• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Империалисты Антанты не могли примириться с существованием первого в мире государства рабочих и крестьян. Развернув летом 1918 г. необъявленную войну против Советской Республики, они рассчитывали на быструю и легкую победу. Империалистические державы располагали огромными материальными ресурсами и многомиллионными, хорошо технически оснащенными вооруженными силами.

Партия большевиков объективно оценивала экономическое и военное могущество международного империализма, грозную опасность массового вторжения интервентов. Вместе с тем учитывались и благоприятные для Страны Советов факторы международной обстановки. В то время главные силы империалистов были скованы на фронтах первой мировой войны; во всех воюющих странах народные массы все более активно и решительно требовали мира; в ряде стран назревал революционный кризис; набирало силу движение солидарности трудящихся с Советской Республикой. Достигнутая в марте 1918 г. мирная передышка была использована Коммунистической партией и Советским правительством для строительства армии нового типа и укрепления обороноспособности страны. И когда интервенты со всех сторон вторглись на советскую землю, В. И. Ленин твердо заявил: "…мы, нисколько не задаваясь целями, явно несообразными, говорим себе: англо-французскому империализму мы отпор дать можем! Каждый шаг укрепления нашей Красной Армии будет иметь эхом десять шагов разложения и революции в этом кажущемся столь сильном противнике"{87}.

Несмотря на то что империалисты Антанты, завершив победно первую мировую войну, получили возможность осенью 1918 г. двинуть против Советской Республики крупные морские и сухопутные силы, объективное развитие событий показало, насколько глубоким и безошибочным был этот ленинский прогноз. Нараставшее сопротивление Красной Армии, действия партизан, развернутая большевиками-подпольщиками революционная агитация в войсках противника расшатали и подорвали в самой основе боеспособность вторгшихся на советскую землю интервентов. Солдаты и матросы Антанты, осознав несправедливые, реакционные цели интервенции, не хотели выполнять роль душителей свободы, отказывались сражаться против Красной Армии и требовали немедленно вернуть их на родину. Уже к весне 1919 г. стало очевидным, что антисоветские планы антантовских стратегов нереальны и неосуществимы. "…Первый период гражданской войны в России, — указывал В. И. Ленин, — характеризуется тем, что попытка Антанты своими собственными войсками сломить Советскую республику потерпела крушение"{88}.

Надежда империалистов на успех прямой военной интервенции рухнула. Но это отнюдь не означало, что они смирились с неудачей. Наоборот, ненависть к большевизму еще более обострилась, будучи помноженной на страх перед его растущей силой. Правящие круги капиталистических держав упорно твердили, что свержение Советской власти в России они считают "жизненной необходимостью". В начале 1919 г. главное командование армий Антанты приступило к разработке планов дальнейшего усиления вооруженной борьбы против Советской Республики. Основная цель военной интервенции оставалась прежняя, однако способы ее достижения намечались новые. Если раньше основную боевую силу составляли войска Антанты, то по новому замыслу интервенция должна была "…выражаться в комбинированных военных действиях русских антибольшевистских сил и армий соседних союзных государств…"{89}.

Материально-техническое обеспечение антисоветских вооруженных сил, их формирование и боевую подготовку, продолжение военной блокады Советской Республики целиком принимали на себя державы Антанты. Они же намеревались создать и возглавить межсоюзническое командование "…приказы которого распространялись бы на все без какого бы то ни было различия союзные и русские силы на фронтах в России…"{90}.

Существенные изменения военно-политической обстановки, ясно обозначившиеся к весне 1919 г., обусловили переход гражданской войны в СССР в новый период — период решающих побед над объединенными силами внутренней и внешней контрреволюции. Первая в ряду таких побед была достигнута на Восточном фронте.

Готовя войска к решающим сражениям, М. В. Фрунзе с первых дней пребывания на посту командарма провел огромную организационную и воспитательную работу по превращению полупартизанских, слабо дисциплинированных отрядов и частей 4-й армии в четко организованные регулярные полки и дивизии. Он призвал бойцов и командиров к активным наступательным действиям "…с целью окончательного сокрушения тех сил противника, которые продолжают сопротивляться воле рабоче-крестьянской власти…"{91}.

Уже в первой своей оперативной директиве М. В. Фрунзе поставил решительную задачу соединениям армии и четко определил способы ее решения: "Для выполнения первоначальной и наиболее главной задачи — полного разгрома живой силы противника, помимо фронтального наступления вдоль большака, направить части для глубокого охвата противника с обоих флангов, руководясь при этом лично данными мною указаниями"{92}. На поле боя Фрунзе проверял и укреплял боеспособность войск и в то же время сам овладевал сложным искусством оперативного руководства.

Так, поставив войскам задачу: в предрассветное время внезапным штурмом овладеть важным опорным пунктом противника, Фрунзе лично наблюдал за ходом боя. Штурм не принес успеха. Сразу же после боя Михаил Васильевич разъяснил командирам частей, которые готовили и проводили штурм, причины неудачи. Они состояли в том, что полки запоздали с выступлением и начали атаку, когда уже рассвело. Это привело к тому, что внезапность атаки была утрачена и противник встретил атакующих организованным огнем. Должной связи между атакующими частями не было. Артиллерия из-за сильной метели не смогла поддержать атаку. В целом же, указывал М. В. Фрунзе, "…постигшая нас неудача в значительной мере объясняется также неточным выполнением приказа…"{93}. Уроки этого боя были всесторонне учтены и использованы для дальнейшего укрепления дисциплины и повышения боеспособности войск 4-й армии.

Переход на единую регулярную организационную структуру завершали в то время и другие армии Восточного фронта: 1, 5, 3-я и группа войск Советского Туркестана. Развернутые в полосе до 1800 км, они в ходе осенне-зимней кампании 1918/19 г. отбросили противника от среднего течения Волги к Уралу, освободили Заволжье и значительную часть Уральской области, овладели важными экономическими и административными центрами — Уфой, Уральском, Оренбургом и другими городами. На рубеже Урала войска Восточного фронта, ослабленные и утомленные длительным и глубоким наступлением, натолкнулись на упорное сопротивление численно превосходящих сил противника. Советским войскам противостояли хорошо оснащенные при помощи западных держав Сибирская, Западная, Оренбургская казачья, Уральская казачья белогвардейские армии и Южная группа генерала Белова, боевой состав которых к марту 1919 г. достигал 130–145 тыс. штыков и сабель.

Армии Восточного фронта имели к марту 1919 г. немногим более 100 тыс. штыков и сабель.

Поставленный империалистами Антанты во главе контрреволюционных сил, скопившихся в восточной части страны, бывший царский адмирал Колчак в середине февраля 1919 г. отдал директиву, согласно которой белогвардейские армии должны были в первых числах марта перейти в наступление и "…к началу апреля… занять выгодное исходное положение для развития с наступлением весны решительных операций против большевиков…"{94}.

К выполнению этой задачи армии Колчака приступили в начале марта, то есть в тот момент, когда интервенты и белогвардейцы активизировали свои действия на Западном и Южном фронтах. Такое совпадение не было случайным: действия всех антисоветских сил координировала Антанта. Об этом на VIII съезде РКП (б), проходившем в марте 1919 г., сообщил В. И. Ленин. По предложению В. И. Ленина съезд направил всем партийным организациям "Обращение", в котором отмечалось, что "…враги Советской власти напрягают все свои силы, чтобы нанести пролетариату решительный удар". Съезд призвал всех работников партии удвоить бдительность и революционную энергию. В "Обращении" отмечено и то обстоятельство, что "Колчак, Деникин, петлюровцы, белогвардейцы на Западе готовили к марту общее наступление на всех фронтах"{95}.

На Восточном фронте главный удар по его центральному участку наносила Западная армия колчаковцев, имевшая около 50 тыс. штыков и сабель. Ей противостояла 5-я армия, которая в зимнем наступлении добилась наибольших успехов, овладев Уфой и Уфимским районом. Но к весне в соединениях 5-й армии (26-я и 27-я стрелковые дивизии) оставалось в строю всего 11 тыс. штыков и около 300 сабель. Столь ограниченными силами армия действовала в полосе свыше 180 км.

6 марта белогвардейская Западная армия предприняла решительное наступление. Она располагала подавляющим численным превосходством в силах и средствах и наносила удар по неприкрытому левому (северному) флангу 5-й армии. Сдержать мощный натиск превосходящих сил противника войска 5-й армии не смогли. С тяжелыми оборонительными боями они были вынуждены отходить в юго-западном направлении.

Колчаковцы 14 марта захватили Уфу и важную узловую станцию Чишма (30 км юго-западнее Уфы), откуда железнодорожные магистрали шли на Самару (Куйбышев) и Симбирск (Ульяновск).

В центре Восточного фронта противник осуществил оперативный прорыв, но быстро развить его не сумел. Несмотря на понесенные в боях под Уфой большие потери, 26-я и 27-я дивизии совместно с героически сражавшимися отрядами уфимских рабочих упорнейшей обороной и яростными контратаками почти на две недели приостановили дальнейшее продвижение корпусов Западной армии. Только в самом конце марта белогвардейцам удалось сломить сопротивление обескровленных дивизий 5-й армии и вынудить их к дальнейшему отходу.

Так завершился на левом (северном) крыле и в центре Восточного фронта первый месяц боевой весны 1919 г.

По-иному развивались события южнее уфимского района. Там советские войска еще удерживали инициативу в своих руках. Успешные наступательные бои вела и 4-я армия, замыкавшая правое (южное) крыло Восточного фронта. Командующий этой армией М. В. Фрунзе был включен в работу по подготовке отпора колчаковцам буквально с первых дней наступления противника.

Уже 5 марта Реввоенсовет Восточного фронта назначил М. В. Фрунзе командующим создаваемой Южной группой, в состав которой были включены 4-я армия и действовавшие в районе Оренбурга части войск Советского Туркестана{96}. На базе этих частей предстояло развернуть новое оперативное объединение — Туркестанскую армию. Таким образом, в тот самый момент, когда еще только завершалась напряженная работа по реорганизации и повышению боеспособности 4-й армии, ее командующий получил дополнительное ответственное задание, для выполнения которого требовались и выдающиеся организаторские способности, и опыт работы в области строительства Красной Армии. Ведь формировать Туркестанскую армию и одновременно управлять Южной группой и 4-й армией Фрунзе должен был непосредственно в ходе напряженных сражений, поскольку командование Восточного фронта возложило на формируемую Южную группу неотложные задачи "…по прочному обеспечению Оренбургской и Уральской областей и поддержанию связи с Ташкентом…"{97}.

