• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Представьте себе, что вы посетили одно из индейских поселений в любое время между 1700 и 1900 гг. и, воспользовавшись гостеприимством хозяев, которые всегда оказывали его любому страннику или путешественнику, совершили по нему небольшую прогулку. На что бы вы обратили внимание?

В первую очередь на то, что независимо от вида самого поселения и его застройки место под поселение выбрано с особой тщательностью – с не меньшей, чем при возведении сегодняшних городов. Даже на лишенной деревьев, нещадно опаляемой солнцем и продуваемой ветрами территории района Равнин индейцы умели находить для строительства поселений наиболее защищенное от солнца, ветра и дождя место. Рядом обязательно был расположен водяной источник: либо это был природный водоем, либо речка или ручей, где водилась рыба и куда приходили на водопой непуганые олени и другие животные. Поселения также располагались на берегах могучих рек, которые на протяжении всей человеческой истории питали развитие самых разнообразных культур и цивилизаций. Наконец, место для поселения подбиралось таким образом, чтобы оно было максимально защищено от нападений врагов или вооруженных грабителей: оно не должно было бросаться в глаза, и его расположение должно было практически полностью исключить возможность внезапного нападения.

В индейском поселении – будь то лагерь или село – обычно проживало от 100 до 300 человек, хотя следует отметить, что некоторые сообщества, особенно в период расцвета древних культур, строили очень крупные поселения – настоящие города, в которых проживало гораздо больше людей. Территория поселения была распределена между родами; на каждом таком участке жили 30–50 мужчин, женщин и детей. Некоторые индейские лагеря были совершенно открыты и не имели никаких укреплений; другие, наоборот, были укреплены очень тщательно – они были обнесены земляными валами или деревянной стеной, в зависимости от имевшихся под рукой материалов. Этим же определялись вид и форма жилищ, которые были различными в каждом из рассматриваемых нами основных районов распространения культур.

Как мы уже могли убедиться, люди культур хохокам и анасази, жившие на юго-западе (который был заселен ранее любого другого района) на заре нашей эры, уже тогда были искусными архитекторами. Индейцы культуры хохокам возводили свои знаменитые строения, включая Каса-Гранде, либо из адобов — кирпичей из высушенной на солнце грязи, либо из калишей — кирпичей из высушенной жесткой глины. Адобы и калиши, которые первые белые американские поселенцы называли «мрамором прерий» или «степным мрамором»[30], были дешевым, но прочным и долговечным строительным материалом; и сегодня из них выполнены многие жилые и общественные здания на юго-западе. Что же касается людей культуры анасази, то они показали себя замечательными мастерами архитектуры камня, превратив обычные пещеры в Меса-Верде и других местах в жилища поистине сказочной красоты, а также построив свои знаменитые отдельно стоящие «квартирные здания» в Чако-Каньоне.

Несколько севернее мы встречаем земляные жилища их кочевых соседей – индейцев навахо. Это многочисленное племя атабаскской языковой семьи долго кочевало перед тем, как осесть в районе поселений пуэбло на Рио-Гранде. Эти «землянки» уникальны тем, что, вместе с жилищами пуэбло, они являются единственными настоящими индейскими жилищами, которые используются и поныне. В резервации индейцев навахо вы буквально на каждом шагу можете встретить эти приземистые, бросающиеся в глаза жилища, которые называют хоганами. Пол внутри хогана имеет форму круга, символизируя солнце и вселенную; сверху он покрыт имеющей форму свода деревянной крышей, которая, в свою очередь, покрыта плотно утрамбованной землей. Вход представляет собой простой проем, завешанный одеялом. Он обращен на восток – навстречу восходящему солнцу. На небольшом расстоянии от основного хогана находится «баня» – меньший по размеру хоган без дымового отверстия; в этом сооружении, напоминающем сауну или турецкую баню, семья может отдохнуть и расслабиться. Подобные «бани» весьма распространены и встречаются практически у всех индейцев Северной Америки. Рядом с главным жилищем также находилась рамада — сделанная из деревянных столбов под сенью деревьев беседка, в которой старики могли вздремнуть, дети – поиграть, а женщины – ткать или готовить пищу.

Жилища из земли, самых различных видов, можно было встретить и на равнинах и прериях, но в большей степени в северных районах, где лето было очень жарким, а зима суровой и холодной. Пауни в Небраске, а также манданы и хидатсы в Северной и Южной Дакоте вкапывали свои жилища глубоко в землю. Если жилищами пауни были круглые незатейливые землянки, то жилища хидатсов и манданов представляли собой крупные, искусно выполненные сооружения, подпиравшиеся изнутри мощным разветвленным деревянным каркасом. Некоторые из жилищ манданов занимали территорию диаметром 25–30 м; в таком жилище жили несколько семей, а также располагались стойла лошадей, которых хозяева не рисковали оставлять снаружи. Обитатели таких жилищ отдыхали и нежились на солнце на крыше хогана. Ирокезские племена также «теснились» в одном длинном доме; по свидетельству европейских миссионеров, которым пришлось временно жить там, было очень непросто выдержать «букет» из жара огня, дыма, разнообразных запахов и собачьего лая.

В центральной части района Равнин, то есть на большей части территории Северной Америки, основным жилищем индейца было сооружение палаточного типа, которое называли типы. Типи иногда ошибочно называют вигвамом, однако это совершенно другое сооружение, в чем мы сейчас убедимся. Типи представляло собой конусообразную палатку, обтянутую раскрашенной шкурой бизона; такие палатки хорошо знакомы по многим фильмам об индейцах. Охотничьи палатки были небольшими по размеру, но палатки в главном лагере, а также палатки для торжественных церемоний могли достигать 6 м в высоту и занимать территорию диаметром 6 м; на ее сооружение уходило до 50 бизоньих шкур. Независимо от своего размера, типи прекрасно подходили как к условиям местности, так и к условиям жизни кочевых племен: их было легко устанавливать и свертывать. В «комплект» типи входили 3–4 основных столба-подпорки и 24 деревянные подпорки, меньшие по размеру. Когда палатку разбирали, из этих же конструкций можно было собрать уже упоминавшуюся волокушу, на которую укладывали как сложенную типи, так и другие грузы. В лагере основные деревянные подпорки ставили вместе большим треугольником и связывали их у его вершины, затем к ним приставляли вспомогательные подпорки, сверху натягивали покрытие и скрепляли всю конструкцию, напоминавшую гигантский полумесяц, ремнями из сухожилий. Внизу покрытие закреплялось при помощи деревянных колышков. Зимой покрытие внутри типи привязывали к опорам, а снизу его закрепляли на земле, чтобы сохранить тепло. Летом, наоборот, покрытие забрасывали наверх, чтобы обеспечить доступ свежего воздуха. Огонь разводился прямо в центре жилища, а дым выходил через аккуратно выложенный из тростника, сужающийся к верхней части дымоход. Если ветер дул в таком направлении, что дым оставался внутри типи, раположение опор весьма ловко меняли таким образом, чтобы весь дым уходил наружу. В отличие от жилищ из земли типи украшали снаружи бисером, иглами дикобраза; наносили различные знаки и символы религиозного и мистического характера; также снаружи изображался личный знак или символ хозяина жилища. Типи, принадлежавшие таким племенам, как шайены и черноногие, представляли собой поистине замечательные сооружения большой красоты и своеобразия. Не без оснований индейцы района Равнин называли рай «землей, где много типи», считая, что это бескрайняя цветущая земля, усеянная сверкающими разноцветными палатками-типи.

