• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Ричард Хейвер взглянул на отчет о последнем походе подводной лодки «Сивулф», затем пробежал глазами разведсводки. Ему требовалось сопоставить факты.

Проще всего было бы обвинить экипаж «Сивулф» в провале, как считалось, одной из самых важных операций за последние 10 лет. В конечном счете именно «Сивулф» плюхнулась всем свои весом на советский кабель. Такая посадка обязательно должна была вызвать обрыв связи или по крайней мере помехи. В противном случае как можно было догадаться, что кабель прослушивается?

Советские ВМС на этот раз оказались на высоте. Они не только нашли место прослушивания, но и достали из-под воды оба больших контейнера со шпионской аппаратурой. Те были практически на виду. Их принадлежность не вызывала сомнений – на одном из контейнеров была четкая надпись: «Собственность правительства США».

Хейвер тщательно проверил хронометраж. Ошибки быть не могло. В провале миссии нет вины «Сивулф». Советское гидрографическое судно уже находилось в море, когда подлодка прижала кабель. Оно шло извилистым, с целью замаскировать свое истинное направление, путем в Охотское море. Американская разведка не могла не заметить судно, направлявшееся в район подслушивания. США вело круглосуточное наблюдение и за Баренцевым, и за Охотским морями с помощью спутников, станций наземного слежения и другими доступными средствами. Особенно легко было следить за Охотским морем. Оно было настолько пустынным, что любой корабль, заходивший туда, сразу привлекал к себе внимание. Теперь напрашивались ужасные выводы: поиск подслушивающей аппаратуры не мог быть случайностью. А это значит, считал Хейвер, существовала вероятность того, что «Сивулф» к провалу операции не имеет никакого отношения. Советскому Союзу, по всей видимости, кто-то передал сведения о месте нахождения шпионской техники. Все говорило о том, что в одном из причастных к операции ведомств действует шпион.

Доклад о провале миссии «Сивулф» был, по странному стечению обстоятельств, датирован 30 января 1982 года, – днем рождения Хейвера. Он не без оснований ожидал, что его предположение о шпионе вызовет серьезное беспокойство в ВМС и агентстве национальной безопасности. Однако ответом ему был явный скептицизм, но никак не озабоченность. Военное командование решило, что Хейверу вновь мерещатся привидения, как и несколько лет назад, когда он поднял тревогу о возможном шпионаже или утечке информации в системе связи на Атлантике. На сей раз ему виделись тайные агенты среди тех, кто так или иначе был связан с операциями на Тихом океане.

Умозаключения Хейвера казались невероятными. Если предположить, что он прав, то должно было быть два шпиона – один человек не мог проследить за операциями сразу в двух океанах. Любой, имеющий оперативные сведения о слежке за подлодками в Атлантике в начале 1970-х годов, почти гарантированно не мог иметь сведений об операциях по подслушиванию на Тихом океане в начале 1980-х годов. Кроме того, прослушивание кабелей было одним из самых больших секретов военно-морской разведки времен «холодной войны». Адмиралы были уверены в случайности этих совпадений и считали, что Хейверу мерещатся призраки. По их расчетам, подслушивающее устройство в Охотском море было обнаружено в ходе обычной профилактической проверки кабеля.

Даже тот ограниченный круг лиц в ВМС, который был ознакомлен с докладом Хейвера, не проявил к нему особого внимания. А ведь возникшая ситуация к этому располагала. Военное командование Советского Союза, по-видимому, решило сменить свою стратегию использования ракетных подводных сил. По новой доктрине советские атомные подводные лодки были передислоцированы ближе к берегам Белого и Охотского морей, а также прятались под практически недоступными льдами Арктики.

Информация, снятая с подводных кабелей связи, подтверждала мнение Хейвера и других молодых аналитиков о том, что Советский Союз уделяет особое внимание защите своих подводных сил от нападения на начальной стадии войны. Вместе с тем Советский Союз получал возможность нанести первый удар из арктических широт, что для США резко сокращало время для получения предупреждения. Для ракеты, запущенной, скажем, с подлодки «Дельта», находящейся в районе Баренцева моря, потребуется менее 30 минут для преодоления расстояния в 3500 миль до Вашингтона. А для ракеты, выпущенной с северной окраины моря Баффина, на это потребуется менее 20 минут.

Действительно, решение военных использовать в своих интересах арктические широты представляется блестящим. В конце концов ни советское, ни американское командование никогда не забывало, что кратчайший путь между нашими странами лежит через вершину Земли. Обе державы уже нацелили свои ракеты наземного базирования на траекторию, проходящую через Северный полюс. В течение десятилетий американские и советские подводники исследовали Арктику, однако никому до сих пор не удавалось разработать технологию эффективного ведения боевых действий в этих необычных условиях.

Помимо прочего, Арктика предоставляла явное преимущество Советскому Союзу: американским ВМС было бы чрезвычайно трудно устанавливать местонахождение советских атомных подлодок и охотиться на них. Тысячи миль мелководных, забитых льдами арктических морей позволяли советским морским силам скрытно рассредоточить свои подлодки. Эти моря способны скрыть даже самые крупные подводные лодки, способные свободно дрейфовать среди льдов. Выбирая маршруты через Карское море, море Лаптевых и море Бофорта, советские подлодки могли запросто всплывать среди айсбергов моря Баффина, во фьордах вдоль западного побережья Гренландии и даже в каналах, которые достигают Гудзонова залива в Канаде.

В отличие от ведущей поиск многоцелевой подводной лодки, медленно дрейфующая лодка могла бы пройти свой маршрут почти полностью бесшумно. Многие годы американские ученые с переменным успехом пытались разработать гидролокатор, способный эффективно работать в условиях Арктики, где температура и соленость отдельных слоев воды, шумы от штормов, голоса тюленей и моржей делают практически невозможным поиск подводных лодок.

Как только советские атомные подводные лодки стали проникать в холодные арктические моря, тревога, возникшая в ВМС США, по цепной реакции передалась сначала Пентагону, а оттуда и в Белый дом. Ничего удивительного в этом не было, так как на карту было поставлено абсолютное превосходство в ядерном вооружении. Правительству США необходимо было уточнить: было ли это очередным защитным ходом или же советской уловкой в тонкой игре на устрашение? Или советские ВМС действительно выбирают удобные позиции для возможного нанесения первого удара? И такие ли безумцы и злодеи эти советские лидеры, какими их рисует администрация Рейгана? А может, Советский Союз просто опасается враждебного к нему отношения со стороны Рейгана?

Еще большие опасения у США возникли, когда Советский Союз приступил к строительству нового мощного поколения ракетных подводных лодок типа «Тайфун». Первая лодка уже проходила ходовые испытания в море, а спутники-шпионы зарегистрировали строительство еще трех на судоверфи № 402 в Северодвинске. Это были настоящие атомные монстры, по своим размерам превосходившие любые подводные лодки, когда-либо построенные до них. Они были в полтора раза больше, чем американская ракетная подлодка «Трайдент», спущенная на воду в конце 1981 года. Обе эти лодки были длиною в два футбольных поля, однако «Тайфун» была в два раза шире.

Помимо строительства подлодок Советский Союз сооружал 4 огромных подводных «тоннеля» на новой базе подлодок Гремиха у северной оконечности Кольского полуострова. Пробитые в прилегающих холмах гранитные «тоннели» могли вмещать подводные лодки типа «Тайфун» и, по-видимому, были рассчитаны на защиту от ядерного удара.

Казалось очевидным, что подлодки «Тайфун» будут способны плавать во льдах. Эти лодки имели два прочных корпуса, укрытых в наружном легком корпусе, и обладали двумя плоскими убирающимися рулями глубины в носовой части, а также защищенный винт, гребной вал и усиленные рубочные рули. Прячась в арктических морях, подлодке «Тайфун» будет довольно легко своей огромной массой пробить ледяной покров толщиной в несколько метров для того, чтобы произвести залп в сторону Соединенных Штатов. Атомная подводная лодка «Тайфун» могла нести на борту 24 ракеты с дальностью стрельбы до 4500 миль.