Чтобы удержать в своих руках Оренбургскую и Уральскую казачьи области, следовало прежде всего завершить их освобождение, повсеместно восстановить и укрепить там власть Советов. Столь же активные действия требовались для сохранения устойчивых связей с Советским Туркестаном. Кроме того, в условиях, когда противник развернул наступление на левом крыле и в центре фронта, очень важно было сохранить за собой инициативу действий на правом крыле, где Колчак намеревался силами Оренбургской казачьей армии нанести удар одновременно с наступлением Западной армии, овладеть Оренбургом и зажать в тиски войска 5-й и 1-й советских армий.

Между тем обстановка усложнялась с каждым днем. В тылу советских войск 8 марта вспыхнуло крупное кулацкое восстание, подготовленное белогвардейскими агентами и приуроченное ко времени перехода армий Колчака в наступление. Восстание охватило пять уездов Самарской и Симбирской губерний. В ночь на 11 марта была предпринята попытка поднять антисоветский мятеж в Самаре, где располагались органы управления и тыловые учреждения 4-й армии. М. В. Фрунзе предпринял срочные и решительные меры, в итоге которых кулацкие отряды были разгромлены. К 16 марта были ликвидированы последние очаги восстания.

На фронте в эти же дни полки 22-й и 25-й дивизий продвинулись на 30–40 км, заняли ряд населенных пунктов, взяли в плен 800 белогвардейцев и захватили значительные трофеи. Когда Фрунзе 18 марта доложил по прямому проводу командующему фронтом о действиях своих войск, тот ответил: "Работа вашей армии превзошла все ожидания — единственная светлая страница нынешних дней фронта"{98}.

Однако М. В. Фрунзе не мог удовлетворить частный успех, и он настойчиво искал пути и способы изменения всей обстановки в пользу советских войск. В начале марта он направил Совету Народных Комиссаров Украины письмо, в котором сообщил об ответственных задачах 4-й армии и просил предоставить в ее распоряжение часть трофейного артиллерийского и инженерного имущества, захваченного советскими войсками при освобождении Украины. В письме говорилось, что на Восточном фронте ощущается острая нужда в таком имуществе, а центральные органы снабжения Советской России им не располагают.

Через несколько дней М. В. Фрунзе направил председателю ЦИК Советского Туркестана телеграмму, в которой приветствовал трудящихся всех национальностей Туркестана и сообщал, что в ближайшее время войска Красной Армии прибудут на помощь бойцам Туркестана, "…доселе не опустившим красного флага и отбившим все яростные нападки врагов"{99}.

В середине марта, когда командование Восточного фронта в соответствии с указаниями главкома И. И. Вацетиса решило направить часть сил формируемой Туркестанской армии на отражение наступления противника в районе Уфы, Фрунзе сразу ставит важный политико-стратегический вопрос: остается ли при изменившейся обстановке задача удержания Туркестана первоочередной и главной? Если остается, то, по мнению М. В. Фрунзе, следует создать особый Туркестанский фронт. "…Я бы лично считал возможным справиться с этой задачей при условии сохранения Туркестанской армии в теперешнем виде с придачей одной бригады из центра и с использованием сил 4-й армии, одновременно беря на себя обязательство охраны Уральской и Оренбургской областей…"{100}.

Член Реввоенсовета фронта С. И. Гусев ответил, что центральная власть считает необходимым "…по соображениям международной политики восстановить положение под Уфой, хотя бы ценой временного отказа от движения на Туркестан…"{101}.

В данном эпизоде ярко проявилась типичная черта Фрунзе: он не требовал и не искал для себя дополнительных прав, а в интересах дела, в интересах революции добровольно брал на себя трудные обязанности и полную ответственность за их исполнение.

Широта политического и стратегического мышления М. В. Фрунзе нашла отражение в направленном им 18 марта письме В. И. Ленину и Реввоенсовету Республики. Письмо содержало анализ обстановки, сложившейся в центре и на южном крыле Восточного фронта, а также в прифронтовых районах. Изложив обстоятельства возникновения и ликвидации кулацкого восстания, Фрунзе отметил, что оперативный тыл неустойчив, что "…в Уральской и в Оренбургской губерниях политика наша является особенно ответственной, тогда мы, как носители ее, на высоте задачи"{102}. Глубокая тревога выражена в письме и по поводу возникших на фронте разговоров о возможности отхода советских войск к Самаре и Симбирску.

Объективно характеризуя крайне трудное положение Восточного фронта, Фрунзе тем не менее не высказывает никаких претензий и жалоб на отсутствие подкреплений, недостатки в материальном обеспечении, а сам предлагает провести ряд мер по мобилизации и максимальному использованию местных сил и ресурсов, по укреплению тыла. Единственная его просьба — прислать некоторое количество опытных работников, чтобы наладить деятельность армейских и гражданских органов и учреждений.

Итак, задача Южной группы в середине марта была решительно изменена. Если ранее, руководствуясь указаниями Совета Обороны, главком приказал "…вести самые энергичные активные действия в сторону Туркестана…"{103}, то теперь от Восточного фронта потребовалось во что бы то ни стало восстановить положение на уфимском направлении, сняв все, что можно, с других направлений, в частности с туркестанского. При этом главком прямо указал, что "наступление в туркестанском направлении временно может быть приостановлено"{104}.

Лично для М. В. Фрунзе прежняя задача была особенно привлекательной. Он был направлен партией на Восточный фронт из края текстильщиков и, как бывший председатель Иваново-Вознесенского губкома РКП (б) и губисполкома, лучше, чем кто-либо другой, знал, как остро нуждается вся страна и его соратники по революционной борьбе, иваново-вознесенские рабочие, в туркестанском хлопке. К тому же, как уроженец Туркестана, Фрунзе, принимая командование войсками Южной группы, обещал своим землякам, героически отстаивавшим власть Советов: "…приложу все усилия к тому, чтобы желанная помощь пришла к вам как можно скорее"{105}. С огромным подъемом вел командующий Южной группой свои войска по указанному направлению; к середине марта Южная группа выполнила поставленные ей ближайшие оперативные задачи, овладев средним течением реки Урал, от Уральска до Орска.

Во второй половине марта, когда на северном крыле и в центре Восточного фронта противник рвался к Волге и Вятке, Главное командование считало целесообразным приостановить дальнейшее развитие достигнутого на южном крыле успеха, чтобы часть сил и средств Южной группы передать армиям, которые с трудом сдерживали натиск превосходящих сил противника.

Однако М. В. Фрунзе вовсе не намеревался оказаться в стороне от решения главной задачи, поставленной Восточному фронту, тем более в тот момент, когда обстановка быстро ухудшалась, а фронтовое командование не имело четкого плана действий. Он ясно понимал, чем грозит не только Восточному фронту, но и всей стране дальнейшее развитие уфимского прорыва, и обдумывал способы активного противодействия наступлению колчаковцев.

В очередном разговоре с командующим Восточным фронтом С. С. Каменевым, состоявшемся 25 марта 1919 г., Фрунзе прямо поставил вопрос: "Как вы дальше представляете себе деятельность войск моей группы? Я имею в виду необходимость действий на каком-либо из участков Востфронта, ибо туркестанские задачи, по-видимому, отходят сейчас более или менее в далекое будущее". И тут же сообщил исходную идею своего замысла: "… я части этой (25-й. — Прим. ред.) дивизии вывожу сейчас на линию железной дороги Самара Бузулук, где намерен их пополнить и где… они будут служить прочным обеспечением нашего Уфимского, пока что неустойчивого, фронта. Эти распоряжения уже сделаны и исполняются…"{106}.

Так было положено начало созданию группировки советских войск для нанесения мощного контрудара во фланг Западной армии противника, стремившейся прорваться к Волге.

В данном эпизоде проявились важные черты полководческого искусства М. В. Фрунзе: большая масштабность замыслов, объективная оценка обстановки, глубина предвидения. В этом же разговоре Фрунзе сообщил перехваченные данные противника о возможности прибытия английских интервентов в район Гурьева, где скопились огромные запасы нефти и керосина. Отметив важное политическое, экономическое и стратегическое значение этого района, Фрунзе выдвинул смелую идею: "Нельзя ли занять Гурьев при помощи посылки экспедиционного отряда морем? …Я мог бы оказать значительное содействие ускоренным продвижением к югу, если бы со стороны Астрахани морем или сухим путем двинут был отряд силой примерно в один полк пехоты, полк кавалерии и при одной батарее"{107}.

Сложная обстановка не позволила сразу осуществить это предложение. Но о том, насколько оно соответствовало жизненным потребностям страны, говорит телеграмма, посланная В. И. Лениным в Астрахань члену Реввоенсовета отдельной 11-й армии К. А. Мехоношину 24 апреля 1919 г. Владимир Ильич предложил немедленно обсудить, "нельзя ли завоевать устье Урала и Гурьева{108} для взятия оттуда нефти, нужда в нефти отчаянная"{109}.

Так во всех помыслах и делах Фрунзе проявлялся его партийный и государственный подход к решению конкретных задач, его стремление претворить в жизнь указания В. И. Ленина, политику партии большевиков.

Решимость партии преодолеть все трудности и разгромить интервентов и белогвардейцев выразил проходивший 18–23 марта 1919 г. VIII съезд РКП (б). Съезд окончательно определил курс военной политики и очередные задачи защиты социалистического Отечества: сохраняя в руках партии — большевиков безраздельное руководство обороной страны и вооруженными силами, завершить в ужатые сроки строительство многомиллионной регулярной Рабоче-Крестьянской Красной Армии с твердым централизованным управлением, хорошо поставленной партийно-политической работой, с крепкой сознательной дисциплиной. Партия большевиков своевременно вскрыла замыслы интервентов и белогвардейцев, которые начали готовить общее наступление, чтобы нанести по Советской Республике решающий удар. Всех работников партии VIII съезд РКП (б) призвал удвоить бдительность и энергию, мобилизовать все силы на решительный отпор врагам революции.

