• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Россия, если отпадешь от своей веры, как уже отпали от нее многие интеллигенты, то не будешь уже Россией, или Русью святой.

И если не будет покаяния у народа русского, конец мира близок. Бог отнимет благочестивого царя и пошлет бич в лице нечестивых, жестоких, самозваных правителей, которые зальют всю землю кровью и слезами.

(Иоанн Кронштадтский)

Иоанн Кронштадтский (Иван Ильич Сергиев) 19.10.1829, с. Сура, Пинежский уезд, Архангельская губерния – 20.12.1908, Кронштадт

Родился Иван настолько слабым, что родители, отец – пономарь Илия Михайлович, и мать – Феодора, решили окрестить младенца в тот же день, чтобы, не дай Бог, не умер некрещеным. Назвали мальчика Иваном. Вопрос о выборе профессии перед ним не стоял, как утверждает житие, все предки на протяжении более чем трехсот лет были священнослужителями. Так что будущее было предопределено – продолжать «трудовую династию».

Когда мальчику исполнилось десять лет, отец определил его в Архангельское приходское училище. И вот тут начались его мучения. Маленький Ваня оказался, как бы это сказать повежливее, несколько туповат. Он с трудом читал, плохо понимал пояснения, сам признавал, что «ничего не мог уразуметь из пройденного, не запоминал ничего из рассказанного». Но был очень старателен и очень хотел добиться успехов в учебе, о чем ночами истово молил Бога. И молитва помогла совершить невероятное. Позже он писал о том, как мучился и молился: «Такая тоска на меня напала, я упал на колени и принялся горячо молиться. Не знаю, долго ли пробыл я в таком положении, но вдруг что-то точно потрясло меня всего. У меня точно завеса спала с глаз, как будто раскрылся ум в голове, и мне ясно представился учитель того дня, его урок; я вспомнил даже, о чем и что он говорил, и легко, радостно так стало на душе, никогда не спал я так покойно, как в ту ночь. Тут засветало, я вскочил с постели, схватил книги, и о счастье! читать стало гораздо легче, понимаю все, а то, что прочитал, не только все помнил, но хоть сейчас и рассказать могу. В короткое время я продвинулся настолько, что перестал уже быть последним учеником. Чем дальше, тем лучше успевал я в науках, и к концу курса одним из первых был переведен в семинарию».

Успехи юноши отметили наставники и в 1851 году направили его в Петербургскую духовную академию. Иоанн хотел стать монахом, готовился к миссионерству, собираясь ехать в Китай или Америку. Но однажды во сне увидел себя священником, справляющим службу в незнакомом соборе. Посчитав этот сон за знамение, Иоанн выбирает сан священника.

За год до окончания академии он венчается с Елизаветой Несвитской, дочерью протоиерея из Кронштадта. В 1855 году, окончив Академию, защищает кандидатскую диссертацию «О кресте Христовом в обличение мнимых старообрядцев». 10 декабря 1855 года Христофором, епископом Ревельским, Иоанн рукоположен в дьяконы и почти сразу же в священники. Местом его службы становится Андреевский собор города-крепости Кронштадт.

Это величественное строение, созданное Андреяном Захаровым по подобию Адмиралтейства в Петербурге, неизменно восхищает современников. Поскольку этот прекрасный собор, посвященный Андрею Первозванному, стал первым и единственным местом служения отца Иоанна, коротко коснемся его истории.

В 1717 году император Петр I заложил в Кронштадте, возле Петровских доков, первый собор в честь апостола Андрея Первозванного, святого покровителя России и флота. Деревянный собор был выстроен предположительно по проекту Э. Лейна.

20 июня 1805 года в присутствии императора Александра I был заложен каменный Андреевский собор, возводившийся по проекту талантливого архитектора Андреяна Захарова, Главных Адмиралтейств архитектора, автора проектов застройки Васильевского острова и Кронштадта. Но сами эти проекты, увы, не сохранились. В 1817 году храм был освящен.

В этом храме и предстояло служить отцу Иоанну.

В то время Кронштадт был местом ссылки. Здесь, в ремонтных мастерских, в порту, трудилось множество чернорабочих, не нашедших заработков в Петербурге, либо уволенных с «волчьими билетами» за пьянку, дебоши и прогулы. Жили бедно, даже убого, ютились в самодельных хибарах либо в холодных бараках. Работали много и тяжело, жили грязно и скверно – в беспробудном пьянстве и безысходной нужде.

Отец Иоанн сразу пошел именно к ним, обездоленным и нуждающимся. Он помогал, как мог, раздавал деньги, ухаживал за больными, терпеливо беседовал, наставляя на путь истинный.

Поначалу в народе его приняли настороженно, недоверчиво и даже насмешливо – ходит чудной поп по трущобам, деньги раздает, с больными возится. Поначалу действительно, романтически и возвышенно настроенный отец Иоанн раздавал все, что получал. Однажды его епархиальное начальство вынуждено было распорядиться не выдавать ему на руки заработанные деньги, поскольку он все их раздает, а потом сам голодает. Большой народной любви его походы «в люди» не вызвали, скорее наоборот – одно время его даже прозвали юродивым.

В 1857 году отца Иоанна пригласили в Кронштадтское городское училище преподавать Закон Божий. В 1862 году подобное предложение поступило от классической гимназии Кронштадта, в которой отец Иоанн получил возможность преподавать детям до самых старших классов, до зрелого возраста.

