• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

С лета 1940 г. мысль об уничтожении мощи Советского Союза стала составной частью планов Гитлера относительно дальнейшего ведения войны. Надо сказать, что эта мысль еще задолго до своего осуществления являлась определяющим фактором его стратегии. Мотивы, которые побуждали Гитлера; к тому, чтобы, отложив решительную борьбу против Англии, сначала уничтожить всякую скрытую угрозу с тыла, были самыми различными. Некоторые из них были уже упомянуты, так как стратегию немцев после разгрома Франции следует объяснять только в свете этих соображений; о других будет сказано ниже.

Противоположность мировоззрений, которая отделяла оба государства друг от друга, не уменьшилась в результате заключения ими договора в 1939 г.

Советский Союз оставался в глазах Гитлера идеологическим врагом Германии. Но Гитлер и на политической арене считал его потенциальным врагом, который, рано или поздно перейдет к политике шантажа. Гитлер считал, что это начнется, уже в 1940 г. Чем дольше длилась война, тем больше Германия зависела от сырья, которое в значительной части мог поставить – и до сих пор действительно поставлял на основании заключенных договоров – только один Советский Союз. Если война против Англии затянется до бесконечности и, как полагал Гитлер, с 1943 г. полностью проявится военная мощь Соединенных Штатов, то Германия окончательно попадет в зависимость от Советского Союза. Такая перспектива казалась Гитлеру невыносимой. По его мнению, именно этого и желала Англия: она стремилась выдержать до того момента, когда Соединенные Штаты будут готовы к войне и Советский Союз повернется против Германии. Такой опасности Гитлер не хотел допустить. В январе 1941 г. он заявил Редеру, что Германия, если она ликвидирует угрозу на Востоке, сможет продолжать войну против Англии при вполне сносных условиях. Разгром Советского Союза, по его мнению, сильно облегчил бы положение Японии и сделал бы очень опасным для Соединенных Штатов вступление в войну против Германии. (Карта 4, стр.228)

Гитлер установил для осуществления этих планов твердые сроки. В 1941 г. Советский Союз как могучая держава должен был прекратить свое существование. Тогда, по расчетам Гитлера, у него не только не будет врага за спиной, но он получит большое количество сырья и сельскохозяйственной продукции, не ставя себя в зависимость от милости Советского Союза: пшеницу – с Украины, уголь и руду – из Донецкого бассейна, никель – с Кольского полуострова, нефть – с Кавказа и лес – из Белоруссии.

В 1942 г. в результате проведения крупных операций на территории всего Среднего Востока – и, как надеялся Гитлер, с помощью Японии – планировалось сломить мощь Англии прежде, чем Соединенные Штаты будут готовы к войне.

Для Гитлера не подлежало ни малейшему сомнению, что для разгрома Советского Союза достаточно одной кампании. Он был в этом так твердо убежден, что еще до начала военных действий против Советского Союза установил сроки операций, которые должны были начаться осенью 1941 г. «после „Барбароссы“.

Начало военных приготовлений можно проследить с лета 1940 г. В конце июля, прежде чем был дан приказ о воздушном наступлении на Англию, Иодль сообщил одному из своих ближайших сотрудников о том, что Гитлер решил готовить войну против Советского Союза. Эта война должна была начаться при всех обстоятельствах, и тогда будет лучше вести ее в рамках уже ведущейся войны; во всяком случае, необходимо к ней подготовиться. Вначале даже обсуждалась возможность начать новую войну еще предстоящей осенью. Однако при этом пришлось бы столкнуться с непреодолимыми трудностями, связанными со стратегическим сосредоточением, и такую мысль пришлось вскоре оставить.

В июле группа армий фельдмаршала фон Бока, то есть штабы 4-й, 12-й и 18-й армий и около 30 дивизий, была переведена в Познань. Конечно, это мероприятие приводило и к некоторому рассредоточению сил, сконцентрированных во Франции, и могло быть объяснено с этой точки зрения. Но в общем ходе событий это был первый шаг к стратегическому развертыванию сил против Советского Союза, которое, проходя в течение длительного времени, должно было быть проведено по возможности незаметно.

В конце июля началась конкретная подготовка к разработке оперативного плана. Генерал-лейтенант Маркс, бывший в то время начальником штаба 18-й армии, получил от генерал-полковника Гальдера задание разработать предварительный план операции против Советского Союза. Из него в последующие месяцы возник проект оперативного плана, который был проверен и получил дальнейшее развитие в ходе военных игр, состоявшихся в ноябре в генеральном штабе сухопутных сил. 5 декабря Гальдер доложил Гитлеру о результатах работы над планом. Он указал на важное значение Припятских болот, которые делили район предстоящих операций на две части, и в своем докладе отдал предпочтение северной части ввиду наличия в ней более развитой сети путей сообщения в районе между Варшавой и Москвой, что облегчало ведение крупных операций.

Известная до сих пор группировка сил противника, а также независимые от этого общие соображения позволяли предположить, что русские отойдут не дальше Днепра и Западной Двины, потому что при дальнейшем отступлении они уже не смогут обеспечить защиту своих индустриальных районов. Исходя из этого планировалось ударами танковых клиньев помешать русским создать сплошной фронт обороны западнее указанных рек.

На основании этой оценки Гальдер доложил свои соображения о ведении операций, которые в основном были одобрены Гитлером и затем изложены в директиве № 21 от 18 декабря 1940 г. Она осталась основой для стратегического развертывания и для проведенных позднее первых операций.

Согласно этой директиве, германские вооруженные силы должны были быть готовы к тому, чтобы еще до окончания войны с Англией путем быстротечной военной операции нанести поражение Советскому Союзу («план Барбаросса»).

Для этой цели сухопутная армия должна была использовать все имевшиеся в ее распоряжении соединения, за исключением сил, необходимых для обеспечения оккупированных областей Европы от всяких неожиданностей.

Авиация, согласно этой директиве, должна была высвободить, для войны на Востоке такие силы для поддержки сухопутных войск, чтобы можно было рассчитывать на быстрое развертывание наземных операций, а также свести к минимуму разрушения восточных областей Германии вражеской авиацией.

Направление основных усилии на восток требует, говорилось далее в директиве, чтобы все районы боевых действии и военной промышленности, находящиеся в руках Германии, оставались достаточно защищенными от воздушных налетов противника и чтобы наступательные действия против Англии, в особенности против ее путей подвоза, отнюдь не ослабевали.

Главные усилия военно-морского флота во время восточного похода по-прежнему оставались направленными только против Англии.

Эти задачи армии, флоту и авиации показывают, что необходимость учитывать потребности других театров военных действий сильно ограничивала количество сил, которые могли принять участие в операциях на Востоке. Если военно-морской флот еще сохранял «во время восточного похода» направление своих основных усилий против Англии, то оставление нескольких дивизий в Норвегии, сорока дивизий на западе и в зависимости от дальнейшего развития событий в Северной Африке и на Балканах существенно снижало боевую мощь сухопутной армии. Не могло исправить положения и то обстоятельство, что зимой 1940/41 г. были сформированы сорок других пехотных дивизий и что увеличение в два раза количества танковых дивизий хотя и при сокращении количества танков в каждой дивизии наполовину, а также превращение ряда пехотных дивизий в моторизованные дивизии придавали сухопутной армии большую оперативную гибкость. То же самое относится к авиации, которая должна была оставить один воздушный флот для операций против Англии и один авиационный корпус для поддержки немецкого Африканского корпуса в Сицилии.

Предусматривалось дать приказ о стратегическом развертывании вооруженных сил для наступления на Советский Союз в случае необходимости за восемь недель до начала военных действий. Приготовления, которые требовали длительного времени, должны были начаться немедленно при соблюдении тщательной оперативной маскировки и закончиться к 15 мая 1941 г. Тем самым был назначен самый ранний срок начала операции, совпадавший с концом весенней распутицы.

Главная цель заключалась в том, чтобы уничтожить основные силы русской армии, находившиеся в западной части России, посредством смелых операций с глубоким продвижением танковых клиньев и воспрепятствовать отходу боеспособных частей вглубь обширной русской территории. Затем в результате быстрого преследования немецкие войска должны были достигнуть рубежа, с которого русская авиация уже не смогла бы совершать налеты на территорию Германии. Конечной целью операций являлся выход на рубеж Волга, Архангельск, с тем чтобы последняя остающаяся у России индустриальная область на Урале могла быть в случае необходимости парализована немецкой авиацией. Здесь следует добавить, что в последующей, изданной уже после начала войны с Россией директиве от 11 июля 1941 г. количество сил, необходимых для охраны захваченного района, определялось предположительно в 60 дивизий и 1 воздушный флот, не считая войск союзных и дружественных стран.

Участие в войне Румынии и Финляндии было уже предусмотрено в директиве от декабря 1940 г.

В следующем разделе директива касалась деталей проведения операций.

Согласно директиве, направление главного удара проходило севернее Припятских болот, для чего в этом районе нужно было развернуть две группы армий.

На южную из этих двух групп армий, расположенную в центре общего фронта, возлагалась задача ударом особенно сильных танковых и моторизованных соединений из района Варшавы и севернее разбить силы противника в Белоруссии. Этим предполагалось создать предпосылку для поворота крупных сил подвижных войск на север, чтобы во взаимодействии с северной группой армий, наступающей из Восточной Пруссии в общем направлении на Ленинград, уничтожить силы противника в Прибалтике. Лишь после выполнения этой важнейшей задачи, которая должна была завершиться захватом Ленинграда и Кронштадта, следовало проводить наступательные операции по овладению важным центром коммуникаций и оборонной промышленности – Москвой. Только внезапное и быстрое подавление сопротивления русских войск могло бы дать возможность стремиться к достижению обеих целей одновременно.

Эта формулировка показывает расхождение во взглядах на ведение операций между Гитлером и Браухичем, которое летом 1941 г. привело к серьезным разногласиям; было бы лучше, если бы оно обнаружилось своевременно.

Группа армий, предназначенная для наступления южнее Припятских болот, должна была наносить главный удар из района Люблина в общем направлении на Киев, чтобы крупными танковыми силами быстро выйти глубоко во фланг и тыл русских войск и затем отрезать их, развивая наступление вдоль Днепра на юг.

Немецко-румынской группировке на южном фланге отводилась лишь второстепенная роль. Она получила задачу оборонять румынскую территорию и в ходе наступления северного крыла своей группы армий сковать противостоящие ей силы, чтобы в случае благоприятного развития событий организовать преследование и во взаимодействии с авиацией воспрепятствовать организованному отходу противника.

Считая само собой разумеющимся, что наступление севернее и южнее Припятских болот будет успешным, директива указывала дальнейшие цели, которых следовало достигнуть «в рамках преследования», а именно: на юге – овладеть важным в военно-экономическом отношении Донецким бассейном; в центре – быстро достичь Москвы; захват этого города означал бы как с политической, так и с экономической точек зрения решающий успех, не говоря уже о том, что русские лишились бы важнейшего железнодорожного узла.

Авиация должна была по возможности парализовать и исключить воздействие авиации противника, а также поддерживать операции сухопутных войск на решающих направлениях. Указывалось, что для выполнения этой задачи не следует совершать налеты на военно-промышленные объекты во время ведения операций. Такие налеты могут быть предприняты лишь после окончания маневренных операций и прежде всего на Уральскую область.

Военно-морской флот получил легкую задачу: только не допустить прорыва морских сил противника в Балтийское море. В директиве говорилось, что по достижении Ленинграда русский Балтийский флот потеряет свой последний опорный пункт и окажется в безнадежном положении.

Директива дышит оптимизмом, который следует объяснять впечатлением от побед над Польшей и Францией. Поэтому она приписывает противнику такую же пассивную роль, к которой Германия уже привыкла в двух прошедших войнах. Опять надеялись навязанной противнику молниеносной войной обойти положение Мольтке о том, что «ни один оперативный план не может оставаться неизменным после первой встречи с главными силами противника». Если оценка противника и на этот раз была правильной, командование могло с полным основанием вновь применять эту уже дважды оправдавшую себя тактику, в противном случае тяжелые разочарования и осложнения были неизбежны.

Дальнейшие приготовления шли обычным путем. 21 января главнокомандующий сухопутными силами на основании директивы № 21 издал свою директиву «О стратегическом развертывании», которая уточняла задачи отдельных групп армий и армий. Эти задачи будут ясны из описания хода боевых действий. Югославская кампания заставила существенно изменить первоначально намеченные сроки операций. Одновременно с приказом о стратегическом развертывании сил для наступления на Югославию было приказано отложить начало операции «Барбаросса» по меньшей мере на четыре недели. Для воины против России были потеряны бесценные пять недель, которые решающим образом повлияли на ее исход. Сосредоточение огромного количества войск проводилось с величайшей осторожностью. К маю войска в районе Прибалтики были усилены лишь пехотными дивизиями, основная же масса танковых и моторизованных дивизий еще оставалась в Германии и на Западе, чтобы сосредоточение немецких войск на Востоке не могло навести противника на мысль, что против него готовится наступление. На Западе оставалось также большое количество кадровых пехотных дивизий, которые должны были создать впечатление подготовки к высадке в Англии. Такую же цель преследовали и соответствующие мероприятия в Норвегии. Было трудно скрыть последний этап стратегического сосредоточения, в ходе которого требовалось в кратчайший срок подтянуть основную массу подвижных соединений. Оно было начато 22 мая и заняло полные четыре недели. К этому времени на Востоке находилось 70 пехотных, 1 кавалерийская и 3 танковые дивизии. Часть соединений, предназначенных для участия в наступлении, еще вела бои на Балканах. В различных сообщениях, которые имели целью ввести в заблуждение разведку противника, начавшееся стратегическое развертывание на Востоке было охарактеризовано как «крупнейшее мероприятие для маскировки высадки в Англии».

К 22 июня, дню начала наступления, в районах стратегического развертывания было сосредоточено: 81 пехотная дивизия, 1 кавалерийская дивизия, 17 танковых, 15 моторизованных, 9 полицейских и охранных дивизий. В качестве резервов главного командования на подходе находились еще 22 пехотные, 2 танковые, 2 моторизованные дивизии и 1 полицейская дивизия. Таким образом, в общей сложности сухопутная армия располагала 140 полностью боеспособными соединениями, не считая охранные и полицейские дивизии.

В трех воздушных флотах, которые должны были взаимодействовать стремя группами армий, насчитывалось 1300 бомбардировщиков{17}. В соответствии с задачами групп армий 2-й воздушный флот фельдмаршала Кессельринга, который взаимодействовал с группой армий «Центр», был самым крупным; в него входила половина имеющихся сил авиации. Действовавший на юге 4-й воздушный флот генерал-полковника Лёра был несколько сильнее, чем поддерживавший группу армий «Север» 1-й воздушный флот генерал-полковника Келлера.

Когда решение Гитлера разгромить Советский Союз стало твердым, потребовалось подыскать союзников. В первую очередь можно было рассчитывать на Румынию и Финляндию. Оба эти государства лишь недавно подверглись насилию со стороны Советского Союза, причем никто не оказал им помощи. Они чувствовали себя покинутыми, если не преданными. Западной Европой. Безопасность им могла обеспечить только сильная Германия, которая, по их мнению, не только может, но и хочет подавить военную мсщь Советского Союза и таким образом на долгое время освободить эти страны от нависшей над ними угрозы.

