Онлайн библиотека PLAM.RU


Книга XIII

1. Первым, кто при новом принципате, но без ведомаНерона, пал жертвой коварства Агриппины, был проконсул провинции Азии ЮнийСилан, и не потому, что он навлек на себя гибель резким характером, — напротив,его вялость вызывала столь пренебрежительное отношение к нему со стороныпредыдущих властителей, что Гай Цезарь называл его золотою овечкой, — а потому,что, погубив его брата Луция Силана, Агриппина страшилась возмездия, ибо внароде шли упорные толки, что едва вышедшему из детского возраста и преступноовладевшему верховною властью Нерону следует предпочесть мужа в зрелых годах,ничем не запятнанного, знатного и из потомков Цезарей, что тогда почиталосьпревыше всего: ведь и Силан также был праправнук божественного Августа[1]. Такова была причина его умерщвления.Исполнителями были римский всадник Публий Целер и вольноотпущенник Гелий,ведавшие личным имуществом принцепса в провинции Азии. Они отравили проконсуласреди пира, и притом так открыто, что это ни для кого не осталось тайною. Стакой же поспешностью истребляется и Нарцисс, вольноотпущенник Клавдия, остолкновении которого с Агриппиною я уже говорил; брошенного в темницу, его,против воли принцепса, чьи еще не проявившиеся в ту пору пороки были стольродственны алчности и вместе с тем расточительности Нарцисса, жестокимобращением и лишениями довели до смерти.

2. И убийства подобного рода пошли бы одно за другим,если бы этому не воспрепятствовали Афраний Бурр и Анней Сенека. Руководители инаставники юного императора, пребывавшие (редкость у делящих власть) в добромсогласии, они в равной мере, но различными путями приобрели силу, Бурр —заботами о войске и строгостью нравов, Сенека — наставлениями в красноречии исвободной от подобострастия обходительностью. Они совместно пеклись о том,чтобы, предоставив принцепсу, если он пренебрежет добродетелью, дозволенныенаслаждения, тем легче уберечь его от соблазнов опасного возраста. И тот идругой боролись лишь с необузданным высокомерием Агриппины, одержимой всемистрастями жестокого властолюбия и поддерживаемой Паллантом, по наущениюкоторого Клавдий кровосмесительным браком и роковым усыновлением сам себя обрекгибели. Но характер Нерона был не таков, чтобы покоряться рабам, и Паллантнаглой заносчивостью, перейдя границы допустимого для вольноотпущенника, навлекна себя его неприязнь. Внешне, однако, Агриппине оказывались всевозможныепочести, и когда трибун по заведенному в войске порядку спросил у Нерона, каковбудет пароль, тот ответил: «Превосходная мать». Да и сенат постановил дать ейдвоих ликторов и назначил ее жрицей Клавдия, одновременно определив емуцензорские похороны и вслед за тем обожествление.

3. В день похорон похвальное слово ему было произнесенопринцепсом: пока речь шла о древности его рода и перечислялись консульства итриумфы всех его предков, Нерон говорил с подъемом, и его внимательно слушали;упоминание о научных занятиях Клавдия[2] ио том, что в его правление Римское государство не претерпело никакихнеприятностей от иноземцев, было также выслушано с сочувствием; но когда онперешел к предусмотрительности и мудрости Клавдия, никто не мог поборотьусмешку, хотя речь Нерона была составлена и тщательно отделана Сенекой, а уэтого мужа было изящное, вполне соответствовавшее вкусам его временидарование. Старики, у которых довольно досуга для сопоставления прошлого снастоящим, не преминули отметить, что из всех достигших верховной власти Неронбыл первым, кто нуждался в чужом красноречии. Диктатор Цезарь являлся достойнымсоперником лучших ораторов. Август говорил легко и свободно, как и подобаетпринцепсу. Тиберий владел искусством взвешивать каждое слово и вкладывал в своивыступления богатое содержание, если намеренно не придавал им двусмысленности.Даже расстроенный разум Гая Цезаря не лишал его речь силы. Да и у Клавдия,когда он говорил обдуманно, не было недостатка в выразительности. А Нерон сраннего детства устремил живость своей души на другое: занимался чеканнойработою, рисованием, пением, учился править лошадьми на ристалище; но порою,слагая стихи, и он обнаруживал, что им усвоены начатки учености.

4. По выполнении обрядов, создававших видимость скорби,Нерон явился в сенат и, начав с сенатского постановления относительно врученияему власти и согласия с этим войска, сказал о том, что располагает примерами исоветами, как наилучшим образом управлять государством, что его юности недовелось соприкоснуться с междоусобными войнами и семейными раздорами и чтопоэтому он не приносит с собою ни ненависти, ни обид, ни жажды отмщения. Затемон наметил будущий образ правления, отмежевываясь главным образом от того, чтовызывало еще не заглохшее озлобление: он не станет единоличным судьей во всехсудебных делах, дабы, заперев в своем доме обвинителей и подсудимых, потакатьтаким образом произволу немногих могущественных; он не потерпит под своейкровлей никакой продажности, не допустит никакого искательства; его дом игосударство будут решительно отделены друг от друга. Пусть сенат отправляетсвои издревле установленные обязанности, пусть Италия и провинции римскогонарода обращаются по своим делам в трибуналы консулов; пусть консулы передаютих в сенат; он же будет ведать лишь теми провинциями, которые управляютсявоенною властью.

5. Он не нарушил своего обещания, и сенат действительнобеспрепятственно вынес по собственному усмотрению немало решений: так, онпостановил, что никому не дозволяется брать на себя защиту в суде за какое быто ни было вознаграждение, будь то деньги или подарки, а также, что квесторы,избранные на следующий срок, не обязаны давать за свой счет гладиаторские бои.И хотя Агриппина противилась этим решениям, поскольку ими отменялись указыКлавдия, сенаторы все-таки добились своего: для обсуждения этих вопросов ихвызвали во дворец, дабы, притаившись за недавно пробитыми позади их сиденийдверьми, Агриппина, скрытая от их взоров занавесом, могла слышать все, что ониговорили. Больше того, как-то раз, когда Нерон принимал армянских послов,отстаивавших перед ним дело своего народа, она возымела намерение подняться навозвышение, на котором он находился, и сесть рядом с ним, что и случилось бы,если бы Сенека, когда все оцепенели, пораженные неожиданностью, не предложилпринцепсу пойти навстречу подходившей к возвышению матери. Так под видомсыновней почтительности удалось избегнуть бесчестья.

6. В конце года распространились тревожные слухи, чтопарфяне снова ринулись на Армению и захватили ее, прогнав Радамиста, который нераз завладевал этим царством и бежал из него и теперь также не оказалнеприятелю сопротивления. И в Риме, падком на всевозможные толки, принялисьговорить о том, сможет ли принцепс, едва достигнув семнадцати лет, возложить насебя столь тяжелое бремя и справиться с ним, годится ли на что-нибудь тот, кемраспоряжается женщина, по силам ли каким-то учителям[3] руководить сражениями, осадами городов и всем тем, чтонесет с собою война. Другие, возражая им, утверждали, что, напротив, всеобстоит много лучше, чем если бы беспомощный по старости и малодушию Клавдийбыл призван к военным трудам и следовал указаниям вольноотпущенников А Бурр иСенека известны как мужи, опытные во многом; и так ли император незрел годами,если Гней Помпей на восемнадцатом году отроду, а Октавиан Август надевятнадцатом вели гражданские войны? Дела высших властителей вершатся более ихауспициями[4] и замыслами, чем оружием ируками. Конечно, сам принцепс покажет, честные или бесчестные у негоприближенные, остановив свой выбор, вопреки козням завистников, скорее наполководце выдающихся дарований, чем на каком-нибудь богаче, добывшем себе заденьги влиятельную поддержку.

7. Пока велись подобные разговоры, Нерон приказываетнабрать в ближайших провинциях молодежь и отправить ее для пополнения восточныхлегионов, самые же легионы разместить ближе к Армении; давним нашим союзникам —царям Агриппе и Антиоху — подготовить войска и с ними вторгнуться в пределыпарфян; навести мосты на реке Евфрате. Малую Армению он отдает во владениеАристобулу, область Софены — Сохему и жалует их царским достоинством. Тогда жевесьма кстати для нас у Вологеза объявился соперник — его сын Вардан; и парфянеушли из Армении, как бы откладывая военные действия.

8. В сенате значение этих событий было сильнопреувеличено теми, кто предлагал назначить благодарственные молебствия и чтобыв дни этих молебствий принцепс носил одеяние триумфатора, чтобы он вступил вРим с малым триумфом, чтобы в храме Марса Мстителя ему была установлена статуятаких же размеров, как статуя самого Марса, — и во всем этом была не толькопривычная лесть: всех радовало, что во главе войска, предназначенного дляудержания за нами Армении, Нерон поставил Домиция Корбулона, и казалось, чтоотныне для одаренных людей открывается широкое поприще. Вооруженные силыВостока распределяются таким образом, чтобы часть вспомогательных войск и двалегиона оставались в Сирии вместе с ее легатом Умидием Квадратом, тогда какравное число римских граждан и союзников с добавлением зимовавших в Каппадокиикогорт и конных подразделений было передано Корбулону. Союзные цари получилиприказание повиноваться, в зависимости от хода войны, либо одному, либодругому, но сами они склонялись к тому, чтобы находиться в подчинении уКорбулона. Тот, спешно отправившись на Восток, чтобы поскорее снискать себедобрую славу — столь значительную силу в новых предприятиях, и проделав путь,встречается в городе киликийцев Эгах с Квадратом, который прибыл туда радитого, чтобы Корбулон — статный, красноречивый и, помимо опытности ипроницательности, наделенный также способностью поражать своим внешним блеском,— если явится в Сирию принимать свое войско, не овладел всеобщим вниманием.

9. Между тем и тот и другой послали к Вологезу своихлюдей с увещаниями предпочесть мир войне и, выдав заложников, оказыватьримскому народу, по примеру предыдущих царей, подобающее ему уважение. ИВологез, то ли чтобы беспрепятственно вести подготовку к войне, то ли чтобыудалить тех, в ком он подозревал возможных соперников, отдает в заложникивиднейших из Арсакидов. Принял их посланный Умидием центурион Инстей, которомудовелось первым прибыть к царю по этому делу. Узнав об этом, Корбулонприказывает префекту Аррию Вару незамедлительно отправиться в путь и отобрать уИнстея заложников. По этой причине у префекта с центурионом возникли жаркиепрепирательства, и, чтобы не затягивать их на потеху чужеземцам, онипредоставляют решение этого дела самим заложникам и сопровождавшим их царскимпослам, и те отдали предпочтение овеянному еще свежей славою и чем-топривлекавшему к себе даже врагов Корбулону. Отсюда — разлад между обоимиполководцами: Умидий жаловался, что у него отняты плоды его стараний, тогда какКорбулон, возражая ему, утверждал, что царь согласился выдать заложников лишьпосле того, как он, Корбулон, был поставлен во главе войска, что и сменило егосамоуверенность на страх. Нерон, чтобы успокоить враждующих, повелелобнародовать, что в ознаменование одержанных Квадратом и Корбулоном успехов кимператорским фасциям добавляется лавровая ветвь. Впрочем, я рассказал здесь ио том, что завершилось уже при других консулах[5].

