• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

На Землю вятичей христианство пришло много позже, чем состоялась христианизация в русских княжествах. Церковные приходы, основной источник гражданской статистики вплоть до начала XX в., формировались в основном, судя по отдельным замечаниям в переписных книгах, уже в середине XVII в., по мере строительства храмов.

Церкви воздвигались сначала на дворцовых и монастырских землях. Они являлись дворцовыми или приходскими, т. е. это были, как правило, отдельные церкви. Много позже на владельческих дачах стали возникать церкви, которые могли оставаться усадебными, если во владении не было крестьянских дворов, либо становились приходскими: в приход, как правило, входили крестьянские и бобыльские дворы села, а также крестьянские дворы соседних деревень.

Церковь Cвятых великорусских князей Бориса и Глеба в Зюзине. Фото автора, 2003 г.

Чтобы представить место Зюзинского прихода среди других окрестных, дам краткий обзор их появления.

В Замосковном крае самой ранней приходской была, пожалуй, церковь Вознесения Господня в государевом дворцовом селе Коломенском. Как сообщает И.Е. Забелин, ее построил в 1532 г. еще отец Ивана Грозного великий князь Московский Василий Иванович[734]. Эта церковь многие годы с тех пор была приходской для всех селений, входивших в Коломенскую дворцовую волость. Это касалось даже тех дворцовых раздаточных селений, которые находились далеко от Коломенского и могли бы пользоваться более близкими храмами для исполнения приходских нужд. Так, в отдельные периоды в Вознесенский приход входили и Зюзино, и даже Ясенево. При переписи 1710 г. в Коломенском отмечено два храма: «церковь Вознесения Господня соборная каменная, да на государевом дворе церковь Казанской Божией Матери с приделом великомученика Дмитрея Селунского да Аверкия епископа Югорского каменная». В тот период к селу Коломенскому относились 4 приселка (со своими храмами): Дьяково, Сабурово, Борисово, Братеево, – и 7 деревень: Ногатина, Новинки, Котлы, Заборье, Чертанова, Шипилова, Беляева Ближняя (на Каширской дороге)[735].

В селе Дьякове, расположенном в непосредственной близости с Коломенским и уже в XVI в. ставшем приселком села Коломенского, исстари была церковь Усекновения Честные Главы Иоанна Предтечи. Как предполагают многие историки, этот храм также был построен до рождения Ивана Грозного и освящен в 1529–1530 гг.[736] Царь Иван Грозный каждый год приезжал в Дьяково праздновать свои именины 29 августа (по старому стилю): слушал обедню в Предтеченском храме, а потом пировал с духовенством и боярами в коломенских хоромах. В конце XVII в. отмечено, что в селе Дьякове нет своего прихода, а в селе Коломенском нет кладбища для усопших Вознесенского прихода – их хоронят при Предтеченской церкви. В 1700 г. в приход с. Дьякова добавили 19 крестьянских и бобыльских дворов. В 1779 г. в приход этого храма входили Садовая слобода, деревни Чертанова и Беляева Ближняя. Этот состав Предтеченского прихода сохранился на все последующие годы.

В трех других приселках села Коломенского церкви стояли тоже исстари и отмечены по приходным окладным книгам Патриаршего казенного приказа 7136 (1628) г. Самая древняя из них – в небольшом селе Сабурове, издревле бывшем вотчиной московских князей – церковь Святителя и Чудотворца Николая[737]. Она построена в 1595 г. тщанием прихожанина крестьянина Иллариона Андреева, как обычно в те времена – деревянная. И лишь через сто лет на рубеже XVI–XVII вв., в 1693–1695 гг. был возведен каменный храм[738].

В крупном селе Борисове первоначально была возведена церковь во имя Николая Чудотворца на каменной плотине, «церковное строение государское»[739]. На месте деревянной в 1710 г. уже стояла каменная церковь Живоначальной Троицы[740], разобранная за ветхостью в 1888 г., вскоре после постройки нового Троицкого храма[741].

В селе Братееве – деревянная церковь Усекновения Честные Главы Иоанна Предтечи. Со временем она обветшала и в 1731 г. была заменена новой деревянной на каменном фундаменте[742]. Каменный храм был построен только в ноябре 1892 г.[743]

В приходы каждой из этих трех церквей всегда входили жители только этих селений; в 1628 г. в них состояло соответственно 12, 36 и 25 крестьянских дворов.

У подмосковного великокняжеского села Воробьева, расположенного близ Москвы, очень давняя история. В духовной грамоте 1453 г. великая княгиня Софья Витовтовна, вдова Василия I, упоминает «прикуп свой – поповское село Воробьево с Семеновским и деревнями». Можно лишь предполагать, что уже тогда в поповском селе Воробьеве стоял храм. А в 1527 г., по сообщению в летописях, в с. Воробьеве построена церковь Успения[744]. В 1710 г. здесь отмечались три храма: «церковь Пресвятой Богородицы Живоносного источника, да церковь Преподобного Сергия, что в том селе во дворце; да церковь Живоносные Троицы, что в селе приходская». В приход Троицкой церкви входили деревни Деревлева и Беляева Дальняя (на Калужской дороге)[745].

Еще более древнее дворцовое село – Ясенево Сосенского стана. Оно упоминается около 1339 г. в одной из духовных грамот великого князя Московского Ивана Даниловича Калиты. Но сведений о наличии в те времена храма в Ясеневе не нашлось. Только в 1628 г. отмечена «новоприбылая церковь Святых мучениц Веры, Надежды и Любви и матери их Софьи... древяна клецки». К 1645 г. она уже обветшала настолько, что через год в Ясеневе построили новую деревянную «церковь Знамения Пресвятой Богородицы, да придел Николая Чудотворца, да другой придел святой мученицы Софьи». В 1733 г., по челобитью владельца села Ясенева Федора Аврамова сына Лопухина, велено «при Знаменской деревянной церкви построить вновь каменную холодную ц. во имя Св. Верховных Апостолов Петра и Павла на том же погосте и кладбище»[746]. В 1749 г. в новом каменном храме Петра и Павла уже совершались службы[747]. В приход села Ясенева входили тогда (и все последующие годы) деревни Большое и Малое Голубино и сельцо Бачурино.

Карта Зюзинской волости Московского уезда за 1882 г., с указанием границ и номеров приходов: № 85 – Борисоглебский приход, № 89 – Верхнекотловский (Никольский), № 90 – Троицко-Черемушкинский, № 82 – Троицко-Воронцовский, № 83 – Сергиевско-Коньковский, № 77 – Киево-Качаловский, № 78 – Ясеневский, № 79 – Троицкий (Верхнетеплостанский), № 81 – Тропаревский, № 84 – Богородский (Усковский), № 86 – Покровский

Судя по имеющимся в архивах документам, ранние храмовые строения имелись в селе Тропареве и в селе Киеве. Ко времени переписи 1627–1629 гг. в этих селах отмечались только места, где прежде стояли храмовые строения, к тому времени обветшавшие и разобранные. При этом отсутствующие церкви не упразднялись, а писцовые церковные земли сдавались церковной администрацией в аренду.

В вотчине Нового Девичьего монастыря селе Тропареве Сетунского стана в писцовых книгах 1627–1629 гг. отмечено «место церковное, что была церковь Архистратига Михаила». Был при том месте и поп Наум Иванов с собственным двором[748] (видно, церковь утратилась недавно). В 1646 г. был возведен небольшой «храм чудотворца Архистратига Михаила древян клецки»[749]. К 1680 г. и эта церковь утратилась, а в поповом дворе жил уже другой священнослужитель[750]. Новая церковь появилась много позднее. При Генеральном межевании 1766 г. в селе Тропареве отмечена уже каменная церковь Архистратига Михаила[751] В приход входили деревни Никулина, Никольская, а с 1838 г. село Богородское, Воронино тож.

В селе Киеве Чермнева стана в писцовых книгах 1627–1629 гг. также отмечено «место церковное, что была церковь святые мученицы Парасковии нареченные Пятницы, а пашня церковная за речкой Обитцею»[752], между Большой Серпуховской дорогой и землей деревни Качаловой Сосенского стана. Полдеревни Качаловой, земли которой были смежны с церковной землей, принадлежала князьям Щербатовым. Село Киево и дер. Качалова в тот период были включены в приход государева села Михайловского (от него версты полторы)[753]. Село Михайловское в древности было, вероятно, очень важно для Дворцового ведомства, и к нему из Москвы вела особая прямоезжая Растовская дорога, отмеченная на планах Генерального межевания 1766 г. Возможно, прежде, когда в селе Киеве была впервые построена церковь, оно тоже входило в дворцовые раздаточные земли.

Стольник князь Иван Иванов сын Щербатов, у которого на оброке были церковные земли, в 1678 г. стал владельцем деревни Качаловой. Затем он приобрел полсела Киева с церковным местом и в 1692 г. вновь построил на нем церковь Великомученицы Параскевы[754]. В приход этой церкви входила деревня Качалова, впоследствии сросшаяся с селом, которое стало называться Киево-Качалово. Интересно, что при Подворной переписи 1869–1873 гг. число жителей селений даны именно по сведениям из приходов по благочиниям. В частности, селения Зюзинской волости входили в Киево-Качаловское благочиние, и границы приходов отмечены на карте Московского уезда. Надо отметить, что в благочиние входили также отдельные селения Троице-Голенищевской, Нагатинской, Царицынской волостей Московского уезда и несколько селений Подольского уезда[755].

В 1627–1629 гг. в крупном селе Покровском на речке Сухой Городенке, Ратуева стана вотчине Новоспасского монастыря, стояла церковь Покрова Пресвятой Богородицы «древяна клецки, строение монастырское»[756]. Эта деревянная церковь оказалась крепкой и прослужила более ста лет. Только в 1722–1727 гг. в переписной книге 1-й ревизии в селе Покровском отмечена каменная церковь[757]. В приход, кроме села, также входили деревня Котлякова и два соседних сельца Красное и Бирюлево, стоявших по обе стороны старой Серпуховской дороги.

Село Никольское, что позже стало известно как село Верхние Котлы, тоже начиналось исстари как Ратуева стана вотчина Пречистые Богородицы Симонова монастыря. В 1627–1629 гг. оно отмечено как «пустошь, что было сельцо Никольское по обе стороны речки Котла»[758]. Здесь тоже уже не стало Никольской церкви. Однако в 1634 г. эта пустошь, у которой имелись и другие названия – Козино и Копытово тож – вновь село Козино Чермнева стана Офанасья Прончищева, в котором живет «Никольской поп Спиридон Власьев»[759]; следовательно, уже стоит церковь – это «церковь Николая Чудотворца, да Зосима и Савватия Соловецких чудотворцев деревянная»[760]. Судя по сведениям из патриарших книг Казанского приказа, указанных в клировой ведомости 1909 г., деревянная церковь на правом берегу речки Котла была построена в 1646 г. окольничим Афанасием Осиповичем Прончищевым. Через тридцать лет в 1677 г. его сын Иван Афанасьев Прончищев построил на месте деревянного храма каменный во имя св. чудотворца Николая и Знамения Пресвятой Богородицы (оба престола за одним иконостасом и холодные)[761]. Через несколько десятилетий, когда половина села Никольского, Козино тож, принадлежала государевой Юстиц-коллегии прокурору Александру Тимофееву сыну Ржевскому, он обновил обветшавший каменный храм. По его челобитью, в декабре 1727 г. велено ему: «Ветхие своды и стены починить вновь, а как построены будут, и тоя церковь и предел освятить...» Храм и приход все годы называли Никольским. К нему относились деревни Шаболовка (1 половина) и Изютина (позже Волхонка)[762]. В этот приход входили и селения, построенные на пустоши Черемошы, до строительства в них церквей. Троицкая (1732 г.) сразу стала приходской для села Троицкого-Черемушек; Знаменская церковь (1743) всегда была усадебной села Знаменское-Черемушки, приписанной до 1777 г. к Никольскому приходу, а потом – к приходу села Троицкого-Черемушек.

