• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Воинственность микенцев отчетливо проявилась в созданных ими памятниках. Можно даже сказать, что они охотно начинали войну, чтобы обеспечить свою безопасность. На их воинственный настрой указывает разнообразное вооружение, найденное в скальных погребениях и самых ранних микенских гробницах.

На стелах, которые когда-то обозначали место этих гробниц, часто изображались колесницы, в которых умерший царь торжественно проезжает мимо поверженных врагов. На фрагментах серебряного ритона из скальной гробницы IV изображены сцены осады и покорения вражеского города. Множество сохранившихся фрагментов фресковой живописи позднего периода показывает, что стены микенских домов часто украшали росписи с изображением сражений и поединков. Но самые впечатляющие образцы батальной живописи можно сегодня увидеть в больших крепостях Микен и Тиринфа.

О военной стороне жизни микенской цивилизации можно судить и по табличкам, содержащим перечни различных видов вооружения. Военными руководителями были бекетаи («последователи»), хотя их точное положение в военной иерархии до конца неясно. Похоже, они входили в ближайшее окружение царя, занимая то же положение, что и «графы», служившие сюзерену в Священной Римской империи. Во время войны они становились командирами ополчения, состоявшего из их подданных.

Вероятно, подразделения колесниц подчинялись им и, судя по записям на табличке, найденной в Пилосе, были объединены в подразделения, называемые «ока». Предполагают, что они действовали и как служба разведки и связи, обеспечивая быструю доставку информации в штаб командования.

Скорее всего, оку можно считать военным подразделением, но в отношении ее состава единой точки зрения нет. В том контексте, в котором они упоминаются, их рассматривают как «охранителей побережья» от возможного вторжения.

Существование колесниц отмечено как в кносских, так и в пилосских документах, хотя в последнем случае сведения о них не совсем полные, в имеющихся документах упомянуты только пригодные к употреблению и неисправные колеса. Тот факт, что колеса перечислены отдельно от колесниц, показывает, что во время стоянок их снимали с ходовой части и при необходимости заменяли новыми.

Описание постановки колес приводит Гомер: «Геба надела на колесницу резные колеса из бронзы». Обычно колеса изготавливали из древесины ивы или вяза. В кносских табличках содержится более подробный перечень: указана колесница, назван колесничий, его панцирь и пара лошадей. По изображениям на фресках, рисункам на вазах и печатям ясно, что на каждой колеснице находились два человека, один управлял лошадьми, а другой стрелял из лука.

Рис. 52. Фрагмент кратера с изображением колесницы (предоставлен Элен Уэйс)

Колеса имели четыре спицы, ось располагалась посередине экипажа. Особенность эгейской колесницы заключалась в том, что лошадей запрягали на растяжках, прикрепленных к переднему концу дышла. Именно такие изображения мы чаще всего встречаем на вазах (рис. 52).

Трудно сказать, как именно колесницы использовались в микенские времена. В «Илиаде» описано, что колесницы в основном применялись как транспортное средство, с помощью которого воинов доставляли на поле битвы и затем быстро вывозили с него, если битва не завершалась героической победой, как первоначально предполагалось.

В «Илиаде» упоминается и об использовании колесниц для атаки пешего строя, в чем-то сходной с кавалерийской лавой. В частности, Нестор рассказывает об атаке тысяч колесниц, происходившей в доисторические времена. Без сомнения, именно подобная тактика и распространение колесниц побудили мирных египтян с XVI в. до н. э. начать укреплять границы своей империи.

В Греции примерно в это же самое время появляется одно из первых изображений колесниц на стеле из шахтной гробницы. Можно предположить, что данный вид вооружения происходит с Ближнего Востока. Благодаря ему враги, вторгавшиеся в Грецию, получали неоспоримое преимущество над местными жителями.

В то же время использование колесниц стало важным фактором во время завоевания Крита в XV в. до н. э. Во всяком случае, именно в этот период колесницы получают распространение и становятся составной частью армии.

Поскольку возничие колесниц были безоружны, вероятно, упомянутые на кносских табличках панцири предназначались именно для них. Изображение панциря или кольчуги на кносской табличке отличается от пилосских табличек, хотя слова для их обозначения совпадают. В пилосской табличке для этого использовано классическое слово thorax (грудь), идеограмма которого напоминает кирасу, нарисованную на «Вазе воина», относящейся к микенской эре. Кносский панцирь очень похож на бронзовую кольчугу, недавно найденную в камерной гробнице в Дендре (Мидия), которая относится к середине раннеэлладского периода или к концу XV в. до н. э., то есть немного раньше, чем предполагаемая дата кносских табличек. Эта уникальная находка напоминает нам, что много ценностей утрачено и по описаниям, содержащимся в табличках, можно делать лишь общие выводы.

Рис. 53. Таблетка с колесницей из Кносса (по Чедвику)

На «Вазе воина» изображена самая поздняя разновидность доспеха, очевидно изготовленная из металла, скрепленного кожей, тогда как на кносских табличках показаны более ранние доспехи, сделанные из бронзы. Бронза прекрасно сохранялась на протяжении долгого времени, но она была достаточно ценным металлом и часто привлекала внимание грабителей гробниц.

