• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Решительное немецкое контрнаступление зимы 1943 года привело советское командование к пониманию важности перехода к стратегической обороне. Немецкое же командование, воодушевленное успехами, само готовилось к серьезным боям лета 1943 года в районе Курска. На этом этапе планировалось двумя концентрическими ударами с севера и юга окружить и уничтожить советские войска, расположенные на Курском выступе. Затем противник намеревался нанести удар в тыл Юго-Западного фронта (операция «Пантера») в Донбассе. В последующем план действий ставился в зависимость от исхода сражений на Курской дуге и в Донецком бассейне.

После начала 5 июля немецкого наступления Ставка Верховного главнокомандования приказала почти всем фронтам перейти к активным наступательным действиям. Сделано это было для того, чтобы лишить противника возможности маневрировать своими резервами и перебрасывать на курское направление войска с других участков советско-германского фронта. Особенно важную роль должны были сыграть войска Юго-Западного и Южного фронтов. Решительным наступлением в Донбассе они должны были обеспечивать действия Центрального, Воронежского и Степного фронтов на Курской дуге, отвлечь оттуда часть сил противника.

К началу Курской битвы участок фронта от Харькова до Азовского моря (линия фронта от Змиева до Лопаскина проходила почти всюду по Северскому Донцу, далее она поворачивала на юг и тянулась западнее Ворошиловграда, а потом по рекам Миус и Самбек до Азовского моря) был стабильным. Обе воюющие стороны в течение трех месяцев находились в обороне, окапываясь и проводя серьезные оборонительные работы.

К июлю 1943 года противник имел в Донбассе мощную, эшелонированную в глубину оборону, состоящую из двух-трех полос. Первая из них (главная полоса) имела глубину 6–8, а на отдельных направлениях 10–12 км. За ней следовала хорошо подготовленная в инженерном отношении вторая полоса. И наконец, в 40–50 км западнее Северского Донца и Миуса проходила третья армейская полоса. Весь этот огромный район был изрыт окопами, траншеями, противотанковыми рвами. Широко применялись минные поля с плотностью 1500–1800 мин на километр фронта и с глубиной полей до 200 метров. В среднем плотность фортификационного оборудования местности на 1 км фронта на правом берегу Северского Донца составляла: 1960 погонных метров траншей и ходов сообщений, 4 дзота, 1640 погонных метров противопехотных препятствий, 9 блиндажей, землянок и 151 открытая пулеметная точка.

На всем протяжении оборонительного рубежа местность представляла собой открытую всхолмленную равнину, густо изрезанную балками, оврагами. Передний край обороны проходил главным образом по правому берегу Северского Донца и Миуса. Эти берега — крутые, высокие и местами обрывистые. Здесь много высот, с которых далеко просматривается впереди лежащая местность. Все это обеспечивало немецким войскам создание сильной противотанковой обороны и в огромной степени затрудняло действия наступающих войск. Подступы к переднему краю прикрывались проволочными заграждениями в два-три ряда, а на некоторых участках в пять-десять рядов.

Особенно сильно был укреплен рубеж на правом берегу Миуса. Здесь немцы впервые начали строить оборону еще в октябре 1941 года, когда они по пути к Ростову вынуждены были временно остановиться, чтобы привести свои войска в порядок и произвести необходимую перегруппировку сил. В ноябре того же года они, будучи отброшены Красной армией от Ростова, снова оказались на Миусе. Но на этот раз немецкие войска, преследуемые советскими войсками, ухватились за Миус, как за ближайший естественный рубеж, чтобы укрыться за ним и остановить наступление частей Красной армии.

С тех пор миусский рубеж стал укрепляться ускоренными темпами. К весне 1942 года тут была построена развитая сеть траншей, ходов сообщения, окопов и сотни блиндажей, дзотов, а также различного рода противотанковых и противопехотных препятствий. Система огня была организована так, что вся местность как перед передним краем, так и в глубине обороны находилась под перекрестным огнем всех видов оружия и заранее пристреляна.

Миусский рубеж в обороне немцев занимал особое положение и был назван собственным именем Миус-фронт. Он тянулся от северо-восточного выступа Донецкого кряжа в районе Славяносербска и далее на юге упирался в Азовское море. Господствующие высоты, скалы, обрывы на правом берегу реки делали этот рубеж труднопреодолимым.

Донбасский плацдарм немцев являлся продолжением белгородско-харьковского плацдарма. Его обороняли 1-я танковая, 6-я армии и часть сил оперативной группы «Кемпф». Всего здесь находилось 27 дивизий, из них пять танковых и одна моторизованная. Причем в первой линии обороны располагались 22 дивизии и в оперативном резерве — 5 дивизий (три танковые, моторизованная и пехотная). Следовательно, оперативная плотность вражеской обороны была небольшой и составляла 15–20, а местами до 30 км на дивизию. В силу этого войска противника не эшелонировались в глубину. Как правило, полки пехотных дивизий располагались в линию. В резерве дивизии находилось до двух батальонов пехоты, а резервы корпуса состояли из одного-двух пехотных батальонов и специальных частей. Вторая полоса войсками вообще не занималась. Устойчивость обороны основывалась главным образом на устойчивости первой (главной) полосы, на быстром маневре тактическими резервами.

Немецкое командование летом 1943 года из-за недостатка сил и средств не имело возможности организовать наступление на широком фронте. Поэтому оно сосредоточило главные усилия войск на одном курском направлении. На других же участках советско-германского фронта, в том числе и в Донбассе, оно решило продолжать удерживать занимаемые рубежи. Расчет был на то, что в случае необходимости командование сможет перебросить из Донбасса в район Курского выступа дополнительное количество дивизий, находящихся в резерве.

По указанию Ставки войска Юго-Западного и Южного фронтов уже 7 июля приступили к подготовке наступательной операции. Им предстояло нанести концентрический удар от Изюма на Красноармейск силами Юго-Западного фронта и от Куйбышева на Сталино силами Южного фронта с целью разгромить вражескую группировку и освободить Донбасс.

К июлю 1943 года Юго-Западный фронт в составе 6, 12 и 1, 8, 3, 57-й гвардейских армий, а также 17-й воздушной армии занимал оборону по левому берегу реки Северский Донец. Командовал фронтом генерал армии Р. Я. Малиновский, членом Военного совета был генерал-лейтенант A. C. Желтов, начальником штаба — генерал-майор Ф. К. Корженевич. Наши войска занимали охватывающее положение по отношению к донбасской группировке противника, что создавало благоприятные условия для удара ей в тыл. Немецкие генералы прекрасно понимали эту угрозу и поэтому сделали все необходимое, чтобы удержать занимаемые рубежи. На 1 июля перед Юго-Западным фронтом были сосредоточены часть сил оперативной группы «Кемпф» и вся 1-я танковая армия.

Войскам фронта предстояло форсировать Северский Донец, правый берег которого господствовал над левым, и прорвать вражескую оборону. Командующий фронтом решил основные усилия сосредоточить в центре, на направлении Барвенково — Красноармейск и нанести здесь главный удар смежными флангами 1-й и 8-й гвардейских армий. При этом наступающие войска должны были, используя плацдарм в районе Изюма, форсировать Северский Донец юго-западнее и юго-восточнее этого города. Во втором эшелоне фронта расположилась 12-я армия. Ей предстояло войти в прорыв и развивать успех в общем направлении на Красноармейск. Наступая в юго-западном направлении, войска фронта должны были на пятый-седьмой день операции продвинуться на 100–120 км и выйти на линию Грушеваха — Близнецы — Петропавловка — Красноармейск — Константиновка. Подвижные соединения фронта — 23-й танковый и 1-й гвардейский механизированный корпуса, наступая перед 12-й армией, имели задачу во взаимодействии с войсками Южного фронта завершить окружение вражеской группировки в районе Сталина. На левом крыле фронта из района севернее и юго-восточнее Лисичанска в общем направлении на Артемовск, с использованием плацдарма у Привольного, наносили вспомогательный удар войска 3-й гвардейской армии. Две армии правого крыла фронта (57-я и 6-я) продолжали обороняться, при этом 57-я армия одновременно готовилась к наступлению, чтобы содействовать войскам соседнего фронта в разгроме белгородско-харьковской группировки противника.

Рано утром 17 июля после артиллерийской и авиационной подготовки войска фронта перешли в наступление. 1-я гвардейская армия в составе восьми стрелковых дивизий и трех танковых полков под командованием генерала В. И. Кузнецова сосредоточивала основные усилия на своем левом фланге. Ей предстояло прорвать оборону на фронте Червонный Шахтер — Семеновка и в дальнейшем развивать наступление на Барвенково — Петропавловку.

Части 53-й и 20-й гвардейской стрелковых дивизий 4-го гвардейского стрелкового корпуса в первый же час наступления успешно форсировали Северский Донец и дружно атаковали передний край оборонявшейся здесь 257-й пехотной дивизии противника[82]. Завязались ожесточенные бои. При этом советские части были встречены сильным артиллерийским, минометным и пулеметным огнем, немцы неоднократно переходили в контратаки, пытаясь сбросить атакующих в реку. Немецкая авиация группами в 20–30 самолетов непрерывно наносила удары с воздуха по боевым порядкам армии.

8-я гвардейская армия под командованием генерала В. И. Чуйкова главный удар наносила на своем правом фланге на участке Каменка — Сеничено. Здесь сосредоточивалась основная масса сил и средств. Плотность артиллерийского и минометного огня была доведена до 100 стволов на 1 километр фронта. Армия строилась в два эшелона: в первом эшелоне находились два стрелковых корпуса (29-й гвардейский и 33-й), во втором эшелоне — 28-й гвардейский стрелковый корпус, сосредоточившийся на правом фланге армии. Все стрелковые дивизии наступали в линию[83]. Соединениям армии предстояло в течение первых двух дней форсировать Северский Донец, прорвать оборону противника и овладеть рубежом в 20–30 км к юго-западу от исходного положения. В последующие пять — семь дней войска армии должны были выйти на рубеж Красноармейск — Константиновка и, соединившись в районе Сталино с частями Южного фронта, окружить донбасскую группировку врага.

В ночь на 17 июля позиции оборонявшихся здесь 46-й, 387-й и частично 33-й пехотных дивизий противника подверглись ударам наших бомбардировщиков и штурмовиков. Затем последовала полуторачасовая артиллерийская подготовка. В 7 часов началась переправа первого эшелона армии. Для захвата плацдарма в полках создавались передовые отряды в составе стрелкового батальона, усиленного артиллерией и минометами. Особенно быстро стали продвигаться вперед части 33-го стрелкового корпуса, действовавшие на левом фланге армии. Из 50-й стрелковой дивизии этого корпуса ночью высадились на правый берег около двух рот автоматчиков. В момент начала форсирования водного рубежа эта группа навязала противнику бой на главных пунктах переправы и тем самым обеспечила быстрое наведение переправ и высадку основных сил дивизии на правый берег.

В полосе наступления дивизии враг в течение дня шесть раз контратаковал наши части. Сломив сопротивление противника, части корпуса продвинулись вперед от берега до 6 км. Это дало возможность приступить к наводке моста длиной 89 м. Наводка началась с обоих берегов в 8 часов утра и через три часа была закончена[84].

На участке 29-го гвардейского стрелкового корпуса, действовавшего на правом фланге армии, переправа проходила в более сложной обстановке. Противник подтянул к переднему краю подразделения, находившиеся в глубине обороны, и встретил форсировавших реку всеми видами огня.

В 9 часов 30 минут понтонно-мостовые части стали наводить мост грузоподъемностью 16 тонн. До исхода первого дня наступления по этому мосту переправились 5500 бойцов, 118 орудий, 1026 повозок, 23 автомашины, 4 бронемашины. В 14 часов начались работы по наводке моста под грузы 60 тонн, и к 18 часам они были закончены. Всего за первый день форсирования из намеченных четырех армейских переправ было наведено три. В последующий период наплавные мосты и понтонные переправы были заменены деревянными мостами на постоянных опорах. Первый такой мост армия получила на четвертый день операции, второй — на пятый, а на шестой день их было уже четыре[85].

Сухие строки боевых донесений дополняют воспоминания ветерана 102-го отдельного моторизованного понтонно-мостового батальона 8-й гвардейской армии Н. Макарова: «…На следующий день понтонеры приступили к сооружению моста в Богородичном грузоподъемностью 60 тонн. Рота ст. лейтенанта И. М. Казанского вела работы с правого берега, а рота ст. лейтенанта П. З. Чайки — с левого. В течение дня мост подвергался бомбардировке дважды, но прямых попаданий не было.

Казалось, еще рывок — и к середине дня сооружение моста будет закончено. Но перед заходом солнца появилась „рама“ — предвестник наихудшего. И действительно, только стемнело, над головами понтонеров повисли самолеты малой авиации, сбрасывая гранаты, зажигалки и электронные бомбочки (на фронте их называли „жабками“). Появились раненые. Под покровом ночи, в третьем часу, со стороны Святогорского монастыря из леса неожиданно показалась группа фашистских автоматчиков, которая неизвестно как проникла на плацдарм и обстреляла роту ст. лейтенанта Казанского на правом берегу. Вместе с батарейцами, стоящими на огневой позиции в полкилометре от моста, пришлось прочесать местность. У пленных солдат обнаружили взрывчатку и все необходимое для взрыва моста.

Ночные налеты немецкой авиации и автоматчиков вывели из строя 22 понтонера — и все же работы продолжались. Но команда „воздух“ оторвала бойцов от работы. Солдаты спешили на берег, не успевали укрыться, а первая волна из 30 „хейнкелей“ уже сбросила свой смертоносный груз на головы понтонеров. Все смешалось в грохоте, утонуло в дыму. Стон раненых, треск пулеметов, автоматов, винтовочные выстрелы. Каждого подстерегала смерть.

Еле успели уцелевшие бойцы провести спасательные работы, перевязать раненых, как прозвучала новая команда „воздух!“. На этот раз до 30 „юнкерсов“ начали прицельное бомбометание в сооружаемый мост. Но понтонеры сопротивлялись. В дело пошло все, что могло стрелять. Погиб боец Наумов — он своим телом закрыл ротного командира. Погибли раненые, которые не успели эвакуироваться в укрытие. Оказывая им помощь, погиб санинструктор сержант Белоусов. Контуженный взрывом бомбы комбат А. Синицын наводил порядок и отдавал приказы окровавленными губами.

К 11.00 третья волна „хейнкелей“ завершила свое черное дело.

Но людей удалось отвести, и фашисты бомбили пустое место. Последствия оказались тяжелыми: батальон понес значительные потери. На реке уцелели только опоры, заготовленные для строительства моста, материал был превращен в щепки. Все нужно было начинать сначала. Парторг батальона О. И. Поляков собрал уцелевших коммунистов. Решение было одно: выполнить приказ.

В 15.00 18 июля поредевший батальон снова приступил к работе. Люди падали от усталости, но работали упрямо и настойчиво. А понтонный мост, наведенный выше по течению, жил. Еще ночью по особому приказу командарма Чуйкова его развели и тщательно замаскировали. Ежедневно с наступлением темноты мост наводили снова, перед рассветом разводили.

В район переправы прибыли и стали на огневую позицию 2 зенитные батареи. Стало легче. Утром на следующий день возвели снова все двадцать мостовых опор. Ночью только один румынский „лаптежник“ прорвался к мосту и подбил 2 автомашины ЗИС-5, а днем 7 „юнкерсов“ пытались прорваться к переправе, но были отогнаны огнем зенитных батарей и в панике сбросили свой груз на Богородичное. В ночь с 19 на 20 июля завершили подвоз материалов, в это время пришла помощь: водители мостовой роты во главе с лейтенантом А. И. Кабановым и замполитом Д. И. Чирьевым. Днем группа вражеских самолетов снова пыталась прорваться к переправе, но зенитки открыли огонь и сбили два „юнкерса“.

21 июля мост был готов. В 4 часа утра в районе Голой Долины фашисты сильными контратаками пытались сбросить 79-ю гв. стрелковую дивизию в Донец. Усилили артиллерийский огонь по переправе. На рассвете на большой скорости подошла батарея наших гвардейских минометов БМ-13 — „катюш“. С ходу развернулись, сделали залп по противнику со всех установок и быстро пошли с огневых позиций.

И тут произошло непредвиденное: фашисты открыли прицельный огонь из минометов и пушек по нашим позициям. Мост снова оказался под огнем. Новые потери личного состава, 2 мины из шестиствольного миномета попали в береговой пролет и разнесли его в щепки. И снова измученные бессонными ночами, непосильным нечеловеческим трудом понтонеры бросились спасать свое детище.

21 июля в 9.00 первый танк прошел по мосту. Плацдарм получил танки. Свое задание батальон выполнил!»[86]

Тем временем немцы, используя выгодные условия местности и опираясь на мощную оборону, во второй половине дня 17 июля ввели в бой из своего резерва части 33-й пехотной дивизии и потеснили наши подразделения в районе севернее населенного пункта Хрестище. К исходу дня соединения 8-й гвардейской армии после ожесточенных боев выбили противника из ряда населенных пунктов на правом берегу Северского Донца.

На другой день наступление возобновилось. Командарм ввел в бой второй эшелон армии (28-й гвардейский стрелковый корпус), поставив ему задачу совместно с частями 29-го гвардейского стрелкового корпуса наступать на юг западнее Славянска. Тогда же в полосе наступления 29-го гвардейского стрелкового корпуса вводился в бой и 1-й гвардейский механизированный корпус, который должен был во взаимодействии с 23-м танковым корпусом развивать успех на Красноармейск. Наши части медленно продвигались вперед. Противник продолжал прочно удерживать главную полосу обороны.

Особенно ожесточенными были бои за населенные пункты. Так, в район населенного пункта Голая Долина (10 км севернее Хрестища) прорвались и закрепились там подразделения 79-й гвардейской стрелковой дивизии.

21 июля с 4 до 7 часов утра противник пять раз переходил в контратаку. И, несмотря на значительное превосходство в силах, он не добился успеха.

О тех боях сохранилось множество воспоминаний, приведем только одни, весьма характерные — начальника разведки 79-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии майора В. В. Графчикова:

«21 и 22 июля бои приняли самый ожесточенный характер. Наступали наши части, и в тот же момент в наступление переходил противник. Вражеская авиация с самого утра действовала активно, группы до 20 самолетов 21 и 22 июля висели постоянно над полем боя дивизии. Танки противника двинулись на нашу пехоту с двух направлений: из Хрестища и западной окраины Долины. Позади танков двигалась мотопехота.

Наши части вынуждены были оставить Долину и несколько отступить. Танки противника прорывались к артиллерийским позициям нашей дивизии. Однако немецкая пехота была отрезана от танков огнем и далеко продвинуться не смогла. В эти два дня наша дивизия понесла самые большие потери. 21 июля 1943 года погиб командир батареи 172 гв. артиллерийского полка старший лейтенант Илья Захарович Шуклин. Его батарея стояла в саду, восточнее Долины, и сдерживала атаку танков противника. Вся батарея погибла, но не отступила.

Однако и враг понес огромные потери в живой силе и технике. До 30 танков было подбито и сожжено на нашем участке. Была захвачена одна тяжелая батарея противника и много разного оружия. Трупы немцев не убирались, лежали прямо-таки навалом, причем разлагались они быстро, поскольку погода стояла жаркая. При западном ветре нечем было дышать.

Рано утром 22 июля 1943 года противник после краткого артиллерийского налета начал танками и пехотой атаковать позиции наших дивизий. Минометы немцев открыли сильнейший огонь, особенно свирепствовали шестиствольные. Самолеты группами по 9–12 бомбардировщиков чуть не по головам ходили! Разгорелся ожесточенный бой на всем фронте дивизии. Мы с НП не видим ни нашу пехоту, ни противника, все покрыто дымом и пылью. Только слышим, что наша пехота и пулеметы ведут огонь на полную мощь. Артиллерия беспрерывно ведет огонь по противнику. Командир дивизии Батюк позвонил в штаб дивизии Садовскому и приказал всех офицеров политотдела штаба дивизии направить в стрелковые полки для отражения вражеских атак. Примерно в 12.00 дня командир 227 гв. стрелкового полка Горячев сообщил, что на него из леса восточнее Хрестища развернутым строем движется до 500 солдат противника и что он просит помощи огнем артиллерии. Из 220 гв. стрелкового полка сообщили, что их атакуют танки и пехота. Командующий артиллерии дивизии гв. полковник И. В. Мартыщенко по телефону отдал приказ сосредоточить огонь то в одном месте, то в другом месте»[87].

Не менее ожесточенные бои шли и на других участках. С каждым днем сопротивление врага усиливалось. Он вводил в бой новые и новые части из своих резервов, перебрасывал сюда подкрепления даже с белгородско-харьковского плацдарма. Войска 8-й гвардейской армии, так же как и 1-й гвардейской армии, вклинившись в оборону, продолжали вести тяжелые бои. 27 июля обе армии получили приказ закрепиться на достигнутых рубежах и перейти к обороне.

Рассказывая о боях на этом направлении, стоит вспомнить и смерть героя Сталинграда командира 79-й гвардейской дивизии генерал-майора Николая Филипповича Батюка. 29 июля в половине первого ночи комдив почувствовал жгучую боль за грудиной. Врачи констатировали разрыв сердца. Хоронили Николая Батюка на следующий день на высоком берегу Северского Донца возле памятника Артему.

На вспомогательном направлении частям 3-й гвардейской армии, наступавшим в общем направлении на Артемовск, также было приказано прекратить атаки и удерживать занимаемый рубеж.

За десять дней ожесточенных боев войска фронта форсировали Северский Донец в районе Изюма и расширили плацдарм на правом берегу реки по фронту на 36 км и в глубину на 3–5 км.

Ограниченный успех войск Юго-Западного фронта объясняется прежде всего тем, что им пришлось наступать в исключительно трудных условиях. Нужно было форсировать реку, ширина которой в полосе действий фронта местами доходила до 125 м и глубиной до 9 м, к тому же прорывать заблаговременно подготовленную и сильно укрепленную оборону, первые траншеи которой проходили по высокому (господствующему) и преимущественно обрывистому правому берегу реки. Наличие траншей, тянувшихся вдоль берега и связанных с опорными пунктами и узлами сопротивления, расположенными частью за траншеями, а частью непосредственно у реки, облегчало наблюдение за пойменным левым берегом.

Оказывая ожесточенное сопротивление, противник ежедневно предпринимал против наших частей до 13, а на некоторых участках до 18 контратак. Нередко в контратаки бросалось одновременно до трех полков пехоты и танки. Усиленно действовала немецкая авиация: группами от 5 до 90 самолетов она непрерывно бомбила боевые порядки советских войск и переправы. Так, за десять дней боев было отмечено 2600 самолето-пролетов.

Большие трудности пришлось преодолевать нашим командирам и штабам при организации управления войсками. Из-за того что правый берег Северского Донца господствует над левым, они не могли наблюдать и просматривать оборону противника со своих наблюдательных пунктов. Ни с одного НП нельзя было просмотреть и русло реки. Большие массивы леса на левом берегу закрывали ближние подступы к переднему краю противника. Поэтому сеть наших наблюдательных пунктов была развернута в лесу на деревьях и в населенных пунктах на чердаках и крышах домов, а также непосредственно в боевых порядках пехоты.

Преодолевая все эти трудности, войска Юго-Западного фронта самоотверженно сражались с врагом и наносили ему крупные потери. Они вынудили его не только ввести в бой имевшиеся резервы, но и снять часть сил, рвавшихся в это время к Курску. Своими действиями Юго-Западный фронт оказал большую помощь войскам Воронежского фронта, героически сдерживавшим мощный танковый удар на южном фасе Курской дуги.

Одновременно с Юго-Западным фронтом наступал и Южный фронт — командующий генерал-полковник Ф. И. Толбухин, член Военного совета генерал-лейтенант К. А. Гуров, начальник штаба генерал-лейтенант С. С. Бирюзов. В составе 51-й, 5-й ударной, 2-й гвардейской, 28-й и 44-й армий. С воздуха наступавшие войска поддерживались 8-й воздушной армией.

