• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Снаружи: Темно. Моя хижина. 2 часа ночи.

Внутри (меня): Прилив.

Просыпаюсь среди ночи. Хочу в туалет. Ужас! Должна признать, учитывая все выпитое мною сегодня, включая отвар клабохуаски для успокоения взбунтовавшегося желудка, это все равно рано или поздно должно было произойти. Клянусь себе больше никогда не брать в рот ни капли жидкости после семи вечера.

Так, вернемся к насущной проблеме. О том, чтобы выйти из хижины и сверкать голым задом посреди диких ночных джунглей, полных невидимых существ, не может быть и речи. Судорожно соображаю, что делать. Вот оно.

Решение.

Этап 1. Сесть на корточки на краю площадки, держась одной рукой за опору хижины. Поза мартышки.

Этап 2. Сохраняя равновесие, выставить заднюю часть тела в пустоту, далее именуемую «санузел», отделяющую пол хижины от

земли.

Этап 3. Пописать. Да, да. Приятный сюрприз: благодаря тому что расстояние до земли достаточно большое, брызги мочи не долетают до моих голых ягодиц. Ликую. У меня получилось. Теперь нужно действовать быстро. Давлю на ту часть живота, где, по моему мнению, находится мочевой пузырь. Я рассчитываю, что, увеличив давление, можно увеличить скорость процесса, а следовательно, уменьшить время пребывания моей попы в ночи. В темноте. Главное - не оборачиваться. Долго-то как. Да кончится это когда-нибудь или нет? Чертовы мочегонные средства. Фу, наконец-то!

Бегом обратно под сетку. Закапываюсь в свой голубой спальный мешок. Заткнуть уши. Через них духи проникают внутрь. Выключить фонарик на лбу. Дышу с трудом. Жарко тут. Пора возвращаться на поверхность. Пора успокоиться. Заснуть. Это единственное, что мне поможет.

Просыпаюсь в пять утра. Сегодня аяхуаска. Еще совсем темно. А мне все равно. Ловлю себя на мысли, что я гораздо меньше боюсь утренней темноты, чем вечерней. Наверное, потому, что чувствую: где-то неподалеку притаившийся солнечный диск уже готовится развеять тьму.

Несколько долгих минут валяюсь в раздумьях. Размышляю о том, что сказал Франциско: «Аяхуаска должна очистить твое тело, прежде чем она примется за твой дух». Почему я? Это нечестно. Опять хочу писать. Надоело уже. Эта клабодрянь посильнее любого мочегонного. Ладно. Использую ту же технику, а потом - за работу. Надо что-нибудь записать.

Зажигаю свечу и приклеиваю ее к столу. Rec. Блаблаблаблабла... Эта работа требует полной отдачи. Придумана будто специально для меня. Светает. Пять сорок утра. Хочу есть. Решаю навестить Кармен на кухне. Еще не очень жарко. А может, я от голода уже не чувствую жары. Беру с собой все для записи. Рекордер, микрофон и наушники. Слушайте-слушайте, вы, крокодилы, москиты и прочие жители джунглей, наконец-то среди вас настоящий профессионал звука!

Снаружи: Светло. Хижина-кухня. 6 часов утра.

Внутри (меня): Легкое потрескивание жаркого огня под котелками.

Запах: Варящийся рис.

В наушниках, вооруженная микрофоном, я вхожу в хижину, похожая на военного корреспондента. И зверски голодная. Хотя тоже мне, воительница, называется, - это после того-то, как села мимо гамака да от собственной тени шарахалась. Замечаю, как легкой гримасой удивления искажается обычно улыбчивое лицо Кармен. Я очень люблю Кармен.

Ни минуты не колеблясь, приближаю микрофон к котелкам, чтобы записать звук огня. Еще ничего не готово. Of course(6). Потом опускаю микрофон в котел, записываю бульканье риса, затем подношу к зеленому попугаю, который, впрочем, сразу пытается его сожрать. Обожаю окунать микрофон в разные звуки. Он как кисть художника, способная рисовать цветами звуков.

6) Конечно (англ.).

