• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

У каждого народа на нашей планете есть свои нравы и свои обычаи, которые, как кажется дилетантам, совершенно не похожи на другие и во много раз хуже существующих на данной территории. И это касается не только бытового и религиозного уклада, но и сексуальных взаимоотношений полов. Так ли это — размышляет автор этой публикации.

… И эта свадьба, как водится, пела и плясала. Если бы играли ее где-нибудь в российской глубинке, может, не обошлось бы без пьяной драки. Но свадьбу гуляли на Маркизовых островах, а там угощения другие, — все гости мужеского пола выстраиваются в цепочку и, пританцовывая под заздравную песню, движутся к большому плоскому камню, на котором лежит, раздвинув согнутые в коленях ноги, счастливая невеста.

Каждому из танцоров предстоит совокупиться с девушкой, причем жених — устроитель и главный распорядитель церемонии — ревностно следит, от души ли выкладывается очередной соплеменник, потому что леность и отсутствие азарта при праздничном коитусе с новобрачной оскорбительны для молодоженов.

Такой вот обычай бытовал на Маркизовых островах в недавние еще времена. Странный, на наш взгляд. Но объяснимый. И дело тут явно не в половой распущенности, не в склонности к разнузданному свальному греху. Конечно, при коллективной дефлорации «на людях» наличествовала и непременная «радость на всех одна», однако торжествовали, скорее, иные, более важные соображения — подобным образом обеспечивались гарантия зачатия и укрепление неформального родства, весьма значимые для племени, обреченного на вымирание.

Угроза исчезновения с лица Земли нависла и над племенем кагаба, обитающем в Северной Колумбии. А причина в том, что здешние мужчины впадают в ярость, едва жена намекнет: дескать, пора бы и исполнить свой святой супружеский долг — терпеть уж невмочь! Но словесные неистовства, размахивание кулаками и неприличные жесты главы семейства, как правило, не останавливают жаждущих страстной любви индианок кагаба — они набрасываются на благоверных и особым приемом, известным лишь местным женщинам, нейтрализовав сопротивление, свободной рукой торопятся возбудить вожделенный предмет. И вот тут-то загнанный в угол, схваченный, распростертый на полу и слегка придушенный в ходе борьбы потенциальный продолжатель рода, пользуясь ослаблением бдительности хозяйки дома, увлеченной подготовительным процессом, нередко выскальзывает из-под навалившейся партнерши и мчится прочь, в ночь, к тайному убежищу, заранее оборудованному представителями сильного пола.

Обычно в убежище скрывается до дюжины беглецов, вынужденных постоянно менять дислокацию. Увы, все они обречены, так как женщины кагаба время от времени объединяются в специальные банды, довольно быстро выслеживают прячущихся, окружают их логово и — атакуют! Обороняться бессмысленно, поскольку нападающих как минимум вдвое больше, и всем положена своя доля добычи. Поверженных и связанных мужиков волоком растаскивают по кустам, по лощинкам, и начинается безудержное сексуальное пиршество, — пленников, говоря откровенно, насилуют, ублажая собственную плоть, до болезненного изнеможения.

Эзотерики заинтересовались чем вызвано столь яростное уклонение охотников и воинов этой общины от интимных контактов? Может, их божества рекомендуют стойкое воздержание? Нет. Может, в физиологическом строении индейцев кагаба есть какие-то особенности, делающие соитие мучительным? Нет. Или вековые традиции повелевают обязательно завоевать любимого, чтобы умножить наслаждение? Отнюдь! Причина, выяснилось, прячется в психологической травме, полученной, по сути, в детстве. У индейцев кагаба существует ритуал посвящения мальчика в мужчины, и один из элементов процедуры — демонстрация сексуальной зрелости. Вообразите же подростка перед подобным испытанием. Он, уже томимый смутными желаниями, вызванными общением с ровесницами, ждет, что сейчас к нему приведут соседскую девочку, которая вчера ни с того ни с сего влажным языком провела по его губам. Или — ее подружку. Распаленный фантазией, он в нетерпении. «Да где же она?» — спрашивает он беззубую от древности горбунью.

