• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Ханство кипчаков, знакомое нам, как Золотая Орда, являлось лишь частью более крупного политического организма, известного как Улус Джучи. Следует вспомнить, что незадолго до смерти Чингисхан сделал каждого из своих сыновей властителем отдельной части империи, улуса, под верховной властью великого хана. Поскольку Казахстан и «западные земли», которые предполагалось завоевать, были дарованы старшему сыну Чингисхана Джучи, эта часть Монгольской империи стала называться Улусом Джучи, или западным ханством; Марко Поло говорил о Джучидах, как о «татарах Запада».

После смерти Джучи правителем этого улуса был признан его второй сын Бату. После завоевания Руси Бату, как мы знаем, основал свою столицу в Сарае на нижней Волге. Первоначальный Улус Джучи стал удельным владением старшего брата Бату Орды. Оно включало в себя обширную территорию, в состав которой входили Западная Сибирь, Казахстан и нижний бассейн реки Сырдарья.415 Два других сына Джучи, Шибан и Тука-Тимур, также получили свою долю владений на этой территории. Хотя братья Бату, правившие в восточной части Улуса Джучи, вначале находилась под его сюзеренитетом, позднее восточное ханство обрело фактическую независимость.

Поскольку Улус Джучи являлся крайней западной частью империи, мы можем допустить, что в соответствии с системой соотношения между определенным цветом и стороной света, он был обозначен белым. Согласно Иоанну де Плано Карпини, во время каждого из четырех дней, на протяжении которых шли церемонии избрания Гуюка, монголы, присутствовавшие на курултае, были одеты в платья определенного цвета. В первый день цвет был белым.416 По мнению Хара-Давана, этот день символизировал участие Улуса Джучи в выборах.417 Прием в этот день проводился в большом шатре из белого бархата. Таким образом, Улус Джучи, по всей видимости, был известен как Белая Орда. После его разделения на два подулуса – восточный и западный – проблема цветов принадлежности стала более запутанной. В источниках упоминаются два названия подулусов – Белая и Синяя Орда, но неясно, какой цвет относится к какому ханству.

Большинство исследователей соглашаются сейчас с тем, что восточное ханство называлось Белой Ордой (по-тюркски – Ак-Орду), а западное – Синей Ордой (по-тюркски – Кек-Орду).418 По моему мнению, такое толкование вызывает сомнения. В первую очередь, мы должны принять во внимание свидетельства русских летописей. В них западное ханство (которому Русь была непосредственно подчинена) называется Большой Ордой, или просто Ордой, а о восточном ханстве говорится как о Синей Орде. Русские в использовании названия «Синяя», несомненно, следовали своим татарским информаторам. Кроме того, это название представляется логичным применительно именно к восточному ханству, поскольку синий – цвет востока. В восточных источниках нет единства по поводу названий Синяя Орда и Белая Орда. Верно, что в некоторых персидских источниках, таких, как хроника Искандера Анонима XV века, о восточной Орде говорится как о Белой, а о западной – как о синей.419 Однако в другом персидском источнике, поэме Кутбы «Хосров и Ширин», говорится о Тинибеге, хане кипчаков середины XIV века, как о правителе Белой Орды.420 Немецкий путешественник Иоганн Шильтбергер, который посетил ханство кипчаков в начале XV века, называл его «Большие Татары» (что соотносится с Большой Ордой русских летописей) или «Белые Татары» (что соотносится с Белой Ордой).421 Можно прибавить, что в рассказе об убийстве Ахмата, одного из последних ханов Золотой Орды, ханом Ибаком из Тюмени в 1481 г говорится, что Ахмат был убит в его «белом шатре».422

Таким образом выясняется, что Улус Джучи в целом, а затем его западная часть – ханство кипчаков – были известны как Белая Орда. И тем не менее, в современной историографии Белая Орда называется Золотой Ордой. Откуда такое название? Как мы видели, золото, представляющее желтый цвет, было символом монгольской императорской власти. В то же время, желтый географически был цветом среднего, то есть центрального государства.

Название «Золотая Орда» впервые появляется в наших источниках для обозначения императорского шатра великого хана Гуюка. И, как мы знаем, потомки Чингисхана были известны, как Золотой род. Правители Белой Орды принадлежали к Золотому роду, и по крайней мере один из них, мусульманский хан Узбек (годы правления: 1313 – 1341) восседал во время придворных приемов в так называемом «золотом шатре» (pavillon d’or, согласно французскому переводу «Путешествий» Ибн-Батуты).423 Трон хана в этом шатре был покрыт пластинами позолоченного серебра. И все же ни Ибн-Батута, который в подробностях описал и шатер, и трон, ни какой-либо другой восточный писатель XIV-XV веков не называли ханство кипчаков Золотой Ордой.

Первое упоминание названия «Золотая Орда» в русских источниках появляется в «Истории о Казанском царстве» (написанной около 1564 г.). Автор этого труда, который был детально знаком с историей возникновения Казанского ханства, получил свои сведения, по крайней мере – частично, от казанских татар.424 Представляется вполне вероятным, что после отделения Крымского и Казанского ханств от Белой Орды эта последняя могла считаться центральным государством в группе из трех государств-преемников, и со временем стала называться Золотой Ордой в значении: «Центральная Орда».

Поскольку название «Золотая Орда» стало традиционным в исторической литературе, замена его формально более соответствующим названием «Белая Орда» привела бы только к путанице и могла бы вызывать недоразумения. В связи с этим для удобства о ханстве кипчаков, или Белой Орде, далее будет говориться, как о Золотой Орде.

Основы Золотой Орды как автономного государства внутри Монгольской империи заложил хан Бату после своего возвращения из венгерского похода в 1242 г. Четыре года спустя, во время путешествия Иоанна де Плано Карпини в Монголию, очертания нового государства уже приобретали отчетливые контуры. Юго-западная Русь и половецкие степи находились под властью командующих монгольскими войсками. Управление было сильным, и путешествие – безопасным.

Двор Бату на берегу Волги был обустроен «совершенно великолепно», как отмечает Плано Карпини. Сам хан и его семья жили в больших полотняных шатрах, которые раньше принадлежали королю Венгрии. Прием при дворе хана описан Иоанном в следующих словах: «Он(Бату) восседает на возвышении, как на троне, с одной из своих жен; но любой другой (из его семьи), как его братья и сыновья, так и те, кто ниже рангом, сидят ниже на скамьях в середине (шатра). Все прочие люди расположились сзади них на земле, мужчины справа, а женщины слева».425

Семью годами позже другой путешественник, Вильгельм де Руб-рук, описывал лагерь Бату, как «большой город с жилищами и народом, простирающийся на три или четыре лиги в округе. И как среди народа Израиля, где каждый знал, в какой стороне от скинии должен он поставить свой шатер, так и эти люди знают, с какой стороны от орды они должны разместиться, когда возводят свои жилища».426 Церемония аудиенции брата Вильгельма была подобна церемонии, описанной Плано Карпини. О внешности самого Бату Вильгельм де Рубрук говорит, что «онпоказался мне примерно такого же роста, что и мой господин Жан де Бомон, пусть его душа покоится в мире».427 Карамзин по этому поводу замечал с иронией: «Как жаль, что мы не имели чести встречаться с месье де Бомоном!»428 Вскоре после путешествия брата Вильгельма Бату основал свою резиденцию в новом, заложенном им городе Сарае.

Согласно археологическим свидетельствам, столица Бату располагалась на восточном берегу Ахтубы (рукав дельты нижней Волги), примерно в ста километрах к северу от Астрахани.429

Указателем духовных качеств Бату является эпитет «саин», который дается ему в некоторых восточных анналах, а также в тюркском фольклоре. Его переводят как «хороший». Поль Пеллье отмечает, однако, что это слово имеет также толкование «умный», и в случае с Бату его надо понимать именно в этом смысле.430 Таким образом саин-хан может обозначать: «благоразумный хан» или «мудрый хан».

Дешт-и-Кипчак (половецкая степь) представлял собой сердцевину ханства Бату. Его западной оконечностью была Булгария, а восточной – Хорезм. На севере сопротивление Руси было сломлено, но еще следовало установить механизм оккупации и контроля. На юге владычество Бату простиралось до Крыма и Северного Кавказа. Закавказье, оккупированное монголами во время царствования Угэдэя, и сельджукский султанат в Малой Азии, завоеванный во время регентства вдовы Угэдэя, формально не находились под юрисдикцией Бату. Однако монгольскими войсками в этих регионах командовали армейские военачальники (нойоны), а не кто-либо из князей-чингисидов. Таким образом, из всех чингисидов Бату ближе всех географически располагался к арене событий, и был старшим по отношению к остальным. При таких обстоятельствах можно было ожидать от него, что он проявит некоторый интерес к этим недавно завоеванным землям, и их правители спешили установить с ним контакты. К примеру, сельджукский султан Джиязад-Дин Кай Хосров II направил три посольства к Бату. Грузинский князь Давид (будущий хан Грузии Давид) прожил некоторое время при дворе Бату как заложник.431

Что касается Руси, перед Бату стояли две главные проблемы: навязать русским князьям покорность его воле и организовать сбор дани и налогов. Во время путешествия Плано Карпини в Северной Руси он не видел монгольских войск; на юго-западе армия под командованием Куремсы (Курумши)432 располагалась в районе Днепра к югу от Киева. В 1246 г. в Киеве не было русского князя; киевский регион, а также часть черниговского региона и Подолия, находились под непосредственным контролем монголов. Согласно Плано Карпини, около 1245 г. монголы набирали рекрутов для своей армии из населения именно этих территорий.

Чтобы распространить свой контроль дальше на запад, север и восток, они нуждались во взаимодействии с русскими князьями.

Восточные русские князья первыми вынуждены были присягнуть на верность. Еще в 1242 г. великий князь владимирский Ярослав I направился в ставку Бату, где его утвердили в должности. Его сын Константин был отправлен в Монголию, чтобы заверить регента в своей и отцовской приверженности. В 1246 г., как мы знаем, великий князь Ярослав Всеволодович сам отправился в Каракорум, где присутствовал на церемониях, посвященных восхождению Гуюка на трон.433 Ярослав Всеволодович больше не вернулся на Русь; он заболел и умер в Монголии. Если верить Иоанну де Плано Карпини, его отравила хатун, мать Гуюка. Как Карамзин, так и Рокхилл выражают сомнение по поводу рассказа Плано Карпини, аргументируя это тем, что великий хан всегда мог казнить великого князя владимирского открыто, если бы того пожелал, и потому монголам не нужно было прибегать к уверткам.434 Однако, сведения Иоанна де Плано Карпини, полученные от русских в Каракоруме, обычно точны. Нам следует также принять во внимание напряженность в отношениях между Гуюком и Бату. Если Гуюк считал Ярослава I орудием Бату, возможно, он посчитал необходимым тихо избавиться от него. Более того, как мы знаем, Гуюк не одобрял политику своей матери во время ее регентства, поэтому есть вероятность того, что хатун отравила Ярослава Всеволодовича назло своему сыну. Получив известия о смерти отца, сыновья Ярослава, Александр Невский и Андрей Суздальский, отправились в ставку Бату, чтобы присягнуть ему на верность. Бату приказал им обоим направиться в Каракорум, для того чтобы засвидетельствовать свое почтение великому хану (1247 г.).