События развивались тут следующим образом. Перед фронтом стояла задача — последовательно разгромить противостоящие силы 6-й армии и отвлечь на себя резервы противника с курского направления. Для этого они должны были нанести удар в центре с рубежа Дмитриевка — Куйбышево — Ясиновский (протяженностью 30 км) и прорвать оборону противника. После этого им предстояло наступать на юго-запад через Анастасиевку, Федоровку, разгромить таганрогскую группировку и овладеть Таганрогом. Выполнив эту задачу, войскам фронта нужно было выйти на рубеж реки Еланчик и с него нанести удар в северо-западном направлении на Сталино. В соответствии с этим замыслом операции армии фронта получили следующие задачи:

— 51-я армия (семь стрелковых дивизий и танковая бригада), действовавшая на правом крыле фронта, должна была прочно удерживать занимаемый рубеж и одновременно силами 54-го стрелкового корпуса (тремя дивизиями) нанести вспомогательный удар на Петрово-Красноселье, с тем чтобы сковать тактические резервы противника и не дать ему возможности перебрасывать свои силы на направление главного удара фронта;

— 5-й ударной армии (семь стрелковых дивизий, танковая бригада и танковый полк) предстояло прорвать оборону противника в районе Дмитриевки, затем наступать в северо-западном направлении. Главный удар войска 5-й ударной армии наносили в центре своей полосы на фронте протяженностью 7 км силами шести стрелковых дивизий, из которых четыре наступали в первом эшелоне, а две — во втором. Одна дивизия находилась в обороне;

— 28-я армия в составе шести стрелковых дивизий, танковой бригады и танкового полка также наступала на направлении главного удара. Она должна была прорвать оборону южнее Куйбышева и развивать успех в юго-западном направлении с целью уничтожения противника в районе Таганрога. Главный удар армия наносила, так же как и ее правый сосед — 5-я ударная армия, в центре своей полосы на участке шириной 6 км силами двух стрелковых дивизий, танковой бригады и танкового полка. Две другие дивизии первого эшелона наступали на флангах. Во втором эшелоне на направлении главного удара находились остальные две дивизии;

— 44-я армия (три стрелковые дивизии) действовала на левом крыле фронта. Она получила задачу тремя дивизиями удерживать рубеж Ясиновский — Приморка протяженностью 60 км, а активными действиями на правом фланге силами одной дивизии содействовать наступлению своего правого соседа — 28-й армии;

— 2-я гвардейская армия в составе шести стрелковых дивизий и двух механизированных корпусов составляла второй эшелон фронта. Она должна была войти в прорыв в полосах 5-й ударной и 28-й армий после того, как они преодолеют тактическую глубину обороны противника, а затем развить успех в западном направлении на Кутейниково.

В частях и соединениях развернулась ускоренная подготовка к наступлению. За очень ограниченный промежуток времени (7–8 суток) необходимо было произвести крупные перегруппировки войск внутри армий и фронта. Одновременно в движении оказались десятки тысяч людей, тысячи орудий, сотни танков. И все это нужно было осуществить скрытно от противника, под покровом ночи. А июльские ночи очень короткие, поэтому от войск требовалось строжайше соблюдать требования маскировки.

Командующий фронтом, учитывая общую обстановку, разрешил совершать марши и днем. В светлое время суток вынужден был не прекращать свою работу и автотранспорт. Ведь на машинах нужно было за короткое время подвезти для предстоящей операции большое количество боеприпасов и других средств материального обеспечения. Огромные колонны машин двигались по фронтовым дорогам круглые сутки.

К исходу 14 июля все перегруппировки войск в основном были закончены. В последующие два дня дивизии находились в исходных районах. В ночь перед наступлением ночные легкие бомбардировщики (46 самолетов По-2) приступили к бомбежке переднего края обороны и отдельных наиболее важных узлов сопротивления противника. Летчики работали преимущественно в полосе наступления 5-й ударной армии и очень напряженно. В течение ночи экипажи совершили в среднем по шесть вылетов и сбросили на позиции врага сотни бомб.

В 6 часов 17 июля после артиллерийской подготовки началась атака. Однако практически сразу первая атака захлебнулась под артиллерийским огнем противника и атаками с воздуха.

Телефонист в роте связи 1273-го полка 387-й стрелковой дивизии Александр Брехов вспоминал: «Мы прорвали их фронт и сумели продвинуться вперед на несколько километров, но понесли большие потери. Немцы напустили на нас столько авиации, что буквально разнесли наш передний край. Их пикирующие бомбардировщики атаковали непрерывно, одну группу в воздухе сразу сменяла другая, а в таких группах было по 18, по 36 самолетов».

Войска 5-й ударной армии под командованием генерала В. Д. Цветаева к исходу первого дня наступления продвинулись на глубину от 2 до 6 км и заняли несколько населенных пунктов. После тяжелого боя они вышли на рубеж Степановка — Мариновка. Противник стал подтягивать к участку прорыва свои тактические резервы.

Почувствовать атмосферу тех дней позволяют воспоминания связиста одной из частей 5-й ударной армии А. Берзина:

«17 июля 1943 г. в ясную погоду началась мощная артиллерийская подготовка. Разрывы снарядов дымом и пылью заволокли небо, так что потемнело, как при грозе. Длительная четырехчасовая артподготовка позволила форсировать реку и прорвать оборону противника. Несмотря на сопротивление немцев, бойцы нашего полка продвигались вперед. К исходу дня достигли населенного пункта Мариновка. Жестокий бой велся и днем и ночью, каждый метр земли освобождался с боем. Наутро перед Мариновкой лежали трупы людей и лошадей, немцев и наших. Раненых ночью отвели к переправе и отвезли в тыл. В одном из домов развернули радиостанцию, наладили связь со штабом дивизии, который находился, кажется, в деревне Степановка, и связь с временным пунктом управления армии. Все последующие дни Мариновку нещадно бомбили „юнкерсы“, каруселью заходя на бомбометание. Небольшие бомбы с частотой пулеметной очереди рвались на улицах и во дворах деревни. Мы спасались в узких окопчиках-щелях, вырытых рядом с домом, где был штаб одного из батальонов. Во дворах маскировались наши танки.

Противник подтянул резервы и, как оказалось, перебросил к Миусскому фронту отборные подразделения, в том числе танковый корпус СС „Мертвая голова“, много авиации и перешел в контрнаступление. Наше наступление захлебнулось. Утешением было то, что мы оттягивали на себя силы немцев от Орловско-Курского сражения, о котором знали по сводкам Совинформбюро.

Ночью за углом дома в Мариновке мы услышали немецкую речь. В этот момент нас чудом разыскал заместитель начальника связи дивизии и приказал свернуть радиостанцию и, пользуясь темнотой, уходить с ней в направлении Саур-Могилы, где были штабы многих подразделений.

Саур-Могилу, так же как и Мариновку, днем непрерывно бомбили. Поэтому траншеи там все время углубляли. В одну из них в темноте мы и провалились. Когда рассвело, оказавшийся тут майор армейской медслужбы попросил связаться со штабом армии и передать шифровку о наших потерях. Передавал я, но, к несчастью, не обратил внимания, что в адресе шифровки было не зашифровано „5 у. а.“, что обозначало „5-я ударная армия“. Сразу же из штаба армии запросили, кто из какого подразделения передавал шифровку. Я назвал себя, не предполагая, какой это грозило неприятностью.

Здесь со штабом нашей дивизии по радио связаться мы не смогли. Капитан направил туда Кондырева с донесением, а сам остался со мной. По нашему приемнику я слышал, что, вопреки запрету, командир полка соседней дивизии открытым текстом докладывал начальству, что справа и слева от него бегут его люди: „Мы отступаем“. Контрнаступление немцев продолжалось. В гуще боя вряд ли немцы могли использовать эти сведения, но приказ этим комполка был нарушен. Не знаю, обратили ли внимание на это в штабе армии, но открытый адрес нашей шифровки был замечен.

В какой-то момент, услышав свист бомбы, мы с капитаном спрятались в глубокой траншее. Бомба разорвалась совсем близко и разбила нашу радиостанцию.

Постепенно Саур-Могила как-то опустела, слышались автоматные очереди атакующих немцев. Мы с капитаном побежали в направлении реки Миус. По пути нас накрыли разрывы мин „ванюши“ (многоствольного немецкого миномета). Мы залегли. Просвистели осколки. Капитан Сигаловский был ранен в ногу. Я взвалил его на спину и, держа его руки на своей груди, пытался бежать. Отталкиваясь от земли здоровой ногой, капитан стремился мне помогать. Где-то сзади строчили немецкие автоматчики. Впереди бежали наши бойцы и среди них санитарка. Оглянувшись на нас, она бросила пакет с перевязочным материалом. Мы остановились. Сапог с раненой ноги был полон крови. Я разрезал штанину и увидел, что рана была в задней части бедра. Большой осколок вошел в тело и, скользнув по кости, прошел почти до ягодицы. Наскоро забинтовав ногу, я с капитаном на спине побежал дальше. Наших бойцов уже не было видно. Силы оставляли меня, но пробежки до дивизионной кухни и тренировки с гирями сыграли свою роль. Шесть километров от Саур-Могилы до реки Миус протащил я капитана на спине».

К исходу 18 июля на правом берегу Миуса образовался небольшой плацдарм — примерно 10 км в ширину и столько же в глубину.

К этому же времени противник ввел в бой из оперативного резерва части 16-й моторизованной дивизии, которая готовилась к отправке в район Харькова.

Левее 5-й ударной армии действовали войска 28-й армии под командованием генерал-лейтенанта В. Ф. Герасименко. После ожесточенных боев они продвинулись вперед и вышли на гребни высот на правом берегу Миуса. Захваченные здесь пленные показали, что сохранить подготовку к наступлению в тайне не удалось, немецкое командование знало о готовящемся наступлении Красной армии и приняло необходимые меры, в частности подтянуло дополнительные силы к участкам прорыва.

Два дня шли ожесточенные бои. Несколько раз части бросались в атаку, но успех их был незначителен. Командующий войсками фронта приказал основные силы армии перегруппировать к правому флангу, чтобы использовать первоначальный успех правого соседа. Ей была поставлена задача создать ударную группировку из четырех стрелковых дивизий северо-западнее Куйбышева и оттуда нанести удар на юго-запад. В течение 19 июля перегруппировка была закончена. К этому времени немецкое командование, понимая всю опасность прорыва наших войск на этом участке, срочно перебросило с белгородско-харьковского направления в Донбасс значительные силы авиации.

Во второй половине дня 18 июля начала активные боевые действия 2-я гвардейская армия под командованием генерал-лейтенанта Я. Г. Крейзера. По плану операции ей предстояло вступить в сражение после того, как 5-я ударная и 28-я армии прорвут тактическую глубину обороны противника. Части армии должны были развить их успех, выйти своими механизированными корпусами на рубеж реки Крынки в районе Артемовка — Кол паковка — Успенская, а затем наступать в общем направлении на Кутейниково. Но в связи с тем, что наступление 28-й армии развивалось крайне медленно, а успех обозначился на участке 5-й ударной армии, командующий фронтом, учитывая изменившуюся обстановку, решил ввести все силы 2-й гвардейской армии для развития прорыва в полосе наступления 5-й ударной армии.

Взаимодействуя с частями 5-й ударной и 28-й армий, войска 2-й гвардейской армии продвинулись вперед и овладели несколькими укрепленными населенными пунктами. Немецкое командование бросило к району прорыва обороны свои оперативные резервы: помимо уже упоминавшейся 16-й моторизованной дивизии, сюда стали подходить части 23-й танковой дивизии, которая была возвращена с полпути на Харьков, а также 336-я пехотная дивизия и некоторые части. Еще более усилила активность авиация.

В этих условиях войска фронта были вынуждены произвести перегруппировку для того, чтобы силами 2-й гвардейской и 28-й армий перейти 31 июля в наступление с общим направлением на Успенскую. Однако такое наступление провести не удалось. 29 июля немецкое командование перебросило из-под Харькова в район плацдарма на правом берегу Миуса танковый корпус СС в составе трех танковых дивизий: «Мертвая голова», «Рейх» и 3-я. Танковые контрудары наносились противником с нарастающей силой. В этих условиях существенно возросла роль советских полков противотанковой артиллерии. Вот как описывает действия 1255-го истребительного противотанкового полка под командованием полковника А. Г. Байнова участник этих боев бывший командующий артиллерией 2-й гвардейской армии генерал И. С. Стрельбицкий:

«В двух километрах от нас, на взгорье, словно на параде, выстроилось около 50 вражеских танков. Развернутым строем они двигались к оврагу… В этот момент где-то впереди раздались выстрелы… И вот уже по склону оврага, точно муравьи, поползли „виллисы“ с „сорокапятками“. Байнов выскочил на своей машине вперед, и перед ним, как на ладони, раскрылась картина боя.

Полк развернулся на пологом склоне оврага. И как только танки стали приближаться к батареям, их встретил сильный артиллерийский огонь. В первые же минуты загорелось девять танков и одна самоходка. Такой удар сразу сбил спесь с гитлеровцев. В рядах противника началось замешательство. Некоторые машины стали отходить, отстреливаясь из орудий и пулеметов; другие остановились, превратившись в прекрасную мишень для артиллеристов…

Пламя над полем боя разрасталось. Артиллеристы наносили меткие удары. Один за другим выходили из строя танки противника»[88].

Однако 30 июля немцы смогли нанести мощный контрудар, в котором участвовало до 100 танков. На другой день контрудар повторился. В танковых атаках, по советским данным, в общей сложности участвовало 400–500 бронированных машин. Их активно поддерживала авиация. Группами по 100–200 самолетов она только в течение 30 июля произвела около 1800 самолето-пролетов.

При создавшейся обстановке войска Южного фронта не смогли прорвать сильно укрепленную оборону противника и пробиться в центр Донбасса и получили приказ отойти на левый берег Миуса.

Июльское наступление Юго-Западного и Южного фронтов на Северском Донце и на Миусе имело большое стратегическое значение. Советские войска не только лишили противника возможности перебросить дивизии из Донбасса на Курскую дугу, но и заставили его снять с белгородско-харьковского направления до пяти танковых дивизий, а также крупные силы авиации и бросить все это для удержания своих позиций в Донбассе. Тем самым в ответственный момент немецкое командование вынуждено было ослабить важнейшее на тот момент на Восточном фронте белгородско-харьковское направление. А это создало еще более благоприятные условия для войск Воронежского и Степного фронтов, готовившихся для перехода в контрнаступление. Следовательно, основная цель, поставленная перед войсками обоих фронтов, была достигнута — они притянули на себя значительные силы противника с других участков советско-германского фронта, и прежде всего с Курской дуги.

5 августа в ходе начавшегося контрнаступления Красная армия освободила Орел и Белгород. По плану Верховного главнокомандования войска Воронежского и Степного фронтов должны были рассечь стратегический фронт противника, выйти во фланг и тыл группы армий «Юг», а затем во взаимодействии с войсками Юго-Западного и Южного фронтов разгромить все южное крыло советско-германского фронта. Планировалось, что в ходе наступления должна быть освобождена Левобережная Украина и Донбасс.

Освободив Белгород, Красная армия успешно продвигалась к Харькову. Над немецкой донбасской группировкой нависла угроза флангового удара с севера.

Еще 4 августа, то есть спустя двое суток после того, как Южный фронт прекратил начатое им в июле наступление на Миусе, представитель Ставки Маршал Советского Союза A. M. Василевский направил Верховному главнокомандующему свои соображения об организации удара войск Южного фронта с целью овладения районом Сталина. Он считал, что наиболее приемлемым в оперативном отношении направлением для такого удара является по-прежнему направление через Донецко-Амвросиевку, Старобешево в обход Сталина с юга. Причем этот удар, по его мнению, должен быть увязан с ударом из района Славянска на Сталино войск Юго-Западного фронта, с тем чтобы с выходом к Сталину изолировать, а в дальнейшем пленить или уничтожить войска противника в дебальцевско-артемовском районе. Конкретные предложения маршала А. М. Василевского о действиях войск Южного фронта в такой операции легли потом в основу плана, разработанного командованием и штабом фронта по разгрому противника на миусских укреплениях.

Одновременно маршал А. М. Василевский, учитывая огромные трудности, которые предстояло преодолеть нашим войскам, перешедшим в контрнаступление на белгородско-харьковском направлении, предложил командующему Юго-Западным фронтом генералу армии Р. Я. Малиновскому подготовить свои соображения об оказании содействия войскам Воронежского и Степного фронтов в освобождении Харьковского промышленного района. Такие соображения командующий Юго-Западным фронтом подготовил и 6 августа 1943 года направил их в Ставку. Генерал армии Р. Я. Малиновский писал: «…Согласно указаниям т. Александрова[89], Юго-Западный фронт готовит операцию с целью не допустить рокировки войск противника с юга на харьковское направление перехватом шоссейных и железнодорожных магистралей в районе Тарановка, Мерефа и содействовать войскам Воронежского и Степного фронтов в овладении Харьковским районом».

Для достижения этой цели предлагалось нанести удар войсками правого крыла фронта южнее города Змиев в общем направлении на Тарановку и в дальнейшем на Мерефу. Там же командующий фронтом считал необходимым сосредоточить и основные усилия своих войск, создав таким образом угрозу тылу донбасской группировки врага. Однако это предложение Ставка не утвердила и в тот же день, 6 августа, издала директиву, в которой приказала передать с 8 августа 57-ю армию из Юго-Западного фронта в состав Степного фронта «с задачей ударом в обход Харькова с юга содействовать главной группировке Степного фронта в овладении Харьковом». В качестве же основной задачи Юго-Западному фронту предлагалось «нанести главный удар на юг, в общем направлении Голая Долина, Красноармейское и, во взаимодействии с Южным фронтом, разгромить донбасскую группировку противника и овладеть районом Горловка, Сталино.

Основная задача Южного фронта — нанести главный удар в общем направлении Куйбышево, Сталино, где сомкнуться с ударной группой Юго-Западного фронта…». Ставка предложила маршалу А. М. Василевскому представить 10 августа на ее утверждение план действий войск Юго-Западного и Южного фронтов. Такой план был 8 августа представлен в Ставку и 10 августа утвержден.

Спустя два дня, в связи с успешным развитием наступления войск Воронежского и Степного фронтов на харьковском направлении, Ставка уточнила задачи Юго-Западного фронта. В своей директиве от 12 августа 1943 года она указала: «Главными силами нанести удар с фронта Изюм, Богородичное в общем направлении Барвенково, Павлоград. Правым крылом фронта немедля приступить к форсированию р. Северский Донец южнее Чугуев и ударом на Замостье, Тарановка и далее на юг во взаимодействии с 57-й армией Степного фронта свертывать оборону противника по зап. берегу р. Северский Донец. К 24–25 августа выйти главными силами фронта на линию Лиговка, Лозовая, Барвенково. В дальнейшем развивать наступление в общем направлении Павлоград, Орехов с целью выйти на фронт Запорожье, Пологи и отрезать пути отхода на запад донбасской группировке противника».

Направления этих ударов выводили наши войска в тыл вражеской группировки, создавая условия для ее окружения, а также давали возможность избежать ведения боевых действий в крупных населенных пунктах центральной части Донбасса.

Координировать действия войск Южного и Юго-Западного фронтов Ставка поручила А. М. Василевскому.

Немецкое командование по-прежнему придавало исключительно важное значение удержанию Донбасса. Оперативно строились дополнительные оборонительные рубежи, прежде всего по рекам Кальмиус, Самара. Учитывая опыт июльских боев, немецкое командование решило за счет создания резервов в частях и соединениях более глубоко эшелонировать боевые порядки в обороне. Наряду с этим была произведена некоторая перегруппировка. Переход советских войск в контрнаступление на белгородско-харьковском плацдарме вынудил немецкое командование начать переброску своих дивизий из Донбасса в район Харькова. В период с 3 по 10 августа 1943 года туда были направлены из состава 6-й армии 3-я танковая дивизия, танковые дивизии СС «Рейх» и «Мертвая голова», а из 1-й танковой армии — танковая дивизия СС «Викинг». Почти одновременно с рубежа реки Миус на изюмско-барвенковское направление, ближе к северному флангу донбасской группировки, были переброшены 23-я танковая и 16-я моторизованная дивизии. К середине августа 1-я танковая и 6-я армии, оборонявшиеся в Донбассе, насчитывали 27 дивизий.

Наше командование отчетливо представляло себе, что разгромить противостоящего врага будет нелегко. Войскам предстояло наступать в чрезвычайно трудных условиях — они должны были преодолеть многочисленные водные рубежи, действовать на местности, очень выгодной для обороняющегося, прорвать сильно укрепленные позиции с огромным количеством огневых средств.

Кроме индивидуальной подготовки личного состава, особое внимание было уделено вопросам обеспечения прорыва. Планировалось артиллерийское и авиационное наступление. Командующий Юго-Западным фронтом, например, решил артиллерийскую подготовку осуществить так: в первые пять минут сделать огневой налет на передний край, затем в течение 60 минут вести методический огонь на разрушение (уничтожение), непосредственно перед атакой пехоты и танков — 10-минутный огневой удар из всех средств вновь по переднему краю. После этого артиллерия переносила огонь в глубину обороны.

Авиационное обеспечение операции на Юго-Западном фронте осуществляла 17-я воздушная армия, а на Южном фронте — 8-я. В период подготовки операции наша авиация большой активности не проявляла. Летчики непрерывно вели разведку фотографированием системы обороны противника и наблюдением за передвижениями его войск, не допускали пролетов разведывательных самолетов противника и производили отдельные налеты, главным образом на аэродромы. В ночь перед наступлением авиация должна была непрерывно воздействовать на противника, изматывая его живую силу и подавляя систему огня в главной полосе обороны. С этой целью, например, по плану боевого использования авиации Южного фронта предусматривалось произвести в течение ночи около 300 самолето-вылетов. Перед атакой, в период артиллерийской подготовки, авиации фронта предстояло небольшими группами самолетов нанести удары по опорным пунктам на переднем крае, а с началом атаки штурмовики должны были 20 минут подавлять опорные пункты врага за передним краем. В период действий наших войск в глубине обороны противника на авиацию возлагалась задача поддержать наступление подвижных соединений при вводе их в прорыв, не допуская подхода резервов, нарушать планомерный отход вражеских войск из Донбасса.

По плану Ставки Верховного главнокомандования первым готовился перейти в наступление Юго-Западный фронт, имевший в своем составе шесть общевойсковых армий, из них четыре в первом эшелоне и две — во втором, воздушную армию, танковый и механизированный корпуса. Его войска до этого занимали оборону по левому берегу реки Северский Донец, удерживая плацдармы в районе Изюма.

Командующий фронтом генерал армии Р. Я. Малиновский, руководствуясь директивой Ставки, решил основные усилия своих войск сосредоточить в центре, на изюмско-барвенковском направлении. Здесь после перегруппировки сил фронта заняли исходное положение для наступления войска 6-й и 12-й армии. Они должны были действовать на направлении главного удара, прорвать оборону противника на участке Изюм — Богородичное шириной 32 км и, наступая в направлении Барвенково — Павлоград — Орехов, отрезать пути отхода ему на запад.

На правом крыле фронта готовилась к наступлению 1-я гвардейская армия. Она должна была форсировать Северский Донец южнее Чугуева и ударом на юг во взаимодействии с 57-й армией Степного фронта свертывать оборону противника по правому берегу реки Северский Донец. Ее наступление должно было содействовать войскам Степного фронта в разгроме харьковской группировки противника. На левом крыле фронта действовала 3-я гвардейская армия. Ей предстояло с соединениями правого крыла Южного фронта (соседа слева) овладеть Лисичанском и в дальнейшем развивать наступление на Славянск и Краматорск.

Войска второго эшелона фронта получили такие задачи:

— 8-й гвардейской армии с рубежа железной дороги Барвенково — Славянск (второй армейский оборонительный рубеж противника) развить успех 6-й и 12-й армий в общем направлении на Павлоград;

— 46-й армии действовать в зависимости от обстановки — или на правом крыле, или в центре фронта;

— 23-й танковый и 1-й гвардейский механизированный корпуса должны были войти в сражение в полосах наступления 6-й и 12-й армий и развить их успех в оперативной глубине.

Наступление армий фронта началось не одновременно. Обстановка, сложившаяся для войск соседнего Степного фронта в районе Харькова, потребовала ускорить начало наступления соединений правого крыла Юго-Западного фронта. В связи с этим 12 августа командующий фронтом на основе указаний Ставки Верховного главнокомандования приказал 1-й гвардейской армии, которой командовал генерал В. И. Кузнецов, перейти в наступление с утра 13 августа. Ей была поставлена задача силами правофлангового 34-го стрелкового корпуса форсировать Северский Донец, сломить сопротивление противника и к исходу 14 августа овладеть городом Змиев. В последующем войска армии должны были развивать наступление на юг и юго-запад.

После артиллерийского налета на передний край обороны противника первыми стали форсировать реку на правом фланге армии части 152-й стрелковой дивизии 34-го корпуса. Несмотря на сильное огневое сопротивление врага, они успешно переправились на противоположный берег и к исходу дня при поддержке артиллерии захватили первую линию вражеских траншей. В тот же день южнее 152-й стрелковой дивизии Северский Донец форсировала частью своих сил 6-я стрелковая дивизия. Бои здесь сразу же приняли ожесточенный характер. Противник понимал, что выход частей 1-й гвардейской армии южнее Харькова создаст угрозу его тылу, и поэтому принимал все меры, чтобы удержать свои позиции. Командующий фронтом приказал усилить наступавшие войска армейской артиллерией и передать им из 3-й гвардейской армии один танковый полк прорыва, срочно переправив его по железной дороге. Преодолевая упорное сопротивление противника, части этих дивизий в течение последующих дней овладели несколькими населенными пунктами, а затем ворвались в Змиев. 18 августа город был освобожден[90].

Продолжая наступление, соединения армии к 20 августа продвинулись вглубь до 20 км. К этому времени войска Степного фронта приближались с севера и востока к Харькову. Немецкое командование, опасаясь удара по харьковской группировке с юга, срочно перебросило в район действий 1-й гвардейской армии дополнительные части.