10. В том же году Цезарь испросил у сената статуюсвоему отцу Гнею Домицию и консульские знаки отличия Асконию Лабеону, которыйбыл в свое время его опекуном; но он отклонил предложения установить ему самомустатую из чистого золота или серебра. И хотя сенаторы высказались за то, чтобысчитать началом года декабрь, так как в этом месяце родился Нерон, он сохранилдревний обычай начинать год с январских календ. Не были преданы суду ни сенаторКарринат Целер, обвиненный своим рабом, ни всадник Юлий Денс, которомувменялась в вину приверженность к Британнику.

11. Когда в консульство Клавдия Нерона и ЛуцияАнтистия[6] высшие магистраты присягали наверность распоряжениям принцепсов, Нерон не позволил своему коллеге Антистиюприсягнуть на верность его повелениям, за что сенаторы превознесли еговосхвалениями, дабы юная душа, поощренная славой столь малых дел, влеклась ксвершению больших. Вслед за этим он проявил снисходительность к ПлавтиюЛатерану, который был исключен из сенаторского сословия за прелюбодейную связьс Мессалиною и которого он возвратил сенату; о своем стремлении к милосердию ончасто упоминал и в речах, подготовлявшихся для него Сенекой с намерениемпоказать, сколь благородные правила он ему внушает, или чтобы блеснуть своимписательским дарованием.

12. Между тем влюбившись в вольноотпущенницу по имениАкте и избрав своими наперсниками блестящих молодых людей Марка Отона и КлавдияСенециона, — Отон принадлежал к семье консула, отец Сенециона былвольноотпущенник Цезаря[7], — Нерон сталпонемногу выходить из-под опеки матери. Та сперва не знала о его страсти, потомначала тщетно бороться с нею, а Акте тем временем роскошью пиршеств и полнымисоблазна тайными встречами успела окончательно пленить принцепса, причем истаршие возрастом из его приближенных ничего не имели против того, чтобы этагетера тешила, никому не причиняя вреда, его любострастие, тем более что к женеОктавии, при всей ее знатности и безукоризненной супружеской верности, ониспытывал неодолимое отвращение, то ли по воле рока, или, может быть, потому,что все запретное слаще, и они опасались, как бы Нерон, если емувоспрепятствовать в этом его увлечении, не обратился к прелюбодейным связям сженщинами именитых родов.

13. Но Агриппина с женским неистовством накидывается насына, говоря, что его оспаривает у нее какая-то вольноотпущенница, чтовчерашняя рабыня — ее невестка и много другого в том же роде; и чем яростнееона осыпала его упреками, не желая выждать, когда он одумается или пресытится,тем сильнее распаляла в нем страсть, пока он не вышел из повиновения матери кне доверился руководству Сенеки, один из друзей которого, Анней Серен,изобразив влюбленность в ту же вольноотпущенницу и предоставив свое имя, чтобыможно было открыто одарять эту гетеру тем, что, таясь ото всех, подносил ейпринцепс, первое время прикрывал таким образом любовные утехи юноши. ТогдаАгриппина, изменив обращение с сыном, стала окружать его лаской, предлагать емувоспользоваться ее спальным покоем и содействием с тем, чтобы сохранить в тайнете наслаждения, которых он добивался со всей неудержимостью первой молодости ик тому же наделенный верховною властью. Больше того, она признавалась, что былак нему излишне суровой, и предоставляла в его полное распоряжение своесостояние, лишь немногим уступавшее императорскому, и если ранее не знала мерыв обуздании сына, то теперь была столь же неумеренно снисходительной. Этаперемена, однако, не обманула Нерона, да и ближайшие друзья предостерегали егопротив козней этой неизменно жестокой, а тогда, сверх того, и лицемернойженщины. Случилось, что в эти самые дни, осмотрев уборы, которыми блистали женыи матери принцепсов. Цезарь отобрал платья и драгоценности и отослал их в дарматери, проявив отменную щедрость, ибо по собственному почину, прежде чем онапопросила об этом, отправил ей действительно самое лучшее, то, что больше всеговосхищало женщин. Но Агриппина тем не менее заявляет, что этим подарком сын нетолько не приумножил ее нарядов и украшений, но, напротив, отнял у нее всеостальное, ибо выделил ей лишь долю того, чем владеет и что добыто еестараниями.

14. Нашлись такие, которые поспешили передать ее словапринцепсу, не преминув добавить к ним яду, и Нерон, обрушив свой гнев на тех,кто поддерживал в его матери высокомерие, отстранил от заведования финансовымиделами Палланта, который, будучи приставлен к ним Клавдием, распоряжался имикак полновластный хозяин; и рассказывали, что, когда Паллант покидал дворец всопровождении целой толпы приближенных, Цезарь не без остроумия заметил, что онуходит, дабы всенародно принести клятву[8].Дело в том, что Паллант заранее добился от принцепса обещания, что ничто из егопрошлой деятельности никогда не будет ему вменено в вину и что его счеты сгосударством признаются законченными. После этого Агриппина, вне себя отярости, перешла к угрозам, не стесняясь в присутствии принцепса заявлять, чтоБританник уже подрос, что он кровный сын Клавдия и достоин того, чтобыунаследовать отцовскую власть, которою пользуется, чтобы обижать мать,усыновленный отпрыск чужого рода. Она не возражает против того, чтобы людиузнали правду обо всех бедствиях несчастной семьи и прежде всего — о еекровосмесительном браке и об отравлении ею Клавдия. Но попечением богов и еепредусмотрительностью жив и невредим ее пасынок. Она отправится вместе с ним впреторианский лагерь, и пусть там выслушают, с одной стороны, дочь Германика, ас другой — калеку Бурра и изгнанника Сенеку, которые тщатся увечной рукою ириторским языком управлять родом людским. Она простирала руки, понося Нерона ивыдвигая против него одно обвинение за другим, взывала к обожествленномуКлавдию, к пребывавшим в подземном царстве теням Силанов, вспоминала о столькихнапрасно свершенных ею злодеяниях.

15. Встревоженный этим и тем, что близился день, когдаБританнику исполнится четырнадцать лет[9],Нерон размышлял о неукротимом нраве матери и о своем сводном брате, чейхарактер недавно раскрылся при одном самом по себе незначительном происшествии,которым тот, однако, привлек к себе всеобщее расположение. В дни праздникаСатурналий[10] среди прочих забав сосверстниками они затеяли игру, участники которой тянули жребий, кому из нихбыть царем, и он выпал Нерону. Всем прочим Цезарь отдал различные приказания,которые можно было легко и безо всякого стеснения выполнить; но когда онповелел Британнику подняться со своего места и, выйдя на середину, затянуть посвоему выбору песню, рассчитывая, что мальчик, не привыкший даже к трезвомуобществу, не говоря уже о хмельном сборище, смешается и будет всеми поднят насмех, — тот твердым голосом начал песнь, полную иносказательных жалоб на то,что его лишили родительского наследия и верховной власти. Эти сетованияБританника возбудили к нему сочувствие, тем более откровенное, что позднийночной час и праздничное веселье освободили присутствующих от необходимостиутаивать свои чувства. И Нерон, поняв, что к нему относятся неприязненно, ещесильнее возненавидел Британника. Преследуемый угрозами Агриппины и не решаясьвзвалить на брата обвинение в каком-нибудь преступном деянии или открытораспорядиться об его умерщвлении, он замышляет устранить его тайными кознями ивелит изготовить для него яд, поручив это дело трибуну преторианской когортыЮлию Поллиону, под надзором которого содержалась осужденная за многиепреступления прославленная отравительница по имени Локуста. А о том, чтобысреди приближенных Британника не было никого, кто ставил бы во что-нибудьчестность и совесть, позаботились ранее. Итак, сначала он получил отраву из руксвоих воспитателей, но яд вызвал понос и не возымел губительного действия, аможет быть, его и изготовили с тем расчетом, чтобы он подействовал не сразу. НоНерону не терпелось увидеть это злодеяние совершенным. Он стал угрожать трибунуи требовать казни отравительницы, говоря, что они, остерегаясь молвы и готовясебе лазейки для оправдания, медлят с обеспечением его безопасности. И вот,пообещав ему, что Британник умрет столь же мгновенно, как если бы его поразилимечом, они варят в помещении рядом со спальным покоем Цезаря быстродействующуюотраву, составленную из уже прежде испытанных смертоносных зелий.

16. Дети принцепсов, в соответствии с давним обычаем,обедали вместе со своими сверстниками из знатных семейств, сидя за отдельным именее обильным столом на виду у родителей. Обедал за таким столом и Британник,но так как его кушанья и напитки отведывал выделенный для этого раб, то, чтобыне был нарушен установленный порядок или смерть их обоих не разоблачилазлодейского умысла, была придумана следующая уловка. Еще безвредное, нонедостаточно остуженное и уже отведанное рабом питье передается Британнику;отвергнутое им как чрезмерно горячее, оно разбавляется холодной водой сразведенным в ней ядом, который мгновенно проник во все его члены, так что унего разом пресеклись голос и дыхание. Сидевших вокруг него охватывает страх, ите, кто ни о чем не догадывался, в смятении разбегаются, тогда как болеепроницательные замирают, словно пригвожденные каждый на своем месте, и вперяютвзоры в Нерона. А он, не изменив положения тела, все так же полулежа и с такимвидом, как если бы ни о чем не был осведомлен, говорит, что это дело обычное,так как Британник с раннего детства подвержен падучей и что понемногу к немувозвратится зрение и он придет в чувство. Но в чертах Агриппины мелькнули такойиспуг и такое душевное потрясение, несмотря на ее старание справиться с ними,что было очевидно, что для нее, как и для сестры Британника Октавии,случившееся было полною неожиданностью; ведь Агриппина отчетливо понимала, чтолишается последней опоры и что это братоубийство — прообраз ожидающей ееучасти. Октавия также, невзирая на свои юные годы, научилась таить про себя искорбь, и любовь, и все свои чувства. Итак, после недолгого молчаниявозобновилось застольное оживление.