Входят несколько мужчин. Они здесь работают. Строят хижину-школу. Кармен бежит накрывать им завтрак. Я слишком голодна. Спрашиваю у Кармен-. «А я?» - «Не раньше половины девятого!» Гррррр! Сейчас семь. Теперь я хорошо представляю себе отчаяние голодной собаки, которая просит у хозяина поесть, а тот притворяется, что не понимает. О'кей. Ничего не поделаешь, пойду в столовую, послушаю, что получилось. Воздушной походкой, ведь в желудке совсем пусто. Сажусь. Звук записи доносится до моих ушей. Неплохо для первого раза! Эти звуки ведут меня в прошлое, говорю я себе. С их помощью я останавливаю время и словно бы возвращаюсь обратно, в тот временной отрезок, который закончился каких-то пять минут назад. Вдохновленная, я молчу...

Похоже, диета начинает давать неожиданные результаты. То ли еще будет. Появляется Франциско. Показывает репродукции картин и макет своего будущего альбома. Мне по-прежнему нравятся его картины. Простые линии, насыщенные цвета. Он садится и начинает рисовать. На коре. Обработанной как бумага. В результате получаются шершавые листы от одного до двух миллиметров толщиной, почти квадратные, около полуметра в длину и ширину. Некоторые черного цвета, другие почти телесного. Первоначальный цвет коры создает основной фон. Франциско рисует натуральными красками, замешанными на воде и каком-то растительном клее, который фиксирует краски на неровном материале. Каждый мазок приходится повторять множество раз, поскольку кора сильно впитывает. Это долгое занятие. Он рисует свои видения, вызванные приемом аяхуаски. Мне нравится смотреть. На очертания другого мира.

Бросаю взгляд на часы. Восемь тридцать! Кармен все нет. Чувствую, что выражение моего лица становится умоляющим. Слух напряжен. Наконец-то! Передо мной появляется тарелка. На ней - белый вареный рис и три дольки сырого помидора в качестве украшения... Ни соли, ни масла. Ням-ням, какая вкуснятина. Однако. Никогда так быстро не ела. Не хватает только карты десертов и чашечки крепкого кофе. Так. Это была моя последняя еда до завтрашнего утра. Теперь только спать. Да. И думать. Если хватит сил.

Пища для размышлений: как становятся шаманами? Отвечает Франциско:

- Каждый желающий стать шаманом должен следовать строгому своду правил, а именно: уеди- нение, растительная диета, изучение икаро, употребление галлюциногенных растений...

Шаман не может заниматься исцелением, не войдя в контакт с миром духов. Именно из мира духов шаман получает информацию о том, как вылечить страждущего. Правда, для того, чтобы войти в этот контакт, нужно принимать галлюциногенные растения, призванные вызывать видения, в которых духи и объясняют шаману, как лечить больного.

Галлюциногены, чаще всего используемые в этом районе Амазонии, - это аяхуаска и табак. Чистый табак, а не тот, что в обычных сигаретах. Оба растения употребляют в виде отвара.

Чтобы правильно трактовать видения и обучиться исцелению, ученик шамана должен также познакомиться с некоторыми так называемыми «основными» растениями, которых существует несколько сотен, - их список установлен раз и навсегда и известен шаманам-наставникам. Ученик должен уметь их различать, общаться с ними, знать песню каждого из них и уметь правильно их «принимать».

«Принимать» - значит употреблять препарат, приготовленный из растения, в течение строго определенного срока диеты, которая может длиться от пяти дней до четырех лет. Продолжительность зависит от самого растения, а еще от объема знаний, которыми оно может поделиться. Растения «принимают» одно за другим согласно порядку, устанавливаемому наставником, поэтому для успешного завершения обучения потребуется лет пятнадцать различных диет.

И только после этого, набравшись знаний от всех растений и «главных деревьев», он сможет посвятить свою жизнь исцелению. Большинство шаманов работают с духами лишь одной из трех стихий: воды, земли или воздуха. Самые могущественные шаманы работают с духами всех трех миров. Таких называютбанко.

Снаружи: Светло. Ванная в джунглях под полуденнымсолнцем.

Внутри (меня): Очищение.

Маутлита, девочка из джунглей, сидела обнаженная на берегу реки. Она напевала что-то звонким, нежным голоском. Грустная и трогательная песня сливалась с плеском мутной воды из кувшина, которой она поливала свое хрупкое, озябшее тело. Голову девочка не мочила.

Франциско дал мне задание. Я должна обмыть свое тело и понежиться под лучами солнца, чтобы впитать его энергию. Yes. Because (7) сегодня вечером - церемония аяхуаски, и вся эта энергия очень мне пригодится, чтобы пережить грядущий беспредел. Итак, Мауглита ложится на скамейку, лучше всего освещенную солнцем. Москитов нет. И это не может не радовать. Всего три укуса с тех пор, как я приехала. Другими словами, три шанса заболеть малярией. Две бабочки цвета спелого лимона прилетели собрать пыльцу с моей правой ступни, которая страшно боится щекотки. Когда же я почувствую себя очищенной?