Типи были характерны и для других районов Северной Америки; правда, там они не отличались таким великолепием, как на Равнинах. Некоторые племена вообще не украшали типи; другие, особенно те, кто жил в суровом климате, старались, как могли, утеплить их, используя циновки, подстилки, ковры и все попадавшееся под руку, что могло служить в качестве изоляционного материала. В Канаде и на северо-восточном побережье в качестве покрытия использовали березовую кору, которая не подходила для того, чтобы обильно украшать ее рисунками. Следует отметить, что жилища типа палаток-типи были известны не только в Северной Америке, но и в других районах мира, в особенности в Северо-Восточной Азии. Вполне вероятно, что пришедшие в Америку и Канаду древние охотники-азиаты жили зимой в пещерах, а летом – в палаточных жилищах; хотя, конечно, такой недолговечный материал, как кожа и дерево, не мог сохраниться до наших дней, и поэтому у нас нет археологического подтверждения данного предположения. Людей того времени лишь называют «пещерными людьми».

Вигвам — жилище, которое имеет деревянные опоры, подобно типи, но его верх округлой формы, и покрыт он не шкурами, а вытканными циновками или корой березы. Часто для устойчивости внутри вигвама располагался деревянный каркас, напоминавший помост из деревянных лесов, которые были прочно прикреплены к основанию веревками из волокна, что делало жилище похожим на перевернутую лодку. Более хрупкие, обычно временные жилища, покрытые поверх остова пучками тростника и сухой травы, назывались викапами. В таких хижинах жили в районах пустынь, подобных району Большого Бассейна, и на засушливых окраинах юго-запада, где обитали племена, жившие в нищете и находившиеся на очень низком уровне материальной культуры. Викап был типичным жилищем апачей – племени храброго, но очень отсталого.

Вигвамы и викапы следует отличать от покрытых вытканным из тростника материалом величественных жилых сооружений, которые были характерны для южных районов США. Эти сооружения были построены людьми, поселившимися на юго-востоке и в бассейне Миссисипи, где в свое время жили и трудились строители знаменитых «храмовых» маундов. Эти люди строили внушительного и величественного вида высокие строения округлой формы с мощной деревянной колоннадой. Зачастую крыши и стены домов были покрыты плотно сотканными и ярко разукрашенными циновками из тростника. В подобных домах жили лесные племена Северной и Южной Каролины, а также северо-восточного побережья. Здесь часто встречались длинные дома с куполообразной крышей и решетчатой верандой. По всей длине таких домов располагались широкие скамьи, на которых целые семьи ели, спали, развлекались и отправляли религиозные обряды, наподобие живших аналогичным образом сообществ Юго-Восточной Азии.

Культура строительства «длинных домов» достигла наивысшего уровня на северо-западе; как уже отмечалось, этот район известен своими культурными достижениями и в ряде других областей. Такие племена, как хайда, цимшиан и тлинкиты, делали доски и балки из красного и желтого кедра, которые использовались для строительства домов, где могли жить 30–40 человек. Такие дома почти всегда имели длину не менее 15 м и ширину не менее 12 м и являлись шедеврами плотницкого дела, деревянной архитектуры и изразцовых деревянных украшений. На досках были искусно выполнены желобки и язычки, прочно входившие в стыковые пазы. Крыши домов покрывали корой деревьев. Стены, как изнутри, так и снаружи, и перегородки, разделявшие внутреннее помещение на несколько комнат, были украшены резьбой и рисунками, тематика их была связана со священными духами, которые должны были оберегать дом и домочадцев. Дом каждого вождя украшали по-особенному, причем неповторимо индивидуально. Конек крыши покрывался резьбой и рисунками, а перед домом ставился знаменитый тотемный столб индейцев северо-запада, на котором отображалась история данной семьи или рода; на вершине столба изображалась семейная или родовая эмблема. Эти столбы, достигавшие порой 9-метровой высоты, были хорошо видны издалека, в том числе и со стороны моря, и служили хорошим ориентиром на местности. И сегодня жители индейских поселений северо-запада ведут активную жизнь, проявляя интерес к профессиональным занятиям и ремеслам и всему образу жизни своих великих предков.

Если бы вас пригласили (а по-другому и не могло быть) внутрь индейского жилища, вы бы увидели, что там почти нет мебели. Утрамбованный земляной пол, столь же ровный и гладкий, как паркет или стекло, чисто подметен метлой из веток или травы и застелен мехами, шкурами или циновками. На стенах – занавески и амулеты. Спала семья вкруговую вдоль стен жилища, причем у каждого было свое место; иногда спали на скамье, но чаще прямо на матери-земле, завернувшись в теплое одеяло. Типичным видом мебели был «индейский шезлонг», поддерживающий сидящего на полу мужчину; это был своего рода шезлонг без сиденья. Некоторые части жилища были отведены для религиозных символов и для священной шаманской связки[31]; особые, имеющие мистический, сокровенный смысл места в доме были отмечены камнями, чтобы все их обходили, поскольку они предназначались для духов умерших предков или имели иное религиозно-духовное назначение.

В центре жилища располагался очаг, огонь в котором ярко горел в течение дня и немного притушался на ночь. Огонь считался божественным даром, и за ним следили особенно тщательно. Он символизировал солнце, а жилище вокруг него – вселенную; дверь дома или вход в палатку был обращен на восток – навстречу первым лучам восходящего солнца. Техника разведения и поддержания огня была очень древней. Один из способов заключался в высекании искры посредством удара по камню другим камнем или куском серного колчедана, но более распространенным был следующий: заостренная деревянная палка вставлялась в отверстие, сделанное в другой, и вращалась при помощи рук, пока поверхность не нагревалась до такой степени, что поджигала расположенную здесь же сухую траву и трут из коры дерева. Другой, еще более быстрый метод представлял собой усовершенствованный вариант последнего: вызывающая зажигание палка вращалась, будучи вкручена в натянутую тетиву лука, причем верхний конец палки был вставлен в отверстие в специально подготовленном камне; двигая лук туда-сюда, палке придавали более интенсивное вращение, нежели при ее вращении руками. Иногда огонь переносили из одного места в другое в роге бизона, в закрытом кувшине или же держа его внутри большого пучка медленно тлеющего мха. Многие племена поклонялись огню; в домах и молельных помещениях таких племен горел «вечный огонь» и специально назначенный хранитель огня отвечал за то, чтобы он никогда не угасал.