Для коммунистов Восточного фронта, как и для всей партии, решения VIII съезда РКП (б) послужили программой и мощным стимулом дальнейшего усиления организаторской, мобилизационной и политико-воспитательной работы в войсках и среди населения прифронтовой полосы.

В конце марта в центре Восточного фронта противник сломил сопротивление измотанной в непрерывных боях 5-й армии и, развивая свой успех, создал реальную угрозу охвата ее флангов и выхода в тыл 1-й армии, которая к тому времени овладела значительной частью Южного Урала. Поскольку часть сил Южной группы и 1-й армии пришлось послать на помощь отходящим войскам 5-й армии, противник в начале апреля овладел наступательной инициативой и на южном крыле Восточного фронта.

Командующий Западной армией генерал Ханжин считал, что противостоящие ему войска 5-й и 1-й советских армий в основном уже разбиты, и 3 апреля отдал директиву о завершении их разгрома неотступным преследованием и овладении Стерлитамаком и Оренбургом. При этом Ханжин требовал: "Преследование вести на подводах, беспощадно истребляя добровольческие части противника, а также… интернациональные, уничтожая всех комиссаров"{110}.

Теснимые превосходящими силами противника с востока, северо-востока и юга, 5-я, 1-я, Туркестанская и 4-я армии отходили с боями в район восточнее Симбирска и Самары и севернее линии Оренбург — Уральск. В итоге отступления 2-й и 5-й армий по расходящимся направлениям между их флангами в центре Восточного фронта образовался разрыв шириной до 150 км. Войска Колчака продолжали продвигаться вперед, стремясь превратить свои оперативные успехи в крупную стратегическую победу.

Командование Восточного фронта не имело четкого плана действий и безуспешно пыталось остановить противника, создавая на его пути оборонительные заслоны и нанося контрудары на отдельных участках.

Главное командование Красной Армии, основное внимание которого по-прежнему было приковано к Южному фронту, было озабочено прежде всего тем, чтобы не допустить выхода колчаковцев к Волге, на берегах которой (в районе Саратова) они намеревались встретиться с войсками Деникина. 6 апреля главком И. И. Вацетис доложил Реввоенсовету Республики, что необходимо срочно восстановить боеспособность 5-й армии, для чего двинуть ей на помощь войска 1-й армии и выделить ей значительные подкрепления. Кроме того, главком предлагал немедленно создать на подступах к Волге с востока систему укрепленных плацдармов, прикрывающих районы Казани, Симбирска, Сызрани, Самары и Саратова. В докладе главкома выражалось мнение, что с помощью этих мер удастся остановить продвижение противника к Волге{111}.

Для осуществления намеченного главкомом требовалось время. Между тем колчаковцы всемерно наращивали свои усилия, чтобы до весенней распутицы преодолеть отделяющее их от Волги пространство. Командованию Восточного фронта было известно, что М. В. Фрунзе по своей инициативе уже обдумывал способы активного противодействия наступлению колчаковских армий и начал подготовку к созданию ударной группы советских войск. 7 апреля командующий фронтом С. С. Каменев предложил, чтобы Фрунзе объединил в своих руках управление всеми четырьмя армиями, противостоящими наступлению противника на направлении его главного удара. Фрунзе принял это предложение, но с условием, что ему будет предоставлена известная самостоятельность в планировании, подготовке и ведении операций. Командующий фронтом согласился с этим. Так Фрунзе добровольно принял на себя ответственность за проведение военных операций, от исхода которых во многом зависело будущее страны. Ведь именно в те дни В. И. Ленин сделал вывод, что на Восточном фронте решается судьба революции.

Призыв VIII съезда РКП (б) — удвоить энергию, мобилизовать все силы на отпор врагу — коммунисты Восточного фронта восприняли как непосредственно им направленный наказ партии и делали все возможное для его выполнения.

Вскоре М. В. Фрунзе сформулировал и доложил командованию основные положения своего замысла активных действий по срыву наступления армий Колчака. Его предложения в целом не вызвали возражений.

10 апреля в Симбирске состоялось совместное заседание Реввоенсовета Республики и Реввоенсовета Восточного фронта, где были приняты следующие решения:

— уничтожение армий Колчака остается задачей Восточного фронта;

— в целях быстрейшего привлечения сил и средств на укрепление Восточного фронта ему временно переходят в подчинение Приволжский и Уральский военные округа;

— в составе Восточного фронта создаются две оперативные группы: Южная (4-я, Туркестанская, 1-я и 5-я армии) и Северная (2-я и 3-я армии), действующие соответственно южнее и севернее нижнего течения р. Кама;

— командующим Южной группой назначается М. В. Фрунзе, членами Реввоенсовета — В. В. Куйбышев и Ф. Ф. Новицкий;

— войска Северной группы оперативно подчиняются командующему 2-й армией В. И. Шорину;

— Волжская военная флотилия подчиняется в оперативном отношении Реввоенсовету Восточного фронта;

— Реввоенсовет Восточного фронта организует и обеспечивает строительство укрепленных районов на подступах к Волге.

В тот же день М. В. Фрунзе подписал приказ, в котором объявил о создании и составе новой Южной группы, поставил общую задачу войскам группы и задачи каждой армии. Общая задача была определена предельно кратко: "…удерживая натиск противника с фронта, образовать ударную группу в районе Бузулука… с тем, чтобы, перейдя этой группой в решительное наступление, ударом в левый фланг противника отбросить его к северу"{112}. Каждая армия получила конкретные задачи по немедленному выделению боеспособных соединений и частей в состав ударной группы и осуществлению соответствующих перегруппировок, а также задачи прочного удержания занимаемых районов. Приказ требовал "…проникнуться сознанием крайней необходимости положить предел дальнейшему развитию успехов противника:.. …Водворить строжайший порядок в войсках и установить беспощадную ответственность по отношению забывших свой долг революционеров…"{113}.

Одновременно М. В. Фрунзе и В. В. Куйбышев обратились к войскам Южной группы с воззванием, в котором указывалось, что на Восточном фронте дело идет о настоящем и будущем трудового народа, и выражалась уверенность в том, что "армия Восточного фронта, опираясь на мощную поддержку всей трудовой России, не допустит торжества паразитов"{114}.

В этих двух документах отчетливо выражены общие характерные черты полководческого искусства М. В. Фрунзе и важные особенности его решения, определявшего конкретные способы выполнения поставленной оперативной задачи. В условиях трудной обороны и глубокого отступления войскам ставилась задача на переход (без всякой паузы) в наступление с решительными целями разгрома главной ударной группировки противника. Творчески решалась проблема создания достаточно сильной ударной группы из наличных сил путем их перегруппировки, не ожидая подхода резервов, учитывались все важные элементы обстановки: боеспособность и группировка войск противника, количество времени на подготовку операции, географические и климатические условия. Предусматривалась полная мобилизация и максимальное использование местных людских резервов и материальных ресурсов. Большое внимание уделялось укреплению политико-морального состояния войск.

Пожалуй, впервые в условиях гражданской войны при разработке плана контрнаступления был воплощен принцип массирования сил и средств в оперативных масштабах. На решающем направлении, в полосе около 200 км, М. В. Фрунзе решил сосредоточить 49 тыс. штыков и сабель при 152 орудиях, выделив для удержания остальных 700 км фронта всего около 22 тыс. штыков и сабель при 80 орудиях.

Намеченные и энергично осуществляемые Реввоенсоветом Южной группы меры по подготовке мощного удара по наступающим армиям Колчака полностью соответствовали обстановке и новым ответственным задачам, поставленным партией Восточному фронту.

11 апреля 1919 г. Центральный Комитет партии утвердил написанные В. И. Лениным "Тезисы ЦК РКП (б) в связи с положением Восточного фронта". В этом историческом документе был сделан вывод, что победы Колчака на Восточном фронте создают большую опасность для Советской Республики. Центральный Комитет партии призвал все партийные организации, профсоюзы, рабочий класс и трудовое крестьянство напрячь все силы, взяться за работу пореволюционному, чтобы разбить Колчака. Тем самым ЦК РКП (б) определил, что Восточный фронт снова стал главным фронтом Республики, и дал конкретную программу действий по всемерному укреплению обороны страны в целом и Восточного фронта в особенности. Боевой штаб партии большевиков во главе с В. И. Лениным выразил твердую уверенность: "Мы можем победить Колчака. Мы можем победить быстро и окончательно… Волга, Урал, Сибирь могут и должны быть защищены и отвоеваны"{115}.

Такой же убежденностью, непоколебимой верой в грядущую победу были проникнуты в те дни все помыслы и дела М. В. Фрунзе, хотя некоторые командиры и работники штабов выражали сомнение в возможности остановить наступление противника, не говоря уже о том, чтобы перейти в контрнаступление. Характерный в этом отношении разговор произошел 11 апреля между М. В. Фрунзе и Г. Д. Гаем, командовавшим в то время 1-й армией. "…При таком энергичном отступлении 5-й армии, — сказал Г. Д. Гай, никакие маневры наши не помогут, и через неделю 1-я армия должна бежать в панике… Каждую минуту зовут меня начдивы с просьбой разрешения об отступлении… кроме высказанного отступления, я оттого выхода не нахожу…"{116} "Я знаю, что положение тяжелое, — ответил Фрунзе, — но мне кажется, что вы слишком сгущаете краски: оно отнюдь не столь безнадежно, как вам кажется. …Достаточно минимальной активности с пашей стороны и твердости проведения принятого решения, чтобы положение изменить к лучшему. ‹…› Я настаиваю на принятии и проведении самой твердой политики и неуклонном выполнении намеченного плана и уверен, что командарм, имя которого известно не только нам, но и противнику, сумеет это сделать с успехом"{117}.

Тем временем в стане колчаковцев сложилось и окрепло мнение, что исход борьбы за овладение Волгой предрешен в их пользу. Еще 12 апреля Колчак объявил, что советские войска на всем фронте разбиты, деморализованы и отступают. Исходя из этого Западной армии была поставлена задача: "…продолжая преследование, отбросить красных от Волги на юг, в степи; правым флангом быстро выдвигаться к переправам через Волгу у Симбирска и Сызрани…"{118}

Белогвардейское командование объявило своим войскам, что тяжелые бои, лишения, холод и стужа остались позади, "впереди же солнце, тепло и благовест златоглавых московских соборов".

