• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

День прошел в лихорадочной деятельности. Как только закончился шторм преданности – так же внезапно, как и начался, сначала наступило затишье – насыщенное, наэлектризованное затишье. Затем захотелось действовать – неудержимо, прямо сейчас, не откладывая ни на минуту. Удивительно… читая книги про древних «просветленных», Тора не переставала удивляться – почему, если человек позиционировал себя как «просветленный», то он непременно делал вид, что все мирское его мало интересует? Сидеть в позе лотоса и ни хрена не делать – это считалось признаком истинного просветления. Ну иногда они могли еще прохаживаться по саду и вальяжно беседовать с «учениками». Еще одно характерное отличие таких «просветленных» - обязательное выражение довольства и приторной доброжелательности. Какому дураку пришло в голову, что отрешенность – это безделье? Что блаженство проявляется в приторных улыбках? Ведь это означает, что эти «просветленные» вообще никогда не испытывали озаренных восприятий, иначе они тут же поняли бы, что ОзВ сразу же вызывают к жизни бурную жажду активности, познания, экспериментирования. Придумали жупел – «привязанность». Мол если у человека есть куча желаний, значит у него «привязанность» к жизни, и значит он не просветленный и вообще омраченный. Неужели сложно было заметить, что радостные желания не имеют ничего общего с той совокупностью негативных эмоций, механических привычек, догматических утверждений, которые и являются привязанностью? Хотя – были исключения. Рамакришна сутки напролет разговаривал с людьми. Тогда у него не было интернета, не было возможности быстро печатать и распространять книги, да и читать в его окружении их было почти что некому – мало кто тогда там умел читать – поэтому он делал то, что можно было делать – разговаривал с десятками, сотнями, тысячами людей. Вивекананда тоже вел исключительно активную жизнь – поехал в Америку, читал лекции, строил храмы, которые в то время были одним из средств распространения учения. Другое дело – непонятно, почему они не анализировали результаты своей деятельности, почему не отдавали себе отчета в том, что эффективность их усилий ничтожна…

Первым делом Тора связалась с Пурной. Разговор был импульсивный, скомканный, они перебивали и друг и друга, и сами себя, путались в планах, и в конце концов, через час, выдохлись обе и отключились, взяв паузу для обдумывания всего этого. Выключив большой экран, в который превращалась одна из стен коттеджа, Тора вдруг почувствовала нестерпимое желание оттрахать кого-нибудь с толстеньким хуем. Вспомнилась предыдущая ночь, когда ее, спящую, темной ночью десяток пацанячьих рук стащили с гамака на пол, похотливо лапали, тискали, раздвинули ей ноги и «понасиловали» - по одному пацану сидело на каждой ее руке, задранные ножки держали еще двое, так что она «не могла» сопротивляться. Ее страшно возбуждало та возня, которую они устроили вокруг нее – отпихивали друг друга, перешептывались, один за другим всовывая свои хуи в ее письку. Возбуждало то, что у кого-то хуй был маленький, у кого-то – вполне большой. Возбуждало то, что они совали мало заботились о том – куда попадет хуй - в письку или попку. Возбуждало то, что они не хотели ждать своей очереди – в конце концов ее поставили на коленки, посадив писькой на одного, в то время как другие трахали ее по очереди в попку и рот. В какой-то момент ее ебали сразу пятеро – в письку, попку, рот, и еще она держала в зажатых кулаках по ерзающему хую в каждой. При этом кто-то лизал ее ножки, кто-то лапал грудки, то сжимая их, то стискивая сосочки. Если бы она не тренировалась так усердно сдерживаться на грани оргазма, она бы уже десять раз обкончалась. По всему телу – начиная с ног, через письку и попу – вверх по позвоночнику – бежали волны наслаждения – как мягкое электричество. Возбуждение достигло апогея, когда оказалось, что пацанов не десять, а больше, и так как им всем одновременно не хватало – куда сунуть и что лапать, то они устроили шорох по всему коттеджу, притащили ту девушку и одного из парней, положили их тут же рядом с Торой и стали пялить их во все дырки. Воспользовавшись относительной свободой, Тора подползла вплотную к парню и смотрела – как пацаны по очереди трахают его в попку. Потом парень зацепил одного из пацанов, подтащил его к себе и в свою очередь сунул ему, а кто-то стал трахать того пацана, который трахал парня – вид четырех парней, стоящих на коленках и ебущих друг друга, возбудил так, что Торе пришлось время от времени отворачиваться. Потом куча распалась на пары-тройки, пацаны стали трахать не только их троих, но и друг друга, спускать, запахло спермой, кто-то кончил Торе в рот… воспоминания отнюдь не охладили ее возбуждения, и Тора, вскочив, поскакала искать хоть кого-нибудь, кто ее оттрахает. В коттедже уже никого не было, поэтому, выскочив наружу, Тора повисла на первом же проходящем мужчине, стащила с него шорты, и уже через полминуты самозабвенно вздрагивала от ударов хуя в письке.