Германия с величайшим вниманием следила за борьбой финнов зимой 1939/40 г., и их поразительные успехи произвели на немцев исключительно сильное впечатление. Тем не менее контакт между этими двумя государствами устанавливался очень медленно. Гитлер был убежден в том, что Финляндия не будет пассивно наблюдать за германо-русским конфликтом. Однако он пока не хотел никому открывать своих планов. Финны также стремились не обнаруживать преждевременно своих намерений. Таким образом, после осторожных попыток, принятых финнами очень холодно, лишь в конце мая 1941 г. в связи с визитом начальника финского генерального штаба генерала Гейнрихса, приглашенного немцами, состоялись переговоры с целью взаимного зондажа{18}. Они касались главным образом снабжения немецкого горно-стрелкового корпуса в Норвегии через Финляндию, а также возможного взаимодействия в случае германо-русского конфликта. Финский генерал совершенно определенно заявил, что его страна не будет воевать, если только на нее не нападут. Финляндия должна была вести себя по отношению к Советскому Союзу крайне осторожно. Она учитывала возможность повторения русскими нападения и не хотела неосторожными действиями дать в руки Советского Союза повод для этого. На основании происходивших в то время на территории Норвегии приготовлений Финляндия пришла к выводу, что война между Германией и Советским Союзом стоит у порога. 17 июня она начала скрытую мобилизацию и разрешила немецким подводным лодкам и минным заградителям выйти в свои южные порты. Еще раньше, 13 июня, генерал Эрфурт был направлен в Финляндию в качестве представителя германских вооруженных сил при верховном командовании финской армии, чтобы после начала войны вносить немецкие предложения относительно стратегического развертывания финской армии в интересах оперативного плана немцев и принять руководство уже созданным для решения-вопроса снабжения «штабом связи „Север“. От политического союза с Германией Финляндия все время уклонялась, несмотря на многократные немецкие предложения. Она видела в немцах только „братьев по оружию“ в борьбе против общего врага.

Румыния была склонна к более тесным политическим связям, но в военном отношении нуждалась в большой помощи и подготовке к тому, чтобы сделать боеспособной свою армию, которая имела гораздо большую численность, чем финская, но была хуже обучена и слабее вооружена. Выполнению этой задачи и посвятила себя с начала октября 1940 г. германская военная миссия в Бухаресте во главе с генералом Ганзеном. Во время визита главы румынского правительства Антонеску в Берлин в декабре 1940 г. Гитлер сообщил ему о своих замыслах, и Антонеску полностью согласился с его планами. Десять румынских дивизий были подготовлены к ведению боевых действий. В мае 1941 г. состоялись переговоры о совместном ведении войны против Советского Союза. К этому времени были сделаны уже все необходимые приготовления к использованию территории Румынии для стратегического развертывания немецких войск.

После разгрома Польши Венгрия стала у Карпат граничить с Советским Союзом, однако русские пока оставили ее в покое. Зато в Будапеште еще был жив в памяти террор Бела Куна после первой мировой войны. Идеологические противоречия между обоими государствами были не меньше, чем где-либо еще, а скрытая угроза для Венгрии со стороны стремящегося расшириться Советского Союза была неоспоримой. Гитлер питал мало симпатии к маленькому придунайскому государству. Политические претензии Венгрии казались ему преувеличенными, социальную структуру этой страны он считал устаревшей. С другой стороны, он не хотел отказываться от военной помощи Венгрии. Не посвящая ее в свои политические планы, он настаивал на расширении и моторизации венгерской армии, которая освобождалась от оков Трианона{19} гораздо медленнее, чем германские вооруженные силы от оков Версальского договора. Лишь в апреле Гитлер сообщил Венгрии о своих политических замыслах. Она согласилась выделить 15 дивизий, из которых, однако, лишь незначительная часть была боеспособной.

Италия по личной инициативе Муссолини в ходе летней кампании 1941 г. предоставила в распоряжение Германии экспедиционный корпус в составе трех дивизий, который летом 1942 г., вопреки желанию высшего военного командования и опять-таки под нажимом Муссолини, был расширен до армии Муссолини в 1942 г. стал на ту точку зрения, что Италия как великая держава совершила ошибку, дав возможность маленькой Венгрии превзойти себя в отношении участия в войне против Советского Союза, и должна эту ошибку исправить.

Хорватия и Словакия также участвовали в войне. Они выставили небольшие контингента, которые, однако, не уступали русским в стойкости.

Испания до некоторой степени в знак благодарности за оказанную ей Германией помощь в гражданской войне против коммунистов выделила «голубую дивизию», которая осенью 1941 г. была введена на Волховском фронте.

После того как разразилась война против Советского Союза, Гитлер стремился придать ей характер крестового похода всей Европы против большевизма как смертельной опасности, угрожающей самому существованию Запада. Теперь он хотел получить военную помощь, оказываемую ему до сих пор Другими странами из политических соображений, также и от народов Северной и Западной Европы. Эта попытка потерпела неудачу, так как западные державы стали союзниками Советского Союза. Напрасно Гитлер взывал к этим народам: разве могли они помогать ему в борьбе против одного из партнеров такой коалиции, победа которой должна была принести им освобождение от немецкого господства или контроля? Небольшое число французов, носивших форму немецкой армии, и незначительное количество добровольцев, которые по внутреннему убеждению признали мировоззрение национал-социализма и вступили в ряды отрядов СС, были слабым результатом попытки Гитлера получить помощь этих европейских народов – попытки, у которой отсутствовали все политические предпосылки для лучшего результата.

Германо-японские отношения в связи с предполагаемой войной против Советского Союза сложились весьма своеобразно. Формально Япония как участник пакта трех держав была обязана оказывать помощь своему немецкому партнеру, если он подвергается нападению со стороны третьей державы, до сих пор находившейся вне войны. Гитлер не имел намерения на этой почве претендовать на расторжение союза. Поэтому он не стал обсуждать этот вопрос с японским министром иностранных дел Мацуока, который в конце марта 1941 г. приехал в Берлин. Для него было гораздо важнее, чтобы японцы нападением на Сингапур сковали силы англичан на Дальнем Востоке. Чем раньше произойдет такое нападение, полагал Гитлер, тем меньше шансов, что оно повлечет за собой вступление Соединенных Штатов в войну, к которой они не были готовы.

Относительно русско-германских отношений Гитлер сделал своему гостю весьма туманные намеки. По его мнению, немцы не сомневаются в миролюбии

Советского Союза, но он будет разгромлен, если займет позицию, которую Германия воспримет как угрозу.

С этими сведениями, не содержащими ничего определенного, и с предложением Германии не вести серьезных переговоров с русскими Мацуока в начале апреля отправился в Москву. Там он, к великому удивлению немцев, заключил пакт о нейтралитете с Советским Союзом, в котором оба государства обязались в течение всей войны с третьей державой не выступать друг против друга. Оба государства до 1945 г. придерживались этого договора.

Гитлер, конечно, не был согласен с такой переменой политического курса Японии. Его бы больше устроило, чтобы русско-японские отношения оставались неопределенными. С другой стороны, он считал, что в войне против Советского Союза военная помощь Японии ему не потребуется. Если японцы перестанут беспокоиться за свой тыл, то это только будет благоприятствовать ожидаемому в ближайшем времени нападению Японии на Сингапур.

Определить хотя бы приблизительно военную мощь Советского Союза было почти невозможно. Слишком многие факторы, из которых при нормальных условиях можно было бы составить сложную картину мобилизационных возможностей вооруженных сил и их экономических источников, были покрыты непроницаемой тайной. На протяжении двадцати лет Советский Союз, отгородившийся уже тогда железным занавесом от остального мира, жил своей особой жизнью. Он сообщал сведения о себе лишь постольку, поскольку это было в его интересах, причем они бывали часто приукрашенными, а где это казалось выгодным, положение рисовалось значительно менее благоприятным, чем оно было в действительности. Желаемый результат был достигнут: в таких решающих областях экономики, как, например, транспорт и военная промышленность, возможности русских сильна недооценивались. Техническая оснащенность армии оставалась тайной, которая не раскрывалась хотя бы частично, как в других государствах, в ясных проектах бюджета, в парламентских дебатах и в сообщениях прессы. О достигнутых успехах всякого рода ежегодно сообщалось лишь в сравнительных процентах, а не в абсолютных величинах. Такие сведения служили только целям пропаганды, практически они не имели никакой ценности, так как у них отсутствовал ключ – исходные цифровые данные.

В армии мирного времени режим секретности был таким строгим, что полки даже не имели номеров. Суровые наказания за шпионаж, полная изоляция руководящих кругов от внешнего мира и свойственная славянам от природы подозрительность по отношению к иностранцам делали совершенно недоступным круг тех, кто знал о действительном положении вещей.

Шпионаж, который в других странах велся под видом безобидной частной экономической деятельности, не находил для себя в Советском Союзе в условиях централизованного руководства экономикой никакого поля деятельности. Деловые или увеселительные поездки были невозможны в стране со строжайшим контролем по отношению к иностранцам. Поэтому неудивительно, что оценка русских вооруженных сил представляла исключительные трудности для занимающихся этим вопросом не только в германском генеральном штабе, но и в генеральных штабах других стран. На основании разведывательных данных, которые, несмотря на строжайшую изоляцию, поступали из Советского Союза, и данных, полученных чисто эмпирическим способом, применимым для оценки численности вооруженных сил любой страны (например, существует постоянное соотношение между численностью населения и количеством соединений, которые могут быть сформированы), у германского генерального штаба создалось приблизительное представление о том, на что способен Советский Союз в случае войны. Русско-финская война дала новые отправные данные, которые, однако, в ряде случаев привали к ложным заключениям.

Численность русской армии была довольно точно оценена немцами: 150 стрелковых дивизий, 36 мотомеханизированных бригад и 32 кавалерийские дивизия, из которых в начале войны около 25 стрелковых дивизий, 7 кавалерийских дивизий и несколько мотомеханизированных бригад были связаны на других границах, в первую очередь а Восточной Азии{20}. Германское командование рассчитывало на то, что в начале войны придется столкнуться примерно с 125 стрелковыми, 25 кавалерийскими дивизиями и 30 мотомеханизированными бригадами, в том числе 5 танковыми дивизиями. Этими соединениями, конечно, далеко не исчерпывались людские резервы огромной страны, которая при ежегодном призывном контингенте примерно 1,5 млн. человек располагала по меньшей мере 12 млн. годных к военной службе молодых людей. Вопрос о том, в какой степени русская военная промышленность могла вооружить эту массу людей, оставался открытым. Уничтожение русской военной промышленности приобретало в связи с этим решающее значение.

Было известно, что вооружение стрелковых дивизий, с которыми предполагалось встретиться в первую очередь, отвечает современным требованиям; знали и то, что в отличие от немецких пехотных дивизий они имеют в своем составе танковые батальоны. У русских было, видимо, много танков – вероятно, раза в 4 – 5 больше, чем у немцев. Однако русские еще отставали в организации крупных подвижных соединений, предназначенных для решения оперативных задач.

Русская авиация справедливо считалась слабее немецкой, хотя количество ее самолетов могло быть в несколько раз больше.

Немцы полагали, что они значительно превосходят русских по качеству командного состава. Отборные командные кадры русских пали жертвой широкой политической чистки в 1937 г. Русско-финская война вскрыла недостаточную тактическую подготовку среднего и младшего командного звена. Стало известно, что русский министр обороны Тимошенко, учитывая опыт этой войны, решил улучшить одиночную подготовку бойцов, приучать командиров к большей самостоятельности, отказу от всяких шаблонов и улучшению взаимодействия родов войск. Казалось невероятным, чтобы эти недостатки, проявлявшиеся еще в. первую мировую войну и отчасти вообще свойственные характеру русского народа, могли быть ликвидированы в короткий срок. Следовало предполагать, что русское высшее командование со свойственной ему обстоятельностью и усердием тщательно изучало ход войн в Польше и во Франции и сделало из этого изучения свои выводы. Из сотрудничества с русскими в 1933 г. было также известно, что русские принципы вождения войск, изложенные в уставах, теоретически соответствовали немецким взглядам. Таким образом, важно было знать, как командование и войска умели использовать эти положения на практике. В выносливости и непритязательности русского солдата не было сомнения. Однако предполагалось, что русские войска не смогут отразить внезапных ударов армии, оснащенной современной техникой и превосходящей их по качеству командного состава.

В политических кругах Германии сильно надеялись на то, что после крупных военных неудач советское государство рассыплется.

То, что Советский Союз в скором будущем будет сам стремиться к вооруженному конфликту с Германией, представлялось в высшей степени невероятным по политическим и военным соображениям; однако вполне обоснованным могло быть опасение, что впоследствии при более благоприятных условиях Советский Союз может стать весьма неудобным и даже опасным соседом. Пока же у Советского Союза не было причин отказываться от политики, которая до сих пор позволяла ему добиваться почти без применения силы замечательных успехов. Советский Союз был занят модернизацией своих устаревших танков и самолетов и переводом значительной части своей военной промышленности на Урал. Осторожные и трезвые политики в Кремле не могли замышлять наступления на Германию, которая имела на других фронтах лишь небольшие сухопутные силы, а свою мощную авиацию могла в любое время сконцентрировать на востоке. К тому же русские в 1941 г. чувствовали, что они были слабее немцев. Конечно, от русской разведки не укрылось, что центр тяжести военной мощи Германии все больше перемещался на восток. Русское командование принимало свои контрмеры. 10 апреля Высший Военный Совет под председательством Тимошенко решил привести в боевую готовность все войсковые части на западе. 1 мая были проведены дальнейшие неотложные военные приготовления и приняты меры для защиты советской западной границы. 6 мая Сталин, который до сих пор был только генеральным секретарем коммунистической партии, хотя и самым могущественным человеком в Советском Союзе, стал преемником Молотова на посту председателя Совета Народных Комиссаров и, таким образом, официально возглавил правительство. Этот шаг означал, по крайней мере формально, усиление авторитета правительства и объединение сил. Изменения политики русских по отношению к Германии в связи с этими событиями ожидать не следовало. Напротив, Советский Союз по-прежнему стремился к тому, чтобы точно выполнять свои обязательства по торговому соглашению.

Советский Союз подготовился к вооруженному конфликту насколько это было в его силах. На стратегическую внезапность германское командование не могло рассчитывать. Самое большее, чего можно было достигнуть, – это сохранить в тайне срок наступления, чтобы тактическая внезапность облегчила вторжение на территорию противника.

22 июня в 3 часа 30 мин. немецкая армия начала роковое наступление на Востоке по всему фронту от Черного до Балтийского моря. В одном из своих обычных длинных воззваний Гитлер обратился к немецкому народу, чтобы объяснить ему и всему миру необходимость этого нового конфликта. Он широкими мазками нарисовал картину неизбежного исторического хода событий, начиная с Версальского договора, а затем обратился к русской политике прошлого года. Она, по его словам, преследовала цель в тайном сотрудничестве с Англией сковать немецкие силы на Востоке. Последняя попытка прийти к соглашению с Советским Союзом, для чего Молотов был приглашен в Берлин в ноябре 1940 г., не удалась ввиду непомерности советских требований, особенно в отношении Финляндии, Болгарии и в вопросе о Дарданеллах. Советский Союз, заявлял далее Гитлер, постоянно усиливал свои войска на восточной границе Германии, в союзе с Англией подстрекал Югославию враждебно относиться к Германии; в последние недели русские стали все более и более открыто нарушать германскую государственную границу. Поэтому он решил снова вверить солдатам судьбу и будущее германской империи и народа.

Воззвание Гитлера было дополнено выступлением имперского министра иностранных дел перед представителями немецкой и иностранной печати, в котором тот указал на угрозу большевизма для всего мира. Немецкий народ, заявил в заключение министр иностранных дел, сознает, что он призван спасти всю мировую культуру от смертельной угрозы большевизма и освободить путь для истинного социального подъема.

Эти предостережения оправдались несколько лет спустя при обстоятельствах, которых нельзя было предвидеть в 1941 г. И роковым стало то, что Гитлер развязал эти события и что немецкий солдат, чем дольше затягивалась война и чем суровее она становилась, все глубже осознавал необходимость бороться за Германию и за спасение западной культуры, но при этом он был скован политической системой, которая без его ведома и участия совершала тягчайшие прегрешения против законов западной культуры. Это обстоятельство не только лишило германские вооруженные силы уважения, но и свело на нет все их поистине героические усилия в беспримерных боях последующих лет.

