|
||||
|
|
Две блокады Самый производительный и самый дешевый вид транспорта — водный (морской, речной). Так было и так будет всегда. С древнейших времен «моря соединяли разъединенные ими страны», а крупные города вырастали в устьях рек. Значительно хуже и дороже транспорт наземный (железнодорожный и автомобильный). Авиацию же и «видом транспорта» назвать — рука не поднимается. По сравнению с ТТХ убогого деревянного баркаса лучший транспортный самолет смотрится летающим анекдотом. У баркаса вес перевозимого груза в 5–10 раз больше веса самого баркаса, а очень хороший самолет (вместе с потребным для его полета топливом) весит в три раза больше, чем перевозимый груз. Про энергозатраты (а следовательно, и себестоимость перевозки) вообще говорить страшно. Самый знаменитый транспортный самолет эпохи поршневой авиации («Дуглас» DC-3, он же С-47, он же, в советской лицензионной версии, Ли-2) с помощью двух прожорливых авиамоторов по 1000 л/с каждый поднимал в воздух 2 тонны груза. С двумя экономичными низкооборотными дизелями такой же мощности танкер «Волгонефть» везет 4620 тонн. И не так уж медленно везет — 20 км/час с грузом. Каждый час, днем и ночью, в дождь и туман, без обеденного перерыва и 12-часового отдыха экипажа. Даже с учетом 15-кратной разницы в скорости, танкер в 150 раз лучше «Дугласа» по показателю «тонно-километр в час», а следовательно, более (за счет экономичности дизеля) чем в 150 раз выгоднее по показателю топливной эффективности, а уж с учетом разницы в стоимости солярки и высокооктанового авиабензина… Причем все это не случайно, а связано с некоторыми фундаментальными физическими законами, отменить которые никогда не удастся. Хуже авиационного транспорта только ракетно-космический, где вес полезной нагрузки в 1 % от общего стартового веса может считаться великолепным результатом. На этом необходимый технический ликбез заканчивается, и мы переходим к истории. 1. Блокада Берлина Современный (1999 г. р.) и рекомендованный для средних школ «Словарь по новейшей истории» под ред. A.A. Кредер дает следующее описание этого события:
Что самое главное в этом тексте? Хотя он великолепен от первого до последнего слова, я все же обращаю ваше особое внимание вот на этот перл: «Блокада свелась к прекращению наземной связи». В русском языке слово «свелась» используется для обозначения чего-то неожиданно мелкого, слабого и недостойного («дискуссия свелась к пустой перебранке», «перестройка свелась к косметическому ремонту по цене капитального» и т. п.). Видимо, господин Кредер и те, кто рекомендовал его «Словарь» школьникам, единодушны во мнении о том, что «прекращение наземной связи» — это так, мелкая неприятность. Вот если бы Сталин накрыл Берлин пуленепробиваемым колпаком — тады ой… Вторая мировая война закончилась полной капитуляцией Германии. Армии победителей встретились на Эльбе, но товарищ Сталин «нажал», и союзники отошли на 50–200 км на запад от Эльбы. Территория бывшей Германии была разделена на четыре зоны оккупации, но так как империалисты США, Англия и Франция действовали заодно, то принято говорить о двух зонах — «восточной» и «западной». На территории «восточной зоны» — причем на расстоянии в 250 км от ближайшей точки «западной» зоны — оказался город Берлин. Берлин взяла штурмом Красная Армия, но в 45 году Сталин согласился с разделом города на четыре (фактически — на две) зоны. В скобках отметим, что три «западные» зоны Берлина были па площади примерно равны одной советской. В феврале 1948 г. коммунисты захватили власть в Чехословакии, в советской зоне оккупации Германии полным ходом шли «глубокие социально-политические преобразования», и Сталин решил, что «буржуазный гнойник» на теле будущей социалистической Германии ему не нужен. 