• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Вера никогда не знает, куда ее поведут, зато она знает и любит Того, Кто ее ведет.

(Освальд Чамберс)

И наконец, словно откуда-то издалека, до его слуха добрался знакомый восторженный голос:

— Он сжал мне пальцы! Я почувствовал! Клянусь!

Он не мог открыть глаза, но знал, что это Джош держит егоза руку. Попытался снова пожать ему руку, но навалилась темнота. Мак снова лишился сознания. Прошел еще целый день, прежде чем он опять очнулся. Он совсем не мог шевелиться. Даже поднять веко удавалось лишь ценой невероятных усилий, хотя его вознаграждали радостными криками и смехом. Один за другим перед его полуоткрытыми глазами шли вереницей люди, словно желая заглянуть в глубокую темную дыру, в которой скрывались невообразимые сокровища. То, что они видели, почему-то приводило их в неизъяснимый восторг, и они тотчас исчезали, чтобы поделиться радостью с другими.

Некоторые лица Мак узнавал, а те, что были незнакомы, как он скоро понял, принадлежали лечащим врачам и медсестрам. Он много спал, однако каждый раз, когда открывал глаза, это вызывало целую бурю эмоций. «Подождите, скоро я вам язык покажу, — думал он. — Вот тогда посмотрим».

Любое движение причиняло Маку боль, особенно когда сестра приступала к физической терапии, которая предупреждала образование пролежней. Это, судя по всему, было самым обычным лечением для тех, кто проводил без памяти столько времени, однако от осознания этого факта процедуры не становились приятнее.

Сначала Мак не имел ни малейшего понятия, где он и каким образом оказался в таком положении. Лекарства не помогали, хотя он был благодарен морфию зато, что тот притуплял острые края его боли. В течение следующих нескольких дней сознание постепенно прояснялось, начал возвращаться голос. Тянулась неиссякаемая череда родных и знакомых, все желали ему скорейшего выздоровления и хотели узнать что-нибудь о состоянии, но информации было не много. Джош с Кейт дежурили при нем постоянно, иногда делали уроки, пока Мак дремал, или отвечали на его вопросы, которые в первые два дня он задавал беспрерывно.

В какой-то момент Мак уяснил, хотя ему твердили об этом много раз, что после ужасной автокатастрофы в Джозефе он пролежал без сознания почти четверо суток. Нэн ясно дала понять, что ему многое придется объяснить, но пока что она была сосредоточена на его выздоровлении, а все вопросы отложила на потом. Только это не имело для него никакого значения. Его память была затянута туманом.

Он смутно помнил, что ездил в хижину, но с определенного момента воспоминания приобретали отрывочный характер. В сновидениях образы Папы, Иисуса, Мисси, играющей на берегу озера, Софии в пещере, а также огни и краски празднества на лугу являлись ему осколками разбитого зеркала. Каждое видение сопровождалось волнами восторга и радости, но он не знал, было ли это на самом деле или же это просто галлюцинации нейронов, поврежденных в аварии или доведенных до бреда наркотическими веществами, струившимися по его венам.

На третий день после того, как пришел в сознание, он проснулся и увидел весьма мрачного Вилли.

— Ты идиот, — проворчал Вилли.

— Я тоже рад тебя видеть, Вилли, — промямлил Мак.

— Кстати, где ты учился водить машину? — пробурчал Вилли. — Ах да, помню, фермеры не замечают перекрестков. Но, Мак, судя по тому, что я слышал, ты должен был унюхать того парня за добрую милю. — Мак смотрел, как мечется по палате друг, старался вслушиваться и понимать смысл его слов, но все было напрасно. — И вот теперь, — продолжал Вилли, — Нэн злая, как оса, и не желает со мной разговаривать. Она клянет меня за то, что я дал тебе ключи от джипа и позволил поехать в хижину.

— А зачем я ездил в хижину? — спросил Мак, стараясь собраться с мыслями, — Все расплывается.

Вилли застонал от отчаяния:

— Ты должен сказать ей, что я пытался тебя отговорить.

— А ты пытался?

— Не смейся надо мной, Мак. Да, я пытался тебя отговорить…

Мак улыбался, слушая брюзжание Вилли. В числе немногих вернувшихся воспоминаний было и то, как сильно любит его этот человек, и даже сейчас он улыбался только оттого, что друг был рядом. Мак внезапно вздрогнул, поняв, что Вилли придвинулся к самому его лицу.

— Нет, серьезно, он там был? — спросил он шепотом, а затем быстро огляделся по сторонам, убеждаясь, что их никто не слышит.

— Кто? — тоже шепотом спросил Мак, — И почему ты шепчешь?

— Ну, ты же знаешь, — настаивал Вилли. — Бог был в хижине?

Мак был изумлен.

— Вилли, — прошептал он, — это вовсе не тайна, Бог повсюду. Значит, и в хижине он был.

