• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Судя по метрическим книгам Зюзинской волости 1786 г.[533], Петр Афанасьевич Бекетов записан владельцем не только села Зюзина, но и села Троицкого и деревни Верхние Теплые Станы. Однако в обеих книгах значилось: «вотчина покойного Петра Афанасьевича Бекетова». Петр Афанасьевич умер в конце 1785 г., вероятно, вскоре после приобретения этих вотчин Ириной Ивановной, и она еще некоторое время писала его владельцем вотчин. Правда, село Троицкое и деревню Верхние Теплые Станы она вскоре продала, а село Зюзино стало надолго вотчиной вдовствующей госпожи Бекетовой.

Во время покупки Бекетовой села в Зюзино был 21 крестьянский двор. За 10 лет до 5-й ревизии (1795 г.) богатая хозяйка поселила в селе Борисовском, Зюзино тож, 28 крестьянских семейств, которые она перевезла из других своих имений или купила у других владельцев[534]. А в сельце Шаболове и деревне Новоселках в том же 1786 г. записана новая владелица: госпожа статская советница вдова Екатерина Ивановна Козицкая. Так единое владение князей Прозоровских, братьев Петра и Дмитрия, стало двумя раздельными владениями сестер Мясниковых: соответственно деревня Новоселки – Екатерины Козицкой, а село Зюзино – Ирины Бекетовой.

Герб дворян Бекетовых

Но, как и братья Прозоровские, сестры Мясниковы ощущали единство огромной вотчины и воспринимали Борисоглебскую церковь как вотчинную. Крестьяне и дворовые люди не только деревни Новоселков, но и зачастую шаболовского имения – как при Прозоровских, так и при госпоже Козицкой – более полувека с тех пор крестились и женились в Борисоглебской церкви, хотя сельцо и деревня Шаболова относились к приходу Никольского храма, что на Котлах. Ведь село Зюзино находилось много ближе, стоило только переехать на другую сторону широкого оврага речки Котел.

Полковник Петр Афанасьевич Бекетов прожил 63 года, с 1722 по 1785 г.[535] Происходил он из симбирских дворян, но поселился в Москве, когда женился вторым браком на Ирине Ивановне Мясниковой и приобрел заметное богатство. Жизнь вел роскошную, считался первым хлебосолом.

Бекетовы известны в России давно. Еще в 1537 г., во время правления Елены Глинской, матери Ивана Грозного, в свите князя Андрея Ивановича Старицкого было несколько боярских детей, в том числе Валуев и Бекетов, который при покушении на князя один счастливо умчался, избежав смерти. По документам Бекетовых, около этого времени в их роде значится Федор Бекетов, быть может, сын Баима, от коего Бекетовы производят свой род, считая Баима черкесского происхождения (имя его, означающее «богатый», тоже восточное), а Баима считают сыном черкесского Бека. У этого Баима был сын Любим, у которого были «имения Арзамасского уезда в Залесском стану за Шатковскими вороты, в Погорех, около с. Архангельского Головино, Бекетово, Козлиха тож, в д. Спочинках, что была пустошь Первовская Саврасова тож...[536]»

В дальнейшем в Разрядах упоминаются и другие Бекетовы. Перваш Иванов сын Бекетов во времена Смуты прямодушно верил пришествию истинного сына Ивана Грозного; 14 октября 1608 г. он получил повеление привести к присяге на верность Лжедмитрию Суздаль и его уезд. По другой росписи, от 28 июня 1609 г., видно, что Перваш Иванов сын Бекетов по указу Лжедмитрия был на приступе против Троице-Сергиевской лавры с гетманом Яном, Петром Павловичем Сапегой, каштеляном Киевским, старостой Усветским и Керенецким, вместе с дворянами Измайловыми, Козодавлевыми, Родионовыми, да с ним же три брата: Крик, Нечай и Докучай Петровы, Княжнины, Дружина Юрьев Татаринов и Улан (молодец) Татаринов.

Лазарь Бекетов был приставом Разрядного приказа. 11 марта 1642 г. написано в земском приказе: «Василью Петровичу Наумову, да Никите Наумовичу Беглецову, да дьякам Ивану Ларионову и Алексею Иевлеву из Разряда Пристав Лазарь Бекетов подал память, в коей значатся разнородные жалобы дворян и боярских детей разных городов на Митрополитов, Епископов, Архимандритов, на Бояр, Окольничих, Стольников, Стряпчих, Дворян Московских, на Дьяков, Жильцов и всяких чинов московских людей, и на свою братью дворян и детей боярских, о беглых и вывозных людях...»

Петр Бекетов был казачьим сотником, которого енисейский воевода Пашков в июне 1652 г. отправил с сотней казаков водным путем для построения острогов по речке Шилке. Бекетов, переправившись за Байкал, провел зиму в урочище Усть-Прорва (где ныне Пассальский монастырь), в 1653 г. построил Иргинский острог, а в 1654 г. – Нерчинский, который из-за нехватки съестных припасов был вынужден оставить, и пришел на Амур, где оставался два года; только в июле 1656 г. он воротился в Енисейск.

В Боярских книгах упоминаются Бекетовы: стряпчий Лев Ананьев (1683), дворяне московские Иван Ананьев и Иван Афанасьев (1692)[537].