Индейцы могли быть одеты по-разному. Племена равнин, а также северных и восточных районов носили больше одежды, чем племена, жившие в теплых южных районах. Последние, как и жители района Большого Бассейна, ходили практически без одежды: у мужчин была лишь набедренная повязка-фартук, а у женщин – юбка. Индейцы южных районов наносили татуировку по всему телу: это были различные причудливые полосы и разнообразные разноцветные узоры. Они также раскрашивали тело белой, красной и коричневой охрой. Татуировку применяли и некоторые племена центральных и восточных районов. Воинственные индейцы кэддо, образовавшие федерацию на территории Оклахомы, Канзаса и Арканзаса, столь обильно покрывали себя татуировкой, что первые английские поселенцы называли их «индейские пикты»[32].

В большинстве районов женщины обычно носили либо кожаные рубаху и юбку, либо рубаху-платье и ноговицы[33].

Мужчины носили короткие штаны и ходили с обнаженным торсом; в холод или дождь они использовали покрывало, напоминавшее плащ-накидку. Рубахи носили лишь мужчины, занимавшие высокое положение, да и то в основном во время праздничных церемоний. Пышные наряды, описанные в романах Викторианской эпохи и показанные в фильмах, появились сравнительно недавно, когда индейцы стали использовать в одежде шелк, ленты, бархат и сатин, подражая белым людям, с которыми им приходилось встречаться в городах, во время движения по рекам и в военных гарнизонах. Индейцы заимствовали у белых и фасон одежды, поэтому после 1860 г. наряды индейцев стали представлять собой пародию на традиционное индейское одеяние.

Нельзя сказать, что мех и кожа, которые индейцы использовали в одежде до того, как она резко изменилась под влиянием белых людей и шоу «На Диком Западе», были хуже по качеству, чем у европейцев. Мех и пушнина отличались высоким качеством, а одежда из них не уступала той, которую делают сегодняшние мастера. Шкуры и кожа находили самое различное применение. Невыделанные шкуры не уступали по твердости и прочности кости и пластмассе; из них делали щиты, защитные покрытия и уже упоминавшиеся парфлеши. Из шкур бизона, марала, лося, оленя, антилопы и других животных индейцы выделывали такую мягкую кожу, как нигде больше. Шкуру тщательно натирали смесью из мозга и печени животных, кислого молока и коры вяза, а затем долго вымачивали в воде. После того как шкура была высушена и натятнута на раму, ее можно было разрезать на части и использовать для пошива одежды, сумок, кожаных мешков, рубах и блузок, ноговиц, обуви, колчанов для стрел и еще тысячи и одного предмета. Многие племена имели свои собственные рецепты изготовления кожи и изделий из нее. Так, племя равнинных кроу настолько умело выделывало шкуры оленей, бизонов и маралов, что сделанные из полученной кожи одежда и покрытие для палаток-типи очень быстро высыхали и после самого сильного дождя, который не причинял им никакого вреда.

Поскольку всевозможные украшения – врожденная страсть индейцев, их часто наносили как на кожаную одежду, так и другие изделия из кожи. Делали бахрому, вышивки, наносили рисунки, а также украшали бисером, ракушками, иглами дикобраза и перьями. Помимо кожаной одежды было много способов производства и украшения одежды из других материалов. Индейские женщины искусно ткали, плели, вышивали, делали складки на одежде, обшивали ее тесьмой – причем как вручную, так и используя ткацкий станок, как импровизированный, так и настоящий. Они достигли в этом очень высокого уровня – об этом мы подробнее поговорим позднее. Рубахи и блузки, платья, ремни, пояса-кушаки, плащи-покрывала, как обычные, так и для вождей, накидки-пончо и многое другое – все это было изготовлено индейскими ткачихами. Что касается детей, то первую свою одежду они надевали в 5–6 лет, когда их начинали учить взрослым занятиям и правилам поведения, а до этого они бегали нагишом, имея на ногах лишь обувь, поскольку вокруг было много гремучих змей, муравьев и других опасных существ. У индейцев было несколько пар мокасин – как с высоким верхом, так и с низким, как на мягкой, так и на твердой подошве. Одни предназначались для отдыха, другие – для занятий сельским хозяйством, третьи для охоты и преследования дичи и т. д. Какую-то обувь носили ежедневно, какую-то только по праздникам. Отправляясь на охоту, индеец брал с собой две-три пары обуви. И в мирное время, и на войне индейцы были большими щеголями; они разряжались как павлины, постоянно прихорашивались и гордо демонстрировали свои наряды.

Важной составной частью индейского туалета были прическа и головной убор. В основном индейцы носили длинные волосы, перехватывая их сзади ремешком, узкой головной повязкой или платком. Некоторые племена намазывали волосы грязью или жиром; им придавали различную форму, чтобы, например, отличить холостого от женатого или опытного воина от зеленого юнца. В ряде племен воины обривали голову, чтобы запугать противника. При этом обычно оставляли либо небольшую косичку, либо хохолок, торчавший, как петушиный гребешок. И мужчины и женщины носили серьги, размер которых зависел от занимаемого положения, а также ожерелья, подвески, кольца и самые разнообразные браслеты для рук и ног.

Существовали также строгие правила и относительно оперения в головном уборе. Один воин имел право на ношение одного орлиного пера, другой – двух. Перья и кусочки меха как на голове, так и на других частях тела означали знаки отличия и соответствовали тому или иному военному рангу или заслугам. Мех выдры, бобра, дикой кошки, а также шкуру пантеры полагалось носить лишь имевшему выдающиеся заслуги. Носивший мех лисы или енота имел большие заслуги по сравнению с тем, кто носил мех белки.

Самый знаменитый боевой головной убор индейцев, состоявший из нескольких рядов развевающихся и ниспадающих на плечи перьев, был изобретен индейцами лесных районов востока. Оттуда он достиг района Равнин; наибольшей популярностью он пользовался у индейцев сиу. Другие равнинные племена использовали головной убор измененного дизайна: так, черноногие носили прямую по бокам корону из перьев. Однако самым красивым и оригинальным был головной убор калифорнийских индейцев. Он состоял из оперения, выложенного перьями ворона и красного дятла, в которое были вставлены изящные тростинки с цветками мака или пушистыми комочками хлопка на концах. Многие обходились простыми головными уборами из соломы или коры деревьев, напоминавшими панамы или зюйдвестки. Ведь жизнь индейца в большей степени состояла не из праздников, а из обычных будней.