Тем временем Бату улаживал западнорусские проблемы по-своему. Ему приходилось иметь дело с двумя выдающимися русскими князьями, которыми были Даниил Галицкий и Михаил Черниговский.435 Для феодального общества на востоке Центральной Европы характерно, что даже после жестокого урока, преподанного монгольским вторжением в 1240-1241 гг., межкняжеские и межнациональные раздоры и соперничество не ослабели. Как Польша, так и Венгрия пытались воспользоваться ситуацией, поддерживая то одну, то другую сторону, что привело к установлению их собственного контроля над Галичем. Этим объясняются постоянные конфликты между венграми и поляками, а так же между теми и другими и русскими. Галицкие князья, вынужденные объединять силы то с поляками, то с венграми, несколько раз были втянуты в центральноевропейские конфликты, вмешиваясь в венгерско-чешское и чешско-польское соперничество.

В ранние годы правления внимание Бату было сосредоточено на переговорах монгольских вождей по поводу будущего избрания нового великого хана; его также заботили закавказские и анатолийские отношения. Поэтому он не вмешивался в деятельность западнорусских князей до 1245 г. К этому времени в Монголии было достигнуто соглашение по поводу кандидатуры Гуюка на трон. Даже если Бату и не одобрял его, он вынужден был с ним согласиться. Теперь он мог усиливать свой контроль над Западной Русью.

Тем временем в 1245 г. Даниил Галицкий и его брат Василько Волынский нанесли сокрушительное поражение князю Ростиславу (сыну Михаила Черниговского), которому венгры и поляки оказывали совместную поддержку. Эта победа сделала галицкого князя Даниила Романовича самым сильным из правителей на востоке Центральной Европы, и Бату поспешил предотвратить любую попытку со стороны князя Даниила отстоять свою независимость. Он приказал галицкому князю возвратить управление Галичем монгольскому военачальнику. Вместо этого Даниил Романович решил присягнуть на вассальную верность лично самому Бату, и с этой целью он отправился в ставку хана. Он должен был низко склониться перед ханом, но принят был милостиво, и ему всячески выказывалась благосклонность. «Пьешь ли ты наши напитки – черное молоко и кумыс?»– спросил Бату Даниила.436 «До сих пор не пил, но сейчас я сделаю все, что ты прикажешь, и выпью их».Бату был, несомненно, доволен. «Теперь ты один из наших»,– сказал он и приказал, чтобы русскому князю был поднесен кубок вина. «Ты не приучен к молоку, поэтому выпей немного вина». Несмотря на добрый прием, гордость Даниила Галицкого, как и его витязей, была сильно уязвлена. «О, из всех зол большее – почет от татар», -комментирует галицкий летописец. «Даниил, великий князь, господин земли Русской, теперь склоняет колени и называет себя рабом хана».437

Через несколько месяцев после паломничества Даниила Галицкого в Сарай князь Михаил Черниговский отправился на встречу с Бату. Он оказался менее удачлив, нежели его соперник. Разницу в отношении Бату к двум князьям можно объяснить тем фактом, что галицкий князь был значительно сильнее, чем черниговский, и Бату счел необходимым добиться от него покорности. Кроме того, Галич находился близко к Венгрии и Польше, и Даниил Галицкий всегда мог найти убежище в одной из этих стран. И Михаил Черниговский, и его сын Ростислав провели несколько лет в Венгрии, и Ростислав вернулся туда после провала его похода против Даниила Романовича.438 Михаил Черниговский, однако, предпочел возвратиться в свой стольный город, где оказался во власти Бату. Более того, Бату, по все вероятности, не доверял намерениям черниговского князя. Он согласился принять Михаила Всеволодовича, только если тот очистится, пройдя между двух огней. Это была обычная монгольская процедура для иностранцев, желающих быть допущенными к ханскому двору, основанная на вере в магические свойства огня. Между прочим, Даниил Галицкий избежал ее.

Вдобавок, согласно Плано Карпини, Бату потребовал, чтобы князь Михаил Черниговский простерся перед идолом (онгоном) Чингисхана. Князь Михаил отказался выполнить требования Бату и даже стал вызывающе поносить «мерзких идолов». За это он был казнен вместе с одним из верных ему бояр, который сопровождал его в ставку хана и убеждал его «принять мученический венец».439 Еще один князь из черниговского дома – Андрей, сын Мстислава, был казнен примерно в это же время.440 Согласно Плано Карпини, он: был наказан за самовольную поставку коней за границу.441

Казнь князя Михаила Черниговского убрала со сцены старого соперника Даниила Галицкого и тем самым укрепила его положение. Более того, оказавшись в качестве вассала Бату, Даниил Романович снискал авторитет среди соседних правителей, которые теперь искали его дружбы. Король Венгрии Бела IV отдал свою дочь за сына Даниила – Льва и способствовал браку еще одного из данииловских сыновей, Романа, с Гертрудой, племянницей покойного герцога Австрийского. Таким образом, Роман стал претендентом на австрийский трон. Это дало возможность Беле IV заинтересовать Даниила вопросом об австрийском престолонаследии и получить от него военную помощь против Священной Римкой империи.442 Нужно заметить, что после возвращения из ставки Бату в 1246 г. Даниил Галицкий реорганизовал и переснарядил свою армию по монгольскому образцу. Когда австрийские посланники прибыли в его лагерь, они были удивлены, увидев всадников галицкого князя, одетых в кирасы монгольского типа, и их лошадей, защищенных шлемами и наплечными и грудными доспехами. «А их оружие блестело». Сам князь Даниил, однако, был одет, согласно летописцу, «по русскому обычаю», в одежду для верховой езды из греческой парчи, украшенной золотым галуном; в сапоги из зеленой кожи. Его сабля была инкрустирована золотом, а седло его великолепной лошади позолочено.443

Несмотря на старания Белы IV и Даниила Галицкого, уже был кандидат на престол, которого поддерживала Священная Римская империя – Оттокар Богемский (король Богемии с 1253 г.), который со временем стал герцогом Австрии.444 Между прочим, Даниил не имел намерения разжигать пожар в Центральной Европе. Наоборот, к этому времени он пришел к заключению, что ему нужна поддержка Запада против монголов. Конечно, его раболепство перед Бату было лишь тактическим ходом. Его далеко идущая стратегия заключалась в подготовке к борьбе против монголов. Однако, он должен был действовать осторожно и скрывать свои намерения.

Первым шагом Даниила в его новой дипломатической игре стала попытка установить контакт с папой, чей авторитет резко возрос после смерти в 1250 г. его злейшего врага, императора Фридриха II. Следует вспомнить, что несколькими годами раньше сам папа через Плано Карпини убеждал западнорусских князей признать его господство. Во время пребывания папского посла в Волыни (предположительно, в декабре 1245 г.) Даниил находился в лагере Бату, а его брат Василько, хотя и симпатизировал идее папы, отказался брать на себя какую бы то ни было ответственность в вопросе объединения церквей. Поскольку братья продолжали свое путешествие в Монголию, папа послал еще одного клирика к Даниилу, чтобы подготовить почву для восстановления дружественных отношений.445 На обратном пути из Монголии Плано Карпини и его спутник остановились в Галиче (июнь 1247 г.), где Даниил и Василько приняли их «с большой радостью». Согласно Иоанну де Плано Карпини, оба князя говорили, «чтоим хотелось бы иметь папу единственным их господином и отцом, а римскую церковь -их госпожой и повелительницей... И после этого они отослали с нами к папе свои письма и посланников».446 Затем последовал обмен посольствами Даниил согласился убедить духовенство и народ Галича и Волыни признать папу главой их церкви. Папа, в свою очередь, обещал Даниилу королевскую корону и военную помощь римско-католических народов.447

Одновременно Даниил вступил в переговоры с великим князем Андреем Владимирским (братом Александра Невского), за которого он в 1251 г. отдал замуж одну из своих дочерей. Андрей согласился сотрудничать с Даниилом, но не смог сделать многого, поскольку по причинам, которые будут рассмотрены позднее, в 1252 г. лишился своего трона. Таким образом, единственной надеждой Даниила оставалась возможность получить поддержку с Запада. Папа, как и обещал, прислал ему знаки королевской власти, и Даниил был коронован королем в городе Дрогичине в 1253 г. Однако усилия папы, направленные на то, чтобы сплотить католические силы для крестового похода против монголов в помощь Даниилу, не привели ни к чему.

Теперь мы можем вернуться к событиям в Восточной Руси. Когда Александр Невский и его брат Андрей, в конце 1247 г. или в начале 1248 г., появились при дворе Гуюка, хан сделал Андрея великим князем владимирским, а Александра – князем киевским. Последнее назначение знаменательно, поскольку оно демонстрирует, что Гуюк хотел, чтобы Западной Русью правил кто-либо, зависимый от него. Братья вернулись на Русь в 1249 г. К этому времени Гуюк умер, но в период междуцарствия не происходило перераспределения княжеских тронов. В то время как Андрей стал править Владимиром, Александр отправился не в Киев, а в Новгород. Новый митрополит Руси в 1251 г. посетил его там. В связи с этим следует отметить, что предыдущий митрополит Иосиф скончался в Киеве в 1240 г. Только после шестилетнего перерыва Даниил Галицкий взял на себя инициативу восстановления митрополитского престола и отправил своего кандидата, западнорусского монаха по имени Кирилл, в Никею448 за одобрением патриарха. Кирилл был должным образом посвящен в сан митрополита Киевского, но из-за запутанной ситуации на Ближнем Востоке он не возвращался на Русь до 1249 или 1250 г. Обнаружив Киев совершенно разоренным и непригодным для установления там епархиальной администрации, он отправился в Восточную Русь. Его неодобрение переговоров Даниила с папой явилось дополнительным мотивом для такого решения. Более того, Александр официально являлся киевским князем, хотя фактически находился в Новгороде.

Тем временем междуцарствие в Монгольской империи подошло к концу, когда новым великим ханом был избран Мункэ (1251 г.). Это событие вызвало возобновление всех ярлыков на княжение. Однако, благодаря близкой дружбе между Мункэ и Бату и широким полномочиям, которые Мункэ дал Бату, русские князья в то время должны были ехать в Сарай, а не в Каракорум, для подтверждения их должности. Между прочим, Бату, в свою очередь, поручил своему сыну и соправителю Сартаку – христианину, вероятно, несторианской конфессии – управлять русскими делами. С этого момента русские должны были иметь дело только с Сартаком. Александр Невский без колебаний направился в Сарай. Андрей Суздальский, однако, отказался совершить это необходимое путешествие. Если он рассчитывал на помощь Даниила Галицкого в противостоянии хану, то он просчитался; галицкий князь еще не был готов к тому, чтобы оказать сильное сопротивление монголам. Сартак немедленно послал карательную экспедицию во Владимир. Князь Андрей Ярославич встретил монгольские войска возле города Переяславля-Суздальского.449 Его армия была разбита, и он вынужден был бежать в Новгород. Оттуда он проследовал в Колывань (Ревель, известный теперь как Таллинн), а затем стал искать убежища в Швеции. Монголы разграбили Суздаль.

После этого Сартак даровал ярлык на владимирский стол Александру Невскому. Александра приветствовал по его возвращении во Владимир митрополит Кирилл, духовенство и множество горожан.450 Примечательно, что бояре не упомянуты в отчетах о приеме. Один из летописцев, однако, утверждает, что Андрей бежал в Новгород «со своими боярами».451 По всей вероятности, владимирские бояре, как группа, поддерживавшая князя Андрея Суздальского в его противостоянии монголам, в то время противилась Александру Невскому и его политике лояльности хану.

