• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

от 30 сентября 1946 года

Нидермайер Оскар, 1885 года рождения,

уроженец города Фрайсинг, немец,

происходит из семьи служащих,

член НДСДАП с 1933 по 1935 год,

доктор географических наук,

генерал-майор

Вопрос: Покажите о Вашей службе в германской армии?

Ответ: В 1905 году, по окончанию гимназии, я добровольно поступил на службу в германскую армию в качестве юнкера. До лета 1912 года командовал взводом 10-го Баварского артиллерийского полка и одновременно со службой в армии с 1907 по 1912 год проходил курс обучения на вечернем отделении университета по факультету географии, этнографии и геологии. С 1912 по 1914 год был в научной экспедиции в Иране, после чего совершил путешествие по Индии, Аравии, Египту, Палестине, Сирии и Турции.

В Первую мировую войну в составе 10-го артиллерийского полка в должности командира батареи участвовал в боях на Западном фронте. С ноября 1914 года по 1916 год руководил экспедицией в Иране и Афганистане, предпринятой по заданию германского генштаба с целью организации там повстанческого движения против англичан. С конца 1916 года [...] являлся помощником начальника штаба фронта на Ближнем Востоке, а затем до весны 1919 года офицером связи германского генштаба при 8-й Баварской дивизии и 3-м Баварском корпусе.

Являясь офицером-ординарцем в чине капитана штаба Эппа[2], весной 1919 года в составе добровольческого корпуса Эппа участвовал в подавлении революционных войск в Мюнхене.

С начала 1920 до конца 1921 года был адъютантом военного министра Гесслера[3]. В конце 1921 года назначен на должность референта по германо-советскому военному сотрудничеству при Главнокомандующем германскими войсками генерале Секте[4].

С начала 1924 по 1931 год являлся представителем германского командования в Советском Союзе.

По возвращении в Германию в январе 1932 года я был зачислен во 2-й артиллерийский полк, а фактически по заданию отдела кадров генерального штаба вел преподавательскую работу по военным дисциплинам при кафедре военных наук Берлинского университета. Преподавательской деятельностью занимался до мая 1941 года, а затем в чине полковника был переведен в «Особый штаб Ф», где служил до сентября 1941 года. В 1941 г. поступил на курсы переподготовки высшего командного состава, по окончанию которых в мае 1942 года был назначен командиром 162-й дивизии. В мае 1944 года назначен на должность командующего добровольческими соединениями при штабе вооруженных сил Западного фронта, который дислоцировался в Париже.

В сентябре 1944 года я был арестован по доносу и обвинен в высказываниях против Гитлера. Под стражей содержался в тюрьме города Торгау до конца апреля 1945 года. При эвакуации тюрьмы в Баварию из-под стражи совершил побег и перешел на сторону англо-американских войск.

Вопрос: Вы показали, что в период 1912—1916 годов находились на Ближнем Востоке. Для какой цели Вы выезжали?

Ответ: С сентября 1912 по май 1914 года я находился в Иране в составе научной экспедиции Мюнхенской и Венской академий наук. Экспедиция состояла из научных работников и обслуживающего персонала. В состав экспедиции кроме меня входил профессор Венского университета Дитц[5], работавший по истории искусства ислама. Я лично работал по географии и геологии.

Нам удалось пересечь среднюю часть Ирана с запада на восток, и при этом мы собрали большое количество материалов, характеризующих географические, этнографические и геологические особенности Ирана. Результаты экспедиции с научной точки зрения, согласно оценке, данной Академией наук, были успешными.

Вопрос: В момент Вашего отъезда в экспедицию в Иран Вы являлись кадровым офицером германской армии?

Ответ: Да, я являлся командиром взвода 10-го артиллерийского полка 5-й пехотной дивизии в звании лейтенанта.

Вопрос: Тогда каким образом Вас могли направить в экспедицию?

Ответ: Находясь на службе в армии, я все время поддерживал связь с университетом и Академией наук, где мне покровительствовали видные академики-географы и геологи, по научной работе, с которыми я был связан. В экспедицию я был отпущен командованием баварской армии по ходатайству моей знакомой – баварской принцессы Терезии[6], являвшейся тогда почетным президентом Мюнхенской академии наук.

Вопрос: Какое задание Вы получили от германского Генштаба перед отъездом в Иран?

Ответ: Никаких заданий военного характера я не получал, и никто по этому вопросу со мной не беседовал.

Вопрос: Кому Вы докладывали о результатах экспедиции?

Ответ: Мой письменный доклад о результатах проделанной экспедицией научной работе был передан академику Дригальскому[7], возглавлявшему кафедру географии в Мюнхенском университете.

Вопрос: А кому еще?

Ответ: Во время моего возвращения в 1914 году из экспедиции через Турцию я был на приеме у начальника германской военной миссии в Турции генерала Лимана фон Сандерса[8], которому сообщил ряд интересовавших его сведений о влиянии русских и англичан и о взаимоотношении между ними.

Вопрос: Следовательно, экспедиция в Иран преследовала и военно-политические цели?

Ответ: Я информировал Лимана фон Сандерса о противоречиях, существующих в Иране между русскими и англичанами. Это я подтвердил на фактах, показавших наличие враждебных отношений между русскими и английскими генеральными консулами, у которых я часто бывал на приемах.

Вопрос: Из документов, изъятых у Вас при обыске, видно, что в 1912 году экспедиция в Иран преследовала военно-политические цели. Дайте об этом подробные показания.

Ответ: За исключением приведенных фактов я ничего следствию сообщить не могу, так как экспедиция была предпринята, главным образом, в научных целях.

Вопрос: Покажите о Вашем участии в другой экспедиции на Ближний Восток?

Ответ: Вторично на Ближнем Востоке я был с ноября 1914 года по март 1917 года, где участвовал в военной экспедиции. Эта военная экспедиция была предпринята германским и турецким генеральными штабами по инициативе военного министра Турции Энвер-паши[9] с целью вовлечения Ирана и Афганистана в войну на стороне Германии и Турции. Практически экспедиция должна была поднять повстанческое движение в Иране и Афганистане против англичан с целью отвлечения английских войск от основных фронтов.

Вопрос: Кто являлся начальником экспедиции?

Ответ: Германский Генеральный штаб назначил начальником этой военной экспедиции меня – Нидермайера.

Вопрос: Почему выбор пал на Вас?

Ответ: Германский Генштаб, назначив меня начальником этой военной экспедиции, учитывал мои знания Ближнего Востока, результаты предшествовавшей экспедиции, знания арабского, турецкого и персидского языков.

Вопрос: А не руководствовался ли германский Генштаб при назначении Вас начальником экспедиции тем, что Вы достаточно опытный разведчик, оправдавший себя во время проведения прошлой экспедиции, предпринятой в Иран с военно-политическими целями?

Ответ: На этот вопрос я затрудняюсь ответить.

Вопрос: Из каких групп состояла экспедиция, предпринятая в Иран и Афганистан?

Ответ: Личного состава в штабе экспедиции было около 350 человек. Из этого числа до 50 офицеров германской армии, владевших персидским и турецким языками. Экспедиция состояла из трех групп: Белуджистанской, Персидской и Афганской, каждая из которых имела свои особые задачи.

Белуджистанская:

Проникнуть в иранский Белуджистан, поднять повстанческое движение местных племен против англичан. Руководителем этой группы был профессор Мюнхенского университета Цугмайер[10].

Персидская:

Должна была проникнуть в Южную Персию, где в это время находились английские войска, и поднять там на борьбу против англичан враждебные по отношению к ним племена. Руководителем этой группы являлся бывший германский консул в Багдаде Сайлер[11].

Афганская:

Проникнуть в Афганистан, путем подкупа и обещаний склонить эмира к объявлению войны союзникам, организовать в Афганистане, а также в западной части Индии повстанческое движение против англичан. Непосредственное руководство этой группой осуществлял я.

Вопрос: Покажите, что было практически достигнуто Вашей экспедицией?

Ответ: В конце июня 1915 года я с группой 150 человек моего штаба направились из Исфагана в Афганистан. Двигались мы в течение полутора месяцев и в августе оказались в городе Герате. Однако со мной прибыло только 26 человек из 150, а остальные погибли в пути от жары и налетов арабов. В Афганистане я пробыл до июня 1916 года в резиденции эмира. За время нахождения в Афганистане я имел неоднократные встречи и переговоры с эмиром и другими представителями афганских правительственных кругов. От имени кайзера я обещал эмиру в случаи его согласия вступить в войну на стороне Германии оказать помощь в создании так называемого «Великого Афганистана» путем присоединения к нему английского и персидского Белуджистана. Эмир выражал согласие объявить войну, однако боялся, что своими силами он не сможет противостоять войскам союзников, и потребовал направить в Афганистан несколько немецких дивизий. Так как Германия этого выполнить не могла, эмир отказался открыто выступить против союзников, заявив о своем нейтралитете, который по существу им выполнялся формально.

Мне удалось в Афганистане провести ряд мероприятий, вызвавших беспокойство англичан, заставивших их держать в Индии на афганской границе войска в количестве до 80 тыс. человек.

Вопрос: Какие мероприятия Вы имеете в виду?

Ответ: Эти мероприятия заключались в следующем. В юго-западной и западной части Персии мы организовали повстанческое движение отдельных племен путем насаждения среди них немецкой агентуры, которая разжигала ненависть к англичанам. За время моего пребывания в Афганистане я нелегально встречался с вождями наиболее крупных племен, проживавших в северо-западной части Индии. При переговорах с вождями я склонял их к войне против англичан. Моим нелегальным встречам с ними способствовал брат эмира – председатель совета министров Насрулла, который был исключительно сочувственно настроен к нам.

Деятельности по организации повстанческого движения в Персии помогало и то, что вся персидская жандармерия работала на нас, так как ее руководителями являлись шведские офицеры, которые в начале войны германским военным атташе в Персии графом Канитцом[12] были зачислены в германскую армию, командование которой присвоило им воинские звания в соответствии с имевшимися у них в иранской армии и выплачивало им жалованье.

По согласованию с эмиром я организовал в Афганистане курсы усовершенствования высшего командного состава и курсы артиллерийских офицеров. Преподавателями являлись военнослужащие германской армии и австрийские офицеры, бежавшие в Афганистан из русского плена. Под руководством германских офицеров была построена показательная оборонительная линия по защите Кабула. Летом 1916 года, убедившись в том, что Афганистан не вступит в войну на стороне Германии, я счел необходимым выехать в Иран, где созданные моим штабом повстанческие группы находились под угрозой уничтожения их англичанами. По прибытии в Иран мне сообщили, что повстанческие группы уже разбиты.

Находясь в Иране при штабе турецких войск, я получил телеграмму от имени императора Вильгельма II, в которой мне предлагалось явиться к нему для доклада в штаб-квартиру в городе Вадкройцнахе. В конце марта 1917 года я докладывал императору о результатах экспедиции, проведенной в Иране и Афганистане, которыми он остался доволен, и наградил меня высшим военным орденом.

Вопрос: Какие задачи поставил перед Вами император?

Ответ: В апреле – мае 1917 года по указу императора Вильгельма II я был назначен помощником начальника штаба фельдмаршала Фалькенхайна[13] – главнокомандующего турецкими войсками в Сирии и Иране. В сентябре 1917 года я вместе с Фалькенхайном прибыл в Стамбул. Мы имели задачу отбить у англичан город Багдад и защищать Палестинский фронт.

Из Стамбула штаб Фалькенхайна переехал в город Халеб (Сирия), стоящий на перекрестке дорог Багдад – Палестина. На Палестинском фронте в это время англичане предприняли большое наступление, в силу чего мы вынуждены были все немецкие и турецкие войска бросить на этот фронт и отказаться от мысли захватить Багдад.

На Палестинском фронте я пробыл до начала марта 1918 года, откуда был отозван в Германию и назначен начальником отдела «I-Ц» штаба 3-го Баварского корпуса. Вместе с этим корпусом выбыл на Западный фронт в город Лилль (Франция), где принимал участие в боях против англичан.

Вопрос: Вы показали о своей службе в «Особом штабе Ф». С какой целью был создан этот штаб?

Ответ: «Особый штаб Ф» (военная миссия) был создан с целью развертывания войны на Ближнем Востоке и возглавлялся генералом Фельми[14]. Штаб состоял из 30 германских офицеров.

Вопрос: Покажите о практической деятельности «Особого штаба Ф».