Не нужно провести в индейском поселении много времени, чтобы понять, сколько тяжелого труда ложилось на плечи женщины. Каждый день ей приходилось будить мужчин и детей, разводить огонь, готовить завтрак. Она выполняла всю домашнюю работу, а также занималась сбором во время сезона диких плодов, ягод, корнеплодов и других природных продуктов питания. Она отвечала за хранение и сохранность мяса и других припасов, шила и чинила одежду, занималась детьми и готовила всей семье ужин.

В тех племенах, которые занимались сельским хозяйством (а почти все индейские племена в той или иной степени им занимались), именно женщины возделывали землю и ухаживали за посадками. Исключение составляли лишь индейцы пуэбло юго-запада – у них исстари сельским хозяйством занимались мужчины. Во всех других местах, как и в большинстве мест на планете, эти заботы с незапамятных времен лежали на женских плечах. В конце концов женщина сама является прообразом земли – источником жизни, в ее чреве созревает и вынашивается плод и выходит из темноты на свет. У древних народов женщина стойко ассоциировалась с землей, их предназначение считалось очень схожим. А пока женщина работала в поле, располагавшемся недалеко от дома, и следила за домашним очагом, мужчина занимался не менее трудоемким делом – охотой.

Посевная начиналась в мае, по окончании ранневесенней охоты. После торжественной церемонии землю засевали участками, при соблюдении четкой плодосеменной последовательности. Сначала сажали кукурузу, затем бобовые, американскую тыкву и дыни. Было три основных разновидности кукурузы: жесткая, выращиваемая в основном на северо-западе и на Равнинах; мелкозернистая, характерная для юго-востока; и мучнистая, которую выращивали на юго-западе. Из других, более мелких разновидностей можно выделить сладкую кукурузу, воздушную кукурузу и кукурузу в стручках. Когда Колумб прибыл в Новый Свет, он обнаружил кукурузные поля протяженностью 29 км и привез семена кукурузы в Европу. Сейчас кукуруза является более важной мировой культурой, чем пшеница, уступая по объемам посева только рису и картофелю. Многие индейские племена выращивали более полудюжины видов кукурузы и такое же количество фасоли, тыквы и американской тыквы. Индейцы пауни, например, выращивали не менее десяти различных наименований зерновых.

Урожай кукурузы собирали в конце июня, перед самым началом второго охотничьего сезона. Ее доставляли в парфлешах, обжаривали или высушивали на солнце, а потом складывали в выкопанные глубоко в земле ямы-хранилища, которые тщательно закрывали землей и замаскировывали, чтобы их не нашли грабители или мародеры. Для того чтобы вырастить и собрать урожай кукурузы, тыквы, фасоли и других культур, требовался тяжелый труд от зари до зари. В лесных районах востока, покрытых густыми лесами, использовался другой метод земледелия. Деревья на определенной территории вырубались и сжигались; зола удобряла почву, и в этот удобренный слой высаживали семена. Когда почва истощалась, переходили на другой участок.

Было подсчитано, что североамериканские индейцы употребляли в пищу 1112 различных растений. Из них 86 были домашними, 58, в свою очередь, происходили из Мексики, включая маис, несколько разновидностей тыквы и американскую тыкву. Среди других культур, родиной которых является Новый Свет, помимо кукурузы и маиса, можно назвать картофель и сладкий картофель, маниоку (тапиоку), артишоки, все виды фасоли, за исключением крупносеменной, перец, помидоры, американскую тыкву, ананасы, гуаву, опунцию, или кактусовую (игольчатую) грушу, шоколад и ваниль, арахис и орехи кешью. Хлопок, каучук и сизаль, использовавшийся для производства канатов и веревок, также «родились» в Новом Свете, не говоря уже о табаке, который испанцы привезли в Европу в 1558 г. и который быстро распространился по всему миру.

С другой стороны, только одно из каждых двенадцати потребляемых индейцами в пищу растений было выращено ими самими. Большинство было «подарком» природы. Занимаясь собирательством в течение многих тысяч лет, индейцы знали практически обо всех корнях, листьях, видах коры, орехах и ягодах, которые можно было собрать на дикой природе и употребить в пищу. Когда индейские женщины не были заняты по дому, они занимались собирательством в лесах, лугах или пустынях, собирая дары природы при помощи палок-копалок, которыми разрывали землю, и палок-«шампуров», которыми поднимали плоды с земли; всю добычу они складывали в мешок за спиной. Если женщины не могли оставить поселение, они посылали собирать плоды и растения детей, хваля их, если они приносили полные корзины, и ругая, если те возвращались с пустыми руками.

Трудно перечислить все виды диких растений, которые собирали индейцы. Это различные корни и клубни, дикий рис, смородина, малина, клубника и земляника, дикая слива, ягоды бузины и сумаха, семена подсолнечника, многочисленные стручковые растения, юкка, агава и разнообразные виды кактуса. В Калифорнии, в районе Большого Бассейна и прилегающих плоскогорий активно использовали в пищу ящериц, змей, сверчков, цикад, саранчу, а также некоторые виды сочных и вкусных муравьев и гусениц. Особой популярностью пользовался дикий мед – единственная «сласть», известная древним людям. Для того чтобы забраться на дерево, выкурить пчел и забрать сочащиеся медом соты, требовались немалые смелость и ловкость, а также готовность вытерпеть многочисленные болезненные укусы. Кленовый сироп и сахар также впервые были пущены в обиход именно американскими индейцами.

Хотелось бы специально отметить еще один важный пищевой продукт. Высказывалось предположение, что высокий уровень жизни индейцев тихоокеанского побережья мог быть обеспечен главным образом тем, что здесь росло много дубов, дававших обильное количество желудей, а желудевая мука была поистине универсальным продуктом в этом районе. Собранные горькие желуди подвергали специальной обработке: посредством помола и многократного прополаскивания в речной воде из них вымывалась дубильная кислота; такого же результата добивались и обработкой в горячей воде в специальной емкости. Из получавшейся в результате желудевой муки делали вкусные пряные пирожки, лепешки и очень питательную кашу. Таким же образом калифорнийские индейцы обрабатывали ядовитые плоды конского каштана, обжаривали их, потом взбивали, получая в результате очень вкусную кашу. При помощи вышеупомянутых операций получали не только продукты питания, но и сырье для производства мыла, шампуня, косметики и благовоний, а также другой необходимой в быту продукции.

У индейцев того времени был разнообразный и сбалансированный пищевой рацион, состоявший из мяса, фруктов и овощей самых различных видов. За исключением периода засухи, их организм получал достаточное количество жиров, белков и углеводов для того, чтобы выдержать тот напряженный и нелегкий образ жизни, который они вели. Им также не приходилось принимать пищу в сыром или неаппетитном виде, поскольку индейские женщины прекрасно готовили. Как свидетельствуют путешественники, испытавшие на себе индейское гостеприимство, угощение состояло из нескольких блюд: супа, мяса, пудинга и каких-нибудь деликатесов на сладкое.