Главным, что удалось Торе выяснить в разговоре с Пурной, было то, что та в полном восторге от того, что ей предоставляется возможность стать дайвером. Оказалось, что она даже никогда не думала о такой возможности, так как во время ее стажировки у коммандос (которая в свое время стала для нее такой же неожиданностью, как и для Торы) выяснилось, что у нее есть существенные сложности с погружениями. Приняв их как непреодолимое препятствие, она в конце концов покинула тренировочный лагерь. Но сейчас, когда она рассказала о том – какого рода были ее сложности, она – после бурных протестов и импульсивных обвинений в нерешительности, пораженчестве и импотенции, уже не была так уверена в том, что эти препятствия и в самом деле непреодолимы. В конце концов она согласилась с тем, что не приложила достаточно усилий, и, заразившись энтузиазмом Торы, поклялась ей всеми планетами солнечной системы, что сегодня же начнет формировать план работ. Проблема была в том, что Пурна, вполне успешно всего лишь за месяц научившись контролировать вход в осознанные сновидения, никак не могла зафиксировать в них свое осознание, и быстро выпадала в обычные сны. Еще около месяца она пыталась теми или иными способами решить этот вопрос, но, судя по всему, проблема носила принципиальный характер, т.е. какое-то омрачение, которое она не смогла выделить, делала невозможным прочную фиксацию. Пурна рассчитывала, что в результате всех тех практик, которыми она занималась в лагере, это омрачение будет или устранено, или по меньшей мере подорвано, но никаких подвижек не произошло. В конце концов, Пурна покинула лагерь, пробыв там три месяца с небольшим. Кстати, Тору удивило то, что Пурна сказала, что Менгес был одним из тех, кто обучал ее и других стажеров – то есть получается, что он был коммандос? Этого просто не могло быть – ведь Менгес, судя по имеющейся у Торы информации, учился у коммандос лишь год, после чего вернулся на свою базу и продолжил исследования. Странно это… надо будет уточнить. Не мог же в самом деле человек, не справившийся с обучением у коммандос, сам обучать других тому, в чем сам не достиг успеха…

Тору возбуждало то, что она, казалось бы, совершенно не принимала участия в трахе – лежала, думала о своем, а тельце сладострастно отдавалось, наслаждалось.

До эксперимента – 32 часа. С прогрессорством ясно – эту сторону представляет Томас. Как минимум… Необходимо теперь встретиться и поговорить с теми, кто в большей степени заинтересован в ответе на вопрос – в самом ли деле возможен осмысленный контакт с животными? В самом ли деле их эволюция каким-то удивительным образом так резко рванула вперед, что никто этого и не заметил? А может быть – мы все это время жили бок о бок с ними и не замечали, что они – не просто забавные пушистики? Кто бы мог заниматься этим вопросом? Хочу зайти в «Центр» и узнать.

В тот момент, когда ей пришла в голову эта идея, она стояла на коленках, опустившись на локти, покачиваясь в такт ебущему ее хую. Просто вскочив и не оглянувшись, она помчалась по тропинке. В общем информационном потоке указаний на участников эксперимента не было. Этого следовало ожидать… Попробуем связаться хоть с кем-нибудь… Томас – нет контакта. Фосса – нет. На несколько секунд Тора задумалась – уместно ли беспокоить Морана и Мерка – она не чувствовала к ним такое же чувство партнерства, какое у нее возникло к Томасу. Оба недоступны. Менгес… кстати, Менгес? Менгес ответил.

- Кто занимается животными? – выпалила она, как только связь установилась. – Менгес сидел на веранде и, судя по всему, не один. За его спиной виднелась Ама-Даблам.

- Какими еще животными, - удивленно вытаращил он глаза.

- Дельфинами, тиграми.

- Дельфинами – ты имеешь в виду тех? Ты ведь знаешь – Чок и его ребята. Тигр…

- Нет, я имею в виду – кто из тех, кто будет участвовать в эксперименте, будет прежде всего заинтересован в прояснении этого вопроса.

- Какого вопроса? – Менгес выглядел спокойным, но легкая улыбка все же намечалась на его лице. – Похоже, у тебя там бурная жизнь?

- Да уж, - рассмеялась Тора. – Бурная. Томас предложил мне организовать свою группу – группу дайверов, чтобы заниматься созданием общества беженцев у сейенов, круто?

- Круто. – Согласился Менгес.

- Слушай, - Тора замешкалась на секунду, что, конечно же, не могло ускользнуть от Шерлока Холмса, - как ты мог обучать стажеров в обучающих центрах коммандос, если ты сам… в какой-то степени неудачник?

Менгес слегка откинулся на стуле, задумчиво глянул куда-то поверх экрана.

- Информация, которой ты владеешь, не вполне достоверна.

- То есть?

- Я – коммандос.

- Ха…

- Первого уровня.

- ??!!

Значит, все это время он водил ее за нос, прикидываясь чайником, который не смог даже пройти стандартный курс… зачем…? Первый уровень – значит, он один из лидеров. Один из тех, кто варит всю эту кашу.

- А зачем ты водил меня за нос, свинья ты после этого блин?

Менгес улыбнулся.

- Не хотел, чтобы ты ко мне цеплялась.

- Цеплялась?

- Ты не производишь впечатление воина – скорее маменькиного сыночка, то есть дочки. Не знаю, о чем думал Томас, когда предложил тебе собрать группу. Наверное – просто он так решил от тебя отвязаться. Ясно, что ты бросишь дело на полпути, да какое там… на одной сотой пути, так что почему бы тебе не развлечься таким образом – в туманных бесплодных фантазиях – это подходяще для того, чтобы провести оставшиеся пару дней до эксперимента.

- Я не брошу дело на полпути.

- Бросишь.

- Не брошу. – Тора в упор смотрела на Менгеса. Ее дружелюбное настроение улетучилось – сейчас перед ней сидел не старый добрый друг Менгес, а… коммандос, мать его, теперь она узнает его повадки… непредсказуемый, замечающий все, безжалостный на 10, хоть и улыбающийся, но серьезный на 10. Какой же дурой она была… стоило ему сыграть перед ней простую сценку, и она поверила, и напрочь вытеснила все, что противоречило этой дурацкой легенде. - Не брошу.