17 апреля 1919 г. один из лидеров Антанты премьер-министр Франции Ж. Клемансо направил командующему войсками интервентов на востоке России главному военному советнику Колчака генералу Жапену военно-политическую директиву, в которой писал: "…я считаю возможным поход ваших основных сил в главном направлении на Москву, в то время как левый фланг обеспечит связь с Деникиным с тем, чтобы создать непрерывный русский фронт, овладеть богатыми областями на другом берегу Волги…"{119}

В труднейшей для Советской Республики обстановке, когда воодушевленные успехами белогвардейцы и интервенты рвались к Волге и Москве, особенно ярко проявилась решающая роль руководящей и организаторской деятельности партии большевиков. Выработанная В. И. Лениным и одобренная Центральным Комитетом партии программа укрепления обороны страны и оказания всесторонней помощи Восточному фронту претворялась в жизнь целеустремленно и энергично. Уже 11 апреля Петроградский комитет РКП (б) на экстренном заседании решил немедленно мобилизовать и отправить на фронт 200 опытных партийных работников. 12 апреля Московский комитет РКП (б) утвердил список отправляемых на фронт членов коммунистической фракции Моссовета и предложил всем райкомам партии срочно выделить на Восточный фронт группы коммунистов. Состоявшийся 13 апреля Пленум ЦК РКП (б) заслушал доклад В. И. Ленина о задачах партийной работы в связи с объявленной мобилизацией и постановил: командировать группу ответственных работников на места для все мерного развертывания мобилизационной работы; провести в центре мобилизацию коммунистов; укрепить кадрами органы управления Восточного фронта; обязать все парторганизации мобилизовать на фронт не менее 20 процентов, а в прифронтовых районах — не менее 50 процентов своего состава.

По указаниям ЦК РКП (б) на Восточный фронт были направлены значительные пополнения. Главное командование Красной Армии 18 апреля сообщало: "…нами спешно перебрасываются из центра страны свежие части и технические средства для усиления войск уфимского направления…"{120}

Исключительно важной частью мобилизационной и организаторской деятельности партии большевиков в тот тяжелый период была повседневная напряженнейшая работа, проводимая коммунистами Южной группы Восточного фронта во главе с М. В. Фрунзе и В. В. Куйбышевым. Они хорошо понимали, насколько необходимой и ценной была оказываемая им В. И. Лениным и Центральным Комитетом партии помощь. Так, 13 апреля, выступая на собрании коммунистов Самары, В. В. Куйбышев сообщил, что трудящиеся Советской Республики активно помогают Восточному фронту, и особо подчеркнул, что из центра на фронт прибывают лучшие партийные силы. На этом же собрании выступили член Президиума ВЦИК П. Г. Смидович и председатель городского Совета Самары Н. М. Шверник.

О многом говорит и краткая телеграмма, которую М. В. Фрунзе послал в ЦК РКП (б) 15 апреля: "Прошу немедленно выслать возможное количество ответственных и средних политических работников для работ [по] срочному формированию частей четырех армий Южной группы Восточного фронта. Остальное положение фронта вам известно"{121}. Через несколько дней Михаил Васильевич попросил Иваново-Вознесенский губком РКП (б) направить в его распоряжение "мобилизованных коммунистов из Иваново-Вознесенска".

И все же при разработке замысла и плана контрнаступления М. В. Фрунзе рассчитывал вырвать инициативу из рук противника, используя наличные силы Южной группы, пополненные местными формированиями. Сложная обстановка на фронте не позволяла ждать прибытия выдвигаемых из стратегического тыла резервов. Между тем главком считал целесообразным осуществить переход в контрнаступление только после сосредоточения свежих сил, хотя для этого понадобился бы по меньшей мере месяц. Командование фронта также склонялось к мысли о переходе в наступление после периода распутицы. Твердо отстаивая свою точку зрения, Фрунзе заявил командующему фронтом: "… мы стоим перед альтернативой, — либо перехода в наступление самим, либо отказа от инициативы в пользу противника"{122}.

Проявленное командующим Южной группой Восточного фронта высокое искусство диалектической оценки обстановки, принятие единственно правильного решения, инициатива, непоколебимая воля к победе и готовность принять на себя огромную ответственность за исход столь важной операции сыграли чрезвычайно большую роль. Впоследствии, вспоминая те тревожные дни, Михаил Васильевич говорил: "…требовалась не только колоссальная воля, но и яркое убеждение в том, что только переход в наступление изменит положение, чтобы действительно начать таковое. В тот момент пришлось считаться не только с отступательным настроением частей, но и с давлением сверху, со стороны главного командования…"{123}

Чтобы обеспечить успех контрнаступления, Реввоенсовету Южной группы предстояло в самые сжатые сроки осуществить ряд организационных, мобилизационных и политико-воспитательных мероприятий. Прежде всего необходимо было перегруппировать силы и средства четырех армий, действовавших в 900-километровой полосе, чтобы на избранном направлении создать достаточно сильную ударную группу. Сделать это было нелегко, ведь выделенные в состав ударной группы войска должны были перемещаться на расстояние 300–500 километров в условиях начавшейся распутицы и значительной разрухи на железнодорожном транспорте.

Перегруппировкой войск М. В. Фрунзе занимался лично. Надежными его помощниками были С. И. Гусев, В. В. Куйбышев, Н. М. Шверник, Д. А. Фурманов и коммунисты, прибывавшие из Москвы, Петрограда, Иваново-Вознесенска, Самары и других пролетарских центров. В прифронтовой полосе развернулась работа по мобилизации сил для пополнения частей и соединений Южной группы. В Самаре. Пензе, Оренбурге, Уральске, Бузулуке и других городах формировались коммунистические и рабочие полки.

За время подготовки контрнаступления политотдел Южной группы распределил по армиям, дивизиям, полкам и батальонам более тысячи партийных работников, которые направили свои усилия на укрепление дисциплины в войсках, повышение их боеспособности. Вот что писал о тех днях активный участник описываемых событий Г. X. Эйхе{124}: "В истории гражданской войны не найти аналогичного примера, когда командующий войсками, выполняя боевые задачи на обширном фронте малыми силами против весьма подвижного противника, одновременно сумел добиться столь крупных результатов в деле поднятия боеспособности подчиненных войск…" По мнению Г. X. Эйхе, такие выдающиеся результаты достигнуты "…путем укрепления партийных и политических органов армии и усиления их работы"{125}.

Осуществляя сложную перегруппировку войск и одновременно укрепляя их, М. В. Фрунзе внимательно анализировал все изменения обстановки и вносил соответствующие поправки в оперативные планы. Убедившись в том, что 5-я армия не сможет сдержать наступление колчаковцев, он направляет на ее усиление две бригады 25-й стрелковой дивизии, которые предполагалось включить в состав ударной группы.

Противник, продолжая теснить войска Южной группы, овладел Бугульмой, Бугурусланом и вышел на ближние подступы к Оренбургу и Уральску. Он вел наступление по расходящимся направлениям, занятую территорию не закреплял и распылил свои силы на огромном пространстве. Так, полоса действий Западной армии (с Южной группой Белова) за полтора месяца наступления расширилась на 120 км, а количество штыков и сабель в ней сократилось на 15 тысяч. К тому же и боеспособность белогвардейских войск значительно снизилась, поскольку колчаковцы вынуждены были пополнять большие потери насильственной мобилизацией крестьян, которые не хотели воевать против Советской власти.

18 апреля разведчики 25-й дивизии захватили боевые приказы противника, благодаря чему удалось установить группировку сил и направления его активных действий. Оказалось, что между наступавшим в центре Западной армии 3-м корпусом и действовавшим на ее левом фланге 6-м корпусом образовался разрыв протяженностью 50–60 км. Связи между этими корпусами не было.

Получив от начальника 25-й дивизии В. И. Чапаева столь важные разведданные, командующий Южной группой 19 апреля внес уточнения в план готовящейся наступательной операции.

В докладе командующему Восточным фронтом М. В. Фрунзе основную идею плана наступательной операции сформулировал так: "…удар в разрез между частям; 3-го и 6-го корпусов противника, в общем направлении на Бугуруслан, Заглядило, Сарпи-Гир с целью окончательного разобщения этих корпусов и разгрома их по частям"{126}.

Уже ко времени составления данного доклада стали отчетливо проявляться результаты огромной работы по укреплению войск и подготовке к переходу в наступление, проделанной Реввоенсоветом, партийными и политическими органами Южной группы Восточного фронта. Полки 1-й армии и оренбургские рабочие полки, оборонявшие район Оренбурга, 21–26 апреля наголову разбили 4-й корпус Южной группы Белова, пытавшийся севернее Оренбурга прорвать оборону советских войск и выйти в тыл ударной группы. Тогда же на левом фланге 1-й армии, выполняя требования Фрунзе, 24-я стрелковая дивизия решительным контрударом нанесла поражение 12-й дивизии 6-го корпуса противника, а 25–27 апреля 73-я бригада 25-й дивизии отбросила на северо-восток 11-ю дивизию того же корпуса.

Достигнутые советскими войсками успехи при проведении контрударов показали, что противник свои наступательные возможности исчерпал. Учитывая это обстоятельство, М. В. Фрунзе 24 апреля внес последние уточнения в план операции и приказал: "Сосредоточение бузулукской ударной группы и 5-й армии закончить к вечеру 27 апреля и 28 апреля с рассветом начать решительное наступление, имеющее целью, действуя в полной согласованности, атаковать противника с фронта и с глубоким охватом его левого фланга, дабы, разбив его, отбросить к северу"{127}.

Дальнейшие события показали, что М. В. Фрунзе верно определил направление главного удара, что позволило советским войскам достигнуть наибольших результатов в сжатые сроки. Удар наносился по открытому флангу самой активной и опасной группировки противника. При его общем численном превосходстве путем сложной перегруппировки командующий Южной группой сумел создать значительное количественное и качественное превосходство своих войск на направлении главного удара. В условиях ведения боевых действий войск по отдельным направлениям, на очень широком фронте, он четко координировал их усилия, организовал оперативное взаимодействие соединений, наступавших на направлении главного удара. Очень точно был определен и наиболее выгодный момент для перехода в контрнаступление, выявлена и использована возможность разгрома противника по частям.