К преподаванию он отнесся весьма ответственно и с радостью, как сам признавался, вступил в школу, как «делатель в питомник душ». Он был убежден, что главная цель – создать прочный духовный фундамент, основу, на которой впоследствии можно будет возводить здание разумного понимания жизни. Он постоянно подчеркивал, что важно не количество знаний, а прочность усвоенного. И даже не столько усвоенного, сколько освоенного, осмысленного.

«Душа человеческая по природе проста, – так писал отец Иоанн, – и все простое легко усвояет себе, обращает в свою жизнь и сущность, а все хитросплетенное отталкивает от себя, как не свойственное ее природе, как бесполезный сор. Мы все учились. Что же осталось в нашей душе из всех наук? Что врезалось неизгладимо в сердце и память? Не с детской ли простотой преподанные истины? Не сором ли оказалось все, что было преподано искусственно, безжизненно? Не напрасно ли потрачено время на слишком мудрые уроки? Так – это всякий из нас испытал на себе. Значит, тем осязательнее всякий должен убедиться в необходимости простого преподавания, особенно малым детям. Не в том сила, чтобы преподать много, а в том, чтобы преподать немного, но существенно нужное для ученика в его положении».

Отец Иоанн дорожил каждым учеником. Бывали случаи, когда он просил гимназическое начальство отдать «уволенного из обучения раба» ему под личную ответственность. И тщательно занимался воспитанием души таких, как сейчас говорят, трудных подростков.

Но вскоре он понял, что на одно жалование священника всех голодных и нищих не прокормишь, а в одной школе всех добру не научишь. И в 1872 году через газету «Кронштадтский вестник» отец Иоанн обращается с эмоциональными воззваниями к жителям города, призывая сообща помочь бедным и бездомным. Священнику удалось найти действенные слова и организовать сбор средств. На собранные деньги под руководством отца Иоанна начинается возведение Дома Трудолюбия, строительство которого заканчивается в 1882 году.

Дом Трудолюбия – это грандиозный проект отца Иоанна, не просто некое здание, это общее название ряда благотворительных учреждений (со временем их стало двадцать пять), созданных при непосредственном его участии. В Доме были обустроены и активно действовали рабочие мастерские, женские мастерские, вечерние курсы труда, на которых можно было получить специальность, школа, детский сад, приют для сирот, народная столовая, в которой можно было пообедать за мизерную плату, были и бесплатные обеды для нищих и бездомных. При Доме Трудолюбия существовала библиотека, воскресная школа для рабочих, бесплатная лечебница. В 1888 году на средства, собранные отцом Иоанном, и на его личные сбережения был построен ночлежный дом, в 1891 году – странноприимный дом. В этих заведениях кронштадтские бездомные находили ночлег от выдувающих душу ледяных ветров с Балтики, больные и одинокие престарелые – приют и уход, а безработные – возможность заработать. И не надо думать, что при Доме Трудолюбия существовали кустарные мастерские, в которых за гроши строгали табуретки. Для примера, только в пеньковой мастерской в 1890 году работало шестнадцать тысяч человек!

Объединить людей на доброе дело – дорогого стоит. Из лоскутков одно одеяло сшить можно, а на всех не сошьешь – лоскутков не хватит, как и одной зарплаты священника на всех страждущих. Надо ли говорить, что спасший сотни людей от гибели, давший приют нищим, накормивший голодных, отец Иоанн стал пользоваться в Кронштадте невероятной популярностью. К тому же он виртуозно владел словом, был исключительно эмоционален, потому проповеди его всегда собирали множество прихожан, на них ходило все больше и больше народа.

После 1880 года слава об отце Иоанне из Кронштадта пересекла свинцовые воды Балтики, достигла града Петрова и распространилась по всей России. Что произошло?

Произошло вот что – отец Иоанн обрел чудесный дар исцеления.

Набожный сановник из Петербурга тяжело заболел – два года не вставал с постели, все приглашенные врачи были бессильны. Наслышанный от родственников об отце Иоанне из Кронштадта, сановник пригласил его к себе с просьбой помолиться за него, облегчив тем самым страдания. Отец Иоанн приехал, помолился, а после молитвы сказал больному:

– Я помолился, а теперь вставай, будем молиться вместе!

И больной неожиданно для всех. встал.

Другой случай известен со слов медицинского светила, профессора Сергея Петровича Боткина. Он рассказывал, что в 1882 году пытался лечить княжну З. Н. Шаховскую, находившуюся в безнадежном состоянии, – у нее было общее заражение крови. Во сне она увидела отца Иоанна, на проповедях которого раньше бывала. Она рассказала о своем сне отцу и профессору. Профессор Боткин на следующий день встретил отца Иоанна и попросил его помолиться за здоровье княжны. Отец Иоанн обещал и выполнил свое обещание. На следующий день он сам приехал к княжне, причастил ее как умирающую. После этого княжна, страдавшая жестокой бессонницей, тут же уснула и спала долго, проснулась она совершенно здоровой и прожила до глубокой старости.

В житии отца Иоанна Кронштадтского описано много чудесных случаев исцеления больных его молитвами: либо в его присутствии, либо заочно.