Менгес молча смотрел на нее. Интересно – кто там рядом…

- Я пригласила Пурну. Она хочет.

- Она мягкая.

- ?

- Мягкая. – Менгес встал и размял мышцы. – Пока она будет такой мягкой, ей ничего не светит – так и будет как поплавок впрыгивать и выпрыгивать из ОСов.

- Что необходимо изменить?

- Уверенность в себе. Она должна стать лидером – хотя бы для самой себя. Она должна научиться уверенно и быстро принимать решения. Для этого тебе целесообразно поручать ей как можно больше дел, и как можно меньше вмешиваться в то, как она их выполняет. – Менгес облокотился на спинку стула, помолчал несколько секунд. – Ты собираешься создавать группу – отлично, пусть она возьмет под свой контроль создание базы. Не бери имеющиеся – создай новую – это, кстати, довольно интересно само по себе. Кроме того, как ты знаешь, баз у нас не хватает. Возникнет множество чисто бытовых, хозяйственных вопросов, придется решать сотни, тысячи мелких дел – проект дома, проект окружающей природы – возьмите дикий участок поверхности.

- Клево. Так и сделаем. Построим базу… скажем, в Японии – достаточно дикая местность? Там все забетонировано до последнего сантиметра – постарались наши предки-японцы… Мы создадим там почву…

- Я же сказал – пусть занимается она. Не вмешивайся. Пусть сама выберет место, проект дома, интерьер, какая будет создаваться почва, какая будет воссоздана растительность, как пройдут коммуникации – пусть решает она. Дергай ее, не давай застаиваться. Не давай думать дольше, чем необходимо для учета всех имеющихся факторов. Дави на нее – пусть принимает решения так быстро, чтобы ей страшно стало. Если наделает глупостей – не страшно, переделает. Она должна стать прорабом, менеджером, маркетологом…

- Маркетологом??

- Бизнеса сейчас нет, конечно, но маркетинг есть. Когда я предлагаю тому или иному человеку участие в моем проекте – я занимаюсь маркетингом – я представляю ему так свою идею, чтобы она его заинтересовала, победила в конкуренции с другими его желаниями. Поручи ей найти еще одного или двух участников вашей будущей группы. Нет. Поручи лучше ей переманить к вам кого-либо из нынешних дайверов – пусть тренируется убеждать, увлекать, заодно и сама получше поймет – чего она хочет…

- Интересно…, - Тора чувствовала, как предвкушение от такого влияния на Пурну выросло до 7 и, таким образом, подошло к грани экстатичности.

- У нее достаточно упорства – у нее нет решимости. Она ОЧЕНЬ упорная – но нерешительная. Если этот перекос не выправить – ничего ей не светит. Если она сможет преодолеть это уродство – цены ей не будет.

- Не будет ей цены, Менгес, обещаю тебе. Я из нее веревки совью, но заставлю справиться с этой хренью.

- Хорошо. Посмотрим. Дави на нее изо всех сил. Отчуждение, обида ей несвойственны, так что дави изо всех сил. Пораженчество – неизбежное следствие нерешительности – это да, с этим ты столкнешься. Дави на нее. Учитесь работать совместно, учитесь быть командой.

- Кто будет заниматься животными?

- Я буду.

- Ты?! Ты тоже участвуешь? Хотя… ну да, теперь, конечно, понятно…

- Не только животными, как ты понимаешь. Меня интересует контакт с Большой Девочкой – более всего – больше дельфинов, больше тигров, больше всех остальных. Так что, поскольку знаешь ты меня не понаслышке, то примерно понимаешь – чего можно от меня ждать. Ты лучше…

- Что?

- Лучше встреться с Нортоном.

- Что он…

- Его конек – эволюция человека. Эволюция через экстатические озаренные восприятия. Могу тебе определенно сказать, что Нортон – крепкий орешек. Так что имей в виду… нет, не спрашивай, - перебил он Тору, заметив, что она открыла рот для вопроса, - сама давай разбирайся. Могу разве что только сказать, что он учится у Бодхи.

- ? – Рот у Торы открылся. – УчиТся?? – Ты имеешь в виду – учиЛся? Все знают, что это ТЫ учился у Бодхи, мало кто верит, но…

- Что я сказал, то и имею в виду. Но и ты имей в виду – он тебе этого не скажет и если спросишь – не признается. Соответственно – если кто-то и может по-настоящему вмешаться и увести эксперимент туда, куда он захочет, так что никто не сможет всерьез конкурировать – то это он. Я не думаю, что он встретился бы с тобой… да нет, я уверен, что он не стал бы с тобой встречаться, но поскольку ты участвуешь в эксперименте, он не сможет тебе отказать – так что воспользуйся случаем – не исключено, что этот случай будет первым и последним.

