• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Среди туземных племен, «охотников за черепами», самыми знаменитыми во всем мире были, конечно, дайяки, обитатели острова Борнео. Для любого мужчины дайяка жизнь без трофея в виде отрубленной человеческой головы была просто невыносима. Владение по крайней мере одним таким чудовищным трофеем было абсолютной необходимостью, так как мужчина без него не имел права жениться. А чтобы найти себе невесту среди дайякских аристократок, одного человеческого черепа было явно недостаточно.

Вот что услышал один путешественник из уст дайяка: «Ни один юноша-ар и стократ не отважится ухаживать за знатной дайякской девушкой, если не бросит к ногам избранницы сетку, полную человеческих черепов».

Есть одна забавная история, повествующая о том, как восемнадцатилетний юноша из этого племени не смог жениться на девушке, так как не принес ей драгоценный трофей — отрубленную человеческую голову. Это случилось в 1880 году, когда было почти невозможно убить человека из соседнего племени. Для тoro чтобы изменить ситуацию в свою пользу, этот юноша с помощью своих друзей решил обезглавить одного китайского торговца. Он посчитал, что после того как голова будет сварена, никто и не догадается, кому она принадлежала.

Прикинувшись путешественниками, эти ребята попросились на ночлег к торговцу. Посередине ночи они набросились на китайца, но тот, к счастью, еще не спал и заорал благим матом: «На помощь!» Около пятидесяти односельчан сбежались на вопли и спасли его от верной смерти, а юноши сумели улизнуть, правда, без желанного «трофея».

Человеческие черепа требовались и для многих других случаев. Если у вождя племени рождался сын, то он не получал имени до тех пор, пока отец не представлял «свежую», недавно отрубленную голову. Более того, если умирал вождь, то снова требовалась человеческая голова, чтобы ему в загробном мире прислуживала душа убитого человека. Неблагоприятное пророчество, которое услыхал во сне вождь племени, можно было преодолеть только с помощью человеческой головы. «Охота за черепами» у дайяков была тесно связана с их религиозными воззрениями. Они верили, что любое значительное событие так или иначе нарушало установленное космическое равновесие и, чтобы восстановить прежний баланс, необходим череп.

Как это ни удивительно, дайяки верили, что отрезанные, отрубленные человеческие головы, отделенные от тела, продолжают жить.

Среди «морских дайяков» существовал, например, такой обычай. Доставленную домой по морю отрубленную голову на берегу обычно заворачивали в пальмовые листья. В течение нескольких месяцев она служила предметом глубокого религиозного поклонения. В рот черепу набивали вкусную еду и даже вставляли сигары. Иногда к таким черепам относились как к приемным сыновьям племени.

Для того чтобы заполучить как можно больше черепов, дайяки организовывали крупномасштабные экспедиции. Они обычно заранее внимательно изучали обычаи соседних племен, чтобы напасть на них в такое время, когда те меньше всего этого ожидали. Они нападали на деревню перед рассветом, когда жители крепко спали. Бросая на соломенные крыши «огненные шары», поджигали их. Хижины сразу воспламенялись, а выбегавших оттуда охваченных ужасом обитателей они беспощадно рубили на куски топорами. Яркое пламя позволяло им свободно различать мужчин и женщин, что было для них очень важно, ибо они немедленно, на месте, убивали всех мужчин.

Их отрубленные головы они триумфально доставляли в свою деревню, где захваченных пленников превращали в рабов, даруя им жизнь только до того момента, когда потребуются их головы. Отрубив голову, извлекали из нее мозг, а «полый» череп держали определенное время на огне, чтобы в будущем обеспечить его сохранность. Свои трофеи, отрубленные головы, они носили в корзинах. Некоторые из воинов собирали целую коллекцию — до нескольких сотен черепов. Один дайяк по имени Селги, как говорят, сумел добыть семьсот голов только за одну экспедицию.

Самыми жестокими каннибалами в мире были, бесспорно, жители островов Фиджи. Они заставляли свои жертвы готовить все необходимое для их собственного поджаривания. Им предстояло вырыть яму в земле для печи, натаскать и нарубить хвороста и даже сделать специальные чашечки из листа бананового дерева. Когда подготовка заканчивалась, каннибалы вскрывали жертве вены, наполняли чашечки ее кровью и в присутствии несчастного, испытывающего невероятные страдания, спокойно выпивали его кровь. Потом людоеды отрубали ему руки и ноги, но не давали при этом жертве умереть. Отрубленные части его тела заваривали в печи и съедали на глазах у еще живой жертвы.