23 августа войска Степного фронта освободили Харьков. В связи с этим Ставка Верховного главнокомандования 24 августа уточнила задачи правого крыла Юго-Западного фронта. Войскам было приказано наступать здесь в общем направлении на Тарановку, Лозовую, Чаплино и частью сил ударом вдоль реки Берека свертывать оборону противника по правому берегу Северского Донца. Этот удар должен был нарушить всю систему вражеской обороны и создать угрозу группировке противника в Донбассе.

В центре фронта наступление началось 16 августа. Ожесточенные бои развернулись на плацдарме юго-восточнее Изюма. В северной части этого плацдарма, на участке (иск.) Каменка — Сисинки (12 км юго-восточнее Каменки), действовали войска 6-й армии под командованием генерал-лейтенанта И. Т. Шлемина (шесть стрелковых дивизий, танковая бригада, два танковых полка). Армия наносила главный удар своим левым флангом в направлении Долгенькой. Здесь в первом эшелоне наступал 26-й гвардейский стрелковый корпус в составе 25-й гвардейской, 267-й и 263-й стрелковых дивизий.

На правом фланге армии в районе Изюма частями 38-й гвардейской стрелковой дивизии 4-го гвардейского стрелкового корпуса наносился вспомогательный удар. Остальные дивизии этого корпуса составляли второй эшелон армии.

На южном участке плацдарма, левее 6-й армии, наступали войска 12-й армии под командованием генерал-майора А. И. Данилова (семь стрелковых дивизий, танковая бригада, три танковых полка). Она наносила главный удар своим правым флангом в юго-западном направлении силами 66-го стрелкового корпуса, действовавшего в первом эшелоне армии (333, 203 и 244-я стрелковые дивизии). Во втором эшелоне находился 67-й стрелковый корпус…

Накануне, во второй половине дня, обе армии провели разведку боем, выделив для этого по одному усиленному стрелковому батальону от каждой дивизии первого эшелона. Перед разведывательными батальонами была поставлена задача вскрыть истинное начертание переднего края обороны и систему опорных пунктов, а также захватить пленных и установить группировку войск противника. В основном эти задачи были выполнены.

Перед плацдармом, на котором находились части 6-й и 12-й армий, противник сумел за короткое время еще более усилить оборону в инженерном отношении и создать дополнительное количество опорных пунктов. Почти все окопы были доведены до полного профиля со скрытыми ходами сообщения и блиндажами, построена система дзотов и дотов. Здесь широко применялись противотанковые и противопехотные заграждения, преимущественно взрывные, проволочные заграждения на низких кольях, противотанковые и противопехотные завалы. Подбитые танки были приспособлены под огневые точки. Особенно развита в техническом отношении была оборона в районах населенных пунктов Каменка, Богородичное, Долгенькая — Хрестище и др. Промежутки между ними были заполнены легкими полевыми сооружениями в основном открытого типа. Огневые средства в этих опорных пунктах располагались компактно и так, чтобы каждый из них мог обороняться самостоятельно, имея минометы и противотанковую артиллерию.

Наступление наших войск началось здесь утром после артиллерийской и авиационной подготовки. Завязались кровопролитные бои. Противник, опираясь на хорошо подготовленные оборонительные позиции и организованную систему артиллерийского и минометного огня, оказывал упорное сопротивление. Контратаки его пехоты и танков следовали одна за другой. Обе стороны несли большие потери. Советские воины, ломая сопротивление врага, медленно продвигались вперед. Каждый метр родной земли приходилось брать с ожесточенным боем.

Когда части 25-й гвардейской стрелковой дивизии (из 6-й армии) с танками подошли к северо-западной окраине Долгенькой, противник силою до пехотного батальона с 20 танками контратаковал их. С воздуха на боевые порядки дивизии обрушили свой бомбовый удар 60 вражеских самолетов. Объединенными усилиями нашей пехоты, танков, артиллерии и авиации контратака была отбита.

Такие же упорные бои разгорелись на подступах к сильно укрепленному опорному пункту Хрестище. Здесь наступали части 244-й стрелковой дивизии и 224-го танкового полка из 12-й армии. В течение дня танки и следовавшая за ними пехота несколько раз атаковали противника, нанося ему крупные потери.

Жаркие бои происходили и в воздухе. В этот день 17-я воздушная армия, которой командовал генерал В. А. Судец, совершила 1338 самолето-вылетов. Наши летчики сбили 25 и подбили 2 самолета противника.

К исходу первого дня наступления войска 6-й и 12-й армий освободили несколько населенных пунктов и продвинулись вперед на отдельных направлениях на 2,5–3,5 км. Утром 17 августа наши войска возобновили атаки. Противник еще более усилил сопротивление, бросая иногда в контратаку до двух пехотных полков с 40–50 танками. Авиация группами по 50–100 самолетов бомбила боевые порядки частей, огневые позиции артиллерии, нарушала управление войсками. Нередко один и тот же клочок земли по нескольку раз переходил из рук в руки.

В тяжелых боях на изюмском плацдарме сопротивление противника возрастало с каждым днем: с 19 по 22 августа бои шли по всему фронту с переменным успехом.

В этих условиях командующий Юго-Западным фронтом решил для завершения прорыва вражеской обороны ввести в сражение на направлении Долгенькая — Барвенково 8-ю гвардейскую армию под командованием генерала В. И. Чуйкова. Одновременно в ее состав передавались 23-й танковый и 1-й гвардейский механизированный корпуса[91].

22 августа в 5 часов 20 минут после 20-минутной артиллерийской подготовки части первого эшелона армии (три стрелковые дивизии), усиленные танковой бригадой, двумя танковыми и Одним самоходно-артиллерийским полками, перешли в наступление. Во втором эшелоне находились две и в резерве армии — одна стрелковая дивизия. Через четыре часа были введены в бой подвижные соединения — танковый и механизированный корпуса. Противник оказывал упорное сопротивление. Начиная с 9 до 13 часов он четыре раза бросался в контратаки. Причем каждая из них была силою до двух пехотных батальонов и до 35 танков при мощной поддержке авиации. Всего же в течение дня было отбито шесть контратак.

К исходу дня части 8-й армии продвинулись вперед до 6 км и заняли несколько населенных пунктов.

На другой день части армии с утра возобновили свое наступление. В это время крупная немецкая группировка, выбитая из Харькова, отходила на юго-запад в район Полтавы. Немецкое командование опасалось, что быстрое наступление наших дивизий юго-западнее Харькова создаст угрозу нанесения ими фланговых ударов по донбасской группировке. Поэтому оно, не считаясь с потерями, принимало все меры к удержанию своих позиций на полтавском и барвенковском направлениях. Ценой невероятных усилий немцам это удалось: 28 августа командующий фронтом приказал 6-й, 8-й гвардейской и 12-й армиям прекратить наступление и закрепиться на занятых рубежах.

На правом крыле фронта с 26 августа была введена в сражение 46-я армия под командованием генерала В. В. Глаголева. Ее первый эшелон (три стрелковые дивизии), сменив две правофланговые дивизии 1-й гвардейской армии, наступал в общем направлении Тарановка — Новая Водолага. Во втором эшелоне находились две и в резерве — одна стрелковая дивизий. Соединения армии, усиленные тремя танковыми и одним самоходно-артиллерийским полками, получили задачу: в период с 26 по 30 августа овладеть железнодорожными узлами Мерефа и Новая Водолага, перерезать железнодорожную магистраль Харьков — Лозовая — Красноград, разобщить харьковскую группировку с группировкой в Донбассе и содействовать войскам Степного фронта в окружении противника в районе южнее Харькова[92].

Ломая сопротивление противника, войска армии заняли ряд населенных пунктов и продвинулись вперед на отдельных участках до 10 км.

За четыре дня наступления они отразили 32 контратаки, каждая из которых была силою до двух пехотных батальонов и до 60 танков. Противник бросил сюда дополнительные силы, и поэтому сопротивление его еще более возросло. За это время было зафиксировано 1460 самолето-пролетов люфтваффе. При этом воздействие с воздуха по нашим войскам было колоссальным.

30 августа 46-я армия получила приказ закрепиться на достигнутом рубеже.

На левом крыле Юго-Западного фронта действовали части 3-й гвардейской армии под командованием генерала Д. Д. Лелюшенко. Ее правофланговые дивизии получили задачу во взаимодействии с частями соседней 12-й армии разгромить противника в районе Маяки (10 км севернее Славянска). В дальнейшем они должны были развивать наступление в направлении Славянск, Краматорск. К локальной операции, проводимой с целью отвлечения внимания противника от направления главного удара фронта, войска приступили 22 августа. В 4 часа без артиллерийской подготовки части 78-й и 297-й стрелковых дивизий форсировали Северский Донец, преодолели лесные завалы, минные поля, заграждения и завязали тяжелые бои за овладение рубежом Маяки — Райгородок (15 км северо-восточнее Славянска). Однако сломить оборону противника не удалось, и 27 августа им было приказано временно перейти к обороне.

Августовская операция Юго-Западного фронта явилась, по существу, продолжением июльской. Наличие плацдарма в районе Изюма создавало благоприятные условия для перехода в наступление войск с задачей выйти на коммуникации противника в Донбассе и во взаимодействии с войсками Южного фронта разгромить донбасскую группировку врага. Ожесточенное сопротивление противника, большая насыщенность его обороны огневыми средствами, массированное применение авиации в значительной степени повлияли на то, что армиям, наступавшим на направлении главного удара, не удалось развить свое наступление. Но, несмотря на это, наступательные действия Юго-Западного фронта имели важное значение. Наши войска значительно расширили ранее захваченный изюмский плацдарм на правом берегу Северского Донца, овладели новым, змиевским плацдармом.

Кроме того, были скованы крупные силы противника на барвенковском направлении и тем самым был облегчен прорыв немецкой обороны на Миусе силами Южного фронта и разгром харьковской группировки войсками Степного фронта. За период наступления наши части освободили 53 населенных пункта, в том числе Змиев. В ожесточенных боях они нанесли врагу серьезные потери.

Об этом, кроме немецких документов, свидетельствуют и показания пленных, сохранившиеся в советских архивах. Так, пленный ефрейтор 5-й роты 156-го мотополка 16-й моторизованной дивизии показал, что в роте на 21 августа было 150 человек, а через три дня осталось около 50 человек. Солдат 6-й роты 63-го мотополка 17-й танковой дивизии показал, что на 15 августа в роте имелось 120 человек, а к 23 августа осталось только 42. К этому времени вся 17-я танковая дивизия оказалась разгромленной и была сведена в боевую группу.

Удары советских войск на флангах донбасской группировки наносились разновременно. Спустя два дня после перехода в наступление основных сил Юго-Западного фронта в операцию должны были включиться войска Южного фронта. Им предстояло разгромить 6-ю немецкую армию, фактически прорвать Миус-фронт и пробиться в центр Донбасса, где планировалось действовать совместно с частями Юго-Западного фронта.

По решению командующего Южным фронтом генерал-полковника Ф. И. Толбухина главный удар наносился войсками трех армий (5-й ударной, 2-й гвардейской и 28-й) в центре фронта на участке шириной 25 км.

Оперативное построение войск фронта предусматривалось в один эшелон. Резерв командующего фронтом состоял из 4-го гвардейского механизированного, 4-го гвардейского кавалерийского корпусов и трех стрелковых дивизий.

13 августа командующий поставил ударной группировке следующие задачи:

— 5-й ударной армии, действовавшей в полосе Верхний Нагольчик — Куйбышево, предстояло нанести главный удар на своем левом фланге на участке южная окраина Дмитриевки — Куйбышевское (5 км севернее Куйбышева) шириной 10 км и наступать в общем направлении на Кутейниково. Она должна была к исходу пятого дня наступления выйти на рубеж Кутейниково — Платоновский (7 км юго-западнее Кутейникова) на глубину 55–60 км. Армия имела в своем составе девять стрелковых дивизий, истребительно-противотанковую артиллерийскую бригаду, танковую бригаду и части усиления. На участке прорыва в первом эшелоне находились четыре и во втором — две стрелковые дивизии;

— 2-й гвардейской армии предстояло действовать южнее Куйбышева в полосе шириной 9 км, прорвать здесь оборону противника и, наступая в западном направлении, к исходу пятого дня операции выйти на рубеж реки Кальмиус (65–70 км к западу от реки Миус), создав тем самым угрозу флангового удара с юга по противнику в центральной части Донбасса. Армия имела шесть стрелковых дивизий, механизированный корпус и части усиления. Оперативное построение армии было в два эшелона;

— 28-я армия, находившаяся на левом фланге ударной группировки фронта, получила задачу прорвать оборону противника в полосе своего наступления шириной 2,5 км и ударом на юго-запад в направлении Анастасиевка — Федоровка, взаимодействуя с частями 2-й гвардейской армии, свернуть боевые порядки противника, противостоявшего 44-й армии. В последующем армия должна была выйти своим передовым отрядом к побережью Азовского моря и Миусского лимана и во взаимодействии с кавалерийскими соединениями окружить и уничтожить таганрогскую группировку врага.

Армия имела пять стрелковых дивизий, танковую бригаду, истребительно-противотанковый артиллерийский полк, гвардейский минометный полк и строила свой боевой порядок в три эшелона: в первом эшелоне — одна, во втором — две и в третьем — две стрелковые дивизии. В резерве командующего армией находилась танковая бригада;

— 4-й гвардейский механизированный корпус предполагалось ввести в прорыв в первый день операции на направлении главного удара 5-й ударной армии с задачей наступать в направлении на Колпаковка — Донецко-Амвросиевка и не допустить занятия противником рубежа по западному берегу реки Крынки;

— 4-й гвардейский кавалерийский корпус должен был с вечера третьего дня операции войти в прорыв и решительным наступлением на юго-запад отрезать пути отхода противнику в западном направлении и во взаимодействии с 28-й армией окружить и уничтожить вражескую группировку в районе Таганрога[93].

На правом крыле фронта в полосе шириной 65 км действовала 51-я армия, а на левом крыле занимала оборонительный рубеж шириной 64 км 44-я армия генерал-майора В. А. Хоменко. О ней стоит сказать особо. Эта армия была, пожалуй, слабейшей по составу из всех объединений фронта, однако на это были вполне объективные причины, поскольку ударная группировка Южного фронта, прорывавшая Миус-фронт, создавалась в том числе за счет изъятия частей из 44-й армии. Так, 32-я и 33-я гвардейские танковые бригады, находившиеся в составе 44-й армии на 1 июля 1943 года, были к 15 июля перегруппированы на направление главного удара. Первая была направлена в 5-ю ударную армию, а вторая — в 28-ю армию. Таким образом, на 1 июля 1943 года в составе 44-й армии было семь стрелковых дивизий, а к середине месяца 320, 347 и 387-я дивизии были переданы в 28-ю армию. Однако и после окончания боев 44-я армия продолжала оставаться источником резервов для фронта, и к началу августовского наступления в состав 28-й армии была передана еще одна стрелковая дивизия — 248-я.

После всех «изъятий» к началу августа в 44-ю армию входили две стрелковые дивизии — 130-я (полковник К. В. Сычев) и 416-я (полковник Д. М. Сызранов), а также 1-й гвардейский укрепленный район (полковник П. И. Саксеев), при 256 орудиях и 239 минометах. Армия обороняла рубеж Ясиновский — Приморка на приморском фланге фронта. Позиции непосредственно перед Самбеком занимал 1-й гвардейский УР. Обе стрелковые дивизии, входившие в состав армии, были весьма неординарными соединениями Красной армии. Так, 416-я дивизия официально считалась национальной, и, соответственно, основная масса личного состава дивизии являлась азербайджанцами.

При таком раскладе сил как 51-я, так и 44-я армии должны были активными действиями сковать находившегося перед ними противника[94].

На направлении главного удара наше командование обеспечило значительное превосходство над противником: по живой силе в 4 раза, по количеству орудий в 5, а минометов в 5,5 раза и по количеству танков в 6,4 раза. На участке предполагаемого прорыва протяженностью 25 км по фронту было сосредоточено 23 стрелковые дивизии.

Советские воины напряженно готовились к выполнению боевой задачи. Подготовка к наступлению началась в первых числах августа, сразу после июльских боев. Особенно большой размах она получила в частях 5-й ударной армии. Тщательной разведкой и наблюдением уточнялась огневая система противника.

На основе материалов рекогносцировки и опыта июльских боев был составлен план сражения, организовано взаимодействие между родами войск. Особенно много предстояло сделать артиллеристам, которые должны были мощным огнем своих орудий расчистить путь пехоте и танкам через миусские укрепления. От них требовалось в короткие сроки скрытно от противника вывести большое количество артиллерии на новые огневые позиции, развернуть огромную сеть наблюдательных пунктов, выявить цели, которые необходимо подавить и разрушить, уничтожить огневые точки еще до начала артиллерийской подготовки.

На участке прорыва фронта сосредоточивалось до 2 тыс. орудий и минометов (не считая полковой и противотанковой артиллерии), в том числе все орудия 2-й гвардейской артиллерийской дивизии прорыва. Дополнительно к этому привлекалось шесть гвардейских минометных полков М-13 и бригада М-31. В артиллерийской подготовке участвовали 120-мм и 82-мм минометы и артиллерийские полки дивизий второго и третьего эшелонов, артиллерийские полки дивизий резерва фронта и артиллерия подвижных соединений. Все это позволило нашему командованию довести среднюю плотность артиллерии на всем участке прорыва до 93 орудий и минометов на 1 км фронта, а в 28-й армии, где участок прорыва составлял всего 2,5 км, эта плотность доходила до 154 орудий и минометов на 1 км фронта. В 800 м от траншей противника для стрельбы прямой наводкой выдвигались все орудия батальонной и полковой артиллерии и, кроме того, отдельные орудия калибра 122 мм и 152 мм.

Артиллерийская подготовка продолжительностью 80 минут начиналась во всех армиях 5-минутным огневым налетом. Затем в 28-й и 2-й гвардейской армиях следовал 45-минутный период разрушения и подавления, а в 5-й ударной армии — 25-минутная пауза, а потом 30-минутный период подавления, заканчивавшийся во всех армиях новым огневым налетом. После этого следовал ложный перенос огня в глубину, который завершался огневым налетом — 10 минут для 28-й и 2-й гвардейской армий и 5 минут для 5-й ударной армии. Атака пехоты и танков сопровождалась последовательным сосредоточением огня на глубину до 2 км и продолжительностью до 90 минут.

Авиационное наступление осуществляла 8-я воздушная армия, имевшая к началу операции около 700 самолетов.

В течение ночи перед наступлением ночные бомбардировщики должны были подавлять систему огня в главной полосе и изнурять живую силу противника, а непосредственно перед атакой предусматривался 20-минутный массированный налет штурмовиков. С началом наступления авиации предстояло непрерывными налетами групп подавлять артиллерию и минометы в ближайшей глубине, а затем — поддерживать действия механизированных корпусов при вводе их в прорыв, препятствовать подтягиванию противником резервов и планомерному отходу его частей.

Особое внимание командование постаралось уделить пополнению, в основном это были юноши из освобожденных восточных районов Донбасса, достигшие призывного возраста уже во время оккупации, и дезертиры Красной армии образца 1941 года, собранные полевыми военкоматами. Понятное дело, что они не имели достаточного боевого опыта. Так, например, в соединениях 2-й гвардейской армии в числе пополнения, прибывшего на фронт, участников войны было только 28 процентов[95].

Перед Южным фронтом продолжала обороняться немецкая 6-я армия в составе трех армейских корпусов (4, 17, 29-й), объединявших 11 дивизий.

Так, южный фланг собственно Миус-фронта оборонял 29-й армейский корпус 6-й полевой армии вермахта. Полосу обороны непосредственно перед Таганрогом, в районе Самбека, занимала 111-я пехотная дивизия под командованием генерал-лейтенанта Германа Рекнагеля. Левым соседом была 15-я авиаполевая дивизия. Севернее 15-й авиаполевой дивизии оборонялась 17-я пехотная дивизия. Последним соединением 29-го корпуса была 336-я пехотная дивизия, позиции которой примыкали к полосе обороны 17-го армейского корпуса.

Подготовка советских войск к прорыву закончилась 17 августа. На другой день на рассвете был получен боевой приказ о переходе в наступление.

В 7 часов 15 минут после артиллерийской и авиационной подготовки войска фронта перешли в наступление. И когда передовые танковые и пехотные части заняли первую линию немецких укрепленных позиций, артиллерия перенесла свой огонь в глубину обороны.

С самого начала наступления наиболее успешно продвигались войска 5-й ударной армии. В результате удачно проведенной артиллерийской подготовки, обеспеченной полнотой и достоверностью разведданных, быстро оказалась нарушенной система огня противника на переднем крае. Пехота и танки, не встречая серьезного сопротивления, овладели им и продвинулись вперед. Артиллерия, последовательно подавляя очаги сопротивления, сопровождала их огнем и колесами.

Одновременно включилась в борьбу авиация 8-й воздушной армии, которой командовал генерал Т. Т. Хрюкин[96].

В ее составе были 1-я штурмовая, 6, 278 (в составе с 6.09), 236, 9-я гвардейская истребительная, 270-я бомбардировочная, 2-я ночная бомбардировочная дивизии, а также 3-й истребительный и 7-й штурмовой авиакорпуса. Всего в армии насчитывалось 924 самолета.

В течение первых 20 минут непрерывными ударами с воздуха наши штурмовики подавляли огневые средства противника, расположенные в 1–1,5 км за передним краем его обороны. После этого они перешли к эшелонированным ударам по артиллерийским и минометным батареям. В течение четырех часов, группами по 6–8 самолетов, через каждые 15–20 минут появлялись штурмовики над полем боя. А в это время бомбардировщики наносили удары по живой силе и технике в глубине обороны противника. Вражеская авиация в первой половине дня не оказывала серьезного сопротивления. Но потом ее активность резко повысилась. Под прикрытием истребителей стали появляться бомбардировщики, действовавшие группами от 9 до 20 самолетов. Они пытались нанести сосредоточенные удары с воздуха, с тем чтобы остановить дальнейшее продвижение частей 5-й ударной армии. Практически сразу штурмовики и бомбардировщики стали подвергаться атаке немецких истребителей. Развернулась упорная борьба за господство в воздухе. В первый день наступления авиация фронта провела 19 групповых боев, совершила 919 самолето-вылетов и сбила 12 самолетов противника.

Воины 5-й ударной армии к исходу дня на участке Дмитриевка — Куйбышево шириной 16 км прорвали оборону противника и продвинулись в глубь ее на 10 км. Главная полоса вражеской обороны была преодолена.

В 23.00 в полосе наступления 5-й ударной армии в прорыв вошел 4-й гвардейский механизированный корпус генерала Т. И. Танасчишина[97]. Командующий фронтом поставил перед ним задачу — овладеть районом Колпаковки и не допустить занятия противником рубежа реки Крынки, где у него была подготовлена вторая полоса обороны. В течение ночи соединения корпуса стремительным ударом сломили сопротивление врага. Обходя его опорные пункты, они к утру 19 августа успешно выполнили свою боевую задачу.

Неоценимую помощь танкистам оказали летчики. В соответствии с приказом командующего 8-й воздушной армией 2-я гвардейская бомбардировочная авиационная дивизия, взаимодействуя с частями 4-го гвардейского механизированного корпуса, обеспечивала в ночь на 19 августа выход его танковых частей в район Колпаковка — Надежный. Темная ночь исключала возможность точного выдерживания танками боевого курса. Бомбардировщики получили задачу путем подсвечивания и ударом по артиллерийским позициям и огневым точкам, а также скоплениям войск противника в этом районе обеспечить успешные действия корпуса. Подобное обеспечение боевых действий танковых частей в ночных условиях было впервые. Выполнение этой задачи поручалось летчикам 60-го гвардейского авиационного полка ночных бомбардировщиков.

Начиная с вечера каждые 25–30 минут летные экипажи точно «подвешивали» световые авиационные бомбы («люстры») над намеченными пунктами. Хорошая видимость на расстоянии 15–20 км позволила танкам строго выдерживать направление, а удары наших самолетов по противнику с воздуха помогли танкистам выполнить поставленную задачу.

После выхода на рубеж Артемовка — Надежный — Колпаковка танкисты закрепились. Взаимодействуя с ними, успешно продвигались вперед части 3-го гвардейского стрелкового корпуса генерала А. И. Белова. Наращивая темпы, они к вечеру 19 августа продвинулись на 24 км и подошли к реке Крынке.

2-я гвардейская армия под командованием генерала Г. Ф. Захарова после напряженного боя овладела рядом опорных пунктов в 2–3 км западнее Миуса.

Части 28-й армии, которой командовал генерал В. Ф. Герасименко, силами 248-й стрелковой дивизии, составлявшей первый эшелон, овладели важным опорным пунктом Петрополье.

Войска 5-й ударной армии, выйдя к реке Крынке, рассекли вражескую группировку на две тактически изолированные части. Южнее Колпаковки оборону держали 336-я (командир — генерал-лейтенант В. Люхт), 17-я (командир — генерал-майор Р. Циммлер), 111-я пехотные (командир — генерал-лейтенант Г. Рекнагель), 15-я авиаполевая (командир — В. Шпанг) дивизии и несколько отдельных специальных батальонов противника. Севернее этого пункта оборонялись 304, 302, 306-я и остатки 294-й пехотных дивизий. В результате этого фланги и тыл противника обнажились для удара по ним в северном и южном направлениях.