Прискакав в коттедж, Тора обнаружила, что пришло сообщение от Пурны. Да… импотенткой ее пока что не назовешь – она уже успела провести погружение! Значит – несмотря на то, что фиксация в осознанных сновидениях (ОСах ) ей не даются, процедуру входа она отработала до совершенства – судя по всему, она не просто так сдалась тогда у коммандос. Если она до сих пор – спустя год или два – с такой легкостью может пробежаться по всем этапам входа, то это кое о чем говорит…

«Решила посмотреть – какова ситуация на данный момент. Со входом проблем нет – но в остальном – все как и раньше – осознание улетучивается, хоть ты тресни. Но я буду бороться. Пока не знаю как – но буду. Связалась с центром, договорилась, что прилечу к ним завтра, хочу еще раз в ту атмосферу, познакомлюсь с новичками, может найду кого-то интересного. Прочти – что у меня сегодня получилось – и вот такая каша всегда. И еще – я тебе не говорила… из ЧСУ, конечно… дело в том, что по какой-то причине в моих ОСах часто появляется Бодхи. Наверное, именно это меня и прибило окончательно – мне казалось, что все надо мной смеются – что я вообще такая дохлая, ни черта не умею, но вот когда у меня появляются ОСы, в которых я тоже ни черта не могу, то непременно Бодхи появляется… ни к кому он, значит, не приходит, а ко мне приходит… конечно, это какое-то проявление неискренности – может я все-таки хочу видеть себя очень важной, очень значительной персоной, которая так интересна Бодху, что он к ней припирается. Кстати, я верю, что он существует, а ты? Ну тем не менее – так как мы с тобой будем работать вместе, я от тебя ничего скрывать не хочу. Имей в виду – в моих ОСах он постоянно есть – то есть я буду так их описывать, что он там часто будет появляться. Даже сейчас – из того, как многословно я тебе это объясняю, сразу видно – какое ЧСУ я по этому поводу испытываю. А может – это еще одна из причин того, почему мне не удается фиксировать себя в ОСах? Ведь если я научусь фиксироваться, значит мне удастся провести состыковку, и тогда тот, с кем у меня будет совместный ОС, увидит – нет никакого Бодхи, это лишь мои фантомы, вызванные моей важностью. И может я просто этого боюсь. Так вроде у меня есть Бодхи – фантомный, нереальный, в которого я и сама верю не как в того, кто приходит ко мне в ОСах, а как в того, кто в принципе существует где-то сейчас. А так мне придется с ним распроститься. Хрен знает. Так или иначе – я не хочу больше лелеять этот гнойник – мне очень хочется вместе с тобой заниматься прогрессорством. Дальше – то, что было сейчас в моих погружениях. Путаница страшная.

Выглядело это так, будто я легла, стала выполнять процедуры входа, потом немного полежала и встала, только немного сонная. Я стала ходить по комнате, и из соседней вдруг вышел Бодх. Я в первую секунду, когда стала говорить ему, еще плохо что-либо осознавала. Я бы так и не вспомнила, что я сплю, и что это состояние ОСа для меня чем-то привлекательно. Я сказала: Бодх, я знаю, я знаю, что сплю. В этот момент я уже поняла, что это ОС, но осознание – как всегда – на 2-3, и я как пьяная. Я начала ныть, вроде: Бодх, ничего не получается. Он вел себя так, будто равнодушен ко мне. Потом что-то произошло - кажется, я поняла все это и возникло осознание-10 - будто я прорвалась через прозрачный кокон, который отделял меня от мира. Сразу возникли яркие физические переживания - будто мне под поршнем ввели в тело бодрость, тело переполнилось силой до отказа. Возникли яркие ОзВ - я не помню, какие именно, но я подумала, что переняла их у Бодха, так как непонятно, откуда еще в этом месте может такое возникнуть. Будто до этого я была жалким тараканом, который мог только ныть, а потом это существо вдруг стало безжалостным к себе на 10, испытывающим предвосхищение-7-10: впереди столько тайн, хочется поднять нос по ветру и рыскать в их поисках. Я чувствовала себя наполненной непоколебимой уверенностью в том, что нет таких обстоятельств, которых я могла бы бояться. ОС был сравнительно длинный для меня. Затем я помню, что оказалась в темной комнате. Бодх говорил мне: ищи. Я перебирала вещи, говорю ему: я ничего не вижу. Тут только обычные вещи. Он: ищи, сучка. Я: нет, не вижу.

Я не знала, чего искала. Предвкушение было на 10, и было впечатление, что эту задачу я не могла пройти уже не в первый раз. Когда я еще раз четко себя осознала - он сам ко мне развернулся. Потом он будто вытолкнул меня куда-то после того, как я ничего не нашла, и я оказалась в состоянии парения, а мимо меня проносились разные пейзажи, + там были фоторяды или обрывки документальных съемок. Я не могу описать, как это было расположено в пространстве, я не понимаю, как такое можно было создать. Грубое отдаленное описание: гора, а в ней в разных местах мониторы.

Пока я все это рассматривала и парила, возникли переживания - незнакомые и интенсивные на 10.

Еще особенность этого ОСа - я была в нем не Пурной, а какой-то другой девочкой, которую тоже раньше видела в ОСах. Мне кажется, я иногда вспоминала что-то из моей жизни, как само собой разумеющееся, но основные воспоминания были не мои. Та девочка менее склонна к довольству, как мне показалось, в ней нет жалости к себе, она увереннее, упрямее - была какая-то ситуация, в которой Бодх посылал меня на хуй. Никаких признаков жалости к себе не возникло + было упертое состояние: я не уйду, пока не пойму.