Естественно, слава о священнике, исцеляющем даже на расстоянии, мгновенно разлетелась по всей России. Кронштадт наполнился паломниками, ежегодно приезжали до двадцати тысяч человек, а позже и до восьмидесяти тысяч. Ежедневные службы Всероссийского Пастыря собирали по четыре-пять тысяч человек. По большим праздникам собор вмещал до десяти тысяч молящихся, как и храм Христа Спасителя. В конце XIX – начале XX века Андреевский собор был самым посещаемым храмом России.

Имя отца Иоанна, прозванного Кронштадтским, стало известно всей России. Он был настолько популярен, что его проповеди и беседы тут же печатались большими тиражами и моментально расходились по всей империи.

В 1859 году в Петербурге вышли его «Катехизические беседы» с общедоступным изложением христианского вероучения, ставшие очень популярными. Огромной известностью пользовался дневник отца Иоанна, публиковавшийся под названием «Моя жизнь во Христе, или Минуты духовного трезвения и созерцания, благоговейного чувства, душевного исправления и покоя в Боге».

Воистину невероятно терпение и трудолюбие не отличавшегося физической крепостью отца Иоанна. Но сила духовная, двигавшая им, совершала чудеса. Казалось, он успевал всюду: многочасовые службы в храме, преподавание в гимназии, в воскресной школе, дела попечительские. Он много писал, на протяжении многих лет вел ежедневный дневник.

У отца Иоанна открылся еще один чудесный дар – исцелять, благословляя предметы, даже телеграммы. К ежедневным паломникам прибавились телеграммы и письма со всех уголков России. Писем и телеграмм было такое огромное количество, что пришлось открыть специальное почтовое отделение для переписки отца Иоанна.

Неутомимый труженик, он просыпался в три часа утра, молился и отправлялся в собор, служить литургию. Паломники встречали его на всем протяжении пути от дома до храма. Отец Иоанн всегда любил литургию. Особое внимание он уделял покаянию, предшествовавшему литургии, утверждая, что путь к очищению лежит через покаяние. Но в храме собиралось столько народа, что физически невозможно было исповедать каждого по отдельности. И отец Иоанн обратился к духовным властям с просьбой разрешить общую исповедь. Оговорюсь сразу, мне лично это до сих пор непонятно, поскольку тайна исповеди служит залогом искренности исповедуемого и является одним из таинств церкви. Хотя в протестантской церкви испокон веков существует прилюдная исповедь-покаяние.

Одну такую массовую исповедь описал присутствовавший на ней игумен Константин:

«Перед началом исповеди отец Иоанн обращался к кающимся с призывом: грешники и грешницы, подобные мне! Вы пришли в храм сей, чтобы принести Господу Иисусу Христу, Спасителю нашему, покаяние в грехах и потом приступить к Тайнам. Приготовились ли вы к восприятию столь великого Таинства? Знаете ли, что великий ответ несу я пред Престолом Всевышнего, если вы приступите не приготовившись? Знаете ли, что вы каетесь не мне, а Самому Господу, Который невидимо присутствует здесь? Тело и Кровь Которого в настоящую минуту находится на Престоле?

Приготовив так молящихся, отец Иоанн начинал сам от лица народа и к нему, обратившись лицом, читать покаянные молитвы… Должным образом подготовив народ, отец Иоанн возглашал громким голосом: кайтесь! Тут стало твориться что-то невероятное. Вопли, крики, устное исповедание тайных грехов. Никто не замечал соседа, каждый думал только о себе.

Отец Иоанн в это время стоял, облокотившись на аналой, и молился. Молился и плакал – так плакал, что слезы лились градом.

– Там, в том углу, вы должны еще покаяться! – неожиданно восклицал он, выпрямившись и указывая пальцем в западную сторону собора. И в ответ начинают литься оттуда с необыкновенной страстью вопли покаяния…

Иногда отец Иоанн уходил в алтарь и там молился, склонившись пред престолом и положив на него голову. Батюшка, наконец, выходит снова на амвон. Пот катится по его лицу.

Отец Иоанн простирает епитрахиль над народом и читает разрешительную молитву. Исповедь кончена. Со всех сторон слышны еще сдержанные вздохи, рыдания и стоны – зарницы после разрешившейся и пронесшейся очистительной грозы.»

Получая со всех концов России большие пожертвования, отец Иоанн употреблял их на благотворительность. Но Всероссийский Пастырь не зря был так назван – он пекся не только о Кронштадте, – на собранные им средства и при его помощи были основаны монастыри: Иоанно-Богословский в Архангельской епархии, Воронцовско-Благовещенский в Псковской епархии, Леушинский женский в Новгородской епархии с подворьем в Петербурге и храмом Святого Апостола Иоанна Богослова, Вауловский скит в Ярославской губернии и ряд других храмов в России.

Осенью 1894 года отца Иоанна приглашают к императору. Александр III тяжело болен, вызванный из Берлина профессор Лейден нашел у него серьезную болезнь почек – нефрит. Как писал Георгий Чулков: «И вот, оказывается, у самодержцев болят почки, горлом идет кровь. Ноги у царя опухли. Дышать трудно. Он похудел. Виски и щеки провалились, весь он осунулся. Одни уши торчат».