В это время США важнее чем когда-либо было необходимо разгадать советские планы и замыслы. Это означало, что операции по прослушиванию кабелей связи надо продолжать несмотря на то, что подслушивающее устройство в Охотском море было обнаружено. Подлодка «Сивулф» оказалась слишком старой и изношенной для нового похода к советским берегам. Последующие операции поручили проводить подводной лодке «Парч».

Остальным подводным силам было предложено продолжить изучение технических характеристик лодок типа «Дельта» и «Тайфун», а также попытаться отработать приемы преследования их в арктических широтах. И, наконец, создать то, чего последние сорок лет всячески избегали ВМС США – сформировать силы, способные свободно действовать в условиях Арктики. Адмиралам пришлось снова обратиться к одному гражданскому ученому, который длительное время настаивал на необходимости изучения ледовых морей. Однако ВМС должного интереса к этому вопросу не проявили. Речь идет о Вальдо Лайоне, директоре военно-морской арктической подводной лаборатории в Сан-Диего.

Благодаря своим незаурядным волевым качествам, обширным связям среди влиятельных военных чинов, ему еще со времен окончания Второй мировой войны удавалось сохранять свою лабораторию и продолжать работу по исследованиям арктического льда. Его работы позволили понять, что Советский Союз взял на вооружение опыт нацистских командиров субмарин, которые под прикрытием льдов топили суда союзников. Работа лаборатории продолжалась, несмотря на очевидный скептицизм со стороны морского командования. В одном из справочников, изданном ВМС США в 1950-х годах, прямо говорилось: «Мысли об использовании Ледовитого океана в военных целях лежат в области фантастики».

После успешного похода лодки «Наутилус» в конце 1950-х годов у Лайона оказалось достаточно поддержки, чтобы ежегодно направлять в Ледовитый океан, по крайней мере, одну подлодку. Лайон лично совершил более 20 походов на север, а представители его лаборатории входили в экипаж каждой лодки: помогали прокладывать маршруты подо льдом, проводили эксперименты с различными гидролокаторами.

Но только теперь, в возрасте 67 лет, он был призван группой адмиралов, внезапно заинтересовавшихся Северным Ледовитым океаном. Кто-то предложил послать несколько устаревших ракетных подлодок во льды Арктики в качестве своеобразного ответного хода, по принципу «око за око». Риковер, накануне своей отставки под давлением министра ВМС Лемана, выступил с предложением о строительстве экспериментальной арктической подводной лодки с усиленным корпусом и с более значительным выступом для рулей. Он попытался воспользоваться своей привычной тактикой продвижения проекта, минуя министерство ВМС и Пентагон, и в обход Лемана направил свой проект прямо в комитет конгресса по вооруженным силам. Но усилия Риковера привели лишь к появлению письма на имя Лемана от сотрудников Белого дома, в котором говорилось об их удивлении тем, что в результате арктических экспедиций подводные силы США оказались не готовы к войне подо льдами. После того как Леман в 1982 году вынудил Риковера уйти в отставку, он перестал прилагать какие-либо усилия в этом направлении. (Несколько предыдущих министров обороны и ВМС пытались освободить Риковера от военной службы, однако на их пути стояли влиятельные члены конгресса и президенты вроде Картера. Рейган же твердо поддержал своего министра ВМС даже тогда, когда Риковер со всей страстью обратился к нему за помощью во время встречи в Овальном зале Белого дома, назвав при этом Лемана «заносчивым муравьем». Он спросил Рейгана: «Вы мужчина? Можете ли вы самостоятельно принимать решения?» Риковер взял своего рода реванш. Он, покидая свой кабинет, рядом с портретом Лемана повесил изображение Арнольда Бенедикта (генерала в американской Гражданской войне за независимость, предателя. – Прим. переводчика).)

Позже один из адмиралов конфиденциально сказал Лайону, что ВМС не намерены строить экспериментальную арктическую подлодку, потому что ее строительство покажет Советскому Союзу, что США не в состоянии воевать подо льдом. Кроме того, план создания арктической подлодки составил бы конкуренцию другому предложению ВМС, которое находилось на рассмотрении конгресса: о выделении средств на строительство нового типа суперподлодки, которая сможет выполнять любые задачи. Кое-кто в ВМС называл эту лодку «Жирный Альберт». На самом деле это был весьма противоречивый проект многоцелевой подлодки «Сивулф» (бортовой № SSN-21). Эти лодки должны были последовать за подлодками типа «Лос-Анджелес», идущими на смену подводным лодкам типа «Стерджен».

Военно-морской разведке, которая со стороны наблюдала за всеми этими перипетиями, также понравилась идея строительства нового типа подлодок. Офицеры разведки рассчитывали, что новая технология поставит перед Советским Союзом новые проблемы, и это отвлечет его внимание. Кроме того, по мнению офицеров разведки, объявляя планы создания новых усовершенствованных подлодок, США тем самым предупредят Советский Союз, что ему не удастся достичь превосходства, что бы он ни предпринимал.

Все эти разговоры о новых ледовых операциях и новых подлодках помогли отвлечь внимание от планов очередного похода подлодки «Парч» в Баренцево море. Планирование этой акции волновало разведку куда больше, чем возобновление секретных операций в Охотском море. По кабелю в Баренцевом море шла более секретная информация. Разумеется, русские, обнаружив утечку информации в Охотском море, усилят свое наблюдение и за Баренцевым. Определенно, у них появились подозрения, что существуют и другие подслушивающие устройства, которые пока не удалось обнаружить. Круглосуточное наблюдение за районом, где стояло подслушивающее устройство, проведенное американцами, не выявило чего-либо необычного, но уверенности в полной безопасности не было. Охотское море пустынно, и любая активность там быстро становится видимой. А вот движение кораблей по Баренцеву морю настолько интенсивное, что советские поиски второго подслушивающего устройства можно было легко замаскировать под обычное передвижение судов.

Существовала также признаваемая незначительным большинством в военно-морской разведке вероятность, что Хейвер был прав в отношении шпиона. Если это так, то Советский Союз может тщательно отслеживать маршрут «Парч». Возможно, Советскому Союзу даже известно, что «Парч» уже проникала в Баренцево море через Северный Ледовитый океан.

А что, если послать «Парч» совершенно другим путем, чтобы затруднить наблюдение за ней? Среди экипажа распустили слух, что лодка пойдет раньше, чем обычно, то есть в апреле, а не летом, и что поход будет проводиться с целью «испытания на выдержку», на юг, за экватор, подальше от Арктики, подальше от Советского Союза. «Парч» пойдет вдоль Тихоокеанского побережья США, в стороне от Центральной Америки, вдоль Латинской Америки на юг до мыса Горн. Экипажу не говорили, что она обогнет мыс Горн и затем через Атлантику направится на север к Баренцеву морю. Она будет идти подальше от Фолклендских островов, где в то время развернулись боевые действия между Великобританией и Аргентиной. Это был самый окружной маршрут, который можно было придумать, исключая, конечно, поход через Антарктику. Полагали, что таким образом можно было направить наблюдение по ложному следу и позволить лодке избежать тяжелых льдов, которые она могла встретить, если бы выходила в поход в начале года. «Парч» предстояло пройти 15 тысяч миль только в одну сторону. Весь поход туда и обратно был рассчитан почти на пять месяцев. И все это время лодка будет идти в подводном положении.

Подводники не без гордости говорили друг другу: «Мы идем на установление рекорда».

Для обеспечения питания экипажа на время всего почти 150-дневного похода на борт лодки было доставлено так много консервированного продовольствия, что матросам пришлось накрывать в одной из уборных туалетное сидение доской: ее превратили в продовольственную кладовую. После того как и она была заполнена до потолка, загромоздили банками верхний коридор, сделав его почти полностью непроходимым. Для того, чтобы добраться до кают-компании, приходилось теперь проходить через каюту командира, через его ванную, в ванную старшего помощника командира и из ее входной двери направо в первый свободный проход.

