• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Мифы о природе не занимают такого значительного места в африканском мировоззрении, как в мифологии других континентов. Африканцы рассказывают истории, в которых Солнце, Луна и прочие небесные тела играют определенные роли, говорят и действуют как человеческие существа. Племя нама верит, что все небесные тела некогда были людьми. Истории эти призваны объяснить происхождение и характер природных феноменов. Однако, как мы уже успели убедиться, большая часть легенд о сотворении мира ограничивается рассказом о появлении человека или животных и ничего не говорит о происхождении мира, как такового.

В середине прошлого столетия Макс Мюллер и Джордж Кокс выдвинули теорию, согласно которой мифы являются образными, метафорическими описаниями заката, рассвета, бурь и других явлений.

Брейсиг отмечает, что – во всяком случае, на наиболее древних, примитивных этапах развития мышления – божественные или героические фигуры не являются олицетворением сил природы, хотя могут позднее, так сказать задним числом, отождествляться с ними. Так произошло, вероятно, в древнем Вавилоне с Мардуком, которого иногда называют богом Солнца и который одновременно ассоциируется с созвездием Тельца. Сомнительно, чтобы подобное отождествление имело место в той части Африки, которую мы сейчас изучаем. Те боги пантеона Уганды, что более всего походят на силы природы, могут являться обожествленными духами предков.

В Африке широко распространены сказки, называемые некоторыми учеными искаженными мифами о Природе, но с полной уверенностью этого никто утверждать не может. Вот один из самых популярных эпизодов в историях о Зайце: в голодное время Заяц и Гиена решили убить своих матерей и съесть их: Гиена выполняет договор, а Заяц прячет свою мать, втайне передавая ей пищу до тех пор, пока Гиена не узнает об обмане и убивает мать Зайца. В то же время в фольклоре эве есть история, которую Майнхоф считает вариантом – возможно, более древней формой – сказки, рассказанной выше. Солнце и Луна решают убить своих детей. Что послужило причиной этого решения – история не объясняет, а лишь намекает, что Солнце и Луна хотели устроить пир. История также не уточняет, к какому полу причисляются Луна и Солнце. Судя по всему, в данном случае это женщины. Солнце убило своих детей и съело их вместе с Луной. Последняя же спрятала своих детей в огромном кувшине для воды и позволяла им выходить только по ночам. Вот почему Солнце до сих пор бездетно, а отпрысков Луны – звезд – можно видеть на небе каждую ночь.

Ту же историю рассказывают сомалийцы о двух женщинах – красной и черной, в данном случае черная женщина обманывает красную. Это может быть, как полагает Майнхоф, эволюцией мифа о Солнце и Луне, приведенного выше, который дошел до народов группы банту и раскололся со временем на различные варианты. С другой стороны, можно предположить, что эволюция мифа шла другим путем и что версия банту с ее главными героями-животными, напротив, является наиболее древней формой. Могло случиться и так, что два или даже три мифа возникли независимо, а затем оказали влияние друг на друга.

В третьей главе мы уже отмечали, что Луна иногда ассоциируется с появлением Смерти в мире. В готтентотской легенде Луна, хотя и не называется определенно Творцом, посылает Зайца к людям с важным сообщением. У банту Луна в такой ипостаси не фигурирует, этот миф мог сложиться под хамитским влиянием или быть заимствован у бушменов. Последние считали Луну существом, приносящим несчастье, и говорили, что «лучше не смотреть на Луну, когда охотишься… а матери наши все время повторяли нам, что от Луны добра не жди». Считается, что «медвяная роса», которую можно увидеть на листьях поутру, стекает с Луны, эта роса «нейтрализует действие яда, что находится на наконечниках наших стрел, и дичь оживает… Лунная вода – вот что исцеляет ее». Но «лунная вода» не оказывает должного эффекта, если охотник, стреляя в животное, не смотрит на Луну.