При самом простом способе приготовления пищи использовалась выложенная камнями костровая яма или открытый огонь. Другой способ состоял в использовании различных больших сосудов из глины, дерева, камня, а также корзин, сплетенных столь плотно, что в них наливали воду, в которую опускали раскаленные докрасна камни, чтобы нагреть воду для приготовления пищи. Позднее индейцы стали покупать у белых торговцев жестяные ведра и сковороды. В качестве посуды использовались различные чаши, миски и всякого рода приспособления для питья. Пищу брали при помощи керамических черпаков и половников, а также ложек из рога оленя и бизона. Трапеза проходила чинно, без спешки; вместе с тем в доме всегда были вяленое мясо, фрукты и жареная кукуруза на тот случай, если кто-то из мужчин или детей проголодался и хотел что-нибудь «перехватить» на скорую руку.

Если в повседневной жизни индейцев и мужчины и женщины должны были соблюдать определенные правила и предписания, то в таком серьезном вопросе, как вступление в брак и создание семьи, это требовалось тем более. Люди жили в сложном мире, в окружении дикой природы, щедрость которой была весьма переменчива. Поэтому каждый член сообщества должен был четко соблюдать свои обязанности и нести свою долю ответственности ради выживания всех его членов. Безответственность и фривольное отношение к жизни не допускались, никто не мог взять «паузу» или «каникулы» в выполнении своих обязанностей. Вся жизнедеятельность осуществлялась на основании четких правил и предписаний. Тщательно старались сохранить все полезное из прошлого, что могло пригодиться и сегодня. Жили сегодняшним днем, «здесь и сейчас»; каждодневные заботы не оставляли времени на то, чтобы думать даже о недалеком будущем, не говоря уже о таких вещах, как прогресс и эволюция. Необходимо было не упустить ничего из опыта предыдущих поколений, что позволяло в прошлом обеспечить успешную жизнедеятельность и безопасность племени и преодолевать подстерегавшие опасности. Если удалось установить в прошлом незримые связи со вселенной, благодаря которым можно было двигаться вперед, то следовало во что бы то ни стало сохранить эти связи, не нарушить их, поскольку от этого зависело выживание и успешная жизнедеятельность племени сегодня.

Поэтому считалось, что такие вопросы, как вступление в брак, не могут быть лишь частным делом тех лиц, которые к этому имеют непосредственное отношение. На первом месте всегда стояли вопросы обеспечения выживания и жизнедеятельности племени, а все внутриплеменные вопросы, в том числе и вступление в брак, рассматривались в первую очередь именно с этой точки зрения. Конечно, в вопросах брака присутствовала известная широта взглядов, поскольку, несмотря на вызванную условиями среды обитания необходимость довольно строгой регламентации жизни внутри сообщества, для индейцев всегда была характерна определенная терпимость. Людей, явно неподходящих друг другу, не принуждали к вступлению в брак. Более того, в ряде племен допускалось, что мужчина может быть женоподобным и соответственно не в состоянии выполнять те обязанности и нести ту ответственность, которые мужчина обязан выполнять в семье. Таким лицам мужского пола разрешалось носить женскую одежду и выполнять женскую работу. Большинство же мальчиков и девочек, достигших 13–14 лет, вступали в брак, который очень тщательно готовился. Необходимо было учесть вопросы, связанные с положением, занимаемым семьями жениха и невесты в племени, степенью родства между ними, а также наличием всякого рода табу и факторов, препятствующих заключению брака. Взаимные чувства жениха и невесты в расчет не принимались: нередко бывали случаи, когда очень молодой человек женился на гораздо более старшей женщине и наоборот; это делалось умышленно, чтобы один из партнеров мог воспользоваться жизненными знаниями и опытом другого.

Индейская семья была обычно моногамной, но у некоторых племен существовала практика многоженства. Это обычно имело место в тех сообществах, где мужчина был достаточно состоятельным, чтобы содержать несколько жен, либо же когда в ходе войны было захвачено много женщин-рабынь. Обычно полигамный брак сосуществовал одновременно с моногамным и был добровольным. Например, встречались случаи, когда мужчина был настолько доволен одной из своих жен, что просил и ее сестру стать членом их семьи, а для этого стать его женой; либо двоюродная сестра была настолько расположена к своему двоюродному брату, что просила его взять ее в жены. У некоторых племен вторая жена считалась временной и должна была покинуть дом, когда находила себе мужа, у которого она считалась бы постоянной женой. Многоженство помогало женщинам не остаться в старых девах и избежать бесплодия, что очень порицалось у древних народов. С другой стороны, оно помогало избежать падения рождаемости и таким образом способствовало росту и развитию племени. Практика полиандрии, или многомужества, в Северной Америке практически не встречалась, хотя у эскимосов был обычай предлагать своих жен гостям для сексуальных развлечений. У некоторых шошонских племен женщина имела право вступать в интимную связь с другими мужчинами, когда муж был на охоте.

Иногда встречались такие формы брака, при которых в случае смерти мужа его место немедленно занимал родной или двоюродный брат; а в случае смерти жены – сестра или двоюродная сестра. Таким образом, в первом случае обеспечивалась забота о вдове и ее детях, а во втором – дети вдовца не оставались без присмотра. У эскимосов был обычай, что человек, убивший другого человека, должен был взять на себя заботу обо всех иждивенцах последнего. Процедура вступления в брак была иногда сугубо формальной и сопровождалась только обменом подарками, а иногда шумным пиром и увеселениями. Развод, в отличие от мусульманских правил, осуществлялся очень просто, без какой-либо процедуры; одной из сторон было достаточно всего лишь объявить об этом.

Может показаться, что существовавшие у индейцев порядки и правила в вопросах семьи и брака были холодными и бесчувственными, особенно по отношению к женщинам. Однако следует иметь в виду, что у большинства индейских племен мужчины не играли в них ведущей роли – ни в семье, ни в племени. На каждое племя с преобладающей ролью мужчин приходилось племя с аналогичным преобладанием женщины, причем последнее нередко встречалось у очень воинственных и агрессивных племен – в частности, среди участников Союза ирокезских племен. Вероятно, почти у половины индейских племен Северной Америки существовал матриархат, и линия родства считалась по материнской линии, как если бы мы сегодня брали отчество по имени матери, а не отца. Случалось, что женщине принадлежало все имущество и все пожитки в доме, как и само жилище, будь то дом или типи. Они полностью переходили к ней как в случае смерти мужа, так и при разводе. Женщины навахо, например, всегда имели большие права на домашнее имущество по сравнению с мужчинами и были соответственно более богатыми и зажиточными. У них скапливалась вся выручка от продажи вытканных или шерстяных изделий, а их сыновья всю жизнь оставались «детьми своей матери», а не «своих родителей». У ирокезских племен, считавшихся самыми воинственными, женщины выбирали племенных вождей, а также отстраняли их от должности, если не были удовлетворены их деятельностью. Что касается развода, то женщины обладали такими же правами на него, как и мужчины. Женщина тоже могла дать супругу «от ворот поворот». Он мог вернуться с поля или с охоты и увидеть сложенные перед входом в жилище свое седло и личные вещи – в этом случае ему оставалось лишь взять их и вернуться в дом матери. Иногда женщина специально «доводила» мужа, провоцируя его на то, чтобы он ее избил, а затем использовала это как повод для развода.