7) Хорошо, потому что (англ.)

Гипержарко. На живот, на спину, на живот, на спину - кручусь-верчусь, наконец не выдерживаю и вскакиваю на ноги. Солнце шпарит нещадно. Такими темпами я через месяц буду как негр. В кои-то веки.

Напоследок пытаюсь постирать в реке мою одежку. Грязную донельзя. Рубашка, штаны, трусы, носки. Кидаю все это в противную грязную воду. И тру, снова и снова. Без мыла, чтобы не нарушать кислотно-щелочной баланс воды. Так надо. Конечно, все стало чуть почище... Только... Коричневого цвета. Интересно, в каком виде я сяду на самолет, отправляясь домой, в цивилизацию.

Выжимаю белье. Где бы развесить мое барахлишко? Осматриваюсь. В джунгли не пойду. Нет-нет, я совсем не боюсь! Но детство, проведенное в африканской саванне, где первыми моими игрушками были настоящие детеныши пантеры, научило меня одному правилу, которым и сейчас не стоит пренебрегать. Умеренная осторожность и благоразумие - основа выживания...

В конце концов нахожу лиану, отдаленно напоминающую бельевую веревку. Горжусь собой, как Робинзон Крузо, удачно справившийся с капризами матушки-природы. Натягиваю эту штуку между двумя деревцами, любезно предоставившими в мое распоряжение свои крепкие стволы. Обвожу удовлетворенным взглядом плоды моей изобретательности.

Снаружи: По-прежнему светло.

Внутри (меня): Тревожно.

Мой голодный организм буквально искрит от радости при мысли о том, что его когда-нибудь ПОКОРМЯТ. Но голова вынуждена отметать все доводы желудка. Эндорфина не хватает. Страшно не хватает. «Не сегодня», - отвечает желудку больной от голода мозг. И так все время, целый день.

На полу сидит здоровенный таракан. Сантиметра четыре в длину и два в толщину. Убегает под пол. Видать, почувствовал мое скверное настроение. Тем лучше для меня, никогда не решилась бы раздавить букашку. Не потому, что я такая добрая. А из-за звука, который при этом бывает.

Устала. И нет никого, кто бы оценил мою силу воли. Что толку в геройстве, если никто не видит. Но я ведь на сцене! Да-а. Такой талант пропадает. Ну что поделаешь.

Все вокруг сырое: и бумага в тетради, на которую изливается моя боль, и простыня, и одежда.

Темнеет. Расставляю свечки. По стойке смирно. Мои маленькие солдатики огня. Церемония в восемь тридцать. Франциско зайдет за мной. Как мило с его стороны. Спросил, как это мне удается расходовать так много свечей... Не хотела отвечать, смотрела туповатым взглядом. «Много свечей?» Он не стал настаивать. Но все равно это первое предупреждение, которое надо учесть. Придется убавить освещенность моей сцены.

Пишу для ВВС. Перезаписываю все по сто раз. Постоянно запинаюсь и путаюсь в словах. Вот так. Злюсь сама на себя, маленькая марионетка на сцене кукольного театра, где кукловодом - мой собственный пересохший язык! Пахнет землей. Ммммм, жареные грибы...

Снаружи: Темно.

Внутри (меня): Жертва перед жертвоприношением.

Жертва думает. Мысль кружит на месте. Первый круг: «Если понос вкупе с жестокой рвотой и есть очищение тела, значит, так тому и быть...»

Второй круг: «Зато потом все будет хорошо, будет солнце, небо и синее море...»

Последний круг: «Знаешь, это единственный способ узнать твою мелодию, твое икаро, извлечь его из твоего тела, наглухо закупоренного выпавшими на твою долю испытаниями...»

Кстати, Франциско говорил, что если растение учит тебя икаро, то икаро учат тебя лечить и лечиться. Ну что ж, хорошо. Весь мир для посвященных?

Теперь ведь и не денешься никуда. И какой только идиоткой надо быть, чтобы по собственной воле глотать такую дрянь.

Но тут, лежа в гамаке, я вдруг ощутила твое присутствие. Физически. Очень сильно. Я чувствовала его целый час. Наверное. А потом мой страх схлынул. И я стала ждать, навострив уши, звука шагов Франциско. Он должен за мной зайти.

