультанта не было никаких гарантий, что и ее качества топ-менеджера останутся востребованными на всем протяжении работы.

В любом случае сегодня Пионерогероева понимала и другое – сдвинуть Правдолюбову с места будет очень нелегко, даже учитывая ту маразматическую ситуацию, в которой она находится. Но Пионерогероевой нужен был директор департамента профурсетинга, а Правдолюбовой необходимы как воздух новое поле и признание, проекту требуется энергия профессиональных людей. Первый шаг сделан.

Пустовой неслышно заглянул в отдел просчетов в надежде найти там экономиста Пригожеву. Ее на месте не оказалось, поэтому руководитель по бродажам так же без шума вышел и остановился в коридоре. К себе в отдел возвращаться не хотелось. Сегодня там целый день работала консультант Пионерогероева – увидит его, опять начнет про какие-то схемки спрашивать. А Пустовой не хотел никаких схемок, никаких бизнес-процессов – он хотел любить Пригожеву и строить с ней крепкую семью. Его профессиональные планы потерпели фиаско – это Пустовой теперь понимал отчетливо.

Пошел третий месяц, как он не получает зарплату, и это говорит само за себя красноречивее всяких доказательств. Когда он пришел на фабрику, ему поведали об интересной особенности в поведении господина Безбашнева. Человек работает, работает, а потом вдруг резко перестает получать зарплату. С президентом встреч нет – собственно, это и в „мирные“ времена не всем доступно, – комментариев на эту тему никто не дает, коллеги вокруг зарплату получают, а ты один в неведении. Вот теперь такая история случилась и с ним тоже. Он долго размышлял на эту тему, задавал вопросы г-же Гадкоутенковой, а та только плечами пожимала – значит, что-то не нравится президенту. А что не нравится – пусть бы объяснил, встретился, выслушал, как нелегко там на фабрике с Бейбаклушки-ной бороться. Не проходят там преобразования, хоть ты тресни. Вот поэтому Пустовой очень рассчитывал, столкнувшись с первой волной бейбаклушкинского хаоса, что уедет он в отдельный офис „под проект“ и там-то покажет себя. Но и офиса пока нет, и надежды на него поубавилось – вообще никакой информации. Своими переживаниями Пустовой предпочитал не делиться. Востриковой и Гойде он не доверял – вроде они и люди президента, тоже в проект были взяты, но видел, видел Пустовой, как они вокруг Бейбаклуш-киной вьются. При первом удобном случае они готовы были отдать его на растерзание. Только экономист по просчетам Пригожева его понимала. Ей много и говорить не надо было – сама вся в сомнениях находилась. Только в отличие от Пустового Пригожеву президент очень ценил, и зарплату она получала регулярно. Были там, конечно, свои накладки: что-то с оформлением в штат не сходилось, да и размер зарплаты вроде другой оговаривался. Но Пригожеву президент Безбашнев регулярно выслушивал, помощь предлагал и прочее. Проникся Пустовой к экономисту Пригожевой очень, всем сердцем. Что поделаешь – у него семья, она вроде несвободна, но ведь любовь не остановишь. Пригожева ему тоже взаимностью отвечала – так Пустовому казалось. И плевать ему было на президента Безбашнева со всем его великим проектом. Пригожева ему неоднократно намекала – уходи, мол, здесь добра не будет. Но только идти Пустовому особо было некуда, да и Пригожева опять же…

Пригожеву он дождался, заулыбался при виде ее, как ребенок. Только экономист по просчетам была сегодня явно не в духе.

– Все, Митя, – грустно сказала она, увидев Пустового. – Буду уходить, хватит с меня.

Пустовой долго соображал: „Это как же? Если Пригожева будет уходить, что же мне делать? Эти заморочки с поиском работы… Сейчас все так не ко времени, развод опять же… Тьфу, только новую жизнь решил начать, только любовь свою нашел единственную – и на тебе!“

– Может, ты подумаешь? – осторожно начала он. – Может, сгоряча не надо решать?

– Какое сгоряча? Ты что, не видишь – здесь все валится, они все врут, никому это не надо, в центральном офисе поддержки нет. У меня тоже нет сил бороться с ветряными мельницами. Этот гений Бейбаклушкин со своими четырьмя высшими образованиями такую пургу гонит – глаза бы не глядели! Они же в просчетах ничего не понимают. И не настроить здесь никогда управленческий просчет, что же я тогда на этой фабрике делаю? Я хочу работать так, чтобы результаты были видны. А здесь, что ни сделаешь, все как в вязкое болото проваливается. Только что-то настрою – сразу в Бермудском треугольнике пропадает. Произволство пишет на клочках – там документооборот никогда не завести, потому что они не захотят менять своих привычек, даже Бейбаклушкина ничего не сделает с ними – ни штрафами, ни угрозами. Да она в этом и не заинтересована.

– Почему? Ты думаешь, она не понимает?

– Понимает, Митя, но им это не надо! Они заинтересованы в этом хаосе. Так легче спрятать то, что не предназначено для чужих глаз и ушей.

– А тебе есть куда идти? – спросил отчаявшийся Пустовой.

– Найду. Но смотреть больше на эти наглые морды я не в состоянии. Я вынуждена за каждой своей бумажкой мотаться на произ-волство, отслеживать, как она там проходит с участка на участок, но на выходе все равно получаю не те данные. Или вообще ничего не получаю. А когда спрашиваю, вот как сегодня: „Где форма такая-то?“, – они мне с наглым видом отвечают, что ничего такого не видели и не знают. Спрашиваю, почему пишут на клочках, нагло ржут и говорят, что им так удобнее, а мои проблемы их не касаются. У меня ни данных нет, ни цифр – ни-че-го! Еще и такое отношение, когда они прямо в глаза говорят, что как делали раньше, так и будут делать. Я всю номенклатуру перерыла, искала наименование полуфабриката „причиндалы от коня“. Чем, ты думаешь, это оказалось? Фигурой всадника! А как ты думаешь, что такое „мужик с руками“? Мы с девочками все артикулы перерыли – это оказался Атлант. Им так удобнее называть, вот они и пишут. Им хоть двести паспортов изделий создавай – все фиолетово.

Пустовой огорченно двигался за экономистом Пригожевой и мучительно соображал. Соображения не шли. „Буду сидеть здесь до конца!“ – решительно подумал он, спускаясь к себе в отдел.

Пионерогероева решила провести разведку боем еще с одним необходимым ей кандидатом. Перебрав в голове известные ей кандидатуры из управленческого персонала предприятий-клиентов (чего не сделаешь ради великого проекта!), она поняла, что на позицию директора департамента бродаж видит только одного человека. Он должен быть энергичным новатором, хорошо знать произволство и все его подводные камни, жестко ориентироваться на бродажную политику и уметь ее строить во всех направлениях. Этот человек должен радеть за свое дело и уметь растить звезд в бродажах, не останавливаться, даже если его не приветствует руководство. Он должен обладать врожденной амбициозностью и хорошо переносить длительные периоды неопределенности. Такой человек в закоулках памяти Пионерогероевой существовал. Это была руководитель отдела бродаж одного произволственного предприятия госпожа Беленькая. Собираясь выйти с ней на переговоры, Пионерогероева отдавала себе отчет в том, что Беленькая работает на одном месте почти десять лет. С одной стороны, это уменьшало шансы ее переманить, но с другой – давало больше простора для мотивации кандидата. За эти годы руководитель прошел все стадии инициации и должен был, по расчетам Пионерогероевой, постичь азы мастерства и одновременно в той же степени разочароваться в своей деятельности. Если бы кто-то вздумал убеждать Пионерогероеву, что такие руководители не переживают в своей карьере кризисов, она сочла бы источник воплощением лицемерия. Уж кому, как не ей, знать, чем заняты головы руководителей, многое постигших на своем профессиональном веку.

Был и еще один резон. Заполучив в проект Беленькую, Пионерогероева, без сомнения, за короткое время получила бы полностью укомплектованную команду менеджеров-звезд. Когда уходит такой руководитель, его воспитанники тянутся за ним без условий. А в развитии этих воспитанников Пионерогероева тоже неоднократно принимала участие. За качество можно было ручаться.

В офисе корпорации Пионерогероеву ждал сюрприз. Гадкоутенкова, быстро вбежав в переговорную, успела шепнуть консультанту:

– Посмотри на девочку! Босс ее к тебе пригнал.

После этого в дверях появилась удивительной яркости девица, ростом, внешностью и всем обликом напоминавшая модель с подиума. Девица широко распахнула глаза и, приветливо улыбаясь, неожиданно низким голосом представилась:

– Глаша Остолопнер.

– В общем, милые дамы, – произнесла Гадкоутенкова, обращаясь большей частью к Пионерогероевой, – вы тут побеседуйте, потому как я уже в курсе. Глаша – специалист по PRфорсу. Мы ее планировали пригласить в корпорацию, но Безбашнев велел отдать тебе на просмотр, говорит, в проекте должно быть самое лучшее.

На этих словах Глаша заулыбалась.

– Вот, Глаша, как вы понимаете, это и есть руководитель будущего великого проекта, госпожа Пионерогероева. Если повезет – ваш начальник.

– Да-да, я уже поняла.

Гадкоутенкова вышла, оставив Пионерогероеву в полном недоумении: и что же ей делать с замечательным специалистом по PRфорсу? Хотя, если сотрудник хороший и если дают – бери.

– Чем занимались? – поинтересовалась Пионерогероева.

– Работала в нескольких изданиях, продвигала и освещала мероприятия, в общем, все стандартно. Даже брала по заданию редакции интервью у Зверюшкина, стилиста. Там прикол заключался в том, что он никому интервью без предварительной записи не дает, а я не знала и прорвалась, – Глаша засмеялась своим чудесным низким грудным смехом.

– Вы молоды, Глаша, за какое же время успели столько потрудиться?

– А я начала еще в институте. Вот, к примеру, работала в „Трудовом Петрограде“, там, знаете, без опыта не берут, но я немного сочинила, прибавила возраст и проработала почти четыре месяца.

– И что же ушли?

– Во-первых, у меня уже диплом надвигался – это я вроде как на практике у них была. А во-вторых, я не люблю эту „джинсу“. -В ответ на удивленный взгляд Пионерогероевой Глаша пояснила: – Это я писанину так – „джинсой“ – называю. Мы, PRфорс-ме-неджеры, ее все так называем.

– А в корпорации вас под какие задачи смотрели?

– Да, собственно, там только один проект сейчас с модильянца-ми. Вроде туда. Но меня сразу отправили к вам. Я даже ничего не успела узнать.

– Глаша, я не буду вас больше задерживать. Непременно подумаю и свяжусь с вами. Ваше появление несколько неожиданно, поэтому не могу пока представить, чем бы вы могли заняться прямо завтра. Тут не решены некоторые организационные вопросы, по всей видимости, придется подождать или все-таки направить вас в корпорацию.

Глава 13. Кризисные симптомы в анатомическом разрезе

На фабрике шло запланированное обсуждение результатов исследования, проводимого Пионерогероевой.

Бейбаклушкина, успевшая ознакомиться с промежуточными результатами, взяла на себя роль председательствующей и подготовила много вопросов.

– Так, тут в результатах сказано:

1. Потребности организации/отделов.
Миссия; стратегия, формирование бренча, основ корпоративной культуры.
Введение в действие функциональной структуры и процедур; подбор квалифицированных кадров по направлениям; организация представительского офиса; техническое оснащение; обновление оборудования; общий учет; сильный управленец…

Это о чем? Кто нужен-то, какой сильный управленец? Кто конкретно? Да, и вот это – представительский офис – это еще что?

Пионерогероева подозревала, что, как только результаты будут обнародованы даже в той безопасной части, которую она оставила для младших партнеров, начнется форменный допрос. Но деваться некуда, придется отвечать.

– Здесь, уважаемые господа, собраны все ответы на вопросы о наличии потребностей компании на уровне отдельных подразделений. Детализация потребуется на этапе разработки конкретных процедур и формирования изменений в структуре. На текущий момент необходимо было выявить общее понимание того, в чем компания нуждается, по мнению ее сотрудников. Определим, какие процессы необходимы, а дальше появятся предложения, какими путями это возможно достичь.

– Да, но мы с этой миссией бьемся уже миллион лет. Что толку нам от этой миссии, если Безбашнев не может определиться с планами развития, – Бейбаклушкина сокрушенно покачала головой. – Нет у нас профурсетинга, откуда мы будем знать, куда нам двигаться?

– Сформулировать миссию – значит определить видение. От этого можно отталкиваться, формируя стратегию, и уже дальше – планы. Профурсетинг – только одно из направлений. Компания же на сегодняшний день нуждается в оптимизации всех процессов. Диагностика, проводимая на первом этапе, имеет целью создание предварительного плана реформ, – Пионерогероева ободряюще улыбнулась. – Список проблем, которые надо решать, или футуристическая картина „светлого будущего“ не имеют для вас смысла. Мы уже об этом говорили. Основной результат дает как раз внедрение, поэтому именно оно прорабатывается с первого момента диагностики.

Проведение глубинных интервью – разговоров тет-а-тет с ключевыми сотрудниками, менеджерами и специалистами на ответственных участках – дает возможность выявить, какие идеи они выдвигают, какие поддерживают и каким противостоят. Вот это помогает нам создать картину будущего сопротивления изменениям. Во время диагностики начинается и более масштабная подготовка – обсуждение гипотез о путях и методах развития предприятия, получение предварительного согласования новых идей. В ряде случаев согласие будет достигнуто, в других – сформулированы позиции сторон, что позволит грамотно спланировать политику внедрения. Думаю, понятно теперь, что получение письменных результатов – это не то же самое, что получение списка проблем? Это – возможное продолжение интервью.

– Хорошо, – слегка успокоилась Бейбаклушкина. – Но здесь вот дальше сказано о расхождениях между реальной и требуемой результативностью… Кстати, кто оценивал результативность „средне“? Нужно узнать фамилию! Кто писал?

– Опрос анонимный, мы так договорились. Вы же понимаете, что только так можно было избежать тревожности и беспокойства многих сотрудников за свое положение.

– Да, но можно узнать по почерку, – не унималась госпожа исполнительный директор. – Так вот, где указаны расхождения, написано:

Отсутствие утвержденной структуры и функциональных процедур; хаотичность работ; отсутствие профессионалов; давление руководства; невыполнение распоряжений и процедур; сопротивление сотрудников вводимым процедурам; отсутствие отработанных методик.

– Мне очень бы хотелось знать, на кого давит руководство? – Бейбаклушкина по пути следования начинала все больше и больше раздражаться.

– Видите ли, – Пионерогероева с большим трудом подбирала слова и формулировки, – существо проблемы сейчас заключается не в том, чтобы найти инакомыслящих или наказать виновных – вопрос в том, насколько исследуемые процессы поддаются корректировке. И здесь очень важно получить картину представлений сотрудников в максимально правдивом виде, не замаскированном желанием понравиться руководству или дать „достойный сотрудника предприятия“ ответ.

Ведь отчет по результатам диагностики будет содержать основные характеристики цели, а также описание путей и методик ее достижения. В любом случае формулируется суть, а не детали, предлагается метод, а не инструкция. Без изменений может быть внедрен только первый шаг. Поэтому факты, подтвержденные данными предприятия, обязательно войдут в отчет.

Бейбаклушкина продолжала препарировать данные опросов, а Пионерогероева с тоской ожидала окончания этой нелегкой процедуры. Естественно, каждое слово, каждый факт, идущий вразрез с представлениями исполнительного директора о том, что должны думать сотрудники, подвергались беспощадной критике.

Наконец Бейбаклушкина с гордостью водрузила на стол график и испытующе уставилась на консультанта. Ее супруг впервые за все оперативное совещание решил присоединиться.

– Да, это вопрос, пожалуй, самый важный, – сказал технический директор, поглядывая на супругу. – Мы увидели, что из того, что изображено на картинке, был сделан вывод – предприятие находится в кризисе.

– Вот это как-то совсем не вяжется, – продолжила Бейбаклушкина. – Какой может быть кризис, если мы только развиваемся?

– Начну с того, что само слово „кризис“, во всяком случае его написание иероглифами в китайском языке, означает два понятия – „угроза“ и „возможность“. От этого и предлагаю отталкиваться. С тем чтобы избежать неприятных ассоциаций, прошу вас обратить внимание на области существующих проблем, которые выделило большинство опрашиваемых сотрудников. На рисунке, как вы видите, эти точки приходятся на верхний правый квадрат. Там встречаются полуоси высокой поведенческой и орга низаци-онной сложности. (Адское терпение надо иметь, медаль я заслужила!)

– Да мы видим, что там на рисунке, – опять затараторил Бейбаклушкин. – Почему это сочетание является областью кризиса?

– Я обращаю ваше внимание на интерпретацию возможных сочетаний. Вы поймете, что данная комбинация – максимум концентрации проблем зрелого уровня.

Сочетания:
• низкая поведенческая сложность + низкая организационная = область обычных проблем:
дефицит навыков, необученность персонала и т. п.;
• высокая поведенческая + низкая организационная = область дефицита координации,
организационная неразбериха, усилия квалифицированного персонала несогласованны и т. п.;
• низкая поведенческая + высокая организационная = дефицит навыков х дефицит координации;
• высокая поведенческая + высокая организационная = дефицит ориентиров как для сотрудников,
так и для организации.
Предварительный вывод.
Существующие и осознаваемые потребности на уровне организации, отделов и сотрудников,
источники расхождения между требуемой и реальной результативностью вполне
соответствуют выделяемой в большинстве случаев области концентрации и тиражирования
проблем: сочетание высокой поведенческой и высокой организационной сложности,
т. е. организационного кризиса компании.

Этот вывод жестко связан с возможностью и успешностью проведения изменений компании. По результатам исследования и проведенных интервью можно подтвердить наличие высокого уровня сопротивления изменениям и прогнозировать низкую вероятность успешности реорганизации компании.

– Да, так вот по поводу ваших предварительных выводов, – Бей-баклушкин торжественно извлек из кармана исписанный листок. – Я не могу согласиться с тем, что в компании кризис, и тем паче с трудом верю в то, что у нас процветает отчаянное сопротивление переменам. Как раз практика нашей работы показывает, что мы постоянно улучшаем технологию, идем на риск, внедряем новаторские методы замеса и обжига. Наши свистульки уникальны! Вот тут как раз мне пришла в голову идея по произволству свистулек-будильников для народов Малой Азии в связи с их кочевой жизнью…

– Погоди, Бейбаклушкин, хватит! – резко прервала увлекающегося супруга Бейбаклушкина. – Тебя уже понесло, ты хотел сказать по поводу формулы.

– Да, – спохватился технический директор. – Мне кажется, что в твоих расчетах серьезная ошибка. Вот тут приведены расчеты по такой формуле:

И = Н х ОБ х ЧД / Ср х Сп, где
И – итоговая оценка направленности изменений (может находиться в диапазоне
от 0 до + ?;, но практически редко превышает 2).
Н – уровень неудовлетворенности сотрудников существующим положением дел в организации
(измеряется оценкой доли сотрудников, имеющих желание что-либо изменить в организации —
диапазон от 0 до 1).
ОБ – уровень единства представлений у сотрудников организации относительно ее будущего
состояния (измеряется оценкой доли совпадающих мнений сотрудников о будущем организации —
диапазон от 0 до 1).
ЧД – уровень единства в представлениях сотрудников о действиях, которые приведут к будущему
состоянию (измеряется оценкой доли совпадающих мнений о планируемых действиях,
взаимоотношениях, ожидаемых результатах – диапазон от 0 до 1).
Ср – уровень сопротивления изменениям со стороны руководителей организации (измеряется
оценкой доли руководителей организации, для которых изменения могут привести к
нежелательному увеличению нагрузки и снижению статуса – диапазон от 0 до 1).
Сп – уровень сопротивления изменениям со стороны подчиненных (измеряется оценкой доли
сотрудников организации, для которых изменения могут привести к нежелательному увеличению
нагрузки – диапазон от 0 до 1).

– Так? – спросил он Пионерогероеву.

– Да, так. И в чем, по-вашему, ошибка?

– У тебя дальше сказано:

При использовании данной формулы можно сказать, что изменения идут успешно и целенаправленно,
если И › 1, и приводят к дестабилизации состояния организации и снижению ее эффективности,
если И ‹ 1.

– Вот я и хотел сказать: я тут все пересчитал…

– А что вы, простите, пересчитали? Данные по неудовлетворенности, уровню сопротивления, уровню единства и прочим параметрам у меня, – откликнулась Пионерогероева.

– Вот-вот, я и хотел, чтобы ты дала мне расчеты, я проверю. Потому что могу утверждать: я составил уравнение – у меня ведь одно из образований математическое, – не получается! Не получается, чтобы это И было больше единицы.

– У меня получалось, и неоднократно, – отрезала Пионерогероева.

– Ты уверена? – дружелюбно, даже по-отечески переспросил Бейбаклушкин.

– Абсолютно! Скажу вам больше: данные по соотношению мотивации и удовлетворенности основными рабочими факторами в компании показывают ту же картину. Кривые мотивации и удовлетворенности сплетены в плотную косичку, – Пионерогероева показала диаграммы.

– И что? Это же очень хороший показатель! – воскликнула Бей-баклушкина.

– Когда основные мотивы деятельности удовлетворены ровно настолько, насколько они выражены, это означает, что сотрудникам ничего не нужно, они всем довольны и ни к чему не стремятся. Соответственно, они будут очень остро реагировать на любые изменения просто потому, что не захотят лишиться привычного комфорта.

– Нет, ну почему же… – вступила опять Бейбаклушкина. – Это значит, что они просто довольны своей работой. А что, лучше, если они митинги будут тут каждый день устраивать? Это значит, что им дорого все, что они делают. Я же тебе вначале сказала, что каждого нового человека воспринимают в штыки только потому, что боятся разрушения того, чего мы вместе добивались.

– Чего вы добивались, – тихо поправила Пионерогероева.

– А какая разница?

– В данном случае – разницы практически нет, – Пионероге-роева сделала паузу и тут же продолжила, не дав Бейбаклушкиной возможность сконструировать довольную снисходительную гримасу:– По результатам другого опроса на основные корпоративные ценности в большинстве ответов фигурирует олицетворение компании с ее руководителем, то есть с вами, госпожа Бейбаклушкина. Основные корпоративные традиции тоже связаны исключительно с вашей компанией „Нирвана“.

– Потому что „Нирвана“ на рынке дольше, нам десять лет, в то время как „Джонни“ всего четыре. Все объяснимо!

– Да, поэтому привычка считать, что в „Нирване“ все лучше, вплоть до того, что „там лучше платят“, стала официальной корпоративной нормой.

– И что? Ты считаешь, что наша компания в кризисе только потому, что они верят в своего руководителя? Между прочим, это логично, потому что в „Нирване“ мы с Бейбаклушкиным – первые лица и компания полностью наша. Вот и смотри, какая у нас корпоративная культура.

„Азбука“. „ВП“ – Вредные привычки (добавлено Пионерогероевой)
Привычка полностью отождествлять себя с компанией, теряя способность отличать личные
интересы от корпоративных.
Эта особенность кажется на первый взгляд безобидной и даже полезной. Ведь руководитель
должен быть предан своей компании. Он должен считать, что то, что лучше для компании,
лучше и для него. Его обязанность – беречь деньги компании, как свои собственные.
В чем опасность такой ситуации?
Слишком крупный пакет акций дает руководителю чрезмерную власть. Когда генеральному
директору принадлежит значительная доля компании, никто не сможет остановить его в случае,
если он выберет опасную или сомнительную стратегию.
Чрезмерное отождествление себя со своей компанией приводит к тому, что первое лицо
начинает совершать неразумные поступки. Вместо того чтобы воспринимать компанию как
самостоятельный объект, который нуждается в заботе, опеке и защите, первое лицо,
сверх меры отождествляющее себя со своей компанией, относится к ней как к продолжению
собственного „я“. Его действия имеют смысл, если речь идет о человеке, но лишены всякого
смысла, когда речь идет об организации.
Особенно часто такая привычка появляется у руководителей, которые считают, что успехи
компании являются их личной заслугой. Если руководитель сам основал данную компанию или
пришел в нее, когда она была маленькой и незаметной, и сумел сделать ее огромной и
влиятельной, то ему в большей степени угрожает опасность перепутать достижения компании
со своими собственными заслугами.
Когда руководители и подчиненные ставят знак равенства между первым лицом и всей
организацией, они рискуют перейти к мышлению категориями частной лавочки. Руководитель
начинает вести себя так, словно он является собственником возглавляемой им компании (даже
если это и не соответствует действительности) и имеет право делать с ней все, что угодно
(хотя такого права у него, безусловно, нет).
Организуя новый проект, такие руководители часто необоснованно и неразумно вкладывают
в него огромные суммы, потому что прогресс этого проекта становится для них показателем
собственной компетентности.
Когда руководители чересчур отождествляют себя со своей компанией, они склонны принимать
решения исходя из личных пристрастий, а не из интересов компании. Руководитель не уделяет
должного внимания вопросам маркетинга в значительной степени потому, что считает
маркетинг бесполезным занятием. Руководители, которые демонстрируют подобную
предрасположенность, постоянно путают своих личных врагов с противниками своей компании.
(Корпоративный проект „Азбука“ под редакцией г-на Безбашнева, ч. 1, гл. 2)

Глава 14. Особенности сообщения плохих новостей

– Босс, у нас проблемы.

Гадкоутенкова полдня ждала аудиенции у любимого шефа и успела отрепетировать все возможные воплощения смертельных недугов, поразивших ее за время напряженной работы в его отсутствие.

– Агриппина, сколько раз говорить, что за манера такая… Нет чтобы что-нибудь жизнеутверждающее такое, радостное. Знаешь, гонцам с плохими новостями головы рубили.

– Пусть лучше мне отрубят голову, – с выражением полнейшей обреченности сказала начальница по кадрам Великой корпорации. – Но я должна предвидеть плохие развороты, чтобы вы могли получать радостные новости в дальнейшем, – дождавшись кивка президента, она продолжила очень озабоченным тоном: – Бейбаклушкина в панике топает ногами, на фабрике ситуация накаляется, опять накаляется. Я, в общем, предупреждала, что ее чутье рано или поздно сыграет против нас.

– А что там конкретно? Не томи.

– Пионерогероева работает.

– Ну, работает, и что? Я с ней встречался, диагностика скоро завершится, пора объявлять о начале проекта. Я ей пообещал, что это будет сделано к первому числу. Как раз она покажет нам результаты, представит план и – вперед!

– Вы не поняли, Джан Франкович, – вкрадчиво произнесла Гад-коутенкова. – Пионерогероева объявила на фабрике кризис, и все в шоке. Бейбаклушкина утверждает, что она свела к нулю все их завоевания, упрекает их в единовластии и называет именно их стиль руководства причиной кризиса. А люди уже ходят в страхах, боятся закрытия и увольнений.

– А разве это не так? – президент, против ожиданий Гадкоутен-ковой, оглушительно захохотал. – Разве не они довели это дело до развала? Не, ну Агриппина, ты сама-то здраво размышляешь? Что с того, что им кто-то правду сказал, не просто кто-то, а квалифицированный человек, консультант по бизнесу.

– Это все так, конечно, но я подозревала, что Пионерогероева действует слишком прямолинейно, без учета ситуации. А что мы будем делать, если фабрика сейчас встанет? Мы не выполним план, вы же понимаете, что останавливать произволство нельзя.

– Да, понимаю, но кто говорит об остановке? Пусть работают, правда, денег они в этом месяце не увидят… Весело будет смотреть, как будут выкручиваться!

– Вы решили затянуть гайки?

– Да, надоело все, милая моя Гадкоутенкова, надоело! Хочется прорыва и прыжка такого, чтобы – бздшщь! – президент изобразил праздничный салют. – Понимаешь, это все дохлое уже: свистульки-шмистульки, кони-шмони… нужен прорыв, чтобы креатив такой!! Мы, такие, понимаешь, выходим… И на утро просыпаемся знаменитыми! Вот так надо. А Бейбаклушкина – все, ее время кончилось. Пусть тянут там свою лямку, а Пионерогероева сделает мощный красивый бизнес!

– Но мы не можем допустить, чтобы произволство остановилось, – промямлила Гадкоутенкова, понимая, что удар никак не достигает цели. Президента унесло в космические дали, а ей в этих мечтах места нет.

– Пусть работают, кто их останавливает? Выставка опять же скоро. О, мы на выставку поедем! Все поедем! Круто там будет, надо, чтобы все прониклись идеями, красотой, понимаешь? Вот сейчас запустим проект сумасшедший, все силы туда!

– Да, кстати, она поставила вас в известность, что идет подбор кандидатов?

– Каких кандидатов?

– Да-да, директора по профурсетингу, директора по бродажам. Ваша Пионерогероева уже собирается вам представлять своих кандидатов.

– Ладно, пусть… А что там эта девица… как ее – Глаша?

– Ну… Пионерогероева ее посмотрела, но говорит, что не знает, что с ней делать, куда ее пристроить. Структуры-то пока нет.

– Ладно! – президент быстро поставил какую-то закорючку на листке. – Придумаем, чем госпожу Остолопнер занять. Пусть будет у Пионерогероевой, там посмотрим. Во, будет офис подбирать и администрировать пока. Офис надо подобрать тщательно. Пока мы их разместим где-нибудь временно, так, на годик-полтора, а потом уже постоянно. Возьмем под них особнячок какой-нибудь. Надо, чтобы красота в красивом месте развивалась. Представляешь, Агриппина, проект будет в особняке, а на фабрике такая совдепия – пьяные работяги, какие-то втулки-предохранители перегорают. А туда приезжаешь, в офис проекта, – там салон, экспозиция, шампанское, икра и красота такая!

– Босс, как мне ни жаль, но именно мне приходится спускать вас с небес на землю. Мне кажется, набирать персонал для проекта Пионерогероевой еще рано. Пусть пока огладит тех, что есть. Они только-только немного расслабились, а тут опять с этим объявленным кризисом – все под откос. Опять же, она говорит, что будет весь отдел бродаж формировать с нуля. Но там же есть менеджеры, пусть сначала с ними поработает.

– Кто там есть, Гадкоутенкова? Три хромых, два одноглазых? Они же не умеют ничего, а те, кто умел – ушли.

– А вот пусть она с них и начнет, их надо сохранить.

– Кстати, что там этот красавец Пустовой?

– Так занимается она с ним… Что-то там рисует – какие-то процессы. Говорит, что пока будет выступать в качестве наставника.