Имение у Бекетовых было еще с 1622 г. в Арзамасском уезде, но они исстари поселились в Симбирске и службу отбывали в числе знатных – по грамоте 1674 г. велено Бориса Андреевича Бекетова записать по Симбирску с поместным окладом почти боярским. Для бояр он обыкновенно состоял из 1000 четвертей (или иначе 1500 десятин), а Бекетов записан с 980 четвертями. И ему, по важности прежней службы и родству, велено служить с дворовыми по выбору, т. е. исполнять лишь те важные поручения, для исполнения которых требовалось послать «добра дворянина».

Отец Петра Афанасьевича, полковник Афанасий Алексеевич Бекетов, был воеводой в Симбирске около 1730 г., женат на шведке, жил попеременно в Симбирске и казанской деревне. Потеряв жену, он около 1771 г. приехал утешиться в Симбирск к дочери Екатерине Афанасьевне. Она в 1750-х гг. вышла замуж за симбирского помещика Ивана Гавриловича Дмитриева. От этого брака родилось два сына – Александр и Иван (1760). Впоследствии ее второй сын Иван Иванович Дмитриев стал известным в России поэтом и министром юстиции.

У Петра Афанасьевича, кроме сестры Екатерины, было два младших брата – Никита и Николай[538]. О Николае известно, что он был поручиком, а затем, в 1771 г., – казанским губернским прокурором. У него был сын статский советник Аполлон Николаевич и дочь Анна. Она вышла замуж за жившего в Петербурге статского советника Николая Васильевича Смирнова; у них была дочь Мавра Николаевна, в замужестве за генерал-лейтенантом Константином Антоновичем Шлиппенбахом, от этого брака две дочери – Марья (за графом Шуленбургом) и Анна (за господином Арнольдом).

Никита Афанасьевич Бекетов (1729–1794). Художник Ф.С. Рокотов

У Аполлона Николаевича было два сына: Александр, гвардии полковник, по смерти коего осталась одна дочь, и гвардии капитан Дмитрий, а также пять дочерей: Александра – за пензенским помещиком Владимиром Ермолаевым, Вера – за Александром Николаевичем Заварицким, Любовь – за действительным статским советником, директором Симбирских училищ Иваном Васильевичем Вишневским, и девицы Софья и Елисавета. Кстати, именно им достались старинные бекетовские имения, жалованные в 1622 г. в селе Головине, Козлиха тож, Арзамасского уезда[539].

Никита, родившийся на семь лет позже Петра, приобрел наибольшую известность, так как во время обучения в Сухопутном кадетском корпусе, играя в театральных представлениях, красотой и ловкостью он однажды привлек внимание императрицы Елизаветы Петровны. После спектакля она пожаловала Бекетова сержантом в октябре 1750 г. Через полгода по великой милости Елизаветы он получил подпоручика, в марте 1751 г. произведен в армию премьер-майором, назначен генерал-адъютантом к графу А.Г. Разумовскому и немедленно произведен в полковники.

Но стараниями Шуваловых Никита Бекетов вскоре был отстранен от двора и переведен в армию. Во время войны в Пруссии он был взят в плен при Цорндорфе в 1758 г. и получил свободу только в 1760 г. По возвращении он был пожалован бригадиром. При вступлении на престол Екатерины Бекетов был награжден генерал-майором, а в 1763 г. назначен астраханским губернатором, где служил до 1773 г. Он приложил много сил для расширения царских садов в губернии, расширения виноделия, шелководства, торговли, подъема рыбной ловли. В его время к Волге переселились иностранцы из разных мест Европы; его хлопотами возникли многие немецкие колонии, в частности Сарепта, близ которой он основал собственное село Отрада, где после отставки жил и умер. За заслуги Н.А. Бекетов был награжден 22 сентября 1764 г. орденом Св. Анны 1-й степени, в 1769 г. пожалован генерал-поручиком. В 1773 г. он попросил увольнения со службы и был уволен с производством в сенаторы. Следуя веку, Н.А. Бекетов как образованный человек принадлежал к масонской ложе, где был гроссмейстером генерал Яков Кейт. Умер Бекетов 9 июля 1794 г.

Петр Афанасьевич Бекетов, скорее всего, обучался в том же Сухопутном кадетском корпусе, что и его младший брат Никита, как было заведено в те годы. А по окончании корпуса (приблизительно в 1745 г.) подпоручиком был переведен в армию. Подробностей его службы отыскать не удалось, но, как известно, вышел в отставку он в чине полковника.

Первый раз он женился на девице Репьевой. Судя по названию села, приданым за ней было имение Симбирского уезда в селе Космынке, Репьевка тож. Впоследствии оно досталось Платону Бекетову, сыну Петра Афанасьевича от этого брака. Родился Платон в 1761 г. и малолетним остался сиротой.

Некоторое время спустя овдовевший Петр Афанасьевич вновь женился и вторым браком взял за себя Ирину Ивановну Мясникову, из семьи известных в Симбирске заводчиков, прославившихся открытием медных и железных заводов в Оренбургской губернии и огромным богатством, нажитым ими за многие годы. Ходила легенда, что братья Иван Борисович и Яков Борисович Твердышевы и Иван Семенович Мясников, женатый на их сестре Татьяне, во время похода Петра Великого в Дербент в 1723 г. от Симбирска явились гребцами на лодку царя. По обычаю Петр разговорился с ними и, пораженный их меткими ответами, дал им 500 руб. с обещанием отдать им в вечную собственность все места, где они отыщут руду, да еще выслать денег на устройство заводов. Простые люди, они без горных офицеров разыскивали руду при древних чудских копях. И уже при императрице Елизавете Петровне ими было основано и открыто с разрешения Сената девять заводов. За эти заслуги всем троим в 1760 г. было дано дворянство и чины коллежских асессоров. А Яков Борисович Твердышев был назначен от правительства директором медных и железных заводов Оренбургского края.