Ответ: Намеченные цели осуществить не удалось в силу того, что в момент нахождения нашей миссии в Греции, где мы были после прибытия из Германии месяца полтора-два, английские войска заняли Ирак и Сирию. В связи с таким положением встал вопрос об изыскании возможностей для ведения работы по организации повстанческого движения против англичан.

В августе 1941 года по распоряжению Фельми я выехал в Константинополь с целью установления связей с профашистскими элементами в Иране и Сирии, бежавшими в Турцию в момент прихода в Ирак и Сирию английских войск. Через эти связи я должен был выяснить возможности ведения из Турции нелегальной работы в Ираке и Сирии.

В Турции я пробыл около двух недель, где имел переговоры с германским послом фон Папеном[15] и военным атташе генералом Роде[16].

За время нахождения в Турции при содействии военного атташе Роде состоялись встречи с представителем Великого муфтия[17]. В результате переговоров с фон Папеном, Роде и представителем Великого муфтия я выяснил, что возможности к проведению повстанческой работы среди арабов затруднены, и от намеченной цели пришлось отказаться. Из Турции я вылетел на самолете в Грецию, где доложил генералу Фельми о результатах моей поездки. Через несколько дней я вместе с генералом Фельми вылетел в Берлин для доклада.

Вопрос: Вы не показали о деятельности «Особого штаба Ф» за время пребывания в Греции.

Ответ: За время двух месяцев пребывания в Греции первые три недели мы находились в Афинах, а затем на мысе Сунион (65 км от Афин) и в этот период фактически сделать ничего не успели. Мы выжидали момента, когда сможем осуществить наши цели, но события развивались явно не в нашу пользу, и в конце концов англичане успели занять Ирак и Сирию. Это обстоятельство привело к тому, что наши планы были сорваны.

Вопрос: Кому и о чем вы докладывали в Берлин?

Ответ: По прибытии в Берлин генерал Фельми лично доложил о деятельности миссии руководству Генерального штаба. Я же обратился в отдел кадров ОКХ для получения назначения, так как генерал Фельми перед нашим убытием из Греции в Берлин дал мне понять, что в связи с создавшейся обстановкой я остаюсь пока не у дел. Через две-три недели отделом кадров ОКХ я был направлен на курсы высшего командного состава германской армии. Таким образом, моя дальнейшая связь со штабом Фельми прекратилась.

Центральный архив ФСБ. Дело Р-47474. Л. 65—74. Машинописный текст.

1. Данный документ помещен первым в приложение, так как в нем идет речь о деятельности немцев в Афганистане в период Первой мировой войны.

2. Эпп Франц Риттер фон (1868—1946) – германский военный и государственный деятель. С 1887 г. служил в одном из баварских пехотных полков. Обучался в Мюнхенской военной академии. В 1900—1901 гг. участвовал в составе германского экспедиционного корпуса в подавлении народного восстания в Китае. С 1904 по 1906 г. руководил германской карательной операцией в Юго-Западной Африке. В годы Первой мировой войны командовал Баварским гвардейским пехотным полком: воевал во Франции, в Южном Тироле, Сербии и Румынии. В феврале 1919 г. стал командующим Добровольческим корпусом и руководил подавлением революции в Баварии, а в 1920 г. восстанием рабочих в Гамбурге. Одним из первых среди военных поддержал Гитлера. В 1923 г. в чине генерал-лейтенанта был уволен из рейхсвера. С 1926 г. руководил отрядами СА в Баварии. В 1928—1945 гг. – депутат рейхстага от нацистской партии. С 1933 г. – штатгальтер Баварии. Умер 31. 12. 1946 г. в американском лагере для интернированных.

3. Гесслер Отто (1875—1955) – германский государственный и политический деятель. Юрист по образованию. Доктор права. С 1902 по 1910 г. служил в разных городах в органах юстиции. В 1913—1919 г. – обер-бургомистер г. Нюрнберга. Один из создателей Немецкой демократической партии. 1920—1928 гг. – военный министр. Совместно с Г. Сектом проводил политику превращения рейхсвера в боеспособную армию. 1928—1933 гг. – одновременно являлся президентом Союза возрождения рейха. С приходом Гитлера к власти Гесслер отошел от политической деятельности. В октябре 1944 г. арестован в связи с делом о покушении на Гитлера и заключен в концлагерь Равенсбрюк. 1949 г. – президент баварского Красного Креста. 1950—1952 гг. – входил в руководство Красного Креста ФРГ.

4. Сект Ганс, фон (1866—1936) – германский военный деятель. С 1885 г. – на военной службе в прусской армии. Окончил Академию Генерального штаба. В период Первой мировой войны воевал на Восточном фронте, Балканах и в Турции. В начале 1919 г. командовал немецкими частями в Прибалтике. 1920—1926 гг. – начальник военного управления рейхсвера. Много сделал для возрождения вооруженных сил Германии в обход Версальского договора. Активный сторонник тайного военного сотрудничества с СССР. В 1930—1932 гг. – депутат рейхстага. В 1934—1935 гг. – военный советник при Чан Кайши.

5. Автор не располагает биографическими сведениями о данном человеке.

6. Принцесса Тереза Шарлотта Марианна Аугуста (1850—1925) – видный немецкий исследователь в области зоологии, ботаники, антропологии. Известная путешественница, которая посетила все страны Европы, Северную Африку, Северную и Южную Америку. Собранные ею во время путешествий научные коллекции стали основой для создания некоторых новых экспозиций музеев Германии. Член многих научных обществ Европы. Автор ряда научных работ.

7. Дригальский Эрих (1865—?) – известный немецкий полярный исследователь. 1899 г. – профессор географии в Берлине. В 1901—1903 гг. – руководил полярной экспедицией. С 1901 г. профессор географии Мюнхенского университета.

8. Лиман Сандерс фон (1855—1929) – германский военный деятель. На военной службе с 1874 г. В 1913 г., будучи генерал-лейтенантом, был направлен в Турцию во главе германской военной миссии для реорганизации армии Османской империи. Турецким султаном был назначен командующим Центральным корпусом, оборонявшим Черноморские проливы. После резкого протеста России фон Сандерс был переведен на должность генерального инспектора турецкой армии. С 1914 г. – командующий Первой турецкой армией в районе Босфора. В 1915 г. осуществлял общее руководство турецких войск во время отражения англо-французского десанта на п-ове Галиполи. 1918 г. – командовал германо-турецкими войсками на Палестинском фронте; руководил эвакуацией германских войск из Турции. В 1919 г. был арестован по подозрению в совершении военных преступлений, но вскоре освобожден.

9. Энвер-паша (1881—1922) – видный турецкий политический и военный деятель. Сыграл видную роль в организации и осуществлении младотурецкой революции 1908– 1909 гг. В 1911 г. руководил обороной Триполитании в ходе итало-турецкой войны 1911—1912 гг. Один из создателей и руководителей партии «Единение и прогресс». В годы Первой Балканской войны возглавил оборону Адрианополя и спас Стамбул от захвата болгарскими войсками. Активный сторонник военного союза с Германией. В период Первой мировой войны – военный министр Османской империи. Начальник турецкого Генерального штаба. Главный виновник поражения турецких войск на Кавказе в 1914 г. В 1915 г. был одним организаторов геноцида армян в Османской империи. Одной из главных целей Турции в войне считал «включение» всех тюркских народов России в состав Османской империи. В 1918 г. приказал турецким войскам захватить г. Баку. После капитуляции Турции бежал в Германию. В 1920 г. Энвер, заручившись поддержкой Секта, прибыл в Советскую Россию. Большевистское руководство хотело использовать Энвер-пашу для «антиимпериалистической» пропаганды среди народов Востока. В конце 1921 г. возглавил басмаческое движение в Восточной Бухаре. Убит в бою с частями Красной Армии.

10. Цугмайер Эрих (1879—?) – известный германский зоолог. Специализировался на изучении морских обитателей Мекранского побережья Белуджистана.

11. Автор не располагает биографическими сведениями о данном человеке.

12. Канитц (?—1916) в 1915 г. с помощью активного подкупа местной знати и умелой пропаганды организовал мятеж бригады персидских казаков близ Тегерана. В 1916 г. попытался организовать партизанскую войну местных племен против наступающих русских войск. Осознав свое поражение, в январе 1916 г. покончил жизнь самоубийством.

13. Фалькенхайн Эрих фон (1861—1922) – германский военный деятель. В 1906—1915 гг. – военный министр. До августа 1916 г. начальник германского Генерального штаба. После неудачи немецких войск под Верденом смещен с этого поста. В 1916 г. – командовал германскими войсками в Румынии. С 1917 г. – находился на Палестинском фронте.

14. Фельми Гельмут (1885—1965) – германский генерал ВВС. В 1939—1940 гг. – командующий Вторым флотом Люфтваффе. 20. 5. 1941 г. – 20. 6. 1941 г. – глава миссии вермахта в Ираке; начальник «Особого штаба Фельми». 21. 6. 1941 г. – 11. 9. 1942 г. – командующий немецкими войсками в Греции. 11. 9. 1942 г. – 27. 3. 1943 г. – командующий «Корпусом Ф», задачей которого был прорыв после взятия вермахтом Кавказа в страны Среднего Востока, прежде всего в Иран и Афганистан. В ходе битвы за Кавказ «Корпус Ф» понес большие потери и был расформирован. В конце Второй мировой войны командовал XXXIV армейским корпусом. За военные преступления в Греции осужден Нюрнбергским международным трибуналом к длительному сроку заключения. Освобожден досрочно.

15. Папен Франц фон (1879—1969) – германский политический деятель, дипломат. До Первой мировой войны служил в Генштабе. В 1913—1915 гг. – военный атташе в США. С 1921 по 1932 г. был депутатом прусского ландтага. В июле – ноябре 1932 г. – возглавлял правительство Веймарской республики. Принимал активное участие в установлении фашистской диктатуры в Германии. В 1933 г. – вице-канцлер в кабинете Гитлера. В 1934—1938 гг. – посол в Австрии. В 1939—1944 гг. – посол в Турции. В 1946 г. в Нюрнберге приговорен к восьми месяцам тюрьмы.

16. У автора нет сведений о данном лице.

17. Эмин Эль Хуссейн (?) – Великий муфтий Иерусалима; один из лидеров арабских националистов; использовался Германией и Италией для проведения антибританской пропаганды в мусульманских странах в годы Второй мировой войны.

от 5-го апреля 1946 года.

Вопрос: Следствие вновь возвращается к вопросу о ваших связях с разведывательными органами и предлагает дать об этом откровенные показания.

Ответ: Я откровенно показал на предыдущих допросах, что в сотрудничестве с разведками никогда не состоял и не мог заниматься шпионской работой, так как это противоречит моим взглядам и религиозным убеждениям, а заодно и возможностям.

Последние 12 лет я прожил в Германии в качестве частного лица – эмигранта и, кроме единственного вызова в 1935 году в гестапо по поводу моих связей с афганскими студентами, о чем мною уже даны показания, мне не приходилось соприкасаться с разведывательными или полицейскими учреждениями. Мало того, после вызова в гестапо в 1935 году я обратился в германское министерство иностранных дел с ходатайством оградить меня от подобных неприятностей или дать разрешение на вывоз из Германии моих денежных средств и имущества с тем, чтобы переселиться в другую страну. Существенную помощь мне тогда оказал начальник восточного отдела германского Министерства иностранных дел – доктор ПРУФЕР[2], докладывавший обо мне их министру фон НЕЙРАТУ[3], со стороны которого поступило заверение, что впредь меня никто беспокоить не будет.

Вопрос: Чем объясняется такое внимание к вам со стороны руководящих лиц из Министерства иностранных дел Германии?

Ответ: Это была простая любезность со стороны доктора ПРУФЕРА, как моего старого друга. С фон НЕЙРАТОМ я не имел ничего общего и, в другом случае, кроме официального заверения с его стороны, никакой помощи от него не имел. Близкие отношения с ПРУФЕРОМ, а также с его помощником – доктором ГРОБЕ [4], у меня установились еще с момента моего приезда в Берлин посланником в 1922 году. С этого времени мы посещали друг друга на дому, взаимно делали подарки, в частности от меня ПРУФЕР и ГРОББЕ получали подарки коврами, каракулем, серебром и другими предметами.

Вопрос: Не хотите ли вы этим сказать, что ПРУФЕР и ГРОББЕ были задарены вами и поэтому оказывали всякие услуги?