12 июня 1948 г. «из-за ремонтных работ» было прекращено автомобильное сообщение с Западным Берлином, 21 июня остановлен речной транспорт и, наконец, 24 июня введен режим полной транспортной блокады. Для полноты эффекта советские оккупационные власти отключили все силовые электрокабели, ведущие в Западный Берлин. В качестве предлога для обоснования таких действий была названа денежная реформа, проведенная союзниками в «западной зоне» оккупации Германии. Гитлер, скажем прямо, до такой наглости не доходил. Он не пытался объяснить свое вторжение в СССР тем, что на советских денежных банкнотах изображен Ульянов-Ленин вместо Хорста Весселя… Так началась блокада, которая продлилась 11 месяцев. Никакой город не проживет 11 месяцев без снабжения извне, но Берлин 1948 года был городом особенным. Этот город несколько лет бомбили, причем очень сильно (так, например, 3 февраля 1945 г. авиация союзников сбросила на Берлин 2,25 килотонн бомб), а затем окончательно разрушили в ходе ожесточенных уличных боев. Жители снабжались продовольствием «по карточкам», запасов у населения не было, все, что горит, сгорело (и этим Берлин сильно отличался от Ленинграда, жители которого могли хотя бы топить «буржуйки» собственной мебелью и книгами). Город был обречен Сталиным на голодную смерть — или на еще одну капитуляцию. Германия, как государство, на тот момент не существовала, но именно по этой причине союзная оккупационная администрация несла юридическую ответственность за обеспечение минимальных жизненных условий для немецкого населения. Кроме того, в Западном Берлине находилось порядка 6,5 тыс. англоамериканских военных (не считая гражданские службы). Президент Трумэн оказался перед необходимостью принять решение. Причем быстро. Как известно каждому образованному россиянину, ненавистная Америка вынашивала адские планы нанесения ядерного удара по СССР. Если это правда, то в таком случае в июне 48-го можно было начинать. Все необходимые условия были в наличии: абсолютная монополия на ядерное оружие, несколько десятков готовых атомных бомб, дальний высотный бомбардировщик В-29, способный с авиабаз в Западной Германии долететь до Москвы и Ленинграда, и повод. Очевидный, бесспорный causes belli — блокада безоружного города была несомненным актом войны, а то, что Сталин эту войну не объявил, только усугубляло ситуацию. Однако Трумэн отверг настойчивые предложения своих военных советников и не дал санкцию ни на ядерный удар по СССР, ни на проведение наземной, операции сухопутных войск по деблокированию Берлина. Как известно каждому образованному россиянину, если ненавистные «пиндосы» сделали что-то хорошее (или не сделали чего-то плохого), то уж, конечно, не из гуманистических побуждений. В данном конкретном случае именно так все и было. Дело вовсе не в том, что Трумэну стало жалко мирных жителей Москвы и Ленинграда, вовсе нет — он отказался от ядерной бомбардировки по причине своей феерической… Стоп. Не знаю, можно ли такое говорить про президентов (даже чужой страны и давно усопших), поэтому ограничусь цитатой. Выступая в июне 1948 г. в штате Орегон, президент Трумэн сказал: «Я очень сблизился с Джо Сталиным, и мне нравится старина Джо! Он честный парень. Но Джо является пленником Политбюро. Он не может делать то, что хочет. Он заключает договоры, и, если бы он мог, он бы, конечно, выполнял их; но люди, руководящие правительством, очень четко говорят ему, что он не может их выполнять». На основании столь глубокого анализа советской политической системы Трумэн решил не огорчать измученного нарзаном «старину Джо» и приказал организовать «воздушный мост» с Берлином. Ничего подобного никто никогда не делал. Более того, никто даже не обсуждал возможность снабжения по воздуху города с населением в 2 млн человек. В годы войны были прецеденты снабжения «воздушным мостом» окруженных группировок: в случае с «демянским