Хотя такое наступление далось нашим частям большой кровью. Так, имея задачу согласно приказу командира 13-го гвардейского стрелкового корпуса гвардии генерал-майора П. Г. Чанчибадзе к исходу первого дня наступления выйти на рубеж реки Крынки, 3-я гвардейская стрелковая дивизия 18 августа потеряла из 5248 человек личного состава 654 убитыми и 1592 ранеными (то есть более 40 %), но продвинулась на запад всего на 2 км!

Тут стоит немного остановиться на причинах столь больших потерь советских войск при прорыве Миус-фронта. Дело в том, что противник опирался на хорошо подготовленную в инженерном отношении полевую оборону, умело маневрировал силами и средствами. Немцы умело снимали подразделения со «спокойных» участков и быстро перебрасывали их к местам вклинения, не допуская прорыва обороны.

Советское командование к лету 1943 года не имело опыта прорыва оборудованной в инженерном отношении полосы обороны. Поэтому действовало шаблонно, обеспечивая наступление трех-четырехкратным превосходством в людях и танках в полосе прорыва и продолжительной огневой подготовкой. В ряде случаев при такой подготовке, особенно при наступлении на слабо развитую в инженерном отношении оборону или против слабого противника (такими были прежде всего итальянские, румынские, венгерские части), это обеспечивало успех. Но немецкие войска по своей огневой мощи значительно превосходили своих союзников. Так, немецкая пехота в обороне давала плотность огня из стрелкового оружия до 8–9 пуль на погонный метр (норма 3–4), имела 63 противотанковых орудия, не считая 74 орудий полевой артиллерии. Простое численное превосходство наступающей стороны в людях и танках гасилось огнем обороняющихся.

В результате наступающая сторона несла большие потери, теряла превосходство. Пулеметы и противотанковые средства в сочетании с минно-взрывными и другими инженерными препятствиями становились непроходимыми. Нужны были новые методы прорыва обороны, атакующих необходимо было значительно усиливать инженерно-штурмовыми подразделениями, орудиями непосредственной поддержки пехоты, в том числе самоходными (штурмовыми). Такие орудия должны были сопровождать пехоту и прямой наводкой подавлять пулеметные точки. Танки к 1943 году в связи с резким усилением противотанковой артиллерии сами нуждались в защите, так как противотанковую артиллерию (к 1943 году немецкие противотанковые пушки поражали средние советские танки с 1500 м) нужно было уничтожать до выхода атакующих танков на дальность поражения (от 1500 м).

Немецкое командование стало принимать меры к ликвидации нависшей угрозы. Не имея оперативных резервов, оно спешно начало перебрасывать к основанию нашего клина резервы дивизий, действовавших на пассивных участках фронта, а также батальоны береговой охраны с побережья Азовского моря и различного рода тыловые подразделения. Все это делалось с вполне понятной целью — создать на флангах 5-й ударной армии, узким клином глубоко пробившейся в оборону врага, сильные группы пехоты и танков и решительными встречными ударами с севера на юг и с юга на север отрезать выдвинувшиеся в район Артемовка — Надежный— Колпаковка ее войска и таким путем срезать клин, рассекавший его оборону, закрыв образовавшуюся в ней брешь.

Во второй половине 20 августа немцы силою до трех пехотных полков и 70 танков нанесли два встречных удара с севера и юга на Семеновский и Алексеевку, которые были захвачены. В результате этого основание прорыва сузилось до 3 км. Таким образом, в случае соединения северной и южной групп противника в районе южнее Семеновского создастся серьезная угроза окружения наших войск, вышедших к реке Крынке.

Не имея необходимых резервов для нанесения мощных контрударов по наступающим войскам, немецкое командование сделало ставку на удары с воздуха, стремясь хотя бы остановить наступление 5-й ударной армии, для того чтобы иметь время подтянуть резервы и восстановить положение. Поэтому уже 19 августа усилия основной массы частей люфтваффе, базировавшихся перед Южным и Юго-Западным фронтами, были перенесены на участок прорыва. В воздухе разгорелись ожесточенные схватки. Только 20 августа они провели 40 воздушных боев, в ходе которых сбили 38 вражеских самолетов. От них не отставали наши штурмовики и бомбардировщики, наносившие удары по пехоте, танкам, артиллерии противника. Всего за день наша авиация произвела более 1000 самолето-вылетов.

В этот день особенно отличилась группа в составе восьми штурмовиков Ил-2 (7-го штурмового авиационного корпуса) под командованием старшего лейтенанта З. С. Хиталишвили[98]. Она стремительно и внезапно атаковала скопление противника на юго-западной окраине Успенской и нанесла ему большие потери. На развороте младший лейтенант П. Н. Евдокимов увидел, что вражеский истребитель снизу пытается незаметно атаковать самолет младшего лейтенанта В. Н. Ермакова. Евдокимов не раздумывая открыл огонь по Me-109 и сбил его. Наши летчики благополучно вернулись на аэродром.

Успешные действия авиаторов оказали огромную помощь наземным войскам. Понеся большие потери, противник вынужден был прекратить свои атаки. А тем временем наше командование принимало срочные меры, чтобы выбить противника из районов Семеновского, Алексеевки и продолжать развивать наступление на запад.

Рано утром 21 августа соединения 5-й ударной армии (126-я, 387-я стрелковые дивизии и 140-я танковая бригада), а также 4-го гвардейского механизированного корпуса (36-я танковая и 14-я механизированная бригады) нанесли удар по контратакующему противнику и к исходу 21 августа восстановили положение на фронте 5-й ударной армии и вновь заняли Семеновский. К этому времени в район этого пункта подошел 2-й гвардейский механизированный корпус, введенный в прорыв 19 августа. После ожесточенного боя он очистил от противника Алексеевку.

В итоге четырехдневных напряженных боев вражеские потери, по советским данным (вероятно, завышенным), составили до 7 тыс. солдат и офицеров, 28 танков и 26 орудий[99].

Противник, не выдержав удара наших войск, вынужден был отойти за реку Крынку, сохранив за собой плацдарм на левом берегу реки в районе Успенской. Удерживая свой рубеж на реке, немецкое командование одновременно подготовило новый удар по выдвинувшимся вперед войскам 5-й ударной армии. На этот раз немцы хотели контратакой с севера в направлении Успенской срезать вершину нашего клина и соединить разобщенные северную и южную группировки. Этот план имел шансы, так как на тот момент немцам удалось перебросить из Крыма 13-ю танковую дивизию. К тому же в район боев спешно подтягивались части группы армий «Центр»: 9-я танковая и 258-я пехотная дивизии.

23 августа части 13-й танковой дивизии контратаковали 3-й гвардейский стрелковый корпус. Однако благодаря залпу «катюш» контратака была отбита. После того как стало ясно, что с севера 13-я танковая дивизия не прорвется в район Успенской, немецкие генералы решили сосредоточиться на южном направлении (район Анастасиевка — Марфинская).

В то время как части 5-й ударной армии отражали контратаки противника, 4-й гвардейский механизированный корпус перешел в наступление из района Колпаковки. Его 14-я и 15-я механизированные бригады внезапным ударом 23 августа овладели важным узлом обороны Миус-фронта — Донецко-Амвросиевкой.

В тот же день — 23 августа — части 1-го гвардейского стрелкового корпуса 2-й гвардейской армии, продвинувшись вперед, создали непосредственную угрозу группировке противника в районе Успенской.

Таким образом, рокадная железная дорога, идущая от станции Кутейниково на Таганрог, была перерезана в двух местах. Теперь таганрогская группировка немцев могла снабжаться только по приморским дорогам или по Азовскому морю.

Надо отметить, что прилегающая к городу акватория Таганрогского залива тоже стала ареной боевых действий между кораблями кригсмарине и Азовской военной флотилии. Приморский фланг 44-й армии противник регулярно обстреливал с морских артиллерийских лихтеров типа MAL. Эти небольшие (водоизмещением 146 т) корабли, с малой осадкой (0,8 м), тем не менее обладали мощным вооружением: две 88-мм и одна 37-мм пушки плюс четыре 20-мм зенитных автомата. Поэтому нет ничего удивительного, что немецкие морские артиллерийские лихтеры были грозным противником для любых типов отечественных боевых катеров, входивших в состав Азовской военной флотилии. Боевые столкновения советских бронекатеров с ними, как правило, заканчивались не в пользу наших моряков.

Поэтому вся тяжесть борьбы с ними легла на советскую береговую батарею № 723 (три 130-мм орудия), основной задачей которой стало нанесение ударов по кораблям противника в Таганрогском заливе и портам Таганрог и Мариуполь. Всего с 20 по 29 августа батарея № 723 провела 22 стрельбы по Таганрогу, используя в качестве корректировочных постов бронекатера. В общей сложности она выпустила 700 снарядов. Семь стрельб было проведено совместно с бронекатерами и торпедными катерами (с установками PC).

Наиболее успешной была стрельба по таганрогскому порту 27 августа. Артиллеристы батареи 723 тяжело повредили артиллерийский лихтер MAL-2 (ранены командир корабля и находившийся на борту морской комендант порта). Также тяжелые повреждения получил еще один лихтер MAL-4, на нем попавший в ходовой мостик снаряд убил командира корабля и еще двух офицеров[100].

Однако судьба Таганрога решалась все-таки не на море. Возвращаясь к событиям на суше, отметим, что за пять дней наступления наши войска прорвали оборону противника. При этом наибольшего успеха добились войска 5-й ударной армии.

В результате напряженных и кровопролитных боев на шестой день операции ударная группировка Южного фронта нависла над противником из района Донецко-Амвросиевки и одновременно сковала его с фронта. Немецко-фашистские войска понесли тяжелые потери, пополнить которые в ближайшее время не могли. Свободных резервов у вражеского командования также не оказалось. В эти дни оно вынуждено было отвлекать значительные силы в район Харькова, чтобы остановить советские войска, освободившие город и продолжавшие угрожать донбасской группировке с севера. Все это, вместе взятое, создавало благоприятные условия для разгрома противника в районе северо-западнее Таганрога, где оборонялся 29-й немецкий армейский корпус, составлявший правое крыло донбасской группировки. Тем более что продолжать наступление в западном направлении было в известной мере рискованно, так как войска Юго-Западного фронта в этот период вели тяжелые бои на изюмском плацдарме. Поэтому наше командование решило, готовясь к наступлению в западном направлении, провести частную операцию с целью уничтожения таганрогской группировки врага.

25–26 августа командиры, штабы и войска готовились к проведению операции. Одновременно некоторые соединения вели бои с целью улучшения своего исходного положения. Части 2-й гвардейской армии, продвинувшись вперед, вынудили противника оставить плацдарм на левом берегу Крынки в районе Успенской. Войска 28-й армии заняли важный опорный пункт противника Авило-Федоровку (5 км южнее Успенской).

По плану операции подвижной группе фронта — 4-й гвардейский механизированный и 4-й гвардейский кавалерийский корпуса — предстояло войти в прорыв в районе Донецко-Амвросиевки и, стремительно наступая на юг и юго-восток, отрезать противнику пути отхода на запад. Причем основная роль в разгроме таганрогской группировки отводилась кавалерийскому корпусу, которым командовал генерал-лейтенант Н. Я. Кириченко. Его части должны были, развивая удар на юг, выйти на рубеж Екатериново-Хапрово — Екатериновка. В последующем им предстояло повернуть на юго-восток и во взаимодействии с войсками, наступающими с севера и востока, окружить и уничтожить таганрогскую группировку. Перед 4-м гвардейским механизированным корпусом ставилась следующая задача: в ночь на 27 августа частью сил овладеть Кутейниковом, а главными силами наступать на юг, продвинуться в район Покрово-Киреевки, обеспечивая действия 4-го гвардейского кавалерийского корпуса с запада.

Стрелковые соединения фронта должны были одной частью сил расширять прорыв в северном и юго-западном направлениях, а другой — наступать на юг. Так, войскам 5-й ударной армии предстояло обеспечивать правый фланг ударной группировки фронта с севера. Для этого им была поставлена задача нанести главный удар на Петровский и два вспомогательных удара: один — на Саур-Могильский и другой — на Свистуны.

2-я гвардейская армия на своем правом фланге временно переходила к обороне на рубеже Ново-Еланчик — Васильевка фронтом на запад, а на левом — наступала на юг. 28-я армия наносила удар своими тремя стрелковыми дивизиями из района Авило-Федоровки сначала на запад, а потом поворачивала на юг и сматывала боевые порядки противника в своей полосе. В это самое время должна была начать наступление 44-я армия — одними соединениями вместе с 28-й армией на юг, а другими — с востока на Самбек.

Следовательно, план операции на окружение не предусматривал расчленения вражеской группировки и уничтожения ее по частям, что, несомненно, являлось главным его недостатком.

В 20.00 26 августа кавалерийский корпус вместе с приданной ему 4-й гвардейской легкой артиллерийской бригадой 2-й гвардейской артдивизии прорыва перешел в наступление. В первом эшелоне действовали 30-я и 9-я гвардейская кавалерийские дивизии, во втором — 10-я гвардейская. 30-я кавалерийская дивизия, следуя с гвардейским минометным дивизионом и танковым батальоном, вышла в район Екатериново-Хапрова. Противник встретил наступавших огнем и контратаками пехоты и танков. Авангард дивизии был остановлен. Но вскоре сюда подошли передовые части 4-го гвардейского механизированного корпуса, и вскоре наши бойцы заняли населенный пункт.

В направлении Екатериновки под прикрытием усиленного авангарда выступила 9-я гвардейская кавалерийская дивизия. Ее части, сбивая отдельные группы противника, к 8.00 27 августа вместе с 6-й гвардейской танковой бригадой вышли в район Екатериновки.

Таким образом, в течение ночи и первой половины дня 27 августа части 4-го гвардейского кавалерийского корпуса выполнили поставленную перед ними задачу и прошли по тылам противника на юг до 30–35 км.

Столь же успешно наступали и части 4-го гвардейского механизированного корпуса. В ночь на 27 августа 15-я механизированная бригада с одним истребительно-противотанковым дивизионом и одним истребительно-противотанковым артиллерийским полком выступили по маршруту Донецко-Амвросиевка — Кутейниково. Они внезапно для противника подошли к Кутейникову и после короткого ночного боя овладели этим крупным населенным пунктом. Остальные бригады корпуса выступили по тому же маршруту и, не доходя Кутейникова, свернули на юг.

Успеху подвижных соединений фронта в огромной степени содействовала авиация. В этот день — 27 августа — она главные усилия направила на обеспечение действий 4-го гвардейского кавалерийского и 4-го гвардейского механизированного корпусов. Войска противника, сосредоточившиеся в районе Анастасиевка — Марфинская для контратаки против наступающих частей, подверглись ударам с воздуха. Вражеская авиация в начале дня не проявляла активности. Но потом ее удары по нашим наступающим войскам, и особенно по кавалерийским соединениям, все больше и больше нарастали, в результате чего они понесли потери. Советские истребители, прикрывавшие подвижные соединения с воздуха, смело и решительно бросались на врага. В течение дня они провели 16 воздушных боев, уничтожив в них 15 самолетов противника.

Стрелковые соединения 2-й гвардейской армии, используя успех подвижных соединений, продолжали теснить противника на юг и юго-восток.

Немецкое командование было уверено в крепости Миус-фронта и даже 23 августа, когда советские войска прорвались на глубину 35 км и вышли в район Донецко-Амвросиевки, немецкие генералы считали, что соединения фронта не смогут в ближайшее время развить свой успех. В отчете об оборонительных действиях 6-й немецкой армии говорилось: «Вечером 23 августа армия и группа армий придерживались еще того мнения, что противник в условиях достигнутого им прорыва с наличными силами, которыми он располагает, пока еще не может добиться оперативных успехов».

Но уже через несколько дней характер донесений кардинально изменился. Правильно оценив замысел нашего командования ударом на юг добиться окружения 29-го армейского корпуса, оборонявшегося в районе Таганрога, оно признавало, что «27 августа наступило решающее изменение в положении. Армия из-за недостатка сил не была в состоянии принять удар». Далее указывалось, что состояние 6-й армии «непрерывно оставалось весьма напряженным».

Такое положение весьма встревожило командование, и поэтому 27 августа, когда возникла реальная угроза окружения таганрогской группировки, командующий группой армий «Юг» фельдмаршал Манштейн вместе со своими командующими армиями, в том числе и Холлидтом, прибыли в ставку Гитлера в Винницу.

Там они доложили фюреру о тяжелом положении всей донбасской группировки и доказывали ему необходимость срочно усилить ее не менее чем двенадцатью дивизиями.

Вот как описывает эту встречу в своих мемуарах Манштейн: «На этом совещании я и командующие подчиненными армиями, а также один командир корпуса и один командир дивизии доложили Гитлеру обстановку и прежде всего состояние частей, уже давно истощенных в непрерывных боях. Я особенно указал на то, что наши потери составили 133 000 человек, а получили мы в качестве пополнения только 33 000 человек. Если боеспособность противника и ослаблена, то все же большое количество соединений дает ему возможность постоянно бросать в бой боеспособные дивизии. Кроме того, он продолжает подбрасывать силы с других участков Восточного фронта.

Из этой обстановки я сделал вывод о том, что мы не можем удержать Донбасс имеющимися у нас силами и что еще большая опасность для всего южного фланга Восточного фронта создалась на северном фланге группы. 8-я и 4-я танковые армии не в состоянии долго сдерживать натиск противника в направлении к Днепру.

Я поставил перед Гитлером ясную альтернативу:

— или быстро выделить нам новые силы, не менее 12 дивизий, а также заменить наши ослабленные части частями с других, спокойных участков фронта,

— или отдать Донбасс, чтобы высвободить силы на фронте группы.

Гитлер, который вел это совещание в очень деловом тоне, хотя и пытался углубиться, как всегда, в технические подробности, все же согласился с тем, что группа „Юг“ требует серьезной поддержки. Он обещал, что даст нам с фронтов групп „Север“ и „Центр“ все соединения, какие можно только оттуда взять. Он обещал также выяснить в ближайшие дни возможность смены ослабленных в боях дивизий дивизиями с более спокойных участков фронта.

Уже в ближайшие дни нам стало ясно, что дальше этих обещаний дело не пойдет»[101].

Возвратившись в свой штаб, командующий 6-й армией решил для начала принять меры, которые бы противодействовали охвату советскими войсками соединений 29-го армейского корпуса. С этой целью было приказано осуществить перегруппировку войск с юга на северо-запад в район Анастасиевка — Латоново. Одновременно с этим начался вывод корпусных и дивизионных тылов на запад в направлении Тельманово (45 км западнее Латонова) — Мариуполь. Против частей советского 4-го гвардейского механизированного корпуса, прорвавшихся в район Кутейникова, был введен в бой дополнительно 259-й дивизион самоходных орудий, а для обеспечения обороны крупного железнодорожного узла Иловайск был направлен батальон из состава 4-го армейского корпуса, оборонявшегося перед 51-й армией Южного фронта. Кроме того, для всех местных комендатур по линии Иловайск — Моспино — Старобешево и далее на юг приказом по армии была определена степень тревоги, отмечаемой цифрой III, а для Сталино и Макеевка — цифрой II.

Практически сразу о начавшейся перегруппировке частей противника стало известно советскому командованию. Днем 27 августа командующий Южным фронтом сообщил командиру 4-го гвардейского кавалерийского корпуса, что 13-я танковая дивизия противника стягивается в район Анастасиевка — Марфинская, что вражеские тылы отступают на Тельманово. В связи с этим он потребовал от корпуса, применяя обходы и охваты, не выпустить противника на запад, уничтожить его по частям, разгромить 13-ю танковую дивизию еще до того, как она сможет сосредоточиться в указанном районе для прорыва на запад. Вечером штаб фронта дополнительно известил, что в 17 часов к Григорьевке с юга подходила кавалерия, а к Федоровке — орудия на мехтяге. Противник намеревался ударами из этих районов отвлечь часть подразделений 4-го гвардейского механизированного и 4-го гвардейского кавалерийского корпусов и тем самым помочь 29-му армейскому корпусу пробиться на запад.

На основании указаний фронта командир 4-го гвардейского кавалерийского корпуса принял решение: к утру 28 августа, наступая на юго-восток, овладеть районами Мало-Кирсановки и Греково-Тимофеевки. В 21 час 30 минут главные силы корпуса выступили из района Екатериново-Хапрово — Екатериновка. Вскоре они вышли в долину реки Мокрый Еланчик, южнее Анастасиевки и успешно сбили с восточного берега мелкие группы прикрытия, продвинувшись вперед.

К утру 28 августа части 9-й гвардейской кавалерийской дивизии совместно с 6-й гвардейской танковой бригадой овладели Мало-Кирсановкой. Выбитые отсюда немецкие части организованно отходили на север в направлении Анастасиевки. Непосредственно в населенном пункте были уничтожены остатки 3-го батальона 95-го пехотного полка 17-й пехотной дивизии. В это же время части 30-й кавалерийской дивизии после короткого боя овладели Греково-Тимофеевкой. Из района Чекилева (3 км восточнее Федоровки) группа противника на 40 автомашинах с бронетранспортерами пыталась прорваться на северо-восток. Находившийся на этом пути 133-й кавалерийский полк разгромил ее. 10-я гвардейская кавалерийская дивизия при выходе с южной окраины Екатериновки подверглась сильному артиллерийско-минометному обстрелу противника со стороны соседних населенных пунктов, где располагался батальон 17-й пехотной дивизии, имевший в качестве оперативной задачи задержать движение наших кавалеристов на юго-восток. После двухчасового боя части дивизии разгромили этот батальон. По советским данным, потери противника составили до 200 солдат и офицеров.

Во второй половине дня кавалеристы продолжали вести бои с разрозненными группами противника, прорывавшимися на запад.

4-й гвардейский механизированный корпус к утру 28 августа вышел к Григорьевке. Одновременно части 1-го гвардейского стрелкового корпуса 2-й гвардейской армии и правого фланга 44-й армии (130-я стрелковая дивизия) в течение 28 августа, продолжая наступать с севера на юг, вышли на рубеж Марфинская — Дороганов. При этом наибольшее продвижение (до 14 км) имели правофланговые соединения 1-го гвардейского стрелкового корпуса. Противник, прикрываясь арьергардными отрядами, отходил в южном направлении и оказывал на промежуточных рубежах серьезное сопротивление.

Левофланговые части 44-й армии в ночь на 28 августа атаковали противника на участке Самбек — Вареновка (4 км южнее Самбека), содействуя этим наступлению 28-й армии.

Перед фронтом 5-й ударной армии, наступавшей в северном направлении, действовали немецкие 306-я и 294-я пехотные дивизии и некоторые части 302, 304 и 335-й пехотных дивизий, которые упорной обороной оказывали ей сопротивление. Войска 5-й ударной армии, ведя тяжелые бои, медленно продвигались вперед и к исходу 29 августа вышли на рубеж Саур-Могильский — Свистуны.

Основной точкой обороны немцев стала высота 277.7, много веков тому назад названная местными жителями Саур-Могилой. Она господствует над всей окружающей местностью. Сама Саур-Могила — не что иное, как один из размытых за целую геологическую эпоху отрогов Донецкого кряжа. Состоит она главным образом из песчаника, в котором встречаются друзы горного хрусталя.

Многолетними исследованиями установлено, что верхняя часть Саур-Могилы искусственного происхождения — это курган высотой четыре и шириной более тридцати метров. Время его создания археологи относят к концу бронзового века — что-то около трех тысяч лет назад. А само название в последнее время все чаще связывают с именем населявших эти края сарматов — савроматов. В более поздние времена, полагают ученые, первая часть этнонима «савр» трансформировалась в «саур». Не исключено, что на вершине воинственные кочевники поклонялись своему божеству — священному мечу.

К подножию Саур-Могилы подошли части 96-й гвардейской стрелковой дивизии под командованием гвардии полковника С. С. Левина и вместе с соседними дивизиями стали готовиться к ее штурму. В ночь на 30 августа для уточнения данных о противнике в его тыл была выслана разведка. Дважды в течение ночи разведчики пытались выйти на высоту, но, понеся потери, вынуждены были вернуться обратно.

Только после серьезной артподготовки нашим войскам удалось взять Саур-Могилу.

Успешно наступали советские войска и в южном направлении. С выходом кавалерийского корпуса в район Мало-Кирсановки, Греково-Тимофеевки, а механизированного корпуса к району Григорьевки создалась угроза полного окружения немецкого 29-го армейского корпуса.

Для окруженных немецких частей единственным способом избежать надвигающейся катастрофы был немедленный прорыв из образовавшегося котла на запад, пока еще не был создан сплошной фронт окружения.