Ответ: Я этого не утверждаю, но с течением времени наши отношения на этой почве еще более углубились, и в необходимых случаях они охотно оказывали мне те или иные услуги. К примеру, ПРУФЕР, вскоре после моего переселения в 1934 году в Германию, дал мне хорошую личную рекомендацию, которая мне во многом помогла при устройстве личных и коммерческих дел.

Были случаи, когда ПРУФЕР даже звонил в районные финансовые учреждения и ходатайствовал о снижении налогов с принадлежащих мне двух домов и подоходного налога. Некоторые личные услуги оказывал мне и доктор ГРОББЕ.

Вопрос: Следствие располагает данными, что вам оказывались услуги со стороны ПРУФЕРА, ГРОББЕ и других сотрудников Министерства иностранных дел, вследствие ваших связей с ними по линии разведывательной работы. Об этой стороне вашего сотрудничества с ними вы и покажите сейчас.

Ответ: Я это отрицаю. Кроме личной дружбы и взаимных услуг на этой почве, у меня никаких прочих связей с ПРУФЕРОМ и другими сотрудниками не было. Министерство иностранных дел или другие германские органы никогда не привлекали меня к сотрудничеству и не делали никаких предложений, за исключением переговоров в 1939 году о государственном перевороте в Афганистане, закончившихся безрезультатно.

Вопрос: С кем из немцев и какие переговоры вели вы в 1939 году?

Ответ: В 1939 году, после захвата Германией Польши и заключения договора с Советским Союзом, меня по телефону пригласил к себе в германское Министерство иностранных дел фон ХИНТИГ[5].

Вопрос: Кто такой фон ХИНТИГ?

Ответ: Фон ХИНТИГ в то время возглавлял восточный отдел Министерства иностранных дел, вместо уехавшего послом в Бразилию ПРУФЕРА. С фон ХИНТИГОМ я познакомился впервые во время своего первого приезда в 1921 году в Германию с афганской миссией. В течение месяца он тогда сопровождал нас как представитель Министерства иностранных дел, и мы сблизились с ним. Вторично мне пришлось встретиться с ним во время приезда вместе с АМАНУЛЛОЙ-ХАНОМ в Германию в 1928 году, когда он опять около 2 недель сопровождал нас в поездках по стране. Затем после долгого перерыва мы вновь, как старые знакомые, встретились с фон ХИНТИГОМ в 1937 году, после назначения его на должность начальника восточного отдела Министерства иностранных дел. К тому же ПРУФЕР перед своим отъездом в Бразилию дал ему хорошую рекомендацию обо мне и просил оказывать в нужных случаях помощь. В результате этого мы быстро подружились с фон ХИНТИГОМ семьями, часто бывали друг у друга, ездили вместе на охоту и проводили вместе свободное время.

Вопрос: Продолжайте свои показания о деловых переговорах с фон ХИНТИГОМ в 1939 году.

Ответ: Пригласив меня к себе в 1939 году, фон ХИНТИГ поставил передо мной вопрос о том, смогу ли я взять на себя инициативу по подготовке восстания в Афганистане для свержения господствующей там династии НАДИР-ШАХА и возвращения в Кабул бывшего короля АМАНУЛЛЫ-ХАНА, при условии, если Германия окажет мне всю необходимую помощь вооружением и военными инструкторами.

Вопрос: Уточните, почему фон ХИНТИГ сделал такое предложение вам, и не исходила ли его инициатива от вас?

Ответ: Постановка этого вопроса исходила целиком от фон ХИНТИГА, без всякой инициативы с моей стороны и была даже неожиданной для меня.

Выдвигая передо мной такое предложение, фон ХИНТИГ безусловно действовал от имени германских правительственных кругов, стремившихся путем переворота укрепить свое влияние в Афганистане.

Вопрос: И для этой цели они избрали вас, как своего человека?

Ответ: Я не был сторонником фашистского строя и не имел никакого касательства к германским правительственным или другим органам, хотя и вынужден был проживать в Германии из-за запрещения вывезти свое имущество. В этом смысле я не был для немцев своим человеком, но для осуществления своих планов у них не было другой, более известной и авторитетной в Афганистане фигуры, почему они и пригласили меня. Таково мое личное мнение, так как фон ХИНТИГ со мной на эту тему не говорил, и для меня осталось неизвестным, по чьим непосредственно указаниям он действовал. Во всяком случае, фон ХИНТИГУ были хорошо известны моя прошлая деятельность и враждебное отношение к существующему в Афганистане режиму династии НАДИР-ШАХА, что давало ему основание рассчитывать на привлечение меня к этому делу.

Вопрос: Как вы отнеслись к предложению фон ХИНТИГА?

Ответ: Предложение фон ХИНТИГА соответствовало моим давним желаниям, и поэтому я положительно отнесся к нему, но тут же заявил, что смогу приняться за это дело только с согласия и при помощи со стороны Советского Союза. Фон ХИНТИГ ответил мне, что этот переворот мыслится германским правительством произвести в контакте с Советским правительством. После этого я высказал свои соображения, что восстание может быть успешным только в том случае, если предварительно удастся организовать в Советском Союзе несколько частей из числа проживающих в Средней Азии афганцев, хорошо вооружить и подготовить их, а затем проникнуть с ними через афганскую границу и захватить гор. Мазари-Шариф. Одновременно с этим следует поднять при помощи своих людей, проживающих в Афганистане, восстание племен в других провинциях страны и потом захватить Кабул.

Вопрос: Кого из своих людей в Афганистане вы имели в виду привлечь для участия в восстании?

Ответ: Фон ХИНТИГ спросил меня об этом, и я назвал ему несколько преданных мне руководителей племен моманд, среди которых я, а в прошлом мой отец и братья пользовались большим авторитетом и доверием. По первому зову эти племена во главе со своими руководителями в любой момент поднялись бы за мной против ЗАХИР-ШАХА и его войск. Я полагал, что в дальнейшем, наряду с подготовкой захвата Мазари-Шарифа со стороны афгано-советской границы, с этими руководителями должна быть установлена связь и обусловлено время начала восстания племен внутри страны.

Вопрос: Вы с фон ХИНТИГОМ разрабатывали подробный план подготовки восстания и переворота в Афганистане?

Ответ: Нет, конкретного плана мы не намечали, и я не имел в виду разрабатывать его без участия Советского Союза. В разговоре с фон ХИНТИГОМ я только высказал свои предварительные соображения и, по его просьбе, назвал нескольких руководителей племен, на которых мог бы рассчитывать во время восстания.

Вопрос: Кого из них, персонально, вы указали фон ХИНТИГУ?

Ответ: Я назвал ему надежных людей из руководителей племен моманд, проживающих в восточной провинции Джелял-Абад[6], возле индийской границы, а именно:

1. МОГАМЕД-ХАСАН-ХАНА, сына САРДАР-ХАНА

2. МОГАМЕД-ЮСУФ-ХАНА, родного брата МОГАМЕД– ХАСАН-ХАНА

3. МАГОМЕД-АМИН-ХАНА, сына МЕСЕЛЬ-ХАНА[7]

Я также мог назвать фон ХИНТИГУ очень авторитетного и именуемого «святым человеком» – ШИРИН-ДЖЯНА, проживающего в местечке Чарбаки-Сафа, или других из преданных мне лиц, но сейчас точно не помню.

Вопрос: Вы также сообщили фон ХИНТИГУ характеристики и адреса этих лиц и договорились с ним об установки связи с ними?

Ответ: Кроме имен и названия провинции, я ничего не говорил о них фон ХИНТИГУ и не давал никаких характеристик. О связи с этими людьми мы также не договаривались, и этот вопрос меня в то время совершенно не занимал, поскольку до проведения всей подготовки к восстанию вне Афганистана не было никакой необходимости устанавливать с ними связь, тем более что такая преждевременная связь могла привести к провалу всего восстания.

Вопрос: Следствию известно, что вы договаривались с фон ХИНТИГОМ об установлении связи с руководителями племен, и немецкими разведывательными органами были приняты конкретные меры в этом направлении. Почему вы умалчиваете об этом?

Ответ: Я показываю так, как было в действительности, и ничего не скрываю. Никакой договоренности с фон ХИНТИГОМ об установлении связи с названными руководителями племен у меня не было. Припоминаю, что в процессе разговора со мной фон ХИНТИГ мимоходом делал какие-то заметки на бумаге и, возможно, он записал имена этих лиц, а затем передал в разведывательные органы для установления с ними связи, но мне ничего об этом не известно.

Вопрос: Чем же закончились тогда ваши переговоры с фон ХИНТИГОМ?

Ответ: В заключение я высказал фон ХИНТИГУ свое желание лично выехать в Москву для переговоров, против чего он принципиально не возражал, заявив, что поездка состоится по окончании переговоров по этому вопросу их посла с Советским правительством. С фон ХИНТИГОМ мы условились вновь встретиться сразу же по получении согласия Советского Союза.

В конце беседы я поставил его в известность о своем намерении выехать в ближайшие дни в Италию для встречи и обсуждения всех этих вопросов с АМАНУЛЛА-ХАНОМ.

Вопрос: Состоялась ваша встреча с АМАНУЛЛА-ХАНОМ?

Ответ: Прежде чем встретиться с АМАНУЛЛА-ХАНОМ, я решил обратиться в советское посольство в Берлине, чтобы лично объясниться с советским послом и попросить его разрешения на выезд для переговоров в Москву.

Вопрос: На этот счет вы получили установку от фон ХИНТИГА или кого другого?

Ответ: Нет, я установок о посещении советского посольства от фон ХИНТИГА или кого-либо другого не получал. Я предпринял это по собственной инициативе, решив скрытно от немцев вступить в личные переговоры с Советским правительством. Мною руководила мысль, что успех всего этого дела зависит только от Советского Союза, с которым я, как и во время мятежа БАЧЕ-САКАО[8] в 1929 году, сумею полностью договориться и обеспечить подготовку переворота в Афганистане, помимо немцев, не имеющих общей границы с Афганистаном.

После беседы с фон ХИНТИГОМ, если не ошибаюсь, в тот же день я направился в советское посольство. Меня приняли в комнате для посетителей три человека, из которых один назвался советником посольства. Обрисовав свою прошлую деятельность и сославшись на личное знакомство с рядом руководителей Советского Союза, я сообщил им о своем намерении переговорить с послом и получить разрешение на выезд в Москву для переговоров с Советским правительством по вопросу об изменении существующего в Афганистане государственного режима. При этом я сослался, что по данному вопросу мною в свое время велись переговоры с советскими представителями – ЛИТВИНОВЫМ[9] и СУРИЦЕМ[10]. Мне ответили, что о моем ходатайстве будет сообщено в Москву и о результатах я буду поставлен в известность.

Вопрос: Вы продолжаете скрывать свою настоящую связь с немцами и путаетесь в противоречиях. Несколько выше вы показали, что намеревались в советском посольстве рассказать о своих переговорах с немцами, а на самом деле скрыли это от принимавшего вас советника посольства. Требуем говорить правду.

Ответ: Я подтверждаю, что не был полностью откровенен во время указанного приема в советском посольстве. Но это произошло потому, что меня принимали трое неизвестных для меня сотрудников посольства, которым я побоялся сообщить о переговорах со мною немцев из опасений, что это не останется в тайне от последних. Целью своей беседы с указанными сотрудниками посольства я ставил добиться приема у посла или его разрешения на выезд в Москву для встречи со знающими меня руководителями Советского правительства, которым я мог все откровенно рассказать и детально изложить план подготовки переворота в Афганистане.

Вопрос: Несостоятельность вашей версии видна из того, что если бы вы искренне намеревались вести какие-то переговоры только с Советским Союзом, то вам незачем было вести двойную игру, скрывать в советском посольстве свои связи с немцами и в то же время продолжать их. Не так ли?

Ответ: Мои показания полностью соответствуют действительности. Такое поведение с моей стороны объясняется тем, что в этот момент между Германией и СССР установилась общая граница на территории бывшей Польши, был заключен договор в Москве и установились, как мне казалось, особо дружественные отношения. Поэтому, ориентируясь в своих планах на Советский Союз, я в то же время не исключал возможности, что вопрос о перевороте в Афганистане уже предрешен между Советским правительством и Германией и будет осуществляться ими только совместно, как мне заявил об этом фон ХИНТИГ. В таком неясном для меня положении я не решался порвать переговоры с немцами, тем более что инициатива исходила от них.