Иногда они даже заставляли жертву перед смертью съедать кусок собственного мяса. Следующим этапом этого макабрического пиршества становилось съедение языка. С помощью рыболовного крючка язык жертвы вытягивался изо рта как можно дальше, а затем его отрубали у самого основания, после чего этот деликатес жарили и съедали в присутствии жертвы. Несчастный, испытывая невероятные муки, был вынужден взирать на этот отвратительный ритуал. На таких чудовищных праздниках поедались обычно не один и не два человека. В 1836 году один миссионер писал:

«Помощники приносят в круг, образованный участниками пиршества, не один, не два, не десяток хорошо прожаренных мертвецов, а двадцать, тридцать, сорок и даже пятьдесят только для одного праздника. Мы слышали, что однажды на такой трапезе туземцы сожрали более 200 трупов. Эти сведения получены из надежных источников».

Эта цифра — не преувеличение. Употребление в пищу людей было настолько распространенным обычаем, что, по сути дела, никакой серьезной деловой сделки не могло состояться без принесения «свежей» жертвы. Даже строительство нового каноэ требовало человеческого жертвоприношения, чтобы обеспечить надежное плавание. Вот что писал Альфред Сент Джонсон в конце XIX столетия:

«Если предстояло построить новое каноэ, то требовалось убить человека, чтобы заложить ее киль… При спуске на воду требовались новые жертвы, которые при этой церемонии служили «колесами» или стапелями… после того как каноэ оказывалось на воде, нужны были новые жертвы для первого подъема мачты».

Страсть фиджийцев к человеческому мясу оказалась настолько сильной, настолько непреодолимой, что они даже могли убить и сожрать своего друга, чтобы только удовлетворить свои низменные позывы. Преподобный Джон Уотсфорд писал в 1846 году:

«Один вождь в Ракераки… если он видел кого-нибудь рядом, даже если это был его друг, тот, кто был потолще, упитаннее других, то отдавал приказ немедленно убить его; часть трупа при этом жарили, а вторую оставляли про запас».

Такая сравнимая с похотью страсть к человеческой плоти, а также абсолютная власть мужа над женой в стародавние времена на деле означали, что муж на законном основании мог убить, а потом съесть собственную жену.

Привычка есть человеческое мясо была настолько распространена среди обитателей островов Фиджи, что его ели даже маленькие дети: «Соплеменники разжевывали куски сырого человеческого мяса, а затем вкладывали их в рот маленьким детям».

Среди индейцев племени квакиутль, обитающего на северо-западном побережье Канады, существовала странная секта каннибалов, которая называлась «гаматцу». У них был верховный бог, которого изображали в виде чудовища, похожего на медведя с широко разинутой окровавленной пастью. Он носил необычайно длинное имя — Баксбакуалануксива, что означало: «тот, кто первым съел людей в устье реки».

Человек, хотевший стать членом секты, должен был пройти через весьма странное испытание — обряд ритуального посвящения. Прежде всего кандидату предстояло прожить в полном одиночестве в глухом лесу в течение трех месяцев, чтобы «впитать дух» верховного бога каннибалов. Когда на встречу с новичком приходили старейшины, он должен был приготовить для них предусмотренную особой церемонией еду для ритуального каннибальского пиршества. Такое угощение требовалось готовить из мяса мертвеца. Раздобыть его было нетрудно, так как у индейцев квакуитль существовал обычай хоронить умерших родственников на деревьях. Тело мертвеца вначале выдерживали в соленой воде, потом коптили на костре и только после такой процедуры подвешивали на ветви дерева.

На таком празднике посвящения каждый гаматцу строго по старшинству брал по кусочку трупа. Кусок нужно было глотать целиком, не жуя, а после завершения трапезы полагалось изрыгать съеденное. Такая странная процедура облегчалась соленой водой, которой запивали человеческую плоть. Она вызывала сильный приступ рвоты. За церемонией поедания человеческой плоти внимательно наблюдали все присутствующие, которые строго подсчитывали все отрыгнутые кандидатом кусочки мяса, сравнивая их с тем числом которые он проглотил.

Все должно было совпасть. Цель такого ужасного угощения состояла в том, чтобы продемонстрировать новичку, что теперь он, как и старейшины секты, утратил все нормальные человеческие качества и таким образом стал достойным учеником верхного бога каннибалов.

После окончания пиршества новичок возвращался в родную деревню, где забирался на крышу своей хижины, высматривая прохожих.

Олицетворяя собой хищного зверя, он набрасывался на своих зазевавшихся соплеменников, отрывая острыми зубами от них куски тела.