Утром 28 апреля войска Южной группы Восточного фронта перешли в контрнаступление. В первые же дни они достигли на направлении главного удара крупных успехов, разгромив противостоящие соединения колчаковцев. Уже 30 апреля командир 6-го белогвардейского корпуса генерал Сукин шифровкой доложил командующему Западной армией, что обе дивизии корпуса разбиты{128}. Далее Сукин писал: "…в погоне за территорией мне приказано было, вопреки моим докладам… заставить части корпуса умереть, что ими выполнено с доблестью и мужеством. Докладывая об изложенном, прошу произвести расследование, так как считаю, что гибель корпуса есть преступление государственное…" Битый белогвардейский генерал упомянул о "доблести и мужестве" лишь для красного словца. Ведь в той же шифровке он сообщил, что "…все влитые в последнее время пополнения передались красным и даже принимали участие в бою против нас"{129}.

В те же дни была разгромлена и 6-я дивизия 3-го корпуса Западной армии. Для развития успеха М. В. Фрунзе 1 мая 1919 г. приказал ударной группе в тесном взаимодействии с правофланговыми соединениями 5-й армии "…продолжать самое энергичное и быстрое наступление… в целях выхода во фланг и тыл Бугурусланской группы противника". Кроме того, 5-я армия получила задачу использовать передаваемые на усиление две бригады 2-й дивизии "…для развития самых энергичных действий в охват правого фланга и в тыл 4-й Уфимской дивизии противника с целью не только остановить его нажим на юг, но путем окружения уничтожить его"{130}.

Упомянутые выше две бригады формируемой 2-й дивизии (резерв Южной группы) Фрунзе вначале намеревался использовать для развития успеха на главном направлении, чтобы перехватить пути отхода основных сил Западной армии. Однако командование Восточного фронта, считая главной задачей сдерживание продвижения противника, потребовало, чтобы резерв Южной группы был направлен на левый фланг 5-й армии, поскольку там дивизии правофлангового (2-го Уфимского) корпуса Западной армии продолжали теснить советские войска.

М. В. Фрунзе, конечно, выполнил требование фронтового командования, но в разговоре с начальником штаба фронта по прямому проводу 2 мая, касаясь продвижения частей 2-го корпуса колчаковцев к югу, сказал: "…я, несмотря на всю тревогу по этому поводу фронта, никогда не считал опасным, а напротив, даже желал более глубокого продвижения противника в этом направлении. ‹…› К сожалению, противник, как я и предполагал, заблаговременно стал отходить… В отношении ваших дальнейших предположений и вообще всего разыгрывания операции я являюсь самым настойчивым противником отжимания и оттеснения противника и все время провожу идею глубокого охвата, даже иногда с некоторым риском"{131}. Так объяснил Фрунзе сущность своих расхождений с командованием фронта по вопросу о задачах начавшейся наступательной операции и способах их решения. В соответствии со своим замыслом М. В. Фрунзе издал приказ, в котором говорилось: "Требую от всех армий самой кипучей энергии, быстроты и смелости при выполнении поставленных им задач, памятуя, что при создавшейся обстановке только в таких действиях залог нашего полного успеха"{132}.

Несмотря на распутицу, боевые действия на Восточном фронте приобрели напряженный и динамичный характер. Противник не сумел правильно оценить масштабы и силу контрнаступления Южной группы. Более того, ослепленный прежними успехами, Колчак приказывал "…все большевистские войска, сбившиеся в районе Самара, Оренбург, Уральск, окружить и уничтожить"{133}. Для выполнения этой задачи создавались две временные армейские группы: в районе Бугульмы из 2-го и 3-го корпусов (под командованием генерала Войцеховского) и в районе Белебея из остатков 6-го корпуса и выдвигаемого к Белебею резервного 1-го корпуса (под командованием генерала Каппеля). Группа Войцеховского должна была наносить по наступавшим советским войскам контрудар с севера, а группа Каппеля — с востока, по их правому флангу.

М. В. Фрунзе обладал удивительным умением предвидеть, как будут развиваться события. Но это предвидение всегда основывалось на глубоком и всестороннем анализе обстановки, знании сильных и слабых сторон противника, его стратегии и тактики.

2 мая, обратив внимание начальника штаба Восточного фронта на необходимость создания заслона со стороны Белебея, Фрунзе сказал: "При всей слабости противника в этом районе в данное время, я именно отсюда или из района восточнее Бугульмы ожидаю удара в общем направлении на Бугуруслан, во фланг нашей 5-й армии"{134}. И он оказался прав. Уже 5 мая Фрунзе сообщил командующему фронтом: "…по полученным сведениям от перебежчиков и пленных, части корпуса Каппеля выступили из района Златоуста на Уфу"{135}.

Разработанный Фрунзе план разгрома Западной армии путем глубокого охвата ее главных сил был безупречен. Искусно была осуществлена подготовка операции. Однако претворение в жизнь данного замысла затрудняло то обстоятельство, что командование Восточного фронта на первой: этапе контрнаступления считало главным отражение натиска противника. Исходя из этого, оно усиливало ведущие фронтальные бои войска за счет ослабления ударной группировки, предназначенной для осуществления глубокого охвата Западной армии. К тому же, стремясь как можно скорее остановить и оттеснить противника, фронтовое командование требовало, чтобы ударная группировка направляла основные усилия не столько в оперативный тыл противника, сколько непосредственно во фланг наступавших корпусов Западной армии.

Взгляды вышестоящего командования и М. В. Фрунзе на способы ведения успешно начавшейся наступательной операции существенно различались. Так, 1 мая командующий фронтом С. С. Каменев требовал "резко подать на север" ударную группу, как можно скорее помочь 5-й армии, с тем чтобы ее наступление ускорило овладение Бугурусланом, а затем продвижение от Бугуруслана на север{136}.

В распоряжениях фронтового и Главного командования явно ощущалось сомнение в том, что Южная группа способна разгромить Западную армию противника. Проявлялась излишняя опека над всеми решениями и действиями Фрунзе, ослаблялась Туркестанская армия, предназначавшаяся, по замыслу Фрунзе, для осуществления глубокого охвата главных сил Западной армии. (В начале мая на усиление 5-й армии была передана и 73-я бригада 25-й дивизии.) Начальник штаба Восточного фронта П. П. Лебедев в разговоре с М. В. Фрунзе признал: "…теперь мы нажимаем на выдающуюся часть противника, т. е. попросту выпираем его…"{137}

Свою точку зрения на развитие операции М. В. Фрунзе изложил 3 мая: "…мне лично представлялось бы не особенно желательным движение частей Туркармии на Бугульму.

Я считал бы более целесообразным занять Белебей и перерезать Бугульминку{138} в более глубоком тылу…"{139} Фрунзе подтвердил свою уверенность в успехе ближайших операций и попросил командующего фронтом высказать соображения относительно дальнейших действий. Но С. С. Каменев ответил, что дальнейшие операции будут происходить без его участия. Оказалось, что Каменев был отстранен от занимаемой должности.

Смена командующего в начале развития контрнаступления отнюдь не способствовала улучшению управления войсками. Тем более что новый командующий Восточным фронтом А. А. Самойло не имел опыта управления военными действиями столь большого масштаба и не успел уяснить все особенности военно-политической обстановки на Восточном театре военных действий.

Пока новый командующий входил в курс дела, положение на фронте быстро менялось. Войска 5-й армии 4 мая взяли Бугуруслан, а на следующий день Сергиевск. Осознав угрозу охвата, противник начал поспешно отходить на север, к Бугульме, намереваясь объединенными силами 2-го и 3-го корпусов нанести из этого района решительный контрудар одновременно с ударом корпуса Каппеля из района Белебея, нацеленным во фланг 5-й армии. Оренбургские и уральские белоказаки, воспользовавшись тем, что на правом (южном) крыле Восточного фронта держали оборону ограниченные силы 4-й и 1-й армий, резко активизировали свои действия, охватили с трех сторон Оренбург, отрезали от остальных войск Южной группы гарнизон Уральска и начали осаду города.

В столь сложной и напряженной обстановке М. В. Фрунзе продемонстрировал новые высокие образцы полководческого искусства, умение раскрывать замыслы противника, упреждать его удары. 6 мая он поставил войскам Южной группы следующие задачи:

— 5-й армии — продолжать решительное наступление, завершить разгром бугурусланской, Сергиевской и бугульминской групп противника;

— Туркестанской армии — перейти в наступление на Белебей, затем быстрым выдвижением на Бугульманскую дорогу перерезать пути отхода противника от Бугульмы на Уфу;

— 1-й армии — левофланговой 24-й дивизией вести наступление в тесной связи с Туркестанской армией. В центре (20-й дивизией) развернуть наступление на Стерлитамак и тем самым обеспечить с севера район Оренбурга;

— 4-й армии — продолжать удерживать район Уральска. В тот же день Реввоенсовет Южной группы направил Саратовскому губкому РКП (б) телеграмму с призывом оказать "срочную помощь 4-й армии, войска которой с трудом отражали натиск противника. А еще через день Михаил Васильевич по радио сообщил защитникам Уральска: "Будьте спокойны и тверды душой. Помощь вам идет. Враг на уфимском направлении разбит. Оренбург надежно в наших руках. В ближайшие недели уральской контрреволюции будет нанесен последний, сокрушающий удар. Врагу не сломить рабоче-крестьянской силы. На вас смотрит сейчас вся трудовая Россия. Смелее в бой!"{140}. На помощь защитникам Уральска Фрунзе направил сформированные в Самаре и Николаевске полки. Ядро того и другого полка составляли коммунисты.

Правильность и своевременность принятых командованием Южной группы решений и мер подтвердились очень быстро. Уже 9 мая противник силами спешно сосредоточенной в районе Бугульмы крупной группировки нанес фронтальный контрудар по наступавшим на бугульминском направлении войскам 5-й армии. В ходе длившихся двое суток встречных сражений советские войска (особенно части 25-й дивизии) нанесли новое тяжелое поражение Западной армии, наголову разгромив одну дивизию и введенную из резерва, полностью укомплектованную и оснащенную пехотную бригаду колчаковцев. Советские войска взяли в плен несколько тысяч солдат противника и захватили много оружия. Остатки разбитой группы генерала Войцеховского отступали на восток. Преследуя их, войска 5-й армии 13 мая освободили Бугульму. Так закончился первый этап контрнаступления Южной группы Восточного фронта — Бугуруслано-Бугульминская операция.