В селе Богородском, Воронино тож, Сосенского стана деревянная церковь тоже существовала, по воспоминаниям современников, еще в старинной вотчине боярина Василья Петровича Морозова (ум. 1630). Это была церковь во имя Пресвятой Богородицы Казанской с приделом Бориса и Глеба, тезоименитых сыновьям Ивана Васильева сына Морозова – Борису и Глебу; последний впоследствии стал владельцем соседнего сельца Зюзина[763]. К 1627 г. церкви уже не было, а дача называлась: сельцо Воронино. Только в 1677 г. в вотчине боярина князя Ивана Андреевича Голицына «прибыла вновь церковь каменная во имя Пресвятой Богородицы Казанские да в пределе Бориса и Глеба»[764]. В 1838 г. при владельце коллежском асессоре г-не Григории Ефремовиче Пустошкине штат церкви был упразднен, а церковь, став усадебной, приписана к храму Михаила Архангела села Тропарева[765]. А Богородский приход был разделен между селом Тропаревым, куда была причислена Богородская церковь, и селом Сергиевским, в приход которого, по желанию жителей, была приписана деревня Брехова, граничившая с дачей села Сергиевского.

В селе Уском, что была пустошь, Сосенского стана, в вотчине Максима Федорова сына Стрешнева, в 1641 г. построена «церковь Пресвятой Богородицы Казанские, да предел Николы Чудотворца, древяна клецки...». Но в 1665 г. церковь сгорела, и через 12 лет, уже при Якове Максимове Стрешневе, «построена и обложена данью новая деревянная церковь во имя Казанской Пресвятой Богородицы»[766]. В 1698 г. новый владелец Тихон Никитич Стрешнев перевез деревянную церковь в село Орлово – вотчину Чудова монастыря, а в селе Уском построил новую каменную церковь во имя Казанской Пресвятой Богородицы с двумя приделами – Иоанна Предтечи да Николая Чудотворца. В приход входили жители села, а позже и образованной в 1702 г. деревни Нижние Теплые Станы (вывезли 3 крестьянских двора из села Уского да поставили 7 пустых дворов для зимнего постоя проезжих людей)[767].

В сельце Скрябине, Скорятино, Зюзино тож, крестьяне, надолго приписанные крепостями к земле, появились только при князе Алексее Юрьевиче Сицком (отмечены в документах в 1636 г.). Впрочем, в те же 1630-е гг. появились крестьяне и в соседних селениях: в деревне Шашебольцеве (позже Шаболове) – подмосковном поместье князь Богдана княж Федорова сына Долгорукова (1634); в деревне Черемха на Черемошском овраге дьяка Венедикта Махова (1633); в деревне Изютиной (позже Волхонке) на овраге у речки Котла – подмосковном поместье стряпчего Федора Михайлова сына Рчинова (1634). Эти три маленькие деревни, смежные с селом Никольским, вошли в Никольский приход, когда он образовался (предположительно в 1634 или 1646 г.). На землях села Никольского до начала XVIII в. существовали еще три 2– 3-х дворные деревни, входившие в Никольский приход: Коршунова а Корутино и Серякино тож по левому берегу Котла, Елистратова по правому берегу Котла и Поклонная Гора – «едучи с Москвы по правую сторону Серпуховской дороги». Крестьяне этих трех деревенек к 1710 г. были переселены в село. А позже поблизости от села Знаменского вдоль Серпуховской дороги возникла постепенно деревня Котлы, которую вскоре стали называть Верхние Котлы, так как ниже по течению речки Котла стояла деревня Котлы Удельного ведомства.

Казалось бы, в тот период и деревня Зюзина могла войти в Никольский приход, так как земли Зюзинской дачи тоже соприкасались с никольскими землями, зюзинская дорога тех лет вела на Сарафановскую пустошь, часть никольских земель. И в то же время...

Вся зюзинская дача, которой владел боярин князь А.Ю. Сицкой, после его смерти в 1644 г. сразу же вновь отошла в дворцовые раздаточные земли. И его зять боярин Г.И. Морозов сумел (или захотел?) купить в вотчину не всю дачу, а только часть ее: сельцо Скрябино, Скорятино, Зюзино тож, и три пустоши: Евгутино на р. Котле, Ащепково по обе стороны р. Котла и Трубниково, а Мишкино тож, припущенную в пашню[768]. А три лесистых овражистых пустоши Чермнева стана без пашенных земель, смежных между собой, остались в дворцовых раздаточных землях: Степановское Другое Дубинкино тож, Гридино по обе стороны врага, Другое Гридино на враге. Но в том же 1644 г. они приглянулись владельцу пустоши Черногрязской – их «ис порозжих земель после боярина князя Алексея Юрьевича Сицкого купил боярин Лукьян Степанович Стрешнев, а в них 73 четверти без полуосмины в поле, а в дву потому ж». В 1661 г. эти пустоши отошли сыну боярина: «отказаны в вотчину боярину Семену Лукьяновичу Стрешневу»[769].

Сельцо Зюзино, как выше сказано, входило в Вознесенский приход села Коломенского до тех пор, пока в нем не появилась церковь, вероятно, в 7154 г. (1646–1647), после того как в 1645 г. вернулся с воеводства из Великого Новгорода боярин Г.И. Морозов и построил храм в новоприобретенном Зюзине. А может быть, занемогла боярыня Авдотья Алексеевна, и чтобы поднять ее с одра болезни, дал обет боярин: храм поставить на отцовской земле супруги. Да и в своей жизни шел пятый десяток, пора было думать о вечности и, по обычаю, строить храм. В январе 1648 г. боярин Морозов с женой Авдотьей Юрьевной присутствовал на свадьбе царя Алексея Михайловича[770]. А в августе 1649 г. он, уже с новой молодой женой Федосьей Прокопьевной (урожд. Соковниной), отбыл на воеводство в Казань[771], где находился три года. Так что другого времени для возведения деревянной церкви в Зюзине, кроме вышеуказанного 7154 г., не было.

Зюзинская деревянная церковь была двухэтажная: верхняя (холодная) во имя тезоименитых ему и брату Борису святых князей русских Бориса и Глеба, а нижняя (теплая) во имя святого равноапостольного князя Владимира.

По смерти Г.И. Морозова в 1664 г. отмечено, что в селе имеется «церковь во имя Бориса и Глеба, древяна клецки, у той церкви служат попы погодно, во дворе дьячок Федка Михайлов»[772]. Вероятно, в то время церковь являлась усадебной, своего причта в ней не было, и службы отправляли приходские священнослужители Вознесенского храма села Коломенского. Но вскоре в церкви появились свои священно– и церковнослужители. Церковь содержалась исправно, и в 1666 г., при очередном отказе ее вместе с селом Зюзином в Дворцовое ведомство, ветхости не записано: «...В церкви образа и книги, и всякое церковное строение и колокола боярина Глеба Ивановича Морозова. А в селе дворы: двор – поп Илья Денисов, да у него живут племянник его пономарь Олекса Микифоров да у него ж живет просвирница; да двор – дьячок Федка Михайлов с сыном с Михейкой»[773].

В течение нескольких (предположительно 18) лет село Зюзино входило тогда в дворцовую Коломенскую волость. В храме сменился причт. Службы отправлял поп Дмитрий Лаврентьев Патрикеев, «руги ему – 8 руб. хлеба 10 чети ржи и овса тож, сена полторы десятины, дьячку – 5 руб., хлеба 8 чети ржи и овса тож, земли по десятине в поле а в дву потому ж, дани 26 алтын 4 деньги, заезда гривна»[774].

Судя по выписи из писцовых книг 1675–1677 гг. дворцовых сел, в селе Зюзине стояла деревянная церковь. Для церкви изначально из дачи была выделена земля. Сколько ее было, можно понять из этой выписи:

«Московского уезда дворцовое село Зюзино на речке на Котле, а в селе церковь деревянная. Государев двор, сад, гумно, две заповедных рощи на 71 десятине без чети. Попов, дьячков, пономарев, просвирницын, садовничей дворы, людей в них 3 чел. Одиннадцать дворов крестьянских, людей в них 26 чел. Усадные церковные земли десятина с полудесятиною, пашни паханые церковные худые земли две чети в поле а в дву потому ж, сена четыре десятины без трети...»[775]

Только в 1684 г. село Зюзино из Дворцового ведомства было отказано боярину и дворецкому князю В.Ф. Одоевскому. В отказной книге приведено неожиданно подробное описание церкви:

«В Московском уезде в Черневе стану село Скрябино Скорятино Зюзино тож на речке на Котле, а в нем церковь во имя благоверных князей Бориса и Глеба древяна клецки с папертью, на паперть три лестницы. Церковь крыта тесом, строенье боярина Глеба Ивановича Морозова. В церкви двери, стены и столпцы по правую сторону церковных дверей местных образов: образ Преображения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа; образ благоверных князей Бориса и Глеба, пелена у икон выборчатыя, опушка полотняная; образ Николая Чудотворца и с житием. По левую сторону церковных дверей образ светлых мучениц Екатерины да Евдокеи в киоте в деревянном. Киот писан с красками. Образ Илии пророка; образ Пресвятые Богородицы Владимирские в окладе венец серебряный басемный золочен, пелена отлас червчатый, опушка камка зеленая; да над царскими дверми Деисусов и праздников двадцать три иконы да перед ними паникадило медное о десяти шандалах, кисть шелковая. На престоле [индития] выборчатая, за престолом образ Умиления Пресвятые Богородицы, венец и цата серебряные басемные; на тое же церкви на другой стороне образ Николая Чудотворца, венец и цата серебряные басемные, пелена тафтяная опушка дорогилная желтая. На престоле Евангелие печатное оболочено отласом травчатым, распятие и Евангелисты серебряные басемные золоченые. Крест благословной обложен медью. Да в олтари образов: образ Успения Пресвятые Богородицы, оклад басемной, ветх, образ Богородицы Владимирской, оклад басемной в киоте жестяном; образ Пресвятые Богородицы Казанские, оклад и венец басемной; образ Алексея митрополита, оклад басемной, венца нет; образ Антония Римлянина, оклад басемной. Венец резной, образ Пресвятые Богородицы Федоровские, оклад и венец басемной в киоте жестяном; образ Еоргия Страстотерпца, оклад басемной, венцы сканные. Да неокладных шеснадцать образов. Да риз: ризы тафтяные, оплечье бархат золотной, опушка тафтяная дволичная; ризы полотняные, оплечье выборчатое; подризник полотняной, оплечье выборчатое. Патрахель тафтяная ветха. Поруги выборчатые. Кадило медное. Чаша водосвятная медная на жертвеннике, одежда выборчатая, сосуды оловянные. Покров и воздуха камчатные. Да книг: две Треоди посная да цветная, Часослов, Минея общая с праздники, Апостол Шестоднев, Служебник, Часовник, Требник, Псалтырь со воследованием, Требник в десть, Ермологии против Песней. Да на колоколнице четыре колокола. На церковной земле двор – Поп Евтроп Козмин, у него дети Петрушка, Зиновейка; двор – дьячок Петрушка Афанасьев»[776].