Обряд посвящения завершался, когда он, спустившись с крыши, исполнял своеобразный танец, скорее похожий на приступы конвульсий. Танец кончался, когда приходил местный знахарь и утаскивал измочаленного, обессиленного новобранца на морской берег, где успокаивал его и приводил в чувство. Теперь, после того как юноша стал настоящим членом секты, он мог регулярно принимать участие в боях и стычках с целью обеспечения будущих каннибальских праздников достаточным количеством свежего человеческого мяса.

Страсть гаматцу к человеческой плоти была настолько сильной и необузданной, что иногда они зубами вырывали куски мяса из руки или груди своих собственных коллег по секте. Говорят, однажды один гаматцу попросил рабыню станцевать для него. Пришедшая в ужас девушка ответила: «Хорошо, я станцую. Но только, глядя на меня, смотри, не проголодайся. Прошу тебя, не ешь меня!» Едва она произнесла эти слова, как хозяин топором рассек ей череп и принялся поедать ее мясо.

В самой гуще амазонских джунглей, в Эквадоре, живет одно из самых свирепых племен Южной Америки хиваро; оно пользуется дурной славой «охотников за черепами». Члены этого племени не только охотятся за черепами, но еще и высушивают отрубленные человеческие головы. Это не просто легкая «косметическая» операция. Они настолько усовершенствовали свое искусство, что в результате их умелых действий большая нормальная человеческая голова превращается в маленькую, не больше кулака взрослого человека. Самое удивительное заключается в том, что при этом черты лица не претерпевают никаких изменений. По сути дела, высохшая человеческая голова становится точной маленькой копией оригинала.

Высушенная голова у индейцев хиваро (Эквадор)

Для этого из головы удаляют мозг и кости. Кожа варится в специальной травяной смеси в течение двух часов, пока не станет похожей на резину. После этого ее зашивают, привязывают к высокому шесту и сушат на солнце. Затем «кожаную» голову набивают нагретыми голышами и раскатывают. В результате такой обработки первоначальные размеры головы уменьшаются почти наполовину. Если голова оказывается слишком маленькой для таких камней, то вместо них туда насыпают раскаленный песок, что заставляет ее скукожиться еще больше. В конце концов она достигает нужных размеров. Волосы, которые сохраняют прежнюю длину, делают высушенную голову еще более ужасной на вид. После этого ее обычно украшают птичьими перьями, что только усиливает ее устрашающий вид.

Для того чтобы не допустить побега мстительной души убитого человека, которая, по всеобщему поверью, обитает в высушенной голове, губы и веки ей зашивают, а в ноздри заталкивают шарики из хлопка.

Фактически вся процедура высушивания головы была изобретена из-за твердого убеждения в том, что если не подвергнуть голову убитого такой обработке, то душа умершего обязательно убежит через ее отверстия и превратится в мстительного демона, который непременно убьет того воина, который отправил на тот свет владельца головы. Но, несмотря на все принятые предосторожности, душа мертвеца, по мнению индейцев, все еще может причинить им вред.

Чтобы не допустить этого, проводятся специальные ритуальные церемонии уже после того, как голова будет высушена.

В первую ночь после убийства человека воины устраивают праздник, на котором пьют настойку с галлюциногенными свойствами. Это резко меняет ик настроение, и они продолжительное время пребывают в состоянии экстаза. Потом тот воин, который убил врага и взял его голову, остается в полном одиночестве в течение трех дней, чтобы таким образом «очиститься». Высушенная голова лежит на его щите возле хижины.

Местный знакарь вливает ему табачный сок в ноздри, чтобы таким образом охранить его от воздействия злык духов. «Очистительная» церемония завершается после того, как колдун велит ритуальным жестом прикоснуться к волосам на высушенной голове, а сам в это время произносит нужные заклинания.

Если требуется столько усилий, чтобы устранить серьезную опасность из головы убитого, то почему киваро все равно остаются такими страстными охотниками на людей, убийцами-энтузиастами? Дело в том, что, по поверью киваро, чтобы жить долго, человек должен обрести так называемую душу «аратум». Если у него будет такая душа, то ему угрожает смерть только от неизлечимой болезни. Заполучить такую душу можно, только если индейцу в джунглях явится видение, а это возможно лишь с помощью галлюциногенных препаратов. Под воздействием наркотическик средств мужчина испытывает непреодолимое желание убивать, но когда он убивает человека, то утрачивает душу «аратум».