Александра III мучают постоянные, непрекращающиеся боли. Приезды отца Иоанна стали для государя настоящими часами отдохновения: присутствие священника приносит ему видимое облегчение. Отец Иоанн приезжает после службы, сидит возле кровати императора и тихо читает молитвы, положив руку на голову больному. Так он может сидеть часами, ночь напролет.

Врачи требуют увезти царя на юг, на свежий воздух. Его перевозят в Ялту, в Малый Ливадийский дворец. Отец Иоанн следует за императором. Теперь он вообще не отходит от него, царю становится лучше только тогда, когда отец Иоанн накладывает ему на голову руки. 20 октября 1894 года государь умер буквально на руках Иоанна Кронштадтского.

Отец Иоанн был отнюдь не робкой овечкой, а настоящим пастырем, умеющим, когда надо, защищать и направлять свою паству. В тщедушном теле скрывался яростный, порой даже воинственный, дух борца, прорывавшийся в его проповедях и посланиях. С амвона и со страниц газет и журналов он обличал неверие, богоборчество, сектантство. Вера его была безгранична и порой доходила до фанатизма. Именно он стал одним из инициаторов осуждения церковью графа Льва Николаевича Толстого, обличая его как антицерковника и безбожника, упрекая в избалованном барстве. Отец Иоанн обрушивался на него в печати, опубликовав ряд статей и брошюр. Среди них: «Против графа Льва Н. Толстого, других еретиков и сектантов нашего времени и раскольников», СПБ, 1902; «О душепагубном еретичестве гр. Л. Н. Толстого», СПБ, 1905.

Во время революции 1905–1907 годов Иоанн Кронштадтский осудил восставших, посылал проклятия на рабочих, взявших в руки оружие. В этот период он обличал «бесноватый нигилизм», «безумное безбожие», грозившие утащить Россию на дно пропасти. Был активным членом «Союза русского народа».

В последние годы жизни он предчувствовал и предвидел грядущие, тяжелые для России и всего народа русского, испытания и пытался предупредить, предостеречь паству.

Во многих проповедях он говорил, что безверие – прямой путь к погибели, всякое покушение на власть царя, данную от Бога, покушение на веру православную. «Россия, если отпадешь от своей веры, как уже отпали от нее многие интеллигенты, то не будешь уже Россией, или Русью святой. И если не будет покаяния у народа русского, конец мира близок. Бог отнимет благочестивого царя и пошлет бич в лице нечестивых, жестоких, самозваных правителей, которые зальют всю землю кровью и слезами».

О предвидении суровых времен говорят и многие пророчества отца Иоанна, сделанные в эти годы.

«Царь у нас праведной и благочестивой жизни, Богом послан ему тяжелый крест страданий, как своему избраннику и любимому чаду, как сказано тайновидцем судеб Божиих: «Кого я люблю, тех обличаю и наказываю»».

Многие прихожане вспоминали потом, как Иоанн Кронштадтский предсказывал, что «уже близко время, что разделится народ на партии, восстанет брат на брата, сын на отца и отец на сына и прольется много крови на русской земле. Часть русского народа будет изгнана из пределов России, изгнанники вернутся в свои родные края, но не так скоро, своих мест не узнают и не будут ведать, где их родные похоронены».

В июле 1894 года, во время посещения Ставрополя, после службы в Троицком соборе кто-то из огромной толпы спросил, понравился ли ему город. Отец Иоанн ответил:

– Город ваш хороший, но он будет затоплен водой.

В 1913 году пророчество вспомнили, когда Самарское техническое общество взялось за обсуждение проекта Р. М. Кржижановского о сооружении плотины и электростанции на Волге. И в 1955 году пророчество сбылось: возвели Волжскую ГРЭС, перекрыли великую реку, и Ставрополь, а с ним и десятки сел и деревень, ушли на дно водохранилища.

По поводу еще одного предсказания отца Иоанна о судьбах России и царской семьи известно вот что. «В одно из воскресений осени 1916 г. в Петербургском Иоанновском монастыре, где собирались почитатели о. Иоанна, литургию совершал Московский митрополит Макарий. После обедни в покоях настоятельницы монастыря, игуменьи Ангелины, собрались несколько духовных лиц, а также и военных. Митрополит Макарий прочел собравшимся одно место из дневника о. Иоанна Кронштадтского, в котором были описаны его видения и предсказания, касавшиеся России… Оказывается, что отец Иоанн за много лет до мировой войны совершенно точно занес в свой дневник и участников войны и ее исход. Военные неудачи царской России и связанную с ними революцию отец Иоанн также предсказал. Он указал на продолжительность господства революционной идеи, на бесчисленные жертвы революции, на потоки крови, на горе и на несчастия всего населения. Освобождение России от красного ига отец Иоанн предсказал с «востока». Этот дневник, хранившийся тогда в Иоанновском монастыре, был оригинальным экземпляром, писанным рукою самого отца Иоанна. Посторонним лицам дневник этот не показывался, потому о предсказаниях, отмеченных в дневнике, в литературе об отце Иоанне Кронштадтском не упоминается. Дальнейшая судьба сего замечательного дневника неизвестна».

Вероятнее всего, речь шла о недавно опубликованной дневниковой записи Иоанна Кронштадтского в ночь на 1 января 1908 года (в некоторых публикациях указан 1901 год). Предсказание настолько любопытно, что я цитирую его полностью.