– Лучше бы он бродажи так рисовал, – Безбашнев на минуту задумался. – Ты сама-то веришь, что из него что-то можно выжать?

– Я не знаю, с ним же Пионерогероева работает. Пока результатов нет.

– Все, увольняй его. Спроси только у Пионерогероевой, сколько ему заплатить, учитывая, что он тут на санаторно-курортном лечении находился. И увольняй, поняла? Завтра же.

Вострикова ожидала Пионерогероеву у входа в отдел бродаж.

– Пустового уволили! – сразу сообщила она, как только консультант быстрыми шагами приблизилась к двери.

Пионерогероева по инерции продолжала стремительно двигаться и вдруг остановилась как вкопанная.

– Что значит – уволили?

– Сегодня к нему подошла Бейбаклушкина и велела немедленно покинуть рабочее место. Приказ президента.

В этот момент по коридору медленно проплывала долговязая фигура бывшего руководителя по бродажам.

– А это что – тень отца Гамлета? – бросила Пионерогероева, кивая в сторону бредущего Пустового.

– Так он никуда не торопится. Он сидит, названивает Гадкоутен-ковой, хочет объяснений и денег.

В этот момент у Пионерогероевой зазвонил телефон.

– Это Гадкоутенкова. Слышишь, значит, босс просил тебя определить, сколько заплатить Пустовому. Сегодня мы его уволили. Платить он будет, только не за его курортное пребывание на рабочем месте.

– Агриппина, это что за экстренное решение? Я ведь просила сейчас не трогать Пустового. Он столько времени и денег прожрал, неужели от его показательного увольнения сейчас что-то изменится? Он у меня был определен на рутинную техническую работу, хоть оправдал бы часть зарплаты.

– А ты допускаешь, что руководитель сбыта может заниматься рутинной технической работой? Он ведь топ-менеджер, между прочим.

– Возможно, он нанимался как топ-менеджер и платили вы ему в первые месяцы как топ-менджеру, а в работе он и на офис-менеджера не тянет. Поэтому использовать его надо там, где он реально справляется. Вот именно поэтому я и хотела, чтобы заодно он ранее полученные деньги отработал.

– Ой, знаешь, это уже не мои проблемы. Есть приказ босса. А у меня вообще сейчас другие задачи. У меня елки надвигаются, поэтому прошу меня не трогать. Подумай, сколько денег ему выплатить – и на все четыре стороны!

– Заплатите половину того, что было положено. И занимайтесь своими елками.

Пионерогероева отключила связь и, резко развернувшись, пошла по коридору в обратную сторону.

Пустовой сидел на рабочем месте и тихо перекладывал бумажки. Телефон Гадкоутенковой не отвечал. Бейбаклушкина уже трижды заглядывала в отдел и, красноречиво глядя мимо Пустового, давала распоряжения по оборудованию его рабочего места для нового менеджера, который выходит завтра.

Из диагностического отчета Пионерогероевой. Раздел „Сформированные корпоративные ценности“
В качестве „мифологии“ на фабрике передается из уст в уста: „привычка все ставить с ног на голову“, „исчезновение неугодных людей“, „появление нужных кому-то людей“, „правильная и общеупотребимая формулировка неприятных событий, чтобы не было хуже“ и пр.

Вострикова была готова зарыдать из-за очередного срыва без-башневского заказа. Гойда, как могла, утешала подругу, но та уже утратила всякую надежду на то, что этот заказ когда-нибудь будет исполнен.

Присоединившаяся Пионерогероева тоже участвовала в утешении артикулярного директора и искренне недоумевала, почему эта ситуация срыва должна стать полной неожиданностью для босса.

– Понимаешь, это его личный заказ на юбилей какого-то „випаря“. Сроки и так были поставлены такие, что ни один здравомыслящий лепульптор за это бы не взялся. Но мой взялся, – Вострикова неизменно гордилась наличием наработанных и проверенных связей с известными лепульторами и незайнерами. – Это, заметь, – объясняла она Пионерогероевой уже в который раз, – при том, что им не выплатили до сих пор деньги за предыдущий заказ, за то, что они сюда приезжали и вручную шлифовали то, что наши мастера запороли при отливке форм.

– Так почему же ты своевременно не информируешь Безбашнева о наличии не только технических, но и временных проблем?

– Да? – Вострикова мигом подобралась. – А наш креативный не любит, когда ему о проблемах сообщают. Может рассердиться – я и так в последнее время выбрана девочкой для битья. Знаешь, как-то не светит все время в опале у президента ходить. Видишь, как с Пустовым получилось?

– Ну, положим, с Пустовым история другая, он никакой, только что же – это было непонятно через пару месяцев? Держали, держали, а тут вдруг раз – и опомнились! Когда его уже буквально вовлекли в систематическую работу…

Пионерогероева была очень раздосадована этим происшествием с Пустовым и все чаще теперь задерживалась в отделе бродаж, чтобы в очередной раз осиротевшие менеджеры не расценивали уход руководителя как фактор нестабильности ситуации. Но, как ни крути, а Пустовой был уже шестым руководителем в бродажах за последние два года.

– Не знаю, что мне делать, – продолжала сокрушаться Востри-кова. – Хоть сама становись к станку.

– А какие на сегодня проблемы с этим изделием?

– Там дыры сквозные, просто брак, а Бейбаклушкина бьет себя пяткой в грудь, что это – испытание их новой технологии воздушно-капельного замеса. Чтоб они провалились все со своими уникальными технологиями!

Вострикова в сердцах махнула рукой и опять пошла на произвол-ство спасать ситуацию.

– У меня тоже уже сил нет, – продолжила менеджер по фигистике Гойда. – Мало того, что Бейбаклушкин все время работу придумывает, так и она не отстает – теперь контролирует меня по времени прибытия-убытия. Чувствую, что следующая за Пустовым – я. Она изживала-изживала и добилась своего. Да и мне кажется, что При-гожева тоже уйдет – нет возможности построить хоть какую-нибудь систему просчета.

– Послушай, странно как-то выходит: вам всем поставили задачи, когда вы сюда пришли, потом воткнули, а потом вроде как и забыли? Разгребаться надо самим, а результаты-то спрашивают?

– Да, – неуверенно ответила Гойда. – Понимаешь, набирали-то с какими-то сроками: вот проект начнется, вот офис откроется, а прошло уже почти десять месяцев, как я пришла, – все на месте. А главное – никому не сдвинуться, потому что Бейбак-лушкина ставит задачи, которые ей удобны. Вот ты спроси При-гожеву, можно здесь когда-нибудь наладить нормальный поток финансовых документов? А ведь здесь работают аж две бухгалтерии – „Нирваны“ и „Джонни“. Еще и пять экономистов. При-гожева – старшая по просчетам – должна была стать в проекте управляющей по бюджету. Ей только „потерпи“ да „потерпи“ говорили, а помощи никакой. Или мне ставили задачи… Ну пусть я только тонюсенькую цепочку „произволство – склад“ слегка наладила. Так ведь на складе сидит невменяемый козел, которого Бейбаклушкина нанимала. А он даже компьютером не владеет. Поэтому как инвентаризация – так Гойда. Я все вручную считаю, а он даже не может в программу внести. А что программа? Работаем на колотой „3Ц“, это разве разговор? По этой системе вообще ничего не узнать, не посмотреть. Где я возьму остатки, реализацию и прочее?

– А почему бы не сформировать требования к системе автоматизации? – наивно спросила Пионерогероева. – И создать заявку, только Безбашневу ее аргументировать. По-моему, он на острие прогресса, особенно если показать, какие последствия таит в себе сохранение сегодняшней кустарщины.

– Да ты что! – с испугом воскликнула опытная Гойда. – Как только заикнешься об этом Бейбаклушкиной, она сразу: „Кто будет платить?“ Денег-то всегда нет.

– Но ведь финансирование идет, и деньги поступают каждый месяц?

– Кто их разберет… Бейбаклушкина утверждает, что она каждые сто долларов вымаливает, миллион заявок составляет, а средства текущие требуются, чтобы произволство не встало. А кто из них правду говорит – не знаю.

– Вот об этом и речь. Бюджетируется-то под определенные планы, а планированием никто не занимается.

– Да, я вот только на месяц могу планировать произволство, – подтвердила Гойда. – Поставщики и сырье – это вообще не моя компетенция, мне это сразу отрезали. Этим Бейбаклушкин занимается лично.

– Где берет?

– Да когда где… Поэтому и качество у нас невоспроизводимое получается: когда сырье цельнотянутое, когда вообще ждем непонятно какого. Что ты хочешь, если до сих пор мы не в состоянии посчитать себестоимость продукта? Потому что никогда не знаем ни цены закупки сырья, ни амортизации, ни стоимости произволства детали или комплектующих. Раз на раз ведь не приходится – одно и то же изделие или с первого раза получаем, или с восьмого.

– А все это – тоже плохие новости для президента? Или он все-таки догадывается? – спросила Пионерогероева, изрядно растерявшая свой оптимизм от бесконечных „страшилок“.

– Плохих новостей ему никто не сообщает. Бейбаклушкина только кого-то из нас может сливать. А в остальном – лапшу вешает про уникальные технологии. Ей же надо деньги от него получать под развитие. А то он станет вопросом задаваться: где развитие, если столько ресурсов уже потрачено, а проблемы остаются?

К ним опять вернулась Вострикова, кажется, слегка повеселевшая. Ее терпеливый лепульптор согласился приехать и опять собственноручно спасти изделие.

– Бейбаклушкина уже в цеху – рукава по локоть закатаны, учит формовщиков стратегии замеса. Бейбаклушкин орет – что-то сегодня не в духе. Это они, наверное, все никак не могут пережить, что компания в кризисе. А если про начало проекта догадаются – будет нам тут всем крышка. Только теперь уже точно проекта никакого не будет, здесь и за тысячу лет ничего не изменить.

– Будет проект, – уверенно произнесла Пионерогероева и поймала на себе взгляды, полные надежды. – То, что происходит с компанией, в общем-то, нормальный процесс. Мы же с вами, когда анализировали процессы и процедуры по каждому направлению, видели, что все претерпевает изменения.

– Да, как там… – Вострикова заулыбалась, припоминая их обсуждения. – Фазу творчества мы прошли или думали, что прошли. А на самом деле – в ней и застряли.

– Да, именно так, и кризис лидерства наступил. Все, как положено: организация появляется в результате усилий менеджеров и развивается, как правило, исключительно благодаря реализации креатива ее основателей. Основное внимание в этот период – разработке продукта и (хорошо бы) профурсетингу, но это – как получается, тут все от пристрастий руководителей зависит. Организационная структура при этом чаще всего остается неформализованной. Но деваться некуда – по мере роста организации ее основателям все больше требуется контролировать и направлять развитие. А это требует новых специализированных знаний, которыми они пока не обладают.

Это становится (и стало) причиной первого кризиса, главный вопрос которого состоит в том, куда следует вести организацию и кто способен это сделать. Пока господа младшие партнеры осознали только то, что у них нет тех универсальных менеджерских умений, которые требуются „уже вчера“. А вот вопрос, кто поведет организацию, – очень больной.

– Да, а ведь Бейбаклушкина все время орет, что она тут за всех и за все, – продолжила Гойда. – Что ей хочется все бросить и заниматься только произволством, но разве она кого-нибудь пустит, если и появится профессиональный человек? Любой профессионал все равно не соответствует представлениям Бейбаклушкиных о том, как надо. Раз они „родили“ это предприятие, они лучше все и знают. Так что, спрашивается, упиваться собственным негодованием?

– Но ведь они предполагали, что раз у нас столько сотрудников – увеличение количества более чем в четыре раза за это время, – то они находятся на небывалой высоте в своем развитии. А оказалось, что все на грани развала, – Вострикова опять загрустила. – Я, например, уже никому не верю. Нужны профессионалы – их нет, нужны профурсетинговые стратегии – у нас даже профурсетолога нет. А то, что мы делаем, – это какой-то кооператив, лавка. Мы мечемся, что-то пробуем, на меня вообще водрузили поначалу и бродажи, и профурсетинг, и коллекции, и незайнеров, сейчас еще и выставку. Но она знает только, как ей надо. Ни одной идеи по концепции выставки не пропустила – орет, что они десять лет выставляются, поэтому надо только так, как она сказала. Профессионалам не дают прийти. Пока здесь Бейбаклушкина, во всяком случае.

– Дадут, не отчаивайтесь. Думаю, что скоро у вас появится и руководитель по профурсетингу, и руководитель по бродажам, и будут они профессионалами.

В глазах Востриковой и Гойды заплясали веселые огоньки.

– А руководитель проекта у нас будет? – хором спросили они.

– Поживем – увидим, – обнадежила Пионерогероева, скрывая лукавый блеск в глазах.

Глава 15. Кто, как и когда поведет компанию к победе?

„Азбука“. „К“– Кризис (продолжение, добавлено Пионерогероевой)
Даже стратегическое управление, хоть и придает направленность развитию организации, периодически приводит к организационным кризисам.
Л. Грейнер предложил оригинальную модель, описывающую развитие таких организаций через последовательность кризисных точек. Он выделяет пять стадий организационного развития, отделяемых друг от друга моментами организационных кризисов. Путь организации из одной стадии своего развития в следующую лежит через преодоление соответствующего кризиса данного переходного периода.

Л. Грейнер называет ряд стадий и кризисов организационного развития.
Стадия развития, основанного на руководстве. Когда кризис лидерства успешно преодолен, наступает период организационного роста, основами которого в первую очередь являются четко спланированная работа и профессиональный менеджмент. Однако через какое-то время наступает момент, когда структура управления и концентрация большинства процессов принятия решений на ее верхних уровнях начинают ограничивать творчество управляющих среднего звена. Сама система становится источником противоречия. Это – кризис автономии.
Стадия развития, основанного на делегировании. Для тех, кто способен себе это позволить. Успешное преодоление кризиса автономии связано со структурной перестройкой и децентрализацией функций, а также последующим делегированием полномочий принятия определенных решений с верхних уровней на более низкие. Это до определенной степени увеличивает потенциал развития, но в конце концов становится причиной нового кризиса – кризиса контроля, когда высшие менеджеры начинают осознавать, что теряют контроль над организацией в целом. Многие топ-менеджеры и собственники путают эту стадию и данный кризис с кризисом лидерства.
Стадия развития, основанного на координации. Успешное преодоление кризиса контроля связано с изменениями в системе координации деятельности подразделений. В этот период в структуре организации выделяются стратегические подразделения (центры ответственности), имеющие достаточно высокую степень оперативной самостоятельности. Но вместе с тем их жестко контролируют из центра в плане использования стратегических ресурсов организации: финансовых, технологических, трудовых и т. п. Это дает новый импульс к развитию, но постепенно приводит к возникновению своеобразных границ между управляющим офисом (компанией или центром) и функциональными подразделениями организации (бизнес-единицами), которые в конце концов становятся причиной кризиса границ.
Стадия развития, основанного на сотрудничестве. Для преодоления кризиса границ потребуется высокое мастерство психологов, способных разрешить межличностные конфликты. Объединение команды в организации на этом этапе может произойти благодаря общности интересов и ценностей, а не изощренности формальной структуры. Структурная перестройка на данном этапе бесполезна и бессмысленна. Создание в организации команды единомышленников дает ей новый импульс к развитию. Данная стадия не является последней. Она лишь указывает на логическую завершенность определенного цикла развития организации. Л. Грейнер считает, что эта стадия может завершиться кризисом психологической усталости, или доверия, когда все устают от работы как единая команда. После разрешения этого кризиса может последовать шестая стадия организационного развития, основанная на дуальной структуре: „привычной“ структуре для обеспечения выполнения ежедневных рутинных операций и „рефлексивной“ структуре для стимулирования развития новых перспективных видов деятельности и личного духовного обогащения.
Что хотел сказать Л. Грейнер? Изменения в организации запрограммированы, с одной стороны, и потому фатальны. С другой стороны, они предсказуемы, а значит, управляемы.
(Корпоративный проект „Азбука“ под редакцией г-на Безбашнева, ч. 1, гл. 2)

– Ну что, берем Зимний штурмом? – приветствовал вошедшую Пионерогероеву президент Великой корпорации.

– Я за бархатную революцию, – в тон ответила Пионерогероева и засмеялась.

У Безбашнева сегодня шикарное настроение, судя по виду. Гадко-утенкова успела шепнуть, что у них удачно прошел какой-то проект развития их конструкций. Хорошо, когда президенту сообщают хорошие новости. Но у Пионерогероевой на сегодня были запланированы новости не самые приятные.

– Что там, расскажи, как наша госпожа Б. себя чувствует, истерики устраивает?

– Да она как-то больше по произволству, на участке замеса пропадает.

– Да? Ну а ты что думаешь делать?

– Джан Франкович, первый диагностический этап завершен, пора переходить к проектированию новой структуры. Меня сдерживают некоторые вещи.

– Это какие?

– Мое положение, удобное для этапа диагностики, стало неудобным для действий по проведению каких-либо изменений. Участники команды проекта, видимо, догадываются, что я там нахожусь не совсем как внешний консультант. Но пока информация не раскрывается, все только на уровне догадок. Это первое. А второе – чем больше я там нахожусь, естественно, участвуя в текущих делах и оперативных задачах, тем больше вовлекаюсь в какие-то решения. Собственно, я уже и работаю там. Но первоначальное удобство по типу „с меня взятки гладки – у меня заказ президента“ больше не пролазят, потому что для определенных действий мне уже нужны конкретные полномочия и какой-то понятный статус. В противном случае эта моя легенда начинает оборачиваться против меня. Бей-баклушкина в любой момент (странно, что это до сих пор ей не пришло в голову) может мне сказать то же самое про „взятки гладки“.

– А ты не уступай, – закинул провокационную уловку президент. Ему, конечно, было необходимо определиться, и даже не с Пионе-рогероевой – с ней все понятно, для него это находка редкостная. Нужно было что-то решать с младшими партнерами. Этот момент Безбашнев упорно откладывал.

– Ну да, и выстрелить себе в голову три раза! – в ответ на недоуменный взгляд Пионерогероева быстро среагировала: – Это уже не мой текст, я в другой пьесе.

Переход из легендарного настоящего, по ее мнению, затянулся. Но проблема виделась не в этом. Действия происходили, президент регулярно интересовался ходом исследований, лояльно воспринимал даже неприятную информацию и выводы, полученные в опросах. Однако дальше информирования процесс не продвигался. Наступил период определения, и открыть счет должен был именно он. Как бы ни утаивали грядущие изменения от младших партнеров, поставить их в известность о реструктуризации стоило уже сейчас. Но президент хранил молчание. Бейбаклушкина чувствовала, что за ее спиной затевается Нечто, и от этого бесчинствовала с каждым днем сильнее.

– Мы занимаемся, насколько я помню, построением системы, причем вы просили систему „в идеале“ со временем. А начинается все с малого – формализации положения каждого занятого в процессе. Я, как руководитель проекта, заслуживаю того, чтобы мой статус был официально подтвержден и вступление в должность широко проанонсировано.

– Проанонсировано! – передразнил Безбашнев строгую интонацию Пионерогероевой. – Ладно, красавица, будет тебе легализация. Только надо подумать, какой вариант развития выбрать. Тут есть проблемы. Понимаешь, что бы сейчас ни происходило, мы будем все время упираться в то, что Бейбаклушкины заняты в оперативном управлении произволством. Надо что-то придумать, чтобы хотя бы вывести их из текущей деятельности. Понимаешь? У меня ситуация неоднозначная – я нанимаю профессионального управляющего на те части, которые исторически закреплены за мной, – это развитие, бродвижение и коллекции. За ними было произволство. Так получилось, что они стали подбирать все, потому что мне этим заниматься было некогда, да и я, понимаешь, не такой человек, чтобы сидеть там, в мелочах вязнуть. Я, понимаешь, крупными блоками мыслю. А теперь ситуация меняется, нам обязательно нужен профессиональный управляющий на произволство. Иначе, понимаешь, все реформы могут грамотно провалиться только потому… Да нет, не подумай, не потому, что госпожа Б. будет делать нарочно – это нет. Это, понимаешь, ее ребенок, эта фабрика, она там каждый кустик своими руками взрастила. Знаешь, как это больно от себя отрывать?

– Знаю.

Подобные проявления президента не были для Пионерогероевой откровенностью. Все с самого начала проекта было иррациональным – и безосновательное вкладывание средств в убыточное предприятие, и грандиозные планы, связанные с достижением мировой известности (ни больше ни меньше), и искреннее признание своих свистулек вне конкуренции, и безотчетно трепетное отношение президента к своим младшим партнерам. Что останавливало его от решительных и однозначных действий – оставалось для Пионерогероевой на уровне смутных интуитивных ощущений. Хотя существовало и предложенное самим Безбашневым обоснование – благодарность к партнерам (читай: чувство вины) за „брошенного“ им и „воспитанного“ ими ребенка. Но было что-то еще. Это „что-то“ ускользало от сознательного осмысления. Поэтому беспокоило и напрягало.

– Вот теперь вопрос, – продолжил Безбашнев, – какой вариант „развода“ будет приемлемым? То, что развод состоится, сомнений у меня нет. Как провести это грамотно?

– Вы мне сейчас о проблеме сообщаете или спрашиваете совета? – уточнила Пионерогероева.

– А у тебя есть совет?

– У меня есть варианты. Если в качестве выхода из организационного кризиса предполагается масштабная реконструкция, то вариантов три. У каждого из них, как водится, есть и плюсы, и минусы. Думаю, что речь идет минимум о трех версиях развития. Первая – жесткая: разделение активов с владельцами, продажа и формирование новой структуры „производство плюс бизнес“.

Версия вторая – средняя: выделение структурной единицы про-фурсетингово-бродажной ориентации, формирование бренча Безбашнев.

Версия третья – легкая: сохранение структуры с неявным выделением бродажных функций.

Здесь картинку рисовать не буду. Нарисована уже целая тонна. Этот вариант практически совпадает с тем, что есть сейчас, ну, скажем, с назначением руководителя по бродажам и профурсетингу, – закончила Пионерогероева изложение вариантов.

Безбашнев смотрел на рисунки очень задумчиво.

– И какой вариант ты считаешь приемлемым? – спросил он наконец.

– Основной плюс первого и третьего вариантов – ничего не менять в сложившейся структуре. В первом варианте – путем сливания активов – всегда проще начинать новое, чем реставрировать старое. А в третьем варианте – просто по умолчанию. Минусы – в первом варианте затратно и долго плюс морально-этический аспект: все-таки окончательный разрыв с акционерами, надо продумывать и соблюдать все приличия и юридические тонкости. В третьем основной минус заключается в тиражировании прошлых ошибок.

– Значит, второй вариант?

– Основной плюс – изменение ориентации с производственной на продажную, минус – долго по структуре, затратно и большая вероятность рисков. Учитывая все требования момента, степень управляемости рисков и отношений, это второй вариант.

– Да, спасибо, – босс выглядел на удивление растроганным. – Я тоже думал, что это будет как-то так. Иначе произойдет революция.

– А она и так произойдет, – обнадежила Пионерогероева. – Начало великого проекта как выход из организационного кризиса предполагает создание нового формата продукта.

Безбашнев согласно кивнул.

– Я не буду говорить о том, что этот продукт должен быть качественным, – продолжила Пионерогероева, – вы на нем в виде бренча свое имя поставите. Я хочу сказать о том, что произволство в сегодняшнем виде не готово к такому формату продукта. И как только мы сформируем первый заказ по категории „премиум“, они тут же провалятся, – она выдержала паузу. – Но есть такая наука – рисками управлять. Зная о такой вероятности, можно предпринять меры по бескровному переходу. Правда, тут может встать вопрос вашего развода и дележа имущества.

– А никакого дележа не будет. Все, что есть на фабрике, принадлежит мне. Я ни с кем не собираюсь это обсуждать.

– Я немного не это имела в виду, – Пионерогероева медлила с неприятным сообщением. Открытие, произведенное на фабрике, ее настолько поразило, что она некоторое время размышляла, вправе ли она сообщать президенту о таких явлениях. Но потом решила, что это будет справедливо, а этот критерий во всех вопросах для Пионерогероевой являлся основным. – Ваши конемерческие отношения, то есть отношения „Нирваны“ и „Джонни“…

– Да, и что?

– Воруют, – выдохнула Пионерогероева.

– Кто у кого? – усмехнулся президент.

Похоже, это сообщение не было для него открытием. Что ж, тем лучше.

– „Нирвана“ у „Джонни“, не в прямом, конечно, смысле. Но там такая система наценок построена, что в результате „Джонни“ платит за свои заказы дважды, а вы – трижды. Все-таки в „Джонни“ те же акционеры. Но идея грамотная – размещать заказы „Джонни“ в „Нирване“, с тем же успехом, правда, можно было бы размещать на альтернативных произволствах; возможно, это обходилось бы даже дешевле. Но самое главное – становится понятно, почему так упорно вам навязывают угрозу остановки произволства, что это превратилось в официально узаконенный шантаж. Нельзя допускать размещения заказов в других местах, понимаете? И дело тут не в качестве, наши косячат со страшной силой, надеюсь, это для вас не новость? То количество брака, которое произволится на каждом заказе, с лихвой перекроет издержки по размещению где-либо.

Но вам внушают, что, во-первых, в других местах невозможно выполнять наши уникальные модели (хотя никто и не пытался пробовать), во-вторых, фабрика не должна останавливаться, в-третьих, у рабочих должна быть работа.

Не для того ли, чтобы не рухнул миф об уникальности продукта, не вскрылись провалы в „уникальных технологиях“ и главное – чтобы „Нирвана“ не осталась без куска не очень честного хлеба?

Президент усмехнулся, но от комментариев воздержался. Повисла пауза, которую никто не желал нарушать.

Пионерогероева не стала продолжать. „Полагаю, я его не убила окончательно, ну, может, разрушила остатки иллюзий. Хотя, сдается мне, все это он знает, только делает вид, что не догадывается. Зачем? Может, спросить напрямую: так, мол, и так, кому вы голову морочите и с какой целью? Может, он им чего-то должен, а они держат его на крючке. Может, они ему жизнь спасли или еще какой-нибудь подвиг совершили во имя жизни. Непохоже, чтобы только из чувства благодарности можно было вбухать столько денег, закрывая глаза на то, как тебя ежедневно обносят“.

Босс продолжал молчать. Пионерогероева решила сменить направление разговора – оставалось еще много вопросов, а аудиенция подходила к концу.

– Джан Франкович, я набросала качественную модель проекта. Долго пыталась понять, чего вы добиваетесь, и в результате наших обсуждений и моих размышлений, мне кажется, получилось то, что требовалось. Соответственно, мы можем на сегодняшний день получить на руки: первое – модель того, что „есть“. Этот срез зафиксирован и изложен в отчете. Второе – модель того, что „должно быть“. Это здесь и в плане проекта. И третье – действия по внедрению, приводящие из одной точки в другую. Об этом мы с вами договаривались?

Безбашнев изучал рисунок модели и потирал руки от удовольствия.

– А основа коллекции – это что, в разработке?

– Это эксклюзивные работы наших лепульпторов и незайнеров, на базе которых потом формируется потребительское направление. Это – первая линия, если хотите. И так – до ширпотреба. Остается только решить, всю ли продукцию заводить под один бренч. Ну, это, я думаю, вопрос уже к директору по профурсетингу.

– Да, все так и есть. Это класс! Это именно так, как надо. Ты все правильно поняла, умница, Пионерогероева. Я прямо, слышишь, каждый день радуюсь, как нам повезло, что мы тебя нашли.

– Я сама нашлась, – тихо улыбнулась польщенная Пионероге-роева. – Вы готовы смотреть кандидатов на ключевые позиции? Они тоже уже нашлись.

Безбашнев хитро взглянул на руководителя проекта, засмеялся и хлопнул в ладоши:

– Давай, что с тобой делать, маленькая хозяйка. Все так строго – к себе, к себе! Давай, показывай своих кандидатов! Хотя чего я буду смотреть, ты набирай – тебе же работать с ними.

– И все-таки, – настаивала осторожная Пионерогероева. – Вы – заказчик проекта, ваше слово по составу команды и предпочтениям почти решающее. А от команды проекта зависит все.

– Я думал, от руководителя… – деланно удивившись, протянул Безбашнев.

– Не будем хитрить, руководитель – это пятьдесят процентов, а такой, как я, и все шестьдесят пять. Но команда – это еще тот ресурс. Так когда?

– Веди на следующей неделе, – сдался без боя президент. – К чему упорство – ты знаешь, что делаешь, – он высоко поднял листок с моделью проекта и потряс им.

Бизнес-модель проекта

– Только хочу тебя попросить, – остановил он Пионерогероеву уже на выходе. Та обернулась и удивилась такой действительно просящей интонации президента. – Все изменения должны произойти мягко, без всякой войны и агрессии. Понимаешь, нам надо начать красивый бизнес и великий проект, это сделаешь ты, но без крови на руках. Поэтому я тебя прошу – не надо жертв и насилия, ладно?

– Да за ради бога, – рассмеялась Пионерогероева и произнесла, имитируя украинский акцент: – Сказали „без жертв“ – значит, без жертв, сказали „фас!“ – мы ж поубываем…

Разрядить трагичность момента удалось, Безбашнев тоже засмеялся.

Пионерогероева вышла из кабинета и увидела методиста Дунько, скромно жавшегося в углу приемной. Они поздоровались, Дунько едва заметным кивком спросил: как, мол?

– Это, знаете ли, „Гринпис“ какой-то! – ответила Пионероге-роева и помахала рукой обалдевшему от этого заявления секретарю президента Великой корпорации.