котлом» у немцев это получилось, в Сталинграде — не получилось. Но снабжать по воздуху продовольствием и топливом целый город? Дальше будет много цифр. Я прошу обратить на них самое пристальное внимание. Американцы начали с 1000 тонн грузов в день. К концу июня довели грузопоток до 4400 тонн в день, В экстренном порядке, с привлечением всех имеющихся ресурсов, построили в Западном Берлине еще два аэродрома (!) в дополнение к двум имеющимся. К осени грузопоток составил 5620 тонн в день. Каждые 2–3 минуты на один из аэродромов Западного Берлина прилетал огромный 4-моторный транспортник. «Старина Джо» с изумлением наблюдал за этим аэрошоу и ждал зимы — Берлин должен был замерзнуть без топлива и подачи электроэнергии извне. Тогда американцы начали возить самолетами… уголь! 1 421 119 тонн (почти полтора миллиона тонн угля) было доставлено в блокированный город. Перевезли даже разобранную на самые мелкие агрегаты тепловую электростанцию. Абсолютный рекорд был поставлен 16 апреля 1949 года: 1400 самолетовылетов, 13 тыс. тонн груза. Самолет в минуту. 12 мая 1949 г. товарищ Сталин в очередной раз подтвердил неизменно миролюбивый курс советской внешней политики. Блокада была снята, но американцы решили перестраховаться, и «воздушный мост» работал еще до сентября — таким образом накапливались запасы продовольствия на следующую зиму. В общей сложности было выполнено 278 228 вылетов, доставлено 2,32 млн тонн грузов (в среднем 8,3 тонны одним рейсом). Ежедневно в Берлин в среднем доставлялось порядка 2700 т продовольствия (не считая уголь и все прочее). В ходе операции погиб 31 американский и 41 британский лётчик — чудовищное перенапряжение сказалось и на людях, и на технике. «Старина Джо» не потратил на всю эту историю ни копейки. Американцам «воздушный мост» обошелся в 2 миллиарда долларов (в современных ценах). Да, репутация Советского Союза немного подмокла, но Сталина это едва ли интересовало — он уже давно перестал тешить себя иллюзиями… 2. Блокада Ленинграда Ленинград находится не на острове. И даже не на полуострове, соединенном с материком крошечной перемычкой (как Севастополь в Крыму). С запада от Ленинграда — вода, Финский залив. В 40 км к востоку от Дворцовой площади — вода, Ладожское озеро. Два огромных водоема соединены тонкой «ниткой» реки Нева. У впадения Невы в Финский залив Петр построил столицу своей империи, а в том месте, где Нева выходит из Ладожского озера, — крепость Шлиссельбург (ныне Петрокрепость). А вот с юга и севера от Ленинграда — необъятные просторы суши. Покончив с этой простейшей (но почему-то всеми забытой) географией, переходим к трагической истории 41-го года. О политике (т. е. о причинах, побудивших мирную социал-демократическую Финляндию вступить в войну «на одной стороне баррикад» с фашистской Германией) — ни слова, только ход военных действий. В последних числах августа на Карельском перешейке финские войска вышли на линию, примерно совпадающую с советско-финской границей 1939 года. Фронт стабилизировался, и на этом «фронте» было тихо вплоть до 9 июня 1944 года; никаких попыток продвинуться дальше к Ленинграду финны не предпринимали. Даже в самой ближней (западной) части перешейка линия соприкосновения советских и финских войск находилась на расстоянии 30 км к северу от Ленинграда; на восточном же фланге в руках Красной Армии остался участок побережья Ладожского озера в 60 км по прямой (не считая естественные извивы береговой линии). Немцы наступали с юго-запада и перерезали одну за другой железные дороги, ведущие к Ленинграду. 29 августа была занята станция Мга, последняя по счету на пути противника к Ладожскому озеру. 