17. Одна и та же ночь видела умерщвление и погребальныйкостер Британника, ибо все необходимое для его скромно обставленных похоронбыло предусмотрено и припасено заранее. Впрочем, его погребли все-таки наМарсовом поле при столь бурном ливне, что народ увидел в нем проявление гневабогов, возмущенных преступлением принцепса, тогда как многие, принимая вовнимание известные в прошлом раздоры и усобицы между братьями[11] и то, что верховная власть неделима,отнеслись к нему снисходительно Писатели той поры сообщают, что в течениенескольких дней перед умерщвлением брата Нерон неоднократно подвергалнадругательствам отроческое тело Британника, делая это ради того, чтобы смертьпоследнего, в ком струилась кровь Клавдиев, оскверненного похотью ранее, нежелиядом, не могла показаться преждевременною и чрезмерно жестокою, хотя она ипоразила его в нарушение священных правил гостеприимства за пиршественнымстолом, на глазах врага и с такою стремительностью, что ему даже не было дановремени на прощание с сестрами[12]. Вособом указе Цезарь объяснял причины поспешности, с какой был погребенБританник; он ссылался на установление предков скрывать от людских глазпохороны безвременно умерших и не затягивать церемонии похвальными речами ипышно отправляемыми обрядами. Там же Нерон говорил и о том, что, потеряв в лицебрата помощника, он отныне может рассчитывать только на содействие всегогосударства, и поэтому сенаторам и народу тем более надлежит оказыватьвсяческую поддержку принцепсу — единственному оставшемуся в живых отпрыскурода, предназначенного для возложения на него высшей власти[13].

18. Затем Цезарь щедро одарил виднейших из своихприближенных. Были люди, осуждавшие тех, кто, выставляя себя поборникаминесгибаемой добродетели, тем не менее разделили между собой, словно взятую навойне добычу, дома и поместья. Другие, однако, считали, что их вынудила к этомунеобходимость, так как принцепс, понимая преступность свершенного им, надеялся,что злодеяние будет ему прощено, если он свяжет своими щедротами тех, ктонаиболее влиятелен и могуществен, но никакой щедростью он не мог успокоить гневматери: она расточала заботы и ласку Октавии, часто устраивала тайные совещаниясо своими друзьями и с жадностью, превосходившей ее врожденную страсть кстяжательству, где только могла, добывала деньги, как бы предвидя, что они ейвскоре понадобятся; она обходительно принимала трибунов и центурионов, окружалапочетом уцелевших представителей старой знати, превознося их славные имена идоблесть, как если бы приискивала вождя и привлекала приверженцев. Это сталоизвестно Нерону, и он распорядился удалить караулы, охранявшие ее сначала каксупругу, а впоследствии как мать императора, и германцев, незадолго пред темприставленных к ней в качестве телохранителей. И чтобы ее не посещало множествоявлявшихся с утренними приветствиями, он удаляет ее из императорского дворца ипоселяет в том доме, где некогда проживала Антония; сам он приходил туда неиначе как окруженный толпою центурионов, и всякий раз, наскоро поцеловав мать,тотчас же удалялся.

19. Среди дел человеческих нет ничего более шаткого ипреходящего, чем обаяние не опирающегося на собственную силу могущества. Упорога Агриппины сразу стало безлюдно: никто не являлся к ней с утешениями,никто не приходил проведать ее, кроме нескольких женщин, побуждаемых к этому,быть может, любовью, а быть может, и ненавистью. В их числе была и Юния Силана,о расстройстве Мессалиною брака которой с Гаем Силием я упоминал выше[14]; женщина выдающейся знатности икрасоты, известная своими многочисленными любовными связями, она долгое времяпользовалась особым расположением Агриппины, но впоследствии между нимиразгорелась глухая вражда, так как Агриппина отговорила от женитьбы на Силанезнатного молодого человека Секстия Африкана, упорно внушая ему, что Силана —стареющая развратница, причем сделала это не для того, чтобы приберечь его длясебя, но чтобы, став мужем неспособной к деторождению женщины, он неунаследовал после Силаны ее богатства. И вот, когда мелькнула надежда навозможность отмщения. Силана выпустила против Агриппины своих клиентов Итурия иКальвизия, повелев им обвинить ее не в том, что стало уже привычным и не разповторялось, а именно что она скорбит о смерти Британника и разглашает обидыОктавии, но в том, что она задумала вовлечь в государственный переворотРубеллия Плавта, по материнской линии состоявшего в той же степени родства сбожественным Августом, что и Нерон, дабы, вступив с ним в супружество,возвратить себе верховную власть над Римским государством. Итурий и Кальвизийсообщают об этом вольноотпущеннику тетки Нерона Домиции Атимету, а тот,обрадованный столь важною новостью (надо сказать, что между Агриппиною иДомицией существовало полное обоюдной неприязни соперничество), побудил другоговольноотпущенника Домиции актера Парида, не мешкая и сгустив краски, донести обэтом преступном умысле.

20. Была поздняя ночь, и у Нерона все еще пили, когда кнему входит Парид, обыкновенно оживлявший в эти часы увеселения принцепса, нона этот раз хмурый, с озабоченным видом; подробно изложив содержаниепересказанного ему доноса, он так устрашил Нерона, что тот вознамерился нетолько немедленно умертвить мать и Плавта, но и отставить Бурра от командованияпреторианцами, ибо, выдвинувшись благодаря расположению Агриппины, он будто бывоздавал ей за это содействием. Фабий Рустик рассказывает, что уже былсоставлен приказ на имя Цецины Туска, которым ему вручалось начальствование надпреторианскими когортами, и лишь благодаря усилиям Сенеки этот пост остался заБурром; Плиний и Клузий не сообщают о каких-либо сомнениях в преданностипрефекта; впрочем, Фабий вообще обнаруживает склонность восхвалять Сенеку, таккак своим благоденствием был обязан его покровительству. Мы намерены следоватьза этими авторами, когда их свидетельства совпадают, но, если они между собоюрасходятся, будем передавать приводимые ими сведения под их именами.Встревоженного и поглощенного мыслью об умерщвлении матери Цезаря удалосьудержать от этого шага не раньше, чем Бурр дал ему обещание, что, еслиподтвердится ее виновность, он распорядится предать ее смерти; но всякому, атем более матери, должна быть дана возможность представить свои оправдания; ктому же нет налицо обвинителей, и до них дошли лишь показания одного человека,да и то из враждебного дома; пусть принцепс примет во внимание и то, что кругомнепроглядная тьма, что сам он провел ночь в бодрствовании за пиршественнымстолом и что любое действие было бы при таких обстоятельствах опрометчивым инеразумным.

21. Так успокоив страх принцепса и дождавшись рассвета,Бурр и другие отправились оповестить Агриппину о выдвинутых против нееобвинениях, дабы она опровергла их или понесла наказание. В присутствии Сенекии нескольких свидетелей из вольноотпущенников Нерона Бурр приступил квыполнению своего поручения: указав, в каких преступлениях и кем онаобвиняется, он закончил свое обращение к ней угрозами. Но Агриппина, не утративсвойственной ей надменности, ответила ему следующим образом: «Я нисколько неудивляюсь, что никогда не рожавшей Силане неведомы материнские чувства; ведьматери не меняют детей как погрязшая в распутстве — любовников. И если Итурий иКальвизий, промотав свое достояние, продают этой старухе последнее, чем ещемогут распорядиться, — свое пособничество в предъявлении клеветническихобвинений, то этого недостаточно, чтобы опозорить меня, приписав мне намерениеумертвить сына, или чтоб обременить совесть Цезаря умерщвлением матери. Явоздала бы благодарность Домиции за враждебность, если б она соперничала сомной в доброжелательстве к моему Нерону. Но она занималась устройством рыбныхсадков в своих Байях, пока моими стараниями подготовлялись Нерону усыновление,дарование проконсульских прав, консульство и все то, что ведет к высшей власти,а теперь вкупе со своим любовником Атиметом и лицедеем Паридом сочиняетнебылицы по образцу представляемых на подмостках трагедий. Или, быть может,существует такой человек, который мог бы уличить меня в попытке возмутитьразмещенные в Риме когорты, в подстрекательстве провинций к нарушению верности,наконец, в подкупе рабов и вольноотпущенников с целью побудить их к преступнымдеяниям? И разве я могла бы остаться в живых, если б Британник овладелверховною властью? А если бы Плавт или кто другой оказался во главе государстваи вздумал свершить свой суд надо мною — разве не найдутся обвинители, которыевменят мне в вину не вырвавшиеся неосмотрительно слова, порождаемые пороюгорячностью материнской любви, а такие преступления, оправдать в которых менямог бы лишь сын?» Так как ее ответ произвел на присутствовавших сильноевпечатление и они принялись ее успокаивать, Агриппина потребовала свидания ссыном. В разговоре с ним она ни словом не обмолвилась о своей невиновности,чтобы он не подумал, что она допускает возможность недоверия к ней, равно как ио том, что она сделала для его возвышения, чтобы он не счел, что она егопопрекает, но добилась наказания своих обвинителей и назначения друзей навидные должности.

22. Фений Руф назначается префектом по снабжениюпродовольствием, Аррунций Стелла — ведать даваемыми Цезарем зрелищами, ТиберийБалбилл — Египтом; Публию Антею была предоставлена Сирия, но под различнымипредлогами его долго туда не пускали и в конце концов удержали в Риме. Что доСиланы, то ее отправили в изгнание; не избежали ссылки и Кальвизий с Итурием;Атимет был казнен, а Парид занимал слишком важное место в развлеченияхпринцепса, чтобы быть доступным для наказания. О Плавте на время забыли.

23. Вскоре затем поступил донос на Палланта и Бурра собвинением в заговоре с целью передать верховную власть Корнелию Сулле,принадлежавшему к именитому роду и состоявшему в свойстве с Клавдием, которомуон, вступив в брак с Антонией, приходился зятем. Обвинителем по этому делувыступил некий Пет, ославивший себя скупкою конфискованных казною земель и наэтот раз изобличенный в заведомой клевете. Но всех не столько обрадовало снятиес Палланта предъявленных ему обвинений, сколько поразила его заносчивость. Ибопосле того как были названы имена его вольноотпущенников, привлеченных им якобык соучастию в заговоре, он в опровержение этого заявил, что никогда у себя домане отдает своим людям распоряжений иначе как кивком головы или движением рук, аесли есть нужда в более пространных указаниях, то прибегает к письму, дабы невступать в изустные объяснения. Бурр, хотя и числился подсудимым, подал своемнение вместе с судьями. Обвинителя приговорили к изгнанию, и были сожженыреестры, из которых он извлекал сведения о преданных забвению долгах вгосударственную казну.

24. В конце года в цирке упраздняется караул, который вдни представлений обычно выставлялся преторианской когортой; это было сделанодля того, чтобы создать видимость большей свободы, оградить воинов отразвращения, порождаемого их пребыванием среди театральной разнузданности, ипроверить на опыте, сможет ли простой народ соблюдать благопристойность и послеудаления стражи. И так как храмов Юпитера и Минервы коснулся небесный огонь,принцепс, во исполнение указании гаруспиков, совершил обряд очищения Рима[15].