Для того, чтобы лучше понять мотивы поведения Александра Невского, следует сравнить их с мотивами Даниила Галицкого. В первую очередь, важна географическая разница между двумя русскими государствами. Галич находился от Сарая значительно дальше, чем Владимир. Поэтому Александр Невский, в отличие от галицкого князя, не мог питать надежд на отстаивание своей независимости от хана. Даниил Романович, как мы знаем, рассчитывал на поддержку с Запада. Александр не доверял Западу. В связи с этим следует особо подчеркнуть, что существовала отчетливая разница в характере западных государств, с которыми князьям приходилось иметь дело. Несмотря на конфликты князя Даниила с Польшей и Венгрией, правители обеих этих стран были не более чем его соперниками (а иногда и друзьями). С точек зрения социальной и психологической, славянская Польша и полуславянская Венгрия относились к той же центральноевропейской среде, что Галич и Волынь. И наоборот, тевтонские рыцари и шведы, с которыми в юности Александр Невский встретился лицом к лицу, были в то время непримиримыми врагами Руси, пронизанными духом завоевания и интересами колониальной экспансии со всеми вытекающими последствиями. В то время как Даниил Галицкий мог надеяться сделать Галич партнером в федерации дружественных государств, Александр знал, что если он когда-либо получит помощь с Запада, то эта помощь будет оказана только на продиктованных Западом условиях. Получение защиты со стороны тевтонских рыцарей повлекло бы за собой признание их сюзеренитета. Более того, даже с их помощью Александр не мог надеяться на то, чтобы защитить Владимир от монгольских войск. Северная Русь была бы разделена между тевтонскими рыцарями и монголами, Новгород отошел бы к первым, а Владимир – ко вторым. Александр предпочел остаться лояльным по отношению к монголам, нежели делить страну.

Существенной была также разница в отношении Александра и Даниила к связям с церковью. Что касается Даниила, в центральноевропейском культурном окружении римско-католическая церковь являлась церковью тех соседних стран, с которыми он находился в равном социальном и политическом положении. Частыми были браки между домами западнорусских князей и ближайшими Центральноевропейскими народами.452 Для Александра же, с другой стороны, римско-католическую церковь представляли рыцари-крестоносцы. К этому следует еще добавить и различие между двумя князьями в духовном отношении. Александр представляется значительно более горячим поборником греко-православной церкви, нежели Даниил, и для него эта церковь символизировала Вселенскую истину. По складу своего характера Даниил был беззаботен и увлекался обычаями и взглядами западного рыцарства, в то время как Александр имел более серьезные цели и глубокое чувство ответственности по отношению к своей стране и народу. Выдающийся военачальник, Александр Невский был также здравомыслящим государственным деятелем, достаточно реалистически мыслящим, чтобы принять как неизбежное курс на сдержанность, как бы это ни было трудно. И, взяв этот курс, он не собирался отклоняться от него, что позволяло ему добиваться своих целей, даже когда это касалось мятежных новгородцев.

Бату умер около 1255 г., и ему наследовал его сын Сартак. Его смерть не оказала никакого воздействия на положение русских князей, поскольку они уже находились под властью Сартака. Хотя русский народ подвергся новым тяготам в это время, их виновником был не Сартак, а великий хан Мункэ. Нуждаясь в большом количестве войск для китайской кампании и для предполагаемого завоевания Ближнего Востока, Мункэ приказал провести новую перепись населения во всей империи, для того чтобы рекрутировать воинов и собрать налоги.453 Сартак умер около 1256 г. Новый хан, Улагчи, созвал всех русских князей в Сарай, чтобы возобновить их ярлыки. Наряду с другими при дворе Улагчи появился и прежде непокорный великий князь владимирский Андрей «со многими дарами». По всей видимости, именно Александр Невский принял меры к возвращению своего беглого брата из Швеции. Андрей был прощен и получил ярлык на суздальское княжение. Хотя Улагчи и принял милостиво своих русских вассалов, он не отказался от поддержки императорского приказа о переписи и рекрутировании.

Монгольские чиновники, уполномоченные выполнять эти обязанности, появились в Восточной Руси – в Рязанском и Муромском княжествах и в Великом княжестве Владимирском – в 1257 г. Хорошо помня ужасы карательной экспедиции 1252 г., народ Великого княжества Владимирского не делал попыток к сопротивлению. Постоянный механизм действия монгольской администрации теперь был установлен в Восточной Руси, и страна разделилась на военные районы (мириады, тысячи, сотни и десятки), что должно было упростить как рекрутирование, так и сборы налогов.454 Таким образом, завершив реорганизацию управления в Восточной Руси, монголы направили свое внимание на Новгород.

Сначала новгородцы отказались впустить монгольских чиновников в свой город. Прекрасно зная, какие несчастья может им принести военное сопротивление, Александр Невский сам взялся убедить их согласиться на проведение переписи. Когда новгородцы отвергли его посредничество, он прибег к мерам принуждения. На этот раз против него восстал даже его сын Василий, его наместник в Новгороде; Александр захватил его, сурово наказал нескольких его сподвижников, и отправил сына во Владимир. Предупрежденные, что монгольские экспедиционные войска готовы выступить на Новгород, жители в конце концов согласились на проведение переписи на условиях, о которых вскоре будет сказано.

В 1258 г. монгольские чиновники явились в северную метрополию вместе с великим князем Александром Невским, его братом князем Андреем Суздальским и князем Борисом Ростовским. С помощью такой впечатляющей свиты из ведущих восточнорусских князей монголы, видимо, предполагали предупредить новгородцев, чтобы те не ожидали поддержки от русских владык, если они возобновят сопротивление. Несмотря на подобное дипломатическое давление, когда чиновники начали «подсчет» жителей, в городе разразился мятеж. Монголы попросили у Александра Невского защиты, и он приказал своим войскам подавить бунтовщиков. Его твердая позиция произвела должное впечатление на новгородцев, и они в конце концов согласились позволить монголам продолжать перепись. Сжатый отчет об этих событиях в Первой Новгородской летописи отражает диапазон противоборствующих чувств различных групп населения и их подавленное негодование по поводу «умиротворяющей» политики Александра.455 Гордый город вынужден был покориться завоевателям, и требуемую часть воинов удалось навербовать. Хотя перепись легла в основу подсчета обязательств со стороны новгородцев, на этой территории так и не были организованы постоянные монгольские военные округа. По всей вероятности, новгородские власти сами взяли на себя обязательство вербовать воинов и собирать налоги в будущем. Нечто вроде подобного соглашения, видимо, оговаривалось в предварительных переговорах. Это было очень важной уступкой со стороны монголов – ценой, которую они заплатили Александру Невскому за сотрудничество. Между прочим, купцы из Золотой Орды получали постоянные доходы от новгородской балтийской торговли и намеревались увеличить их в будущем. Они предпочитали собирать золотые яйца, а не убивать курицу, которая их несет.

Смерть Улагчи (1258 г.) открыла путь к трону кипчаков брату Бату Берке, суровому и честолюбивому правителю. С ним был привнесен новый религиозный элемент в политику западной ветви монголов: исламский. Берке, обращенный в ислам в юности, сделал новую веру краеугольным камнем своей ближневосточной политики. Мусульманин, он был готов вступить в дружественные отношения с египетским государством мамлюков. Это имело своим последствием конфликт с его двоюродным братом Хулагу, монгольским ханом в Персии.

В начальный период экспансии монголов на Ближнем Востоке, о чем следует вспомнить, не было четкого разделения сфер влияния великого хана и хана кипчаков на Ближнем Востоке. Бату, как мы уже видели, вмешивался в ближневосточные дела во многих случаях. Все изменилось с решением курултая в 1253 г. организовать новую монгольскую экспедицию на Ближний Восток под командованием брата Мункэ Хулагу. По условиям монгольской межкняжеской политики это означало передачу управления ближневосточными делами от потомков Джучи потомкам Толуя. Поначалу Джучиды приняли это решение и согласились сотрудничать с Хулагу, направив свои воинские подразделения для его поддержки. Но семена возможных разногласий были уже посеяны. Многое зависело от самих личностей ханов кипчаков и их особых политических интересов. Как Сартак, так и Улагчи проявляли не только лояльность великому хану Мункэ, но и большую заинтересованность в эксплуатации их русских доминионов, нежели в ближневосточных делах. Когда Берке взошел на трон кипчаков, он дал клятву верности Мункэ, по условиям которой должен был поддерживать продвижение Хулагу на Ближний Восток. Контингент войск, посланный предшественником Берке Улагчи, принял участие в завоевании Багдада в феврале 1258 г.

Смерть Мункэ в 1259 г. вызвала затяжной кризис в Монгольской империи, конфликт между двумя братьями – претендентами на трон: Хубилаем и Ариг-Бугой. Ввиду начинающейся размолвки между Хулагу и Берке, практически неизбежным было то, что каждый из них будет поддерживать разных кандидатов. В то время как Хулагу признал императором Хубилая, Берке поддерживал Ариг-Бугу.

Гражданская война между Хубилаем и Ариг-Бугой продолжалась до 1264 г., и в этой атмосфере общей неопределенности и путаницы конфликт между Берке и Хулагу со временем перешел в открытое противоборство.

К и без того сложной ситуации на Ближнем Востоке добавился новый фактор, связанный с падением Латинской империи в Константинополе и реставрацией Византийской империи в 1261 г. Михаилом VIII Палеологом (императором Никеи с 1259 г.). Это привело к общей перестройке политических и коммерческих тенденций в Восточном Средиземноморье. Поскольку Латинская империя снабжалась венецианцами, Михаил вместо этого даровал привилегии генуэзским купцам, что дало последним преимущества перед их конкурентами.456 Никейская империя традиционно находилась в дружественных отношениях с монголами в Иране. Теперь, с перенесением греческой столицы обратно в Константинополь, Михаил VIII находился в выгодном положении также и для торговли с кипчакскими монголами. Политическая и коммерческая революция на Босфоре фактически открыла удобный морской путь между кипчаками и Египтом через Византию, который мог быть использован и для обмена посольствами между Берке и мамлюкскими султанами.

Возвращение византийского императора и патриарха в Константинополь явилось также важным событием для Руси, поскольку Константинополь был более доступен для Руси, нежели Никея, что давало возможность возобновить отношения между русской церковью и патриархом, которому в духовном отношении она была подчинена. Политически Русь, конечно же, находилась под властью монголов, и хан кипчаков стал «царем» для русских. Между тем, византийский государь обладал определенной степенью морального и духовного престижа среди русских и, более того, мог оказывать влияние на политику патриарха по отношению к русской церкви. Следует заметить, однако, что из-за согласия признать господство папы на время недолгой церковной унии, провозглашенной на соборе в Лионе в 1274 г., император Михаил VIII вызвал значительное противостояние среди греко-православного духовенства как в Константинополе, так и на Руси. Специфическая ситуация получила дальнейшее развитие, и в ней политическая зависимость Руси от монголов защищала русскую церковь от давления со стороны папы. Монголы, в свою очередь, вполне отдавали себе отчет в возможности использовать русское духовенство в качестве посредников в их отношениях с Византией. Важный шаг в сторону координации дел русской церкви с монгольской администрацией был сделан в 1261 г., когда Берке одобрил предложение, выдвинутое Александром Невским и митрополитом Кириллом, об организации русского епископства в Сарае.457 В связи с этим следует заметить, что вдобавок к старому городу Сараю, основанному Бату, Берке основал новый город, также названный Сараем. Он располагался на восточном берегу верхней Ахтубы, близко к современному городу Ленинску (ранее известному, как Царев), примерно в пятидесяти километрах к востоку от Волгограда.458 Старый Сарай, однако, оставался официальной столицей Золотой Орды при Берке и его преемниках, вплоть до царствования Узбека (1313-1341 гг.), когда столица была перенесена в Новый Сарай.