Дела Твердышевых и Мясникова были столь обширны, что они имели главную торговую контору в Симбирске и отделения в Оренбурге и Москве. Все они жили в Симбирске в изящном доме, выстроенном на прекрасном месте, где в 1767 г. изволила останавливаться императрица Екатерина II, как у знакомых людей. Твердышевы были бездетны, а у Мясникова, их зятя, были четыре дочери: Ирина, родившаяся в 1743 г., Дарья, Аграфена и Екатерина (1746). По фамильным рассказам, трем из них женихов назначила сама Екатерина II. Огромное богатство новоявленных дворянок и рекомендация императрицы привлекли женихов весьма известных в обществе дворянских фамилий. Каждый зять получал в приданое четвертую часть наследственных имений: около 19 000 душ крестьян и по два завода. Сестры Мясниковы были чуть ли не самыми богатыми невестами своего времени и явились родоначальницами богатства многих знатнейших русских фамилий. Скорее всего, смотрины невест произошли при поездке императрицы по Волге в 1767 г. К тому времени Ирина уже стала женой известного симбирянина Петра Афанасьевича Бекетова, старшего брата астраханского губернатора Никиты Афанасьевича Бекетова, организовавшего поездку императрицы. Значит, облагодетельствованными девицами стали три ее младшие сестры.

Дарья вышла за небогатого линейных войск офицера Александра Ильича Пашкова. Он немедленно выстроил в Москве богатейший дом, в котором позднее расположился университет, и зажил роскошно. Дальний родственник А.И. Пашкова Петр Григорьевич Пашков уже и тогда был богат: он имел в Москве знаменитый дворец, известный позднее как Румянцевский музей. Богатство уральских заводчиков перешло через фамилию Пашковых к князьям Долгоруковым, к князьям Васильчиковым, к графам Левашевым и к Дмитрию Васильевичу Дашкову, бывшему министром юстиции.

Вид Моховой улицы и дома Пашкова. Гравюра конца XVIII в.

Аграфена вышла замуж за бригадира Алексея Федоровича Дурасова. Великое богатство жены дало возможность жить с особой пышностью и в Москве, и в Симбирске не только бригадиру Дурасову, но и его детям. Известно, что у его старшего сына, Михаила Дурасова, были две дочери. Аграфена в 1818 г. вышла за Александра Александровича Писарева, с 1823 по 1840 г. являвшегося попечителем Московского университета и принятого за свои исторические сочинения в Общество истории и древностей российских. А Екатерина вышла за господина Полякова. Другой сын Алексея Федоровича, бригадир Николай Алексеевич Дурасов, был известным благодетелем в Симбирске. Кстати, в 1808 г. он приобрел сельцо Красное Зюзинской волости, поблизости с имениями двух родных теток (Зюзино и Шаболово).

Две дочери Аграфены Ивановны вышли замуж: Екатерина Алексеевна – за бригадира Степана Григорьевича Мельгунова, Степанида Алексеевна – за бригадира графа Федора Андреевича Толстого (знаменитого библиофила), впоследствии сенатора. Единственная дочь Толстых Аграфена Федоровна вышла замуж за графа Арсения Андреевича Закревского.

А.А. Закревский произошел из мелкопоместных дворян Тверской губернии. С 16 лет он служил прапорщиком в Архангелогородском пехотном полку. В его военной биографии числятся: сражения при Аустерлице в 1805 г., битва при Прейсиш-Эйлау в 1807 г., осада и взятие крепости Свеаборг в Финляндии (1808), бои с турецкими войсками, Смоленск и Бородино (1812). За мужество и храбрость он удостоился золотой шпаги, высших российских орденов и медалей. Первой ступенью в его административной карьере стала должность финляндского генерал-губернатора, в 1828 г. он в течение трех лет занимал пост министра внутренних дел, а с мая 1848 г. по апрель 1859 г. – московского генерал-губернатора. Значительную часть его времени поглощали заботы о благоустройстве города: строительство Бабьегородской плотины, ремонт Сокольнического, Замоскворецкого и Мытищинского водопроводов, прокладка телеграфных линий от Москвы до Нижнего Новгорода и от Москвы до Харькова, перестройка здания Большого театра, пострадавшего при пожаре 1853 г. (в таком виде оно стояло до наших дней). Предложения Закревского об улучшении санитарного состояния города нашли поддержку у Комитета министров и воплотились в законе от 28 июня 1849 г., в котором запрещалось в Москве и уезде «учреждение... бумагопрядилен, шерстопрядилен, чугунолитейных, стеариновых, сальных, лаковарных и вообще таких заводов, которые производят горючие химические продукты»[540]. Младшая сестра Ирины Ивановны Бекетовой Екатерина (1746– 1833) вышла за статс-секретаря императрицы Екатерины II статского советника Григория Васильевича Козицкого (1724–1775), происходившего из старинного, но обедневшего рода волынской шляхты. Знаток древних и новых языков, после обучения в Киевской духовной академии он был при Санкт-Петербургской академии наук лектором философии и словесных наук, адъюнктом и почетным академическим советником (с 1758 г.), откуда и был взят Екатериной в секретари, вероятно, по рекомендации графов Орловых, с которыми Козицкий был знаком. Он состоял в свите, когда императрица путешествовала в 1767 г. по Волге в Симбирск, помогал ей переводить «Велизария» Мармонтеля и заведовал делами по ее литературным трудам.