Одновременно с этим командование 6-й немецкой армии заканчивало сосредоточение в районе Старобешева новой группировки, состоявшей из остатков 3-й горно-стрелковой дивизии и прибывших из-под Орла частей 9-й танковой и 258-й пехотной дивизий, а также из боевой группы 17-й танковой дивизии, направленной сюда из 1-й танковой армии. По планам командования, эта группировка должна была 30 августа нанести удар на юго-восток, с тем чтобы на рубеже реки Сухой Еланчик или реки Мокрый Еланчик соединиться с 29-м армейским корпусом, который одновременно должен был пробиваться на запад и северо-запад. При этом части 302-й и 306-й пехотных дивизий 17-го армейского корпуса получили задачу сковать войска 5-й ударной армии, непрерывно атакуя их с севера на юг.

Командование Южного фронта разгадало этот план противника и решило принять меры для прикрытия с запада наших наступающих войск. С этой целью оно еще днем 28 августа поставило им дополнительные задачи. В частности, 4-му гвардейскому механизированному корпусу предлагалось занять район Григорьевки с целью обеспечить с запада действия 4-го гвардейского кавалерийского корпуса и не допустить прорыва противника из района Анастасиевки, Отдельным и сильным отрядом корпус должен был овладеть Федоровкой. Кавалерийский корпус получил задачу к утру 29 августа занять Латоново, Ново-Петровский, Ново-Хрещатик, а отдельным отрядом перехватить переправу через Миусский лиман в районе Ломакина. Одновременно было приказано выделить сильный отряд, который должен был ворваться в Таганрог. Войскам 5-й ударной армии предстояло продолжать наступление на север и к исходу 29 августа выйти на рубеж Ремовка — Прохоров.

29 августа основные силы Южного фронта продолжали теснить противника на юг и юго-восток. Советское командование планировало перехватывать отходящие части противника мобильными кавалерийскими соединениями, однако в реальности этого не произошло, так как они действовали на очень широком фронте. К вечеру корпус вышел на рубеж Ново-Хрещатик и 7 км северо-восточнее его, все больше и больше сжимая кольцо окружения 29-го армейского корпуса. В это же время сильный передовой отряд корпуса в составе 138-го кавалерийского полка и полка 4-й легкой артиллерийской бригады вышел на побережье Миусского лимана в район Ломакина и после короткого боя перехватил переправы через Миусский лиман. Второй отряд корпуса в составе 34-го гвардейского кавалерийского полка 9-й гвардейской кавалерийской дивизии, высланный для занятия Таганрога, подошел к Марьевке. Здесь он встретил сильную вражескую оборону, прорвать которую с ходу ему не удалось.

4-й гвардейский механизированный корпус, выполняя поставленную перед ним задачу, занял район Федоровки, а одна его бригада прорвалась к югу, на побережье Таганрогского залива.

Таким образом, в результате успешных действий наших войск части 29-го армейского корпуса противника были оттеснены еще дальше на юго-восток. Теперь они были зажаты на площади в 25 км?, хотя фронт окружения по-прежнему не был сплошным. План прорвать наш фронт силами группировки, созданной в районе Старобешева, был сорван, в чем признавалось немецкое командование: «И этот наступательный план армии, — говорится в отчете об оборонительных действиях 6-й немецкой армии, — не мог быть полностью осуществлен. Уже 28.8 враг сумел свой прорыв углубить до побережья. Телефонная связь с корпусом была прервана. Последняя попытка командующего лично прорваться через Буденновку на командный пункт 29-го АК равным образом оказалась безуспешной… Нужно было каждый час ожидать, что соединения будут разорваны и корпус распадется на отдельные группы. В связи с этим он получил разрешение сдать свой восточный фронт, а также Таганрог — после разрушения всех важных в военном отношении сооружений, стягиваться к реке Сарматская и затем прорваться на запад».

Согласно немецкому плану прорыв должен был осуществляться по коридору между селом Марьевка и Миусским лиманом.

Штаб группы армий «Юг» санкционировал отход частей корпуса на запад и оставление Таганрога. На руку немцам было то обстоятельство, что командование Южного фронта не смогло оперативно выделить резервов и 60-километровый фронт окружения удерживали только части 4-го гвардейского кавкорпуса. Кроме того, маневр противнику облегчал и сам характер местности — открытая и ровная степь.

Наступали последние часы оккупации Таганрога. Вечером 29 августа немцы начали подрывать склады и цеха городских заводов. В ночь с 29 на 30 августа части боевой группы фон Бюлова без помех оставили свои позиции на Самбеке и двинулись маршем по северному берегу Миусского лимана на прорыв. Группа во главе с комендантом города Кальберлахом ушла из Таганрога по южному берегу лимана, в направлении Лакедемоновки. Утром 30 августа в оставленный немцами город вступили части 130-й и 146-й стрелковых дивизий.

Освободители входили в город не только по суше, но и с моря. На рассвете 30 августа в районе кожевенного завода с рыбачьих лодок было высажено 37 бойцов партизанского отряда «Отважный-2» под командованием А. В. Гуды, занявшего центр города, а морской порт был захвачен моряками отряда бронекатеров Азовской военной флотилии.

Кроме того, в ночь с 29 на 30 августа в районе Безыменовка — Веселый на путях возможного отхода противника из Таганрога был высажен диверсионный десант в составе роты 384-го отдельного батальона морской пехоты (157 человек) Азовской флотилии под командованием командира батальона майора Ф. Е. Катанова. Разгромив находившийся в Безыменовке немецкий гарнизон, десантники погрузились на корабли и возвратились в Ейск.

Завершающим аккордом морских операций в Таганрогском заливе стал захват 30 августа БКА-11 Азовской флотилии севернее Ейска вооруженного сейнера. Сняв с «приза» десять пленных, трофей попытались отбуксировать на базу, но из-за волнения моря и отказа мотора его пришлось затопить.

В то время как жители Таганрога с ликованием встречали бойцов и командиров Красной армии, в степи к западу от города завершался последний акт драмы. Там казаки 4-го гвардейского кавкорпуса пытались сдержать натиск рвущихся на запад немцев.

«Тараном» прорывавшихся частей 29-го армейского корпуса стала 13-я танковая дивизия. Немцы, нащупывая слабое место в заслоне советских войск, смещали направление возможного прорыва на юг и в результате нашли разрыв на стыке обороны 9-й гвардейской и 30-й кавалерийской дивизий. В первой половине дня 30 августа 13-я танковая дивизия пробилась из окружения на запад по направлению Щербаков — Городецкий — Кузнецкий. Не помогла задержать противника и постановка на прямую наводку артиллерии 30-й кавалерийской дивизии и 4-й легкой артиллерийской бригады.

В «расчистке» частям 29-го армейского корпуса пути из окружения стала авиация. Самолеты 4-го воздушного флота люфтваффе наносили массированные авиаудары, до 800 самолето-вылетов в сутки, по позициям казаков. При этом противнику удалось создать локальное численное превосходство в воздухе, связывая боем патрулировавшие над районом «аэрокобры» 9-й гвардейской истребительной дивизии.

В свою очередь штурмовикам 289-й штурмовой и бомбардировщикам 270-й бомбардировочной авиационных дивизий не удалось разрушить переправу через Миусский лиман у Лакедемоновки, отход через которую с суши пыталась блокировать 30-я гвардейская кавдивизия.

За 13-й танковой дивизией в прорыв устремились остальные части 29-го армейского корпуса, пробивавшиеся на запад плотными колоннами. С нашей стороны была предпринята попытка закрыть брешь силами 10-й гвардейской кавалерийской дивизии, но отбить Щербаков она не смогла. В ночь на 31 августа разделенный на три боевые группы 29-й армейский корпус вышел из окружения, сохранив артиллерию, большую часть боевой техники и даже вывезя раненых.

31 августа 30-я кавалерийская дивизия вышла в район Ломакино — Носово. Остатки противника у Таганрога были ликвидированы.

При прорыве из окружения не повезло генералу фон Бюлову, который 30 августа пропал без вести с частью своего штаба, проводя рекогносцировку в районе Николаевка — Отрадное. Подполковник Кальберлах оказался более везучим, его группа смогла выйти из кольца, чему помог деблокирующий удар у Буденновки (сейчас Новоазовск), в котором принял участие так называемый «кавказский» батальон вермахта.

Тем не менее было бы неверно сказать, что августовские бои прошли для немцев бесследно. Части 29-го корпуса были изрядно потрепаны в боях в районе Успенское — Шевченко — Анастасиевка. Большие потери понесли 111-я и 17-я пехотные дивизии, а 15-я авиаполевая и 336-я пехотные дивизии, по признанию самого противника, были по существу разбиты.

4-му гвардейскому кавалерийскому казачьему корпусу бои под Таганрогом стоили 273 убитых и 465 раненых. В свою очередь казаки взяли свыше 2000 пленных, в том числе 250 граждан СССР, служивших немцам с оружием в руках. Казачьими трофеями также стали 45 орудий, 11 танков, 1000 автомашин и другое имущество.

Хотя войскам, участвовавшим в освобождении Таганрога, приказом № 42 ВГК от 30 августа 1943 года была объявлена благодарность и в Москве дан салют 12 артиллерийскими залпами из 124 орудий, а 130-я, 416-я стрелковые дивизии и 270-я бомбардировочная авиационная дивизия получили почетное наименование «Таганрогских», итог сражения был, безусловно, «смазан»[102].

Тем не менее можно сказать, что за период с 26 по 31 августа войска Южного фронта разгромили таганрогскую группировку, составлявшую правый фланг донбасской группировки врага.

С ликвидацией таганрогской группировки противника войска Южного фронта завершили разгром Миус-фронта. Немецкие части понесли достаточно серьезные потери, о чем можно судить, например, по количеству пленных: так, войска одной лишь 28-й армии пленили 1400 человек[103], около 1000 солдат и офицеров было взято в плен 44-й армией, до 2000 пленных захватили части 4-го гвардейского кавалерийского корпуса.

За период с 18 по 30 августа соединения и части Южного фронта прорвали сильную, заблаговременно подготовленную оборону противника, расширили прорыв до 90 км, продвинулись на глубину до 50 км и вышли на рубеж Кутейниково — Екатериново-Хапрово — Щербаков. В операции была успешно применена такая форма оперативного маневра, как фронтальный удар, нанесенный в центре, с последующим развитием успеха в сторону левого фланга. После выхода наших войск в район Кутейникова командующий Южным фронтом, всесторонне оценив создавшуюся обстановку, решил развивать успех в сторону левого фланга с целью прижать вражескую группировку к морю и, разгромив ее, создать угрозу охвата с юга фланга и тыла всей донбасской группировки врага. Одновременно часть сил наступала на север и северо-запад, имея целью, во-первых, обеспечить с севера действия главных сил фронта, наступавших на юг, и, во-вторых, создать выгодные исходные позиции для последующего удара войск фронта в сторону правого крыла во взаимодействии с Юго-Западным фронтом.

Успешный прорыв миусских укреплений был в значительной степени обусловлен правильно выбранным направлением главного удара в полосе наступления 5-й ударной армии, сыгравшей особенно большую роль во фронтовой операции. Участок, где наносился этот удар, был хорошо изучен нашими войсками и являлся после июльского штурма миусского рубежа наиболее слабым местом в системе обороны противника. На направлении главного удара армии было сосредоточено максимум сил и средств, что позволило достигнуть на участке прорыва решающего количественного превосходства над противником.

Исключительно важную роль в успешном проведении операции сыграла артиллерия. Упущения в артиллерийском обеспечении прорыва миусских укреплений в июле были учтены в августе. Фактически из-за недостатка артиллерии усиления командующий фронтом решил привлечь к участию в артиллерийской подготовке 120-мм и 82-мм минометы и артиллерийские полки дивизий второго и третьего эшелона, артиллерийские полки дивизий резерва фронта и артиллерию подвижных соединений. С учетом опыта последних операций строилась и группировка артиллерии. Для решения различных задач создавались артиллерийские группы в армиях, некоторых корпусах, дивизиях, полках. Все орудия для стрельбы прямой наводкой (орудия батальонной и полковой артиллерии, отдельные орудия калибром 122 и 152 мм) также были сведены в группы орудий для стрельбы прямой наводкой. На период артиллерийской подготовки все минометы стрелковых полков сводились в группы, во главе которых стояли начальники артиллерии стрелковых полков.

Четко было организовано взаимодействие артиллерии с пехотой и танками в ходе наступления. Это во многом достигалось тем, что в батареях и дивизиях создавались подвижные передовые артиллерийские наблюдательные пункты, которые постоянно находились в боевых порядках пехоты. Продвигаясь вместе с пехотой, они обеспечивали непрерывное наблюдение за полем боя, разведку и корректирование огня.

С большим напряжением работали артиллеристы. В 28-й армии, например, они за 14 дней наступления выпустили по врагу 105 тыс. снарядов и мин[104]. Во 2-й гвардейской армии на участке в 7 км только до 20 августа было израсходовано 200 тыс. снарядов и мин. После прорыва обороны здесь было обнаружено, что в среднем на каждые пять квадратных метров приходилась одна воронка от разрыва нашего снаряда[105].

Массированно применялись и танки, являвшиеся основным средством в руках командира для обеспечения прорыва обороны противника и развития тактического успеха в оперативный. Танки отдельных танковых бригад использовались на направлении главного удара армии и придавались стрелковым дивизиям первых эшелонов в качестве танков непосредственной поддержки пехоты. Механизированные корпуса (4-й и 2-й гвардейские) сыграли в прорыве обороны важную роль. 4-й гвардейский механизированный корпус, например, своевременно введенный из резерва фронта в прорыв в полосе 5-й ударной армии, развил успех в глубину обороны противника и, взаимодействуя со стрелковыми соединениями, расколол группировку противника на две тактически изолированные части.

Вместе с 4-м гвардейским механизированным корпусом весьма важную роль в операции сыграл 4-й гвардейский кавалерийский корпус. Оба этих соединения, составлявшие подвижную группу фронта, успешно провели рейд по тылам противника. В ходе боевых действий кавалерийские и механизированные соединения нарушали систему вражеской обороны и управление связи, разрушали тыловые коммуникации и перехватывали пути отхода противника в западном направлении. При этом основная тяжесть в осуществлении этого замысла ложилась на кавалеристов. 4-й гвардейский механизированный корпус, продвигавшийся справа, призван был обеспечивать их действия с запада, а соединения 28-й армии, наступавшие слева на юго-восток, обязаны были закреплять их успех и все более сжимать кольцо окружения таганрогской группировки врага. Из опыта совместного наступления 4-го гвардейского механизированного и 4-го гвардейского кавалерийского корпусов наше командование сделало вывод о возможности и необходимости создания в последующих наступательных операциях конно-механизированных групп.

Неоценимую помощь нашим войскам в прорыве Миус-фронта оказала авиация 8-й воздушной армии. Так, за период с 18 по 31 августа нашей авиацией было проведено 285 воздушных боев и уничтожено в них 280 самолетов противника.

Успешно выполняли свои задачи и бомбардировщики, особенно 270-я бомбардировочная авиационная дивизия полковника Г А. Чучева. По нескольку вылетов совершали летчики в течение дня, громя миусские укрепления противника.

Бесстрашно действовали над полем боя штурмовики. По 4–5 боевых вылетов делали они в день. С особой благодарностью о них всегда говорили пехотинцы, танкисты, конники. С небольшой высоты самолеты Ил-2 подавляли артиллерию и минометы противника, уничтожали и рассеивали его пехоту и танки.

Очень часто наши летчики совершали налеты на аэродромы противника. В одном из таких налетов героическим подвигом прославился летчик 76-го гвардейского штурмового авиаполка младший лейтенант Лавр Павлов. «Следуя ведомым в паре старшего лейтенанта М. Г. Степанищева, Павлов первым заметил, как к машине командира потянулась лента трассирующих снарядов. Немедленно он спикировал на зенитную батарею и длинной пушечной очередью подавил ее. В это время по радио раздался тревожный голос командира группы: „Подбит, мотор не тянет, буду садиться“. И ведущий штурмовиков сел в 5 км от аэродрома, на котором полыхали подожженные им самолеты. Рядом с подбитым „Илом“ на территории врага сел и Павлов. Фашисты устремились было к месту вынужденной посадки, но остальные четыре штурмовика преградили им путь. Лейтенант Степанищев и его воздушный стрелок быстро перебрались в самолет Павлова, и тот взлетел. Фашисты послали в погоню свои истребители, но атаки „мессершмиттов“ были успешно отбиты».

В результате успешных действий войск Южного фронта по прорыву обороны противника немецкое командование вынуждено было начать отвод своей 6-й армии с миусского рубежа на заранее подготовленные тыловые позиции.

В результате разгрома таганрогской группировки противника в его обороне на миусском рубеже от Донецко-Амвросиевки до побережья Азовского моря образовалась брешь, закрыть которую немецкое командование не имело ни сил, ни времени. Оперативные резервы, которые находились перед Южным фронтом, были в значительной степени израсходованы. Советские дивизии, несмотря на тяжелые условия борьбы по прорыву Миус-фронта, продолжали наступление. В результате создалась возможность охвата фланга и тыла донбасской группировки противника с юга. В то же время войска Воронежского и Степного фронтов разгромили противника на белгородско-харьковском направлении и, продвигаясь на запад, все больше и больше нависали над донбасской группировкой с севера.

Для немецких частей, оборонявшихся в Донбассе, создалась угроза окружения. В этих условиях немецкое командование принимало меры к тому, чтобы задержать наступление Воронежского и Степного фронтов в глубь Левобережной Украины и тем самым не дать им возможности выйти в тыл донбасской группировке. Одновременно оно стало поспешно отводить свои войска из Донбасса. Его намерения сводились к тому, чтобы на заранее подготовленных в тылу оборонительных рубежах оказать советским войскам упорное сопротивление, навязать им позиционные формы борьбы и удержать за собой остальную часть Украины. Уже вечером 31 августа Гитлер разрешил командующему группой армий «Юг» Манштейну отводить 6-ю армию и правый фланг 1-й танковой армии. Тогда же, как свидетельствует Манштейн, «было отдано распоряжение об уничтожении всех важных в военном отношении объектов Донбасса». Через два дня штабом группы армий была разослана в войска «Директива об эвакуации, разрушении и вывозе имущества».

Немецкое командование принимало все меры к тому, чтобы отвод своих войск произвести планомерно, рассчитывая тем самым выиграть время, необходимое для вывоза материальных ценностей из Донбасса и для подготовки основного оборонительного рубежа на реках Днепр и Молочная, дальше которого оно не предполагало отступать. Для этого создавалось несколько промежуточных рубежей, благо местность благоприятствовала обороне: многочисленные овраги, реки, цепь идущих в меридиональном направлении высот и населенные пункты. Даже не будучи усиленными инженерными сооружениями, многие из этих рубежей и пунктов являлись серьезными естественными препятствиями. Отдельные же промежуточные рубежи и города противнику удалось основательно укрепить. Оборона на этих рубежах обычно состояла из отдельных узлов сопротивления, находившихся на различном удалении друг от друга. Иногда промежутки между ними усиливались заграждениями.

Отвод основных сил производился скачками от одного промежуточного рубежа к другому на расстояние 25–30 км и больше. Для этого войска заранее выводились из боя и направлялись по основным дорогам. Как правило, отходу главных сил предшествовали массированные артиллерийские налеты на боевые порядки наших войск, усиленная стрельба из винтовок и пулеметов и освещение местности ракетами. Иногда перед началом отхода противник предпринимал контратаки силою до батальона пехоты с танками. Цель таких действий — создать видимость устойчивости обороны или даже перехода в наступление. Отвод главных сил начинался, как правило, с наступлением темноты и прикрывался сильными арьергардами, выделяемыми от каждой дивизии.

Советское командование пыталось организовать преследование отходящего противника, которое осуществлялось авангардами и передовыми отрядами, действовавшими в полосе каждой дивизии. В одних случаях для преследования выделялся авангард в составе стрелкового полка, усиленного дивизионной и противотанковой артиллерией. В других случаях на направлениях, где противник при отходе оказывал незначительное сопротивление, вперед высылались передовые отряды в составе стрелкового батальона, усиленного разведывательной ротой дивизии, саперами, батареями полковой и противотанковой артиллерии и подразделениями противотанковых ружей.

Широко применялись подвижные группы преследования, которые создавались в стрелковых дивизиях. В состав таких групп обычно включались от роты до батальона пехоты, 2–3 легких орудия и несколько минометов, танков или самоходно-артиллерийских установок. При этом артиллерия являлась основным огневым средством группы. Главные силы дивизий двигались в расчлененных походных порядках по одной или двум дорогам. Таким образом, действия советских войск в период преследования характеризовались боями передовых отрядов с арьергардами отходящего противника, боями на промежуточных рубежах и боями за крупные промышленные города Донбасса.

Преследование началось войсками Южного фронта 1 сентября, а войсками левого крыла Юго-Западного фронта — 2 сентября.

Перед Южным фронтом отходила 6-я немецкая армия. Несмотря на большие потери, понесенные в предыдущих боях, она представляла собой еще довольно сильного противника. К концу августа армия пополнилась новыми соединениями, и в ее составе теперь было 14 дивизий, из них 11 пехотных и 3 танковых, а также 18 отдельных батальонов. Армия получила задачу отойти на оборонительный рубеж по правому берегу реки Молочной и прочно прикрыть подступы к нижнему течению Днепра и к Крыму. До Молочной она имела несколько промежуточных рубежей. Наиболее сильный из них получил, название «позиция „Черепаха“» и проходил через Макеевку, восточнее Сталина и далее на юг по реке Кальмиус. Именно сюда и стали отходить главные силы 6-й армии.

Войска Южного фронта, развивая наступление на мелитопольском направлении, перешли к преследованию отходящего противника. «Мы стремились, — писал в своих мемуарах бывший начальник штаба Южного фронта С. С. Бирюзов, — в первую очередь овладеть важнейшим промышленным узлом Донбасса, где на сравнительно небольшой площади были сосредоточены крупнейшие шахты и металлургические заводы. Штаб Южного фронта так планировал и координировал действия армий, чтобы не выпустить отсюда немецко-фашистские войска и не дать им возможность привести в исполнение свои намерения по взрыву доменных и мартеновских печей, по затоплению шахт, не позволить вывезти награбленное добро и угнать в рабство местное население. Именно поэтому заботы наши сосредоточились теперь на правофланговых армиях. Туда была нацелена большая часть авиации, резервы артиллерии и танков. Это, естественно, приводило к некоторому ослаблению войск, действовавших вдоль побережья Азовского моря, но другого выхода у нас не было»[106].

На правом крыле фронта наступала 51-я армия, которой командовал генерал Я. Г. Крейзер. Выход ее левого соседа — 5-й ударной армии в район Донецко-Амвросиевки и Кутейникова, а затем поворот соединений фронтом на северо-запад в тыл противнику, находящемуся перед войсками 51-й армии в районе Ворошиловска, Красного Луча, Снежного и левого крыла Юго-Западного фронта, подорвал устойчивость обороны врага и создал для него угрозу окружения. В ночь на 1 сентября разведка 51-й армии установила, что противник отходит. Его части устремились в общем направлении на Дебальцево. Перед этим они дополнительно заминировали подступы к своему переднему краю и в течение суток вели интенсивный артиллерийско-минометный и ружейно-пулеметный огонь.

Отход главных сил противника прикрывался подвижными арьергардами. Состав их колебался от роты до батальона, и усиливались они 2–3 самоходными орудиями, 2–4 танками, 4–5 пушками калибра 75 мм, 2–4 противотанковыми орудиями и бронетранспортерами. В отдельных случаях для прикрытия важного в тактическом отношении направления арьергард усиливался 15–20 танками. Обычно арьергард занимал оборону на широком фронте, располагаясь перед населенными пунктами, по высотам или берегам рек отдельными узлами сопротивления. В промежутках между этими узлами действовали небольшие группы автоматчиков. Сильным огнем артиллерии, самоходных орудий, танков враг пытался создать видимость прочного удержания рубежа. С наступлением темноты арьергарды, оставив на месте небольшие группы автоматчиков, отдельные пулеметы, кочующие орудия, отходили на машинах на новый рубеж. А в это время оставшиеся группы вели непрерывную стрельбу с различных направлений, создавая впечатление наличия здесь значительных сил. К утру и эти группы отходили. Для того чтобы затруднить продвижение наших войск, противник широко применял различного рода заграждения и создавал препятствия: минировал дороги, дамбы, гати, взрывал мосты, сжигал населенные пункты.

Преодоление всех этих препятствий значительно снижало темп продвижения советских войск и вело к большим потерям. К тому же из-за отсутствия необходимого количества транспортных средств большая часть наших передовых отрядов передвигалась пешком. Тем не менее к исходу 3 сентября соединения 51-й армии продвинулись на запад до 60 км и освободили более сотни населенных пунктов, в том числе город Ворошиловск.

Тесно взаимодействуя с 51-й армией, 5-я ударная армия наносила главный удар своим левым флангом — частями 9-го стрелкового корпуса, вошедшего в состав армии 30 августа. Эти войска продвигались на северо-запад. Действовавший против 5-й ударной армии противник отходил на Макеевку, Иловайск. Его подвижные арьергардные отряды оказывали сильное огневое сопротивление и неоднократно переходили в контратаки. Наши части, сбивая прикрытие противника, за первые два дня освободили Снежное, Чистяково, Зуевку и другие населенные пункты.