С 28 апреля по 13 мая 1919 г. возглавляемые М. В. Фрунзе войска разгромили ударную группировку Колчака, ликвидировали угрозу выхода белогвардейцев к Волге, отбросили на решающем направлении противника на 120–150 км и овладели стратегической инициативой.

Однако разработанный М. В. Фрунзе план глубокого охвата и уничтожения главных сил Западной армии не был полностью выполнен. Новый командующий Восточным фронтом 10 мая в докладе Главному командованию сообщил, что он намерен выделить из состава Южной группы 5-ю армию, подчинить ее непосредственно фронту и направить на север для удара во фланг и тыл противнику, действующему к северу от Камы{141}. Далее А. А. Самойло сообщил, что считает целесообразным "упразднить Туркестанскую армию", передав ее войска в 1-ю армию, ликвидировать Южную группу, а Фрунзе возвратить на пост командующего 4-й армией. Директиву о выводе 5-й армии из состава Южной группы и перенесении главного удара на север командующий фронтом подписал 10 мая, даже не поставив в известность о ее содержании Реввоенсовет Южной группы{142}.

Между тем 11 мая Фрунзе и Куйбышев известили командующего фронтом об успешном исходе встречных сражений. В посланной ими телеграмме сообщалось: "Преследование врага энергично продолжается. Настроение войск выше похвал; крестьянство озлоблено поборами белогвардейцев… оказывает Красной Армии всемерную помощь. Войска Южной группы уверены в близости полного и окончательного крушения колчаковщины"{143}. Тогда же Реввоенсовет Южной группы приказал войскам Туркестанской армии "развить самые решительные наступательные операции", отрезать все пути отхода врагу и разгромить его тыл{144}.

Директивы и распоряжения командующего Восточным фронтом не только затрудняли выполнение поставленных Реввоенсоветом Южной группы решительных задач, но и ставили под вопрос завершение контрнаступления. Ведь изымаемая из Южной группы 5-я армия имела тогда больше сил, чем Туркестанская, 1-я и 4-я армии, вместе взятые. Поэтому М. В. Фрунзе 12 мая заявил командующему фронтом: "…я глубоко не согласен и с основной идеей нанесения удара на север от Бугульмы, ибо уверен, что он в лучшем случае даст лишь отход противника, а не его уничтожение. Удар должен быть нанесен глубже с тем, чтобы отрезать противнику пути отхода на восток. …Вы мне предоставили уфимское направление и лишили одновременно всех средств его обеспечения"{145}. М. В. Фрунзе высказал твердое убеждение в том, что руководство операциями на Уфу должно быть обязательно объединено, и предложил два способа обеспечения такого объединения: "…либо оставление у меня всех прежних сил, впредь до завершения задачи разгрома противника на путях к Уфе и к прочному обеспечению себя от ударов оттуда, либо отнятие всего этого направления. …Я, во всяком случае, настаиваю, — продолжал М. В. Фрунзе, — на выделении из состава 5 армии 2 и 25 дивизий и передаче их мне"{146}.

Поскольку командующий фронтом высказал недовольство тем, что в армиях Южной группы допускались случаи перемешивания частей, М. В. Фрунзе ответил: "…если бы я не составил ударной группы из надерганных мной с фронта Туркестанской и 4 армий частей, то я теперь не имел бы чести разговаривать с вами из Самары"{147}.

Основные предложения Фрунзе Реввоенсовет Восточного фронта принял: Южная группа была сохранена и смогла продолжать выполнение плана контрнаступления. В ее состав командующий фронтом возвратил 2-ю и 25-ю стрелковые дивизии.

Тем временем противник (как и предвидел М. В. Фрунзе) завершил сосредоточение сил группы Каппеля в районе Белебея. Уже 10–11 мая передовые части этой группы вступили в боевое соприкосновение с частями 1-й и Туркестанской армий, предусмотрительно выдвинутыми на белебеевское направление. В замысле контрнаступления Фрунзе учитывал большую вероятность контрудара противника с востока и необходимость разгрома оперативных резервов Колчака. К середине мая такая необходимость стала неотложной.

За обстановкой на Восточном фронте внимательно следил В. И. Ленин. В связи с поступившими в Москву из Оренбурга настойчивыми просьбами срочно прислать подкрепления В. И. Ленин 12 мая послал М. В. Фрунзе телеграмму, в которой писал: "Знаете ли Вы о тяжелом положении Оренбурга? Сегодня мне передали… отчаянную просьбу оренбуржцев прислать 2 полка пехоты и 2 кавалерии или хотя бы на первое время 1000 пехоты и несколько эскадронов. Сообщите немедленно, что предприняли и каковы Ваши планы"{148}.

Учитывая всю сложность и напряженность сложившейся в ходе контрнаступления Южной группы обстановки, Владимир Ильич закончил телеграмму характерной для его стиля руководства фразой: "Разумеется, не рассматривайте моей телеграммы, как нарушающей военные приказания"{149}.

Когда эта телеграмма поступила в штаб Южной группы, М. В. Фрунзе находился в войсках и не смог дать ответ. Ё очередной телеграмме, отправленной 22 мая, В. И. Ленин указал, что необходимо аккуратно отвечать на его вопросы, и сообщил, что "…из Оренбурга по-прежнему идут жалобы я просьбы о помощи"{150}. В тот же день М. В. Фрунзе доложил В. И. Ленину: "…в отношении Оренбурга все, что только позволяли сделать средства, находившиеся в моем распоряжении, сделано"{151}. Михаил Васильевич извинился за задержку ответа и объяснил ее причины.

Чем же непосредственно был занят командующий войсками Южной группы Восточного фронта в эти напряженнейшие дни середины мая 1919 года?

Как только командование фронта возвратило 25-ю и 2-ю дивизии (25-я дивизия вошла в состав Туркестанской армии, а 2-я дивизия составила резерв Южной группы), М. В. Фрунзе 15 мая отдал директиву о развитии контрнаступления. Очередная оперативная задача Южной группы состояла в том, чтобы разгромить белебеевскую группировку противника. План Белебеевской операции был кратким: "Первой армии… продолжением энергичного наступления на Стерлитамак, левым своим флангом, действующим в тесной связи о Туркестанской армией, стремительно атаковать противника, разбить его и гнать… на северо-восток…

Туркестанской армии, атаковав 31-й дивизией, совместно с левым флангом 1-й армии, противника с фронта, направить 25-ю дивизию севернее Белебея для глубокого охвата с целью отрезать противника от сообщений с Уфой…

Всю наличную конницу немедленно бросить в тыл противнику с целью перехвата его сообщений с Уфой"{152}.

М. В. Фрунзе направил значительные подкрепления 1-й и 4-й армиям и обязал их командующих начать решительные действия, чтобы разбить силы противника, действующие в районах Оренбурга и Уральска.

Наступление войск 1-й и Туркестанской армий, начатое 15 мая, развивалось успешно. Противник, выявив обходный маневр 25-й дивизии, частью сил оказал упорное сопротивление непосредственно на подступах к Белебею, а главные силы поспешно отводил на северо-восток. После упорных боев, в которых активно участвовала кавалерийская бригада Н. Д. Каширина, войска Туркестанской армии 17 мая взяли Белебей. Но развить достигнутый успех неотступным преследованием войска Южной группы не смогли, поскольку 18 мая командующий фронтом приказал ограничиться ликвидацией остатков противника в районе Белебея и прекратить преследование, чтобы не подвергать выдвинувшиеся вперед отдельные части "сосредоточенным ударам противника".

М. В. Фрунзе выразил несогласие с таким решением, и оно, благодаря вмешательству Центрального Комитета партии, было отменено. Однако время было потеряно, и главные силы группы Каппеля успели отойти за реку Белую.

Белебеевская операция составила второй этап контрнаступления Южной группы Восточного фронта. Проведенная по инициативе и по плану Фрунзе, эта операция позволила устранить серьезную угрозу контрудара противника с востока и окончательно овладеть инициативой действий.

Чтобы в полной мере использовать вырванную из рук противника инициативу и успешно завершить контрнаступление, М. В. Фрунзе уже 19 мая поставил перед командованием Восточного фронта вопрос "…о необходимости немедленного проведения операции с целью овладения районом Уфы"{153} и доложил свой замысел Уфимской операции. Реввоенсовет Восточного фронта полностью одобрил этот замысел.

21 мая М. В. Фрунзе отдал приказ войскам Южной группы о подготовке и проведении операции.

Главная сложность Уфимской операции состояла в том, что на ее решающем этапе соединениям Туркестанской армии нужно было в сжатые сроки форсировать крупную водную преграду. Выполнить намеченный маневр по глубокому охвату уфимской группировки 3-я кавалерийская дивизия могла только при условии быстрого захвата пехотой плацдарма на правом берегу реки Белой.

Наступление на Уфу советские войска начали 25 мая и вели его в высоком темпе, опрокидывая сильные заслоны и контратакующие группы колчаковцев. За 10 дней войска Туркестанской армии продвинулись с боями до 100 км и точно в намеченный срок — 4 июня вышли к реке Белой. На этом этапе операции была разбита сильная группировка войск противника, прикрывавшая узловую станцию Чишма, и освобожден Стерлитамак.

Форсировать Белую на направлении главного удара после короткой подготовки не удалось, поскольку противник успел уничтожить все переправочные средства и сильно укрепился на противоположном берегу. Но на левом фланге армии (около 20 км севернее Уфы) передовые подразделения, 25-й дивизии вышли к реке у села Красный Яр, захватили два небольших судна. Совершив вылазки на противоположный берег, разведка установила расположение вражеских окопов и наиболее удобное место подхода к ним.

М.В. Фрунзе своевременно оценил значение достигнутого чапаевцами успеха. Вскоре он прибыл в расположение 25-й дивизии, чтобы организовать переброску ее главных сил на правый берег реки Белой; это происходило 7 июня вечером. 8 и 9 июня белогвардейцы превосходящими силами пытались опрокинуть переправившиеся советские полки в реку. Развернулись ожесточенные бои. В один из критических моментов Фрунзе лично возглавил атаку 220-го Иваново-Вознесенского стрелкового полка.