В табличках не упоминается еще о двух видах вооружения – щитах и латах. Отсутствие их описаний не может не удивлять в сопоставлении с имеющимися находками. Хотя не сохранилось ни одного образца щитов, можно с уверенностью утверждать, что они существовали; сохранилось множество документально подтвержденных свидетельств, в частности изображения на микенских произведениях искусства.

На охотничьем кинжале с рукояткой в виде головы льва из шахтной могилы IV изображены два различных типа щитов: в виде восьмерки и «башенный» щит. Изображение последнего есть в сцене боя, вырезанной на золотом кольце-печатке, найденном в той же самой могиле.

Размеры данных щитов, прикрывавших все тело воина, позволяют предположить, что их изготавливали из нетяжелых материалов типа кожи. На фресках, обнаруженных в кносском и тиринфском дворцах, видно, что щиты, которыми украшены изображения воинов, сделаны из бычьих шкур. Пятнистая отделка щита воспроизводит защитную окраску животного.

Похоже, и этот щит, и щит в виде башни созданы именно на Крите. В материковой Греции его использование ограничивается XVI и XVII вв., отголоски можно найти в «Илиаде», где пространные описания щитов воспринимаются как дань старой и почти забытой традиции. Находки позднеэлладского периода показывают, что начиная с XIV в. все микенское вооружение изменилось. Расширившиеся в это время контакты с Ближним Востоком привели к появлению новых видов оборонительного и наступательного оружия. Огромный щит, пригодный для поединка или защиты в строю, заменен небольшим круглым щитом, лучше приспособленным для коллективного боя. Но как священный символ и украшение статуй большой щит продолжал использоваться еще на протяжении двух столетий. На «Вазе воинов» представлены два типа круглых щитов, но ученые расходятся по поводу их интерпретации.

Рис. 54. Пилосский воин в латах (по Вентрису и Чедвику)

Люди моря, то есть жители островов, использовали округлый щит, похожий на отмеченный нами тип, он изображен на черепке того времени. Скорее всего, данный щит имел не плечевые ремни, а рукоятку, чтобы его можно было держать рукой. Этим он отличается от щита-восьмерки, который носили на специальной подвеске. Как показано на «Вазе воинов», щит носили на левой руке. Планы микенской крепости свидетельствуют о том, что подобный обычай был достаточно распространен. Бастионы для охраны главных ворот и бокового входа размещались так, чтобы с них было удобно наносить удары по незащищенной (правой) стороне нападающего противника.

В «Илиаде» часто говорится о «хорошо защищенных ахейцах», но лишь недавно археологи обнаружили фрагменты бронзовых наколенников, относящиеся к концу микенского периода. Один из них нашли на Кипре, а другой – в южном Пелопоннесе.

У изображенного на «Вазе воина» пехотинца ноги чем-то защищены, возможно наколенниками. На фресках также сохранилось несколько изображений мужчин, солдат или придворных, которые одеты похожим образом. Видимо, что материалом для них служил фетр или кожа. В поздний период, когда металл начали производить в больших количествах и он стал дешевле, их заменила бронза.

Чисто греческим видом вооружения можно считать шлем из клыков кабана. Он подробно описан Гомером, однако данный тип шлема вышел из употребления задолго до его времени. В микенский период он уже не применялся. Изображения шлемов часто встречаются на микенских памятниках: его носят воины, изображенные на геммах, он встречается на серебряном ритоне с изображением осады. Очень хорошо виден шлем (во всех подробностях) на голове воина на рельефе из слоновой кости. Обычно его относят к последней трети позднеэлладского периода.

Появление такого шлема, по-видимому, восходит к концу среднеэлладского периода. Шлем явно относился к предметам роскоши, чтобы изготовить его, требовалось от 30 до 40 пар кабаньих клыков. Многочисленные фрагменты обработанных клыков находили в гробницах по всей Греции.

Изготовление шлема занимало много времени. Сначала клыки кабана аккуратно разрезали на продолговатые куски, затем на их коротких концах прокалывали отверстия, потом пластины пришивали к раме конической формы, предположительно изготовленной из кожи. Материал, естественно, не сохранился. Клыки располагались рядами, слегка перекрывая друг друга. Чтобы закрыть всю поверхность шлема, требовалось четыре или пять рядов. Подобная схема воспроизведена и на рельефах из слоновой кости. Верхняя часть шлема увенчивалась перьями или завершалась узлом. На рельефах из слоновой кости также показаны полосы, защищавшие шею и подбородок воина.

Рис. 55. Поздние минойские и микенские шлемы (по Вентрису и Чедвику)

Кроме данного шлема, известно еще несколько других типов. То, что одно время считали бронзовым шлемом (найден в гробнице в Дендре много лет назад), сегодня определяют как кусок плечевой части кольчуги, на который выше мы уже ссылались.

Рис. 56. Подставка для ног (по Чайлду)

Последний по времени тип шлема изображен на «Вазе воинов». Там представлены две разновидности шлемов: один из клыков с пером, другой заостренной формы и украшен гребнем. Похоже, обе формы создавались под влиянием образцов, привезенных с Ближнего Востока. Белые пятна, украшающие шлемы и доспехи, изображенные на вазе, обычно рассматриваются как металлические диски, которые пришивали на материал, возможно, их изготавливали из кожи или фетра.