Переживания возникали в этом месте и сменялись, казалось, без моих или чьих-то усилий. Когда это происходило, я думала о том, что ничего более грандиозного со мной произойти не могло, что это все, чего я хочу, и при этой мысли тоже возникала упертость-10. Иногда они были такими интенсивными, что казалось, меня разрывает от напряжения, но страха не возникало ни разу - было полное доверие к ним. Фоторяды, которые я видела, все казались на одну тему - разрушение. Я помню сначала до конца только один: яркий солнечный день в горах, бурые горы, кусок пейзажа, на котором виден только крутой склон и начало каменного моста. Вверху падает шар - непонятно, из чего он, может быть из пирита, золотистый, ярко блестит. Он чуть задерживается, потом скатывается вниз и происходит громадный взрыв - это была бомба. Я не знала в тот момент, как это интерпретировать, но была уверенность, что это не хаотические образы, что это что-то означает.

Потом кусок не помню вообще, может быть был Бодх и яркая нежность.

Я парила под стеклянным куполом, внизу много людей. Переживания были на всем протяжении ОСа. Казалось, что они как топлива - из-за них и был такой длительный и яркий ОС – возможно, сказалось то предвкушение, которое я стала испытывать после нашего с тобой разговора. Мне захотелось вылезти из-под купола и посмотреть - что там. Я пробралась через стекло, к моему удивлению, с трудом. Когда я выбралась, мне показалось, что на меня обрушилась бетонная плита. Я чувствовала, что холодно, но не замерзала - чувствовала огромное давление, которое может разорвать меня на клочки, но оно не разрывало. Я огляделась и поняла, что я на другой планете. «На самой красивой, что мне только доводилось видеть...» - подо мной развернулся фантастический пейзаж – то есть не похожий ни на что на Земле. Я его тоже не запомнила, но интерпретировала это как проявление симпатии «моей» Земли (то есть вроде как «Земля меня сюда послала»). Я пялилась на все это, потом забралась обратно - из-за давления я почти не могла двигаться, мне скорее хотелось вернуться в привычное состояние. Я стала терять контроль над ОСом, попала в толпу, все эти люди казались мне агрессивными и опасными – как люди из прошлых веков. Я стала пытаться выбраться из ОСа – редкое для меня состояние – обычно все наоборот – не удается задержаться. Удавалось очень сложно, как при внетелесном восприятии - машешь руками, но ничего не происходит. Наконец мне удалось открыть глаза, и я увидела рядом с собой ту девочку из ОСов - я ухватилась за кусок какой-то черной ткани, который был повязан у нее на бедрах, притянула к себе и прошептала (хотела прокричать): ты меня слышишь. Она будто прислушалась, и сказала (я удивилась, что так громко): еще очень плохо. Я совершила еще усилие и спросила ее нормальным голосом. Я встала, а она легла спать. Та же комната, с которой все началось. Я пошла к Бодху. У него был выключен свет, он валялся на кровати - будто спал. Была нежность к нему и желание рассказать все, записать. Я тогда больше помнила событий из ОСа. Стала искать тетрадь - была только тетрадь Бодха. Сказала, что возьму у него. Он сказал: если ты не можешь позаботиться о том, чтоб у тебя были тетрадь под рукой для записи ОзВ, то мне нечем тебе помочь. Жалости к себе не возникло. Дальше я просто вывалилась обратно в бодрствование.»