У бушменов существовал обычай приветствовать нарождающуюся Луну следующими словами (произнося их, бушмены закрывали глаза руками): «Кабби-а! Возьми мое лицо, а взамен отдай мне свое!.. Отдай мне свое лицо, с которым ты, умерев, возрождаешься к жизни! Дай мне свое лицо, чтобы я мог заменить тебя, когда ты исчезаешь!»

У бушменов существует куда большее количество мифов, рассказывающих о небесных телах, чем у банту. Они рассказывают две разные истории о Луне. В одной говорится, что некогда Луна была кожаной сандалией, принадлежащей загадочному существу – богомолу, который зашвырнул ее на небо. Другая история гласит, что «Луна – это человек, который навлек на себя гнев Солнца, и оно пронзило его ножом (то есть лучами). Солнце все кромсало и кромсало Луну, пока от нее не остался крошечный кусочек. Человек-Луна жалобно просил Солнце пощадить его ради детей (в бушменской мифологии Луна – существо мужского пола), и Солнце смилостивилось. Когда Луна становится полной, Солнце снова начинает наносить свои удары».

В случаях, когда банту персонифицируют Луну, они говорят о ней как о мужчине, а Вечерняя звезда (Венера) считается его женой. Аньянджа говорят, что у Луны две жены, проводя различие между Утренней и Вечерней звездами. Чекечани, Утренняя звезда, живет на востоке и кормит своего мужа так плохо, что он чахнет с того самого дня, как приходит в ее дом. Когда же он является на запад, к Пуикани, та кормит его хорошо и супруг начинает полнеть. Гирьяма называют «планету, видимую близ Луны» мказамвези, «женой Луны», а Бентли утверждает, что аналогичное выражение, нказа а нгонде, используется в Конго для «Юпитера или Венеры».

Земледельческие племена банту вряд ли обращают большое внимание на звезды – за исключением разве что своих основных ориентиров – Плеяд и Ориона, в отличие от племен, занимающихся охотой и скотоводством. Поэтому у банту нет обыкновения давать имена небесным телам, кроме Юпитера. В Нижнем Конго сложили маленькую песенку о трех звездах в поясе Ориона, который африканцы называют «охотником» (Нконго а мбва), «псом» и нсиджи (грызун, известный науке как Aulacodus или Thrynomys, крыса). Вот как звучат слова этой песни:

Ружье!.. О! Ружье!
Охотник следует за своей собакой,
А собака преследует пальмовую крысу,
Пальмовая крыса забирается на дерево,
Ее уже не достать из ружья:
И оно снова опускается.

Познания о звездах у готтентотов очень напоминают бушменские. Не будем здесь обсуждать вопрос о том, заимствовали ли готтентоты что-то у бушменов или хамитов. Хан говорит, что Плеяды (Хунусити), пояс Ориона (называемый Зебрами), альфа Ориона (Лев) и Альдебаран были известны этим племенам еще до их разделения. Плеяды считаются женами Альдебарана. Однажды они попросили мужа подстрелить для них трех зебр, сказав, что он может не возвращаться домой, если не сделает этого. Альдебаран взял с собой лишь одну стрелу и, выстрелив, промахнулся. Он не мог забрать стрелу, потому что с другой стороны Зебр подкарауливал Лев. «А поскольку жены запретили ему возвращаться без добычи, он не мог отправиться домой и всю ночь просидел на земле, дрожа от холода и страдая от голода и жажды».

Покомо, называющие Плеяды вимия, различают мужские и женские вимия. Первые, как я узнала в 1912 году, – это звезды пояса Ориона. Возможно, здесь произошла путаница, и имя первоначально принадлежало Гиадам, самой заметной звездой которых является Альдебаран. Покомо – народ группы банту, занимающийся земледелием, но он в значительной степени смешался с коренными племенами охотников, имеющими много общего с бушменами.

По мнению готтентотов, некоторые звезды в Гиадах – это сандалии и накидка Альдебарана (которого они именуют Аоб (Супруг), а две меньших звезды в созвездии Ориона – это его лук.