Вопрос: Вы далеко не откровенны, и к этому вопросу следствие еще вернется. Сейчас покажите, что в дальнейшем практически было предпринято вами в порядке осуществления предложений немцев?

Ответ: Я ничего не предпринимал и не собирался предпринимать до личной поездки и переговоров в Москве. После посещения советского посольства я созвонился по телефону из Берлина с АМАНУЛЛА-ХАНОМ в Риме и, ввиду спешности и желания выиграть во времени, вызвал его для встречи в приграничный итальянский городок Бользано, возле итало-немецкой границы. Во время этой встречи в одной из гостиниц г. Бользано мы с АМАНУЛЛА-ХАНОМ обсудили предложение немцев и приняли решение, что в дальнейшем мы должны иметь дело и ориентироваться только на Советский Союз, и я, во что бы то ни стало, должен добиться поездки в Москву и окончательно договориться там об оказании нам помощи, как и в 1929 году[11], оружием и специальными частями из проживающих в СССР афганцев, при помощи которых можно было бы захватить Мазари-Шариф, а затем поднять всеобщее восстание в Афганистане против ЗАХИР-ШАХА.

Предполагалось, что АМАНУЛЛА-ХАН, по получении мною в Москве согласия Советского правительства, переедет в Ташкент, а по занятии Мазари-Шарифа обратится как король Афганистана с призывом к населению о всеобщем восстании и вслед за войсками двинется на Кабул.

Мы также решили, что, в случае положительного разрешения наших планов в Москве, дальнейший контакт с немцами будем поддерживать лишь в том случае, если это сочтет необходимым Советское правительство. От всякой помощи со стороны немцев специальными инструкторами или офицерскими кадрами мы должны были отказаться под благовидным предлогом, что это вызовет недовольство к нам со стороны населения.

О результатах предполагавшейся поездки в Москву и моих там переговорах я должен был незамедлительно поставить в известность АМАНУЛЛУ-ХАНА.

По возвращении в Берлин я немедленно позвонил в советское посольство в надежде попасть на прием к послу или советнику, [чтобы] изложить перед ними наши с АМАНУЛЛА-ХАНОМ планы и получить разрешение на выезд в Москву. Однако в течение нескольких дней мне по телефону из посольства давали уклончивые ответы, а затем заявили, что советский посол меня не примет.

Вопрос: После этого вы решили действовать только в контакте с немцами?

Ответ: Я был обескуражен ответом советского посольства, отлично сознавая, что любые планы немцев без участия Советского Союза будут носить авантюрный характер и заранее неосуществимы. Но получилось так, что в то время, как я добивался ответа из советского посольства, меня вновь вызвал к себе в Министерство иностранных дел фон ХИНТИГ и сообщил, что Советское правительство дало официальное заверение о своем согласии на осуществление переворота в Афганистане при моем участии.

В подтверждение этого фон ХИНТИГ показал мне телеграмму от германского посла в Москве фон ШУЛЕНБУРГА, в которой говорилось, что он был на приеме у Председателя Совнаркома Молотова и получил его согласие на оказание Советским правительством совместно с Германией необходимой помощи мне и АМАНУЛЛЕ-ХАНУ для подготовки восстания в Афганистане, в связи с чем в ближайшее время предполагается мой вызов в Москву для переговоров. Прочитав телеграмму, я заявил фон ХИНТИГУ о своем намерении немедленно отправиться в Москву, на что он ответил, что сейчас туда выехал для переговоров их представитель, а моя поездка состоится, мол, через несколько дней.

Спустя некоторое время фон ХИНТИГ сообщил мне, что из Москвы поступило указание временно отложить мой выезд туда, так как переговоры между правительствами затянулись и еще не закончились. А вскоре фон ХИНТИГ, по неизвестным мне причинам, был уволен из восточного отдела германского Министерства иностранных дел, и вопрос о моей поездке в Москву, а также и всякие переговоры в отношении переворота в Афганистане на этом прервались.

Вопрос: А кроме фон ХИНТИГА, с вами никто не вел переговоров по этим вопросам?

Ответ: Нет. Правда, во время моего посещения фон ХИНТИГА в министерстве, в связи с указанной выше телеграммой фон ШУЛЕНБУРГА, он познакомил меня с ГАБИХТОМ[12], которого я до этого и после не встречал и не знаю его должностного положения. Судя по отношению к нему фон ХИНТИГА, у меня сложилось впечатление, что ГАБИХТ занимал какой-то высокий пост и имел отношение к переговорам с Москвой по этому делу.

Вопрос: В связи с чем состоялось знакомство ГАБИХТА с вами?

Ответ: Я сам не смог уяснить этого. Зайдя в кабинет фон ХИНТИГА во время нашей беседы с ним, ГАБИХТ, познакомившись со мной, высказал в коротком разговоре свою осведомленность о наших переговорах и, подтвердив содержание телеграммы фон ШУЛЕНБУРГА о скором вызове меня в Москву, пожелал успеха в предстоящих переговорах с Советским правительством и тут же распростился и ушел.

Я полагаю, что ГАБИХТ являлся одним из видных инициаторов замышлявшегося переворота в Афганистане и, зная об отводившейся мне роли в нем, зашел к фон ХИНТИГУ затем, чтобы лично познакомиться со мной. Больше ни с кем из немцев я никаких переговоров не вел.

Вопрос: Во время своих встреч с фон ХИНТИГОМ и ГАБИХТОМ вы поставили их в известность о результатах своих попыток связаться с советским консульством?

Ответ: О своем посещении советского посольства и попытках связаться с ним по телефону я, ни до ни после, никому из немцев, в том числе фон ХИНТИГУ и ГАБИХТУ, не говорил.

Вопрос: Кому из немцев вы сообщили о своих переговорах с Советским правительством по поводу оказания помощи АМАНУЛЛЕ-ХАНУ в 1929 году?

Ответ: Об этом я говорил с фон ХИНТИГОМ, но для него тогдашние переговоры не были секретом. В 1929 году я приезжал в Германию и вел в министерстве иностранных дел переговоры об оказании нам помощи оружием со ШТРЕЙЗЕМАНОМ[13] и РИХТГОФЕНОМ[14]. При их содействии я закупил тогда в Германии и отправил в Советский Союз большую партию оружия, и немцы с тех пор были осведомлены о моих переговорах и контакте с Советским правительством по оказанию помощи АМАНУЛЛЕ-ХАНУ в 1929 году, а также знали о моих старых симпатиях к Советскому Союзу.

Вопрос: Покажите, на каких условиях немцы предлагали вам помощь для подготовки восстания против ЗАХИР– ШАХА в Афганистане и какие цели они при этом преследовали?

Ответ: Для меня было ясно, что в данном случае немцы действовали прежде всего в своих, нежели в моих и АМАНУЛЛА-ХАНА интересах. Однако во время переговоров со мной они никаких условий еще не выдвигали, видимо, потому что наши переговоры носили предварительный характер и не получили конкретного завершения.

Протокол записан с моих слов правильно и

прочитан мне на понятном для меня русском языке:

ГУЛЯМ СИДДИК-ХАН

Центральный архив ФСБ. Д. 8234. Л. 90—101. Машинописный текст. Подпись – автограф на немецком языке.

1. В этом документе освещены события 1941 г., поэтому он помещен вторым.

2. Автор не имеет биографических сведений о данном дипломате.

3. Нейрат Константин фон (1873—1956) – германский политический деятель и дипломат. С 1903 г. был генеральным консулом Германии в Лондоне. В годы Первой мировой войны служил в германском посольстве в Стамбуле. С 1919 г. – посланник в Дании. В 1922—1930 гг. был послом в Риме. С июня 1932 г. по февраль 1938 г. являлся министром иностранных дел Германии. В 1939—1943 гг. – протектор Богемии и Моравии. В Нюрнберге приговорен к 15 годам тюрьмы. В 1954 г. досрочно освобожден.

4. Фриц Гроббе (1886—?) – германский дипломат. В 1913 г. поступил на дипломатическую службу: служил переводчиком в консульстве в Иерусалиме. В 1914 г. призван в армию. В 1916 – 1918 гг. прикомандирован к германской военной миссии в Турции. В 1921 г. вновь поступил на дипломатическую службу. 1923 г. – сотрудник восточного отдела МИД. В 1923—1926 гг. – германский консул в Кабуле. С 1926 г. работал в аппарате Министерства иностранных дел. В 1930—1939 гг. – посланник в Багдаде. С 1941 г. курировал вопросы, связанные с пропагандой в восточных странах. В октябре 1944 г. переведен из МИДа в Министерство вооружения Германии. После окончания Второй мировой войны несколько лет находился в советском плену.

5. Так в тексте.

6. В документе ошибка из-за неправильного перевода: Сиддик-хан имел в виду Восточную провинцию, административным центром которой является г. Джелалабад.

7. Автор данной публикации не располагает информацией об указанных лицах.

8. Так в тексте.

9. Максим Максимович Литвинов (Макс Валлах) (1876—1951) – советский дипломат и партийный деятель. В 1930—1939 гг. – нарком иностранных дел СССР. Член ЦК ВКП(б) в 1934—1941 гг.

10. Яков Захарович Суриц (1882—1952) – советский дипломат. В 1918/1919 гг. – представитель РСФСР в Дании; в 1919—1921 гг. – полпред РСФСР в Афганистане. В 1921—1922 гг. – уполномоченный НКИД по Туркестану и Средней Азии. В 1922—1923 гг. полпред в Норвегии. В 1923—1934 гг. – посол в Турции. В 1934—1937 гг. – посол в Германии. В Стамбуле и Берлине поддерживал тайные контакты с амануллистами. С 1937 г. – советский посол во Франции. После фашистской оккупации этой страны был отозван в Москву и работал в аппарате НКИД. В 1946—1947 гг. был послом в Бразилии. В 1948 г. вышел в отставку.

11. Речь идет об отряде под командованием В. М. Примакова.

12. Теодор Хабихт (?) – с 1939 г. был начальником политического отдела германского Министерства иностранных дел. Доверенное лицо и выдвиженец И. Риббентроппа.

13. Штреземан Густав (1878—1929) – государственный и политический деятель Германии. Лидер Немецкой народной партии. 1923 г. – глава коалиционного правительства. В 1923—1929 гг. – министр иностранных дел Германии.

14. Вероятно, речь идет о Вольфраме фон Рихтхофене (1895 – 1945) – немецком летчике, который был привлечен Штреземаном к переговорам с представителем Амануллы, так как в 1929 г. афганская сторона просила срочно продать ей несколько самолетов «Юнкерс». Эта просьба была удовлетворена германским правительством.

Господин министр иностранных дел выделил для проведения специальных операций в Афганистане и районах на индо-афганской границе один миллион рейхсмарок.

В настоящий момент из этой суммы переправлено через:

торгового атташе Расмуса

7000 фунтов стерлингов золотом = 143 220 рейхсмарок,

25 000 американских долларов = 62 500 рейхсмарок;

советника по строительству Венгера

(Организация Тодта)

6000 фунтов стерлингов золотом

= 122 760 рейхсмарок.

Итого: 328 480 рейхсмарок.

Неиспользованных средств 672 520 рейхсмарок.

Предполагается в субботу 31 мая передать в Кабул с отъезжающим туда радистом посольства Дохом еще два мешка с 2000 фунтов стерлингов золотом = 40 120 рейхмарок.

Я прошу приготовить эту сумму для Доха через VII политический отдел.

Берлин, 27 мая 1941 г.

Подлинник подписал: Мельхерс

Schnabel R. Tiger und Schakal. Wien, 1968. Dokument 1.

Берлин, 7 февраля 1942 г.

Венгер сообщает, что афганский премьер-министр рассказал ему, что из достоверных источников ему стало известно, что советник миссии Анцилотти не был у Факира из Ипи[2].

Архив СВР. Перевод с немецкого, заверенная машинописная копия.

1. Факт, приведенный в данном документе, относится к лету 1941 г.

2. Подчеркнуто в тексте карандашом.

Берлин, 7 февраля 1942 г.

О передаче денег факиру из Ипи[2]

через итальянское посольство в Кабуле.

Через несколько дней после того, как д-р Обердорффер и я прибыли в Кабул, советник миссии Анцилотти[3] выехал из Кабула для того, чтобы передать от немцев и итальянцев факиру из Ипи крупные денежные суммы. Из Кабула к южной границе Афганистана он был доставлен в машине женой итальянского посланника госпожой Кварони. Примерно через 14 дней госпожа Кварони одна поехала за ним к границе и привезла его обратно. Советник миссии Анцилотти рассказывал много подробностей о своей поездке к факиру из Ипи. Он даже хвастался тем, что принимал участие в одном бою факира из Ипи.