Графиня А.Ф. Закревская (1800–1879)

Московский военный генерал-губернатор граф А.А. Закревский (1786–1865)

Г.В. Козицкий (1724–1775)

Е.И. Козицкая (1746–1833). Художник В.Л. Боровиковский

Кстати сказать, три старшие сестры всю жизнь втайне придерживались раскола, и лишь супруга ученого Козицкого принадлежала к господствующей церкви.

Замужество Екатерины Ивановны было недолгим. При возвышении Потемкина Козицкий вышел в отставку и умер в 1775 г. Как писал в дневнике его современник, причиной смерти была меланхолия: он закололся ножом, причинив себе 32 раны... Будучи еще в памяти, он исповедался своему духовному отцу, и затем его отпели в церкви Григория Богослова, что между Петровкой и Дмитровкой.

Княгиня А.Г. Белосельская-Белозерская (1773–1846). Художник Виже-Лебрен

Екатерина Ивановна Козицкая одна вырастила двух дочерей. Младшую дочь Анну (1773–1846) она выдала за князя Алексея Михайловича Белосельского-Белозерского (1752–1806), которому принадлежал знаменитый дом у Аничкова моста в Санкт-Петербурге. 2 сентября 1795 г. их венчание состоялось в селе Зюзине в церкви Бориса и Глеба: «Женился его сиятельство князь Алексей Михайлович Белосельской вторым браком, понял за себя госпожи стацкой советницы Екатерины Ивановны Козицкой дочь девицу Анну Григорьевну...»[541]

Князь А.М. Белосельский-Белозерский (1752–1809). Художник Караф

Судя по метрическим книгам Борисоглебской церкви 1801 г., князь Алексей Михайлович в том году гостил в шаболовском имении Екатерины Ивановны[542]. (Пребывание господ в подмосковном имении бывало столь долгим, что их дворовые люди становились почетными восприемниками рождающихся крестьянских детей в имении, что и записывалось в приходских метрических книгах.)

Анна принесла в род князей Белосельских материно богатство. Белосельским достался впоследствии и московский дом Екатерины Ивановны у Тверских ворот, изящно отделанный к коронации императора.

Александра Григорьевна (1772–1850) только на 26-м году вышла за графа Ивана Степановича Лаваля. Граф Лаваль эмигрировал из Франции в Россию в начале Французской революции. Он сумел понравиться богатой невесте, но мать была против брака дочери – де «не нашей веры, неизвестно откуда взялся и имеет небольшой чин». Дочь написала просьбу императору, и Павел I повелел обвенчать их: «Он христианин, я его знаю, для Козицкой чин весьма достаточный, а потому обвенчать». Было это накануне постного дня, и молодые были повенчаны немедленно, без всяких приготовлений, в приходской церкви. 

Графиня А.Г. Лаваль (1772–1850). Художник Жан Юрбен Герен

Граф И.С. Лаваль (1761–1846).

Князь С.П. Трубецкой (1790–1860)

При Александре I граф И.С. Лаваль был членом Главного правления училищ, позже служил в Министерстве иностранных дел и редактировал журнал «Journal de St.-Petersbourg»[543]. Их сын граф Владимир Лаваль, корнет Конной гвардии, умер в молодости холостым (как и его дед Козицкий, застрелился от меланхолии в 1825 г., когда приехал на житье в пензенскую деревню матери)[544]. Четыре дочери Лаваль, выходя замуж, получили в приданое немалые состояния. Софья вышла за тайного советника и обер-церемониймейстера графа Александра Михайловича Борха. Александра – за Станислава Осиповича Коссаковского, возведенного в графское Российской империи достоинство 19 марта 1843 г.[545] Зинаида – за графа Людвига Лебцельтерна, австрийского полномочного министра в Санкт-Петербурге[546].

Навеки вошла в русскую историю старшая дочь, графиня Екатерина Лаваль (1802– 1854), став в 1825 г. женой гвардии полковника князя Сергея Петровича Трубецкого (1790–1860). Князь являлся одним из организаторов и руководителей Северного общества декабристов, и после восстания 14 декабря 1825 г. был приговорен к смертной казни, замененной каторгой на рудниках Забайкалья. В июле 1826 г. княгиня Екатерина Ивановна Трубецкая первой из жен декабристов, преодолев сопротивление семьи, последовала за мужем в Сибирь. В Иркутске, задержанная властями, она дала свидетельство об отречении от гражданских прав и дворянских привилегий. Умерла она в Иркутске в 1854 г. Н.А. Некрасов увековечил имя княгини Трубецкой в поэме «Русские женщины»[547].