Когда князь В.Ф. Одоевской заболел и 20 декабря 1686 г. скоропостижно скончался, а в следующем году – и его жена, которой по царскому указу село Зюзино было оставлено «до ее живота», то в августе 1687 г. оно вновь перешло в Дворцовое ведомство. Село Зюзино «Великие государи отписали на себя, ведать в Приказе Большого дворца до своего Великих государей указу»[777]. Бояре Прозоровские сумели очень быстро (в том же 1687 г.) исхлопотать пожалование для боярина князя Бориса Ивановича села Зюзина, соседнего с сельцом Черемхой, принадлежавшим старшему брату боярину князю Петру Ивановичу Прозоровскому, воспитателю царя Петра Алексеевича.

Как уже говорилось, в 80-е годы XVII в. возник особый культурный феномен времени правления Софьи Алексеевны – появление архитектурного стиля московского барокко, что, несомненно, происходило под покровительством дворцовых кругов во главе с самой правительницей. Под ее покровительством было завершено многолетнее строение Воскресенского собора Новоиерусалимского монастыря на реке Истре. По заказу царевны был выстроен комплекс зданий в Новодевичьем монастыре, куда бояре Прозоровские не однажды сопровождали царя Ивана Алексеевича и правительницу Софью Алексеевну (июль 1688, май 1689). Ходили бояре с правительницей и царем Иваном и в село Измайлово (октябрь, ноябрь 1688, июнь 1689)[778], где в 1688 г. была перестроена церковь Иоасафа-царевича, по архитектуре близкая к каменному храму села Зюзина.

Церкви в новом нарядном стиле стали появляться не только в Москве, но и за ее пределами, в имениях, владельцы которых вслед за князем В.В. Голицыным восприняли новые веяния в архитектуре. Братья Прозоровские первыми сделали это – в 1686 г. начали строить каменную церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы в их общей родовой вотчине селе Петровском а Дурнево тож на реке Москве близ села Усова. Они спешили, и через два года, в 1688 г., Успенская церковь была построена и освящена святейшим патриархом Иоакимом в присутствии царя Ивана[779].

Думаю, что именно поддержка ближними боярами Прозоровскими замыслов царевны Софьи, их рвение в строительстве каменного храма в общей вотчине, селе Петровском, и вызвали ее благодарность – пожалование неожиданно оказавшейся выморочной зюзинской вотчины, хотя она была обещана, как писал в духовной князь Н.И. Одоевской, его правнукам, сыновьям князя Юрия Одоевского.

В ответ на благодеяние царевны Софьи, на волне строительного бума, боярин Б.И. Прозоровской сразу же стал строить в собственной новообретенной вотчине каменную двухэтажную церковь, по образцу прежней деревянной, которая еще много лет – вплоть до 1721 г. – стояла рядом. Не исключено, что царевна Софья могла посетить и зюзинскую церковь: в 1688 г. она в сопровождении Прозоровских неоднократно ездила вместе с царем Иваном в село Коломенское, а также в село Воробьево, расположенные поблизости от Зюзина.

Вполне вероятно, что каменную церковь освятили, еще не достроив верхний главный храм. Как известно, освящение проводилось поэтапно. Нижний храм «во имя святого равноапостола Великого князя Владимира» был освящен уже 21 сентября 1688 г. А верхний «во имя святых страстотерпцев князей российских двою брату Бориса и Глеба» – спустя несколько лет, когда строительство было завершено, 24 августа 7212 г. (1704). Эти сведения были записаны в метрике № 218 Академии художеств, составленной при исследовании храма в 1869 г. специалистами Императорского Московского археологического общества (дело № 655). Запись об освящении верхней церкви была списана с деревянного креста (7-конечного), бывшего еще при сооружении храма; о нижней церкви – с записи, хранившейся тогда в церкви[780].

Храм поставлен на высокий подклет с некогда открытой аркадой. Восточная ось была подчеркнута постановкой глав на двухъярусных восьмериках алтаря западного притвора. В то же время южный и северный притворы значительно уменьшены в объеме. Они играют роль своего рода крытых крылец высоких всходов-лестниц, ведущих в храм. Над столбиками аркады подклета поставлены колонки. Их постаменты и дробно-профилированные карнизы дополняют небогатый убор этого здания, строительство которого положило начало сооружению трехчастных храмов конца XVII в. Окна еще лишены наличников, их заменяют легко профилированные «рамы». В скромных храмах Петровского и Зюзина подготовлялось то, что с таким совершенством было затем осуществлено в Филях и Уборах. Церковь из красного кирпича с тремя восьмериками, отделанная белым камнем, напоминает храмы Новодевичьего монастыря и села Измайлова[781]. Возможно, возведена она теми же мастерами, что были заняты на строительстве этих храмов.

После 1688 г. в храме служил священник Иван Панфилов (его имя встречается в документах с 1695 по 1719 г.). При нем освящались, вероятно, нижний и, конечно, верхний храмы.

В 1719 г., после кончины вдовы Б.И. Прозоровского, из-за отсутствия прямых наследников боярина село Зюзино вновь передается в Дворцовое ведомство, а церковь Бориса и Глеба приписывается к Вознесенскому приходу. В 1721 г., когда село Зюзино указом императрицы Екатерины Алексеевны пожаловано в вотчину морского флота лейтенанту князю А.Н. Прозоровскому, в храме служил священник Василий Тимофеев.

В отказной книге от 26 мая 1721 г. сообщается, что «в селе церковь каменная о дву службах: нижняя во имя князя Владимира, верхняя Бориса и Глеба. На той церкви на верху колокольня каменная ж да в том же селе церковь древяна клецки того ж во имя князя Владимира и Бориса и Глеба ветха без службы, а в том селе у церкви князя Владимира и Бориса и Глеба двор попов, двор дьячков, двор просвирницын...»[782]

В самых ранних исповедных книгах за 1740 г. в приходе Борисоглебского храма вписаны все жители прихода. В них скрупулезно перечислены жившие в селе Зюзине Борисовское тож духовные лица (поп Иван Климонтов и пономарь Григорий Васильев) и их домашние, дворовые люди и крестьяне со всеми домашними вотчинника А.Н. Прозоровского. Кроме того, в книгу внесены включенные в приход дворовые люди двух небольших соседних вотчин, смежных между собой и селом Зюзином: Григория Алексеевича Колтовского сельца Маркова (2 м., 3 ж.) и майора Ивана Ивановича Колычова сельца Кленкова (12 м., 11 ж.). Эти селения не имели крестьян, т. к. находились в лесу, где не было пашни, стояли только усадьбы вотчинников с садами: в Маркове – 2 десятины, а в Кленкове – 11 десятин[783]. Соседняя с сельцом Кленковым деревня Деревлева вместе с деревней Беляевой входили тогда в приход дворцового села Воробьева – обе эти деревни всегда принадлежали Дворцовому ведомству, вероятно, еще с 1453 г., как сказано выше, когда великая княгиня Софья Витовтовна купила поповское село Воробьево с деревнями.

А Марково и Кленково уже в начале XVII в. были владельческими: первое еще с тех пор принадлежало Колычовым, а второе – Колтовским. И после того как в селе Зюзине в 7154 г. (1646– 1647) был построен деревянный храм, эти сельца, вероятно, как обычно, по прошению владельцев, включили в состав прихода этого ближайшего к ним храма.

Включение селения в приход какого-либо храма не мешало при необходимости построению в усадьбе для нужд владельцев усадебной или домовой (без возведения отдельного здания) церкви. Так, каменная церковь Сергия Радонежского Чудотворца, построенная 21 мая 7198 г. (1691) в крохотной деревне Сериной как усадебная, существовала в этом качестве не один десяток лет, обслуживая владельцев и дворовых людей села Сергиевского. Прихода в этот период не было. В 1772 г. к храму с. Сергиевского приписали, по их прошению, жителей деревень Беляевой и Деревлевой, т. к. им было далеко добираться до приходского села Воробьева. Тем временем в деревне Коньковой на противоположной стороне Калужской дороги в 1692 г. тоже построили каменную церковь Св. Троицы, ставшую приходской для растущего села Конькова. Однако со временем она обветшала и была упразднена в 1803 г., и прихожане дворцового села Конькова были приписаны к селу Сергиевскому. А в 1838 г. по упразднении штата причта церкви Казанской Богоматери села Богородского, самая церковь и ее прихожане были приписаны к соседнему селу Тропареву (по левую сторону Боровского или Ново-Калужского тракта из Москвы), а прихожане дер. Бреховой, Богородского прихода, по желанию жителей и по близости ее к с. Сергиевскому, приписаны к последнему[784].

В сельце Кленкове Колычево тож Сосенского стана, входившего в приход церкви Бориса и Глеба села Борисовского Зюзино тож и расположенного в трех верстах от храма, возникла иная ситуация. Надворный советник Николай Иванов сын Колычов, постоянно проживавший в сельце и уже третий год разбитый параличом и прикованный к постели, обратился в мае 1774 г. с прошением в контору Святейшего Правительствующего Синода: «...За одержимою моею параличною болезнию третей год левою стороною рукою, боком и ногою не владею и для службы к обедне ни дойти ни доехать не могу. И в именуемом селце в покоях моих желаю отправлять службу и божественную литургию по долгу христианскому в удобное время на подвижном антиминсе во имя Спаса нерукотворенного образа и священника буду содержать на моем коште...» Колычову дозволили устроить такую церковь «в удобном покое... без купола и креста по подобию протчих святых церквей алтарем на восток и крестом в указанную меру...», а в случае его, Колычова, кончины передать «той домовой церкви всю утварь, в которую церковь отдать пожелает...»[785] Надворный советник Н.И. Колычов прожил в сельце со своей церковью еще два года...

В течение 28 лет (1743–1771) в церкви Бориса и Глеба служил священником Иван Федоров. К декабрю 1766 г. сложилось так, что 69-летний иерей остался в церкви один. Дьячок Алексей Иванов отбыл в село Черную Грязь, а на его место никто не был определен. Владелец села Зюзина генерал-майор и кавалер А.А. Прозоровской направил прошение о произведении в вотчину его в церковь Бориса и Глеба на место дьячка Ивана Иванова, 24-летнего сторожа церкви Спаса Преображения Господня, что в Спасской, «понеже при показанной церкви быть мне угоден». Иван Иванов – сын давно умершего диакона церкви Иоанна Богослова в селе Ирининском, «грамоте и писать обучен, хотя в школу и военную службу отдаван не был». В 1765 г. он был принят сторожем в Москву в церкви Спаса Преображения Господня. В ходе рассмотрения прошения князя Прозоровского сторож Иван Иванов был принят в диаконы в 1767 г.[786] А в 1771 г. Иван Иванов сменил Ивана Федорова[787] и прослужил священником до 1812 г. Семидесяти лет, после 45-летнего служения в храме Бориса и Глеба, он был уволен с должности, и в апреле 1812 г. его сменил Прокопий Григорьев[788]. Через год Иван Иванов скончался.