Тора встала, прошлась по веранде. Как ни странно, несмотря на всю ее уверенность в том, что она обязательно добьется своего, что она создаст группу и они займутся тем, что им будет больше всего интересно, тем не менее первый же практический шаг Пурны вызвал в ней легкое смятение – уже завтра она полетит в какой-то из центров, уже завтра она начнет поиск интересных новичков! Когда думаешь об этом отвлеченно, как о том, что ты будешь делать – это одно, а когда ты начинаешь в самом деле делать – это, оказывается, совсем другое… казалось бы – очевидно, но самые очевидные вещи зачастую кажутся очевидными лишь до тех пор, пока не соприкасаешься с ними непосредственно, а реальная жизнь всегда окрашена таким количеством непредсказуемых реакций, событий, деталей, что все становится совсем не так уж и очевидно, ведь приходится каким-то определенным образом вести себя во всех этих ситуациях, каким-то образом оценивать их, искать эффективные ходы, принимать решения и исполнять их – и зачастую выявляется полная беспомощность, совершеннейший инфантилизм в, казалось бы, самых простых ситуациях. Тора уже имела такой опыт, и воспоминания о нем были скорее неприятны. Да, скорее неприятны! Уже одно это само по себе оказалось для нее удивительным – она жила, будучи совершенно уверенной в том, что ей тогда удалось безупречно устранить всепоглощающее чувство безысходности, пораженчества. Значит – не удалось… Черт возьми… после того, как она покинула школу, несколько раз она словно просыпалась, отдавала себе отчет в том, что постепенно, шаг за шагом, неудержимо сползает в невнимательность, несобранность, тупость… Она пыталась спазматическими наскоками вернуться в то состояние, в котором она, фактически, была вынуждена жить в школе, но это удавалось лишь на полчаса, на час, на два, и постепенно наступило забытье, постепенно даже сам факт этого сползания в мутность покрылся пылью. И это при том, что весь последний месяц их учили именно этому – как эффективно бороться с откатом, который возникнет неизбежно после того, как они окажутся наедине с самими собой, в окружении обычных людей, которых вполне устраивает озаренный фон, более или менее яркие озаренные восприятия и лишь спорадические вспышки экстатических ОзВ, а то и вовсе без них. И тому, что возникнет отупение их учили, и тому, что возникнут спазматические попытки вернуться обратно, и что они потерпят поражение, и как все-таки выбираться из этого. Но их учили также и тому, что все изучаемые ими методы – лишь инструмент, который сам по себе ничего не стоит, пока не оказывается в руках того, что хочет – именно хочет с помощью этого инструмента что-то созидать. И что по-настоящему человек проявляет себя не тогда, когда он находится в школе, когда он подвергается чрезвычайно интенсивному влиянию, а тогда, когда он остается наедине – именно тогда и происходит настоящая селекция – именно тогда и становится ясно – кто ты – человек, обостренно и яростно стремящийся к искренности, ясности, искоренению омрачений, или лишь беженец – человек, которого вполне устроит средней силы озаренный фон. Тогда они были удивлены – им казалось, что они чуть ли уже не кандидаты в коммандос – они закончили школу, сумев преодолеть и приступы отчуждения к инструкторам, и чувство безысходности от невозможности совершить сверхусилия, и прочее и прочее. А оказалось – отбор даже еще не начинался – отбор будет позже – собственно – неизвестно когда – в некотором неопределенном будущем, когда они покинут школу и будут жить сами по себе. И по мере того, как эта самостоятельная жизнь набирала обороты, по мере того, как продвигалась ее работа в институте, сама страсть к тому, чтобы быть как коммандос, постепенно мутнела, запыливалась, вспоминалась все реже. Потом возникали мысли, что это, наверное, не совсем для нее, что экстатические озаренные восприятия могут быть достигнуты и более постепенным, плавным путем. Иногда вдруг возникало яростное несогласие с таким соглашательством, и тогда Тора превращалась в маленький ураганчик – она наскакивала на своих коллег, на всех, кто попадался ей на пути, уличала их в неискренности, тупости, замечала бесчисленные проявления бытовых маразмов, и в какой-то момент вдруг понимала, что все эти наскакивания на других во-первых малоэффективны, если вообще хоть сколько-нибудь эффективны, а во-вторых, проистекают по большей части из того, что она не может, не способна обратить все это стремление к искренности на саму себя. Одно дело – уличать в неискренности других, и совсем другое – безжалостно разбирать себя саму, любимую. Тогда ощущение вселенского дерьма, в котором она погрязла, отравляла самый воздух, которым она дышала, и в такие моменты она могла заниматься формальными практиками по 16 часов в сутки, с остервенелым упорством и брызгающим предвкушением заниматься физическими упражнениями, одно за другим проводить исследования, бескомпромиссно преодолевать паразитические привычки. А потом – потом все равно – медленное сползание. Когда она задумывалась – к чему же приведет ее все это – эта периодическая способность проводить штурмы – к постепенному наращиванию интенсивности жизни, или к постепенному сползанию – она не могла уверенно ответить на этот вопрос. Сейчас – прямо в этот момент, ей стало ясно, что как минимум одно серьезное упущение она сделала совершенно точно – она оторвала практику от своей практической деятельности. Ее работа в институте, и особенно ее деятельность у Менгеса – все это казалось чем-то самодовлеющим, чем можно заниматься, почти не обращая внимания на то – кто именно этим всем занимается – в каком она состоянии, такой ли она человек, каким хочет быть. И сейчас – когда она соприкоснулась с возможностью совместить исследование, изменение самой себя и самую что ни на есть приземленную деятельность со множеством приземленных аспектов – создание новой базы, именно сейчас она почувствовала, словно рождается заново – словно все, что было постепенно подавлено и утрамбовано, снова выплеснулось наружу – и страх изменений, и смятение от встречи с возможностью самой изменять мир вокруг себя, и яростное предвкушение, и сильнейшие радостные желания, от которых даже трудно заснуть.

Значит, те воспоминания неприятны… отлично – значит есть ясность в том – где нарыв, что устранять, над чем работать. Харви говорил им, и не раз, что безнадежен тот человек, который считает себя совершенством, ведь его жизнь отвратительна, а менять ему нечего – что можно изменить в том, кто уже совершенен? Но кто воспринимал его слова, как относящиеся к самому себе? Только сейчас Тора с ужасом поняла, что Харви говорил не просто некоторые абстрактные истины – он говорил о них, он говорил о ней! Например, она уверена в том, что у нее куча интересов. А что это за интересы? Если составить список интересов – сколько там будет позиций? Насколько страстно она реализует эти интересы? Когда она последний раз задавалась этим вопросом? Так приятно думать о себе, как о развитом человеке с кучей интересов. Так же – почти незаметно для самой себя, она считает себя человеком, достаточно самостоятельным, способным вести практическую деятельность, а откуда тогда это почти паническое состояние от первых шагов Пурны? Откуда тогда то невероятное количество мелких тупостей, бытовых маразмов, рельсовостей, которые она без труда замечала в себе во время штурмов? Опять таки – так приятно думать о себе как о собранном, толковом человеке. А что в итоге? В итоге так и есть – она может вслух говорить что угодно, она может даже сколь угодно критически думать о себе, но тем не менее она живет, будучи уверенной в том, что она – совершенство. А значит – она загнала себя в безнадежный, безвыходный угол. Совершенство не может меняться – оно может только загнивать. У того, кто уверен в своем совершенстве, нет выхода. Удивительно лишь то – насколько омраченные, тупые, несамостоятельные люди могут жить так, словно они совершенны. Она живет именно так. Она почти умерла! Тора вздрогнула. Она почти умерла и едва сумела это заметить. А если бы ее не взяли к Менгесу? Если бы ее не взяли в эксперимент? Если бы ей не предложили создать группу, и если бы Пурна оказалась бы более вялой? Могло ли так произойти, что она бы так и угасла постепенно? Это невозможно представить. И тем не менее такое могло произойти. Или не могло? Хрен его знает. Во всяком случае та позиция, при которой ты считаешь, что такое возможно, более эффективна, так как оказывает отрезвляющий эффект.