Граф Людвиг Лебцельтерн (1774–1854). Художник А. Матес

Князь П.В. Долгорукой с большой похвалой отзывался о графине Александре Григорьевне Лаваль, которая унаследовала от матери Екатерины Ивановны Козицкой, женщины совсем простой и необразованной, но пользовавшейся уважением среди высшего общества, ее природный ум, здравый смысл, твердый характер и такт. Все это она соединяла с прекрасным воспитанием и, в отличие от младшей сестры, «не переставала держать дом широко». В ее петербургском доме на Английской набережной собирались не только сливки высшего общества, но и поэты, писатели, любители и знатоки искусств, здесь вели литературные беседы и читали новые произведения; частыми гостями были Тургенев и князь Вяземский. Хозяйка салона была приятельницей известной госпожи де Сталь[548], французской писательницы, романтические героини которой проповедовали свободу личности.

Наверное, А.Г. Лаваль чаще всего бывала с детьми в подмосковной усадьбе. Ведь именно супруга действительного камергера церемониймейстера и кавалера графа И.С. Лаваля постоянно помогала стареющей матери в хлопотах по шаболовскому имению, и в 1811 г. ее служитель, по доверенности Е.И. Козицкой, составлял ревизскую сказку по 6-й ревизии[549]. А к апрелю 1834 г., уже при 8-й ревизии, тайная советница графиня А.Г. Лаваль стала владелицей Шаболова[550].

Ее мать, прожив до 86 лет, умерла в Петербурге и за свой разум и уменье держать себя в обществе до последнего часа пользовалась уважением окружающих ее многочисленных высокопоставленных родственников. Она жила открыто и много принимала не только в Петербурге, но и в Москве, где у нее был большой прекрасный дом на Тверской, на углу переулка, названного по ее фамилии Козицким.

Нередко эти родственники гостили и в ее подмосковном имении, в сельце Шаболове. И конечно, бывали у старшей сестры в селе Борисоглебском (Зюзине). Сведения о многих из этих людей и их портреты нашлись в уникальном сборнике «Знаменитые россияне XVIII–XIX веков» (СПб., 1996), подготовленном по изданию великого князя Николая Михайловича «Русские портреты XVIII и XIX столетий». Судя по многолетней частной и деловой переписке, отношения между многочисленными родственниками были в большинстве теплые и доверительные. Причем в письмах можно найти имена детей, внуков и даже правнуков четырех сестер Мясниковых[551].

Ирина жила немногим меньше Екатерины, до 80 лет. И это долгожительство сестер объединяло их потомков, ведь личное состояние только после их кончины могло перейти к наследникам.

Ирина Ивановна, как уже упомянуто, вышла замуж раньше всех своих сестер (примерно в 1765 г.). Жених был вдвое старше невесты: ей двадцать, а ему уже за сорок. У вдовца, полковника Петра Афанасьевича, был малолетний сын Платон от первого брака. Но Бекетовы – старинный дворянский симбирский род. Отец жениха 30 лет назад был воеводой в Симбирске. Младший брат, генерал-майор Никита Афанасьевич, в 1763 г. назначен губернатором Астрахани. А у засидевшейся невесты – только что полученный родителем дворянский титул, но зато огромное богатство.

Когда у Ирины Ивановны в 1766 г. родился сын Иван, разница в пять лет не помешала сыновьям Петра Афанасьевича дружить. И дружба Платона и Ивана не прерывалась всю их жизнь. Платон Петрович (1761–1836) с восьми лет учился в пансионе вместе с двоюродным братом Иваном Дмитриевым (1760–1837) и Николаем Карамзиным в Симбирске и Казани. А жил при этом, вместе с Иваном Дмитриевым, у деда – Афанасия Алексеевича Бекетова. Когда подрос второй сын Петра Афанасьевича – Иван, он, как и старший брат, тоже учился под опекой деда.

Стоит отметить, что Н.М. Карамзин (1766–1826) приходился свойственником Дмитриеву, потому что отец его был женат вторым браком на тетке Дмитриева, сестре его отца, воспитывавшейся в их семействе. Они встречались в детстве, и это обстоятельство укрепило их дружбу в юности, когда они впоследствии встретились в Петербурге[552]. Несомненно, это знакомство определило интерес к истории отечества у Ивана Дмитриева, а затем и у братьев Бекетовых – Платона и Ивана. Ведь Карамзин уже в 1790 г., совсем молодым человеком, основал «Московский журнал», в котором печатал свои письма о путешествии за границей, которые имели необыкновенный успех, а затем и повесть «Бедная Лиза»[553].

Когда Ирина Ивановна приобрела село Зюзино, у нее на руках кроме Ивана было еще четверо детей: дочери Александра [~ 1769 г. р.], Екатерина (1772 г. р.), сын Петр (1775 г. р.) и младшая дочь Елена (1779 г. р.).

Иван тогда же поступил на службу в Семеновский полк: в 1786 г. он принят из сержантов в прапорщики, в 1790 г. он уже капитан гвардии, а в 1797 г. в том же звании уволен в отставку. В том же полку, но раньше Ивана Бекетова, начал служить его двоюродный брат Иван Дмитриев[554].

