• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Сталинградская битва, начавшаяся 19 ноября 1942 года, кардинальным образом изменила весь ход боевых действий на советско-германском фронте. Общеизвестным является тот факт, что уже 23 ноября войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов соединились в районе Калача и замкнули кольцо окружения вокруг 6-й и нескольких дивизий 4-й танковой армий. В результате 330-тысячная немецкая группировка попала в окружение в междуречье Дона и Волги. Развивая наступление, 16 декабря войска Юго-Западного фронта совместно с соединениями левого крыла Воронежского фронта нанесли удар по противнику, оборонявшемуся на Среднем Дону. За три дня ожесточенных боев советские войска прорвали оборону и вынудили итальянские и немецкие дивизии начать отступление. Уже 20 декабря войска Юго-Западного фронта, преследуя отходящего противника, вступили на территорию Украины. Первыми были освобождены населенные пункты северо-восточных районов Ворошиловградской области.

С началом нового 1943 года (с 1 января по 4 февраля 1943 года) войска Южного[43] и Северо-Кавказского фронтов вели активные наступательные бои с общей целью разгрома группы армий «А» на Северном Кавказе. Однако первоначальные планы окружения северокавказской группировки противника не были реализованы. Немецкое командование смогло отвести через Ростов в Донбасс пять дивизий 1-й танковой армии, а главные силы группы армий «А» — в низовья Кубани и на Таманский полуостров.

Одновременно с наступлением на Северном Кавказе значительно активизировались советские войска и на ростовском направлении, где были нанесены один за другим два мощных удара по противнику, оборонявшемуся на верхнем Дону в районах Воронежа и Острогожска[44]. В итоге этих двух последовательных операций, слившихся в одну, были разгромлены основные силы группы армий «Б» (26 дивизий) и в обороне врага пробита брешь шириной 400 км на фронте от Ливн до Старобельска, в которую, встречая сопротивление лишь на отдельных направлениях, продвигались вперед соединения сразу нескольких советских фронтов. Таким образом, фактически создались благоприятные условия для развития наступления с целью освобождения Харьковского промышленного района и обхода Донбасса с севера.

Не менее успешно развивалось январское наступление и на донбасском направлении, где наступали части левого крыла Юго-Западного фронта — к 14 января соединения 5-й танковой армии вышли на рубеж реки Северский Донец восточнее Каменска. Сюда же вскоре подошла и 5-я ударная армия Южного фронта. Ввиду невозможности удержать позиции противник стал спешно отходить за реку, одновременно готовя оборонительные позиции в глубине обороны.

В середине января войска правого крыла Юго-Западного фронта продвинулись к реке Айдар, где, натолкнувшись на подготовленную оборону, остановились.

Таким образом, в итоге январского наступления войска Юго-Западного фронта вышли на рубеж Покровское — Сватово — Рубежное и далее — по левому берегу Северского Донца до Усть-Быстрого (65 км юго-восточнее Каменска). В районе Ворошиловграда они форсировали реку Айдар и захватили плацдарм на ее правом берегу. Войска Южного фронта одновременно вышли на рубеж Северский Донец — нижнее течение реки Дон — Новобатайск — Круглое.

В дальнейшем Ставка Верховного главнокомандования и Генеральный штаб, учитывая значительное ослабление фронта противника, особенно на рубеже Ливны — Старобельск, решили организовать стремительное наступление Воронежского и Юго-Западного фронтов с целью овладения Курском, Харьковом и Донбассом. По указанию Ставки командование этих фронтов срочно разработало планы предстоящих операций, подчеркнув в них необходимость наступать без пауз, так как уже тогда было понимание, что потеря времени даст возможность противнику закрепиться на занимаемых рубежах.

План наступательной операции в Донбассе под названием «Скачок», утвержденный 20 января 1943 года Ставкой Верховного главнокомандования, так определял задачи войск и способы их выполнения: «Армии Юго-Западного фронта, нанося главный удар с фронта Покровское, Старобельск на фронт Краматорская, Артемовск и далее в направлении Сталино, Волноваха, Мариуполь, а также нанося мощный удар из района юго-западнее Каменска в направлении Сталино, отрезают всю группировку противника, находящегося на территории Донбасса и в районе Ростова, окружают ее и уничтожают, не допуская выхода ее на запад и вывоза какого бы то ни было имущества»[45]. Причем планы были «наполеоновскими». Так, достижение подвижными войсками фронта района Мариуполя предусматривалось уже на седьмой день наступления. К этому же времени они должны были захватить в районе Запорожья и Днепропетровска основные переправы через Днепр.

Операцию «Скачок» планировалось осуществить синхронно с войсками Южного фронта, которые должны были разгромить ростовскую группировку, освободить Ростов-на-Дону и Новочеркасск и в дальнейшем развивать наступление на запад вдоль побережья Азовского моря. Немецкий генералитет рассматривал такое неблагоприятное для них развитие ситуации, о чем свидетельствует неоднократно цитируемый нами фельдмаршал Манштейн в своей книге «Утерянные победы»: «Вопрос состоял, однако, в том, хватит ли у нас сил, чтобы удержать Донбасс. Не было сомнения в том, что с военно-экономической точки зрения удержать Донбасс было желательно. Надо, однако, сказать, что, хотя мы и использовали значительные количества донецкого угля для себя, весь уголь, необходимый для обслуживающих этот район железных дорог, должен был ввозиться из Германии, так как донецкий уголь для наших паровозов не годился. Таким образом, пропускная способность железных дорог по воинским перевозкам значительно снижалась, так как железная дорога должна была ежедневно перевозить несколько эшелонов угля для собственного потребления».

1 февраля 1943 года на оперативном совещании в ставке Гитлера недалеко от Растенбурга начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал Цейтцлер подробно изложил обстановку на Восточном фронте. В числе прочего он указывал и на то, что создалась угроза отхода немецких войск из Донбасса.

Для того чтобы улучшить положение своих войск на южном крыле Восточного фронта, немецкое командование срочно усиливало его, перебрасывая части с Западного фронта.

Так, за период с 19 ноября 1942 года по конец января 1943 года на южный участок фронта немцы смогли перебросить 20 дивизий. В первую очередь была усилена группа армий «Дон»: в первой декаде февраля в ее состав были переданы как части из района Ростова, так и из Западной Европы (всего четыре танковые и одна моторизованная дивизии).

Одновременно немецкое командование в Донбассе создало мощный «кулак» из танковых и моторизованных дивизий в районе Красноармейска, откуда планировалось осуществить мощное контрнаступление в район Харькова. Таким образом, в случае успеха противнику удалось бы перехватить стратегическую инициативу. Важным индикатором того, что теперь решающим направлением стал не Дон, а Северский Донец, стало перемещение штаба группы армий «Дон» из Таганрога в Сталино.

Перед соединениями Юго-Западного и Южного фронтов действовали наиболее боеспособные войска группы армий «Дон», насчитывавшей 27 дивизий, в том числе 9 танковых и 2 моторизованные. К концу января многие из этих соединений были пополнены людьми и боевой техникой. Несколько же дивизий (танковая дивизия СС «Рейх», 335-я пехотная) были только в январе переброшены сюда из Франции, где они несли гарнизонную службу, и еще не успели понести сколько-нибудь значительных потерь, впрочем, как и не имели серьезного боевого опыта.

Трудности предстоявшего наступления советских войск осложнялись целым рядом обстоятельств. Прежде всего, перед фронтом находились реки Дон и Северский Донец, которые надо было форсировать по льду под сильным, артиллерийским, минометным огнем и ударами вражеской авиации. Толщина льда (25–30 см) допускала переправу лишь пехоты и легких грузов. Кроме того, на западном берегу Дона и Северского Донца противник основательно укрепился, и, чтобы выбить его оттуда, требовались большие усилия. В то же время советские войска за два с лишним месяца непрерывных наступательных боев в нелегких условиях зимы устали, пройдя с боями сотни километров. Не стоит забывать и о том, что в ходе длительного наступления сильно растянулись армейские и войсковые тылы. Базы снабжения находились на значительном удалении от войск.

Советским командованием основная роль в наступательной Донбасской операции отводилась Юго-Западному фронту (командующий генерал армии Н. Ф. Ватутин, член военного совета генерал-лейтенант А. С. Желтов, начальник штаба генерал-лейтенант С. П. Иванов). К началу операции в состав фронта входили 6-я, 1-я гвардейская, 3-я гвардейская, 5-я танковая, 17-я воздушная армии и подвижная группа фронта (четыре танковых корпуса, две отдельные танковые бригады и три стрелковые дивизии) — всего 29 стрелковых дивизий, две стрелковые, одна лыжно-стрелковая и три танковые бригады, девять танковых, механизированный и кавалерийский корпуса и один танковый полк. При этом стрелковые дивизии были укомплектованы личным составом всего на 60–70 % (в каждой насчитывалось от 5500 до 7 тыс. человек). В ходе январского наступления войска фронта к концу января смогли выйти на рубеж Покровское — Лисичанск и далее по Северскому Донцу. Таким образом, они нависали с севера над донбасской группировкой немцев и создавали угрозу глубокого охвата ее левого фланга.

Исходя из общего замысла операции, командующий фронтом решил главный удар нанести на правом крыле соединениями 6-й, 1-й гвардейской армий и фронтовой подвижной группой из района Старобельска в общем направлении на Мариуполь, в тыл группе армий «Дон» с целью отрезать ей пути отхода на запад. Войска левого крыла фронта — 3-я гвардейская и 5-я танковая армии — должны были наступать на ворошиловградском направлении. Исходя из этого плана, все силы фронта были развернуты в один оперативный эшелон, а в резерве командующего находились 1-й гвардейский и 25-й танковые корпуса.

Перед войсками Юго-Западного фронта оборонялись соединения 1-й танковой армии и оперативной группы «Холлидт» — всего до четырнадцати дивизий, в том числе семь танковых.

Бои за Донбасс начались 29 января наступлением 6-й армии под командованием генерал-лейтенанта Ф. М. Харитонова. В полосе шириной 60 км были брошены четыре дивизии и одна стрелковая бригада, усиленная танковой бригадой, танковым полком и тремя артиллерийскими полками. Ей была поставлена задача сломить сопротивление противника, таким образом обеспечив ввод в бой танковых частей фронтовой подвижной группы, и стремительно наступать на запад.

Этот удар рассматривался как вспомогательный, так как главный удар армия должна была наносить на своем правом фланге на участке шириной 20 км в районе Покровского в общем направлении на Балаклею. Через неделю наступления по плану она должна была, продвинувшись на 110 км, выйти на рубеж Моспаново (50 км юго-восточнее Харькова) — Балаклея — Петровское (30 км южнее Балаклеи). Ей противостояли части немецких 320-й пехотной, 27-й танковой, 298-й пехотной дивизий, а также 193-й и 393-й штурмовые батальоны. После неудачных попыток остановить советские войска противник, ведя сдерживающие арьергардные бои, начал отходить на запад.

Правее 6-й армии наступала 3-я танковая армия Воронежского фронта, которая наносила удар в общем направлении на Харьков.

Поначалу наступление развивалось достаточно успешно. Так, правофланговая 350-я дивизия, выйдя к Купянску, за два дня боев (2–3 февраля) смогла сломить сопротивление противника и освободить город. В дальнейшем дивизия в районе Андреевки успешно форсировала Северский Донец и, не встречая сильного сопротивления противника, успешно развивала наступление в глубину.

На левом фланге части 267-й стрелковой дивизии и 106-й стрелковой бригады наступали в направлении Изюма. Причем удалось осуществить охват города с трех сторон. При этом основные усилия сосредоточивались на флангах изюмской группировки противника. К 5 февраля город Изюм был освобожден советскими войсками. Успешно действовали войска и на центральном участке наступления армии — так, 5 февраля части 172-й стрелковой дивизии освободили Балаклею.

Таким образом, соединения армии, выйдя на рубеж Балаклея — Петровское, в целом выполнили поставленную перед ними задачу.

Командующий Юго-Западным фронтом, учитывая тот факт, что правый сосед — 3-я танковая армия Воронежского фронта — вышел в район юго-восточнее Харькова, приказал войскам 6-й армии ускорить темп своего продвижения и обеспечить с юга наступление 3-й танковой армии на Харьков. Генерал Харитонов поставил своим войскам новую оперативную задачу — перерезать железную дорогу Харьков — Лозовая и тем самым не допустить переброски резервов противника к Харькову с юга. В связи с этим основные усилия армии переносились с правого фланга в центр.

Во второй половине 7 февраля дивизии 6-й армии возобновили наступление. Противник, прикрываясь арьергардными частями перед войсками правого фланга армии, начал отход в общем направлении на Харьков. В районе крупного села Андреевка (20 км юго-восточнее Змиева), превращенного в сильный опорный пункт, немцами была предпринята попытка задержать наступление. Только с большими потерями к исходу 8 февраля 106-я стрелковая бригада, действовавшая в центре, смогла выбить противника из нескольких укрепленных населенных пунктов в непосредственной близости от железной дороги, а затем и перехватила ее, прочно закрепившись.

Сильное сопротивление противник оказывал на правом фланге армии, где наши части наступали в направлении Змиева вдоль железной дороги Харьков — Балаклея. На правом берегу Северского Донца в районе Змиева немцами был спешно подготовлен оборонительный рубеж. Туда же, к Змиеву, пыталась прорваться немецкая группировка, попавшая в окружение в 5–7 км восточнее Балаклеи. Тут попали в окружение части 320-й пехотной дивизии, хорошо укомплектованной личным составом и вооружением[46]. В этих условиях командующий 6-й армией приказал 6-й и 350-й стрелковым дивизиям 15-го стрелкового корпуса ускорить ликвидацию окруженного противника, а учебному батальону 172-й стрелковой дивизии остановить и уничтожить прорвавшихся в район Балаклеи немцев.

Тяжелые бои развернулись в полосе наступления 1-й гвардейской армии (командующий — генерал В. И. Кузнецов), действовавшей левее 6-й армии в полосе 130 км. В ее состав входили семь стрелковых дивизий, усиленных пятью артиллерийскими полками, двумя дивизионами реактивных минометов и батареей отдельного зенитного артиллерийского дивизиона. Армия имела оперативное построение в один эшелон. Ей была поставлена задача: прорвать вражескую оборону, обеспечить вместе с войсками 6-й армии ввод в прорыв частей фронтовой подвижной группы и, наступая на юго-запад, охватить противника с севера. К исходу восьмого дня операции армия должна была при среднесуточном темпе продвижения до 16 км выйти на рубеж Петровская — Барвенково — Красноармейский Рудник (20 км севернее Красноармейского). Главный удар наносился на правом фланге силами 4-го гвардейского стрелкового корпуса на участке шириной 25 км в общем направлении Красный Лиман — Барвенково.

Общее наступление началось утром 30 января. Противник, действовавший перед 1-й гвардейской армией, в течение почти всего января отступал, а с 25–26 января приостановил отход. Подтянув резервы, немцы усилили сопротивление и одновременно стали готовить оборонительный рубеж по правому берегу Северского Донца. Здесь в спешном порядке строились дзоты, устанавливались проволочные заграждения, минные поля. Перед 4-м гвардейским стрелковым корпусом было сосредоточено большое количество танков. Самолеты люфтваффе практически непрерывно атаковали наступавшие советские войска и линии коммуникаций. Вслед за стрелковыми дивизиями в бой были введены соединения фронтовой подвижной группы. Взаимодействуя с ними, 4-й гвардейский стрелковый корпус успешно продвигался вперед и освободил большое количество населенных пунктов, в том числе город и железнодорожную станцию Кременная (10 км северо-западнее Рубежного).

Части немецкой 19-й танковой дивизии дважды переходили в контратаку, пытаясь отбить Кременную. Однако 195-я стрелковая дивизия вместе с частями 10-го танкового корпуса подвижной группы фронта сорвали эти попытки и вынудили противника отступить.

На левом фланге армии 6-й гвардейский стрелковый корпус захватил переправы через Северский Донец и создал плацдарм на его правом берегу.

Действуя в центре наступления 1-й гвардейской армии, части 41-й гвардейской стрелковой дивизии во взаимодействии с частями 18-го танкового корпуса подвижной группы овладели несколькими населенными пунктами и вышли к Северскому Донцу. Вскоре они завязали бои на северной окраине Лисичанска. С юга к городу подходила 78-я стрелковая дивизия, которая также к этому времени форсировала Северский Донец и захватила плацдарм на противоположном берегу реки. Таким образом, войска 1-й гвардейской армии, преодолев реку на широком фронте, вступили на донецкую землю.

Особо ожесточенные бои развернулись на рубеже Лисичанск — Крымская (28 км юго-восточнее Лисичанска). Здесь против частей 6-го гвардейского стрелкового корпуса, закрепившихся на правом берегу Северского Донца, были брошены до двух полков пехоты при поддержке танков. Однако это контрнаступление было не только успешно отбито, но и к исходу 1 февраля был взят сильно укрепленный опорный пункт Крымская. По советским данным, в ходе боев было уничтожено до 300 солдат и офицеров противника, 7 танков и бронемашин[47]. Однако противник не собирался так просто сдаваться, и вскоре в бой было брошено еще примерно 40 танков 7-й танковой дивизии и до полка пехоты 335-й дивизии. Завязались тяжелые, изнурительные бои.

Упорные бои разгорелись в районе Славянска. Части 195-й стрелковой дивизии, заняв в течение 2 февраля несколько населенных пунктов, продолжали наступление в направлении Славянска. Несмотря на то что бойцы натолкнулись на целую серию контратак, тем не менее уже 2 февраля они смогли ворваться на северо-восточную окраину Славянска. Их поддержали части 57-й гвардейской стрелковой дивизии.

Противник придавал исключительно большое значение удержанию Славянска — важного узла железных и шоссейных дорог в Донбассе. В период с 4 по 6 февраля сюда были подтянуты несколько полицейских батальонов, переброшены из района 30 км северо-восточнее Дебальцева части 7-й танковой дивизии, а с 6 февраля в район Артемовск — Константиновка стали перебрасываться части 11-й танковой дивизии с нижнего течения Северского Донца и 3-й танковой дивизии из-под Ростова. Сосредоточив в этих стратегически важных районах Донбасса крупные силы, немецкое командование смогло приостановить дальнейшее наступление советских войск на рубеже Лисичанск — Дружковка (10 км южнее Краматорска) — Красноармейск.

А в это время на правом фланге армии 35-я гвардейская стрелковая дивизия, взаимодействуя с левофланговыми соединениями 6-й армии, быстро продвигалась вперед. Дивизия обошла сильно укрепленный район Славянска с севера и перерезала шоссейную дорогу, идущую от Изюма. Развивая успех, части дивизии подходили к Барвенкову. Вечером 5 февраля они завязали уличные бои, а утром 6 февраля полностью освободили город[48]. В этот же день в центре наступления армии был взят второй сильно укрепленный пункт в обороне противника — Лисичанск. Части 41-й гвардейской стрелковой дивизии, освободив этот город и железнодорожную станцию, продолжали наступать с общим направлением на Славянск.