Когда развернулось сражение за Уфу, М. В. Фрунзе настойчиво предлагал, чтобы части 5-й армии, занявшие к тому времени большой плацдарм на правом берегу реки Белой, продолжали выполнять задачу оперативного обеспечения действий Туркестанской армии и помогли ей охватить уфимскую группировку колчаковцев. На его телеграмму о поддержке командующий 5-й армией М. Н. Тухачевский ответил: приказано 26-й дивизии выделить отряд для наступления на Изяки, удар нанести решительно и быстро. Это было утром 9 июня, а к вечеру противник отступил на северо-восток.

Пока шло двухдневное сражение основных сил обеих сторон, 75-я бригада чапаевцев находилась в резерве у железнодорожного моста. Но как только колчаковцы отступили, бригада на лодках и по мосту прорвалась в город. На следующий день экстренный выпуск газеты политотдела 1-й армии "Набат революции" сообщил: "Красной Армией взят город Уфа… Противник в панике отступает по всему фронту, преследуемый нашими войсками. В боях под Уфой ранен командир дивизии тов. Чапаев и контужен командующий войсками Южной группы тов. Фрунзе. Оба товарища все время находились на линии огня и не покинули своих постов, несмотря на ранения". За мужество и героизм, проявленные в боях под Уфой, М. В. Фрунзе был награжден орденом Красного Знамени.

Уфимская операция, длившаяся с 25 мая по 19 июня 1919 г., завершила контрнаступление Южной группы, в ходе которого советские войска нанесли тяжелое поражение главной ударной группировке Колчака, продвинулись вперед на 350 км и освободили от белогвардейцев огромную, важную в стратегическом и экономическом отношении территорию между реками Волгой, Камой и Уралом и Уральским хребтом. Под воздействием ударов Южной группы Восточного фронта Колчак и его антантовские "советники" вынуждены были сначала перенести направление главного удара в полосу действий Сибирской армии, а затем отвести эту армию за реку Каму.

Так как Восточный фронт был тогда главным фронтом Советской Республики, одержанные там победы имели огромное общестратегическое значение.

В конце мая, когда войска Южной группы гнали колчаковцев за реку Белую, В. И. Ленин телеграфировал членам Реввоенсовета Восточного фронта: "Если мы до зимы не завоюем Урала, то я считаю гибель революции неизбежной. Напрягите все силы"{154}. Форсирование Белой и выход армий Восточного фронта к предгорьям Уральского хребта, несомненно, положили начало выполнению поставленной В. И. Лениным задачи. С полным основанием Реввоенсовет Южной группы докладывал ВЦИК и Всероссийскому главному штабу: "…армии Южной группы открыли свободный выход на Урал и тем создали условия для безостановочного продвижения на Пермь, Челябинск, Екатеринбург и возвращения Советской России Урала и Туркестана"{155}.

На завершающем этапе Уфимской операции Восточный фронт подвергся некоторой реорганизации: командующим фронтом снова стал С. С. Каменев, Туркестанская армия была расформирована; в Южной группе были оставлены только 1-я и 4-я армии, Самарский укрепленный район и группа В. И. Чапаева (25-я стрелковая дивизия и Особая бригада), созданная для нанесения удара по осаждавшим Уральск белоказакам. Командующим Южной группой Восточного фронта оставался М. В. Фрунзе.

Командование Восточного фронта возложило на Южную группу задачи: "…подавить восстание в Уральской и Оренбургской областях, разбить действующие в них войска противника и окончательно упрочить за нами обладание этими районами"{156}. В связи с резким ухудшением обстановки на Южном фронте, где войска Деникина развернули широкое наступление и своим правым крылом вышли в район Царицына, эти задачи приобретали общестратегическое значение{157}. Возникла прямая угроза, что противник установит общий фронт между войсками Деникина и уральского и оренбургского казачества. Устранить эту угрозу должны были войска Южной группы Восточного фронта, в частности 4-я армия.

Действуя в полосе свыше 300 км, 4-я армия в начале июня имела всего 10 тыс. штыков, 1600 сабель, 95 пулеметов и 35 орудий. Надежд получить подкрепления от Главного или фронтового командования было мало, поскольку в то время основные усилия Советской Республики все больше переключались на борьбу против Деникина. Чтобы укрепить 1-ю и 4-ю армии, М. В. Фрунзе действовал в соответствии с указаниями В. И. Ленина, который писал 9 июня Реввоенсовету Восточного фронта: "Мобилизуйте в прифронтовой полосе поголовно от 18 до 45 лет… призывая выгнать Колчака с Урала. Мобилизуйте 75 процентов членов партии и профсоюзов. Иного выхода нет, надо перейти к работе по-революционному"{158}.

Направляя 20 июня Реввоенсовету Республики настойчивую просьбу об ускорении поставок оружия, боеприпасов, снаряжения и обмундирования. Реввоенсовет Южной группы докладывал, что "…запас людей имеется и мы сможем создать боевую силу, достаточную для скорого выполнения задачи, не требуя помощи центра, но крайне нуждаемся в просимом снабжении…"{159}.

Ближайшей и неотложной задачей Южной группы было деблокирование Уральска, малочисленный гарнизон которого уже полтора месяца находился в осаде, сдерживая с помощью местных рабочих натиск превосходящих сил противника. Сразу же приступить к решению данной задачи Южная группа не могла. Чтобы перебросить из-под Уфы в район южнее Бузулука 25-ю дивизию и сформировать на ее основе достаточно сильную ударную группу, способную с боями пройти по жаркой, безводной степи свыше ста километров, прорвать кольцо осады и отбросить белоказаков от города, требовалось немало времени и усилий. Гарнизон Уральска, выполняя приказ Фрунзе "держаться до последнего человека", переносил большие лишения и был крайне измотан. Михаил Васильевич 15 июня доложил об этом В. И. Ленину и попросил его послать приветствие защитникам Уральска, чтобы укрепить их стойкость и веру в победу. На следующий же день от Владимира Ильича поступила телеграмма: "Прошу передать уральским товарищам мой горячий привет героям пятидесятидневной обороны осажденного Уральска, просьбу не падать духом, продержаться еще немного недель. Геройское дело защиты Уральска увенчается успехом. Предсовобороны Ленин"{160}.

В ответной телеграмме защитники Уральска горячо поблагодарили В. И. Ленина "…за то внимание и за заботу о заброшенных в Уральских степях небольших, но верных пролетарской революции и стойких частях Красной Армии" и заверили его, что войска, обороняющие Уральск, "…до конца осады останутся такими же стойкими и бодрыми, как и до настоящего времени… пренебрегая всеми лишениями и нуждами…"{161}. После этого мужественный гарнизон еще почти целый месяц жил и сражался в осаде. Советские бойцы с честью выполнили свое обещание и отстояли Уральск.

В связи с наступлением армий Деникина и Юденича в начале лета 1919 г. возникла необходимость перебросить значительную часть войск Восточного фронта на защиту Петрограда и на Южный фронт. В такой обстановке главком И. И. Вацетис считал невозможным продолжать наступление на востоке. Он приказал армиям Восточного фронта оттеснить колчаковцев за реки Каму и Белую и на рубеже этих рек перейти к обороне. С таким решением главкома согласился и председатель Реввоенсовета Республики Троцкий. Однако Реввоенсовет Восточного фронта решительно возражал против остановки успешно начатого наступления, обоснованно считая, что противни к воспользуется предоставленной ему передышкой, быстро восстановит силы и снова перейдет в наступление. М. В. Фрунзе также считал переход к обороне недопустимым.

15 июня Пленум ЦК РКП (б) одобрил мнение Реввоенсовета Восточного фронта и дал директиву о развитии наступательных операций против Колчака. В соответствии с решением ЦК В. И. Ленин 20 июня указал Реввоенсовету Восточного фронта на необходимость поголовной мобилизации в прифронтовой полосе, поскольку …наступление на Урал нельзя ослабить, его надо безусловно усилить, ускорить, подкрепить пополнениями"{162}.

Пока Реввоенсовет Южной группы готовил силы 4-й и 1-й армий для перехода от обороны к наступлению, противник стремился максимально использовать свое численное превосходство и наступательную инициативу. Сформированная из бывшей Южной группы Белова и Оренбургской казачьей армии Южная армия колчаковцев вышла на ближние подступы к Оренбургу, а уральские белоказаки, развивая наступление навстречу деникинцам, 26 июня заняли Николаевск (ныне Пугачев), расположенный всего в 65 км от Волги.

Дальнейшее продвижение белогвардейцев на этом направлении представляло большую опасность. Поэтому М. В. Фрунзе решил нанести удар по николаевской группировке белоказаков еще до начала наступления на Уральск. 30 июня он отдал приказ организовать наступление на Николаевск с северо-востока, с юга и с запада, имея целью "…путем окружения уничтожить живую силу противника с захватом всего его имущества и вооружения"{163}. Своевременность и правильность принятого решения подтвердила телеграмма от В. И. Ленина, полученная 1 июля. "Развитие успехов противника в районе Николаевска, говорилось в ней, — вызывает большое беспокойство. Точно информируйте, достаточное ли внимание обратили Вы на этот район. Какие Вы сосредоточиваете силы и почему не ускоряете сосредоточение? Срочно сообщите о всех мерах, которые принимаете"{164}.

М. В. Фрунзе немедленно ответил В. И. Ленину: "Операциям противника на Уральском фронте, в частности в районе Николаевска, мной уделялось и уделяется самое серьезное внимание ввиду очевидной опасности соединения колчаковско-деникинского фронта на Волге. К сожалению, до сих пор в моем распоряжении на этом участке были лишь слабые части, совершенно не подготовленные, часто плохо вооруженные". Далее, обстоятельно доложив о предпринимаемых мерах по перегруппировке и укреплению войск Южной группы, об испытываемой крайней нужде в вооружении, М. В. Фрунзе писал: "Тем не менее позволяю выразить надежду, что не позже чем через 10–14 дней Уральск и весь север области будут очищены от белогвардейщины, в частности обратное занятие нами Николаевска считаю обеспеченным в ближайшее время. ‹…› Прошу верить, что Реввоенсовет Южгруппы работает в чрезвычайно трудной обстановке, часто при очевидном непонимании главным военным командованием проделанной им работы, исполнял и исполняет свой долг перед революцией"{165}.