Афганский полковникМир Саиб, родом из Банну (Индия), которого рекомендовал нам врач посольства д-р Фишер и который является братом афганского резидента, находящегося на связи у Расмуса и Витцеля, оказался осведомленным о всех подробностях поездки Анцилотти. (Мир Саиб и его брат дали д-ру Обердорфферу и мне девять человек, которые якобы принадлежали к племенам пограничного района и позднее оказались работниками кабульской полиции. Правда, и Мир Саиб был арестован вместе со мной и при моем отъезде из Кабула все еще находился в тюрьме. Как я слышал, факир якобы прислал к афганскому правительству курьера с тем, чтобы добиться освобождения Мир Саиба и его брата)[5].

Капитан полиции Абдул Кадир-хан, охранявший меня в тюрьме в Кабуле, рассказал мне, что советник миссии Анцилотти никогда не был у факира. Афганская полиция смеется над рассказами Анцилотти о его пребывании у Факира.

Анцилотти находился у афганских знакомых в Южной провинции, откуда жена посланника и привезла его обратно.

О госпоже Кварони следует сказать еще следующее: по происхождению она русская татарка. Она покинула Россию лишь в 1928 г. и настроена чрезвычайно положительно к России и даже к большевикам.

Расмус по книге входящей почты итальянского посольства, где он должен был однажды расписаться, установил, что итальянское посольство неоднократно обменивалось с английским посольством в Кабуле письмами; последний раз еще в июне 1941 г.

Английский капитан из индийской разведывательной службы, допрашивавший меня в Пешаваре, услышав имя Анцилотти, заявил мне, что этот господин его не интересует!!!

Я полностью разделяю мнение господина Расмуса и господина Витцеля, которые считают, что советник Анцилотти не был у факира из Ипи, а деньги, данные ему для передачи, поделил с госпожой Кварони, а может быть, и с господином Кварони.

Архив СВР. Перевод с немецкого, заверенная машинописная копия.

1. Этот документ, как и сообщение Венгера, помещен в начале приложения, так как в нем изложены события лета 1941 г.

2. Так в документе: «факир» со строчной буквы.

3. Здесь и далее подчеркнуто в тексте карандашом.

4. Подчеркнуто дважды.

5. На полях против этого абзаца проведена вертикальная черта и поставлен восклицательный знак.

Верховное командование вермахта

Заграница/абвер Абвер II/SOS № 1068 / 8. 41

Касаемо: Мацотты

Берлин, 30. 8. 41

В Министерство иностранных дел

В соответствии с договоренностью обер-лейтенанта Харбиха[1] и доктора Ленца с его превосходительством Мацоттой и господами фон Зитцевитцем и доктором Вертом[2] получены необходимые данные о технических параметрах посадочной площадки для операции «Тигр» по высадке десанта в районе северо-западной границы Индии.

Необходимые размеры взлетно-посадочной площадки для самолетов «Кондор»[3]: 1500 на 1500 метров;

очень ровная, без гальки, без борозд,

не мягкая, твердая почва

(овечье пастбище, горное пастбище).

Лучше всего твердый суглинок

или твердое травяное покрытие,

без песка.

Близость воды нежелательна. Площадка для самолета не должна находиться на склоне горы. Площадке следует иметь равные стороны. Она может находиться и в лесу, в котором нет высоких деревьев.

Самолетная площадка также может быть у подошвы горы, но с условием, что горные склоны не будут слишком крутыми. Длина: 3000 метров. Ширина: как минимум 300 метров.

Склоны гор должны возвышаться вдоль ширины площадки. Боковые стороны не должны ограничиваться, если это возможно, горами или холмами.

Schnabel R. Tiger und Schakal. Wien, 1968. Dokument 7.

1. Харбих – офицер абвера, отвечал за подготовку диверсантов из взятых в плен индийцев.

2. Фон Зитцевитц и А. Верт были в германском Министерстве иностранных дел сотрудниками «Специального бюро по Индии».

3. «Фокке-Вульф» 200 «Кондор» (FW 200) – сверхдальний бомбардировщик и разведчик. Максимальная дальность полета типового «Кондора» доходила до 4400 км. Однако самолеты, использовавшиеся абвером для своих целей, имели дополнительные бензобаки, что значительно повышало их радиус действия.

Кабул, 9 декабря 1941 г.

Секретное дело рейха!

Для Верховного командования вермахта в абвер II:

На телеграмму № 409 от 29 ноября

Цель деятельности абвера II в Северо-Западной Индии при наступлении немецких войск: дезорганизация тыла английского фронта через:

1. Интеллектуальное (geistige) вредительство: слухи, дезорганизация торговли, распространение фальшивых распоряжений властей, ложных сведений о мнимых воздушных десантах, саботаж деятельности государственного аппарата через насаждение шпиономании, распространение которой облегчит нашу работу в дальнейшем. Развертывание кампании по организации бесцельных передвижений потоков беженцев для создании заторов на транспортных артериях.

2. Диверсии: разрушение телефонных линий, поджог военных складов в тылу, блокирование дорог с помощью местных диверсионных групп, не имеющих спецсредств.

3. Запланированные крупные диверсионные акты: воинских спецчастей с необходимыми средствами на линиях коммуникаций и против баз снабжения.

4. Наведение с помощью световых сигналов самолетов люфтваффе на цели и площадки для высадки десантов.

5. Передачу разведсведений в случаи необходимости через установленный в Пограничной провинции немецкий радиопередатчик.

6. [.... . ][1]

Способ достижения: так как на начало всеобщего восстания в Индии при подходе немецких войск рассчитывать нельзя, необходимо будет начать массовые диверсии, которые могут быть успешными только в районе боевых действий британской армии. В областях, незатронутых военными операциями, без подхода немецких войск результаты этих диверсий быстро устранены, а S-организация[2] с легкостью ликвидирована. Таким образом, зона диверсионной деятельности должна возникать лишь по мере отступления английского фронта в глубь Индии. В любом случае, уже сейчас крупные диверсионные акты на жизненно важных объектах в британском тылу могут иметь успех.

После возобновления временно прерванной связи с организацией Мацотты ей поручено: в каждом населенном пункте создать группы или завербовать отдельных лиц для выполнения заданий под № 1, 2, 4, 5, 7... и агенты действуют отдельно друг от друга и должны выполнять только одно[3] задание.

Сигналом для проведения диверсий будет приближение немецких войск или пароль организации Мацотты.

После выполнения задания целью дальнейшей деятельности является: по возможности вредить англичанам. При определенных обстоятельствах передача приказов о дальнейшем ведении разведки возможна через организацию Мацотты.

Вместе с этим создание в полосе «независимых» пуштунских племен особых военных отрядов для проведения крупных диверсий с использованием спецсредств.

Главный упор все же должен делаться на небольшие акты саботажа на местах.

План организации восстания приграничных племен может быть осуществлен только в определенный момент. Его реализация обеспечит полный военный успех, но лишь в тылу англичан.

Витцель Пильгер

Примечание:

Доклад следует.

Schnabel R. Tiger und Schakal. Wien, 1968. Dokument 41.

1. В документе указано, что эта часть донесения Витцеля не была принята полностью из-за радиопомех.

2. S (Sabotage) – диверсионная организация; здесь: «Организация Мацотты».

3. Выделено в тексте Витцелем.

Кабул, 13 марта 1942 г.

Если требование Витцеля скорее начать выступления в пограничных районах[1] не встретит в Берлине возражений, опасаюсь, что обусловленное этим обострение положения посольства скажется также и на итальянском и японских посольствах. Поэтому нам необходимо своевременно информировать их о начале мероприятий. Прошу дать по этому вопросу указание телеграфом.

Рассмотрев дело еще раз, считаю, что директива ОКВ (в телеграмме № 73 от 3 марта), согласно которой выступление должно произойти только тогда, когда положение посольства будет, по моему мнению, подходящим для того, чтобы Витцель и Расмус могли исчезнуть, не давая повода к обострению, является наилучшим разрешением вопроса.

Пильгер.

Архив СВР. Перевод с немецкого, заверенная машинописная копия.

1. Имеется в виду зона пуштунских племен вдоль индо-афганской границы.

26 мая 1942 г. Весьма срочно

Афганское правительство лишило Уттам Чанда права вести торговлю и намеривалось выслать его в Индию. Однако оно согласно продлить ему вид на жительство, если мы сможем доказать афганскому правительству безупречность его убеждений, как индийского националиста. Правительство утверждает, что он является английским агентом. Уттам Чанд является... посредником Расмуса, для которого чрезвычайно важно, чтобы он оставался здесь. В беседе с Босом, которому Уттам Чанд известен, можно было бы выяснить вопрос о его благонадежности и, не упоминая Боса, предпринять дальнейшие шаги перед афганским правительством.

Убедительно прошу телеграфировать Ваши указания.

Пильгер.

Архив СВР. Перевод с немецкого, заверенная машинописная копия.

Берлин, 30 мая 1942 г.

Мацотта дает очень положительный отзыв об Уттам Чанде. Он просит сделать все возможное, чтобы помешать его высылке в Индию, так как там он будет подвергнут аресту и, возможно, даже пыткам. При всей своей лояльности, в которой вообще не приходится сомневаться, он недостаточно стоек, чтобы выдержать пытки.

Кепплер.

Архив СВР. Перевод с немецкого, заверенная машинописная копия.

Кабул, 30 мая 1942 г.

Афганское правительство вопреки обещанию подождать сведений, запрошенных из Берлина, вчера выслало Уттам Чанда к индийской границе. Как сообщил мне министр иностранных дел, правительство распознало в нем диверсанта, имеющего отношение к английской Интеллидженс сервис[1]. Установлено якобы также, что он занимался распространением слухов, направленных против интересов Афганистана[2].

В связи с этим, перепроверив все сведения, правительство также и в наших интересах приняло решение о его немедленной высылке. Все попытки оставить Уттама здесь до получения просимых сведений не имели успеха, так министр иностранных дел заявил, что эта высылка не имеет никакого отношения к англичанам, так как в противном случае он поставил бы меня об этом в известность. Все же возникает серьезное подозрение, что в этом замешаны англичане, так как афганскому правительству, в том случае если оно самостоятельно приняло это решение, было бы не трудно отложить высылку Уттама до получения ответа. Расмус подготавливает другие связи.

Пильгер.

Архив СВР. Перевод с немецкого, заверенная машинописная копия.

1. Афганское правительство в 1941—1942 гг. неоднократно проводило массовые аресты лиц, сотрудничавших с иностранными разведками. В ходе этих мероприятий в тюрьме или высланными за пределы страны оказывались как агенты оси, так и граждане, работавшие на спецслужбы СССР и Англии.

2. В 1941—1943 гг. из-за сокращения импорта из Британской Индии и прекращения торговли с Советским Союзом в Афганистане возникла большая нехватка товаров первой необходимости. Многие афганские чиновники, включая премьер-министра Хашим-хана, спекулировали дефицитными товарами из государственных запасов. Действительно, Уттам Чанд в беседе с тайным полицейским осведомителем неосторожно проронил несколько гневных фраз по поводу злоупотреблений афганских властей.

Кабул, 30 мая 1942 г.

Прибыл с письмом первый курьер непосредственно от Факира. Это неизвестно итальянцам, которые получали информацию от курьеров старым путем. Как мы и опасались, Факир до сего времени предполагал, что его якобы поддерживают деньгами только итальянцы. Этим объясняется тот факт, что итальянцы никогда не соглашались на наши просьбы связать нас непосредственно с людьми Факира. Курьер – близкий родственник Факира, будет приезжать в Кабул два раза в месяц. Кроме того, мы оставляем здесь запасного курьера, с помощью которого была установлена связь. Курьер передал сердечные приветы фюреру и рейху. Он сообщил о финансовых затруднениях, из-за которых испытывается недостаток в боеприпасах, сказывающийся на боях, происходящих в данный момент.

Деньги Факиру буду направлять через свою связь, несмотря на то что итальянцы, наверное, предъявят нам требования о совместном финансировании Факира.

Прошу указаний относительно требований итальянцев.

Расмус.

Архив СВР. Перевод с немецкого, заверенная машинописная копия.