7 февраля командующий Юго-Западным фронтом в специальной директиве отметил успешные действия соединений 4-го гвардейского стрелкового корпуса и объявил личному составу благодарность. Одновременно он приказал войскам 1-й гвардейской армии решительными действиями сломить сопротивление противника и во взаимодействии с подвижной группой фронта занять Славянск, Константиновку, Артемовск. В дальнейшем войскам ставилась задача овладеть районом Лозовая — Красноармейск и выйти на рубеж река Орелька (25 км северо-западнее Лозовой) — Славянка — Ново-Троицкое (15 км юго-западнее Красноармейска). Частью сил армия должна была содействовать войскам 3-й гвардейской армии в освобождении Ворошиловграда[49].

Выполняя эту задачу, соединения 1-й гвардейской армии в течение двух дней (8–9 февраля) имели незначительное продвижение. Противник, усиленный вновь подошедшими частями, оказывал упорное сопротивление. На славянском и артемовском направлениях немцы неоднократно переходили в контратаки, иногда силой до двух полков пехоты при поддержке танков, артиллерии и авиации.

В районе Славянска немецкое командование напрягло все силы, чтобы выбить с северо-восточной окраины города части 195-й стрелковой дивизии. Одновременно из Горловки в Артемовск и Константиновку было переброшено большое количество танков. Сюда же подтягивались и пехотные части. Шла разгрузка прибывших воинских эшелонов в районах между Барвенковом и Лозовой, а также в Красноармейск. Наступавшая на правом фланге армии 35-я гвардейская стрелковая дивизия, взаимодействуя с соседними частями 6-й армии, успешно продвигалась вперед и приближалась к городу и крупному железнодорожному узлу Лозовая. Ее передовой отряд под командованием капитана В. Евлашева взорвал железнодорожные линии, идущие из Лозовой на Славянск, Павлоград, Красноград и Харьков. В результате этого были отрезаны все пути эвакуации частей противника по железной дороге.

10 февраля части 35-й гвардейской стрелковой дивизии ворвались на северную окраину города, а на другой день после упорных уличных боев очистили его от противника. Потери немецкой стороны тут оценивались в более чем 300 солдат и офицеров.

12 февраля командующий фронтом, оценивая данные о передвижении противника из района Ростова и нижнего течения Северского Донца на запад как намерение немецко-фашистского командования вывести свои войска из Донбасса за Днепр, решил форсировать наступление. Этого, по существу, требовала от него и Ставка Верховного главнокомандования. В ее директиве от 11 февраля 1943 года было сказано, что общая задача фронта на ближайшее время — не допускать отхода противника в сторону Днепропетровска и Запорожья и принять все меры к тому, чтобы зажать его донецкую группировку в Крыму, закрыть проходы через Перекоп и Сиваш и изолировать таким образом ее от остальных войск на Украине. Исходя из всего этого, командующий фронтом приказал 6-й армии продолжать наступление в общем направлении на Красноград и Перещепино и к исходу 17 февраля выйти на линию Карловка (20 км северо-западнее Краснограда) — Новомосковск.

Войскам 1-й гвардейской армии была поставлена задача наступать главными силами в общем направлении на Синельниково и к 18 февраля выйти на рубеж Новомосковск, Павлоград. В дальнейшем войска должны быть готовы развивать удар на Запорожье. Одновременно с этим армии приказывалось частью сил овладеть Славянском и далее наступать на Артемовск. На левом фланге армии по указанию командующего фронтом была произведена незначительная перегруппировка сил. Так, участок фронта в районе Крымской был передан 3-й гвардейской армии. Соединения же 6-го гвардейского стрелкового корпуса получили задачу: нанести главный удар на юго-запад в направлении Артемовска.

Бои в полосе наступления 1-й гвардейской армии принимали все более ожесточенный и затяжной характер. В район Славянска немцы дополнительно перебросили из района Краматорска до полка пехоты с 30 танками и при поддержке авиации 13 февраля перешли в контратаку. Основной удар пришелся по частям только подошедшей в район боев 41-й гвардейской стрелковой дивизии. Ее полки проявили большое упорство в бою и с большими потерями сдержали этот удар.

Наступление на левом фланге армии — в направлении Артемовска — развития не получило. Противник сильно укрепился на занимаемых им позициях, и части 6-го гвардейского стрелкового корпуса не смогли сломить его сопротивления.

В итоге пятнадцатидневного наступления войска 1-й гвардейской армии растянулись с запада на восток по линии Лозовая — Барвенково — Славянск — Крымская фронтом на запад, юго-запад и юг. На всем этом огромном участке действовало всего десять стрелковых дивизий, к тому же ослабленного после тяжелых боев состава. А между тем противник смог подтянуть в район Славянска, Константиновки и Артемовска значительные силы. В такой обстановке командование армии решило сосредоточить большую часть сил на ее правом фланге, где наступление развивалось более успешно. С этой целью в очередной раз была произведена частичная перегруппировка войск. 15–16 февраля форсированным маршем в обход Славянска с севера 41-я гвардейская и 244-я стрелковые дивизии были переброшены в район Барвенкова и Лозовой. Таким образом, планировалось развить успех 35-й гвардейской стрелковой дивизии, наступавшей в направлении Павлограда. Одновременно началась подготовка к штурму Славянска. Для этого в этот район была переброшена 38-я гвардейская стрелковая дивизия, которой предстояло вместе с действовавшими там 195-й, 57-й гвардейской стрелковыми дивизиями и танковыми частями подвижной группы фронта выбить противника из города.

Одновременно с 1-й гвардейской армией 30 января начала боевые действия подвижная группа фронта под командованием генерала М. М. Попова. В состав группы были включены:

— 3-й танковый корпус;

— 4-й гвардейский Кантемировский танковый корпус;

— 10-й танковый корпус;

— 18-й танковый корпус;

— 52-я стрелковая дивизия;

— 57-я гвардейская стрелковая дивизия;

— 38-я гвардейская стрелковая дивизия, а также средства усиления.

Группе была поставлена задача нанести удар из района Старобельска в общем направлении на Красноармейское — Волноваха — Мариуполь и перерезать пути отхода противника из Донбасса. Танкистам была поставлена фактически невыполнимая задача: пройти с боями 300 км, окружить и уничтожить по частям войска противника в Краматорске, Красноармейске, Константиновке и тем самым способствовать быстрейшему продвижению войск Юго-Западного фронта. И все это необходимо было выполнить в условиях снежной зимы, бездорожья, в короткие сроки (7–8 суток).

При этом в боевом составе четырех танковых корпусов было всего лишь 180 танков. К тому же советские части прошли сотни километров и вели длительные наступательные бои. Мало того, на начало операции в среднем танки имели одну заправку горючего и до двух комплектов боеприпасов.

Несмотря на это, подвижная группа фронта была введена в бой в стыке 6-й и 1-й гвардейской армий. На ее правом фланге действовал 3-й танковый корпус генерал-майора М. Д. Синенко. Он получил задачу войти в прорыв в полосе наступления 6-й армии и к исходу 4 февраля частью сил во взаимодействии с 57-й гвардейской стрелковой дивизией овладеть Славянском, а затем, развивая удар на юг, во взаимодействии с 4-м гвардейским танковым корпусом генерала П. П. Полубоярова занять Краматорск. Выполняя поставленную задачу, корпус, усиленный истребительным противотанковым артиллерийским полком, отдельным гвардейским минометным дивизионом и одним артиллерийским полком, с боями продвигался вперед. Утром 4 февраля одной своей бригадой вместе с 57-й гвардейской стрелковой дивизией корпус завязал бои за северную окраину Славянска, а основными силами, развивая успех наступления на юг, подходил с севера к Краматорску.

В это же время 4-й гвардейский танковый корпус своей 14-й гвардейской танковой бригадой (остальные бригады, понесшие в предыдущих боях серьезные потери, еще не получили новых танков) наступал из района Ямполя (20 км северо-восточнее Славянска) на Краматорск с востока. При этом гвардейцы отбили несколько серьезных контратак противника, в ходе которых уничтожили семь танков. Свой боевой марш бригада совершила в ночь на 4 февраля в условиях бездорожья и больших снежных заносов. Утром, неожиданно для противника, бригада ворвалась на восточную окраину Краматорска. Противник, не обладая данными о численности советских войск, 5 февраля предпочел отойти из города.

Вот что вспоминал один из освободителей города П. Войцеховский:

«Особенно мне запомнилось в боях за Краматорск вот что. Наша рота была в головном дозоре. Налетели самолеты фашистов. Крепко наших потрепали. Продвигались перебежками. Догнал связной и передал приказ двигаться на г. Краматорск. И вот мы вышли на грейдерную дорогу в Краматорск. Здесь нас обнаружили артиллеристы врага и начали обстрел. Залегли. Пошли вперед короткими перебежками. Вышли на последний склон к Краматорску, поле было под кукурузой, куда мы и ушли, а вышли к окраине города. Наша бригада (5-я отдельная гвардейская мотострелковая) брала завод. Заводом его и не назовешь, стояли одни металлические каркасы. После взятия завода наше подразделение получило задачу взять гору. Она была белая. Мы ее прозвали „Меловой“. А может быть, это была белая глина.

Тяжелые бои у нас разгорелись на этой самой горе. Здесь оказался сильно укрепленный участок. Были металлические колпаки, доты, дзоты. Но после хорошей артподготовки и участия танков удалось выбить противника. Наше подразделение было направлено на красноармейское направление, а позже переброшено на запорожское».

Большую помощь нашим наземным войскам в этих боях оказали летчики. Так, 5 февраля в районе Краматорска восемь истребителей Як-1 встретили четыре Хе-111, три Ю-88 под прикрытием четырех Me-109. Пара советских истребителей стремительно атаковала сверху и сзади «юнкерсов». В первой же атаке старший лейтенант К. Я. Лебедев сбил один «юнкерс». Вторая пара наших истребителей, где ведущим был младший лейтенант Н. С. Путько, атаковала четыре Me-109. С первых же минут боя ведущий поджег один «мессершмитт», а остальные три, не выдержав смелых и дерзких действий наших летчиков, бросили свои бомбардировщики и скрылись. В это же время третья пара в составе старшего лейтенанта А. И. Тимошенко и старшины К. П. Шкурина ринулась на четырех «хейнкелей» и с первой атаки уничтожила два самолета. Остальные пытались уйти, но были атакованы майором К. Г. Обшаровым и сержантом Ф. С. Бессоновым и сбиты.

В другом воздушном бою два истребителя Ла-5 из состава 5-го гвардейского истребительного авиационного полка (207-я истребительная авиационная дивизия, 3-й смешанный авиационный корпус, 17-я воздушная армия), ведомые гвардии лейтенантом И. Г. Кильдюшевым и старшим сержантом Сытовым, подбили на высоте 2000 м бомбардировщик Хе-111, который пытался уйти от преследования. На самолете лейтенанта Кильдюшева кончились боеприпасы. Но советский летчик продолжал преследовать врага. Израсходовав боеприпасы, летчик правым крылом своего истребителя нанес таранный удар по хвостовому оперению «хейнкеля». На поврежденном самолете произвел посадку на своем аэродроме. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 апреля 1943 года он был награжден орденом Красного Знамени.

К сожалению, герой не дожил до Дня Победы, погибнув 15 мая 1943 года, когда во время боя у деревни Мессерош его самолет был подбит и летчик направил горящий самолет на механизированную колонну противника.

10-й танковый корпус генерала В. Г. Буркова, усиленный истребительным противотанковым артиллерийским полком, отдельным гвардейским минометным дивизионом и артиллерийским полком, получил задачу войти в прорыв в полосе 1-й гвардейской армии и, развивая успех стрелковых соединений, в первый день наступления занять переправы через Северский Донец, во второй день — овладеть Артемовском, затем занять Макеевку и подойти с севера к Сталину, а на пятый день операции быть в районе Волновахи[50]. Следовательно, средний темп продвижения для корпуса был установлен очень высокий — 45 км в сутки. А между тем дороги, по которым он двигался до Северского Донца (около 70 км), находились в плохом состоянии. На ряде участков движение совершалось по целине за танками, расчищавшими путь угольниками, поэтому корпус шел крайне медленно. К исходу 1 февраля его бригады вместе с 52-й стрелковой дивизией форсировали Северский Донец. Отбив многочисленные контратаки противника, им удалось развить наступление на юг в общем направлении на Артемовск.

Нелегко пришлось и бойцам 18-го танкового корпуса генерала Б. С. Бахарова, который имел задачу форсировать Северский Донец в полосе наступления 1-й гвардейской армии и овладеть городом и станцией Лисичанск с дальнейшим направлением наступления на юго-запад. Преодолевая сопротивление противника, танкисты во взаимодействии с частями 41-й гвардейской стрелковой дивизии освободили Лисичанск и много других населенных пунктов. Но дальше, в направлении Артемовска продвинуться не смогли, так как на рубеже 10 км южнее рубежа Лисичанск — Дружковка — Красноармейск немцы организовали фронтом на север прочную оборону. Опираясь на нее, части 27, 3 и 7-й танковых дивизий оказывали нашим войскам сильное сопротивление. Основным способом были контратаки большими группами танков (50–60 штук), поддержанных ударами авиации.

7 февраля, по докладу генерала М. М. Попова, перед группой действовало 160–180 вражеских танков, мотополки четырех танковых дивизий, тогда как в группе оставалось всего 140 танков, действовавших на фронте шириной 70 км. Командир группы просил дать ему время, чтобы произвести необходимую перегруппировку сил и возобновить операцию 10 февраля.

Однако командующий фронтом потребовал от генерала М. М. Попова ускорить продвижение группы. Мало того, был издан заведомо невыполнимый приказ: силами 3-го и 4-го гвардейского танковых корпусов к утру 8 февраля разгромить противника в районах Славянска и Константиновки и вместе с частями 1-й гвардейской армии овладеть этими пунктами. Согласно ему, к исходу 8 февраля требовалось освободить Красноармейск и в дальнейшем наступать на юг, обойдя Сталино с запада. По всей видимости, расчет советского командования был на то, что с занятием Красноармейска и Сталино будут перехвачены все железнодорожные коммуникации противника и достигнуто его оперативное окружение. Части 18-го и 10-го танковых корпусов должны были, наступая на юг, к утру 9 февраля сломить сопротивление противника и занять Артемовск.

Противник, несмотря на понесенные потери, не прекращал попытки снова захватить Краматорск. 8 февраля до двух пехотных полков, поддержанных танками и бомбардировочной авиацией, контратаковали наши части в Краматорске с юга. Артиллерия 4-го гвардейского танкового корпуса огнем смогла отразить первую атаку. Но вскоре немцы изменили тактику и нанесли удар одновременно с двух сторон — с севера и востока. Под натиском превосходящих сил наши войска отошли в южную часть города. И только подход еще одной танковой бригады 4-го гвардейского танкового корпуса позволил отразить контратаку противника.

10 февраля измотанный в боях 4-й гвардейский танковый корпус получил приказ передать оборону Краматорска 3-му танковому корпусу, а самому форсированным маршем к утру 11 февраля занять Красноармейск — крупный узел железных и шоссейных дорог в Донбассе.

В ночь на 11 февраля танковый корпус вместе с 9-й отдельной гвардейской танковой бригадой, прибывшей на усиление подвижной группы фронта, и 7-й лыжно-стрелковой бригадой выступили по маршруту Краматорск— Красноармейский Рудник — Красноармейск. В качестве передового отряда двигалась 14-я гвардейская танковая бригада корпуса. Уничтожая мелкие группы противника, она в 4:00 11 февраля подошла к Гришину (5 км северо-западнее Красноармейска) и овладела им. Развивая достигнутый успех, основные силы корпуса в 9 часов утра ворвались в Красноармейск и после короткого боя освободили город.

Вот что вспоминал уже после войны житель города Ф. Моргун:

«Наши танки и мотопехота на американских автомобилях ворвались в город ночью. В Красноармейском было много немецких войск, для них подход наших войск был совершенно неожиданным, их застали врасплох и многих уничтожили. <…>

На станции [Красноармейск] гвардейцы захватили богатые трофеи, в том числе 3 эшелона с автотранспортом, 8 складов с оружием, горючим, смазочными материалами, зимним обмундированием и огромным количеством продовольствия. Здесь были главные склады немцев, питающие горючим, боеприпасами и продовольствием все немецкие войска, находившиеся в то время в Донбассе, на Дону и на Северном Кавказе. <…>

На предложения… пожилых горожан… рыть окопы для укрытия танков и солдат, на всякий случай быть готовыми к обороне, офицеры отвечали смехом, утверждая, что основные силы немцев разбиты, остатки бегут к Днепру».

К слову сказать, появления советских танков именно здесь Э. Манштейн ожидал меньше всего: местность между Казенным Торцом и Самарой считалась непроходимой для танков вследствие большой высоты снежного покрова в балках. Железная дорога через Красноармейск была, по сути, единственной полноценной артерией снабжения. Направление Запорожье — Пологи — Волноваха имело ограниченную пропускную способность — как уже упоминалось, железнодорожный мост через Днепр был разрушен отступавшими советскими войсками еще в 1941 году, поэтому здесь приходилось перегружать грузы, а путь Днепропетровск — Чаплино — Пологи — Волноваха был в два раза длиннее (293 км), чем основная магистраль (148 км), с одноколейными участками (на 76 % длины) и разворотом составов. Путь с перегрузкой техники из вагонов на автотранспорт и обратно в вагоны, а потом через станции Межевая — Селидовка и Демурино — Роя также имел ограниченную пропускную способность из-за недостаточного количества рабочих автомашин и сравнительно большого плеча подвоза (в первом случае — 50 км по плохим автодорогам или во втором случае — 100 км по более или менее сносному шоссе). Такой неожиданный поворот событий вынудил Э. Манштейна принять жесткие ответные меры.