В этом походе лодкой командовал Питер Гриф, отец шестерых детей. Он внимательно присматривал за своим экипажем, и экипаж понимал это. Если он не находился в центральном посту, то его можно было видеть в кают-компании играющим в карты или занимающимся на велотренажере, который он прятал в машинном отделении, либо беседующим с кем-либо из старшин. Звание не имело для него никакого значения, а его лодка для него значила все. Когда он находился на борту лодки, то постоянно чувствовал, что находится на вершине своей карьеры. Однажды он сказал одному из своих подчиненных: жизнь после отставки, без лодки уже не будет иметь никакого значения, все пойдет под гору.

Когда он постепенно подготавливал экипаж к этой «Одиссее-82», матросы получали удовольствие от особой важности предстоящих задач. Но знали они о них лишь в самых общих чертах. Режим секретности соблюдался строго.

Так, уже во время похода экипаж впервые узнал о точном местонахождении лодки только при пересечении экватора. Была устроена шутливая церемония встречи с Нептуном для тех, кто впервые пересекал экватор.

Но никаких церемоний не было, когда наконец вошли в Баренцево море. На этот раз водолазы устанавливали на кабель новый вид контейнера с подслушивающим устройством. На этом контейнере уже не было зажимов. Вместо зажимов он крепился таким образом, что при попытке по той или иной причине поднять кабель контейнер должен остаться на дне. Поскольку контейнер в Охотском море был обнаружен советскими ВМС, то были видоизменены и другие процедуры. После того как водолазы установили контейнер, «спуки» проводили подслушивание в течение недели. После этого «Парч» ушла в относительно безопасный район и вернулась через неделю, чтобы еще раз прослушать кабель. Командир лодки хотел дать записывающему устройству возможность записать дополнительную информацию для краткосрочной проверки. Лодка вернулась и для того, чтобы добавить другой записывающий аппарат, а также чтобы установить еще один контейнер в другом месте кабеля. Именно так делалось и в Охотском море. Дополнительные возможности для записи перехвата нужны были еще и потому, что «Парч» по плану должна была проходить капитальный ремонт после этой операции и смогла бы вернуться в Баренцево море не раньше, чем через два года.

После 137 суток пребывания в море «Парч» возвратилась домой. За проведение этой операции «по определению максимальной степени выносливости» «Парч» была награждена очередной почетной грамотой президента США, продолжив свою традицию получения по одной почетной грамоте от президента за каждый поход в Баренцево море. Эта последняя четвертая грамота была подписана президентом Рейганом, который прислал также командиру лодки Грифу коробку сигар. В свидетельстве о награждении почетной грамотой к обычным для такого документа словам: «за исключительный героизм» было добавлено, что подлодка «Парч» установила «новые стандарты выносливости и показала выдающееся мастерство при проведении подводной операции». Таким образом, президент США увековечил легенду для прикрытия операции, придуманную ВМС.

Поскольку было запланировано, что «Парч» будет находиться на капитальном ремонте весь 1983 год, не оказалось в наличии подлодки, которой можно было бы доверить работу с подслушивающей аппаратурой в Баренцевом море. «Сивулф» стояла на судоверфи, ремонтируя повреждения, нанесенные штормом, но и ее дни подслушивания советского кабеля были сочтены. Военно-морская разведка не могла себе представить, как эта шумная подлодка стала бы работать в Баренцевом море. Ведь подслушивание в Охотском море закончилось после обнаружения Советским Союзом американского подслушивающего устройства. «Сивулф» предполагалось использовать в дальнейшем лишь для поиска и сбора фрагментов советских ракет в открытом океане. (К тому времени ВМС США переоборудовали две новейшие мини-подлодки «Тортл» и «Си Клифф» для более глубокого погружения, чем ранее установленный предел в 2000 метров. Кроме того, они были приспособлены к сбору фрагментов советских ракет, обнаруженных подлодкой «Сивулф», а также в тех местах, которые были определены радиолокационными станциями ВМС или ВВС. Переоборудование «Тортл» было завершено в 1979 году, и ей был установлен предел погружения до 3000 метров. В начале 1980-х гг. в подлодку «Сивулф» был вмонтирован титановый шар, позволявший ей погружаться на глубину 6000 метров. Мини-подлодки «Тортл» и «Си Клифф» доставлялись к местам погружения на надводных кораблях.)

Военно-морская разведка продолжала тем временем планировать переоборудование подлодки «Ричард Расселл» (бортовой номер SSN-687) в четвертую, последнюю подлодку «специального проекта».

Но в целом получилось так, что военно-морская разведка осталась без своего лучшего источника информации в наиболее напряженные годы «холодной войны». С началом разрядки напряженности американские ВМС пытались освоить искусство ведения слежки за советскими подлодками подо льдом, следуя за ними сразу же по выходе их из порта. Но по мере того как США посылали все больше и больше многоцелевых подлодок с этой задачей, количество стычек с советскими кораблями в Арктике возрастало. И это происходило не только потому, что слежка подо льдами оказалась делом сложным. Она проходила успешнее в дальних высокоширотных районах, где акустические характеристики воды такие же, как и в открытом океане. А под окраинными льдами эти характеристики оказались совсем иными.

Тем не менее у ВМС США не было иного выхода, как продолжать попытки. Советская активность настолько возросла, что занявший пост начальника военно-морских операций адмирал Джеймс Уоткинс не без юмора объявил общественности, что за последнее время фронт «холодной войны» переместился на север. Он сказал: «Если есть вооруженные силы в этом районе, то нам следует научиться воевать с ними. – При этом добавил: – Лед прекрасное место, под которым можно прятаться».

Военно-морская разведка сообщала добываемые ею сведения о советской тактике и стратегии всем подводным силам США. Командиры и «спуки» на обычных разведывательных подлодках стали писать более полные отчеты о результатах патрулирования. Значительная часть информации, добываемой из перехвата кабельной связи, которая в прошлом тщательно охранялась, теперь стала доводиться до сведения офицеров-подводников, хотя и без упоминания источников ее получения.

Никто не поддержал идею Риковера о создании специального типа арктических подлодок. Вместо этого ВМС решили приспособить для плавания во льдах около двух десятков остающихся подлодок типа «Лос-Анджелес», запланированных к строительству. Задуманные для эскортирования авианосцев в открытом океане, подлодки типа «Лос-Анджелес» не имели сложного электронно-разведывательного оборудования и гидролокаторов, способных работать в ледовых условиях, которые были специально созданы для подлодок типа «Стерджен». Поэтому эти новейшие подлодки не могли проводить самые важные шпионские операции с такой же легкостью, как это делали подлодки, которые им предстояло заменить.

Лайона попросили помочь изучить, какие нужно внести изменения, чтобы подлодки типа «Лос-Анджелес» могли успешно действовать подо льдом. Но фондов для проведения этих работ выделено не было. В подледных операциях все больше внимания стало уделяться попыткам разработки торпед и гидролокаторов, которые могли бы более четко отличать ледовые хребты от ракетных подлодок в высокоширотных полярных районах. Лайон же продолжал утверждать, что флотское командование игнорирует величайшую проблему, заключающуюся в том, что у США нет подлодок, способных охотиться или маневрировать достаточно хорошо, чтобы воевать под окраинными льдами, где вероятнее всего Советский Союз спрячет свои подводные силы. Никто из высокопоставленных лиц, казалось, не хотел его слушать.

По мнению американской стороны, советская угроза на море становилась весьма ощутимой. Из-за этого взаимоотношения между двумя супердержавами ухудшались. Ю.В. Андропов, бывший председатель КГБ, сменивший Л.И. Брежнева на посту советского лидера в 1988 году, рисовал настолько ужасные картины угрозы первого удара со стороны США, что даже многие эксперты в КГБ считали его паникером.