Теперь сам Гитлер соединил судьбы Англии и Советского Союза, и направленный против него союз между этими государствами был неизбежен. Черчилль еще в день объявления воины поднял свой угрожающий и предостерегающий голос:

«Никто за последние 25 лет не был более ярым противником коммунизма, чем я. Я не беру обратно ни одного слова, которое я когда-либо сказал о нем. Но сегодня это уже не играет никакой роли… Мы имеем только одну цель, от которой никогда не отступим. Мы ни при каких обстоятельствах не будем вести переговоров с Гитлером и его отродьем… Если Гитлер считает, что нападение на Советскую Россию может вызвать хотя бы малейшее изменение больших целей и уменьшение усилий, которые мы прилагаем, чтобы его уничтожить, то он глубоко заблуждается…»

Наступление южнее Припятских болот

Группа армий «Юг» фон Рундштедта в составе трех армий и одной танковой группы, насчитывавших в общей сложности двадцать Шесть пехотных, четыре моторизованные, четыре егерские и пять танковых дивизий, наносила главный удар своим сильным левым крылом с выдвинутыми вперед подвижными силами в направлении на Киев с задачей уничтожить русские силы в Галиции и Западной Украине западнее Днепра и овладеть переправами через Днепр в районе Киева и ниже для продолжения операции по ту сторону реки. Эту группу армий поддерживал 4-й воздушный флот генерал-полковника Лёра.

У реки Прут вместе с румынскими соединениями была развернута 11-я армия генерал-полковника Риттер фон Шоберта. Вначале она имела задачу только оборонительного характера: защищать жизненно важную территорию Румынии. Лишь в ходе дальнейшего развития событий 11-я армия должна была перейти в наступление с целью воспрепятствовать организованному отходу противостоящих ей русских сил.

В ударную группировку на левом крыле входили 6-я и 17-я армии вместе с 1-й танковой группой в составе пяти танковых и четырех моторизованных дивизий. Между Перемышлем и Томашувом, в горном районе, к которому подходила новая русская граница, тянувшаяся до Самого гребня Карпат юго-западнее Черновиц, развернулась 17-я армия генерала фон Штюльпнагеля. Она должна была прорвать приграничную оборону, отбросить своим сильным левым флангом стоявшего перед ней противника на юго-восток и, используя успех 1-й танковой группы, своевременно достигнуть района Винницы и севернее. Затем 17-я армия должна была продолжать наступление на восток или юго-восток в зависимости от обстановки.

6– я армия фельдмаршала фон Рейхенау находилась севернее 17-й армии в готовности к наступлению, чтобы прорвать оборону по обе стороны Луцка. Прикрывая северное крыло группы армий против возможных ударов противника из района Припятских болот, она должна была прорываться как можно большими силами на Житомир.

Между обеими армиями была расположена 1-я танковая группа генерал-полковника фон Клейста. Он получил задачу во взаимодействии с двумя армиями прорваться через позиции русских между Рава-Русской и Ковелем, а затем через Бердичев и Житомир достигнуть Днепра в районе Киева и ниже. Германское командование надеялось, что 1-я танковая группа сможет оттуда продвигаться дальше на юго-восток, чтобы ударом в тыл противника преградить ему отход через Днепр.

Немецкой группе армий противостояли две сильные группировки противника под командованием маршала Буденного.

В Бессарабии находились одиннадцать стрелковых, одна кавалерийская, две танковые дивизии и семь мотомеханизированных бригад, которые на широком фронте прикрывали границу у реки Прут и в глубину дислоцировались до противоположного берега Днестра. В районе между Черновицами и Припятскими болотами по ту сторону границы находилась основная масса другой группировки противника силою до двадцати семи стрелковых, семнадцати кавалерийских и трех танковых дивизий и четырех мотомеханизированных бригад. За ними были развернуты еще двенадцать стрелковых и три кавалерийские дивизии, одна танковая дивизия и три мотомеханизированные бригады, эшелонированные в глубину до реки Случь и истока Буга. Поэтому группа армий «Юг» встретила здесь мощную оборону.

17– я армия уже после первоначальных успехов у границы западнее рубежа Львов, Рава-Русская встретила сильного противника, оборонявшегося на хорошо укрепленных позициях и сразу же сумела их захватить. 6-я армия продвинулась через реку Cтырь. Но там она, как и 1-я танковая группа, подверглась сначала на юге, а, затем на севере интенсивным контратакам русских, в которых приняли участие подтянутые свежие танковые силы.

До 3 июля на всем фронте продолжались упорные бои. Русские отходили на восток очень медленно и часто только после ожесточенных контратак против вырвавшихся вперед немецких танковых частей. 4 июля 1-я танковая группа достигла района западнее реки Случь, в то время как обе полевые армии еще только преследовали отступавшего перед ними противника.

11– я армия, сосредоточив свои основные силы на левом фланге, лишь 2 июля начала наступление из района севернее Яссы на северо-восток, но не для того, чтобы преследовать противника по пятам, как это вначале планировалось, а чтобы постепенно оттеснить ведущие упорные бои арьергардные части к Днестру в направлении на Могилев-Подольский.

Из района Карпат румыны продвигались на Черновцы, а одно венгерское соединение захватило город Коломыя и установило связь южным флангом 17-й армии.

После двенадцатидневных боёв группа армий «Юг» с 1-й танковой группой на левом крыле достигла района западнее среднего течения реки Случь. Ее армии фронтальным наступлением теснили противника, который, собрав все свои силы, бросился навстречу немцам и избежал широкого охвата. Войска группы армий продвинулись в центре до реки Збруч и верхнего течения Днестра, в то время как ее правое крыло находилось еще у реки Прут. 1-я танковая группа не смогла выйти, как ожидалось, на оперативный простор. Противник хотя и понес тяжелые потери, но ушел от замышлявшегося немцами охвата и организованно отвел свои силы за реку Случь, Западный Буг в его верхнем течении и Днестр в районе Могилева и южнее.

Прорыв на Минск

Группа армий «Центр» фельдмаршала фон Бока в составе двух армий и двух танковых групп, насчитывавших тридцать одну пехотную дивизию, семь моторизованных, одну кавалерийскую и девять танковых дивизий, была наиболее сильной из всех групп армий.

Линия границы, выгибавшаяся дугой в сторону Варшавы, создавала для немецких войск особенно благоприятные условия. Перед ними были поставлены широкие задачи. Ударами сильных группировок своих обоих крыльев эта группа армий должна была разбить противника в Белоруссии, выйти подвижными соединениями южнее и севернее Минска и как можно быстрее захватить ими Смоленск. После достижения этой цели крупные подвижные соединения должны были во взаимодействии с группой армий «Север» уничтожить силы противника, ведущие бои в Прибалтике и в районе Ленинграда.

Группе армий «Центр» противостояла приблизительно равная по силам группировка противника под командованием маршала Тимошенко. Она состояла из тридцати шести стрелковых, восьми кавалерийских, двух танковых дивизий и девяти мотомеханизированных бригад, из которых две трети были выдвинуты в пограничный район Белостока, и около трети – эшелонированы до района Минска.

Группа армий «Центр», используя начертание границы, расположила на крыльях по одной полевой армии, каждая из которых взаимодействовала с одной танковой группой.

В районе западнее и северо-западнее Бреста были развернуты 4-я армия фельдмаршала фон Клюге и 2-я танковая группа генерал-полковника Гудериана. Танковая группа при поддержке 4-й армии должна была прорвать оборону противника по обе стороны Бреста и быстрым продвижением на Слуцк и Минск во взаимодействии с 3-й танковой группой, продвигающейся на Минск с северо-запада, создать предпосылку для окружения и уничтожения сил противника, находящихся между Белостоком и Минском. После этого обе танковые группы должны были захватить район Смоленска.

Планировалось, что 4-я армия после прорыва по обе стороны Бреста будет наступать за 2-й танковой группой в направлении на Минск, чтобы, используя наступление обеих танковых групп, во взаимодействии с 9-й армией уничтожить противника в районе между Белостоком и Минском.

Аналогичная задача была поставлена перед расположенными на левом крыле группы армий «Центр» 9-й армией генерал-полковника Штрауса и 3-й танковой группой генерал-полковника Гота.

Оба эти объединения должны были прорвать фронт противника в. направлении на Гродно и затем образовать северную половину клещей для окружения неприятельских войск между Белостоком и Минском. Последующей задачей 3-й танковой группы был захват Витебска, 9-й армии – Полоцка у верхнего течения Западной Двины.

Наступление группы армий началось довольно многообещающе. Противник был застигнут врасплох и совершенно ошеломлен. На южном фланге все переправы через Буг остались неразрушенными и попали в руки немцев. В противоположность боевым действиям группы армий «Юг» дальнейшее наступление этой группы армий также проходило в полном соответствии с планом.

Обе танковые группы после успешных прорывов приграничной обороны безостановочно продвигались на восток. 24 июня 2-я танковая группа достигла района Слонима, 3-я танковая группа – района Вильнюса. За ними следовали 4-я и 9-я армии. Войска противника, находившиеся в районе Белостока, пытались отойти на восток и вырваться из постепенно образующегося котла. Наступающим танковым группам при поддержке крупных воздушных сил все же удалось задержать отход противника до тех пор, пока 29 июня в районе восточнее Белостока не была установлена связь между 4-й и 9-й армиями. Русские еще в течение двух дней предпринимали отчаянные попытки прорваться на восток и на юго-восток и разорвать суживающееся кольцо окружения. Затем их силы иссякли. Окружение было завершено, и 1 июля бои в этом районе прекратились.

Между тем обе танковые группы продвигались дальше на восток, чтобы вновь осуществить окружение тех сил русских, которые отошли на восток и избежали котла в районе Белостока. 2-я танковая группа 27 июня достигла южной окраины Минска и встретилась там с 3-й танковой группой, которая еще накануне, продвинувшись через Вильнюс, достигла северной окраины города.

Танковые группы образовали теперь новый котел, который постепенно создавался вокруг русских войск, оставшихся западнее Минска и в районе Новогрудок. Армейские корпуса 4-й и 9-й армий, наступавшие за танковыми группами, окончательно завершили с запада окружение русской группировки. К 9 июля котел был очищен. В сводке германского верховного командования от 11 июля сообщалось, что в результате первого большого двойного сражения за Белосток и Минск было взято в плен 328 898 человек, в том числе несколько крупных генералов, захвачено 3332 танка, 1809 орудий и другие многочисленные военные трофеи.

Все части обеих танковых групп, без которых можно было обойтись, были еще 3 июля объединены в 4-ю танковую армию со штабом 4-й полевой армии в качестве органа управления. Эта танковая армия немедленно начала преследование сил противника, избежавших окружения, в направлении на восток и юго-восток, чтобы достигнуть Смоленска. Армейские корпуса 4-й армии были переданы вновь введенной 2-й армии под командованием генерал-полковника барона фон Вейхса.

2– я танковая группа, наступавшая вдоль автострады Минск -Орша – Смоленск, вскоре натолкнулась на все возраставшее сопротивление противника. На флангах обеих танковых групп положение было легче, 2-я танковая группа быстро достигла Днепра в районе Рогачева. 3-я танковая группа 4 июля захватила плацдарм на восточном берегу Двины западнее Витебска. К 10 июля и на центральном участке наступления танковых групп немецкие войска, форсировав Березину и Друть, вышли к Днепру; теперь они сосредоточили свои основные силы между Могилевом и Оршей, чтобы форсировать Днепр.

Обе полевые армии после окончания боев в районе Новогрудок форсированным маршем продвигались за танковыми группами. Передовые отряды 2-й армии к 10 июля вышли к Березине, а 9-й армии – к Западной Двине в районе Полоцка и южнее.

Группа армий «Центр» выполнила все поставленные перед ней задачи, в первую очередь путем уничтожения противостоящих ей сил противника, и помешала русским создать оборону на Днепре и среднем течении Западной Двины. Энергичные действия 2-й танковой группы у Днепра позволяли надеяться на то, что она преодолеет и это большое препятствие, прежде чем русские смогут подтянуть резервы. Тогда можно будет немедленно начать наступление на Смоленск.

Наступление в Прибалтике

Группа армий «Север» (командующий фельдмаршал Риттер фон Лееб) в составе двух армий и одной танковой группы – всего двадцать пехотных, три моторизованные и три танковые дивизии, была самой слабой из трех групп армий. Предполагалось, что она уничтожит силы противника в Прибалтике и, захватив балтийские порты, а затем Ленинград и Кронштадт, лишит Балтийский флот его баз. Имелась также в виду своевременная поддержка подвижных соединений группы армий «Центр», наступающих вначале на Смоленск. Группа армий «Север» стремилась прежде всего продвинуться вперед подвижными соединениями сильного правого крыла, чтобы как можно скорее достигнуть района Опочки, воспрепятствовать отходу русских войск из Прибалтики и создать предпосылку для последующего быстрого наступления на Ленинград.

Начертание границы заставляло плотно сосредоточить войска группы армий у границы Восточной Пруссии и по обеим берегам Немана в его нижнем течении и не давало никаких возможностей для запланированного охвата непосредственно из района развертывания.

Войска противника под командованием маршала Ворошилова с самого начала имели глубоко эшелонированное расположение. Только семь дивизий стояли на границе с Восточной Пруссией. Другие двадцать четыре стрелковые, две кавалерийские, две танковые дивизии и шесть мотомеханизированных бригад располагались отдельными группами вокруг Вильнюса, Каунаса, Шауляя и далее в тыл до района Опочка, Псков. Очевидно, противник был осведомлен о большом сосредоточении немецких соединений в Восточной Пруссии. К этому следует добавить, что Прибалтийские страны рассматривались русскими только как политически ненадежное предполье, в котором они не предполагали вести решительной обороны.

В такой обстановке охват противника с юга и уничтожение его прежде, чем ему удастся отойти, можно было осуществить только при исключительно благоприятных обстоятельствах. С этой целью 16-я армия генерал-полковника Буша получила задачу развернуть наступление по обе стороны дороги Эбенроде-Каунас в направлении на Даугавпилс и севернее, а 4-я танковая группа генерал-полковника Гёппнера – наступать в том же направлении севернее нижнего течения реки Неман, 18-я армия генерал-полковника фон Кюхлера наносила главный удар вдоль дороги Тильзит-Рига на Ригу.

Когда эти армии 22 июня начали наступление, они встретили только занятые слабыми силами пограничные позиции, которые почти всюду были быстро прорваны, 4-я танковая группа переправилась на широком фронте через Дубису и быстро двинулась к Западной Двине, чтобы выйти к ней на участке Даугавпилс, Екабпилс. Наступавший на ее левом фланге корпус был на некоторое время задержан контратаками русских танков. В боях, проходивших с 24 по 26 июня в районе Кедайняй севернее Каунаса, он разгромил противника. В то же время другой танковый корпус, вырвавшись далеко вперед, уже 26 июня одной танковой и одной моторизованной дивизиями достиг Западной Двины в районе Даугавпилса и захватил плацдарм на ее правом берегу. После того как вся танковая группа подтянулась и также создала плацдармы в районах Ливани и Екабпилса, она, не заботясь о том, что у реки еще находились русские войска, 2 июля начала наступление на широком фронте.

Между тем обе армии, сломив сопротивление противника, которое в полосе 16-й армии было особенно сильным в районе Каунаса, быстро продвигались за устремившимися вперед подвижными соединениями. 29 июня 18-я армия захватила Ригу. Подтянувшись к Западной Двине и подавив последнее сопротивление противника, об? армии теперь наступали за 4-й танковой группой. Последняя, преодолев бывший пограничный район, прилегавший к Прибалтийским государствам и намеренно не оборонявшийся русскими, 9 июля достигла северной окраины Пскова, а 10 июля была южнее Опочки.

Однако уничтожение крупных сил противника, как это намечалось, до сих пор не было осуществлено. В то время как основные силы группы армий вели указанные боевые действия, фланговые соединения 18-й армии предприняли очищение от противника южного района Прибалтики. Без особого сопротивления со стороны противника 28 июня была захвачена Лиепая (Либава), 1 июля – Вентспилс (Виндава). На противоположном берегу Западной Двины один армейский корпус начал наступление с целью захвата Эстонии и к 10 июля достиг рубежа Тарту, Пярну.

