• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

История Древнего Шумера начинается с появления клинописи. Период Нововавилонского царства и то, что за ним последовало, – время упадка клинописной культуры. Как система письма шумеро-вавилонская клинопись имеет принципиальное сходство с египетской иероглификой. Так же как последняя, она возникла из рисуночного письма – пиктографии. По материалам, происходящим из Двуречья, особенно ясно видно, что причину изобретения письменности следует искать не в области религии и литературно-художественного творчества: первые пиктографические и клинописные тексты Шумера – документы хозяйственной отчетности.

Есть, конечно, и особенности эволюции письма в том и другом регионе. Если фонетические знаки в Египте представляют собой сочетания согласных, то в отношении Шумера обычно говорят о слоговых знаках (и письмо именуют словесно-слоговым). Впрочем, такое определение неточно хотя бы потому, что шумерский фонетический знак соответствует отдельному звуку или сочетанию звуков (согласных и гласных), но вовсе не обязательно слогу.

На самых ранних глиняных табличках мы прослеживаем эволюцию знаков. Вначале они имеют явственно рисуночный характер: изображаются «вода», «нога», «звезда» и пр. Употребление их, как обычно в пиктографии, может быть и ассоциативным: «нога» значит «ходить», «звезда» указывает на «небо» и «небожителей» и т. д. По каким-то чисто техническим причинам шумеры со временем изменили направление письма, перейдя от последовательности сверху вниз к движению слева направо. И сразу же стало ясно, что в их сознании уже произошел разрыв между изображением и обозначением. Так, знак «нога» (несмотря на ассоциацию с хождением) принял горизонтальное начертание, а волны, изображающие воду (хотя символ продолжал означать это понятие), вздыбились и встали вертикально.

Со временем форма знака все более схематизировалась, становясь линейной и угловатой из-за того, что на мягкой глине удобнее не вырисовывать знаки, а выдавливать их клинообразным острием тростинки для письма. И если не знать историю развития знаков клинописи, то нельзя угадать, из каких именно рисунков они происходят.

Клинописные знаки с самого начала выполняли разные функции: идеограмм – знаков, выражающих определенную «идею» (например, «воды» или «звезды»), и чисто фонетических знаков, в которых никакой «идеи» нет, а есть лишь условный символ (как в наших буквах), отражающий отдельный звук или сочетание звуков. Но фонетическое значение символа, естественно, возникло не случайно: оно связано с тем словом, которым обозначается «идея», – тот же, что и в Египте, принцип ребуса. Например, слово «вода» по-шумерски звучало как а, и потому знак «вода» стал передавать на письме звук а. «Гора» по-шумерски «кур», и потому знак «гора» (в клинописной форме – из первоначального рисунка холмов) стал передавать сочетание этих трех звуков, даже если в тексте не было никакой речи о горах.

Постепенное распространение клинописи из шумерского языка в аккадский с его диалектами (ассирийским и вавилонским), хурритский, хеттский, урартский, языки Восточного Средиземноморья способствовало увеличению многозначности отдельных символов. Дело в том, что повсюду они имели и фонетическое значение, а поскольку в аккадском языке, например, слово «вода» звучит как «му», то и в аккадской клинописи, в которой шумерский знак «вода» сохраняется и как идеограмма, и как фонетический знак для а, у него появляется новое фонетическое значение – слог «му». Клинопись, как и любая аналогичная система письма, требует не просто чтения, а интерпретации текста.

Читатель клинописного памятника каждый раз должен задумываться, как ему следует понимать тот или иной знак. Видя сочетание знаков, он рассуждает примерно так: первый из них может быть идеограммой или фонетическим знаком, но в данном контексте это, видимо, детерминатив (знак-определитель), который не читается, но подсказывает, что далее идет имя бога. Следующий знак по-шумерски читается фонетически «ут», а поскольку перед ним имеется детерминатив имени бога, то, несомненно, это бог солнца (шумерский Уту). В конце же стоит чисто фонетический слоговой знак «ши». Значит, имя бога солнца оканчивается на слог «ши». Теперь можно быть уверенным, что в данном фрагменте говорится об аккадском боге солнца Шамаше (Шамши).

Обилие смысловых знаков – идеограмм – не только дань устойчивой традиции и свидетельство архаизма системы письма. Так называемое словесно-слоговое письмо имеет чрезвычайно важные преимущества перед привычным для нас алфавитным (последнее на самом деле, тоже не является строго фонетическим, в котором каждой букве должен однозначно соответствовать единственный звук). Обилие условных (понятийных) символов, похожих на древние идеограммы (например, значки «больше», «меньше», «равно» и т. п.), чрезвычайно облегчает понимание математических текстов носителями разных языков. Чем больше идеограмм употреблялось в разноязычных клинописных текстах древней Передней Азии, тем легче писцам их было понять. А так как большинство идеограмм имело шумерское происхождение, вся писцовая традиция стран клинописной культуры в большей или меньшей степени ориентировалась на Шумер, впитывая тем самым его культурное наследие.