Сохранились некоторые документы, связанные с хлопотами владельцев о подновлении церкви. Храм находился на полном содержании владельца дачи, но разрешение на исправление должно быть получено от Московской духовной консистории. В августе 1780 г. статский советник Анисим Титович Князев обратился туда с прошением: «В подмосковном (имении. – Ред.) жены моей селе Борисовском Зюзино тож церковь святая во имя благоверных князей Бориса и Глеба, каменная, сооружена тому уже больше 90 лет. От немало прошедшего времени как во внутреннем великолепии, так и в наружном украшении требует довольного поправления. К чему я и жена моя имеем истинное усердие и всенижайшее просим. Всепреосвященнейший владыко! Благоволите сие исправить нам собственным коштом с помощию ко всевышнему моления и под благоволением вашего высокопреосвященства». Резолюцией Его преосвященства ему было «велено ветхости поправить дозволить, а естли надобно будет снять престол, тогда особливо о сем представить...»[789]

Фасад и план церкви Бориса и Глеба села Зюзина, приложенный к рапорту Пехрянской десятины благочинного священника Романа Стефанова, пославшего запрошенные Синодом документы 13 апреля 1788 г.

В июле 1787 г. в Правительствующий Синод обратилась с прошением И.И. Бекетова, вдова полковника П.А. Бекетова: «...Церковь Бориса и Глеба каменная о дву жилах в твердости; а в верху от давнего времени обветшал иконостас и образа, и краски в некоторых местах слиняли, также и крышу перекрыть – вместо дерева железом... а нижнюю церкву по-прежнему отделать и сделать теплой и наименовать во имя Живоначальные Троицы...» Для решения дела с помещицы Бекетовой истребовали «оной Борисоглебской церкви план и фасад», а также опись церковной утвари теплостанской Троицкой церкви, которая была взята из упраздненной церкви и отдана на сохранение в Борисоглебскую церковь, когда село Троицкое находилось во владении П.А. Бекетова. Возможно, полковница Бекетова имела желание возместить отсутствие теплостанской Троицкой церкви и переименовать нижнюю церковь в Зюзине во имя Троицы Живоначальной, для чего церкви пригодилась бы утварь упраздненной церкви. Она была принята по описи от прежнего священника Троицкой церкви борисоглебским священником Иваном Ивановым и находилась под его охранением.

Но это ее желание переименовать нижнюю церковь не получило поддержки в Духовной консистории. После предоставления плана и фасада Борисоглебской церкви и описи утвари теплостанской церкви полковница Бекетова получила наконец разрешение на подновление. Затем перекрыли крышу железом вместо дерева, подновили краски. А нижняя церковь была отделана по-прежнему во имя святого благоверного князя Владимира на прежнем освященном антиминсе, а в октябре 1791 г. освящена[790].

В ходе ремонта стало ясно, что «по долговременной бытности местные образа пришли в ветхость и требуют возобновления». Ирина Ивановна в декабре 1797 г. снова обратилась с прошением, «чтобы упоминаемые образа были приведены в надлежащий порядок – благоволить зделать мне позволение...»[791] Для этого подновления тоже потребовался не один год.

После отступления наполеоновских войск священник Прокопий Григорьев обратился 2 декабря 1812 г. с прошением в контору Синода об освящении церкви: «В нашей верхней Борисоглебской настоящей церкви, как на престоле, так и жертвеннике, одежды целы, а в нижней церкви в храме святого благоверного князя Владимира престол и жертвенник от рук неприятельских обнажены, а как антиминсы и все потребное к священнослужению имеется... всепокорнейше прошу означенную Борисоглебскую церковь освятить». Уже 8 декабря верхняя церковь была освящена[792], и службы продолжились.

При определении новых кандидатов на освобождавшиеся места церковного причта в Консистории составлялись справки, свидетельствующие о состоянии прихода на текущий момент. Так, в справке от 8 августа 1817 г значилось:

«По ревизским 1816 г. скаскам, поданным Московской округи с. Зюзина от священно– и церковнослужителей, показано: во оном селе церковь каменного здания двуетажная в твердости, настоящая верхняя во имя св. мучеников Бориса и Глеба, нижняя во имя Св. равноапостола св. Владимира. Утварию церковною довольны. При ней причту: св. Прокопий Григорьев. 34^-х, не вдов, диакон Алексей Николаев, 33^-х, женат, дьячок Николай Петров, 26-^ти, оной сего 1817 года июля 3 дня ...из ведомства духовного уволен, а на его место никто еще не определен.

При оной церкви приходских дворов 43, в них мужеска 191, женска 190 душ, церковной земли (пашенной и сенокосной) 33 десятины, плана и межевых книг на оную особого не имеется, а значится обще с помещичьим, оною землею священно– и церковнослужители не владеют, а получают вместо оной денежную ругу означенного села Зюзина от помещицы полковницы Ирины Ивановны Бекетовой. На весь причт четыреста рублей в год.

Сверх сего оной же г. Бекетовой коштом особыя каждому выстроены и с дворами деревянные покои, которые и отапливаются дровами ее же. И еще селца Шаболова от статской советницы Екатерины Ивановой Козицкой – сто рублей руги. От руги и доходов от приходских дворов содержание они имеют посредственное...»[793]

Несколько позднее при посвящении в стихарь дьячка Тимофея Иванова в марте 1823 г. была подана очередная справка. Привожу выписки из нее, так как в ней указаны существенные дополнения, касающиеся истории прихода.

«По ведомостям за 1821 г. Московской округи в селе Борисовском Зюзино тож показана церковь во имя святых мучеников Бориса и Глеба.

Построена в 1688 г., как видно из подписи древянного креста, находящегося в церкви, а чьим тщанием неизвестно. Зданием каменная о двух ярусах, крепка, ограды не имеется.

Престолов два, в настоящей холодной верхней, во имя Св. мучеников Бориса и Глеба, в нижней теплой во имя Св. равноапостольного князя Владимира. Утварию достаточна.

Причта положено издавна: священник, дьячок и пономарь, а в 1791 г. определен на пономарскую вакансию диакон.

Приходских 42 двора, в них душ мужеска 196, женска 211 душ.

Земли при церкви усадебной квадратных 1672 сажени, которая во владении священно– и церковнослужителей под усадьбами собственными их, а из числа ли церковной земли усадебная неизвестно. Пашенной и сенокосной земли 33 десятины, на которую плана и межевых книг нет, а значится в генеральном, находящемся в Межевой канцелярии, плане, что оная земля межевана еще в 1766 г.

Священно– и церковнослужители пашенною и сенокосною землею не владеют, а находится во владении, во-первых, у полковницы Ирины Ивановны Бекетовой и того села Зюзина помещицы, и частию находится в межах и владении приходского селца Шаболова помещицы статской советницы Екатерины Ивановны Козицкой. Священно– и церковнослужители получают от госпожи Бекетовой ежегодно на причт деньгами пятьсот рублей, да от госпожи Козицкой на причт получают ежегодно по сту рублей.

Домы у священно– и церковнослужителей выстроены госпожею Бекетовою деревянные на усадебной (на той же) земле. С садами их, от чего священно– и церковнослужители содержание имеют скудное.

При оном причту: священник Прокопий Григорьев, 38 лет, не вдов; диакон на пономарской вакансии Алексей Николаев, 29 лет, не вдов; дьячок Тимофей Иванов, в сем деле проситель о посвящении в стихарь, 21 году...»[794]

После смерти полковницы И.И. Бекетовой село Зюзино в 1824 г. перешло к ее младшему сыну командору П.П. Бекетову.

При нем имение ветшало, в том числе и все церковные строения. Когда в 1827 г. над П.П. Бекетовым была учреждена опека, священник Прокопий Григорьев стал обращаться в Дворянскую опеку. В 1830 г. он направил Представление к опекунам членам Государственного совета действительному тайному советнику и кавалеру С.С. Кушникову и генералу от инфантерии генерал-адъютанту и кавалеру А.Д. Балашову, в котором подробно описал бедственное состояние церкви.

«Села Зюзина церковь каменная о двух ярусах, верхняя церковь летняя, а нижняя теплая, покрыта железом, построена в 1688^м году, починки оной церкви, как внутренние, так и наружные, исправляемы были всегда по малолюдному приходу на помещичью сумму, что требуется и ныне, во-первых, крышу покрасить, а в некоторых местах требуется перекрыть новым железом. 2^е Пропущенные от кумпола восемь яндов железных для стока воды проржавлены, требуется переменить. 3^е Кругом фундамента местами кирпич выкрашивается, то требуется цоколь подвести. 4^е Внутри верхней церкви иконы потрескавшия лаком покрыть и стенныя повредившия в кумполе краски поновить. 5^е Амвон вместо обветшавшего красного сукна требуется новым обить. 6^е Во внутренности же нижней теплой церкви иконы святые писанием починить и иконостас поновить. 7^е Штукатурку отвалившую починить и все стены покрасить. 8^е Некоторые рамы и двери сделать вновь и с колодами.

Сверх сего отведенное кладбище в поле канавою нужно в круг окопать или приличную сему месту ограду сделать. 2^е Кладезь, имеющийся в целом селении один, и тот запущен, от коего потребна вода всегда, как для крещения младенцев, так и для других церковных потребностей, нужно его исправить.

Касательно же священно– и церковнослужителей сего храма, которые имеют отмежеванной церковной земли пашенной и сенокосной 33 десятины; а во владении оная вся находится помещичьем, вместо же оной на содержание на весь причт производится от действительного камергера Петра Петровича Бекетова, означенного села Зюзина помещика денежная руга каждогодно 800 рублей государственными ассигнациями и домы имеются для каждого особые с принадлежностями деревянные, выстроенные господским коштом со всегдашнею починкою и отопкою. Но как ныне и оные домы также пришли в ветхость; у священника на жилом корпусе крышка, крытая тесом, вся течет, и потолок уже на подпорах, грозит падением. Сени и два крыльца также ветхи. Конюшня, хлев и сарай, крытыя соломой, по ветхости и с воротами требуется переправить. По тесноте жилого покоя очень нужно приделать в сенях особую кухню, которой не имеется.

Также у диакона и дьяка на жилых корпусах тесовые крышки очень текут и в окнах рамы также ветхи, что требуется переправить. Также на дворах хлевы развалившияся и ворота требуется исправить; а сверх сего у диакона и дьячка не имеется погребов, то хотя один для обоих очень устроить нужно».