Рис. 57. Подставка для ног среднеминойского периода (по Чайлду)

Основным наступательным оружием микенцев считались копье, сабля и лук. Самые ранние копья имели наконечники необычной формы, но они встречаются редко. Бронзовый наконечник имел углубление на одной или обеих сторонах, в него вставляли расщепленный конец деревянной рукоятки. Подобные копья были найдены в Сексле, Левкасе, Азине и в шахтной гробнице IV в Микенах, видимо, все они происходят с материка.

Гораздо чаще на протяжении всего микенского времени использовался традиционный узкий наконечник в форме листа с сильным средним ребром и углубленным основанием, который прикреплялся к деревянной рукоятке с помощью металлического хомута. Похоже, по происхождению он был кипрским.

Несколько длинных тяжелых копий подобного рода обнаружено в шахтных могилах царей, а их использование на колесницах показано на стеле. Применение копий во время единоборств запечатлено на печатках того же времени. Короткое копье использовалось как оружие типа кинжала во время охоты на львов.

Хотя от позднего микенского периода до нас дошло немного изображений данного вида оружия, о его военном значении свидетельствует то, что копье оказалось единственным оружием, изображенным на «Вазе воинов». Однако единственное изображение – еще не доказательство, что легкое метательное копье, которое когда-то играло такую важную роль в эпосе Гомера, использовалось как вооружение в материковой Греции.

В начале микенского периода главным оружием для нападения считались длинные и узкие мечи, множество образцов которых найдено в шахтных могилах. В захоронении каждого воина всегда было больше оружия, чем ему могло понадобиться во время его беспокойной жизни. Все образцы превосходной работы, и некоторые из них богато и изящно украшены, что позволяет предположить, что это погребальные подношения, а не настоящее оружие.

У мечей обычно закругленные выступы, короткие рукоятки и ярко выраженные ребра; по поперечному сечению они представляют собой сочетание окружностей. Предшественниками мечей подобного типа (А), несомненно, были образцы минойского типа (рис. 58).

Однако наряду с этими мечами в скальных могилах находят изделия другого типа (В), хотя он не так широко распространен, как тип А. В ранних круговых могилах найден только один образец такого меча. Основное различие между двумя типами оружия в том, что у типа В квадратные или заостренные выступы, удлиненная рукоятка и более короткое лезвие.

Возможно, предшественниками данных мечей были широкие кинжалы, позволявшие наносить рубящий удар. В круговых могилах нашли несколько похожих образцов, видимо происходящих с Ближнего Востока. Вариантом типа В считается меч или сабля в форме полумесяца, заостренные выступы, похоже, заимствованы у типа А.

Превосходные образцы кинжалов того времени найдены в скальных могилах, у них великолепная отделка. Искусная техника нанесения инкрустаций из золота, серебра и черни, несомненно, восходит к традициям азиатских, а не минойских мастеров.

Благодаря расширению контактов с Ближним Востоком в позднеэлладский период получил распространение новый тип сабли. Прямые рапирообразные мечи, известные по находкам предшествующего времени, стали постепенно заменяться обоюдоострым мечом или саблей, то есть рубящим оружием. Техника его использования стала совершенно иной.

Одна микенская версия нового типа сабли имеет квадратные выступы, отделанные так же, как рукоятка. Лезвие плоское, расширяющееся к концу, не имеет среднего ребра. Ранние образцы таких сабель датируются, возможно, самым концом позднеэлладского периода, то есть второй половиной XIV в. В табличках не указывается, о каком типе меча идет речь, да и изображения достаточно схематичны.

Изображение на табличке позволяет представить крестообразный меч середины позднеэлладского периода. У него широкое лезвие, выкованное вместе с рукояткой, небольшие выступы и четко намеченное среднее ребро, без которого рубящее оружие просто нельзя было бы использовать (рис. 61).

На археологических находках представлены единичные примеры использования лука, в основном в сценах охоты. Подобным примером можно считать кинжал с изображением охоты на львов. Они показывают, что, скорее всего, в микенский период лук не играл особой роли во время военных действий, но на фрагменте стеатитовой вазы из Кносса изображен бородатый лучник, по его одежде можно определить, что он из Микен.

Рис. 58. Рапиры. Типы А и В (по Чайлду)

Рис. 59. Крестообразный меч (по Фуремарку)

Рис. 60. Кинжал листообразной формы или меч (по Фуремарку)

В кноссском дворце обнаружены два огромных склада бронзовых наконечников для стрел вместе с ярлыками-табличками, насчитывающими 6010 и 2630 штук соответственно. Бронзовые головки для стрел соответствуют наконечникам копий на пилосских табличках.

Рис. 61. Табличка с изображением меча (по Чедвику)

Рис. 62. Бронзовый наконечник стрелы (по Вентрису и Чедвику)

Данные находки показывают, что луки находились на вооружении у микенских воинов. Об устройстве луков известно гораздо меньше. По изображениям известен только цельный лук, выполненный из одного куска дерева. Нет свидетельств, подтверждающих существование составного лука, аналогичного тому, который использовался Одиссеем для наказания женихов.