Первым делом наши части в Красноармейске стали подвергаться интенсивному воздействию противника с воздуха. Обратимся к воспоминаниям Ф. Моргуна: «И вдруг ранним утром на танки подвыпивших, сонных танкистов и пехотинцев посыпался град бомб. Самолеты… с донецкого аэродрома бомбили наши танки и войска, расположенные в восточной и центральной части Красноармейска. Бомбардировщики с Запорожья накрывали южную часть города, а с днепропетровского аэродрома били по восточной и северной территории… Большинство наших танков… были без горючего и боеприпасов…»[51]

А с утра 12 февраля немцы крупными силами перешли в контратаку одновременно с юга и востока. Завязались напряженные кровопролитные бои, в ходе которых врагу удалось ворваться на окраины города. Танкисты, заняв оборону, сражались самоотверженно. Но их положение все более ухудшалось. Ударом с северо-запада немцам удалось отбить Гришино. В итоге советские части в Красноармейске оказались зажатыми с трех сторон. В результате этого коммуникации частей 4-го гвардейского танкового корпуса были перерезаны, а как следствие, подвоз боеприпасов и горючего практически сошел на нет. Боеприпасы подошли к концу к 14 февраля. В этих условиях советские солдаты и офицеры были вынуждены показывать чудеса мужества. Так, командир взвода противотанковых орудий гвардии лейтенант В. И. Клещевников применил тактику кочующих орудий. Непрерывно меняя огневые позиции, артиллеристы наносили внезапные удары по врагу. Только одно орудие, из которого вел огонь лично лейтенант (весь расчет орудия вышел из строя), уничтожило три вражеских танка, четыре автомашины и до 100 гитлеровцев[52].

Во время вражеских атак 19 февраля погиб комбриг В. Шибанков[53], а 14-го числа был смертельно ранен комбриг Ф. Лихачев. Понесенные потери, как среди списочного состава, так и по матчасти, вынудили П. Полубоярова требовать от вышестоящего командования немедленного подкрепления.

Однако все, что удалось наскрести, — это 7-я отдельная лыжно-стрелковая бригада, которая ускоренным маршем подошла к Красноармейску с севера. Это несколько улучшило обстановку, однако не кардинально. Тем не менее 15 февраля наши части потеснили врага. Создались условия для подвоза боеприпасов, горючего и смазочных материалов, которые доставлялись ночью. Но немецкие войска непрерывно контратаковали с северо-запада и северо-востока.

Командующий подвижной группой предвидел, что 4-му гвардейскому танковому корпусу, имевшему вместе с 9-й отдельной гвардейской танковой бригадой на 10 февраля всего 37 танков[54], трудно будет преодолеть день ото дня усиливавшееся сопротивление противника. Поэтому он заранее приказал 10-му танковому корпусу, наступавшему на Артемовск, передать свой участок 18-му танковому корпусу, а самому сосредоточиться в районе Маяков (10 км севернее Славянска) и оттуда, продвигаясь на юг, овладеть Красноармейским Рудником, а затем соединиться с 4-м гвардейским танковым корпусом[55]. В это время подвижная группа постепенно пополнялась новой материальной частью. Так, к 11 февраля в ее состав прибыла 11-я отдельная танковая бригада[56].

В ночь на 12 февраля 10-й танковый корпус вместе с 11-й отдельной танковой бригадой, вошедшей в оперативное подчинение командира корпуса, приступили к выполнению боевой задачи. Приданные корпусу 407-й истребительно-противотанковый артиллерийский и 606-й зенитный артиллерийский полки из-за полного отсутствия горючего были сосредоточены в районе Маяков. Танкисты двигались медленно, 2–3 км в час, так как колесный транспорт то и дело застревал в глубоком снегу. Это создало идеальные условия для засадных действий противника. 12 февраля во второй половине дня в районе Черкасской (10 км западнее Славянска) до 30 немецких танков с многочисленной пехотой на бронетранспортерах внезапно атаковали 11-ю отдельную танковую бригаду. Ясно, что при 11 танках бригада не смогла удержать позиции и немцам удалось закрепиться в восточной части населенного пункта.

Только к 10 часам утра 13 февраля после подхода подкреплений село было очищено от немцев.

При подходе к району Красноармейского Рудника с северо-востока танкисты 183-й бригады 10-го танкового корпуса получили информацию от местных партизан, что сюда с севера движется колонна пехоты противника с танками и артиллерией и что часть ее сил уже находится в 1–1,5 км. Бригада с ходу вступила в бой, овладела рядом населенных пунктов и прочно удерживала их. С утра 15 февраля враг перешел в контратаку. Наши части стойко отражали его натиск. При этом большую помощь им оказывали партизаны из местных жителей, которые вместе с танкистами вступили в бой. Это имело для бригады очень важное значение, так как приданной пехоты с ней не было.

К утру 16 февраля в район Красноармейского Рудника подошли основные силы 10-го танкового корпуса. С этого момента начались совместные его действия с 4-м гвардейским танковым корпусом по отражению контратак противника в районе Красноармейска.

18-й танковый корпус после неудачных попыток прорвать вражескую оборону на артемовском направлении получил приказ командующего группой передать в ночь на 14 февраля свой участок частям 52-й стрелковой дивизии и форсированным маршем выйти в район Красноармейска. Перед танкистами стояла задача к исходу 19 февраля сосредоточиться в районе 20 км северо-западнее Красноармейска и быть готовыми ударом с тыла во взаимодействии с 10-м танковым корпусом уничтожить противника в районе Гришина.

Сюда же, в район Красноармейска, спешно перебрасывался и 3-й танковый корпус. Ему было приказано сдать район Краматорска стрелковым соединениям, а самому к 20 февраля сосредоточиться в районе станции Удачная (20 км юго-западнее Красноармейска). Продолжали движение на юг, в общем направлении на Красноармейск, также 5-я и 10-я лыжно-стрелковые бригады, переданные в распоряжение командующего подвижной группой.

Одновременно немецкое командование стягивало в район Красноармейска все доступные резервы. Так, сюда были переброшены части 6, 7, 11-й танковых дивизий, 76-й пехотной дивизии, а также моторизованной дивизии СС «Викинг». Задачей группировки была остановка дальнейшего продвижения на юг в сторону Сталина наших танковых соединений, а как задача-максимум — нанести им ответный удар[57].

Вот что вспоминал о тех боях норвежский волонтер в дивизии СС «Викинг» Эрнульф Бьорнстад:

«Я вернулся в свою часть, дислоцировавшуюся в то время в Калмыцкой степи на Украине. Там было страшно холодно. Воевать в таких условиях было очень трудно не только нам, но и нашим противникам — оружейная смазка застывала и у нас, и у них. Точнее говоря, наши минометы были в большей или меньшей степени в порядке, но вот с пулеметами была просто беда. Нам постоянно приходилось бегать в ближайшую хату разогревать пулеметы. А вот с теплой одеждой в ту зиму, к счастью, проблем уже не было. У всех нас имелись зимние комбинезоны, меховые шапки, теплые варежки и сапоги. И все равно были случаи обморожения.

Мы уже больше не оборонялись. Нам было приказано безостановочно наступать до соприкосновения с противником и атаковать его, чтобы ликвидировать угрозу, исходившую от сил М. М. Попова, который пытался вклиниться между нами и группировкой итальянских и румынских войск.

Хотя мы считались моторизованной частью, двигатели наших машин то и дело глохли на морозе. Нам приходилось бросать их, если они долго не заводились, а потом набиваться, как сельди в бочку или кильки в банку, в немногие машины, остававшиеся на ходу, и гнать на них на полной скорости по обледенелым дорогам. Вот вам и мотопехота!

Выйдя к берегам Донца, мы окопались в одном месте. Прямо напротив нас на другом берегу были расположены позиции красных. Но на их стороне местность была лесистая, так что мы их почти не видели. Наши несколько раз высылали разведывательные группы, но немцы, откровенно говоря, в отличие от нас — норвежцев — никудышние разведчики. Во всяком случае, те, что служили у нас в полку. Среди них не было охотников, и они не умели передвигаться бесшумно.

Среди взятых нами пленных было четверо татар, которые вызвались стать нашими „добровольными помощниками“. Немцы взяли их на довольствие, и они рыли для нас окопы. Обычное дело, такое бывало и раньше. Пленные у нас работали даже водителями, поварами и механиками. Но с этими татарами все вышло по-другому. Спали они в той же самой землянке, что и солдаты вермахта из соседнего с нами артиллерийского дивизиона. Так эти болваны, когда ложились спать, спокойно развесили у себя над головой свои заряженные автоматы — чтобы в случае чего были под рукой. Так что вы думаете? Ночью татары завладели автоматами артиллеристов, перестреляли всех, кто спал в ту ночь в землянке, и удрали к своим. С тех пор нам было строжайше запрещено держать военнопленных на передовой. Всех пленных отправляли в тыл, и всю работу приходилось делать самим. С тех пор я как-то невзлюбил татар…

Передовая линия нашей обороны располагалась прямо перед лесом, днем и ночью патрулируемым красноармейцами. Перед неприятельскими позициями располагались минные поля. Мы намеревались атаковать в западном направлении, но сначала нужно было разделаться с этими Иванами. Их командный пункт и штаб-квартира находились в небольшом поселке, расположенном неподалеку. К нам тогда как раз прислали нового командира, переведенного из полка „Вестланд“. Он приказал сразу же атаковать.

Начав атаку, мы удивились тому, как слабо большевики сопротивляются. Создавалось впечатление, что у них на вооружении была только легкая артиллерия. И лишь приблизившись к ним на 100–200 метров, мы поняли, в чем дело. Они перебросили почти все свои наличные силы на наш левый фланг. Не меньше дюжины советских танков с ревом ползли туда, где слева от нас занимала позиции наша 2-я рота. У наших товарищей не было никаких шансов. Танки их всех передавили. Я думаю, вряд ли кто из них уцелел. Моя рота выжила лишь потому, что оказалась скрытой лощиной на нашем правом фланге. Наш командир заметил атаку в бинокль, и сразу же наши 8 8-миллиметровые орудия открыли огонь.

Артиллеристы подбили почти все советские танки прямо через башни»[58].

В 11 часов 18 февраля после сильной артиллерийской подготовки немцы перешли в наступление на северную и северо-восточную окраины Красноармейска. За короткое время немцам удалось прорвать оборону 4-го гвардейского танкового корпуса и выйти в центр города. Упорный и напряженный бой длился около восьми часов. 12-я гвардейская танковая бригада, понеся значительные потери в личном составе и технике, продолжала упорно удерживать западную часть города.

Для срочного «залатывания дыр» командиры 4-го гвардейского и 10-го танковых корпусов создали сводную группу под командованием командира 183-й танковой бригады полковника Г. Я. Андрющенко[59]. В ее состав вошли части 12-й гвардейской, 183, 11, 9-й танковых бригад, 14-я мотострелковая бригада, 7-я отдельная лыжно-стрелковая бригада. Группа получила задачу выбить противника из Красноармейска и организовать там круговую оборону. Утром 19 февраля наши части перешли в атаку и пробились к центру города. Очистив затем от немцев Красноармейск, тем не менее им сразу пришлось перейти к обороне.

Таким образом, втянувшись в ожесточенные бои за Красноармейск, фронтовая подвижная группа не имела возможности развить свое наступление дальше на юг, на Волноваху.

В соответствии с директивой командующего Юго-Западным фронтом от 12 февраля войска 6-й армии должны были наступать в общем направлении на Красноград и на Перещепино.

По решению командующего армией главный удар наносился на правом фланге силами 15-го стрелкового корпуса (350, 172, 6-я стрелковые дивизии), поддержанного 115-й танковой бригадой, 212-м танковым полком, двумя полками противотанковой артиллерии. Части корпуса получили приказ наступать в направлении Краснограда и к исходу 18 февраля выйти на рубеж реки Орчик (20 км западнее Краснограда).

Левее наступала 106-я стрелковая бригада с задачей к тому же времени выйти на рубеж 40 км юго-западнее Краснограда. 267-я стрелковая дивизия обеспечивала левый фланг армии и наступала в направлении Перещепина[60].

Утром 14 февраля 350-я стрелковая дивизия отразила контратаки врага и выбила его из нескольких крупных населенных пунктов. Развивая успех, она 16 февраля ворвалась в Змиев и освободила его. Успешно наступали 172-я и 6-я стрелковые дивизии. К исходу 19 февраля части корпуса вышли в район 10–15 км восточнее и юго-восточнее Краснограда.

На левом фланге армии 267-я стрелковая дивизия овладела крупным районным центром и железнодорожной станцией Перещепино. Развивая свой успех, она к утру 20 февраля вышла в район северо-западнее Новомосковска. Сюда же с боями приближались части 4-го гвардейского стрелкового корпуса, переданного к этому времени в состав 6-й армии из соседней, 1-й гвардейской армии. Одновременно 25-й танковый корпус, также вошедший из резерва фронта в подчинение командующего 6-й армией, вместе с 41-й гвардейской стрелковой дивизией завязали бои за Синельниково.

В это время части 35-й гвардейской стрелковой дивизии ворвались в Павлоград. К 17 февраля город был освобожден.

В этот же день соединения 1-й гвардейской армии после решительного штурма освободили Славянск. Освобождению города способствовало то, что немецкие войска сами начали отступление и в районе города осталось лишь несколько очагов немецкого сопротивления. Не было ни артобстрелов, ни бомбежек, ни продолжительных боев на окраинах — только незначительная ружейно-пулеметная перестрелка.

17 февраля в центре города состоялся митинг, в городе были открыты исполком и горком комсомола, военкомат. Однако эйфория первого дня продолжалась недолго, у жителей города не было твердой уверенности в надежности освободивших город войск — не было видно ни единого танка, не было артиллерии, практически не было автомашин. Было только легкое стрелковое вооружение, а для перевозки грузов использовались запряженные собаками сани-волокуши. Хотя через Славянск советские войска и продвинулись в направлении Краматорска, однако горожане не могли не замечать артиллерийских разрывов на западных и южных окраинах города, а на вопрос, который они задавали военным: «А где же техника?» — ответ был неизменно один: «Техника подойдет». Однако события повернулись иначе.

В тот же день пехота и танки противника нанесли сильный контрудар. Часть наших подразделений, понеся большие потери, вынуждена была отступить. Вражеские танки прорвались в район села Семеновка Мостовая, находящегося в 2–3 км восточнее Славянска, где располагались огневые позиции 212-го гаубичного артиллерийского полка 9-й артиллерийской дивизии.

В итоге к 24 февраля 1943 года в результате немецкого контрнаступления город оказался практически полностью окружен противником. Советские солдаты из находившейся в районе Славянского Курорта 57-й гвардейской стрелковой дивизии, немалую часть которой составляло на тот момент пополнение из местных уроженцев, после трех дней боев сумели вырваться и отойти за Северский Донец. Отходили ночными переходами, таясь. Тем же, кто не оказался прикрыт от немецкого наступления полосой славянских соленых озер, было много хуже. На артиллерийскую стрельбу к юго-западу от города до самого последнего момента внимания не обращали, считая ее привычной и не ожидая немецкого контрудара. Противник же вошел в город в ночь на 25 февраля, внезапно, без боя, и, когда люди проснулись утром, они были захвачены врасплох. Вместе с немцами в город вошли мусульманские формирования, и по свидетельству очевидцев именно они устроили резню на улицах города, охотясь на тех мужчин, которые еще утром 25 февраля, ничего не подозревая, шли к военкомату по повесткам. Основанием для расстрела на месте мог служить даже обычный армейский вещмешок за спиной у мужчины. Через несколько дней мусульманские формирования были выведены из города, и до самого конца оккупации в городе оставались немцы (а за всю войну в Славянске видели и итальянцев, и румын, и венгров, и словаков, и русские, и украинские формирования вермахта).

Говоря о мобилизованных за семь февральских дней, надо отметить, что за это время было мобилизовано около 20 тыс. славянцев, 18 тыс. из них погибло в годы войны (всего — около 22 тыс.).

17 февраля командующий 1-й гвардейской армией получил директиву фронта, в которой предлагалось частью сил 57-й гвардейской стрелковой дивизии прочно закрепиться в Славянске, а главными силами этой дивизии с утра 18 февраля перейти в наступление на юг, в направлении Константиновка — Артемовск. 6-й гвардейский стрелковый корпус в составе 58-й, 44-й гвардейских и 195-й стрелковых дивизий со средствами усиления должен был сдать свой участок частям, оборонявшимся на левом фланге армии, а затем форсированным маршем в западном направлении по маршруту Славянск — Барвенково — Лозовая к 1 марта выйти в район Петриковки (40 км западнее Новомосковска)[61].

При этом части 6-го гвардейского стрелкового корпуса на себе испытали все трудности зимнего марша и передвижения только ночью.

Одновременно с войсками 1-й гвардейской армии и подвижной группой фронта перешла в наступление на ворошиловградском направлении 3-я гвардейская армия под командованием генерала Д. Д. Лелюшенко. Она наступала в полосе 100 км и в своем составе имела десять стрелковых дивизий, одну стрелковую бригаду, три танковых, один механизированный и один кавалерийский корпус. Планом армейской операции предусматривалось как можно быстрее овладеть Ворошиловградом, так как удержание противником города в своих руках создавало угрожающее положение для дальнейшего наступления[62].

4 февраля командирам соединений были поставлены следующие задачи: 59-я гвардейская стрелковая дивизия должна была, прикрывшись частью сил на участке от Новой Киевки до Скубрия, основными силами с рассветом 5 февраля наступать с фронта Наплавная Дача, Болотненное в общем направлении на высоту 175.0 с нанесением удара от высоты 158.6 на Ворошиловку и во взаимодействии с частями 2-й гвардейской, танкового корпуса и 279-й дивизии окружить и уничтожить противника в районе Ворошиловки, Валеевки и Ново-Светловки. В дальнейшем дивизия должна была наступать на восточную окраину Ворошиловграда, увязав свои действия с 58-й дивизией 1-й гвардейской армии. 2-й гвардейский танковый корпус с 5-й гвардейской мотострелковой бригадой должен был, прикрывшись на рубеже высот 175.8, 181.4 и 172.6, основными силами с утра 5 февраля наступать в общем направлении через Павловку на высоту с отметкой 151.3 с нанесением удара на Ворошиловку, имея ближайшей задачей во взаимодействии с 59-й гвардейской стрелковой дивизией замкнуть кольцо окружения и уничтожить противника в районе Ново-Светловки; в дальнейшем корпус должен будет наступать на южную окраину Ворошиловграда и к исходу 5 февраля во взаимодействии с 59-й гвардейской стрелковой дивизией и наступавшей левее 279-й стрелковой дивизией овладеть городом. 279-я стрелковая дивизия, действуя левее 2-го гвардейского танкового корпуса, должна была наступать с фронта Лысый, Орловка в западном направлении. Овладев рубежом Ново-Анновка, (иск.) Красное, дивизия должна была совместно с частью сил 2-го гвардейского танкового корпуса развить успех в северо-западном направлении и нанести удар на Ворошиловград с юга и юго-запада с задачей во взаимодействии с 58-й стрелковой дивизией (1-й гвардейской армии), 59-й гвардейской стрелковой дивизией и 2-м гвардейским танковым корпусом к исходу 5 февраля, окружив и уничтожив ворошиловградскую группировку немцев, овладеть Ворошиловградом.