И.И. Дмитриев явился на действительную службу в Петербург в 1774 г. вместе со своим старшим братом Александром. Там они были помещены в полковую школу. В 1777 г. Иван был произведен в капралы, затем в фурьеры (1779 г.), в каптенармусы (1782 г.) и в сержанты (1785 г.). В 1787 г., уже прапорщиком, его отправили в поход к границам Финляндии. В 1788 г. он был назначен камер-юнкером ко Дворцу Ее Императорского Величества Екатерины II. Уже в годы службы с 1777 г. Дмитриев начал заниматься литературными переводами статей, пробовал писать стихи, большей частью сатирические и, увы, неудачные. В 1790 г. он познакомился с Державиным, а затем и с окружавшими известного поэта талантливыми литераторами. В следующем году Дмитриев стал деятельным сотрудником карамзинского «Московского вестника», здесь появилась его «сказка» «Модная жена». Вплоть до смерти императрицы в 1796 г. и вступления на престол Павла I И.И. Дмитриев находился в полку и дослужился до звания гвардии капитана. Незадолго до этого, в 1795 г., у него появилось первый сборник стихов под названием «И мои безделки»[555]. В конце 1796 г. он вышел в отставку полковником и перешел на гражданскую службу. А через три года и оттуда вышел в отставку тайным советником и купил себе дом в Москве у Красных Ворот. Позже он продолжил службу и стал членом Государственного совета и министром юстиции. Уйдя в 1814 г. на пенсию, Дмитриев снова поселился в Москве, построив себе дом по проекту Витберга на Спиридоновке[556].

Платон Петрович Бекетов (1761–1836). Гравюра

Платон Петрович тоже служил в Семеновском полку. Начав с 1776 г. сержантом, в 1778 г. он произведен в поручики, а через 10 лет вышел в отставку в чине премьер-майора. До 1798 г. он служил в Герольдмейстерской конторе, а затем поселился в Москве и занялся литературой. Он увлекся историей, помещал исторические сочинения в журнале «Друг просвещения». В собственном доме на Кузнецком Мосту в 1801 г. Платон Петрович завел собственную превосходную типографию, в которой, тщательно редактируя, печатал сочинения Богдановича, Гнедича, Дмитриева, Жуковского, Карамзина, Василия Пушкина, Хераскова, Радищева (насчитывают 107 подобных изданий). Там же печатался и журнал «Друг просвещения», в котором Бекетов был одним из издателей. Задумав издать собрание «Портретов знаменитых россиян», Бекетов собрал несколько сотен живописных и гравированных подлинных портретов. Из своих крепостных он образовал школу пунктирных мастеров, которые под его руководством награвировали более 300 досок. В 1801 г. Бекетов выпустил с текстом Карамзина «Пантеон российских авторов» (20 портретов). Пожар Москвы 1812 г. лишил Бекетова типографии, книжной лавки, всех коллекций, собранных за многие годы. Только к 1821 г. он собрался выпустить первую часть «Собрания портретов Россиян знаменитых...», но издание не имело успеха, и следующие выпуски Бекетов не стал издавать. Неизданные 306 медных досок позднее приобрели братья И. и П. Киреевские. С 1811 до 1823 г. Платон Петрович был председателем Московского общества истории и древностей российских, он обладал множеством редких рукописей и манускриптов[557]. Платон Петрович был холост, но имел внебрачного сына Александра Платоновича, записанного по обычаю тех времен под фамилией Кетов (образованной от фамилии его отца без первого слога – Бе-Кетов). А.П. Кетов написал о тех временах интересные «Воспоминания»[558].

Сразу после кончины императрицы Екатерины II (в том же ноябре 1796 г.) вдова Ирина Ивановна Бекетова вместе с сыновьями – премьер-майором Платоном, лейб-гвардии Семеновского полка капитаном Иваном и обер-церемониймейстером Петром – и двумя дочерьми – девицами Екатериной и Еленой – подали прошение о полюбовном разделе движимого и недвижимого имения, оставшегося после кончины Петра Афанасьевича. Александра уже в 1788 г. вышла замуж за бригадира князя Петра Васильевича Несвицкого, и ее долю тогда же выделили как приданое[559].

По этому разделу Иван, в частности, получил расположенное поблизости от села Зюзина сельцо Кленково, Колычево тож, которое досталось Петру Афанасьевичу на оплату долгов, оставшихся после умершего коллежского асессора Ивана Николаевича Колычова. Опекуны малолетнего сына должника, Филиппа, распродали 47 душ мужского пола с женами и детьми, чтобы оплатить долги Колычова, а Петру Афанасьевичу в 1789 г. выделили сельцо Кленково с четырьмя семьями[560]. Петру Афанасьевичу уже не пришлось разбираться с долгами, а вдова Ирина Ивановна, как видно, согласилась с расчетами опекунов.

Крестьянские типы XVIII в.

Сельцо в переписях отмечалось с 1678 г. и уже тогда, более ста лет назад, принадлежало Ивану Михайловичу Колычову, прадеду Ивана Николаевича. В сельце имелся только двор вотчинника с шестью дворовыми задворными людьми, а ни крестьян, ни бобылей не было. Жители сельца являлись прихожанами Борисоглебского храма, и изменения в сельце отмечались в метрической книге[561].

К Генеральному межеванию 1766 г. сельцо Кленково заметно выросло. Его вместе со всеми угодьями описали так: «Сельцо на левом берегу оврага Васуновского. Дом господский деревянный с плодовитым садом. Земля глиняная, хлеб и покосы средственны, лес дровяной. Крестьяне на пашне. 13 дворов, 25 мужчин и 26 женщин. Под селениями 12 десятин 2177 сажен, пашни – 7 десятин 1157 сажен, сенные покосы – 8 десятин 624 сажен, лес – 61 десятина 2145 сажен, неудобья – 1 десятина 1833 сажен, всего – 92 десятины 736 сажен»[562].