Шумерская (а потом и аккадская) словесность первоначально передавалась преимущественно в устной форме. Однако уже в последней трети III тысячелетия до н. э. религиозные и литературные тексты стали записываться. Так как они не были плодом праздных развлечений, собирали клинописные памятники в храмовых архивах. Огромную роль в сохранении для потомков этого письменного наследия народов Междуречья сыграл ассирийский царь Ашшурбанапал. Во все время своего продолжительного правления он приказывал копировать древние тексты их архивов местных святилищ и привозить их в столичный город Ниневию. Так создавалась знаменитая библиотека царя Ашшурбанапала – первая из известных нам в мировой истории.

В царской библиотеке «глиняные книги» хранили на полках, в сосудах, составлялись и библиотечные каталоги. В огне пожара 612 г. до н. э., когда горела Ниневия, «глиняные книги» покрылись сажей и потрескались, но можно сказать, что «обжиг» скорее способствовал сохранности книг, чем их уничтожению. Весьма значительная часть того, что мы называем шумеро-аккадской литературой, сохранилась только благодаря царю Ашшурбанапалу и его ниневийской библиотеке VII в. до н. э.

Немалая часть клинописных текстов в этой библиотеке имела «научное» содержание. Это были каталоги небесных светил, по которым гадали халдейские звездочеты. После эпохи завоеваний Александра Македонского вавилонская астрономия и астрология оказали большое влияние на греков. А спустя еще несколько веков греческие астрологические сочинения дошли до Индии, где их стали активно переводить. На индийскую, как и на греческую, науку равнялись ученые мусульманского мира. Труды последних ревностно изучали в средневековой Европе. И так, переходя от народа к народу, сохранялись достижения (или заблуждения) тех самых древних халдейских звездочетов, само имя которых в конце концов стало нарицательным.

Борьба Гильгамеша с небесным быком [Рельеф XXI в. до н. э. ]

Важнейшее и наиболее пространное литературное произведение Месопотамии – «Эпос о Гильгамеше». Легендарный правитель Урука Гильгамеш издавна был персонажем героических песен и мифологических повествований. На изображениях III тысячелетия до н. э. неоднократно встречаются сцены единоборства человека с неким звероподобным противником. Считается, что это один из центральных эпизодов шумерского мифа о борьбе Гильгамеша с могучим и диким Энкиду. После этой схватки, в которой ни один из соперников не смог добиться победы, они побратались и потом вместе стали совершать эпические подвиги.

Богатыри вдвоем отправились за кедром в страну, которая жителям безлесной Месопотамии казалась обителью мрака. Для того чтобы добыть драгоценную древесину, Гильгамеш и Энкиду

должны были сразиться со страшным демоном Хумбабой. Победа над ним знаменует торжество света над тьмою. Недаром героям покровительствовал бог солнца Шамаш.

Но после триумфального возвращения в родной город их ожидало новое испытание. Гильгамеш отверг любовь богини Иштар, и разгневанная богиня наслала на г. Урук страшного небесного быка. Эту сцену тоже любили изображать древние мастера – резчики по камню: один из героев держит небесного быка за хвост, другой вонзает в него острый кинжал.

«Богоборческий» мотив заканчивается трагически: недуг одолевает Энкиду и сводит его в могилу. И тогда появляется новый сюжет: Гильгамеш, осознав, что и сам он смертен, уходит на поиски вечной жизни. Лишь одному человеку до тех пор было богами даровано бессмертие – премудрому Утнапишти, спасшемуся в ковчеге от потопа. Гильгамеш находит его и слышит повествование об этом чуде, случившемся в стародавние времена. Но сам могучий Гильгамеш не сумел сохранить волшебную «траву молодости», которую на прощание подарил ему шумеро-аккадский прототип Ноя.

Последняя песнь (таблица) эпической поэмы повествует о том, как Гильгамеш посетил загробный мир. Мир этот ничем не напоминает те тучные поля блаженных, которые нарисованы на стенах египетских гробниц. В месопотамской преисподней царит голод и жажда, бродят неприкаянные тени умерших. Там и встречается Гильгамеш со своим верным товарищем.

Созданный на основе шумерских преданий и мифов, «Эпос о Гильгамеше» сформировался как единое произведение на аккадском языке примерно на рубеже III и II тысячелетий до н. э. В наиболее полном виде он известен по так называемой ниневийской версии, сохранившейся в библиотеке Ашшурбанапала. Это одна из наиболее известных эпических поэм Древнего Востока и, безусловно, самая древняя из них. Судя по фрагментам, найденным в Эль-Амарне и в Малой Азии, ее читали при египетском и хеттском дворах.

Следы влияния эпоса чувствуются в литературах других народов мира. После того как на развалинах Ниневии была сделана сенсационная находка табличек с записью аккадского эпоса, немало поэтов черпало вдохновение в произведении, которому более 4 тысяч лет.