Снаружи: Темно. Церемониальная хижина. 20.30. Внутри (меня): Не передать словами.

Прямо из джунглей я попадаю в церемониальную хижину. Ее единственным отличием от леса служит лиственная крыша. Волшебное место. Вокруг - джунгли. Луна освещает ночь. Синюю ночь. Полную знаков. На которые я не умею отвечать. Ночь шумит, как всегда. Огромная. Почти как мой страх. В котором захлебывается мозг при одной лишь мысли о том, что мне предстоит испить колдовского зелья.

Только я буду сегодня пить снадобье, а Руперто с Франциско воспользуются его действием, чтобы заняться моим излечением. Я. Только я. Это радует.

Франциско приглашает сесть на скамью справа от шаманского стола. На столе две свечи. Маленькие источники тепла. Успокаивающего тепла. Устанавливаю микрофон на высокой стойке в направлении стола, похожего на алтарь, за которым уже расположились Франциско и Руперто. Оттуда Руперто будет петь. Пока он только свистит и дует, «заряжает» аяхуаску. Нежно говорит ей что-то. Своим низким голосом. Пространство ритмично вибрирует. Этот ритм будет направлять мое сознание или же связывать его с этим миром. Странное чувство. Чувство необходимости. Не знаю почему, но слушать его, издающего все эти звуки, так спокойно.

Угол записи я установила 120 градусов. Хочу, чтобы и ночные звуки тоже были. Длительность записи всего восемьдесят минут. А церемония продолжается от трех до шести часов. Ворчу. Маленькая ворчунья.

Франциско приближается. Объясняет, в какой позе и куда меня должно вырвать. Ясно. Нужно лишь встать на колени на скамье и блевать через деревянную спинку. Very simple(8). А если понос, тс нужно позвать его, и он отведет меня в джунгли. Of course(9), сортиров не предусмотрено.

8) Очень просто (англ.).

9) Конечно (англ.).

Франциско возвращается на свое место за алтарем, берет бутылку с аяхуаской и начинает ее трясти. Бутылка пластиковая. Наливает снадобье в деревянную чашку в форме полусферы, сделанную из полого твердого плода размером с мандарин.

Велит подойти. Поднимаюсь. Как робот. Ноги сами ведут меня. Пол земляной. Это земля джунглей. Неровная, но мягкая. Франциско протягивает мне чашку. Беру. Так же, на автомате. Она очень легкая. Одним махом выпиваю содержимое. Густоватая жидкость. Ужасный вкус. Очень, очень горький. Запах напоминает расплавленный битум. В чашке было примерно с полстакана жидкости. А я даже не поморщилась.

Едва успеваю проглотить, как чувствую, как пульс резко учащается. 1000 уд./мин. А потом успокаивается. Пульс. Но не я. Возвращаюсь на место. Я жду - о время, возобнови свой полет, - я жду тревожных сигналов. От яда, который приняла. Внутри у меня все сжалось. А может, ничего и не случится. Я жду. Франциско гасит свечи.

Руперто затягивает песню. В живой ночи. Как красиво. И вдруг 30 уд./мин. Безмятежность. Ну хоть так. Раз уж зелье не оказывает никакого другого действия. Хорошо, не тошнит. Меня вполне устроит, если снадобье не сработает. Наверное, я сопротивляюсь. Что такое? Тепло! В венах становится тепло!!! 600 уд./мин. Беспокоюсь ли я? Нет. Все хорошо. Тепло сосредоточилось в левом ухе. Зимой оно у меня болело, и я до сих пор плоховато им слышу. Странно. Тепло врывается внутрь и выгоняет из уха холод. Пробуждает каждую клеточку. Оборот энергии восстановлен. Жизнь возвращается. Глубокое ощущение, что аяхуаска лечит меня. То же чувство появляется в животе. В другом месте, заставлявшем меня страдать с тех пор, как тебя не стало.

Понемногу тепло распространяется по венам. И уничтожает холод везде, где он есть. Доходит до ладоней. Они становятся тяжелыми, но очень подвижными. Мне хочется резвиться с этим новым ощущением. Вращаю запястьями. Забавно. Лишнее тепло убегает через кончики пальцев. Заставляет руки парить. Я играю с ними. Мне все еще не стало плохо.