25. В консульство Квинта Волузия и Публия Сципиона[16] на границах римского государства царилимир и покой, а в самом Риме — отвратительная разнузданность, ибо одетый, чтобыне быть узнанным, в рабское рубище, Нерон слонялся по улицам города, лупанарами всевозможным притонам, и его спутники расхищали выставленные на продажутовары и наносили раны случайным прохожим, до того неосведомленным, кто передними, что и самому Нерону порою перепадали в потасовках удары и на его лицевиднелись оставленные ими следы. В дальнейшем, когда открылось, чтобесчинствует не кто иной, как сам Цезарь, причем насилия над именитымимужчинами и женщинами все учащались, и некоторые, поскольку был явлен примерсвоеволия, под именем Нерона принялись во главе собственных шаек безнаказаннотворить то же самое, Рим в ночные часы уподобился захваченному неприятелемгороду. Принадлежавший к сенаторскому сословию, но еще не занимавшиймагистратур Юлий Монтан как-то в ночном мраке наткнулся на принцепса и с силоюоттолкнул его, когда тот попытался на него броситься, но, узнав Нерона, сталмолить о прощении, что было воспринято как скрытый укор, и Монтана заставилилишить себя жизни. Впредь Нерон, однако, стал осторожнее и окружил себя воинамии большим числом гладиаторов, которые оставались в стороне от завязавшейсядраки, пока она не отличалась особой ожесточенностью, но, если подвергшиесянападению начинали одолевать, брались за оружие. Попустительством и даже прямымпоощрением Нерон превратил необузданные выходки зрителей и споры междупоклонниками того или иного актера в настоящие битвы, на которые взирал таясь,а чаще всего открыто, пока для пресечения раздоров в народе и из страха передеще большими беспорядками не было изыскано целебное средство[17], а именно все то же изгнание из пределов Италиивызывавших распри актеров и возвращение в театр воинских караулов.

26. Тогда же в сенате возник вопрос о поведениивольноотпущенников и было выдвинуто предложение предоставить патрону правоотнимать свободу у провинившихся. Многие высказались за то, чтобы немедленноприступить к его обсуждению. Но консулы, не дерзнув начать столь важное делобез ведома принцепса, ограничились тем, что письменно известили его опожеланиях сената. А он, колеблясь, дать ли на это согласие, собралнемноголюдное совещание, участники которого разошлись во мнениях: некоторые снегодованием отмечали, что непочтительность вольноотпущенников вследствиеобретенной ими свободы дошла до того, что иные дерзают спрашивать у патрона,решать ли им возникшие между ними споры насилием или в суде, и либобезнаказанно поднимают на него руку, либо сами советуют, какое наказание емуприменить по отношению к ним[18]. А чтоможет дозволить себе пострадавший патрон, кроме высылки вольноотпущенника засотый милиарий от Рима, куда-нибудь на побережье Кампании[19]? Во всем остальном закон не знает между ними различия,и они пользуются одинаковыми правами: вот почему патрону необходимо такоеоружие, с которым вольноотпущенникам придется считаться. И для получившегосвободу совсем нетрудно удерживать ее за собою, соблюдая такое же повиновение,благодаря которому он добился ее; но совершивших явные преступления справедливовозвращать в рабское состояние, и пусть страх обуздывает тех, кого не изменилиблагодеяния.

27. Были и возражавшие против этого предложения:подлежат каре лишь немногие провинившиеся, и не подобает урезывать в правахостальных; ведь людей этого звания множество. Из них в большинстве состояттрибы, декурии[20], из них набираютсяслужащие у магистратов и жрецов, наконец городские когорты: и немало всадников,немало сенаторов ведет свою родословную не от кого другого, как от них; еслиобособить вольноотпущенников, станет очевидной малочисленностьсвободнорожденных. И не напрасно наши предки, устанавливая различныепреимущества для сословий, сохранили за всеми ними одинаковую свободу. Да иотпускаемых на волю они разделили на два разряда[21], чтобы тем самым у господина оставалась возможность сновалишить их свободы или закрепить предыдущее благодеяние новым. Кого господин,даруя волю, не коснется преторским жезлом, те как бы удерживаются оковамирабства. Пусть каждый хорошо взвесит заслуги своего раба и лишь после этогодарует ему то, что уже не может быть затем отнято. Это мнение возобладало, иЦезарь письменно повелел сенату рассматривать дела обвиняемых своими патронамивольноотпущенников всякий раз по отдельности и не выносить общегопостановления. Немного спустя тетка Нерона[22] якобы на основании гражданского права была лишенапатроната над своим вольноотпущенником Паридом, что произошло не без умалениядоброй славы принцепса, по приказанию которого суд признал Паридасвободнорожденным.

28. Тем не менее все еще сохранялось некое подобиереспубликанского строя. Так, между претором Вибуллием и народным трибуномАнтистием возгорелся спор из-за отданного трибуном распоряжения освободитьиз-под стражи задержанных претором неумеренно пылких поклонников актерскихталантов. Осудив самоуправство трибуна, сенаторы одобрили действия претора.Тогда же трибунам было воспрещено заниматься разбирательством подсудныхпреторам и консулам дел и вызывать для суда из других областей Италии тех, чьидела могли быть рассмотрены в законном порядке на месте. Кроме того, попредложению консула на следующий год Луция Пизона сенат присовокупил к этому,что за совершенные у них в доме проступки и преступления трибуны не вправенаказывать, пользуясь своей властью должностных лиц, и что подвергнутых имиденежным штрафам квесторы казначейства должны вносить в списки государственныхдолжников не ранее, как по миновании четырех месяцев со дня вынесенияприговора, с тем чтобы в течение этого срока он мог быть обжалован, причемокончательное решение оставалось за консулами. Были сокращены и полномочияэдилов и установлены особо для курульных и особо для плебейских эдиловнаивысшие ставки взимаемых ими залогов и налагаемых штрафов. А народный трибунГельвидий Приск по собственному почину выступил против претора казначействаОбультрония Сабина, утверждая, что тот беспощадно расправляется с бедняками,слишком широко пользуясь правом продажи с торгов их имущества. После этогопринцепс освободил квесторов казначейства от ведения списка государственныхдолжников и взыскания с них задолженности и возложил эти обязанности напрефектов.

29. Это дело в разное время велось по-разному ипретерпевало частые изменения. Так, выбор префектов Август предоставил сенату;затем во избежание злоупотреблений при голосовании их стали избирать жребием изчисла преторов; но и этот порядок удержался недолго, так как жребий нередковпадал в заблуждение и благоволил к людям малопригодным. Тогда Клавдий сновавозложил это дело на квесторов казначейства и, дабы они из опасения вызватьчье-либо неудовольствие не относились нерадиво к своим обязанностям, пообещалим внеочередное выдвижение на почетные должности; но для получения их они быличрезмерно молоды, ибо это была их первая магистратура. И Нерон назначил дляотправления тех же обязанностей бывших преторов испытанной опытности.

30. При тех же консулах был осужден за лихоимство впровинции Сардинии Випсаний Ленат. Цестий Прокул, которому критяне предъявилиобвинение в вымогательствах, был оправдан. Префект гребцов находившегося вРавенне флота Клодий Квиринал, произволом и жестокостью утеснявший Италию,словно последнюю из провинций, и привлеченный за это к суду, ядом предупредилнеизбежное осуждение. Один из крупнейших законоведов и первейших богачей своеговремени Каниний Ребил, чтобы избежать мучений томительной старости, вскрыл себевены и истек кровью, хотя никто не предполагал, что у него хватит мужествапринять добровольную смерть, ибо о нем шла молва, что он изнежен и по-женскисластолюбив. А вот Луций Волузий скончался, оставив по себе безупречную память;он прожил девяносто три года, владел большим, честно нажитым состоянием и,перевидав на своем веку стольких императоров, неизменно пользовался ихблагосклонностью.

31. Консульство Нерона (второе) и Луция Пизона неизобиловало событиями, которые были бы достойны упоминания, — разве чтонайдутся такие, кто захочет заполнить целые книги восхвалениями воздвигнутогоЦезарем на Марсовом поле громадного амфитеатра, его фундамента и употребленныхна его сооружение бревен; но всякому понятно, что величию римского народаприличествует, чтобы в анналах отмечались лишь наиболее значительные деяния, авсе остальное — в «Ежедневных ведомостях» города Рима[23]. Впрочем, укажем, что колонии Капуя и Нуцерия былиукреплены поселением в них ветеранов, что простому народу было роздано в дар почетыреста сестерциев на человека и что для поддержания доверия кплатежеспособности казначейства Цезарь внес в него из своих личных средствчетыреста миллионов сестерциев. Была также упразднена пошлина, которую платилпокупатель раба в размере одной двадцать пятой его цены; однако ее упразднениепоследовало больше по видимости, чем на деле, ибо, поскольку ту же пошлину былоприказано платить продавцам, они соответственно подняли цены. Еще Цезарьвоспретил магистратам и прокураторам устраивать в управляемых ими провинцияхпредставления гладиаторов, травлю диких зверей и любые другие зрелища. Ранееподобною щедростью они наносили своим подчиненным не меньший ущерб, чемпоборами и вымогательством денег, ибо, заручившись народным расположением,избегали возмездия за преступное стяжательство.

32. Как в карательных целях, так и для обеспечениябезопасности был также издан сенатский указ, согласно которому в случаеумерщвления господина собственными рабами в числе прочих его рабов подлежаликазни и те, кто, оставаясь под одним кровом с ними, должен был, по егозавещанию, быть отпущен на волю. Возвращается сенаторское достоинство бывшемуконсулу Лурию Вару[24] , некогдаосужденному по обвинению в лихоимстве. Суд над обвиняемой в приверженности кчужеземному суеверию знатною женщиной Помпонией Грециной, женою того самогоАвла Плавтия, который, как я сообщал, отпраздновал малый триумф над британцами,было предоставлено свершить мужу; проведя по старинному обычаю в присутствииродственников разбирательство этого дела, грозившего его супруге лишением жизнии доброго имени, он признал ее невиновною. Долгой была жизнь этой Помпонии, ипрожила она ее в непрерывной скорби, ибо после умерщвления по проискамМессалины дочери Друза Юлии Помпония сорок лет не носила других одежд, крометраурных, и душа ее не знала другого чувства, кроме печали. При владычествеКлавдия это прошло для нее безнаказанно, а впоследствии обернулось славою.

33. В том же году были привлечены к суду и другие, исреди них Публий Целер, по обвинению, выдвинутому провинцией Азией, и так какЦезарь не мог настаивать на его оправдании, то затянул следствие, покаобвиняемый не умер: дело в том, что Целер, как я упоминал выше[25], умертвил проконсула Силана, и этимстоль нужным Цезарю злодеянием оградил себя от осуждения за прочиепреступления. Киликийцы представили жалобу на Коссуциана Капитона, человекабесчестного и грязного, полагавшего, что и в провинции он может вести себястоль же нагло, как в Риме; изобличенный неотступным обвинением, он в концеконцов перестал защищаться и был осужден. Но что касается Эприя Марцелла,обвиненного ликийцами в вымогательстве, то давление покровительствовавших емуоказалось настолько могущественным, что некоторые из его обвинителей былинаказаны ссылкою, как вознамерившиеся погубить ни в чем не повинного.