Занятый конфликтом в Монгольской империи, так же как и широким кругом запутанных проблем ближневосточной политики, Берке, казалось, уделял меньше внимания русским делам, нежели его предшественники. Однако, он вынужден был уладить положение в Галиче и Волыни, где, как мы знаем, князь Даниил Галицкий пытался добиться независимости от монголов. С начала 1250-х годов князь Даниил, вдобавок к остальным своим заботам, был поставлен перед проблемой сдерживания быстро нарастающей литовской экспансии. Следует вспомнить, что раньше, лет за пятьдесят до описываемых событий, его отцу Роману удалось покорить ближайшие к рубежам Волыни литовские племена.459 Теперь, под давлением тевтонских рыцарей с Запада, литовцы рассеялись в южном и восточном направлениях, вступая в конфликт с русскими и со временем проникая в отдельные части западнорусских земель.

В процессе приспособления к изменившейся политической ситуации литовские племена постепенно вышли из своей изоляции; на их социальную организацию и прежний образ жизни сильное воздействие оказал контакт с соседями, который оказался плодотворным для них во многих отношениях.460 В начале XIII века клановая организация у литовцев уже распадалась. Бок о бок с кланом возникали местные соседские организации, в которых смешивались представители разных групп, а также те люди, что утратили связь с тем или иным кланом. В Восточной Литве и Жмуди эта местная организация со временем получила русское название «волость». Ведущая роль в каждом из таких районов принадлежала наиболее богатым землевладельцам, большинство из которых было связано с виднейшими старыми кланами. В Пруссии эти местные вожди назывались королями, rikai (ср. латинское гех); в Жмуди – kunigai (заимствовано из готского).461 В русских летописях о них говорится как о князьях. Что касается религии, литовцы все еще традиционно следовали языческому культу.462 С социальной и экономической точек зрения, литовская цивилизация была сельской по своей сущности. Единственным городом, построенным на окраине Литвы в ранний период, была Городна (Гродно), который был основан и заселен русскими и впервые упоминается в русских летописях в 1128 г.463

Под влиянием тевтонской опасности многие литовские вожди кланов видели срочную необходимость в реформах, особенно – касающихся политического объединения и создания хорошо обученной армии. Многие из них также понимали необходимость создания укрепленных городов и развития торговли. Во всех этих отношениях образцы русской политической и социальной организации могли оказать большую помощь литовцам. По этой причине контроль над ближайшими русскими городами и землями становился важной целью для большинства наиболее проницательных литовских князей. В результате, попытки части литовских лидеров централизовать их правление шли одновременно с захватом соседних русских городов. Такой, по преимуществу, была политика князя Миндовга (по-литовски – Миндаугас), который объявил себя около 1235 г. правителем Новгорода-Литовска (известного также как Новгородок или Новогродек) в так называемой Черной Руси.464 Черная Русь – это название самой западной части территории кривичей, древнерусского племени, являвшегося предками белорусов.465

Черная Русь легла в основание державы Миндовга. В начале 1250-х гг. кроме Новгородка Миндовг контролировал также города Гродно, Волковыск и Слоним. Еще до этого племянник Миндовга Товтивил стал полоцким князем, а еще один племянник – витебским князем. Таким образом, значительная часть современной Белоруссии управлялась литовскими князьями. Русские князья из Пинска в бассейне реки Припяти также признали Миндовга своим сюзереном. В большинстве этих случаев продвижение литовцев было следствием не открытого завоевания, а соглашения с русскими. В связи с этим следует заметить, что Полоцк находился под немецкой угрозой с того времени, как немцы укрепились в бассейне Западной Двины.466 Пинск располагался в районе Турова467, который был разорен монголами в 1240 г., хотя сам Пинск избежал разрушений в то время. После этого его князья находились в постоянном страхе перед новым монгольским набегом. Таким образом, как Полоцк, так и Пинск нуждались в защите, каждый – от разных врагов. Вследствие этого они, наряду с некоторыми другими белорусскими городами, приветствовали литовских князей с их окружением, как надежных защитников. Литовцы были свирепыми воинами, хотя в то раннее время им недоставало дисциплины и вооружения; а многие литовские князья проявили себя выдающимися военачальниками, особенно после того, как они познакомились с русскими приемами и методами военной подготовки.

Результатом литовского проникновения в Белоруссию явилось быстрое распространение русской культуры среди тех литовцев, которые находились на службе у Миндовга и Товтивила, и создание того, что можно было бы назвать прорусской партией среди группы литовских князей и клановых вождей. С другой стороны, продолжающееся противостояние другой литовской знати политике централизации, проводимой Миндовгом, вело к формированию старо-литовской партии, которая во многих случаях стояла на антирусских позициях как с точки зрения политической, так и культурной. Несмотря на его собственную прорусскую ориентацию, Миндовг оставался лояльным по отношению к литовскому языческому культу вплоть до 1250 г., когда он заявил о своем обращении в римско-католическую веру. Это был чисто политический шаг, рассчитанный на то, чтобы обеспечить себя поддержкой со стороны папы для предотвращения каких-либо нападений тевтонских рыцарей на Литву в будущем. Даже после своего обращения Миндовг в тайне продолжал поклоняться старым богам.468 Папа, естественно, был доволен его обращением и послал Миндовгу свое благословение, а также королевскую корону (1252 г.).469 Миндовг, со своей стороны, уступил часть жмудского региона тевтонскому ордену.

Упрочив свой престиж благодаря новому титулу, и не опасаясь, по крайней мере – в текущий момент, нападений со стороны тевтонских рыцарей, Миндовг мог переключить свое внимание на отношения с князьями Галича и Волыни. Выяснилось, что обе стороны больше были расположены к достижению согласия, нежели к продолжению войны. Даниил Галицкий нуждался в союзниках для борьбы с монголами, а Миндовг знал, что его мир с тевтонскими рыцарями – не более, чем временное перемирие. Около 1251 г. князь Даниил Романович, у которого умерла первая жена, женился на племяннице Миндовга (сестре Товтивила из Полоцка). Некоторое время спустя сын Миндовга Войшелк (по-литовски – Вайшелга) был крещен в соответствии с обрядом греко-православной церкви, в эту веру обратился также и Товтивил. После коронации Миндовг назначил Войшелка своим наместником в Новгородок. Однако Войшелк с пылом искреннего неофита выразил желание принять монашеский постриг и отказаться от своих княжеских прав. Он предложил своему отцу передать княжение в Новгородке одному из сыновей Даниила. Соглашение по этим пунктам было достигнуто между Даниилом и Миндовгом в конце 1254 г.470 Сын Даниила Роман (прежде претендовавший на австрийский трон) получил княжество Новгородокское в качестве вассала Миндовга. Одновременно с этим дочь Миндовга была выдана замуж за брата Романа Шварна. Войшелк поступил в русский монастырь возле Новгородка.

В соответствии со своей новой политической ориентацией Даниил перенес столицу из Галича на север в город Холм, к заселению и развитию которого он проявил особенный интерес, и который он очень любил. Поскольку Даниил Галицкий не получил с Запада никакой поддержки, он вскоре охладел к мысли об объединении церквей. В 1255 г. папа посчитал нужным сделать ему выговор за неудачу в организации институтов католической церкви в его владениях. Теперь папа решил столкнуть Даниила и Миндовга – двух восточноевропейских королей, коронованных им, – друг с другом и «позволил» литовцам напасть на Волынь.471 Миндовг, по всей видимости, не придал значения предложению папы, по крайней мере – в текущий момент – и предпочел придерживаться своего соглашения с Даниилом Галицким.

Благодаря этому князь Даниил Романович около 1256 г открыто бросил вызов монголам, изгнав их войска из Северной Подолии, Волховской земли и Восточной Волыни472 Поскольку внимание монголов было сосредоточено в то время на восточнорусских делах, ситуация не позволяла им перевооружить свои войска в Днепровском регионе. Однако командующему в этом регионе, Куремсе, было приказано напасть на Галич и Волынь. У него в распоряжении было лишь немного войска, и он должен был продвигаться «тайком», как об этом пишет Галицкая летопись (около 1257 г.). Его попытки штурмовать города Владимир-Волынский и Луцк в обоих случаях закончились неудачей. Холм сильно пострадал от пожара, причиной которого был несчастный случай, а не какое-либо нападение монголов. В скором времени монголы отвели свои войска от Волыни.

Даниил Галицкий мог быть вполне удовлетворен результатами своей политики сопротивления монголам. При таком положении дел, однако, Миндовг изменил свою тактику и решил нарушить их соглашение. В 1258 г. он заключил под стражу Романа и захватил его удел в Черной Руси. Это событие изменило всю расстановку политических сил в Западной Руси, серьезно подрывая потенциальную силу князя Даниила и его шансы на противостояние монгольскому натиску, который, несомненно, должен был возобновиться. В 1259 г. хан Берке заменил Куремсу энергичным Бурундаем (Боролдаем)473 и снабдил его большим количеством войск Бурундай решил сделать упор на разногласиях между русскими и литовскими князьями и избрал Литву объектом своего первого похода, предложив русским князьям оказать ему поддержку своими войсками.

Начиная с этого момента монголы стали уделять значительное внимание литовским делам. По всей вероятности, они были озабочены растущей силой Литвы и распознали в ее экспансии, даже в этот ранний период, потенциальную угрозу их власти в Западной Руси. Видимо, мусульманские купцы из Золотой Орды были заинтересованы в открытии еще одного торгового выхода к Балтийскому морю через Литву вдобавок к новгородскому пути. В монгольских интересах было предотвратить возможность какого бы то ни было будущего союза между западнорусскими и литовскими князьями, который мог бы усилить русских и подстегнуть их к противостоянию.

Опасаясь возмездия за свое предыдущее нападение на монголов, Даниил Галицкий предпочел избежать встречи с Бурундаем, послав к нему вместо себя своего брата Василько Волынского. Василько Романович принял чрезвычайно активное участие в кампании против литовцев, но в ней участвовали также князь Даниил и его сын Лев. Как монголы, так и русские захватили большую добычу, но русские должны были уступить большую часть своей доли монголам. Однако основным силам литовцев удалось избежать решающего боя, и русские так и не смогли обнаружить, где находится князь Роман и освободить его На следующий год Бурундай снова направил свои войска в Волынь и приказал русским князьям разрушить крепостные сооружения их главных городов. Даниил Галицкий бежал в Польшу и Венгрию, оставив своего брата Василько и сына Льва, чтобы те умиротворили Бурундая Последний настаивал на их покорности его приказам, и у русских князей не оставалось иного выхода, кроме как разрушить крепостные сооружения во Владимире-Волынском, Луцке, Кременце и Львове. Однако гарнизон в Холме отказался уступить город без непосредственного приказа князя Даниила Романовича. В отместку за это монголы опустошили окрестности Холма, а также несколько других районов в Волыни и Галиче.474

После этого набега Бурундай посчитал свое задание выполненным и отвел свою армию из Волыни, расположив ее в районе среднего Днепра. В военные округа Подолии, Галича и Волыни подобно тому, как это было в Восточной Руси, для наблюдения за сбором налогов и рекрутированием были назначены представители монгольской администрации.475 Западнорусские князья обязаны были получать ханский ярлык при любой перемене на троне в каждом княжестве.476 Великий план сопротивления, выдвинутый Даниилом Галицким, таким образом, рухнул, а сам он возвратился на родину с тяжелым сердцем, как покорный вассал хана. В довершение всех несчастий литовцы совершили набег на Волынь в 1262 г. Примерно в это же время князь Роман расстался с жизнью, вероятно, он был убит теми, кто взял его в плен. Даниил умер в 1264 г., разочарованный и несчастный.