Судя по прилагаемой смете, в доме священника требовалось: вновь пристроить кухню длиной 7 аршин (4,97 м), шириной 4 аршина (2,84 м), с русской печью длиной 2 ? аршина (1,95 м), шириной 1 аршин 10 вершков (1,15 м); во всех комнатах заменить сгнившие летние рамы, сгнившее крыльцо, ветхую крышу покрыть тесом; в домах дьякона и дьячка тоже заменить рамы и крыльца, покрыть крышу тесом в сенях, а также выстроить один погреб на двоих[795].

В июле 1830 г. в журнале Московской дворянской опеки было отмечено, что Опека разрешила «исправить в Господском доме и аранжереях села Борисовского, ветхости в церкви и в домах священника и церковнослужителей с употреблением до 2000 рублей»[796].

Некоторое время спустя Прокопия Григорьева сменил священник Алексей Дмитриевич Воздвиженский (род. 1812). Предполагаю, это был сын священника Сергиевской церкви протоиерея Дмитрия Яковлевича Воздвиженского, служившего в этой должности с 1792 по 1842 г. Службу он оставил по преклонным летам, передав свое место зятю, мужу своей дочери, Ивану Ивановичу Зерченинову, и прожил после того еще около года[797]. Состав его семейства мне пока неизвестен.

А.Д. Воздвиженский служил священником Борисоглебского храма в Зюзине уже в 1838 г., когда П.П. Бекетов и А.Г. Лаваль продолжали многолетнюю тяжбу о размежевании земель села Зюзина и пустоши Новоселки, начатую в 1803 г. их матерями И.И. Бекетовой и Е.И. Козицкой. В общем числе церковных земель 33 десятины при размежевании было включено пропорционально «от села Борисовского, Зюзино тож, 24 десятины 1881 сажен и от Новоселок 8 дес. 519 сажен» и по поданной 28 сентября 1803 г. общей просьбе Бекетовой и Козицкой размежевано полюбовно землемером Жилиным в сентябре 1807 г.

В межевой книге и на межевом плане села Борисовского, при полюбовном размежевании владений И.И. Бекетовой и Е.И. Козицкой, описана окружная межа Чернева стана села Борисовского, Зюзино тож, в котором всего 323 десятины 210 сажен. Из того числа у священно– и церковнослужителей 1567 сажен под церковью и кладбищем у храма, да на довольствие из дачи села Борисовского, Зюзино тож, вырезана земля, обозначенная на плане литерами Ц.З. всего 24 дес. 2306 саж., и описана межа этой земли, начиная от починной точки (угла церковного кладбища)[798]. Но план пустоши Новоселок не сохранился. Межевые знаки позже при очередном уточнении межи уничтожены, нарезка земли проведена неверно, что вызывало всегдашние споры сторон. И по настоянию графини Лаваль, а также священно– и церковнослужителей дело попало в суд.

Суд разбирался целый год и в результате в 1839 г. дополнил «из дачи пустоши Новоселок под усадьбу священно– и церковнослужителям 1 десятину 722 квадратных сажен»[799]. Судя по всему, именно на этом пятачке построили дом для недавно прибывшего молодого священника. Вскоре у него появились дети: Клавдия (1840), Александр (1845), Владимир (1849), Дмитрий (1854)[800]. Когда в 1863 г. священника Воздвиженского не стало, у его вдовы Александры Ивановны осталось пятеро детей (еще годовалая Ольга)[801]. Многодетное семейство так и осталось в этом доме.

Ни один из сыновей священника Воздвиженского не пошел по его стопам. Александр и Владимир занялись гражданской службой, Дмитрий – военной. (Сведения о семействе крайне скупы.) Дом отошел им в собственность лишь спустя много лет, когда в 1896 г. владелец села Зюзина купец А.И. Васильков стал распродавать имение. И дети прежнего священника Борисоглебской церкви Воздвиженского приобрели дом с приусадебным участком, в котором они родились, выросли и, как было принято по обычаю, проживали после смерти своего отца. Владельцем стал старший сын коллежский советник А.А. Воздвиженский, хотя он и не жил постоянно в селе. Коллежский советник В.А. Воздвиженский умер от чахотки 44 лет, 9 октября 1892 г. и был погребен у церкви с разрешения епископа. Дмитрий представлял интересы старшего брата, когда в 1903 г. крестьяне начали дело по отграничению надельной земли от смежных владений, и отсутствовавший А.А. Воздвиженский поручил вести свои дела при размежевании землемером И. Взоровым своему брату капитану Д.А. Воздвиженскому[802]. Дмитрий Алексеевич вышел в отставку в чине подполковника, поселился в Зюзине, умер здесь в феврале 1912 г. и тоже был похоронен близ Борисоглебской церкви[803].

Позже в доме с небольшой усадьбой в 1 десятину 893 квадратных сажени жили Ольга Алексеевна и дочери братьев Воздвиженских. В 1917 г. владельцами дома были записаны двоюродные сестры Евгения Владимировна, дочь коллежского советника, и Александра Дмитриевна, дочь подполковника[804]. Евгения Владимировна руководила хором в селе и до, и после революции. А Александра Дмитриевна организовала в клубе любительский театр, который нынешние старики упрямо называют «народный». Все они значились в Именном списке граждан села Зюзина в сентябре 1922 г.[805] А в списке домохозяев для обложения денежным подворным налогом за 1922 г. у семьи Ольги Воздвиженской было записано 1 ? десятины земли и корова – что составляло 2 ? платежных пая 6325 тыс. руб. в дензнаках 1922 г.[806] Ольга Алексеевна как старшая в семье Воздвиженских значилась в списках граждан, уплативших сельхозналог в кампанию 1924–1925 гг.[807] На собрании бедноты с. Зюзина, состоявшемся 20 января 1930 г. и принявшем решение о переходе на сплошную коллективизацию к 1 февраля, О.А. Воздвиженскую «как дочь попа» включили в число семерых лишенцев, у которых затем было изъято имущество[808]. Дом Воздвиженских с того времени опустел и стал собственностью сельскохозяйственной артели. В него поселяли, как в коммунальную квартиру, колхозников, приехавших из других мест.

Но вернемся в XIX век. Уже с января 1864 г. священником Борисоглебской церкви стал Аникита Данилович Рисов[809]. От прежнего священника ему досталась непростая забота: в 1862 г. Борисоглебской церкви был пожертвован большой колокол, изготовленный еще по заказу П.П. Бекетова, о чем свидетельствовала надпись на нем: «В благополучное царствование государя императора Николая Первого усердием храмоздателя и строителя богоугодного заведения д. камергера и кавалера Петра Петровича Бекетова. Весу... пуд... фунт... лета в Москве 1839 года Октября 17 д. Заводчик Михаила Богданов».

Дом Воздвиженских

Но в том же 1839 г. камергер П.П. Бекетов затеял неудавшееся переселение зюзинских крестьян (как описано выше). Крестьяне заупрямились, переселяться не стали, да еще пожаловались предводителю дворян. Командор рассердился, и жертвование большого колокола отодвинулось на два десятка лет. Вероятно, наследники камергера обнаружили забытый на заводе колокол с незавершенной надписью и доставили в храм.

Колокол весил около 300 пудов. Но прежде колокола помещались в восьмигранном фонаре на сводах. А чтобы разместить такой большой колокол, нужно было строить отдельную колокольню.

Ситуация в имении к тому времени сложилась непростая. Прошло уже около 20 лет, как Дворянская опека передала зюзинское имение наследникам П.П. Бекетова. И храм, и жилые строения причта требовали ремонта, а владельцы господа Балашовы далеко, в Санкт-Петербурге. Даже господский дом с 1845 г. отдается в найм Московскому университету. И вот в приходе появляется новый человек. В мае 1873 г. московский 2-й гильдии купец А.И. Васильков по купчей крепости приобрел соседнюю с Зюзином землю – пустошь Емельяновскую. Земля эта входила в приход Борисоглебского храма. А состоятельный прихожанин – находка для прихода.

А.И. Васильков был не простым купцом. С высочайшего утверждения его величества государя императора Алексей Иванович 11 марта 1869 г. был принят в число пожизненных членов IV разряда Общества восстановления христианства на Кавказе с правом носить присвоенный сему званию знак.

Узнав от настоятеля храма А.Д. Рисова о бедственном состоянии Борисоглебского прихода, купец Васильков счел посильным для себя долгом позаботиться и о своем приходском храме. Благодарные прихожане вскоре (2 декабря 1875 г.) избрали состоятельного борисоглебского прихожанина на три года церковным старостой при Борисоглебской церкви. Вскоре Васильков начал хлопоты о возведении колокольни для каменной Борисоглебской церкви (а подобные хлопоты в те годы были длительны). Тогда же он приступил к переговорам с господами Балашовыми о приобретении зюзинского имения. А в январе 1879 г. купил 167 десятин за 31 000 руб.

20 февраля того же года новый помещик А.И. Васильков был избран церковным старостой на 2-е трехлетие. Он продолжил хлопоты о колокольне, и вскоре она была возведена на его средства. Это было невысокое строение, пристроенное к правой части – четыре каменных столба под четырехскатной кровлей, увенчанной крестом. Под кровлей разместились шесть (вместе с большим) колоколов.

8 марта 1882 г. крестьяне выбрали владельца имения А.И. Василькова церковным старостой при Борисоглебской церкви на 3-е трехлетие. По Статистической ведомости селений Зюзинской волости, в июне 1883 г. в селе Зюзине было 175 ревизских душ крестьян-собственников, получивших наделы. Они располагались в 69 избах, где жили 193 мужчины и 216 женщин. Крестьяне еще при Балашовых получили надельную землю.

Чтобы поддержать финансовое положение причта, священник Аникита Рисов и диакон Михаил Георгиев Хитров в 1885 г. выхлопотали дозволение сдать 1 десятину церковной земли (дача рядом с домом диакона М. Хитрова) в аренду на 12 лет за 25 руб. серебром ежегодно в пользу причта гвардии полковнику Валериану Николаевичу Шестакову. По проекту арендного контракта Шестаков имел право возвести строение рядом с домом диакона, развести сад и огород, даже продать строение с правом аренды; но по окончании 12 лет обязан был все снести и в прежнем состоянии отдать церкви. Можно сказать, это был первый зюзинский дачник, который к тому же в январе 1898 г. получил разрешение продлить договор аренды[810]. Кроме того, для экономии средств в храме, как видно, был изменен штат причта. После того как в апреле 1900 г. в возрасте 81 года умер диакон Михаил Георгиев Хитров, диакона в штат уже не брали. Согласно метрическим книгам, с 1900 по 1918 г. службы совершали только священник и пономарь.

Новый барин А.И. Васильков был избран церковным старостой и на 4-е трехлетие (с марта 1885 г. по март 1888 г.), что свидетельствовало об особо тесных его взаимоотношениях с храмовой жизнью.

Несомненно, именно благодаря хлопотам барина А.И. Василькова в Зюзино были приглашены специалисты из Академии художеств, которые 29 декабря 1886 г. при священнике А.Д. Рисове составили метрику № 218 по Борисоглебской церкви, подробно описывавшую не только современное состояние храма и его строений, но и сведения о его истории. Этот редчайший документ необходимо привести полностью.

«Метрика № 218Академии Художеств

1. Церковь двухэтажная: верхняя во имя страстотерпцев Бориса и Глеба, а нижняя во имя святого равноапостольного князя Владимира.