В начале позднеэлладского периода наконечники для стрел изготавливали из кремня или обсидиана, и они имели высверленную полость внутри, так что их форма напоминала митру епископа (рис. 62, 65). Снаружи поверхность тщательно отделывали. Со временем их начали отливать из бронзы, и тогда на них нередко делались зазубрины. Изображения лучников и камнеметателей с пращами встречаются на фрагменте ритона со сценами осады, но это изображения не микенцев, а их врагов.

Следует также упомянуть примерно о пяти сотнях гребцов, перечисленных на пилосских табличках. Но это единственное упоминание, указывающее на возможность существования военного флота. Изображения кораблей немногочисленны и очень схематичны (см. рис. 74). Возможно, одни и те же типы судов использовались и для торговли, и для войны (или пиратства).

Уже в ранний период своей истории микенцы, вдохновленные духом перемен и желанием приумножить достаточно ограниченные ресурсы, которыми природа наделила их родину, обратили внимание на море и расположенные за ним земли. Еще в XVII в. до н. э. греческое влияние проявляется в рисунках на матовой керамике, изготовлявшейся на Сицилии. Одна такая чаша была найдена в гробнице Монте-Салиа в Юго-Восточной Сицилии; очевидно, она относится к предметам микено-греческого происхождения.

Самые ранние следы проникновения микенцев на данную территорию обнаружены на Липарских островах, расположенных к северу от Сицилии. Там найдено огромное количество черепков, основная их часть расписана в позднеэлладском стиле. На острове Филликуди обнаружены матовые фрагменты с росписью, созданные в среднеэлладский период. По количеству керамики, найденной на самом острове Липари, можно предположить, что она была важной частью импорта для микенских торговцев.

Остров Липари богат черным вулканическим стеклом, известным как обсидиан, по свойствам и составу он напоминает кремний. Поэтому из обсидиана легко изготовить лезвия для кинжалов, скребков и другие полезные инструменты. С большим искусством микенцам удавалось превращать этот материал в наконечники для стрел, скошенные под углом 45 градусов, некоторые из них представляют собой образцы необычайно искусного мастерства ремесленников.

Рис. 63. Карта Европы и Ближнего Востока

Обсидиан являлся дешевым источником сырья для быстрого изготовления изделий повседневного предназначения, поэтому в античные времена его месторождения постоянно разыскивали. Они обнаружены и на острове Мелос, поэтому непонятно, зачем микенцы путешествовали так далеко, в Липари, чтобы удовлетворять свою потребность, когда готовый источник пополнения запасов был под рукой. Ведь Мелос находится как раз на середине пути между Грецией и Критом.

Рис. 64. Янтарные разделители бус. Микены (предоставлено Гилдом)

Причина в том, что в ранний микенский период на этом острове правили минойцы, которые совсем не стремились вести торговлю с пришельцами, опасаясь растущей угрозы с севера. Конечно, после падения Кносса торговля микенцев с Липари сильно сократилась, что позволяет предположить, что Мелос стал для них главным источником добычи камня. Но не следует забывать, что именно в позднеэлладский период выросло производство бронзы, отчего она подешевела. В этот период обсидиановые наконечники стали постепенно заменять металлическими.

Нет никакого сомнения, что важнейшей причиной, побуждавшей микенцев отправляться в морские путешествия, был поиск меди и олова – двух металлов, которые использовались при изготовлении бронзы. Хотя олово составляет только 10 процентов ее состава, оно встречается гораздо реже, чем медь. Ближайшим источником для греков в Средиземноморье оказались оловянные копи в Этрурии. Показательно, что именно на острове Искья, то есть по пути в Этрурию, обнаружены глиняные черепки, относящиеся к началу позднеэлладского периода.

Керамика доказывает лишь то, что микенцы добирались до Искьи, но на самом деле они проникли гораздо дальше на запад. Влияние их культуры заметно и в Британии. Даже если рилатонская золотая чаша не относится к микенскому импорту, все равно она напоминает рифленую чашу из шахтной гробницы IV.

Конечно, вряд ли ее привезли на микенском корабле. Так называемый микенский кинжал, изображение которого высечено на одном из долменов Стоунхенджа, относится к сомнительным свидетельствам. Его рукоятка не очень похожа на микенские изделия. Некоторое сходство с оружием, выгравированным на одной из скальных могильных стел, связано с тем, что оно, возможно, не является кинжалом, а представляет собой грубое изображение меча типа В (см. рис. 58).

Но если сложно представить, что микенцы вдохновили создателей мегалитов Стоунхенджа, то существование торговых отношений между Британией и микенцами вполне подтверждается янтарными разделителями бус, найденными в Микенах, Каковатосе и Пилосе. Все находки относятся к XV в., на них даже можно поставить торговую марку «Сделано в Англии» (рис. 64).

Возможно, микенцы даже намеревались доставлять олово из Корнуолла, поскольку, кроме рилатонской чаши, в гробнице уэссекского верховного вождя были найдены фрагменты меча позднеэлладского периода (так называемый «Кинжал Пелинта»).

Оловянные и серебряные копи южной Иберии были известны во всем античном мире. Однако четких доказательств присутствия там микенцев практически нет. Правда, наконечники стрел, скошенные под углом 45 градусов, действительно напоминают находки в ранних микенских гробницах (рис. 65).