В своем первом докладе об операциях против Советского Союза 5 декабря 1940 г. генерал-полковник Гальдер заявил, что реки Днепр и Западная Двина образуют самый последний рубеж, на котором русские должны остановиться, если они хотят защитить свои индустриальные районы. Отсюда он делал вывод, что германское командование должно стремиться к тому, чтобы ударами танковых сил воспрепятствовать созданию противником сплошного фронта обороны по западному берегу этих двух рек. Предыдущие операции в этом отношении проходили нормально. Группа армии «Север» продвинулась даже далеко за Западную Двину. Успехи, достигнутые на полях сражении, были не так велики. Правда, группа армий «Центр» одержала почти сверх ожидания большую двойную победу, но две другие группы армий только гнали противника впереди себя. Немецкие войска вышли на рубеж, проходивший от Днестра через Случь, Днепр в районе Орша до южной оконечности Чудского озера. Эго было не что иное, как «линия Сталина» – не сплошная линия оборонительных сооружений, но все же цепь полевых укреплений, усиленных противотанковыми рвами и проволочными заграждениями, строительство которых было начато еще до 1941 г. и в последние недели продолжалось с лихорадочной быстротой.

Для дальнейшего использования танковых групп положение группы армий «Юг» казалось многообещающим; на группу армии «Центр» после больших успехов под Минском и Белостоком и после того, как 2-я танковая группа вышла к Днепру, можно было возлагать довольно большие надежды; на севере предпосылки для решающих, успехов были не очень благоприятными, поскольку группа армий «Север» вынуждена была обходиться собственными силами. Пока еще нельзя было сказать, будет ли возможно своевременно бросить подвижные соединения группы армий «Центр», как это планировалось, на север для поддержки действующих там немецких войск.

Немецкая авиация всюду оказывала эффективную поддержку сухопутным войскам. Ее моральное воздействие на противника было велико. Русская же авиация действовала очень осторожно. Уничтожить ее, как это удалось сделать с авиацией противника в Польше и во Франции, немецкая авиация не сумела, очевидно, ввиду большой глубины русской территории и своей занятости поддержкой сухопутных войск на поле боя.

Командование и войска оказались на высоте требований, которые предъявлял к ним необычный, значительно более трудный, чем все предыдущие, театр военных действий. Убедительным было упорство противника; поражало количество танков, участвовавших в его контратаках. Это был противник со стальной волей, который безжалостно, но и не без знания оперативного искусства бросал свои войска в бой. Для серьезных опасений не было никаких оснований, однако уже было ясно одно: здесь не могло быть и речи о том, чтобы быстрыми ударами «разрушить карточный домик». Эта кампания не будет проходить так же планомерно, как прежние.

Когда начались бои за собственно Россию, Сталин обратился к русскому народу с пламенным призывом, который являлся по существу программой действий.

«При вынужденном отходе частей Красной Армии, – говорилось в нем, – нужно угонять весь подвижной железнодорожный состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего… В занятых врагом районах нужно создавать партизанские отряды, конные и пешие, создавать диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога лесов, складов, обозов. Противника нужно преследовать в уничтожать на каждом шагу{21}… В каждом городе, которому угрожает опасность нашествия врага, мы должны создать народное ополчение, поднять на борьбу всех трудящихся, чтобы своей грудью защищать свою свободу, свою честь, свою Родину{22}».

Этот призыв – и отчасти здесь были виноваты сами немцы – нашел отклик в сердцах людей. Они откликались на него тем охотнее, чем дольше затягивалась война, чем больше тускнел ореол непобедимости Германии и чем больше обнаруживалась неспособность немецкой военной администрации создать в оккупированных областях такой режим, который отличался бы от прежнего большей свободой.

Одновременно Сталин обратился за помощью к Англии и предложил немедленно открыть новые фронты во Франции и Северной Норвегии, которые должны были не только облегчить положение Красной Армии, но одновременно и устранить для Англии опасность вторжения. С упорством, на которое способны только русские, это требование постоянно выдвигалось на протяжении трех лет без учета его практического осуществления. Несколько благоприятнее для Советского Союза обстояло дело с поставкой оружия, снаряжения и стратегического сырья. В конце июля 1941 г. Черчилль обещал прислать 3 млн. пар обуви, в конце августа он предложил 445 истребителей. Все требования в отношении сырья должны были удовлетворяться. Поставки оружия

и боеприпасов, которые Соединенные Штаты обещали англичанам, Англия теперь была обязана делить с Советским Союзом. До того как американская военная промышленность начала работать на полную мощность, все это поступало в очень скромных размерах. Но с июля 1942 г. американцы обещали поставлять обеим странам вместе ежемесячно 1200 танков, а с октября 1942 г. – до 2 тыс. танков. Начиная с 1 июля 1942 г. русские в течение одного года должны были получить 3600 самолетов. Это было значительное количество боевой техники при условии, что она не прибудет слишком поздно.

Выход группы армий «Юг» к Днепру

После того как в начале июля группа армий «Юг» захватила Восточную Галицию и Западную Украину, она могла снова приступить к выполнению своей прежней, хотя и несколько измененной оперативной задачи, 6-я армия и 1-я танковая группа стояли у самой реки Случь, имея в тылу 17-ю армию, которая только еще подтягивалась к реке Збруч. 11-я армия и румыны находились в Буковине и в северной части Бессарабии.

Если бы теперь удалось согласно первоначальному плану быстро продвинуться левым крылом к Киеву и затем нанести удар в юго-восточном направлении, то была бы возможность отрезать и уничтожить силы противника, действующие против 17-й и 11-й армий, а также против румын, прежде чем эти силы успеют отойти за Днепр. Нужно было также выполнить дальнейшее требование директивы о стратегическом развертывании: как можно быстрее захватить переправы через Днепр в районе Киева и южнее для продолжения операций на противоположном берегу реки.

5 июля на северном крыле группы армий «Юг» начали наступление 6-я армия и 1-я танковая группа. «Линия Сталина» была прорвана в районе Новоград-Волынский и южнее, танки через несколько дней достигли Бердичева и Житомира. Казалось, танковая группа наконец-то вышла на оперативный простор; группа армий уже поставила ей задачу захватить Умань, как вдруг здесь, как это часто бывало в течение лета во многих местах Восточного фронта, прошли сильные дожди и на несколько дней сделали невозможным всякое движение по размытым дорогам. К тому же противник вел активные действия против флангов танковой группы. Прошло больше недели, пока она с помощью 6-й армии смогла продвинуться к Белой Церкви. Когда после этого танковая группа хотела повернуться на юго-восток, подошедшие войска противника нанесли сильный удар по ее левому флангу, в результате чего пришлось использовать часть сил для обороны.

Лишь когда наступавшие южнее части 6-й армии поравнялись с танковой группой, она получила возможность продолжать наступление в юго-восточном направлении.

Между тем 6 июля и 17-я армия начала наступление через Збруч, к 15 июля прорвала «линию Сталина» в районе Бар и 18 июля захватила плацдарм на реке Южный Буг у Винницы.

Правее через Могилев на Балту продвигался северный фланг 11-й армии вместе с румынской 3-й армией. Южный фланг 11-й армии и 4-я румынская армия наступали через Кишинев и Балту к Днестру.

Таким образом, теперь вся группа армий «Юг» вела наступление. Она еще могла бы выполнить свою задачу – отрезать крупные силы противника, отходящего к Днестру, если бы танковая группа быстро продвинулась вперед между Южным Бугом и Днестром. Этот замысел русские стремились сорвать всеми силами.

При поддержке 6-й армии 1-я танковая группа наступала в направлении на Умань. Центр 6-й армии постепенно сменял части 1-й танковой группы, оставленные южнее Киева для прикрытия левого фланга, так что последняя могла наращивать силу удара. Неожиданно окруженные юго-западнее Богуслава части противника, собрав все силы, попытались пробиться на восток. Одновременно с этим русские войска снова контратаковали левый фланг танковой группы, чтобы таким образом отрезать его в результате предпринимаемых с двух сторон усилий. Однако контратаки русских удалось отбить, и наступление на юго-восток продолжалось. Когда 27 июля и левый фланг 17-й армии ударил глубоко в тыл и во фланг русским, которым 1-я танковая группа помешала отойти, стали обрисовываться контуры уманского котла. Русские войска, стремившиеся отойти на юго-восток, были остановлены после параллельного преследования, осуществленного южным флангом танковой группы. 2 августа севернее Первомайска выдвинувшийся далеко вперед южный фланг 17-й армии соединился с головными частями танковой группы. Окружение было завершено. К 8 августа группировка противника в районе Первомайск, Новоархангельск, Умань была ликвидирована. Это были значительные силы 6-й и 12-й русских армий с семью корпусными штабами, пятнадцатью стрелковыми и пятью танковыми дивизиями. В сводке германского верховного командования от 8 августа сообщалось, что немцы взяли в плен 103 тыс. человек, в том числе двух командующих армиями, захватили 317 танков и 858 орудий.

Теперь вся 1-я танковая группа могла продолжить дальнейшее наступление в юго-восточном направлении. Она должна была преследовать войска, которые не удалось окружить, и отрезать как можно более крупные силы противника, отступающего перед 11-й немецкой и обеими румынскими армиями. Однако эта задача уже не могла быть выполнена. Видя, как развертывается наступление немецких войск на Умань, русские своевременно очистили Бессарабию и отступали в районе между Южным Бугом и Днепром. Они удерживали только Одессу, окруженную 4-и румынской армией. Последняя была недостаточно сильной, чтобы внезапным нападением захватить эту крепость, энергично обороняемую и снабжаемую по морю, и Одесса держалась до 16 октября.

Несмотря на это, удар 1-й танковой группы не был напрасным. Продвигаясь тремя колоннами через Первомайск вдоль Буга, через Кировоград на крупный промышленный центр Кривой Рог и из района южнее Кременчуг на юго-восток, она разбила последние силы противника, еще остававшиеся в районе западнее Днепра, и к 20 августа захватила всю излучину Днепра от Черкасс до Херсона. Кроме того, 1-я танковая группа захватила два плацдарма на восточном берегу Днепра; один – в районе Запорожья еще 18 августа, другой, после восьмидневных упорных боев, – 25 августа у Днепропетровска. Таким образом, была создана благоприятная исходная база для будущих операции.

Перед сражением за Умань и во время его русские вели особенно ожесточенные бои против центра и северного фланга 6-й армии. В то время как 17-я армия и 1-я танковая группа еще вели борьбу с окруженными в районе Умани войсками, а центр 6-й армии начал продвигаться к Днепру в районе Киева и южнее, русские подтянули крупные свежие силы и переправились через Днепр у Черкасс и севернее. Они использовали разрыв, образовавшийся между 6-й армией и 1-и танковой группой, и стали угрожать их коммуникациям. Энергичное продвижение русских удалось остановить только в районе Богуслава. Ответные действия 6-й армии и 17-й армии, высвободившейся а районе Умани, заставили противника снова отступить за Днепр, к которому теперь вышли в районе Кременчуга и Черкасс сначала 17-я, а затем и 6-я армии. Сильный плацдарм русских в районе Киева 6-я армия ликвидировать не смогла.

После того как 24 августа закончились эти бои, Днепр до самого устья оказался в руках немцев. С начала июля, когда группа армий «Юг» начала наступление, северный фланг 6-й армии прикрывал все более выдвигавшееся вперед ее северное крыло от угроз со стороны противника, который продолжал прочно удерживать свои позиции между реками Случь и Днепр. 16 июля северный фланг 6-й армии с рубежа Житомир, Новоград-Волынский начал наступление против этих сил, но смог лишь с трудом продвинуться в район Коростеня. Лишь в конце августа, когда южное крыло группы армий «Центр» очистило от противника район Мозыря и Гомеля, русские, которым теперь угрожала опасность с тыла, также отошли и перед северным флангом 6-й армии и отступили за Днепр.

Смоленское сражение

В результате преследования противника после сражения за Минск группа армий «Центр» углубилась далеко на восток, 2-я и 3-я танковые группы, объединенные в 4-ю танковую армию, вышли к Днепру между Рогачевым и Оршей и к Западной Двине в районе Витебска и по обе стороны Полоцка. Следуя за устремившимися вперед танковыми группами 4-й танковой армии, справа 2-я армия достигла реки Березина, слева 9-я армия – района к западу от Западной Двины.

С подходом к рубежу Днепр, Западная Двина войска группы армии «Центр» втянулись в ожесточенные бои с подошедшими резервами русских войск, стремившихся, очевидно, удержать этот рубеж. Ближайшая задача группы армий заключалась в том, чтобы разбить противостоящие ей силы противника и захватить район Смоленска. Указание на то, что после достижения этой цели придется, видимо, временно передать подвижные соединения другим группам армий, давали возможность предугадать трудности, с которыми еще предстояло встретиться в ходе дальнейшего наступления на таком огромном пространстве.

Однако это были заботы о будущем, а пока надо было во что бы то ни стало удерживать инициативу в своих руках. Наступление на Смоленск снова принесло 4-й танковой армии полный успех. При обходе Могилева 2-я танковая группа двумя мощными ударными клиньями 1) июля форсировала Днепр и своим правым флангом и центром достигла реки Сож. 16 июля ее передовые отряды ворвались с юга в Смоленск, 3-я танковая группа, которую во время прорыва обороны противника поддерживала 9-я армия, продвинулась от Витебска до Ярцева, повернула южным флангом на Смоленск, а северным флангом в районе Невеля соединилась с левым флангом 16-й армии.

После того как русские оправились от внезапности, они оказали упорное сопротивление танковым группам и начали вводить подтягивающиеся с юга, востока и северо-востока резервы против 4-й танковой армии, которая к 20 июля продвинулась до Ельни и теперь глубоко вклинилась в расположение русских войск (основание клина находилось в 200 км к западу, на Днепре). Вначале обеим танковым группам пришлось нелегко, так как давление противника непрерывно возрастало. Их положение стало постепенно облегчаться лишь после того, как начали подходить дивизии, уничтожавшие русские войска западнее окруженной группировки, и помогли Лежать кольцо окружения. Несколько недель длились бои в районе, заключенном между Днепром и рубежом, который широкой дугой тянулся от района Быхова вдоль верхнего течения реки Сож, далее севернее Рославля, через Ельню и Белый до Великих Лук. Окруженные русские соединения предполагалось уничтожить вначале в районе городов Могилев, Орша, Полоцк и Невель, затем успешным взаимодействием обеих танковых групп в районе Смоленска. Здесь 5 августа было сломлено последнее сопротивление русских войск. С 10 июля группа армий «Центр» во всех этих боях захватила 310 тыс. человек пленными, свыше 3 тыс. танков и приблизительно столько же орудий. Еще в ходе последних боев за Смоленск пришлось уничтожить крупную группировку противника, которая наступала из Рославля на северо-запад с целью, очевидно, оказать помощь окруженным в районе Смоленска войскам. Под командованием генерал-полковника Гудериана были объединены два танковых и два армейских корпуса, которые с 1 по 3 августа окружили и уничтожили эти силы в районе Рославля. К 8 августа немецкие войска взяли в плен 38 тыс. человек, захватили 250 танков и столько же орудий.

После окончания всех этих маршей и боев, продолжавшихся непрерывно в течение шести недель, танковые группы нуждались в передышке, чтобы отремонтировать и заменить вышедшую из строя и сильно пострадавшую от русских дорог и летней пыли материальную часть. Однако крайне необходимая передышка могла быть предоставлена им лишь частично. Один танковый корпус 2-й танковой группы сразу же после окончания боев за Рославль получил задачу во взаимодействии со 2-й полевой армией разбить две армии противника, которые еще оборонялись севернее и западнее Гомеля до Мозыря, образуя как бы глубокий клин между отогнутыми назад крыльями групп армий «Центр» и «Юг». Между 9 и 24 августа эти силы противника были окружены и в основном уничтожены в результате наступления танкового корпуса из Рославля на Клинцы и одновременным с ним ударом 2-й армии с рубежа Бобруйск, Кричев в район Клинцы, Гомель; в то же время противник, удерживавший оборону в районе Мозыря, был отброшен на восток. Армии противника, состоявшие из семнадцати стрелковых, одной танковой и пяти кавалерийских дивизий, оставили в руках немцев 78 тыс. пленных, 144 танка и 700 орудий. Остальные силы отошли в юго-восточном направлении. Этот успех был уже началом следующего большого сражения за Киев, которое началось в последние дни августа.