И вдруг... Вдруг мое сознание уносится в лес. Преград не стало. Я понимаю лес, я - это лес, я чувствую его. На секунду мне открылось новое измерение, новое ощущение. Я парю вокруг. Я брожу перед собственными глазами. Закрытыми глазами. Мой рот открывается. Кажется, я взлетаю. 4 Мягкий свет исходит откуда-то снизу. Слева. Из-под подбородка. А вокруг темно. Я не могу его увидеть. Но я его ощущаю. Свет исчезает. Темно. Вижу какой-то пузырь. Я снаружи. А внутри - ты! Ты смотришь на меня. Пузырь похож на желе. Как большая медуза. В нем появляется небольшое отверстие. Проход. Я могу прийти к тебе. Я могу прикоснуться к тебе...

Горячий огонек сигареты притягивает мой взгляд. Какой мерзкий. Я очень зла. Неприятная дрожь. Меня тошнит. Нужно запереть мою дрожь в пузыре. Избавиться от нее. Получилось. КаК> оказывается, просто избавиться от неприятной дрожи.

Руперто поет. Это прочно удерживает меня. Чувствую, что я под защитой. Открываю глаза. Смотрю будто сквозь марево в жаркий день. Изображение дрожит. Лес, освещенный луной. Черные силуэты деревьев - как колонны, на них лежит небо. Они вросли в землю. Они смотрят на нас. Они отдают мне свою энергию. Я дышу ими. Я открываюсь.

Ой! На моей руке - кружок лунного света. Переношу его с одной руки на другую, заставляю подняться вверх, к плечу, прыгать на тыльной стороне ладони. Ой, где же он? Вернулся на луну.

Одно непонятно. Аяхуаска совсем не страшная. И чего они мне понарассказывали всяких ужасов? Меня не вырвало даже!

Подходит Франциско. Просит покурить мапачо. Фууу, гадость! Я же не курю. Зачем это? Потому что так надо, дорогуша! Видимо, у меня высокая сопротивляемость организма. Надо думать, меня должно было зацепить часа два назад. Да? А то, что было до сих пор, это что? Ничего! Твой страх тормозил действие аяхуаски. Да? И что теперь? Теперь кури. Ты должна поддаться. Перестать себя контролировать. Черт. Так это был еще не конец? Сига-Рета в зубах. Затягиваюсь. Не буду глотать дым. Вот.

Вот теперь меня тошнит. Беееесит! Франциско садится справа от меня. Как опекун. 600 уд./мин. Редчувствие чего-то. 800 уд./мин. Руперто садится слева от меня. 900 уд./мин. Неееет, я же хорошая. Не хочу ничего! 1000 уд./мин. Черт. Что со мной будет? Руперто поет. 1100 уд./мин. Стрелка в красной зоне. Его музыка проникла в меня. Незаметно. Она берет меня с собой. Меня сейчас вырвет. Неееет...

Поехали, дорогая. Пристегни ремни! Сначала мои внутренности начинают дрожать, и эта дрожь распространяется все дальше. Вот она уже повсюду, будто невероятной силы энергия. Энергия земли. Частые волны, такие объемные, что, кажется,  их можно потрогать. Энергия выходит через пальцы. Выходит через кожу. Я вижу змей. Тысячи змей, выскальзывающих из моего тела. Я на грани срыва. Да нет же! Они хорошие. Они превращаются в ветви с листьями. Ветви растут. Разрастаются. Внутри меня. Это ты, аяхуаска. Я знаю. Ты овладеваешь мной. Ты растешь. И раздвигаешь границы моего тела. Ты их уничтожаешь. Я вдыхаю и выдыхаю. Сейчас мой рот способен лишь на это.

Франциско берет меня за руку. Гладит ее. 500 уд./мин. Нажимает на грудь, на голову. Я снова связана с землей. Это нить жизни. Икаро правит моим сознанием. Изменяет его. Заставляет смириться и войти в новое измерение.

Волны сосредотачиваются в желудке. Они, как  когти, стремятся вырвать, вытащить оттуда что-то мое, узника, которого я там заточила. Здесь живет моя боль. Я должна тебя выблевать. Давай же, выходи. Выходи с той же силою, с какой мучила меня. Когти впиваются. Жадно. Бросают меня коленями на скамью. Я внутри самой себя. В желудке, который сейчас вывернется наизнанку. Дыхание учащается. 900 уд./мин. Опираюсь на деревянную спинку. Боль, ты извергаешься в темноту. Ты возвращаешься в землю джунглей. Здесь, должно быть, твой дом. Ты избавляешь меня от груза. Невидимого. Пролились черные чернила. В четыре спазма. Осьминог, не дававший мне жить, испустил дух. Все.