Рис. 65. Кремневые наконечники. Южная Иберия (по Чайлду)

В долмене Матаррубиллы обнаружены костяные бусины, очень похожие на глиняные, найденные в микенских гробницах. Заметив сходство иберийских архитектурных форм с микенскими толосами, некоторые ученые поверили, что они созданы по типу иберийских, поскольку возведены позже.

Рис. 66. Стеклянные разделители бус из шахтной гробницы. Микены (предоставлено Уэйсом)

Конечно, весьма вероятно, что микенцы проникли так далеко, но никаких прямых свидетельств об их перемещениях не сохранилось. Следует сделать несколько замечаний о составленных из фрагментов фаянсовых бусах. Примерно в 1400 г. до н. э. подобные бусы изготавливались в огромных количествах и были широко распространены по всему античному миру. Их находят не только в Испании, но даже в Англии и Британии, на юге Франции, в Венгрии и некоторых странах Центральной Европы (рис. 66, 67).

Рис. 67. Фаянсовые сегменты бус. Уилтшир (по Гилду)

Столь широкое распространение вполне можно объяснить влиянием микенцев. Лучшим подтверждением сказанного является тот факт, что большое количество таких бус найдено на острове Салина (Липарские острова) вместе с множеством других бус микенского происхождения.

Фаянсовые четки являются практически единственным доказательством греческого присутствия в Центральной Европе, если действительно продажа подобных предметов потребления может быть приписана микенцам.

Более достоверным свидетельством являются найденные керамические чаши. Возможно, они сделаны местными ремесленниками, достаточно точно воспроизведшими вафейский стиль. Одну чашу нашли в Терремаре в Северной Италии. Другая чаша из Фритцдорфа (около Бонна) является имитацией формы золотого канфара из шахтных могил.

Вероятное присутствие микенцев в этих местах может объясняться их интересом к местным медным копям. Их также привлекал янтарь, поскольку в могилах нередко обнаруживают янтарные бусины необычной величины.

Янтарь привозили из Ютландии, торговые связи с которой прослеживаются по всей Европе, вплоть до севера Адриатики. В Греции огромное количество янтарных бус найдено вдоль западного побережья Пелопоннеса. Несмотря на отсутствие керамических находок, мы можем предположить, что греческие корабли перевозили янтарь на заключительной части транспортного пути.

Алебастровые вазы, обнаруженные в микенских гробницах начала раннеэлладского периода, указывают на активные торговые связи с Египтом. Большинство из них имеет форму алабастра. Более широкая картина взаимоотношений с Эгейским регионом представлена на росписях гробницы XVIII династии (XV в.), где показаны «жители Кефтии» (критяне), приносящие «дань» фараону в виде различных сосудов из золота и серебра, драгоценностей, медных слитков, текстиля и некоторые предметов, которых трудно идентифицировать (рис. 68, 69).

Рис. 68. Роспись стены из гробницы Рехмера. Фивы, Египет (по Боссерту)

Более соответствует периоду микенского владычества гробница Рехмера, визиря Тутмоса III, которая была сделана на сорок лет раньше, то есть до окончания микенского владычества на Крите. На идеограммах одной из кносских табличек видны два ритона с бычьими головами на концах и чаша вафейского стиля, очень напоминающая изображения этих предметов, встречающихся в египетских гробницах. Они изготовлены из металла, многочисленные примеры глиняных чаш в вафейском стиле встречаются в поселениях и гробницах вплоть до середины позднеэлладского периода.

Рис. 69. Бронзовый слиток из Агиос-Триандха (по Худу)

Богатство и разнообразие греческих предметов, представленных в египетских могилах, сильно контрастирует с тем, что сохранилось на самом деле. Естественно, ткани практически не сохранились, изделия из драгоценных и прочих металлов унесли и переплавили грабители.

Все сказанное напоминает, насколько несовершенна та картина, которую мы можем реконструировать только на основании тех немногих предметов, которые дошли до нас. В Греции о связях с Египтом можно судить на основании нескольких скарабеев и ряда декоративных мотивов, встречающихся в искусстве (возможно, заимствованных через Крит), и огромного количества бус из аметиста. Полагают, что данный материал был импортирован из Египта. Эти полудрагоценные камни редко обрабатывались в Греции после ПЭ-II.

Удивительно, что немногочисленные находки эгейской керамики в Египте в этот период являются почти исключительно микенскими. Ведь существовала длительная традиция дружеских связей между Критом и Египтом, да и расположен он был ближе. Можно только сделать вывод, что экспорт из двух эгейских держав имеет различное происхождение.

РОДОС КИПР И ЛЕВАНТ[4]

Почти наверняка можно утверждать, что маршрут, по которому жители Крита переправляли микенскую керамику в Египет, проходил через Родос. Этот остров считался одной из первых микенских колоний, в географическом отношении он представлял собой часть Малой Азии и был выгодно расположен для торговли с Сирией и Палестиной.

В середине раннеэлладского периода микенцы основали поселение в Триандхе, поблизости от минойской колонии, заложенной немного раньше и пользующейся некоторой независимостью от метрополии. Вначале между двумя сообществами были дружеские отношения, по крайней мере, микенцы относились к грекам как к пришедшим ранее. Позже, когда микенцы распространили свое влияние на весь остров, минойское поселение начало угасать.