В свою очередь Рейган начал раздувать страх перед Советским Союзом. 8 марта 1983 года он превзошел всех проповедников на съезде национальной протестантской ассоциации, проводившемся в городе Орландо (шт. Флорида). Президент изложил подробный перечень национальных и международных пороков: аборты, беременность малолетних, поликлиники, обеспечивающие малолетних контрацептивами. После страстного призыва к школьным молитвам он обратил свое внимание на Советский Союз.

«Давайте вознесем наши молитвы во спасение всех тех, кто живет в этих тоталитарных потемках, помолимся, чтобы они открыли радость знакомства с Богом, – Рейган произносил нараспев. – Но до тех пор, пока они не сделают это, давайте будем уверены, что они проповедуют превосходство государства, объявляющего о своем превосходстве над личностью и предсказывающего в конечном счете свое превосходство над всеми народами в мире, они являются средоточием зла в современном мире».

Через несколько минут он закончил свое выступление словами: «Итак, в своих обсуждениях предложений о замораживании ядерного вооружения я настоятельно прошу вас избегать соблазна гордыни, соблазна необдуманно объявить себя превыше всего и навесить ярлык виновности в равной степени на обе стороны, игнорируя исторические факты и агрессивные порывы империи зла, чтобы просто назвать гонку вооружений гигантским взаимонепониманием и тем самым устраниться от борьбы между справедливостью и несправедливостью, между добром и злом».

Рейган и прежде приравнивал борьбу с коммунизмом к борьбе между добром и злом. Но его слова «империя зла» стали тем злобным лаем, который многократно повторялся. И конечно, это было воспринято с большим возмущением в Советском Союзе. Советские опасения, что Рейган задумывает нанесение первого удара, еще больше усилились, когда 23 марта 1983 года, менее чем через две недели после речи, в которой Рейган назвал Советский Союз «империей зла», он, выступая на телевидении, представил миру свою стратегическую оборонную инициативу (СОИ).

Сначала в Советском Союзе посчитали неосуществимым запуск на орбиту лазерного оружия для уничтожения советских ракет в полете. Но риторика Рейгана в интерпретации КГБ убедила советских руководителей в том, что президент США способен принять решение о нанесении первого удара.

Советский Союз не мог оставаться спокойным, когда вскоре после речей с упоминанием «империи зла» и звездных войн американский тихоокеанский флот начал крупнейшие маневры с момента окончания Второй мировой войны. Военно-морские самолеты с авианосцев «Мидуэй» и «Энтерпрайз» летали над Курильскими островами, которые открывают вход в Охотское море. Демонстрация силы была следующим шагом Лемана, чтобы привлечь внимание Советского Союза.

Важные переговоры о контроле за вооружениями застопорились из-за того, что Советский Союз возражал против планов США разместить в Англии, Западной Германии и Италии низколетящие крылатые ракеты и баллистические ракеты средней дальности «Першинг». Затем, 31 августа 1983 года, Советский Союз сбил пассажирский авиалайнер южнокорейской авиакомпании KAL 007, который изменил курс и пролетел над советскими военными базами поблизости от Охотского моря. Все 269 пассажиров на борту самолета погибли.

Рейган обвинил Советский Союз в преднамеренном убийстве, поскольку военные знали, что сбивают гражданский самолет. Со своей стороны, Советский Союз заявил, что это был не пассажирский лайнер, а разведывательный самолет ЦРУ США. Вслед за этим инцидентом советские студенты, обучавшиеся в университетах США, были отозваны домой под предлогом того, что антисоветские настроения в США ставят под угрозу их жизнь. К тому времени, когда Лех Валенса получил Нобелевскую премию мира – 6 октября 1983 года, – КГБ был уверен, что эта премия являлась составной частью западно-сионистского плана дестабилизации Восточной Европы.

Напряженность возросла еще больше, когда 26 октября 1983 года Рейган отдал приказ вооруженным силам США вторгнуться в Гренаду. США заявили, что они якобы спасают американских студентов-медиков. Но на самом деле в ходе этой операции США свергли законно избранное правительство Гренады, которое чем-то им не угодило.

На фоне всего происходящего КГБ предупреждал советское руководство, что вполне вероятно, НАТО и США обдумывают планы нанесения первого удара. Доказать это стало первоочередной задачей еще Ю.В. Андропова в его бытность председателем КГБ. По словам Олега Гордиевского, бывшего офицера КГБ, предателя, бежавшего в Великобританию, КГБ в 1983 году требовал от своих агентов по всему миру сообщать любую настораживающую информацию о возможной подготовке ракетно-ядерного нападения, даже если есть сомнения в ее достоверности.

В ходе скандала, связанного с гибелью южнокорейского авиалайнера, КГБ усилили нажим на своих агентов с требованием информации о ракетно-ядерном нападении. К тому времени Андропов был смертельно болен, у него уже удалили одну почку. Но он продолжал оставаться во главе государства и верил в то, что мир по вине американцев приближается к ядерной катастрофе. (В разгар напряженности Советский Союз послал подводную лодку типа «Виктор III» в район между Каролинскими и Бермудскими островами. Американцы ответили на это направлением туда фрегата «Маклой» и подлодки «Филадельфия» (бортовой номер SSN-690) для ведения слежки за подлодкой типа «Виктор III». 31 октября 1983 года советская подлодка типа «Виктор» подошла очень близко к американскому фрегату и случайно зацепила трос, на котором буксировался гидролокатор, оторвав его от фрегата. Подлодка всплыла и попыталась освободить трос, который намотался на ее винт. Она оказалась без движения, захватив свой трофей. Так сообщали об этом в американских газетах. Но о том, что случилось затем, американская пресса не сообщала. Подлодка «Филадельфия» маневрировала около лодки типа «Виктор» и подошла вплотную снизу, чтобы получше рассмотреть ее. И снова неожиданно для всех часть троса с гидролокатором зацепилась за что-то уже на корпусе подлодки «Филадельфия». Получилось, что американцы нечаянно вырвали свой гидролокатор обратно.)

По словам Гордиевского, во время учений под кодовым наименованием «Эйбл Арчер» со 2 по 11 ноября 1983 года вооруженные силы НАТО отрабатывали процедуры приведения ядерного оружия в различные степени боевой готовности, вплоть до общей тревоги. Поскольку советские планы на случай чрезвычайной обстановки предусматривали проведение реальной подготовки к боевым действиям под завесой проведения подобных учений, то паникеры в КГБ пришли к выводу, что вооруженные силы НАТО действительно подняты по боевой тревоге.

Были отданы распоряжения следить за признаками завершения подготовки НАТО к ядерному нападению: переговоры между Вашингтоном и Лондоном по поводу кризиса; усиленное создание запасов продовольствия, в том числе массовый забой скота; эвакуация государственных, финансовых, политических лидеров и их семей. Повышенная боевая готовность в Советском Союзе была отменена после 11 ноября, когда завершились учения «Эйбл Арчер».

В декабре 1983 года начальник Генерального штаба Вооруженных Сил Советского Союза маршал H.B. Огарков сделал ошеломляющее официальное заявление. Он сказал, что в Советском Союзе полагают, что Соединенные Штаты «по-прежнему хотели бы нанести первый ядерный удар по основным центрам Советского Союза».

Государственный секретарь в администрации Рейгана Джордж Шульц просто не поверил такому заявлению Огаркова. Шульц заявил, что как можно скорее необходимо продолжить переговоры. Но в короткий срок перейти от конфронтации к переговорам не всегда удается: слишком велика инерция взаимного недоверия. В январе 1984 года Советский Союз счел необходимым отреагировать на размещение в Европе американских ракет «Першинг II». Советские ракетные подлодки типа «Дельта» снова направились в Атлантику для патрулирования вдоль побережья США – в дополнение к лодкам типа «Янки», уже находившимся там. Целью этой демонстрации было показать, что подводные лодки типа «Дельта» способны поразить цели на всей территории США с таким же успехом, как и «Першинги», находящиеся в Германии, могут поразить цели на территории Советского Союза. По иронии судьбы, Советский Союз послал подлодки типа «Дельта» именно туда, где ВМС США могли следить за ними с большей легкостью. Но предполагаемая угроза тем не менее была очевидной. Обе стороны усилили игру «в жмурки», проводя слежку друг за другом более агрессивно, чем когда бы то ни было.