Бушмены называют планету Юпитер Сердцем Рассвета. У него есть жена по имени Коньиунтара, теперь это созвездие Рысь. Однажды Сердце Рассвета принес ребенка, спрятал его под листвой, думая, что жена найдет младенца, когда выйдет собирать коренья. Но еще до того, как пришла жена Сердца Рассвета, ребенка обнаружили животные и птицы. Каждый по очереди предлагал себя в качестве матери, но ребенок отказал всем. Наконец пришла Гиена. Она очень обиделась, что ребенок не выбрал ее, и отравила «бушменский рис» (личинки муравьев – излюбленная пища), которые хотела собрать Коньиунтара. Последняя же, найдя ребенка, взяла его на руки и отправилась со своей младшей сестрой на поиски «муравьиных яиц». Найдя отравленные яйца, она отведала их и превратилась в львицу. Она убежала в заросли тростника, а Гиена, приняв ее облик, заняла место Коньиунтары в доме. Младшая сестра последовала за Коньиунтарой в заросли, умоляя ее покормить ребенка. Еще дважды младшая сестра приносила ребенка в заросли тростника, а Гиена тем временем жила в хижине, не узнанная мужем. На второй раз Коньиунтара сказала сестре: «Больше не приходи ко мне, я не узнаю тебя». Девушка вернулась домой и тем же вечером, когда зять попросил ее сыграть с ним в игру Ку (в которой женщины ритмично хлопают в ладоши), она сердито ответила: «Оставь меня в покое! Пусть твоя жена, старая гиена, хлопает для тебя!» Мужчина схватил копье и вскочил, чтобы убить Гиену, но та успела выскочить из хижины. Убегая, Гиена наступила в костер, горевший у хижины, и обожгла ступню, поэтому она до сих пор хромает. На следующее утро Сердце Рассвета и его свояченица отправились в заросли тростника, взяв с собой стадо коз. Девушка велела зятю и другим людям остановиться, а сама позвала сестру. Львица выпрыгнула из зарослей, подбежала к сестре, а потом бросилась к козам. Она схватила одну из них, после чего муж и остальные схватили львицу. Затем они забили коз и обмазали Коньиунтару содержимым их желудков – популярное в Африке лекарство, – а потом терли ее, пока не удалили все волоски с ее кожи, и Коньиунтара снова обрела человеческий облик.

Эта история имеет несколько общих черт с историей племени хоза: мать, утопленная колдуном, приходит, чтобы накормить ребенка, и муж в конце концов возвращает ее к жизни.

Млечный Путь, рассказывают бушмены, появился благодаря девушке, принадлежащей к «древнему народу». Она зашвырнула на небо пригоршню золы. Впоследствии не без ее участия появились звезды – она бросила на небо съедобные коренья, называемые хуин. Старые коренья – красные – стали красными звездами, а молодые коренья – белыми звездами. Раньше покомо считали, что Млечный Путь – это дым от очагов «древнего народа»; позднее, пострадав от набегов сомалийцев, они стали называть его «дорогой из Сомали», потому что сомалийцы пришли к ним с северо-востока. У чага сходное представление: они говорят, что когда Млечный Путь яснее обычного, то это Бог предупреждает их о приближающемся набеге врага.

Бушмены полагали, что Солнце и Луна некогда были людьми и жили на земле. Их присутствием на небе мы обязаны таинственному «древнему народу», который «раньше населял землю». Солнце жило среди этих людей, пряча свет под мышкой. Когда оно поднимало руку – вокруг светлело, когда опускало – на землю опускалась тьма. Однажды дети по наущению своих матерей подкрались к Солнцу, когда оно спало, и совместными усилиями забросили его на небо, чтобы оно «освещало все вокруг». После этого Солнце «стало круглым и больше уже не было человеком».

Здесь мы не встречаем никакого намека на то, что Солнце и Луна были супругами. Этого взгляда придерживаются племена нанди и чага, у которых есть общее присловье: «Сейчас (то есть на закате) Вождь Солнце отдает свой щит жене».