Находки микенской керамики в Милете, на побережье Малой Азии, указывают на более ранние контакты с минойцами. Там они также основали колонию, которой было суждено исчезнуть. Но маршрут в Египет шел вдоль побережья и отмечен находками черепков этого периода в Тель-Атшане, Рас-Шамре и Библосе (в Сирии), а также в Гезере и Лашише (в Палестине).

После падения Кносса, в конце среднеэлладского периода, микенская культура достигла высшей точки своего развития. Под влияние Микен попали Кос и другие острова архипелага Додеканезы. Основанные на Родосе поселения начали расширяться и постепенно заняли весь остров. Вскоре микенцы силой заняли и остров Кипр, находившийся близ побережья Сирии, поскольку на нем обнаружились богатые месторождения меди.

Оба острова, расположенные к западу от материковой части Греции, отличались относительной независимостью, хотя Кипр продолжал оставаться единственной греческой колонией вплоть до конца микенской эры. Однородность микенской керамики во всем Средиземноморье указывает на тесные связи с метрополией. Различия в стиле росписи и форме сосудов, которые выявлены на Родосе и Кипре, позволяют предположить, что на этих островах было собственное производство керамики, хотя некоторые ученые и полагают, что вся микенская керамика, обнаруженная в Леванте, произведена в Греции.

Рис. 70. Чаши вафейского стиля из египетской могилы, роспись на стене (по Чайлду)

Расхождения незначительны, но наметанный глаз все равно отличит родосские и кипрские изделия, встречающиеся в Сирии, Палестине, Египте и даже в Италии. Отметим, что самой примечательной формой, не встречающейся в Греции, является кратер, покрытый росписью, фляжки пилигримов и неглубокие чаши, в значительном количестве найденные на обоих островах и в Леванте. В то же время килики и глубокие чаши, часто находимые в метрополии, практически не встречаются за ее пределами.

Рис. 71. Фаянсовая головка фонаря из скальной гробницы. Микены (по Уэйсу)

На некоторых вазах бывают отметки, которые определяют как значки гончаров. Они нарисованы на дне и почти точно совпадают с надписями крито-микенским письмом. Кроме того, формы многих ваз имеют кипрское происхождение или распространены в этом месте. Вплоть до конца раннеэлладского периода стиль родосской керамики сильно отличался от кипрского, опережая падение микенского мира.

В конце раннеэлладского периода микенцы осваивали новые районы и, соответственно, расширяли торговые связи. Керамику, изготовленную на севере и северо-западе Пелопоннеса, начали экспортировать в Македонию, Фракию и Трою. Чтобы защитить Милет, построили огромные крепостные стены. Северная часть кипрского побережья явно носит следы посещений микенцев.

Несмотря на то что здесь обнаружили всего несколько глиняных черепков (мерсийских, казанлинских, тарсийских), роспись на одном из них напоминает сюжет мифа о Беллерофонте и его крылатом коне Пегасе, который, возможно, имеет киликийское происхождение.

«Палец» Кипра указывает на Рас-Шамру, здесь и в Тель-Абу-Хаваме в заливе Акра находилось несколько крупных поселений. На такое предположение наводит большое количество микенской керамики, обнаруженной археологами в этих местах.

Микенцы торговали не только в прибрежной зоне, но и внутри острова, прежде всего в Палестине. Египетские находки свидетельствуют о кратком периоде расцвета торговли с Микенами. Единственным исключением является Тель-эль-Амарна, где еретически настроенный фараон Эхнатон построил свой дворец, куда стала ввозиться керамика. После его смерти в 1350 г. до н. э. дворец был разрушен, после чего, естественно, керамика перестала импортироваться.

Следовательно, данная дата может служить одной из опорных точек для построения микенской хронологии. В этом поселении обнаружили примерно 1350 фрагментов, являющихся остатками не менее 800 ваз. Большая часть из них была фляжками пилигримов, вполне вероятно, что их привезли с Кипра.

Именно об этом коротком промежутке времени можно говорить как о периоде обоюдного обмена идеями, выгодными для обеих сторон. Усиление связей с микенским и эгейским миром проявляется не только в керамике, но и в некотором освежении стиля всего египетского искусства.

Хотя основную роль в торговле с Левантом играли Родос и Кипр, торговля с материковой Грецией была не менее интенсивной. Существует множество свидетельств, показывающих, что Греция была исключительно заинтересована в торговле с Сирией. Об этом свидетельствуют несколько сирийских кувшинов для хранения припасов и фаянсовых ваз, найденных в Микенах. Отметим также бронзовые статуэтки бога грома, Тешуба, обнаруженные в Микенах, Тиринфе и Делосе, бронзовый топор из вафейской толосной гробницы и цилиндрические печати.

Рис. 72. Рапира из Племириона. Сицилия (по Бреа)

Все сказанное позволяет с уверенностью утверждать, что из Сирии поступала слоновая кость, из которой микенские ремесленники вырезали великолепные изделия для украшения шкатулок и мебели. Некоторые мотивы и рисунки говорят о сирийском влиянии. Вероятно, отделка верхней части для лампы сирийского происхождения, судя по ажурному узору и биконической форме. Но такая лампа вполне могла быть изготовлена и на микенских мануфактурах. Подобные вещи встречаются в Греции, на Родосе, Кипре, Сирии и в Сицилии.