Вскоре после провала сопротивления монголам в Западной Руси произошло восстание в Суздальской земле на востоке Руси (1262 г.). Его инициатива исходила от городов этого региона: Ростова, Владимира, Суздаля и Ярославля. После разрушения Владимира армиями Бату в 1238 г. Ростов стал крупнейшим городом в Суздальской земле, и, по всей видимости, он взял на себя руководящую роль в движении сопротивления. Восстание стало выражением протеста против тягот, которые испытывало население из-за обременительной системы сельскохозяйственных налогов, широко применявшейся в Монгольской империи, а также использовавшейся и в Суздальской земле. Собирателям налогов – главным образом, мусульманским купцам из Центральной Азии – монголы позволяли забирать неплательщиков и заставлять их работать в счет неуплаченных налогов или даже продавать их в рабство.477

В Ярославле главным сборщиком налогов был некто Изосима, русский, обращенный в ислам. Давление на налогоплательщиков возросло с прибытием от «татарского царя» главного сборщика, которого Суздальская летопись характеризует как «мерзкого мусульманина». В каждом из четырех главных городов Суздальской земли было созвано вече, и решение восстать против монголов было принято единогласно. Многих доверенных лиц монголов и сборщиков налогов убили во время последовавших за этим бунтов, включая и предателя Изосиму.

По сведениям из Суздальской летописи – старейшего из сообщений о восстании – явствует, что русские князья не принимали в этом мятеже абсолютно никакого участия.478 Однако в некоторых более поздних летописных сводах, таких, как Никоновская летопись, говорится о согласии князей воевать с монголами.479 В Устюжской летописи упоминается приписываемое Александру Невскому обращение к жителям Устюга, чтобы те подняли восстание против монголов.480 На этом основании Насонов находит возможным предположить, что восстание, в целом, было спланировано и шло под руководством Александра Невского.481

Чтобы объяснить приписываемое Александру Невскому изменение политической ориентации, от покорности к сопротивлению, Насонов выдвигает предположение, что сборщики налогов были посланы в Суздальскую землю не ханом кипчаков Берке, а великим ханом Хубилаем, и что Александр Невский, знавший о натянутых отношениях между Берке и Хубилаем, полагал, что его противодействие доверенным лицам Хубилая не будет противоречить интересам Берке. Теория Насонова основана на его интерпретации фрагмента из Суздальской летописи, цитированного выше, где речь шла о приезде главного сборщика налогов, «мерзкого мусульманина», от «татарского царя»; после этой последней фразы летописец добавляет слова: «по имени Кутлубей». Насонов считает это имя именем «татарского царя» и реконструирует его как Хубилай.482 Однако представляется, что это имя скорее относится к сборщику налогов, нежели к хану.483 Помимо того, в Суздальской летописи великий хан обычно назывался «кааном», а не «царем». Таким образом, основания теории Насонова довольно шатки. Более того, ввиду того факта, что в 1262 г. путь из Китая на Русь все еще был прегражден Ариг-Бугой, трудно представить себе, что кому-либо из доверенных лиц Хубилая удалось бы добраться до Руси. Вообще, сеть округов, плативших налоги, была организована на Руси совместно великим ханом Мункэ и ханом кипчаков Улагчи. В 1262 г. сбор дани на Руси, вероятно, был под совместной юрисдикцией Ариг-Буги и Берке. Большинство из мусульманских сборщиков налогов были, скорее всего, из Хорезма, а следовательно – подданными Берке. И в любом случае, независимо от того, кто послал сборщиков налогов в Суздальскую землю в 1262 г., Берке имел право на большую долю в собранных деньгах. Нам трудно согласиться с Насоновым, что Берке мог допустить, чтобы бунт русских против сборщиков налогов прошел без суровых карательных мер.

Александр Невский, вероятно, хорошо представлял себе ситуацию и не питал особых иллюзий по поводу позиции Берке. Несомненно, восстание суздальских городов было такой же неожиданностью для великого князя владимирского, как и для монголов, но не имея в своем распоряжении достаточного количества вооруженных сил, он был не в состоянии сдержать этот мятеж. Ввиду всего этого, теория Насонова о поддержке, оказанной восстанию Невским, несостоятельна. Нет достоверных сведений о каких-либо изменениях в политической ориентации этого осторожного князя. Достаточно характерно, что первым шагом Александра после восстания было то, что он поспешил в ставку Берке, чтобы «умолить хана простить народ» Суздальской земли.484 Вряд ли он осмелился бы предстать перед Берке, если бы сам принимал участие в бунтах.

Александр Невский провел несколько месяцев в Орде, и ему удалось достичь главной цели своей миссии: Берке согласился на то, чтобы не посылать никакой карательной экспедиции в Суздальскую землю. Однако, по все вероятности, мятежные русские города должны были заплатить за убытки.

Это была последняя служба, которую великий князь владимирский Александр Невский сослужил русскому народу. Он заболел во время своего пребывания в Орде и умер на обратном пути в городе Городце на реке Волга. Его тело было перевезено во Владимир и захоронено там. Горе горожан было глубоким и искренним. Митрополит Кирилл выразил общее чувство, когда провозгласил, что «солнце Руси закатилось».И народ ответил: «Горе нам! Мы погибли!».485 Именно Кирилл написал первую биографию Александра Невского – краткий очерк его добрых дел для страны, выполненный в стиле жития святых. На основе этого позднее было написано расширенное житие Александра, известно несколько его редакций.486 Его память начали почитать почти сразу же после смерти. В 1380 г. его мощи были выставлены и, начиная с этого времени, день его смерти отмечался во владимирских церквах, как день поминовения святого. На соборе русской церкви в 1547 г. Александр был официально канонизирован.487 Прижизненных портретов его не сохранилось. В своем завещании, написанном в 1356 г., великий князь Иван II упоминает в ряду принадлежащих ему вещей икону святого Александра, которая, как считает Е.Е. Голубинский, вероятно, являлась изображением Александра Невского. Если это так, она, видимо, была написана во времена правления Ивана II (1353 – 1359 гг.).488 Шлем Александра восточной работы – по всей видимости, подарок хана – находится в Московской Оружейной Палате.489

Суздальское восстание чрезвычайно досадило Берке, поскольку оно произошло в то время, когда его переговоры с Хулагу зашли в тупик, и казалось, что война между двумя двоюродными братьями неизбежна. Дипломатически Берке был хорошо подготовлен к конфликту, благодаря дружественному соглашению с мамлюкским султаном Египта Бейбарсом I. Следует вспомнить, что в 1260 г. мамлюкам удалось нанести поражение монгольской армии, посланной Хулагу в Галилею.490 Однако они понимали, что для Египта продолжает существовать опасность, исходящая от Хулагу, и трезво смотрели в будущее. Для них было бы вполне естественно обратиться за помощью к Берке. Здесь следует отметить еще и то, что, ввиду натянутых отношений с двоюродным братом, Берке приказал кипчакским вспомогательным войскам, посланным в Персию его предшественниками, покинуть Хулагу. По всей видимости, они не были расположены к тому, чтобы возвращаться домой, и направились в Египет. Это было воспринято мамлюками как проявление доброй воли Берке.

В 1261 г. Бейбарс послал Берке через аланского купца письмо, в котором пытался убедить его в том, что его долг, как мусульманина, развязать «священную войну» против язычника Хулагу в защиту ислама.491 В конце 1261 г. или в начале 1262 г. посланники Бейбарса пришли к взаимопониманию с византийским императором Михаилом VIII, который согласился позволить посольствам кипчаков и Египта следовать через Константинополь.492 Посланники Берке, отправившиеся в Египет в мае 1263 г., использовали этот новый путь. Однако летом этого же года Михаил, видимо, под давлением Хулагу, изменил свое отношение к ханству кипчаков и арестовал как посланников, направленных Берке в Константинополь, так и египетских посланников, которые оказались в Константинополе на их пути к кипчакам. Это нарушение обещания усугубило двойной конфликт: между Берке и Хулагу, и между Берке и Византией.

Свидетельства о войне между Берке и Хулагу и, соответственно, их преемниками противоречивы. Большинство персидских историков в большей мере задерживается на успехах иль-ханов, чем на их поражениях. Сведения египетских историков, напротив, благоприятны по отношению к ханам кипчаков. О начальной стадии конфликта рассказывает Рашид ад-Дин, который описывает с некоторыми подробностями поражение кипчакских войск, которыми командовал родственник Берке, молодой князь Ногай. Эта битва произошла в районе Дербента на Кавказе в конце 1262 г.493 Ибн-Вассыл, с другой стороны, рассказывает о сокрушительном поражении, нанесенном Берке Хулагу в 662 г. гиджры (1263-1264 гг.). Потери обеих сторон были велики. Согласно Ибн-Вассылу, когда Берке увидел поле боя, усеянное трупами, он воскликнул: «Пусть Аллах накажет Хулагу, который убил так много монголов руками монголов! Если бы мы объединились, мы бы завоевали весь мир!».494

Что касается Византии, то Берке послал в 1264 г. во Фракию князя Ногая, который заручился для борьбы с греками поддержкой вассала Берке, болгарского князя Константина Тиха. В 1265 г. самому Константинополю угрожали объединенные монгольско-болгарские силы.495 Тем не менее Михаил не желал порывать своих связей с иранскими монголами и даже укрепил их, выдав свою незаконнорожденную дочь Марию замуж за сына и наследника Хулагу Абаку. Смерть Хулагу в феврале 1265 г.496 не положила конца конфликту между иранскими и кипчакскими монголами. В 1265-1266 гг. армия Берке появилась в Закавказье. Авангард его войск находился под командованием энергичного Ногая, отозванного для этой цели из Фракии. В одной из стычек молодой князь лишился глаза. Берке умер во время этой кампании в Тифлисе (Тбилиси) в 1266 г., после чего его войска отступили.497

Хотя ханство кипчаков и не получило никакой реальной выгоды от всех этих войн, интервенция Берке, несомненно, спасла Египет от нападения со стороны Хулагу. Вполне естественно, что престиж Берке в Египте был высок. Как показал Поляк, Берке почитали как сюзерена мамлкжского государства.498 Формирования кипчакских и русских войск в ряде случаев направлялись из Южной Руси в Египет для усиления армии мамлюков.499

Берке не оставил сыновей. Если бы он имел возможность назначить наследника, его выбор, вероятно, пал бы на князя Ногая, который проявил себя выдающимся военачальником и которого он, по всей видимости, очень любил. Однако новый хан должен был быть избран местным курултаем, собранием князей-Джучидов и высших военачальников. Генеалогическое старшинство не было абсолютно необходимым условием для избрания кандидата, но часто давало серьезное преимущество. Ногай не мог претендовать на старшинство в доме Джучи. Его отец, Татар, был сыном Боала, седьмого сына Джучи.500 А все еще жили два внука Бату: Менгу-Тимур (Монгка-Темюр) и Туда-Менгу (Теда-Монгка), оба – сыновья Тугана.501

Ввиду высокого престижа Бату, как основателя ханства кипчаков, представляется вполне естественным, что избирательное собрание предпочло его внуков Ногаю. Поэтому именно Менгу-Тимур, а не Ногай наследовал Берке в качестве хана кипчаков. Поскольку к тому времени Ариг-Буга сдался Хубилаю (1264 г.), последний являлся бесспорным хозяином империи, из чего мы можем заключить, что Хубилай одобрил кандидатуру Менгу-Тимура в качестве великого хана (примерно в 1267 г.).