Для индейцев киваро реальный мир — это мир иллюзий и галлюцинаций, реальность — это мир, который он ощущает под воздействием галлюциногенных растений. Познание этого мира является очень важным для любого киваро, так что даже младенцу, которому от роду всего несколько дней, дают галлюциногенную настойку, чтобы приучить ребенка к реальному, по их мнению, миру. Хиваро, однако, считают недостаточным приобщить к своему реальному миру только людей. Своих верных спутников, охотничьих собак, они тоже потчуют галлюциногенным зельем в силу все той же причины.

Священнослужители, впервые побывавшие в северной части Бразилии, очень скоро узнали о существовании в этой местности жестоких и свирепых племен тупинамба. Эти опаснейшие людоеды представляли собой главную угрозу для белых, которые прибыли, в этот регион для распространения христианства. На самом деле в 1556 году первый бразильский епископ вместе с сотней своих белых спутников попал в плен к тупинамба после кораблекрушения. Туземцы убили их и съели.

Некоторым из пленников все же удалось бежать, и они подробно рассказали всему миру о чудовищных обычаях племени. Среди них был и немецкий матрос Ганс Стаден. Хотя тупинамба поймали его возле города Сантос еще в 1552 году, он сумел выжить, прибегнув к хитроумному трюку. Когда он понял, что ему вскоре предстоит стать яством для дикарей, он отказался от еды, симулируя жуткую зубную боль.

Очень скоро он настолько похудел, что не вызывал у свирепых туземцев большого аппетита. Тупинамба решили отложить его казнь до лучших времен, когда он поправится и наберет жирку.

Прошел немалый срок, и он, чтобы и дальше откладывать свою гибель, начал вести себя так, словно он обладает магической силой.

Стаден сделал несколько предсказаний, и после того как некоторые из них на самом деле сбылись, тупинамба объявили его оракулом всего своего племени. В результате он стал слишком ценным, слишком нужным человеком, чтобы с ним столь ужасно расправиться.

Он прожил довольно долго среди жестоких каннибалов и получил немало возможностей изучить их странные обычаи. К своему великому удивлению, он узнал, что этот примитивный народ применял «отравляющий газ» при нападении на своих врагов. Судя по всему, бразильские индейцы открыли «отравляющий газ» гораздо раньше всех европейцев.

Вот какую они разработали военную стратегию. Подойдя поближе к деревне, на которую собирались напасть они разводили громадный костер. Как только ветер начинал дуть в сторону хижин врага, они подкладывал и в огонь листья и плоды одного дурно пахнушего ядовитого растения из семейства перцовых. В результате образовывался невыносимо едкий дым, который, как и отравляющий газ, разносился ветром, и от него задыхались жители деревни. Этот газ был настолько концентрированным, что осажденный противник спешно покидал свои укрепления. В результате у хитроумных тупинамба появлялась вполне реальная возможность успешно атаковать ослабленного врага.

Каннибальская практика тупинамба основывалась на вере в то, что они обязательно должны отомстить за членов своего племени, убитых их врагами. Они считали, что единственный способ удовлетворить своих предков — убить врагов и после их съесть. Этот обычай настолько глубоко укоренился среди них, что любой несправедливый, по их мнению, поступок требовал возмездия. Для этого у провинившегося просто откусывали куски тела и тут же на месте проглатывали их. Они были настолько одержимы идеей возмездия, что, как говорят, даже кусали камень в отместку, если он причинял им боль, когда они о него спотыкались.

Племя дани Ириан-Джайи практиковало каннибализм еще и в 1960-х годах. Говорят, что они были последними людоедами в мире, так как до 1938 года об этом племени не было ничего известно. Один бывший каннибал так рассказывал об этом в 1992 году журналисту: «Их главной побудительной причиной было впитать дух сильного врага. Им мог стать и человек, который вызывал у них всеобщее восхищение».

Хотя этот людоед теперь христианин, он с некоторой тоской вспоминает о прежних днях: «Мясо стариков жесткое. Молодые мужчины и женщины куда вкуснее. А мясо младенцев очень похоже по вкусу на рыбу. У них очень мягкая плоть».

Дани всегда следовали обычаям, которые чаще всего связывают с людоедством. Человека, которого предполагалось съесть, нужно было захватить в бою. Его тело, привязав к шесту, несли домой четверо крепких воинов. Когда они уносили свой «трофей», туземцы побежденной стороны наблюдали за их действиями издалека — сердито кричали, требовали вернуть им труп соплеменника, чтобы они, как полагается, предали его земле. Но победители, упоенные, возбужденные до предела своим успехом, отвечали на их вопли только одной фразой: «Мы сейчас его съедим».