В ряде сообществ жизнь была настолько сконцентрирована вокруг матери, что после свадьбы муж должен был в течение года или двух жить с женой в доме тещи. Короче говоря, хотя у женщины были ее собственные, весьма специфические, сложные и трудоемкие обязанности и сфера ответственности, это не означало, что она играла незначительную роль или находилась в унизительном положении, хотя встречались и племена, где женщина рассматривалась как рабыня или часть домашнего имущества. Пренебрежительное отношение к женщине выработалось в результате промышленной революции, поскольку поставило в приниженное и зависимое положение жен рабочих, а также не знающих, чем заняться, «скучающих» жен представителей среднего класса. Индейские женщины были избавлены от этого: им не приходилось ни терять своего достоинства, ни ощущать свою ненужность.

К индейской женщине дети порой чаще обращались за советом, чем к отцу. Иногда родственники жены – ее дяди – играли большую роль в воспитании, чем родной отец. Ребенок часто называл отцом дядю матери, таким образом, у него как бы было несколько отцов.

Процесс воспитания был организован таким образом, чтобы в нем активно участвовали и мать и отец и чтобы ребенок получил от них как можно больше полезного, причем как можно быстрее. Детей начинали учить всякого рода необходимым вещам с того момента, как они уже умели ходить. Индейцы не могли допустить, чтобы дети не приносили никакой пользы до тех пор, пока вырастут. К детям с довольно раннего возраста начинали относиться как к взрослым, и к моменту достижения полового созревания они были уже достаточно сформировавшимися, чтобы вступить в брак. С самых ранних лет дети учились тому, что делали взрослые. Мальчики добывали рыбу при помощи маленьких острог и охотились с помощью такого же оружия, как у взрослых, только меньшего размера. Девочки помогали матери по дому, нянчились с младшими братиками и сестренками, помогали собирать орехи и ягоды. Вследствие того что к ним не относятся как к игрушкам или избалованным чадам, для детей индейцев характерно серьезное отношение к жизни и не по возрасту мудрые суждения, что оказывает сильное впечатление на общающихся с ними белых людей.

Индейцы снисходительно относились к детям в самом раннем возрасте, хотя отношение к незаконнорожденным детям было очень суровым, иногда их даже душили в колыбели. По достижении 3–4 лет начиналось очень строгое и суровое воспитание. В этом возрасте детям наносили татуировку при помощи костяных игл; они также обязаны были пройти через ряд испытаний, закаляющих тело и характер: прыгать зимой в ледяную воду, выдержать укусы муравьев и сороконожек, покрывать бегом многокилометровые расстояния под палящим солнцем с полным ртом воды, не имея права ее глотать. Ритуал полового созревания и посвящения в мужчины предусматривал выбивание зубов, прокалывание губ и ушей, надрезание ноздрей. Когда у девочек начинались менструации, их изолировали в отдельной хижине без воды, пищи и света. Такому же заточению женщины подвергались при беременности и родах.

Не вызывает сомнения, что широко распространенное использование переносных детских люлек оказало существенное воздействие на детей, которых в них носили. Детей жестко спеленывали и зачастую фиксировали определенное положение головы и ступней ног. Способствует ли помещение ребенка в подобное «прокрустово ложе», где он связан по рукам и ногам, выработке у него ощущения безопасности или как раз совсем наоборот, пусть решают психологи. Что же касается непосредственных физических последствий, то, как рассказал автору этой книги один врач, работавший в резервации навахо, расположенной в штате Нью-Мексико, он лично видел, что во многих случаях таковыми явились серьезные деформации скелета и изуродованные конечности. Некоторые племена использовали люльки, имевшие в верхней задней части «капюшон» со шнурком, который можно было соответствующим образом затянуть, чтобы изменить форму головы – как спереди, так и сзади. Чинуки и селиши, обитавшие на северо-западном побережье, а также плоскоголовые, обитавшие на Равнинах, изменяли расположение бровей таким образом, что они проходили по прямой линии через лоб и нос. Нам это может показаться чем-то невероятным, если не извращением, но одно время подобная практика имела распространение на американском континенте. В древние времена это делали люди культуры адена, жившие на территории нынешнего штата Огайо, а также строители маундов, обитавшие на территории Алабамы и Флориды. Изменение формы головы практиковалось в древней Мексике, а также у некоторых сообществ, расположенных южнее. Однако все говорит о том, что в своем подавляющем большинстве североамериканские индейцы с отвращением относились к столь грубому вмешательству в человеческую природу и не позволяли в своих сообществах ничего подобного.

Итак, индейцы основали свое поселение, поставили жилища, создав условия для повседневной жизни сообщества. А как они им управляли, когда находились не на охоте и не на войне?

Опять же следует помнить, что в рассматриваемый нами период в Северной Америке было около 600 индейских племен, говоривших на 300 языках, каждое из которых обладало индивидуальностью и самобытностью, и дать обобщающую картину, охватывающую все племена, так же невозможно, как дать единую картину, отражающую положение во всех племенах современной Африки. Даже в одном и том же районе распространения культур жившие бок о бок племена и даже отдельные части одного племени могли иметь абсолютно разное внутреннее устройство. Тем не менее можно сделать некоторые общие выводы, которые помогут лучше понять, как было устроено и как функционировало индейское общество.

За исключением некоторых племен лесной зоны востока, характеризовавшихся весьма жестким управлением, осуществлявшимся фактически узурпировавшим власть привилегированным сословием, система организации и управления большинства индейских племен Северной Америки отличалась демократизмом. Причем этот демократизм был характерен как для племен с довольно слабо оформленной внутренней организацией, например племен южной части Калифорнии и района Большого Бассейна, так и для тех племен, которые имели ярко выраженную, сложную внутреннюю организацию, каковыми, в частности, являлись племена района Великих Равнин. Важным фактором, своего рода «лакмусовой бумажкой», позволяющей судить о степени демократичности системы организации и управления того или иного племени, являются природа и характер власти вождя племени. Следует отметить, что, хотя в большинстве случаев вождь пользовался огромным авторитетом, а пост вождя считался исключительно почитаемым, вождь племени редко обладал диктаторскими полномочиями или действовал как диктатор. Пост вождя, как правило, не передавался по наследству; обычно вождь либо избирался, либо на этот пост отбирали представителя одного из уважаемых родов. Обычно вождь был не столько правителем, сколько руководителем, который умел убеждать и мог дать мудрый совет.