Таким образом, общий замысел по разгрому вражеской группировки и овладению Ворошиловградом заключался в нанесении охватывающего концентрического удара.

14-я и 61-я гвардейские стрелковые дивизии (14-го стрелкового корпуса) выходом на фронт Георгиевское, Ореховка, Семейкино должны были обеспечить действия ударной группировки армии с юго-запада. Войска центрального участка армии (группа генерала Пушкина), действовавшие на фронте Самсонов, Подгорное (на Северском Донце), получили задачу овладеть населенными пунктами Самсонов, Водяной, Малый Суходол, хутор Беленький, уничтожив противостоявшие им части противника и развивая наступление на юг.

Группа генерал-майора Монахова должна была овладеть Каменском и в дальнейшем наступать на станцию Плешаково. Находившемуся в распоряжении командующего армией 8-му кавалерийскому корпусу, сосредоточенному в районе Уляшкин, Верхняя Станица, приказано быть в готовности развить успех войск центрального участка армии в общем направлении на Ясный.

243-я стрелковая дивизия подтягивалась к фронту и сосредоточивалась в районе Мосты, Садки, Зеленовка. 223-я отдельная стрелковая бригада должна была сосредоточиться в районе Плотины и Дубовой. Оба этих соединения составляли резерв командующего армией.

Таким образом, в сложившейся обстановке, когда, с одной стороны, войска центрального участка армии были втянуты в тяжелые бои с противником, а с другой стороны, быстрота действий имела первостепенное значение, нельзя было и думать о каких-либо значительных, может быть даже и необходимых, перегруппировках. Была осуществлена только незначительная рокировка 59-й гвардейской стрелковой дивизии в район Наплавная Дача, Болотненное с целью выигрыша фланга в районе Николаевки.

В остальном войска 3-й гвардейской армии вынуждены были действовать в той группировке, которая создалась в результате напряженных боев за плацдарм на правом берегу реки Северский Донец.

В состав ударной группировки входили пять стрелковых дивизий, танковые и механизированный корпуса, усиленные семью артиллерийскими полками РГК, четырьмя зенитными артиллерийскими полками, двумя минометными полками, шестью дивизионами реактивных минометов и двумя батальонами ПТР. Стрелковым соединениям предстояло прорвать оборону противника и в середине первого дня наступления обеспечить ввод в сражение подвижных войск. Двумя левофланговыми стрелковыми дивизиями, усиленными тремя артиллерийскими полками, дивизионом реактивных минометов и батальоном ПТР командарм решил прочно удерживать левый берег Северского Донца и плацдармы на правом берегу реки и быть готовым во взаимодействии с частями 5-й танковой армии уничтожить группировку противника в районе Каменска. В резерве армии находились одна стрелковая дивизия и одна стрелковая бригада.

Перед фронтом армии действовали части 302, 335-й и 304-й пехотных, 6-й, 7-й танковых дивизий и танковой дивизии СС «Рейх», а также несколько отдельных полков и маршевых батальонов. В общей сложности противник имел до 4–5 пехотных дивизий и до 150 танков. К началу советского наступления немецкая оборона состояла из отдельных опорных пунктов и узлов сопротивления, созданных преимущественно на дорогах, высотах и в населенных пунктах. В промежутках между опорными пунктами были построены дзоты полевого типа, благодаря которым противник создавал сплошную завесу огня пехотного оружия.

3-й гвардейской армии предстояло преодолеть огромные трудности. Ее войска уже два месяца вели наступательные бои и в результате понесенных потерь были основательно ослаблены. Местность, на которой предстояло действовать нашим танкам, являлась пересеченной и способствовала врагу в организации им засад. Да и река Северский Донец представляла собой естественное противотанковое препятствие.

В 8 часов утра 30 января войска армии после короткой артиллерийской подготовки перешли в наступление. Противник непрерывными контратаками пехоты при поддержке танков и авиации оказывал сопротивление. За первые четыре часа боя стрелковые соединения несколько продвинулись вперед, однако прорвать вражескую оборону они не смогли. Командующий армией вынужден был ввести в бой резерв — 2-й гвардейский и 2-й танковые корпуса.

Части 2-го гвардейского танкового корпуса, которым командовал генерал В. М. Баданов[63], действовали на правом фланге армии совместно с 59-й гвардейской стрелковой дивизией с задачей наступления в направлении Дебальцева.

Танкисты, форсировав Северский Донец, завязали упорные бои с вражескими танками и пехотой на высотах в 10 км к западу от реки. Авиация противника группами по 10–20 самолетов беспрерывно бомбила боевые порядки наших частей. 2-й гвардейский танковый корпус совместно со стрелковыми частями с боями подошел к населенному пункту Ново-Светловка (15 км юго-восточнее Ворошиловграда) и дальше продвинуться не смог.

2-й танковый корпус под командованием генерала А. Ф. Попова, наступая в направлении Макеевки, под прикрытием авиации форсировал Северский Донец и в течение трех дней продвинулся на 30–35 км, перерезал шоссейную дорогу, по которой противник пытался отвести свои войска на северо-запад к Ворошиловграду. С подходом соединений 14-го гвардейского стрелкового корпуса (14, 50 и 61-я гвардейские стрелковые дивизии) танкисты передали им свой боевой участок, а сами получили приказ совместно с 279-й стрелковой дивизией наступать на южную и юго-западную окраины Ворошиловграда.

К 4 февраля войска 3-й гвардейской армии вышли на подступы к Ворошиловграду. Сам город был прикрыт тремя оборонительными рубежами. Первый из них проходил с севера на юг в 20–30 км восточнее и юго-восточнее Ворошиловграда, второй — примерно на удалении 10–15 км от первого по реке Луганчик (приток Северского Донца) и третий — на окраинах города. Немецкое командование считало, что подступы к городу надежно оборудованы и прикрыты войсками и что с помощью непрерывно подбрасываемых из глубины резервов ему удастся не только остановить наступление советских войск, но и отбросить их за Северский Донец.

Как уже отмечалось, командующий армией решил силами трех стрелковых дивизий и двух танковых корпусов нанести охватывающий концентрический удар в районе Ворошиловграда, окружить и уничтожить противника и освободить город. С этой целью 59-й гвардейской стрелковой дивизии было приказано наступать на восточную окраину города, увязав свои действия с соседней 58-й гвардейской стрелковой дивизией 1-й гвардейской армии, наступавшей на город с севера; 243-я стрелковая дивизия наносила удар с юго-востока, а 279-я[64] — с юга. Вместе с этими соединениями наступали 2-й гвардейский и 2-й танковые корпуса. Части 14, 61 и 50-й гвардейских стрелковых дивизий обеспечивали действия этих сил с юго-запада. Войска, находившиеся в центре боевого порядка армии (1-й гвардейский механизированный корпус и 266-я стрелковая дивизия), получили задачу развивать наступление на юг, а войска левого фланга армии (60-я гвардейская и 203-я стрелковые дивизии) должны были во взаимодействии с войсками 5-й танковой армии овладеть Каменском и потом наступать на юго-запад.

В ночь на 5 февраля с целью достижения внезапности наши соединения без артиллерийской подготовки возобновили наступление. Части 279-й стрелковой дивизии неожиданно для противника прорвали его оборону и, широко применяя маневр, в первой половине 6 февраля завязали бои в 500–700 м от южной окраины города. К вечеру туда подошли передовые подразделения 2-го танкового корпуса. Однако части 59-й гвардейской, 243-й стрелковых дивизий и 2-го танкового корпуса не смогли поддержать успех 279-й стрелковой дивизии, так как они встретили упорное сопротивление на рубеже реки Луганчик и продолжали вести там напряженные бои. В ночь на 8 февраля до 60 танков и бронетранспортеров и до батальона немецкой пехоты смогли отбить ряд населенных пунктов и таким образом окончательно перерезали коммуникации частей, действовавших под Ворошиловградом.

Три дня в отрыве от основных сил армии вела бои 279-я стрелковая дивизия. Чтобы оказать ей помощь, командующий ввел в сражение 8-й кавалерийский корпус, придав ему батарею истребительно-противотанкового полка, зенитно-артиллерийский полк и отдельный гвардейский минометный дивизион. Ему была поставлена задача во взаимодействии со стрелковыми и танковыми соединениями овладеть Ворошиловградом. В дальнейшем корпус должен был действовать по тылам противника в направлении Дебальцева.

Только к 10 февраля, после шестидневных напряженных боев на втором оборонительном рубеже противника, подошла к городу 59-я гвардейская стрелковая дивизия. Она вела бои на северо-восточной окраине Ворошиловграда. В это же время к городу вышли части 8-го кавалерийского корпуса. В течение дня они вместе с 279-й стрелковой дивизией предприняли несколько атак на южной и юго-западной окраинах Ворошиловграда. Но все их попытки овладеть городом оказались безуспешными. Враг упорно сопротивлялся, неоднократно переходил в решительные контратаки. В этих условиях командарм приказал 8-му кавалерийскому корпусу наступать в юго-западном направлении и к исходу 12 февраля овладеть городом Дебальцево, соединиться с войсками 1-й гвардейской армии и перерезать важнейшие коммуникации немецких войск в Донбассе.

12 февраля командующий фронтом приказал войскам 3-й гвардейской армии продолжать наступление в общем направлении на Сталино. Противник оказывал нашим частям упорное сопротивление и стремился во что бы то ни стало не допустить их в центр Донбасса. Особенно большое значение немецкое командование придавало удержанию Ворошиловграда. Поэтому наиболее ожесточенные бои разгорелись в этом районе.

Город обороняла «боевая группа Крейзинг», названная так по имени своего командира, генерал-майора Ганса. Крейзинга[65], командира 3-й горно-егерской дивизии. Дивизия была сформирована в 1938 году из частей австрийской армии, принимала активное участие в Польской кампании. Затем части дивизии сыграли ключевую роль в операции «Учения на Везере» — морскому и воздушном десанте в Норвегию, с последующим ее захватом. В 1940 году символом дивизии стал голубой щит, на котором тесно переплелись белый эдельвейс (символ горных егерей), якорь и пропеллер (как символы морских и воздушных десантов в Норвегии). В июне 1941 года дивизия наступала в советском Заполярье, понесла серьезные потери и в начале 1942 года была выведена в Германию на пополнение и доукомплектование. После недолгого отдыха дивизию морем, через Норвегию, перебросили под Ленинград.

«Ворошиловградский» эпизод истории этой дивизии начался осенью 1942 года. Именно тогда командование вермахта решило, что наступательные возможности немецких войск на Кавказе и в Сталинграде иссякли и что новое большое наступление можно будет предпринимать только следующим летом, в 1943 году. Русские, как считалось, уже не смогут предпринять ничего серьезного, и оставалось только перезимовать. Но к предстоящим победоносным кампаниям 1943 года следовало начать готовиться заблаговременно.

И вот тогда горным егерям фатально и решительно не повезло. Именно в эти дни, когда дивизия грузилась в эшелоны и отправлялась с северных болот к южным горам, началось большое наступление советских армий на центральном участке советско-германского фронта. В результате стремительного наступления части Красной армии вышли к стратегически важной железной дороге в районе Великих Лук. В результате егеря оказались разорванными пополам: меньшая часть дивизии со штабом успела проскочить и направилась дальше на юг, а большая часть выгрузилась и вступила в затяжные бои.

Но на этом неприятности для егерей не закончились: после прибытия в Миллерово в дивизии (вернее, в ее меньшей части — один пехотный полк со вспомогательными частями, во главе с командиром дивизии и частью штаба, но без дивизионной артиллерии) узнали новости о наступлении русских под Сталинградом. В дневнике в этот декабрьский день штабной офицер 3-й дивизии записал по этому поводу сдержанно: «По-видимому, наше выдвижение на Кавказ откладывается». Разве мог кто-то из них тогда предполагать, что свидание с Кавказом откладывается навсегда…

Затем начался ад непрерывных боев. В декабре рухнул фронт итальянских и венгерских войск на Дону, и, преследуемые советскими армиями, они бежали на запад. Немногочисленные немецкие части пытались остановить бегство своих союзников и хоть как-то противостоять напору советских войск, стремительно рвавшихся на юго-запад, к Тацинской. Одним из таких островков устойчивой обороны в океане беспорядочного бегства и стала 3-я горно-егерская дивизия. Генерал-майор Крейзинг взял жесткое руководство всеми находившимися в Миллерове частями и в короткие сроки сумел организовать эффективную систему обороны; именно тогда возникло название «группа Крейзинг». Основную и самую боеспособную часть группы составили именно горные егеря. Группа продержалась в окружении три недели, после чего в середине января прорвала кольцо и, отбиваясь от советских преследующих войск, организованно отошла в Чеботовку.

Продолжая отступать на восток, «группа Крейзинг» вышла из Чеботовки, пересекла Северский Донец и в конце января 1943 года подошла к Ворошиловграду. Но и здесь, едва вырвавшись из окружения, вместо ожидаемого отдыха и пополнения группа получила новое задание — оборонять ближние подступы к Ворошиловграду. Для этой задачи группе придавался один запасной полк (как вскоре выяснилось, с весьма невысокой боеспособностью) и несколько импровизированных батальонов, составленных из тыловиков, пополнения, отставших и выздоравливающих солдат, которых удалось «наскрести» по тылам и в маршевых колоннах. Помимо этого, более чем скромного усиления, группа могла рассчитывать лишь на свои потрепанные силы, при этом оборонять следовало весь многокилометровый фронт от Раевки до Ново-Киевки. В тяжелых боях на ближних подступах к городу и прошли весь конец января и начало февраля 1943 года[66].

Между тем, согласно оперативному плану советского командования, части 60-й гвардейской стрелковой дивизии, сменив 58-ю гвардейскую стрелковую дивизию 1-й гвардейской армии, наступали севернее города, отрезая пути отхода противнику из Ворошиловграда на запад. Войска 18-го стрелкового корпуса (279, 243 и 59-я гвардейская[67] дивизии) усиленно готовились к штурму города. В частях создавались штурмовые группы, подтягивались артиллерия и минометы, значительное число которых выдвигалось непосредственно в боевые порядки, напряженно работали саперы, готовя проходы в минных полях.

А в это время немцы, понимая бессмысленность обороны собственно города, стали готовиться к отходу. В 2 часа ночи 13 февраля немецкие саперы начинают взрывать по всему городу промышленные здания и железнодорожные пути, несколькими часами позже всем командирам немецких частей рассылаются приказы, в которых расписан порядок отхода из города, начиная с вечера и в ночь на 14 февраля.

Атака началась на рассвете 14 февраля после короткой артподготовки. С востока на город пошла в наступление 59-я гвардейская стрелковая дивизия. В это же время 279-я стрелковая дивизия с подразделениями 2-го гвардейского танкового корпуса атаковали врага с юга и юго-запада.

А еще утром 14 февраля немецкий штабной офицер бесстрастно записывает в дневник: «Город полностью нами оставлен. Все представлявшее ценность взорвано, и во многих местах он охвачен пожарами. Новая линия обороны занята нами без происшествий, русские пока очень осторожно входят в город небольшими разведывательными группами».

Основные силы 243-й стрелковой дивизии без труда сбили оставленное слабое охранение на юго-западной окраине Ворошиловграда. При этом особенно активно действовали части 279-й стрелковой дивизии. Стрелковый батальон этой дивизии, возглавляемый лейтенантом В. А. Поносовым, первым пробился на центральную площадь города и вынудил противника отступить к северо-западной окраине.

Таким образом, город Ворошиловград стал первым областным центром Украины, освобожденным в ходе войны.

Такова была официально принятая в советское время версия боев под Ворошиловградом, однако фактически, как уже отмечалось выше, немцы уже 12 февраля начали плановый отход, и удар пришелся, что называется, по пустому месту. В этот день командир 30-го немецкого армейского корпуса Максимилиан Фреттер-Пико посчитал положение на юге и в своем тылу слишком тяжелым, чтоб позволить себе роскошь продолжать удерживать громадный выступ к северу от Ворошиловграда (Веселая Гора, Обозное, Раевка, Красный Яр). Оставление этого выступа и отход на позиции западнее и по реке Ольховке позволили немцам высвободить сразу несколько батальонов и значительно уплотнить оборону, тем самым облегчив борьбу как с нашими наступающими войсками с фронта, так и с 8-м кавалерийским корпусом у себя в тылу.

Немецким командованием было решено в течение 13 февраля полностью очистить город и отойти главными силами на новые позиции. Охранение, прикрывавшее этот отход, должно оставить город и само отойти на новые позиции к рассвету 14 февраля. Немцы переиграли советское командование, упредив всего лишь на одни сутки, чего оказалось достаточно.

Несмотря на такой поворот событий, советские войска при освобождении Ворошиловграда понесли довольно чувствительные потери. Стоит отметить тяжелые потери в командном составе 2-го танкового корпуса.

Печальный список открыл 1 февраля полковник Семен Алексеевич Кабаков, заместитель командира корпуса по политической части, погибший в бою за село Поповка Новосветловского района. Через несколько дней в тяжелых боях южнее города (Ново-Анновка и район современного аэропорта) лишилась своего командования 169-я танковая бригада: в один день 6 февраля погибли командир этой бригады полковник Александр Петрович Коденец и его заместитель по политчасти майор Алексей Ильич Денисов. Неделей позже, 13 февраля, тяжелую утрату понесло командование корпуса. Пара «мессершмиттов» заметила на заснеженной дороге так некстати забуксовавший штабной «Виллис», который торопился в 169-ю танковую бригаду. Спикировав, немецкие истребители расстреляли беззащитную машину, в результате чего погибли находившиеся в ней начальник штаба корпуса полковник Семен Петрович Мальцев и заместитель командира корпуса по технической части полковник И. С. Кабаков. На следующий день, 14 февраля, вслед за 169-й была обезглавлена 99-я танковая бригада имени Сталинградского пролетариата: погибли ее командир подполковник Моисей Исаакович Городецкий, и его заместитель по политчасти майор Н. М. Баранов.

Не такие многочисленные, но не менее горькие утраты несли и другие соединения. Наиболее серьезной потерей стала гибель 25 февраля командира 259-й стрелковой дивизии полковника Мирона Лазаревича Порховникова (похоронен в Ворошиловграде). В боях на Луганщине февраля — марта 1943 года погибли или выбыли из строя также многие командиры стрелковых полков: 8 февраля, форсировав Северский Донец, в боях за деревни Нижнее и Тошковка, что недалеко от Первомайска, погибает майор Кузьма Сидорович Шурко, командир 133-го полка 44-й гвардейской стрелковой дивизии. На следующий день, 9 февраля, тяжело ранен и выбыл из строя командир 1010-го полка 266-й дивизии Иван Михайлович Дзюба. Неделей позже, 15 февраля, уже после взятия Ворошиловграда, в боях за высотки к западу от него погибает Михаил Иванович Александров, командир 1001-го полка так упорно бившейся за город 279-й стрелковой дивизии. Неделей позже, 2 марта, погибает и командир 178-го полка 58-й гвардейской стрелковой дивизии Федор Федорович Солдатенков.