Ногай, однако, представлял собой слишком видную фигуру, чтобы полностью уйти со сцены. Помимо того, что он был джучидом, он был еще и военачальником высокого ранга – мириархом. Более того, он имел в распоряжении собственную армию – войска его орды, набранные, главным образом, из племени мангкытов.502 Основной территорией проживания мангкытов в то время был бассейн реки Яик.503 Позднее они стали известны как ногайская орда. Поскольку «Ногай» означает «собака», можно предположить, что собака была тотемным животным ведущего клана мангкытов. В египетских источниках хан Ногай упоминается под двойным именем: Иса-Ногай.504 Вполне возможно, что Иса – это его собственное имя, а Ногай – клановое имя (то есть, название клана, вождем которого он был). В 1287 г. Ногай заявил, что получил особый указ от хана Бату поддерживать единство и порядок среди своей родни после смерти последнего в ханстве кипчаков.505 Если так было в действительности, Бату, должно быть, утвердил господство Ногая над войсками его орды (орды мангкытов), считая их специальным подразделением, предназначенным для поддержания законного правительства в ханстве.

Представляется возможным, что, по соглашению с Менгу-Тимуром, Ногай был признан действующим правителем нижнедунайского региона и уполномочен вести дипломатические отношения как с Византийской империей, так и с Египтом. Согласно византийскому историку Георгию Пахимересу, Ногай был послан «ханами»на Балканы.506 Нельзя ли сделать вывод из употребления Пахимересом множественного числа в слове «ханы», что соглашение Менгу-Тимура с Ногаем было подтверждено Хубилаем?

Для себя Менгу-Тимур оставил ведение переговоров с иль-ханом Абагой, а также ведение русских дел. Поскольку Менгу-Тимур поклонялся Небу и не был мусульманином, религиозный мотив в предыдущей борьбе между Золотой Ордой и иль-ханами теперь исчез. Помимо того, великий хан Хубилай оказывал давление как на Абагу, так и на Менгу-Тимура, чтобы уладить их разногласия. В результате, в 668 г. гиджры (1269-1270 гг.) они заключили мирный договор, который, естественно, сильно расстроил султана Бейбарса.507 Однако султан был ободрен, получив на следующий год дружеское послание от Ногая.508

В 1271 г. Ногай начал кампанию против Константинополя с целью принудить императора Михаила VIII позволить его посольствам и посольствам египетского султана пользоваться босфорским морским путем.509 Серьезно рискуя потерпеть поражение, император запросил мира и предложил Ногаю свою дружбу. В 1273 г. Михаил выдал свою внебрачную дочь Ефросинью замуж за Но-гая.510 Таким образом, дом Палеологов теперь установил семейные связи (через внебрачных принцесс) как с иль-ханами, так и с правителями кипчаков.

Политика Менгу-Тимура по отношению к Руси была более благожелательной, нежели у его предшественников. Летописец замечает под датой 6774 г. от сотв. мира (1266 г.): «Вэтом году хан Берке умер и притеснение со стороны татар сильно облегчилось».511 По всей вероятности, сбор налогов мусульманскими купцами прекратился, и вместо этого были назначены постоянные сборщики налогов. Еще одним актом, имевшим большое значение, стал выпуск хартии неприкосновенности, или ярлыка, для русской церкви. Следуя заповедям Ясы Чингисхана, предшественники Менгу-Тимура не включали русских настоятелей, монахов, священников и пономарей в число «сосчитанных» во время переписи.512 Теперь же были утверждены привилегии духовенства как социальной группы, включая и членов семей; церковные и монастырские земельные угодья со всеми работающими там людьми не платили налога; и все «церковные люди» были освобождены от военной службы.

Монгольским чиновникам запрещалось под страхом смерти отбирать церковные земли или требовать выполнения какой-либо службы от церковных людей. К смерти приговаривался также любой, виновный в клевете и поношении греко-православной веры. Чтобы усилить воздействие хартии, в ее начале было помещено имя Чингисхана. В качестве благодарности за дарованные привилегии от русских священников и монахов ожидали, что они будут молить Бога за Менгу-Тимура, его семью и наследников. Особо подчеркивалось, что их молитвы и благословения должны быть ревностными и искренними. «А если кто-то из священнослужителей будет молиться с затаенной мыслью, то он совершит грех».513

По всей видимости, первоначально ярлык был написан по-монгольски и сразу же переведен на русский язык.514 Следует вспомнить, что, согласно Плано Карпини, в канцелярии Бату были русские переводчики и писцы; и наследники Бату, должно быть, нанимали определенное количество русских секретарей. Можно так-же предположить, что текст ярлыка был составлен совместно Менгу-Тимуром (или его главным монгольским секретарем) и епископом Сарая Митрофаном, представлявшим русское духовенство. А если так, то моральная санкция против неискренней молитвы, должно быть, была сформулирована этим епископом.

Благодаря этому ярлыку, а также ряду подобных ему, выпущенных наследниками Менгу-Тимура, русское духовенство и люди, находившиеся под его юрисдикцией, составляли привилегированную группу, и таким образом была заложена основа церковного богатства. Выпустив этот ярлык, Менгу-Тимур следовал традициям Чингисхана и практике наследников Чингиса в Китае, так же, как и другие местные монгольские ханы.515 С этой точки зрения (его ярлык соответствовал основным идеям монгольского правления и был, в принципе, закономерным. В то же время, он явился удачным внешнеполитическим шагом, поскольку обеспечивал, по крайней мере, до определенной степени, лояльность по отношению к хану наиболее образованной социальной группы на Руси, которая пользовалась большим авторитетом среди народа. Благодаря ярлыку можно было ожидать, что русский дух сопротивления хану будет существенно ослаблен.

Из-за политики лояльности князей по отношению к хану, утвердившейся в Восточной Руси благодаря Александру Невскому, и крушения сопротивления западнорусских князей во время правления Берке, задача сдерживания русских князей не представляла для Менгу-Тимура особых сложностей. После смерти Александра Невского разрешение занять владимирский стол было дано ханом Берке брату Александра, князю Ярославу Тверскому (Ярослав II, великий князь владимирский, 1263-1272 гг.). Его власть подтвердил Менгу-Тимур. Преемником Ярослава стал его брат, князь Василий Костромской (великий князь владимирский, 1272-1276 гг.). После его смерти не осталось больше сыновей Ярослава I, и Менгу-Тимур предоставил владимирский стол старшему из здравствующих сыновей Александра Невского, князю Дмитрию Переяславскому.

Новая тенденция в политической организации на Руси стала заметна после восхождения Ярослава II на владимирский стол. Каждый из братьев Александра Невского, а затем каждый из его сыновей, титулованных великими князьями владимирскими, предпочитал оставаться в своих собственных уделах, наезжая во Владимир только ради коротких визитов, чтобы быстро решить те государственные дела, которые требовали их присутствия. Это свидетельствует о временной победе удельного принципа над национально-государственным.516 Следует вспомнить, что наследование киевского стола по праву старшинства было поколеблено уже в конце XII века, когда Галицкое княжество в Западной Руси и Суздальское (позднее – Великое княжество Владимирское) в Восточной Руси, каждое – под властью собственной княжеской ветви, обрели фактическую независимость от Киева. Более того, в местных княжествах младшие члены княжеского дома держались за свои уделы, и каждый из них стремился сделать свой удел собственным наследным княжеством. С другой стороны, старший князь в любом из региональных государств старался установить свою верховную власть в княжестве и не считал местные уделы раз и навсегда утвержденными. Короче говоря, нет сомнений в том, что новый «удельный порядок», который наступил в Восточной Руси после смерти Александра Невского, частично стал выражением тенденций, уже проявивших себя в предшествующий период. Однако победе этих тенденций над противоположными в большой мере способствовало монгольское правление на Руси.517

Давая ярлыки русским князьям, хан руководствовался, по крайней мере, отчасти, монгольскими представлениями о взаимоотношениях между империей и улусами, так же, как и между местными ханствами и удельными владениями меньших князей. С этой точки зрения, желание каждого русского князя обеспечить свои наследственные права на его удельное княжество было вполне понятно монголам и считалось пригодным для стабильности владений на Руси.

Среди русских князей, проявлявших верноподданнические отношения к Менгу-Тимуру во время его правления, Менгу-Тимур отдал предпочтение ростовским князьям и выделил их. В его отношениях с ними можно обнаружить определенный замысел: желание хана создать среди русских князей группу, на которую он мог бы полагаться безоговорочно и которую он мог бы использовать для усиления монгольского владычества в том случае, если проявятся симптомы русского противостояния ему. Выбор Ростовского княжества в качестве основного пункта в ханской политике, связанной с русскими делами, можно объяснить его страхом перед возможным повторением русского мятежа, подобного восстанию 1262 года. Поддерживая дружественные отношения с ростовскими князьями, хан надеялся обеспечить покорность ему всей Ростовской земли в целом и подорвать авторитет городского веча, которое как он, так и ростовские князья, считали опасным для их интересов. Более чем естественно, что в качестве награды за преданность ростовских князей хан был только рад позволить им обуздать власть веча.

Ростовские князья были потомками великого князя Всеволода III Большое Гнездо по линии его старшего сына Константина, знаменитого покровителя просвещения.518 Наиболее выдающимися среди них во время правления Менгу-Тимура были внуки Константина, князь Борис Ростовский и князь Глеб Белоозерский, а также их зять, Федор, сын князя Ростислава Смоленского. Федор женился на княжне Марии Ярославской (правнучке Константина) и получил Ярославль в свой удел. Мать Бориса и Глеба, которую тоже звали Мария, была дочерью князя-мученика Михаила Черниговского. Хорошо образованная и глубоко религиозная, она играла важную роль в духовной жизни элиты ростовского общества.519

В это же время один из князей-Джучидов, обращенный в христианство ростовским епископом Кириллом около 1259 г. и названный Петром, поселился в Ростове и там женился на дочери монгольского чиновника, чья семья тоже была христианской. Он стал известен на Руси как царевич Петр из Орды (Петр Ордынский). Ввиду монгольской религиозной терпимости, перемена религии не аннулировала права и привилегии Петра, как монгольского князя. Поэтому его пребывание в Ростове считалось полезным для поддержки дружеских отношений между ростовскими князьями и ханом. Особенно дружен с Петром был князь Борис Ростовский. Согласно биографу Петра, Борис так любил Петра, что всегда вместе с ним трапезничал и, наконец, с благословения епископа, провозгласил Петра своим названым братом.520 Но дружба дружбой, а дело делом. Князь Борис, по всей видимости, имел настоящую деловую хватку. Петр, который был очень богатым человеком, напротив, не знал цену деньгам; когда он решил построить церковь на берегу озера близ Ростова, князь Борис, которому принадлежала та земля, запросил за нее умопомрачительную цену, и Петр ее сразу же заплатил. Как говорится в житие Петра, сумма заключалась в одном фунте золота и девяти фунтах серебра.521 Ключевский рассказывает, что эта сделка служила главной темой разговоров в Ростове на протяжении некоторого времени.522

Когда Петру сказали о необходимости составить документ о покупке земли, он ответил, что не понимает, к чему документы. Борис Ростовский на этот раз оказался достаточно порядочным, чтобы передать документ Петру. Это оказалось очень полезным для потомков Петра, когда, позднее, внуки Бориса Ростовского пытались предъявить свои претензии на эту землю.523 На старости лет Петр превратил церковь, которую построил, в монастырь, завещал ей постоянный доход и, приняв постриг, сам стал монахом. Он был канонизирован русской церковью в середине XVI века.524

Ростовские князья часто ездили в Орду. В 1257 г. князь Глеб отправился в Монголию и был тепло принят при дворе великого хана Мункэ. Там он женился на монгольской княжне, которая согласилась принять крещение; она получила имя Феодоры. Когда Менгу-Тимур стал ханом кипчаков, Глеб с рядом других русских князей отправился в его ставку, чтобы получить ярлык на княжение. Он пробыл в Орде до 1268 г. В 1271 г. он снова был в лагере Менгу-Тимура. В 1277 г. его брат Борис со своей женой и детьми совершил поездку в Орду. Там он заболел и умер. В 1278 г. Глеб, ставший князем ростовским после смерти Бориса, послал сына Михаила к Менгу-Тимуру вместе с Константином Угличским (сыном Бориса) и Федором Ярославским.525

Еще одним регионом Руси, к которому Менгу-Тимур проявлял значительное внимание, был Новгород. В этом случае мотивы хана имели коммерческий характер: он рассчитывал поддержать балтийскую торговлю, в которой Новгород являлся главным каналом для Восточной Руси и Востока. Международная торговля была одной из основ благосостояния Золотой Орды, и большинство ханов поддерживало ее развитие. Во время правления Менгу-Тимура были заложены основы ее широкого распространения.