«Господи, благослови! Я многогрешный раб Иоанн, иерей Кронштадтский, пишу сие видение. Мною писано и моею рукою то, что я видел, то и передал письменно.

В ночь на 1 января 1908 года, после вечерней молитвы я сел немного отдохнуть у стола. В келье моей был полумрак, перед иконой Божией Матери горела лампада. Не прошло и получаса, я услышал легкий шум, кто-то легко коснулся моего правого плеча и тихий легкий ласковый голос сказал мне: «Встань, раб Божий Иван, пойдем со мною». Я быстро встал.

Вижу, передо мною стоит: дивный чудный старец, бледный, с сединами, в мантии, в левой руке четки. Посмотрел на меня сурово, но глаза были ласковые и добрые. Я тут же от страха чуть было не упал, но чудный старец поддержал меня – руки и ноги у меня дрожали, я хотел что-то сказать, но язык мой не повернулся. Старец меня перекрестил, и мне сделалось легко и радостно – я тоже перекрестился. Затем он посохом указал на западную сторону стены – там тем же посохом начертил: 1913, 1914, 1917, 1922, 1930, 1933, 1934 годы. Вдруг стены не стало. Я иду со старцем по зеленому полю и вижу – масса крестов стоит: тысячи, миллионы, разные: малые и великие, деревянные, каменные, железные, медные, серебряные и золотые. Я проходил мимо крестов, перекрестился и осмелился спросить старца, что это за кресты? Он ласково ответил мне: это – те, которые за Христа и за Слово Божие пострадали.

Идем дальше и вижу: целые реки крови текут в море, и море красное от крови. Я от страха ужаснулся и опять спросил чудного старца: «А что это крови так много пролито?» Он опять взглянул и сказал мне: «Это христианская кровь».

Затем старец указал рукой на облака, и вижу массу горящих, ярко горящих светильников. Вот они стали падать на землю: один, два, три, пять, десять, двадцать, затем стали падать целыми сотнями, все больше и больше, и все горели. Я очень скорбел, почему они не горели ясно, а только падали и тухли, превращаясь в прах и пепел. Старец сказал: смотри, и я увидел на облаках только семь светильников и спросил старца, что это значит? Он, склонивши голову, сказал: «Светильники, которые ты видишь, падающие, что значит Церкви упадут в ересь, а семь светильников горящих осталось – семь Церквей Апостольских соборных останутся при кончине мира».

Затем старец указал мне, смотри, и вот я вижу и слышу чудное видение: ангелы пели: «Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф». И шла большая масса народу со свечами в руках, с радостными сияющими лицами; здесь были цари, князья, патриархи, митрополиты, епископы, архимандриты, игумены, схимники, иереи, диаконы, послушники, странники Христа ради, миряне, юноши, отроки, младенцы; херувимы и серафимы сопровождали их в райскую небесную обитель. Я спросил старца: «Что это за люди?» Старец, как будто зная мою мысль, сказал: «Это все рабы Христовы, пострадавшие за святую Христову Соборную и Апостольскую Церковь». Я опять осмелился спросить, могу ли я присоединиться к ним. Старец сказал: нет, еще рано тебе, потерпи (обожди). Я опять спросил: «Скажи, отче, а младенцы как?» Старец сказал: это младенцы тоже пострадали за Христа от царя Ирода (14 тысяч), а также и те младенцы получили венцы от Царя Небесного, которые истреблены в чреве матери своей, и безымянные. Я перекрестился: «Какой грех великий и страшный матери будет – непростительный».

Идем дальше – заходим в большой храм. Я хотел перекреститься, но старец мне сказал: «Здесь мерзость и запустение». Вот вижу очень мрачный и темный храм, мрачный и темный престол. Посреди церкви иконостаса нет. Вместо икон какие-то странные портреты со звериными лицами и острыми колпаками, а на престоле не крест, а большая звезда и Евангелие со звездой, и свечи горят смоляные, – трещат, как дрова, и чаша стоит, а из чаши сильное зловоние идет, и оттуда всякие гады, жабы, скорпионы, пауки ползают, страшно смотреть на все это. Просфоры тоже со звездою; перед престолом стоит священник в ярко красной ризе и по ризе ползают зеленые жабы и пауки; лицо у него страшное и черное, как уголь, глаза красные, а изо рта дым идет и пальцы черные, как будто в золе.

Ух, Господи, как страшно – затем на престол прыгнула какая-то мерзкая, гадкая, безобразная черная женщина, вся в красном со звездою на лбу и завертелась на престоле, затем крикнула как ночная сова на весь храм страшным голосом: «Свобода» – и стала, а люди, как безумные, стали бегать вокруг престола, чему-то радуясь, и кричали, и свистели, и хлопали в ладоши. Затем стали петь какую-то песню, – сперва тихо, затем громче, как псы, потом превратилось все это в звериное рычание, дальше в рев. Вдруг сверкнула яркая молния, и ударил сильный гром, задрожала земля и храм рухнул и провалился сквозь землю. Престол, священник, красная женщина все смешалось и загремело в бездну. Господи, спаси. Ух, как страшно. Я перекрестился. Холодный пот выступил на лбу у меня. Оглянулся я. Старец улыбнулся мне: «Видел? – сказал он. – Видел, Отче. Скажи мне, что это было?