— А я и есть она, — шамкает скелет, обтянутый шелудивой кожей — Показывай, что умеешь.

Так почему-то в общине принято самое первое семя надобно выплеснуть в мертвое чрево уродливой старухи. Но тошнотворное отвращение, вызванное жестоким экзаменом, на всю жизнь сохраняется у мужчин кагаба — при любом намеке на вероятность секса их одолевают, мягко выражаясь, позывы к рвоте.

— Впрочем, — замечают Станислав и Януш (отец и сын) Талалажи, создатели книги «Самые невероятные в мире секс, ритуалы, обычаи», — отсутствие интереса к любовным играм, не исключено, — результат чрезмерного увлечения листьями коки. Индейцы жуют их беспрестанно, что негативно сказывается на потенции.

А теперь зададимся вопросом: возмутится ли кто из нынешних тибетцев сообщением, что в прежние поры их земляки придерживались строгого правила — если девушка девственница, она не имеет права выходить замуж? Более того, не желая позора, она обязана была предъявить сватам перечень мужчин, овладевших ею по обоюдному согласию и получивших от того удовольствие. И должно их насчитываться не менее двадцати. Чем длиннее список — тем завиднее невеста, особенно если заявленное число любовников подтверждается дарами от них: браслетами, колечками, кусками ткани, зеркальцами…

Ох и нелегко приходилось мамашам взрослеющих дочерей! Где раздобыть столько ухажеров? Озабоченные родительницы вкупе с бабками и тетками юных красоток устраивали засады на торговых тропах, облавы на купцов и путешественников, на странствующих ремесленников. Задержанного путника слезно просили о сущей мелочи — помочь нежному созданию насладиться мужским естеством. Не подозревая, что ждет его, невольный лекарь вяло отнекивался, ссылался на усталость, однако в конце концов, блудливо кося глазом, позволял себя уговорить. Под покровом ночи доставленный в деревушку, радующийся нечаянному приключению, к утру он лежал недвижимо, словно покойник. Потому что в деревушке оказывалось до тридцати «нежных созданий», а у каждой — свои бабушки, матушки, тетушки, умеющие заставить даже отчаянно сопротивляющегося мужчину исполнить то, ради чего его придумала природа.

Что оставалось страдальцу? Пожалуй, лишь завидовать тем, чьи дороги пролегли по восточной Африке, по Судану, где девственность — лучшая часть приданого. Чтобы будущая невеста не лишилась ее по недоразумению, по чувственной слабости, из-за сексуального голода, в пяти-семилетнем возрасте ее подвергали страшной операции — острым ножом срезали клитор и полоски плоти с внутренних и внешних губ. Бедный ребенок вопил (ведь экзекуция идет без наркоза) от дикой боли, а присутствующие родственники и друзья — в восторге. «Дайте-ка ей член побольше, — кричали они. — Девочка готова для соития!»

Это, конечно, преувеличение, потому что в итоге операции обычно образуется большой рубец, делающий соитие невозможным. Только после свадьбы старшая из женщин семьи вновь рассечет зажившие раны, во влагалище вставят деревянную, но точную копию разбуженного пениса жениха и велят носить в себе две недели — срок, достаточный для привыкания.

Поразительно, что различные манипуляции именно с этой частью женского тела популярны у многих племен. Девушки острова Транк, чтобы стать краше, прокалывали малые губы и вставляли в них нечто, напоминающее погремушку, — идет такая красотка, кокетливо повиливая бедрами, а на малых губах, долгими стараниями вытянутых аж до колен, висит погремушка и издает мелодичный звон. Ну кто со смелой модницей сравнится?

В погоне за красотой изощрялись и мужчины. Аборигены Мангайи (острова Кука) завоевывали благорасположение подруг тем, что рисовали на своих членах изображение женского полового органа. Не сами, конечно, а поручая столь деликатную работу художнику. Но каково было мастеру? Чтобы выколоть на фаллосе правдивую картинку, предположим, с персиком или баклажаном — символами необузданного секса, — надо долго держать фаллос в состоянии эрекции. Кому это по силам? Разве что суматрийскому носорогу, у которого, по наблюдениям туземцев Борнео, акт совокупления длится около часа.