34. В третье консульство Нерона[26] вторым консулом был Валерий Мессала, прадед которого,оратор Корвин, о чем помнили лишь немногие старики, разделял ту же магистратурус божественным Августом, прапрадедом Нерона. Достоинство этого знатного родабыло укреплено пожалованием Мессале ежегодно по пятьсот тысяч сестерциев, чтобыпомочь ему в его честной бедности. Ежегодное вспомоществование принцепсназначил также Аврелию Котте и Гатерию Антонину, хотя, расточив наследственныебогатства, они сами довели себя до нужды. В начале того же года с большиможесточением разгорелась протекавшая до того вяло и нерешительно война римлян спарфянами за владычество над Арменией, ибо Вологез не мог допустить, чтобы егобрат Тиридат был лишен предоставленного им царства или чтобы он владел им вкачестве дара другого властителя, а Корбулон считал, что величие римскогонарода обязывает его к отвоеванию приобретенного некогда Лукуллом и Помпеем[27]. К тому же армяне, двуличные инепостоянные, призывали к себе и то и другое войско; по месту обитания, посходству в нравах, наконец из-за многочисленных смешанных браков они были ближек парфянам и, не познав благ свободы, склонялись к тому, чтобы имподчиниться.

35. Но Корбулона не столько заботило вероломствоврагов, сколько небоеспособность собственных воинов; перемещенные из Сириилегионы, обленившись за время долгого мира, с величайшею неохотою неслилагерные обязанности. Хорошо известно, что в этом войске не были редкостьюветераны, ни разу не побывавшие в боевом охранении или ночном дозоре,разглядывавшие лагерные вал и ров как нечто невиданное и диковинное,отслужившие свой срок в городах, не надевая ни шлемов, ни панцирей, щеголеватыеи падкие до наживы. Итак, уволив тех, кто был непригоден по старости илиболезни, Корбулон потребовал пополнений. Были проведены наборы в Галатии иКаппадокии и, сверх того, переброшен из Германии легион[28] с приданной ему вспомогательной конницей и такой жепехотою. Корбулон держал все войско в зимних палатках, хотя зима была стольсуровою, что земля покрылась ледяной коркою и, чтобы поставить палатки,требовалось разбивать смерзшуюся почву. Многие отморозили себе руки и ноги,некоторые, находясь в карауле, замерзали насмерть. Рассказывали об одном воине,несшем вязанку дров; кисти рук у него настолько примерзли к ноше, что, когда онее опустил, отвалились от рук, которые остались у него изувеченными. СамКорбулон, в легкой одежде, с непокрытой головой, постоянно был на глазах увоинов, и в походе, и на работах, хваля усердных, утешая немощных и всемподавая пример. Но так как многие не хотели выносить суровость зимы и тяготыслужбы и дезертировали, ему пришлось применить строгость. Он не прощал, какбыло принято в других армиях, первых проступков, но всякий, покинувший рядывойска, немедленно платился за это головою. Эта мера оправдала себя и оказаласьцелительной и более действенной, чем снисходительность, и беглецов из лагеряКорбулона было значительно меньше, чем в армиях, где провинившиеся моглирассчитывать на прощение.

36. Продержав легионы в лагере, пока не установиласьвесна, Корбулон расположил в подходящих местах отряды вспомогательных войск,приказав им не вступать первыми в битву с противником. Начальником над этимисторожевыми постами он поставил Пакция Орфита, имевшего звание центурионапервого манипула. И хотя тот написал ему, что варвары ведут себя крайнебеспечно и представляется случай для успешных боевых действий, полководецраспорядился не выходить за пределы сторожевых постов и дожидаться прибытияподкреплений. Однако после того как к нему подошло несколько конных отрядов, понеопытности требовавших сражения, Пакций, нарушив приказ, сразился с врагами ибыл разбит. Двигавшиеся к нему подкрепления были устрашены его разгромом кобратились в бегство, — каждый отряд в свой лагерь. Известие о случившемсяразгневало Корбулона: разбранив Пакция, префектов и воинов, он приказал имрасположиться за лагерным валом и некоторое время держал их там опозореннымистоль унизительным наказанием, пока, снизойдя к просьбам остального войска, недаровал им прощения.

37. Между тем Тиридат, поддержанный не толькоклиентами, но и братом своим, царем Вологезом, начал тревожить Армению уже неисподтишка совершаемыми набегами, но открытой войною, разорял тех, в ком виделприверженцев римлян и, если, против него высылались воинские отряды,уклонившись от встречи с ними, производил то здесь, то там неожиданные налеты,больше сея страх шедшей о нем молвой, чем боевыми делами. И вот Корбулон, долгои тщетно искавший сражения и вынужденный по примеру врагов рассредоточитьвоенные действия, распределяет свои силы между легатами и префектами, с темчтобы они сразу во многих местах вторглись в Армению. Вместе с тем он склонилцаря Антиоха напасть на ближайшие к нему области. Да и Фарасман, умертвивсвоего сына Радамиста якобы за предательство, старался доказать нам своюпреданность и начал решительнее действовать против армян, к которым питалдавнюю ненависть. Тогда же впервые были вовлечены в союз с нами мосхи, и этотнарод, и поныне являющийся наиболее верным союзником римлян, устремился вглухую и труднодоступную часть Армении. Таким образом, замыслы Тиридатаобернулись против него самого, и он стал направлять к Корбулону послов, чтобыте от его имени и имени парфян спросили римского полководца, ни каком основаниипосле недавней выдачи Вологезом заложников[29] и возобновления договора о дружбе, который, казалось,сулил ему новые каши благодеяния, он изгоняется из Армении, давнего своеговладения. Да и Вологез еще ничего не предпринял именно потому, что онипредпочитают разрешать споры посредством переговоров, а не силой оружия; но,если им навяжут войну, у Арсакидов не будет недостатка ни в доблести, ни ввоенном счастье, в чем не раз могли убедиться терпевшие от них пораженияримляне. В ответ на это Корбулон, знавший, что Вологеза задерживает мятеж вГиркании, посоветовал Тиридату обратиться со своей просьбой к Цезарю: он сможетбез кровопролитной войны обеспечить себе прочную власть, если откажется отслишком далеко заходящих и несбыточных надежд и будет добиваться того, чтодостижимо и чему следует отдать предпочтение.

38. Так как разъезды послов взад и вперед нисколько непродвинули заключения мира, было решено назначить время и место длянепосредственных переговоров между Тиридатом и Корбулоном. Тиридат объявил, чтовозьмет с собою охрану из тысячи всадников; сколько воинов и какого рода оружияможет сопровождать Корбулона, он не указывает, лишь бы они в доказательствосвоих мирных намерений были без шлемов и панцирей. Кто угодно, не говоря уже обопытном и проницательном военачальнике, легко разгадал бы уловку варваров:именно потому так строго определялась численность воинов для одного идопускалась большая для другого, что готовилось вероломное нападение; ведь,если искусным в стрельбе из лука всадникам противостоит не защищенный доспехаминеприятель, то ему не поможет никакой численный перевес. Однако, не показав,что хитрость Тиридата раскрыта, Корбулон ответил, что договариваться о делахгосударственной важности было бы правильнее в присутствии того и другого войскаи выбрал поле, с одной стороны которого полого поднимались пригодные дляразмещения пехоты холмы, а с другой простиралась равнина, где могли бытьразвернуты конные подразделения. В назначенный день Корбулон первымрасположился на местности, имея на флангах когорты союзников и вспомогательныеотряды царей и посередине — шестой легион, к которому добавил три тысячи воиновтретьего, переброшенных ночью из другого лагеря, — всем им он дал одного орла,чтобы казалось, будто это один и тот же единственный легион. Прибыв уже подвечер, Тиридат предпочел держаться вдали от наших, откуда его можно было скореевидеть, чем слышать. Так и не встретившись с ним, римский полководец приказалсвоим возвратиться в лагери, каждой части в тот, из которого она прибыла.

39. Либо заподозрив обман, так как римское войскоодновременно двигалось в разные стороны, либо, чтобы воспрепятствовать нашимполучать продовольствие, поступавшее к нам по Понтийскому морю и из городаТрапезунта, царь поспешно уходит. Но он не смог лишить нас продовольствия, ибов горах, через которые его доставляли, были расставлены наши отряды, иКорбулон, дабы не затягивать бесплодной войны и вместе с тем заставить армянперейти к обороне, решает разрушить крепости и берет на себя захват наиболеесильной из находившихся в этом краю и называвшейся Воланд; взятие менеезначительных он поручает легату Корнелию Флакку и префекту лагеря ИнстеюКапитону. Итак, осмотрев укрепления и установив их наиболее уязвимые места,Корбулон обращается к воинам, призывая их разгромить одинаково уклоняющегося иот мира, и от битвы врага, который, всякий раз обращаясь в бегство, сам себяобличает в вероломстве и трусости, и изгнать его из занятых им твердынь, чтобыпокрыть себя славою и овладеть добычей. Разделив войско на четыре части, одних,сомкнувшихся черепахой, он посылает разрушить вал, подрывая его основание,другим велит приставлять к стенам лестницы, многим — забрасывать неприятеля изосадных орудий горящими головнями и копьями. Для пращников и камнеметателейбыло также отведено место, откуда им надлежало издали осыпать врага своимиснарядами, дабы теснимый со всех сторон он не мог подать помощь оказавшимся взатруднительных обстоятельствах. И такой боевой пыл охватил соревновавшихсямежду собой в доблести воинов, что потребовалось не более трети дня, чтобыочистить от защитников крепостные стены, раскидать у ворот заграждения,захватить, взобравшись по лестницам, крепость и перебить всех пребывавших в нейвзрослых мужчин, причем мы не потеряли ни одного воина и насчитывали лишьнесколько раненых. Неспособное носить оружие население было продано в рабство,а вся прочая добыча отдана победителем. Равный успех сопутствовал также легатуи префекту, и после того как в один день были взяты три крепости. По настояниюохваченных страхом жителей, не оказав сопротивления, сдались и остальные. Этоукрепило решимость римского полководца двинуться на столицу Армении Артаксату.Однако он повел легионы не кратчайшим путем, ибо в этом случае им пришлось быпереправляться по мосту через омывавшую городские стены реку Аракс и онинеизбежно попали бы под удар неприятеля; итак, выйдя к этой реке, вдалеке отгорода, там, где она разливается шире, они перешли ее вброд.

40. А Тиридат, в котором происходила борьба междусамолюбием и осмотрительностью, ибо, допустив осаду Артаксаты, он показал бысвое бессилие, а попытавшись воспрепятствовать ей, завяз бы со своей конницей внеблагоприятной для него местности, в конце концов принимает решение показатьсяна глаза римлянам и в назначенный для этого день либо вступить с ними в битву,либо притворным бегством доставить себе возможность заманить их в западню. Ивот он внезапно окружает находившееся в движении римское войско, не застав,однако, врасплох нашего полководца, придавшего ему такой походный порядок,чтобы оно было готово и для ведения боя. Справа двигался третий легион, слева —шестой, посередине — отборные воины десятого; между рядами войска помещалисьобозы, а тыл прикрывала тысяча всадников, получивших приказание отбиватьнеприятельский натиск, но не преследовать врагов, если они обратятся в бегство.Фланги обеспечивались пешими лучниками и всей остальной конницей, причемдоходивший до гряды холмов левый фланг был более растянут, чем правый, чтобы вслучае налета противника наши могли ударить на него одновременно — и в лоб, исбоку. Тиридат между тем принимается в разных местах беспокоить римлян,впрочем, остерегаясь приближаться к ним на расстояние полета стрелы, и тоугрожает им нападением, то делает вид, будто не осмеливается на него, стараясьрасстроить наши ряды и затем перебить отделившихся от них воинов. Но так какони сохраняли благоразумие и держались все вместе и вырвался вперед лишь один,не в меру отважный и тотчас же пронзенный стрелами декурион конницы, своимпримером укрепивший в остальных повиновение приказаниям, Тиридат, когда сталосмеркаться, удалился.