Страшно и ужасно». Старец ответил мне: «Храм, священники и люди – это еретики, отступники, безбожники, которые отстали от веры Христовой и от Св. Соборной и Апостольской Церкви и признали еретическую живообновленную церковь, которая не имеет Благодати Божией. В ней нельзя ни говеть, ни исповедоваться, ни приобщаться, ни принимать миропомазания». «Господи, спаси меня, грешного, пошли мне покаяние – смерть христианскую», – прошептал я, но старец успокоил меня: «Не скорби, – сказал, – молись Богу».

Мы пошли дальше. Смотрю – идет масса людей, страшно измученных, на лбу у каждого звезда. Они, увидев нас, зарычали: «Молитесь за нас, святые отцы, Богу, очень нам тяжело, а сами мы не можем. Отцы и матери нас не учили Закону Божьему и даже имени христианского у нас нет. Мы не получили печати дара Духа Святого (а красного знамени)»

Я заплакал и пошел вслед за старцем. «Вот – смотри, – указал старец рукою, – видишь?!» Вижу горы. – Нет, это гора трупов человеческих вся размокла в крови. Я перекрестился и спросил старца, что это значит? Что это за трупы? – Это иноки и инокини, странники, странницы, за Святую Соборную и Апостольскую Церковь убиенные, не пожелавшие принять антихристовой печати, а пожелали принять мученический венец и умереть за Христа. Я молился: «Спаси, Господи, и помилуй рабов Божиих и всех христиан». Но вдруг старец оборотился к северной стороне и указал рукой: «Смотри». Я взглянул и вижу: царский дворец, а кругом бегают разной породы животные и разной величины звери, гады, драконы, шипят, ревут и лезут во дворец, и уже полезли на трон Помазанника Николая II – лицо бледное, но мужественное, – читает он Иисусову молитву. Вдруг трон пошатнулся, и пала корона, покатилась. Звери ревели, бились, давили Помазанника. Разорвали, и растоптали, как бесы в аду, и все исчезло.

Ах, Господи, как страшно, спаси и помилуй от всякого зла, врага и супостата. Я горько заплакал, вдруг старец взял меня за плечо, – не плачь, так Господу угодно, и указал: «Смотри» – вижу показалось бледное сияние. Сперва я не мог различить, но потом стало ясно – предстал Помазанник невольный, на голове у него из зеленых листьев венец. Лицо бледное, окровавленное, с золотым крестиком на шее. Он тихо шептал молитву. Затем сказал мне со слезами: «Помолись обо мне, отец Иван, и скажи всем православным христианам, что я умер, как мученик; твердо и мужественно за Веру Православную и за Святую Соборную и Апостольскую Церковь, и пострадал за всех христиан; и скажи всем православным Апостольским пастырям, чтобы они служили общую братскую панихиду за всех убиенных воинов на поле брани: в огне сгоревших, в море утонувших и за меня, грешного, пострадавших. Могилы моей не ищите, – ее трудно найти. Прошу еще: молись обо мне, отец Иван, и прости меня, добрый пастырь». Затем все это скрылось туманом. Я перекрестился: «Упокой, Господи, душу усопшего раба Божия Николая, вечная ему память». Господи, как страшно. Руки и ноги у меня дрожали, я плакал.

Старец опять сказал мне: «Не плачь, так Богу угодно, молись Богу. Смотри еще». Вот вижу я массу людей, валяющихся, умирающих с голода, которые ели траву, землю ели друг друга, а псы подбирали трупы, везде страшное зловоние, кощунство. Господи, спаси нас и в святой Христовой вере укрепи, мы немощны и слабы без веры. Вот старец опять мне говорит: «Смотри там». И вот вижу я целая гора из разных книг, малых и больших. Между этими книгами ползают смрадные черви, копошатся и распространяют страшное зловоние. Я спросил: «Что это за книги, Отче?» Он ответил: «Безбожные, еретические, которые заражают всех людей всего света мирским богохульным учением». Старец прикоснулся концом посоха к этим книгам, и все это обратилось в огонь, и все сгорело дотла, и ветер развеял пепел.

Затем я вижу церковь, а кругом нее лежит масса поминальцев и грамоток. Я нагнулся и хотел поднять одну, прочитать, но старец сказал, что это те поминальницы и грамоты, которые лежат при церкви много лет, а священники их забыли и не читают никогда, а усопшие души просят помолиться, а читать некому и поминать некому. Я спросил: «А кто же будет?» «Ангелы», – сказал старец. Я перекрестился. Помяни, Господи, души усопших рабов Твоих во Царствии Твоем.

Мы пошли дальше. Старец быстро шел, так что я едва успевал за ним. Вдруг оборотился и сказал: «Смотри». Вот идет толпа людей, гонимая страшными бесами, которые немилосердно били и кололи людей длинными пиками, вилами и крючками. «Что это за люди?», – спросил я старца. «Это те, – ответил старец, – которые отпали от Веры и Святой Апостольской Соборной Церкви и приняли еретическую живообновленческую». Здесь были: епископы, священники, диаконы, миряне, монахи, монахини, которые приняли брак и стали жить развратно. Здесь были безбожники, чародеи, блудники, пьяницы, сребролюбцы, еретики, отступники Церкви, сектанты и прочие. Они имеют страшный и ужасный вид: лица черные, изо рта шла пена и зловоние, и страшно кричали, но бесы били их немилосердно и гнали их в глубокую пропасть. Оттуда шли смрад, дым, огонь и зловоние. Я перекрестился: «Избави, Господи, и помилуй, страшно все это виденное».