В то время, как Новгород являлся наиболее удобным северным пунктом монгольской внешней торговли, крымские порты имели огромное значение для поддержания черноморской и средиземноморской торговли, в которой в то время доминировали, главным образом, итальянские купцы – венецианцы и генуэзцы. В связи с этим новгородские и крымские порты привлекали пристальное внимание Менгу-Тимура. Генуэзцы проникли в Черное море, предположительно, во второй половине XII века.526 Во время существования Латинской империи в Константинополе (1204-1261 гг.) вся черноморская торговля была монополизирована венецианцами. Двое братьев Поло были среди других венецианских купцов, прибывших в крымский порт Солдайя527 в 1260 г.; это был отправной пункт их великого приключения. Однако после восстановления Византийской империи Михаилом VIII Палеологом генуэзцы не только возвратились в Черное море, но и оказались в более привилегированном положении, нежели венецианцы, и усмотрели реальную возможность для себя учредить «фактории» в Крыму. Около 1267 г. Менгу-Тимур даровал им особые привилегии для их торговли в Каффе (современная Феодосия).528 А в 1274 г. они утвердились в Солдайе.529

Для параллельного развития на севере Менгу-Тимур взял на себя роль защитника Новгорода и основателя свободной торговли в районе Балтики. После заключения соглашения между Новгородом и великим князем Всеволодом III Суздальским (1211 г.) только князья из суздальского дома могли претендовать на княжение в Новгороде.530 Каждый из них, однако, во время его избрания должен был подписать договор, гарантировавший традиционные свободы городу. Александр Невский, как и другие, подписал подобный договор, но копии его не сохранилось. После смерти Александра Ярославича новгородцы согласились признать своим князем его брата Ярослава II, князя тверского и великого князя владимирского (1264 г.). По этому случаю был заключен новый договор между великим князем и городом Новгородом; его условия формулировались в двух одинаковых грамотах – одной, адресованной новгородцами великому князю, и другой – от великого князя Новгороду (около 1265 г.). Оригинал новгородской грамоты сохранился до сих пор в русских архивах.531

Два года спустя грамоты были подтверждены обеими сторонами.532 Вскоре после этого Ярослав Тверской нарушил некоторые условия договора, и новгородцы немедленно потребовали, чтобы он покинул город. Не желая уступать их требованиям, Ярослав Тверской обратился за помощью к хану, обвиняя новгородцев в желании поднять мятеж.533 К его разочарованию, Менгу-Тимур приказал ему вступить в переговоры с новгородцами, и князю Ярославу ничего не оставалось, кроме как согласиться. Был заключен новый договор, подтверждающий права и привилегии города. Чтобы утвердить этот ритуал на будущее, Менгу-Тимур направил двух посланников, в чьем присутствии князь Ярослав II поклялся «целованием креста» соблюдать условия договора (1270 г.),534 Одновременно Менгу-Тимур приказал Ярославу Тверскому не вмешиваться в торговлю между Новгородом и Ригой. Ярослав Ярославич должен был также известить об этом Ригу.535

Тем не менее, нельзя считать Менгу-Тимура поборником политических свобод для Новгорода. Он был только заинтересован в поддержке балтийской торговли через Новгород и ее распространении на Восток. Наиболее удобный путь из Новгорода в Сарай проходил через район верхней Волги, то есть через Великое княжество Владимирское. В связи с этим, хотя Менгу-Тимур проявлял готовность защищать Новгород от любых нападок со стороны великого князя владимирского, он также настаивал на продолжении политической связи между Новгородом и великим князем. После смерти Ярослава II (1272 г.) новгородцы избрали своим князем Дмитрия Переяславского. Новый великий князь Василий Костромской, который сам претендовал на новгородский стол, обратился к хану. Последний направил часть монгольских войск для поддержки кандидатуры князя Василия, что вынудило новгородцев «переменить свое мнение», как говорит летописец, и признать Василия Костромского своим князем.536 Когда после его смерти (1276 г.) Дмитрий получил ярлык на великое княжение во Владимире, хан согласился утвердить его также и новгородским князем.

В 1275 г. на Руси прошла новая общая перепись и набор рекрутов. Вероятно, приказ об этом исходил в 1273 или 1274 гг. от великого хана Хубилая, который нуждался в пополнении войск для кампаний в Южном Китае и Индокитае. Поскольку хан Менгу-Тимур, со своей стороны, намеревался укрепить свою власть на Кавказе, ему также был бы очень полезен свежий контингент войск. На этот раз наряду с Восточной Русью, перепись была проведена и на Смоленской земле. В 1281 г. ханский фаворит, великий князь Федор Смоленский (возвратившийся к этому времени в Смоленск из Ярославля) установил свое господство над Витебском, который раньше относился к Полоцкому княжеству. Монгольские сборщики, должно быть, были посланы также и в Витебск.537

В 1277 г. Менгу-Тимур развязал кампанию против алан на северном Кавказе. Как мы знаем, эта группа алан, так же как и другие аланские племена в бассейне Дона и в Крыму, была завоевана монголами во время похода Бату в 1239 г. После этого они сотрудничали с монголами и предоставляли войска для монгольского завоевания Китая. Во время междоусобиц между Берке и иль-ханами аланы северокавказской группы (осетины) воспользовались случаем, чтобы освободиться от подчинения хану кипчаков. Фактически, те, кто жил в высокогорных долинах, никогда полностью не были завоеваны монголами. Менгу-Тимур приказал ряду русских князей с их боярами и свитой присоединиться к его походу против алан. Согласно Никоновской летописи, в кампании приняли участие князья Глеб, сын Бориса Константин, Федор Ярославский и Андрей Городецкий (сын Александра Невского). Поход был удачным; русские взяли главную твердыню аланов, укрепленный город Дедяков538 (1278 г.), захватили богатую добычу, большая часть которой, вероятно, перешла к хану. Менгу-Тимур похвалил своих русских вассалов и наградил их многими дарами.539

Теперь давайте обратимся к западнорусским делам. Следует вспомнить, что после кампании Бурундая против Литвы отношения между князем Даниилом Галицким и Миндовгом Литовским стали напряженными.540 Даниил умер в 1264 г. В этом же году часть литовской знати, возмущенная политикой централизации, проводимой Миндовгом, организовала против него заговор, во время которого он был убит. Сын Миндовга, монах Войшелк покинул монастырь, чтобы отомстить за отца. Многие из заговорщиков были схвачены и казнены, и Войшелк, с помощью русских войск, набранных в Новгородке и Пинске,541 стал правителем Литвы. В 1267 г. он вернулся в монастырь и передал власть над Литвой своему шурину, сыну Даниила Шварну. Расположение звезд на политическом небосклоне представлялось чрезвычайно благоприятным для Даниловичей (сыновей Даниила); теперь они были в состоянии взять на себя ведущую роль в объединении Западной Руси и Литвы. Однако, как пишет волынский летописец, «сатана, который никогда не желает добра человечеству, наполнил теперь сердце Льва завистью по отношению к Шварну».542 В результате Лев (брат Шварна) убил не Шварна, а его покровителя Войшелка.

Убийство Войшелка, естественно, вызвало огромное возмущение среди литовцев, и после смерти Шварна (1270 г.) ни у одного из Даниловичей не было ни малейшего шанса стать князем Литвы. Власть взял в свои руки литовский князь Тройден (Трайденис, 1270-1282 гг.); а после его смерти еще один древний литовский клан пришел к власти.

После завершения осетинской кампании Менгу-Тимур направил свое внимание на византийские и египетские дела. До этого, как мы знаем, отношения как с Византией, так и с Египтом находились в компетенции Ногая. По все видимости, Менгу-Тимур решил обуздать авторитет Ногая. Когда болгарского хана Константина Тиха убили в бою с еще одним претендентом на трон в 1277 г.,543 в Болгарии начались раздоры, связанные с тем, что сразу несколько кандидатов на трон заявили о своих притязаниях. Поскольку Михаил VIII и Ногай поддерживали разных кандидатов, отношения между ними ухудшились. Представляется, что именно эта неразбериха привела Менгу-Тимура к мысли о вмешательстве в балканские дела. В русских летописях записано, что хан Менгу-Тимур и митрополит Кирилл направили сарайского епископа Феогноста544 к императору Михаилу VIII и патриарху Константинопольскому, как своего совместного посланника, с письмами и дарами от каждого из них. Это посольство, вероятно, состоялось около 1278 г., поскольку Феогност возвратился в Сарай в 1279 г.545

По всей видимости, отношения с Египтом также обсуждались Феогностом с императором и патриархом. Во всяком случае, примерно в это же время Менгу-Тимур пытался установить прямую дипломатическую связь с Египтом через Константинополь. Друг Берке, египетский султан Бейбарс І, умер в 1277 г. Два его сына правили вслед за ним по очереди, каждый – в течение довольно краткого периода, и в 1279 г. к власти пришел Килавун (Калаун). В июле 1280 г. его посланники прибыли к кипчакам, скорее всего, в ответ на миссию, посланную в Египет Менгу-Тимуром около 1279 г. Ко времени, когда послы Килавуна приехали к кипчакам, Менгу-Тимур уже умер.546

После смерти Менгу-Тимура курултай избрал ханом кипчаков его брата Туда-Менгу. Таким образом, притязания Ногая опять были отвергнуты. Однако, Ногай был теперь достаточно силен, чтобы утвердить себя в качестве реального соправителя нового хана. Фактически, с этого времени в русских летописях, за исключением ростовских анналов, Ногай, как и Туда-Менгу, назывался ханом. В некоторых западных источниках Ногай называется императором547, а в египетских анналах – маликом (королем).548 Скорее всего, во время избрания Туда-Менгу Ногай собственнолично объявил себя ханом ногайской (мангкытской) орды. Возможно, во избежание столкновения между последователями Ногая и Туда-Менгу курултай, избравший последнего ханом кипчаков, почел за лучшее признать Ногая ханом мангкытов. А если так, то декрет, выданный Бату Ногаю, о котором упоминалось выше549, лег в основу такого решения курултая.