В районе Великих Лук, где действовали войска левого крыла группы армий «Центр», еще оставались значительные силы противника. Вскоре после охватывающих ударов с запада и юга они были окружены, в результате чего была установлена более тесная связь с правым крылом группы армий «Север» в районе города Холм.

Тем временем на центральном участке в районе Ельни группа армий «Центр» перешла к обороне. Там 4-й армии были переданы подошедшие армейские корпуса, а обе танковые группы снова выведены из ее состава. До последних дней августа русские предпринимали сильные атаки против группы армий, фронт которой выгибался широкой дугой к востоку, по-видимому, все еще в надежде захватить обратно район Смоленска. После ожесточенных боев все атаки были отбиты, однако ельнинский выступ немецкие войска потеряли.

Удар на Ленинград

После того как группа армий «Север» южнее Чудского озера перешла старую русскую границу, она встретила сильное сопротивление. Правда, ее дальнейшее продвижение было облегчено тем, что финны, наступающие на Карельском перешейке на Ленинград, сковали значительные 1-силы русских, однако наступление в северо-восточном направлении неизбежно приводило к тому, что южное крыло группы армий «Север» все больше отдалялось от группы армий «Центр», а правый фланг стал угрожающе глубоким. Танковые соединения группы армии «Центр», содействие которых предусматривалось первоначальным планом, пока еще не подошли. (Карта 4, стр.228)

Когда группа армий «Север» 13 июля начала наступление на Ленинград, наступление группы армий «Центр» на Смоленск развивалось довольно удачно, но все же прошел почти целый месяц, пока бои на Смоленском направлении закончились. Затем пришлось устранять угрозу далеко отставшему северному крылу группы армий «Центр». Таким образом, группа армия «Север» вынуждена была обходиться своими собственными силами. Вначале все шло гладко. Оба корпуса 4-й танковой группы вклинились глубоко в расположение противника после того, как они преодолели старую русскую границу и достигли района Пскова. Правый корпус 15 июля стоял в районе Сольцы юго-западнее озера Ильмень, левый корпус, продвигаясь вдоль восточной оконечности Чудского озера, достиг своими передовыми отрядами уже в тот же день нижнего течения реки Луга в районе юго-восточнее Нарвы. Но и на этот раз оказалось, что русские на редкость нечувствительны к таким клиньям. Их сопротивление настолько усилилось, что пришлось приостановить дальнейшее продвижение до подхода армейского корпуса. Правое крыло группы армий «Север» во время наступления на Ленинград обеспечивали правофланговые корпуса 16-й армии. К 10 августа они, нередко после чрезвычайно ожесточенных боев, продвинулись до города Холм. Севернее, захватив в результате многодневной упорной борьбы Старую Руссу, немецкие войска вышли к реке Ловать в месте ее впадения в озеро Ильмень. Одновременно левый фланг 16-й армии и продвигавшаяся за ним 18-я армия в районе между озером Ильмень и Чудским озером отбросили оборонявшиеся перед ними крупные силы противника в район, которого уже в середине июля достигла 4-я танковая группа. Теперь немецкие войска стояли северо-западнее озера Ильмень и у реки Луга перед упорно обороняющимся противником.

Между тем войска западного фланга 18-й армии, продвигаясь между Чудским озером и Рижским заливом, очистили от противника Латвию и Эстонию до Таллина и Балтийского Порта (Палдиски). Однако, когда 17 августа ударом с юго-востока 4-я танковая группа овладела Нарвой и узость между Чудским озером и Финским заливом оказалась в руках немцев, основная масса русских войск уже успела отойти через Нарву на восток.

Южнее озера Ильмень 10-й армейский корпус, подошедший к реке Ловать, попал в тяжелое положение и вынужден был перейти к обороне. На его правом фланге сильная группировка русских войск внезапно переправилась через реку Ловать и угрожала отбросить корпус к озеру Ильмень. Пришлось срочно подтянуть из района Луги части 4-й танковой группы и бросить их против левого фланга русских, который уже поворачивал на север. Танковые соединения вместе с 10-м армейским корпусом отбросили русские войска назад за реки Ловать и Пола. Танковый корпус 3-й танковой группы, Подошедший с юга, уничтожил, наконец, эту группировку противника у западных отрогов Валдайской возвышенности. Одновременно южный фланг 16-й армии продвинулся вперед до рубежа восточная оконечность озера Ильмень, район Осташкова.

Северо-западнее озера Ильмень левый фланг 16-й армии подходил к Волхову, в то время как 18-я армия продвигалась к Ленинграду с задачей ударом на Шлиссельбург отрезать Ленинград от дорог, связывающих его с Москвой и Вологдой. После этого во взаимодействии с финнами немецкие войска должны были приступить к полному окружению и захвату Ленинграда.

В ходе тяжелых боев группа армий «Север» хотя и нанесла противнику значительные потери, а частично и уничтожила его силы в боях южнее и восточнее озера Ильмень, однако решающего оперативного успеха не добилась. Запланированная своевременная поддержка сильными соединениями группы армий «Центр» оказана не была.

Бои на Финском фронте

Независимо от ожидаемого вступления финнов в войну против Советского Союза выдвинувшийся к Киркенесу (Северная Норвегия) горно-стрелковый корпус генерала Дитля, который в 1940 г. защищал Нарвик, имел задачу с началом войны захватить важный в экономическом отношении район никелевых залежей Петсамо (Печенга), находившийся на финской территории, и защащать его от русских. Затем горно-стрелковый корпус должен был захватить Мурманск, единственный незамерзающий порт русских на Северном Ледовитом океане. 22 июня корпус перешел норвежско-финскую границу и занял район Печенги, не встретив сопротивления русских. Прежде чем начались боевые действия против Мурманска, произошло до некоторой степени вынужденное вступление Финляндии в войну{23}.

22 июня русские атаковали с воздуха финские военные корабли, произвели со своей базы Ханко обстрел финской территории и в нескольких местах нарушили русско-финскую границу. В это же аремя немецкие и финские военные корабли минировали Финский залив, а немецкая авиация бомбардировала Ханко. 25 июня русские совершили воздушные налеты на многие населенные пункты, в том числе и на столицу Финляндии Хельсинки. На следующий день финский президент Рюги в выступлении по радио объявил о состоянии войны между Финляндией и Советским Союзом. [258 – Схема 16]

В центральную часть Финляндии был переброшен армейский корпус с составе одной дивизии и нескольких частей войск СС. Ему придали несколько небольших финских частей и поставили задачу захватить Саллу и затем продвигаться на Кандалакшу, чтобы перерезать Мурманскую железную дорогу. Оба немецких корпуса подчинялись командующему армией «Норвегия» генерал-полковнику фон Фалькенгорсту, штаб которого уже был переведен в Рованиэми. Ему был также подчинен один финский армейский корпус, развертывавший одну дивизию в Суомуссалми и одну – в Кусамо, чтобы оттуда также продвигаться к Мурманской железной дороге. Основные силы финской армии были сосредоточены двумя группами на юго-востоке страны, с целью вернуть важные районы, захваченные русскими весной 1940 г., и затем, увязывая свои действия с наступлением немецкой группы армий «Север», продвигаться по обе стороны Ладожского озера.

Наступление с финской территории немецкие и финские войска начали в разное время. 29 июня на Крайнем Севере перешел в наступление горнострелковый корпус. Вначале он быстро продвигался вперед и за несколько дней прошел 30 – 40 км. Но затем в результате все возрастающего сопротивления противника и продвижения по безлюдной каменистой тундре немецкие войска выдохлись. Наступление было остановлено далеко от реки Западная Лица, к которой должен был выйти корпус Дитля. Русские высадились в тылу горно-стрелкового корпуса, и против них пришлось направить финский пехотный полк.

Англичане также пришли на помощь своему новому союзнику: самолеты, поднявшиеся с авианосца, бомбардировали Петсамо и важный для снабжения немецких войск порт Киркенес.

7 сентября корпус Дитля возобновил наступление и достиг Западной Лицы. Но до Мурманска все еще оставалось 50 км по прямой. Боевые действия приняли позиционный характер, который до конца войны так и не удалось изменить. Развернувшиеся вскоре на всех фронтах упорные бои потребовали максимального напряжения сил и не позволили достаточно усилить горно-стрелковый корпус. Кроме того, крупные силы немцев можно было бы снабжать только при значительном расширении дорожной сети в Северной Финляндии, а для этого не было ни рабочих рук, ни техники. Таким образом, Мурманск так и не был взят в течение всей войны.

Не меньшими, чем на Крайнем Севере, были трудности, которые пришлось преодолевать при наступлении на Саллу 36-му немецкому корпусу, еще не освоившемуся с этим театром военных действий. Немецкие войска, начавшие здесь наступление 1 июля, должны были продвигаться через огромный лесной массив с многочисленными озерами и болотами. Такая местность благоприятствовала обороне и заставляла часто прибегать к затруднительным и отнимающим много времени обходам, чтобы сломить сопротивление противника, потому что фронтальным ударом этого сделать было нельзя. И здесь сначала удалось сравнительно быстро захватить город Салла, превращенный русскими в мощный узел обороны. 7 июля город был атакован пехотными частями при поддержке пикирующих бомбардировщиков и взят. Затем начались трудности. Все же в ходе тяжелых боев в результате медленного, но верного продвижения и осуществления ряда охватов и обходов к концу августа немецкие войска уничтожили противостоящие силы противника и достигли старой русско-финской границы. В дальнейшем, преодолевая упорное сопротивление использующих выгодные условия местности русских войск, немцы сумели продвинуться еще на 40 км к Кандалакше. Затем наступление немецко-финских войск было окончательно остановлено, и им оставалось только перейти к позиционной борьбе. Не лучше было и положение 3-го финского армейского корпуса, наступавшего на Лоухи и Кемь. Несмотря на все его героические усилия, он не продвинулся дальше Кестеньги и Ухты.

Основные силы финских войск под командованием фельдмаршала Маннергейма наступали по обе стороны Ладожского озера. На Карельском перешейке действовали 7 пехотных дивизий, а отдельная «Карельская армия», которой командовал начальник генерального штаба, в составе пяти пехотных дивизий, двух егерских бригад и одной кавалерийской бригады, должна была продвигаться севернее Ладожского озера к Онежскому озеру с тем, чтобы впоследствии наступать между озерами к реке Свирь и с этого рубежа принять участие в общем наступлении на Ленинград.

«Карельская армия» начала наступление 10 июля по обе стороны Корпи-селькя и после ожесточенных боев 21 июля достигла своим правым флангом Салми на восточном берегу Ладожского озера, а в последующие дни – старой русско-финской границы. 26 июля ее левый фланг достиг Петрозаводска на западном берегу Онежского озера. Однако крайне желательный для немцев удар на юг для сковывания русских сил не мог быть предпринят, так как русские продолжали упорно удерживать в тылу финских войск район Суоярви, а также еще оборонялись и на правом фланге у озера Янисьярви. Только в начале сентября русские войска оставили эти позиции.

Очень ожесточенные бои вели русские и на Карельском перешейке, обороняя подступы к Ленинграду. Они держались также на северо-западном берегу Ладожского озера, несмотря на то, что Кексгольм (Кякисалми) вскоре был занят финнами и коммуникации русских войск были перерезаны. В конце августа финны захватили район, за который зимой шла такая упорная борьба, с особенно важным для них городом Выборгом.

Теперь финские войска стояли по обе стороны Ладожского озера и были готовы вести дальнейшие боевые действия. Окружение Ленинграда, к которому они стремились, и совместные действия восточнее Ладожского озера теперь Зависели в значительной степени от успехов немецкой группы армий «Север». Хотя финны и достигли своей цели войны, освободив отнятые у них районы, они были готовы участвовать всеми силами в дальнейших операциях. Их закалка и стойкость, а также боевой опыт снова в полной мере проявились на деле и завоевали искреннее уважение со стороны воевавших вместе с ними немцев.

Когда в июле группы немецких армий еще успешно вели наступление и войска, хотя и с непривычным напряжением, но с чувством уверенности в своем превосходстве сражались с упорным противником, с такой необычной, прямо-таки допотопной страной и с ее коварным климатом, между Гитлером и Браухичем, а также начальником генерального штаба Гальдером возникли разногласия относительно дальнейшего ведения операций. По мере того как три группы армий приближались к своим первоначально намеченным целям, эти разногласия все более обострялись.

Наряду с важным в оперативно-тактическом отношении вопросом, отвечает ли планирование и осуществление операций на окружение в их прежней форме условиям восточного театра военных действий и поведению противника или должны быть найдены какие-то новые пути, решался и такой первостепенный вопрос, как дальнейшее развитие плана, положенного в основу ведения войны. Гитлер, который в этой кампании в значительно большей степени, чем в предыдущих, вмешивался в оперативное и тактическое руководство сухопутными войсками, был мало удовлетворен достигнутыми успехами. От танковых клиньев на основании опыта войны в Европе ожидали гораздо больших результатов. Русские держались с неожиданной твердостью и упорством, даже когда их обходили и окружали. Этим они выигрывали время и стягивали для контрударов из глубины страны все новые резервы, которые к тому же были сильнее, чем это предполагалось. Исходя из этого Гитлер считал, что применявшаяся до сих пор тактика требует слишком много сил и приносит мало успеха. Огромные котлы, которые образовывались в результате стремительного продвижения вперед танковых соединений, неизбежно имели сильно удлиненную форму, а растянутые силы окружения были очень слабыми. До подхода армейских корпусов на подвижные соединения возлагалась задача не только удерживать внутренние фронты окружения, но и отражать все попытки деблокировать окруженные войска. В результате фронты окружения не всюду были одинаково прочными, а подвижным соединениям в течение нескольких дней или даже недель приходилось вести крайне тяжелые бои на два фронта, что пагубно отражалось на их боеспособности. Ход боев в районах Умани и Смоленска укрепил это мнение Гитлера. Поэтому он хотел, чтобы впредь не создавались большие котлы, а русские силы уничтожались небольшими группировками в тесном взаимодействии танковых групп и полевых армий.

Но гораздо важнее этих скорее тактических, чем оперативных соображений, от которых главное командование сухопутных сил в принципе не отказывалось, было то, что теперь обострилось принципиальное расхождение во взглядах Гитлера и Браухича на ведение операций после взятия Смоленска. Гитлер придерживался положений своей первоначальной директивы. Браухич и Гальдер, так же как и крупные генералы группы армий «Центр», видели главную цель операций в уничтожении русских вооруженных сил. Они считали, что самый быстрый и верный путь к этому – продолжать продвижение на Москву. При этом придется преодолевать упорнейшее сопротивление русских: Москва не только является столицей и местопребыванием правительства, но и крупнейшим железнодорожным узлом, потеря которого тяжело отразилась бы на свободе оперативного маневра.

Гитлер же хотел вначале, как это и предусматривалось в директиве, добиться решающего успеха на севере и на юге и одновременно захватить важные экономические районы, что казалось е?1у решающим. Захват хлебородной Украины, нефтяных районов Кавказа и Крыма ему казался важнее или, по крайней мере, более необходимым в данное время, чем военная победа. Его требования можно было бы выполнить только в том случае, если бы группа армий «Центр» после завершения боев в районе Смоленска прекратила наступление и отдала значительную часть своих сил двум соседним группам армий.