41. Корбулон, расположившись тут же на месте лагерем иполагая, что Тиридат ушел в Артаксату, раздумывал, не отправиться ли ему ночьютуда же, оставив обозы, и не обложить ли город осадою. Но извещенныйразведчиками, что царь двинулся в дальний поход то ли в страну мидян, то ли кальбанам, римский полководец, дождавшись рассвета, высылает отрядылегковооруженных, чтобы они окружили со всех сторон крепостные стены и начали,не сходясь врукопашную, боевые действия против врага. Однако горожане,добровольно открыв ворота, отдали себя и свое имущество на усмотрениепобедителей, и это спасло их от истребления; что же касается Артаксаты, то,подожженная нами, она была разрушена до основания и сравнена с землей, ибоиз-за протяженности городских укреплений удержать ее за собою без сильногогарнизона мы не могли, а малочисленность нашего войска не позволяла выделитьтакой гарнизон и вместе с тем продолжать войну; покинуть же ее целою иневредимою безо всякой охраны означало бы, что мы не сумели извлечь для себя изовладения ею ни пользы, ни славы. В этом намерении римлян укрепило и как быниспосланное богом чудо; в то время как за пределами Артаксаты все сияло, яркоосвещенное солнечными лучами, то, что было опоясано стенами, внезапно скрылосьза полыхавшей молниями черною тучей, так что казалось, будто сами богивраждебны городу и он обрекается ими на гибель. За эти успехи Нерон былпровозглашен воинами императором, а по постановлению сената состоялисьмолебствия, были воздвигнуты арка и статуи и на несколько лет вперед определеныпринцепсу консульства; сверх того, было решено считать праздниками и тот день,в который наше войско одержало победу, и тот, в который известие о ней пришло вРим, и тот, в который о ней было объявлено, а также многое прочее в том жероде, настолько превосходившее всякую меру, что Гай Кассий, согласившийся совсеми остальными назначенными Нерону почестями, заявил, что если за каждуюблагосклонность судьбы приносить благодарность богам, то для молебствий нехватит и полного года и поэтому следует разделить дни на праздничные и будни,так чтобы богам воздавался должный почет и это не служило помехою длячеловеческих дел.

42. Затем осуждается обвиняемый, испытавшийвсевозможные удары судьбы и все же навлекший на себя справедливую ненавистьмногих, невзирая на что его осуждение возбудило некоторое недоброжелательство кСенеке. Это был Публий Суиллий, в правление Клавдия внушавший страх и известныйсвоею продажностью обвинитель, который с переменою обстоятельств не былнизвергнут в той мере, как хотелось бы его недругам, но предпочел, чтобы в немвидели скорее злодея, чем молящего о прощении. Считали, что именно ради того,чтобы можно было его покарать, были подтверждены сенатский указ и меранаказания по закону Цинция в отношении произносящих судебные речи за деньги.Этот Суиллий не воздерживался от жалоб и поношений и не только вследствиенеобузданности своего нрава, но также и потому, что, достигнув преклонноговозраста, не находил нужным стесняться в словах и бранил Сенеку занеприязненность к приближенным Клавдия, при котором он был с полным основаниемотправлен в изгнание. Погрязший в нудных занятиях с не искушенными в жизненномопыте юношами, Сенека исходит, говорил он, от зависти к тем, кто используетживое и неиспорченное украшательством красноречие для судебной защитысограждан. Сам Суиллий был квестором у Германика, тогда как Сенека —прелюбодеем в его семье[30]. Или, бытьможет, более суровому порицанию подлежит тот, кто по доброй воле тяжущихсяполучает от них честно заработанное вознаграждение, нежели соблазнитель,проникающий в спальни женщин из дома принцепсов? Благодаря какой мудрости,каким наставлениям философов Сенека за какие-нибудь четыре года близости кЦезарю нажил триста миллионов сестерциев? В Риме он, словно ищейка, выслеживаетзавещания и бездетных граждан, Италию и провинции обирает непомерною ставкоюроста; а у него, Суиллия, скромное, приобретенное его личным трудом состояние.Он охотнее вынесет обвинение, опасности, все что угодно, чем, позабыв о своемдавнем и им самим добытом достоинстве, станет заискивать перед внезапноразбогатевшим выскочкой.

43. Нашлись люди, которые в точности или сгустив краскипересказали его слова Сенеке. И вот подысканные обвинители донесли, что,управляя провинцией Азией[31], Суиллийграбил союзников и расхищал государственную казну. Но так как для расследованияэтого дела они потребовали годичного срока, представилось предпочтительнымначать с преступлений, совершенных Суиллием в самом Риме, свидетели которыхбыли налицо. Обвинители утверждали, что непомерностью предъявленного имобвинения Суиллий вынудил Квинта Помпония примкнуть к поднявшимпротивоправительственный мятеж[32], чтодочь Друза Юлия и Сабина Поппея были доведены им до смерти, что он оговорилВалерия Азиатика, Лузия Сатурнина, Корнелия Лупа[33], что по его наветам была осуждена тьма римскихвсадников, и вообще вину за все жестокости Клавдия возлагали на него одного. Взащитительной речи Суиллий заявил, что ни одно из перечисленных дел не былоначато им по собственному почину и он лишь выполнял приказания принцепса; вэтом месте, однако, Цезарь прервал его, сказав, что, судя по запискам отца, небыло ни одного случая, чтобы обвинение против кого-либо было выдвинуто по егонастоянию. Тогда Суиллий стал ссылаться на приказания Мессалины, и тутприводимые им в свое оправдание доводы утратили убедительность: почему этойкровожадной распутницей был избран именно он, а не кто другой, чтобы служить ейсвоим красноречием? Исполнители злодеяний, получившие плату за своипреступления и старающиеся свалить эти преступления на других, подлежатстрожайшему наказанию. Итак, по изъятии у Суиллия части имущества (ибо другаячасть оставлялась сыну и внучке, равно как и то, что было ранее получено ими позавещанию матери и бабки) его ссылают на Балеарские острова, не сломленногодухом ни во время столь опасного для него судебного разбирательства, ни послевынесения приговора; говорили, что он скрашивал свое уединенное существование,живя в неге и роскоши. И когда обвинители, из ненависти к отцу, выступилипротив сына его Неруллина, предъявив ему обвинение по закону о вымогательствах,принцепс воспротивился этому, сочтя наложенную на Суиллия кару достаточной.

44. Тогда же народный трибун Октавий Сагитта,охваченный страстью к замужней женщине Понтии, склоняет ее дорогими подаркамисначала к прелюбодеянию, а затем, пообещав жениться на ней и взяв с нее слово,что она выйдет за него замуж, и к оставлению мужа. Но став свободною, этаженщина начинает всячески оттягивать свадьбу, ссылаясь на несогласие отца идругие причины, а когда у нее появились надежды на брак с более состоятельнымчеловеком, и вовсе отказывается от своего обещания. Октавий не мог с этимсмириться и то горько жаловался, то угрожал; призывая в свидетели богов, чтоиз-за нее потерял доброе имя и остался без средств, он отдавал в еераспоряжение последнее, что у него оставалось, — жизнь. Но так как она и на этоотвечала пренебрежением, он принимается умолять ее подарить ему в утешение однуночь, после чего, утолив желание, он прекратит свои домогательства. Такая ночьназначается, и Понтия велит посвященной в эту тайну рабыне оставаться на стражеу дверей ее спальни. Явившийся со своим вольноотпущенником Октавий проноситспрятанный под одеждою меч. В дальнейшем, как всегда, когда любовь сплетается сненавистью, последовали бурные ссоры, мольбы, упреки, наконец примирение, ичасть ночи была отдана страсти. И вот Октавий, как бы все еще в любовном чаду,пронзает забывшую о своих опасениях Понтию; от бросившейся к нему рабыни онизбавляется, нанеся ей рану, и беспрепятственно выбегает из спальни. Наследующий день обнаруживают убитую; кто повинен в убийстве, ни в ком невызывало сомнений, ибо Октавий был изобличен в том, что провел ночь у Понтии.Но вольноотпущенник берет преступление на себя и заявляет, что он отмстил зананесенную его патрону обиду; и многих убедило величие его самоотверженности;однако очнувшаяся от беспамятства раненая рабыня открыла истину. По истечениисрока своего трибуната Сагитта по требованию отца убитой предстал передконсулами и приговором сенаторов был осужден по закону об убийцах[34].

45. В том же году не менее достопамятный случайбесстыдства положил начало большим бедствиям Римского государства. Проживала вРиме Сабина Поппея, дочь Тита Оллия, позаимствовавшая, однако, имя у своегодеда со стороны матери — прославленного Поппея Сабина, удостоенного консульстваи триумфальных отличий, ибо Оллия, еще не достигшего высших магистратур,погубила дружба с Сеяном. У этой женщины было все, кроме честной души. Мать ее,почитавшаяся первой красавицей своего времени, передала ей вместе со знатностьюи красоту; она располагала средствами, соответствовавшими достоинству ее рода;речь ее была любезной и обходительной, и вообще она не была обойдена природноюодаренностью. Под личиной скромности она предавалась разврату. В общественныхместах показывалась редко и всегда с полуприкрытым лицом, — то ли, чтобы ненасыщать взоров, то ли, быть может, потому, что это к ней шло. Никогда нещадила она своего доброго имени, одинаково не считаясь ни с своими мужьями, нисо своими любовниками; никогда не подчинялась она ни своему, ни чужому чувству,но где предвиделась выгода, туда и несла свое любострастие. И вот, когда онапребывала в супружестве с римским всадником Руфрием Криспином, от которогородила сына, ее пленил Отон своей молодостью, блеском и еще тем, что слылближайшим другом Нерона; и немного спустя их прелюбодейная связь была скрепленабраком.