Администрация Рейгана пришла к выводу, что в интересах США добиться снижения напряженности. Подстрекательская риторика в Вашингтоне внезапно прекратилась. Шульц стал вести приватные переговоры с советскими дипломатами, чтобы постепенно сгладить напряженность и возобновить диалог о контроле над вооружениями. В своих публичных выступлениях Рейган начал проводить новую линию. Так, в январе 1984 года он заявил: «Мы полны решимости уладить наши разногласия мирным путем, путем переговоров». Он снова коснулся той картины, которую он представлял себе, внося предложение о «звездных войнах»: «Как я уже говорил раньше, моя мечта заключалась в том, чтобы увидеть тот день, когда ядерное оружие исчезнет с лица земли».

Советский Союз охотно откликнулся на американские мирные инициативы. В феврале 1984 года умер Ю.В. Андропов. Сменивший его К.У. Черненко дал понять, что он не против продолжить переговоры о сокращении вооружений. Однако Черненко выдвинул такие условия, что Рейган не мог согласиться. Советский лидер предложил Рейгану отказаться от программы «звездных войн». Советский Союз опасался, что «звездная» технология могла позволить США нанести первый удар, не опасаясь возмездия.

Разведывательное сообщество США, как всегда, старалось быть в курсе происходящих событий. Американские спутники-шпионы получили информацию о советских ядерных испытаниях в Арктике. Военно-морская разведка и агентство национальной безопасности стали спешно планировать возвращение подлодки «Парч» в Баренцево море.

«Парч» вышла в направлении Баренцева моря вскоре после очередной дипломатической стычки: Советский Союз бойкотировал Олимпийские игры в Лос-Анджелесе в ответ на американский бойкот предыдущих игр в Москве. Когда «Парч» вернулась домой, стало ясно, что она привезла значительно больше информации, чем надеялись получить самые оптимистичные сотрудники разведки. На пленках было записано все, что происходило в Советском Союзе вследствие проведения НАТО американских учений «Эйбл Арчер». Из этих записей можно было получить подробное представление о советской морской ядерной стратегии. Ее в той или иной мере отразили и перехваченные переговоры советского военно-морского командования, которые как на ладони раскрыли структуру управления во время приведения некоторых ракетных подводных лодок в высшую степень боеготовности. Некоторые бывшие офицеры разведки говорят, что эта информация просто подтвердила представление, полученное по предыдущим подслушиваниям, о том, как Советский Союз планировал использовать свои ракетные подлодки. Но другие бывшие сотрудники ЦРУ, агентства национальной безопасности и ВМС говорят, что привезенная «Парч» информация была настолько ценной для понимания намерений Советского Союза, что они квалифицировали ее как «крупный выигрыш в казино» или как «драгоценности из королевской казны».

По их словам, на основании данных, полученных из этого перехвата, часть информации, добытой агентурным путем, оказалась совершенно ложной. Эти же материалы в хронологическом порядке показали рассредоточение основных советских кораблей и подводных лодок и представили новую картину состояния боеготовности советских ВМС. Как и предполагали более молодые аналитики ВМС США за много лет до этого, основное внимание в СССР уделялось укрытию ракетных подводных лодок. В первые дни кризиса Советский Союз планировал перевести часть подлодок типа «Тайфун» и «Дельта» в безопасные укрытия. Эти укрытия должны были охраняться основной массой многоцелевых подводных лодок и надводных кораблей. Многоцелевым подлодкам отводилась также роль охранения во время перехода ракетных лодок для укрытия подо льдами Арктики.

Такая стратегия советских ВМС беспокоила Пентагон. Советский Союз подготовил способ избежать натовских сил, ожидающих его флот в проходе между Гренландией, Исландией и Великобританией, а также натовских подлодок, которые попытались бы преследовать советские лодки в Баренцевом море. Зато «Парч» привезла домой и подтверждение одного из наиболее важных фактов, который развеял наихудшие опасения Пентагона: Советский Союз не готовился к нанесению первого удара с моря. Как говорил один из бывших сотрудников разведки, материалы подслушивания, полученные в результате этой и других операций, «подтвердили представление о том, что, хотя упреждающий удар и не исключался полностью, однако советские вооруженные силы не предназначались для нанесения первого удара».

Итог был следующим: баланс сил изменяется. Советские технологические достижения – повышение дальности стрельбы ракет, укрепление внешних обводов и корпусов подводных лодок, позволяющее им плавать подо льдами, – поставили Советский Союз на уровень достижения ядерного паритета с США в последней основной области, где Советский Союз еще отставал. Теперь он мог лучше укрыть свои ракетные подлодки и имел в своем распоряжении важнейший стратегический резерв, почти неуязвимую возможность для ответного удара. По мнению Советского Союза, это сделает менее вероятным нанесение по нему первого удара со стороны США.

Президента Рейгана ознакомили с полученными данными, и он поручил военно-морским силам и министру обороны Уайнбергеру разобраться, какое влияние эта информация может оказать на военную стратегию США. Министр ВМС Леман и начальник военно-морских операций Уоткинс в течение ряда лет утверждали, что если начнется война, то американские ВМС вынуждены будут уходить подо льды, чтобы уничтожать там советские подлодки. Теперь они решили это сделать официальной военно-морской стратегией. Их решение частично основывалось на результатах масштабных военных игр, в ходе которых американские военачальники выступали в роли советских командующих. Игры строились главным образом на предположении о том, что кризис будет развиваться в течение многих месяцев, и поэтому у ВМС будет достаточно времени, чтобы наводнить Баренцево море многоцелевыми подлодками с целью перехвата советских лодок на выходе их из портов и следования за ними в районы их патрулирования.

Опьяненное своими успехами в слежке за советскими подводными лодками в глубоких водах Атлантики, большинство адмиралов не хотело и слушать предупреждения Лайона о том, что легче играть в сопровождение, чем в «жмурки». Лайон был уверен, что советским подлодкам будет легко уйти от сопровождения там, где американские лодки не смогут найти их – на мелководье, в окраинных зонах ледовых полей. Теперь адмиралов меньше интересовали проблемы модификации новых подлодок типа «Лос-Анджелес». Это привело к тому, что Лайон после сорока лет службы основным экспертом ВМС по Проблемам Арктики был отстранен от процесса модификации лодок типа «Лос-Анджелес».

Руководство ВМС признало, что американские подводные силы понесли бы серьезные потери, если бы попытались нанести удар по «бастионам», в которых находятся советские подлодки, или «вытаскивали» их ракетные подлодки из-подо льда. В то же время считалось, что США смогут уничтожить много советских лодок на их боевых позициях. Чтобы проверить это, однажды в воскресенье, срочно собрав из портов Атлантического побережья США более двух десятков многоцелевых подводных лодок, адмиралы направили эту армаду в сторону Советского Союза. Все силы разведки были задействованы, чтобы зафиксировать советскую реакцию. Никаких признаков обнаружения этого срочного выхода лодок зафиксировано не было. Это еще больше воодушевило адмиралов. К тому же они уверовали, что на их стороне не только фактор внезапности, но и более высокий уровень подготовки экипажей атомных подводных лодок. Американские подводники больше времени проводят в море, поскольку советские лодки чаще выходят из строя. И если Советский Союз желает ограничиться Арктикой и своими внутренними морями, то подлодки США будут примерно знать, где искать свою добычу. У них всегда будут под рукой сведения о районах патрулирования советских подлодок, полученные с помощью разведывательных операций и гидролокационных буев, разбросанных у кромок ледовых полей, куда не достигают системы подводных гидрофонов.

