• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

«Сталин понимал, что войну выигрывает не тот, кто в нее вступает первым, а тот, кто вступает последним, и любезно уступил Гитлеру позорное право быть зачинщиком войны».

(В. Суворов . Ледокол.)

Некоторые пассажи «аквариумиста» о «катастрофической неготовности» Германии к войне с СССР звучат по меньшей мере странно. «Важнейшим элементом готовности Германии к войне против Советского Союза, – пишет Резун, – являются бараньи тулупы. Их требуется огромное количество – не менее 6 000 000. Голиков (генерал-лейтенант, начальник разведуправления РККА. – В. С.) знал, что в Германии нет ни одной дивизии, готовой воевать в СССР. Он тщательно следил за европейскими баранами. Он знал совершенно точно, что как только Гитлер действительно решит напасть на СССР, то… генеральный штаб даст приказ промышленности начать производство миллионов тулупов. Этот момент неизбежно отразится на европейском рынке. Несмотря на войну, цены на баранье мясо должны дрогнуть и пойти вниз из-за одновременного уничтожения миллионов животных. В тот же момент цены на бараньи шкуры должны были резко пойти вверх».

Другой «неотразимый довод» в пользу неготовности вермахта к войне на Восточном фронте, согласно [196] автору «нефантастической повести-документа», следующий – в немецких частях не сменили ружейное масло на незамерзающее. «Советская разведка, – пишет Резун, – начала настоящую охоту за грязными тряпками и промасленной бумагой, которую солдаты оставляют в местах чистки оружия.,. Грязные тряпки в довольно больших количествах переправлялись через границу… Кроме того, через границу легально и нелегально… переправлялись керосиновые лампы, керогазы, примусы, разного рода примитивные фонари и зажигалки. Все это анализировалось сотнями советских экспертов и немедленно докладывалось Голикову, а Голиков информировал Сталина, что Гитлер подготовку к вторжению в СССР еще не начинал, а на всякие концентрации войск и на документы германского генерального штаба внимания обращать не следует».

Лихо, не правда ли? Автор держит за полных кретинов то ли Сталина с Голиковым, то ли нас, читателей. В действительности же немцев не заботили [197] ни тулупы, ни ружейное масло. Еще меньше они заботили наше командование.

Какие тряпки и бараны, если, по признанию шефа одного из управлений РСХА гитлеровской Германии Вальтера Шелленберга, советские агенты «работали почти в каждом имперском министерстве». Через несколько дней после принятия плана «Барбаросса» он стал известен советскому командованию, то же произошло с планом операции «Цитадель» в 1943 году.

Первое подобное сообщение со столь важной информацией было связано с Ильзе Штёбе (Альтой), второе – с Шандором Радо (Дора). (У него, по словам будущего создателя ЦРУ А. Даллеса, был «фантастический источник» – Рудольф Рёсслер (Люци), имевший в имперском и других штабах своих людей, обладавших доступом к оперативным планам. В результате они быстро становились известны советскому командованию). Вот конкретные донесения советского агента из Парижа от 27.9.1940 года:

«Немцы отказались от наступления на Англию, и ведущаяся подготовка к нему является лишь демонстрацией, чтобы скрыть переброску основных сил на Восток. Там уже имеется 106 дивизий».

А вот из Берлина, 11 мая 1941 года:

«Источник из близкого окружения министра иностранных дел сообщил, что «Германия опасается войны на два фронта и поэтому ей надо покончить с СССР до выступления Америки против немцев. Военные операции против СССР начнутся в середине июня».

Подобные примеры можно продолжить вплоть до нападения Германии. Причем архивы военной разведки свидетельствуют: уже в 1938 году третий рейх имел намерения напасть на СССР. За период [198] с 1938 по июнь 1941 года поступило около 400 донесений по линии стратегической военной разведки и было представлено командованию 38 обстоятельных сводок разведорганов Киевского особого, Прибалтийского и Западного округов.

Первые сведения о появлении признаков военной угрозы со стороны Германии советская внешняя разведка получила почти за год до прихода Гитлера к власти.