Мысли Гитлера вызывали глубокие сомнения у работников его собственного штаба, а еще больше – у главного командования сухопутных сил. Вплоть до второй половины августа на совещаниях, в новых директивах, которые часто не могли быть осуществлены и подвергались все новым и новый изменениям, а также во взаимных докладных записках велась борьба за решение, имеющее коренное значение для исхода войны. Браухич и Гальдер упорно боролись за испытанный стратегический принцип: стремиться исключительно к уничтожению вооруженных сил противника, а не преследовать второстепенные цели, какими бы важными они ни казались, так как после военной победы так или иначе все достанется победителю. Они выступали за то, чтобы после передышки, необходимой для отдыха и пополнения танковых частей, немедленно возобновить наступление на Москву, прежде чем противник сможет собрать новые крупные силы и создать перед Москвой глубоко эшелонированную оборону. Далее они считали, что ослабления боевой, мощи подвижных соединений, чего опасался и Гитлер, вряд ли удастся избежать, если эти соединения сначала должны будут продвинуться на сотни километров на юг и на север с целью добиться там тактических успехов, не имеющих большого значения для исхода войны. Затем эти уже ослабленные соединения вынуждены будут совершать длительные марши, чтобы снова объединить свои силы для решающего удара на Москву, без которого, по мнению Браухича и Гальдера, никак нельзя было обойтись. Наконец, сомнение вызывала потеря времени, необходимого для главной операции также и по метеорологическим причинам. Приближалась осень, поэтому в резерве совершенно не оставалось времени на случай непредвиденных задержек. Советники Гитлера в верховном командовании вооруженных сил, разделявшие это мнение руководителей главного командования сухопутных сил (ОКХ), пытались его переубедить. Но и они не имели успеха. 21 августа решение было принято. Гитлер отклонил предложение ОКХ и приказал продолжать наступление в соответствии со следующими указаниями:

Важнейшей целью, которая должна быть достигнута еще до насту пления зимы, является не захват Москвы, а: на юге – захват Крыма, индустриального и угольного Донецкого бассейна и нарушение подвоза русскими нефти с Кавказа; на севере – захват Ленинграда и соединение с финнами.

Крупные русские силы, находящиеся перед северным крылом группы армий «Юг», должны быть уничтожены прежде, чем они отступят за Десну и за реку Суда.

Только при этом условии северное крыло группы армий «Юг» будет обеспечено, и группа армий сможет развернуть наступательные операции восточнее Днепра в направлении на Ростов и Харьков.

Поэтому группа армий «Центр», не беспокоясь о последующих операциях, должна ввести на южном направлении такие силы, чтобы иметь возможность уничтожить русские войска и в то же время сохранить способность отразить все атаки противника на своем центральном участке.

Быстрый захват Крыма имеет наибольшее значение для надежного снабжения Германии нефтью, которое остается под угрозой, пока в Крыму находятся крупные воздушные силы русских.

Предпосылки для успешного наступления группы армий «Центр» и разгрома противостоящих ей сил противника будут созданы лишь тогда, когда находящиеся перед группой армий «Юг» русские войска будут уничтожены, а группа армий «Север» соединится с финнами, замкнув тесное кольцо окружения вокруг Ленинграда.

Главнокомандующий сухопутными силами после того, как он исчерпал все возможности доказать правильность своих соображений, подчинился данным ему приказам. Но между ним и Гитлером лежала теперь целая пропасть, и, хотя чисто внешние противоречия и были на какое-то время преодолены, это глубокое расхождение готово было проявиться по любому серьезному поводу.

Сражение за Киев

22 августа был дан приказ об уничтожении сил противника, оборонявшихся в районе Киева. К этому времени группа армий «Юг» силами 1-й танковой группы, 11-й армии и румынских армий очистила от русских войск большой район между Южным Бугом и Днепром. К левому крылу этой группы армий примыкала 17-я армия, вышедшая к Днепру между Кременчугом и Черкассами. Здесь была также сосредоточена 1-я танковая группа. Левее 17-й армии у Днепра располагалась 6-я армия. Она занимала охватывающее положение по отношению к большому плацдарму русских в районе Киева и после успешных боев под Гомелем своим левым флангом примыкала ко 2-й армии. Последняя располагалась фронтом на юго-восток до Новозыбкова и должна была, наступая в южном направлении, сузить район, для окружения которого, согласно новой директиве, вводилась 2-я танковая группа.

Очень крупные силы русских находились в излучине Днепра, самая выступающая часть которой образовывала Киевский плацдарм, и, очевидно, предполагали удерживать, этот плацдарм любой ценой. Их решимость осуществить это намерение была только на руку немецким войскам. (Карта 4 и Схема 17).

25 августа 2-я армия и 2-я танковая группа начали наступление в южном направлении. Танковая группа должна была овладеть Конотопом, расположенным далеко в тылу противника. Для обеспечения своего открытого восточного фланга, постепенно растянувшегося до 200 км, ей пришлось выделить один танковый корпус. В боях, которые продолжались более двух недель, 2-й армии удалось продвинуться до Десны и форсировать ее. Одновременно 2-я танковая группа, непрерывно отбивая контратаки противника против своего растянутого восточного фланга, 14 сентября передовыми частями достигла района Ромны.

Теперь настал момент начать фронтальное наступление у Днепра и направить с юга 1-ю танковую группу навстречу наступающей с севера 2-й танковой группе, чтобы замкнуть кольцо окружения. С плацдарма, созданного еще раньше 17-й армией в районе Кременчуга, 1-я танковая группа вместе с 17-й армией 10 сентября внезапно начала наступление и 16 сентября в районе Лохвица соединилась с 2-й танковой группой. Осенняя распутица значительно задержала продвижение обеих танковых групп, 17-я армия для прикрытия восточного фланга наступающих войск начала своим правым флангом продвижение на Полтаву, но затем крупными силами повернула на северо-запад. В результате этого наступления, одновременного удара 6-й армии через Днепр по обе стороны Киева, который 19 сентября был обойден и взят, и дальнейшего продвижения 2-й армии с севера русские силы, находившиеся в треугольнике Киев, Черкассы, Лохвица, были сжаты со всех сторон. В это время танковые группы в ожесточенных боях отбивали попытки противника [265 – Схема 17] деблокировать свои войска с востока и, кроме того, крупными силами вклинились в окруженные русские армии и раскололи их. 4-й и 2-й воздушные флоты, действуя последовательными волнами, непрерывно поддерживали сухопутные войска. Прошло еще две недели, пока необычно крупные силы противника, сжатые в котле и расчлененные на отдельные части, были уничтожены или взяты в плен. 26 сентября сражение закончилось. В сводке германского верховного командования сообщалось о взятии в плен 665 тыс. человек, захвате 3718 орудий и 884 танков. Величина успеха говорила за то, что Гитлер был прав. Но только исход всей войны мог показать, насколько достигнутая тактическая победа оправдывала потерю времени, необходимого для продолжения операций. Если цель войны не будет достигнута, то русские хотя и проиграли это сражение, но выиграли войну.

Постоянно вмешиваясь в руководство операциями, Гитлер фактически взял на себя решение всех вопросов, связанных с их осуществлением, и снизил роль главного командования сухопутными силами до роли простого исполнительного органа. После сражения за Киев ему предстояло принять самое важное решение в кампании 1941 г. Нужно было определить, были ли силы германской сухопутной армии и имеющееся в распоряжении время достаточными для того, чтобы «победить путем быстротечной военной операции Советскую Россию», как это было намечено в «плане Барбаросса».

Если не удастся сокрушить военную мощь России еще до наступления зимы, то война против нее будет таким промахом, последствия которого невозможно предугадать. Все планы, осуществление которых намечалось «после „Барбароссы“, тем самым будут отложены на неопределенное время, основная масса немецких войск останется скованной на Востоке по меньшей мере еще один год, на горизонте встанет угроза ведения войны одновременно на нескольких театрах военных действий – как раз то, чего думали избежать наступлением на Советский Союз. Поэтому очень веские причины заставляли решиться на максимальные усилия, однако остерегаться безответственно идти ва-банк.

Конечно, германская сухопутная армия в начале октября, несмотря на чувствительные потери, была еще способна к наступлению. Ожесточенные бои последних месяцев не заставили ее усомниться в своем превосходстве. Но все еще нельзя было определить, когда же иссякнут резервы противника. Все прежние расчеты оказались ошибочными. Цифровые данные о результатах отдельных операций на окружение, возможно, не всегда смогли бы выдержать строгую проверку, так как ошибки при подсчетах были неизбежны. Подобную проверку можно было бы, пожалуй, осуществить только в отношении людских резервов, но никак не в отношении данных об уничтоженной или захваченной технике. С другой стороны, последние части, брошенные русскими в бой, производили впечатление неполноценных и были недостаточно вооружены. Поэтому надежда на то, что новое-наступление по всему фронту сломит последнее сопротивление противника, казалась вполне обоснованной.

Общая обстановка заставила Гитлера принять решение продолжать войну и добиться решающего исхода. Москва снова стала вопреки директиве от 21 августа важнейшей целью наступления. Группа армий «Центр», наступавшая на столицу, была значительно усилена. Группа армий «Север», которая между тем захватила Шлиссельбург и окружила Ленинград с юга, должна была передать группе армий «Центр» 4-ю танковую группу, большое количество самоходных орудий и тяжелой артиллерии; группа армий «Юг» – отдать 2-ю танковую группу. Все это было, конечно, необходимо, чтобы наступление на Москву могло быстро принести успех. Но будет ли достаточно сил, оставшихся у обеих групп армии, для выполнения по-прежнему стоявших перед ними задач: на юге – захватить Крым, Донбасс и отрезать Россию от кавказской нефти, а на севере – овладеть Ленинградом?

Был отдан приказ 2 октября перейти в наступление по всему фронту, В одном из своих приказов, относящихся к этому периоду, Гитлер заявлял, что теперь, наконец, созданы все условия для того, чтобы еще до начала зимы нанести противнику сокрушительный удар. Для подготовки наступления сделали все, что только можно было сделать. «Сегодня начинается последнее крупное сражение этого года».

Неудачное наступление группы армий «Юг» на Ростов

Несмотря на успехи в районе Киева, группа армий «Юг» с некоторой тревогой ожидала предстоящей операции, в ходе которой нужно было достичь таких удаленных друг от друга целей, 11-я армия и румынские войска-силы, не скованные под Одессой, – были необходимы для захвата Крыма. Может быть, представились бы новые возможности, если бы 11-я армия смогла быстро захватить Крым и, переправившись через Керченский пролив, развивать дальнейшее наступление во взаимодействии с 1-й танковой группой, продвигающейся на Ростов. Но ее северный фланг при таком глубоком наступлении находился под угрозой до тех пор, пока 17-й и 6-й армиям не удалось бы продвинуться через Северный Донец к Дону. Это опять-таки были цели, которые, видимо, значительно превышали наступательные возможности группы армий. (Карта 4, стр.228)

Новая операция началась еще до того, как 11-я армия, командование которой вместо погибшего генерал-полковника фон Шоберта принял на себя генерал фон Манштейн, закончила бои за Киев. Примерно 20 сентября эта армия начала с бериславского и херсонского плацдармов наступление на восток, отбросила оборонявшиеся перед нею русские армии в район Мелитополя и затем повернула крупными силами на юг, чтобы захватить Перекопский перешеек а овладеть подступами к Крыму. Тем временем 1-я танковая группа после окончания сражения за Киев была сосредоточена на восточном берегу Днепра и 24 сентября начала наступление в юго-восточном направлении. Вначале эта танковая группа ударом в тыл разгромила пять русских дивизий, которые препятствовали ей расширить небольшой плацдарм, созданный в районе Днепропетровска еще до сражения за Киев. Затем ударом во фланг она смяла оборону противника у Днепра до Запорожья и подошла как раз вовремя, чтобы создать опасность с тыла двум русским армиям, которые вели наступательные действия против 11-й армии. Обе немецкие армии окружили слишком поздно начавшего отход противника и в результате «сражения у Азовского моря» между 5 и 10 октября в районе Черниговки взяли в плен свыше 100 тыс. человек и захватили 212 танков и 672 орудия.

Когда переименованная в 1-ю танковую армию 1-я танковая группа начала преследование остатков разбитого противника в восточном направлении, 11-я армия уже могла приступить к захвату Крыма, используя все свои силы и средства, а также подчиненные ей румынские войска. 27 октября после упорных боев она прорвала оборону на Перекопском перешейке. К 16 ноября 11-я армия захватила весь полуостров и крупными силами окружила Севастополь.

Войска центра и северного крыла группы армий «Юг» также перешли 2 октября в наступление: 17 -я армия продвигалась к реке Донец, 6-я армия – на Харьков и Курск. Вначале наступление обеих армий развивалось успешно, так как после поражения русских под Киевом их силы на этом участке фронта были очень слабыми. Южный фланг 17-и армии соединился с 1-й танковой армией и форсировал Северный Донец; 6-я армия за период с 24 октября по 2 ноября захватила Харьков, Белгород и Курск. Затем сопротивление русских, командование которыми вместо Буденного принял Тимошенко, начало усиливаться. Вскоре после этого они даже смогли перейти к сильным контратакам.

20 октября 1-я танковая армия своим северным флангом еще успела захватить город Сталине, находящийся в центре важного промышленного района, и на юге продвинулась до Таганрога. Затем ее застала распутица, почти совершенно парализовавшая снабжение войск. Танки буквально тонули на размытых дорогах и продвигались вперед не быстрее черепахи. Лишь в середине ноября 1-я танковая армия достигла района севернее Ростова. Здесь ударили морозы, земля замерзла, и немцам пришлось с большим трудом вытаскивать одну за другой застрявшие автомашины. Между тем русские выиграли время и подтянули свежие силы с Кавказа. В тот момент, когда правофланговый корпус армии начал наступление на Ростов, три русские армии перешли в контрнаступление. Они отбросили немецкие войска, прикрывавшие фланг 1-й танковой армии и растянувшиеся далеко к северу почти до реки Миус, и заставили эту армию 29 ноября отдать обратно захваченный 21 ноября Ростов и отступить за реку Миус. Здесь она окончательно остановила мощное наступление русских{24}.

Дальше к северу русские прорвались на широком фронте между 1-й танковой и 17-й армиями, 17-ю армию пришлось отвести за Северный Донец, где она сумела закрыть ударом через Артемовск брешь, образовавшуюся на стыке с 1-й танковой армией, 6-я армия также была отведена за Северный Донец для обороны Харькова и в районе юго-восточнее Курска соединилась со 2-й армией, которая здесь обеспечивала фланг еще продолжавшей наступление на Москву группы армий «Центр».

Когда фельдмаршал фон Рундштедт в конце ноября потребовал эвакуации Ростова и отступления на Миусскую позицию, считая это неизбежным, пришел приказ Гитлера, запрещавший всякое отступление. Рундштедт отказался выполнять приказ Гитлера, который он считал бессмысленным, и был заменен фельдмаршалом фон Рейхенау. Однако противник все же заставил немецкие войска отойти.

Как этого и опасались, силы группы армий оказались недостаточными для захвата так далеко расположенных друг от друга целей. Хотя Крым был в руках немцев, но основные силы 11-й армии были скованы под Севастополем. Большую часть Донецкого бассейна удалось удержать, несмотря на контрнаступление русских. Но немецкие войска, наступавшие на нефтяные районы, не смогли продвинуться через Дон и потерпели тяжелое поражение. Они вели бои до полного истощения своих сил и, конечно, не были виноваты в том, что достигнуть намеченных целей не удалось.

Ленинград

Подвижные соединения группы армий «Север» в начале сентября продвинулись до Невы восточнее Ленинграда. 8 сентября они штурмом взяли Шлиссельбург и таким образом отрезали Ленинград от его юго-восточных коммуникаций. К Ленинграду подошли основные силы 18-й армии, левый фланг 16-й армии прикрывал своего левого соседа у Волхова. (Карта 4, стр.228)

В середине сентября группа армий «Север» вынуждена была отдать часть своих сил для проведения запланированного наступления на Москву, 3-я танковая группа, которая в начале сентября продвинулась с юга к Валдайской возвышенности и обеспечила продвижение южного фланга и центра 16-й армии до западных отрогов Валдайской возвышенности, была передана, как и 4-я танковая группа генерал-полковника Гёппнера, группе армий «Центр». Предполагавшееся вначале использование 3-й танковой группы на южном крыле группы армий «Север» для глубокого охвата Ленинграда не было осуществлено, если не считать поддержки одного танкового корпуса, вызванной русским контрударом на Старую Руссу.