Кстати, 11 десятин из тех, что «под селениями», было занято запущенным плодовым садом. Невероятной величины сад – даже для этих мест, где сады были в каждом селении! В Зюзине тогда, еще со времен боярина Глеба Ивановича Морозова, был сад не более двух десятин, а в саду – яблони, груши, сливы, вишни[563].

При том же разделе Иван Петрович получил два дома – московский и загородный. Первый, каменный, располагался в Москве в части 2-го квартала по № 106 на Тверской улице в приходе церкви Ильи Пророка, а второй, вероятно, деревянный, – близ Москвы, «за Даниловской слободою». Скорее всего, это тот дом, который в метрической книге села Троицкого, Черемушки тож, принадлежавшего камер-юнкеру Александру Николаевичу Голицыну, в 1798 г. был записан как загородный дом Ирины Ивановны Бекетовой, а с 1800 г. на многие годы – как загородный дом Ивана Петровича Бекетова, где он жил постоянно и держал большой штат принадлежащих ему дворовых людей.

Когда старший сын в 1797 г. вышел из полка в отставку и вернулся домой из Санкт-Петербурга в Москву, мать поручила ему ведение дел в сельце Кленкове[564]. Но хозяин из Ивана Петровича не удался: опустевшее Кленково без крестьян угасало, а новых он не поселил. И в 1823 г. в метрических книгах было записано, что на месте бывшего сельца – пустошь, где вместо крестьян живет лишь сторож с женой[565].

Екатерина Петровна Кушникова

С.С. Кушников (1765–1839). Художник В.Л. Боровиковский

Екатерина Петровна вскоре после выхода брата Ивана в отставку вышла замуж за Сергея Сергеевича Кушникова, сына Сергея Александровича Кушникова, женатого на старшей сестре историка Карамзина Екатерине Михайловне. Несомненно, этому браку способствовало родство Бекетовых с Дмитриевым, а Дмитриева – с Карамзиным.

С.С. Кушников закончил Сухопутный шляхетный кадетский корпус, после чего был направлен в 1787 г. поручиком в Южную армию Потемкина, где отличился в военных действиях против турок и дослужился до подполковника. В 1799 г. бравого офицера взял в адъютанты фельдмаршал Суворов, и Кушников сопровождал того в течение Итальянского и Швейцарского походов. В начале царствования Александра I, перейдя по болезни на гражданскую службу, он был прокурором Берг-коллегии, затем – московским вице-губернатором, а в 1802–1804 гг. – санкт-петербургским гражданским губернатором.

В 1810 г. тайный советник Кушников поселяется в Москве, присутствуя в московских департаментах Сената[566]. К этому времени у супругов Кушниковых – пятеро детей: Катерина, Александра, Елизавета, Николай и Софья. С маленькими детьми трудно сниматься на новое место службы отца. И семейство нередко появлялось в Москве в доме Ирины Ивановны на Пречистенке, а летом – в селе Зюзине. Судя по письмам Сергея Сергеевича и Екатерины Петровны Кушниковых к Платону Петровичу, а также по приложенным запискам детей, родственная близость в семействе была устойчивой и душевной.

Когда семья в 1813 г. находилась в Казани, так как туда по делам Сената переехал Кушников, в Москву на Пречистенку вместе с родителями писали письма и дети – «дядиньке Платону Петровичу», где передавали приветы «бабиньке и дядинькам Ивану Петровичу и Петру Петровичу»[567].

В 1823 г. на Кушникова обратила внимание императрица Мария Федоровна и назначила его почетным опекуном Московского опекунского совета с управлением Инвалидным домом и Павловской больницей, а с 17 июня того же года он состоял первенствующим членом Комиссии для строения в Москве храма Христа Спасителя и стал одним из инициаторов перенесения постройки храма на теперешнее его место, где был древний Алексеевский монастырь.

Карамзин был высокого мнения о Кушникове: «Сергей Сергеевич есть для меня герой благородства душевного и выше всех отличий, которые иметь может. Россия может гордиться таким сенатором, а человечество таким человеком».

Взрослыми из детей Кушниковых известны только дочери Елизавета и Софья. Елизавета Сергеевна была выдана за Александровского генерал-адъютанта Николая Мартемьяновича (Мартыновича?) Сипягина, а Софья Сергеевна – за Дмитрия Гавриловича Бибикова, генерала от инфантерии, генерал-адъютанта, сенатора, с 1837 г. губернатора Юго-Западных территорий, с 1852 по 1855 г. министра внутренних дел.

Храм Христа Спасителя со стороны набережной. 1867 г. Литография неизвестного автора

Елена Петровна в 1808 г. вышла замуж за генерал-адъютанта Александра Дмитриевича Балашова, многие годы бывшего в свите императора. В 1809 г. он был назначен санкт-петербургским военным губернатором. О ее семействе расскажу ниже, в отдельной главе.

После выделения сельца Кленкова, Колычево тож, в собственность сыну Ивану Петровичу Ирина Ивановна расширила собственное зюзинское имение – она приобрела по купчей (23 июля 1791 г.) небольшое соседнее сельцо Изютино, к тому времени уже четверть века принадлежавшее лейб-гвардии подпоручику Петру Владимировичу Шереметеву[568]. Сельцо располагалось к востоку от Зюзина. Земли протянулись неровной полосой от речки Котла до Серпуховской дороги. При Генеральном межевании 1766 г. сельцо описали так: «Земля иловатая, хлеб средственный, лес дровяной. Под селениями 1 десятина 1786 сажен, пашни 74 десятины 2168 сажен, лес 69 десятин 1542 сажени, неудобья 6 десятин 1200 сажен, всего 152 десятины 1896 сажен». В двух крестьянских дворах, находившихся на правой стороне Большой Серпуховской дороги, тогда жили 9 мужчин и 7 женщин.