В это же время части 34-й, 40-й гвардейских и 320-й стрелковых дивизий, действовавшие в центре полосы наступления 5-й ударной армии, получили приказ овладеть одним из крупнейших районов Донбасса — Енакиевом. Предварительно им нужно было преодолеть на своем пути несколько вражеских опорных пунктов, прикрывавших город, разгромить их гарнизоны и потом одновременным ударом с востока, севера и юга ворваться в Енакиево. Для выполнения этой задачи каждая дивизия имела сильные подвижные передовые отряды. Так, например, передовой отряд 40-й гвардейской стрелковой дивизии полковника Я. П. Пономарева имел 170 человек, которые были вооружены 80 автоматами при трех 76-мм орудиях, четырех 45-мм орудиях, двух 82-мм минометах, шести противотанковых ружьях, двух станковых пулеметах.

В ночь на 3 сентября передовые отряды дивизий, обходя опорные пункты с флангов и тыла и сбивая мелкие группы прикрытия, продвигались вперед. К утру отряд 40-й гвардейской стрелковой дивизии настиг артиллерийскую колонну противника, двигавшуюся с севера в Енакиево.

Быстрыми и решительными действиями советские воины добились успеха над более сильным, но не успевшим развернуться к бою противником. Отряд захватил 18 исправных полевых орудий, 4 миномета, 12 пулеметов, 5 автомашин и 135 человек пленных. Кроме того, было уничтожено 250 солдат и офицеров, 2 полевых орудия и 18 автомашин. Потери отряда составили 16 человек убитыми и ранеными.

Продолжая двигаться вперед, этот отряд утром ворвался на северо-восточную окраину Енакиева. В то же время передовые отряды 34-й гвардейской стрелковой дивизии полковника Ф. В. Брайляна и 320-й стрелковой дивизии полковника И. И. Швыгина подошли к городу с востока и юга. Внезапная и одновременная их атака с трех сторон вынудила противника отступить.

34-я, 40-я гвардейские и 320-я стрелковые дивизии, участвовавшие в освобождении города, получили почетное наименование «Енакиевские».

Войска 5-й ударной армии с рубежа Ольховатка (13 км восточнее Енакиева) — Зуевка снова повернулись фронтом на запад и развивали успех в глубь Донбасса.

Успешно действовали наши войска, наступавшие в центре Южного фронта. 2-я гвардейская армия, перегруппировав свои силы на северо-запад, вышла на рубеж Кутейниково — Покровский (30 км юго-восточнее Старобешева), при этом ее фронт наступления достиг 45–50 км. Главные силы противника отходили на запад и юго-запад, на позицию «Черепаха».

Чтобы обеспечить этот отход, немецкое командование приложило все силы к задержанию дальнейшего продвижения 2-й гвардейской армии. С этой целью оно подготовило контрудар против войск правого фланга советских войск силами частей 9-й танковой и 258-й пехотной дивизий, сосредоточившихся в районе севернее Старобешева. С утра 31 августа в полосе наступления 13-го гвардейского стрелкового корпуса на участке Кутейниково — Покрово-Киреевка разгорелись ожесточенные бои. Немцам удалось нанести сильный контрудар по частям 87-й гвардейской стрелковой дивизии и вынудить их отступить на 7–8 км на восток. Кроме занятия нескольких населенных пунктов, им удалось подтянуть дополнительные силы, чтобы развить свой успех. Для парирования этого контрнаступления советское командование стало быстро сосредоточивать на флангах вражеского клина артиллерийские средства стрелковых корпусов.

Одновременно к участку прорыва для контрудара с юга подходил 2-й гвардейский механизированный корпус, а с севера готовилась контратаковать вклинившегося противника 33-я гвардейская стрелковая дивизия 1-го гвардейского стрелкового корпуса. Для их поддержки командующий фронтом выделил 200 бомбардировщиков и штурмовиков. Рано утром 1 сентября, когда противник продолжал все глубже проникать в прорыв, на него обрушила свой огонь наша артиллерия. Образовался своеобразный огневой мешок. Одновременно нанесли удар по флангам прорвавшегося противника части 2-го гвардейского механизированного корпуса и 33-й гвардейской стрелковой дивизии. Противник, понеся большие потери, стал поспешно отходить за реку Кальмиус.

Слева от 2-й гвардейской армии действовала 28-я армия. Ее войска, наступавшие в период разгрома таганрогской группировки в южном направлении, 31 августа повернули на запад и к исходу 1 сентября вышли на рубеж реки Сухой Еланчик. На другой день, преодолев здесь сопротивление вражеских арьергардов, они возобновили свое наступление. Три дня соединения армии успешно продвигались вперед, пока на Кальмиусе не были остановлены сильным огнем и контратаками врага.

На левом крыле Южного фронта в полосе до 30 км наступала 44-я армия. Ее соединения преследовали отходившие вдоль побережья Азовского моря остатки 111-й пехотной, 15-й авиаполевой дивизий и многих отдельных батальонов. К исходу 1 сентября передовые отряды 130-й и 221-й стрелковых дивизий вышли на рубеж реки Грузский Еланчик. Здесь, на заранее подготовленных позициях, группы прикрытия отходившего противника пытались задержать наши войска. Вражеская авиация по 10–15 самолетов неоднократно бомбила их боевые порядки. Задачей наших частей стал обход очагов сопротивления и наступление вперед. К исходу 4 сентября они на правом фланге армии вышли на восточный берег Кальмиуса, а на левом — на рубеж 18–20 км восточнее и северо-восточнее Мариуполя.

Таким образом, противник, прикрываясь сильными арьергардами, к исходу 4 сентября отошел на подготовленный им промежуточный рубеж позиции «Черепаха». Здесь ему необходимо было задержать на несколько дней войска фронта, чтобы создать условия для планомерного отвода основных сил на следующий промежуточный рубеж. Одновременно началась поспешная эвакуация из Донбасса в Германию материальных ресурсов, при которой немцы активно использовали тактику «выжженной земли».

3 сентября командующий группой армий «Юг» Манштейн, не дождавшись прибытия всех обещанных ему фюрером в конце августа дивизий, срочно вылетел в ставку Гитлера в Восточной Пруссии. Он убеждал Гитлера в необходимости немедленного усиления его войск, чтобы парировать удары Красной армии, не дать ей возможности прижать войска южного крыла группы армий к Азовскому морю и там окончательно уничтожить их. Он доказывал, что главная опасность для германской армии находится в Донбассе и поэтому туда нужно перебрасывать силы с других участков советско-германского фронта. В конце августа Гитлер рассчитывал снять для Манштейна дивизии с участков групп армий «Центр» и «Север». Но вскоре обстановка обострилась и там — советская армия развертывала общее наступление почти на всем фронте.

Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Клюге, успевший также побывать у Гитлера, сообщил ему, что положение на центральном участке фронта резко ухудшилось и поэтому он не может снять оттуда для Манштейна ни одной дивизии.

На тот момент изменилась и стратегическая ситуация в Европе: 3 сентября вышла из войны Италия и Германии пришлось теперь полностью взять на себя защиту итальянских позиций, для чего требовались дополнительные силы. Поэтому в начале сентября Гитлер был вынужден перебросить на Апеннины несколько дивизий из Франции.

Манштейну ничего не оставалось делать, как обходиться пока имевшимися силами. А их у него с каждым днем становилось все меньше и меньше. К тому же постоянно росли потери, а пополнение поступало нерегулярно, и качество его было не на уровне, так как осуществлялось оно в первую очередь за счет разного рода тыловых подразделений. Особенно стоит отметить резкое ухудшение морального состояния войск. Если после тяжелых зимних поражений известная часть немецких солдат еще надеялась на лето, считая, что лето — время побед вермахта, то поражение немецких войск под Орлом, Белгородом развеяло эти надежды.

Немецкое командование сосредоточило свои усилия на том, чтобы вовремя отвести свои войска и избежать их разгрома. В связи с этим командующий 6-й армией генерал-полковник Холлидт издал специальный приказ, в котором писал:

«Отступление армии при любых обстоятельствах должно получить свое окончательное завершение на позицию „Черепаха“. Позицию „Черепаха“ сохранять длительный период времени.

Я делаю господ командующих генералов и начальников дивизий ответственными перед фактом незначительности боевого состава дивизий за использование всех до последнего пригодного человека из обозов, бригад рабочих и других, для того чтобы сделать возможным достаточное заполнение позиций и образование резервов…»

Однако, вопреки намерениям командования 6-й армии, оно не смогло удерживать позицию «Черепаха» «длительный период времени». Советские войска после короткой паузы продолжили наступление и вскоре пробили в этих позициях несколько брешей. Наиболее ожесточенные бои по-прежнему продолжались на правом крыле Южного фронта, на участке Горловка — Макеевка — Сталино.

Большую роль в успешном развитии боевых действии на этом участке сыграл прорыв обороны противника в районе Дебальцева, осуществленный войсками 51-й армии. Здесь враг создал несколько сильных опорных пунктов, которые с юга, севера и востока прикрывали подступы к городу. Наша авиация и артиллерия подвергли их длительному огневому воздействию. В результате этого была выведена из строя значительная часть артиллерии и минометов противника, разрушено много инженерных сооружений. В результате к исходу 3 сентября части 346-й стрелковой дивизии генерала Д. И. Станкевского вошли в Дебальцево.

Продолжая наступление в западном направлении, войска 51-й армии 8 сентября овладели несколькими крупными населенными пунктами южнее Красноармейска. Тогда же сюда с северо-востока нанесли удар соединения Юго-Западного фронта, во многом содействовавшие продвижению 51-й армии. Заняв район южнее Красноармейска, ее части перерезали в нескольких местах железную дорогу Красноармейск — Сталино.

Разгром противника в районе Дебальцева войсками 51-й армии и успешные действия их севернее и северо-западнее Горловки в значительной мере способствовали 5-й ударной армии в преодолении сопротивления врага на рубеже Горловка — Макеевка — Сталино. Бои здесь носили особенно напряженный характер. Противник вел сильный артиллерийский и минометный огонь, бросался в контратаки, создавал минные заграждения на дорогах и в населенных пунктах. На ближних подступах к крупным городам были подготовлены противотанковые рвы, установлены противотанковые железные ежи, проволочные заграждения. Все это, разумеется, значительно осложняло действия советских войск.

Части 126-й стрелковой дивизии под командованием полковника А. И. Казарцева и 271-й стрелковой дивизии полковника И. П. Говорова после удара с севера и юга вошли в Горловку и вскоре полностью очистили город от противника. Приказом Верховного главнокомандующего этим двум дивизиям было присвоено почетное наименование «Горловские».

А награждать было за что: мало того что операция по освобождению города была проведена в невероятно краткие сроки (на центральные улицы наши войска ворвались приблизительно в 12 часов дня, а в 19.00 271-я дивизия уже полностью овладела городом), — к тому же в результате ее были захвачены 59 вагонов военных грузов, батарея шестиствольных минометов, радиостанция, два склада горючего, автомашины, мотоциклы, тягачи. Бойцы дивизии участвовали в освобождении узников лагеря военнопленных. Об этом эпизоде в своих воспоминаниях пишет сержант А. Айвазянц: «Военнопленные выбегали навстречу на костылях, опираясь друг на друга. У некоторых еще молодых парней головы покрывала седина, будто им за пятьдесят. Мы… отдавали им хлеб, сухари, сахар».

Развивая успех на юго-запад от Горловки и Енакиева, войска правого фланга армии заняли ряд крупных населенных пунктов вблизи Макеевки. Одновременно усилились атаки частей 3-го гвардейского стрелкового корпуса, которым командовал генерал А. И. Белов, непосредственно на Макеевку. В ночь на 6 сентября передовые отряды 96-й, 54 и 50-й гвардейских стрелковых дивизий численностью каждый 100–120 автоматчиков, усиленные двумя-тремя противотанковыми орудиями, взводом противотанковых ружей, обошли укрепления противника и к рассвету вышли в район юго-западнее Макеевки и оседлали шоссе, идущее на Сталино. Смелыми и решительными действиями передовые отряды в тылу противника отвлекли на себя его резервы и создали впечатление окружения. В это время вступили в бой главные силы корпуса и части 301-й стрелковой дивизии соседнего 9-го стрелкового корпуса генерала И. П. Рослого. В результате одновременного удара с севера и юга сопротивление врага было сломлено. К исходу 6 сентября город был освобожден. При этом особенно отличились воины 54-й гвардейской стрелковой дивизии генерала М. М. Данилова, получившей наименование «Макеевская».

Овладев Макеевкой, соединения 5-й ударной армии продолжали двигаться вперед. К утру 7 сентября передовые отряды завязали бой на восточной окраине Сталина и на северных подступах к городу. Вечером части 230-й стрелковой дивизии, которой командовал полковник А. А. Украинский, и 301-й стрелковой дивизии полковника B. C. Антонова вступили в северный пригород Сталина. Одновременно 50-я гвардейская стрелковая дивизия полковника А. С. Владычанского заняла юго-восточную часть города.

Ночью сопротивление врага было окончательно сломлено.

Таким образом, в боях за освобождение областного центра приняли участие восемь дивизий армии:

— 4-я гвардейская стрелковая дивизия освобождала кварталы Путиловки и Куйбышевского района;

— 320-я стрелковая дивизия — район Гладковки;

— 301-я стрелковая дивизия действовала на территории Студгородка;

— 50-я и 54-я гвардейская стрелковые дивизии наступали вдоль Макшоссе;

— 96-я гвардейская стрелковая дивизия освобождала Мушкетово (во втором эшелоне шли части 99-й стрелковой дивизии).

Однако в деле освобождения города есть некоторые моменты, по поводу которых историки до сих пор ломают копья. Дело в том, что освобождение областного центра — города, носящего имя Сталина, сулило серьезные награды командирам, чьи части в этом участвовали. Поэтому командование 2-й гвардейской армии откровенно пошло на искажение реальных событий. Если до 5 сентября еще была надежда, что город будет в полосе наступления армии, то поворот 5-й ударной армии после взятия Макеевки окончательно похоронил эти радужные надежды. Тогда командующий 2-й гвардейской издал ряд приказов и распоряжений о наступлении на город. Так, из остатков 87-й гвардейской стрелковой дивизии, которая на тот момент находилась южнее Иловайска, был сформирован сводный отряд численностью около 200 человек при 8 автомобилях с задачей первыми ворваться в Сталино.

В 19 часов 7 сентября сводный отряд под командованием капитана Николая Ратникова на четырех «виллисах» и двух «доджах» достиг шахты «Мария», спешился и ворвался в город. В 20 часов 30 минут сержант Герасименко и рядовой Жуйков на здании театра оперы и балета водрузили символический флаг, представлявший собой кусок красной ткани. При этом «наверх» последовал доклад о том, что других советских войск в городе не было, хотя реально на тот момент бои на окраине вела 301-я дивизия. Сохранилось и ходатайство командования армии перед военным советом фронта о присвоении 87-й гвардейской стрелковой дивизии почетного наименования «Сталинская».

Военный совет фронта, разобравшись в деле, постановил: первой дивизией, которая вступила в город, считать 301-ю. Почетное наименование «Сталинская» было присвоено 50-й гвардейской, 230-й и 301-й стрелковым дивизиям 5-й ударной армии.

Общие потери советских войск при взятии областного центра составляют примерно 750 воинов, захороненных в центральных районах города[107].

В то время как 5-я ударная армия пробивалась через рубеж Горловка — Макеевка — Сталино, ее сосед слева — 2-я гвардейская армия — вел упорные бои на рубеже Кальмиуса, севернее и южнее Старобешева.

6 сентября командующий армией поставил войскам задачу: ночными действиями с 6 на 7 сентября прорвать оборону на западном берегу реки Кальмиус и к исходу дня выйти на рубеж Чулковка — Ларино — Обильная — (иск.) Новая Ласпа (все пункты в 8–10 км западнее Кальмиуса)[108]. С выходом 13-го гвардейского стрелкового корпуса на западный берег реки Кальмиус начинал боевые действия подвижный отряд 2-го гвардейского механизированного корпуса.

Одновременно с этим готовились к прорыву вражеских позиций на Кальмиусе и соседи слева — войска 28-й армии. На тот момент в ее составе были четыре стрелковые дивизии (118, 248, 347 и 416-я) общей численностью 28 тыс. человек (без учета средств поддержки и приданных подразделений).

Они вышли к реке вечером 5 сентября и в течение 6-го и первой половины дня 7 сентября вели разведку противника и отбивали его контратаки.

Красноречиво об этом свидетельствуют документы, как, например, суточный отчет о боевых действиях танков Т-34 33-й гвардейской танковой бригады и КВ-1C 1-го гвардейского тяжелого танкового полка прорыва, приданных армии:

«05.08.43 года продолжались атаки по овладению высотой 168,5. Противник, за ночь подтянув резервы, имел, кроме огневых средств пехоты, 2 самоходных орудия „Фердинанд“, 4 танка T-IV и 11 танков других марок, которые расположились за высотой на восточных скатах балки Ольховник и ждали появления наших танков.

Командование бригады в течение ночи увязывало вопросы взаимодействия с командиром и штабом 127-й стрелковой дивизии. В частности, с начальником левого отряда и лично с командиром действующего полка, которые проинформировали командира бригады, что отряд находится на подходе к Куйбышевскому, а часть отряда занимала Безымянную высоту в 1 км от совхоза Куйбышевский.

В 5.00 в Куйбышевском (за р. Миус) было сосредоточено: танков Т-34 — 7, из них в полной исправности — 6, а 1 — с рядом технических неисправностей, которому была поставлена отдельная задача — обеспечить левый фланг наступающей группы танков на высоту со стороны Репеховатая.

В 10.00 6 танков Т-34 (33-я гвардейская танковая бригада) и 3 КВ-1C 1-го гвардейского тяжелого танкового полка прорыва начали наступление на высоту.

В 10.45 наши танки, преодолевая огонь противника, достигли этой высоты без потерь. Танки, двигаясь стремительно, преследовали цель, чтобы не быть долгое время на виду у противника и не подвергаться воздействию артогня, а, проскочив нейтральное пространство (свыше 1 км), с ходу приступить к уничтожению огневых точек противника, и тем самым дать возможность продвинуться своей пехоте.

С 10.45 до 14.00 танки утюжили высоту без поддержки пехоты, так как к означенному времени подразделения пехоты на высоту не подошли, а 4-я и 8-я роты вообще в бою не участвовали. Поэтому пехота не смогла закрепить успех, достигнутый танками.

Танки, находясь под интенсивным огнем артиллерии и САУ противника, без поддержки пехоты стали отходить на исходные позиции, потеряв 5 танков: 2 — сгорело, 3 — подбиты (все Т-34). Эти машины были выведены из строя немецкими самоходными орудиями „Насхорн“, которые вели прицельный огонь с дистанции, недоступной нашим танкам.

Потери немцев: 4 танка T-IV — подбиты, 1 танк T-IV — сожжен, подбито одно самоходное орудие, противотанковых пушек — 4, транспортер — 1, уничтожено блиндажей — 6, дзотов — 4, пулеметов — 13, солдат и офицеров — 120.

В бою за высоту 168,5 экипажи танков действовали исключительно мужественно. Экипаж гвардии лейтенанта Бондарева, у которого танк был подожжен термитным снарядом на западном скате высоты в районе двух безымянных курганов, пришел своим ходом к реке Миус в район исходных позиций, однако экипаж, обессилев, не смог покинуть танк и сгорел вместе с ним, не оставив танка на территории противника»[109].

За правым флангом армии сосредоточивались прибывшие в состав Южного фронта 5-й гвардейский Донской казачий кавалерийский корпус генерала А. Г. Селиванова и 11-й танковый корпус генерала H. H. Радкевича. Они должны были войти в прорыв и развивать успех в западном направлении на Волноваху.

В 16 часов 7 сентября после 30-минутной артиллерийской подготовки стрелковые соединения 28-й армии перешли в наступление. Они переправились на западный берег Кальмиуса и продвинулись вперед на 2–3 км. Здесь они были остановлены сильным артиллерийским и минометным огнем противника. В 18 часов стал переправляться через реку 11-й танковый корпус, имея в первом эшелоне 65-ю и 136-ю-танковые бригады. В 2 часа 8 сентября начали переправу части 11-й и 12-й гвардейских казачьих кавалерийских дивизий 5-го гвардейского Донского казачьего кавалерийского корпуса. Но чуть только стало светать, противник неожиданно перешел в контратаку. Его пехота, танки, штурмовые орудия сбили наши стрелковые части с занятого ими рубежа и отбросили их к реке. В тяжелом положении оказались танковый и кавалерийский корпуса. В это время здесь находился начальник штаба Южного фронта генерал С. С. Бирюзов. Объединив руководство стрелковыми, танковыми и кавалерийскими соединениями, он организовал отражение вражеской контратаки.

Отбив контратаку, наши войска возобновили наступление. Позицию «Черепаха», которую так упорно намеревалась оборонять 6-я армия, пришлось оставить. Сначала командование армии хотело отвести свои войска на рубеж, проходивший примерно в 10 км к западу от Кальмиуса, и там временно задержаться. Но это ему не удалось. Уже на другой день прорыв на Волноваху настолько углубился, что противнику ничего не оставалось делать, как совершить отход на позицию «Крокодил», которая тянулась от Мариупольской гавани к северо-западу в направлении Большого Янисоля. Значительная часть ее была оборудована в 50–70 км западнее реки Кальмиус.

Отступая, немцы продолжали цепляться за каждую высоту, за каждый населенный пункт, обеспечивая отход своих главных сил. Особо упорные бои разгорелись на подступах к Волновахе. Этот крупный узел железных дорог имел важное стратегическое значение: потеряв его, немецкое командование лишалось возможности осуществлять маневр войсками по железной дороге на север — в сторону Сталина, на юг — к Мариуполю, на запад — к Куйбышеву. Поэтому для обороны Волновахи были сосредоточены серьезные силы — части 3-й горно-стрелковой, 17-й пехотной дивизий, до 40 танков 17-й танковой дивизии, 83-й саперный батальон, 138-й самокатный дивизион, до двух артиллерийских дивизионов. Оборона самого города была построена полукольцом по высотам, расположенным севернее, восточнее и южнее его. Стянута была и авиация.

Советские части осуществляли охват Волновахи с трех сторон — севера, юга и востока. 5-я гвардейская механизированная бригада 2-го гвардейского механизированного корпуса завязала бои на южной окраине города. Сюда же ускоренным маршем подходила 6-я гвардейская механизированная бригада этого корпуса и части 3-й гвардейской стрелковой дивизии 2-й гвардейской армии.

Именно на южной окраине и решалась судьба Волновахи и атаки немецких частей были самыми яростными. Однако после того, как в 3 часа 10 сентября 65-я танковая бригада 11-го танкового корпуса ворвалась на северную и восточную окраины города, и подхода частей 11-й гвардейской кавалерийской дивизии 5-го гвардейского Донского кавалерийского корпуса оборона города стала для противника делом безнадежным. Немцы начали плановый отход с арьергардными боями. В результате уже к 6 часам 10 сентября город был в руках советских войск. Соединения, участвовавшие в освобождении Волновахи, удостоились почетного наименования «Волновахские».

Одновременно с наступлением в районе Волновахи завязались кровопролитные бои на левом крыле Южного фронта — в районе Мариуполя. 221-я и 130-я стрелковые дивизии 44-й армии, наступая вдоль побережья Азовского моря, встретили на подступах к городу сильное сопротивление противника. Придавая огромное значение Мариуполю, как важному морскому порту и крупному центру металлургической и машиностроительной промышленности, немцы в течение двух лет оккупации укрепляли его оборону. Особенно энергично развернулись оборонительные работы с февраля 1943 года, когда войска Южного фронта подходили к Донбассу. Господствующий правый берег реки Кальмиус, прикрывавший Мариуполь с востока, состоял из непрерывной цепи укрепленных высот. Здесь проходила сплошная линия окопов в полный профиль с широко разветвленной сетью ходов сообщения, соединяющих между собой доты, дзоты и блиндажи. Заранее подготовлены и хорошо оборудованы были артиллерийские позиции. В 12 км северо-восточнее Мариуполя линия обороны противника была выдвинута на восток от Кальмиуса и опиралась на ряд высот, населенных пунктов, на систему укреплений полевого типа, а также дзотов и врытых в землю бронированных колпаков.

Оборонительный рубеж реки Кальмиус на приморском участке у немецкого командования получил название «Миус-2». Здесь были сосредоточены части 111-й, 336-й пехотных дивизий и множество отдельных батальонов.

8 и 9 сентября части 221-й и 130-й стрелковых дивизий несколько раз переходили в наступление, но сколько-нибудь значительных успехов добиться не могли. Противник обрушивал на них всю мощь своего пехотного и артиллерийского огня, бросался в яростные контратаки, которые нередко заканчивались рукопашной схваткой. Отдельные населенные пункты и высоты по нескольку раз переходили из рук в руки.

Для содействия армии в овладении Мариуполем командующий фронтом приказал Азовской военной флотилии, которой командовал контр-адмирал С. Г. Горшков и которая находилась в оперативном подчинении фронта, высадись западнее города два десанта.