Африканцы, называющие свое верховное божество Ирува (Солнце), могли позаимствовать это имя у масаи. Они проводят четкую границу между Ирувой и духами предков, ассоциируя первого с Солнцем. Существует даже некоторое подобие культа Солнца: на закате они четыре раза плюют на восток – в этом видно влияние масаи – и читают короткую молитву: «О Ирува, защити меня и мою семью!» Новую луну приветствуют подобным же образом. Гутманн считает, что такого рода церемонии представляют собой отголоски первобытного культа солнца. Однако мне кажется более вероятным, что они были заимствованы у масаи и наложились на культ духов банту.

Судя по легендам, Ирува наделен атрибутами солнца. Известна сказка о Киязимбе, который «был очень беден» и, доведенный до крайности своим бедственным положением, отправился «в страну, где восходит солнце». По дороге Киязимба встретил старую женщину, которая, выслушав его историю, спрятала его в складках своей одежды и полетела на небо, где стояло полуденное солнце. Там, на небе, Киязимба увидел людей и вождя, который велел забить быка и уселся пировать со своими приближенными. Старуха, личность которой остается загадкой, попросила вождя помочь Киязимбе. Вождь благословил его и отправил домой, и с тех пор Киязимба жил в довольстве. Еще более удивительная история случилась с мужчиной, потерявшим всех своих сыновей, одного за другим. Однажды он в гневе и отчаянии сказал: «Какое право имел Ирува убивать всех моих сыновей? Я пойду и пущу в него стрелу». И вот он отправился к кузнецам, и те выковали ему железные наконечники для стрел. Мужчина наполнил стрелами свой колчан, взял лук и сказал: «Я отправлюсь на край земли, где встает солнце, и, когда я увижу его, выпущу в него стрелу!» Он отправился в путь и шел, пока не увидел огромные врата. Здесь он стал ждать восхода солнца. Вдруг раздались голоса: «Скорее! Открывайте ворота, чтобы Король мог пройти!»

Мужчина увидел приближающихся людей и, испугавшись, спрятался в зарослях. Люди снова закричали: «Дорогу Королю!» – и появилось Солнце. Слуги Солнца сказали: «Что за смрад здесь, словно бы прошел сын Земли?» Они принялись обыскивать все вокруг, нашли мужчину и привели к Королю, который спросил: «Откуда ты пришел? Что привело тебя к нам?» Мужчина ответил: «Ничего, господин, – печаль заставила меня покинуть дом. Я сказал себе: «Пойду и умру в зарослях». Король сказал: «Нет, ты говорил, что хочешь убить меня! Стреляй же!» Но мужчина не осмелился поднять лук. Тогда Король спросил его, чего он хочет. «Ты, о Вождь, и сам знаешь». – «Ты хочешь, чтобы я вернул тебе детей? Вот они, – и Солнце указало себе за спину, – забирай их и ступай домой».

Мужчина посмотрел и увидел своих детей, но они так изменились, стали такими красивыми, что он едва узнал их и, поколебавшись, сказал: «Нет, господин, они твои. Пусть они останутся здесь, с тобой!» Тогда Солнце сказало: «Ступай домой, и я дам тебе других детей взамен этих. А по дороге домой ты найдешь еще кое-что».

По пути в свою деревню мужчина нашел много слоновьих бивней, которые впоследствии продал и на вырученные деньги купил много скота, а через некоторое время у него родились сыновья.