Кабул, 30 мая 1942 г.

О результатах беседы с прибывшим в Кабул по нашему требованию новым представителем Факира (Пожиратель огня) сообщаю.

...Факир располагает 20—22 тыс. человек, вооруженных винтовками (90% английских, 5% французских, 5% русских), как и все племена. Ощущается сильный недостаток в боеприпасах. Число бойцов быстро возрастет до 100 тыс., когда начнется настоящая борьба против англичан.

В настоящее время боевые действия ограничиваются окружением различных мест сосредоточения английских войск, настоящие атаки невозможны из-за недостатка оружия.

На границе купить боеприпасы почти невозможно, поэтому помощь деньгами не может сделать борьбу более интенсивной. Боеприпасы можно получить только самолетами дальнего действия, в данном случае японскими, или купить у афганского правительства старые запасы на выгодных для него условиях. Прошу дать указания.

Большой груз Кейль-Армада якобы не прибыл.

О Сперайте или других немцах никогда не слышал[1].

Радиоустановка 76/15 и изготовленный здесь агрегат благополучно прибыли, но нет людей для их обслуживания (подготавливается направление радистов Мацотты после прохождения подготовки).

Витцель, Пильгер.

Архив СВР. Перевод с немецкого, заверенная машинописная копия.

1. Вероятно, речь идет о депортированных в Индии немцах, некоторые из которых бежали из плена. Однако возможно, что Витцель по заданию абвера проверял информацию о том, что в Вазиристан из Ирана проникают германские агенты.

Берлин, 2 июня 1942 г.

В связи с... донесением за № 377 прошу дать справку, исходила ли инициатива в переговорах об Уттам Чанде от местного правительства или от посольства. По мнению Мацотты, это несомненно является фактом проявления недоброжелательного отношения и является нажимом британской стороны. Прошу телеграфировать ответ [...].

Кепплер.

Архив СВР. Перевод с немецкого, заверенная машинописная копия.

Кабул, 3 июня 1942 г. (ответ на телеграмму от 2 июня 1942 г.)

Инициатива исходила от нас после того, как Уттам сообщил Расмусу, что афганцы предложили ему покинуть Афганистан. При первой беседе с генерал-директором[1], который сказал, что он сам дал распоряжение о высылке, Расмус подчеркнул, что Уттам очень ценен для нас, так как через него мы получаем информацию из Индии. У Расмуса сложилось впечатление, что до получения сведений, запрошенных из Берлина, никаких дальнейших шагов предприниматься не будет. Когда же, несмотря на это, высылка все же должна была состояться, то я обратился к министру иностранных дел, но все же не смог предотвратить высылки.

Высылка Уттама совпадает с арестом более чем ста индусов афганской национальности[2], которых афганское правительство считает диверсантами. [...]

Тем временем афганское правительство было поставлено в известность о положительном отзыве Боса, причем вопрос о том, что германское правительство ни в каком случае не оставит без ответа высылку полезного нам Уттама, был оставлен открытым.

Генерал-директор тем временем снабжает нас индийскими газетами и журналами, получаемыми в министерстве иностранных дел, с тем, чтобы возместить нам отсутствие Уттама, и обещал регулярно снабжать нас индийскими материалами.

Предлагаю устно информировать министерство иностранных дел о содержании телеграммы № 186[3], а также выразить недовольство моего правительства по поводу случившегося.

Пильгер.

Архив СВР. Перевод с немецкого, заверенная машинописная копия.

1. Так в документе. Скорее всего, речь идет о начальнике Общеполитического отдела в афганском МИДе Наджибулле-хане.

2. Пуштунов. Здесь Пильгер допустил неточность, так как не все арестованные были пуштунами.

3. Что это за телеграмма, автору установить не удалось.

Берлин, 3 июня 1942 г.

Полученные в последнее время от посольства в Кабуле телеграммы свидетельствуют о том, что посольство все еще убеждено в том, что лояльное и искреннее сотрудничество с афганским правительством вполне возможно. Эта точка зрения, по мнению VII политического отдела, является совершенно неприемлемой. Телеграммы из Кабула за №№ 368, 377, 380, а также 375 и 378[2] показывают, что может быть причинен большой ущерб, если посольство не убедится, наконец, окончательно в неблагонадежности афганского правительства.

Случай с индийским купцом Уттам Чандом, у которого в свое время скрывался Бос, ясно показывает метод, который применят афганцы и англичане в их совместной игре против нас, в данном случае неважно, является ли это сотрудничество добровольным или вынужденным, Уттам Чанд, агент Расмуса, о котором Бос отзывается очень положительно, был выслан афганским правительством под тем предлогом, что он является английским агентом. Посольство доказало афганцам, что Уттам находится на немецкой службе, поскольку оно упорно хлопотало о нем и отрицало его симпатии к англичанам. Возникают опасения, что посольство, действуя в подобных случаях таким образом, выдает англичанам и тех немногих агентов, которыми мы располагаем.

К телеграмме № 380 следует заметить, что угрозы с нашей стороны едва ли могут привести к такому положению, при котором наша работа в Афганистане не будет встречать препятствий. Во втором абзаце указывается на то, что существует опасность, что правительство установит связь с англичанами. Это можно предположить с полной уверенностью.

В связи с этими обстоятельствами непонятно предложение, сделанное в телеграфном донесении 378, абзац 6, согласно которому делаются попытки добиться у афганского правительства передачи старого оружия Факиру из Ипи. Здесь возникло подозрение, что новый представитель, упомянутый в телеграмме 378, является ненадежным, поскольку он сообщает, что Анцилотти был у Факира. Сердечные приветы Факира фюреру и Германии кажутся мне не совсем правдоподобными.

Следует еще раз подчеркнуть... настоящее афганское правительство более или менее добровольно является орудием в руках англичан. Само собой разумеется, что оно будет пытаться возможно дольше избегать разрыва отношений с нами. Но можно с полной уверенностью сказать, что нажим англо-русской стороны на него все время усиливается. Для англичан и русских недопустимо иметь представительства стран Оси в тылу их восточно– и западноазиатских фронтов. Поскольку японское посольство в Иране должно было закрыться, без сомнения, они будут стремиться к тому, чтобы закрыть посольства держав Оси и в Афганистане. Может быть, это проводится постепенно, и сначала обезвреживается их агентура. В позиции афганского правительства не приходится сомневаться хотя бы потому, что через русских ему стал известен наш план 1940 г. о его свержении. Поскольку афганский народ в своей массе относится к правительству враждебно и большинство желало бы возврата Амануллы или его семьи, то современное афганское правительство может опираться только на англичан. С той стороны, конечно, и исходят слухи о том, что державы Оси имеют с Амануллой общие планы.

Предлагается, в том случае, если мы заинтересованы в дальнейшем пребывании посольства в Кабуле, дать ему указание не вмешиваться больше в дело Уттам Чанда и прекратить попытки осуществить авантюрный план доставки оружия Факиру из Ипи самолетами или путем соглашения с афганским правительством о передаче старого оружия. Далее предлагается указать посольству на необходимость вновь перепроверить благонадежность связи с Факиром. Не следует задумываться о том, что Факиру посылаются двойные суммы денег, и прямым путем и через итальянцев, если только от этих сумм можно еще ожидать каких-либо выгод, считая, что они попадают по назначению.

Г-ну младшему статс-секретарю Верманну

Мельхерс

Архив СВР. Перевод с немецкого, заверенная машинописная копия.

1. Внизу текста записки Мельхерса приводится резолюция Вермана: «Г-ну статс-секретарю Кепплеру. Согласен с этим мнением и хотел бы поговорить с Вами по этому вопросу».

2. Указанные в тексте документа телеграммы № 368, 377, 380 относятся к делу о высылке Уттам Чанда (см. документы № 7, 9, 13), а телеграммы № 375 и 378 являются донесениями Расмуса и Витцеля от 30. 05. 1942 г. (см. документы № 10, 11).

Берлин, 15 июня 1942 г.

Поскольку можно с полной уверенностью предположить, что афганское правительство по принуждению или же добровольно действует на руку англичанам, прошу дело Уттам Чанда не продолжать. Очень прошу не сообщать афганскому правительству ничего о его связи с Босом и его агентами, а также о характере его деятельности для нас, так как следует считаться с тем, что эти сообщения будут переданы англичанам.

Верманн.

Архив СВР. Перевод с немецкого, заверенная машинописная копия.

Кабул, 6 июля 1942 г.

Дело с итальянцами урегулировано. В дальнейшем будем действовать совместно, как только будет налажена связь с Факиром, прерванная в настоящее время. Буду телеграфировать.

Пильгер.

Архив СВР. Перевод с немецкого, заверенная машинописная копия.

Берлин, 14 июля 1942 г.

На телеграмму от 30 мая № 375

Прошу продолжать финансирование Факира через итальянцев. При любых условиях следует избегать недовольства итальянцев. Финансирование при помощи своей связи прошу проводить без ведома итальянцев только в том случае, если имеется гарантия, что связь надежна и об этом ничего не известно ни итальянцам, ни афганцам. Так как здесь сомневаются в возможности сохранить связь с Факиром в тайне от итальянцев, мы предпочли бы, чтобы итальянцы знали от нас самих о наших связях.

Эрмансдорф[1].

Архив СВР. Перевод с немецкого, заверенная машинописная копия.

1. Принадлежность этого лица к абверу или к МИДу Германии автору этой книги установить не удалось.

Кабул, 19 июля

Известно, что связной, поддерживавший связь между итальянским посольством и Факиром из Ипи, арестован примерно 5 недель назад.

Итальянский посланник не был информирован нами о деле Уттам Чанда. Примерно через 10 дней после высылки он сообщил мне, вместе со многими арестован также как агент коммунистов и Уттам Чанд. Предполагаю, что с итальянской стороны все время предпринимались попытки удостовериться в продолжении нашей связи с Уттам Чандом, которая, согласно указаниям, держалась в тайне. Может быть, высылка итальянцев[1], которые сообщили нам, что Уттам Чанд является советским агентом, была не так уж нежелательна, так как их порвавшиеся в результате этого связи с Р. Х. [2] усложняют работу с нами.

Пильгер.

Архив СВР. Перевод с немецкого, заверенная машинописная копия.

1. Речь идет о выдворении из Афганистана граждан фашистских государств в октябре 1941 г.

2. Рахмат-хан.

Кабул, 21 июля 1942 г.

К сожалению, итальянское правительство снова не имеет средств, таким образом Факир теперь будет обеспечиваться только нами. Просьба итальянцев одолжить им денег должна быть отклонена, так как перевод просимых 50 тыс. марок еще не получен.

Из писем Факира, адресованных нам, не ясно, переслали ли итальянцы сами деньги и если переслали, то какие суммы. Попытаемся выяснить это у итальянцев здесь. [...]

Пильгер.

Архив СВР. Перевод с немецкого, заверенная машинописная копия.

Берлин, 16 сентября 1942 г.

В ежемесячном докладе британской разведки в Индии содержатся следующие факты, достоверность которых я Вас прошу проверить, используя имеющуюся информацию:

I. Афганский король послал Факиру из Ипи письмо с предложением обязательно оказать помощь англичанам против японцев, потому что японцы являются идолопоклонниками.

II. Несколько коммунистов ездили в Москву для получения там инструкций, они вернулись с приказом помогать Англии, чтобы поддержать Россию.

III. Факир из Ипи готов предоставить по просьбе германского правительства площадки для высадки десантов в долине Лвары.

IV. В начале марта 1942 г. в Горвехт прибыл немецкий агент, который произвел топографическую съемку и составил донесение о долине Лвары.

V. Два немца были до 21 марта в Горвехте, откуда отправились в германское посольство в Афганистане, затем к тани и мангалам.

VI. Эти двое немцев 9 и 16 марта провели переговоры со следующими лицами: Паком, маликом Данде, Абдуллой Джаном и Хаятом (масуд). [...]

Schnabel R. Tiger und Schakal. Wien, 1968. Dokument 98.

Рим, 13 октября 1942 г.

Прунас хотел бы «... во время своей поездки в Германию и пребывания в Берлине обсудить c Вами и господином Вайцзеккером, в частной беседе, некоторые вопросы нашей политики в Афганистане, Индии и Южной Америке, а также побеседовать на общеполитические темы».

Бисмарк.

Архив СВР. Перевод с немецкого, заверенная машинописная копия.