ИНО ОГПУ сообщало, что правительство Франца фон Папена стало склоняться к мнению, что с политикой заигрывания с СССР пора кончать. Берлин получил от Москвы все желаемое, поэтому на повестку дня встал вопрос о начале секретных переговоров с Францией и Польшей по созданию наступательного союза против СССР. Поэтому уже в апреле 1932 года в резидентуры внешнеполитической разведки был разослан циркуляр начальника ИНО ОГПУ А.Х. Артузова о подготовке к работе в условиях войны Германии против СССР.

Из спецсообщений ИНО за 1932 год:

«Англия, видимо, вначале останется доброжелательным наблюдателем по отношению к Франции в случае союза Франции, Германии и Польши против Советского Союза, но, несомненно, если эти страны пойдут походом на Украину, Англия постарается захватить Кавказ и под видом освобождения Грузии овладеть нефтеисточниками Кавказа. Японии же предстоит задача захвата нефтяных источников на Сахалине и атаковать СССР с Дальнего Востока, чтобы оттянуть туда часть Красной Армии…»

10 февраля 1937 г. разведка НКВД доложила о состоявшемся в конце ноября 1936 г. совещании [199] аппарата военного министерства, где министр фельдмаршал фон Бломберг, начальник генштаба генерал-полковник барон фон Фрич и главнокомандующий ВВС Геринг изложили несколько вариантов войны против СССР.

Совещание пришло к выводу, что решение о нападении на СССР не будет принято до тех пор, пока не будет решен «польский вопрос».

Из сообщения советской разведки о совещании германского военного министерства, состоявшемся в последних числах ноября 1936 года «О германской ориентации на востоке и стратегической позиции Германии»:

«На совещании выступили Бломберг, Фрич, Геринг, которые изложили несколько вариантов войны против СССР и их критику. В заключительном слове Фрич заявил, что точного решения относительно восточной кампании не будет найдено, пока не будет разрешен вопрос создания базы для операций в самой Восточной Польше».

Также наша разведка смогла добыть подлинные документы, из которых вытекало, что правительство Англии уже в начале 1937 года было твердо уверено – европейская война начнется в 1938 году. Госдепартамент же США полагал, что война начнется уже в 1937 году.

Единодушие в оценке перспектив европейского будущего привело к переговорам между специальным уполномоченным правительства Великобритании сэром Рэнсименом и президентом США Ф. Рузвельтом.

Из спецсообщения советской разведки от 17 февраля 1937 года:

«Рузвельт заявил Рэнсимену… если произойдет вооруженный конфликт между демократией и фашизмом, Америка выполнит свой долг. Если же вопрос будет стоять [200] о войне, которую вызовет Германия или СССР, то она будет придерживаться другой позиции и по настоянию Рузвельта Америка сохранит свой нейтралитет. Если СССР окажется под угрозой германских чисто империалистических, т. е. территориальных устремлений, тогда должны будут вмешаться европейские страны и Америка станет на их сторону…»

(Для нашей страны здесь главным было следующее: свое вступление в войну США напрямую связывали с позицией Англии и Франции. А политика Англии, как было видно из полученных ранее документов, была отмечена тенденцией к компромиссам с Германией.)

Одновременно Гитлер умело шантажировал мировых политиков. Так, 11 августа 1939 года он в беседе со швейцарским бизнесменом Буркантом заявил:

«Если Запад настолько глуп и настолько слеп, чтобы напасть на Германию, то я вынужден буду объединиться с Россией, чтобы разгромить Запад… Затем, еще усилив свою мощь в [201] итоге победы на Западе, я нападу на Россию. Все мои планы и замыслы в принципе направлены против России».

Что же касается собственно сроков нападения Германии на СССР, то первые сведения о вероятном сроке разведка получила от «Корсиканца» (Арвида Харнака, госсоветника Министерства экономики Германии) в октябре 1940 года: весной будущего года – сообщил агент. Потом поступали сведения с указанием других возможных интервалов и сроков.

Дело в том, что в это время гитлеровский генеральный штаб продолжал подготовку к войне против СССР штабов и оперативных групп войск. Основное руководство на этом этапе осуществлял заместитель начальника генштаба генерал Фридрих Паулюс – третий человек в верховном командовании сухопутных войск, за спиной которого был огромный опыт в войне по захвату европейских стран, в штабной деятельности, в разработке планов различных операций.