Содержание этого ответа еще раз показывает, насколько глубоко и объективно оценивал Фрунзе стратегическую обстановку и какими точными были его оперативные решения и расчеты. Ровно через десять дней чапаевцы прорвали блокаду Уральска и отбросили белоказаков от города.

Столь же успешно, в определенные М. В. Фрунзе сроки, были решены и другие задачи по очищению от белогвардейцев северных районов Уральской области. Так, в итоге решительных действий Южной группы Восточного фронта была сорвана очередная попытка противника создать общий колчаковско-деникинский фронт. Этой победой М. В. Фрунзе достойно увенчал свою деятельность на посту командующего войсками Южной группы.

Пленум ЦК РКП (б), работавший 3–4 июля 1919 г., всесторонне проанализировал военно-политическое положение страны, решил неотложные проблемы военного строительства и стратегии. Пленум сделал вывод, что главным фронтом Республики стал Южный фронт, и наметил меры по его укреплению.

В целях дальнейшего повышения роли партии в руководстве обороной страны и совершенствовании управления вооруженными силами Пленум ЦК РКП (б) решил реорганизовать Реввоенсовет Республики, усилить контроль за деятельностью Ставки, сменить главнокомандующего, освободив от этой должности II. И. Вацетиса и назначив на нее С. С. Каменева, назначить новых командующих Восточным, Южным и Западным фронтами. Командование Восточным фронтом Пленум ЦК предложил поручить Михаилу Васильевичу Фрунзе.

Реорганизованный Реввоенсовет Республики на первом же своем заседании (13 июля 1919 г.) постановил: "…тов. Фрунзе назначается командующим армиями Восточного фронта"{166}. Именно в этот день 5-я армия успешно завершила бои за Златоуст, важный промышленный центр Урала, выполнив тем самым ту задачу, решение которой М. В. Фрунзе считал необходимым для закрепления результатов Уфимской операции.

Будучи командующим Южной группой, М. В. Фрунзе положил начало освобождению Урала. Теперь же, на посту командующего Восточным фронтом, ему предстояло завершить начатое дело. В письме ЦК РКП (б) к организациям партии "Все на борьбу с Деникиным!" была четко определена задача Восточному фронту и указан способ ее решения: "Ни в каком случае наступления не ослаблять! Единственный шанс на полную победу — поголовное участие приуральского и уральского населения, испытавшего ужасы колчаковской "демократии", продолжение наступления на Сибирь до полной победы революции в Сибири"{167}. Ленинский боевой штаб сражающейся партии безошибочно поставил во главе Восточного фронта полководца-большевика, уверенно владеющего методами ведения революционной войны, искусное применение которых только и могло дать полную победу над еще достаточно грозными силами контрреволюции на востоке.

На новой должности масштабы и объем работы Фрунзе значительно возросли. Летом 1919 г. боевые действия на Восточном фронте шли в полосе до 2 тыс. км. На разных участках фронта советские войска применяли различные виды военных действий. Так, на Северном и Среднем Урале 3-я и 5-я армии{168} после освобождения Златоуста и Екатеринбурга (Свердловск) развивали наступление, переходившее в преследование. На Южном Урале 1-я и 4-я армии после длительной обороны перешли к активным наступательным действиям, имея ближайшей задачей полное очищение от белогвардейцев обширной территории севернее среднего течения реки Урал. В нижнем течении Волги Астраханская группа{169} выполняла задачи по удержанию района Астрахани и защите (во взаимодействии с правым флангом 4-й армии) левого берега Волги от деникинцев и уральских белоказаков на участке от Астрахани до Царицына.

При таком многообразии условий и решаемых задач управлять войсками фронта было чрезвычайно трудно. Основные свои стратегические задачи освобождение Урала и ликвидацию колчаковщины — Восточный фронт решал не путем осуществления единой фронтовой наступательной операции, а проведением ряда последовательных и одновременных армейских наступательных и оборонительных операций. Командование фронта определяло задачи армии и очередность их решения, координировало усилия войск, организовывало всестороннее обеспечение проводимых операций и оперативное взаимодействие между армиями.

Наступающей на главном направлении 5-й армии уже на третий день после завершения напряженной Златоустовской операции М. В. Фрунзе поставил задачу: овладеть районами Челябинска и Троицка (расстояние от Златоуста до Челябинска около 100 км). 5-й армии предстояло без всякой паузы провести последующую армейскую операцию, успешный исход которой, по существу, завершал освобождение Урала Сосед 5-й армии слева — 3-я армия получила задачу продолжать преследование противника и "…выйти уступом вперед в отношении 5 армии с целью содействия последней при ее будущем продвижении вдоль Сибирской железнодорожной магистрали"{170}.

Выполняя приказ командующего фронтом, войска 5-й армии под командованием М. Н. Тухачевского стремительно продвинулись вперед и уже 24 июля, при поддержке восставших челябинских рабочих, овладели Челябинском. Однако Челябинская операция на этом не закончилась. Колчаковское командование не хотело смириться с потерей Урала и предприняло отчаянную попытку снова завладеть инициативой. С этой целью севернее и южнее Челябинска заблаговременно были сосредоточены сильные группировки войск (северная — 16 тыс. и южная — 10 тыс. штыков и сабель), которые должны были ударами по сходящимся направлениям окружить и уничтожить 5-ю армию.

На рассвете 25 июля противник нанес по советским войскам мощный контрудар. Располагая значительным численным превосходством, белогвардейцы первоначально достигли существенных тактических успехов. Создалась реальная угроза выхода частей противника в тыл 5-й армии. В этой обстановке Фрунзе приказал 3-й армии форсировать свое наступление и направить часть сил к югу, во фланг и тыл северной ударной группировке противника. Тем временем части 5-й армии стойкой обороной и яростными контратаками сдерживали натиск превосходящих сил врага. Несколько суток вокруг Челябинска шло ожесточенное сражение. На отдельных участках колчаковцам удалось вплотную подойти к окраинам города.

Искусно маневрируя наличными силами, Тухачевский 29 июля собрал самые закаленные полки в сильный ударный кулак и отбросил главную группировку противника на 10–15 км от Челябинска. Так был достигнут перелом в ходе сражения. К 1 августа на всех участках инициативой овладели части 5-й армии, а на следующий день противник начал отступление по всему фронту.

Развивая успех, 5-я армия 4 августа овладела Троицком (100 км южнее Челябинска) и тем самым окончательно отрезала Южную армию генерала Белова от основных сил Колчака, которые поспешно отступали в глубь Сибири.

В ходе Челябинской операции советские войска нанесли противнику тяжелые потери, взяли в плен около 15 тыс. человек, захватили много трофеев. 9 августа воины Восточного фронта направили В. И. Ленину письмо, в котором говорилось: "Дорогой товарищ и испытанный верный наш вождь! Ты приказал взять Урал к зиме — мы исполнили твой боевой приказ…

Больше Урал не перейдет в руки врагов Советской Российской Республики"{171}.

Одновременно с управлением армиями, завершавшими освобождение Северного и Среднего Урала, М. В. Фрунзе не ослаблял внимания к выполнению поставленной В. И. Лениным задачи по разгрому оренбургских и уральских белоказаков. 4 июля В. И. Ленин снова выразил озабоченность в связи с отдельными неудачами и задержками наступления советских войск в районе Уральска и предложил обратить особое внимание на данное обстоятельство. В ответной телеграмме М. В. Фрунзе сообщил В. И. Ленину, что положение "…в районе Уральска опасений не внушает. ‹…› Медленность нашего продвижения объясняется характером действий противника, оказывающего упорное сопротивление и ведущего борьбу на истребление. Приходится с боем занимать каждую станицу и хутор. Серьезное положение к северу от Астрахани, где наблюдается сильный нажим со стороны Царицына. Размеры опасности нами учитываются и соответствующие меры принимаются"{172}.

Заключительные фразы этого документа примечательны тем, что показывают масштабы стратегического мышления М. В. Фрунзе, глубокое понимание им решающего значения борьбы против Деникина. Об этом же свидетельствуют и отданные им на исходе июля и в начале августа директивы об обеспечении районов нижнего течения Волги и подготовке войск правого крыла Восточного фронта к оказанию активного содействия намеченному на середину августа контрнаступлению Южного фронта.

В первой декаде августа 1919 г. Фрунзе вызвали в Москву и сообщили о предстоящем создании Туркестанского фронта, командовать которым будет поручено ему. В своей последней директиве войскам Восточного фронта, отданной 13 августа, М. В. Фрунзе объявил о решении Главного командования разделить фронт на Восточный (3-я и 5-я армии) и Туркестанский (1, 4 и 11-я армии) и о назначении его командующим Туркестанским фронтом. Армиям нового Восточного фронта Фрунзе поставил конкретную задачу: "…продолжать уничтожение войск Колчака и овладеть Западной Сибирью"{173}.

На Восточном театре военных действий, в степях Заволжья и на Урале, весной и летом 1919 г. в трудном противоборстве Восточного фронта с армиями Колчака решалась судьба революции. Основные итоги и уроки героической борьбы Восточного фронта В. И. Ленин изложил в "Письме к рабочим и крестьянам по поводу победы над Колчаком". В этом письме отмечается, что партия большевиков сумела создать могучую Красную Армию и твердо держит в своих руках управление ею, что Красная Армия "…научилась побеждать генералов царя и генералов Англии, Франции и Америки"{174}.

М. В. Фрунзе проявил на Восточном фронте высокое искусство в строительстве армии нового типа, умение управлять ею и побеждать сильного противника. Он внес выдающийся вклад в победу над колчаковцами.

"Контрудар по Колчаку, осуществленный М. В. Фрунзе, — вспоминал Ф. Р. Новицкий, — представляется настолько искусным и результаты его явились настолько большими, что, не будь впоследствии победных операций на Туркестанском и особенно на Южном фронтах, все равно М. В. Фрунзе была бы обеспечена слава великого пролетарского полководца"{175}.