„Азбука“. „ВП“ – Вредные привычки (продолжение, добавлено Пионерогероевой)
Есть еще одна распространенная привычка: недооценивать степень серьезности препятствий.
Руководители, у которых имеется эта привычка, часто отмахиваются от любых проблем так, словно речь идет о незначительных затруднениях, в то время как в реальности во многих случаях они имеют дело с весьма серьезными препятствиями. Захваченные видением того, что они хотят совершить, они не замечают, насколько трудно будет достичь желанной вершины. Им кажется, что все ожидающие их проблемы разрешимы, хотя на самом деле многие из этих проблем либо вообще не имеют решения, либо решаются только ценой слишком больших затрат.
Порой складывается впечатление, что чем лучше первое лицо представляет, какой должна быть его компания в будущем, тем хуже оно видит, какие препятствия нужно преодолеть по дороге.
Руководители, которые привыкли к успеху, особенно склонны недооценивать степень серьезности препятствий.
В некоторых случаях привычка относиться к любым препятствиям как к незначительным затруднениям является неотъемлемой частью личного стиля руководителя. Обаяние и напор позволяют таким лидерам покорять многие барьеры. Руководители подобного типа вовлекают людей в задуманные ими проекты, заражают их своей уверенностью, заставляя делать все, что необходимо, и пребывают в уверенности, что эти люди должны справляться с возникающими трудностями и обеспечивать жизнедеятельность компании. Сохраняя самообладание перед лицом возможных проблем, такие руководители и своих подчиненных настраивают на подобный лад.
Полным ходом – в бездонную пропасть. Когда руководитель наконец осознает, что проблемы, которые казались ему такими незначительными, на самом деле весьма серьезны, он нередко пытается решить их, продолжая с еще большим усердием делать то же самое, что делал до сих пор.
Что заставляло этих руководителей поступать именно так? Ответы на эти вопросы только частично лежат в области психологии. Некоторым топ-менеджерам абсолютно необходимо ощущать, что они никогда не ошибаются в принципиальных решениях. Причины этого в какой-то мере схожи с теми, что заставляют таких руководителей считать себя авторами успеха своей компании. Отказ от претензий на собственную непогрешимость, по мнению этих людей, делает их уязвимыми и приводит к ослаблению их позиций. Тем временем их окружение, инвесторы и подчиненные – все вокруг – хотят, чтобы во главе компании стоял человек, обладающий почти магической способностью делать все правильно. Если руководитель признается, что допустил серьезную ошибку, всегда найдутся люди, готовые обвинить его в несоответствии занимаемой должности.
Эти нереалистичные ожидания практически отрезают путь к отступлению руководителям, которые выбрали тот или иной курс действий. Соответственно, если единственно возможный для них вариант – продолжать движение в выбранном направлении, то единственным способом преодоления встречающихся препятствий остается удвоение, утроение… удесятерение уже прилагаемых усилий. Вложение дополнительных ресурсов в реализацию изначального решения на некоторое время избавляет руководителей от необходимости сознаваться в ошибочности выбранного курса. Свежие инвестиции вносят в ситуацию элемент новизны, который помогает поверить в то, что очередные усилия непременно приведут к успеху. А нейтрализация немногочисленных скептиков достигается с помощью других привычек, имеющихся в арсенале потрясающе неудачливых людей. Однако человек, который привык, столкнувшись с любыми препятствиями, усиливать напор и продолжать движение в избранном направлении, был не в состоянии этого понять.
С каждым новым раундом подобной игры топ-менеджеру становится все труднее объявить об отступлении или смене направления. Масштаб ошибки, в которой предстоит признаться руководителю, становится в его сознании все более и более серьезным. Финансовые потери, о которых придется объявить, делаются все более и более значительными. В то же время расширение проекта, как правило, означает и рост возможной награды за его удачное завершение. Ни один из факторов, изначально обусловивших возникновение проблемы, не устранен, более того, влияние большинства из них только усилилось.
Идти до конца. Непосредственный участник борьбы за реализацию, как правило, не замечает, что в какой-то момент процесс начинает выходить из-под контроля. Свое неоправданное упорство такой руководитель принимает за решительность и настойчивость.
(Корпоративный проект „Азбука“ под редакцией г-на Безбашнева, ч. 1, гл. 1)

Глава 16. Для мягкого внедрения изменений обычно применяют силу

Пионерогероева двигалась в громадной пробке и уже опаздывала на встречу с новым сотрудником Глашей Остолопнер. После того как прозвучала команда принять Глашу в проект, у будущего руководителя немедленно возникла проблема: чем ее занять. Предложение президента не подлежало обсуждению и должно было быть безоговорочно принято. Глаше поручили под руковод ством Пионероге-роевой искать помещение под офис великого проекта. Поскольку это все равно требовало одобрения будущего руководителя, поиск они вели вместе. Только Глаше Остолопнер предстояло самой сформулировать конечные критерии выбора, а также написать характеристику выбранного объекта. Пока ничего приемлемого для временного размещения они не нашли, а сроки уже поджимали. Переезд, вернее заезд, команды проекта планировался через три недели. Был и еще один факт, который заставил Пионерогероеву поморщиться: через неделю с момента начала работы Глаши Гад-коутенкова озадачила Пионерогероеву написанием технического задания для нового сотрудника. Сказала, что у них такой регламент. Хорошо, что не через год сообщила. Только какое такое ТЗ написать для сотрудника, который принят на позицию PRфорс-менеджера, а реально выполняет обязанности агента по коммерческой недвижимости? Пионерогероева ломала голову два дня, а потом взяла и пошла к Гадкоутенковой за помощью. Та тоже сначала ломала голову, но гораздо меньше времени. Потом ее осенило, и она попросила одного толкового сотрудника корпорации перечислить основные обязанности PRфорс-менеджера с привязкой к поиску помещения. Пионерогероевой оставалось только этот текст отредактировать. И кому это было надо? Но тут уж, как говорится, назвался груздем… Сама ратует за систематизацию и официализацию процессов, вот президент и потребовал начиная с самого первого вошедшего (навязанного, правда, им самим) сотрудника все соблюдать. Родители Глаши Остолопнер, по тихому признанию Гадкоутенковой, были хорошими юристами. Сказала, если что – помогут. А „если что“ – это что, Пио-нерогероева спросить не успела, так же как и про то, не обязана ли корпорация по девелопменту конструкций из железобетона и стекла чем-то родителям-юристам, к примеру, трудоустройством Глаши. Пока Глаша исправно звонила каждое утро Пионероге-роевой и спрашивала, нет ли для нее работы. Конкретной работы для Глаши не находилось: на фабрику ее запускать было нельзя, помещение все еще не нашли и поэтому менеджер по PRфорсу время от времени занималась какими-то неведомыми модильян-цами для корпорации.

Пробка не становилась меньше, и Пионерогероева перенесла место и время встречи с Глашей, договорившись, что и помещение они посмотрят тогда, когда будут недалеко от объекта. Можно было подумать о последнем разговоре с президентом Безбашневым и его обещании провести легализацию в ближайшее время. Просил дня два подумать, как это устроить.

А Пионерогероева мучительно размышляла о „ненасильственном“ пути внедрения изменений.

Консультант по организационному развитию знала о существовании массы теорий о „самообучающихся“ и „саморазвивающихся“ организациях, для которых вопрос изменений вроде бы и не стоит. Тем не менее практика ее работы неоднократно показывала: для развития нужны специально обученные люди, объединенные девизом „Кому думать назначено“. Тогда „саморазвивающаяся“ организация движется в нужную сторону – куда ее заставляют двигаться специально обученные люди.

Как проводить „мягкое“ внедрение? Ведь сама природа изменений требует или выполнения новой работы, или следования новым правилам, или построения новых отношений, или новой ответственности. А если сотрудник пять лет ходил одной дорогой на работу, ему хоть европейский автобан построй, привычки будут срабатывать на уровне рефлексов.

В жизненном цикле каждой компании наступают этапы, когда изменения должны проводиться насильственно. Фабрика Безбашнева-Бейбаклушкиных – типичный пример.

Фирма вырастает из „семейной“ структуры численностью сорок человек, и экстенсивное развитие только снижает ее эффективность. Это происходит и при освоении новых рынков, и при создании новых подразделений, а также при переходе на холдинговые отношения, при слиянии, поглощении, разделении компаний. Затем все то же вновь происходит в холдинговых подразделениях, которые, в свою очередь, растут от „семейных“ структур до дивизиональных, сливаются, делятся – словом, совершенствуются.

Термин „насильственно“, конечно, не предполагает исключительно силового давления в проведении преобразований. Фирме действительно нужно, чтобы люди делали конкретную новую работу, но далеко не безразлично, как они ее будут делать.

„Мягкое“ внедрение можно понимать только как совместную с менеджерами и ключевыми сотрудниками разработку необходимых систем и технологий. „Насильственность“ заключается в том, что людей заставляют разрабатывать нужные вещи нужного качества и в нужный срок. Для этого необходим специально обученный „двигатель прогресса“ – руководитель или консультант. Последним пренебрегают из-за его неуловимости и затрудненного к нему доступа в нужный момент. Поэтому преимущество имеет „включенный“ консультант, или просто штатный внутренний руководитель. Это занимает много времени на подготовительном этапе, но себя оправдывает. Во-первых, то, что человек сам изобрел, он лучше понимает и, скорее всего, готов выполнить. Во-вторых, он способен изобрести нечто похожее (скорректировать технологию) при определенных изменениях ситуации. В-третьих, процесс вовлечения сотрудников в проведение преобразований мотивирует в принципе, как и любое вовлечение. А мотивированный сотрудник – очень ценный сотрудник.

Дальше Пионерогероева сформулировала в своей голове выводы, с которыми президенту Великой корпорации еще только предстояло ознакомиться. В том, что он будет чрезвычайно рад таким формулировкам, будущий руководитель проекта сильно сомневалась. Вся предыдущая практика ее работы, да и время, проведенное на фабрике, уже убедили Пионерогероеву в правильности собственных соображений.

1. Программа реструктуризации может быть принята на ура, и … ни один человек не выполнит ни одного нового действия, даже если эти действия будут описаны по часам. Почему? Во-первых, принимая программу в целом, все одобрят изменения, которые должен в своей области провести сосед. По отношению к собственному отделу каждый способен привести непробиваемые доводы, почему именно там не нужно ничего менять. Во-вторых, предлагаемые реформы затрагивают „сквозные“ процессы и требуют согласованных действий разных людей и отделов. Каждый из них не слишком торопится в силу все тех же привычек исполнять указания и ждет, когда начнет изменяться сосед. В-третьих, если новые действия запланированы для руководителя, придется приложить немало усилий, чтобы он начал изменяться сам и своим примером дал отмашку.

2. Чтобы дело сдвинулось с мертвой точки, необходимо определить, кто, что и когда будет делать. Причем эту нагрузку менеджеры должны взять добровольно (ура ненасильственным методам!). Поскольку позитивные изменения в епархии соседа приветствует каждый, работу по раздаче ответственности лучше вести коллективно. Тогда по любому конкретному вопросу руководитель будет иметь большинство в лице тех, кому этот вопрос решать не придется, и одного „сомневающегося“ (сопротивляющегося), от которого требуется решение.

3. Обсудить последовательность действий по каждому пункту со сроками стоит. Но надо быть готовым к доводам, типа: „Нам текущую работу никто не отменял“. В итоге работу по „домашнему заданию“ выполняют в последнюю минуту. Конечно, может спасти делегирование заданий начальников подчиненным. Но кто из имеющихся в распоряжении Пионерогероевой начальников имеет представление о делегировании?

4. Всю последовательность никогда не удается обсудить сразу. И господин Безбашнев здесь подаст пример, как никто. Его способность застревать на пошаговом рассмотрении отдельных действий уникальна. Заносить результаты по срокам и работам в таблицу – да! Контролировать исполнение заданий с интервалом раз в неделю – да! Получить согласование у президента в положенный срок?

5. Переход от проработки к реальному исполнению – новые проблемы старого свойства. Не хватает людей, времени, финансов… Часть решений готова, но бизнес-процессы не упростились, следовательно, не оптимизировались. Естественно, нужно волевое решение заказчика (отбросим пока волевое решение его партнеров оставить все, как есть) дать старт внедрению на „полуготовых“ материалах. Иначе никогда не получить в идеале то, что требуется. Внедрение надо проводить одновременно с доработкой – это закон практики. Не имея „вылизанных“ схем процессов, тормозить начало их запуска и свести все к отсутствию необходимости изменений – тоже закон практики. К сожалению.

6. Начинаем внедрять – появляются споры. А предпосылки есть уже сейчас. Менеджеры-бродажники, прознав, что готовится переезд в другой офис, упали в обморок и все как один заявили, что так им будет невозможно контролировать качество и сроки выполнения заказов. Весь процесс прохождения заказа они буквально и физически сопровождают и отслеживают, перемещаясь с участка на участок. Если дистанцию увеличить и отделиться территориально, что делать с браком и неликвидом? На момент, когда партнеры договорились об изменении ориентации с произволственной на профурсетинго-во-бродажную, мало кто себе представлял, что это будет означать на практике. Допустим, Бейбаклушкина выскажется „за“ рыночные цели, но кто заставит ее поднять качество с этими „уникальными“ и „невоспроизводимыми“ технологиями? Ввести возможность альтернативного размещения заказов – нарваться опять на шантаж: „Произволство останавливать нельзя!“ Возникнут попытки пересмотреть договоренности. Но это придется жестко блокировать, иначе узаконится новая традиция полумер и отрезания хвоста собаке по кусочку (и опять да здравствует ненасильственное внедрение!).

7. 90 % этой работы – пропаганда и агитация. Но все участники-пропагандисты процесса должны быть хорошо знакомы с текстом. А это такой большой вопрос…

Глашу было некуда девать, а Пионерогероевой необходимо было заехать на фабрику.

– Сейчас познакомишься с младшими партнерами президента.

– А как меня представят? – заинтересованно спросила Глаша.

– А как есть, так и представим. Скажем, что ты работаешь в корпорации, но намекнем, что, возможно, Безбашнев отдаст тебя на фабрику.

Познакомив Глашу с Бейбаклушкиной, которой менеджер по PRфорсу представилась официально – Глорией Остолопнер, Пио-нерогероева умчалась в отдел сбыта. Бейбаклушкина, возрадовавшись, что наконец у них, может быть, появится человек, который будет записывать все мероприятия и врученные подарки, с жаром принялась рассказывать Глаше всю историю фабрики, которую та и так слышала не один раз.

Вернувшись, Пионерогероева застала идиллическую картинку: не только госпожа исполнительный директор, но и присоединившийся супруг на два голоса щебетали про уникальность продукта и технологий. И конечно, Глаша уже держала образцы свистулек – двухды-рочных, трехдырочных и гордости Бейбаклушкина – пятидыроч-ных, со звучанием в миноре и мажоре.

В общем, в том, что встреча прошла на высшем уровне и зародила надежду на получение давно ожидаемого менеджера по PRфорсу, Пионерогероева не сомневалась. Она несколько раз заговорщицки подмигнула Бейбаклушкиной, словно говоря: „Ну, может быть, президент еще и подумает, отдавать ли такого дельного спеца, да еще и такую красавицу, модель прямо“. Бейбаклушкина понима юще улыбалась и, когда Глаша, сопровождаемая неугомонным техническим директором, ушла чуть вперед, шепнула Пионерогероевой: „Да хрен он нам ее отдаст – она девица фактурная, ему как раз для всяких мероприятий с его випарями“. Но Пионерогероева заверила ее, что замолвит словечко президенту, а исполнительный директор с надеждой попросила не забыть и похлопотать за них, забытых и заброшенных. Перед тем как проститься, Бейбаклушкина вдруг спохватилась и, обращаясь к Пионерогероевой, сказала:

– Если есть сейчас ровно десять минут – задержись, мне надо с тобой кое-что решить.

Они прошли снова в офис, Бейбаклушкина нахмурилась и, ничего не объясняя, вызвала через секретаря менеджера по фигистике Гойду.

Менеджер по фигистике появилась в состоянии, близком к истерике. Видимо, баталии начались уже с утра, потому что глаза Гойды покраснели от пролитых слез.

– Вот! – торжествующе произнесла Бейбаклушкина, швырнув на стол какие-то бумаги со схемами, словно уличая менеджера по фигистике в неимоверно страшных грехах.

Пионерогероева хранила молчание. Ей пока не приходила в голову ни одна версия случившегося. В этот момент в офисе появилась Вострикова, но, увидев расстановку сил, тихо попятилась к двери, боясь быть обнаруженной. Только исчезнув полностью из бокового поля зрения исполнительного директора, она попыталась показать Пионерогероевой удушающий жест руками чьего-то горла. Очевидно, менеджера по фигистике.

– Вот! – еще раз прогудела Бейбаклушкина. – Значит, я уже столько времени не могу добиться от этой халявщицы, чем же она занимается, а она вместо работы мне эту хрень подсовывает.

Пионерогероева краем глаза успела заметить, что на листах были изображены схемы взаимодействия склада, произволства и бродаж. Как это попало к исполнительному директору и почему именно сегодня – вопрос для Пионерогероевой остался открытым.

– Здесь изображена некая структура, о которой я ничего не знаю и знать не хочу. Я требую выполнения необходимой мне работы, а эта… – Бейбаклушкина затруднилась в выборе подходящего определения, – рисунки рисует! В общем, я хочу поставить тебя в известность, поскольку ты – представитель Безбашнева, что завтра же менеджер по фигистике у нас не работает. Она отказывается выполнять мои требования, не подчиняется рабочему графику, занимается какой-то хренью и получает при этом зарплату.

– Я не из вашего кармана получаю зарплату, – тихо пискнула Гойда. – Я выполняю задание президента.

– Вот и отлично! Пусть президент тебя и берет в корпорацию картинки рисовать за твою зарплату. Мы обойдемся!

– Хорошо, – заставила себя что-то сказать Пионерогероева, – я буду обсуждать эту ситуацию. Только вопрос: вас по-прежнему интересуют задачи фигистики на произволстве или это вопрос личностного свойства?

– Интересуют, – с готовностью ответила Бейбаклушкина. – У меня масса работы, которую Гойда не выполняет, отбрыкиваясь под предлогом, что это не ее компетенция. Она исчезает на полдня и не сообщает о том, где была. Поэтому я считаю, если она работает на президента, пусть у него в офисе и сидит. Мне здесь такого не надо.

– Договорились. Если мы составим перечень задач службы фиги-стики и покажем вам, это изменит как-то ситуацию? А потом мы с вами продумаем список необходимых задач и подберем исполнителей, в том числе и менеджера по фигистике привлечем. Такое решение подойдет?

– Я не хочу, чтобы она тут работала, – упрямо заявила Бейбаклушкина.

– Понятно, но фигистика на произволстве должна быть, причем в двух частях. До ворот произволства – входящая, то есть закупки сырья, комплектующих, поставщики, транспорт, и от ворот – исходящая, все остальное до потребителя. Мы можем дискутировать по поводу кандидатуры, но задачи остаются. И уверяю вас, что они выполняются даже не наполовину, разве что на треть.

– У меня все, – отрезала Бейбаклушкина и напоследок добавила: – Кстати, я жду от тебя анкеты. Когда ты мне покажешь? Мне нужно все проверить и посмотреть, кто там что написал.

Пионерогероева вышла из здания фабрики в страшном гневе и тут же позвонила Гадкоутенковой. Та сообщила, что знает про инцидент.

Бейбаклушкина уже с утра обрывала телефон кадровой службы и категорически требовала убрать менеджера по фигистике сию же минуту. Но начальница по кадрам Великой корпорации была явно не сильна в открытом противостоянии, а тактика „оглаживания“ на этот раз не сработала, поэтому она решила просто отмолчаться и подождать, пока все само собой рассосется. Позвонившая Пио-нерогероева пришлась очень кстати – пусть и решает возникшую проблему. Теперь это ее люди. Гадкоутенкова произнесла еще несколько фраз о необходимости беречь собственных сотрудников и о материнской заботе, которую она все время проявляла. Когда Пио-нерогероева сказала, что у нее связаны руки и она может оберегать только косвенным воздействием, Гадкоутенкова немедленно этим воспользовалась и трагическим голосом заявила: „Да, теперь ситуация такова, что Бейбаклушкина вышла на тропу войны и проект под угрозой срыва. Она не остановится – это я хорошо изучила. А что наш зайчик медлит? Он собирается объявлять тебя? Хорошо бы как-то его потормошить, иначе все рухнет. Я знаю, как с ним надо – наезжать время от времени и не давать расслабляться“.

Эти слова подействовали на Пионерогероеву, как пороховой заряд. Отменив все их с Глашей планы, она помчалась в сторону офиса корпорации.

Едва успев дойти до двери кабинета Гадкоутенковой, Пионероге-роева увидела одного из топ-менеджеров корпорации, который быстрым шагом направлялся в переговорную. У босса шло совещание.

Гадкоутенкова встретила руководителя проекта с подобающе озабоченным видом и очень трепетно сокрушалась на тему „завинчивания гаек“ на фабрике. При этом Гадкоутенкова очень многозначительно хмыкала и кивала в ответ на какие-то подробности, освещаемые Пионерогероевой. Создавалось впечатление, что все эти сложности Гадкоутенкова не раз преодолела и прочувствовала на собственной шкуре.

– И что делать-то сейчас? – Пионерогероева устало присела на единственный в кабинетике стул. – У меня, Агриппина, терпение железное и воля тоже. Но если мне каждый день станут методично перекрывать кислород, что за работа у меня будет? Я, как та собака Павлова, – вся на рефлексах, а без команды и тявкнуть не могу.

– Хватит, – решительно откликнулась Гадкоутенкова. – В конце концов тебе с командой надо уже проектированием заниматься, работу планировать. А вы будете с нашей дамой на коммунальной кухне разборки чинить. Это его обязанность, вот пусть он и разберется с ней. Я сейчас его позову, – и, не дав Пионерогероевой вставить слово про то, что босс на совещании, она набрала номер Безбашнева и быстро и строго произнесла: – У меня Пионерогероева. Это очень срочно. Можете подойти? – после этого кивнула Пионерогероевой весьма одобрительно и выскочила из кабинета.

Безбашнев появился ровно через секунду.

– Что у тебя? – удивился он, увидев Пионерогероеву в кресле начальницы по кадрам Великой корпорации.

– У меня, а точнее у нас, проблемы, требующие безотлагательного решения.

– Давай коротко, у меня две минуты.

– Когда меня рассекретят?

– А что за срочность такая опять?

– Я спрашиваю – когда?

– Так, если это то, зачем ты меня вызвала, давай поговорим после. У меня совещание.

– Нет, постойте, Джан Франкович! Я довольно ждала, теперь заявляю ответственно: ваше дальнейшее нежелание расставить точки над „i“ в отношениях с партнерами я буду рассматривать как вредительство и открытый саботаж вашего проекта. Более того, я склонна подозревать, что в данной ситуации вы инициировали сознательный кризис не с целью создать новую структуру и поднять бизнес, а с какой-то другой.

– И с какой же? – усмехнулся заинтригованный президент.

– Не важно сейчас! Я выясню непременно. Только в этом контексте вы используете меня втемную, а я этого не допущу!

– А почему ты так со мной разговариваешь? – наконец опомнился Безбашнев, реагируя на властный и требовательный тон Пионе-рогероевой, дошедший до крика.

– Потому что имею право! Я выполняю все свои обязательства точно в срок и с высоким качеством. Вы же пока только прожекты строите. И своих обещаний не держите. Значит, у меня две версии. Первая: у вас есть причина, чтобы не делать того, что вы обязались, а именно – сесть за стол переговоров со своими партнерами и сделать официальное уведомление о грядущей реструктуризации. Вторая: вы только заявляете, что намерены начинать проект, а на самом деле со знательным затягиванием создаете выгодную ситуацию для обострения противоречий и эскалации конфликта. Но чужими руками. Соответственно, если верна версия номер два, вы мне правды не скажете. Со временем я просто пойму, что это так. А если это версия номер один, вы мне немедленно сообщаете, что вам мешает сделать необходимое, и я смогу как минимум вам помочь и как максимум продолжать вам доверять.

– Я не могу вот так с бухты-барахты объявлять Бейбаклушкиным обо всем…

– Время было. Не катит, попробуйте что-нибудь еще.

– Мне надо подготовиться, это должно пройти грамотно.

– Чего вам не хватает для того, чтобы грамотно?

– Где бумага? Где распределение функций и обязанностей? – Президент пошел в атаку.

– Распределение функций готово, какая бумага вас еще интересует?

– Такая бумага, где все написано!

– Боже, какая неожиданность! И как же эта бумага будет называться? – принялась ерничать Пионерогероева, чем вызвала немедленную реакцию президента.

– Ты со мной так не разговаривай! Будет такая бумага – будет разделение, объявим обо всем.

– Я сделаю такой документ. Этого будет достаточно?

– Да, – буркнул Безбашнев и скрылся, захлопнув за собой дверь.

Вечером того же дня под изумленными взглядами самых лояльных своих сотрудников – уцелевшего ядра проекта – Пионерогероева вывела на экран монитора крупные строчки.

Меморандум о предварительных договоренностях участников корпоративного проекта
„Безбашнев. Маэстро. Хайтек“ (проект)
Ключевые участники указанного корпоративного проекта, приступая к его запуску,
одобряют и однозначно принимают нижеследующие основные моменты проекта.
Название проекта. „Интерьерное декорирование. Безбашнев“.
Краткое название проекта. БМХ.
Комментарии. Данный документ является обязательным начальным соглашением между участниками проекта, позволяющим создать основу для его старта, предоставить возможность участникам принять осознанное решение о роли и степени участия в проекте, минимизировать риски, сняв возможные недопонимания. Меморандум не подменяет официальных документов по инициированию проекта. Письменное одобрение данного документа является необходимым условием официального старта проекта – подготовки служебной записки об инициировании и защиты проекта.
I. Целевые показатели, результаты и сроки проекта.
Цель проекта. Выход продукта под бренчем „Безбашнев“ на целевые секторы рынка.
1. Содержательный аспект: профурсетингово-ориентированная структура организации; разработка, вывод на рынок и капитализация бренча, формирование и наполнение полной (первой) интерьерной коллекции в глине, формирование и развитие бродажной структуры по целевым сегментам рынка.
2. Управленческий аспект: разработка и ввод в деятельность 7 элементов бизнес-системы („ВBS“) для направлений: управление развитием; интегрированный профурсетинг (бренчинг; реклама, PRфорс; выставочная деятельность); бродажи (корпоративные и VIP– бродажи; розничные и интернет-бродажи); артикулярное развитие и формирование коллекций; фигистика (оптимизация процессов планирования, учета и движения продукции); управление финансами (управленческий просчет; внутренний вынудит; бюджетирование); произволственная деятельность.
Целевые показатели по центрам ответственности:
УРК: миссия, стратегия, план;
• ДПфР: позиционирование, продвижение, потребитель, продукт (опре деление, суть, обещания бренча; представленность, узнаваемость, имидж, репутация);
• ДРБ: охват целевых секторов рынка, клиентская база, технологии бро-даж по направлениям, объем реализации (ОР);
• ДАР: база привлеченных специалистов, формирование коллекций, качество (стилистические, художественные, произволственные аспекты);
• служба фигистики: оптимизация бизнес-процессов, структура взаимодействия, планы (произволство – склад), аналитика;
• формирование состава рабочей группы с распределением по должностям, ролям, функциям, возможностям и полномочиям для эффективного осуществления проекта;
• разработка всех элементов бизнес-системы для указанных направлений;
• апробация элементов в комплексе на функциональных проектах (внутри каждого департамента).
Результаты проекта.
Содержательный аспект:
• бренч сформирован, выведен на рынок, узнаваем, имеет положительную репутацию;
• коллекция сформирована, представлена. Сформирована база контрагентов;
• сформирована система сбыта и клиентская база. Управленческий аспект:
• разработанные элементы бизнес-системы (целевые показатели, структура, бизнес-процессы, персонал, мотивация, КИС, финансирование) для указанных направлений;
• результаты апробации элементов в комплексе на функциональных проектах, в т. ч. на совместных проектах.
Начало проекта: ____ 200__ года. Общая длительность проекта – 12 месяцев.
II. Предварительные договоренности участников и допущения проекта.
1. Зафиксировать разделение целей и соответствующих функций управления на строго произволственные и профурсетингово-бродажные.
2. Утвердить структуру в соответствии со стратегическими аспектами реализации проекта:
• центр целевого развития (структура БМХ);
• произволственный центр (структура „Джонни“).
3. В оргструктуре БМХ выделить центры ответственности и придать им статус департаментов: управление развитием компании (департамент УРК), департамент профурсетингового развития (ДПфР), департамент развития бродаж (ДРБ), департамент арт-развития (ДАР), департамент оптимизации бизнес-процессов (служба фигистики), департамент финансовых операций (ДФО).
4. Сформировать и утвердить регламент передачи функций планирования, развития; позиционирования, бродвижения и реализации продукта, а также процессов, процедур и соответствующих им ресурсов (персонал, документы, базы данных) с произволственной базы „Джонни“ во вновь формируемую структуру БМХ в срок до __ (не более 14 дней).
5. Утвердить регламент взаимодействия произволственного центра „Джонни“ и БМХ в срок до ____ (не более 18 дней).

Притихшие Вострикова, Гойда и Пригожева тихо читали меморандум прямо на экране, по мере того как из-под пальцев рассерженной Пионерогероевой выскакивали быстрые буквы.

– Ой, ну если они это подпишут, если Безбашнев это подпишет, это победа! – Вострикова первая прокомментировала происходящее. – Ты молодец, никому этого до тебя не удавалось сделать. Только ты его можешь сдвинуть с мертвой точки.

Девочки согласно закивали головами.

– Подождите еще, – Пионерогероева не отрывалась от экрана. – За такое обращение с президентом меня могут и того – следом за Пустовым.

– Здесь надо еще приложения, – подсказала Гойда. – И место для подписей оставить, да?

– Точно!

На экране появилась линованная табличка примерно на десять строк под таким заголовком.

Подписи участников рабочей группы проекта.

Никто не предполагал тогда, что подписи в этой табличке никогда не появятся.

Часть III. Эволюция. Кризис. Революция. Реинкарнация

Глава 17. Руководителю проекта нужно быть гибким, лояльным,
терпеливым и уметь скакать

Принятие решения об увольнении из компании „Ух“ у Правдо-любовой шло с трудом. Она провела уже с десяток переговоров с руководителем проекта Пионерогероевой, но поставить точку не могла. Слишком много было отдано сил и времени компании, слишком много было надежд и ожиданий признания. За прошедшие шесть лет Правдолюбова не добилась возврата и пятьдесяти процентов на свои вложения. Самое страшное, что удручало Правдолюбову, – ее никто в компании „Ух“ не задерживал. Это вызывало чувство досады и еще больше понижало и без того невысокую самооценку. То, что предлагалось ее бывшей коллегой Пионерогероевой, манило и увлекало, завораживало и дарило предвкушение какого-то счастья. Но быть безусловно счастливой Правдолюбова не умела. И очень много сомнений бродило в ее неоцененной голове профурсетолога с многолетним стажем. Во-первых, она никогда не работала в про-фурсетинге на произволстве. Во-вторых, понятия не имела о работе в проекте. Но в этом отношении ее будущая начальница сумела найти слова поддержки, пообещав, что проектному управлению „по всем правилам“ они будут учиться со всей командой. Потому как в задачи входило не только построить грамотную бизнес-структуру в целом, но и, в частности, внедрить в компании проектное управление. Знала Правдолюбова и о „подводных течениях“, существовавших в виде младших партнеров заказчика, господина Безбашнева. Наверное, больше всего начальница отдела профурсетинга компании „Ух“ боялась именно этого – встречи с хозяином.