Тогда – в школе коммандос, они отрабатывали навыки совместных действий, работы в команде. Занятия вел тот же Харви, и сейчас Тора без труда вспоминала основные тезисы, которыми он предварял каждый выезд «в поле», будь то восхождение на восьмитысячник или погружение на сто пятьдесят метров на сжатом воздухе или участие в восстановлении почвы и т.д. – любой из практикумов, когда их – группу стажеров – бросали кучей на какое-то задание, оставляя на их полное усмотрение – как сорганизоваться, как максимально эффективно построить свою деятельность. В основном все сводилось к тому, что эффективно работающая команда должна уметь совмещать демократию и лидерство, доминирование одной личности над другими, даже тиранию. Раньше – столетия назад – полагали, что демократия – это путь к социальному преуспеванию. Доходили до полного абсурда. Например – до утверждения, что любая домохозяйка может управлять государством. Ничего удивительного, что на практике ничего толкового из этого выйти не могло, поэтому демократия становилась лишь картонкой, прикрытием тирании. Так и получалось, что там, где больше всего кричали о демократии, там скорее торжествовала тирания, тоталитаризм. Соответственно, разочаровавшись в демократии, народ обращался в сторону сильного лидера – и снова попадал в ту же самую задницу – ничего толкового не могло выйти, когда один человек или одна группа людей сосредотачивала в своих руках огромную власть. Алчность и желание удержать эту власть любой ценой, заграбастать все больше и больше в итоге приводили к такому заворачиванию гаек, что в конце концов массы восставали и наступал хаос, т.е. та же самая «демократия». Так – от одной крайности к другой, от одного кошмара к другому – люди и жили до тех пор, пока мир не перевернулся. После того, как окончилась Большая Детская Война, и к власти пришли те, кто в качестве основополагающей ценности видит озаренные восприятия, а остальные попросту вымерли – от вооруженных столкновений или попросту от старости, то есть от своих же негативных эмоций, после этого в мире установился порядок, который был довольно быстро выработан методом проб и ошибок. В те времена еще не было уверенности в том, что люди, испытывающие ОзВ, могут эффективно управлять не только собой, но и всем обществом, всем миром – ведь у них не было такого опыта. Тора читала воспоминания тех – первых, кто стоял у истоков нового порядка – им тоже были свойственны и неуверенность, и опасения, но все же опыт доказал – люди, испытывающие ОзВ, стремящиеся к искренности и ясности, приходят к оптимальному результату в обустройстве социальной сферы в сто, в тысячу раз быстрее, чем люди, испытывающие негативные эмоции и живущие догмами.

В конце концов, все оказалось намного проще, чем представлялось сначала, ведь у практикующих уже был накоплен огромный опыт проживания в мордо-поселениях, насчитывающих порой несколько тысяч обитателей, и когда, по сути, весь мир превратился в одно огромное мордо-поселение с расширенным составом, в который входили не только практикующие, но и сочувствующие практике достижения ОзВ и устранения омрачений, то накопленный опыт удалось применить почти полностью, взяв за основу то, что уже было наработано ранее. Идеальным устройством общества, идеальной основой для любой совместной деятельности оказалось совмещение демократических и диктаторских принципов: для того, чтобы решить определенную задачу, демократическим путем, т.е. всеобщим индексированным голосованием, принималось решение о выборе человека или группы людей, которые бы обладали расширенными, порой диктаторскими полномочиями во всем, что касалось порученного им вопроса. Удивительно, но раньше демократию понимали так примитивно, что даже не делали различия между людьми! То есть человек, всю жизнь просидевший в тупости у кухонной плиты, имел голос того же веса, что и тот, кто тренируется, учится, развивается. Удивительная тупость – как вообще человечество не вымерло… Сейчас каждый голос имеет свой индекс – свой умножающий коэффициент. Хочешь всю жизнь культивировать суеверия, ничему не учиться, не получать навыков? Нет проблем, сиди и тухни. Твой индекс при голосовании по любому вопросу будет равен единице. Хочешь влиять на общество? Отлично – поднимай свою задницу и увеличивай свой индекс – выучи иностранный язык, посиди в тестовой тюрьме недельку, прочти те или иные книги, разберись в том или ином вопросе, поучись в школах и т.д. Не стоит и упоминать, что и «диктаторство» раньше было не тем, что сейчас – тем же осталось лишь слово, содержание его, естественно, категорически изменилось в связи с тем, что диктатором становился человек, стремящийся к ОзВ.

