• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Александр Иванович (1710–1771) состоял при дворе цесаревны Елизаветы, он содействовал ее восхождению на трон, поэтому после переворота на него как из рога изобилия посыпались награды. 1741 год – Александр Шувалов действительный камергер, подпоручик лейб-компании в чине генерал-майора, спустя год два ордена украсили грудь его – Св. Анны и Св. Александра Невского. В 1744 году Шувалов уже поручик лейб-компании с чином генерал-лейтенанта, в 1746 году – граф Римской империи. Далее он становится генерал-адьютантом, затем генерал-аншефом, а в 1753 году награждается орденом Св. Андрея Первозванного, самым высоким орденом империи.

Сказочная карьера! Он никогда не был любовником государыни, он не был на поле брани, и тем не менее за 12 лет правления Елизаветы достиг первых чинов в России. При этом он не обладал какими-то из ряда вон талантами и задатками, он был «человеком без примет». Все дело в том, что помимо формального командования армейской дивизией Александр Шувалов возглавлял страшную Тайную канцелярию. Не могу упустить возможности поговорить об этом органе подробнее. Интересно ведь, что представляла из себя во времена Елизаветы эта «страшная и ужасная» канцелярия.

Я взяла в кавычки эти слова, ни в коем случае не иронизируя, дыба всегда дыба, а если на должности на всю столицу всего два палача, то от этого человеку под кнутом не менее больно, если бы палачей был целый полк, но когда я узнала, что в этом страже государственности, в этом пугале народном – Тайной канцелярии – служило всего одиннадцать человек, то рот открыла от изумления. Я выросла при «торжестве гуманизма, в самой свободолюбивой и справедливой стране», то есть при Сталине, чтоб не была земля ему пухом, я знаю, что такое Лубянка (а ведь в каждом городе была своя Лубянка!), а тут одиннадцать человек в небольшом домике, который размещался в Петропавловской крепости!

Для того чтобы читатель не обвинил меня в плагиате, или, хуже того, во лжи, скажу сразу, что знания эти почерпнуты мной из справочников и мемуаров, а в основном из работы Василия Ивановича Веретенникова, изданной в Харькове в 1911 году.

Итак, первая Тайная канцелярия была основана Петром Великим в самом начале его царствования и называлась Преображенский приказ по имени села Преображенского. Первые радетели сыскного дела вели иск против негодяев, которые действовали «противу двух первых пунктов». Первый пункт – злодеяния против особы государя, второй – против самого государства, то есть устраивали бунт.

«Слово и дело» – клич, придуманный еще опричниками. Любой человек мог выкрикнуть «слово и дело», указывая пальцем на преступника – истинного или придуманного. Следственная машина тут же включалась в действие. В мое время громыхали такими понятиями, как «враг народа», и если учесть, что сталинские следователи никогда не ошибались, то Преображенский приказ был по-своему справедлив. Если вина взятого по доносу не была доказана, то «допросу с пристрастием», то есть пытке, подвергали самого доносителя. Преображенский приказ был упразднен Петром II в 1729 году, честь и хвала мальчику-царю! Но пришла сильная власть в лице Анны Иоанновны, и сыскная контора опять заработала, как хорошо смазанный механизм. Это случилось в 1731 году; называлась она теперь «Канцелярия тайных розыскных дел». Неприметный одноэтажный особнячок, восемь окон по фасаду; в ведении канцелярии находились также казематы и служебные помещения. Заведовал этим хозяйством известный на весь Петербург Андрей Иванович Ушаков.

Карьеру Ушаков начал еще при Петре I на должности тайного фискала, работал честно, потом стал сенатором, а потом возглавил вышеупомянутую канцелярию. Во времена Анны Иоанновны (расцвет сыскных дел) в Тайной работало тринадцать человек. Фактически руководил всеми делами секретарь-регистратор (заместитель Ушакова), далее шли протоколист, регистратор и актуариус, затем секретари, канцеляристы, подканцеляристы и копиисты. Отдельно существовал воинский наряд числом десять человек. Количество осведомителей неизвестно, но думаю, что их было, как всегда, много. Для особо важных дел в помощь Тайной канцелярии учреждали особые комиссии. Так было при суде над Бироном, Остерманом, Минихом и прочими, при «Бабьем заговоре» и т. д. В случае необходимости Тайная канцелярия посылала своих агентов в другие города. В Москве находился постоянно действующий филиал Тайной.