Немецкие потери, исходя из логики развития событий, были на порядок ниже. Из командиров дивизионно-полкового уровня можно говорить лишь о полковнике Ринге, командире полковой боевой группы, составленной из отпускников, зенитчиков и авиационного персонала. Он пропал без вести 20 января где-то в районе Нижнетеплого. Довольно чувствительные потери у егерей понесло батальонное звено: 4 февраля в бою под Веселенькой был ранен и на следующий день умер обер-лейтенант граф фон Бюльен, командир 3-го батальона 144-го горно-егерского полка, а 15 февраля — в боях за высотки вдоль реки Ольховки были тяжело ранены и эвакуированы командир первого батальона капитан Хоффман и сменивший его обер-лейтенант Кнепфлер, а сам батальон к концу дня понес настолько большие потери, что его пришлось расформировать (этот день оказался одинаково тяжелым и для нашей стороны. В частности, примерно в том же районе погиб командир 1001-го стрелкового полка М. И. Александров).

После освобождения Ворошиловграда 18-й стрелковый корпус в течение 15–16 февраля отразил ряд сильных вражеских контратак и, продолжая продвигаться вперед, овладел несколькими важными опорными пунктами. Южнее него наступали части 14-го гвардейского стрелкового корпуса. Оборонявшиеся перед ним немецкие 304-я и 302-я пехотные дивизии и вновь прибывшая сюда с другого участка фронта 17-я танковая дивизия оказывали упорное сопротивление, стремясь остановить наступление наших войск. На левом фланге армии немецкие части не выдержали натиска наших соединений и стали отходить в юго-западном направлении. Части советских 266-й, 203-й стрелковых дивизий и 23-го танкового корпуса приступили к преследованию. В период с 14 по 16 февраля они продвинулись более чем на 100 км, освободили многие населенные пункты, в том числе Краснодон, и подошли к району Ровеньки (35 км юго-западнее Краснодона). Здесь по приказу командующего фронтом 23-й танковый корпус, 266-я и 203-я стрелковые дивизии перешли в состав 5-й танковой армии.

А в это время 7-й гвардейский кавалерийский корпус[68] вел тяжелые бои в районе Дебальцева. Немецкое командование 16 февраля подтянуло в этот район крупные силы пехоты и до 50 танков. С утра 17 февраля противник перешел в наступление.

Командир корпуса генерал М. Д. Борисов решил занять круговую оборону. В штаб армии он доносил: «Корпус, ведя круглосуточные бои, подвергается непрерывным атакам… Положение серьезное… Будем драться до последнего»[69]. Командующий армией принимал ряд мер к тому, чтобы оказать помощь частям корпуса. Однако из-за недостатка сил пробиться к ним не удалось. Поэтому командующий армией вечером 18 февраля передал по радио приказ кавалеристам о выходе из окружения. Им была поставлена задача прорваться на восток и соединиться с частями армии. Это было практически невыполнимо, и судьба корпуса была трагичной. При попытке пробиться к своим 23 февраля штаб корпуса был отрезан и разгромлен, его работники в большинстве своем погибли или пропали без вести, так же как и многие солдаты и командиры. Командир корпуса генерал-майор Михаил Дмитриевич Борисов[70] попал в плен, а его заместитель генерал-майор Степан Иванович Дудко и командир 112-й кавдивизии генерал-майор Мингали Мингазович Шаймуратов[71] погибли на поле боя. В ходе боев по выходу из окружения погибли также: начальник штаба корпуса полковник И. Д. Сабуров, начальник политотдела корпуса полковник A. A. Карпушенко, начальник оперативного отдела штаба корпуса подполковник Г. С. Надашкевич и его помощник подполковник Ю. Х. Гуленков, начальник разведки корпуса подполковник Д. В. Кулемин и его помощник капитан Ф. А. Терентьев, заместитель командира 55-й кавдивизии полковник В. М. Горбатенко, начальник штаба 55-й кавдивизии майор С. А. Стрижак, начальник политотдела 55-й кавдивизии подполковник Г. С. Кузнецов, начальник разведки 112-й кавдивизии капитан М. И. Гулов, командир 78-го кавполка майор И. Г. Толпинский, замкомандира 78-го кавполка майор И. В. Бойко, заместитель командира 294-го кавполка Л. Г. Гафаров и многие, многие другие. Часть пропавших без вести попала в плен, из остальных большинство погибло 23–24 февраля у поселков Юлино и Широкое, когда колонна корпуса была атакована с нескольких сторон танками и пехотой противника. Выжить в партизанских отрядах и заброшенных шахтах удалось немногим: так, например, в апреле 1944 года бежал из концлагеря бывший командир артдивизиона старший лейтенант А. А. Бадалов, который затем воевал в отрядах французского Сопротивления и был награжден двумя французскими орденами. Группа из сорока бойцов укрылась в шахте «Дельта-2», где продержалась некоторое время благодаря местным жителям, а потом прорвалась к своим. Другим же удача не улыбнулась: так, лейтенант И. А. Хробуст организовал в марте партизанский отряд, который действовал в хуторе Ивановка до июля 1943 года, когда из-за предательства был раскрыт, а его бойцы казнены.

В течение последующих нескольких дней войска 3-й гвардейской армии продолжали вести наступательные действия, однако фактически это была агония — у них не было необходимых сил, чтобы сломить возросшее сопротивление врага. В результате части армии стали закрепляться на достигнутом рубеже.

Подводя итоги наступления, отметим, что всего 3-я гвардейская армия с боями прошла около 100 км и освободила на территории Донбасса более 200 населенных пунктов и крупный промышленный центр Ворошиловград. Наступательная операция в феврале осуществлялась в сложных условиях. Причин было несколько:

— войска армии на протяжении последних трех месяцев непрерывно вели упорные бои, в результате чего были значительно ослаблены;

— из-за недостатка транспорта и растягивания коммуникаций части и соединения зачастую испытывали острый недостаток боеприпасов, горючего и других видов довольствия;

— операция осуществлялась на резко пересеченной местности, с большим количеством населенных пунктов, которые противник, как правило, превращал в опорные пункты и узлы сопротивления;

— командованию приходилось проводить частые перегруппировки войск;

— танковые корпуса ощущали недостаток в материальной части.

5-я танковая армия генерала И. Т. Шлемина, в состав которой входили три стрелковые дивизии, с 18 января по 8 февраля занимала оборону по левому берегу Северского Донца и готовилась к дальнейшему наступлению по освобождению Донбасса.

Перед ее фронтом оборонялись части 304-й, 306-й пехотных и 22-й танковой дивизий, а также несколько маршевых и саперных батальонов. Всего здесь находилось до 20 пехотных батальонов, 20–23 артиллерийские и до 18 минометных батарей, 40–50 орудий противотанковой обороны, 40–45 танков и до 30 бронемашин[72].

5 февраля на отдельных участках фронта противник стал отходить в западном направлении, прикрываясь арьергардными боями.

Командующий армией решил одновременными действиями энергично преследовать врага, выходить на его тылы, не давать ему возможности закрепляться на тактически выгодных рубежах.

К исходу 12 февраля 321-я стрелковая дивизия, действовавшая в центре армии, подошла к железнодорожной станции Лихая (20 км южнее Каменска). Враг встретил наши войска сильным артиллерийским, минометным и ружейно-пулеметным огнем. Полки дивизии, двигавшиеся до того в колоннах, вынуждены были развернуться для наступления. Поддержанные огнем нашей артиллерии, они решительно атаковали противника, сбили его с заранее подготовленных позиций и в ночь на 13 февраля освободили железнодорожный узел Лихая.

В это же время части 47-й гвардейской стрелковой дивизии прорвались в район Красного Сулина. Немцы, укрепившись здесь на многочисленных высотах, оказали сильное огневое сопротивление. 140-й гвардейский стрелковый полк обошел эти высоты с севера и к утру 14 февраля подошел к Красному Сулину с севера и северо-запада. Ошеломленный внезапностью удара, противник поспешно стал отступать. К 11 часам утра город был освобожден. Продолжая двигаться вперед, 47-я гвардейская стрелковая дивизия к 16 февраля вышла в район Астахова (30 км западнее Красного Сулина). Здесь она свернулась в одну колонну и, выдвинув в авангард 137-й стрелковый полк, продолжала преследовать отходящего противника.

На правом фланге армии вела бои 333-я стрелковая дивизия. Во взаимодействии с левофланговыми частями 3-й гвардейской армии она в ночь на 13 февраля овладела Каменском. При этом были захвачены большие трофеи: 46 танков, 230 грузовых автомашин, 21 паровоз, 150 железнодорожных вагонов, склады с боеприпасами, инженерным имуществом и военным снаряжением.

С 13 февраля части дивизии продвигались в общем направлении на Свердловск, и в ночь на 16 февраля ворвались на восточную окраину города. К утру следующего дня Свердловск был полностью освобожден.

Неотступно преследуя отходящего противника, 333-я стрелковая дивизия в тот же день совместно с 203-й стрелковой дивизией освободила город Ровеньки.

Продолжая наступление, войска армии 17 февраля стали выходить к Миусу. Части 47-й гвардейской стрелковой дивизии к исходу 18 февраля форсировали реку, но развить успех не смогли. Здесь, по правому берегу Миуса, еще с 1942 года имелся хорошо подготовленный оборонительный рубеж. Немецкое командование отвело свои войска на эти позиции и решило их удержать во что бы то ни стало. Противник успел подтянуть сюда крупные силы. Неоднократные попытки наших частей прорвать оборону противника оказались безуспешными. Обессиленные длительными наступательными боями, части 5-й танковой армии перешли к обороне по левому берегу Миуса.

За 12 суток наступления войска армии прошли от Северского Донца до Миуса 150 км, освободив при этом сотни населенных пунктов в восточной части Донбасса. В среднем они продвигались по 12 км в сутки. Такой темп при преследовании отходящего противника потребовал от советских воинов большого напряжения физических и моральных сил.

В итоге двухнедельных наступательных боев войска Юго-Западного фронта продвинулись на правом крыле фронта из района Старобельска на запад почти на 300 км и на левом крыле от Северского Донца до Миуса на 120–150 км. К исходу 18 февраля 6-я, 1-я гвардейская армии и фронтовая подвижная группа своими передовыми частями вышли на рубеж Змиев, Красноград, Новомосковск, Синельниково, Красноармейск, Краматорск, Славянск, а 3-я гвардейская и 5-я танковая армии — на линию Родаково, Дьяково (10 км северо-восточнее Куйбышева).

Войска Воронежского фронта к этому времени освободили Курск, Харьков и продолжали наступать на запад. Главные усилия этого фронта сосредоточивались на левом крыле. Действовавшие здесь соединения продвигались одновременно с 6-й армией Юго-Западного фронта в общем направлении на Полтаву.

В ходе наступления соединения правого крыла Юго-Западного фронта глубоко продвинулись в тыл донбасской группировки противника и создали явную угрозу завершения ее окружения.

Немецкое командование, стремясь задержать дальнейшее продвижение войск 1-й гвардейской армии и подвижной группы, организовало прочную оборону на рубеже Лисичанск, Красноармейск, использовав для этого дивизии, переброшенные с нижнего течения Дона и из Франции.

В то время как войска Юго-Западного фронта обходили Донбасс с северо-востока и с севера, войска Южного фронта наносили удары по южной части донбасской группировки противника.

К началу операции соединения фронта в непрерывных боях в трудных зимних условиях прошли путь от Волги до нижнего течения Дона. В конце января и в первых числах февраля они вышли на подступы к Донбассу — на рубеж нижнее течение Северского Донца — Новобатайск (25 км южнее Батайска). Только 5 февраля войска Южного фронта включились в Донбасскую операцию.

Положение их к этому времени было следующим. На правом крыле фронта действовала 5-я ударная армия. Во второй половине января она вышла на левый берег Северского Донца и временно перешла здесь к обороне. Левее ее вела наступательные действия на подступах к Ростову и Новочеркасску 2-я гвардейская армия. В центре фронта наступала 51-я армия, а левее ее подходила к Батайску 28-я армия. С 25 января 1943 года в состав Южного фронта из Северо-Кавказского фронта были переданы 44-я армия и конно-механизированная группа, которые в первых числах февраля приближались к Азову. С воздуха войска фронта поддерживались 8-й воздушной армией.

Перед фронтом действовали соединения 4-й танковой армии из группы армий «Дон». В ее составе на 1 февраля 1943 года имелось 10 дивизий, из них 4 танковые, 2 моторизованные и 4 пехотные. Противник отходил за Дон, ведя сдерживающие арьергардные бои. На правом берегу Дона он решил наспех организованной обороной задержать наступление наших войск и тем самым обеспечить отход главных своих сил за Миус и в глубь Донбасса.

Командующий Южным фронтом генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский, в соответствии с общим замыслом Донбасской наступательной операции, решил сломить сопротивление противника, освободить Ростов, Новочеркасск, Шахты и развивать наступление в западном направлении вдоль побережья Азовского моря. Главный удар наносился на правом крыле фронта силами 5-й ударной и 2-й гвардейской армий. Наступление развернулось одновременно на фронте шириной до 180 км. Оперативное построение войск фронта было в один эшелон, в резерве командующего фронтом находился 4-й гвардейский механизированный корпус.

5 февраля командующий 5-й ударной армией генерал В. Д. Цветаев[73] получил приказ подготовить войска армии к наступлению. Перед ними была поставлена задача: прочно удерживая занимаемые позиции на правом фланге, с утра 7 февраля нанести удар на участке шириной 9 км в общем направлении на Шахты и к исходу 10 февраля выйти на рубеж реки Керчик (35–40 км западнее Северского Донца). Соединениям армии предстояло форсировать в нижнем течении Северский Донец и преодолеть заранее подготовленную оборону врага на правом берегу реки. Перед армией в первой линии оборонялись части 62, 336 и 384-й пехотных дивизий.

В составе армии было всего четыре стрелковые дивизии и один кавалерийский корпус. Это требовало от командования искусного маневра имевшимися силами, чтобы создать достаточно сильную группировку на направлении главного удара. С утра 7 февраля соединения армии после 30-минутной артиллерийской подготовки перешли в наступление. В течение всего дня они вели упорные бои, доходившие до рукопашных схваток. Части только одной 40-й гвардейской стрелковой дивизии отбили шесть контратак. Наследующий день армия продолжала вести наступательные действия и, форсировав Северский Донец, медленно продвигалась вперед.

9 февраля немецко-фашистское командование начало отводить свои войска с нижнего течения Северского Донца и Дона за реку Миус. Одновременно оно производило перегруппировку танковых и моторизованных дивизий из района Ростова в район Красноармейска, готовясь нанести ответный удар по соединениям правого крыла Юго-Западного фронта. Войска Южного фронта перешли к преследованию отходящего противника. Перед ними была поставлена задача: смелыми и дерзкими действиями передовых отрядов выходить на пути его отхода, не давать ему возможности занимать тактически выгодные рубежи, уничтожать врага по частям.

Однако в 5-й ударной армии не было достаточного количества транспортных средств, и поэтому подвижные передовые отряды здесь не создавались. Больше того, к исходу 9 февраля войска испытывали недостаток в горючем, в результате чего артиллерия на механической тяге стала отставать. Не хватало и боеприпасов. Обеспеченность ими к этому времени в большинстве дивизий составляла всего 0,7 боевого комплекта на все единицы вооружения.

К исходу 11 февраля армия освободила десятки населенных пунктов и своими передовыми частями вышла на подступы к городу Шахты. Здесь, на рубеже реки Кадамовки враг усилил сопротивление. Командующий армией решил обойти Шахты с севера и юга, окружить и уничтожить оборонявшуюся здесь группировку противника, освободить город. Для этого 3-му гвардейскому кавалерийскому корпусу была поставлена задача наступать с севера в направлении на Новошахтинск, 315-й стрелковой дивизии предстояло блокировать город с севера и северо-запада, части 258-й стрелковой дивизии наносили удар с востока, а 40-я гвардейская стрелковая дивизия должна была блокировать Шахты с юга и юго-запада. 4-я гвардейская стрелковая дивизия, обеспечившая левый фланг армии, получила задачу не допустить контратак противника с юга.

Рано утром 12 февраля войска армии перешли в наступление. Части 315-й стрелковой дивизии, сломив сопротивление противника, прорвались к северной окраине Шахт. В это же время 40-я гвардейская стрелковая дивизия приближалась к южной и юго-западной окраинам города. Первыми в Шахты вошли части 258-й стрелковой дивизии, наступавшие с востока.

В юго-западной части города завязала бои 40-я гвардейская стрелковая дивизия. Немецкие части попытались совершить прорыв тут, но после того, как получили серьезный отпор, отошли к северной и северо-западной окраинам города. В этом направлении должны были наступать части 315-й стрелковой дивизии, однако из-за несогласованности действий они не успели подойти сюда одновременно с соседями. По этому коридору немцы и смогли организованно отступить.

13 февраля Красная армия освободила Новошахтинск и свыше 20 других населенных пунктов. Но чем ближе она подходила к Миусу, тем больше усиливалось сопротивление. Основной задачей немецкого командования было задержать наступление наших частей, чтобы дать возможность главным силам беспрепятственно выйти на правый берег реки и там закрепиться.

18 и 19 февраля стрелковые и кавалерийские соединения армии основными силами вышли на левый берег Миуса на фронте Куйбышево — Ясиновский (12 км южнее Куйбышева). Вместе с ними подошла сюда и артиллерия на конной тяге. Из-за отсутствия горючего артиллерийские части на механической тяге отстали от войск. Тылы армии еще более растянулись. Ввиду этого войска испытывали острый недостаток в боеприпасах, горючем, продовольствии. Все попытки частей армии пробиться на правый берег Миуса, прорвать заранее подготовленную там оборону не увенчались успехом. В начале марта по приказу командующего фронтом они прекратили наступательные действия и перешли к обороне по левому берегу реки.

Левее 5-й ударной армии и взаимодействуя с нею, наступала 2-я гвардейская армия под командованием генерала Я. Г. Крейзера. В своем составе она имела семь стрелковых дивизий и один механизированный корпус, которые действовали в полосе шириной 70 км и в крайне трудных условиях местности — в низовьях Дона.