Недостатки и преимущества новой стратегии США были наиболее прямо высказаны Уоткинсом, бывшим начальником военно-морских операций с середины 1982-го до середины 1986 года. Он заявил, что советская стратегия возврата своих подлодок домой, «возможно, была остроумной и затрудняла задачу уничтожения их». Но он также полагал, что если Советский Союз начнет войну ракетами наземного базирования, то США смогут уничтожить «очень большой процент» ракетных лодок, которые Советский Союз будет иметь на боевых позициях для второго удара с моря.

Тем не менее любая стратегия, допускающая даже нескольким советским ракетным лодкам выстрелить по американским целям, оценивалась в США скептически. Здесь с упоением вспоминали времена, когда большинство советских лодок типа «Янки» бороздило море, не подозревая, что за ними следуют силы, готовые нанести им смертельный удар, не дав возможности выстрелить. С большим облегчением офицеры разведки узнали, что Советский Союз не собирается использовать свое улучшившееся положение для начала войны.

Теперь военно-морская разведка подготавливала план подслушивания советского кабеля в реальном масштабе времени, без долгих ожиданий, пока накопятся записи и их можно будет забрать. Эта идея существовала в военно-морской разведке еще с середины 1970-х годов, когда подумывали соединить подслушивающее устройство в Охотском море по кабелю с Японией. Теперь же начальник управления военно-морской разведки Джон Баттс пробивал идею прокладки кабеля длиною 1200 миль между Баренцевым морем и Гренландией. Он задумал построить баржи, которые будут выглядеть настолько безобидными, что никто даже и не подумает, что они занимаются прокладкой кабеля. По его замыслу, на приемном конце кабеля будет многочисленный штат языковых специалистов и дешифровальщиков, которые будут заниматься переводом и дешифрованием получаемых материалов по мере их поступления.

План был грандиозным. Некоторые из сослуживцев Баттса даже шутили, что их коллега пытается завоевать весь мир. По подсчетам Баттса, стоимость проекта составляла один миллиард долларов. Но комитет по разведке конгресса США не стал долго разбираться с проектом, а дал ясно понять, что собирается утопить план Баттса вместе с его баржами.

На фоне происходившего две супердержавы продолжали переговоры о сокращении своих ядерных арсеналов. И когда в марте 1985 года К.У. Черненко умер, вся старая советская гвардия фактически умерла вместе с ним. Политбюро возглавил 54-летний M.C. Горбачев, на которого Запад возлагал очень большие надежды. Еще со времен паники, вызванной натовскими учениями «Эйбл Арчер», он был убежден, что следует вернуться за стол переговоров. Когда же Горбачев занял должность Генерального секретаря ЦК КПСС, он гораздо больше своих предшественников стремился к изменению отношении с США. Горбачев прямо заявил президенту США Бушу и госсекретарю Шульцу: «Советский Союз никогда не намеревался воевать с США, и сейчас таких намерений нет».

Во время налаживания в новых условиях широких контактов между США и Советским Союзом американцы, к своему удивлению, обнаружили, что дни шпионов и сторонников холодной войны еще не окончены. Похоже, Ричард Хейвер в свое время оказался прав.

В начале 1985 года Билл Стадеман, который должен был сменить Баттса на посту начальника военно-морской разведки, вошел в кабинет Хейвера, занимавшего к тому времени должность заместителя начальника военно-морской разведки. Стадеман дал Хейверу прочитать отчет ФБР об интервью Барбары Уолкер, которая заявила, что ее муж, бывший старшина ВМС, был советским агентом. Хейвер сразу же понял, что в документе ФБР содержится ответ на тот вопрос, на который он и Стадеман еще в конце 1970-х годов пытались получить ответ, уговаривая адмиралов провести расследование о возможной утечке информации из системы связи.

Джон Уолкер был отставным подводником – специалистом по связи. В 1967 году он служил дежурным в штабе в Норфолке, занимавшимся связью с подводными лодками в Атлантике. Он имел доступ к докладам об операциях, к техническим наставлениям и ежедневным перечням ключей для декодирования сообщений, посылаемых с помощью достаточно распространенных военных шифровальных машин. Если Советский Союз получил какие-либо из этих перечней, то ему стало известно, что советские подводные лодки сопровождаются менее шумными американскими лодками. Ему стало также известно, насколько бесшумны эти американские подлодки и какое большое значение имеет технология погашения шумов для уравновешивания силы в океане.

Уйдя со службы, Уолкер продолжал шпионскую деятельность, привлекая к этому своих родственников, служивших в ВМС США. Это продолжалось до 1985 года, когда он был выдан своей бывшей женой. Когда он уволился со службы в ВМС в 1976 году, то продолжал шпионаж, вовлекая других в эту деятельность. Сначала он завербовал еще одного военно-морского специалиста по связи Джерри Уитворта, который обеспечивал Уолкеру доступ к весьма важным перечням кодов. В начале 1980-х годов Уолкер завербовал своего брата Артура, который работал у подрядчика, выполнявшего оборонные заказы. А вскоре после этого Уолкер начал использовать в шпионских целях и своего сына, служившего на атомном авианосце «Нимиц». Уолкера удалось схватить только тогда, когда он попытался завербовать и дочь в свою шпионскую сеть.

Эта новость была отрезвляющая. Все эти годы, пока США подслушивали советские кабели, Советский Союз, в свою очередь, слушал систему связи США, почти ничего не затратив на исследования, разработку технологии и не рискуя жизнью людей. Фактически Уолкер и его сподручные стоили Советскому Союзу менее 1 миллиона долларов за 18-летний период. За эти деньги он почти единолично уничтожил ядерное превосходство США.

Уолкер был арестован 2 мая. На следующий день Хейверу поручили составить доклад о возможном ущербе, нанесенном деятельностью Уолкера. Выбор пал на Хейвера в основном потому, что он писал на эту тему еще десять лет тому назад, пытаясь насторожить командование. Но ущерб оказался даже больше, чем предсказывал Хейвер: Уолкер передал СССР очень важные секреты об американских способах понижения шумности подводных лодок, таких, например, как установка специальных механизмов на амортизаторы, чтобы вибрация не передавалась через корпуса лодок. Примерно в то же время, когда арестовали Уолкера, гидроакустики стали жаловаться, что им не удается идентифицировать некоторые новейшие советские многоцелевые подводные лодки до тех пор, пока американские субмарины не оказывались прямо под советскими. А порой советские подлодки появлялись рядом даже неожиданно. У некоторых советских подводных лодок типа «Сьерра» и «Акула» шумность была почти такой же, как и у американских подлодок типа «Стерджен». (Позднее выяснилось, что Советскому Союзу помогли норвежские и японские фирмы, включая филиал корпорации «Тошиба», которые тайно продали Советскому Союзу огромные фрезерные станки для обработки лопастей гребных винтов, с целью сделать их менее шумными и более обтекаемыми.)

Позднее Студеман в своих показаниях федеральному суду свидетельствовал, что шпионская группа Уолкера, «возможно, внесла решающий вклад в увеличение военной мощи Советского Союза». А когда в июле 1985 года высокопоставленный офицер КГБ Виталий Юрченко бежал в США, то он сообщил ЦРУ о том, что группа Уолкер-Уитворт была самым значительным достижением за всю историю КГБ.

В октябре 1985 года Уолкер признал себя виновным и согласился, при условии снисхождения к его сыну, помогать властям в определении нанесенного ущерба. Сам Уолкер был приговорен к пожизненному тюремному заключению с правом на помилование через 10 лет. Этот вердикт суда был одобрен министром обороны Уайнбергером, но министр ВМС Леман был страшно возмущен. По его мнению, к Уолкеру отнеслись слишком мягко. В его мыслях Уолкер заслуживал не просто сурового, а самого зверского наказания. Он, на месте судей, приговорил бы его за предательство к наказанию, которое существовало в первые дни после окончания Войны за независимость. По сути, эти рассуждения Лемана выглядели так:

«Тебя следует подвесить за шею, но не насмерть. Снять с виселицы и, пока ты еще жив, сжечь перед глазами твои внутренности, затем отрубить голову, а тело четвертовать. И пусть Всемогущий простит твою душу».