Конечно, встречались и исключения. В некоторых случаях вождь обладал полномочиями абсолютного монарха и единолично вершил судьбы людей, решая, кого казнить, а кого миловать. Наиболее ярким примером такого рода является Великое Солнце – вождь натчезов (натчей), которые являлись потомками тех, кто возвел Изумрудный маунд на берегах Миссисипи. По свидетельствам видевших его французских путешественников-исследователей, вождь натчезов правил с той же жестокостью и высокомерием, что и те императоры древней Мексики, при которых, под влиянием мексиканской культуры, в Северной Америке начали сооружать маунды. Его особа считалась столь священной, что к нему запрещалось приближаться; желающий обратиться к вождю должен был пасть ниц и, не смея поднимать глаз, громко высказать свою просьбу. Он и его близкие родственники, которых называли Маленькое Солнце, безраздельно господствовали над более чем 4000 своих подданных, которые жили в девяти процветающих поселениях, расположенных на северной оконечности дельты Миссисипи. Великое Солнце жил во дворце, стоявшем на 3-метровом маунде, и, когда он покидал дворец, облаченный в одеяние, покрытое перьями и драгоценными камнями, его несли в золотом паланкине, чтобы он не осквернил своих ног прикосновением к земле. У криков во главе племени стоял мико — правитель или местный царек, слово которого являлось законом; вожди располагавшихся в восточных лесах племен моеган, майами и еще одного или двух алгонкинских племен постепенно, в течение нескольких веков, превратились в единоличных правителей.

Однако подобные случаи не были типичными. Конечно, среди вождей попадались своевольные и сумасбродные, но в большинстве своем это были серьезные и уважаемые люди, которых выбирали за их честность и порядочность, сочувствие и сострадательность, а также остроту ума и проницательность. У большинства племен было два вождя: гражданский, который руководил повседневной деятельностью по жизнеобеспечению племени и вершил правосудие, и военный. У осейджей, как, впрочем, и у ряда других племен, были «военные» и «гражданские» поселения. Те, кто жил в «военных» поселениях и обеспечивал военные интересы племени, питались мясом, в то время как жители «гражданских» поселений были вегетарианцами. Назначались ответственные за различные участки работы – в племени или в лагере, а также командиры отрядов. Наиболее крупные племена почти всегда были разделены на две половины, каждая из которых имела своего вождя, правда, один из них мог считаться более главным. В то же время во главе конфедерации племен обычно стоял верховный вождь. Своеобразная форма руководства существовала у Союза (Лиги) ирокезских племен: во главе конфедерации стоял совет сэчемов («уважаемых представителей»), состоявший из 50 вождей от пяти племен, являвшихся изначальными членами конфедерации. Члены совета собирались для обсуждения вопросов, представлявших общий интерес, и для выработки согласованной линии действий. Вожди племен также редко принимали решение единолично, они обычно спрашивали совета у старейшин племени. Именно старейшины определяли меру наказания за убийство, супружескую измену, изнасилование, кражу, оскорбление, сквернословие и другие преступления и нарушения. Убийство считалось самым серьезным преступлением, за которое карали смертью либо самого убийцу, либо одного из его родственников-мужчин в том случае, если убийца находился в бегах. Супружеская измена также иногда каралась смертью; однако более распространенным видом наказания за него являлось отрезание губ, ушей, носа или кончика носа. Менее серьезные преступления и нарушения карались поркой, штрафами или расцарапыванием тела при помощи острых костей и шипов кактуса.

Однако безусловную и непоколебимую основу индейского сообщества представляли не вождь или совет племени – таковой являлась семья. Существовало общее, глубоко укоренившееся понимание, что семья является ядром и основой всей жизни. Причем в понятие «семья» индейцы вкладывали очень широкий и глубокий смысл. Если в наше время основой семьи считается брачный союз и главные роли в ней принадлежат матери и отцу, то индейцы считали основой семьи кровное родство, поэтому в ней важные, а порой и главенствующие роли играли самые различные родственники. Если мы вкладываем в такие понятия, как «мать», «отец», «брат», «сестра», «сын», «дядя», «тетя», весьма определенный и довольно узкий смысл, то индейцы их понимали гораздо более широко и глубоко. Внутри семьи существовала четкая система правил: что можно, а что нельзя. Все знали, как разрешается подшучивать друг над другом и разыгрывать друг друга, в какие шумные игры можно было играть в доме; система запретов строго предписывала, имена каких родственников нельзя произносить вслух, рядом с какими из них запрещалось принимать пищу, с кем из них можно общаться только через третьих лиц, кому из них другим запрещается смотреть прямо в глаза.

В ряде племен еще большее значение имели родовые (клановые) традиции. У бедных племен, которые едва могли обеспечить себе средства к существованию, такие традиции не были ярко выражены и не играли особой роли, но в зажиточных и сильных племенах, будь то охотничьи или земледельческие, родовая система была повсеместно развита и очень сильна. Любой индеец, независимо от пола, принадлежал к тому или иному роду по праву рождения. Род, со всеми его ответвлениями, учитывал кровное родство как по линии отца, так и по линии матери; поэтому выделяют как род по материнской линии, так и по отцовской (см. схему на с. 102). Ообщим правилом было давать роду звучное и броское имя. Так, среди имен 46 родов криков были следующие: Аллигатор, Стрела, Медведь, Бобр, Бизон, Тростник, Кукуруза, Олень, Рыба, Пантера, Соль, Испанцы, Ветер, Волк. Среди родовых имен осейджей встречались: Медведь, Рак, Олень, Марал, Пума. Некоторые кланы были союзниками, некоторые, наоборот, враждовали между собой. Роды объединяла либо какая-то совместная деятельность, либо же это были факторы мифологического или религиозного характера. Запрещались браки внутри одного рода, чтобы избежать кровосмешения, а также проблем, связанных со священным родовым символом – тотемом.

Вопреки распространенному мнению, родовой тотем (на языках алгонкинской языковой семьи он означает «брат») не был предметом поклонения. Он скорее рассматривался как дух-защитник, дух-покровитель, оберегающий род. Так, для рода Орла эта птица считалась защитником, наставником и духовным спутником; она считалась священной. Запрещалось убивать ее или есть ее мясо, носить ее перья, а возможно, даже прикасаться к ней или смотреть на нее. Она была главным героем родового мифа и считалась основоположником всего рода, его первым и главным прямым предком. Члены рода посвящали ей специальные ритуалы, во время которых они пели, плясали, изображали в пантомиме жизнь своего духовного покровителя, чтобы таким образом еще более усилить его мистическое могущество и сверхъестественные, непостижимые возможности.