8 сентября был высажен десант у населенного пункта Ялта (20 км юго-западнее Мариуполя) с задачей перерезать дорогу, идущую на юго-запад от Мариуполя.

Рота 384-го отдельного батальона морской пехоты (157 человек, командир лейтенант К. Ф. Ольшанский) должна была перехватить прибрежное шоссе и близлежащий узел дорог. Рота Ольшанского подавила огневые точки противника на берегу и в течение 8–10 сентября успешно действовала в тылу врага, нарушая коммуникации противника и уклоняясь от ударов крупных сил. Подразделение выполнило поставленные задачи. и смогло продвинуться к Мариуполю. Однако тут морпехи были окружены противником силами до батальона. Закрепившись на высоте, сутки они отбивали атаки, а затем мелкими группами вырвались из окружения и собрались на окраине Мариуполя. За это время морской пехотой было уничтожено около 600 солдат и офицеров противника, 5 орудий, 4 огневые точки, 1 вкопанный в землю танк, разгромлен обоз. Потери роты составили 47 человек.

А в ночь на 10 сентября в Мелекине (17 км юго-западнее Мариуполя) была высажена усиленная рота из состава того же батальона (283 человека, командир капитан-лейтенант В. Е. Немченко), имея целью перерезать дороги на косе Белосарайской и вместе с частями 44-й армии овладеть Мариуполем[110].

Десант ворвался в Мелекино, где уничтожил около 200 румынских солдат (по советским данным), две батареи 130-мм и 45-мм орудий противника, потеряв при этом только трех человек ранеными. Затем было захвачено и село Песчаное, где враг также понес потери. Корабли прикрытия провели бой с 4 немецкими быстроходными десантными баржами (БДБ), без потерь потопив одну из них. На рассвете этот десант также подвергся атаке превосходящих сил (до батальона, с двумя танками и минометами). Ценой полной гибели группы прикрытия (13 пулеметчиков) десант вырвался из-под удара и ворвался в Мариуполь. Около 12.00 10 сентября после ожесточенного боя десантники овладели портом Мариуполь.

В порту противник вновь контратаковал морских пехотинцев, и ценой больших усилий с значительными потерями врагу удалось оттеснить десант к судоремонтному заводу. Там бойцы заняли круговую оборону. К месту боя смог прорваться вспомогательный десант лейтенанта Ольшанского, а вскоре туда же вышли передовые части 44-й армии.

Для лучшего понимания действий морских пехотинцев есть смысл привести полностью отчет о взятии порта Мариуполь.

«ОТЧЕТ

о десантной операции по взятию порта Мариуполь с 9.09.1943 г. на 10.09.1943 г.

I. СОСТАВ СИЛ ДЕСАНТА.

1. 384-й ОБМП — 250 человек.

Вооружение: автоматов — 26, винтовок СВТ — 20, винтовок обр. 1891/30 — 150, пулеметов M1 — 4, пулеметов ДП — 12, ПТР — 8, минометов — 2, раций — 1, револьверов „наган“ — 2, пистолетов ТТ — 3.

Боезапас:

патронов на автоматы — 800,

— '' — на СВТ — 300,

— '' — винт. обр. 91/30 — 246,

— '' — на M1 — 2500,

— '' — на ДП — 1800,

— '' — на ПТР — 100,

гранаты РГД — по 2,

— '' — Ф1 — по 3 и др.

II. ТАКТИЧЕСКАЯ ЗАДАЧА ДЕСАНТА

Высадиться западнее Мелекино, двигаться вдоль берега на северо-восток, уничтожать противника и его огневые точки. Совместным ударом с отрядом Ольшанского захватить порт Мариуполь и содействовать частям Красной армии в овладении Мариуполем.

ПЕРЕХОД МОРЕМ

а) 20.30 9.09.43 г. десантный отряд, разместившись по 35–40 человек, на БК АВФ вышел из порта Ейск и в 3.30 10.09.43 г. достиг берега западнее Мелекино, где была проведена высадка;

б) размещение по катерам. Весь личный состав, исключая расчеты ПТР, пулеметы М1, ДП, которые находились на верхней палубе, был размещен по кубрикам.

ВЫСАДКА И ДЕЙСТВИЯ НА БЕРЕГУ

Личный состав десантного отряда 384-го ОБМП высадился организованно и бесшумно. Быстро развернув свои боевые порядки, в соответствии с принятым решением наступал вдоль берега на Мелекино и в дальнейшем на порт Мариуполь.

На подступах к селу Мелекино отряд был обстрелян дальнобойной и 45-мм батареями. Выделенный стрелковый взвод обошел батарею противника и уничтожил ее.

Расчистив путь для перехода по селу Мелекино, отряд в 6.00, передвигаясь с боями, вышел на восточную окраину села Мелекино, при этом уничтожив: 2 автомашины с боеприпасами, 2 тягача; свыше 200 солдат и офицеров (румын), 1 крупнокалиберную батарею и 1 45-мм батарею.

Выйдя на Мелекино, отряд продолжал двигаться вдоль берега на Самарину балку, имея в голове разведку, головной, боковой и тыльный дозоры. 1 км не доходя до Самариной балки, отряд занял оборону.

В 8.00 9.09.43 г. разведка донесла: в хуторе Песчаном гарнизон румын до 100 человек. Я отдал приказ младшим лейтенантам Сахно и Трубочкину взять по 15 краснофлотцев с задачей ворваться в хутор Песчаный, уничтожить находящихся там румын и захватить „языка“, что и было сделано.

В 9.15 10.09.43 г. на восточной окраине села Мелекино замечены минометная батарея и два батальона пехоты противника, наступающие на нас.

Одновременно с этим по дороге из города Мариуполя в Ялту двигались 2 танкетки и 4 автомашины с войсками противника.

В 9.20 10.09.43 г. разведка донесла: войска противника, двигавшиеся на машинах по дороге Мариуполь — Ялта, на северо-восточной окраине развернулись в цепь и ведут наступление на юго-запад.

9.25 10.09.43 г. Я решил в бой не вступать.

1. Открытая местность и численное превосходство сил противника.

2. Оставить группу прикрытия с северо-востока и запада, остальным отрядам прорваться в порт Мариуполь, занять там оборону.

12.00 10.09.43 г. отряд с боями прорвался в порт Мариуполь и вступил в бой с находящимся в районе порта отрядом противника.

В 13.15 10.09.43 г. отряд противника частью уничтожен, остальные рассеяны. Я отдал приказ: отряду занять круговую оборону в районе порта.

В 13.25 10.09.43 г. противник предпринял контратаку, подтянув свежие силы. Контратака противника отбита.

Разведка донесла: по дороге Мариуполь — Мариуполь-порт движется автоколонна с боезапасом и войсками противника.

13.40 10.09.43 г. я приказал подпустить автоколонну на близкое расстояние, а затем атаковать ее.

13.50 10.09.43 г. колонна атакована и уничтожена:

4 легковые, 4 грузовые автомашины и до 50 солдат и офицеров противника, остальные рассеяны.

В 14.30 10.09.43 г. противник бросил на нас карательный отряд до 250 эсэсовцев. Завязался ожесточенный оборонительный бой. Противнику удалось частично потеснить нас на правом фланге. Бой перенесся в район судоремонтного завода.

В 15.40 10.09.43 г. отряд перешел в решительную контратаку и оттеснил атакующего противника из порта. К этому времени стали подходить отдельные группы лейтенанта Ольшанского и передовые части Красной армии.

В 18.00 10.09.43 г. Мариупольский порт освобожден от немецких захватчиков. Противник отходит на северо-запад.

III. ИТОГИ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ И ВЫВОДЫ

а) отряд поставленную задачу выполнил — порт Мариуполь был взят;

б) офицерский, старшинский и рядовой составы отряда действовали храбро, решительно и умело;

в) действиями отряда УНИЧТОЖЕНО:

1. Солдат и офицеров противника — более 500 человек.

2. Вездеход с боеприпасами — 2 шт.

3. Автомашин легковых — 4 шт.

4. Автомашин грузовых — 8 шт.

5. Тягачей с грузом — 3 шт.

6. Повозки с боеприпасами — 30 шт.

7. Лошадей — 50.

8. Батарей разных — 4.

ЗАХВАЧЕНО:

1. Вездеходов — 2 шт.

2. Легковых автомобилей — 6 шт.

3. Мотоциклов — 5 шт.

4. Грузовых автомобилей — 4 шт.

5. Лошадей с повозками — 8 пар.

6. Верховых лошадей — 30.

7. Кухонь походных — 2 шт.

8. Складов со снаряжением — 20.

9. Разных снарядов — 2000 шт.

10. Гранат разных — 3000 шт.

ПОТЕРИ ЛИЧНОГО СОСТАВА ОТРЯДА:

а) убитых — 26 человек;

б) раненых — 13 человек;

в) пропавших без вести — 11 человек.

(Командир десантного отряда) (капитан-лейтенант В. НЕМЧЕНКО»[111].)

Таким образом, совместными усилиями десантников и пехотинцев в течение дня 10 сентября был полностью освобожден город и порт Мариуполь. Была сорвана плановая эвакуация войск врага, ему нанесены значительные потери и захвачены трофеи, отбито большое количество приготовленного для вывоза и уничтожения награбленного имущества, а также эшелон с молодыми людьми, приготовленный для отправки в Германию. В бою уничтожено до 500 солдат и офицеров врага, захвачено 7 орудий и 20 автомашин.

Утром 9 сентября 1943 года 221-я стрелковая дивизия сломила сопротивление противника и вышла в район 8–10 км севернее Мариуполя: западнее Павлополя 671-й полк, а западнее хутора Веселый — 695-й. Так как быстро форсировать реку не было никакой возможности, а темпы наступления требовалось сохранить, то комдив полковник Иван Иванович Блажевич решил сформировать передовой подвижной отряд из танков и автомашин, на которые посадить пехоту. Отряд сформировал буквально за несколько часов начальник штаба Ф. Н. Антрошенков из учебной роты капитана П. Г. Миненко и подразделений, выделенных от полков дивизии. Командиром этого отряда был назначен капитан Г. М. Могила, а заместитель начальника оперативного отделения дивизии капитан В. А. Денисенко стал командиром группы танков и автомашин отряда. В этот же день, сломив сопротивление врага стремительным ударом только что созданного передового подвижного отряда, 221-я дивизия устремилась к Мариуполю. Отряд капитана Могилы не давал противнику закрепиться на новых рубежах, преследуя противника, уничтожал его живую силу и технику, захватывал пленных и трофеи. Верный расчет действий дивизии и принятые организационно-технические меры к разрешению задачи Блажевича дали успешные результаты — к 13 часам 9 сентября дивизия ворвалась в северную часть города сначала передовым подвижным отрядом, затем — подразделениями старших лейтенантов В. И. Сидельникова, В. З. Перетрухина, A. A. Бондаря, капитана А. Е. Казимирчука, а также 296-й отдельной разведротой лейтенанта П. К. Мельникова, младшего лейтенанта А. И. Антропози, старшего сержанта А. Т. Петрова[112].

Наступавшая левее ее 130-я стрелковая дивизия пробилась в район Сартаны (10 км северо-восточнее Мариуполя) и, развивая успех, подошла к северной окраине Мариуполя.

О боевых действиях 10 сентября 1943 года бойцов 130-й Таганрогской стрелковой дивизии довольно обстоятельно изложено в донесении начальника политотдела дивизии от 13 сентября 1943 года:

«Личный состав частей дивизии, воодушевленный победами Красной армии, в частности освобождением Донбасса, с радостью встретил весть о том, что на их долю выпала честь освобождать от немецких захватчиков Мариуполь…

В период наступательного боя в районе г. Мариуполя… капитан Лобзин, заместитель командира 1-го батальона капитан Сокручев, капитан Ворона все время находились в боевых порядках подразделений, разъясняли бойцам боевой приказ и мобилизовали их на смелый и решительный штурм Мариуполя. Здесь, в боях за город отличилось абсолютное большинство бойцов и офицеров.

Первым через Кальмиус переправился 1-й батальон капитана Фокина, использовав для переправы разрушенный железнодорожный мост через реку.

Несмотря на тяжелые условия переправы, под беспрерывным пулеметным огнем противника батальон форсировал водный рубеж организованно и быстро. Младший лейтенант Африн — командир взвода, быстро переправившись со своим взводом через реку, прорвался на улицы города, своим огнем оттесняя засевших там вражеских пулеметчиков, и тем самым обеспечил переправу 2-го батальона через реку. Командир батальона представлен к Красной Звезде. Боец его взвода Б. П. Паксеев первым ворвался на улицу и с расстояния в 10 шагов из автомата в упор расстрелял 3 немцев.

Видя смелый поступок Паксеева, бойцы еще энергичнее пошли вперед…

Боец П. Р. Хорев, несмотря на два ранения, не покинул поля боя и продолжал двигаться вперед за своим командиром, ведя огонь из ручного пулемета…

В 8:00 вновь на улицах Мариуполя сержант Петров своим пулеметом убил 5 немцев, подносивших боеприпасы к вражеским пулеметам. Красноармеец 2-й роты 1-го батальона Монченко под пулеметным огнем противника дважды доставлял боеприпасы через реку для батальона…

Смело и энергично в боях за Мариуполь действовали бойцы части подполковника Проскурни (664-й стрелковый полк).

Сержант Яковенко до 10 сентября лично уничтожил до 30 немцев, а в бою за г. Мариуполь он из станкового пулемета уничтожил более 80 немцев, отбил контратаку противника и не допустил окружения нашего подразделения.

Боец 9-й стрелковой роты Хоменко, будучи раненным, не ушел с поля боя до приказа командира батальона.

Красноармеец 7-й стрелковой роты Зайцев, будучи ранен, истекая кровью, не оставил боевых порядков подразделения. Он призывал бойцов крепче бить врага, и лишь строгий приказ командира батальона заставил его уйти с поля боя.

Хорошо в боях за Мариуполь показали себя бронебойщики-артиллеристы противотанкового дивизиона, где командиром был капитан Луценко.

1-я батарея в порту Мариуполь уничтожила и рассеяла до двух взводов немецкой пехоты и захватила две автомашины с боеприпасами, одну 45-мм пушку в исправном состоянии.

В этом же бою себя особенно проявили и смело действовали командир орудия старший сержант Иванов и наводчик старший сержант Василенко…

В боях за Мариуполь в части майора Фомина (528-й стрелковый полк) отличился капитан Кичигин. Когда пехота под сильным артминометным огнем противника залегла, не подымаясь в атаку, он проник в боевые порядки и поднялся во весь рост с возгласом: „Таганрогцы, за мной, вперед! Ура!“ Пехота пошла вперед и успешно ворвалась в Сартану.

Командир орудия ПТО Козлов, ведя меткий огонь прямой наводкой, подавил две огневые точки противника и обеспечил успешное продвижение вперед нашей пехоты… снайпер Лидия Артемова только 11 сентября убила 7 немцев за день.

11 сентября бойцы и офицеры отдельного истребительного противотанкового дивизиона отразили контратаку немецких танков и 60 автоматчиков и при этом рассеяли до двух взводов автоматчиков, заставили танки повернуть обратно.

Особенно в этом бою отличился личный состав 1-й батареи — командир батареи лейтенант Ткачев. Его расчеты на открытой позиции развернули свои пушки и под вражеским артобстрелом открыли ураганный огонь по автоматчикам и танкам противника. Особенно смело в батарее действовал командир взвода младший лейтенант Семидоицкий, который выдвинулся со своими пушками вперед пехоты и, маневрируя, расстрелял немецких автоматчиков прямой наводкой…»

К 5 часам обе дивизии ворвались в город. Около 10 часов продолжались уличные бои.

За бои в Мариуполе 130-я Таганрогская стрелковая дивизия получила орден Красного Знамени.

С прорывом немецких позиций на рубеже реки Кальмиус, по существу, завершилось освобождение Донбасса в полосе действий Южного фронта. Немецкие части, сбитые с позиции «Черепаха», поспешно отходили на запад.

С утра 12 сентября 5-й гвардейский кавалерийский корпус во взаимодействии с 11-м танковым корпусом, преследуя противника, отходившего из района Волновахи, подошли к реке Мокрые Ялы, на западном берегу которой были заранее подготовлены позиции «Крокодил».

Советские части быстро форсировали реку и развивали наступление в общем направлении на Гуляй-Поле. Используя успех этих подвижных соединений, быстро шли на запад стрелковые части 5-й ударной армии. Они продолжали преследовать противника в направлении Гуляй-Поле — Пологи. Немцы, прикрываясь подвижными арьергардными отрядами, начали отход главными силами.

Тем не менее на некоторых направлениях они оказали серьезное сопротивление, используя для этого так называемые позиции «Ехидна Амфибия», проходившие от Урзуфа (побережье Азовского моря) через Куйбышево, Гуляй-Поле и далее на северо-запад. Особенно сильные бои разгорелись за районный центр Гуляй-Поле (Запорожской области). Только после того, как части 34-й гвардейской стрелковой дивизии 31-го гвардейского стрелкового корпуса во взаимодействии с 12-й гвардейской кавалерийской дивизией 5-го гвардейского кавалерийского корпуса стали охватывать город с севера и юга, немцы стали организованно отходить и к исходу 16 сентября оставили Гуляй-Поле.

С 16 по 20 сентября войска 6-й немецкой армии отходили на заранее подготовленный оборонительный рубеж между Мелитополем и Днепровской дугой южнее Запорожья: так называемые позиции «Вотан» — отсечная позиция от Днепра к Азовскому морю, подготовленная по западному берегу рек Чингул и Молочная.

К 20 сентября войска Южного фронта подошли к этому рубежу, но, встретив организованное сопротивление, прорвать его с ходу не смогли. Командующий фронтом решил прекратить преследование, чтобы подготовиться к проведению новой наступательной операции — прорыву обороны врага на реке Молочной.

Хотя описание боев на реке Молочной не входит в рамки нашей книги, тем не менее не сказать несколько слов по этому поводу я не мог. До сих пор жители Донбасса недобрым словом поминают реку Молочную, где остались лежать наши деды и прадеды.

Дело в том, что сразу после освобождения городов и сел Донбасса полевыми военкоматами призывались в армию все юноши призывного возраста. При этом считалось, что это «ненадежный элемент», и после быстрого обучения воинской специальности (а зачастую и без этого) их бросали в самое пекло боев. Вот только одна характерная история, рассказанная жителем села Успенки Николаем Никитенко:

«Наши освободили Успенку 23 августа 1943 года. В тот же день в мою дверь постучал боец с автоматом. Увидев меня, распорядился: „Через час будь во дворе Степана Тимофеенко, там сейчас полевой военкомат!“ А надо сказать, что тогда в освобожденных городах и селах практиковался немедленный призыв в действующую армию остававшихся в оккупации или подросших за ее годы парней. Зачастую 16–18-летних. Ведь наша армия несла тяжелейшие потери и нуждалась в пополнении своих рядов.

Явившись по указанному адресу, я увидел, что там уже собралось около сотни хлопцев из нашего села, а также эвакуированные из других сел, расположенных в прифронтовой полосе Примиусья. Прежде чем призвать нас на действительную службу, с каждым провели беседу сотрудники особого отдела. Допытывались: чем занимался во время немецкой оккупации…

После окончания проверки нас построили и пешим строем повели через Куйбышево, Ровеньки до станции Должанка. Добирались туда четыре дня. На станции нам выдали старую форму и старое оружие. Так как я успел закончить девять классов, меня, как одного из самых образованных по тем временам, назначили заместителем командира взвода. С этой станции нас отвезли в Миллерово, а оттуда в Колпаково — на учебу. После прохождения „курса молодого бойца“ нас перебросили через Старобешево в Волновахский лес, где происходило окончательное формирование. Там уже нам выдали и новую форму, и новое оружие.

Отправка на фронт не заставила себя долго ждать. На автомашинах нашу часть перебросили в Запорожскую область, в село Черниговка. Фронт тогда стоял на реке Молочной, где немцы пытались устроить свой очередной „восточный вал“. Фашисты ожесточенно сопротивлялись, стремясь задержать здесь наступавшие советские войска. Но им это не удалось, хотя и наших полегло на берегах степной реки немало.

Сколько буду жить, не позабуду свой первый бой. У меня на глазах гибли мои сверстники-земляки. Сам я успел только один раз выстрелить по врагу. Потом — взрыв вражеского снаряда и полная темнота. Когда очнулся, узнал, что лишился ноги. Так мой первый бой стал последним боем».

Таким образом, к 20 сентября действия частей Южного фронта за освобождение Донбасса успешно завершились.

В тесном взаимодействии с войсками Южного фронта наступали и войска Юго-Западного фронта. После августовских боев они продолжали действовать основными силами на рубеже по левому берегу реки Северский Донец протяженностью более 300 км. Перед ними оборонялась немецкая 1-я танковая армия, имевшая на 1 сентября 1943 года 10 дивизий, из них одну танковую и одну моторизованную.

Командование этой армии решило прежде всего отвести свои войска, оборонявшиеся перед левым крылом Юго-Западного фронта на рубеже Славянск — Кадиевка. Здесь, в излучине Северского Донца, соединения 1-й танковой армии имели наибольшее выдвижение на восток, упираясь в правый берег реки. Над их флангами угрожающе нависали наши войска с севера и юга. Противник стремился раньше всего выскочить из этого мешка, и в то же время он принимал энергичные меры к тому, чтобы удерживать фронт к северу от Славянска, на балаклеевском и изюмском направлениях, создавая тем самым благоприятные условия для планомерного отхода главных сил из Донбасса за Днепр.

Отход немецких войск начался в ночь на 2 сентября в общем направлении на Днепропетровск и Запорожье. Как и следовало ожидать, этому предшествовала большая активность: так, в течение суток по боевым порядкам и огневым позициям соединений левого крыла Юго-Западного фронта велся интенсивный артиллерийский и минометный огонь. Нередко огонь велся по одному и тому же району несколькими батареями и минометными группами. Всего за 1 и 2 сентября немцы выпустили, по самым скромным подсчетам, 8 тыс. снарядов и мин. Такой силы огонь им понадобился прежде всего для того, чтобы скрыть от нашего командования свои намерения отойти на запад и одновременно с этим уменьшить количество имевшихся боеприпасов, так как все увезти с собой не представлялось возможным. Но и таким путем израсходовать накопленные огромные запасы снарядов и мин оказалось трудно. Тогда их начали уничтожать. В течение 1 и 2 сентября взрывались склады боеприпасов в районах Ямы, Золотаревки (10–15 км юго-западнее Лисичанска) и в других местах.

Первыми перешли к преследованию отходившего противника дивизии 3-й гвардейской армии, которой командовал генерал Д. Д. Лелюшенко. Находясь на левом крыле фронта, по соседству с Южным фронтом, 3-я гвардейская армия занимала к 1 сентября рубеж по левому берегу Северского Донца протяженностью свыше 100 км. В ее составе находились 34-й и 32-й стрелковые корпуса, а также несколько отдельных танковых, артиллерийских, инженерных и других частей. За сутки до начала преследования — 1 сентября — штаб армии отдал распоряжение командирам корпусов сформировать в каждой дивизии по одному подвижному отряду в составе стрелкового батальона, артиллерийской батареи (76-мм орудий), саперного взвода, взвода противотанковых ружей и 82-мм минометов[113]. Эти отряды должны были с началом отхода противника пробиваться в тыл врага и перехватывать его коммуникации. В тот же день командарм отдал приказ на преследование противника.

В ночь на 2 сентября соединения 32-го стрелкового корпуса, действовавшего на левом фланге армии, установив отход противника, форсировали Северский Донец на участке Лисичанск — Славяносербск. Тесно взаимодействуя с войсками 51-й армии-Южного фронта, они сбивали прикрытие противника и продвигались вперед. К исходу дня соединения корпуса продвинулись на глубину до 10 км. Части 279-й стрелковой дивизии генерала B. C. Потапенко вошли в город Лисичанск. Ясное дело, что дивизии было присвоено почетное наименование «Лисичанская».

3 сентября соединения 34-го стрелкового корпуса перешли к преследованию врага и быстро продвигались на запад и юго-запад в общем направлении на Славянск, Краматорск. На другой день войска 3-й гвардейской армии, взаимодействуя с войсками Южного фронта, заняли десятки населенных пунктов и полностью завершили освобождение Ворошиловградской области, начавшееся еще в феврале 1943 года.

Противник, сдерживая наши части арьергардными отрядами, инженерными заграждениями, устраиваемыми на путях своего отхода, минными полями, огнем всех видов, отходил на рубеж Славянск — Краматорск — Константиновка. На левом берегу протекающих здесь небольших рек (Казенный Торец и его правый приток Кривой Торец) немцы в течение предыдущих восьми месяцев смогли подготовить прочную оборону. Здесь были сплошные траншеи, установлены многочисленные броневые колпаки, построены дзоты и блиндажи, передний край поддерживался из глубины сильным артиллерийским и минометным огнем. И по мере приближения наших войск к этому рубежу сопротивление врага все более возрастало. Однако войска 3-й гвардейской армии после тяжелейших боев в течение 5 сентября заняли несколько крупных населенных пунктов, в том числе город Артемовск.