Интеллигент с «военной косточкой», Паулюс отличался потрясающей пунктуальностью, оригинальностью мышления и высочайшей исполнительностью. Гитлер, хорошо зная Паулюса, приказал именно ему провести несколько штабных игр на картах без привлечения войск с участием генералов и офицеров сухопутных войск, штабов, которые станут руководителями различных структур в «восточном походе».

29 ноября, 3 и 7 декабря 1940 года Паулюс успешно провел в три этапа штабную игру, причем так, что каждый участник детально знал свое [202] место, задачи, рубежи в операциях начального периода войны с Советским Союзом.

После изучения ее итогов Гитлер приказал оформить окончательный вариант директивы № 21 («Барбаросса»), которую он утвердил 18 декабря 1940 года. План был отпечатан в 9 экземплярах, три отданы командующим видами вооруженных сил, а 6 пролежали в сейфе Гитлера до конца войны. Ни одна разведка мира, включая британскую, имевшую агентуру в непосредственном окружении Гитлера, план не получила…

Наша разведка постоянно отслеживала военные приготовления Германии. В мае 1941 г. удалось узнать не только количество стянутых к нашим границам дивизий, но и места их дислокации – вплоть до расположения батальонов, штабов частей. Уточнялись даже огневые позиции отдельных артиллерийских и зенитных батарей.

11 мая 1941 года советский агент «Старшина» (обер-лейтенант Харро Шульце-Бойзен – племянник гросс-адмирала Тирпица) сообщил:

«В штабе германской авиации подготовка операции против СССР проводится самым усиленным темпом… Выступление намечено на ближайшее время. В разговорах среди офицеров штаба часто называется 20 мая как дата начала войны. Другие полагают, что выступление намечено на июнь».

16 июня. 1941 года:

«Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удара можно ожидать в любое время… 18 июня Геринг вылетает на новую штаб-квартиру».

В апреле-мае 1941 г. Сталину были доложены мероприятия германского командования по последним [203] приготовлениям к удару. «Корсиканец» сообщал, что построение германских войск на границе с СССР в точности повторяет их построение накануне вторжения во Францию.

Разведка также информировала о хозяйственных и политических приготовлениях Германии к эксплуатации советских территорий – назначались правительственные чиновники в крупные советские города, осуществлялись мероприятия по обеспечению спокойствия на Западном фронте и т. д.

17 июня 1941 г. «Корсиканец» и «Старшина» сообщили, что «военные приготовления Германии по подготовке к вооруженному нападению на СССР полностью закончены и удара можно ожидать в любое время». Сведения о близящейся войне поступали из резидентур в Хельсинки, Риме, Виши, Шанхае, Берлине, Женеве, Токио…

19 июня 1941 года агент советской разведки офицер IX управления РСХА, гауптштурмфюрер Вилли Леман (Бройтенбах), находившийся в отпуске по болезни, узнал о служебном совещании, на котором было объявлено, что в гестапо поступил приказ Гитлера: войскам вермахта находящимся у границ Советского Союза, 22 июня после 3 часов утра предписывалось начать военные действия и перейти в наступление, атаковав советские войска.

Информация шокировала Лемана, и он, оставив лечение, срочно вышел на связь с оперативным работником резидентуры в Берлине Б. Журавлевым. Вечером 19 июня 1941 года информация Лемана срочно была отправлена в Москву…

19 июня резидент в Риме Г. И. Рогатнев получил от ценнейшего агента сообщение: «Германия нападет на СССР в интервале между 20 и 25 июня». [204]

К 21 июня 1941 года о точной или приблизительной дате нападения Германии на СССР Сталин получил три сообщения политической разведки и четыре – военной. Все они (кроме 22 июня) к тому моменту не сбылись.