Пашни в Изютине было в десять раз больше, чем в лесистом Кленкове. И когда Ирина Ивановна приобрела сельцо, в нем было уже 6 дворов и 17 ревизских душ мужского пола. Рачительная хозяйка, она уже к 1816 г. держала в Изютине 9 крестьянских дворов, отселив молодые семьи.

В селе Борисоглебском, Зюзино тож, Ирина Ивановна Бекетова держала большое количество дворовых людей. Конечно, у Бекетовой был дом в Москве, но многочисленная дворня доказывала лишь то, что подмосковной усадьбой пользовались постоянно. Несмотря на преклонный возраст – ей было уже под семьдесят, – Бекетова вела хозяйство умело и расчетливо. При 6-й ревизии 1811 г. в селе Борисоглебском, Зюзино тож, отмечено, как, впрочем, и в последующих ревизиях, изменение мужского населения (всех возрастов) по сравнению с предыдущей ревизией, состоявшейся в 1795 г. Тогда в селе было приписано дворовых 78 мужчин, а стало 64; крестьян в 30 дворах было 98, а стало 118. За прошедшие между ревизиями годы Ирина Ивановна многих дворовых и крестьян перемещала, по различным соображениям, из разных своих владений в Зюзино, или наоборот[569].

После Отечественной войны 1812 г. состоялась 7-я ревизия – в 1816 г. В ревизской сказке было отмечено семеро сельчан, воевавших против французов и не вернувшихся из ополчения в 1812 г.: трое дворовых людей – Петр Федоров сын Панов 21 года, Иван Иванов сын Гредин 36 лет, Дмитрий Михайлов сын Жданов 49 лет, а также четверо крестьян: Иван Александров сын Гусев 46 лет, Дмитрий Семенов Князев, 28 лет, Иван Петров сын Черной 26 лет, Василий Федоров сын Маторин 25 лет. В Изютино не вернулось двое ополченцев: Борис Алексеев 19 лет и Иван Дмитриев 16 лет[570].

Кстати, хочется отметить, что у ополченца Ивана Александрова сына Гусева из Отечественной войны 1812 г. оказались достойные потомки и в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. В 1943 г. под Сталинградом погиб Михаил Михайлович Гусев (пятого поколения); воевали его племянники – Виктор Семенович и Николай Семенович Гусевы. А в 1942 г. ушла на фронт и их 20-летняя сестра Лиза, прошедшая в батальоне связи от Брянска до Бреслау.

Несмотря на прошедшую по селу французскую армию, к следующей ревизии 1816 г. в селе оказалось больше крестьянских дворов – 34, но живущих в них крестьян – лишь 111 мужчин и 108 женщин. В Изютине дворов стало уже 9, а в них 14 крестьян и 20 крестьянок. Дворовые люди, жившие в селе, не имели обычно своих отдельных изб, а размещались в хозяйском доме и в его службах (коровнике, конюшне, оранжереях и т. п.); мужчин было 63, а женщин 53.

При селе Зюзине Ирина Ивановна завела полотняную фабрику, скорее всего, обеспечивавшую своей продукцией нужды всех деревень ее огромного владения. (Кстати, при селе Лаишевке Симбирской губернии у нее была суконная фабрика.)

Бекетова использовала давнее умение зюзинских рукодельниц – прядильшиц, ткачих. Женщины села Зюзина, как отмечалось в различных отчетах, «прядут лен и шерсть, ткут холсты и сукна для своего употребления» (при графине А.Б. Прозоровской в 1773 г.)[571], упражняются «в прядении шерстяных петинок на продажу» (при Бекетовой в 1800 г.)[572]. Кстати, это умение не угасло с годами – в конце XIX в., когда земство стало поддерживать и фиксировать кустарей-ремесленников, в Зюзине оказалось 32 семьи (как промышленные единицы), в которых женщины занимались ручным вязанием (а всего в селениях волости была 41 такая единица)[573].

Судя по записям в метрических книгах, в 1812, 1817, 1820 годах в Зюзине подолгу жил Платон Петрович (и тоже держал здесь своих дворовых людей).

Иван Петрович Бекетов с 1800 по 1820 г. жил не только в своем загородном доме в селе Троицком-Черемушках, но и в селе Зюзине: в обоих местах он постоянно держал принадлежащих ему дворовых людей.

Новоспасский монастырь, в котором похоронены члены семьи дворян Бекетовых

Как и старший брат Платон, Иван Петрович интересовался историей России, собирал много редкостей и написал несколько трудов по нумизматике, став членом Общества истории и древностей российских.

После смерти матери, скончавшейся 31 октября 1823 г. в возрасте 80 лет и похороненной в Новоспасском монастыре рядом с могилой мужа[574] (там впоследствии были похоронены и три брата Бекетовых), состоялся раздел имений, по которому село Борисоглебское, Зюзино тож, досталось младшему брату Петру Петровичу, и Иван Петрович там больше не появлялся.