Еще одним природным явлением, которое всегда привлекало внимание людей, является радуга. Ее считали живым существом – как правило, змеей – и, что примечательно, страшились, полагая, что радуга может оказывать дурное влияние. Народ луанго верит в добрую и злую радугу, но не считает ее змеей, а лишь ассоциирует радугу с ней. Народ эве видит в радуге отраженный на небе образ великого змея Аниево, который выходит, чтобы покормиться или поискать воды в облаках. Обычно он обитает в муравейнике, из него он выходит после дождя и туда же возвращается. Если Аниево нападает на человека, то тут же пожирает его. По этой причине радуга и муравейники ассоциируются со смертью. Если же найти место, где конец радуги касается земли, можно сразу разбогатеть, поскольку только здесь можно найти бусины «аггри». Бусины эти поистине бесценны, поскольку сейчас их уже никто не делает, их можно только вырыть из земли, например из старых могил. Народ племени субия также ассоциирует радугу с муравейниками, хотя и отождествляет ее не со змеей, а с неким «прекрасным животным». Если человек случайно встретится с этим животным, он должен как можно скорее бежать от него по направлению к солнцу, поскольку только в этом случае животное не увидит его. Если же человек побежит от солнца, животное немедленно заметит его и убьет. Африканцы говорят, что те, кто соблюдает необходимые меры предосторожности, могут увидеть, как это животное выходит из муравейника и резвится со своими детенышами.

У зулусов много рассказов о радуге, которую они называют либо «животное», либо Лук Королевы или, скорее, Свод – часть дома Королевы Неба. Некоторые африканцы почему-то отождествляют радугу с овцой, а другие верят, что она обитает в воде. Епископ Каллауэй передает рассказ одного из африканцев: «Я был в поле, когда пошел дождь. Потом небо прояснилось и в реку спустилась радуга. Затем она вышла из реки и ступила на мое поле. Я, владелец поля, бросился бежать, как только увидел, что радуга приближается ко мне и слепит мне глаза. Она словно хлестнула мне по глазам красным цветом. Я убежал с поля… потому что очень испугался. «Я заболел… но чем я болен?» – спросил я у жителей моей деревни, а люди ответили мне: «Радуга и есть болезнь. Если она коснется человека, с ним случится что-то плохое». И вот после того, как радуга выгнала меня с моего собственного поля, мое тело стало таким, как теперь, – оно все покрыто волдырями».

В начале сезона дождей в тропиках – в особенности там, где, как в Натале, он совпадает с наступлением жары, – люди часто страдают от нарывов, причиняющих сильное беспокойство, или от каких-то столь же болезненных недугов.

Чага рассказывают интересную историю о Доробо, который отправился к Богу просить скота и, придя к тому месту, где радуга касается земли, остался там и молился много дней. Однако скот так и не появился. Когда наконец Доробо понял, что все его молитвы были напрасны, «его сердце разгневалось», он взял свой меч и перерубил радугу. Половина ее осталась на небе, а другая – упала вниз и ушла в землю, оставив глубокую дыру. Несколько человек, осмелившихся спуститься в эту дыру, обнаружили, что она ведет в страну столь прекрасную, что они решили остаться там. Но этих людей скоро изгнали оттуда львы – история не уточняет, удалось ли людям убежать и что сталось с ними впоследствии. Когда в чудесную страну прибыла новая группа поселенцев, они обнаружили, что те, кто пришел сюда до них, исчезли. Услышав рычание львов, люди сочли за благо ретироваться. С тех пор больше никто не осмеливался спускаться в дыру.

Рассказывают, что молодые воины из племени масаи убили радугу, которая однажды ночью вышла из озера Наиваша и сожрала весь скот в деревне. В третью ночь воины раскалили на огне наконечники своих копий и стали поджидать появления радуги, а потом вонзили копья ей в затылок – единственное уязвимое место.

В легенде племени кикуйю Радуга (Мукунга Мбура) выступает в роли Пожирателя, упомянутого в предыдущей главе. Когда герой уже готов убить Мукунгу Мбуру, последний говорит: «Не руби мое сердце мечом, а то я умру, открой мой мизинец… проделай в нем большую дыру». Юноша так и поступил, и все люди и скот, проглоченные Радугой, вышли из раны, подобно тому как коровы вышли из пальца ноги в истории «Масило и Масилоньяне». А вот еще одна черта, которая роднит эту историю со сказками о великанах-людоедах, о которых мы поговорим в следующей главе: решено было наконец убить Мукунгу Мбуру, чтобы он больше не пожирал людей, как раньше. Воины порубили его на куски, и один кусок упал в воду. Воин пришел домой и сказал, что он убил Мукунгу Мбуру, от него осталась лишь одна нога. «Но завтра, – сказал воин, – я пойду, достану ногу из воды и сожгу ее». Однако, придя на следующий день, воин увидел, что вода ушла, а на обнажившейся равнине паслись лишь коровы и козы. «То, что осталось от Мукунги Мбуры, взяло всю воду и ушло очень далеко, а животные, которых он не взял с собой, остались».