Сотни воинов дани вместе с членами их семей, включая маленьких детей, собирались все вместе перед своими хижинами, нетерпеливо ожидая начала праздника. Когда труп поверженного врага оказывался на земле, его окружали танцующие женщины, осыпающие его оскорблениями — они тыкали труп палками, топтали ногами. Женщины танцевали вокруг мертвеца, а мужчины тем временем разжигали большой костер. До того как начать готовить труп, у него отрубали пальцы на ногах, а все тело разрубали на мелкие куски. Когда мясо было готово, начинался большой праздник. Два миссионера, которые случайно оказались поблизости, были настолько поражены увиденным, что опрометью бежали оттуда. Они поклялись, что больше никогда не станут посещать подобные празднества. В течение долгих лет они безуспешно пытались стереть ужасную картину из своей памяти.

В прошлом каннибализм был распространенным явлением и среди май ори, туземцев Новой Зеландии. Знаменитый капитан Джеймс Кук со своими спутниками стали первыми европейцами, присутствовавшими на чудовищных каннибальских пиршествах. Капитан Кук писал впоследствии, что он видел, как эти людоеды «обгладывали человеческие косточки с такой страстью, что их руки и лица были покрыты кровью, и они жадно запихивали куски человеческой плоти в свои рты с остро заточенными зубами».

Он также рассказал об одном интересном случае:

«Заметив разбросанные на берегу кости, он спросил, чьи они, и туземцы объяснили ему, что-то около пяти дней перед этим сюда, в эту бухту, на лодке приплыли их враги, и это кости одного из семи убитых ими, которого они здесь и съели».

Стоит ли удивляться, что миссионеры в этом регионе южной части Тихого океана постоянно опасались за свою судьбу — их тоже могли сожрать в любую минуту. К счастью для них, один из вождей май ори их успокоил, даже обнадежил, заявив, что им нечего бояться, так как их мясо не такое вкусное, как у местных жителей.

Как это ни удивительно, хотя мозг человека всегда был особым деликатесом и очень высоко ценился среди каннибалов, самой, однако, важной частью убитого ими врага считался его левый глаз. По их убеждению, именно в нем обреталась душа убитого.

Хотя левый глаз для них был важной вещью, сердце жертвы считалось органом, наделенным магической силой. Сердце человека использовалось в качестве жертвоприношения богам, когда возникала серьезная опасность для дальнейшей жизни всего племени. Такое жертвоприношение, по их представлениям, было тем эффективнее, чем ценнее была облюбованная жертва. Один вождь майори однажды предложил в качестве жертвоприношения сердце своего сына, чтобы использовать его магию для победы над врагом в битве и защитить тем самым укрепленную стоянку племени. Когда ему привели сына, он собственноручно рассек ему грудь и извлек оттуда трепещущее сердце, которое тут же преподнес в дар богам. Был еще и такой случай, когда вождь обороняющейся стороны был принесен своими же людьми в жертву, чтобы в конечном итоге добиться победы над противником.

Один писатель сообщал в 1904 году:

«Когда крепость Кайапои осадили воины племени раупаха, вождя сопротивляющейся стороны свои же люди, разрезав на кусочки, поджарили на костре. Жрец исполнял песнопения, а воины простерли руки к варившемуся в котле сердцу. Потом верховный жрец, оторвав кусочек от сердца вождя, бросил его в сторону врагов, чтобы тем самым ослабить их».

Иногда сердце человека съедали во время ритуальной церемонии оплакивания смерти племенного вождя. Такой ритуал проводился и по не столь важным поводам. Например, когда срубали дерево для каноэ вождя, требовалось человеческое сердце. Сердце человека даже съедали при обряде татуировки губ дочери вождя.

Если в ходе битвы майори удавалось захватить в плен вождя своих врагов, то обращались они с ним ужасно, вымещая на нем свою злобу. Его обычно убивали, варили и съедали, но после пиршества все его кости старательно собирали и впоследствии оказывали им все необходимые почести. Потом из них делали рыболовные крючки, ножи, наконечники для стрел или острые зубцы для ловли птиц.

Иногда находили свое применение и руки погибшего вождя. Их высушивали, пригибая пальцы к ладони. После такой операции сухие руки прибивали к стене, и они служили крюками, на которые вешали корзины. Все эти обычаи строго соблюдались, чтобы продемонстрировать всем, что и мертвый вождь врагов навеки останется рабом тех, кто захватил его на поле сражения.