Пионерогероева, однако, ее торопила, говоря, что сроки поджимают и определяться нужно уже сейчас. Настойчивости ей было не занимать, и Правдолюбова, в очередной раз заручившись ее одобрением, приняла решение – уходить. Ее ожидало собеседование с господином Безбашневым. „Пусть будет как будет, – думала Правдолюбова после очередного разговора и наставлений Пионерогероевой. – Почему бы мне ему и не понравиться? Я общалась с такими высокими людьми, которые признавали мои достижения… Начну с начала, и пусть Зако-пейко-Удавицкий посмотрит, кого он потерял. Пусть своему Само-дурову-Невменяйко теперь премию задерживает за то, что у него вся работа провалится“. Как существо оскорбленное, Правдолюбова была уверена, что с ее уходом в компании „Ух“ работа профурсетинга будет провалена – точно. Пусть еще найдут такую рабочую лошадь, которая за три копейки будет убиваться и радеть за имидж компании. Еще раз, уже седьмой за этот длинный день, она поговорила с Пионерогероевой, выясняя, в чем лучше идти на собеседование, как накраситься и какие цвета в одежде предпочитает президент Великой корпорации. В ответ на смех Пионерогероевой профурсетолог Правдолюбова слегка обиделась и заявила, что все это имеет большое значение, так как сам президент неравнодушен к моде. А потом в течение тридцати минут она аргументировала будущему руководителю необходимость внимания к мелочам. Пионерогероева слушала ее, прижав телефонную трубку плечом и одновременно набивая на компьютере очередной документ для проекта.

С госпожой Беленькой вопрос решался не так быстро, как хотелось бы Пионерогероевой.

Руководитель с большим опытом работы на произволстве, Беленькая требовала подробностей и задавала вопросы, на которые у Пионерогероевой зачастую не было ответа. Зная ситуацию с „легендой“ и понимая ее первичное обоснование, Беленькая теперь интересовалась, раскрыта ли информация о запуске фактически, дан ли старт проекту совершенно официально. Ее интересовало все – отношения с младшими партнерами, которые оставались хозяевами фабрики, схемы взаимодействия с ними, вопросы по свистулькам и отгрузкам, реализация со склада и присутствие в рознице. Сомнений у нее было еще больше, чем у Правдолюбовой, потому что, уходя, Беленькая оставляла не только команду замечательных ребят, взращенных за эти годы на пять с плюсом, – она оставляла целый кусок жизни. Когда-то, почти десять лет назад, она вписалась в проект под руководством сегодняшнего директора Краснобаева и достигла немалых успехов. Ему-то, Краснобаеву, Беленькая была признательна за возможность попробовать себя в новом качестве и доверие, выражавшееся в том, что директор совершенно не интересовался ходом ее работы, но результаты спрашивал регулярно. В случае возникновения неизбежных интриг и „подковерных“ происков коллег, ответственность неизменно сваливалась на руководителя отдела бродаж, госпожу Беленькую, но ее это только вдохновляло. Потому что за эти годы она нашла секрет управления своим боссом, теперь ее тяготил потенциальный поступок. Она расценивала свой возможный уход как предательство Краснобаева и его компании.

Гадкоутенкова рылась в шкафу, пытаясь отыскать для Пионе-ро героевой информацию по конфликтной ситуации с рекламным агентством.

– Тут не все, остальное у Востриковой, – доложила она, выныривая из шкафа. – В общем, наш зайчик просил тебя разобраться и решить, что делать с этим агентством. Суть, коротко, такова: заказ на изготовление каталогов отдали нашему Уходченко. Но он, как ты знаешь, не креативит, а только халяву месит. Ну не ест наш зайчик его творения. Правда, сколько раз я говорила с Уходченко, того тоже понять можно. Босс хочет чего-нибудь синенького, а подробнее о своих мечтах не сообщает. Ну, понимаешь, хочет, чтобы мысль на лету улавливалась. Уходченко мысли читать отказывается, поэтому уже скандалил, ругался, выдвигал ультиматумы – словом, предлагал массу вариантов, но Безбашневу все не нравилось. Тогда босс, для которого ситуация ультиматума – катастрофическая, он тогда вообще отказывается работать, нанял это агентство. Те все сделали, там очень ушлый руководитель оказался – и мысли прочитал, и нужные образцы показал. В общем, боссу понравилось. Так понравилось, что он ему проплатил огромный заказ на шестьдесят процентов. Там было все – и каталоги, и буклеты, и визитки, и еще много чего. А этот руководитель агентства продолжал его очаровывать, и Безбашнев практически в него влюбился. А если наш зайчик влюбляется, сама знаешь, он готов и платить, и усыновить. В общем, его доверием нагло воспользовались. Теперь ситуация прояснилась – агентство не выполнило и половины своих обещаний, его руководитель преследует Безбашнева, заставляя платить. А босс не хочет в этом разбираться, тем более что они сидят в нашем помещении – арендуют и за аренду не платили никогда. И тут большой вопрос – кто кому должен.

– Так, а я-то чем могу быть полезна? – нашлась наконец Пио-нерогероева. – Меня в этой ситуации не было, и хода событий я не знаю. Если на глаз – гнать этого руководителя с его агентством куда подальше, просчитать, сколько он должен за аренду и за невыполненные заказы и выставить счет.

– Так в том-то и дело. Он с Безбашнева требует денег.

– С какой радости? У Безбашнева они что, лишние? Был акт приема выполненных работ? Он подписан? Нет? Тогда вперед – пусть требует, чего хочет. Хотя можно, конечно, обязать его выполнить то, что он должен.

– Вот-вот, босс и велел тебе разобраться с этим – что с него требовать. Только вариант „гнать“ не пройдет. Он и так угрожал, вот Востриковой, например. Вообще вел себя по-хамски, сказал – пропиарит нас со всех сторон.

– Чего? – Пионерогероева даже задохнулась от возмущения. – А вы что – овечки, чтобы вам какое-то хамло угрожало? Вряд ли я смогу корректно с этим разобраться. Еще раз повторяю – эта ситуация была до меня. Если данные по деньгам у Востриковой, давай я помогу ей посчитать. И что там еще надо – порвать этого руководителя в клочья?

Пионерогероева наконец дала себе волю рассмеяться. Хорошенькое дело – теперь все, что было и не было, начинает падать в корзину проекта. „Это твои дела, это твои люди“ – самые популярные фразы Гадкоутенковой за последнее время. А вместе с тем решения о запуске проекта нет, оргструктуру президент не утверждает, а Гад-коутенкова и вовсе сейчас прикрылась елками и занимается организацией корпоративного праздника.

– А что мешает президенту его вытурить?

– Нет, ссориться с ним нельзя, – очень строго произнесла Гадкоутенкова. – Это все-таки пресса, у него все издания в руках.

– Ты не преувеличиваешь, Агриппина? Кто он – информационный магнат? А Безбашнев что – на помойке найденный?

– Тут, Пионерогероева, понимаешь, надо „огладить“ ситуацию и как-то вырулить без потерь. В конце концов, это твой проект, и тебе испорченная репутация ни к чему.

– Ну да, особенно если кроме испорченной репутации пока ничего не предполагается.

– Кстати, я слышала, что вроде встреча назначена у него с Бейбаклушкиной. Это не по поводу ли начала и легализации?

– Очень бы хотелось на это надеяться, но первой по графику должна пройти я с „бумагой, в которой все написано“. Мы составили меморандум, они должны его на первом этапе подписать. Меморандум у него, я жду встречи, потому как было объявлено, что легализация будет происходить в присутствии меня.

– Ты знаешь что? Ты ему подготовь такую характеристику на Бейбаклушкину, как ты всем делаешь. Он это очень ценит. Может, ему будет проще сориентироваться.

– Если бы эта бумажка, как и миллион других, помогла ему совершить действие, я бы писала их с ночи до утра. Но вопрос в том, что пускового механизма для господина Безбашнева пока не найдено, о таком устройстве он знает только сам.

Строго конфиденциально

Вниманию президента Великой корпорации г-на Безбашнева

Копия: начальнику по кадрам г-же Гадкоутенковой

Квалификационная характеристика

исполнительного директора г-жи Бейбаклушкиной

Пионерогероева стояла с Глашей во внутреннем дворике центрального офиса Великой корпорации. Они недавно вернулись с очередного просмотра помещения под офис и сейчас обсуждали критерии этого помещения.

– А сколько человек вообще планируется для переезда в офис? – спросила Глаша. – Может, нам подошел бы тот самый первый вариант в бизнес-центре?

– Отпадает, – ответила Пионерогероева. – Там плохая парковка, только служащих бизнес-центра сколько, а еще наши сотрудники, а еще наши клиенты. И потом, среди наших клиентов будут люди, явно избегающие лишних взглядов. Поэтому вход и парковка должны быть очень продуманными. Чтобы и тем хорошо, и другим отлично.

За время, проведенное в поисках помещения, Пионерогероева сдружилась с Глашей. Другие участники проекта были заняты подготовкой предстоящей выставки и горели на работе, погоняемые неутомимой Бейбаклушкиной.

– А на выставку кто поедет? – спросила Глаша, подумав о том же самом. – Все Бейбаклушкины и кто-то из проекта?

– Да, они обязательно, каждый год ездят, а от нас, наверное, Вострикова и еще один менеджер из бродаж, девочка там есть с двумя языками.

Тут во дворе центрального офиса началось перемещение охранников и поступил сигнал поднимать шлагбаум. Один из охраны, пост № 1 – так запомнила Пионерогероева этого парня, – вышел на проезжую часть и поднял жезл, останавливая движение.

– Босс заезжает, – прокомментировала Пионерогероева.

Через полминуты во двор действительно влетела кавалькада из двух машин сопровождения и автомобиля господина Безбашнева. Каждый раз эта церемония вызывала у руководителя проекта умиление. Сейчас босса встретят из машины и начнут „вести“ – техника отработанная и нарушаемая только время от времени его выходками. Пионерогероева вспомнила переполох в центральном офисе несколько дней назад, когда личный охранник Безбашнева не отследил его исчезновения, думая, что тот у себя в кабинете. А босс тихо вышел через дверь зимнего сада. Все посты сбились с ног, а президент Великой корпорации спокойно появился через двадцать минут у себя в кабинете. Нужен или не нужен такой режим сопровождения, Пионерогероева не понимала, все же Безбашнев – не президент страны. Но церемония входа-выхода босса из офиса и обратно ей нравилась. Вот и сейчас машины припарковались, к дверце автомобиля президента подскочил здоровый паренек из внутренней охраны. Босс вышел, направился было в сторону центрального входа, но, заметив в углу двора девушек, изменил направление. Внутренний охранник отправился следом за ним.

– Привет, красавицы! – приветствовал заказчик проекта часть своей команды. – Что стоим, как успехи с помещением?

– Пока ничего не подобрали, Джан Франкович, – рапортовала Глаша. – Нам надо, чтобы много критериев совпало.

– Да-да, ну ищите, – президенту явно хотелось пообщаться. – А что у вас нового, госпожа руководитель проекта?

– А у нас все старое, кроме поисков помещения. Ждем-с.

– А, тут это, Глаша, ты давай там накидай материал какой-нибудь по глине, про древние традиции и тому подобное, ладно?

– А что кидать-то, – оторопела Глаша, большая любительница „джинсы“. – Что-то конкретное, какой-то материал? Для чего – для журнала или выставки?

– Ты же это – PRфорс менеджер, да? – уточнил президент больше для Глаши, чем для себя. – Вот и давай, сделай такую тему, а мы потом решим, куда это поместить, может, для выставки используем, может, еще где-нибудь. Там у меня книжка есть хорошая с картинками, зайдешь – я тебе дам.

– Мы с вами вместе будем картинки смотреть? – Игривая Глаша решила не упускать момент.

– Если бы мне нужно было с кем-то посмотреть картинки, я бы это сделал не за семьсот баксов оклада PRфорс менеджера, понимаешь?

– Понимаю, ладно, – как-то мгновенно сникла Глаша, уловив смену настроения президента.

После этой строгой сцены Безбашнев подпрыгнул на одном месте и, кивнув охраннику, поскакал вприпрыжку в сторону центрального входа. Охранник не сразу сообразил, как реагировать, и быстрым шагом устремился вслед за скачущим президентом Великой корпорации.

– Ты вот так скакать умеешь, Пионерогероева? – кричал босс в такт. – Я, как лошадка, прыгаю!

– Я чувствую, что еще не так попрыгаю, – ответила Пионероге-роева самой себе, так как президент ускакал уже далеко.

Глаша, глядя на эту сцену, расхохоталась, Пионерогероева к ней присоединилась. Пока они смеялись, босс прискакал обратно, сопровождаемый тем же охранником, все это время достойно хранившим молчание.

– Ты знаешь, я тут придумал кое-что по помещению, зайди ко мне, – обратился Безбашнев к Пионерогероевой. – Сейчас я тебе дам человека, пойдем! Поскакали! – Он опять вскачь унесся к входу.

Безбашнев стремительно влетел в свой кабинет, бросил на ходу своему секретарю: „Вызови Серегина!“ – и скрылся за дверью. Пионерогероева, не получив приглашения войти, осталась в приемной. Секретарь совершенно безмятежно обозревала Пионероге-роеву, не говоря ни слова.

– Ну, где ты там? – из кабинета высунулась только рука Безбаш-нева.

Пионерогероева обернулась и, не увидев никого, к кому мог бы обращаться президент, спросила секретаря: „Это кому?“

– Вам.

– Ну, ты идешь или будешь там прохлаждаться? – голос донесся уже из зимнего сада. Пионерогероева вошла в кабинет и остановилась посередине.

Босса не было уже и в зимнем саду. Через пару минут Безбаш-нев появился через дверь в сопровождении молодого улыбчивого парня.

„Прямо фокусы сегодня“, – подумала Пионерогероева, пока босс знакомил ее с Серегиным. Тому была коротко обрисована ситуация и требования к помещению для проекта. Серегин кивал, что-то записывал в свой органайзер, потом обменялся с Пионерогероевой телефонами. После этого он что-то вспомнил и предложил руководителю проекта посмотреть два адреса, по которым корпорация вела свои девелоперские проекты – очевидно, там были конструкции из железобетона и стекла.

Босс подробностей уже не вынес и, выталкивая Серегина из кабинета обратно на совещание, с которого тот был призван, торопливо брякнул:

– Ну, об этом всем вы договоритесь в горизонтальном положении.

Пионерогероева, не высмеяв запас по поводу президентских скачек, опять зашлась хохотом. Серегин, оторопевший вначале, тоже рассмеялся.

– Ну, в смысле, – президент Великой корпорации заулыбался, – в смысле того, что эти технические мелочи уже без меня, и моих вертикальных вливаний не требуется.

Глава 18. Особенности проведения легализации в условиях
партизанской войны

Меморандум уже два дня лежал на столе президента. Реакции на него не поступало, прогнозируемой встречи Безбашнева с младшими партнерами тоже не случилось. „Пока не случилось“, – думала Пионерогероева. После невольной своей вспышки она не возвращалась к этому вопросу, ожидая действий со стороны заказчика проекта. Сегодня вечером была назначена встреча президента с профурсетологом Правдолюбовой. Пионерогероева держала паузу.

Бывшая коллега позвонила, когда Пионерогероева направлялась домой.

– Кажется, я ему не понравилась, – грустно начала Правдолю-бова.

– Ну, в чем дело?

– Не знаю, он был очень сух и даже строг. Ничего особенно не спрашивал. Может, я где-то не попала в его ожидания. Может, не так на вопрос ответила.

Правдолюбова кратко пересказала свой разговор с Безбашневым, особенно упирая на то, что босс не радовался ее появлению, как дитя.

– Правдолюбова, ну сколько раз можно тебе повторять – ты же не золотой червонец, чтобы тебя все любили, – с досадой прокомментировала Пионерогероева эту встречу. Хотя напряг возник, еще и какой. Если ее расчеты не оправдались и Безбашнев не одобрит кандидатуру Правдолюбовой, ей придется потратить еще кучу времени на поиски другого директора профурсетинга. Но ведь работать ей, он сам сказал – набирай под себя. Так что же это за номера? В любом случае, его реакцию она узнает сегодня же.

– О чем вы договорились?

– Он сказал, что сообщит тебе свое решение. Спросил, правда, когда я выхожу на работу в проект. Ну, я сказала, что мне еще надо уволиться, отработать две недели и все такое. Он, правда, назвал мне дату через неделю. Но я скорее всего не успею, да и решение он должен мне сообщить, так ведь?

– Хорошо, я выясню.

Сразу после разговора с Правдолюбовой позвонил Безбашнев, как и ожидала Пионерогероева.

– Как впечатления? – аккуратно поинтересовалась Пионероге-роева.

– Ничего. Человек профессиональный, тебе работать, что ты меня спрашиваешь? Ты же ее лучше знаешь. Считаешь, что справится – вперед.

– Я улавливаю какие-то сомнения в вашем тоне, – не сдавалась Пионерогероева.

– Я тут подумал, сейчас если статус ей определить, не обидится она потом, если мы, к примеру, бренч-менеджера привлечем, может, даже западника какого-нибудь купим?

– А почему она должна обидеться? Она идет на позицию директора по профурсетингу, или вы считаете, что не тот уровень?

– Да нет, нормально все. А что, бренч-менеджер ниже, чем директор по профурсетингу?

– Вообще-то, да, – растерялась Пионерогероева. Она предположила, что Безбашнев не одобряет кандидатуру Правдолюбовой, но он, кажется, не разбирался в том, что такое профурсетинг. – Брен-чинг – это направление, поэтому и бренч-менеджер ниже по статусу. В некоторых компаниях бренчинг просто выводят отдельно из профурсетинга. Тогда статус равный. Но это пока не наша ситуация, у нас бренч не сформирован и ничего на сегодняшний день не стуит. Эту работу надо начинать, и привлекать сразу западника будет не очень целесообразно.

– Да, ты права. Если так, то тогда все в порядке. Раз ты считаешь, что в дальнейшем с Правдолюбовой проблем не будет, если мы ее куда-нибудь сдвинем, то начинайте.

– Я не могу ничего сказать по поводу дальнейших проблем, Джан Франкович, я не ясновидящая. Я знаю, какой у этого сотрудника потенциал и опыт. Для сегодняшних задач – это то, что необходимо. А для завтрашних… Знаете, проходит определенный этап, и некоторые люди, как ступени у ракеты, отваливаются. Так не только в работе, но и в жизни случается. Поэтому на тему „сдвигать“ – это всех касается. Если вы даете добро этому кандидату, скажите по деньгам.

– Сколько она хочет? Пионерогероева назвала сумму.

– Нормально для этой позиции, договорились. С какого числа она выйдет?

– Сначала уволится, значит, через две недели, после всех елок и праздников. Вы сообщите ей о положительном решении?

– Так ты и сообщи. Ты же руководитель проекта, к тебе сотрудник нанимается.

– А у меня приказ о назначении не подписан, да и приказа о запуске до сих пор нет…

– Слушай, Пионерогероева, не надо со мной так. Значит, завтра в десять утра придешь со всеми документами по проекту. За час мы с тобой подготовимся, а потом встретимся „на троих“ – ты, я и Бейбаклушкина. Вернее, знаешь, давай „на четверых“ – ты, я, Бейбаклушкина и Агриппина. Решение принято, зови свою Прав-долюбову – начинайте работать.

На следующее утро Пионерогероева в приподнятом настроении ожидала Безбашнева. Тот задерживался. Для госпожи Гадкоутен-ковой приглашение на саммит было большой неожиданностью, чем она и поделилась с Пионерогероевой.

– Вот уж не понимаю, что я там буду делать?

– Видимо, тебя как копординатора проекта привлекает, хочет показать, что ты в курсе происходящего.

– А вот этого мне бы и не хотелось. Я сохраняла с ней отношения только благодаря тому, что демонстрировала всяческую поддержку, и только за счет этого удавалось разруливать какие-то опасные ситуации. А теперь, когда все будет оглашено, неизвестно еще, что за реакцию выдаст наша несравненная хозяйка. Ты автоматом попадаешь в стан врага, девчонки, естественно уже в открытую обвиняются в заговоре и предательстве, а меня засвечивают с невыгодной стороны… – Гадкоутенкова сокрушалась не на шутку. Предстоящее событие ее расстроило, потому что в успех мероприятия она не верила и предполагала с момента „Х“ самое непредсказуемое развитие событий.

– Ой, Агриппина, – стала раздражаться Пионерогероева, которую жутко утомили стенания начальницы по кадрам Великой корпорации, – ну в каком таком свете ты предстанешь и почему ты полагаешь, что все всем станут врагами? Бейбаклушкина, конечно, стервозная дама, но не дура же окончательная, чтобы не понимать, на кого батон крошить. И потом, у нас с ней сложились действительно хорошие рабочие отношения, я во многом оказалась полезной, во многом приняла участие, мое присутствие не настораживает их. И могу сказать, что уже есть определенное доверие. Во всяком случае, в рамках текущей деятельности они, даже не знаю, кто в большей степени – он или она, обращаются с вопросами, прислушиваются, советуются. Явно какие-то сдвиги стали происходить.

– Да? А ты не подумала, что все это так расчудесно только потому, что ты работала по легенде? – оживилась Гадкоутенкова. – Если бы мы тебя впихнули сразу как внутреннего сотрудника, тебя бы съели. Ну, может, и не съели бы, но разложили по маленьким кусочкам.

– Подавились бы. Агриппина, я отдаю должное твоему пер-сональщицкому чутью, но тут ты зарываешься. Бейбаклушкины, конечно, наглые люди, но даже они прекрасно понимают, что на данном этапе без профессионалов не выехать. Маленькие преобразования, которые мы уже провели, их только в этом убедили. А я профессионал, ты это знаешь, и они это поняли. Так что война отменяется, недовольство будет, конечно, но не по поводу начала проекта. Если что и раздосадует исполнительного директора, так это „заспинные“ упражнения и отсутствие все это время информации о готовящемся перевороте.

– Посмотришь еще! – пообещала расстроенная Гадкоутенкова. Ей эта возня была вообще ни к чему. Но босс втягивал ее, заведомо понимая, что Бейбаклушкина вычислит роль копординатора проекта в этом деле. Вот как. Значит, нового руководителя он старательно выводит из-под удара, маскируя связанные с ней планы. А старого начальника по кадрам можно спокойно отдать на растерзание. Это положение Гадкоутенкову, мягко говоря, не устраивало, и она решила предпринять упреждающие меры.

Агриппина ненадолго исчезла, а когда появилась, Пионерогероеву пригласили в кабинет к Безбашневу.

Встреча началась с молчания. Пионерогероева вытащила все подготовленные документы и сверху положила еще одну копию меморандума. Президент долго копался в портфеле, тоже доставал какие-то бумаги, долго ждал, пока загрузится ноутбук. Потом что-то там высматривал, нажимал кнопки. Звук компьютера, выведенный на полную громкость, известил о наличии какой-то ошибки в действиях.

– А вот ты как, строгий парень! – обратился президент к виртуальному помощнику. – Чуть что не так – сразу бум в глаз! Как наша Пионерогероева, да?

Пионерогероева пропустила намек мимо.

– Я говорю, ты строгая девица, да? Чуть что не по-твоему – сразу наповал бьешь. Наезжаешь на президента, на голос берешь, даже не подумаешь, что кто-то имеет право так с президентом обращаться.

– Права имеет тот, кто их берет, нахаляву их никому не дают, – сухо отрезала Пионерогероева. „Ничего не забывает“, – подумала она, вспомнив предупреждение Гадкоутенковой.

– Да? А я ведь с тобой полностью согласен. Ты у нас будешь вторая госпожа Буйнова – железная леди в произволстве глиняных свистулек.

– Это кто? – в недоумении уставилась на президента Пионеро-героева. – Я не знаю никакой вашей Буйновой.

– Буйнова… – Президент задумчиво уставился в монитор, словно там и находился ответ для Пионерогероевой. Та тоже заглянула на всякий случай. Но про железную леди там ничего сказано не было. Безбашнев продолжил: – Понимаешь, мы с ней Крым, и Рим, и все прочие радости прошли. Ей я могу теперь, – он сделал акцент на слове „теперь“ и выдержал паузу, – доверять как себе, с закрытыми глазами.

– Про „железную леди“, надеюсь, это комплимент, а не очередная ваша уловка. Но в вашей способности доверять с закрытыми глазами позвольте усомниться. Сказали бы еще – доверяю с открытым ртом, теплыми ушами и мягким сердцем. Это не про вас. В любом случае, я – не вторая Буйнова, я – Пионерогероева и беру те права, которые мне необходимы.

– Значит, слушай, правообладательница, – строго прервал президент, – сегодня мы разберемся с матрицами по проекту и по про-изволству. Две матрицы-плана, есть они? Есть. Так, значит, сейчас мы встретимся с Бейбаклушкиной вдвоем, мне надо еще кое-какие вопросы наши решить, а потом, вечером, уже с тобой и Агриппиной. Теперь про твое поведение.

– А что с моим поведением?

– Во всем, что бы ни происходило, – президент вдруг опять заговорил с удивительной мягкостью, – как бы кто ни поступал, понимаешь, я к тебе обращаюсь искренне: ты должна действовать без воинственности и агрессии. С других позиций, понимаешь?

– Это с каких? Что-то не понимаю. То, что вы принимаете за агрессию, – всего лишь проявление настойчивости и стремления к цели. Если вы о том, что я на вас накричала…

– Нет, тут я не об этом. Ты права, ты работаешь и снимаешь все возможные препятствия. Я о другом. Даже если мои партнеры в целом ведут себя неправильно, ты не должна проявлять воинственность.

– А что я должна проявлять?

– Действовать только с позиций любви и лояльности, понимаешь?

– Отлично! Я буду действовать с позиции любви, и любви безусловной, если мои партнеры так же, как и я, станут разделять общие цели. Если они так же, как и я, захотят полюбить дело и результат, а не закулисные маневры. Если они убеждены в справедливости того, что делают, и готовы отстаивать это в открытом диалоге, а не под ковром и не в наушнике хозяина.

– Вот ты говоришь – „безусловной любви“, а уже столько условий выдвинула.

– Да, если они таковы, то моя любовь безусловна, а если это не так, я не могу относиться с любовью к людям, которые живут за чужой счет и хотят при этом выглядеть красиво. Я не хочу любить тех, кто путем разнообразных уловок приобретает место, близкое к начальственному телу. Поэтому на сегодняшний день моя любовь и лояльность только на вашей стороне. И играю я по правилам, которые предложили вы, Джан Франкович. Пока я не буду убеждена в обратном.

– Значит, и я могу лишиться твоей лояльности? Хорошо, я понял. Спасибо тебе за эти слова. Теперь послушай. Сегодня мы не будем подписывать меморандум, только ознакомимся с матрицами. Но ты должна сделать вид, что это все: вот эти бумаги и документы – видишь в первый раз.

– Это зачем? – с недоумением спросила Пионерогероева.

Недоумение прозвучало на грани неприязни, и Безбашнев это моментально уловил:

– Слушай, революционерка, я тебя хочу обезопасить. Если кто и будет плохой в этой истории, так это я. Понятно? Тебя это никак не должно касаться. Вот сейчас опять неправильно себя ведешь. На бумаги смотришь, как на родных детей. Я понимаю, что это все твоим трудом сделано, но ты должна притвориться, будто для тебя это полная неожиданность. Это сделали мы с Гадкоутенковой.

– А Гадкоутенкову не надо обезопасить, она может быть плохой?

– Вот опять! Что Гадкоутенковой-то будет? Она с Бейбаклушки-ной всегда краями, а тебе работать с произволством. Ты хочешь, чтобы Бейбаклушкина тебе устроила дебош и саботаж в одном флаконе? Она еще неизвестно как себя поведет, человек сложный. А лишних проблем нам не надо. Еще произволство остановит, нам только этого не хватало.

„Повеяло гадкоутенковскими мыслями“, – мелькнуло у Пионе-рогероевой.

– Ладно, вижу впервые, морду кирпичом, что еще надо сделать – перестать вас узнавать?

– Узнавать меня надо. Но к предложению возглавить проект ты должна отнестись скептически, понимаешь? Как будто мы тебя долго-долго уговаривали и уговорили попробовать. Поэтому для Бейбаклуш-киной ты будешь на испытательном сроке, поняла? Теперь скажи мне, что с менеджером по фигистике происходит? Что она там делает?

– А это отголоски затянувшегося конфликта. Мы договорились, что я распишу все задачи службы фигистики, чтобы у всех было полное осознание и глубокое удовлетворение на этот счет.

– Расписала?

Пионерогероева показала документ, в котором были отражены все функции и задачи по всем центрам ответственности в проекте.

– А ты блок фигистики тоже в свою матрицу проекта включила?

– А как же! На произволстве остается внутренняя фигистика, а нам – от ворот произволства – исходящая. Возглавить это, конечно, должен один руководитель. Пока Гойда на исходящей фигистике, потому что входящей просто нет, это все в руках Бейбаклушкина.

– А Гойда – руководитель? – вдруг поинтересовался Безбашнев.

– В качестве руководителя такого формата службы – нет, еще многого не хватает. Но рост у всех бывает постепенный, и только у некоторых стремительный.

– А Вострикова – директор? Ну, она артикулярным директором называется… Она – директор?

– Странные вопросы сегодня, господин Безбашнев. А вы ее кем нанимали? Директором? Значит, она директор. Сама себе, правда. Ни структуры, ни помощников, рвется между произволством, ле-пульторами, незайнерами, всё одна. Вот такой она директор.

– Вот и я про это. Какой она директор? Ладно. Вот ты опять неправильно себя ведешь. Я спросил, включена ли служба фигистики в проект, а ты давай все к себе грести. А ты должна отнекиваться и отпихивать это, чтобы мы тебя уговаривали взять в структуру проекта какую-то службу. И вот еще. Финансовый блок, отдел просчетов остается пока формально на произволстве. А реально он не будет ни там, ни там. Все пока. До встречи на легализации, руководитель великого проекта!