Южное крыло группы армий «Север» оставалось на Валдайской возвышенности и юго-восточнее озера Ильмень, где русские во второй половине сентября уже предпринимали сильные контратаки, а ее центр находился севернее озера и стремился удержать район Шлиссельбурга и сжать кольцо окружения вокруг Ленинграда. Еще 18 сентября командование этой группы армий считало, что немецким войскам удалось достигнуть решающего вклинения в оборону Ленинградского фронта, но через неделю чрезвычайно ожесточенных боев вынуждено было сообщить о том, что с оставшимися силами не может продолжать наступление на город.

Это затухание немецкого наступления было неприятной неожиданностью для «Карельского фронта» финнов, которые 4 сентября, когда немцы приближались с юга к Ленинграду и Шлиссельбургу, начали стремительное продвижение к реке Свирь и достигли ее уже через три дня в районе Лодейного поля. Они надеялись, что вскоре соединятся с немецкими войсками, продвигавшимися южнее Ладожского озера на восток. Вместо этого 26 сентября немецкое командование обратилось к финнам с настоятельной просьбой оказать в районе реки Свирь как можно более сильное давление на русские войска, чтобы облегчить положение корпуса, ведущего ожесточенные бои в районе южнее Ладожского озера. Но финская армия, северный фланг которой под Петрозаводском сам должен был сдерживать сильный натиск противника, была не в состоянии это сделать.

В начале октября ослабленная группа армий «Север», передавшая часть своих сил группе армий «Центр», согласно директиве начала наступление севернее озера Ильмень. В середине октября удар в северо-восточном направлении нанесли ее корпуса, располагавшиеся юго-восточнее озера Ильмень у Валдайской возвышенности; встретив сильного противника, они после некоторых первоначальных успехов вскоре застряли у Валдайской возвышенности. Этим с самого начала был поставлен под угрозу успех наступления, в ходе которого северный фланг 16-й армии к 10 ноября, преодолевая упорное сопротивление противника, продвинулся до Тихвина. После того как наступление через Валдайскую возвышенность на северо-восток провалилось, для прикрытия юго-восточного фланга, который от Новгорода до вершины ударного клина растянулся на 150 км, уже не хватало сил. Русское контрнаступление, начавшееся в начале декабря, отбросило части 16-й армии, продвинувшиеся до Тихвина, за реку Волхов, 18-я армия подошла вплотную к Волхову и удерживала Шлиссельбург. Бои вокруг Ленинграда продолжались с исключительной ожесточенностью. Немецкие войска дошли до южных предместий города, однако ввиду упорнейшего сопротивления обороняющихся войск, усиленных фанатичными ленинградскими рабочими, ожидаемого успеха не было. Из-за нехватки сил не удалось также вытеснить с материка русские войска, состоявшие главным образом из морской пехоты, которые с целью защиты Кронштадта удерживали в районе Ораниенбаума и западнее плацдарм 50 км шириной и 25 км глубиной.

В рождественские дни на всем фронте группы армий «Север» наступило обманчивое затишье.

Для финнов провал немецкого наступления на Тихвин был еще одним тяжелым ударом. Они надеялись, что теперь у Ладожского озера произойдет объединение немецких и финских сил и как следствие этого – полное окружение Ленинграда, которое вскоре приведет к падению города и сделает излишним финский фронт на Карельском перешейке. Провал немецких замыслов, кроме всего прочего, ухудшал положение финнов еще и потому, что они в ожидании быстрой и решительной победы над Советским Союзом, к которой стремились всеми силами, мобилизовали всех способных носить оружие. Это так тяжело отразилось на экономике страны, что финское командование было вынуждено уволить из армии большое количество людей и слить ряд частей. Несмотря на это, финские войска удерживали фронт северо-западнее Ленинграда и у реки Свирь.

Переговоры о новом наступлении весной будущего года, во время которых не удалось прийти к единому мнению по вопросу о целесообразном использовании и численности войск, выставляемых обеими сторонами, могли носить до поры до времени лишь академический характер. Разочарование финского командования, которое связало судьбу своего народа с победой Германии, было, как и следовало ожидать, весьма велико.

Брянск, Вязьма, Москва

Когда никто еще не мог предвидеть неудачи немецких войск на севере и юге, группа армий «Центр» начала наступление на Москву, которое должно было решить исход войны. 2 октября три пехотные и три танковые армии были готовы к наступлению. Танковые дивизии были значительно пополнены, их материальная часть отремонтирована. Численность личного состава пехотных соединений уже сильно сократилась, [272 – Схема 18] но артиллерией они были укомплектованы полностью. Сильная тяжелая артиллерия и многочисленные самоходные установки обеспечивали пехотным дивизиям ударную силу, обещающую большой успех.

Противник, оборонявшийся перед фронтом 4-й и 9-й армий, занимал заблаговременно укрепленные позиции, с которых он после окончания Смоленского сражения оказывал сильное давление на немецкие войска, особенно на 4-ю армию. Следовало ожидать, что он будет упорно обороняться. В этом была и своя положительная сторона: если бы трем танковым армиям удалось сразу же глубоко вклиниться в оборону противника, то в образовавшихся котлах можно было бы уничтожить значительные силы противника и таким образом одним ударом открыть дорогу на Москву.

На правом крыле 2-я танковая армия (до сих пор 2-я танковая группа) уже 30 сентября начала наступление из района Путивля на северо-восток. Ей предстоял самый дальний путь: она должна была, используя сильную поддержку с воздуха, как можно скорее достигнуть района Орла. Обеспечив свои открытый правый фланг, она к 3 октября выполнила эту задачу. К этому времени левый фланг 2-й танковой армии уже повернул на Брянск и вышел в тыл русским войскам, которые оборонялись перед 2-й полевой армией.

2 октября другие армии группы армии «Центр» при поддержке 4-го и 2-го воздушных флотов начали неожиданное для русских наступление, 2-я и 4-я армии и наступающая вместе с ними 4-я танковая армия (до сих пор 4-я танковая группа) проделали по обе стороны Рославля широкую и глубокую брешь в обороне противника и своим ударом положили начало окружению двух больших группировок: на юге в районе Брянска, на севере в районе Вязьмы. Противник, оборонявшийся но обе стороны Брянска, с запада подвергся удару 2-й полевой армии, а с востока был окружен зашедшей ему в тыл 2-й танковой армией. К 14 октября русские войска были окружены севернее и южнее Брянска. После того как некоторым русским частям в результате непрерывных попыток прорвать фронт окружения удалось это сделать в наиболее слабых местах и уйти, северный котел капитулировал 17 октября, а значительно больший южный котел – тремя днями позже.

Почти совершенно были уничтожены силы противника, оборонявшиеся перед северными армиями, 4-я танковая и 4-я полевая армии после прорыва в районе Рославля повернули на север, 9-я армия, сковав противника с фронта, окружила его с севера, в то время как 3-я танковая армия ударила ему в тыл. 7 октября головные части обеих охватывающих танковых армий встретились в тылу противника восточнее Вязьмы и замкнули кольцо окружения. К 13 октября этот котел был очищен. В сводке германского верховного командования сообщалось, что русские потеряли шестьдесят семь стрелковых, шесть кавалерийских и семь танковых дивизий – 663 тыс. пленными, 1242 танка и 5412 орудий.

Это был новый потрясающий успех. Но оправдывал ли он многообещающее заявление от 9 октября начальника имперского управления информации о том, что «исход войны решен и с Россией покончено»? Являлось ли это только пропагандой или действительно таково было убеждение верховного командования?

Группа армий, используя широкие бреши, пробитые во фронте противника, быстро продвигалась вперед и к середине октября достигла рубежа Мценск, Калуга, Бородино, Калинин, то есть прошла теперь две трети своего пути до Москвы. Столице противника, казалось, угрожала смертельная опасность. Миллион жителей покинули город, правительство переехало в Куйбышев – город на Волге, в 900 км восточнее Москвы. Только Сталин остался в Москве с небольшим правительственным аппаратом. Заводские рабочие лихорадочно строили укрепления вокруг Москвы, чтобы обеспечить оборону города на дальних подступах.

Обороной дальних подступов к Москве руководил Жуков, впоследствии один из испытаннейших полководцев Советского Союза.

Может быть, после победы под Брянском и Вязьмой ударная сила немецких армий была бы еще достаточной, если бы в середине октября сильные снегопады с дождями не помешали стремительному преследованию. Временно наступившее улучшение погоды и проводившееся всеми силами улучшение дорог еще делали возможным достижение небольших успехов: на юге 2-я танковая армия подошла вплотную к Туле, в центре были достигнуты Алексин, Можайск и Волоколамск. Затем наступил период полной распутицы. Двигаться по дорогам стало невозможно, грязь прилипала к ногам, к копытам животных, колесам повозок и автомашин. Даже так называемые шоссе стали непроезжими. Наступление остановилось. Русские выиграли время, чтобы усовершенствовать оборону, пополнить свои войска и подтянуть резервы. Перед высшим командованием опять стоял самый важный вопрос, следует ли брать на себя ответственность и из последних сил стремиться к цели операции, находившейся уже в непосредственной близости. Из всех высших войсковых командиров только командующий группой армий «Центр» решительно высказался за продолжение наступления на Москву: он надеялся сломить последнее сопротивление русских. Главное командование сухопутных сил также не хотело отказываться от последней попытки довести операцию до успешного конца, и, таким образом, было приказано начать наступление 17 ноября в шаткой надежде сломить последнее сопротивление противника и в расчете на то, что небольшие морозы будут благоприятствовать действиям войск, 2-я танковая армия должна была окружить Москву с юга и юго-востока, 3-я и 4-я танковые армии – с севера и северо-востока, 4-я полевая армия – вести фронтальное наступление, в то время как 2-я полевая и 9-я танковая армии получили задачу обеспечивать фланги наступающих армий, первая – на юге, вторая – на севере. И действительно, вначале слабый мороз и сверкающий под яркими лучами солнца иней поднимали дух солдат, идущих, как им казалось, в последнее наступление, и благоприятствовали продвижению. Но уже в ближайшие дни погода резко изменилась, а к концу месяца ударили морозы, доходившие до тридцати и больше градусов ниже нуля. Снег и туман ограничивали поддержку со стороны ослабленной авиации: она вынуждена была направить значительную часть своих сил под командованием фельдмаршала Кессельринга в Сицилию, потому что Роммель потерпел тяжелое поражение в Северной Африке и нуждался в срочной помощи.

В первые дни декабря было приказано начать последнее наступление. 2-я танковая армия, стремившаяся из района южнее Тулы выйти к Оке на участке Рязань, Коломна, не смогла захватить Тулу и после чрезвычайно тяжелых боев застряла в районе Венева и южнее. Двум танковым армиям, наступавшим с задачей обойти Москву с севера, удалось продвинуться в районе Клина за железную дорогу, ведущую к Москве. Их южный фланг отделяли от столицы противника всего 34 км; передовые части дошли до Красной Поляны и Дмитрова и создали плацдарм на восточном берегу канала Москва – Волга. Наступавшая в центре 4-я армия несколько потеснила противника, вышла в район Голицино в 40 км к западу Москвы и готовилась прорвать оборону русских. Но со дня на день росли трудности войск, не имевших зимнего снаряжения. Обмороженных было больше, чем пострадавших от огня противника; боевой состав частей непрерывно сокращался. Моторы можно было заводить только с невероятным трудом.

4 декабря была предпринята отчаянная попытка еще раз бросить армии в наступление. После захвата небольших участков соединения 4-й армии на следующий день отошли на свои исходные позиции; 2-я танковая армия также прекратила свое наступление после того, как ей не удалось захватить Тулу, которая была у нее как бельмо на глазу.

Ни один приказ не мог уже двинуть вперед эти войска, которые ценою нечеловеческих усилий сделали все возможное и вынесли невыразимо тяжелые испытания. После того как все просьбы командующих не переутомлять войска ни к чему не привели, упрямая натура Гитлера была, наконец, сломлена, и 6 декабря был дан приказ прекратить наступление. Войска должны были удерживать захваченные позиции. Наступление на Москву провалилось, цель «победить Советский Союз путем быстротечной военной операции» не удалась. Более того, русские ввели далеко не все свои силы, чтобы остановить немецкое наступление. Теперь они видели, что пришло время самим нанести удар.

Не успел Гитлер подумать о далеко идущих последствиях неудачного похода на Советский Союз, как на немецкую армию, сражавшуюся [276 – Схема 19] с большим перенапряжением всех своих сил и не подготовленную морально и материально к ведению маневренной войны в зимних условиях, Обрушилось русское контрнаступление. Сила удара русских и размах этого контрнаступления были таковы, что поколебали фронт на значительном протяжении и едва не привели к непоправимой катастрофе. Русские войска, действовавшие против группы армий «Центр», ожидали, по-видимому, только того, что у наступающего противника иссякнут последние силы, чтобы, подведя резервы, перейти в контрнаступление. Гитлер быстро понял, что в связи с изменением положения на фронте наряду с военной проблемой возникла еще более важная психологическая проблема. Создалась угроза того, что командование и войска под влиянием русской зимы и вполне понятного разочарования в быстром исходе войны не выдержат морально и физически. Немецким войскам грозила судьба великой армии Наполеона. Многие представители высшего командования надеялись предотвратить опасность, которую они заметили уже несколько недель тому назад, только немедленным отводом армий и сокращением линии фронта.

С оперативной точки зрения эта мысль была, несомненно, правильной. Тем не менее Гитлер выступил против нее со всей энергией своего неукротимого характера. Он не мог ее принять из опасений уронить свой престиж; он боялся также – и не без оснований, – что такой большой отход вызовет упадок морально-боевого духа армии. Наконец, не было никакой гарантии, что удастся своевременно остановить отходящие войска.

Германская сухопутная армия переживала кризис, и Гитлер считал, что только он один сумеет его преодолеть. Поэтому он решил удовлетворить ходатайство об отставке главнокомандующего сухопутными силами фельдмаршала фон Браухича, физические и духовные силы которого иссякали и с которым он потерял всякий контакт в области деловых и личных отношений. 19 декабря Гитлер возглавил сухопутную армию. Последствия этого решения оказались гибельными для дальнейшего ведения войны и для самой сухопутной армии. Однако в тот момент решение Гитлера было единственно возможным и обещало успех. Он привел армию к Москве, он один обладал силой внушения, необходимой, чтобы воодушевить армию. Он пользовался полным доверием войск. Поэтому его решение вызвало энтузиазм. Даже те представители высшего командования, которые критически относились к его руководству прошедшими операциями, понимали моральное значение этого решения Гитлера.

Сразу же после того, как наступление остановилось, Гитлер отдал приказ о запрещении всякого самовольного отхода. Это средство было явно примитивным. Твердое и неуклонное выполнение такого приказа означало вначале отказ от всяких активных боевых действий под Москвой, привело к неоднократному осложнению тактической и оперативной обстановки и к ничем не оправданному сохранению выступов в линии фронта. Все же мощное наступление русских разбилось зимой 1941/42 г. о стойкую оборону немецких войск. Еще в то время, когда велось немецкое наступление, русские сосредоточили ударные группировки севернее и южнее Москвы, чтобы вначале разбить выдвинутые вперед немецкие танковые армии, а затем, развивая свое наступление в южном и северном направлениях, разгромить всю немецкую группу армий «Центр».

В районе севернее Москвы русские войска, наступая по сходящимся направлениям из района Дмитрова и Красной Поляны, вклинились в расположение уставших от непрерывных боев танковых армий и к 20 декабря отбросили их с тяжелыми потерями в людях и технике за реки Руза и Лама.