В течение ночи 13 февраля части 98-й стрелковой дивизии завязали бои на северной окраине Новочеркасска. Одновременно 33-я гвардейская стрелковая дивизия прорвалась на южную окраину города. К 10 часам утра 13 февраля Новочеркасск был освобожден. Немцы, прикрываясь сильными арьергардами, стремились всячески задержать продвижение наших частей и тем самым обеспечить отход своей шахтинской группировке. В это время успеху частей армии в огромной степени содействовал 4-й гвардейский механизированный корпус. Будучи в оперативном подчинении командующего 5-й ударной армией, корпус на некоторое время вошел в полосу наступления 2-й гвардейской армии и быстро продвигался к Миусу. Вслед за танками корпуса наступали стрелковые части 2-й гвардейской армии.

Несмотря на довольно высокий темп наступления, непрерывные напряженные бои давали о себе знать. К тому же наступила оттепель и дороги становились все менее проходимы для автотранспорта и артиллерии. Из-за отсутствия горючего отстали тылы и артиллерия на механической тяге, войска ощущали большой недостаток в боеприпасах и продовольствии. Но стратегическая обстановка требовала не только не снижать, а еще больше наращивать темпы продвижения.

Командующий Южным фронтом 18 февраля создал мотомеханизированную группу в составе 4-го и 3-го гвардейских механизированных корпусов под командованием генерала Т. И. Танасчишина и приказал ей к исходу 18 февраля овладеть Анастасиевкой, Мало-Кирсановкой (10 км южнее Анастасиевки), а к утру 20 февраля — районом Тельманова и в дальнейшем наступать на Мариуполь, где соединиться с подвижными войсками Юго-Западного фронта. Этим же приказом 2-й гвардейской армии была поставлена задача: используя успех механизированных корпусов, выйти к исходу 19 февраля на рубеж Анастасиевка и 10 км севернее ее.

Части 4-го гвардейского механизированного корпуса, форсировав Миус, с боями продвигались в направлении Анастасиевки и днем 18 февраля с ходу овладели этим населенным пунктом. Однако 3-й гвардейский механизированный корпус и стрелковые соединения 2-й гвардейской армии не выдержали темп наступления. Выйдя на левый берег Миуса, они дальше продвинуться не смогли. Противник успел подтянуть дополнительные силы и закрыть брешь, пробитую в его обороне 4-м гвардейским механизированным корпусом.

В районе Анастасиевки наши танкисты, в ожидании подхода остальных войск фронта, заняли круговую оборону. В течение нескольких дней они вели тяжелые бои.

В ночь на 22 февраля 4-й гвардейский механизированный корпус получил приказ командарма пробиваться на соединение с войсками 2-й гвардейской армии, в оперативное подчинение которой он в это время поступил. Сбивая на своем пути вражеские заслоны, наши части двигались на восток. 23 февраля они вышли на левый берег Миуса.

Ночью 10 марта 1943 года войска армии, на основании директивы фронта, передали свой участок и вышли во фронтовой резерв на пополнение.

В ходе наступления 51-я армия, которой командовал генерал Н. И. Труфанов, в начале февраля вышла на рубеж в 15–20 км к юго-востоку от Ростова. В это время активные боевые действия в армии вели только части 3-го гвардейского механизированного корпуса и 87-й стрелковой дивизии. Остальные соединения, понеся в предыдущих боях значительные потери, сосредоточились в своих районах и доукомплектовывались.

Армия получила задачу нанести удар в общем направлении на Аксайскую (20 км северо-восточнее Ростова) и, содействуя 28-й армии в овладении Ростовом, к исходу 10 февраля выйти главными силами в район Больших Сал (30 км западнее Новочеркасска)[74].

Несколько дней части 3-го гвардейского механизированного корпуса и 87-й стрелковой дивизии вели бои за овладение станицей Аксайской. Освободив ее, они перерезали железную дорогу Ростов — Новочеркасск и тем самым лишили противника возможности маневрировать своими войсками на этом участке фронта. А это очень важно было для соседа справа — 2-й гвардейской армии, наступавшей на Новочеркасск, и для соседа слева — 28-й армии, наступавшей на Ростов. Немецкое командование, учитывая это, принимало все меры к тому, чтобы удержать район станицы Аксайской. Оно непрерывно бросало оборонявшиеся здесь части в контратаки, поддерживая их ударами авиации..

Левее 51-й армии действовала 28-я армия под командованием генерала В. Ф. Герасименко, наступавшая непосредственно на Ростов. Ее две стрелковые дивизии и семь стрелковых бригад в первых числах февраля, преодолевая сопротивление противника, овладели рядом важных опорных пунктов на подступах к городу. К исходу 8 февраля 152-я и 156-я отдельные стрелковые бригады пробились на южную окраину Ростова, а воины 159-й отдельной стрелковой бригады заняли вокзал и привокзальную площадь.

По мере усиления натиска наших войск возрастало и сопротивление врага. При этом наиболее высокую активность он проявил в районе вокзала, где действовал 2-й отдельный стрелковый батальон старшего лейтенанта Г. К. Мадояна.

Большую помощь им оказали подошедшие подразделения 1-го и 4-го отдельных стрелковых батальонов той же бригады. При отражении одной из наиболее сильных контратак командиры этих батальонов были тяжело ранены. Тогда Мадоян принял на себя командование всеми тремя батальонами, которые к этому времени оказались окруженными противником. Он организовал круговую оборону, искусно и мужественно управлял боем, личным примером вдохновлял бойцов и командиров. За период с 8 по 14 февраля воины под командованием старшего лейтенанта Мадояна отразили 43 атаки танков и пехоты противника, уничтожили до 300 его солдат и офицеров. За доблесть и мужество, проявленные в этом бою, многие были награждены орденами и медалями, а командиру батальона Г. К. Мадояну было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

Для того чтобы ускорить разгром ростовской группировки немецких войск, командование фронта решило силами 44-й армии генерала В. А. Хоменко (в составе пяти стрелковых дивизий) нанести удар в обход Ростова с юга. Для этого соединениям армии необходимо было, наступая на север, пройти по широкому ледовому полю через устье Дона юго-западнее Ростова, потом через лиманы и затоны, находившиеся под сильным огнем противника, и выйти в район 20–25 км западнее Ростова, чтобы отрезать пути отхода ростовской группировки противника и во взаимодействии с 28-й армией разгромить ее.

8 февраля войска армии перешли в наступление. Стояла ясная морозная погода. На сплошном белом поле, растянувшемся с юга на север более чем на 20 км, резко выделялись боевые порядки наших частей.

Противник бомбил их с воздуха, открыл по ним ураганный артиллерийский и минометный огонь. Наступающие войска то и дело вынуждены были останавливаться. Враг понимал, что удар наших войск в тыл ростовской группировки создавал для нее серьезную угрозу, и поэтому пытался любой ценой удержать занимаемые позиции.

В течение трех дней советские воины предпринимали многочисленные попытки сломить сопротивление врага. Трое суток они провели на льду, на морозе, не имея возможности обогреться. 11 февраля войска армии получили приказ перейти временно к обороне и активными действиями сковать здесь силы врага.

Одновременно командующий армией решил уточнить численность противника и систему его обороны в Таганроге. С этой целью в ночь на 11 февраля из района Азова по льду Таганрогского залива была выслана сводная разведгруппа 416-й стрелковой дивизии в составе 60 человек под командованием помощника начальника разведывательного отдела армии капитана А. П. Байда. Разведчики прошли по льду 45 км и рано утром внезапно для врага ворвались на юго-восточную окраину города. В завязавшемся бою советские воины уничтожили до 70 вражеских солдат. Однако успех был кратковременным, противник смог подтянуть подкрепления, и разведчики вынуждены были отойти по льду обратно в район Азова. Тем не менее группа выполнила свое задание, доставив командованию армии ценные сведения о противнике.

После того как ранним утром 13 февраля 2-я гвардейская армия заняла Новочеркасск, ночью 14 февраля противник стал отходить из Ростова. Для того чтобы не дать ему возможности организованно отойти на запад, командование фронта потребовало от армий, действовавших на левом крыле, 14 февраля перейти в решительное наступление и во взаимодействии с армиями правого крыла уничтожить ростовскую группировку врага[75].

Войска 28-й армии 14 февраля после кровопролитных уличных боев освободили Ростов. Теперь отступление немецкой ростовской группировки было неизбежно. 28-я армия получила задачу продолжать наступление и к исходу 17 февраля выйти к реке Миус.

В ночь на 14 февраля части 51-й армии освободили станицу Аксайскую и тоже получили приказ к исходу 17 февраля выйти на рубеж реки Миус.

В течение 15–17 февраля немцы неоднократно переходили в контратаки с целью снизить темп наступления наших частей. Они имели серьезный успех, и 87-я стрелковая дивизия вместе с 7-й механизированной бригадой 3-го гвардейского механизированного корпуса вышли на левый берег Миуса только 18 февраля.

Несколько иначе в эти дни сложилась обстановка перед фронтом 44-й армии. Здесь противник, чтобы обеспечить отвод главных сил ростовской группировки на запад, еще более активизировал свои действия. Сильным огнем и непрерывными контратаками танков и мотопехоты он пытался не дать возможности частям армии продвинуться с юга в район западнее Ростова. Однако, несмотря на все это, войска армии в ночь на 16 февраля, после некоторой перегруппировки своих сил, прорвали вражескую оборону. Вступила в бой и конно-механизированная группа генерала Н. Я. Кириченко, находившаяся до этого в резерве командующего фронтом.

Когда части 271-й стрелковой дивизии заняли сильно укрепленный опорный пункт Семерниково (5 км юго-западнее Ростова), противник бросил против них танки, авиацию, высадил десант автоматчиков с бронепоезда, непрерывно вел артиллерийский и минометный огонь. Особенно сильный удар враг нанес 12 февраля по 865-му стрелковому полку, который непосредственно действовал в Семерникове.

Продвигаясь вперед, войска 44-й армии совместно с частями конно-механизированной группы к исходу 18 февраля вышли к реке Самбек. Этот рубеж, подготовленный к оборонительным действиям заранее, прорвать с ходу имевшимися в армии силами не удалось. 22 февраля 44-я армия получила приказ перейти к обороне.

Конно-механизированная группа (4-й гвардейский Кубанский и 5-й гвардейский Донской кавалерийские корпуса) вошла в состав 51-й армии, которая продолжала в это время вести тяжелые бои на Миусе.

В советской историографии считалось, что в ходе Донбасской наступательной операции в феврале 1943 года войска Южного фронта нанесли немецким войскам крупное поражение.

Однако фактически командование группы армий «Юг» оставило Ростов-на-Дону, отведя ростовскую группировку своих войск на Миус-фронт, где, заняв жесткую оборону, остановило наступление Южного фронта, высвободив часть сил для контрудара.

Поэтому нет ничего удивительного, что после выхода на рубеж реки Миус наступление частей Южного фронта фактически застопорилось. Считается, что это произошло из-за того, что «после непрерывных трехмесячных наступательных боев соединения Южного фронта понесли большие потери и сильно устали. К этому времени отстали тылы, вследствие чего части недостаточно обеспечивались боеприпасами, горючим и продовольствием. Железные дороги, связывающие этот участок фронта с тылом страны, были разрушены оккупантами при их отступлении на запад. И хотя восстановительные работы шли сравнительно быстро, все же они не могли успеть за наступавшими войсками»[76].

Тем не менее боевые действия наших войск на Миусе сыграли большую положительную роль. Соединения и части 5-й ударной, 2-й. гвардейской и 51-й армий своими непрерывными атаками сковали на этом участке фронта значительные силы противника, которые предназначались для подготавливаемого им контрнаступления против войск Юго-Западного и Воронежского фронтов.

Во второй половине февраля 1943 года войска Юго-Западного фронта продолжали вести наступление. Им противостояли соединения группы армий «Юг»[77], которой командовал фельдмаршал Манштейн. В ее состав входили оперативная группа «Холлидт», 1-я и 4-я танковые армии, а также оперативная группа «Ланц». Она насчитывала 31 дивизию, из которых 16 противостояли Юго-Западному фронту. На правом крыле фронта перед 6-й, 1-й гвардейской армиями и подвижной группой противник не имел сплошной обороны. Его 400-километровый участок от Змиева до Славянска прикрывался всего шестью дивизиями (четыре танковые, одна моторизованная и одна пехотная). Здесь наши войска, выйдя на подступы к Днепропетровску и в район Красноармейска, создали реальную угрозу окружения донбасской группировки врага.

Таким образом, обстановка, создавшаяся во второй половине февраля на Юго-Западном фронте, и прежде всего на его правом крыле, как будто бы благоприятствовала дальнейшему наступлению наших войск.

Однако командование Юго-Западного фронта по-прежнему считало, что противник решил оставить Донбасс и отвести свои войска за Днепр. Такой вывод оно делало на основании данных авиационной разведки о значительном перемещении немецко-фашистских войск с нижнего течения Дона и Северского Донца в западном направлении. Командующий требовал форсировать наступление, перехватить пути отхода противника и разгромить его до наступления весенней распутицы. Начавшееся сосредоточение крупных танковых группировок в районах Красноармейска и Краснограда, откуда враг готовился перейти в контрнаступление, рассматривалось советскими генералами как намерение нанести удар по советским войскам для того, чтобы ликвидировать их прорыв, очистить от них коммуникации и тем самым создать более благоприятные условия для отвода донбасской группировки за Днепр.

Так же оценивало действия противника и командование соседнего Воронежского фронта. Отвод из района Харькова танкового корпуса СС и сосредоточение его в районе Краснограда оно рассматривало как отступление в общем направлении на Полтаву. Ставка Верховного главнокомандования также ошибочно считала, что противник уходит из Донбасса.

Действительно, положение немецких войск на южном крыле советско-германского фронта ухудшалось в течение всей первой половины февраля. Вопрос об удержании Донбасса приобрел в этот период для немецкого командования исключительное значение. Манштейн признает, что 4 и 5 февраля положение его войск на фронте обострилось и стало угрожающим. В связи с этим 6 февраля в Запорожье лично прибыл Гитлер. Он настойчиво требовал удержать Донбасс во что бы то ни стало, так как без него, говорил он, трудно будет дальше вести войну.

В ходе обсуждения вопроса о восстановлении положения немецких войск в Донбассе Манштейн охарактеризовал создавшуюся на его участке фронта обстановку как угрожающую. При этом он заявил, что «на южном фланге может фактически решиться судьба Восточного фронта». Одновременно командующий группой армий «Юг» изложил свои соображения о дальнейшем ведении боевых действий его войсками. Он, например, считал, что прибывающий из Германии в район Харькова вновь сформированный танковый корпус СС не в состоянии будет один своим контрударом предотвратить глубокий обход советскими войсками с севера соединений группы армий между Северским Донцом и Днепром. Для того чтобы ликвидировать нависшую угрозу, Манштейн предлагал вслед за переброской дивизий 1-й танковой армии из-под Ростова на среднее течение Северского Донца направить туда же и часть дивизий 4-й танковой армии. В связи с этим ставился вопрос об отводе немецких войск из районов нижнего течения Дона и частично Северского Донца на Миус. В этом случае надо было оставить восточную часть Донбасса до Миуса, чтобы сократить линию фронта и тем самым высвободить 4–5 дивизий для борьбы с прорвавшимися в Донбасс советскими войсками. С подобным планом действий Гитлер вынужден был согласиться.

7 февраля Манштейн издал приказ о переброске дивизий 4-й танковой армии на левый фланг группы армий в полосу действий 1-й танковой армии и об отводе соединений оперативной группы «Холлидт» на Миус. К 10 февраля из 4-й танковой армии прибыли в 1-ю танковую армию 3, 11 и 17-я танковые дивизии, моторизованная дивизия «Викинг» и управление 40-го танкового корпуса.

Тем временем 8 и 9 февраля войска Воронежского фронта, продвигаясь к Харькову, овладели Курском и Белгородом.

В то же время соединения 6-й армии и подвижные соединения Юго-Западного фронта все больше нависали над донбасской группировкой с севера. Манштейн снова забил тревогу. В своих воспоминаниях он пишет, что 9 февраля им была послана телеграмма на имя начальника Генерального штаба сухопутных войск генерала Цейтцлера, в которой указывалось на необходимость «сосредоточения новой армии силой не менее 5–6 дивизий в течение двух недель в районе севернее Днепропетровска, а также сосредоточения еще одной армии за фронтом 2-й армии, то есть в районе западнее Курска, для нанесения удара на юг». Цейтцлер обещал ему это сделать за счет переброски шести дивизий с фронта групп армий «Центр» и «Север». В ночь на 13 февраля штаб Манштейна получил указание главного командования сухопутных войск о развертывании двух армий: одной — на рубеже Полтава, Днепропетровск, другой — за южным флангом 2-й немецкой армии — и о подготовке контрнаступления против войск Юго-Западного и Воронежского фронтов. Однако создать две свежие армии немецкое командование из-за недостатка сил не смогло. Вместо этого группе армий «Юг» 13 февраля была подчинена вновь сформированная, но уже втянутая в бои под Харьковом оперативная группа «Ланц», имевшая в своем составе управление танкового корпуса СС, 167, 168 и 320-ю пехотные дивизии, танковые дивизии СС «Рейх», «Мертвая голова», «Адольф Гитлер» и моторизованную дивизию «Великая Германия».

Эта группа получила строгий приказ Гитлера при всех обстоятельствах удерживать Харьков. Но в результате стремительного наступления войск Воронежского фронта танковый корпус СС не устоял. Над ним нависла угроза окружения. Чтобы избежать котла, корпус СС вопреки приказу командующего оперативной группой отступил.

16 февраля советские войска освободили Харьков и продолжали двигаться в общем направлении на Полтаву. Гитлер снял генерала Ланца и вместо него назначил командующим оперативной группой генерала Кемпфа, соответственно группа «Ланц» стала именоваться теперь группой «Кемпф».

Войска правого крыла Юго-Западного фронта развивали наступление на Павлоград, к переправам через Днепр у Запорожья и Днепропетровска, пробиваясь все дальше в тыл донбасской группировке.

Немецкое командование прекрасно понимало, что в случае выхода советских войск к Днепру Восточный фронт раскалывался, нависала опасность над всей Левобережной Украиной.

Спасти положение немецкие генералы рассчитывали путем мощного контрнаступления и к нему готовились. Причем долго и тщательно. Принимая меры к тому, чтобы остановить наступление советских войск в Донбассе и не допустить окружения группы армий «Юг», немецкое командование одновременно создавало сильные ударные группировки для перехода в контрнаступление.

Для этого с Западной Европы в течение всей первой половины февраля перебрасывались на Восточный фронт свои резервы и одновременно производилась перегруппировка войск, действовавших на советско-германском фронте.

В район Харькова прибыла одна из элитных частей — танковый корпус СС в составе танковых дивизий «Адольф Гитлер», «Мертвая голова» и «Рейх». В период с 5 по 20 февраля из Франции и Голландии прибыли 15, 167 и 333-я пехотные дивизии. В это же время с рубежа реки Северский Донец в район Сталина был переброшен 48-й танковый корпус. 17 февраля 4-я танковая армия передала оставшиеся свои дивизии (всего шесть дивизий и управление 29-го армейского корпуса) в состав оперативной группы «Холлидт». Управление армии было выведено в резерв группы армий «Юг», а полосу 4-й танковой армии приняла группа «Холлидт».