С учетом вышеприведенных фактов, возможно, ближе всего к истине версия, объясняющая поведение Сталина накануне 22 июня сугубо психологическими факторами. Война между Германией и СССР в 1941 г. была невыгодна обеим сторонам. В ее провоцировании были заинтересованы правящие круги Великобритании и США. В ее предотвращении – руководство Италии и Японии. Имея подобный политический баланс, Сталин уверил себя в том, что Гитлер не такой дурак, что решится в ближайшие полгода-год втянуть Германию в бесперспективную войну на два фронта, и слишком долго находился в плену этой иллюзии.

Однако если верить Резуну, советское командование, похоже, больше доверяло придуманным им бараньим аргументам, чем донесениям своих агентов. Очевидно понимая, что этому могут поверить только полные бараны, он приводит еще «аргумент». Причем речь идет ни больше ни меньше как о «поражении СССР».

Причину «поражения» Советского Союза Резун видит, как ни покажется это также смешным, в отсутствии топографических карт. Да, да, не удивляйтесь, читатель! «В вопросе о топографических картах многое прояснится, если вспомнить, что карта – это особый стратегический продукт». К этому [205] мудрому выводу Резуна подтолкнул сын Сталина Яков, который на допросе якобы сказал: «Карты подвели Красную Армию, так как война, вопреки ожиданиям, разыгралась восточнее государственной границы». Фактов больше нет, и Резун начинает фантазировать: «Командиры полков, бригад, дивизий, корпусов, командующие армиями и фронтами требуют, кричат, настаивают, вопят: товарищ Сталин, дайте карты! Без карт воевать невозможно!»

«Удивительное дело, – восклицает он, – но ни один из кремлевских историков не обратил нашего внимания на отсутствие карт как на причину поражения Советского Союза во Второй мировой войне. Официальная историческая наука обошла вниманием столь интересные сведения».

О каких «сведениях» идет речь? Не о тех ли, которые сфабрикованы шпионами? Историческая наука не обошла вниманием те из них, которые отражены в боевых документах, а они гласили: «Дайте снаряды, дайте горючее, прикройте авиацией, и мы не отступим ни на шаг». О картах никаких «воплей» не было.

Чтобы поставить точку в этой интересной «карточной» проблеме, Резун решил найти виновных и «только после этого вынести приговор». «Виновных легко найти, – успокаивает он, – и назвать их по именам… На 22 июня 1941 года Топографическое управление Генерального штаба возглавлял генерал-майор М. К. Кудрявцев. Он подчинялся непосредственно начальнику Генерального штаба генералу армии Г. К. Жукову. Вот они, два главных виновника». А раз так, то, заключил Резун, их надо было расстрелять, а Сталин их «не расстрелял и не повесил». [206]

Дальше автор «Ледокола», «Дня-М», «Последней Республики», как по кругу, возвращается к любимому мотиву: агрессор – СССР. И так без конца.

В «предисловии» к книге «День-М» Резун пишет, что его завалили письмами. Если бы писем было «килограммов сто, от такого «пустяка» можно было бы – по советской привычке – и отмахнуться. Но писем очень много. Представляете себе, что означает МНОГО?» Представляю, что это такая же ересь, как и штабеля кожаных сапог «подобно пирамиде Хеопса» в начале июня 1941 года в западных военных округах, с которых начинается и новая книга. Не было никаких штабелей сапог, большая часть рядового состава войск приграничных округов была обута не в сапоги, а в ботинки с обмотками. Так же, как не было никакого «переобувания из кирзовых сапог в яловые» в 1941 г. «для похода в Европу» – кирзовые сапоги вообще-то появились только во время войны. (Изобретатель сапожной кирзы получил Сталинскую премию первой степени). В общем, как говорится, получились «сапоги всмятку».

Правда, слова «Виктора Суворова»: «не могли разные авторы тысяч писем из России сговориться с разными авторами тысяч писем из Германии», – как будто звучат убедительно. Но хочется задать вопрос – а разве обязательно сговариваться? Не сговаривались ведь все разрушители Советского Союза, но как быстро объединились и, словно воронье, слетелись, чтобы растащить добычу и извлечь пользу лично для себя, позабыв про всех, которых в обществе большинство, но которые не [207] имеют доступа к СМИ, не имеют в своих руках миллионов.