В ознаменование этой победы 266-я и 259-я стрелковые дивизии, которыми командовали генерал К. Г. Ребриков и полковник А. М. Власенко, стали именоваться «Артемовскими».

Для развития успеха, достигнутого 3-й гвардейской армией, командующий фронтом по указанию представителя Ставки Верховного главнокомандования маршала А. М. Василевского усилил ее вновь укомплектованным 33-м стрелковым и 23-м танковым корпусами (находились до этого в составе 6-й армии), 1-м гвардейским механизированным корпусом (прибыл из 8-й гвардейской армии), 7-й артиллерийской дивизией прорыва, двумя гвардейскими минометными полками и 47-й инженерной бригадой. Механизированные соединения получили приказ фронта преследовать противника в общем направлении Константиновка — Красноармейск. Этот удар наших танковых частей пришелся как раз в стык между 1-й танковой и 6-й армиями противника и поэтому оказался весьма эффективным.

5 сентября по шоссе из Артемовска 23-й танковый корпус генерала Е. Г. Пушкина[114] приближался к Константинова. Его 135-я танковая бригада, обогнав стрелковые части, в 22 часа ворвалась на северо-восточную окраину города и стала пробиваться к центру. Вместе с танкистами решительно действовали артиллеристы 179-го истребительного противотанкового артиллерийского полка. Они прямой наводкой били по огневым точкам противника, обеспечивая действия танков. Не выдержав стремительного удара наших частей, немцы отступили за реку Кривой Торец. При этом они подожгли склады с военным имуществом, взорвали мост, заминировали за собой подступы к реке и закрепились на ее левом берегу. В ночь на 6 сентября части 135-й танковой бригады и 179-й истребительный противотанковый артиллерийский полк полностью очистили город от противника, уничтожив до 300 его солдат и офицеров.

Отличившимся в боях за освобождение города Константиновка 135-й танковой бригаде и 179-му истребительно-противотанковому артиллерийскому полку было присвоено почетное наименование «Константиновские».

В этот же период 1-й гвардейский механизированный корпус генерала И. Н. Руссиянова[115], наступая правее 23-го танкового корпуса, отбросил арьергарды противника и овладел городом Дружковка.

6 сентября соединения 34-го гвардейского стрелкового корпуса завязали бои за Славянск и Краматорск. Части 297-й стрелковой дивизии полковника М. И. Матвеева, наступавшие на Славянск с северо-востока, сбили прикрытие противника и ворвались на окраину города. С юго-востока сюда подошли части 61-й гвардейской стрелковой дивизии генерала Л. Н. Лозановича. Быстрыми и решительными действиями наши войска 6 сентября в который раз за войну освободили Славянск.

Вот как позже описывал в своих воспоминаниях эти дни сам генерал Л. Лозанович:

«В 6.00 6 сентября после сильного десятиминутного артиллерийского налета гвардейцы 187-го и 189-го полков перешли в наступление. В 6.30 около двух батальонов пехоты гитлеровцев при поддержке 10 танков бросились в контратаку. Из района Ясногоровки их поддерживало не менее 3-х батарей. Полки и приданные им батареи встретили противника огнем, к ним подключились 45-миллиметровые пушки полков. Потеряв три Танка и до роты пехоты, гитлеровцы откатились к восточной окраине города. Два часа продолжался бой с контратакующим противником, но введенный из-за левого фланга 187-го гв. полка 181-й полк из второго эшелона дивизии решил исход этого боя.

Потеряв до двух рот пехоты, оставив три танка и самоходное орудие, гитлеровцы стали отходить к центру города. Около 10 часов утра ударами 61-й гвардейской и 297-й стрелковой дивизий фашистов изгнали из города, за что обе дивизии получили наименование „Славянских“»[116].

Одновременно 59-я гвардейская стрелковая дивизия генерала Г. П. Карамышева с 243-м танковым полком наступала с востока на Краматорск. Противник стал поспешно отходить на левый берег протекающей здесь реки Казенный Торец. Попытка наших частей с ходу переправиться на противоположный берег Казенного Торца и овладеть Краматорском успеха не имела. Тогда решено было обойти его с севера и юга. С этой целью 243-й танковый полк форсировал реку в 5–7 км южнее Краматорска и стремительным ударом вместе с подошедшими частями 59-й гвардейской стрелковой дивизии занял западную окраину города. В это же время с севера в город вступила 5-я гвардейская отдельная мотострелковая бригада. При этом был захвачен в плен штаб одного полка немецкой пехотной дивизии. Опасаясь окружения, враг вынужден был оставить Краматорск.

События, связанные с освобождением города, значительно дополняют воспоминания командира 243-го танкового полка В. А. Подлесного:

«Ночью 4 сентября я был вызван к командующему армией. Он поставил задачу: высвободить колесный парк для пехоты 59-й гвардейской дивизии, танки вывести из боя и на них посадить десант из автоматчиков, форсировать Донец и к шести утра 6 сентября выйти в район Краматорска, перехватив железную дорогу. В пути, не вступая в затяжные бои, обходить опорные пункты.

Форсировав Донец в районе Серебрянки, сбивая противника с рубежей, мы продвинулись на 25 километров. Немцы, зная, что такое танк Т-34 в глубине обороны, весь день пытались задержать танки авиацией.

Противовоздушных средств у нас не было, но танкисты были довольно опытны. В ночь на 6 сентября полк прошел около 70 километров. Да каких километров!

Чуть стало светать. Ночная тьма еще господствовала в низине балки. Пехотный полк Дубовика, спешившись с машин и танков, устремился в Беленькую, а танки поспешили к аэродрому. В то время виноградников не было. Здесь только в вершине балки виднелись какие-то кусты, деревья. До аэродрома оставалось с полкилометра, когда нас встретил житель Соцгорода. Вот первое, что он сказал: „Спасите город, рвут и жгут, гады!“ На аэродроме уничтожили три самолета Ю-87, аэродромную команду, а те, кому удалось в нижнем белье заскочить в заросли подсолнечника, были добиты экипажем старшего лейтенанта Корзникова. Повернув танки в сторону Новокраматорского завода, в считаные минуты достигли вершины балки и… остановились. Вынуждены были остановиться.

Из балки буквально вывалилась толпа жителей. Видели мы всякое, но здесь что-то было особенное. Танки, по сути, тонули в толпе, облепленные детьми. Цветы и слезы… Командиры рот старшие лейтенанты Гридин, Орлов, Евсеев, Корзников, Маркин, старшина Сидоровский качают головами, не зная, что делать. Но надо было наступать.

Солнце вышло из-за горизонта, день обещал быть погожим. С начальником штаба капитаном Васиным, командирами рот Гридиным, Орловым поднимаемся на пожарную вышку (она и сейчас стоит). С вышки хорошо просматривается вся территория Новокраматорского завода в сплошных руинах. Только термический цех возвышается с огромными отверстиями в стенах. Дальше просматриваются забор, за забором поселок, а за поселком торчит ободранный копер.

Со стороны солнца нарастал гул, и мы спешим вниз с вышки. От разрывов бомб вышка содрогнулась. Внизу встречаем командиров рот и двоих в штатском. Один из них, среднего роста, худощавый, отрекомендовался Кузнецовым Иваном Сафроновичем. „А это, — он представил товарища таких же лет, — Осипович. Прибыли восстанавливать завод“.

Тут мы получаем приказ начальника штаба 59-й гвардейской дивизии Челнокова: очистить совместно с дивизией город от врага. От присланного офицера с приказом узнаем, что полки дивизии втянулись в балку, и при выходе из нее противник остановил их продвижение сплошным пулеметным огнем.

Посылаю старшину Сидоровского с приказом: сбить пулемет, что левее балки, и сам — за ним. Сидоровский в метрах 150 впереди от меня, он уже миновал балку и приближается к перекрестку дорог, делает короткую остановку и бьет из пушки. Выстрел Сидоровского был сделан по доту в тот момент, когда из него выскочил немец со связкой гранат. Дот стоял там, где сейчас подземный переход на Новом Свете.

Чувствовалось, что мы вот-вот утеряем инициативу боя: противник приходит в себя и час от часу наращивает сопротивление. От перекрестка дорог вниз к реке небольшой уклон, дорога вымощена брусчаткой, в конце ее виден мост через реку. Разумеется, противник постарается заминировать его, если не заминировал уже. Моему водителю Бухуну не впервой захватывать мост под носом противника. Разгоняем танк, а перед самым мостом резко тормозим машину. Тут же перед танком вырастает столб огня и дыма. Поторопились немцы. Сворачиваем в парк имени В. И. Ленина и поднимаемся вверх.

В 10 утра в одном из подвалов разрушенной поликлиники Нового Света обосновался штаб 59-й гвардейской дивизии. Для меня это было очень хорошо: во-первых, установилась живая связь с теми, кого поддерживаю танками, во-вторых, прикрыты пехотой фланги, что очень важно при бое в населенном пункте.

Хотя правый берег очищен от противника, однако в старой части города предстоят еще жестокие бои. Вся полковая разведка рыскает по берегу в поисках места для переправы, но сведения неутешительные.

7 сентября в 11 утра подошла 5-я гвардейская мотострелковая бригада полковника Бугаева. Она заняла участок полка Дубовика и завязала бои за Меловую гору. В 23 часа прибыли разведчики с сообщением о найденном броде через реку в районе Пчелкино. Эта весть оказалась весьма важной.

8 сентября мы приступили к переправе танков у окраины Пчелкино. С собой прихватили мешочки с песком и всякий материал, подсказанный опытом. Первый танк прошел благополучно, и остальные через несколько минут были на левом берегу, развернулись в боевой порядок. Но и немцы не дремали. Подтянув пушки к школе и бойне, открыли ураганный огонь.

Мы знали: помимо ураганного огня нам предстояло преодолеть два препятствия — противотанковый ров перед железной дорогой и саму дорогу. Берем курс прямо на школу и бойню. Часть танков бьет по батареям, а другая — рушит снарядами противоположную стену рва. Танкам беспрерывно приходится маневрировать от огня противника. Машины Гридина, Орлова, Корзникова, Сидоровского переползают противотанковый ров. Вот старший лейтенант Маркин почему-то отступает от рва и яростно посылает снаряд за снарядом в сторону противника. Там сплошные разрывы от наших залпов, и чей-то батальон, а может, дивизион, справа поддерживает танкистов огнем.

Подавив немецкие пушки, выскакиваем на высоту, где сейчас завод кондиционеров. Перехватив дорогу на Сергеевку, преследуем противника, бегущего из Краматорска. Город — освобожден»[117].

Приказом Верховного главнокомандующего 59-й гвардейской дивизии, 5-й отдельной мотострелковой бригаде и 243-му танковому полку было присвоено наименование освобожденного города.

Таким образом, к исходу 6 сентября войска 3-й гвардейской армии прошли на запад 75–100 км и оказались на рубеже Славянск — Краматорск — Константиновка. Они перерезали железную дорогу Барвенково — Горловка, в результате чего положение войск противника в Донбассе стало еще более критическим.

Из района Константиновки на юго-запад продолжали наступать соединения 23-го танкового корпуса. Перед ними была поставлена задача к исходу 7 сентября овладеть крупным узлом железных дорог — городом Красноармейск. Части 135-й и 39-й танковых бригад со средствами усиления сломили сопротивление действовавшей перед ними 62-й пехотной дивизии на реке Кривой Торец и быстро продвигались вперед. Уже во второй половине дня они подошли с востока к городу. Тем временем разведывательный отряд корпуса ворвался на аэродром, в 2 км северо-западнее Красноармейского, уничтожил там обслуживавшую команду и захватил 19 самолетов. Одновременно 3-я танковая бригада подошла к Красноармейскому с юго-востока, уничтожая отступавшие из города на юго-запад группы противника. Смелыми и решительными действиями соединения танкового корпуса выбили противника из Красноармейска. Продолжая его преследование, они к исходу 8 сентября вышли в район крупного населенного пункта Межевая. Вслед за 23-м танковым корпусом двигались дивизии 32-го стрелкового корпуса.

К 9 сентября соединения 3-й гвардейской армии, преследуя отходящего противника, продвинулись на запад на 150–180 км, освободили свыше 700 населенных пунктов Донбасса, в том числе города Лисичанск, Славянск, Артемовск, Дружковка, Краматорск, Константиновка, Красноармейск и др. За это время войска армии уничтожили свыше 6 тыс. вражеских солдат и офицеров и 698 человек захватили в плен.

С 8 сентября к преследованию отходящего врага начали переходить армии Юго-Западного фронта, действовавшие в центре, на плацдарме юго-восточнее Изюма. При этом 6-я армия наступала в общем направлении на Лозовую, 8-я гвардейская — на Барвенково, а 12-я — на Павлоград, Синельниково. Преодолевая сопротивление противника, выбивая его из отдельных опорных пунктов, узлов сопротивления, наши части продвигались вперед.

К исходу 9 сентября части 39-й и 82-й гвардейских стрелковых дивизий совместно с 31-й танковой бригадой, 1890-м отдельным самоходным легким артиллерийским полком и 517-м отдельным танковым батальоном 8-й гвардейской армии подошли к Барвенкову с востока и юго-востока. Противник оказывал им сильное сопротивление, в результате чего темп наступления заметно замедлился.

Ночью наши части усилили свой натиск и стали охватывать Барвенково с юга и севера. Город был освобожден утром 10 сентября.

14 сентября после многодневных ожесточенных боев преследовать противника стали и войска 1-й гвардейской армии, действовавшие на правом крыле фронта. Оборонявшиеся здесь немецкие части отходили в общем направлении на Новомосковск. Теперь в боях был задействован весь Юго-Западный фронт.

Успешное продвижение на запад частей 23-го танкового и 1-го гвардейского механизированного корпусов, а также выход их передовых отрядов в районы Синельникова и Павлограда создали угрозу тылу противника, отходившего от Барвенкова и с правого берега Северского Донца южнее Балаклеи. Сложившуюся обстановку на участке фронта между 6-й и 1-й танковой армиями врага в связи с выходом наших частей в районы Синельникова и Павлограда командование 6-й армии характеризовало следующим образом: «На левом фланге армии положение тем временем резко обострилось. Брешь на фронте 1-й танковой армии расширилась более чем на 40 км. Танки русских мчались по дорогам через Каменку, Александровку в направлении на Васильковку и дальше вперед, на запад и юго-запад. Уже 10.9 сообщали о головных нападающих частях к востоку и юго-востоку от узловой станции Синельниково. Приблизившись в результате этого на 40–50 км к Днепру, они натворили в глубоком тылу много бед».

В этих условиях немецкое командование решило совместными действиями частей 6-й и 1-й танковой армий закрыть брешь в обороне и ликвидировать угрозу окружения своих войск, отходивших из района Барвенкова. Пользуясь тем, что рубеж Славянка — Межевая был прикрыт нашими войсками слабо, так как стрелковые соединения значительно отстали от подвижных частей, противник с утра 11 сентября перешел здесь в контратаку, нанеся два встречных удара с целью отрезать прорвавшиеся далеко на запад части 23-го танкового и 1-го гвардейского механизированного корпусов. В течение нескольких дней в этом районе шли напряженные бои. Понеся потери, противник вынужден был отойти.

Войска 3-й гвардейской армии возобновили наступление и к 16 сентября вышли на рубеж Чаплино — Васильковка (15 км северо-западнее Чаплина). В тот же день соединения 6-й армии овладели городом и крупным узлом железных дорог Лозовая.

Командующий группой армий «Юг» Манштейн, убедившись, что «подвижная оборона» не оправдала его надежд, приказал с 15 сентября начать отвод всех армий группы за Днепр и Молочную. В результате этого темп отхода противника изо дня в день увеличивался и с 20 сентября достиг 40 км в сутки.

Преследуя противника, войска Юго-Западного фронта быстро продвигались вперед, и уже с 11 сентября армии фронта вышли на степные просторы Левобережной Украины. К 22 сентября войска Юго-Западного фронта на левом крыле и в центре вышли на линию Новомосковск — восточнее Запорожья, а на правом крыле к концу месяца достигли Днепра.

Фактически этим завершилась Донбасская наступательная операция.

Потери фронта в период с февраля по 14 сентября 1943 года, по некоторым подсчетам, могут достигать убитыми в боях и умершими в полевых госпиталях до 16 тыс. человек, ранено около 50 тыс., пропало без вести 12–14 тыс. (всего не менее 80 тыс. человек).

К большому сожалению, тема воинских захоронений на территории Донецкой области остается малоизученной. Точной цифры воинских захоронений периода Великой Отечественной войны на сегодняшний день просто не существует. К тому же вынуждены констатировать, что большая часть захоронений советских воинов в настоящее время постепенно приходит в негодность, так как на их благоустройство с каждым годом выделяется все меньше и меньше финансирования из местных бюджетов.

Учет воинских захоронений в ходе активных боевых действий был крайне затруднен. Хотя определенные усилия все-таки предпринимались — например, в 1942 году было принято решение о захоронении погибших воинов в общественных местах (перед школами, клубами, Домами культуры и т. д.).

Захоронение возлагалось на похоронные команды воинских частей, а после ухода войск — на местные органы власти. Согласно решению об упорядочении захоронений местные власти должны были проводить очистку местности от трупов. Под руководством ответственного за перезахоронение (как правило, офицера НКВД) местные жители подбирали останки воинов, которые либо вообще не были захоронены, либо были чуть присыпаны землей, везли их в находящиеся поблизости ямы. Для перевозки чаще всего использовались телеги, куда впрягали коров, или сами люди становились тягловой силой.

При этом захоронения вражеских солдат сравнивались с землей, останки, как правило, не перезахоранивали. Какой-то учет при этом велся, но его качество было очень низким.

В последующем, приблизительно с середины 1960-х годов, началось упорядочение воинских захоронений. В некоторых случаях похороненных ранее на кладбище выкапывали и переносили в центр села. Эти многочисленные переносы привели к тому, что в настоящее время трудно (а зачастую и невозможно) определить район первичного погребения советских воинов.

Примечания:

1

Цит. по: Манштейн Э. Утерянные победы / Сост. С. Переслегин, Р. Исмаилов. М., 1999.

8

Кулага И., Файнштейн Д. Граница проходила через сердца. Донецк, 1996. С. 65–67.

9

Вновь восстановленной 13.10.1941.

10

ЦАМО. Ф. 371. Оп. 6367. Д. 2. Ж. Б. Д. Записи с 4.10 по 15.07.1942.

11

ЦАМО. Ф. 461. Оп. 5157. Д. 11. Боевые донесения и оперативные сводки штаба 6 А ЮЗФ с 27.08. по 31.12.1941.

82

ЦАМО. Ф. 229. Оп. 612. Д. 60. Л. 298.

83

Там же. Ф. 243. Оп. 9759. Д. 58. Л. 1–7.

84

ЦАМО. Ф. 345. Оп. 5487. Д. 134. Л. 235–241.

85

Там же.

86

Чуйко А. Н. Славянск — 700 дней и ночей. Исторические зарисовки 1941–1943 гг. Ч. 2. Донецк, 1995. С. 242–244.

87

Святогорский плацдарм 1941–1943. С. 204–205.

88

Стрельбицкий И. С. Штурм. М., 1962. С. 38–40.

89

Условная фамилия А. М. Василевского.

90

ЦАМО. Ф. 292. Оп. 9817. Д. 1. Л. 707–711.

91

ЦАМО. Ф. 345. Оп. 9869. Д. 4. Л. 83–84.

92

ЦАМО. Ф. 229. Оп. 66650. Д. 33. Л. 147–149.

93

ЦАМО. Ф. 244. Оп. 64377. Д. 29. Л. 19–20.

94

Ершов А. Г. Указ. соч. С. 140.

95

ЦАМО. Ф. 32. Оп. 13156. Д. 18. Л. 449.

96

Xрюкин Тимофей Тимофеевич (8(21).06.1910, г. Ейск Краснодарского края — 19.07.1953, Москва) — советский военачальник, генерал-полковник авиации (1944), дважды Герой Советского Союза (22.02.1939 и 19.04.1945). В Красной армии с 1932 г. Окончил Луганскую военную школу пилотов (1933), курсы усовершенствования высшего комсостава при Академии Генштаба (1941). В 1936–1937 гг. участвовал в гражданской войне в Испании. Во время советско-финской войны командующий ВВС 14-й армии. Командующий ВВС 12-й армии (1941), Карельского и Юго-Западного фронтов (1941–1942), командующий 8-й (1942–1944) и 1-й (с июля 1944 г.) воздушными армиями. В 1946–1947 гг. и в 1950–1953 гг. заместитель Главкома ВВС.

97

Танасчишин Трофим Иванович. Во время контрнаступления под Москвой командовал 36-й танковой бригадой (30.12.1941— 15.07.1942). С 17 июля 1942 г. командовал 13-м танковым корпусом (9.01.1943 он преобразован в 4-й гвардейский механизированный корпус). Погиб 31.03.1944. Похоронен В г. Вознесенске.

98

Хиталишвили Захар Соломонович (22.08.22, с. Араниси — 21.10.86, Тбилиси). Родился в крестьянской семье. Грузин. Окончил 7 классов и тбилисский аэроклуб. В Красной армии с 1940 г. В 1941 г. окончил Кировабадскую военную авиационную школу пилотов. Командир эскадрильи 232-го штурмового авиационного полка (289-я штурмовая авиационная дивизия, 7-й штурмовой авиационный корпус, 8-я воздушная армия, 4-й Украинский фронт). К ноябрю 1943 г. совершил 106 боевых вылетов, уничтожил на земле 29 самолетов, 69 танков, 31 бронемашину и другую-вражескую боевую технику. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13.04.1944 присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 1314). После войны З. С. Хиталишвили продолжал служить в ВВС СССР.

99

ЦАМО. Ф. 333. Оп. 4885. Д. 27. Л. 91-107.

100

Заблотский А. Таганрог, август 1943 (в рукописи).

101

Манштейн Э. Утерянные победы. М., 2007.

102

Заблотский А. Таганрог, август 1943 (в рукописи).

103

ЦАМО. Ф. 382. Оп. 8465. Д. 54. Л. 136.

104

ЦАМО. Ф. 382. Оп. 8289. Д. 11. Л. 51.

105

ЦАМО. Ф. 303. оп. 4005. Д. 74. Л. 20.

106

Бирюзов С. С. Когда гремели пушки. М., 1962. С. 191.

107

Донетчина в годы Великой Отечественной войны… Донецк, 2008. С. 220.

108

ЦАМО. Ф. 303. Оп. 4005. Д. 90. Л. 168–169.

109

Коломиец М., Мощанский И. КВ-1C // М-Хобби. 1999. № 5.

110

Первая попытка высадки тут одновременно с отрядом Ольшанского 8 сентября второй роты того же батальона (160 человек, во главе с командиром батальона капитаном Ф. Е. Котановым) ввиду штормовой погоды и обнаружения противником, открывшим артиллерийский огонь по кораблям, не состоялась.

111

Цит. по: Огненные мили матросского батальона. Мариуполь, 1998. С. 90–93.

112

Зиновьева В. М. Чтобы жизнь продолжалась. Мариуполь, 2004. С. 420.

113

ЦАМО. Ф. 312. Оп. 4254. Д. 22. Л. 82.

114

Пушкин Ефим Григорьевич (настоящая фамилия Чушкин; 28.01.1899-11.03.1944). В Красной армии с 1918 г. В 1918–1920 гг. воевал на фронтах Гражданской войны. С 1934 г. в бронетанковых войсках. С 1941 г. в должности командира танковой дивизии сражался на Южном, Юго-Западном, Сталинградском и 3-м Украинском фронтах. Участвовал в обороне Бердичева, Умани, Днепропетровска, в Сталинградской битве, освобождении Донбасса и Правобережной Украины. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 сентября 1941 г. Е. Г. Пушкину было присвоено звание Героя Советского Союза. Погиб 11.03.1944 в результате осколочного ранения во время авианалета на поселок Баштанка под Николаевом, где располагался командный пункт танкового корпуса.

115

Руссиянов Иван Никитич (11.09.1900–21.03.1984). Родился в крестьянской семье. Окончил неполную среднюю школу. В Красной армии с 1919 г. Участник Гражданской войны. Участник похода советских войск в Западную Украину и Западную Белоруссию 1939 г. На фронтах Великой Отечественной войны — с июня 1941 г. Летом 1941 г. под командованием генерал-майора И. Н. Руссиянова 100-я стрелковая дивизия (2-й стрелковой корпус, Западный фронт) особо отличилась в боях под Минском. 18 сентября 1941 г. в соответствии с решением Ставки Верховного главнокомандования 100-я стрелковая дивизия была преобразована в 1-ю гвардейскую стрелковую дивизию. В ходе войны на базе 1-й гвардейской стрелковой дивизии был сформирован 1-й гвардейский мехкорпус, бессменным командиром которого оставался И. Н. Руссиянов. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 февраля 1978 г. присвоено звание Героя Советского Союза. Умер в Москве, где и похоронен.

116

Славянск. Память на века. Донецк, 2007. С. 66.

117

Волошина Н. Золотая осень победы. Краматорск, 2003. С. 122–125.