Ушаков трудился на ниве сыска шестнадцать лет. Обыватели боялись его панически, его именем пугали детей: страшный старик! Так оно и было: он начал заведовать Тайной канцелярией в шестьдесят без малого лет. Бантыш-Каменский писал о нем: «Управляя Тайной канцелярией, он производил жесточайшие истязания, но в обществе отличался очаровательным обхождением и владел особым даром выведывать образ мыслей собеседника». Все это правда. Ушаков не был садистом, чрезмерная его жестокость не была вызвана ненавистью к преступникам. Он просто честно делал свое дело, он был добросовестен и бесстрастен. Самый отвратительный вид служаки!

Возраст есть возраст, Ушаков подумывал о замене. Преемником его стал Александр Иванович Шувалов, не сразу, разумеется, вначале входил в дело, учился на допросах и подле дыбы, а потом принял присягу и «вошел во владение». Присягу Шувалов дал в домовой церкви Ушакова, словно дело о замещении главы Тайной канцелярии было семейным. Это случилось в 1746 году, Александру Шувалову было тридцать шесть лет.

Это была идея Бестужева – совместить в одном лице две должности – главы Тайной канцелярии и гофмаршала молодого двора: Александр Иванович по чину должен был наблюдать за молодыми супругами, отслеживать каждый шаг великого князя Петра Федоровича и великой княгини Екатерины Алексеевны. Екатерина его ненавидела. Вот какую характеристику дает она Шувалову в своих «Записках»: «Александр Шувалов, не сам по себе, а по должности, которую занимал, был грозою всего двора, города и всей Империи; он был начальником инквизиционного суда, который звали тогда Тайной канцелярией. Его занятие вызвало, как говорили, у него род судорожного движения, которое делалось у него на всей правой стороне лица, от глаза до подбородка, всякий раз, как он был взволнован радостью, гневом, страхом или боязнью». Еще Екатерина называет его человеком нерешительным, мелочным, скупым, неумным, скучным и пошлым.

Жена Александра Ивановича – Екатерина Ивановна Шувалова (в девичестве Кюстюрина, рода незнатного) – тоже была в штате молодого двора. Маленького роста, худая, застенчивая женщина, она, в отличие от многих, совсем не боялась своего грозного мужа. У нее была странная привычка – вдруг впадать в глубокую задумчивость, застывая на месте. Это могло произойти и на маскараде, и на прогулке. Великая княгиня подтрунивала над Екатериной Ивановной и прозвала ее «Соляной столб». В общем, совершенно безобидная была дама. При дворе, опять же с подачи Екатерины, сплетничали, что мадам Тайная канцелярия не в меру бережлива, нижние юбки зауживает, тратя на них на одно полотнище меньше, на манжеты экономит кружева и одевается ужасно.

Без харизмы были супруги, что и говорить. Во мнениях своих Александр Иванович Шувалов очень зависел от младшего брата Петра Ивановича. Но, руководя страшным органом – Тайной канцелярией, – он не испытывал истового рвения к работе, не был «первым учеником», уже за это ему спасибо. И нервный тик на лице от глаза до подбородка появился, явно сообщая публике, что и у этого человека есть нервы. При нем Тайная канцелярия как бы «усыхала». Выписки из дел, реляции, сами опросные листы стали меньше по объему и скупее по содержанию, вдохновение ушло в песок. Клятва Елизаветы «не казнить смертию» не была вписана в закон, но соблюдалась неукоснительно. Ушаков велел пытать в том случае, если не прорисовывалась ясная картина преступления, а так было почти всегда. Шувалов же отказывался признать, что зашел в тупик и пора вспомнить о дыбе, он искал новых свидетелей, устраивал очные ставки, снова и снова перечитывал опросные листы. Для допроса с пристрастием требовалось личное распоряжение Шувалова, а он давал его очень неохотно.

Естественно, что дел, связанных с такими значительными личностями, как Лесток, было очень мало. Чаще всего приходилось заниматься сущей мелюзгой. Главное было решить, «важное» это дело и стоило ли им вообще заниматься. Например, на рынке две торговки подрались из-за непроданного гуся, и одна из торговок написала донос. Здесь канцелярист должен решить – важное ли сие дело или нет. Если просто подрались, хоть до крови, хоть с членовредительством, это дело «неважное», то есть не для Тайной канцелярии, но если одна из торговок «изблевала речи, поносившие государыню или трон русский», то это «наше», берем и заводим дело. Запрещенные в государстве дуэли тоже рассматривались Тайной канцелярией. Обвиненного в волшебстве священника судил Синод, но если в его тетрадях с зельями и заклятиями находили что-то «противу двух первых пунктов», то работа предстояла ведомству Шувалова.