8 сентября немцы заняли Шлиссельбург; таким образом, Ленинград был отрезан от «Большой земли» с юга. До января 1943 г. фронт стабилизировался по линии реки Нева; впрочем, о стабильности говорить трудно — на проклятом «не. веком пятачке» шли ожесточенные бои, в которых, по современным данным, погибло 50 тыс. бойцов Красной Армии и 10 тыс. немцев. С юга — немцы, в 30–60 км к северу от города — финны, на западе — Финский залив, который Краснознаменный Балтийский флот отдал противнику без боя. Но есть же еще одна, четвертая, сторона света — восток. На востоке было более 60 км свободного от противника берега Ладожского озера. Если проложить маршрут транспортных караванов по кратчайшему расстоянию (через т. н. «шлиссельбургскую губу»), то до «Большой земли» (портовый поселок Кобона) было не более 30 км водного пространства. Если же идти в Новую Ладогу (город и порт у впадения реки Волхов в Ладожское озеро), то наберутся все 100 км. В любом случае даже самая тихоходная «посудина», ползущая с черепашьей скоростью в 5 узлов, могла дойти от западного, «ленинградского», берега Ладожского озера до Новой Ладоги за 11–12 часов (т. е. в течение одной осенней ночи, тьма которой лучше любой ПВО защищала движущееся судно от вражеской авиации). Если это называется «блокада», то тогда надо признать, что Англия и Япония в условиях гораздо худшей «блокады» провоевали всю войну. И по сей день живут, причем припеваючи. Дальнейшее обсуждение событий и вызванные этим обсуждением вопросы имеют смысл лишь в рамках представления о том, что советское руководство и лично «эффективный менеджер» стремились к тому, чтобы обеспечить выживание жителей Ленинграда. Стремились по меньшей мере с той же настойчивостью, с которой американцы и англичане спасали от голодной смерти жителей чужого (а еще совсем недавно — вражеского) для них города. Вне этого допущения и спорить-то не о чем… Уместно ли такое допущение? Соответствует ли оно исторической правде? Бог весть. Академик Лихачев, человек заслуженный и всеми уважаемый, да к тому же и переживший блокаду лично, в своих воспоминаниях пишет: «А между тем из Ленинграда ускоренно вывозилось продовольствие и не делалось никаких попыток его рассредоточить, как это сделали англичане в Лондоне. Немцы готовились к блокаде города, а мы — к его сдаче немцам. Эвакуация продовольствия из Ленинграда прекратилась только тогда, когда немцы перерезали все железные дороги». Никаких документальных подтверждений того, что продовольствие из обреченного города вывозилось (а не завозилось), Лихачев не приводит, впрочем, мемуары и не претендуют на роль научного исследования. В научном исследовании (Д.В. Павлов. «Ленинград в блокаде». — М.: Воениздат, 1958 г.), да еще и изданном в самые что ни на есть советские времена, читаем: «Главное управление сахарной промышленности, находившееся в Москве, прислало в середине сентября 1941 года телеграмму ленинградской конторе «Сахаросбыта» с требованием отгрузить несколько вагонов сахару из Ленинграда в Вологду, хотя с 8 сентября Ленинград был уже блокирован». Автор приводит этот факт в качестве курьезного примера «несвоевременной осведомленности людей». Я же предлагаю обратить внимание на направление предписанного перемещения высококалорийного продукта. А если бы немцы не перерезали дороги — так бы и вывезли сахар в Вологду? И только ли сахар? Предположение о том, что из предблокадного Ленинграда вывозились продукты, кажется абсурдным и кощунственным — но лишь на первый и к тому же ИЗрЯДг но затуманенный общеобязательной патетикой взгляд. По здравому размышлению, речь идет лишь о частном случае выполнения общего указания товарища Сталина: «Не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего. Колхозники должны угонять весь скот, хлеб сдавать под сохранность государственным органам для вывозки его в тыловые районы. Все ценное имущество, в том числе цветные металлы, хлеб и горючее, которое не может быть вывезено, должно безусловно уничтожаться». Заметьте — про эвакуацию населения с территорий, на которых не должно быть оставлено «ни килограмма хлеба», не сказано ничего. Вот если бы Гитлер и солдаты вермахта были людоедами в самом прямом смысле слова — тогда бы старина Джо, возможно, распорядился «угонять всех жителей в тыл». А так — только скот. Тем не менее, руководствуясь незыблемым принципом презумпции невиновности (по-русски это звучит «не пойман — не вор»), будем в дальнейшем изложении исходить из того, что «партия и правительство, Ставка, ГКО и лично тов. Сталин делали все возможное для спасения Ленинграда». А поскольку спасти всех, как известно, не удалось, то вполне оправданным будет вопрос: почему? О блокаде Ленинграда в целом, о проблемах транспорта и снабжения в частности написано очень много. Есть целые монографии, посвященные «транспортной составляющей» ленинградской трагедии. Цифр и фактов — море. И чем больше знакомишься с ними, тем менее понятной становится ситуация. Цифры противоречат друг другу даже в мелочах (впрочем, для жителей блокадного города это были совсем не «мелочи»). Например, в одном абзаце читаем следующее:
Был бы я учителем, я бы из этого сделал задание для школьного учебника по арифметике — тут и проценты, и пропорции, и обратные дроби, и повод впервые задуматься о своей сытой жизни… Но мои читатели — люди взрослые, поэтому, не утруждая их работой с калькулятором, приведу сразу же готовый ответ. На изготовление одного килограмма такого «хлеба» расходуется всего лишь 430 грамм муки. Соответственно, «для снабжения 2,5 млн жителей Ленинграда» по указанным выше нормам требовалось всего лишь 179 т муки. А расходовалось ежедневно — 510 тонн. Это арифметика. Это не философия, не политология, не дискуссия «о сложном и во многом неоднозначном периоде нашей истории…». Это — простая арифметика. При расходе в 510 тонн муки паек можно было увеличить почти в три раза. Так из чего же были сделаны эти «сто двадцать пять блокадных грамм с огнем и кровью пополам?» И где, простите, сотни тонн муки? Не будем, однако, придираться к частностям — впереди нас ждут гораздо более странные факты. Но прежде чем перейти к вполне официальной статистике, проделаем еще один «дилетантский» расчет. Посчитаем, сколько муки необходимо для того, чтобы дать каждому из 2,5 млн жителей (в сентябре 1941 года в Ленинграде было выдано 2544 тыс. хлебных карточек) по 800 грамм отличного (совсем не похожего на ту жуткую массу из жмыха с опилками, которую в декабре 41-го получали ленинградцы) хлеба. 800 грамм хлеба в день — это самый большой, рабочий паек на «Большой земле». О голоде, тем паче о голодной смерти, при таком пайке говорить уже не приходится. Принимая типовой для выпечки ржаного хлеба «припек», равный 33 %, мы получаем очень «круглую» и легко запоминающуюся цифру в 1500 тонн. Если в этом расчете и есть погрешности, то не слишком большие. Так, за время работы ледовой «дороги жизни» в Ленинград поступало в среднем по 1920 тонн продовольствия в день. При этом удалось с 11 февраля 1942 г. повысить нормы снабжения до уровня: 800 грамм для солдат на фронте, 600 — в тыловых частях, 500 — для рабочих, 400 — для служащих, 300 — для детей и неработающих; хлеб стали печь из муки почти без примесей «условно-съедобных» компонентов; с середины февраля населению стали выдавать настоящее мясо, натуральные жиры, сухофрукты. Более того, при таком грузопотоке удалось даже накопить серьезные запасы продовольствия (по оценкам разных авторов — на срок от 18 до 60 дней). В Берлин, как было выше отмечено, доставляли в среднем 2700 тонн продовольствия в день, при таком грузопотоке о голоде не было и речи. Доставить по воздуху 1500 тонн — задача колоссальной сложности. Но у водного транспорта совершенно другие измерения. Совсем небольшая (меньше мне в современном справочнике найти не