Основные греческие интересы были связаны с Ближним Востоком, родиной самых древних цивилизаций, но потребность в экспансии, связанная с желанием большей роскоши, вела все дальше, и особенно в сторону запада. Как уже говорилось, Греция имела длительные связи с Липарскими островами.

Торговля с этим районом велась и раньше, но в ограниченном количестве. В конце раннеэлладского периода возникает насущная потребность в экспорте микенской керамики в Сицилию, тогда же начинают импортировать микенские украшения, включая и вышеописанную лампу.

Все находки сконцентрированы в юго-восточной части острова около Сиракуз, в районе, который стал одним из крупных центров Большой Греции в архаические и классические времена. Более ранние контакты с микенцами подтверждаются находками нескольких рапир, похожих на найденные в скальных могилах.

В греческих мифах Сицилия тесно связывается с Критом. Говорят, именно здесь был похоронен Минос. Описание его могилы у Диодора очень похоже на план храма с гробницами позднего минойского периода, обнаруженного в Кноссе. И все же нет прямых свидетельств, в частности находок керамики, подтверждающих, что жители Крита вообще когда-либо были на Сицилии. Возможно, этот парадокс удастся разрешить, если окажется, что минос – не имя, а греческий царский титул, аналогичный египетскому фараону.

Местные мастера делали горшки из шероховатой глины серого цвета, которые теперь известны как керамика из Тхапсоса (мыс поблизости от Сиракуз). Форма некоторых из них позволяет говорить о микенском влиянии, но отделка в виде насечек относится к местной традиции.

На некоторых горшках с Липарийских островов процарапаны индивидуальные отметки, которые отчасти напоминают шрифт линейного письма типа А. Что же касается кипрских ваз, о которых шла речь выше, возможно, на них изображены отметки гончаров. Недалеко от Сицилии расположена Мальта. Однако пока здесь был найден только один предмет микенского происхождения – черепок килика раннеэлладского периода.

На протяжении бронзового века иберская культура Сардинии подвергалась разным влияниям, одним из которых могло быть микенское. По территории острова разбросано множество нурагов – высоких (15 – 20 метров) каменных башен, сложенных из грубо обтесанных блоков без применения раствора. Многие из них напоминают циклопические постройки микенцев. Большинство нурагов относится к более позднему периоду, но, как установили с помощью радиоуглеродного анализа, по крайней мере одна из башен относится к XIV в. до н. э.

Следовательно, можно утверждать, что искусство кладки из грубо обтесанных камней было заимствовано у греков. Микенские черепки на острове не обнаружены. Около Калиари найдены три медных слитка в форме бычьей шкуры. На каждом процарапана надпись: двойной топор, трезубец и заостренная буква «Р». Как отмечалось выше, все эти знаки встречаются в виде отметок гончаров на вазах из Липари. Полагают, что в основной массе они кипрского происхождения.

Вполне возможно, что данные отливки были доставлены с Кипра, хотя не следует забывать и о том, что множество таких отливок было найдено во дворце Агия-Триада на Крите, которым в то время управляли микенцы. В 1960 г. много болванок также с надписями достали со дна моря с корабля, потерпевшего крушение у мыса Гелидония. Это произошло у южного побережья Турции между Кипром и Родосом. Скорее всего, это судно перевозило груз из кипрских медных шахт.

Неясно, насколько обширными были взаимоотношения с Сардинией, но само расположение Италии свидетельствует о том, что микенцы имели свои интересы в этом районе. Сохранились сведения о неудачном походе Миноса против сицилийцев, во время которого он погиб, остатки экспедиции добрались до материка и колонизировали Апулию. В эту легенду, основанную на показаниях выживших, явно верили, поскольку родосцы выступили в качестве их союзников. Об этом же свидетельствует значительное количество микенской керамики, найденной в Таранто, среди черепков встречаются фрагменты как родосского, так и кипрского происхождения.

Поселение Таранто, или Тарас, как его называли в классические времена, было основано примерно в XIV в. и колонизировано в 706 г. до н. э., став столицей итальянской части Большой Треции. Находки керамики показывают, что это было самое раннее поселение микенцев в Италии.

Рис. 73. Реконструкция отливки по образцу, найденному в Микенах (предоставлено Штуббингом)

Как полагают, именно отсюда успешно велась торговля с севером Италии (Терремаре), и изделия с этой территории переправлялись в Трецию. Особых свидетельств не имеется, но бронзовые изделия и слитки из Терремаре на юге Италии находили только в Таранто, а в Микенах нашли отливки для изготовления острых топоров терремарского типа.

Данные отливки могли использоваться микенскими мастерами, прошедшими обучение в Северной Италии, или странствующими терремарскими мастерами, работавшими в Микенах. Во всяком случае, их сходство очевидно.

Трудно сказать что-либо определенное о микенских кораблях или о маршрутах, по которым они плавали. В Эгейском море, где земля постоянно виднелась на горизонте, плавание не представляло особой опасности. Но морское путешествие на запад требовало гораздо большей осторожности.