Создавалась 4-я танковая армия нового состава, которой передавались войска, сосредоточиваемые для участия в контрнаступлении в районах Краснограда и юго-западнее Красноармейска — 15-я пехотная дивизия, прибывшая из Франции, танковые дивизии СС «Рейх» и «Мертвая голова», управление танкового корпуса СС — из оперативной группы «Кемпф», 6-я и 17-я танковые дивизии и управление 48-го танкового корпуса — из 1-й танковой армии, управление 57-го танкового корпуса — из резерва группы армий «Юг». С 21 февраля армия заняла новую полосу между оперативной группой «Кемпф» и 1-й танковой армией.

Всего для проведения контрнаступления создавались три ударные группировки: одна — в районе Краснограда, вторая — в районе южнее Красноармейска и третья — в районе Межевая — Чаплино. В их составе было 12 дивизий, из них 7 танковых и одна моторизованная, в которых имелось не менее 800 танков. С воздуха эти войска обеспечивались авиацией — свыше 750 самолетов.

В период 17–19 февраля, когда в штабе группы армий «Юг» близ Запорожья находился Гитлер, было принято окончательное решение о контрнаступлении, которому немецкое командование придавало большое политическое и стратегическое значение. По его расчетам, в результате проведения контрнаступления немецкая армия вырвет из рук советских войск инициативу действий, ликвидирует их успехи, достигнутые в зимней кампании.

Замысел контрнаступления заключался в следующем: танковый корпус СС из района Краснограда и 48-й танковый корпус из района Чаплино — Межевая должны были наступать по сходящимся направлениям на Павлоград и здесь соединиться. Затем им предстояло нанести совместный удар на Лозовую и разгромить нашу 6-ю армию. 40-й танковый корпус (из 1-й танковой армии) должен был нанести удар из района Красноармейск и развить наступление на Барвенково, с тем чтобы уничтожить действовавшую на этом направлении подвижную группу Юго-Западного фронта. Вражеские ударные группировки имели задачу отбросить наши части за Северский Донец и восстановить коммуникации группы армий «Юг».

После выполнения этой задачи немецко-фашистское командование планировало перегруппировать силы в район юго-западнее Харькова и оттуда нанести удар по соединениям Воронежского фронта. В дальнейшем немцы собирались, если позволит обстановка, действовать в направлении Курска навстречу 2-й танковой армии, которая в это время должна была наступать на Курск из района южнее Орла. Здесь, в районе Курска, враг намеревался окружить и уничтожить войска Центрального фронта. Перед правым крылом Юго-Западного фронта немецко-фашистское командование создало двухкратное превосходство в живой силе, почти семикратное — в танках (средних) и более чем трехкратное — в авиации.

В это время войска Юго-Западного фронта продолжали наступать. 6-я армия, наносившая главный удар, получила в качестве усиления два танковых (25-й и 1-й гвардейский) и один кавалерийский (1-й гвардейский) корпуса, составившие подвижную группу армии. В эту же армию передавался также 4-й гвардейский стрелковый корпус из 1-й гвардейской армии.

Первый удар 19 февраля противник нанес из района Краснограда. Соединения танкового корпуса СС перешли в контрнаступление против дивизий 6-й армии. Основными силами корпус (танковые дивизии «Рейх» и «Мертвая голова») наступал на юг в направлении Новомосковска и Павлограда, а частью сил — на юго-восток в направлении Лозовая — Барвенково. Одновременно с юга на север в направлении Барвенкова против соединений подвижной группы фронта нанес удар 40-й танковый корпус. С воздуха наземные войска активно поддерживались авиацией 4-го воздушного флота.

С самого начала контрнаступления врага создалась крайне сложная обстановка на правом крыле Юго-Западного фронта. 6-я армия и подвижная группа фронта завязали тяжелые бои с танками и мотопехотой противника. В ходе боев 350, 172 и 6-я стрелковые дивизии 15-го стрелкового корпуса несли тяжелейшие потери. В итоге уже на второй день в полосе стороны стрелкового корпуса образовался разрыв шириной свыше 30 км, чем не преминули воспользоваться немецкие генералы. Пройдя по тылам 6-й армии, танковая дивизия «Рейх» к исходу 20 февраля вышла в район Новомосковска. Действовавшие здесь части 4-го гвардейского стрелкового корпуса неорганизованно отошли на северо-восток.

На левом фланге 6-й армии наши части вели наступление в районе Синельникова. Сюда дополнительно из района Днепропетровска немецкое командование перебросило свежую 15-ю пехотную дивизию. Бои разгорелись с новой силой.

21 февраля танковая дивизия «Мертвая голова» вышла в район Попасного (30–40 км северо-восточнее Новомосковска), в результате чего 106-я стрелковая бригада и 267-я стрелковая дивизия оказались в окружении. То же случилось и с действовавшей здесь 16-й гвардейской танковой бригадой 1-го гвардейского танкового корпуса.

Одновременно танковая дивизия «Рейх», развивая свой успех из Новомосковска на восток, вдоль железной и шоссейной дорог, завязала бои за Павлоград, где им противостояли части 1-го гвардейского танкового и 4-го гвардейского стрелкового корпусов.

22 февраля в контрнаступление включился 48-й танковый корпус. Его удар из района западнее Красноармейского был нацелен на Павлоград, навстречу танковому корпусу СС. В советских документах отмечено усиление активности вражеской авиации: так, только в течение 21 февраля отмечено до 1000 самолето-пролетов, а 22 февраля уже 1500.

В районах Павлограда и Синельникова оборонялись части 4-го гвардейского стрелкового, 1-го гвардейского кавалерийского корпусов и 17-й гвардейской танковой бригады 1-го гвардейского танкового корпуса.

В условиях, когда большинство частей перешло к обороне, только танковый корпус генерала П. П. Павлова продвигался восточнее Синельникова на юг по тылам наступавших немецких войск и к исходу 22 февраля главными силами вышел к Славгороду (20 км южнее Синельникова). Одновременно его 111-я танковая бригада подошла к городу Червоноармейское, находящемуся в 20 км северо-восточнее Запорожья. До Днепра оставались считаные километры. Но, продвинувшись на большую глубину в расположение противника, 25-й танковый корпус оторвался почти на 100 км от частей 6-й армии и еще больше удалился от баз снабжения. В результате этого запасы горючего, боеприпасов и продовольствия не пополнялись. Положение наших танкистов становилось все более тяжелым. Особенно большие потери танкисты понесли от действий авиации. Политотдел 3-й танковой бригады доносил: «Днем бригада подверглась интенсивной бомбежке с воздуха. Выведены из строя 7 танков и большое количество личного состава».

23 февраля два танковых корпуса врага, наносившие встречные удары, соединились в Павлограде и затем стали развивать наступление на Лозовую с юго-запада. Часть танков корпуса СС прорвала фронт наших частей и наступала на Лозовую с северо-востока. Для того чтобы облегчить положение соседней 6-й армии, командующий Воронежским фронтом генерал-полковник Ф. И. Голиков с согласия Ставки Верховного главнокомандования решил соединениями 69-й и 3-й танковой армий нанести удар на Красноград, во фланг и тыл противнику, наступавшему против войск правого крыла Юго-Западного фронта. Но немецкие генералы смогли предусмотреть такое развитие событий и в течение 21–23 февраля перебросили в стык Юго-Западного и Воронежского фронтов дополнительные силы, в частности моторизованную дивизию «Великая Германия». В результате намечавшееся контрнаступление советских войск захлебнулось.

В наиболее тяжелом положении оказался 25-й танковый корпус. Он отбил в течение дня несколько атак противника с севера, востока и юга и израсходовал весь запас горючего и боеприпасов. Командующий армией приказал ему пробиваться на север, на соединение с частями фронта.

Тем временем в районы Барвенкова и Лозовой подходили соединения 6-го гвардейского стрелкового корпуса 1-й гвардейской армии. Командующий армией приказал 58-й гвардейской стрелковой дивизии занять круговую оборону в районе Лозовой и одновременно вести глубокую разведку в северо-западном, западном и южном направлениях. Две стрелковые дивизии (195-я и 44-я гвардейская) вместе с соединениями подвижной группы фронта, отошедшими к Барвенкову, должны были удерживать железную дорогу Лозовая — Славянск.

24 февраля командующий фронтом решил прекратить дальнейшие наступательные действия на правом крыле фронта и перейти здесь к обороне. На следующий день Ставка утвердила это решение. К этому времени войска правого крыла фронта находились на рубеже Охочее — Лозовая — Барвенково — Краматорск.

Ожесточенные бои развернулись на центральном участке фронта, и прежде всего в районе Красноармейска. В городе оборонялась сводная группа полковника Г. Я. Андрющенко, созданная 18 февраля для борьбы с прорвавшимся противником. Враг непрерывно накапливал силы в этом районе и утром 19 февраля 25 танков и 18 самоходных орудий с мотопехотой снова атаковали наши подразделения и потеснили их к северо-западной окраине города.

В результате тяжелейших боев в сводной группе осталось всего 300 бойцов, 12 танков, из которых половина требовала ремонта, и ни одного орудия, потому что все они вышли из строя[78].

19 февраля в район 15 км севернее Красноармейска начал прибывать 18-й танковый корпус, который получил приказ сменить в районе Красноармейска части 4-го гвардейского танкового корпуса.

По приказу командующего подвижной группой фронта 4-й гвардейский Кантемировский танковый корпус был выведен из боя, и к исходу 21 февраля он сосредоточился в районе Барвенкова.

К этому времени в районе Красноармейского Рудника, заняв круговую оборону, продолжал действовать 10-й танковый корпус, имевший в наличии всего 17 танков. Несколько южнее оборонялся 18-й танковый корпус. В 30 км севернее Красноармейского Рудника — в районе Андреевки сосредоточился только прибывший из Краматорска 3-й танковый корпус, в составе которого имелось 12 танков, 12 бронемашин и 18 бронетранспортеров.

А противник усиливал натиск. В течение 21 февраля он нанес удар по частям 18-го танкового корпуса, которые вынуждены были отойти на северо-восток. В связи с этим резко ухудшилась обстановка на участке 10-го танкового корпуса. Красноармейский Рудник несколько раз переходил из рук в руки, пока с подходом новых сил немцы с утра 22 февраля смогли взять контроль над этим населенным пунктом.

В течение 25–28 февраля части 18-го танкового корпуса отходили к Северскому Донцу и к 1 марта сосредоточились на левом берегу реки в районе юго-восточнее Изюма. 10-й танковый корпус отходил к Барвенкову. Практически сразу корпус усилили подошедшей сюда 13-й гвардейской танковой бригадой 4-го гвардейского танкового корпуса, ранее пополненной 9 танками Т-34 и 2 танками Т-70. Ввиду того что своей пехоты у корпуса не было, решено было сформировать из отходящих групп стрелковый батальон двухротного состава (всего 120 человек).

С утра 26 февраля танки и мотопехота противника, поддержанные сильным артиллерийским и минометным огнем, перешли в атаку. Разрозненные советские части понесли тяжелейшие потери и к исходу 27 февраля отошли к Северскому Донцу. С юга и юго-запада в район Барвенкова пробивались танковые дивизии немецкого 40-го танкового корпуса. Оборонявшиеся здесь части 44-й и 58-й гвардейских и 52-й стрелковых дивизий, подразделения 3-го танкового корпуса и 10-й лыжно-стрелковой бригады оказывали врагу упорное сопротивление. Но их сил было недостаточно, чтобы устоять против огромного количества танков и пехоты. Они с боями отходили к Северскому Донцу в общем направлении на Изюм. 28 февраля наши войска оставили Славянск.

Вот что пишет в своих воспоминаниях участник боев за Славянск рядовой 57-й стрелковой дивизии Борис Иванищенко: «Средь бела дня, это было уже 28 февраля, начался массированный налет фашистской авиации на город, улицы которого были переполнены отступающими. „Юнкерсы“ сделали в небе большую окружность и по очереди начали сбрасывать свой смертоносный груз на городские улицы, заполненные людьми и обозами. Грохот, пыль, дым, крики, ржание обезумевших лошадей, озверевшие лица шоферов и ездовых, не имеющих возможности продвинуться вперед в этой каше. А сверху раз за разом заходили на бомбежку все новые и новые самолеты, пикируя и поливая пулеметным огнем человеческое месиво… Вместе с валом стремящихся на простор военных и гражданских, среди разрывов бомб и негромких щелчков пистолетных выстрелов, которыми офицеры старались навести порядок, в орущей массе охваченных паникой людей наша группа оказалась наконец на окраине. Нас с лейтенантом было всего 15 человек»[79].

По указанию Ставки Верховного главнокомандования войска 6-й и 1-й гвардейской армий (соединения подвижной группы фронта вошли в состав 1-й гвардейской армии) в течение 28 февраля — 3 марта отходили с боями в направлении реки Северский Донец.

Отход частей правого крыла Юго-Западного фронта за Северский Донец создал крайне неблагоприятную обстановку для соседних соединений Воронежского фронта. Левое крыло этого фронта оказалось открытым. Немецкое командование получило возможность нанести здесь сильный фланговый удар. С этой целью оно оставило против войск правого крыла Юго-Западного фронта незначительные силы, а главную массу войск перебросило в район Харькова. Сосредоточив там 48, 40 и 57-й танковые корпуса и танковый корпус СС (всего 12 дивизий), противник, используя свое численное превосходство, вынудил войска Воронежского фронта отойти за Северский Донец. Вновь были захвачены Харьков и Белгород.

Таким образом, первая наступательная операция в Донбассе оказалась незавершенной. Прежде всего это было следствием стратегической ошибки Ставки и Генерального штаба, которые считали, что немецкие войска, потерпевшие тяжелое поражение на Волге, Дону и на Северном Кавказе, будут вынуждены уходить из Донбасса за Днепр, чтобы там закрепиться и остановить дальнейшее наступление Красной армии, и потому требовали от войск Воронежского, Юго-Западного и Южного фронтов преследовать врага и до начала весенней распутицы выйти на широком фронте к Днепру. В действительности же немецкое командование готовило свои войска к контрнаступлению.

Заканчивая рассказ об операции «Скачок», мне бы хотелось отойти немного в сторону от исторического повествования и обратиться к столь популярному ныне жанру «что было бы, если…». Итак, что было бы, если бы операция «Скачок» удалась… Ответить на этот вопрос достаточно полно позволяет статья с таким же названием известных военных историков Александра Заблотского и Романа Ларинцева, которую они любезно предоставили автору специально для этой книги[80].

Однако все-таки зададимся вопросом: что было бы, если?..

Но прежде установим рамки, в которых можно обсуждать альтернативные варианты развития событий, дабы не скатываться от науки истории к писанию безответственной беллетристики в стиле фэнтези. На наш взгляд, таких «рамочных» вариантов может быть три.

Наиболее удачный для нас вариант, то есть «вариант-максимум» (назовем его «А»). В этом случае 2-й танковый корпус СС не успевает отойти из Харькова, попадает в окружение, прорывается на запад, но несет при этом потери, лишающие его возможности вести активные наступательные действия. Армии Воронежского фронта, не имея перед собой сплошной линии обороны противника, продолжают движение на юго-запад. Конечным итогом зимней кампании на этом направлении явилось бы среднее течение Днепра и Десны. Несколько севернее к Десне вышли бы также соединения Центрального фронта.

Действующие в районе Красноармейск — Гришино немецкие танковые дивизии 1-й и 4-й танковых армий вели бои с корпусами подвижной группы генерал-лейтенанта М. М. Попова на равных и вряд ли без поддержки танкистов Хауссера с севера могли рассчитывать на решающий успех. Кроме того, свою роль могли сыграть и более удачные, чем в реальности, действия войск Южного фронта. Успешный прорыв 4-м гвардейским механизированным корпусом линии Миус-фронта у Матвеева Кургана и выход наших танков к Азовскому морю между Таганрогом и Мариуполем безусловно заставил бы немцев снимать части из-под Красноармейска для парирования этого кризиса, тем самым «раздергивать» свою южную ударную группировку в самый не подходящий для этого момент.

Но даже локальная неудача советских войск в Донбассе (отход частей 4-го гвардейского и 10-го танкового корпусов из района Красноармейск — Гришино) имела бы следствием только лишь замедление темпов советского наступления. Вероятность того, что коммуникации южного фланга немецкого Восточного фронта будут прерваны (например, взятием Синельникова), и в этом случае оставалась достаточно высокой. В сложившейся ситуации у Манштейна не было сил удерживать фронт между Северским Донцом и Днепром (на широте Днепропетровска).

Теперь рассмотрим «средний» для обеих противоборствующих сторон вариант развития событий (вариант «Б»). Здесь мы можем предположить следующее.

Подвижная группа Попова удерживает Гришино и Красноармейск или отходит, сохраняя боеспособность и тем самым связывая ударную группировку правого крыла группы армий «Юг».

Наши танковые бригады, прорвавшиеся к днепровским переправам, не обращают внимания на рейд частей 2-го танкового корпуса СС по своим тылам и прерывают последнюю коммуникацию противника. Ситуация со снабжением немецкой группировки, прежде всего топливом, до того и так находившаяся на грани срыва, становится просто катастрофической. Этот факт, а также подошедшие стрелковые дивизии 6-й армии вынуждают части СС прекратить контрнаступление и отойти на исходные позиции, а командование группы армий «Юг» — начать отвод войск за Днепр.

Так как за это время армии Воронежского фронта еще не начали оглядываться в сторону своих открытых флангов, то, продолжая наступление, они выходят в тыл северной ударной группировке Манштейна и также оттесняют ее за Днепр.

Центральный фронт, перешедший в наступление в условиях краха наступательных замыслов командования группы армий «Юг», продвигается к Новгороду-Северскому и ниже по течению Десны. Не имея противника с юга, войска Рокоссовского с высокой долей вероятности удерживают северный фас вклинения в немецкую оборону против подходящих соединений группы армий «Центр».

И наконец, наиболее неудачный для нашей стороны вариант-минимум (вариант «В»).

Юго-Западный фронт проигрывает сражение в Донбассе и завершает операцию к началу марта с теми результатами, которых стороны достигли фактически. Здесь следует подчеркнуть, что для немецкой стороны сражение на подступах к Днепру закончилось также не блестяще. Большая часть танковых дивизий 1-й и 4-й танковых армий выдохлась в последнем, хотя и победном броске. Если на первом этапе контрнаступления Манштейн располагал, кроме 2-го танкового корпуса СС, еще шестью танковыми и одной моторизованной дивизией, то уже в районе Харькова действовали, кроме соединений Хауссера, только 6-я и 11-я танковые дивизии. Остальные были заняты попытками, надо сказать не всегда удачными, очистить правый берег Северского Донца от закрепившихся на плацдармах советских частей.