Решив, что подражание этому могучему животному ничуть не сложно, дайяки Борнео пускались на хитрости — в головку пениса втыкали серебряную иглу, иногда — две или три иглы, в получившиеся отверстия втыкали самодельные щеточки, палочки из слоновой кости, свернутые в трубочку листья крупных растений. Мужчина, ухитрившийся пристроить на члене сразу несколько специальных приспособлений, считался наилучшим любовником, и женщины делали все, чтобы заполучить такого молодца хотя бы на вечер.

Порою сведения, используемые обоими учеными в своих публикациях, заставляют читателя сомневаться неужто и такое бывает? Авторы этих исследований заявляют буквально следующее:

— Сегодня любой народ или племя утверждают, будто у них всегда были лишь мудрые обычаи. И обижаются, если кто-то напишет о них правду. По нашему мнению, нельзя утаивать истинную историю человечества, не стоит впадать в ненужную стыдливость ради того, чтобы не нарушить чей-то душевный комфорт.

Рассказьюая о дайяках, Януш и Станислав Талалажи напоминают о схожих приемах в других регионах. Мужчины Северного Целебеса (Индонезия) совершенствовали свой «корень» веками козлов, имеющими длинные ресницы, что обеспечивало при половом акте необыкновенную остроту ощущений. А в племени батта на Суматре практиковалось другое — под крайнюю плоть закладывались маленькие камешки и, по отзывам, среди местных дам не нашлось ни одной, которая отозвалась бы критически об этом изобретении. Индейцы арауканы Аргентины предпочитали прикреплять к головке напряженного инструмента кисточки из конского волоса.

То, до чего самостоятельно додумались кавалеры, взявшиеся на полную катушку ублажить капризных и требовательных партнерш, описано в знаменитой «Камасутре». Золотые и серебряные кольца и браслеты, надеваемые на пенис, насаживаемая на него же трубка, покрытая мягкими шишечками и соответствующая размерам влагалища, густые пряди волос, наматываемые для утолщения на лингам, — все они рекомендованы «Камасутрой». Но есть ухищрения, яростно возбуждающие партнеров при соитии, которые никем еще не запатентованы. Например, в племени понапе, населяющем один из Микронезийских островов, супруги перед интимным контактом отлавливают дюжину жалящих муравьев, за мгновения до совокупления помещают парочку насекомых на клитор, те вонзаются в него маленькими, но крепкими челюстями и… Ну да, укус вызывает ощущения, близкие к оргазму.

Свой довольно простой (и жестокий!) способ сексуального стимулирования уставшего супруга издавна применяли кореянки — они прокалывали его яички булавкой. Индейцы бразильского племени топинамба к содействию жен не прибегали. Усвоив, что женщин приводит в неистовство «органон» большой и толстый, топинамба выслеживал ядовитую змею, хватал ее и подносил к предмету будущей гордости. Змея, естественно, в него впивалась. И хотя последующие полгода бедолага испытывал невыносимые боли, цель была достигнута — пенис приобретал чудовищные размеры, пугающие и одновременно магнетически притягивающие соплеменниц. Впрочем, и женщин из соседних племен — тоже, особенно если по их законам разрешается иметь двух-трех мужей.

И в чем еще выигрывал ужаленный — так это в противостоянии коварству. Исследователям непознанного встретился уникальный метод мести, применяемый мужьями-ревнивцами, заподозрившими жену в измене. Заполучив достоверные свидетельства неверности, рогоносец перед очередным актом принимал особый яд, который не причинял женщине особого вреда. И мститель не страдал, — он заранее принял противоядие. Любовнику же, ни о чем не догадывающемуся, уготована смерть.

— Что же из всего этого следует? — спросит любопытствующий читатель. Ответим словами авторов книги:

— Схожие обычаи существовали (и существуют до сих пор) во многих странах мира, среди народностей, которые постоянно вступали друг с другом в контакт, и это доказывает, что в общем-то мы — единый народ.

То есть надо знать и свою историю, и свою культуру, включая и то, о чем еще недавно было не принято говорить.

Вал. Боженко