удалось) речная баржа («проект Р-137») имеет грузоподъемность 1500 тонн (общее водоизмещение — 1953 тонны). Речная баржа «проект Р-165» при длине 91,6 м и ширине 15,7 м имеет грузоподъемность 2670 тонн. Одна такая баржа может обеспечить суточную потребность в продовольствии миллионного города. Да, в начале 40-х годов речной (озерный) флот СССР таких судов не имел, но и имеющиеся были не слишком малы. Так, в соответствии с постановлением ГКО от 30 августа 1941 г. наркоматам военно-морского и речного флотов предлагалось выделить для снабжения Ленинграда 25 буксиров и 75 озерных барж грузоподъемностью по 1 тыс. тонн каждая. Фактически использованные в навигацию 1941 г. баржи имели в среднем грузоподъемность (не водоизмещение, а именно грузоподъемность) порядка 400–700 тонн. Хуже того, из-за проблем с причалами, погрузкой и буксировкой по штормовой Ладоге их реальная загрузка снижалась до 300–500 тонн. Все это обилие цифр сводится к простому выводу: 5–6 самых скромных барж в сутки снимали все проблемы с обеспечением Ленинграда продовольствием по обычным (т. е. весьма скромным) нормам военного времени. Еще 3–4 баржи могли обеспечить доставку необходимого количества горючего и боеприпасов для фронта (именно в такой пропорции — 785 тыс. т продовольствия и 495 тыс. т. горючего, боеприпасов и вооружения — сложился общий грузопоток в Ленинград за все время блокады, с сентября 1941-го по март 1943). Вот и все, что требовалось для «транспортного прорыва» блокады. А теперь переходим от расчетов к фактам. Водными перевозками в бассейне Невы, Свири и Ладожского озера ведала организации под названием «Северо-Западное речное пароходство» (СЗРП). В 1940 г. только через Ленинградский речной порт СЗРП перевезло 3,4 млн тонн грузов. Даже если забыть о том, что бывает зима, это дает 9300 тонн в день! Фактически, с учетом реальной продолжительности навигации на Неве, эту цифру можно смело увеличить раза в полтора. К началу 1941 г. в составе СЗРП находилось 323 буксира и 960 несамоходных судов общей грузоподъемностью 420 тыс. тонн. Даже один процент (!) от такой грузоподъемности составляет 4200 тонн. Не кажется ли вам, господа, что после таких цифр слово «блокада» рядом cd словом «Ленинград» надо писать в кавычках? Началась война — и с баржами. на Неве стало происходить точно то же самое, что и с танками, самолетами, пушками, циклопическими запасами боеприпасов… Они стали таять, исчезать в тумане… «Большое число судов было передано в ведение военных органов и ушло из Ленинграда на восток (?) с населением (?) и эвакогрузами. Вернуть эти последние суда, а также пополнить плавучие средства СЗРП путем перевода судов из других водных бассейнов было невозможно… В результате к началу блокады Ленинграда СЗРП имело на Ладожском озере и на Волхове всего 5 озерных и 72 речных буксира, 29 озерных и около 100 речных барж». С каким таким «населением» ушли суда на восток — понять невозможно, массовой эвакуации населения из Ленинграда, к сожалению, проведено не было; и что уже совсем непонятно — где находился этот далекий «восток», если с него было «невозможно вернуть» уплывшие суда? Впрочем, даже с учетом всех этих странностей, в составе СЗРП осталось 129 баржи 77 буксиров. Казалось бы, какие проблемы? Проблемы известные, точнее говоря, проблема одна — внезапность. Внезапно выяснилось, что:
Итак, огромный речной (озерный) флот скукожился до 29 пригодных для плавания по Ладоге барж. Это очень мало — в сравнении с потенциальными возможностями СЗРП, но в сравнении с потребным количеством «тоннажа», необходимого для снабжения Ленинграда, — более чем достаточно. Такое количество плавсредств теоретически позволяло не только обеспечить текущие потребности города, но и создать многомесячные запасы продовольствия. Почему же в городе возник жуткий, смертный голод?