Соединения Воронежского фронта, в этом варианте, удерживают линию фронта, фактически сложившуюся к 5 марта 1943 года, и отражают попытки немцев прорваться к Харькову. Соответственно, армии правого крыла Воронежского фронта, не принужденные обходным маневром противника к отходу, удерживают рубежи, достигнутые к этому времени.

Определившись с историческими рамками, рассмотрим теперь альтернативные результаты сражений на Украине весной 1943 года.

Военные последствия вариантов «А» и «Б» различались бы, скорее всего, степенью разгрома соединений 1-й и 4-й танковых армий вермахта и, следовательно, глубиной продвижения советских войск в Северной Таврии. Можно предполагать, что фронт стабилизировался бы на реке Молочной, как это и произошло в действительности осенью 1943 года. Наличие большого числа устойчивых в бою и маневренных танковых дивизий у немцев и одновременно отсутствие в нашем оперативном тылу крупных резервов, прежде всего танковых и механизированных (особенно с учетом расхода сил на отражение немецкого контрудара), делало выполнение задачи-максимум (выход к Перекопу) маловероятным. В то же время не стоит сомневаться, что при отсутствии железнодорожного сообщения и дефицита горючего противнику при отступлении из Донбасса пришлось бы бросить или самому уничтожить большую часть боевой техники и тыловых складов.

Дальнейшими последствиями были бы:

— полное освобождение Левобережной Украины, за исключением крупного плацдарма в низовьях Днепра и небольших предмостных укреплений;

— стабилизация фронта группы армий «Центр» на рубеже реки Десны от устья до Новгорода-Северского и далее на север до Малоархангельска;

— срочная эвакуация 17-й полевой армии вермахта с кубанского плацдарма в Крым, а также на «латание дыр» в Северной Таврии и на днепровском Восточном валу.

При этом освобожденная Красной армией территория находилась бы в несравнимо лучшем хозяйственно-экономическом состоянии, чем это было в реальности, из-за невозможности для немцев провести планомерную эвакуацию и разрушение промышленных объектов.

При создавшейся конфигурации линии фронта (плюс психологический эффект от неудачи контрударов Манштейна) у вермахта не имелось бы ярко выраженного пункта для приложения усилий. Не имея возможности применить где-либо свой «фирменный» прием (то есть «срезанием» выступа добиться кардинального изменения сил на ограниченном участке фронта, для дальнейшего перерастания оперативного успеха в стратегический), германское верховное командование, вероятнее всего, приняло бы чисто оборонительную концепцию летней кампании 1943 года. Как следствие, в таком случае в истории наверняка отсутствовала бы Курская дуга, а летняя кампания, очевидно, началась бы с битвы за Днепр. Отметим, что уже не «виртуальный», а фактический опыт третьего года войны показал, что сдерживать наступления Красной армии немцы были уже не в состоянии.

Мы рассматривали доселе чисто военные итоги удачного для нас исхода операций в Донбассе и на Слободской Украине. Однако рискнем предположить, что эти успехи были бы многократно усилены политическими последствиями БЕЗУСЛОВНОГО разгрома южного крыла Восточного фронта Германии.

Во-первых, союзники Германии, начавшие интенсивные поиски наиболее приемлемых для себя путей выхода из войны после Сталинградской битвы, вероятно, резко усилили бы эту деятельность, окажись контрнаступление Манштейна безрезультатным. При этом исследователи данного вопроса почти единодушно отмечают, что активность стран-сателлитов в сепаратных переговорах напрямую зависела от ситуации на советско-германском фронте. Даже не пострадавшая непосредственно от Сталинграда Финляндия пережила серьезный кризис в отношениях с Третьим рейхом, который был преодолен только после стабилизации обстановки на Украине. Что тут говорить о румынском диктаторе Антонеску или царе Болгарии Борисе III, перед которыми бы явственно замаячила перспектива увидеть советские танки у границ своих государств уже летом 1943 года.

Во-вторых, успех Красной армии под Сталинградом (в широком значении этого слова) породил в правящих кругах США и Великобритании опасения слишком быстрой победы своего русского союзника. Соответственно в американских и английских штабах начал спешно разрабатываться план «Рэнкин», предусматривавший быструю оккупацию Западной Европы в случае военного краха Германии. Поэтому не исключено, что в связи с тяжелым поражением вермахта на юге план вторжения в Европу был бы откорректирован, и высадка во Франции произошла бы на год раньше[81].

Нельзя не заметить, что подобный вариант операции «Оверлорд» мог в геополитическом плане оказаться куда менее выгодным для Советского Союза, чем реальное развитие событий. Но сокращение войны хотя бы на полгода принесло бы сохранение нескольких миллионов солдатских жизней, что, безусловно, являлось абсолютной ценностью и, на наш взгляд, перевешивало все территориальные и политические приобретения.

Наименее удачный вариант «В» привел бы в конечном счете к укрупненному «изданию» Курской дуги. В исторической литературе ее, наверное, стали бы называть Харьковской. Скорее всего, летом немцы нанесли бы удар по линии Харьков — Курск — Орел. Так как глубина операции была бы больше, то и соответственно увеличивалось бы время для ее реализации, так что вряд ли шансы на успех новой «Цитадели» повысились бы. Кроме того, иная конфигурация выступа, более вытянутого с севера на юг, возможно, подвигла бы советскую Ставку сыграть на опережение немцев, начав наступление первыми. А в этом случае, даже при тех недостатках, что реально были присущи нашим наступательным операциям лета 1943 года, выход на линию Днепра стоил бы куда меньших жертв.

Подводя итог альтернативной реконструкции событий февраля — марта 1943 года на южном фланге советско-германского фронта, следует с сожалением признать, что для нас это было время упущенных возможностей. Это особенно досадно, поскольку изначально замысел операции «Скачок» был хорош, и мало того, определялся самой стратегической обстановкой, сложившейся к тому времени на юге. Надо было только грамотно воплотить его в жизнь, совершив при этом как можно меньше ошибок. К сожалению, на уровне оперативном (армия — корпус) мы совершили гораздо больше ошибок, чем противник. Дело решила высокая немецкая организация, большая настойчивость и воля, проявленная немецкими командирами в решении поставленных перед ними задач. Следует отдать должное и полководческому искусству командующего немецкой группой армий «Юг» Э. фон Манштейна, сумевшего в этой ситуации переиграть своих «визави» с советской стороны. Манштейн не только смог закончить сражение по наиболее неблагоприятному для Красной армии варианту «В», но в реальности значительно «улучшить» его, добавив в качестве «утешительного приза» вновь занятый немецкими войсками Харьков.

Однако к этому времени исход войны был уже предрешен и тот или иной успех германских вооруженных сил уже не мог предотвратить военного и политического краха Германии, а только замедлял все ускоряющееся сползание Третьего рейха в пропасть.

Примечания:

4

История Второй мировой войны. 1939–1945 гг. М., 1975. Т. IV. С. 116–117.

5

В состав итальянского подвижного корпуса входили три пехотные дивизии: «Посубио», «Торино» и «Челере», действовали в составе резерва группы армий «Юг».

6

ЦАМО. Ф. 464. Оп. 5689. Д. 2. Журнал боевых действий. Запись за 7-13.10.1941.

7

Там же.

8

Кулага И., Файнштейн Д. Граница проходила через сердца. Донецк, 1996. С. 65–67.

43

Сталинградский фронт 31 декабря 1942 г. был преобразован в Южный.

44

Воронежско-Касторненская операция.

45

Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. М., 1968. С. 101.

46

ЦАМО. Ф. 229. Оп. 590. Д. 297. Л. 207.

47

ЦАМО. Ф. 229. Оп. 590. Д. 150. Л. 152–153.

48

ЦАМО. Ф. 251. Оп. 612. Д. 60. Л. 146.

49

Там же. Ф. 229. Оп. 590. Д. 297. Л. 45.

50

ЦАМО. Ф. 229. оп. 590. Д. 218. л. 68; Д. 214. Л. 3.

51

Моргун Ф. Сталинско-гитлеровский геноцид украинского народа: факты и последствия. Полтава, 2007.

52

ЦАМО. Ф. 251. Оп. 612. Д. 58. Л. 206.

53

Шибанков Василий Иванович (01.01.1910, с. Беляницыно Юрьев-Польского района Владимирской области — 19.02.1943, Красноармейск). Родился в семье крестьянина. Окончил 10 классов. Работал председателем колхоза, затем председателем сельского совета. В Красной армии с 1932 г. Окончил Орловскую бронетанковую школу в 1933 г. Участвовал в боях у озера Хасан в 1938 г. и на реке Халхин-Гол в 1939 г. С 1940 г. учился в Военной академии имени М. В. Фрунзе. На фронтах Великой Отечественной войны с февраля 1942 г. Воевал на Брянском, Воронежском, Юго-Западном фронтах. Был заместителем командира танковой бригады и командиром 174-й (с 3 января 1943 г. — 14-й гвардейской) танковой бригады. Участвовал в боях на Донбассе, в том числе в освобождении городов Старобельск, Краматорск, Красноармейск — в 1943 г. Геройски погиб 19.02.1943 при обороне Красноармейска. Похоронен в братской могиле в г. Красноармейске. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 марта 1943 г. гвардии подполковнику Шибанкову Василию Ивановичу присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).

54

ЦАМО. Ф. 229. Оп. 590. Д. 233. Л. 1.

55

ЦАМО. Ф. 229. Оп. 590. Д. 214. Л. 12.

56

Там же. Ф. 251. Оп. 612. Д. 58. Л. 208.

57

ЦАМО. Ф. 229. оп, 590. Д. 223. Л. 2–3.

58

Цит. по: Акунов В. Дивизия СС «Викинг». История Пятой танковой дивизии войск СС. 1941–1945 гг. М., 2006.

59

Андрющенко Григорий Яковлевич (1905–1943). В мае 1920 г. добровольно вступил в Красную армию. Проходил службу в различных частях. В 1929 г. назначен командиром автобронедивизиона при Управлении погранохраны и войск ОГПУ Средней Азии, а в 1932 г. — начальником бронетанкового отделения Управления погранвойск Среднеазиатского округа. В октябре 1939 г. получил назначение на должность начальника автобронетанковых войск 8-й армии, в составе которой участвовал в советско-финской войне. В боях Великой Отечественной войны с июня 1941 г. Принимал активное участие в боях в Прибалтике и под Ленинградом. С октября 1941 г. по апрель 1942 г. — начальник автобронетанкового отдела 8-й армии. С 16 октября 1942 г. — командир 183-й танковой бригады 10-го танкового корпуса. 18 июля 1943 г. на Курской дуге был тяжело ранен и убыл на излечение в госпиталь. После выздоровления назначен заместителем командира 6-го гвардейского танкового корпуса. По возвращении в строй отличился при форсировании Днепра южнее Киева. 14 октября 1943 г. погиб в бою на Букринском плацдарме близ села Григоровка. Похоронен в парке города Переяслав-Хмельницкий Киевской области.

60

ЦАМО, Ф. 229. Оп. 590. Д. 297. Л. 95.

61

ЦАМО. Ф. 229. Оп. 590. Д. 297. Л. 120.

62

Сборник материалов по изучению опыта войны. Выпуск № 9. М., 1944.

63

Баданов Василий Михайлович (26 (14) декабря 1895 г., с. Верхняя Якушка ныне Новомалыклинского района Ульяновской области — 1 апреля 1971 г., Москва) — генерал-лейтенант танковых войск (1942). Участник Первой мировой войны. В Красной армии с 1919 г. Окончил Чугуевское военное училище (1916), академические курсы при Военной академии механизации и моторизации РККА (1934), высшие академические курсы при Военной академии Генштаба (1950). В годы Гражданской войны — командир роты, начальник штаба стрелковой бригады. С декабря 1937 г. — начальник Полтавского военного автомобильного технического училища, а с марта 1941 г. — командир 55-й танковой дивизии, с которой вступил в Великую Отечественную войну. Затем командовал 12-й танковой бригадой (1941–1942), 24-м (позже 2-м гвардейским) корпусом (1942–1943). С 1943 по 1944 г. командовал 4-й танковой армией. Первым в Советской армии был награжден орденом Суворова II степени (1943). В 1944 г. был тяжело ранен и контужен. С августа 1944 г. — начальник управления военно-учебных заведений и боевой подготовки бронетанковых и механизированных войск Советской армии. С мая 1950 г. — начальник управления военно-учебных заведений бронетанковых и механических войск СА. С июня 1953 г. в запасе.

64

279-й номер присваивался стрелковым дивизиям трижды. Первая 279-я дивизия была сформирована в Московском военном округе еще в июле 1941 г., летом и осенью воевала на Брянском фронте, под Тулой вместе с другими соединениями 50-й армии попала в окружение, где практически и сгинула. К Своим вышли лишь остатки дивизии, которую пришлось в ноябре 1941 г. расформировать. Вторая 279-я дивизия начала формирование в феврале 1942 г. в Башкирии, но спустя месяц была расформирована, так и не попав на фронт. В третий раз 279-я стрелковая дивизия была сформирована в июне 1942 г. в Балахнинском районе Горьковской области на базе 59-й стрелковой бригады — ветерана боев на Волхове под Ленинградом.

65

Крейзинг Ганс (17 августа 1890 г. — 14 апреля 1969 г.) — немецкий генерал горных войск, участник Первой и Второй мировых войн, кавалер Рыцарского креста с дубовыми листьями и мечами. В Первую мировую — на Западном фронте, с апреля 1915 г. — командир пулеметной роты, старший лейтенант. В мае 1916 г. тяжело ранен под Верденом, в госпитале до октября 1918 г. После окончания Первой мировой войны служил в рейхсвере. Участвовал в Польской кампании. С октября 1940 г. — командир 3-й горно-егерской дивизии в Норвегии (генерал-майор). С июня 1941 г. — в боях на мурманском направлении. В июле 1942 г. Крейзинг произведен в генерал-лейтенанты. С октября 1942 г. дивизия переброшена под Ленинград, с декабря 1942 г. участвует в боях на Дону. С ноября 1943 г. — командир 17-го армейского корпуса. Бои на Днепре, в Молдавии, Карпатах. С декабря 1944 г. — командующий 8-й армией. Бои в Венгрии, затем в Австрии. После капитуляции 8 мая 1945 г. немецких вооруженных сил Крейзинг сумел пробраться в Германию, где в июне 1945 г. был взят в плен британскими войсками. Отпущен из плена в 1948 г.

66

Войлов П. Освобождение Ворошиловграда // Наша газета. 2009. № 17. С. 12.

67

Это бывшая 197-я стрелковая дивизия второго формирования (197-я дивизия первого формирования погибла еще летом 1941 г. в котле под Уманью), которая за удачные действия на Дону, на северном фланге Сталинградской битвы была преобразована в гвардейскую. Командовал ею полковник Георгий Петрович Карамышев (кстати, бессменно командовавший этой дивизией в дальнейшем, до 1945 г.).

68

14 февраля 8-й кавалерийский корпус был преобразован в 7-й гвардейский, а 21, 55 и 112-я кавалерийские дивизии были соответственно преобразованы в 14, 15 и 16-ю гвардейские кавалерийские дивизии.

69

ЦАМО. Ф. 229. Оп. 590. Д. 161. Л. 112.

70

Борисов Михаил Дмитриевич (1900–1987) — генерал-майор, командир 8-го кавалерийского корпуса, пленен, будучи «раненный в ногу еще с пятью ранеными офицерами в открытом бою», восстановлен в армии после спецпроверки. Уволен в отставку в 1958 г. по болезни.

71

Шаймуратов Мингали Мингазович (1899–1943). Родился в семье батрака в Башкирии. Участник Гражданской войны — воевал против Колчака в 270-м Белорецком стрелковом полку. В 1931–1934 гг. — слушатель Военной академии имени М. В. Фрунзе. После окончания академии был направлен в Китай. В 1941 г. полковник М. М. Шаймуратов был назначен помощником начальника отдела Генерального штаба Красной армии и командиром части по охране Кремля. Вскоре его часть была направлена на фронт в состав корпуса генерала Л. М. Доватора. Был назначен командиром 112-й Башкирской кавалерийской дивизии. За мужество и героизм в боях, за успешное выполнение важных оперативных задач 112-я Башкирская кавалерийская дивизия была 14 февраля 1943 г. преобразована в 16-ю гвардейскую. 23 февраля 1943 г. погиб у села Юлино-2. Посмертно награжден орденом Красной Звезды.

72

ЦАМО. Ф. 229. Оп. 590. Д. 202. Л. 2.

73

Цветаев Вячеслав Дмитриевич (17.01.1893, г. Малоархангельск, ныне Орловской обл. — 11.08.1950, Москва). Родился в семье железнодорожника. Участник Первой мировой войны, командир роты, затем батальона, поручик. После революции вступил в ряды Красной армии. В Гражданскую войну командовал ротой, батальоном, полком, бригадой, дивизией. После войны — командир стрелковой бригады, затем дивизии. С 1931 г. — старший преподаватель в Военной академии имени М. В. Фрунзе. В 1938 г. арестован по подозрению «в шпионской деятельности». Подвергался давлению со стороны следствия, но виновным себя не признал. В 1939 г. был освобожден. В 1941–1942 гг. — командующий оперативной группой войск 7-й армии, заместитель командующего 4-й армией, командующий 10-й резервной армией. С декабря 1942 по май 1944 г. — командующий 5-й ударной армией. С мая по сентябрь 1944 г. — заместитель командующего 1-м Белорусским фронтом. В сентябре 1944 г. — командующий 6-й армией. С сентября 1944 г. до конца войны — командующий 33-й армией. В 1945 г. генерал-полковнику Цветаеву В. Д. присвоено звание Героя Советского Союза.

74

ЦАМО. Ф. 228. Оп. 505. Д. 30. Л. 26–28.

75

ЦАМО. Ф. 228. Оп. 505. Д. 101. Л. 66.

76

Ершов А. Г. Освобождение Донбасса. М., 1973. С. 73.

77

Группа армий «Дон» 13 февраля 1943 г. была переименована в группу армий «Юг».

78

ЦАМО. Ф. 229. Оп. 590. Д. 223. Л. 4.

79

Славянск. Память на века. Донецк, 2007. С. 61.

80

Приводится в сокращении.

81

Интересно отметить, что, как только возникала угроза интересам западных демократий, погода в Ла-Манше «вдруг» оказывалась вполне приемлемой для высадки десанта. И дефицит десантно-высадочных средств сразу становился «несущественным».