Стоит вспомнить, как немногим ранее, когда был еще Советский Союз, подобные писатели и партийные историки вроде Волкогонова, обвиняли того же Сталина в том, что он не был готов к войне, что заранее не мобилизовал армию, не подтянул к западным границам людские резервы, технику, запасные части. И как все изменилось с развалом Советского Союза. Теперь они же пишут об обратном: как плохо «подвезли сапоги, запчасти» и другие ресурсы и не воспользовались ими потому, что захватили немцы.

Стараясь быть оригинальным хоть в чем-то, Резун «измеряет полученные письма кубометрами». Но что в этих «кубометрах»? Конечно, немцы – не мы, они не напишут, как оккупировали страну за страной, как подтянулись вплотную к нашим границам, а также и о том, что в первые дни войны кто-то из них был одет в форму Красной Армии и направлен в наши тылы для разведки, с целью диверсий, дезорганизации отступления наших войск, дезинформации и т. п.

Правда, и наши «фронтовики, прожив долгую трудную жизнь, стали писать мне, вдруг на склоне лет открывая душу, рассказывать то, что не рассказывали никому, потому что рассказывать было нельзя. Большая часть писем уже не от самих фронтовиков, а от их потомков – детей и внуков. И все сокровенное: «мой отец в кругу своих рассказывал…» – пишет «аквариумист».

Однако в качестве примера приводит почему-то «письмо из Аргентины (?!), которому посвящена [208] почти половина «предисловия» книги «День-М». Автор Кадыгров Николай Иванович. Перед войной он – старший лейтенант на призывном пункте в Минске». Именно он якобы и поведал автору о пакетах с пометкой: «Вскрыть в день-М».

Для грамотного в военном отношении человека, объективно оценивающего складывавшуюся тогда обстановку, ничего странного в том, что такие пакеты поступали на призывные пункты, нет. «День-М» – означал начало мобилизации личного состава и необходимых для нужд войны средств из промышленности и сельского хозяйства. То, на основании чего «аквариумист» обвинил Сталина в подготовке к нападению на Германию, называется коротко и просто – мобилизационной работой (планом). Они (эти планы) всегда были, есть и, надеюсь, пока будут во всех странах.

Вот если бы Резун привел хотя бы один документ, а их сотни, немецкого командования или гитлеровского руководства о сосредоточении, развертывании войск и занятии ими исходного положения для наступления с целью расширения «жизненного пространства» и порабощения русского, белорусского, украинского и других народов. Только развернутая картина подлинных событий может спасти бедную голову читателя от такого удара! Тем не менее общеизвестные элементарные факты начисто отбрасываются. Зато есть горы сапог, тысячи плакатов и заранее написанная песня «Священная война».

Интересно, что именно в Аргентину в 1945 году сбежали многие нацистские преступники и их недобитые прихвостни из числа полицаев и обслуги лагерей смерти. Ватикан при помощи католических ксендзов проложил им т. н. «крысиную тропу» за океан, по которой туда сбежали, например, такие палачи, как Грейзер, Франк и Эйхман. [209]

Резун почему-то не цитирует больше ни одного из авторов «писем» помимо «аргентинца Кадыгрова». В целом все это напоминает пародию на одного известного в свое время «экстрасенса», кстати, появившегося на советских экранах практически одновременно с появлением в печати резуновских книжек. Пародист Хазанов, изображая своего героя, говорит примерно следующее: «Я получил три мешка писем. Я на них сижу». И тут же цитирует одно из них: «Доктор, после вашего сеанса у меня сросся шов… на брюках».

Еще целый ряд «доказательств» того, что Сталин готовил нападение на Германию, Резун видит в том, что:

– на сборном пункте хранился плакат «Родина-мать зовет»;

– песня «Священная война» якобы написана заранее (оцените «наступательность» слов «Не смеют крылья черные над Родиной летать, поля ее просторные не смеет враг топтать»…);

– писатели проходили военные сборы и им были присвоены воинские звания и подготовлены предписания (как будто присвоение Симонову звания интенданта 2-го ранга угрожало Германии).