3. Во славу святыя единосущныя животворящия и неразделимыя Троицы отца и сына и святаго духа основася сия церковь во имя святых страстотерпцев князей российских двою брату Бориса и Глеба в святом крещении нареченных Романа и Давида при державе благочестивейших Великих Государей наших Царей и Великих Князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержцев: благословением же в духовном чине с отца их и богомольца великого господина святейшего Кир Иоакима Московского и всея России и всех северных стран патриарха в лето от сотворения мира [...] (7196) от Рожества же по плоти Бога Слова [...] (1688) Индикта [...] (11) м-ца июния в [...] (11) день на память святейшего пророка Елисея – освятися жертвенник Господа Бога нашего Иисуса Христа во храме святых страстотерпцев князей российских двои брату Бориса и Глеба во святом крещении Романа и Давида при державе благочестивейшего Государя нашего царя и великого князя Петра Алексеевича всея великия и малыя и белыя России Самодержца между Патриаршеством Благословением Преосвященнаго Стефана Митрополита резанского и муромского в лето от сотворения мира [...] (7212) от Рожества по плоти Бога Слова [...] (1704) Индикта [...] (12) м-ца августа в [...] (24) день на память святаго священномученика Евтуха ученика святаго Иоанна Богослова.

Нижняя освятися церковь во имя святаго равноапостола Великого князя Владимира [...] (7196) от Рожества же Бога Слова во плоти [...] (1688) Индикта [...] (11) м-ца сентемврия в [...] (12) день при державе благочестивейших Государей и Царей и Великих Князей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича всея Великие и Малые и Белые России Самодержцев при святительстве же великого Господина Святейшего Кир Иоакима Московского и всея России.

Запись эта о верхней церкви списана с деревянного креста (7-конечного) бывшаго еще при сооружении храма. О нижней церкви списана с записи, хранящейся в церкви, там же имеется еще приписка: а в [...] (1812) от Рожд. Хр. оба храмы по нашествии галлов и с ними двадесят язык освящена по большому чиноположению при священнике Прокопии Григорьеве.

4. Церковь каменная.

5. Храмоздатель неизвестен.

6. Описываемая церковь находится в селе Зюзине Московского уезда в 6-ти верстах от Москвы, построена на горе.

7. Рядом с церковью находятся каменные столбы, на которых висят колокола. Построены они в 1879 году.

9. Церковь построена разносторонним крестом, купол в 8^м гранных сторон, двухэтажная, в нижнем этаже, так же и в верхнем, усыпальниц не имеет.

10. Алтарь, как в верхней, так и в нижней церкви, состоит из четырех граней.

11. В вышину с крестом приблизительно 11 саженей, в длину 10 саженей, в ширину 8 саженей.

12. Алтари на севере.

13. Церковь построена вся из кирпича.

14. Стены выложены сплошною кладкою, известка смешанная довольно хорошо с песком, положена тонким слоем, кирпич разный в большом количестве тяжеловесный, клейм нет. Стены сохранились в первобытном своем виде, между одной стены имеется проход на колокольню, которая находится над куполом храма, – связи железныя.

15. Наружные стены гладкие, украшенные по граням полуколонками, имеется два одинаких пояса с отливками от верха вниз; в нижнем этаже имеются углубления в виде арок, над основанием которых в верхнем этаже стоят полуколонки (в византийском стиле). На стенах никаких изображений, ни резных камней не имеется – плит и изразцовых украшений также нет.

16. Карнизы из кирпича, сделаны в виде поясков.

18. Кровля дуговая на два ската (местами на три) железная, окрашена краской, старая покрыта в один раз.

19. Фонарь на сводах (колокольня) восмигранный, сквозной с пролетами, украшен полуколонками из кирпича (в нем до 1862 г. т. е. до приобретения большого колокола помещались колокола). Шея на фонаре восмигранная. Украшена полуколонками.

20. На церкви 3 главы, из которых одна большая над главным храмом, одна над алтарем и одна над трапезой. Все главы крыты железом и окрашены краской.

21. Кресты на главах железные, резные 4^хконечные, на подножиях полнолуние, на главы опускаются цепи.

22. Окна продолговатые. В куполе 4 окна: северо-восток, северо-запад, юго-восток, юго-запад. В алтарях верхней и нижней церкви по 3 окна. Верхний храм в два света с хорами в виде особой палаты, которая освещается 4 малыми окнами. В нижнем храме окна с дугообразными перемычками – наличники у окон из кирпича валиками; решетки обыкновенные, кроме одной (в алтаре верхняго храма), которая сделана в виде креста.

23. В верхнем храме две двери (два входа) из толстого железа, окрашены краской на простых петлях без всяких украшений. В нижнем один вход с двумя деревянными дверями, из которых одна скована железом. Двери эти без украшений, окрашены краской.

25. Паперть устроена с двух сторон, в ней никаких камней с резьбой или надписями не имеется.

26. Церковь внутри устроена крестообразно, алтари от храма отделяются каменной стеной с 3^мя пролетами, приделов ни в верхнем, ни в нижнем храме нет. Трапезы сходны с алтарем, особых приделов не имеют, а отделяются от храма гладкой стеной с большими пролетами (аркой).

27. Своды полукруглые, образующие собою подобие креста, опираются на (8) грани стен. Углублений в стенах, предназначавшихся для погребений, нет.

28. Ни столбов, ни впадин для образов внутри церкви не имеется; для входа на хоры имеется особая дверь.

29. Лепных украшений и резьбы нет. В алтаре верхней церкви имеется впадина для хранения документов, сосудов и других ценных вещей (ризница). Особых мест для сидения и каменных лавок нет.

30. Пол одинаковый в алтаре, храме и притворах. Вверху деревянный, внизу каменный.

31. Алтарь без разделений, – пред алтарей и ризницы нет – своды устроены на стенах (на гранях); в каждом алтаре по 3 окна. Помост в алтаре в верхней церкви возвышен на 2 ступени, в нижнем на одну. Изменений и переделок не было.

32. Престолы в обоих храмах деревянные; в верхнем квадратный 1 ? аршина, а в нижнем длина и ширина 1 ? аршина, а вышина 1 ? аршина, ничем не обложены, изображений и надписей нет.

36. Жертвенники в алтарях помещены на открытом месте, размеры квадратные 1 ? аршина.

37. Иконостас в верхнем храме старинный резной из дерева золоченый: резьба изображает виноградные кисти и листья; такой же резьбы и царские двери, кверху закругленные. Иконостас в 9 ярусов, оканчивается голгофой с крестом и изображением распятия.

38. От одного клироса до другого в верхней церкви солея деревянная выше помоста храма на две ступени, а в нижней – каменная выше помоста храма на одну ступень, решетками не отделены.

39. Амвон есть; в верхней церкви деревянный, а в нижней – каменный.

40. Клиросы сокрыты за иконостасами, украшений не имеют. 45. Хоры в верхней церкви устроены над аркой, ведущей из трапезы в главный храм, устроены в виде особого придела. Особых помещений для ризницы и библиотеки не имеется.

48. Колокола висят при входе в церковь на каменных столбах. Всего (с большим) 6 колоколов. На большом, пожертвованном в 1862 году, имеется следующая надпись: “В благополучное царствование государя императора Николая Первого усердием храмоздателя и строителя богоугодного заведения д. камергера и кавалера Петра Петровича Бекетова. Весу ... пуд ... фунт ... лета в Москве 1839 года Октября 17 д. Заводчик Михайла Богданов”. Вес колокола не обозначен. Он приблизительно около 300 пудов. Чугунных бил нет.

49. Нижняя церковь теплая с простыми печами.

50. Отдельной колокольни нет, а (как сказано выше, см. ст. 48) колокола висят на каменных столбах.

51. См. ст. 48-я.

52. В верхней церкви имеется на стенах три иконы живописные, о времени написания которых неизвестно – других изображений нет. Стены выкрашены масляной краской. В нижней церкви и снаружи на стенах изображений также нет.

53. Иконы частию древнего письма, частию живописные, записей на них никаких нет. В верхней церкви дальнейшее сохранение их (сравнительно) обеспечено; в нижней (по причине сырости) требуют настоящей поддержки.

55. В верхнем храме по всему, вероятно, иконы сохраняются в первобытном своем виде и если несколько подновлены, то вскоре после 1812 года.

61. В ризнице имеется шитая серебром по бархату плащаница.

65. Имеется довольно древний синодик с заставками и изображениями писаный полууставом. Особенности письма: отсутствие глухих гласных (ъ и ь) в предлогах (напр. стр. 3 к надежде; стр. 6 в вечную и т. п.) и буквы а~. Года, с которого он начинается, нет; древнейшая запись за упокой святейших патриархов Московских Иова, Гермогена, Филарета, Иосафа, Иосифа, Никона, Иоасафа, Петирима, Иоакима, Адриана. Позднейшая – о поминовении на вечное время разных лиц.

Под Метрикой руку приложил священник:

1. Настоятель вышеозначенной Борисоглебской села Зюзина церкви священник Аникита Данилович Рисов.

2. Окончил курс в Московской Духовной Семинарии в 1854 году.

3. Священнодействует с 1855 года Августа 29 дня, а при означенной церкви служит с 16 января 1864 года, от роду 55 лет.

4. Настоящая метрика составлена 29 декабря 1886 г.»[811]

В марте 1888 г. закончилось 4-е трехлетие избрания Василькова церковным старостой. А в октябре того же года в Борисоглебском приходе появился еще один состоятельный прихожанин: А.И. Васильков продал московскому 2-й гильдии купцу Романову Дмитрию Андреевичу за 14 130 руб. участок в 39 десятин 600 саженей, расположенный на пашнях деревни Волхонки и примыкавший непосредственно к железнодорожной линии около Коломенского разъезда. В окрестности находились большие запасы глины, и Д.А. Романов построил здесь кирпичный завод, а кирпич продавал в собственном магазине на Арбате.

В 1893/94 учебном году при поддержке А.И. Василькова в селе Зюзине открылось сельское земское начальное училище. В нем преподавали законоучитель священник А.Д. Рисов и учительница Померанцева.

Через два года, в марте 1896 г., по купчей крепости А.И. Васильков продал недвижимое зюзинское имение Д.А. Романову, на которого теперь, естественно, ложилась основная забота о храме. Вероятно, в тот же период он продал детям прежнего священника Борисоглебской церкви Воздвиженского дом с приусадебным участком. Они, как было принято по обычаю, после смерти своего отца проживали в строениях при храме.

А в 1898 г. А.И. Васильков продал по купчей и Емельяновскую пустошь в 166,9 десятины (называемую ныне: Зюзинский лес) титулярному советнику А.И. Антоновичу и коллежскому секретарю И.И. Житницкому. В сентябре 1900 г. А.И. Васильков умер, а в марте 1901 г. скончался и Д.А. Романов. Так в Борисоглебском приходе появились другие состоятельные члены. У Дмитрия Андреевича остались наследники: два сына ПеТри Николай, которые имели дом в Москве, но пользовались зюзинской усадьбой как летней дачей.