Затем я вижу: масса народа идет; старых и малых, и все в красных одеждах, и несли громадную красную звезду, пятиголовую, и на каждом углу по 12 бесов сидело, а в середине сидел сам Сатана со страшными рогами и крокодиловыми глазами, со львиной гривой и страшной пастью, с большими зубами и из пасти извергал зловонную пену. Весь народ кричал: «Вставай, проклятьем заклейменный». Появилась масса бесов, все красные, и клеймили народ, прикладывая каждому печать на лбу и на руку в виде звезды. Старец сказал, что это есть печать Антихриста. Я сильно испугался, перекрестился и прочитал молитву: «Да воскреснет Бог». После этого все исчезло, как дым.

Я торопился и едва успевал идти за старцем, вот старец остановился, указал мне рукою на восток и говорит: «Смотри». И увидел я массу народа с радостными лицами, а в руках кресты, хоругви и свечи, а посреди, между толпой стоит высокий престол на воздухе, золотая царская корона и на ней написано золотыми буквами: «На малое время». Вокруг престола стоят патриархи, епископы, священники, монахи, пустынники и миряне. Все поют: «Слава в вышних Богу и на земле мир». Я перекрестился и поблагодарил Бога.

Вдруг Старец взмахнул в воздухе три раза крестообразно. И вот я вижу массу трупов и реки крови. Ангелы летали над телами убиенных и едва успевали подносить души христианские к Престолу Божию, и пели «аллилуиа». Страшно было смотреть на все это. Я горько плакал и молился. Старец взял меня за руку и сказал: «Не плачь. Так нужно Господу Богу за наше маловерие и окаянство, сему надлежит так быть, Спаситель наш Иисус Христос тоже пострадал и пролил Свою пречистую кровь на Кресте. Итак, будет еще много мучеников за Христа, и это те, которые не примут антихристовой печати, прольют кровь и получат мученический венец».

Затем старец помолился, три раза перекрестился на восток и сказал: «Вот исполнилось пророчество Даниила. Мерзость запустения окончательная». Я увидел Иерусалимский храм, а на куполе звезда. Вокруг храма толпятся миллионы народа и стараются войти внутрь храма. Я хотел было перекреститься, но старец задержал мою руку и опять сказал: «Здесь мерзость запустения».

Мы вошли в храм, где было много народа. И вот вижу престол посреди храма, кругом престола в три ряда свечи смоляные горят, а на престоле сидит в ярко-красной порфире всемирный правитель-царь, а на голове золотая с бриллиантами корона, со звездою. Я спросил старца: «Кто это?» Он сказал: «Это есть антихрист». Росту высокого, глаза, как уголь, черные, борода черная клином, лицо свирепое, хитрое и лукавое – звероподобное, нос орлиный. Вдруг антихрист встал на престол, выпрямился во весь рост свой, поднял высоко голову и правую руку протянул у народу – на пальцах были когти, как у тигра, и зарычал своим звериным голосом: «Я ваш бог, царь и правитель. Кто не примет моей печати – смерть им тут». Все пали на колени и поклонились, и приняли печать на лоб. Но некоторые смело подошли к нему и громко разом воскликнули: «Мы христиане, веруем в Господа нашего Иисуса Христа». Тогда в один миг сверкнул меч антихриста, и головы христианских юношей скатились, и пролилась кровь за веру Христову. Вот ведут отроковиц, женщин и малых детей. Здесь он еще хуже рассвирепел и закричал по-звериному: «Смерть им. Эти христиане мои враги – смерть им». Тут же и последовала моментальная смерть. Головы скатились на пол, и разлилась кровь православная по всему храму.

Затем ведут к антихристу десятилетнего отрока на поклонение и говорят: «Падай на колени», – но отрок смело подошел к престолу антихриста: «Я христианин и верую в Господа нашего Иисуса Христа, а ты – исчадие ада, слуга сатаны, ты антихрист». «Смерть», – страшным диким ревом заревел им. Все пали перед антихристом на колени. Вдруг тысячи громов прогремели, и тысячи молний небесных стрелами огненными летали и поражали слуг антихриста. Вдруг самая большая стрела, огненная, крестообразная, слетела с неба и ударила антихриста в голову. Он взмахнул рукой и упал, корона слетела с головы и рассыпалась в прах, и миллионы птиц летали и клевали трупы нечестивых слуг антихриста.

Вот я почувствовал, что старец взял меня за плечо и сказал: «Идем дальше в путь». Вот я вижу опять масса крови, по колени, по пояс, ох, как много пролито Христианской крови. Тут я вспомнил слово, которое сказано в Откровении Иоанна Богослова: «И будет крови по узды конские». Ах, Боже, спаси меня грешного. На меня напал страх великий. Я был ни жив, ни мертв. Вот вижу: ангелы много летают и поют: «Свят, Свят, Свят Господь». Я оглянулся – старец стоял на коленях и молился. Потом он встал и ласково сказал: «Не скорби. Скоро, скоро конец миру, молись Господу, Он милостив к рабам Своим. Уже не годы остались, но часы, и скоро, скоро конец».