«И не только композиторы и поэты к «освободительной» войне готовились, – пишет Резун, – но и врачи, учителя, певцы, танцоры, акробаты, фокусники», добавим от себя – и будущие «эквилибристы», подобно лже-Суворову. «Поразительно, – восклицает он – но официальная пресса открыто говорит о том же».

Отбросив фокусников, акробатов и «аквариумистов», остановимся на писателях. [210]

«Вот свидетельство Константина Симонова в газете «Красная звезда» от 7 ноября 1992 года, – указывает Резун, – Симонов – любимец Сталина, Хрущева, Брежнева, герой, кавалер восьми орденов, лауреат шести сталинских премий, во времена Сталина – кандидат в члены ЦК ВКП(б). Он свидетельствует, что летом 1940 года собрали гражданских писателей и начали готовить к войне. Сам Константин Симонов был во взводе поэтов! Роты писателей (!). Год готовили, а 15 июня 1941 года присвоили воинские звания. Симонову – интендант 2 ранга, что соответствовало подполковнику».Так написано Резуном.

Открываем «Красную звезду» за 7 ноября 1992 года и читаем воспоминания самого Симонова: «Но идея поосновательнее подготовить некоторых писателей, журналистов для несения обязанностей военных корреспондентов на надвигавшейся войне с фашизмом – а в том, что эта война надвигается, никто не сомневался – эта идея продолжала витать в воздухе. И вот осенью (а не летом, как утверждает Резун) сорокового года по инициативе В. В. Вишневского ПУР организовал годичные на этот раз курсы военных корреспондентов при Военно-политической академии… Сначала занимались по вечерам в здании академии… В мае или в конце апреля выехали на полтора месяца в лагеря – в Кубинку. Мы там были своего рода (иронизирует Симонов) писательской ротой, разделенной на взводы (ни о каких взводах «поэтов» и речи нет!)… Когда вернулись числа 15 июня и нам были присвоены звания – кому политические, другим, беспартийным, интендантские, то мы были.., хотя и не военными людьми, но уже людьми, имевшими гораздо большее представление о военном ремесле…» Какое звание было присвоено самому Симонову, в его воспоминаниях нет ни слова. [211]

Цитируем дальше предисловие Резуна: «Толпа на улице (какая «толпа», где об этом он вычитал?) в те дни не могла понять смысл сообщения ТАСС от 13 июня, а советские писатели и поэты в это время уже примеряли офицерскую форму, уже обували кожаные сапоги». Симонов продолжает: «22 июня началась война, а на нас уже были заготовлены предписания, кому куда, от центральных газет до дивизионных».

А вот как эта фраза действительно сформулирована самим Симоновым в «Красной звезде»: «Ну а 22 июня началась война и на всех нас уже были заготовлены предписания; кому куда, от центральных газет до дивизионных, и 24-25 июня мы разъехались на фронты». Очередная грубая фальсификация Резуна состоит в том, что он, опуская отдельные слова Симонова, тщится доказать, что мобилизационные предписания были заготовлены заранее, и писатели отправились в войска до начала войны, а не в первые дни.

Что же касается тайной подготовки и отправки писателей, о которой пишет Резун, то следует сказать, что никакой тайны в их военной подготовке не было. Об этом сообщалось в открытой печати.

Вновь открываем «Красную звезду» за 5 января 1941 года и читаем заголовок статьи: «Всесоюзное совещание оборонных (так в тексте) писателей». В ней указывается, что «в начале марта в Москве состоится всесоюзное совещание оборонных писателей… Вчера оборонная комиссия Союза советских писателей… обсудила вопрос о военной учебе писателей. Решено создать при клубе писателей годичный военный факультет… Лекторский состав приглашается из военных академий. Закончившие [212] факультет товарищи получат квалификацию военного корреспондента».

Что же касается плакатов и песен, то никакие плакаты и песни не могли заменить танков Т-34, самолетов Ил-2, «катюш» и других видов вооружения. Понадобились два тяжелейших года, чтобы эти виды боевой техники стали производиться в достаточном количестве.

Напоследок еще один «аргумент» Резуна: «Обычное германское топливо на морозе разлагалось на несгораемые фракции». Это равноценно утверждению о воде, разлагающейся на морозе на горючие фракции.[213]