Обещанная встреча „на четверых“ все время откладывалась. Пионерогероева провела несколько часов в ожидании приглашения и ничего не могла делать, бесконечно вживаясь в роль скептически настроенного и с трудом уговоренного руководителя проекта. Бейбаклушкина появилась в центральном офисе и некоторое время провела с боссом в переговорной. Туда же по очереди вызывались артикулярный директор Вострикова, менеджер по фигистике Гойда, начальница по кадрам Гадкоутенкова – сначала поодиночке, а потом парами в разных сочетаниях. До Пионерогероевой в тот день очередь так и не дошла. Только совсем поздно вечером ей позвонила Вострикова и радостным голосом сообщила:

– Я не знаю, о чем они там говорили с Бейбаклушкиной вдвоем, но когда нас позвали, Бейбаклушкина была вся в слезах, а потом, когда мы вышли, они оба громко кричали. Потом опять Бейбак-лушкина была в слезах. Но ты молодец! Кажется, процесс сдвинулся с места. Мы уже думали, что всем хана. А твой директор по профур-сетингу выходит? Вот здорово!

Глава 19. В начавшейся реорганизации инструкции вредны,
но „Азбука“ полезна

– Ну вот, – начал совещание „на четверых“ президент Великой корпорации Безбашнев. – Вот мы и собрались, чтобы обсудить кое-какие изменения, которые ждут фабрику.

– Хорошо, – довольно отозвалась Бейбаклушкина. Она выглядела дружелюбной и заинтересованно поглядывала на Пионероге-роеву. – Тебя тоже вовлекли в эту пучину?

– Так, – неопределенно ответила Пионерогероева, помня о наставлении босса вести себя „со скрипом“.

– Давайте посмотрим, что у нас получается по структуре и по планам. Вот тут две матрицы …мы с Агриппиной подготовили. – Гадкоутенкова с интересом вглядывалась в документы, которые они „разработали“ с Безбашневым. – Вот так, значит, мы и будем работать.

На столе появились копии матриц-планов. Пионерогероева, как договаривались, внимательно их изучала, одновременно сканируя реакцию Бейбаклушкиной. Та никаких особых восторгов не высказывала, впрочем, и недовольства тоже.

– У меня по электрике проблемы, – обратилась она к Безбаш-неву, отложив в сторону матрицы. – Это все, конечно, красиво, но мои задачи поважнее будут. Когда будем решать – надо было уже вчера.

Безбашнев вел себя более чем странно. Казалось, он никак не мог озвучить условия „развода“ и поэтому все время цеплялся за какие-то мелочи.

– Нет, ты подожди, – остановил он Бейбаклушкину. – Посмотри, это надо изучить, может, у тебя вопросы появятся.

Пионерогероева для приличия тоже задала вопрос по поводу задач, прописанных в квадратиках, именуемых директивами. Бейбак-лушкину не заинтересовало ровным счетом ничего из написанного. Состав проекта для нее не выглядел удивительным, скорее всего, она просто не понимала, что, собственно, меняется. Чтобы привлечь ее внимание, президент Великой корпорации начал активно агитировать за новую информационную систему. Тут Бейбаклушкина откликнулась:

– Ты в своем уме, Безбашнев? Ты представляешь, сколько это будет стоить? И потом, у меня элементарно кабели не выдержат всю эту нагрузку, я же говорю – проблемы с электричеством. Это вопрос далекого светлого будущего. Сейчас другие заморочки.

На это президент с пылкостью новообращенного вдруг съехал на свое новое детище – корпоративный проект „Азбука“. Вот уже несколько дней сотрудники центрального офиса и участники будущего проекта усердно заполняли графы в табличках „Азбуки“, высказывая свои мысли о различных понятиях. Методист Дунько, вдохновленный президентом, каждый день раздавал листочки, а потом собирал их с записями. После это все вносилось секретарем в общую программу.

– Вот, посмотри, – подскочил президент, запихивая фрагмент печатной „Азбуки“ Бейбаклушкиной прямо в руки. – Посмотри, как все грамотно! Вот ты, например, хочешь узнать о чем-нибудь на букву „А“ – набираешь букву „А“, понимаешь? Потом смотришь, что ты хотела узнать. Например, что у нас с аутсорсинговы-ми услугами. У тебя открывается другое окошечко, представляешь? А там уже составлены реестры всех аутсорсинговых организаций по направлениям: наши поставщики, незайнеры, к примеру, обучающие компании и все такое. Класс? Сюда, в „Азбуку“, можно сейчас заносить какие-то идеи или задачи, которые решаются, например; вот „Б“ – бизнес-процессы. Можно записать, что мы сейчас зафиксировали БП в модели „как есть“, описали в модели „как надо“. Потом придет новый сотрудник, ему надо будет узнать – он откроет „Азбуку“, а она будет в профайле по всей компании – и в корпорации, и на фабрике. Вот так он и узнает, что было сделано.

– Хорошо-хорошо, – отмахиваясь от его воодушевленной настойчивости, засмеялась Бейбаклушкина. – Я уже все это поняла, развлекайтесь дальше со своей „Азбукой“, у нас проблемы не такие важные.

– Да нет, ты просто там зашилась совсем на своей фабрике, не отдаешь должное информационным технологиям.

– Да ради всего святого! – взмахнула руками Бейбаклушкина. – Я только „за“! Делайте на здоровье, ставьте нам серверы, что там еще, ставьте нам современную информационную систему, сколько мы можем на колотой работать? Мы же разве против? Только давайте решать еще и срочные жизненные проблемы, а не то произ-волство встанет в один прекрасный день – и никакие азбуки нам не помогут.

– Тут можно фиксировать, кстати, все возникающие проблемы, – игнорируя последнее заявление, продолжил Безбашнев. – Запиши, Пионерогероева: с целью фиксации возникающих затруднений и чтобы не повторять прошлых ошибок, надо вести реестр проблем, да? Что-то мы можем решить сейчас, что-то позже, но опыт наших решений надо фиксировать и сохранять. А лучше бы было еще и диктофон включить, понимаешь, вот я же тебе говорил – надо все записывать. Потом бы сели – расшифровали, лишнее – вжить! – президент сделал выплескивающий жест. – А нужное все чик-чик – по полочкам разложили.

Гадкоутенкова во время этой пламенной речи президента удовлетворенно кивала, в каких-то местах активно поддакивала, призывая Бейбаклушкину и Пионерогероеву оценить преимущества замечательного корпоративного проекта. Для Пионерогероевой „Азбука“ была такой же „новостью“, как и лежавшие на столе без внимания матрицы-планы по реструктуризации компании. Что-то процесс агитации явно затягивался, и она решила слегка откорректировать ход милой презентации.

– Позвольте все же вернуться к первоначальной теме, – напомнила Пионерогероева аккуратно. – Насколько я понимаю, в процессе реструктуризации образуется два проекта – бизнес-проект БМХ и произволственный. В структуре каждого будут созданы и выделены центры ответственности по направлениям, так? У каждого центра ответственности будет свой руководитель – это я вижу из документа. Можно было бы подробнее о кандидатурах?

Руководитель проекта попыталась мягко подвести к анонсированию своей новой должности, иначе президент никогда бы не дошел до этого спорного места.

– Да, – спохватился Безбашнев. – Вот мы тут обсудили все и обратились к госпоже Пионерогероевой с предложением помочь нам в этих процессах.

– И правильно сделали! – Бейбаклушкина весело посмотрела на консультанта. – Только тебе нужна эта бодяга? Ты же теперь уже знаешь, сколько у нас проблем? Хотя только ты и сможешь, наверное, бродажи настроить. Слава богу, этого красавца Пустового наконец проводили.

Стоп. У Пионерогероевой в голове замельтешил проблесковый маячок: „Она думает, что меня пригласили на место Пустового. Вот Безбашнев со своей демагогией чего добился, азбуки свои рекламировал, до сути так и не дошли“.

Пионерогероева решила взять инициативу в собственные руки:

– Мне сделано другое предложение.

На этих словах дернулись все – Безбашнев, озираясь по сторонам, будто кто-то мог услышать эту крамолу, Гадкоутенкова, глядя на президента, и Бейбаклушкина, уловив в атмосфере какие-то изменения.

– А какое? – тихо, чуть ли не по слогам, произнесла Бейбаклуш-кина.

– Так мы тут обсудили и решили, что госпожа Пионерогероева, как опытный консультант, поможет нам с реорганизацией на первом этапе. Да, конемерческую структуру поднять, профурсетинг организовать и прочее. Все объединить, так сказать, – Безбашнев посмотрел на начальницу по кадрам, ища поддержки. Та опустила голову.

– Это руководство бизнес-проектом, – так же тихо сказала Пио-нерогероева.

– Ну да, я про это и говорю, – подтвердила Бейбаклушкина, – нашим менеджерам по бродажам давно пора иметь грамотного руководителя. Теперь можно еще людей набрать – у меня там есть претенденты. Ой, только куда же мы вас сажать будем, места-то мало? Может, Уходченко подвинуть, он со своим отделом столько места занимает, самое большое помещение у него.

– Люди, давайте как-то двигаться к завершению, – призвала Гад-коутенкова, – а то у меня голова сейчас не работает – у меня же елки новогодние, пустите меня поработать.

– Да что ты, Агриппина, – откликнулся довольный президент, – вот какая ты труженица! Конечно, иди, мы уже и закончили. Девушкам надо будет подумать немного, а потом уже встретимся, детали обсудим.

На этом они с Гадкоутенковой поднялись из-за стола и быстро вышли.

Пионерогероева тоже встала и понимающе улыбнулась Бейбак-лушкиной.

– Нам тоже надо бы поработать?

– А что, все мне понятно. Что тут в деталях обсуждать? – исполнительный директор еще раз посмотрела на матрицу проекта. С левой стороны были перечислены все центры ответственности во вновь создаваемой управляющей структуре: управление развитием, департамент развития профурсетинга (реклама, PRфорс, бренчинг), департамент развития бродаж (розница, корпоративные, салон и VIP), служба исходящей фигистики (склад, транспорт), департамент артикулярного развития (малер-блок, незайнеры, лепульторы). Графа „ответственный“ по каждому направлению пустовала – так попросил Безбашнев.

– А здесь что – профурсетинг и бродажи отдельно? – заметила вдруг Бейбаклушкина. – Так, а фигистика только исходящая, а на произволстве какая – входящая? А почему произволство и бизнес-проект разделили на два листа?

– Так в этом, я понимаю, и есть суть реорганизации. Он же только что говорил (ничего он не говорил, это я сказала) – создается управляющая компания, произволство будет одним из ресурсов, ориентация меняется с произволственной на бродажную. – Пионерогероева на свой риск пыталась хоть как-то донести до Бейбаклушкиной суть происходившего.

– Да, я это поняла, так почему два листа?

– Потому что два проекта: один – создаваемая структура, а другой – реорганизация произволства для нужд бизнес-проекта.

Бейбаклушкина сильно задумалась и стала попеременно заглядывать то в одну, то в другую бумажку.

– Ну, над этим еще надо подумать, – наконец сказала она, убирая документы в сумку.

„Это ты еще не знаешь, что проект уезжает в отдельный офис“, – подумала Пионерогероева.

– А тебя-то куда назначат? – наконец осенило исполнительного директора.

Пионерогероева ручкой очертила неопределенный круг над матрицей БМХ:

– Вот здесь где-то и есть моя работа.

Бейбаклушкина покинула переговорную в полном недоумении.

Пионерогероева с утра пребывала в прекрасном настроении. Во-первых, они с Глашей стараниями добросовестного Серегина определились с помещением. Оно соответствовало всем необходимым критериям, было отремонтировано, там имелось множество комнат для всех планируемых департаментов. Место оказалось шикарным – представительским и удобным одновременно, прямо на набережной. „Випарям“ понравится, тем более что в офис было не два, а целых три входа. Увидев готовое и оборудованное помещение, Пионерогероева с Глашей прямо запрыгали на месте. Переезжать можно было хоть завтра – так сообщил арендодатель. Они немедленно известили президента Великой корпорации о том, что поиски увенчались успехом. На что Без-башнев, посмеиваясь, сообщил, что он-де так и думал, потому как успел это помещение посмотреть до них и теперь решил его купить для проекта.

Во-вторых, после проведенного совещания „на четверых“ Пио-нерогероева высказала свое недоумение президенту. Сказала, что все повисло в большом тумане и Бейбаклушкина, ради которой это все затевалось, так ничего и не поняла, а когда стала вникать, очень озадачилась. Роль Пионерогероевой осталась для нее пока невыясненной. На это президент оптимистично заметил, что так все и задумывалось. Бейбаклушкиной информацию стоит выдавать „воздушно-капельным путем“, тогда меньше споров. И вообще, это не она, Пионерогероева, работает с Бейбаклушкиной годы, а он, президент. Ему и знать, как с ней обращаться, чтобы нейтрализовать возможное противодействие. Заверил, что все прошло идеально, как и требовалось. Пионерогероева подумала, правда, что если бы с ней так обращались, она бы завыла от досады и непонимания. Но президент вел себя с ней совсем иначе, очертил ее деятельность весьма конкретно.

Сказал, что как только закончится подготовка к выставке, они сразу начнут проект по формированию новых экспериментальных коллекций. Вот тогда-то и можно будет протестировать процессы, чего так долго добивалась своим внедрением Пионерогероева.

В-третьих, Правдолюбова написала заявление об увольнении из своей компании и, после того как отработает положенные две недели, уже точно вольется в проект. Она, правда, несколько раз спрашивала, должен ли босс сообщить ей о том, что она принята на работу, звонила даже по этому поводу Гадкоутенковой. Но и Пионерогероева, и Гадкоутенкова заверили будущего директора по профурсетингу, что согласия президента достаточно, а решение принимает руководитель проекта. Вострикова и Гойда тоже обрадовались будущему приходу Правдолюбовой и общей активизации процессов. Глаша же долго спрашивала, кто такая Правдолюбова, а узнав, что это ее непосредственный руководитель, как-то сразу перевела разговор на другую тему. Не поняла, наверное. Наконец у Глаши появится работа, прямо связанная с ее обязанностями.

В-четвертых, процессы рекрутинга набирали обороты, и Пио-нерогероева просмотрела столько кандидатов в отдел бродаж на все направления, что с радостью поняла – департамент будет укомплектован. Особую гордость вызывали у Пионерогероевой кандидаты – менеджеры по VIP-бродажам, которых она добывала уже не технологиями рекрутмента, а самыми наглыми технологиями хенд-хантинга. Эти ребята работали с проектами от полутора миллионов американских денег, что и требовалось доказать. Ей даже удалось таким же способом сманить к себе управляющего рисками, очень грамотного специалиста.

В целом все удавалось. И даже те небольшие изменения, которые Пионерогероева успела произвести в отделе бродаж в отсутствие Пустового, уже принесли первые результаты – появились заказы от корпоративных клиентов. Правда, оставался вопрос – кому ими заниматься, квалификация менеджеров слегка не соответствовала уровню клиентов. Но Пионерогероева уже назначила серию тренингов, ребята способные – быстро подтянутся.

С радужными мыслями Пионерогероева зашла в магазин подарков „Симптомы внимания“. Выбор был огромный, на любой вкус. Естественно, опытным взглядом она сначала оценила, их ли это сегмент, и осталась довольна оценкой. Возможно, эта сеть не тянула на „бренчевую точку“, реестр которых сейчас составлялся по прямому указанию президента. Но в разряде „корпоративных подарков“ они вполне проходили. Новая структура бродаж, которая вот-вот заработает (в этом Пионерогероева уже нисколько не сомневалась) проведет экспресс-мониторинг точек реализации, и вот эту уж точно возьмет на заметку. Если профурсетинг одобрит, конечно. Стоявшая „на входе“ Правдолюбова, погрузившаяся по уши в содержание своей будущей работы, долго и утомительно твердила руководителю проекта про внимательное отношение к бренчу. Только в соответствии с бренчевой политикой, говорила дотошная Правдолюбова, и полученным бренч-буком они и будут дальше действовать. И только в соответствии с жесткими правилами они станут жить, размещать продукцию в точках реализации (ее до глубины души задело, что пятидырочная свистулька – копия памятника великой императрице, вполне претендующая на „бренчевое изделие“, встретилась ей в переходе метро и какой-то сельповской лавке). Что делала Правдолюбова в переходе метро – еще можно было понять, но в сельповскую лавку по каким нуждам ее занесло – загадка. Но факт еще тот – ничего от ее профурсетингового взора не укрылось. Без бренч-бука, стращала Правдолюбова, она никому не даст сделать и шага. Только по утвержденным правилам давать рекламу и планировать PRфорсинговые акции, экспонироваться на нужных выставках, формировать инсталляции и даже разговаривать с кем бы то ни было – такой закон собиралась ввести Правдолюбова.

Пионерогероевой приглянулся замечательный сувенир – боксерская груша на большой пружине. При каждом ударе динамик выдавал шум, похожий на аплодисменты и рык страшного зверя одновременно. Пионерогероева решила, что эта груша – прекрасное средство для снятия стресса и решила одарить этим сувениром уставшего в борьбе президента Великой корпорации. „Сюда можно прикреплять фотографии тех, кто особенно на этой неделе утомлял“, – подумала она, запаковывая подарок.

А вечером, в дополнение к „стрессоизгонителю“ набросала несколько строк в качестве „вредной инструкции по применению“. Ей очень хотелось, чтобы Безбашнев, явно не потерявший чувства юмора, получил свою порцию удовольствия.

Вредная инструкция по применению

Если очень много думать
И стратегии плести,
Вместо лидерства на рынке
Может стресс произойти.
Тут-то все как раз начнется:
Босс во гневе – всем капут!
Коль „спасать лицо“ придется,
Макроцели подождут.
Будет не до креатива,
Стратегический запал
Весь скукожится лениво.
Где топ-менеджмент? Пропал…
До брейн-штурминга ли, люди?!
Босс взял паузу с ленцой…
Он держать-то долго будет —
Тут опять „спасать лицо“.
Вобщем, чтобы вектор цели
Ровно в точку попадал,
Чтобы энергии веселья
Ваш порыв не пропадал,
Предлагаю Вам по груше
Стратегически лупить,
На нее весь гнев обрушить —
Стресс удастся победить!
(А для роста вдохновения —
Неугодного коллеги
Пусть висит изображение…
Так учил нас сам Карнеги!)

Глава 20. Первый конфликт в команде и первые угрозы проекту

Долгожданный выход Правдолюбовой состоялся. Полдня директор по профурсетингу знакомилась с участниками проекта, размещала вещи в маленьком помещении, выделенном „пока временно“ для участников группы до их переезда в подобранный офис.

Вострикова, Гойда и Глаша с удовольствием слушали Правдо-любову, задавали вопросы и ахали от восхищения. Через некоторое время в „каморку проекта“, как окрестили свое временное пристанище проектанты, пожаловал президент Великой корпорации. Судя по всему, он тоже был чрезвычайно доволен. Сверкая глазами и улыбками, он беспрестанно шутил, обнадеживал и возлагал надежды на „девчачий батальон“, как он окрестил участниц проекта.

Пользуясь случаем и хорошим расположением Безбашнева, Вос-трикова решила протащить один вопрос, волновавший ее уже несколько дней.

– Джан Франкович, – обратилась она к президенту, – теперь, когда у нас уже есть директор по профурсетингу, может быть, мы решим вопрос с рекламой? Ну, той, что мы оплачивали вместе с каталогами?

– Какая реклама? – оживилась сразу Правдолюбова, еще не успевшая продекларировать свой „закон о бренч-буке“. – Никакой рекламы до особого распоряжения!

– Нет, вы немного не так поняли, – попыталась оправдаться Вострикова. – Раньше этим занималась я, и у нас был договор с одним агентством на выполнение большого комплекса работ. Они оказались, хм… не очень порядочными, но деньги мы им проплатили, и даже что-то вперед. Так вот, там была реклама на двенадцать номеров журнала „Явки и пароли“. Вышел только один, теперь нам нужно сдавать макет второго. Уже заплачено… А мы никак не можем согласовать дизайн. Да и слоган какой-то хорошо бы… Еще и данные какие-то надо указывать – телефоны и прочее.

– Ну вот, видите! – Правдолюбова торжествовала. – Сначала наши бренчевые изделия появляются в деревенской лавке, и в переходах метро ими торгуют какие-то хмыри. А потом оказывается, что вы связываетесь с непонятными проходимцами, не имея ни малейшего представления о том, что надо делать, без плана и понимания, без концепции, в конце концов! Я спрашиваю вас, – Правдолюбова обратилась прямо к президенту Безбашневу, – бывает ли наш покупатель в переходе метро и делает ли он покупки в деревенской лавке? Нет? Так почему же вы уверены, что наш клиент изо дня в день читает „Явки и пароли“?

– Это городской журнал, там про все модные тенденции, места развлечений, – попыталась аргументировать Вострикова.

– Да хоть трижды городской! Вы, – она опять обратилась прямо к Безбашневу, – не знаете, что читает наш клиент, потому что вы даже не знаете, кто он – наш клиент. Вот поэтому я говорю: сначала бренч, его разработка, а до его разработки – исследования, которые проведут специально обученные люди – профурсетологи. Потом только политика, концепция, планы и прочее. Вот там и реклама, но только в строго определенных местах и в строго дозированных наполнениях. Мы должны определить вообще – я хочу организовать брейн-штурминг для определения основных понятий – суть бренча, четкое определение „сердца и души“ бренча. Дальше нужно понимать обещания бренча, определить капитал, сформулировать выгоды, которые он обещает дать намеченной целевой аудитории. Понимаете? Без этого нельзя никуда двигаться.

Она опять строго посмотрела на Безбашнева, который заинтересованно притих, слушая ее выступление. Вострикова и Гойда понимающе переглядывались время от времени, но спорить уже не решались.

– Вы подумайте, какая ситуация складывается, – воодушевленная вниманием президента Правдолюбова продолжила свою пламенную речь: – Вы же под этими свистульками свое имя будете ставить, разве вам не все равно, где и сколько будет стоить бренч?

А вы какую-то рекламу запланировали без всякого понимания! Это неразумно, и от всего такого надо пока отказаться. Вы можете меня упрекать, но я буду твердо стоять на своей позиции, потому что это – моя работа!

– Слушай, она действительно важные вещи говорит, ведь права, а? – откликнулся Безбашнев, обращаясь к Пионерогероевой. – И где ты их, таких умных, берешь?

– Спасибо, – Правдолюбова было лаконична в совей благодарности. – Надеюсь, я вас убедила.

После ухода президента в каморке разгорелись нешуточные страсти. Вострикова была возмущена, что такие оценки ее работе дает новый человек, пусть и профессиональный профурсетолог.

– Вы, может быть, и правы с точки зрения профурсетинга, но вы же не должны вот так – все под нож. Мы не профессионалы, но делали то, что могли. Нам было трудно, потому что каждое подобное решение надо было протаскивать через кучу согласований, еще и каждый норовил свои палки в колеса вставить – мало одного Безбашнева, которому в любую деталь надо вникнуть, так еще и Бейбаклушкина лезет во все. Она же вообще зарубила варианты каталогов, которые они выполнили. А вы говорите – отставить!

– Я вовсе не хотела свести к нулю ваши усилия, – попыталась исправить ситуацию Правдолюбова, – я ведь о том, что ваши очень благие побуждения, вполне искренние, я их так расцениваю, наносят сейчас существенный вред компании.

Тут не выдержала Гойда:

– Что вы об этом будете говорить, когда вы вообще тут никто, и еще неизвестно, как сложится ваша карьера. Вы не боролись в этих условиях, вы не знаете всех трудностей, вы пришли, когда вам тут все расписали и подготовили. Вы не имеете права так говорить.

– Да? – взвилась Правдолюбова. – Я-то очень хорошо знаю, что такое борьба за выживание и нелояльность к тебе руководителей, я и не через такое прошла! Только вы здесь, в отличие от меня, уже сто лет, и с вас как спрашивали сквозь пальцы, так и будут спрашивать – вы свои. А я на испытательном сроке, и когда он у меня закончится, меня заказчик спросит – где результат? А я покажу ему эту неграмотную рекламу? Все будут в белом, а я понятно в чем?!

Значит, я отказываюсь тащить на себе то, что планировалось без меня и планировалось неграмотно. Если вы хотите сорвать исследования, толкайте вашу рекламу, куда хотите. Вам деньги было некуда засунуть и вы таким проходимцам огромные суммы выплачивали, а я должна сейчас с этим разбираться?! Не выйдет!

Пионерогероева решила прервать дебаты.

– Так, госпожа Гойда, умерьте пыл. Наш директор по профур-сетингу не обязана расхлебывать ваши прошлые проблемы – ее пригласили заниматься будущими. Тем паче, она менее всего хотела принизить ваши достижения. Безусловно, всю историю она знает и отдает должное вашему мужеству и героизму. А госпоже Правдо-любовой придется поучиться более четко выражать свои намерения и перестать тянуть одеяло на себя: ваш испытательный срок – ваши личные трудности. Его проходили или проходят все.

– Но я и не собиралась тянуть на себя одеяло, я ведь действительно очень переживаю и мне тяжело. Я шесть лет проработала на одном месте, а здесь, и правда, неизвестно, как у меня сложится, – я нервничаю и хочу показать себя максимально! – Правдолюбова готова была зарыдать.

– Тогда выбирай нужную тональность и правильно расставляй акценты, – сухо обрубила лирику Пионерогероева.

После этого Гойда и Вострикова как-то нелепо засобирались, вспомнив про неотложные дела. Глаша Остолопнер пошла их провожать под предлогом того, что ей нужно было заскочить в центральный офис.

– Ну что, я, правда, неправильно сказала? – спросила расстроенная Правдолюбова. – Ведь смотри, Безбашнев одобрил то, что я говорила, он меня похвалил… Или он соврал, как ты думаешь?

– Нет, не соврал. Дал аванс. А говорила ты правильно, но заносчиво. Поэтому возникло ощущение, что ты выскочка и ведешь себя эгоцентрично и жестко. Ну да ладно. На что нам испытательный срок? Исправимся!

Этот инцидент не прошел бесследно. На следующий же день Пионерогероеву вызвала к себе Гадкоутенкова и трагическим тоном сообщила, что есть проблемы. Что за проблемы, Пионерогероева хорошо себе представляла, так как мельком увидела менеджера по фигистике и артикулярного директора, протискивающихся в каби-нетик начальницы по кадрам Великой корпорации.

– Понимаешь, – увещевала Гадкоутенкова руководителя проекта, – вот твой вход – все идеально. Все остались довольны, даже Бейбаклушкина никакого негатива не увидела, ни одной жалобы не поступило. Девчонки были очень рады, они в тебе почувствовали поддержку. А Правдолюбова в первый же день – и сразу ляпсус. Это очень негативно может сказаться на ее дальнейшем положении. Она сразу восстановила против себя ядро проекта.

Пионерогероеву передергивало, когда двух несчастных уцелевших (а значит, хорошо приспосабливающихся девиц), называли ядром проекта. Ее раздражала попытка представить дело так, словно эти загубленные Бейбаклушкиной души могут как-то влиять на чье-то дальнейшее положение. Но ситуация с приходом в проект Правдо-любовой действительно резко изменилась. Гойда и Вострикова получили повод подолгу засиживаться за душевной беседой с Гадкоутен-ковой, которая уже открыто декларировала свою непричастность к проекту, а Пионерогероевой каждый день добавлялись все новые и новые обязанности.

– Это – твоя команда, и ты как руководитель теперь отвечаешь за моральный климат в коллективе. Ведь вам еще бизнес вместе поднимать. А вы уже договориться не можете, – продолжала нагнетать Гадкоутенкова.

– Агриппина, уймись, я прошу тебя! – не выдержали нервы руководителя проекта. – Никакой трагедии в случившемся нет. Команда, если она, конечно, команда, проходит примерно четыре этапа своего развития, да будет тебе известно. Этап первый – эйфория от того, какие мы все милые и как нам клево всем тут работать. А вот второй – конфликт. И даже в командообразующих тренингах рекомендуется пройти специально смоделированный конфликт, чтобы не переживать его в реальности. Будем считать, что мы вступили на эту стезю. Продолжай мы восхищаться друг другом, получили бы через полгода „Джонни-2“, и радости это бы не прибавило.

– А ты считаешь, что „Джонни“ – плохая модель?

– Я считаю, что „Джонни“ – вообще не модель. В любом случае меня нанимали руководить не „Джонни“, а проектом „Безбашнев. Маэстро. Хайтек“. И как руководитель, я отвечаю, помимо морального климата, за ряд других вещей, гораздо более существенных. В том числе за содержание и реализацию проекта. Сюда приходят профессионалы, и если их мнение, даже высказанное резко, расходится с представлениями любителей, которые тянули лямку до сих пор, то у меня возникают вопросы. Но вопросы не к любителям – тут ясно, а к копординаторам и организаторам, что были до меня.

– А, так ты валишь с больной головы на здоровую? – как-то мигом оживилась Гадкоутенкова. – Не надо этого делать. Ты знала, на что идешь, теперь это твои проблемы. Мы все сделали, что могли, конечно.

– Это не проблемы – это задачи, которые я намерена решать. И митингую я сейчас вовсе не потому, что хочу отстоять „мою знакомую“, как вы выражаетесь, Правдолюбову. Ей было выдано то, что положено, не сомневайтесь. А если вы сделали все, что могли, тогда отойдите и не мешайте мне работать. А ядру проекта прошу открытым текстом сообщить, что впредь на передаваемую таким образом информацию я реагировать не буду. Они пережили Бейбаклушкину, значит, в состоянии дискутировать с грамотным человеком. Или они все еще в депрессии и способны только на ведение партизанской войны в условиях ограниченной видимости?

– Ты напрасно ерничаешь, и хорошо, что нас сейчас не слышат те, кому это было бы интересно…

– Я могу все повторить и законспектировать.

– На самом деле девочки очень запуганы и подавлены, ведь эта история еще не закончена, Бейбаклушкина продолжает их прессовать.

– Так почему же вы столько времени это допускали?

– Ты знаешь почему. Вот теперь тебе и карты в руки!

– Я кто? Где приказ о назначении, где приказ о запуске?

– О! Это уже не мои проблемы. Разбирайтесь с Безбашневым, я умываю руки – у меня своих проблем навалом.

– Кстати, о проблемах. Правдолюбову надо оформлять в штат, что для этого нужно?

– ТЗ составить.

– Уже составлено.

– Ну вот, значит, босс утвердит, ты ему покажи и будем оформлять.