Внутренняя структура племени

Система табу распространялась не только на то, что было связано со священными символами. Она могла распространяться практически на любого человека. Многие из этих табу могут показаться причудливыми и странными, хотя они всегда имели тот или иной практический смысл. Например, запрещалось разговаривать или прикасаться к определенной категории людей, в частности к женщинам во время менструаций, беременности и при родах. Возможны были и запреты на то, чтобы произносить вслух имена божеств или умерших людей. Могли существовать предписания избегать использовать определенные виды камня, металлов или других материалов либо употреблять в пищу определенные продукты, в особенности мясо тех или иных птиц и животных. У большинства племен женщинам и посторонним запрещалось прикасаться к оружию воина, поскольку, как считалось, в этом случае оно может потерять силу.

Часто различные роды создавали объединение, которое антропологи называют фратрия. Фратрии объединяли роды, разбросанные по различным поселениям, и являлись своего рода связующим звеном (причем не жестким, а весьма эластичным), дающим возможность членам племени осуществлять совместными усилиями те виды деятельности, которые были необходимы и полезны для всего племени. Объединенные фратрии образовывали главные структурные подразделения племени: одну и другую его половины, которые называют мойети[34].

Мойети включала в себя половину племени и возникла тогда, когда племя, независимо от степени развития родовой системы, разделилось на две половины, каждая со своим названием и традициями. Это произошло в результате объединения ряда фратрий, и, таким образом, две части сообщества, имевшие свое своеобразие и индивидуальность, каждая со своей оформленной структурой и полномочиями, сосуществовали вместе, находясь в состоянии известного соперничества, которое, правда, не носило враждебного характера. Большинство индейских племен были разделены на мойети: у хайда эти половины назывались Вороны и Орлы; у луизено – Дикие Кошки и Койоты; у криков – Бледнолицые и Чилоки, или Говорящие на другом языке. У индейцев пуэбло юго-запада мойети не только сохранились и по сей день, но и продолжают успешно развиваться и функционировать довольно оригинальным способом. Одна мойети снабжает поселение всем необходимым в течение первой половины года, а другая – в течение второй. В некоторых поселениях пуэбло мойети называют Люди Лета и Люди Зимы; в других – Люди Тыквы («Тыквичи») и Люди Бирюзы; в последнем случае тыква ассоциируется с мягким, ласковым и теплым летом, а бирюза – с жесткой и холодной зимой.

В заключение несколько слов о классовом и кастовом делении. Каста, как известно, представляет собой замкнутую группу людей со своими жесткими правилами, члены которой считают себя обособленными от других людей и входящими в данную группу по праву рождения или по каким-то особым причинам политического, религиозного или профессионально-творческого характера. Касты не были характерны для индейских племен. Вожди, сэчемы, шаманы и жрецы редко самоизолировались от своих соплеменников, а находились с ними в живой взаимосвязи, выполняя попеременно несколько функций. Сэчем, или мудрец, мог также выполнять обязанности воина и охотника и быть искусным мастером ремесел. Между различными видами профессиональной деятельности редко существовала жесткая разграничительная линия. Демократическая атмосфера внутри индейского сообщества не способствовала и развитию классовых различий, не говоря уже о подавлении одной части общества другой, хотя классы не являются столь жесткой и замкнутой общественной группой, как касты, и границы между ними гораздо более подвижны и их легче «пересекать» и в ту и в другую сторону. В отличие от других древних обществ Америки, Африки и Азии у североамериканских индейцев не существовало деления на аристократов, торговцев, крестьян и рабов. В некоторых племенах использовали рабов, но это были пленные, а не члены племени. В разное время у некоторых племен, в частности у живших на северо-западе хайда, цимшиан и тлинкитов, можно было наблюдать нечто похожее на классовое разделение; однако единственным ярким примером общества, в котором одна общественная группа откровенно подавляла другие, была довольно причудливая и своеобразная система, существовавшая у натчезов, о чем мы уже говорили ранее. У натчезов существовало ярко выраженное привилегированное сословие, в которое входил сам правитель – Великое Солнце, его мать – Белая Женщина и прямые наследники, которых называли Солнце или Досточтимые (Благородные). За ними следовало сословие Знатных или Знати, а в самом низу располагалось бесправное сословие, которых называли Смердящие. Если в древней Мексике было возможно «перемещение» из одной социальной группы в другую, то у натчезов действовал принцип, близкий к кастовому: если относишься к Смердящим – будешь в этом сословии всегда. У натчей существовала настоящая, причем очень жесткая классовая система.

В заключение нашего рассмотрения внутренней структуры индейского общества остановимся на очень в то время распространенных различных клубах по интересам или обществах, которые, конечно, не следует путать с кастами и классами. Существовало большое количество всякого рода обществ самых разных видов и направлений. Были общества и для мужчин, и для женщин, и для молодых, и для пожилых; причем были представлены самые разные направления деятельности; практически каждый член племени мог найти себе общество по возрасту и интересам. Некоторые были открытыми, а другие – закрытыми и секретными, как, например, зловещие подпольные общества, распространенные на северо-западном побережье. И мужчина и женщина могли быть членами нескольких обществ в зависимости от их направленности. В некоторых случаях одно общество могло охватывать представителей нескольких племен, например знаменитое военное общество «Лисы», действовавшее в районе Равнин; или не менее знаменитое общество Великих Шаманов, в которое входили оджибвеи, омахи и виннебаго. В последнем из упомянутых все правила строго соблюдались, а все записи заседаний общества велись на кусочках бересты. Черноногие и соседние с ними племена входили в общество Бешеных Псов, или Псов-Воинов; его членами были в основном молодые и полные энергии воины, желавшие непременно каким-то образом отличиться и прославиться. Члены боевых обществ манаданов называли себя Черные Рты и Быкобизоны.

Наиболее социально ориентированные общества были у оглала сиу – специальное Общество вождей, а также общества по военным, религиозным, медицинским вопросам, по вопросам охраны порядка внутри племени и др. Одним из самых известных шаманских обществ было существовавшее у ирокезских племен Общество магических масок, прием в которое был строго ограничен. Его члены носили самые разнообразные маски с изображением наводящих страх демонов и духов; эти маски вызывали ощущение чего-то рокового, непонятного, пугающего, дьявольски одержимого и демонического.

Но, как мы увидим из следующей главы, ирокезские племена, самые воинственные из индейских племен, в реальной жизни также вполне могут быть охарактеризованы как роковые, непонятные, пугающие и одержимые.