В классические времена маршрут в Италию и Сицилию шел мимо Ионических островов, затем неподалеку от западного побережья Греции к острову Корфу и в самом узком месте пересекал Адриатическое море. Практически по тому же маршруту плывут и сегодня, поэтому нет сомнений, что и микенцы использовали его.

Одно из первых изображений корабля обнаружено на фрагменте вазы среднеэлладского периода из Иолка в Фессалии. Согласно легенде, именно там был построен «Арго» и оттуда Ясон и герои-аргонавты отплыли на поиски золотого руна к далекому Кавказу.

Хотя изображение корабля достаточно эскизно, можно разглядеть детали его устройства. В частности, можно увидеть, что в тот период у него имелся прочный таран, являвшийся продолжением киля, как и в послемикенские времена.

Следовательно, корабль был одинаково приспособлен для перевозки грузов и ведения военных действий. Видно, что корабль, как и другие суда того времени, например в Египте, приводился в движение веслами, а для управления использовалось большое рулевое весло, расположенное на приподнятой корме. Изображения на перстнях-печатках и вазах позволяют предположить, что на палубе находились небольшая каюта и, возможно, парус.

Скорость была небольшой, и даже при слабом ветре корабль обычно прятался в песчаных бухтах. К несчастью, остатки судна, потерпевшего крушение у мыса Гелидония, практически ничего не добавляют к приведенному выше краткому описанию. После ужасного крушения сохранилась только малая часть корпуса, зажатого в расщелине. Большая часть корабля и его содержимого была унесена сильным течением. Основной груз судна составляла медь, которую вода с трудом перемещала из-за ее большого веса (полтонны). Удалось также обнаружить бронзовые инструменты, несколько скарабеев, цилиндрическую печать из Сирии, плетеные корзины (вода оказалась хорошим консервантом), домашнюю утварь и часть обеда команды (все ту же неизменную рыбу!). Видимо, кораблекрушение можно датировать концом XIII в.

Рис. 74. Реконструкция корабля на основании фрагментов среднеэлладской вазы. Иолк (по Феократу)

Что использовали микенцы для обмена на товары из других стран, в результате которого они стали обладателями столь значительных богатств? По археологическим данным мы знаем о медных рудниках, которые находились на Кипре. Древние медные шахты неизвестно какого времени обнаружены в Немее, расположенной к северу от Микен, а свинцовые рудники – в Лаврионе в Аттике. Возможно, все эти месторождения использовались и в микенские времена.

Существовали и золотые шахты, но сегодня в Греции их следы не сохранились. Обычно считают, что микенское золото поступало из египетской провинции Нубии. Возможно, микенцы заработали египетское золото как награду от фараона Яхмоса за освобождение его страны от гиксосов в XVI в. Без сомнения, свою роль сыграли и грабежи, прикрываемые торговыми сделками. Таковыми можно считать и поборы пиратов, деньги за защиту городов и другие подобные «доходы».

Но все сказанное из области предположений. Возможно, какой-то материал дадут таблички. Филолог Джон Чедвик провел увлекательный анализ некоторых текстов. Он подчеркнул значение табличек с оценкой разных видов шерсти, найденных в Кноссе, которые свидетельствуют о хорошо развитом производстве. Можно также вспомнить использование тканей в качестве подношений от «жителей Кефтии», сцена которого изображена на стенах египетских гробниц.

В пилосских табличках находим частые упоминания льна, который и сегодня выращивают в Мессении. Археологические находки дают лишь косвенные доказательства производства подобных товаров. И снова Чедвик указывает, что число кузнецов, занятых в Пилосе, и количество найденной там же бронзы далеко превосходило потребности дворца. Не предназначались ли их изделия для экспорта? Возможно, значимым источником дохода была работорговля.

В каждом из трех домов, раскопанных в Микенах, обнаружены таблички с перечислением специй. В античном мире специи имели особое значение и применялись для изготовления ароматических мазей, которыми пользовались как женщины, так и мужчины. Таблички, найденные в микенском Доме сфинкса, содержат наиболее полный список ингредиентов.

Названия пряностей, например кориандр (слово сохранилось на протяжении веков практически без изменений), предоставляют возможности для проверки точности дешифровки. Часто упоминаются котлы для мазей и узкогорлые сосуды, использовавшиеся для разливания маслянистого субстрата. Многочисленные образцы такого типа сосудов встречаются в Леванте, и особенно в Тель-эль-Амарне. Возможно, какое-то значение имеет и тот факт, что такие сосуды находят не только в центрах средиземноморской цивилизации, но и на ее периферии.

Все великие цивилизации Ближнего Востока – хеттская, египетская, вавилонская – выстроили свое благосостояние на собственных природных ресурсах, которыми они, к счастью, обладали, им не пришлось выживать. Но Греция всегда считалась бедной страной, ее богатство заключалось в изобретательности, талантах и мастерстве ее людей. Им приходилось напрягать все силы, чтобы не только выстоять, но и превзойти своих соседей.

Приобретение власти и влияния микенской цивилизацией можно сравнить с ростом могущества Венецианской республики, чье благосостояние также основывалось на коммерческой предприимчивости. Приведенная параллель позволяет подчеркнуть, что одна и та же движущаяся сила позволила столь разным культурам добиться невообразимого богатства и могущества. Сами же государства сильно отличались по политическому устройству.