Об одном из таких дел рассказывает в своих «Записках» Екатерина II. В поисках куда-то затерявшейся мантильи государыни камерфрау заглянула под подушки в ее кровати. Мантильи не нашла, но под матрасом обнаружила бумагу, в которой были намотанные на какие-то коренья волосы. Елизавета панически боялась колдовства. Все ужасно перепугались, стали обсуждать происшедшее. Заподозрили в «чарах» любимую императрицей Анну Домашевную, жену камердинера Елизаветы. Весь клан Шуваловых недолюбливал эту женщину из-за слишком большого доверия к ней императрицы. За расследование взялась Тайная канцелярия. Арестовали и саму виновницу, и ее мужа камердинера, и двух сыновей от первого брака. Дело вел сам Александр Шувалов. Муж после ареста перерезал себе бритвой горло, Анна Домашевная после многих допросов во всем повинилась, только причина ее поступка была другая – она хотела сохранить любовь императрицы к себе и потому прибегла к чарам. И саму Анну, и сыновей ее сослали.

Шувалов был приставлен следить за молодым двором, часто он становился посредником в отношениях великого князя и императрицы. Вообще Петр Федорович поддерживал к ним хорошие отношения, чего нельзя сказать о Екатерине. Она позволяла себе иногда очень смелые выходки, при этом откровенно смеялась над начальником Тайной канцелярии. Так, однажды у нее в спальне собралась большая компания, в числе гостей Екатерины был возлюбленный Понятовский. Екатерина была нездорова и потому принимала гостей в постели. И вдруг в разгар веселья слуга объявляет о приходе Александра Шувалова. Глава Тайной канцелярии пришел к великой княгине по невинному поводу – обсудить с ней фейерверк на предстоящем празднике, но этого не могли знать ни Екатерина, ни ее гости. Молодежи было некуда деться, и они спрятались в соседствующей со спальней гардеробной, а Екатерина приняла неожиданного гостя. Разговор с Шуваловым получился долгий, Екатерина великолепно сыграла роль утомленной и измученной болезнью женщины, а в соседней комнате «давились от смеха» ее гости. Согласитесь, что в описанной сцене не ощущается ужаса перед главой страшной канцелярии. Екатерина не боялась Шувалова, не любила, презирала – да, но не ждала от него изощренного коварства и жестокости.

На Шувалова было возложено также другое необычайно важное дело – охрана Брауншвейгской фамилии. Он с ним справился. Иван Антонович жил в Холмогорах, не подозревая, что мать его умерла, что в соседнем доме находятся его отец, братья и сестры. В 1756 году русский двор получил сведения, что Манштейн, когда-то служивший в России и перешедший на службу Фридриху II, собирается освободить Ивана с помощью старообрядцев. В этот же год свергнутого императора увезли из Холмогор в Шлиссельбургскую крепость. Ивану Антоновичу было 16 лет. Из Петербурга пришел приказ Шувалова: «Оставшихся арестантов содержать по-прежнему, еще и строже и с прибавкой караула, чтоб не подавать вида о вывозе арестанта, о чем накрепко подтвердить команде вашей, кто будет знать о вывозе арестанта, чтоб никому не сказывал».

В Шлиссельбурге Иван Антонович жил под крепким караулом под командой офицера Овцына. Задача караула: не только не допустить побега пленника, но не дать ему увидеться с нежелательными людьми. Приказ Шувалова от 1757 года: «…чтоб в крепость, хотя генерал приехал, не впускать; еще и присовокупляется, хотя б и фельдмаршал и подобный им, никого не впущать в комнаты, его императорского величества вел. князя Петра Федоровича камердинера Карновича в крепость не пускать и объявить ему, что без указа Тайной канцелярии пускать не велено». За поведением Ивана Антоновича внимательно следили, аккуратно писали депеши в Петербург об «известной персоне». В отчетах о нем сознательно писали как о помешанном, но по тайному приказу велено было расспросить подробнее, что сам узник о себе понимает. Овцын спрашивал у арестованного: кто он? Иван сказал, что он великий человек, но один подлый офицер то у него отнял и имя переменил. В другом разговоре он именовал себя принцем. Известно также, что Иван знал грамоту и читал Библию.

После смерти Елизаветы Александр Шувалов был обласкан Петром III, он уже генерал-фельдмаршал, но его служба этому государю была недолгой. В перевороте 1761 года Шувалов «не разобрался», не поверил ему, а потому самым бестолковым образом принялся уговаривать гвардию сохранять верность императору Петру. Однако он вовремя опомнился и бросился в ноги к новоиспеченной императрице. Екатерина не была злопамятным человеком. Она его простила, более того, жаловала ему за службу 2000 крепостных душ, но видеть подле себя ненавистного человека не пожелала. На этом служба России для Александра Шувалова окончилась, он был уволен со всех постов, для него началась жизнь частного человека.