Через месяц после осуждения Уолкера, в ноябре 1985 года, у министра ВМС появилось еще одно тело для его воображаемой виселицы, а Хейвер поймал своего второго призрака. На этот раз Америке помог Юрченко, который выдал военно-морским силам США второго шпиона.

Еще в январе 1980 года, когда Юрченко работал в советском посольстве в Вашингтоне, ему позвонил человек и сказал всего одну фразу: «Я обладаю информацией, которую мог бы передать вам».

Звонивший посетил посольство, но Юрченко так и не узнал ни его имени, ни его предложения. Этим делом занялись другие советские сотрудники. Поначалу казалось, что данных недостаточно. Но ФБР начала просматривать старые записи телефонных разговоров Юрченко. Следователи обнаружили, что звонившим был один из служащих агентства национальной безопасности. Они опознали его по голосу.

Таинственный телефонный абонент Юрченко оказался Рональдом Пелтоном, бывшим шифровальщиком агентства национальной безопасности, которого арестовали 25 ноября 1985 года. Частью «информации», которую он передавал Советскому Союзу, оказались сведения о совершенно секретной операции ВМС США по подслушиванию подводного кабеля связи в Охотском море. Пелтон продал записи перехвата в Охотском море за 35 тысяч долларов. Он выдал самые важные шпионские подводные операции и подверг угрозе жизни экипажи подводных лодок «Сивулф» и «Парч». Обе подлодки совершали походы в Охотское море в течение двух лет до того, как советские ВМС обнаружили подслушивающие устройства. Осталось неясным, почему СССР потребовалось так много времени, чтобы отреагировать на сообщение Пелтона.

После ареста Пелтона ВМС, наконец, передали в сенатский комитет по разведке доклад Хейвера, написанный им в январе 1982 года, в котором высказывались подозрения, что какой-то шпион выдал Советскому Союзу информацию об американском подслушивающим устройстве в Охотском море. Сенаторы были в ярости. На закрытом слушании они устроили настоящую выволочку представителю ВМС за то, что подозрения Хейвера три года оставались без внимания. Их особенно возмутило, что, несмотря на подозрения о шпионе, подлодка «Парч» снова направлялась в Охотское море с риском для жизни 140 членов экипажа.

Республиканец Уильям Коэн (от штата Мэн), впоследствии ставший министром обороны в администрации Клинтона, рассердился больше всех и потребовал назвать, кто писал доклад о подозрениях. Поднялся Хейвер: «Я писал этот доклад, сэр». Когда один из сенаторов поинтересовался у Хейвера, как он может это доказать, Хейвер назвал точную дату доклада, добавив, что эта дата – день его рождения, который не забывается.

Коэн поинтересовался, почему ВМС не реагировали на то, что Советскому Союзу уже известно о подслушивании кабеля. Он также поставил вопрос о том, почему никто не занялся поисками шпиона?

«Мне не поверили», – ответил Хейвер.

Коэн продолжал свои рассуждения. Благоразумно ли было продолжать программу подслушивания в том же объеме, если возникли подозрения о наличии шпиона?

Хейвер мог только повторить свой ответ о том, что никто в военно-морской разведке не хотел ему верить.

Наконец, в порядке примирения, Хейвер предположил, что могло быть и недопонимание. Он никогда не говорил, что «совершенно уверен», а считал разумным собирать дополнительные факты. Но для ВМС и агентства национальной безопасности были и хорошие новости в факте ареста Пелтона. Теперь они уже знали, что шпион действительно существовал, и, кроме того, удалось выяснить, что подслушивающее устройство в Баренцевом море не провалено. Работа Пелтона и его допуск к секретным документам не давали ему доступа к операции в Баренцевом море. Поскольку Пелтон был в неведении об этой операции, то он и не мог сообщить информацию о ней Советскому Союзу.

Пелтон не признал себя виновным, и суд был назначен на май 1986 года. Но это создало дополнительную проблему. ВМС и агентство национальной безопасности вынуждены были скрывать от экипажа лодки «Парч» подробности суда над шпионом и стремились не допустить упоминания об операции в Баренцевом море, чтобы получить разрешение на проведение еще одного похода.

Судья без особых колебаний согласился изъять из судебных протоколов детали, действительно имевшие место. Но несколько репортеров из газеты «Вашингтон пост» уже начали свое журналистское расследование. У них была подготовлена статья о подслушивании кабеля для опубликования на первой странице газеты. Секретные службы были в отчаянии.

А в это время подводная лодка «Сивулф» находилась в Средиземном море, пытаясь наладить подслушивание кабеля, идущего из Западной Африки в Европу, чтобы помочь США раскрыть планы ливийского лидера М. Каддафи. «Сивулф» действовала в Средиземном море совместно с мини-подлодкой NR-1 (хотя их усилия еще не дали какой-либо существенной информации).

Подлодку «Парч» планировали снова направить в Баренцево море в конце 1985 года. К тому времени Советский Союз проявлял небывалую активность в Атлантике. Советские ВМС отправили группу из пяти многоцелевых подводных лодок типа «Виктор» и три недели удерживали ее так близко от восточного побережья, что за ней наблюдали практически все гидролокаторы атлантического флота США.

Появление статьи в газете «Вашингтон пост» могло иметь катастрофические последствия. Директор ЦРУ У. Кейси пригрозил газете судебным преследованием за раскрытие секретов разведки. Президент Рейган лично позвонил издателю газеты, Катрин Грэм, и слезно умолял ее не выпускать статью, поскольку речь идет о высших секретах государства.

В конечном счете, за день до суда над Пелтоном, газета «Вашингтон пост» опубликовала лишь небольшую заметку. В этой заметке говорилось только о том, что Пелтон выдал сведения о высокотехнологичной, долгосрочной подводной операции по перехвату советской связи в Охотском море. В ней не было упоминания о подлодках «Халибат», «Сивулф» или «Парч». Ни слова не было сказано о Баренцевом море или Ливии. На судебном процессе не было раскрыто никаких дополнительных подробностей, и в начале июня Пелтон был осужден – он получил ни много ни мало три пожизненных срока (!) и плюс к этому еще десять лет заключения.

Секреты ВМС сохранились в неприкосновенности, и в начале сентября экипаж подводной лодки «Парч» проводили в поход под командованием Баканана. Для лодки это был седьмой поход в Баренцево море и шестой поход арктическим маршрутом. Для самого Баканана это был второй поход на «Парч». Но этот поход оказался из ряда вон выходящим.

Судебный процесс над Пелтоном вызвал определенную нервозность у экипажа. Необходимо было внушить экипажу, что они вовсе не собираются повторять операцию, подобную той, которую выдал Пелтон Советскому Союзу. Кодового наименования «Вьющиеся колокольчики» больше не существовало. Его заменила целая серия новых наименований, включая «Манта», означавшая всю операцию в целом, а само подслушивание – «Ацетон». И даже эти кодовые наименования постоянно менялись. Тем не менее экипаж знал, что какое бы название ни придумывали для операции, Советскому Союзу кое-что о ней известно.

Среди членов экипажа шли разговоры о Пелтоне и о человеке, которого называли «Дж. Уолкер Ред», потому что он зачастую поздно ложился спать. Размышляли о том, к какому количеству секретной информации допущен каждый человек на «Парч». И сколько пачек шифроматериалов легко могут оказаться на фотокопировальном аппарате, если хотя бы у одного из них появится желание заняться шпионажем. Задумывались и над тем, как усиленно ВМС пытались держать в секрете от моряков детали их собственных походов. Это оставляло неприятный осадок. Секреты нельзя сохранить драконовскими мерами безопасности. Нельзя предохранить утечку, пытаясь держать людей в неведении. Секрет можно сохранить только тогда, когда человек сам считает немыслимой саму идею продажи секретов противоположной стороне. И секретность легко может быть утрачена, если хотя бы один из них посчитает возможным передачу секретов врагу, продаст душу дьяволу.