В конце июля афганцы обратились к посланнику Пильгеру с предложением о сотрудничестве. Поводом для этого послужило то, что британцы тщательно наблюдали за связями посольств оси, а афганцы ввиду этого опасались инцидентов и вмешательства англичан. Поэтому афганцы потребовали от нас соблюдения крайней осторожности и предоставили себя в наше распоряжение в вопросе передачи информации. Они заявили, что хотят препятствовать любой деятельности англичан.

Министерство иностранных дел Италии, которое было осведомлено об обстоятельствах дела своим посланником, предложило не отклонять в категорической форме предложения афганского правительства, но, с другой стороны, не слишком много обещать нынешнему афганскому правительству, чтобы не лишить себя возможности сотрудничать с находящимися сейчас в оппозиции афганскими кругами – сторонниками Амануллы. Поэтому посольству в Кабуле было дано указание: приняв предложение афганского правительства относительно передачи текущей информации, отсрочить пока что принятие предложения афганцев по другим вопросам.

Между тем афганское правительство приступило к аресту германских агентов, мотивируя это сперва тем, что они якобы были связаны с англичанами, а потом тем, что оно якобы рассматривает их как сторонников Амануллы. Такое положение вещей, а также повторное стремление афганского правительства к сотрудничеству, еще более усиливает подозрение, что для афганского правительства прежде всего является важным: ослабить деятельность наших агентов, но, с другой стороны, успокоить нас предоставлением якобы ценной информации.

Однако, судя по приложенным донесениям, итальянский и германский посланники считают афганские предложения относительно сотрудничества вполне серьезными.

Министерство иностранных дел Италии 11 сентября сообщило нашему посольству в Риме, что афганское правительство снова передало итальянскому посланнику в Кабуле предложение о военном сотрудничестве, во всяком случае, при условии, если военные действия на Кавказе и на Среднем Востоке будут закончены, начато переустройство исламистских государств на Среднем Востоке, а также будет предпринят поход против Индии. Условия, которые доказывают, что это предложение несерьезно.

В соответствии с предложением итальянского Министерства иностранных дел мы дали в Кабул указание – приветствовать предложения афганцев о военном сотрудничестве, но пока что это дело отложить и заявить афганскому правительству, что державы оси были бы рады видеть понятыми те намерения, которые они имеют к народам, исповедующими ислам. Между тем афганское правительство передало нам определенные сведения о позиции Джинны относительно идей Пакистана и относительно Абдул Джафура, которые усилили подозрение, что они из нашей реакции в отношении этих вопросов смогли бы сделать необходимые выводы о наших намерениях или намерениях Боса в отношении Индии.

Из позиции Министерства иностранных дел вытекает, что там питают недоверие к афганскому правительству.

Вопреки мнению германского и итальянского посланников в Кабуле мы придерживаемся того мнения, что англичане сделали афганское правительство послушным себе тем, что они пугают его Амануллой и внушают ему, что наши агенты работают на Амануллу. Страх афганского правительства перед Амануллой является обоснованным, так как поскольку здесь известно число его сторонников и недовольство теперешним афганским правительством постоянно увеличивается, а также потому, что оно подвергается кровной мести со стороны Амануллы. К этому присоединяется еще и то, что правящий дом был возведен на престол англичанами и что он рассматривается народом как незаконная и послушная англичанам династия. Перемена взглядов афганского правительства считается исключенной, так как оно поддерживается только англичанами, так как оно из-за своего прошлого никогда не сможет найти поддержки в народе. Поступившие из Кабула донесения, в которых указывается, что в королевской фамилии, которая держит власть в своих руках, предполагаются разногласия и образование группировок, кажутся нам не убедительными, так как действующие в Кабуле лица (принц Наим, принц Дауд) являются родными племянниками и прямыми наследниками подлинного властелина – премьер-министра Хашим-хана.

Беседа с посланником Прунасом относительно такого нашего мнения способствовала бы выяснению дела. Мы должны еще раз попросить наши посольства в Кабуле соблюдать крайнюю осторожность.

Господин министр иностранных дел в первый раз в феврале 1942 г. по ходатайству нашего посольства в Кабуле, которое по финансовым вопросам находилось в контакте с итальянским посольством, оказал денежную поддержку Факиру из Ипи в сумме 50 тыс. рейхсмарок. Дальнейшее оказание денежной помощи производилось в январе и июле 1942 г. (немцами и итальянцами) при содействии итальянского в Кабуле (пай немцев 300 тыс. афгани, приблизительно 54 тыс. рейхсмарок). Это соответствует итальянским желаниям продолжать связь. Наряду с этим германское посольство в Кабуле имеет непосредственную связь с Факиром, которая поддерживается втайне от итальянцев.

Поэтому рекомендуется с нашей стороны не упоминать о Факире из Ипи.

Вся остальная деятельность, проводимая в Афганистане, как, например, высадка радистов, отправка воинских групп в пограничную область, связь Боса через Рахмат-хана, организация саботажа в Северной Индии, связь с туркменскими кругами, находится в секрете от итальянцев.

Берлин, 11 ноября 1942 г.

Архив СВР. Перевод с немецкого, заверенная машинописная копия.

Берлин, 8 марта 1943 г.

Секретное дело рейха

Записка

Касаемо: Индии

Вернувшийся из Индии в Кабул агент Боса Рахмат-хан предоставил в кабульскую миссию материал для особо подробного донесения о политическом развитии Индии с начала мятежа прошлым летом, и особенно об успехах организованных Берлином диверсий. Этот доклад в настоящий момент полностью передан и дает превосходный обзор, который дополняет и поясняет уже известную картину.

Арест Ганди сперва вызвал спонтанное массовое движение в основном с незапланированными актами насилия, в которых, само собой разумеется, активное участие принимали радикальные круги активистов[2]. По мере того как массовое движение понемногу стихло, активисты все же отделились от него и перешли к планомерным актам саботажа, тем самым становясь настоящими носителями антибританской борьбы. С «Форвард блоком», организацией Боса, объединились в «индийский революционный комитет» различные группы: Конгресс-социалистическая партия, Бенгальские волонтеры и Кисан, т. е. радикальная крестьянская организация. Недавно стала возможной, что очень важно, совместная работа между этим Комитетом и тайным руководящим органом Конгресса. Возможности организации Боса, в плане руководства пропагандой и саботажем, значительно возросли.

Усиление антибританских настроений, которое в значительной степени можно объяснить деятельностью радикальных групп, нанесло большой ущерб коммунистам. Их пробританская позиция, их вызывающие действия с целью подавления гандиского движения создали впечатление, что они, возможно, подкуплены правительством. Особенно среди студентов их огромное влияние сломлено, и учащаяся молодежь борется в первых рядах активистов. В профсоюзах коммунисты также потеряли свои позиции, особенно в Бенгалии и Бихаре, которые являются важными индустриальными районами Индии.

Активное участие исламских элементов в освободительной борьбе будет рассмотрено в специальной записке.

Далее на основе доклада из Кабула будут в краткой форме приведены сведения о некоторых основных успехах диверсионной деятельности в провинциях. Таким образом, как было уже отмечено, речь не идет о полном списке. Как дают понять приложенные наброски карты, центр тяжести диверсионной деятельности находился в восточных и южных областях Индии, где активисты рассчитывали на японское вторжение. В Северо-Западной Индии, напротив, работа согласно плану ограничивалась в основном пропагандой с целью деморализации.

На достоверность нижеприведенной картины бросает свет недавно появившаяся в лондонском «Экономисте» статья, в которой рассказывалось о чрезмерно затянувшейся постановке английской цензурой дымовой завесы над событиями в Индии и требовалось снять покров со всех индийских секретов.

1. Северо-Западная Пограничная провинция и Пенджаб

Пропаганда среди индийских войск с помощью листовок и бесед. Огромное количество дезертиров. Взорвано: 1 железнодорожный мост, 1 водопровод, 2 автомобильных моста. Подожжено: 24 полицейских грузовика, 1 здание суда, 1 почтамп, 1 склад продовольствия, 1 арсенал, 2 деревообрабатывающих предприятия, 1 зернохранилище.

2. Синд

Кампания «Работай медленно». Два месяца из-за многочисленных разрушений была парализована стратегически важная железнодорожная линия Карачи – Кветта (в связи с одновременным разрушением шоссе в результате взрыва плотины на Инде снабжение Кветты осуществляется только с помощью самолетов). Железная дорога Ларкана – Дадапур еще не функционирует, постоянные диверсии с применением бомб, особенно в Карачи, где сработала бомба с часовым механизмом в полицейском участке и взорвана одна текстильная фабрика.

3. Дели

Сильно повреждены бомбам и взрывами: главный железнодорожный вокзал, 5 полицейских участков, секретариат центрального правительства, казарма американских войск (убитые!).

4. Объединенные провинции

С начала широкого массового движения только полицейских убито 1331, многочисленные разрушения правительственных зданий и учреждений. Через некоторое время диверсионная деятельность принесла следующие успехи: повреждено 6 железнодорожных путей, подожжено 14 железнодорожных вокзалов, диверсии на линиях телефонной связи; подожжены или взорваны: арсенал в Канпуре, сахарный завод, обувная фабрика (оборонное предприятие!), сахарный завод в Гарахпуре, деревообрабатывающее предприятие в Шахджаханпуре. Небольшие стычки с полицией и войсками с применением огнестрельного оружия.

5. Бихар и Орисса

Самое сильное массовое движение во всей Индии. Часть округов в течение недели, некоторые целый месяц, после отстранения правительственного аппарата от власти были под национальным индийским правлением. С середины сентября начался организованный саботаж. 50% промышленности не работает из-за забастовок, закрытия предприятий с выплатой зарплаты рабочим и саботажа. Пропаганда в армии с помощью листовок и через агитаторов. Успехи саботажа: разрушено 10 железнодорожных путей (железная дорога между Калькуттой и Дели в декабре еще не действовала). Разрушение путей в индийском Руре[3] вызвало нехватку угля в Калькутте. Нарушена телефонная связь. Повсеместно разрушения на улицах и уличные баррикады. Поджоги и повреждения: колледж в Патне, сахарный завод, железнодорожное предприятие (оборонное производство!) в Джамалпуре.

6. Бенгалия

Широкомасштабное обучение партизанских банд. 25% индустрии бездействует. Около 25 диверсий на железных дорогах с целью парализации путей сообщений Восточной армии, находящейся в Ассаме.

7. Ассам

Очень успешная деятельность, несмотря на политическую отсталость провинции, среди прочего, благодаря специалистам по саботажу из других провинций. Работа в войсках через сикхских дезертиров. Три разрушения железнодорожных путей, 1 крушение воинского эшелона, многочисленные поджоги железнодорожных вокзалов, диверсии на телефонных и телеграфных линиях связи.

8. Бомбей. Гуджарат. Катхиявар

Забастовка с августа по декабрь на текстильных предприятиях Ахмадабада. Промышленность почти полностью парализована. Еще ранее были организованы налеты на полицейские и армейские части. Обучение партизанских банд. Многочисленные повреждения транспортных путей, среди них важная дорога из Бомбея в глубь страны. Многие железнодорожные вокзалы разрушены, уличные баррикады, саботаж на узлах телефонной связи, ограбление почтовых поездов, машин и ящиков. Это привело к тому, что возле каждого из почтовых ящиков выставлено по одному полицейскому. Бомбы с часовым механизмом и зажигательные устройства замедленного действия использованы в большом количестве в 6 городах против размещенных там британских войск, в бомбейском отеле «Majestic» и регистратуре Верховного суда. В 8 городах на промышленных предприятиях взорваны бомбы.

9. Мадрас и остальная Южная Индия

Массовое движение, главным образом в равнинных районах, крестьян, которые, разбирая рельсы, повредили железнодорожное полотно во многих местах. Обучение партизанских банд, но их выступление произойдет только незадолго перед японским наступлением. Успехи в саботаже: 11 разрушений железнодорожных путей (участок дороги Мадрас – Калькутта до середины декабря не будет работать); уличное вредительство (прежде всего крестьян) еще более успешно, чем на железных дорогах, сотни случаев. Как и в Бомбее, саботаж почты и вредительство на узлах телефонной связи. В Мадрасе разрушены здания главпочтампта и Верховного суда; обычные и с часовым механизмом бомбы в полицейских участках. Взорвано 3 фабрики.