Покоооой. Стою на коленях. До сих пор. Хочется молиться. С закрытыми глазами я смотрю на небо. Радость, ты заполняешь пустоту, образовавшуюся внутри. Дышать. Расправить крылья. 50 уд./мин. Мне хорошо. Я вижу спирали, состоящие из мириад маленьких ромбиков, синих, желтых, красных. Я вижу вспышки. Я вижу белые астры фейерверков. Невероятное зрелище.

Смеяться. Хочется смеяться. Над жизнью. Над иллюзией. Над иллюзией боли. Боли больше нет. Физических ощущений больше нет. На коленях, на деревянной скамейке. Я вне времени. Вне страданий. Вот он, выход. В этом новом измерении так хорошо...

Появляется фигура. Белая фигура. На черном фоне. Будто рисунок на фоне ночи. В мантии из перьев. Это кто-то добрый. Руперто поет. Без шака-пы. Просто так. В его голосе - энергия ночи. Спираль, сворачивающаяся и разворачивающаяся где-то в уголках вселенной...

Я больше не хочу дышать. Да. Мне это больше не нужно. Мне слишком хорошо без тела. Я на пороге смерти. Наконец-то. Я присоединюсь к тебе. Это так просто. Я столько раз пыталась это сделать. Мне даже не плохо оттого, что я не дышу. Я жду. Я парю. В пространстве, где воздуха нет. Может быть, вот он, миг между двумя мыслями. Мгновение. Наконец-то я во мгновении. И здесь я обрету тебя. Мое сердце открыто. Я больше не подчиняюсь разуму. Улыбаться вместе с тобой. Играть вместе с тобой. Продолжать? Остаться вместе с тобой. Мне даже не плохо оттого, что я не дышу. Ну где же ты? Ответь, куда мне идти. Спираль задевает мое ухо. Это музыка. Ты показываешь мне дорогу. Дорогу жизни. Одно усилие. Дышать. Снова. Я выбираю жизнь. Свобода выбора. Вот что это было. С тех пор как ты умер, я не могла выбирать. Я была пленницей жизни. Могла только терпеть ее несправедливость. Ая-хуаска, показав мгновение, где таилась энергия его души, ты показала мне, что я желаю жить...

Открываю глаза. Искры цвета в синем лунном лесу. Воздух дрожит. Сердцем впитываю энергию леса. Вдохновение. Вдохновение исходит от моих рук. Покалывание в кончиках пальцев. Жарко. Касаюсь чего-то круглого. Невидимого. Может, это сгусток энергии? Обнимаю его руками. Ощупываю его очертания. Ласкаю его. Это ты? Это твоя энергия! Смеюсь. Я играю с тобой.

Все вдруг кончается. На меня обрушиваются звуки ночи. Понимаю, что Руперто перестал петь. Франциско встает. Церемония окончена.

Спрашивает, могу ли я идти. Встаю. Меня слегка качает. Все хорошо. Стоп, а где запись? Восемьдесят минут из пяти часов. Можно послушать кусочек вечности.

Мы возвращаемся домой. Лунный свет льется сквозь кроны деревьев. Будто ласкает. Какое-то животное стучит: «Тук, тук, тук, тук». Медленно и ритмично. Большая птица, говорит Франциско. Словно в дверь. Дерево - это дверь. В какое измерение она откроется? Звук глухой и глубокий. Чудесный. Кричат-стрекочут сверчки. А один делает так: «Тррр, тррр, тррр, тррр». Раньше я всего этого не слышала. Я окутана какой-то легкой, но глубокой негой. Я достигла совершенной гармонии.

Вот и моя хижина. Франциско интересуется, все ли в порядке. Yes. Говорит, что во время церемонии они с Руле видели меня «muy claro»(10). Потому что я болела совсем чуть-чуть. Руле даже сказал, что я ангел...

10) Очень отчетливо (исп.).

Видимо, я простояла на коленях на деревянной скамейке три часа. Без движения. Пустое тело больше не чувствовало боли...

Значит, это возможно? Избавиться от боли? Возможно. Избавиться от жизни. Совсем ненадолго. Чтобы увидеть, что она лишь иллюзия. И сказать: она будет прекрасной. Я засыпаю. Даже не зажигая свечей. Мне не страшно.