В течение ближайшей недели в результате возникшего хрупкого перемирия ситуацию удалось как-то уравновесить. Выскакивали, конечно, мелкие недоразумения: скажем, кто-то кому-то „убил“ документ, не сохранив, как полагается. Поскольку работали в условиях ограниченных ресурсов в прямом смысле – в каморке был один компьютер, – накладки случались. Но вести себя стали осторожнее – это было заметно. Дел как-то возникло много и сразу – теперь по каждому поводу президент требовал документ или регламент, потому как стремился на практике получить с чистого листа идеальную структуру. Ни один процесс и ни одно действие уже не обходились без предварительного, текущего и завершающего документирования. Вострикова и Гойда работали на два фронта – их официальные рабочие места по-прежнему находились на фабрике, а в каморку они приезжали, как только появлялась такая возможность.

Обсудив текущие проблемы, проектанты с подачи Востриковой составили список проблем (читай – рисков), угрожающих реализации задуманного.

Вострикова, как обычно, начала с ужасных последствий, которых они все ожидали ежедневно от Бейбаклушкиной. Дело осложнялось подготовкой к предстоящей выставке, где диктат и волеизъявление исторически были на стороне исполнительного директора. Но существовала и более серьезная проблема, о которой Пионерогероева знала и даже открыто докладывала президенту – неготовность про-изволства к выполнению заказов. Ни с технической, ни с кадровой, ни с организационной, ни с какой-либо прочей стороны имеющееся произволство „Джонни“ не могло быть надежным ресурсом. Для управления этим существенным риском, который мог в любой момент превратиться не в виртуальную, а во вполне реальную угрозу проекту, нужна была альтернативная модель. Понятно, что информировать об этом Бейбаклушкину – равносильно самоубийству, а информирование президента не давало пока плодов. Проектная группа посовещалась и решила выйти к президенту с полным списком имеющихся проблем и по возможности моделью их решения или предотвращения. Получилось внушительно.

Пионерогероева с самого начала отдавала себе отчет в том, что исполнение стратегии, которая входит в противоречие с преобладающей структурой управления (а на сегодняшний день противопоставить произволственному управлению было еще нечего), определенно обречено на провал. Добавить сюда недостаточный обмен информацией, когда обычным делом являются неясные обязанности, и незакрепленную ответственность – сумма угроз предрекала плачевный результат. Но просто констатировать имеющиеся проблемы – признак плохого тона. Существенная угроза, имеющая низкую (по сути – никакую) управляемость, – отсутствие реакции заказчика проекта. То есть не отсутствие в принципе, а сознательная глухота в критических точках. Пионерогероева приняла решение получить обратную связь, обсудив с президентом существующие угрозы в конструктиве.

Пути решения
1. Создание модели изменений.
Наличие модели или более детального плана, учитывающего реальные риски, значительно облегчает ситуацию. Без принципов управления участники совершают важные, по их мнению, но приводящие к нескоордини-рованным, расходящимся, даже противоречивым решениям и действиям поступки. Хорошей традицией на сегодняшний день является изначальное затягивание решений, а после – выполнение срочных и горящих дел. Внедрение модели поэтапных изменений позволит расставить приоритеты и спланировать задачи.
2. Эффективное управление изменениями, в т. ч. изменением культуры.
Самый сложный процесс – изменение культуры организации и поведения. Для хорошего исполнения модели нужны люди, которые будут действовать эффективно, поддерживать корпоративные стандарты, необходимые для движения вперед, и лояльно относиться к компании. Возможно, этого придется добиваться в процессе исполнения.
3. Добросовестное понимание текущих условий и использование их для успешного претворения модели в жизнь.
Модель определяет арену (клиенты, рынок, развитие, технологии, продукты, фигистика), на которой будет разыграно исполнение. Исполнение – пустое усилие без опоры на стратегию и краткосрочные цели, связанные со стратегией.
Когда есть добросовестное понимание, то можно откорректировать и добросовестное заблуждение.
4. Формирование организационной структуры, которая способствует обмену информацией, интеграции процессов, координации и четкой ответственности.
Менеджер и каждый участник процесса должны знать, кто, что, когда и почему делает и кто за все отвечает. Особенно важны координация и обратная связь для территориально распределенных бизнес-единиц (управление проектом и произволство).
5. Развитие эффективных механизмов обратной связи.
Процессы внедрения модели предполагают организационные изменения и период адаптации. На стадии становления необходимо приспособиться к новым условиям. Длительность адаптационного периода и скорость внедрения новой модели зависят от эффективности исполнения. Отлаженные механизмы обратной связи – один из параметров эффективного управления.
6. Создание благоприятного корпоративного климата.
Для внедрения модели требуется благоприятная атмосфера в коллективе. Этого нелегко добиться, и не следует думать, что коллективные забавы, вроде корпоративных елок или бега в мешках на природе, могут иметь значительный долговременный эффект.
7. Заинтересованность руководства в исполнении.
Именно руководство должно определять, как будут решены проблемы внедрения новой модели. Наличие заинтересованности руководства и оперативное реагирование повышают управляемость возникающих и зафиксированных угроз.
Последние слова – „хорошо управляемы“ – содержат в себе ключ к успеху. Знание препятствий или потенциальных возможностей необходимо, но недостаточно. Критерий абсолютной реальности – действия по их преодолению или минимизации.

Глава 21. Противоречивые будни великого проекта

Правдолюбова отчаянно спорила с PRфорс-менеджером Глашей Остолопнер.

Появление директора по профурсетингу поначалу обрадовало Глашу и радовало до тех пор, пока она не получила из рук Правдолюбовой первое указание и первый список задач. Тогда, оскорбленная в лучших чувствах, Глаша обратилась к Пионерогероевой, которую считала своим историческим руководителем, с вопросом: „А чего, собственно?“ Пионерогероева терпеливо разъяснила Глаше (и Правдолюбовой заодно), что PRфорсинг – одно из направлений в структуре департамента профурсетинга и даже показала любимую матрицу-план, отражающую не только новую структуру, но и задачи, которые расписаны по всем центрам ответственности. Глашу мало убедила представленная картинка, она начала что-то горячо доказывать и объяснять. Логики уловить никто не смог, тогда Пионерогероева предложила подать свои соображения в письменном виде. Очевидно, Глаша никак не желала находиться под руководством опытной Правдолюбовой. В ее речах сквозило одно: PRфорсинг – стратегически важный элемент структуры, практически царь и бог всего бизнеса, существующий независимо. Призывы Пионерогероевой к рациональному обоснованию своего места в „стратегически важном элементе“ на Глашу не действовали. На следующий день она притащила распечатку из Интернета о роли PRфорс-службы в компании, гордо положила это на стол Пионеро-героевой и сказала:

– Вот!

– Где тут сказано, что PR форс-менеджер не подчиняется директору по профурсетингу? – спокойно поинтересовалась Пионеро-героева.

Глаша внимательно перечитала свое изыскание, которое она не удосужилась даже отредактировать и привести в читабельный вид, и пообещала, что напишет по этому поводу служебку. Пионерогероева выдала ей лист бумаги. Служебка благополучно обошла все нужные инстанции в лице Гадкоутенковой, Востриковой и Гойды и вернулась к руководителю проекта. Суть заявления сводилась все к тому же: для качественного развития профессионалам нужна свобода и независимость, а также творчество (в смысле креатив) и отсутствие ограничений. И еще свобода выполнять те задачи, которые Глаша считает приоритетными. Находиться в непонятной ей, Глаше, структуре она не считала необходимым для решения задач великого проекта, поэтому просила освободить себя от начальницы Правдолюбовой.

Гадкоутенкова немедленно отреагировала на служебку усталым: „Что еще?“

Пионерогероева во избежание повторов про наличие у нее, руководителя проекта, множества проблем, которые были раньше головной болью Гадкоутенковой, а теперь вынужденно контролируются ею, так же устало ответила:

– Разберемся.

Гадкоутенкова призывала Пионерогероеву быстрее утверждать у Безбашнева организационную структуру проекта, регистрировать новое юридическое лицо и ставить вновь прибывающих сотрудников перед фактом: „Вы работаете здесь. Нравится, не нравится – спи, моя красавица“.

Но с утверждением оргструктуры как раз возникли непредвиденные затруднения. По этому вопросу руководитель проекта встречалась с президентом уже пять раз, но ни одного раза они не дошли даже до обсуждения. Безбашнев старательно увязал в несущественных деталях, а потом и вовсе улетал в стратегические дали или устраивал для всего состава проекта показательные креативные сессии. В душах участников поселялось ощущение полного счастья, и только у руководителя это вызывало огромную тревогу.

С Глашей удалось после долгих дебатов договориться. Она очень грустно поведала Пионерогероевой, что работать под началом такого зловредного руководителя, как Правдолюбова, для нее – верный крах. Что она, дескать, не сможет донести и десятой части своих идей, как смогла бы это сделать для руководителя Пионерогероевой. Насчет идей, конечно, госпожа Остолопнер сильно погорячилась, так как ни одной хоть самой завалященькой идейки она пока и не пыталась никуда донести. Зато по части дисциплины и выполнения задач опасения PRфорс-менеджера Пионерогероевой были понятны. Правдолюбова не понимала аргументов „люблю – не люблю“, назначала задания и устанавливала сроки. Глаша, конечно, протестовала против нелюбимой „джинсы“, но директор по профурсетингу методично ей втолковывала, что эта работа состоит из двух частей – бумагомарательской (и по части сочинительства – креатива, и по части сбора информации) и светской (контакты-контракты, опять же креатив).

Текущий скандал Правдолюбовой с подчиненной выходил за рамки всех недоговоренностей.

– Она – профессиональная тусовщица! – горестно объявила Правдолюбова руководителю проекта, когда Глаша в пылу конфликта выскочила за дверь. – Она ни хрена делать не хочет, я даю задания, она все проваливает. Мне каково? Мне тоже нужны профессиональные люди, а я должна брать то, что дали. Работа не выполняется, а спрос? Я же не буду потом объяснять, мол, Глашу не смогла уговорить сделать то, что надо. Она, наверное, уже нажаловалась Гадкоутенковой?

– Вот это пусть тебя в меньшей степени волнует. С Гадкоутен-ковой мы разберемся, а если будут продолжаться эти церемонии получения индульгенций, возложим на нее ответственность совершенно официально как на кадровую службу в отсутствие у нас такой структуры.

– А вот, кстати, у меня не приняли в кадровой документы, – продолжила Правдолюбова. – Меня не будут оформлять?

– Почему это?

– Гадкоутенкова попросила ТЗ, все документы, а потом спрашивает, есть ли у меня приглашение.

– Это еще что? – Пионерогероева бросилась лихорадочно набирать номер начальницы по кадрам.

Та говорить на тему оформления Правдолюбовой по телефону отказалась, но брякнула про какое-то приглашение, подписанное президентом.

В этот момент вернулась Глаша, успокоенная и равнодушная.

– Объясни руководителю, почему ты не выполняешь мои распоряжения, – попросила ее Правдолюбова.

– Я выполняю задание президента, – с вызовом ответила Глаша и показала лист бумаги с набранными цветным шрифтом текстом. Заголовок был выделен красным: „Задание президента Безбашнева лично Глории Остолопнер“.

– Это же моя задача! – спохватилась Правдолюбова. – Здесь составление и мониторинг реестра бренчевых точек. Почему это оказалось у тебя?

– Потому что президент дал мне это задание лично. Может, он решил подстраховаться, подумал, что вы не справитесь?

– Черт-те что! Она в своем уме? Здесь стоит дата, когда мы уезжали на фабрику, видишь, – показала она Пионерогероевой, – а время как раз 20.13, мы с тобой уехали в 19.30. Ну ты и девица! Тебя и на кобыле не обскачешь!

– Да вы занимайтесь другими делами, – посоветовала Глаша, – у вас же много дел по формированию бренча, а я уже все сделала, результаты показала президенту, он доволен.

С торжествующим видом Глаша собралась на выход.

– Подожди! – резко остановила ее Правдолюбова. – С этим заданием я выясню у президента и попрошу нашего руководителя, чтобы он зафиксировал регламент выдачи заданий. Строго по иерархии, а не через голову. А я хочу спросить у тебя про материал.

– Ой, ну что там материал! Я его и не делала! У меня есть срочное задание президента.

– Опять?

– Да нет, это вообще со свистульками не связано, это в корпорации. Там проект с модильянцами. У меня там много работы: надо перевести все, на встречу с ними выехать…

Артикулярный директор Вострикова была на грани помешательства. Она влетела в каморку проекта и с порога огласила весь перечень своих бед:

– Бейбаклушкина жизни не дает, кислород перекрыла полностью с этой выставкой. Она лучше всех знает, что делать, макет выставки зарубила – теперь все переделывать придется, а времени нет! На мне еще эти незайнеры висят. Незайн-проект Безбашнев заказал, они выполнили, теперь душат по деньгам, проект надо представить, а босс все время откладывает встречу. Атас! Этих незайнеров Бей-баклушкина „высоко“ оценила, сказала, чтобы они вообще не появлялись. Я не знаю, как мне со всем разгребаться.

– А почему подготовкой выставки занимается Бейбаклушкина? – поинтересовалась Правдолюбова.

– Потому что она всегда занимается подготовкой выставки, потому что там – ее контакты.

– Но ведь у нас есть соглашение о передаче функций, материалов и прочего? И потом, кажется, было распоряжение босса, что мы едем на выставку все?

Вострикова с сожалением посмотрела на наивную Правдолюбову.

– Я не знаю, кто это – „все“. Есть ощущение, что туда поедут одни Бейбаклушкины. Для организации этой поездки надо заниматься гостиницей, билетами и так далее, а распоряжений на эту тему не поступало. А Бейбаклушкины живут у своего знакомого немца, они никого с собой брать не собираются.

– Но ведь выставляется „Джонни“? – не унималась Правдолю-бова. – И за чей счет, хотелось бы знать? Как это – они не приглашают? Они сами едут как гости, если я правильно понимаю.

– Как бы не так! Выставляются „Джонни“ и „Нирвана“. Пока Безбашнев не дал на выставку ни копейки, поэтому то, что надо было заплатить, Бейбаклушкина наскребала сама. А вот платить за оборудование, макет… – Вострикова тихонько завыла. – Я не знаю, что со всем этим делать!

– Так что, мы не едем? – обратилась Правдолюбова уже к Пио-нерогероевой. – Был же список, утвержденный президентом.

Список был, даже проштампованный одним знаковым штам-пиком президента, заменяющим подпись. Но дальше штампика дело не пошло. К тому же о передаче функций сейчас тоже как будто забыли. Главное, что об этом не догадывалась Бейбаклуш-кина.

– Да, и еще! – вспомнила Вострикова. – У меня давно назначена встреча Безбашнева с нашими лепульторами, а он все никак не может собраться. Попробую его сейчас уговорить на сегодняшний вечер, может, подтвердит?

– Ой, я на сегодня в листе ожидания, – откликнулась Пионеро-героева, до сих пор не отрывавшаяся от составления плана. – Жду подтверждения встречи по согласованию плана, оргструктуры и обсуждения управления рисками. Мои встречи перекочевывают из раза в раз. То я кому-то место уступаю, то вместо обсуждения моих вопросов креативные сессии проходят. Проблемы накапливаются, а я с места двинуться не могу без величайшего одобрения. Уже тонну бумаг подготовила – ничего не утверждено.

– Да, еще вот я составила служебку, возьми с собой, – встряла Правдолюбова. – На оплату мобильных и некоторые расходы.

Вострикова рассмеялась:

– Ты думаешь, так он разбежался оплачивать мобильные? Я по три месяца выбиваю бюджет, со скрипом дают, но там все – и телефоны, и канцелярия, приходится кроить.

– Но мне же Гадкоутенкова сказала, что мобильную связь опла – чивают, я же не нефтью торгую, столько не могу тратить на звонки!

– Сейчас вообще сложно – ушли экономисты; кстати, и у нас Пригожева больше не работает, и из корпорации тоже люди уволились. Так что теперь каждый доллар подписывают у президента. Поэтому у него все накапливается – времени тратится много, никак не решить вопросы.

– А Пригожева все-таки ушла? – Уход экономиста по просчетам был для Правдолюбовой большой неожиданностью.

– Да, ушла, невзирая на заверения босса и Гадкоутенковой, что они исправят все ошибки. Она посчитала, что ее обманули – не оформили в штат, надули с зарплатой и что-то еще, я забыла. Но у нее уже было место подготовлено, там бы ее тоже ждать не стали.

– Вот видишь, значит, это не новость здесь? – зашептала обеспокоенная Правдолюбова, пока Вострикова звонила секретарю Безбашнева. – Значит, меня не случайно динамят с оформлением, может, меня и не примут? А как же моя страховка?

Пионерогероеву потрясала способность коллеги одновременно думать о великом и мелком. Переходы ее беспокойной мысли заслуживали отдельного восхищения.

– Правдолюбова, ну скажи, при чем тут твоя страховка? – рассмеялась Пионерогероева. – Ты уж переживай на одну тему – примут, оформят, а ты – страховка где…

– Да? – вредничала Правдолюбова. – А если мне надо вызвать „Скорую“? Я ведь не смогу, если что. Страховка – это очень важно! И мобильный еще не оплачивают, видишь? Пригожева ушла, сказала, что ей наврали, может, и про проект это все вранье?

– Знаешь, Правдолюбова, ты уж лучше про страховку тогда переживай. Хотя я что-то не припомню, чтобы ты каждый день пользовалась услугами „Скорой“.

– Ты вот смеешься, а я сходила к Гадкоутенковой, она сказала, что мое оформление – твоя забота. Я, конечно, возразила и напомнила, что у тебя самой еще внутренний контракт не подписан, но она ничего не стала слушать и довольно грубо меня выпихнула. Вообще мне показалось, что она пытается нас с тобой столкнуть лбами. Что вроде ты должна была, когда на работу меня принимала, все вопросы взять на себя, а ты не заботишься о своих сотрудниках.

– Ну, если лбами, то нам точно первой помощи врачей не избежать. У меня, знаешь, какой лоб твердый?

Вострикова положила трубку и радостно сообщила:

– Босс сегодня собирается к лепульторам и велел нам всем быть во дворе в 20.00 – едем все на президентской машине.

– Значит, я опять в пролете с оргструктурой, рисками, планами, а теперь еще и с оформлением Правдолюбовой, – вздохнула Пио-нерогероева.

– Ничего, плевать на оформление. Пока главное – на глаза боссу все время попадаться, он не забудет, – оживилась Правдолюбова.

На встречу с лепульторами команда проекта выехала с опозданием на час, причем за рулем автомобиля был сам президент. По всему было заметно, что он пребывал в самом радужном расположении духа. Виражи, которые он выписывал на дороге, заставили девушек забыть о том, что они нещадно опаздывают, а громкая музыка, которую решил послушать босс, пресекала любую возможность переговоров. Ехали молча.

Лепульторы, несмотря на опоздание гостей, были несказанно рады возможности наконец поговорить с Безбашневым о наболевшем.

Наболевшим было отвратительное качество свистулек, с которым им постоянно приходилось сталкиваться, а точнее – его дорабатывать. Они неоднократно намекали Безбашневу о существовании альтернативных возможностей выполнения заказов, а сегодня решились впервые высказаться открыто.

После того как они провели небольшую экскурсию по мастерской и показали эскизы потенциальных моделей (Безбашнев внимательно их изучил и засунул в свой портфель, пообещав подумать), все разместились за столом. Лепульторы предложили чай, а запасливая Вострикова прихватила с собой торт.

До главного никак не могли добраться, обсуждали возможности и перспективы сотрудничества. Пионерогероева знала, что некоторое время тому назад Безбашнев пообещал лепульторам открытие галереи, где они могли бы экспонировать свои работы. Теперь мастера хотели ненавязчиво подойти к вопросу об их продюсировании, и вновь создаваемая структура была именно тем средством, с помощью которого можно было бы решить этот вопрос.

– Давайте рассматривать наше сотрудничество шире – вы, используя свои ресурсы, обеспечиваете широкое продюсирование коллекций и эксклюзива, а мы, в свою очередь, привлекаем единичные заказы, с которых можно было бы начать серию.

– Мы понимаем, – прервала тут же понимающая Правдолюбова, – что ваша заинтересованность в этом велика. Но для нас этот вариант – только одна ступень. Наши планы распространяются гораздо шире. У нас приоритет – бренч. И вся продукция, которую сейчас станут выпускать, будет заводиться именно под него. Поэтому сразу вас успокою: нам не очень интересны варианты работы по продюсированию, тем более если авторов неизмеримое количество.

Тут один из лепульпторов заметил, что Безбашнев увлекся разглядыванием какого-то журнала.

– Да, видите, как далеко ушел вперед весь мир и конкретно – китайцы. Вы со своими технологиями будете все равно плестись в хвосте, но такого качества, как у них, не получите. Видите? Вот это – эксклюзив, а то, что производит ваша дама Бейбаклушки-на, – простите, деревенская самодеятельность.

Вострикова очень нервно стала поглядывать на президента Безбаш-нева, но тот не проявлял никакой неприязни. Маэстро продолжил:

– Ваше ноу-хау, эти кони, которыми вы так гордитесь, простите меня, грешного, – отстой полный. Я не говорю о том, что с художественной точки зрения изделия не представляют никакой ценности. Вот к чему нужно стремиться, – он показал разворот в журнале с изделиями высокой креативной мысли. Босс, большой любитель прекрасного, не смог оценить это по достоинству и со скучающим лицом перевернул страницу, упорно удерживаемую в его поле зрения лепульптором.

Второй маэстро был уязвлен резким заявлением Правдолюбовой и решил продолжить:

– Вот вы говорите – бренч. А сколько стоит на сегодня ваш бренч?

– На сегодня – ноль, – рапортовала Правдолюбова. – Но мы как раз сейчас и занимаемся выведением бренча и определением его стоимости. Поэтому не имеем права разбрасываться. Наши исследования должны подкрепляться реальными бренчевыми изделиями, а не экспериментами школы начинающих талантов.

– Мне кажется, вы преувеличиваете свои возможности. То, что вы сейчас имеете на складе, причем в большом количестве, ни под какой бренч заводить нельзя – это вы понимаете. А то, что вы собираетесь делать, ваша фабрика не в состоянии произвести; для этого вам придется вывести такой дорогой бренч и так его раскрутить, чтобы у вашего потребителя не возникало вопросов, почему свистульки все в трещинах и место им – в выбраковке. Потребитель должен будет, покупая ваш бренч, осознавать только одну вещь – он приобрел шедевр. Но хватит ли у вас возможностей, чтобы довести потребителя до такого понимания?

Вострикова насторожилась еще сильнее – разговор приобретал не тот поворот. Но уязвленная в лучших профурсетинговых чувствах Правдолюбова мигом нашла выход:

– А мы сейчас в рамках антикризисного регулирования обеспечим быструю реализацию того, что на складе. И не будем считать это бренчевой продукцией, а выпуск эксклюзивных свистулек запустим в пилоте где-нибудь в другом месте. Да, господин Безбашнев?

Господин Безбашнев неопределенно поморщился и скороговоркой ответил:

– Мы не будем устраивать быструю реализацию, потому что когда мы будем всемирно известны, то сможем продать это как „ранние коллекции“ за бешеные деньги.

Первый лепульптор оживился, понимая, что надо разрядить обстановку, и охотно поддержал соображения президента.

– Да, вы знаете, у Шмерсаче, например, один эскиз, нарисованный им одним росчерком, стоит до десяти тысяч долларов. Это, конечно, всемирный бренч; полагаю, вы планируете идти по этому пути?

Лепульптор даже не знал, что Шмерсаче – любимый модельер президента Великой корпорации. Таким умиротворяющим образом он пролил сладчайший бальзам на сердце заказчика. После этих слов началась креативная сессия, которую возглавил сам господин Без-башнев. Когда очередной виток президентской мысли достиг границ сознания и вышел в сплошной астрал, Безбашнев набрал телефон своего охранника, терпеливо дожидавшегося в машине.

– Петр, принеси красного вина, там есть. Да, и штопор не забудь. Что говоришь? Здесь должен быть штопор? А! Какой же лепульптор без штопора? Ну, красавец, ты, я понял, очень хорошо понимаешь в лепульпторах – будешь у нас главным по искусству.

Глава 22. Кризис в кризисе

Президенту корпорации Безбашневу
от руководителя проекта БМХ
Пионерогероевой
Служебная записка
В соответствии с устной договоренностью о фиксации возникающих затруднений прошу Вас обратить внимание на ряд ключевых точек деятельности во избежание трансляции и тиражирования подобных проблем.
1. Прием и адаптация новых сотрудников.
Прием госпожи Правдолюбовой.
Затруднение 1.
Фактическое начало работы – 14.01.
Анкета, трудовая книжка и др. документы переданы в дирекцию по персоналу 14.01.
Сформированное 16.01 ТЗ не подписано, не отправлено на доработку (корректировку),
не отклонено на 11.02.
Предложение о работе не представлено на 11.02.
Затруднение 2.
Условия приема и штатного оформления не представлены на 11. 02.
Условия и регламент прохождения испытательного срока не представлены: в ситуации отсутствия утвержденного ТЗ сотрудник узнает о периодичности предоставления отчетности раз в две недели спустя три рабочие недели. Тогда же поступает информация о качественной оценке деятельности по промежуточным результатам и их привязке к выплатам (не-зарплата).
После формирования отчета-на-свое-усмотрение сотрудник получает требуемый формат отчета. Требования к отчетности по-прежнему не представлены, как и требования к промежуточным (конечным) результатам этапов деятельности.
Затруднение 3.
Оформление сотрудника не может быть произведено в связи с неутвержден-ными регламентирующими документами (нет структуры – нет должности).
Затруднение 4.
Промежуточной аттестации (собеседования по утверждению/не утверждению/корректировке ТЗ; по результатам работы за месяц; по формату и наполнению отчета) на 11.02 не проведено.
Вывод: в условиях не идеального, а реального начала новой деятельности и создания новой структуры, важнейшим аспектом выступают мотивированный на достижение персонал и организационная культура материнской организации. Мотивирующий потенциал специалиста складывается из:
1) осознанности действий;
2) уверенности в собственной необходимости;
3) наличия обратной связи.
В ситуации „организационных шероховатостей“ начального периода в силу указанных затруднений мотивация сотрудников имеет тенденцию к снижению: нет стопроцентной осознанности действий, есть сомнения в собственной нужности, обратная связь по ключевым аспектам не предоставляется.
2. Прием руководителя проекта г-жи Пионерогероевой.
См. выше – затруднение № 3, 4.
Резолюция Безбашнева: „Это относится к проблемам, которые необходимо решать. Занести в реестр проблем. Пионерогероевой – разработать регламенты приема, прохождения испытательного срока и аттестации сотрудников проекта. Приложить ДИ сотрудника, положение о департаменте, обязательно – критерии оценки результата. Гадкоутенковой – организовать и провести аттестацию Правдолюбовой“.

Правдолюбова весело и лукаво сверкала глазами:

– Радуйся, звонила Беленькая – она подала заявление на увольнение. Самое интересное, что на передачу дел ей отвели только один день! Она приедет завтра для составления ТЗ.

Для Пионерогероевой это было очень приятное во всех отношениях сообщение. Запуск новой структуры бродаж, который, как и все процессы, теперь должен был происходить „в идеале“, тормозился из-за отсутствия директора департамента бродаж. Пройдя собеседование с боссом и попав случайно на одну из креативных сессий, госпожа Беленькая была совершенно очарована своими перспективами и даже на время оставила сомнения по поводу грядущих неопределенностей. Во всяком случае своему директору Краснобаеву в ответ на его недоуменное: „Куда же ты от меня уходишь?“, – она счастливо ответила: „Я не от вас ухожу, я – к нему ухожу. Видели бы вы, как горят глаза у этих девушек – участниц проекта!“

– Отлично! – резюмировала Пионерогероева. – А с тобой что? Ты исправила отчет?

– Ну что там исправлять? Они же не давали формы никакой, потом только прислали. Я считаю, что у меня зверски качественный отчет. Гадкоутенкова, правда, сказала, что он не тянет на отчет директора по профурсетингу, но это, знаешь ли, ее личное мнение.

– Нет, дружище, пойми, твой отчет действительно слабо структурирован. Это я видела, еще когда ты его отправляла, но ты не стала ждать, поторопилась и накропала какую-то длинную бумагу о своих бренчевых изысканиях. А теперь все-таки отчет надо исправить и привести его в достойный вид. Я предлагаю тебе сделать в формате „Реестра инициированных задач“. Я эту форму ввела, президенту она очень нравится, главное – удобно и наглядно. Ты перечисляешь все задачи по направлениям и проставляешь процент или ступень исполнения.

У тебя, посмотри, все перемешано:

„ликбез для менеджеров отдела бродаж и реализация в Президентском дворце, проведение исследований, мониторинг и проведение беседы с контрагентом Х“.

– А что, плохо, что ли, что мы вошли в Президентский и его свистульки будут там бродажить? – обиделась Правдолюбова.

– Да нет же, твоей энергией только восхищаться можно, – успо кои-ла Пионерогероева обидчивого директора по профурсетингу. – Но надо уметь еще и подавать свою работу. Тем более это пригодится на аттестации. Смотри, давай срисуем то, что уже у меня внесено по твоему департаменту в общий реестр. Зелененьким цветом обозначено то, что готово, голубеньким – то, что в разработке, а красным – то, что планируется. Все видно, все по направлениям. А то создается ощущение, что ты скакала с места на место, занималась переговорами с агентствами по выведению бренча, а о стратегических целях не думала. А тут будет все понятно.

– Но я же не могу за месяц все переделать! – продолжала возмущаться Правдолюбова. – Между прочим, ТЗ он так и не утвердил, в штат меня не оформили, я не знаю, работаю я или нет. Слушай, а давай я грамоты свои принесу на аттестацию!

– Правдолюбова, не фистули, зачем ему твои грамоты? – оборвала ее руководитель проекта любимым словечком Гадкоутенковой. – Пройдешь аттестацию – все у тебя будет.

– Чтобы он понимал, что я – достойный человек, а не проходимка какая-то!

– Ох, Правдолюбова, смотри лучше реестр.

– Это что же – у тебя все уже написано? – изумилась Правдолюбова.

– А ты как думаешь? Я ведь без всяких указаний отчитываюсь каждую неделю. Только реакций на мои отчеты как не было, так и нет. А у меня, между прочим, выплаты завязаны на результатах.

– Так тебе, что – не заплатили еще?

– Заплатили только часть. Когда сдам по срокам весь отчет, надеюсь, заплатят все.