Из мифов, связанных с громом и молнией, возможно, самым примечательным является миф о Птице-молнии, хорошо известный из рассказов зулусов. Впрочем, и племя базиба тоже считает, что молнии порождает стая ослепительно-ярких птиц, которых посылает на землю Кайюранкуба, дух, повелевающий бурями. Гром – это оглушительный шум их крыльев. Иногда на земле, там, где ударила молния, находят тушки птиц. Они высоко ценятся знахарями, считающими их неотъемлемой частью могущественных талисманов. Но Птица-молния также отождествляется с птицей вроде цапли, которую буры называют «теневой» птицей (Scopus umbretta, молотоглав). Африканцы верят, что, если разорить гнездо этой птицы, пойдет дождь.

Гром персонифицируется гораздо чаще, чем молния. Его иногда считают оружием или инструментом – чага называют его Топором Бога, а народ, обитающий в Нижнем Конго, утверждает, что этот топор сделал кузнец, живущий в центре Каконго. Гром – Нцази – любит охотиться с двенадцатью парами собак. Один африканец рассказал Деннетту о том, как однажды лично видел собак Нцази. «Шел дождь, я и мои товарищи укрылись под навесом, когда вдруг засверкала молния и загремел гром. Звук грома был поистине устрашающим, а потом появились псы Нцази. Они схватили нашего товарища, который неосторожно вышел из-под навеса».

О чем-то подобном рассказывала Гутманну старая женщина из племени чага. Она утверждала, что видела Бога (Ируву) в облике человека, но «большого, размером с корову». Одна половина его тела сияла белизной, другая была алая, как кровь. У него был хвост, который также был окрашен в белый и красный цвета. Примечателен тот факт, что небесные обитатели также часто предстают в рассказах хвостатыми.

Другой житель Конго, Антонио, столкнулся с Нцази лицом к лицу. Антонио направлялся домой через буш, когда его застиг дождь. Он поспешил и по дороге увидел чудесную собаку, промокшую, как и он сам. Антонио привел пса в свою хижину и разжег огонь, чтобы обсушить и согреть животное, но тут вдруг «раздался страшный грохот, и больше никто никогда не видел ни мужчину, ни собаку, ни хижину». Этой собакой, как говорят, и был сам Нцази.

Молния появляется в следующем эпизоде: «И сейчас еще жив человек, который утверждает, будто бы он побывал на небесах и видел там Нзамби Мпунгу. Этот человек живет в деревне недалеко от Лоанго. Он рассказывает, что однажды, когда шел сильный ливень, сверкала молния и гремел гром и когда все жители его деревни, испугавшись, попрятались в своих хижинах, он один вышел на улицу. Внезапно, после ослепительной вспышки молнии и оглушительного раската грома, кто-то схватил его и унес в небо, оно разверзлось, и человек вошел в обиталище Нзамби Мпунгу. Нзамби Мпунгу приготовил пищу и накормил гостя. Когда тот насытился, Мпунгу показал ему свой дом, обширные плантации и реки, полные рыбы, а потом оставил его одного. Человек прожил на небе две или три недели. Никогда прежде ему не доводилось видеть такого изобилия пищи. Потом Нзамби Мпунгу спросил, хочет ли он остаться здесь навсегда или желает вернуться на землю. Мужчина сказал, что скучает по своим друзьям и хотел бы вернуться к ним. Тогда Нзамби Мпунгу отправил его домой».