Затем старец благословил меня и указал рукой на восток, сказал: «Я иду вот туда». Я пал на колени, поклонился ему и вижу, что быстро отчаливает он от земли. Тут я спросил: «Как же имя твое, чудный старче?» Потом я громче воскликнул. «Святый Отче, скажи, как твое святое имя?» – «Серафим, – тихо и мягко сказал он мне, – а что ты видел – напиши и не забудь все это ради Христа».

Вдруг как бы над моей головой ударил звон большого колокола. Я проснулся, открыл глаза. На лбу у меня выступил холодный пот, в висках стучало, сердце сильно билось, ноги дрожали. Я сотворил молитву: «Да воскреснет Бог».

Господи, прости меня грешного и недостойного раба твоего Иоанна. Богу нашему Слава. Аминь».

В последние годы жизни Иоанн Кронштадтский тяжело болел, но стойко переносил мучения. 9 декабря 1908 года он в последний раз отслужил в Андреевском соборе литургию. День кончины был открыт для него. Когда 17 декабря к нему приехала монахиня Ангелина, игуменья Иоанновского монастыря, он спросил: «Какое сегодня число?». Узнав, что семнадцатое, сказал как бы про себя: «Значит, еще три дня…»

Утром 20 декабря он последний раз причастился. Отец Иоанн Орнатский начал читать канон на исход души, когда он окончил, отец Иоанн лежал неподвижно, руки были сложены на груди.

Узнав о кончине отца Иоанна, прибыли все члены притча Андреевского собора, совершили над телом положенные обряды, одели на покойного заранее им самим приготовленные священнические одежды и белую митру.

На докладе обер-прокурора Синода о кончине отца Иоанна государь написал: «Со всеми почитавшими усопшего протоиерея отца Иоанна оплакиваю кончину его». От имени императриц Марии Федоровны и Александры Федоровны на гроб Иоанна Кронштадтского были возложены венки из белых роз.

Через Неву пешком и на извозчиках двигалась в Кронштадт бесчисленная и бесконечная вереница людей, желающих проститься с отцом Иоанном. Под печальный звон колоколов гроб на руках вдоль улиц, на которых шпалеры солдат с трудом удерживали толпу, пронесли в переполненный Андреевский собор. После панихиды наступило время прощания с почившим: всю ночь с 21 на 22 декабря до 6 утра шел народ.

На улице стояли тысячи людей. Когда вынесли гроб, священник собора отец Виноградов произнес надгробное слово, которое закончил так:

– Мы ничем другим не можем отблагодарить нашего дорогого усопшего, как земным поклоном.

После этих слов все присутствующие, как один человек, опустились на колени. Вот описание дальнейшего, сделанное очевидцем:

«Для участия в шествии собрались хоругвеносцы со всех Кронштадтских церквей. Впереди шли драгуны со знаменем и хором музыки. Затем шли певчие, духовенство, за ним следовала колесница с гробом и за нею высокие начальствующие лица. Народ шел густой толпой, не менее чем в 20 тысяч человек. У всех попутных церквей совершались литии. По всей дороге через город стояли шпалерами войска. Когда шествие проходило мимо лютеранской церкви, стоящей на берегу моря, с колокольни ее раздался погребальный звон, долго не умолкавший.

Вот печальное шествие подошло к морю. Дальнейший путь предстоял по льду. По приказу главного начальника Кронштадта, всем, кто желал проводить дорогого усопшего по морю, предписано было идти рядами, друг от друга не менее как на два шага. Приказ этот был сделан в виду непрочности льда. На всем морском пути устроили пять спасательных станций, а через образовавшиеся трещины на льду соорудили мостики. Весь путь был пройден менее чем в три часа».

В Ораниенбауме гроб поставили в специальный траурный вагон и доставили в Петербург.

По особому повелению Государя, процессия направилась по набережной Невы мимо Зимнего дворца. Возле Священного синода колесница остановилась и была отслужена лития. После этого в сопровождении тысяч людей тело было перенесено в Иоанновский монастырь, на место упокоения.

Во время поздней обедни, в самом ее начале, в храме неожиданно, точно знаменуя победу света над тьмой, проглянуло солнце и осветило яркими лучами гроб отца Иоанна. В конце литургии протоиерей Орнатский произнес вдохновенную речь, глубоко всех тронувшую:

– Не плачьте, – сказал он в конце речи, обращаясь к сетрам, – теперь он ближе к вам и уже никогда не уйдет от вас. В нем вы приобрели себе игумена, а с вами будут его честные останки, над которыми будет витать его бессмертный дух. Ходите на его могилу, водите к ней паломников, которые непрерывной чредой пойдут к нему! Сюда не зарастет народная тропа!

Позже Иоанн Кронштадтский был перезахоронен на Богословском кладбище. После смерти Иоанна Кронштадтского к его гробу стали съезжаться паломники со всех концов России. И в настоящее время к месту его захоронения приходят страждущие, ища помощи и исцеления.

В 1990 году отец Иоанн был причислен к лику святых Поместным Собором Русской православной церкви. Многие пророчества Иоанна Кронштадтского сбылись, многие чудеса исцеления и другие чудеса произошли во время его жизни и после его смерти, благодаря его молитвам.

Память Иоанна Кронштадтского празднуется 20 декабря (2 января) и 19 октября (1 ноября).