– Вот оно что! – протянула изумленная Правдолюбова. – А мне Гадкоутенкова, когда я спросила ее про свою зарплату, ответила, что это твоя забота – раз, и пока я не оформлена, меня нет – два. А тебя привела в пример, что, мол, когда она занималась твоим входом, все соблюдалось, и сказала: „Ваш руководитель проекта свои деньги-то получил!“ Я же не знала – спорить не стала.

– Но стала меня подозревать в халатном отношении к подчиненным? – Пионерогероева с удовольствием засмеялась, глядя на подозрительную Правдолюбову.

– Ты зря смеешься, не думаешь, что она на тебя катит сейчас? Ты видела ее лицо, когда босс ее вызвал на креативную сессию? Она же умереть готова! Мне кажется, что она тебя сливает, потому что видит в тебе конкурентку.

– Конкурентку? – Пионерогероева расхохоталась в голос. – Ты уж извини, Правдолюбова, но я достойна лучших конкурентов.

– А почему она все время, как только босс с нами, начинает морду кривить и палки в колеса ставить? Потому что ее оторвали от любимого тела, ну, в переносном смысле. И то, что ты имеешь на босса сильное влияние, ее заводит – это понятно. Она будет всеми силами пытаться нам мешать, и тебе в первую очередь.

– Слушай, это все, возможно, имеет место, хотя и не в таких, конечно, страстях, как ты описываешь. Но мое поле – открытая битва, а Гадкоутенкова в этом не тянет. Она может только „оглаживать“ и шептать. Я в любом случае имею возможность донести то, что нужно, и у меня есть силы для противостояния. У нее этих ресурсов нет. Вот она и изображает умирающего лебедя.

– Может, ты недооцениваешь ее старания? Вода камень точит, а она со своими шептаниями отодвинет тебя от Безбашнева. Она ведь все время отирается – ловит его везде, да и Глаша так же себя ведет, и Вострикова.

– Знаешь, на этот счет у меня было одно условие – я его Без-башневу озвучила: валяться на пороге его кабинета не буду, виснуть у него на рукавах – тоже. Он хочет идеальную систему – значит, пусть меняет в первую очередь свои привычки. Если я уважаю чужое время и чужие достижения, значит, вправе ожидать того же от своих партнеров и коллег. Это в области фирменных стандартов находится, он ими очень загорелся, поставил даже приоритет „А“. А если он нарушает им же декларируемые условия, я не буду этому потакать – станем учиться постепенно поддерживать систему.

– Я бы валялась у него на пороге, – грустно сказала Правдолю-бова. – Но ты меня не пускаешь… Ты знаешь, у меня жизненный опыт, и он подсказывает, что Гадкоутенкова не упустит своего места. – А твой жизненный опыт валяния на порогах не подсказывает тебе, что это все скверно заканчивается?

Правдолюбова только махнула рукой, задумчиво уставилась в окно, потом долго вздыхала и наконец принялась переписывать из реестра свои задачи в новом формате.

Вострикова представила Пионерогероевой незайнеров, ожидающих аудиенции босса.

– Знакомьтесь, Чук, Гек – наши незайнеры, выполняли тот самый „пилот“, незайн-концепцию по рестайлингу наших изделий. А это наш руководитель проекта БМХ – госпожа Пионерогероева.

Обменявшись любезностями с незайнерами, Пионерогероева отозвала Вострикову в сторонку и спросила:

– А чего они тут ждут?

– Так ведь незайн-концепция сдана, они денег хотят и дальнейшего обсуждения – Безбашнев им обещал. Им контракт надо подписывать на ближайший год.

– Вот номер! Я же сейчас иду на встречу с боссом, у меня сводный отчет и еще миллион вопросов! Вострикова, давай ты как-нибудь будешь меня предупреждать, что у вас там встречи планируются на мое время.

– У меня эти встречи бесконечно переносятся, а они, знаешь, какие душные? Если сегодня не встретимся и не обсудим, могут психануть и уйти, а я с таким трудом их нашла! Да так еще, чтобы они понравились боссу. А то у него все, как у Уходченко: „не то, не то, не то“. Кстати, Безбашнев сказал, чтобы ты тоже присутствовала на этой встрече, мы же им дали разработать концепт выставки „Арабия“.

– Отлично! А с текущей что? Мне он сказал, что мы туда уже не едем. Глаша прокопалась с билетами и бронью гостиниц, в итоге он решил, что это – не наша выставка, а свою по всем правилам мы проведем через три месяца.

– С текущей – завал полный. Я почему еще хочу их сегодня свести – может, придется к ним обращаться в авральном режиме, чтобы они сделали незайн этой выставки. Бейбаклушкина все зарубила после того, как Безбашнев почирикал их модуль и сказал, что „Нирване“ отводится малюсенький закуток. А у нее столько продукции! Еще и там, у их немца в гараже стоит… В общем, она устроила полный саботаж и отказалась все это вывозить. Говорит, чтобы мы теперь сами занимались оформлением и таможней. А времени-то ноль! Более того, она категорически отказалась везти наших козлов, ну, тех, что лепульпторы мои дали нам бесплатно, заметь! Она сказала, что не повезет их, а оформлять сейчас вывоз отдельно – столько денег будет стоить! – Вострикова тяжело вздохнула и насупилась.

– Так их там нельзя продавать? – уточнила Пионерогероева, которая уже по заданию президента ввязалась в эти таможенно-оформительские работы.

– Ты что! Ни в коем случае! В этом и проблема. Мы их просто экспонируем и должны привезти обратно. Слушай, мне еще нужна была твоя помощь составить контракт с незайнерами на постоянную работу. Мне туда надо по максимуму впихнуть все, что они должны делать. С Уходченко вопрос не решается никак, его привлекать уже не будут. Будет продолжать оставаться картонным генеральным директором „Джонни“, как и раньше. Правда, Бейбаклушкина тут на волне ярости велела ему выметаться и освобождать помещение – вроде оно ей для чего-то нужно. А Уходченко игнорирует ее и ждет указаний президента. А президент, как водится, молчит. Он же сам его приволок когда-то и генеральным сделал.

– Да… – задумчиво произнесла Пионерогероева. – С лояльностью у нас полный порядок – она явно растет.

Перед встречей с незайнерами Пионерогероева выпросила все-таки пятнадцать минут для разговора с президентом.

– Мы попали в какую-то ловушку, – начала она, – важные вопросы бесконечно переносятся, а вместо этого мы занимаемся текущей деятельностью. Между тем, работа по оперативным вопросам тормозится из-за того, что вы не утверждаете ключевые документы.

Босс задумчиво и согласно кивал.

– У меня сегодня на повестке – сводный отчет мой о работе за период, утверждение оргструктуры проекта (не мешало бы и приказ уже подписать о запуске), вход Беленькой, передача дел с „Джонни“ в БМХ, разделение бюджета и финансовых потоков, выставка – эконом-вариант, видеоролики к текущей и к будущей „Ара-бии“ – исполнители ждут утверждения сценария… Продолжать?

– Нет, не продолжай, – президент помрачнел и насупился. – Чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы вы выбрали время для утверждения важных документов и решений. Мы закрутились, пошла реализация, к примеру, а мы даже не будем знать, где след этих денег.

– Ты по поводу денег не особо беспокойся, – довольно резко оборвал Безбашнев. – Я тебе уже сказал: сейчас надо качественно пройти этап разделения функций. Работайте, кто вам мешает? Беленькая пусть выходит, я же дал согласие и подтвердил, что еще?

– Да, после того, как я за два дня накропала тридцать два регламентирующих документа, у меня вопрос: это все, что необходимо для приема сотрудника? Или будут потом еще какие-то новости? У меня ситуация с Правдолюбовой не закрыта – ее не оформили, а она уже месяц отработала. Ссылаются на какое-то приглашение.

– Да, – спокойно ответил босс, – у нее нет приглашения на работу.

Пионерогероева открыла рот и чуть не задохнулась от возмущения:

– Чего нет?!

– Приглашения. У нас каждый сотрудник получает приглашение на работу – письменное. Это и является основанием для приема его в компанию.

– Так почему я об этом узнаю только сейчас?

– Потому что ты не интересовалась этим раньше. Видишь, я же тебя предупреждал – все записывай, лучше на диктофон.

– Но вы же сами дали „добро“ на выход Правдолюбовой! Мне что, вашим устным заявлениям не доверять?

– Записывай. И не горячись так, это был твой просчет, но ты его исправишь. Вот проведешь аттестацию своей любимой Правдолюбовой, там и посмотрим.

– Так, давайте тогда письменное приглашение для Беленькой – она без него тоже, получается, не оформится.

– Оформится. Беленькой я приглашение озвучил – это было при тебе. Я могу здесь написать, что Беленькую мы берем.

– Уж позвольте, – Пионерогероева чувствовала приближение настоящей ярости. – Вы и здесь напишите, и в другом месте тоже, причем не просто приглашение. Беленькая сказала, что ваше приглашение – это односторонняя договоренность. Ей нужен контракт. Кстати, мне тоже.

– Хорошо, – как-то сразу согласился президент, – давай образец, запланируем отдельную встречу и обсудим. Составляй тогда контракт так, чтобы можно было принять за основу для всего топ-менеджмента.

– А что, ваша кадровая служба за полтора года не разработала контракт за основу для топ-менеджмента? – недовольно буркнула Пионерогероева.

– У нас есть директор по кадрам Великой корпорации, – зачем-то сообщил Безбашнев. – А что, кстати, должен делать директор по кадрам? Вот Агриппина что должна делать?

– Я не могу отвечать на вопрос, что должна делать Агриппина, – это должно быть указано в ее ДИ. А что должен делать директор по кадрам, она тоже должна знать, хотя бы в теории.

– А вот ты как независимый консультант можешь оценить – она справляется? Все делает, что положено?

– Это провокация, я не имею права оценивать работу вашего директора по кадрам.

– Но ты же можешь сказать, из чего ее работа должна состоять в принципе, – не сдавался президент.

– Могу. Из четырех блоков – начиная с кадрового планирования и даже раньше – с формирования кадровой политики.

Пионерогероева начала сухо перечислять блоки работы директора по персоналу, а Безбашнев на каждом предложении делал изумленное лицо, потом стал записывать что-то на клочке бумаги.

– Вы сейчас что делаете? – также сухо поинтересовалась Пио-нерогероева.

– В „Азбуку“ надо включить. О! – он нажал на кнопку селектора и вызвал секретаря. – Продиктуй еще раз, а? Слушай, а может, ты у нас будешь директором по персоналу?

– Это предложение? По-моему, там нет вакансии, это раз. А второе – я не хочу работать у вас директором по персоналу. Потому что хочу работать у вас директором проекта.

– Ну, ладно-ладно! – улыбнулся президент. – Что у тебя еще? Там незайнеры уже ждут.

– У меня еще серьезное соображение, что мы идем не в ту сторону. Коротко суть: мы выделили в плане угрозы реализации проекта, сформулировали риски и даже ввели должность специально обученного человека, чтобы этими рисками управлять. Вот, кстати, состав рабочей группы проекта, мы еще не укомплектованы, но кандидаты на все позиции есть.

Приложение 1
Состав рабочей группы бизнес-проекта БМХ.
1. Руководитель (управляющий проектом) – управление замыслом, планированием, реализацией, завершением проекта.
2. Администратор проекта – управление интеграцией, связями, взаимодействиями, временем проекта.
3. Андеррайтер проекта – оценка рисков, ликвидности, организация проектного комитета.
4. Директор по профурсетингу – планирование стратегии и реализация профурсетинговых монопроектов, совместных проектов.
5. Директор по бродажам – планирование стратегии и реализация бро-дажной деятельности.
6. Арт-директор – планирование и реализация арт-проектов.
7. Финансовый менеджер – планирование бюджета мультипроекта БМХ и бюджетирование монопроектов.
8. Руководитель по фигистике – планирование и администрирование процессов движения продукции.
9. Директор по произволству – планирование и реализация выполнения заказов.
10. Директор (специалист) по персоналу – планирование и управление персоналом проекта.
11. Специалист (методист) по проектированию бизнес-процессов в управлении проектами (аутсорсинг).

– А это к чему приложение? – выделил, как всегда, самое главное Безбашнев.

– Это приложение к тому пакету проектной документации, которая консервируется у вас.

Он замолчал.

– Так вот, – продолжила Пионерогероева, – помимо всего прочего, переезд в новый офис откладывается из-за проблем с помещением, разделения функций не происходит, потому как вы до сих пор не подписали приказ и даже не сообщили Бейбаклушкиной об этом разделении. На произволстве начинаются неконтролируемые процессы, которые очень скоро оттянут на себя все наше внимание.

– Почему мы идем не туда?

– Потому что изначально мы говорили, что кризисная ситуация на произволстве будет существенным препятствием для реализации проекта. Для построения управляющей компании нужно время – чтобы запустить и проверить все процессы, нужно большое время. Я предупредила вас о том, что первые же изменения в деятельности заставят нас упереться в произволство как в проблему. На сегодняшний день мы имеем две программы – кризис „Джонни“, который уже навис, и развитие БМХ, который еще не запущен. Но вопреки первоначальному плану, БМХ не является выходом из кризиса, более того, „Джонни“ сейчас заморозит проект развития.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что две эти программы имеют различные направления – экстенсивное и интенсивное, и мы никак не совпадем. Выход есть: экстренная программа управления произволственным кризисом и программа переходных задач, которые возьмет на себя проект БМХ. Иначе мы действительно, как и прогнозировали многие недруги, не увидим ни проекта, ни вашего великого бизнеса.

– А ты знаешь, что делать-то? – наивно поинтересовался президент.

– Предполагаю.

– Вот это все ты хорошо сказала, ты мне напиши, ладно? Напиши, оформи там все грамотно, давай откорректируем планы, ты права.

Строго конфиденциально
Президенту Великой корпорации
г-ну Безбашневу
Выводы с поправкой на текущий момент
Общий план мероприятий по антикризисному управлению.
1. Вам надо брать управление предприятием на себя и строго контролировать движение наличности. Главное – приток наличности в компанию.
2. Собрать опытную команду менеджеров по вытягиванию компании из кризиса, закрыв все основные позиции управленческого механизма предприятия.
3. Управлять отношениями с акционерами. Это также касается поставщиков и исполнителей. Если разрушатся отношения с этими двумя категориями ваших партнеров, бизнес погиб.
4. Разработать бизнес-план: детальный план по выводу предприятия из кризиса. Большей частью он будет касаться увеличения продаж любой ценой за счет изменения организационной и профурсетинговой структуры.
5. Заняться выполнением составленного бизнес-плана.
6. Подготовиться и обсудить финансовый план: реструктурировать задолженность и найти дополнительные средства для преодоления кризиса.
7. Управлять всем проектом в целом.
Примечания.
1. Вы должны быть готовы к тому, что отношения с акционерами и другими ключевыми сотрудниками резко ухудшатся.
2. В бизнес-плане по выводу компании из кризиса должно быть изложено реальное положение дел и реальные перспективы преодоления сложившейся ситуации, а также указано, можно ли этого достичь с теми ресурсами, которые уже есть в компании. План должен быть содержательным и реалистичным – не следует давать пустых обещаний.
План по разрешению имеющихся противоречий в действующих программах.
В данной ситуации мной была представлена следующая информация:
• на сегодняшний день в фактической реализации находились две программы: антикризисного управления и развития;
• эти программы имеют совершенно противоположные задачи;
• противоположные задачи неизбежно провоцируют наличие противоречий в деятельности;
• противоречия разрешаются во времени (сначала антикризисное управление, потом проект либо наоборот, учитывая, что проект инициирован раньше); в пространстве (здесь – антикризисное управление, там – проект развития, разные исполнители – рабочие группы);
• в отношениях.
Учитывая всю разницу идущих процессов, выделяются и строго фиксируются задачи по каждой программе, далее определяются те, которые можно осуществлять параллельно или в последовательном переходе.
Этот способ разрешения возникших противоречий изложен ниже.

Глава 23. Великая революция и реввоенсовет

Секретарь сообщила Пионерогероевой о том, что в 20.00 состоится экстренное совещание и попросила заранее получить документы, с которыми надо было ознакомиться.

В документе, который выдали Пионерогероевой на ресепшне, была изображена пирамидка, а назывался он „Чрезвычайный комитет“.

– Кто это – Мерзейкин? – спросила слегка обалдевшая от таких но-востей Пионерогероева, так как остальные фамилии ей были знакомы.

– Это наш новый экономист по просчетам, – ответила посвященная помощница президента.

– И что с этим делать?

– Ничего, пока ознакомиться.

„Азбука“. „Кк“ – Кризис в кризисе (добавлено Пионерогероевой)
В развитии корпоративных кризисов можно выделить четыре основных этапа.
Этап 1. „Кризис мышления“. Самая ранняя стадия. Руководство компании
неверно оценило тенденции развития „рыночных составляющих“, были выбраны
неоптимальные варианты развития (в перспективе – источник внешнего кризиса)
и/или своевременно не запущены необходимые организационные преобразования
(в перспективе – внутренний кризис). На этой стадии из кризиса выйти легче всего,
но основная проблема в том, что его никто не замечает. Более того, часто продолжается
активный рост, на который еще не успели повлиять неправильные действия.
Этап 2. „Кризис развития“. На данном этапе компания уже начинает не успевать
выполнять некоторые проекты или отдельные элементы этих проектов, что обычно
оптимистично оценивается как „временные трудности быстрого роста“. На
„слабые сигналы“ никто не обращает внимания, активно ускоряя выполнение действий,
которые изначально были запланированы неправильно на первом этапе.
Этап 3. „Кризис параметров“. Начинают ухудшаться второстепенные финансовые
показатели: отдача на вложения, производительность на одного сотрудника и пр.
Параллельно появляются разброд и шатание среди сотрудников. В свое время мудрый
Лао Цзы советовал наводить порядок до того, как начнется смута, но что нам до этого?
К сожалению, одна из аксиом антикризисного управления гласит: „Не из каждого состояния
можно перейти в желаемое“.
Этап 4. „Кризис ликвидности“. Резко проваливаются показатели первого уровня,
такие как оборот и маржинальная прибыль. Начинается бегство специалистов, а оставшиеся
патриоты с интересом наблюдают за трепыханиями „первых лиц“.
(Корпоративный проект „Азбука“ под редакцией г-на Безбашнева, ч. 1, гл. 2)

Совещание чрезвычайного комитета – в просторечии ЧК – президент открыл весьма победоносно:

– Ну что, господа революционеры, вот мы и дождались своего часа. Значит, будем изживать старую структуру и изгонять сопротивляющиеся элементы. Сразу делаю заявление, чтобы ни у кого никаких вопросов не возникало: у меня врагов нет. Я очень миролюбивый человек, но на шею себе садиться не дам. Я могу долго терпеть, но… – президент поднял палец и взял выразительную мхатовскую паузу на полторы минуты. – Насколько меня прессуют, ровно настолько эта пружина потом выстреливает с отдачей! Наступил момент, когда я собираюсь все узнать и получить отчет за все время своих вложений.

Одобрительный гул прошел по совещательной комнате.

Помимо заявленных в бумажке-пирамидке лиц, Пионерогероева увидела в переговорной и незаявленных Вострикову, Гадкоутенко-ву и даже охранника Петра. Очевидно, революционный режим, в который, как провозгласил президент, вступала компания, требовал особой безопасности то ли всех участников процесса, то ли отдельно взятого президента, на которого в этой обстановке были возможны покушения разгневанной Бейбаклушкиной.

Для начала собравшимся представили нового экономиста по просчетам, чье появление прошло как-то незаметно. Однако господин Мерзейкин уже успел кое-что поисследовать и даже вступить в смертельный конфликт с Бейбаклушкиной, которая ревностно охраняла свои финансовые документы от непонятных ей экономистов. Однако конфликт был и не очень обоснован, коротко доложил Мер-зейкин, так как практически никакой финансовой документации на произволстве „Джонни“ не наблюдалось. Президент начал с оглашения функций финансового блока и распорядился: Мерзейкину контролировать движение наличности, перекрыть поступления в кассу „Нирваны“, а с целью избежания прецедентов организовать круглосуточный пост у кассы. (Так вот зачем тут руководитель личной охраны!)

Далее президент обозначил задачи для каждого блока: Гойда должна была взять на себя все админностративные функции (что под этим подразумевалось, так никто и не понял, кроме бывшего менеджера по фигистике, наверное), Пионерогероевой вменялось в обязанность контролировать отдел бродаж (что при этом делать с проектом БМХ, тоже не сообщалось). Вернувшемуся из опалы Уходченко были поручены все „брехнические и хозяйственные вопросы“, особенное внимание уделялось точному соответствию единиц мебели, табуреток и пальм. На него же с честью возложили переезд „Нирваны“ в другое помещение и передел всей произволственной базы. Руководить революционным комитетом вызвался сам президент Великой корпорации Безбашнев, скромно обозначив себя председателем.

– Ох, нравится мне это слово – председатель! – сказал он и оглушительно захохотал. В аудитории раздались робкие смешки в поддержку великой мысли президента-председателя. Гадкоутенкова, сидевшая рядом с артикулярным директором, принимала самое активное участие в совещании – она бесконечно что-то нашептывала Востриковой и Мерзейкину, совала какие-то бумажки, извиняясь, выскакивала в коридор и возвращалась с целым ворохом новых бумажек, потом опять бегала ксерить и т. д., при этом выглядела очень бодрой, веселой и с обожанием смотрела на президента-председателя.

– Всем понятны обязанности? – прогрохотал председатель. – Срок на весь переезд – две недели, уложитесь?

– Уложимся, – бодро ответил некогда ссыльный, а ныне реабилитированный Уходченко.

Гадкоутенкова попыталась его урезонить:

– Не горячись! Там ведь, Джан Франкович, надо решать вопросы по электрике и воде, потом телефонные кабели еще, давайте четыре недели?

На этом сроке они договорились, после чего экстренное совещание объявили закрытым, и президент-председатель покинул помещение.

Пионерогероева подошла к Гадкоутенковой и Востриковой, что-то весело обсуждавшим с Уходченко, и просто спросила:

– Это что было-то?

– Да Бейбаклушкина остановила произволство, вот он и сделал революцию.

– Как остановила? – для все понимающей Пионерогероевой не стало новостью, что Бейбаклушкина привела свои угрозы в исполнение – больше ее интересовало, догадывается ли та о последствиях.

– А он же денег на произволство уже второй месяц не выделяет, вот она и сказала: если не будет к такому-то сроку (уже прошла неделя) – останавливаю произволство. А там печи, их чтобы разогреть, надо столько времени! Что теперь с заказами будет? – Вострикова мигом погрустнела по поводу неожиданных разворотов господ акционеров и неготовности корпорации к таким виражам.

– Наш зайчик на ультиматумы реагирует плохо, – продолжила Гадкоутенкова. – Я ее предупреждала – не надо резкости. Но у всех своя голова на плечах. Он, конечно, наш креативный, тоже хорош – думал-думал и вдруг – раз! Там теперь бунт начнется среди рабочих, их надо как-то всех удерживать. Сегодня поедем на фабрику, там уже митинги пошли.

– Зачем удерживать-то, их сокращать надо, оставить только квалифицированных, тем более если он решил с „Нирваной“ произ-волство делить – там же все бейбаклушкинские люди заняты!

Гадкоутенковой такое заявление Пионерогероевой не понравилось. Она покачала головой и сказала:

– Вам бы только революции одним ударом проводить – вон и Уходченко туда же! А нам теперь с Востриковой всю ситуацию на фабрике разгребать.

– Так, понятно, а что у нас с аттестацией Правдолюбовой? Когда?

– Ой, – Гадкоутенкова сморщилась, как от невыносимой зубной боли, – ты что, не понимаешь, что у нас теперь другие проблемы? Вы как-нибудь уже сами разбирайтесь. Поехали на фабрику!

Словно великая Раневская в фильме „Золушка“, она призвала „крошек“ следовать за ней, и крошки поплелись, воодушевленные новыми планами.

Через пару дней Гадкоутенкова нервно курила и рассказывал Пио-нерогероевой о провалившемся митинге на фабрике:

– Он был совершенно не готов, а ведь я предупреждала его, чтобы он продумал свой текст. Там собралась орава этих безумных работяг, они завалили его вопросами, на которые он не знал, как отвечать. Требуют денег, иначе продолжат забастовку. В общем, нам еще предстоит! И Вострикова укатила на выставку – как все не вовремя!

– Так Бейбаклушкина же тоже укатила?

– Тоже, а бунт идет в ее отсутствие. У нас сейчас там такая груда дел – ничего не сходится. Ни одна должность не соответствует реальному положению, с деньгами – полный завал, ничего не ясно, Мерзейкин один зашивается, бухгалтерия устроила саботаж. Сегодня опять поедет митинговать.

Гадкоутенкова выбросила окурок и побрела в сторону центрального офиса.

* * *

Аттестация Правдолюбовой состоялась в перерыве между митингами на фабрике. Босс, утомленный революционными выступлениями и подавлением волнений, распорядился, чтобы процедуру проводила сама Пионерогероева. Правдолюбова, подготовленная и воодушевленная, представила все свои наработки, которых оказалось немало. Пионерогероева задавала ей вопросы по содержанию и планам. Держалась директор по профурсетингу, осознавая важность момента, молодцом.

Ни одного вопроса от Безбашнева не поступило. В конце аттестации он кивнул Правдолюбовой, смиренно ожидавшей „приговора“, и быстро буркнул:

– Спасибо, мы обсудим.

После этого велел Пионерогероевой написать „по всей форме“ отчет о прошедшей аттестации.

На следующий день отчет был вручен лично в руки президенту. От комментариев тот воздержался.

Еще через день Пионерогероева потребовала через секретаря реакцию на отчет. Реакции не было.

На следующий день Правдолюбова сообщила, что забирает документы. Президент лично явился в каморку и объявил, что Правдо-любова уволена до истечения испытательного срока.

У Правдолюбовой был ровно один вопрос: „Значит, мне не выплатят зарплату?“ Его она задала со слезами на глазах, Пионероге-роева, присутствовавшая при этом, готова была плеваться и разнести негордую Правдолюбову вместе с президентом в клочья.

По поводу увольнения Правдолюбовой и последовавшей бурной реакции на это событие Пионерогероевой состоялось еще одно экстренное заседание ЧК. Председатель-президент призвал всех внимательно отнестись к этому происшествию, так как оно продемонстрировало плохой информационный обмен между ключевыми участниками. Он высказывал свое недовольство Пионеро-героевой, которая не учла „некоторых особенностей“ компании и лично его, президента Великой корпорации. Участники заседания не поняли ровным счетом ничего, но бодрая Гадкоутенкова, которая уже недели две как перестала страдать смертельными хроническими заболеваниями, регулярно вносила свои разъяснения. Она на ходу сформулировала новые правила приема сотрудников, которые были озвучены и вызвали настоящий шок у руководителя проекта БМХ.

– Мы предлагаем сотруднику взять на работе отпуск за свой счет и попробовать. За две недели все становится ясно. И он ничего не теряет, и мы будем уверены. Я тоже так поступила в свое время. Это наш стандарт. Оформлять мы никого не торопимся, как и выплачивать зарплату. Зарплата – это вознаграждение за достигнутый результат, который надо доказать. Это тоже наш стандарт.

После того как экстренное заседание закончилось, президент вышел на переговоры с Пионерогероевой по поводу ее контракта.

– Вы мне-то теперь сообщите что-нибудь убедительное по поводу увольнения Правдолюбовой? – попросила Пионерогероева.

– Да знаешь, как-то не показалась она мне… Не тянет на директора по профурсетингу. Я был бы готов ее оставить в компании, обходись она мне в половину той суммы, которую мы обозначили.

– Это все или есть что-то поправдоподобнее? – мрачно поинтересовалась Пионерогероева. – Это запрещенный прием, но я его использую, пока вы не сочинили стандарта на эту тему. Вострикова, и Гойда, и та же Гадкоутенкова, о которых вы мне задавали вопросы, – они, по-вашему, подходят на должность директора? Или они обходятся вам дешевле?

– Чуть-чуть дешевле, – с нагловатой ноткой ответил Безбаш-нев. – И совершенно не подходят, тут ты права. Хочешь знать, почему я так с Правдолюбовой поступил? А может, я тебя на прочность проверял? Ведь я тебе собираюсь доверить самое ценное, что у меня есть – мой бизнес, мой великий проект. Твоя работа стоит и не тех денег, о которых мы договаривались – гораздо больше. Но понимаешь, я хочу быть спокоен за тебя и уверен, что ты не сломаешься. Сейчас, в самом начале, когда я еще не знаю, как ты себя поведешь, я ничего не теряю. А потом, когда это будет стоить очень многого, и не только по деньгам, я потеряю все… с твоим уходом. Если ты вдруг решишь меня бросить.

– Вы как тот закомплексованный холостяк – чтобы не разводиться, лучше не жениться. Вы не можете всего предусмотреть. И если это – ваши правила игры, то я по ним играть не намерена.

– Тебе жалко Правдолюбову? Вот я и думаю, сколько в тебе жалости? Бизнес этого не выносит.

– Это мерзкий бизнес. И Правдолюбову мне не жалко – мне несправедливо! И поэтому мне хочется всех поубивать. И вас – в первую очередь.

– Думай, твой выбор!

– Мой выбор сделан – подписывайте контракт.