— Это я понимаю, дурья твоя башка, — вскипел Вилли, — Ты что, ничего не помнишь? Хочешь сказать, что не помнишь даже о письме? Ну, о том письме от Папы, которое лежало в почтовом ящике, когда ты поскользнулся на льду и разбил себе затылок?

Вот тогда все встало на свои места и полная картина начала вырисовываться в голове у Мака. Все обрело смысл, его разум соединил обрывки: записка, джин, пистолет, поездка в хижину и прочие подробности тех потрясающих выходных. Образы и воспоминания хлынули такой мощной волной, что ему показалось, сейчас они подхватят его и унесут из этого мира. И, вспомнив, он заплакал, слезы ручьями бежали по щекам.

— Мак, прости. Я что-то не то сказал?

Мак протянул руку и коснулся лица друга.

— Ничего, Вилли… Я вспомнил, теперь вспомнил все. Записку, хижину, Мисси, Папу. Я вспомнил все.

Вилли, не зная, что думать и что сказать, слушал бормотание Мака. Наконец спросил:

— Так ты хочешь сказать, что он там был? Я имею в виду Бога.

А Мак теперь смеялся и плакал.

— Вилли, он был там! О, он там был! Вот подожди, я расскажу. Ты мне не поверишь. Господи, да я и сам бы себе не поверил! — Мак замолчал, па миг погрузившись в воспоминания. — Кстати, он просил меня кое-что тебе передать.

— Как? Мне? — Мак видел, как тревога и сомнение сменяют друг друга на лице Вилли. — И что же он сказал?

Мак помедлил, подбирая слова.

— Он сказал: «Передай Вилли, что я особенно его люблю».

У Вилли отвисла челюсть, а глаза наполнились слезами. Губы и подбородок задрожали, и Мак понял, что друг изо всех сил старается сдержаться.

— Мне пора, — сказал Вилли сипло, — Потом ты все м не расскажешь, — И с этими словами он вышел из палаты, оставив Мака изумляться и вспоминать.

Когда затем пришла Нэн, она обнаружила Мака полусидящим на кровати и улыбающимся во весь рот. Он не знал, с чего начать, поэтому предоставил говорить ей. Она объяснила, что с ним случилось, безмерно радуясь тому, что он наконец-то способен воспринимать информацию. Оказывается, его едва не убил пьяный водитель, а потом была проведена операция, крайне сложная из-за множественных переломов костей и повреждений внутренних органов. Существовала реальная опасность, что Мак впадет в длительную кому, однако он очнулся, и самое страшное уже позади.

Слушая ее. Мак думал, что это действительно странно — попасть в аварию, проведя выходные в обществе Бога. Может, в этом и заключается непредсказуемость и хаотичность жизни, кажется, так говорил о ней Папа?

Затем он услышал, как Нэн сказала, что авария произошла в пятницу вечером.

— Ты хочешь сказать, в воскресенье? — уточнил он.

— Воскресенье? Думаешь, я не помню, какой был день? Был вечер пятницы, когда тебя привезли сюда.

Эти слова смутили его, и он подумал, не приснилось ли все, что произошло в хижине? Наверное, это просто один из фокусов Сарайю со свертыванием времени, успокоил он себя.

Когда Нэн закончила повествовать о злоключениях Мака после автокатастрофы, он приступил к рассказу о своей поездке. Но сначала попросил прощения, признавшись, как и почему солгал ей. Эти слова удивили Нэн, и она приписала их искажению сознания в результате травмы и приема морфия.

Полная картина прошедших выходных, или одного дня, как настаивала Нэн, медленно разворачивалась, высвобождая множество подробностей. Временами лекарства оказывали свое действие, и Мак проваливался в сон без сновидений, иногда даже посреди фразы. Сначала Нэн старалась просто проявлять терпение и судить без излишней серьезности, полагая, что его рассказ не что иное, как результат повреждения нервных окончаний. Однако живость и глубина его воспоминаний тронули Нэн и потихоньку подточили ее твердое намерение «сохранять объективность». 13 рассказах Мака была жизнь, и она поняла: что бы ни случилось с мужем, он очень сильно изменился в лучшую сторону.

Ее скептицизм убавился настолько, что она согласилась отослать Джоша с каким-то поручением. Мак не сказал, почему хочет остаться с ней и Кейт, но она уже была готова довериться ему.

Мак протянул руку, и Кейт пожала ее.

— Кейт, — голос его звучал пока еще сипло и слабо, — хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя всей душой.

— Я тоже люблю тебя, папа. — Она едва не плакала, видя его в таком состоянии.

Он улыбнулся, затем снова посерьезнел, все еще не выпуская ее руки.

— Я хочу поговорить с тобой о Мисси.

Кейт вздрогнула, словно ее ужалила оса, лицо ее помрачнело. Она инстинктивно попыталась высвободить руку, но Мак держал крепко, на что уходили почти все его силы. Нэн подошла и обняла ее. Кейт била дрожь, она нервно озиралась.

— Зачем? — спросила она шепотом.