А Емельяновская пустошь в январе 1901 г. была разделена на два участка. На первом – 70 десятин с кирпичным заводом и другими постройками при сельце Маркове стоимостью 15 000 руб. – А.И. Антонович запустил кирпичный завод. На втором – 96 десятин 2201 сажен с постройками при сельцах Маркове и Кленине стоимостью 48 000 руб. – И.И. Житницкий заложил сад в 2 десятины около усадьбы[812]. Завод А.И. Антоновича значился в документах «при с. Зюзине». К 1909 г. он уже остановился, и его приобрел дворянин В.Н. Лазарев-Станищев. Этот завод выпускал кирпичи вплоть до 1917 г.

Несомненно, новые владельцы приходских земель принимали участие в заботах храма.

В июне 1898 г. вновь встал вопрос о ремонте в церкви. Но теперь Московская духовная консистория обратилась за разрешением этого вопроса в Московское археологическое общество, так как церковь, построенная в 1688 г., после составления метрики № 218 находилась под его опекой: «Причт и староста Борисоглебской села Борисовского Зюзина тож церкви Московского уезда просят разрешить им перестроить печи в нижней теплой церкви. Означенная церковь построена в 1688 году. Зданием каменная. Сообщая о сем, Консистория покорнейше просит уведомить, встречается ли со стороны Археологического общества препятствий к производству названных работ». Императорское археологическое общество сообщило, что «препятствий не встречается с условием неискажения древней части храма».

В следующий раз, в июне 1908 г., причт Борисоглебской села Зюзина церкви обратился за подобным разрешением в Московское археологическое общество, минуя Духовную консисторию:

«Желая возобновить иконостас в вышеуказанной церкви, просим Археологическое Общество выдать нам надлежащее разрешение для представления епархиальному начальству. Иконостас, надлежащий обновлению, устроен лет 200 тому назад и сохранился хорошо. Обновление его будет состоять в промывке икон, в подклейке резьбы, наложении новой краски и позолоты. Никаких изменений в рисунке и украшениях иконостаса, а также в живописи икон не будет допущено.

Московского уезда Борисоглебской села Зюзина церкви священник Аникита Рисов, псаломщик Алексей Сперанский, церковный староста Иван Мурашов».

Эта просьба также не встретила препятствий со стороны Археологического общества[813]. Однако предварительно интерьеры церкви обследовал архитектор Московской городской управы И.П. Машков, автор известных московских построек, в т. ч. жилого дома «Сокол» на Кузнецком Мосту (ныне д. № 3). И.П. Машков являлся ученым секретарем Комиссии по сохранению древних памятников Императорского археологического общества. И на заседании Комиссии он сообщил о результатах обследования в Зюзине: центральный резной иконостас, современный зданию церкви Бориса и Глеба, очень хорошей работы, но иконы в нем более поздние, частично записанные, а качество стенной живописи вообще очень плохое. Комиссия постановила: разрешить позолотить иконостас, исправить его иконы и заново расписать интерьер, а наблюдение за работами поручила И.П. Машкову[814].

В 1909 г. священник Аникита Рисов получил окладной лист по обложению земским сбором земельного имущества церкви. Пока раздумывали, как быть, престарелый Аникита Данилович (ему уже исполнилось 78 лет) был уволен от должности (умер он только 20.02.1917 г., 86 лет, похоронен близ церкви). И окладной лист на 1910 г. принял десятский Н. Бородин.

Новый священник Михаил Капитонович Горский (род. 1868) с женой и маленьким сыном Борисом появился в Борисоглебском храме в феврале 1910 г. Это был сын заштатного священника Вознесенского села Коломенского храма Капитона Иоанновича Горского. В селе Зюзине у него родилось еще четверо сыновей: Владимир (18.05.1911), Александр (01.08.1912), Николай (10.10.1913), Сергей (08.06.1915).

Церковь Бориса и Глеба, что в селе Зюзине. 1910 г.

Окладные листы по оплате земских сборов стали поступать в храм ежегодно. Причт обратился в Московскую уездную земскую управу, но ответ управы, полученный в июне 1912 г., был безрадостным:

«Постановление № 88. Московская уездная земская управа, рассмотрев в заседании 19 июня 1912 г. заявление причта церкви с. Зюзина об исключении из обложения земскими сборами земли, принадлежащей означенной церкви, и принимая во внимание: 1) что означенная земля отведена церкви не Правительством, а частным лицом и при генеральном межевании не считалась писцовой землей и не значилась в списках церкви и 2) что эта земля как приносящая доход за силою ст. 51 Устава о земской повинности и Указов Правительствующего Сената от 10 февраля 1888 г. за № 1496 и 1898 г. за № 10844 не может подлежать освобождению от земского обложения, Постановила: просьбу причта оставить без удовлетворения...»[815]

Окладные листы поступали вплоть до февраля 1917 г.

Не сложились отношения у храма с заводчиком Ф.И. Афремовым, который 14 декабря 1906 г. приобрел на торгах кирпичный завод, принадлежавший Московскому обществу кирпичных заводов под названием Ясное, который значился при сельце Шаболове. Он располагался на участке в 73 десятины 2180 кв. сажен с правом выезда и выхода из этой земли на Калужское и Якунчиковское шоссе. Это была часть прежней зюзинской дачи в верховье речки Котелки – деревня Новоселки, которую в 1780 г. купил князь А.В. Урусов у князя П.А. Прозоровского. И поэтому, как и половина сельца Шаболова, она должна была значиться в Борисоглебском приходе. Однако нарушения в межевых знаках, которые по суду опротестовывала графиня Лаваль в 1837–1839 гг., обнаружились теперь и во владении заводчика Афремова. Более того, выехавший в июле 1910 г. в дачу сельца Новоселок, что ныне пустошь, владение Ф.И. Афремова, уездный землемер Дадонов при обмере отметил в Полевой записке, что усадебная церковная земля, прежде выделенная при размежевании из земель пустоши Новоселок, ни на какие планы не нанесена. Хоть она и находилась в фактическом владении причта, «никаких цифровых данных для определения их границ и их площади на утвержденных планах не имеется, а потому в случае возникновения спора я не могу дать никаких руководящих указаний, и подобный спор... подлежит решению общих судебных установлений. К вышеперечисленному доверенный Ф.И. Афремова В.В. Россихин просит добавить, что вышеупомянутым участком... причт пользовался каждый год по особому разрешению администрации кирпичного завода. Последние же два года означенным участком не пользовался вовсе...»[816].

Участок был невелик, но формальных прав на него у храма не было. Афремов уступать не хотел. Для решения по суду требовался присяжный поверенный, затем надо было платить за межевание. Только к 1916 г. споры о границах земли и о правах на нее обеих сторон привели к некоему миролюбивому соглашению, которое, однако, требовало судебного разрешения. Обе стороны в марте 1916 г. обратились с прошениями в Московскую духовную консисторию. У храма была основная забота: как заплатить.

«Покорнейше просим разрешить нам просить Московскую губернскую Чертежную о командировании казенного землемера для обмежевания принадлежащей нашей церкви земли. Вместе с сим просим разрешить нам употребить из церковных сумм, не составляющих неприкосновенного капитала: а) на расходы по обмежеванию церковной земли рублей 50 и б) на уплату присяжному поверенному М.Е. Смирнову, которому нами поручено было вести в судебных учреждениях дело, церковной земле по случаю захвата участка купцом Ф.И. Афремовым, 100 рублей, а всего сто пятьдесят.

Московского уезда с. Зюзина Борисоглебской церкви священник Михаил Горский, псаломщик Михаил Хитров. За неграмотностью церковного старосты крестьянина Василия Федорова Журина по его личной просьбе подписался крестьянин Алексей Иванов Заварзин».

Афремов просил, в свою очередь, утвердить прошение, «дабы не запоздать подачею прошения в Московскую губернскую Чертежную о командировании землемера, и чтобы последний мог произвести необходимые работы в начале весны текущего года»[817]. Трудно сказать, чем завершился этот земельный спор. Вероятно, ничем... Земли не хватало всем. Катастрофически необходима была земельная реформа.

И тут грянула Февральская революция 1917 г. 19 марта Временное революционное правительство во главе с князем Г.Е. Львовым приняло постановление об уничтожении института земских начальников и передаче их обязанностей уездным комиссарам (ниже – сельским), а также провозгласило создание волостных комитетов.

В каждом селе вместо сельского старосты были избраны сельские комиссары.

В мае 1917 г. в Зюзинской волости был избран Волостной совет крестьянских депутатов, а 1 августа создан Волостной земельный комитет как подразделение в структуре Волсовета. Среди инициаторов создания Земельного комитета был крестьянин села Зюзина Николай Ефимович Корьёв, направленный от районного исполнительного комитета. Он был избран председателем Земельного комитета. В метрической книге за июль 1917 г., где он был в числе поручителей по жениху Матвею Корьёву, его записали: «села Зюзина крестьянин волостной комиссар Н. Корьёв». А ведь крестьянам в метрических книгах никаких рангов, кроме разве воинских, писать было не положено. Ну, например, «состоящий в отпуске рядовой 28-го Полоцкого полка из крестьян села Зюзина Сергей Васильев Городилин» (от 23 августа 1917 г.)[818].

Осуществление Декрета о земле от 25 октября 1917 г. в селах Ленинской волости Московского уезда произошло только через год. В Зюзине дележ земли состоялся 21 октября 1918 г. Земли были разделены на едоков на 9 лет, считая от 21 октября 1918 г., до следующего передела[819]. И многодетные семьи причта 1918 г. – священника М.К. Горского и псаломщика М.Н. Хитрова – тоже получили свои наделы как безземельные.

В сентябре 1922 г. в Именном списке граждан села Зюзина были вписаны не только семья О.А. Воздвиженской (о чем я писала выше), но и семьи Горского и Хитрова. У 54-летнего М.К. Горского и его жены Варвары Николаевны, 42 лет, было еще пять малолетних сыновей. Им выделили 2 ? десятины пахотной земли, у них была лошадь и корова, что составляло 4 ? платежных пая, что представляло денежный подворный налог в сумме 10 млн 925 тыс. рублей в дензнаках 1922 г.

У 65-летнего М.Н. Хитрова было двое сыновей и дочь – пахотной земли 1 ? десятины, ни лошади, ни коровы, и в итоге 1 ? платежных паев – в денежном выражении 4 млн 25 тыс. руб. в денежных знаках 1922 г.[820]

В храмах Московского уезда в 1922 г. происходило изъятие церковных ценностей на основании Постановления ВЦИК от 23 февраля 1922 г. В Зюзино уездная комиссия, как следует из протокола, прибыла 27 апреля 1922 г.

«...Представителями уполномоченного уездного комитета Кондратова, председателя церковного совета п/ц И.А. Касаткина, председателя сельсовета с. Зюзина И.С. Заварзина и представителя ячейки Московского капсюльного завода С.Ф. Грузинова, в присутствии представителей общины верующих – священник Борисоглебской с. Зюзина церкви М.К. Горский – изъяты для передачи в Гохран в фонд помощи голодающим ценности, согласно имеющейся при общине заверенной описи, при сем прилагаемой, причем при приеме оказалось несоответствие против ценностей, указанных в описи. Клировых записей и копий ведомостей при обществе не имеется, но имеется расписка от Волсовета от 30/XII–19 г. Изъятие ценностей производили по описи № 1, имеющейся на руках уполномоченного т. Кондратова. Оказалось годным к изъятию: 1 риза с запрестольной иконы Божией Матери 84 пробы сер. 1 чаша 84 пробы, 1 ковш, углы на малом Евангелие, 1 дискос, 1 звездица. Все упомянутые к изъятию вещи. Кроме ризы, чаши и пяти углов, взятые, остальные из упомянутых, которые являются единственными, общество верующих обязуется доставить на предмет замены металлическими вещами 2-го мая 22 года в уездный помгол.