10. Центральные провинции

Сильное массовое движение, как и в Объединенных провинциях. Многочисленные поджоги железнодорожных вокзалов и общественных зданий. Многочисленные разрушения телефонных узлов связи. На железных дорогах: 3 повреждения полотна, взорвано 3 моста. Большое количество подрывов небольших мостов. До сих пор взрывы бомб с часовым механизмом в почтовых отделениях и полицейских участках. Массовый грабеж продовольственных товаров. Для обучения новобранцев используются дезертиры из Пенджаба. Подготовка партизанских банд. Фабрика индийского революционного комитета по производству диверсионных средств.

Подлинник подписал: Кепплер.

In: Selter G. Zur Indienpolitik der faschistischen deutschen Regierung wahrend des zweiten Weltkrieges. Leipzig, 1965, Anlagen 14.

1. В данном документе в сжатой форме приведена дезинформация, которой советская и британская разведки через Бхагат Рама снабжали абвер в 1943 г.

2. Речь идет о членах «Организации Мацотты».

3. Бихар в Германии часто именовали «индийским Руром».

ПИЛЬГЕР Ганс Адольфович, 1886 г. рождения, уроженец Германии, гор. Кельн, по национальности немец, с высшим образованием, член фашистской партии с 1937 года и с того же времени занимал должность германского посланника в Афганистане до момента капитуляции Германии.

Вопрос: Какую шпионскую и подрывную работу вы совместно с сотрудниками абвера проводили с территории Афганистана против Советского Союза?

Ответ: Не буду скрывать, что с моего ведома прикомандированные к германской миссии в Кабуле сотрудники военной разведки абвер – старший лейтенант ВИТЦЕЛЬ и унтер-офицер ДОУ [2], помимо шпионской работы против англичан в Индии, также проводили активную разведывательную работу и против Советского Союза. В этих целях ВИТЦЕЛЬ и ДОУ подготовляли агентуру из числа эмигрантов из России: туркмен, узбеков и других, при содействии которых намечали проводить на территории Советского Союза шпионскую работу. В частности, на территории Туркменской ССР. [...] Поскольку я имел указание из Берлина о том, чтобы по возможности помогать ВИТЦЕЛЮ в его работе, я, конечно, не стал препятствовать ему в этом, к тому же должен заявить, что ВИТЦЕЛЬ информировал меня о начале своей разведывательной работы против Советского Союза в начале 1942 года, тогда как эту работу он начал задолго до этого, так что мне ничего не оставалось, как только согласиться с ним. Тогда же я предупредил ВИТЦЕЛЯ, чтобы он свою шпионскую работу против Советского Союза проводил исключительно осторожно, соблюдая все правила конспирации. После этого ВИТЦЕЛЬ периодически стал информировать меня о том, как проходит у него работа в этом направлении и что им разрабатывается план, в котором он предусматривает конкретные цели и задачи для немецкой агентуры на случай ее переброски на территорию Советского Союза.

Вопрос: Расскажите об этом более подробно.

Ответ: В 1942 году ВИТЦЕЛЬ разновременно рассказал мне о том, как идет у него работа в отношении вербовки агентуры, а затем подробно информировал о своем плане, который им был разработан в том же году. В этом плане ВИТЦЕЛЬ предусматривал насаждение обширной агентуры на территории Советского Союза, в частности в Южных районах Туркменской ССР, Таджикской ССР и, насколько помню, в Уз. ССР.

Немецкая агентура, как мне говорил ВИТЦЕЛЬ, предназначалась для сбора шпионских сведений военного и экономического характера, о политико-моральном настроении населения СССР. Кроме этого, ВИТЦЕЛЬ и ДОУ имели намерения создать на территории Туркменской ССР антисоветское националистическое подполье [...]

Но, судя по сообщениям ВИТЦЕЛЯ в абвер, им в этом направлении велась только подготовительная работа, в связи с чем он испрашивал в Берлине санкцию для дальнейшего осуществления своей разведывательной работы, в частности в отношении переброски немецкой агентуры на территорию СССР. Кроме этого, в последней своей телеграмме ВИТЦЕЛЬ указывал, что работа в Советском Туркестане только начинается.

Вопрос: Что этим вы хотите сказать?

Ответ: Я хочу сказать, что ВИТЦЕЛЬ лишь только вел подготовительную работу, которая заключалась в приобретении им агентуры, установлении связи, а также были намечены им пункты перехода немецкой агентуры с территории Афганистана в Советский Союз.

Последнее сообщение от ВИТЦЕЛЯ исходило в январе 1943 года, а спустя месяца 2—3 после этого разведывательная работа ВИТЦЕЛЯ была раскрыта афганской полицией, часть агентуры была подвергнута репрессии, а ВИТЦЕЛЮ и ДОУ было предложено покинуть Афганистан. Несмотря на мои переговоры с афганским правительством, в которых я пытался доказать «невиновность» ВИТЦЕЛЯ и ДОУ в отношении их шпионской работы против Советского Союза, мне все же не удалось отстоять эту точку зрения, и осенью 1943 года ВИТЦЕЛЬ и ДОУ были вынуждены выехать в Берлин.

Вопрос: Как часто ВИТЦЕЛЬ информировал руководителей абвера о своей разведывательной работе?

Ответ: На этот вопрос я затрудняюсь ответить, так как ввиду давности времени не могу сейчас припомнить, сколько конкретно телеграмм ВИТЦЕЛЕМ было отправлено в абвер. Припоминаю, что в одной из телеграмм ВИТЦЕЛЬ указал о том, что он через агента германской разведки под кличкой Фиат пытается установить связь с участниками турецкой организации «Младо-Турок»[3].

Вопрос: Для какой цели?

Ответ: Как мне говорил ВИТЦЕЛЬ, ему через агента Фиата было известно об обширной связи последнего с участниками организации «Младо-Турок». Учитывая сложность военного времени, ВИТЦЕЛЬ предполагал, что не исключена возможность, что наша связь из Кабула с Берлином будет прервана, поэтому он решил на этот случай осуществлять свою связь с Берлином через Турцию при помощи немецкого агента Фиата, который в то время выезжал из Афганистана в Турцию.

Если мне не изменяет память, агент Фиат имел связь с лицами, проживавшими в Туркменской ССР, и как будто бы по договоренности с ВИТЦЕЛЕМ дал свое согласие информировать о всех сведениях, добытых им о Советском Союзе.

Вопрос: Кто такой Фиат, кем и когда он был завербован в немецкую агентуру?

Ответ: Если я не ошибаюсь, Фиат по фамилии САИД АТОДОМИР, по национальности турок, профессор химии, около 6 лет проживал в Афганистане, где занимался якобы своей научной работой. САИД АТОДОМИР впервые познакомился с ВИТЦЕЛЕМ и ЦУГЕНБЮЛЛЕРОМ в 1941 году и с этого времени поддерживал с ними тесную связь. Как мне говорили ЦУГЕНБЮЛЛЕР и ВИТЦЕЛЬ, САИД АТОДОМИР являлся профашистски настроенным человеком, был связан с организацией «Младо-Турок» и как будто бы через эту организацию имел связь с антисоветски настроенными лицами, проживавшими в Туркменской ССР. САИД АТОДОМИР очень хорошо знал географическое положение Таджикской и Туркменской ССР, быт и нравы местного населения и что он имел много знакомых на территории Туркменской ССР. В этой связи ЦУГЕНБЮЛЛЕР приблизил к себе САИДА АТОДОМИРА и предложил ему работать в пользу немецкой разведки. Судя по телефонным сообщениям ВИТЦЕЛЯ из Берлина, САИД АТОДОМИР, уезжая в 1942 году из Афганистана в Турцию, дал свое согласие сотрудничать с немецкой разведкой, причем перед выездом в Турцию ЦУГЕНБЮЛЛЕР договорился с САИДОМ АТОДОМИРОМ поддерживать связь посредством турецких врачей, которые периодически должны были приезжать из Анкары в Кабул в турецкую миссию. Было ли это впоследствии осуществлено, мне об этом неизвестно. О работе САИДА АТОДОМИРА может дать подробные показания ЦУГЕНБЮЛЛЕР, так как последний непосредственно поддерживал связь с САИДОМ АТОДОМИРОМ. Насколько мне известно, САИД АТОДОМИР должен был при приезде в Анкару установить связь со своим личным другом зятем ЭМИРА-ХОТА, работавшим в военной академии, и через него получать сведения, интересующие немецкую разведку о Советском Туркестане.

Вопрос: Вам предъявляются телеграммы, из которых видно, что вы, находясь на посту германского посланника в Кабуле, систематически информировали МИД Германии о своей подрывной работе в Афганистане против союзников. Дайте подробные показания по существу предъявленных вам телеграмм.

Ответ: Ознакомившись с предъявленными мне телеграммами, показываю следующее: в телеграмме № 258 я сообщил МИДу Германии в отношении ХАСАНА и ГУЛЬ МУХАММЕД-ХАНА. ГУЛЬ МУХАММЕД-ХАН являлся руководителем антиправительственной партии в Афганистане, а ХАСАН, министр почт, вел борьбу против этой партии, причем в одной из бесед с бывшим итальянским посланником в Кабуле КВАРОНИ последний мне заявил, что ХАСАН является итальянским агентом и периодически информирует КВАРОНИ о всех разногласиях внутри афганского правительства.

Вопрос: Вы лично с ХАСАНОМ по шпионской работе были связаны?

Ответ: Нет, не был, так как в этом не было необходимости, ибо все сведения, передаваемые ХАСАНОМ КВАРОНИ, мне были известны от последнего. В 1942—43 гг. ХАСАН был назначен на дипломатическую работу в Америку.

В телеграмме № 380 мною было сообщено МИДу Германии, что сотрудники немецкой колонии перед выездом из Афганистана по предложению ВИТЦЕЛЯ все имеющиеся у них деньги, фотоаппараты и оружие передали на хранение немецким агентам «Рабочему» и «Племяннику».

Вопрос: А почему вы не приняли указанные выше вещи на хранение в немецкую миссию?

Ответ: По сложившейся в то время ситуации я стремился избежать лишних разговоров по отношению к немецкой миссии. Кроме этого, у ряда сотрудников немецкой миссии сложилось мнение о том, что в скором времени немецкая миссия в Афганистане будет расформирована.

Вопрос: Уточните, кто такие «Рабочий» и «Племянник»?

Ответ: Агент немецкой разведки по кличке «Рабочий» в то время служил в Министерстве труда, является сыном высшего муллы, фамилия этого агента АБДУРАХМАН ХАН. Что же касается агента «Племянника», то я о нем ничего не знаю.

Вопрос: Какая сумма денег была передана вышеуказанным вами агентам, количество оружия и фотоаппаратов?

Ответ: Примерно около 30 пистолетов, несколько фотоаппаратов, что же касается денег, то я не помню, какая сумма была передана этим лицам.

Вопрос: В телеграмме № 502 вы сообщаете МИДу Германии о ваших тесных связях с НАИМ ХАНОМ и ХАШИМ ХАНОМ. Скажите в чем конкретно выражалась ваша связь с этими лицами?

Ответ: ХАШИМ ХАН был афганским премьер-министром и НАИМ ХАН его заместителем. Оба они исключительно лояльно относились к фашистскому гитлеровскому правительству, отсюда и к немецкой миссии в Афганистане. Как я уже показал, Наим Хан, будучи у меня на приеме в 1942 году, сообщил мне, афганское правительство на случай продвижения немецких войск в глубь советской страны имеет намерение помочь немецкому правительству вооруженной силой, и тогда же он мне заявил, Афганское правительство готово выставить хорошо вооруженную армию с тем, чтобы ударить в тыл Красной Армии, о чем я информировал Министерство иностранных дел Германии. Однако после разгрома немецких войск под Сталинградом Афганское правительство изменило свою тактику и перестало вести переговоры в отношении вооруженной помощи Германии.

Однажды при встрече с НАИМ ХАНОМ он мне заявил, что английская разведка в Афганистане ведет усиленную работу против миссий стран Оси и предложил мне и остальным сотрудникам немецкой миссии быть осторожными.

Тогда же НАИМ ХАН дал мне согласие систематически информировать меня о всех интересующих вопросах, как в отношении англичан, так и в отношении Советского Союза. [...]

Архив СВР. Подлинник, машинопись.

1. Г. Пильгера допрашивали в 1945—1946 гг. в Бутырской тюрьме шесть раз.

2. Правильно не Доу, а Дох.

3. Подразумеваются проживавшие в Афганистане турки из окружения младотурецких деятелей Энвер-паши и Джемал-паши.