46. Бывая у принцепса, Отон всякий раз превозносилкрасоту и прелесть жены, или неосмотрительный от пылкой влюбленности, или сцелью разжечь его страстью к Поппее и, если бы они стали совместно обладатьодной женщиной, использовать эти узы для усиления своего могущества. Нередкоможно было услышать, как, поднимаясь из-за стола Цезаря, он говорил, чтоотправляется к ней, что ему достались знатность и красота, то, чего все такгорячо желают и что составляет отраду счастливых. Эти и подобные им полныесоблазна слова не замедлили возыметь действие, и, получив доступ ко дворцупринцепса, Поппея пускает в ход лесть и свои чары и, притворившись, будтопокорена красотою Нерона и не в силах противиться нахлынувшей на нее страсти,сразу увлекает его; затем, когда любовь захватила его, она стала держать себя сним надменно и властно и, если он оставлял ее у себя свыше одной или двухночей, заявляла ему, что она замужняя женщина и не желает расторгнуть брак,плененная образом жизни Отона, с которым никто не может сравниться: у неговозвышенная душа и неподражаемое умение держаться с достоинством; в нем онавидит все качества прирожденного властителя; а Нерон, опутанныйналожницею-рабыней и привычкою к Акте, из этого сожительства по образу иподобию презренных рабов не извлек ничего, кроме грязи и низости. И вот Отонлишается привычного для него общения с принцепсом, затем права бывать у него исостоять в ближайшем его окружении и, наконец, чтобы в Риме не оставалосьсоперника, назначается правителем провинции Лузитании, где он и пробыл доначала междоусобной войны[35]. Там онзаставил забыть о его прежнем бесславии, правил с безупречной честностью ипоказал себя столь же умеренным в пользовании властью, сколь разнузданным былранее в частной жизни.

47. До этой поры Нерон старался скрывать своибесчинства и злодеяния. Недоверчивый и подозрительный, он больше всего опасалсяКорнелия Суллы, беззаботность которого казалась ему притворной и в котором онвидел коварного лицемера. Эти его опасения усугубил следующим вымысломвольноотпущенник Цезаря Грапт, понаторевший в дворцовых происках, ибо современи Тиберия он жил и состарился при дворе. В ту пору Мульвиев мост славилсясвоими ночными соблазнами; нередко наведывался туда и Нерон, чтобы за чертойгорода свободнее предаваться разврату. И так как некие молодые люди пораспространенной тогда среди молодежи распущенности ради озорства и забавынагнали страху на возвращавшихся в город по Фламиниевой дороге телохранителейЦезаря, Грапт выдумывает, будто они наткнулись на подстроенную Нерону засаду,что он избежал ее лишь случайно, вернувшись другим путем в Саллюстиевы сады ичто это вероломное нападение было подготовлено Суллой. И хотя в этомстолкновении не был опознан ни один раб или клиент Суллы и выдвинутое противнего обвинение самым решительным образом опровергалось его неспособным ни начто дерзновенное трусливым характером, тем не менее ему было приказано, какесли бы он и в самом деле был изобличен в преступлении, покинуть пределы родиныи безвыездно проживать в стенах Массилии.

48. При тех же консулах сенат выслушал два посольствапутеоланцев, одно из которых было отправлено декурионами[36], а другое — простым народом Путеол: первые жаловались начинимые толпою насилия, вторые — на алчность магистратов и наиболее влиятельныхграждан. Дабы пресечь эти волнения, сопровождавшиеся швырянием камней иугрозами поджога, и не допустить кровопролития и вооруженной борьбы, сенатизбирает Гая Кассия. Но так как путеоланцам не понравились принятые им строгиемеры, это поручение по его собственной просьбе возлагается на братьевСкрибониев, и страх перед данною им когортою преторианцев, а также казньнескольких человек быстро восстановили согласие среди горожан.

49. Я не стал бы упоминать о весьма маловажномсенатском указе, разрешавшем жителям Сиракуз давать игры с участием большего,чем допускалось, числа гладиаторов, если бы против него не выступил свозражениями Тразея Пет и не подал тем самым своим недоброжелателям поводапорицать его за высказанное им мнение. Если он и вправду считает, чтогосударству на пользу свободные высказывания сенаторов, то к чему заниматьсястоль незначительными вопросами? Почему он не выражает своего одобрения илинеодобрения, когда речь идет о мире или войне, о пошлинах и законах, наконецобо всем том, на чем держится Римское государство? Ведь сенаторы, всякий раз,как им предоставляется право изложить свое мнение, могут беспрепятственновысказать все, что бы ни пожелали, а также потребовать обсуждения своихпредложений. Или единственное, что достойно внимания, — это как бы зрелища вСиракузах не обставлялись с чрезмерною пышностью? А все прочее в Римскойимперии так превосходно и безупречно, словно правит ею не Нерон, а Тразея? Ноесли умалчивается главнейшее, то не следует ли отсюда, что тем более должновоздерживаться от словопрений о пустяках? На просьбу друзей объяснить, чтопобудило его выступить против указа, Тразея ответил, что вносит поправки кпостановлениям подобного рода не по незнанию действительного положения дел, нодля того, чтобы сенат пользовался подобающим ему уважением и всякому было ясно,что кто не проходит мимо таких мелочей, те не преминут взять на себя заботу и осущественном.

50. В том же году, обеспокоенный настойчивыми жалобаминарода, обвинявшего откупщиков в разнузданном произволе, Нерон задумался, неотдать ли ему приказ об уничтожении всех взимаемых пошлин, предоставив этимроду человеческому прекраснейший дар. Сенаторы превознесли похваламивеликодушие принцепса, однако охладили его порыв, убедив его в том, чтосокращение обеспечивающих могущество государства доходов неизбежно приведет краспаду империи: ведь за упразднением пошлин последует требование и об отмененалогов[37]. Большинство пошлин итовариществ для их взимания было введено и создано консулами и народнымитрибунами еще в те времена, когда римский народ располагал полной свободой ирешал дела по своему усмотрению; впоследствии остальные устанавливались с тойцелью, чтобы расходы не превышали доходов и между ними существовало необходимоесоответствие. Что касается алчности откупщиков, то ее, разумеется, следуетобуздать, дабы их новые утеснения не возбудили ненависти к тому, что безропотнопретерпевалось на протяжении стольких лет.

51. Итак, принцепс распорядился выставить для всеобщегоознакомления негласные ранее правила, которыми должны были руководствоватьсяоткупщики при взимании того или иного государственного налога: там жеуказывалось, что, не предъявив требования об уплате налога в течение года, онилишаются права на его взыскание в судебном порядке, что в Риме претор, а впровинциях пропреторы и проконсулы обязаны разбирать вне очереди возбужденныепротив откупщиков дела, что за воинами сохраняется освобождение от налогов,кроме налогов на торговый оборот; тут содержалось и много другого,справедливого и разумного, что соблюдалось, однако, недолго, а затем былозабыто. Впрочем, до наших дней остается в силе отмена пошлины в размере однойсороковой и одной пятидесятой[38], а такжепрочих незаконно установленных откупщиками поборов. Был также облегчен подвоз вИталию хлеба из заморских провинций и приказано при оценке имущества неучитывать стоимости купеческих кораблей и, соответственно, не взимать за нихустановленного налога.

52. Цезарь признал невиновными двоих подсудимых —Сульпиция Камерина и Помпея Сильвана, привлеченных к суду по возвращении изпровинции Африки, где они были облечены проконсульской властью; Камеринаобвиняли немногие частные лица, и притом больше в жестокости, чем ввымогательстве; против Сильвана выступило множество обвинителей, просившихпредоставить им срок для вызова свидетелей; подсудимый, напротив, настаивал,чтобы ему дали возможность немедленно представить свои оправдания и одержалверх, так как был богат, бездетен и в преклонных годах, не помешавших емупережить, однако, тех, благодаря заступничеству которых он избежалосуждения.

53. До того времени[39] на германской границе царило ничем не нарушаемоеспокойствие, ибо оба полководца надеялись поддержанием мира приобрести большуюславу, нежели та, которую им могли бы доставить ставшие столь обыденноюнаградой триумфальные отличия. В ту пору германские войска[40] возглавлялись Паулином Помпеем и Луцием Ветером. Чтобы неоставлять воинов в праздности, первый закончил строительство дамбы дляобуздания Рейна, за шестьдесят три года пред тем начатой Друзом[41], а Ветер задумал соединить Мозеллу сАраром, прорыв между ними канал, благодаря которому суда с войсками и грузами,проследовав по Средиземному морю, Родану, Арару, далее по упомянутому каналу ирекою Мозеллой в Рейн, могли бы затем спускаться до Океана; этим устранялись бытрудности передвижения по суше и был бы открыт водный путь между западным исеверным побережьем. Помешал этому предприятию легат Белгики Элий Грацил; онуговорил Ветера не вводить свои легионы в неподведомственную ему провинцию[42] и своими заботами не привлекать к себерасположения Галлии, утверждая, что это неминуемо возбудит подозренияимператора, — довод, не раз препятствовавший осуществлению честныхнамерений.

54. Но из-за длительного бездействия наших войскраспространился слух, что легатам запрещено вести их на врага. И вследствиеэтого фризы по наущению правивших ими, насколько можно править германцами,Веррита и Малорига продвинулись к берегу Рейна — боеспособные, пройдя лесами итопями, прочие, приплыв по озерам[43], — иосели на отведенных для нужд наших воинов и тогда никем не занятых землях. Иони успели построить себе жилища и уже засевали пашни, как если бы возделывалиунаследованные от предков поля, когда принявший провинцию после Паулина ДубийАвит, угрожая применить силу, если фризы не возвратятся на старые местапоселений или не добьются от Цезаря новых, принудил Веррита и Малоригаобратиться к нему с ходатайством. Прибыв в Рим и дожидаясь, пока их приметзанятый другими делами Нерон, они попали, осматривая все то, что показываютварварам, и в театр Помпея, куда их привели, чтобы они увидели собственнымиглазами, как богат и могуществен римский народ. Там, не зная, чем себя занять(ибо по своей дикости не могли оценить представления), они принимаютсяспрашивать, кем заполнены ряды амфитеатра, как размещаются в нем сословия, гдевсадники, где сенаторы, и замечают на сенаторских скамьях некоторых, в ком поодежде узнают чужестранцев; осведомившись, кто это, и услышав в ответ, чтотакая честь даруется послам тех народов, которые отличаются доблестью идружественным расположением к римлянам, они восклицают, что никому из смертныхне превзойти германцев ни на поле сражения, ни в преданности, спускаются вниз иусаживаются среди сенаторов[44]. Зрителиблагосклонно отнеслись к их поступку, усмотрев в нем стариннуюнепосредственность и похвальное соревнование. Нерон пожаловал их обоих римскимгражданством, но тем не менее повелел фризам удалиться с занятых ими земель. Итак как они пренебрегли его повелением, внезапно брошенная на них союзнаяконница заставила их покориться необходимости, захватив в плен или изрубив всехупорно сопротивлявшихся.

55. Немного спустя те же земли заняли ампсиварии,племя, справиться с которым было труднее не только из-за его численности, но ивследствие сочувствия к нему окрестных народов, ибо, согнанные со своих земельхавками и не имея мест обитания, они молили о предоставлении им надежногопристанища на чужбине. От их имени говорил широко известный среди этих племен ивместе с тем издавна преданный нам ампсиварии по имени Бойокал, заявивший, чтово время восстания херусков[45] его поприказанию Арминия держали в оковах, что потом он служил в нашем войске подначальством Тиберия и Германика и теперь в добавление к пятидесятилетнейверности отдает в нашу власть свое племя. Но к чему оставлять пустующими такиепространства, куда наши воины лишь кое-когда перегоняют своих овец и быков?Пусть римляне берегут для своих стад заповедные пастбища, когда людей мучаетголод, но не лучше ли видеть близ себя дружественные народы, чем заброшенностьи запустение. Этими пашнями некогда владели хамавы, затем тубанты, после них —узипы. Как богам отдано небо, так роду смертных — земля; и та, что лежитневозделанной, — общее достояние. После чего, подняв взоры, он обратился ксолнцу и прочим светилам, как если бы они были рядом, вопрошая их, пожелают лиони и дальше взирать на заброшенные поля и не обрушат ли скорее хляби морскиена расхищающих земли.