Иногда с молнией отождествляют Лезу, а «красных» и «белых» богов масаи – с молнией и дождевыми облаками. О дожде редко говорят как об отдельной фигуре. Такой персонаж встречается разве что только у бушменов, рассказывающих множество случаев, когда Дождь гневался на бесцеремонное поведение людей. Однажды сотрудница миссии мисс Ллойд нашла причудливый гриб, она принесла его домой и хранила несколько дней. Затем, когда гриб испортился, она позвала бушмена Ханкассо, чтобы тот выбросил его. Ханкассо поколебался, но унес гриб из хижины. Впоследствии он рассказал, что не выбросил его, а осторожно положил на землю, поскольку это «вещь Дождя» и с нею не следует обходиться грубо. Впрочем, это не помешало вскоре разразиться сильнейшему ливню, который Ханкассо тут же приписал неудовольствию Дождя.

Вообще же историй о дожде много, что вполне естественно для страны, где отмечается нехватка воды. Шаман, или «вызыватель дождя», – самая важная профессия у банту. Племя гирьяма в период засухи читает заклинания у могилы Мбодзе, известной шаманки, умевшей вызывать дождь. Говорят, во время грозы Мбодзе улетела на небо.

Епископ Стир опубликовал в «Журнале южноафриканского фольклора» любопытную историю. Она рассказана девочкой, обучавшейся в одной из миссионерских школ в Занзибаре. Девочка принадлежала к племени чипета, живущему к востоку от озера Ньяса. В период засухи, когда пищи, однако, было в изобилии, маленькие девочки отправились играть в заросли и взяли с собой свои маленькие горшочки для варки пищи и немного еды. Среди детей была девочка, чьи родители к тому времени умерли. «Я покажу вам кое-что, – сказала она своим подругам, – но вы должны обещать, что никому об этом не расскажете». Девочки пообещали хранить увиденное в секрете. Тогда девочка встала и пристально посмотрела на небо, где тут же начали собираться тучи, а через некоторое время полил сильный дождь. Он наполнил кувшины для воды, и девочки смогли приготовить себе пищу. Но ни одна капля этого дождя не пролилась надеревню. Отправившись домой, девочки взяли с собой приготовленную на воде пищу, но отказались отвечать на расспросы жителей деревни. На следующий день девочки снова отправились в заросли, и сирота снова вызвала дождь. На этот раз одна из девочек тайком принесла второй кувшин, наполнила его водой и спрятала в зарослях. Ночью она по секрету рассказала матери обо всем и показала спрятанный кувшин, который мать и дочь принесли домой. Как и следовало ожидать, об этой истории скоро узнала вся деревня и наконец она достигла ушей вождя. Он велел привести девочку на совет, подарил ей золотые украшения и велел в присутствии всех собравшихся вызвать дождь. Девочка попросила стоявших рядом отойти на некоторое расстояние, потом посмотрела на небо и запела. Тут же небо заволокли тучи и началась сильная гроза с громом и молнией. Девочка, оказавшаяся в самом центре грозы, поднялась в воздух, и никто ее больше не видел.

Не так давно я прочла оригинал этого рассказа на суахили жителю Занзибара, который принадлежал к племени зигула и неплохо знал фольклор своего народа, хотя много лет прожил на побережье, вдали от родной земли. История эта оказалась ему незнакома, но, выслушав ее до конца, мужчина заметил, что маленькая девочка, вызвавшая дождь, – это мтото ва малаика, «дитя ангелов». Возможно, таким образом он хотел сказать, что девочка принадлежала к обитателям неба, о которых мы говорили в предыдущих главах. Вероятнее всего, упоминание об умерших родителях девочки было включено каким-то рассказчиком, не вполне уловившим суть истории. В оригинале же говорится, что у девочки или совсем не было родителей, или никто не знал их, как в случае с Вере.

Море в мифологии банту фигурирует редко, поскольку всего несколько племен достаточно долго прожили на побережье, чтобы в полной мере понять море[29]. Племена с гвинейского побережья включают в свой пантеон морских богов и богинь, но само море, как и морских духов, они, судя по всему, не персонифицируют.