Если по отношений к 4-й армии, находившейся западнее Москвы, русские ограничились фронтальными сковывающими атаками, которые она смогла отбить, отойдя лишь на сравнительно небольшое расстояние, то южнее Москвы далеко продвинувшийся клин 2-й танковой армии не мог не подвергнуться ударам с трех сторон. Своевременной эвакуацией выступа в районе Михайлов, Венев и отводом войск за реку Гжать и затем на рубеж Ефремов, Алексин 2-й танковой армии удалось с большим трудом избежать окружения и уничтожения. Но когда русские и дальше к югу начали наступление против частей 2-й армии, угрожая прорваться в направлении Орла, а со стороны Тулы оказали сильное давление па северный фланг 2-й танковой армии, обе армии вынуждены были отступить дальше на юго-запад. Благодаря хорошо налаженному взаимодействию внутри этих объединений и между ними они сумели в конце января остановить наступление русских восточнее рубежа Курск, Орел и у верхнего течения реки Жиздра, однако 2-я танковая армия потеряла связь со своим левым соседом – 4-й армией. Кроме того, в ее глубоком тылу, там, где в начале октября бушевал огонь Брянского сражения и теперь еще находились остатки окруженных тогда соединений, возникла большая партизанская область, вскоре достигшая 170 км в ширину и 70 км в глубину. Она была первой из многочисленных партизанских областей, которое планомерно создавало и поддерживало русское командование в тылу группы армии «Центр» вплоть до 1944 г. Эти области требовали постоянной борьбы с ними. Правда, партизанским отрядам никогда не удавалось полностью сорвать снабжение немецких войск, но они причиняли большой ущерб военному имуществу, делали недоступными для немцев многие обширные районы, а также подстрекали к неповиновению и терроризировали хорошо настроенное по отношению к немцам мирное население, так что стали постоянным источником беспокойства и помех.

Между тем положение войск левого крыла группы армий «Центр», командование которой вместо заболевшего фельдмаршала фон Бока принял фельдмаршал фон Клюге, было еще труднее, чем положение 2-й полевой и 2-й танковой армий.

Крайне опасную брешь, возникшую в конце декабря между 2-й танковой армией и 4-й полевой армией, командующим которой стал генерал Хейнрици, закрыть так и не удалось. В начале января русские начали наступление из района восточнее Калуга, Белев и, расширяя эту брешь, достигли рубежа Юхнов, Сухиничи; затем они крупными силами вышли в район Дорогобужа восточнее Смоленска, перерезав железную дорогу Брянск – Вязьма. В результате энергично проведенного удара русские создали сильную угрозу выдвинутой далеко вперед 4-й полевой армии, которая по приказу Гитлера оставалась западнее Москвы и теперь медленно отходила между реками Ока и Москва. После очень напряженных боев 4-й полевой армии удалось в течение января восстановить связь с 2-й танковой армией в районе западнее Сухиничи и вместе с 4-й танковой армией, своим левым соседом, организовать оборону от Юхнова до Гжатска. Однако в тылу этой кое-как созданной обороны еще несколько месяцев держались силы противника. Они предпринимали постоянные атаки против железной дороги Смоленск – Вязьма, единственной коммуникации 4-й танковой и 9-й армий.

Обе эти армии и располагавшаяся между ними 3-я танковая армия стояли, казалось, перед катастрофой, когда русские в начале января по обе стороны верхнего течения Волги вновь начали наступление, которое они вели не только фронтально против немецкой обороны на реках Руза и Лама, но и в сочетании с широким маневром на окружение севернее Калинина, 4-я танковая армия и 9-я армия были оттеснены до рубежа Гжатск, Ржев. Одновременно превосходящие и подвижные в зимних условиях силы противника прорвали слабую оборону немецких войск западнее Калинина и разбили стоящую на правом фланге 16-й армии дивизию, которая обороняла побережье замерзшего к этому времени озера Селигер на фронте 120 км по обе стороны Осташкова.

Войска правого крыла продвинулись до города Холм, центр достиг Великих Лук, а особенно сильная группировка на левом крыле повернула частью сил сначала в район северо-западнее Ржева на юг, прорвала здесь немецкую оборону и затем атаковала с запада Ржев и Сычевку, где находился штаб 9-й армии, которой командовал генерал Модель. К тому времени, когда немецким войскам удалось задержать прорвавшегося противника и восстановить фронт западнее Ржева, другие силы русских прорвались на стыке 9-й и 16-й армий на Белый. Оттуда они зашли глубоко в тыл 9-й и 4-й танковой армий. Передовые отряды проводившего охват противника достигли района северо-западнее Вязьмы, 9-я и 4-я танковые армии были почти окружены. Снабжение их осуществлялось по железной дороге Смоленск – Вязьма – Ржев – Оленино, которой тоже с юга угрожал противник. Если бы эта железная дорога была перерезана между Смоленском и Вязьмой, то судьба обеих армий была бы решена. Но даже когда такая опасность была предотвращена, положение оставалось довольно отчаянным. Об отступлении теперь не приходилось даже и думать.

Падеж лошадей и выход из строя механического транспорта, вызванные предыдущим отступлением, нехваткой фуража и перегрузкой, настолько снизили подвижность многих соединений, что дальнейшее отступление, если бы даже Гитлер дал на это согласие, здесь и на многих других участках фронта привело бы к тяжелейшим потерям в технике и соответственно еще больше снизило бы боеспособность войск. Тогда стало бы невозможно удерживать фронт даже после его сокращения.

Обеим армиям не оставалось ничего другого, как продолжать обороняться в большом открытом четырехугольнике, образованном железной дорогой Смоленск – Вязьма – Ржев – Оленине. В то время как натиск с востока и севера, за исключением нескольких случаев, когда немцы оказывались в трудном положении северо-западнее Ржева, был выдержан сравнительно легко, требовались нечеловеческие усилия, чтобы отражать постоянные атаки войск Калининского фронта в тылу почти отрезанных немецких армий. Командный пункт Калининского фронта располагался западнее командных пунктов немецких армий, находившихся севернее Белый. Оттуда командование фронтом осуществляло управление своими войсками и организовывало их снабжение.

Причудливо изгибавшаяся линия обращенного на север, восток, юг и запад фронта обеих немецких армий достигла, наконец, общей протяженности 600 км.

Непрерывно атакующие русские войска стремились главным образом к тому, чтобы прорвать фронт 9-й армии. Несмотря на это, ей удалось в труднейших и ожесточеннейших боях отстоять свою жизненно важную коммуникацию и постепенно оттеснить зашедшего в тыл противника от идущей углом железной дороги юго-западнее Ржева, где он во взаимодействии со своими выступавшими с фронта войсками оказывал особенно сильный натиск, стремясь заставить немецкие войска отойти на северо-запад. Последние прекратили временно свои атаки лишь тогда, когда сильные морозы и снежные бураны почти полностью истощили их силы. 21 февраля наступательная сила русских была сломлена, однако они по-прежнему удерживали район юго-восточнее Белый, где до наступления весенней распутицы были постепенно уничтожены в ходе отдельных трудных боев. Уничтожение войск Калининского фронта предполагалось осуществить во время предстоящей летней кампании.

Подобная сложная обстановка возникла и на нескольких участках фронта группы армий «Север», где наступающие русские войска также поставили перед собой широкие задачи. Прорывы между озером Ильмень и Ленинградом должны были заставить 18-ю армию отказаться от окружения Ленинграда и, кроме того, дать возможность русским обойти эту армию с юга. Наступление вдоль замерзшей реки Ловать и через юго-восточную часть озера Ильмень преследовало двойную цель. Ударом на Старую Руссу в обход озера Ильмень с юга нужно было оказать помощь группировке, которая продвинулась за Волхов севернее озера Ильмень. Одновременно силы, наступающие восточнее Старой Руссы в южном направлении, стремились установить связь с северным крылом русских армий, которые в районе Осташкова прорвались на Холм. Этот удар, наносившийся с юга и севера, должен был отрезать и уничтожить два армейских корпуса 16-й армии, расположенные между Валдайской возвышенностью и озером Ильмень. Если бы все эти замыслы удалось осуществить, то группа армий «Север» была бы разгромлена. Однако непоколебимая стойкость немецких войск и гибкость управления ими, проявленная командирами соединений, частей и подразделений, которые даже в самых трудных положениях превосходили в этом своих противников, не только не дали русским возможность полностью осуществить свой план, но в конце концов и сорвали его.

18– я армия отбила атаки превосходящих сил противника и удержала фронт от Шлиссельбурга до Волхова, который обеспечивал тыл соединений, действовавших против Ленинграда. Но севернее озера Ильмень русские продвинулись за Волхов. Контратаки, которые проводились западнее реки с севера и юга, сузили ширину прорыва русских до нескольких километров. Несмотря на это, противник, прорвавшийся западнее Волхова, захватил район радиусом 25 км и стремился непрерывными атаками расширить его во все стороны. Лишь весной удалось воспрепятствовать снабжению этой группировки через Волхов и затем уничтожить ее. Прорыв у юго-восточного берега озера Ильмень был перехвачен в западном направлении еще в районе Старой Руссы, но имел полный успех в южном направлении. Крупные силы русских, которым 16-я армия почти ничего не могла противопоставить, проложили себе путь на юг западнее долины реки Ловать и вместе с силами, продвигавшимися из района города Холм на север, 8 февраля окружили шесть дивизий 2-го и 10-го армейских корпусов, образовав демянский котел.

Около 100 тыс. человек, минимальная суточная потребность которых в продовольствии, боеприпасах и горючем составляла примерно 200 т, теперь оказались в окружении, и их в течение нескольких месяцев пришлось снабжать только по воздуху.

Русские действовали здесь так же, как раньше против 9-й армии: они упорно стремились к тому, чтобы непрерывными атаками с введением крупных сил сжать кольцо окружения и уничтожить находившиеся в нем войска.

Несмотря на сокращение нормы продовольствия наполовину, предельную физическую нагрузку, вызванную низкой температурой, доходившей до 50° ниже нуля, и непрерывные атаки противника, которому в нескольких местах удалось прорвать растянутые до предела боевые порядки немецких войск и вести бои уже внутри котла, окруженные дивизии выдерживали натиск противника. Они отступили совсем немного. С целью освободить окруженные дивизии немецкие войска начали наступление из района юго-западнее Старой Руссы и в ходе боев, длившихся несколько недель, пробились до западной оконечности котла через упорно обороняемый противником 40-километровый коридор. 20 апреля связь с окруженными дивизиями была восстановлена.

Город Холм, также окруженный и снабжаемый по воздуху, держался в течение нескольких месяцев, пожалуй, в еще более трудном положении, являясь единственным немецким опорным пунктом между демянским котлом и Великими Луками.

Одной лишь непоколебимой стойкости немецких войск, которая в эту зиму превзошла всякие ожидания, конечно, было недостаточно, чтобы сорвать планы русских. Точно так же, как и Гитлер при нападении на Советский Союз, теперь русское командование переоценило свои силы и недооценило силу сопротивления войск противника. Смелый план уничтожить две немецкие группы армий превышал возможности ослабевших русских армий и привел к дроблению сил. Упрямое и негибкое преследование поставленных перед собой целей посредством все новых и новых ожесточенных атак в одних и тех же местах во всех отношениях существенно облегчило немецкому командованию задачу сломить натиск противника. Русские не упустили случая извлечь правильные уроки из своих относительных неудач. Уже зимой 1942/43 г. их прорывы стали более опасными и успешными.

Однако для дальнейшего ведения боевых действий исход этой зимней кампании имел гибельные последствия, которые в дальнейшем могли повлиять на провал не только Восточного фронта.

В обстановке, сложившейся ранней зимой 1941/42 г., в качестве временной меры по психологическим соображениям могли быть использованы принципы «ни шагу назад» и «удерживать любой ценой». Но мог ли быть осуществлен организованный отход, этого сейчас нельзя доказать. Возможно, только благодаря жестоким мерам Гитлера удалось предотвратить превращение оперативной неудачи в моральное поражение. Немецкий солдат после всех совершенных им героических усилий, после испытаний, выдержанных в обстановке, противоречащей всяким тактическим принципам, и после успешного отражения натиска противника, имеющего двадцатикратное превосходство в силах, проникся верой в самого себя и в превосходство своего командования, которая у него постоянно сохранялась и которой единственно можно объяснять успехи в обороне в последующие годы.

Однако командование вступило на опасный путь, когда оно из этой временной меры, обеспечившей успех только в борьбе против пока еще негибких действий русского командования и его ослабленного военного инструмента, сделало панацею от всех бед, когда на место гибкого и ответственного руководства, искусных действий с использованием пространства и попеременной сменой наступления и обороны, в чем всегда заключалась сила немецкого командования, был поставлен схематизм упрямого продвижения вперед. Под давлением Гитлера немецкое командование все больше склонялось к этому схематизму. Гитлер почти совершенно отвергал отвод войск как оперативное средство, необходимое для того, чтобы восстановить свободу действий или сэкономить силы. Мнительный и недоверчивый Гитлер оставлял право принимать всякое, даже малейшее тактическое решение только за высшей инстанцией. Город Холм стал впоследствии образцом для многих «крепостей», о которые должны были разбиваться все атаки противника. Удавшееся снабжение демянского котла воздушным путем привело к тому, что такой же эксперимент был повторен под Сталинградом в совершенно других условиях.

С тех пор как немцы под Москвой впервые потеряли инициативу, после того как были испытаны первые поражения, в их стратегии появились прямо-таки патологические черты. Это было связано с особенностями характера Гитлера, которые, конечно, не могут быть исчерпывающе изложены в нескольких кратких замечаниях, но они оказали такое решающее влияние на ход войны, что о них нельзя не говорить. Гитлер с 1933 г. не знал неудач. Мысль о том, что такое положение может когда-нибудь кончиться, что чужая воля окажется сильнее, чем его, была непостижимой и невыносимой для этого человека, который постепенно сжился с мифом о своей непогрешимости, «сомнамбулически» следовал своей интуиции и которого льстивая пропаганда (с его ведома или нет, неизвестно) подняла до «величайшего полководца всех времен». Веру в себя он должен был сохранять несмотря ни на что; только так он мог сохранить и силу внушения, необходимую, чтобы поддерживать у других веру в свое величие. Всякая добровольная уступка была для него равносильна потере власти и престижа, подчинению чужой силе, следовательно, никаких уступок не могло быть. Если еще так много людей и техники приносилось в жертву ради бесполезного сопротивления, то это вина других. Для него гораздо чувствительнее было бы собственное моральное поражение. Не будет ошибкой искать в этом болезненно эгоцентрическом настроении Гитлера ключ к пониманию его руководства операциями в последующие годы.

Неизбежным следствием подобного ведения войны было такое использование живой силы и техники, которое намного превышало их возможности. В принципе правильное положение – в решающие моменты напрягать последние силы войск – стало, однако, постоянным явлением. Это проявлялось уже во время зимнего наступления русских не только в сухопутных войсках, но также и в авиации. «Снабжение воздушным путем» стало обычным способом, который применялся не только для снабжения войск в демянском котле, Холме, а также многих временно окруженных крупных и мелких группировок, но и каждый раз, когда из-за перегрузки других транспортных средств нарушалось нормальное снабжение. Конечно, снабжение воздушным путем являлось в руках командования современным средством устранения затруднений, но резервы немецкой авиации были недостаточно велики, чтобы в полном объеме отвечать предъявленным требованиям. Транспортные самолеты выходили из строя, их скоро стало не хватать. Поэтому приходилось брать учебные самолеты, необходимые для подготовки летного состава, и зачастую привлекать для снабжения войск по воздуху бомбардировщики, которые сбрасывали грузы на парашютах, если посадка была невозможна.

Неменьшими были требования и к тактическому использованию авиации. Никогда не прекращавшиеся кризисы на фронте нередко ликвидировались только тем, что вводились в бой все силы до последнего самолета. Авиация всегда с величайшим самопожертвованием помогала оказавшимся в затруднительном положении сухопутным войскам. Но хрупкая авиация, потери которой к тому же было гораздо труднее восполнить, несравненно больше страдала от перенапряжения, чем такой прочный по своей природе инструмент, каким является сухопутная армия.