Тора вспомнила – как все это отрабатывалось на тренировках. Так как среди участников группы были не очень опытные альпинисты, то для тестового восхождения был выбран сравнительно простой маршрут на южное седло Эвереста, и у Торы была возможность полностью сосредоточиться на отработке командных действий. Группу забросили в поселок Лобуче, где они совершили марш-бросок на вершину Лобуче-Ист (6119 метров). Вплоть до скального ребра, ведущего прямо вверх, у Торы хватало сил, чтобы бежать, но на камнях она быстро выдохлась. После ложной вершины ее обогнали трое, и Тора отдала себе отчет в том, что испытала разочарование – значит в ее мотивации присутствовала и омраченная составляющая. На предвершинном скальном взлете она еще раз задержалась, чтобы помочь перевязать рану Юльке – та поскользнулась на наклонной каменной плите и разодрала бедро, и ее обогнали еще двое. В тот момент возникло слабое НО к ним за то, что они воспользовались ситуацией, и гордость за то, что она такой вот классный товарищ – остановилась, помогла с перевязкой, устранила НО к обогнавшим. Устранив и эту гордость, Тора вдруг различила, что в ее действиях была и омраченная составляющая – была забота о Юльке. С чего, собственно, она бросилась ей содействовать в перевязке раны? Она что, была опасна? Да, крови было много и это производило несколько устрашающий эффект – возможно, именно вид крови привел Тору в невменяемое состояние, и она отметила в своем дневнике, что необходима тренировка к виду ран и крови. Юлька и сама прекрасно бы справилась, так что это была в чистом виде паника и забота. Различив все это, Тора почувствовала всплеск торжества, наслаждения, и на вершину она уже забралась в экстатическом опьянении. Стащив с себя шорты, трусики, топик и майку, она валялась голой на вершинке, поросшей сухой травой – вокруг снег, а тут – на вершине – сухо и жарко! Она даже не открыла глаза, когда кто-то раздвинул ей ножки, лег на нее, горячий и голый. Толстая, упругая головка нетерпеливо раздвигала письку, и эта нетерпеливость сильно возбуждала, хотелось, чтобы ее изнасиловали. Сжав бедра, она стала отталкивать парня, шептать «нет, пожалуйста» - это «пожалуйста» сразу же открыло ее намерение – ее желание играть в изнасилование. Кто-то еще сел ей на лицо и стал тереться яйцами о нос, губы, щеки, коленями прижав ее предплечья к земле. Вдыхая возбуждающий запах и продолжая сжимать бедра, Тора сопротивлялась, хотя головка уже тыкалась в письку. «Только не бейте меня, пожалуйста!», прокричала Тора. Возбуждение резко усиливалось по мере того, как она продолжала кричать громче и громче – «не надо, ребята, не ебите меня, я вам отсосу, пожалуйста, только не ебите, не бейте меня!» Крепкие пощечины – одна за другой – затем шлепки по попе, снова пощечины – от каждого удара возбуждение подстегивалось, натиск ребят усиливался. Наконец оба засунули – один в письку, второй в горло, так что она могла только мычать изо всех сил, делая вид, что отчаянно сопротивляется. Хуи трахали глубоко и сильно, и наслаждение растекалось по телу волнами от обоих, встречаясь где-то в районе живота, так что через несколько минут в животе стали возникать сладкие спазмы, наслаждение стало невыносимым, и Тору унесло куда-то – на несколько секунд даже пропало зрение, память, различение своей личности – просто волны наслаждения, радости, живого предвкушения неизвестно чего. Вспомнила, как в школе с девчонками обсуждали тему предстоящего урока по сексу – «фантазии об изнасиловании». Им было лет по девять. Для них для всех стало открытием, что они все мечтают о том, чтобы сильные, страстные мальчики или парни или мужчины поймали их в темном уголке, затащили куда-то в укромное место и стали бы делать с ними всякие разные развратные штуки. И чтобы их было много, и чтобы трахали, несмотря на их просьбы отпустить. Тот урок был запоминающимся… как отличить ситуацию, когда девочка в самом деле не хочет, когда говорит «не надо», от ситуации, когда она лишь играет. Как в процессе самой игры управлять друг другом, не выходя из сценария изнасилования. Как несильная боль может добавлять остроты наслаждению. Как играть в сложные сценарии… - много всего. Игра в изнасилование – одна из любимых у всех девчонок, да и парней, кстати, тоже – и когда насилуют они, и когда насилуют их. Изнасилование мальчиков также осталась одной из самых возбуждающих ситуаций для Торы – компания парней и девчонок ловит зазевавшегося малолетку, или наоборот – компания малолеток ловит зазевавшегося взрослого парня… пацаны по очереди ебут его в попу, быстро, сладострастно, как кролики, а он делает вид, что вырывается, и в какой-то момент его вздутый член не выдерживает и начинает спускать… в первый раз Тора и сама кончила, когда схватила ртом член насилуемого парня, из которого выплескивались фонтанчики спермы. Держать во рту спускающий член парня, смотреть в упор на то, как другой парень со стонами спускает ему в попу… ну кто тут удержится от оргазма!

Да, в то время Тора намного, намного четче различала свои восприятия, чем сейчас… отдав себе в этом отчет, она вдруг почувствовала отчаянное стремление вернуться в то состояние обостренной, обнаженной искренности, когда кажется, что сам воздух, которым она дышит, наполнен морскими брызгами, озоном.

На разборе забега она рассказала о своих восприятиях, послушала – как выглядела со стороны. После заполнения всеми участниками индексной карты, в которую также входили объективные данные о физическом состоянии, были сформированы голосующие индексы для каждого из них. При рекогносцировке предстоящего маршрута из базового лагеря каждый предлагал свою точку зрения на оптимальный путь восхождения, обосновывал ее. После того, как обсуждение закончилось, было проведено голосование, и в итоге был выбран лидер. На этом этапе демократия заканчивалась и начиналось «диктаторство» - голоса всех участников восхождения превращались в совещательные, а голос лидера – единственным решающим. Если ты был на 200% уверен в том, что видишь самый эффективный путь прохождения вот этого вот участка ледопада Кхумбу, а лидер в итоге принял другое решение, то тебе было необходимо на маршруте отдавать все свои силы так, словно это решение и было твоим собственным – именно в этом в общем и состоял главный принцип совместной работы. Теперь у Торы была возможность применить полученные ею навыки в совершенно новом деле – постройки новой базы, организации группы дайверов.