Со стороны представителей общин верующих при передаче ценностей заявлена жалоба на неправильности, допущенные при изъятии церковных ценностей, заключающиеся по мнению жалобщиков: жалоб на неправильные действия не заявлено.

Ценности, поименованные в описи, приняли Кондратов, Грузинов.

Ценности сдали представители общины верующих священник М. Горский, Иван Касаткин. Пред. сельсовета И. Заварзин.

(Копию акта получил Касаткин».)

Упомянутая в протоколе опись от 30/XII–1919 г., составленная Волсоветом, представляла собой перечень банковских документов, в том числе опись церковного имущества, имевшегося тогда в Борисоглебской церкви.

После изъятия 7 серебряных предметов в помощь голодающим в селах, в том числе и в Зюзине, была инициирована организация общин верующих. В Московский совет РККД общество верующих направило заявление:

«Община верующих Борисоглебской села Зюзина церкви настоящим просит зарегистрировать означенное общество согласно инструкции НКВД и НКЮ, опубликованной в Известиях ВЦИК от 27/IV за № 92 и постановления Мос. Совета Р.К. и Кр.Д. от 2/VI–23 г., предоставив и в дальнейшее пользование принятым в порядке инструкции НКЮ от 24/III–23 г. национализированными зданиями и имуществом культа, в котором не произошло никаких перемен, кроме произведенных 27/IV–22 г. на основании Постановления ВЦИК от 28/I с. г. и записанных в особом акте».

К этому заявлению были приложены протоколы организационного собрания, заявление, устав общества, список членов общества (61 крестьянин с. Зюзина), список исполнительного органа (церковный совет из 10 чел.) и список служителей культа. В последнем записаны священник М.К. Горский и псаломщик, дьякон Е.М. Хитров.

Церковь Святых Бориса и Глеба в 1930 г., вид с запада

Казалось бы, подобные действия правительства должны были вести к стабилизации работы храмов и религиозных общин. Однако при этом стали вводить своеобразные репрессивные меры по ограничению избирательных прав различных групп общества. Сначала эта мера коснулась служителей культа в массовом порядке и отдельных крупных фабрикантов – они были лишены избирательных прав в октябре 1923 г. накануне выборов в сельсоветы. По волостным избирательным комиссиям из уездной комиссии было спущено постановление: составить список лиц, лишенных права избирать и быть избранными, согласно ст. 65 Конституции РСФСР. В список вносились лица старше 18 лет обоего пола. В Ленинской волости в список вошел один фабрикант П.П. Капустин и все священно– и церковнослужители, а также церковные старосты и председатели церковно-приходских советов, или, как тогда говорили, служители культа. В Зюзине это были священник Михаил Горский, дьяконы Ермолай и Михаил Хитровы, церковный староста Михаил Альянов и председатель церковного совета Иван Александрович Касаткин[822].

Через год, в октябре 1924 г., при выборах в Волсовет список лиц, не имеющих права избирать и быть избранными, значительно расширили. В него вошли не только фабриканты и служители культа, но и торговцы, барышники, трактирщики, бывшие урядники и жандармы, и даже ремесленники, пользующиеся наемным трудом, все с семьями (см. таблицу). Интересно, что И.А. Касаткин в 1924 г. был записан уже не как председатель церковного совета, а как барышник. А престарелого дьякона М.Г. Хитрова, которого сменил дьякон Е.М. Хитров, в список не включили[823].

К маю 1924 г. был составлен список церквей и монастырей, находящихся в ведении Отдела по делам музеев и охране памятников искусства и старины (Главмузея) Наркомпроса. В числе церквей Московского уезда значилась и церковь Бориса и Глеба в селе Зюзине[824], памятник культуры XVII в., имеющий свою метрику № 218 Академии художеств.

Общество изучения русской усадьбы, возникшее в конце 1922 г. и утвержденное в апреле 1923 г. НКВД, стало проводить экскурсии по подмосковным усадьбам. В сентябре 1926 г. Общество провело экскурсию в Воронцово и Зюзино. В плане экскурсий, к сожалению, владельцами села ошибочно указаны Лунины. Но важно приведенное описание современного состояния усадьбы: «От главного дома сохранилось лишь два боковых корпуса, относящихся к 20-м годам XIX века, выходящие прямо на дорогу. Наибольший интерес представляет церковь 1688 г., по типу относящаяся к так называемым “нарышкинским” храмам, с великолепным современным по строению иконостасом».

Целенаправленный сбор материалов по истории русских усадеб, с проверкой по первоисточникам исторических дат и фамилий владельцев, позволил членам Общества к 1928 г. составить более достоверный перечень «Памятники усадебного искусств». В статье о Зюзине указаны основные (но не все) владельцы (не всегда верна датировка), и конечно, интересно описание современного состояния усадьбы и церкви.

«От усадьбы сохранился флигель в стиле ампир и парк. Каменная церковь 1688–1704 гг. в стиле барокко. Трехглавая. В плане неравноконечный крест. Над центральным четырехгранником три восьмигранника со звоном в предпоследнем. К основному четырехграннику по странам света примыкают меньшие со срезанными углами, из них западный и восточный завершены восьмигранниками. Стороны центрального восьмигранника завершаются разорванными фронтонами, а все сооружение по граням декорировано полуколоннами. Карнизы многообломные, раскрепованные. Внутреннее убранство современно церкви»[825].

В июле 1925 г. граждане с. Зюзина заключили договор с Московским уездным Советом рабочих и красноармейских депутатов в том, что «приняли в бесплатное пользование находящееся в с. Зюзине... здание культа, состоящее из кирпичной двухэтажной церкви с отдельной кирпичной колокольней и сторожки кирпичной размером 7?7 кв. аршин, находящейся в черте церковной ограды, с предметами культа по особой, нами заверенной своими подписями описи...». Далее следовал длинный перечень обязательств, которые брало на себя общество при пользовании церковью и церковным имуществом. Главное – их сохранность и использование исключительно в религиозных целях...[826]

В 1926 г. при очередных выборах в сельсоветы вновь были составлены списки лиц, лишенных избирательных прав. Сведения о лишенцах, внесенных в список, значительно расширились. Список был единым на всю волость, пронумерован подряд, и оказалось, что в списке по Ленинской волости внесено 305 человек. По Зюзинскому группсовету, в который входили тогда не только Зюзино и Волхонка, но и Шаболово и Троицкое-Черемушки, в список были внесены лица, проживавшие во всех этих селениях. Вот, в частности, жители села Зюзина[827]:

При всех лишениях в предыдущие годы все упомянутые в списках лица, в том числе и служители культа, в 1927 г. проживали в своих дворах и платили налоги. В Именном списке Зюзинского земельного общества по самообложению на 1927 и 1928 гг. у всех них записаны значительные суммы налога, которые они сами выбрали для себя:[828]

Касаткин А.А. – 35 руб.

Касаткин Г.А. – 40 руб.

Касаткин И.А. – 15 руб.

Горский М.К. – 18 руб.

Хитров Е.М. – 10 руб.

Зайцев Н.А. – 30 руб.

Альянов Н.М. – 22 руб.

Князев В.Н. – 20 руб.

После января 1930 г., когда многие состоятельные граждане были высланы из села Зюзина, священник М.К. Горский и дьякон Е.М. Хитров остались в селе. Они жили в своих домах и вели хозяйство как обычные крестьяне. Дом Горского находился между домом Воздвиженского и домом дьякона. Судя по документам, именно это место сдавала церковь полковнику Шестакову. Вероятно, после окончания срока аренды участок с домом был возвращен церкви и отошел Горскому, сменившему в 1910 г. А.Д. Рисова. Старший сын священника Борис Горский умер в 1920-х гг. и похоронен на церковном кладбище. Там же похоронили и М.К. Горского, когда он скончался в 1933 г. Четыре сына Горского работали в Москве, а в годы Великой Отечественной войны трое из них – Александр, Владимир и Сергей – погибли на фронте.

Имя дьякона Ермолая Михайловича Хитрова еще до войны было внесено в шнуровую книгу колхоза, где он работал сторожем.

В 1934 г., как вспоминал П.С. Заварзин, с колокольни были сброшены колокола, которые позже отвезли на медеплавильный завод им. Молотова.

Некоторое время спустя приход принял священник Александр Харьюзов. Это был общительный, веселый человек, играл на гитаре, любил петь романсы, за что получил в селе прозвище «красный поп». Он был одним из тех немногих в селе, кто выписывал газеты. С женой Ларисой и сыном Николаем он жил в комнате при церкви, а позже снимал квартиру в селе. В 1937 г. его арестовали, и вскоре стало известно, что его осудили на 25 лет (очевидец, скорее всего, ошибается – должно быть, на 10 лет).

Через несколько месяцев по просьбе председателя церковного совета С.П. Заварзина, несмотря на опасность повторить судьбу брата, приход принял священник Леонид Харьюзов. Он, как и брат, поселился в комнате при церкви с женой Марией и дочерью Верой. Прошло чуть больше полугода, и его тоже арестовали, тихо и без свидетелей. Таким образом, в 1938 г. службы в храме прекратились.

В годы войны в храме выломали на отопление все деревянные части – древний иконостас, оконные и дверные рамы и переплеты. Долгое время церковь стояла без маковки и крыши.

Первая реставрация древнего храма проводилась в начале 1960-х гг., когда село уже вошло в черту города. На фотографии 1964 г. обновленная церковь стояла среди опустевших деревенских дворов, новых панельных корпусов, рядом с колокольней и разрушенным южным флигелем.

Вскоре (в 1966 г.) в храме расположилась мастерская по обработке алмазов. Трубы и моторы, приделанные к стенам, постепенно разрушали их.

В 1979 г. началась новая реставрация храма, которой руководила реставратор К.С. Полунина. После реставрации здание-памятник долго использовалось как архив, с грубыми нарушениями законодательства об охране и использовании памятников истории и культуры. Памятники архитектуры культового характера, как показывает практика, максимально сохраняются лишь тогда, когда используются по назначению.

Храм Бориса и Глеба в 1964 г., когда села Зюзино уже не стало, а вокруг строились многоэтажные городские здания

Верхний храм в церкви Святых Бориса и Глеба в Зюзине. Интерьер с видом на иконостас. Фотография 1994 г.

После долгих хлопот православной общины храм в 1989 г. отдали верующим. И вновь первым, как и в 1688 г., освятили нижний храм Св. князя Владимира, крестителя Руси, – 28 июля, в день равноапостольного князя Владимира. А через год, на Пасху 1990 г., был освящен верхний храм в честь Святых благоверных князей российских Бориса и Глеба[829].