— Кейт, это не твоя вина.

Она колебалась, словно ее застигли врасплох, раскрыв самый главный секрет.

— В чем не моя вина?

Ему было трудно говорить, но она ясно услышала:

— В том, что мы потеряли Мисси.

Слезы катились по его щекам, пока он сражался с такими простыми словами. Она снова дернулась, отстраняясь.

— Милая, никто не винит тебя в том, что произошло.

Она молчала всего несколько секунд, прежде чем взорваться:

— Но если бы я не раскачала каноэ, тебе не пришлось бы… — голос ее прервался от ненависти к себе самой.

Мак перебил ее:

— Именно это я и пытаюсь тебе объяснить, детка. Это не твоя вина.

Кейт зарыдала, когда слова отца достигли ее истерзанной страданиями души.

— Но я всегда считала, что это я виновата. И думала, что вы с мамой вините меня…

— Никто из нас не ждал, что это случится, Кейт. Но это случилось, и мы научимся с этим жить. Только научимся вместе. Ладно?

Кейт не знала, что ей сказать. Раздираемая чувствами, рыдающая, она вырвалась из рук отца и выбежала из палаты. Нэн, по щекам которой катились слезы, посмотрела на Мака беспомощно и вышла вслед за дочерью.

Когда Мак проснулся в следующий раз, Кейт спала на кровати рядом, уютно свернувшись калачиком. Очевидно, Нэн помогла Кейт преодолеть боль. Когда Нен увидела, что он открыл глаза, она подошла тихонько, чтобы не разбудить дочь, и поцеловала его.

— Я тебе верю, — прошептала она.

Он кивнул и улыбнулся, удивляясь, как, оказывается, важно было для него услышать это. Наверное, это лекарства сделали меня таким чувствительным, решил он.

Прошло меньше месяца с тех пор, как Мак выписался из больницы, и вот они с Нэп позвонили в Джозеф недавно назначенному помощнику шерифа, Томми Далтону, чтобы поговорить с ним о возможности еще раз обследовать окрестности хижины. Мак помнил, что перед его отъездом все в хижине вернулось в прежнее состояние… Так, может быть, и тело Мисси лежит в той пещере? Будет непросто объяснить представителям закона, откуда он узнал, где спрятано тело его дочери, однако Мак был уверен, что Томми не откажет.

Томми и в самом деле проявил понимание. Даже выслушав рассказ Мака о событиях тех выходных, который он отнес на счет кошмаров и видений все еще охваченного горем отца, он согласился съездить вместе с ним на место трагедии. Он все равно хотел повидаться с Маком. Из разбитого джипа полиция изъяла в интересах следствия какие-то его личные вещи, и желание вернуть их было как раз подходящим поводом, чтобы встретиться. Так что одним ясным и морозным субботним утром в начале ноября Вилли повез Мака и Нэн в Джозеф на своем только что купленном новеньком внедорожнике, там они встретились с Томми, и все четверо направились в резервацию.

Томми изумился, когда Мак прошел мимо хижины до дерева, отмечающего начало тропы. Как он и обещал, Мак нашел и показал красную дугу, нарисованную на основании ствола. Все еще слегка прихрамывая, он два часа вел остальных через заросли. Нэн не произносила ни слова, однако на ее лице явственно отражались переживания, которые с каждым шагом терзали ее все сильнее. Снова и снова они находили красную дугу, нарисованную на деревьях или камнях. К тому времени, когда они вышли к пустоши, засыпанной камнями, Томми был убежден в правоте Мака, наверное, благодаря не столько его безумному рассказу, сколько тому, что они двигались по старательно намеченному кем-то маршруту. Ни секунды не колеблясь, Мак свернул прямо в лабиринт валунов и отвесных скал.

Вероятно, они ни за что не нашли бы нужное место, если бы не Папа. Водруженный на кучу валунов перед входом в пещеру, торчал кусок скалы с красной дугой. Поняв, что именно сделал Папа, Мак едва не засмеялся вслух.

Они проникли в пещеру, и когда Томми окончательно поверил, что они нашли нужное место, он велел всем остановиться. Мак понял, почему это важно, и с некоторой неохотой согласился закрыть пещеру, чтобы сохранить все в целости. Они вернулись в Джозеф. Пока они ехали, Томми еще раз выслушал историю Мака, на этот раз с совершенно иным отношением. Он также воспользовался случаем научить друга, что ему следует говорить в полиции, — хотя у Мака было безупречное алиби, все равно его слова вызовут серьезные вопросы.

На следующий день эксперты слетелись к пещере, словно стервятники, вынимая останки Мисси и раскладывая по пакетам куски простыни вместе со всем, что смогли найти. Прошли считаные недели, а уже было собрано достаточно улик, чтобы выследить и арестовать убийцу божьих коровок. Основываясь на знаках, которые он оставил, чтобы самому найти пещеру, где спрятал Мисси, полиция вскоре сумела отыскать и извлечь тела остальных убитых им девочек.