56. Эти слова тронули Авита: нужно покоряться волеболее сильных; богам, к которым они взывают, более угодно, чтобы решение, чтожаловать, а что отнимать, оставалось за римлянами и они не терпели над собойиных судей, кроме самих себя. Так он ответил племени ампсивариев о целом, тогдакак самого Бойокала, в память его давней преданности, пообещал наделить лугамии пашнями. Отвергнув это как плату за предательство, тот добавил: «У нас можетне быть земли, чтобы жить, но не для того, чтобы сразиться и умереть». На этомони расстались, унося с собой враждебность друг к другу. Ампсиварии сталипризывать бруктеров, генктеров и даже более отдаленные племена принять участиев войне против римлян, а Авит, написав легату Верхней провинции КуртилиюМанции, чтобы, переправившись через Рейн, он показал наше оружие в тылунеприятеля, ввел свои легионы в пределы тенктеров, угрожая им истреблением,если они не порвут с ампсивариями. И после того как те от них отступились, тойже угрозой были устрашены и бруктеры; вслед за ними, не желая разделять чужиеопасности, покинули ампсивариев и другие, и, оставшись в одиночестве, это племяотошло назад к узипам и тубантам. Изгнанные из их владений, они пыталисьпробиться сначала на земли хаттов, потом херусков и в этих долгих блужданиях,встречаемые порою как гости, порою как бесприютные нищие, порою как враги,потеряли убитыми в чужих краях всех, способных носить оружие, тогда какстарики, женщины и дети стали добычею различных племен.

57. Тем же летом между гермундурами и хаттами произошлаожесточенная битва, ибо и те и другие хотели завладеть приносившей в изобилиисоль пограничной между ними рекою[46], исразились они не только из страсти решать споры оружием, но и вследствиеукоренившегося в них суеверия, будто эти места ближе всего к небу и нигдемолитвы смертных не доходят скорее к богам. Вот почему по милости всесильныхбожеств в этой реке и этих лесах зарождается соль, и притом не так, как упрочих народов, т.е. не из высохшей после разлива моря воды, но возникая отстолкновения противоположных друг другу начал — воды и огня, — ибо добывают ее,поливая речною водой пылающую груду деревьев. Война для гермундуров былаудачной, для хаттов — гибельною, так как обе стороны заранее посвятили, еслиони победят. Марсу и Меркурию[47] войскопротивника, а по этому обету подлежат истреблению у побежденных кони, люди ивсе живое В этом случае ярость наших врагов обратилась на них самих. Но союзноенам племя убиев постигло неожиданное несчастье. Ибо вырвавшиеся из-под землиогни повсюду истребляли поместья, пашни, деревни и уже подступали даже к стенамнедавно основанной нами колонии[48]. И ихне гасили ни выпадавшие дожди, ни речная вода, ни какая-либо иная влага, покакакие-то деревенские жители, не видя других средств и в отчаянии от этогобедствия, не принялись издали швырять в них камнями, и так как огни несколькостихли, подойдя ближе, устрашать их, словно диких зверей, нанося им побоидубинами и колотя по ним чем придется; наконец, они набрасывают на них, сорвавс себя, свои одежды из шкур, и чем более изношенными и загрязненными они были,тем скорее и легче ими подавлялся огонь[49].

58. В том же году у древа богини Румины на форуме, завосемьсот тридцать лет перед тем прикрывавшего своей тенью младенцев Рема иРомула, стали отмирать ветви и сохнуть ствол, что было сочтено дурнымпредзнаменованием, но дерево ожило и пустило молодые побеги.

Примечания:



2.

Император Клавдий — автор обширного исторического сочинения (из 41 книги), излагавшего историю Рима после установления гражданского мира (с 29 г. до н.э.); составил он и собственную биографию в 8 книгах, написал и другие сочинения. Ничего из трудов Клавдия не сохранилось.



3.

По возвращении из ссылки в 49 г. н.э. Сенека был назначен воспитателем Нерона.



4.

Ауспиции — в данном случае имеется в виду благоволение богов к императору как носителю верховной военной власти, главнокомандующему; в более узком смысле ауспиции — птицегадания, к которым римляне прибегали всякий раз, когда требовалось принять ответственное решение; совершать птицегадание перед открытием военных действий было прерогативой императора.



5.

Т.е. в следующем, 55 г. н.э.



6.

В 55 году н.э.



7.

Императора Клавдия.



8.

Слагая с себя по истечении срока магистратские обязанности, римские магистраты давали в народном собрании клятву, что честно и добросовестно отправляли должность.



9.

Совершеннолетним, как уже указывалось выше, у римлян считался юноша по достижении им 16 лет; Нерон, надевший мужскую тогу на четырнадцатом году, естественно, опасался, что того же станет домогаться и Британник, а это повело бы к его вмешательству в управление государством и к соперничеству между обоими сводными братьями.



10.

Сатурналии — древнеиталийское празднество, справлявшееся несколько дней подряд (с 17 декабря) в воспоминание о золотом веке.



11.

Имеются в виду Атрей и Фиест. Этеокл и Полиник, а также другие персонажи греко-римской мифологии.



12.

Т.е. с Октавией и Антонией, дочерью императора Клавдия от Петины.



13.

Имеется в виду род Клавдиев.



14.

См.: Тацит. Анналы, XI, 12.



15.

Гаруспики — предсказатели, гадавшие по внутренностям жертвенных животных; обряд очищения состоял в заклании свиньи, овцы и быка (suovetaurilia), приносимых в жертву богам.



16.

В 56 г. н.э.



17.

Об изгнании из Италии актеров, астрологов и философов, а также о выставлении в театре и цирке воинских караулов Тацит неоднократно рассказывает в «Анналах»; мероприятия этого рода оставались, однако, совершенно безрезультатными, так как спустя короткое время все возвращалось к прежнему положению, и, относясь к ним отрицательно, Тацит иронически называет очередное изгнание актеров и выставление караула в театре «целебным средством».



18.

Это предложение в рукописи дефектно. При переводе его переводчик исходил из соображений К. Ниппердея, изложенных им в его комментариях к «Анналам».



19.

Патрон располагал правом выслать своего вольноотпущенника за сотый милиарий (приблизительно за 150 км) от Рима, причем тот мог избрать местожительство по своему усмотрению; подвергшиеся подобному наказанию предпочитали поселиться где-нибудь в благоприятных местах, чаще всего на побережье Кампании, отстоявшей от Рима на 107000 шагов.



20.

Трибы — округа, на которые был разделен Рим (здесь — должностные лица в управлениях этих округов); декурии — собирательное название служебного персонала в управлениях римских магистратов.



21.

В императорский период раб мог получить волю двумя способами: 1) посредством виндикты (объявлением о даровании воли с прикосновением к отпускаемому преторским жезлом, носившим то же название, в присутствии претора) и 2) сообщением об отпуске на волю в присутствии свидетелей или соответствующим письменным заявлением. Рабы, получившие волю первым способом, становились полноправными римскими гражданами, вторым — приобретали фактическую свободу, оставаясь вместе с тем юридически под покровительством (патронажем) своих бывших владельцев.



22.

Т.е. Домиция Лепида, упоминавшаяся в «Анналах» (XIII, 19).



23.

См. прим. 5 к книге III «Анналов».



24.

Рассказ о его осуждении находился в утраченной части «Анналов», по-видимому, в начале книги XI.



25.

См.: Тацит. Анналы, XIII, 1.



26.

В 58 г. н.э.



27.

Во время третьей войны с Митридатом VI Евпатором (74—64 гг. до н.э.).



28.

Это был XII легион (Молниеносный), ранее находившийся в Сирии, затем переведенный оттуда для участия в британской экспедиции Клавдия и позднее дислоцированный на берегах Рейна.



29.

См. гл. 9 книги XIII «Анналов».



30.

Сенека был осужден за любовную связь с дочерью Германика Юлией Ливиллой.



31.

Суиллий был наместником провинции Азии в конце правления Клавдия (точный год его наместничества не установлен).



32.

Суиллий, очевидно, обвинял Квинта Помпония за его поведение после убийства императора Калигулы; будучи в то время консулом, Помпоний председательствовал в сенате, склонном восстановить республиканский образ правления, причем Помпония считали одним из наиболее ярых республиканцев.



33.

О гибели дочери Друза Младшего Юлии см.: Тацит. Анналы, XIII, 32; о гибели Поппеи Сабины см.: XI, 2; О Валерии Азиатике см.: XI, 1 и сл., об обстоятельствах осуждения Лузия Сатурнина и Корнелия Лупа ничего не известно.



34.

По закону Суллы об убийцах и отравителях, каравшему виновных в преступлениях этого рода конфискацией имущества и ссылкой в отдаленные местности (на острова).



35.

Т.е. до выступления Гальбы в 68 г. н.э.



36.

Декурионы — члены муниципального совета, управлявшие муниципиями.



37.

Под пошлинами здесь разумеются все виды косвенных налогов, под налогами — прямые налоги.



38.

Т.е. сбор в размере 2 1/2 и 2% от суммы, на которую совершалась сделка; с каких именно сделок взимали откупщики эти сборы, не установлено.



39.

В последний раз Тацит рассказывал о германских делах в повествовании о событиях 50 г. н.э.



40.

Т.е. войска, размещенные в провинциях Верхняя Германия и Нижняя Германия.



41.

Из этих слов явствует, что строительство дамбы было закончено в 55 г. н.э., так как Друз Старший умер в 9 г. до н.э.



42.

Мозелла и Арар находились в пределах Белгики.



43.

Имеются в виду нынешний залив Зейдер-зе, в то время озеро Флево, и связанные с ним более мелкие озера, соединявшиеся узким протоком с Северным морем.



44.

Места сенаторов находились в орхестре (площадка непосредственно перед сценой), всадников — в первых 14 рядах амфитеатра.



45.

В 9 г. н.э.



46.

Этой рекой была либо Верра, либо Заале, на которых и поныне существуют солеварни.



47.

Именами римских богов Тацит называет германских богов Циу и Вотана.



48.

Имеется в виду Colonia Agrippina (ныне Кельн).



49.

Считают, что причиной «вырвавшихся из-под земли огней» был загоревшийся торф, который в этом районе обильно залегает под поверхностным слоем почвы; предположение, что Тацитом описаны какие-то тектонические явления, полностью исключается.

Главная | Контакты | Нашёл ошибку | Прислать материал | Добавить в избранное

Все материалы представлены для ознакомления и принадлежат их авторам.