Все же по мере приближения к Баренцеву морю члены экипажа пришли в себя, почувствовали себя патриотами. У Советского Союза были Пелтон и Уолкер, но у США была подлодка «Парч». А ради интересов Америки можно пережить и холод, и неудобства.

Переход подо льдами Арктики проходил успешно. «Парч» находилась в 20 или 30 милях от местонахождения подслушивающего устройства, которое ей предстояло забрать и установить новое. Уже была сделана прокладка курса на карте, выбран маршрут ближе к советскому побережью. Многие годы различные американские подлодки создавали ложные шумы, и на них реагировали установленные советские гидроакустические буи. Под воздействием этих шумов советские буи всплывали, чтобы передать информацию, если подлодка попытается пройти мимо них. До подхода «Парч» все эти буи были нанесены на карту, с пометками «действующий» или «недействующий». Подлодке «Парч» оставалось только проложить курс рядом с бездействующими буями.

Но внезапно пришло сообщение: «Ждать. Не двигаться». Лодка тем временем уже находилась в 12-мильной зоне. Ее остановил сам президент США. 19 сентября 1986 года, пока «Парч» была еще на переходе, советский министр иностранных дел Э.А. Шеварднадзе вручил президенту США Рейгану письмо от Генерального секретаря ЦК КПСС M.C. Горбачева о том, что советский лидер хотел бы ускорить переговоры по вооружениям путем личной встречи с Рейганом. Он предлагал на выбор два места встречи. США выбрали Рейкьявик, спокойное место на полпути между Вашингтоном и Москвой. Эта встреча была назначена на 11 апреля 1986 года.

Но в той, прошлогодней встрече наиболее остро стоял вопрос о «звездных войнах». Горбачев все еще настаивал на ликвидации СОИ, а Рейган энергично доказывал, что СОИ – единственный выход из рискованного неустойчивого баланса, основанного на «обеспеченном взаимоуничтожении». Он полагал, что лазерное оружие в космосе навсегда покончит с мнением, что мир зависит только от того, пожелают ли Советский Союз и США уничтожить друг друга.

Во время последней встречи дискуссия иногда доходила до перебранки, но все-таки чувствовалось, что Рейган и Горбачев уважают друг друга. В заключение встречи они выступили с совместным заявлением о намерении достичь 50-процентного сокращения ядерного и других видов вооружения.

Второй акт переговоров, проводимый в Рейкьявике, обещал стать самым непредсказуемым и выдающимся из всех когда-либо проводимых встреч на высшем уровне. Обе стороны согласились, что вместо предварительного сценария будет предоставлена возможность двум лидерам поговорить в узком кругу. Неудивительно, что на эту встречу возлагались такие большие надежды. Получилось даже так, что своим письмом Горбачев непреднамеренно приостановил движение подлодки «Парч».

Для экипажа подлодки эта встреча в верхах означала, однако, не очень удобное, а возможно, и опасное ожидание. Оно раздражало людей. Слишком много времени на размышления, на то, чтобы слушать, как один за другим, совсем неподалеку, проходят боевые корабли. А что, если «Парч» будет схвачена, застигнута на месте преступления? Ведь то, чем они занимаются, незаконно.

Прошла неделя, две… «Парч» находилась в ожидании, весь мир – тоже. Наступило 11 октября 1986 года. В радиорубке лодки все время толпился народ, ожидая сообщений о ходе встречи в верхах. Но никаких сообщений не поступило. Такова была взаимная договоренность: никакой прессы, никаких сообщений до завершения встречи.

Встреча проходила в доме, уединенно расположенном на берегу Атлантического океана. В небольшой комнате сидели Шульц, Шеварднадзе, Рейган и Горбачев, два переводчика и две стенографистки. Предлагались компромиссы и делались уступки. Согласились сократить количество боеголовок примерно до 6000 и ракет до 1600 для каждой стороны, о сокращении количества ракет меньшей дальности. Рейган и Горбачев договорились произвести эти сокращения за последующие пять лет, а затем еще через пять лет уничтожить весь остальной ядерный арсенал.

Горбачев продолжал настаивать на том, чтобы Рейган отказался от СОИ или, по крайней мере, согласился воздержаться от проведения испытаний в космосе в течение 10 лет, ограничившись лабораторными исследованиями. Рейган же намеревался проводить испытания в космосе, по крайней мере достаточные для того, чтобы СОИ была развернута через 10 лет. Он обещал в порыве великодушия передать Советскому Союзу всю систему и всю технологию СОИ. Горбачев на это не польстился, и Рейган начал уговаривать его более изощренно. Он даже позволил себе быть сентиментальным: «Я представляю, как через 10 лет мы оба прибываем в Исландию и привозим две последние в мире ракеты. Устроим по этому поводу потрясающее празднование. Я буду такой старый, что ты меня не узнаешь. Я спрошу: Михаил? Ты спросишь: Рон? И мы уничтожим эти две последние ракеты».

Началась словесная пикировка. Горбачев сказал, что он может и не прожить 10 лет, поскольку вступил в весьма «опасный период», а Рейган уже прошел этот период и теперь может спокойно доживать до ста лет.

«Я не могу дожить до ста лет в беспокойстве, что ты выстрелишь одну из этих ракет в меня», – ответил на это Рейган.

Спор продолжался. Рейган сказал в свое оправдание, что уже дал слово американскому народу, что не откажется от СОИ. Горбачев уверял, что президент Рейган будет иметь СОИ, даже если ограничится лабораторными испытаниями. Наконец, Рейган произнес слова, которые могли звучать возвышенной риторикой в любом другом контексте: «Меня устроит, если мы устраним все ядерное оружие».

«Мы можем сделать это. Давайте устраним его», – ответил Горбачев.

Это могло оказаться решающим моментом. Но этого не произошло. Оставалась проблема «одного слова».

«Вопрос всего одного слова», – сказал Рейган, умоляя Горбачева отказаться от требования проводить только лабораторные испытания СОИ.

«Только лабораторные испытания или до свидания», – настаивал Горбачев.

На этой ноте встреча и закончилась. «Парч» получила радиограмму: «Вам разрешается проникнуть в 12-мильную зону». Лодка теперь находилась в 6–7 часах хода до места проведения операции. Все шло без происшествий. Водолазы вышли из лодки, «спуки» занялись прослушиванием. Сняли контейнер с подслушивающей аппаратурой и поставили несколько новых для записи информации.

Спокойно, бесшумно «Парч» начала движение от кабеля в точку, где она могла дать сигнал обеспечивающей лодке о том, что все завершилось благополучно. Но внезапно на «Парч» услышали характерный звук, свидетельствовавший о том, что лодку облучают гидролокатором. К счастью, обеспечивающая лодка «Финбэк» (бортовой номер SSN-670) быстро сблизилась с «Парч» и отвлекла советское внимание на себя. Этот прием сработал, и «Парч» удалось ускользнуть.

Пройдя несколько сотен миль, «Парч» выставила антенну. Убедившись с помощью гидролокатора в отсутствии кого бы то ни было поблизости, лодка послала короткое сообщение в Вашингтон: «Операция завершена».

Через месяц «Парч» достигла Сан-Диего, где сделала краткую остановку на пути домой.

В Вашингтоне президент Рейган захотел лично поприветствовать командира подводной лодки «Парч» и поздравить с награждением лодки почетной грамотой президента США. На этой встрече кроме президента присутствовал вице-президент Буш, начальник военно-морских операций, начальник объединенного комитета начальников штабов и члены объединенного комитета начальников штабов.

Поблагодарив и поздравив командира лодки, Рейган назвал его современным Джоном Уэйном, известным киноактером, ставшим в США символом бесстрашного американского ковбоя.