Можете не сомневаться — перечисление объективных трудностей, вследствие которых переход на 100 км и обратно занимал 12 суток, а «через две недели после начала перевозок в эксплуатации осталось только 9 озерных и 13 речных барж», занимает не один десяток страниц. И причалы были не оборудованы, и маяков на маршруте не хватало, и уголь для буксиров не завезли, и противник всячески противодействовал… Так ведь на то и война, что с противником. За первые шесть дней высадки союзников в Нормандии (июнь 1944 г.) на французский берег было выгружено 104 тыс. тонн снаряжения. 17 300 тонн в день. Эти тонны выгружались не в порту и не на пустом необорудованном пляже, а на очень даже оборудованном берегу. Несколько лет немцы оборудовали этот берег всеми мыслимыми видами заграждений так, чтобы к нему не могла подойти даже легкая плоскодонная десантная лодка, не говоря уже о тяжелом морском судне… Всего за 58 дней навигации (с 10 сентября по 7 ноября 1941 г.) в блокадный Ленинград было доставлено 58 873 тонны различных грузов, в том числе 45 тыс. т продовольствия, главным образом зерна и муки. На затонувших по разным причинам, включая удары авиации противника, судах было потеряно 2,8 тыс. т грузов (4,8 % от общего грузопотока). Потери достаточно умеренные, но это не должно нас удивлять, принимая во внимание как мизерность сил немецкой авиации, оставленной под Ленинградом после переброски основных сил люфтваффе на московское направление, так и состав Осиновецкого и Свирьского бригадных районов ПВО (по числу зенитных орудий и прожекторов они превосходили ПВО нефтепромыслов Плоешти или крупнейшего порта Констанца в Румынии). Что касается продовольствия, то по Ладоге в город доставлялось чуть меньше 800 тонн, т. е. фактически две-три недогруженные баржи в день. Понятно, что потенциальные возможности огромного речного флота были использованы исключительно плохо. Непонятно другое — с точки зрения неопровержимой арифметики даже 800 тонн продовольствия в сутки позволяли выдавать населению гораздо больше, нежели 125 грамм суррогатного хлеба… Как бы то ни было, именно ситуация первых месяцев «блокады» предопределила гибель сотен тысяч ленинградцев. Именно тогда погибла основная масса людей, а здоровье многих выживших было необратимо подорвано — вот почему «хронология смерти» сдвинута относительно статистики грузопотока. В декабре 41-го, когда нормы выдачи хлеба снизились до минимума, умерло 53 тыс. человек, в январе —120 тысяч, и даже в феврале 42-го, когда паек стал уже значительно больше и калорийнее, умерло более 80 тыс. человек (такова документальная статистика, в газетных публикациях «к юбилею» цифры, как вы знаете, гораздо большие — мы ведь «мерилом работы считаем усталость», а «вклад в победу» измеряем числом собственных потерь). Во время «второй навигации» (1942 г.) средний грузопоток увеличился до 3732 тонн в день, в том числе 1863 тонн продовольствия (не считая живого скота). При этом удалось не только довести продуктовый паек до общего по стране уровня, но и доставить в город 290 тыс. человек воинского пополнения — 20 полных дивизий по предвоенному штату! Всего же за полтора года «блокады» всеми видами транспорта в Ленинград было доставлено 1,3 млн тонн разных грузов (а также 28 тыс. голов живого скота). Много ли это? Все познается в сравнении. Это всего 8 % от общего объема перевозок речным транспортом СССР за годы войны. Это почти в два раза меньше того, что американцы самолетами (!!!) доставили за значительно меньший срок в Западный Берлин. |
|
||
|
Главная | Контакты | Нашёл ошибку | Прислать материал | Добавить в избранное |
||||
|
|
||||