Глава 24. Последние шаги революции и особенности реинкарнации

Президенту Великой корпорации
г-ну Безбашневу
от руководителя проекта БМХ
Пионерогероевой
Служебная записка
Ввиду невозможности попасть на встречу с Вами, запланированную еще неделю назад, сообщаю письменно о состоянии оперативных вопросов.
1. Выход на работу директора департамента бродаж госпожи Беленькой не состоится. Причина: она так и не получила обещанный контракт. Устному приглашению после увольнения госпожи Правдолюбовой она не доверяет. Директор по бродажам провела на работе 4 дня: было составлено ТЗ, отданы все необходимые документы в кадровую службу корпорации, по вашему указанию выработан регламент проведения товарной ревизии, состоялись встречи с менеджерами по бродажам компании „Джонни“. Госпожа Беленькая не получила от Вас ни одного ответа на свои вопросы. Примечание: уходя, госпожа Правдолюбова просила передать лично Вам, что „менеджер по фигистике госпожа Гой-да – гнилая натура. И ее новое назначение проявит эти свойства“.
2. Управление контрактом незайнеров Чука и Гека я приостановила в связи с отсутствием реакции на подготовленные мной документы. После неоднократного отклонения контракта с незайнерами Вы предложили мне подумать, почему Вы так поступаете. Мои мысли были изложены в документе „Комментарии“. Надеюсь, что я не получила никакой реакции на свои выводы исключительно в силу Вашей стратегической загруженности. На всякий случай дублирую: расцениваю ситуацию с незайнерами Чуком и Геком как историю „выламывания рук“ со стороны подрядчиков. Наша позиция – отсутствие альтернативы по исполнителям в условиях жестко ограниченных сроков. Я информировала Вас также о своих планах:
• получить полный бюджет по субподрядным работам у тщательно его скрывающей Востриковой;
• получить у той же Востриковой информацию по альтернативным возможностям и сравнительным характеристикам исполнения (пока я располагаю информацией об исключительности работы незайнеров Чука и Гека и уверениями, что „это стоит и дороже“; возможно, это так, но верить этому отказываюсь);
• у нее же – информацию о статусе и профессиональных достижениях наших подрядчиков (похоже, что доверчивая Вострикова воспринимает гениальность незайнеров Чука и Гека как нечто само собой разумеющееся);
• предложить заключение договора на более реальных и обоснованных условиях, переломив упорное стремление Востриковой выполнить все ультимативные условия гениев-незайнеров;
• в случае отказа Чука и Гека от наших условий – предложить им закончить исполнение „пилота“ по выполненным разработкам;
• подобрать для исполнения незайна стенда альтернативного исполнителя (понимая, что гениальнее Чука и Гека на свете нет).
В правильности чтения мною Ваших мыслей я не уверена, так как не получила ответа. Вам была представлена на рассмотрение бизнес-модель процесса „Управление контрактом“, которая, как и предыдущие представленные Вам 157 моделей, вполне соответствует Вашим требованиям к систематизации процессов. В результате ни одного действия, запланированного на определенном этапе, не произошло. Отреагируйте хоть как-нибудь – тогда продолжим.
3. В ответ на Ваше косвенное указание, переданное мне через госпожу Гадкоутенкову и доведенное госпожой Востриковой, мной составлен образец по задачам реструктуризации процессов. Надеюсь, ответ на Ваш вопрос: „Что это за муть?“ – там имеется.
Оперативный перечень задач по реструктуризации процессов
Бизнес-процессы. С целями исключения дублирования функций, снижения хаотичности, устранения зависимости, достижения понимания процесса предпринимается ряд действий.
1. Выделяется функционал по каждому блоку технологической цепочки, проще: перечень действий.
2. Каждый участок технологической цепи фиксируется и называется бизнес-процессом.
3. Каждый бизнес-процесс в цепи имеет четкий вход и выход (документы, ценности и др.); это и формализуется.
К примеру: бизнес-процесс прохождения продукта имеет определенный функционал.
Вход: поступление заказа.
Действия:
• формовка;
• литье;
• обработка. Выход: полуфабрикат.
Выделить ключевые функциональные процессы.
Пример. Произволство и обеспечение:
• процесс прохождения продукта (вход: заявка – выход: полу фабрикат);
• процесс изготовления комплектующих (заявка – полуфабрикат – готовый продукт);
• процесс движения на складе (товар – накладная на отгрузку);
• процесс закупки сырья/комплектующих (заявка – доставленный материал (накладная));
• процесс отгрузки (накладная – накладная);
• процесс сервисного обслуживания (заявка на ремонт – акт о выполнении);
• процесс управления контрактами (закупки) – (реестр поставщиков – договор с поставщиком – акт приема);
• и т. д.
Процедуры: примеры.
Качество: процесс проверки качества (полуфабрикат – акт оценки, продукт – акт оценки).
Персонал: процесс приема-перемещения сотрудников (кандидат – сотрудник (контракт), сотрудник блока № 1– сотрудник блока № 2).

Президенту Великой корпорации
г-ну Безбашневу
от просто Пионерогероевой
Неслужебная записка
Джан! На сегодня у меня один вопрос: я работаю в компании или нет?
Поскольку в ситуации „я работаю фактически“ я действую по своему собственному плану, а актуальность некоторых задач уже резко снизилась. Решать же другие, более актуальные (опять же на мое усмотрение) задачи, не могу, так как не имею полномочий и того же утвержденного круга задач.
Конкретный пример: мной запланирована серия коротких практикумов для менеджеров по бродажам по реструктуризации клиентской базы, выделению направлений бродаж и т. п. Проводить их не имею возможности, так как мне сообщено (Гадкоутенковой), что данную задачу необходимо согласовывать с Вами, а для начала надо определиться, кто я. Соответственно, никакими полномочиями я не располагаю.
Я обратилась к госпоже Гадкоутенковой с инициативой встречи „на троих“ с целью выяснения, есть ли необходимость моей работы в компании сегодня?

Надеюсь, что могу рассчитывать на оперативное решение.
С уважением, Пионерогероева.
Резолюция Безбашнева: „Гадкоутенковой – организовать презентацию работы внешнего консультанта Пионерогероевой в срок два дня“.

На презентацию были приглашены неизменные спутницы начальницы по кадрам Великой корпорации, а теперь ядро антикризисного управления – Гойда и Вострикова.

Войдя в переговорную, где предполагалось торжественное заслушивание ее отчета, Пионерогероева увидела, что участники разместились подальше от докладчика. Сам президент отсел в самый дальний угол и со скучающим лицом кивнул: „Начинайте“.

Пионерогероева подготовила таблицы и слайды, раздала слушателям материалы и начала:

– Что ж, уважаемая аудитория, позвольте представить вам результаты проведенной мной работы. Для этого прошу воспользоваться сразу основной матрицей проекта БМХ, в которой отражены структура, центры ответственности, задачи по каждому направлению.

Безбашнев громко ее прервал:

– Вы начали с какой-то матрицы, а нам хотелось бы услышать, в чем заключались ваши задачи по данному исследованию.

У него в руках появился знакомый Пионерогероевой первый документ, в котором были изложены все виды работ с описанием задач, методов, критериев достижения и результатов.

Пионерогероева отметила, что сегодня президент обращался к ней исключительно на „вы“ и держал такое лицо, что несведущему человеку захотелось бы рыдать. Но руководителю проекта было интересно, как станет развиваться спектакль, поэтому она терпеливо перечислила задачи, методы и планируемые результаты, после чего опять попыталась перейти к плану проекта и показать, что было сделано.

Президент вновь остановил ее:

– Подождите, вы, конечно, как внешний консультант нам сейчас можете долго тут рассказывать про карту отрасли и про – как это – дисерви…

– Диверсификацию, – подсказала Пионерогероева.

Вострикова, Гойда и Гадкоутенкова переглянулись и стали давиться смешками. Гадкоутенкова пыталась при этом укоризненно покачать головой.

– Да, вот про эту вашу диверсию рассказывать. Просто чувствую себя с каждой минутой все тупее и тупее, – продолжил ободренный успехом шоу Безбашнев. – А нам, людям простым, занимающимся практической деятельностью и вытаскивающим произволство из черной дыры, очень хотелось бы услышать ваши рекомендации. Мы же с вами договорились, – он стал читать по листку, – зафиксировать модели процессов „как есть“, сконструировать „как надо“ и наметить переход от одного состояния в другое. Где это?

– Ну что ж, вам, как простым людям, занимающимся практической деятельностью по загонянию произволства в черную дыру и потом с радостным энтузиазмом его оттуда вытаскивающим, сообщаю: все это – в отчете!

– Где? – Безбашнев призвал на помощь своих преданных подчиненных и, утрируя поиски, очень активно стал шуршать отчетом. – Я не вижу, где тут написано о тех процессах, которые зафиксированы. Я вижу, да! БП – отсутствуют, БП– отсутствуют, это что– отчет?

– Это отчет, – спокойно отрезала Пионерогероева. – А в нем – отсутствующие бизнес-процессы. Потому они и не были зафиксированы, что их нет в природе. Их нужно было создать. И вот по этому вопросу я планировала отчитаться.

– Как – нет? Что-то же есть? Как же мы работали до того, как вы – очень умный внешний консультант нас одарили своим участием?

– Так, уважаемые господа, если господин президент намерен устраивать дальше клоунаду, можем на этом закончить. Если вас интересует что-то конкретное, пожалуйста, задавайте вопросы.

Президент притих и отвернулся, всем видом изображая полнейшую безучастность. Слово взяла Гадкоутенкова:

– Какие рекомендации сегодня мы могли бы выполнить по реструктуризации произволства? У нас там очень много проблем?

– Процессы реструктуризации произволства не входили в план моей работы, мои границы – от ворот.

Гадкоутенкова оживленно запрыгала: „Ну вот!“

– Но, – не дала ей до конца обрадоваться Пионерогероева, – план оперативных мероприятий направлен господину Безбашневу, будем считать, что я выполнила сверхурочную работу. В целом отчет по диагностике процессов на сегодня не актуален, так как, во-первых, заказчик его принял и даже частично оплатил, а во-вторых, сам заказчик выделял в качестве приоритетной вторую и третью части – конструирование и запуск новой структуры.

– Ну, с новой структурой все понятно, там все красиво и грамотно, все обеспечено документами и регламентами… – вступила опять Гадкоутенкова.

– Если вы сейчас, господа, тянете на то, что была проделана исключительно теоретическая бумажная работа – номер не выйдет. Я понимаю, почему вы сейчас пытаетесь сделать вид, что видите меня второй раз в жизни, но я-то не в трансе находилась все это время, все мои „рекомендации и конструкции“ подтверждены действиями. И даже цифрами, которые мне узнать, видимо, не суждено, потому как они потонули в вашей черной дыре. Еще вопросы?

– Да мы, собственно, сейчас хотели бы знать, есть в ваших рекомендациях что-то, что могло бы нам помочь с практической точки зрения?

– Есть. Но ситуация с момента сдачи отчета заказчику слегка изменилась.

– Это чем же? – встрепенулся Безбашнев. – Все осталось как есть: фабрика, рабочие, проблемы, продукция – свистульки.

– Я еще пока в курсе, что не леденцы. Но суть изменений в том, что произволственные базы разделились, хотя это и не входило в мои задачи, структура предприятия изменилась. То, что было применимо по структуре управления в „Джонни“ – „Нирвана“, совершенно неприменимо сейчас. Вам напомнить, какой вариант развития вы выбрали? – спросила Пионерогероева тем же „президентским“ тоном, обращаясь к Безбашневу.

– Не надо, я ничего не забываю! Так, – он снова углубился в чтение, – где пункты 4.1, 4.2. и 4.3? Ах, да… Так, а где вот здесь 3.5?

– Знаете что, опять же будем считать эту за сверхурочную работу, – продолжила Пионерогероева, пока президент шуршал страницами в поисках несоответствия. – Я дам вам для примера модель какого-нибудь БП на произволстве. На самом деле они у меня зафиксированы, я их просто оформлю. Вы посмотрите „как есть“ и „как надо“, а потом скажете мне, что нужно было здесь сохранить.

– Да, – оживился президент, – вы просто скажите, что сегодня не готовы нам презентовать свою работу, назовите срок и доработайте свой отчет. Посмотрите, чтобы цифры и нумерация вся совпадали, рисунки почетче… Чтобы вот было видно, понимаешь, – он привлек внимание Гадкоутенковой, которая бодро кивала на все его „замечания“, – вот задача 1.1, а вот результат – 1.1.

– Ну да, – подхватила Пионерогероева, – где-то я это уже слышала: точки пожирнее, выступы и абзацы посмотри, а также включи три раза фразу „Во имя клиента, во благо клиента!“ Хорошо, я до-ра-бо-таю.

Можно было считать презентацию завершенной, поэтому все дружно сделали вид, что Пионерогероевой в аудитории уже нет, и стали обсуждать каких-то осликов, упорно предлагая президенту с ними познакомиться. Президент кивал, соглашался этих осликов как-нибудь посмотреть, и тут Гадкоутенкова спохватилась и, обнимая Гойду, жалостливым голосом сказала:

– А у нас ведь у ребенка проблемы! – под ребенком подразумевалась бывший менеджер по фигистике, а теперь, очевидно, повышенный в должности руководитель админностративного блока. – Там при переезде Бейбаклушкины захватили табуретку и нашу пальму, да и еще наш телефонный аппарат.

Безбашнев сорвался с места так, как будто объявили мобилизацию. Выскакивая в коридор, он грохотал и выкрикивал какие-то ругательства, требовал немедленно машину.

На секунду он вернулся в переговорную, где еще собирала свои документы и таблицы Пионерогероева.

– Уж простите, что в такой стратегический момент отвлекаю – когда мне закроют контракт и сделают расчет по проделанной работе? – спросила невинным голосом Пионерогероева.

– Так, а что тебе закрывать? Ты же не работала этот месяц.

У Пионерогероевой в прямом смысле отвисла челюсть. Допустить, что это шоу, еще можно, но то, что это шоу слепоглухонемых…

– Это мне Агриппина так сказала, – аргументировал босс. – Ты ведь ультимативно заявила, что пока у тебя нет контракта – ты не работаешь.

– Я сказала, что контракт нужно подписать, потому что я даже не знаю, за что работаю. Вы разницу улавливаете?

Президент позвал Агриппину, которая уже толклась у входа, ожидая убытия на страшные разборки по поводу табуретки.

Гадкоутенкова ничего нового не прибавила, кроме того, что пыталась всячески смягчить формулировку.

– Ладно, – разрешил босс, – если работала – покажи отчет и результаты.

С этим он резко толкнул дверь и уехал восстанавливать попранную справедливость.

Президенту Великой корпорации
г-ну Безбашневу
Приложение к диагностическому отчету
Рекомендации с поправкой на текущий момент.
В целях достижения наилучшего понимания результатов проделанной работы позволю себе некоторые комментарии.
1. На этапе начала диагностики (произволящее произволство „Нирвана – Джонни“, что-то бродающие бродажи) формулировались задачи по оценке и фиксации существующих процессов с целью оптимизации некоторых из них и дальнейшего проектирования новой структурной единицы (бизнес-проекта), запуск которой планировался к 01.02.
2. В качестве ограничения была обозначена граница „от ворот произ-волства“, т. е. процессы, процедуры, персонал произволства (и его квалификационные требования, а также соответствие занимаемым должностям) диагностике не подлежали. Данный блок исследовался только в точечных тестах (корпоративные ценности, мотивация) для получения общей картины существующих корпоративных механизмов и мотивационного потенциала. Также персонал произволства (выборочно) привлекался к исследованиям по оценке готовности предприятия к проведению изменений.
3. В качестве конечного результата работ был спроектирован базовый план по внедрению бизнес-процессов, касающийся новой структуры, с учетом существовавших на тот момент функций.
4. На момент завершения диагностики из трех ранее предлагаемых вариантов развития предприятия (жесткий – разделение активов с владельцами, продажа и формирование новой структуры произволство + бизнес; средний – выделение структурной единицы профурсетингово-бродажной ориентации, формирование бренча Безбашнев; легкий – сохранение структуры с неявным выделением бродажных функций), наиболее комфортным оказался средний вариант. Данное развитие не предполагало разделения произволственных ресурсов. Обсуждалось только перспективное выведение совладельцев „Джонни“ из оперативной деятельности.
5. Тот ответ, который заказчик желает получить сегодня, касается проведения оперативных мероприятий в структуре произволства, а именно:
1) экстренного формирования структуры произволства в условиях разделения произволственных единиц „Нирвана“ и „Джонни“;
2) оперативной отладки процессов и процедур произволственной деятельности;
3) оперативного обеспечения техническими ресурсами;
4) формирования должностной структуры производства и обеспечивающих его работу подразделений (транспорт, снабжение, склад и т. п.);
5) определения центров ответственности в сохраняемой структуре „Джонни“;
6) назначения или выделения ключевых управляющих по направлениям произволства;
7) оперативного бюджетирования деятельности;
8) контроля издержек.
6. На сегодняшний день планирование развития бизнес-проекта не является приоритетным. Структура спроектирована, процессы определены, функции обозначены, исполнители назначены. Решение о запуске бизнес-проекта отсутствует.
7. Мной уже были внесены предложения по устранению противоречий в одновременном существовании двух разных программ и конкретно по программе антикризисных действий.
8. В качестве упрощения структуры предлагаю такой вариант:

Структура (возможная)

9. В порядке общего развития предлагаю обещанные зарисовки БП с про-изволства и во избежание дальнейших дебатов просто ожидаю ответа на вопрос: что стоило сохранять?

БП закупки и входящая фигистика

Презентация результатов работы прошла без особых сюрпризов и явной демонстрации актерского мастерства. Встретились „на троих“ – Безбашнев, Пионерогероева и Гадкоутенкова.

Президент Великой корпорации задал только один вопрос:

– Ну да, я посмотрел, что ты хотела сказать этим рисунком – весь процесс вокруг кассы. Остроумно. А из участников – трое диверсантов, да? Так что ты можешь коротко рекомендовать?

– Я уже излагала неоднократно, но повторю: во-первых, контроль и сокращение издержек (Гадкоутенкова фыркнула: „Куда уж дальше сокращать!“); во-вторых, экстренный кадровый ванудит и сокращение персонала (Гадкоутенкова возмутилась до глубины души).

– Да, Агриппина, я помню твою позицию: для тебя было приоритетным сохранить уборщиц, которые по полторы тысячи рублей, а не возиться с топ-менеджерами, – отвлеклась Пионерогероева.

– Подожди, Агриппина, дай консультанту высказаться, – урезонил Гадкоутенкову Великий президент. – А на сколько сокращать персонал?

– Примерно в четыре раза. Гадкоутенкова зашлась от негодования.

– Поясню: квалификация работающих на произволстве такова, что один делает, а трое доделывают, поэтому, думаю, если не решать задачу Бейбаклушкиной – у всех должна быть работа, – можно реально сохранить тех, кто имеет необходимые компетенции и навыки.

– Я вижу, что твоя лояльность резко понизилась, – трагически произнесла Гадкоутенкова. – Когда ты сюда пришла, ты рассуждала по-другому.

– Ну, про мою лояльность мы с господином Безбашневым уже поговорили как-то, не будем вас, госпожа Гадкоутенкова утомлять пересказом.

– Так, что еще? – поинтересовался президент.

– Я могла бы добавить сюда мероприятия по реализации и команду профессионалов, да вы все это можете потрудиться прочитать. Я скажу другое: вам нужно избавиться от этого „бизнеса“.

Гадкоутенкова одновременно сделала вдох, выдох, издала какой-то неопределенный вопль-стон и в самых оскорбленных чувствах попыталась выйти из-за стола. Президент ее остановил.

– Это ты сейчас так решила?

– Нет, это было очевидно с самого начала. Любой бизнесмен вам это скажет, в любой бизнес-школе подтвердят. По законам физики, майский жук летать не может, но он об этом не знает. В этом и был для вас крохотный шанс, учитывая вашу иррациональную любовь к этим свистулькам. Вы поставили сложную задачу, для меня это был настоящий профессиональный вызов. И я решила из одного процента возможного сделать хотя бы пятьдесят. Покажу вам когда-нибудь одну матрицу, где такие бизнесы называются „DD“, что значит „дохлые собаки“. Это когда рентабельность – фиговая, а понимание управляющей структуры ниже низкого. Это ваш случай.

– В тебе говорит месть, – вмешалась яростно Гадкоутенкова.

– За что месть?

– Меня назначили исполнительным директором на фабрику, и мы с девочками будем этих „дохлых собак“, как вы изволили выразиться, оживлять, и оживим! – голос Гадкоутенковой сорвался на визг.

– Желать вам успехов, конечно, бессмысленно, но прогноз подарю: вы просуществуете еще примерно с полгода.

Безбашнев смотрел с интересом на бывшего руководителя своего великого проекта и понимал, что он ничего в ней не понимал.

„Азбука“. „С“– Стандарты фирменные (добавлено Пионерогероевой)
Фирменные стандарты (группа 1).
• Я стараюсь сделать свою работу передаваемой, а результат своей работы воспроизводимым в мое отсутствие. Если такого не происходит, то это означает, что работа выполнена некачественно либо еще не закончена.
• В ситуации неопределенности я принимаю такое решение, которое делает возможным воспроизводимость результата в мое отсутствие. Я рассчитываю на то, что и мои коллеги поступают аналогичным образом.
Фирменные стандарты (группа 2).
• В ситуации затруднений я действую исходя из процедур, а не эмоций или обид.
• В случае отсутствия процедур я инициирую их создание. Я рассчитываю на то, что и мои коллеги поступают аналогичным образом.
(Корпоративный проект „Азбука“ под редакцией г-на Безбашнева, ч. 2, гл. 2)

– Знаете, у каждого свой путь реинкарнации, но главное – она возможна. Во многих учениях есть такое соображение, что хорошую реинкарнацию можно получить, наработав положительную карму. Я не хочу вам в этом помогать и давать возможность спасти лицо. Думаю, что это справедливо, – закончила свою последнюю встречу с президентом Великой корпорации Пионерогероева.

Безбашнев был очень доброжелателен и мил, уже не корчил страшных строгих лиц, не делал вид, что Пионерогероева – теоретически грамотный, но бесполезный в практической деятельности консультант.

– Спасибо тебе за все, – как-то тихо сказал он. – Конечно, не все получилось… Но ты береги себя, ты такая умница!

– А можно вопрос? Почему вы загнали Гадкоутенкову со товарищи на фабрику?

– Ну… мне так посоветовали мои партнеры, они ее знают.

– Нет, я спрашиваю, почему вы не пошли на ту программу, которую предложила я?

– Это означало бы, что ты бы и руководила этим… – он сделал неопределенный жест рукой. – А я тебя никак не собирался погружать в это „г“. Ты – для других целей, ты – для красивого великого бизнеса. И потом, ты слишком системная и жесткая, а там нужна сейчас мягкость. Агриппина лучше для этих целей подойдет.

– Я – разная, Джан Франкович, и вы это поняли. Но я тоже поняла вашу затею, не сразу, хоть это и было очевидно.

– Какую затею?

– Что со всем этим будет… Вы выбрали самый безболезненный способ это похоронить – я это поняла, когда оценила ваши слова на самой первой встрече. Они меня тогда озадачили – вы сказали, что для вас этот проект – катарсис. Я решила, что на фоне стабильно работающего бизнеса нужно проходить своеобразное „очищение“, отсюда такая тяга к креативу и любовь к убыточному мероприятию. Но вам это давно надоело, вы перестали это любить, однако признаться в том, что вы неправы, не можете – это больно бьет по самолюбию.

– Почему же я это хороню? Мы найдем способ. Я, правда, сам не придумал, как из этого выбраться, но это пока.

– Потому что все ваши действия противоречили нашим планам и вашим декларациям, потому что вы сознательно инициировали этот кризис, обострили его и совершили массу, на первый взгляд, уничтожающих действий, даже своим бездействием. Но это если смотреть с точки зрения развития. А если понимать вашу истинную цель – вполне похоже на правду. Вы использовали меня, точнее, мою голову, для запуска этих процессов. В прямом смысле – пробивая головой инициатора дыру в системе, вернее, в вашей терминологии в не-системе. То, что процессы необратимы, вы знали и знаете сейчас. Вы умело использовали противостояние с вашими младшими партнерами, поддерживая легенду о добром барине и зловредных паразитах. Но на самом деле режиссер этого процесса вовсе не Бейбаклушкины. Вы очень вовремя уловили замечательную особенность главенствующей дамы – переть как танк. А она – орудие даже не в ваших руках.

– А в чьих?

– Пусть вас это не очень задевает – в руках своего супруга. Он тоже – великий мастер, гениально вошел в роль технического гения, оторванного от всех земных проблем. Но все схемы и варианты – его головы и рук дело. Бейбаклушкина только орать могла, но честно делала свою работу в условиях постоянного дефицита ресурсов. Эту легенду про вливание немереных средств вы тоже здорово разрисовали, вначале хотелось рыдать, сочувствуя вам, меценату, которого нагло обворовывают. Фабрику в руках держал Бейбаклушкин, вы – всех вместе. Когда это стало выходить из-под контроля и ваши партнеры первыми заговорили о необходимых изменениях, вам это было уже не нужно.

– Так я мог бы, если рассуждать по твоему, просто закрыть это все – и дело с концом. Зачем такие сложности?

– Нет, просто не получится. Точно не знаю, но, быть может, неспособность признать свою неправоту вроде умаляет вас в глазах окружения (распространенная вредная привычка некоторых топ-менеджеров – непогрешимость). Вы, возможно, боитесь, что ваша репутация бизнесмена не выдержит сравнения с репутацией вашего давнего приятеля, который не сходит с экрана телевизора со слоганом „Он такой один“, а вы не примете поражения… Точно не знаю, но полагаю, что лучший вариант – похоронить это под обломками внешних обстоятельств. Именно поэтому вы, вместо команды профессионалов, набрали некий полуфабрикат и задраили их на фабрике, как в отсеке подводной лодки во время пожара. Они не всплывут – вы это знаете – и поэтому сознательно пустили их в расход. И, наконец, ваша „священная корова“ перестала доиться, вот что я вам скажу. Вопрос ведь действительно не в деньгах. Вы затевали это не как бизнес, не как бизнес это и хороните, потому что это – отработанный ресурс. Вам нужно найти новую „игрушку“.

– Хорошо, я не буду ни соглашаться, ни опровергать твои слова. Мы можем с тобой поспорить: через год, если ты права и ничего не будет, я плачу тебе пятерку американских тысяч, если все будет – ты мне тысячу. Идет?

– Не буду спорить, хотя могла бы слегка разбогатеть. Цели некорректные – если вы останетесь без фабрики, то еще и мне окажетесь должны, а вам и так будет грустно. А если фабрика будет, вы сможете опять инициировать проект и привлечь меня, зачем же я буду вам платить? Вы будете дважды в выигрыше.

– Спасибо тебе, – еще раз повторил президент Великой корпорации и добавил: – Ты обращайся, если что…

– А если что – это что?

– Мало ли, в жизни ситуации всякие бывают…

– Ну, вы тоже, если что, ситуации и у вас разные могут быть.

– А ты меня примешь на работу?

– Если составите ТЗ, пройдете испытательный срок и выдержите обязательную аттестацию.

Из сопроводительного письма, адресованного Пионерогероевой
Уважаемая госпожа Пионерогероева!
Великая корпорация благодарит Вас за проделанную работу и выплачивает Вам остаток денежных средств по договору. Ввиду того что в настоящий момент мы не можем воспользоваться Вашими разработками по новой структуре, принято решение вернуть Вам результаты вашей работы (часть 2, 3). Эта часть работы оплачена не будет.
Извещаем Вас также о том, что из Вашего гонорара вычтено 100 американских рублей в счет штрафа. Вы оштрафованы за то, что несанкционированно сообщили телефон президента Безбашнева госпоже Правдолю-бовой, когда она пыталась выяснить судьбу своей зарплаты.
Штраф наложен в соответствии с фирменными стандартами компании „За нарушение корпоративной этики“.

Эпилог

В течение полугода с фабрики уволились все сотрудники.

Младшие партнеры Бейбаклушкины пытались найти инвестора для деятельности „Нирваны“ и, кажется, нашли.

Гадкоутенкова, Гойда и Вострикова в условиях неработающего произволства и отсутствия финансирования пытались реализовать товарный запас на складе.

В Великую корпорацию был принят новый директор по персоналу.

Проезжая мимо фабрики глиняных свистулек, Пионерогероева увидела огромную растяжку: „SALE“. „Кажется, я могла бы и правда слегка разбогатеть“, – подумала она.

Президента Великой корпорации господина Безбашнева уже полгода не мучил повторяющийся кошмар.

Смирнова Вилена Вячеславовна

РЕИНКАРНАЦИЯ СИЛЬНЕЙШИХ.

ЛИРИЧЕСКАЯ СКАЗКА ОБ УПРАВЛЕНИИ

КРИЗИСОМ ОРГАНИЗАЦИИ

Оглавление

Главная | Контакты | Нашёл ошибку | Прислать материал | Добавить в избранное

Все материалы представлены для ознакомления и принадлежат их авторам.

Смирнова Вилена ВячеславовнаРЕИНКАРНАЦИЯ СИЛЬНЕЙШИХ. ЛИРИЧЕСКАЯ СКАЗКА ОБ УПРАВЛЕНИИ КРИЗИСОМ ОРГАНИЗАЦИИ

Пролог

Безбашнев

Гадкоутенкова

Пионерогероева

Часть I. С чего начинается кризис

Глава 1. Портрет топ-менеджера в интерьере

Глава 2. „Священные коровы“ – предвестники грядущего счастья

Глава 3. Имя – Победа, фамилия – Подвиг

Глава 4. Президент Великой корпорации

Глава 5. Особенности „мягкого входа“ в легенду

Глава 6. Стратегическая цель и второе лицо президента

Глава 7. Знакомство с фабрикой глиняных свистулек

Глава 8. Где мы находимся – вот в чем вопрос

Часть II. Как вытаскивают компанию из „прорыва“

Глава 9. Очень бездарный господин Пустовой

Глава 10. Кадровый балласт был, есть и будет

Глава 11. Конемерческое предложение для общества чукчей —любителей посвистеть в чуме

Глава 12. Хед-хантинг и прочие кадровые ротации

Глава 13. Кризисные симптомы в анатомическом разрезе

Глава 14. Особенности сообщения плохих новостей

Глава 15. Кто, как и когда поведет компанию к победе?

Глава 16. Для мягкого внедрения изменений обычно применяют силу

Часть III. Эволюция. Кризис. Революция. Реинкарнация

Глава 17. Руководителю проекта нужно быть гибким, лояльным,терпеливым и уметь скакать

Глава 18. Особенности проведения легализации в условияхпартизанской войны

Глава 19. В начавшейся реорганизации инструкции вредны,но „Азбука“ полезна

Глава 20. Первый конфликт в команде и первые угрозы проекту

Глава 21. Противоречивые будни великого проекта

Глава 22. Кризис в кризисе

Глава 23. Великая революция и реввоенсовет

Глава 24. Последние шаги революции и особенности реинкарнации

Эпилог

Смирнова Вилена Вячеславовна
РЕИНКАРНАЦИЯ СИЛЬНЕЙШИХ. ЛИРИЧЕСКАЯ СКАЗКА ОБ УПРАВЛЕНИИ КРИЗИСОМ ОРГАНИЗАЦИИ

Глава 11. Конемерческое предложение для общества чукчей —
любителей посвистеть в чуме

Глава 17. Руководителю проекта нужно быть гибким, лояльным,
терпеливым и уметь скакать

Глава 18. Особенности проведения легализации в условиях
партизанской войны

Глава 19. В начавшейся реорганизации инструкции вредны,
но „Азбука“ полезна