Каким бы ни был формальный статус Ногая, фактически он стал более могущественным, чем официальный хан кипчаков, хотя это было и недостаточно для того, чтобы полностью устранить последнего. Результатом этого явилась нестабильная двойственность правительства, и хотя время от времени два хана сотрудничали друг с другом, в ряде случаев они отдавали противоречивые приказы, что создавало крайнюю неразбериху, по крайней мере, в, русских делах.

Как мы уже видели, в последний год правления Менгу-Тимура отношения между Ногаем и Византией обострились как из-за болгарских проблем, так и из-за решения Менгу-Тимура вступить в прямые отношения с императором Михаилом VIII. Первым шагом Ногая после смерти Менгу-Тимура стало восстановление дружеских отношений с византийским императором. Он предложил свою помощь против мятежного правителя Фессалии и направил к Михаилу VIII 4 000 отборных монгольских войск. Император был чрезвычайно удовлетворен, но кампания так и не состоялась из-за внезапной смерти Михаила VIII (1282 г.).550 Его сын и наследник, император Андроник II, начал свое правление с признания болгарским ханом Тертера, боярина половецкого происхождения (известного как хан Георгий Тертерий I), который в 1280 г. установил свое правление на значительной части болгарской территории. Однако, когда Ногай возразил против этого, Андроник II не только прекратил поддерживать Тертера, но даже захватил его. После этого Ногай провозгласил ханом Болгарии своего кандидата, другого болгарского боярина по имени Смилец.551

Видимо по соглашению с Ногаем, император Михаил VIII заключил с египетским султаном Килавуном договор, гарантирующий купцам и послам, направляющимся из Золотой Орды или в Орду беспрепятственное прохождение по морскому пути через Босфор.552 Примерно в это же время как Ногай, так и Туда-Менгу обменялись посольствами с Килавуном. Посланники последнего, отправленные к Менгу-Тимуру, но прибывшие к кипчакам только после его смерти, были тепло встречены Туда-Менгу; они возвратились в Египет в 1282 г. вместе с посланниками Туда-Менгу.553 В этом же году Ногай отправил к Килавуну свое собственное посольство.554

В это время, как и раньше, дипломатическая корреспонденция между Золотой Ордой и Египтом велась на монгольском языке.555 С другой стороны, с религиозной точки зрения, ислам, распространявшийся из Египта, постепенно все больше набирал силу, и не только в Золотой Орде, но также и в государстве иль-ханов. В

1282 г. иль-хан Ахмед стал мусульманином556, а в 1283 г. Туда-Менгу объявил о своем обращении в ислам.557 Представлялось, что с установлением религиозной гармонии на всем Ближнем Востоке политическая напряженность между иль-ханами и Египтом подойдет к концу. В ближайшем будущем, однако, должны были произойти некоторые конфликты, в особенности потому, что обращение в ислам не было окончательным ни для государства иль-ханов, ни для Золотой Орды.

В 1280 г. все русские князья, за исключением великого князя Дмитрия Александровича, направились в Орду, чтобы приветствовать нового хана, Туда-Менгу, и получить ярлыки на княжение. Внимание великого князя Дмитрия в то время было поглощено его раздорами с новгородцами, которым он «много пакости дея».558 Возможно, из-за этих действий – того, что Дмитрий не появился при ханском дворе, и его нападения на новгородские земли – Туда-Менгу отобрал его ярлык и выдал новый – на владимирский стол – младшему брату Дмитрия, Андрею Городецкому и Костромскому559, другу ростовских князей и на протяжении долгих лет преданному вассалу хана Менгу-Тимура. Отказ князя Дмитрия уступить стол привел к жестокому конфликту. Туда-Менгу направил монгольские войска, чтобы усилить дружину Андрея Городецкого. Монголы заполонили всю территорию Великого княжества Владимирского, захватывая и изгоняя наместников Дмитрия и его войска, опустошая страну. Затем они возвели Андрея на владимирский стол. Новый великий князь развлекал монгольских князей, принимавших участие в экспедиции, и других монгольских военачальников на щедром приеме и пиру.560

Под властью прежних ханов вопрос был бы уже решен, и Дмитрию Переяславскому осталось бы либо уступить, либо бежать. Теперь, однако, с ростом авторитета Ногая, Дмитрий нашел путь противодействия распоряжениям хана Туда-Менгу. Он совершил паломничество в лагерь соперника, хана Ногая, и дал ему клятву верности. Вероятно, Ногая оскорбляло нежелание Туда-Менгу советоваться с ним по поводу выдачи ярлыков русским князьям, и сейчас он был рад получить повод для проявления своей власти. Он подтвердил права Дмитрия на владимирский стол и направил ему в поддержку сильное подразделение войск. Не дождавшись никакой поддержки от Туда-Менгу, Андрей Городецкий вынужден был уступить великое княжество Дмитрию и установить с ним мир. После этого Андрей Городецкий удалился в Кострому. Князь Дмитрий поклялся не мстить брату и его сторонникам, но вскоре нарушил свою клятву: в 1283 г, двое его бояр появились в Костроме и арестовали главного советника Андрея – боярина Семена Тонилевича; они убили его после короткого допроса.561

А.Н. Насонов делает вполне правдоподобное предположение, что Ногай даровал великому князю Дмитрию привилегию, которая устраивала город Новгород: он уполномочил его надзирать за сбором налогов в своих владениях; монгольские чиновники, собиравшие налоги, по видимости, были отозваны. Если так обстояло дело в действительности, то, видимо, Ногай старался привлечь на свою сторону больше русских князей, ставя их в привилегированное положение.562

Хотя Туда-Менгу и не был достаточно силен для того, чтобы открыто противостоять Ногаю, он не утвердил ярлык, выданный Ногаем Дмитрию Переяславскому и продолжал считать Андрея Городецкого официальным великим князем.563 Ростовские князья, со своей стороны, оставались лояльными Туда-Менгу. Вполне характерно, что в ростовских летописях только Туда-Менгу называется ханом, а Ногая упоминают лишь по имени без какого-либо титула.564 Среди всех русских князей наибольшее благоволение хана снискал великий князь Федор Смоленский (прежде – Ярославский). Федор провел несколько лет при дворе Менгу-Тимура и за это время удостоился права стоять рядом с ханом на придворных пирах и вручать ему церемониальный кубок, что считалось великой честью.565 После смерти его первой жены, княгини Марии Ярославской (около 1285 г.) за Федора выдали замуж монгольскую княжну (возможно, дочь Менгу-Тимура), которая была крещена и получила имя Анны.

Уже упоминалось, что в 1283 г. Туда-Менгу был обращен в ислам. Представляется, что он принял новую веру не по политическим соображениям, а как духовное откровение. Психологически, этот случай похож на обращение в христианство царевича Петра Ордынского, который со временем, как мы знаем, ушел в монахи. Туда-Менгу стал суфистом, последователем мистического учения в исламской мысли. Сильный толчок к развитию суфизма дал персидский поэт Джалал ад-Дин Руми (1207-1273 гг.), который провел некоторое время при дворе сельджукских султанов (вассалов иль-ханов) в Малой Азии, а затем возвратился, чтобы основать орден дервишей.566 Его мистические поэмы снискали огромную популярность и имели большое влияние в Малой Азии, Иране, а позднее в Оттоманской Турции. Высшим в учении суфизма считался отказ от радостей и красот этого мира; истинный суфист должен был жить в бедности и очищать душу через любовь ко всему человечеству и пантеистическое сознание, что считалось сущностью всех религий, через которые все народы могут надеяться на спасение.

Под влиянием суфизма Туда-Менгу утратил интерес к своей власти и пренебрегал государственными делами к ужасу ведущих князей и знати. Вскоре распространились слухи, что хан душевно болен. По-видимому, через недолгое время Туда-Менгу предложили передать часть власти его племяннику Тула-Буге (Теля-Буга). Во всяком случае, Тула-Буга представительствовал вместо хана в 1285 г. при попытке уладить разногласия между Золотой и Ногайской Ордами. К этому времени Ногай решил расширить сферу господства монголов на запад, в Венгрию, и пригласил Тула-Бугу принять участие в этой экспедиции.

Чтобы лучше понять политику Ногая в отношении Венгрии, нам нужно кратко рассмотреть как общую природу, так и этническую основу государства Ногая. В течение двадцати лет после его первого появления на Балканах (1265-1285 гг.) Ногаю удалось построить процветающую империю. Ее этническим ядром стал его собственный «ногайский», или мангкытский, народ, которому подчинялось разнородное множество других народов. Сам ногайский народ продолжал оставаться кочевым. Некоторые завоеванные народы, такие, как половцы, были полукочевниками; другие, как болгары, занимались сельским хозяйством. Важной группой среди подданных Ногая были аланы, которые мигрировали из Крыма и района нижнего Дона в Молдавию в начале его правления. Следует вспомнить, что другая группа аланов занимала именно этот регион около 400 г. н.э., как раз в то время река Прут стала называться Аланской рекой.567 По всей вероятности, именно в V веке был основан город Яссы,568 который в дальнейшем стал важным торговым городом, называемым в русских летописях «Ясским (или Асским) Торгом».569

Далее, во владениях Ногая было много русских, среди них бродники в районах нижнего Днестра и нижнего Дуная.570 Русские на этой территории также занимались торговлей. Перечень «русских городов» этого периода в Молдавии записан в Воскресенской летописи.571

Последними по очереди, но не по значению, должны быть упомянуты валахи (румыны). Следует вспомнить, что предки румын жили на Балканском полуострове, на землях нижнего Дуная и в Трансильвании со времен Римской империи.572 В XII веке валахи вместе с половцами приняли активное участие в создании так называемого Второго Болгарского Царства.573 В Трансильвании румыны находились под постоянным влиянием мадьяр. С этой точки зрения монгольское вторжение в Венгрию в 1241 г. можно считать важной вехой в истории румынского народа, поскольку оно смягчило давление со стороны мадьяр, хотя бы на какое-то время.574 Как группа, входящая в федерацию народов, управляемых Ногаем, румыны в конце концов оказались в состоянии утвердиться, как более или менее сплоченная общность, сначала в Валахии, а позднее в Молдавии. В Молдавии они жили в тесном контакте как с аланами, так и с русскими. Румыны приняли кириллический алфавит, и их цивилизация в то время находилась под значительным славянским влиянием.575

Согласно византийскому историку Георгию Пахимересу, все народы, подчиненные Ногаю, постепенно перешли под монгольское влияние, надевая татарские одежды и изучая татарский язык.576 Социологически империя Ногая напоминала западноскифское и сарматское государства, а также Готское королевство IV века. Простираясь от Днепра на запад к территории нижнего Дуная, она занимала примерно ту же территорию, что и Готское королевство. Государство было богато сельскохозяйственными продуктами и рыбой и удобно расположено для ведения широкой торговли с Венгрией, Литвой и Русью на севере, с Византией на юге и с Крымом на востоке.

Быстрый рост империи Ногая не мог не отразиться на соседних странах, особенно на Венгрии. Как мы знаем, Венгрия была захвачена монголами в 1240-1241 гг. Уход Бату в 1242 г. предотвратил включение ее в состав Монгольской империи, но даже после этого монголы считали мадьяр потенциальными членами монгольско-тюркской федерации ввиду их исторического происхождения. Тюркский элемент в Венгрии существенно усилился благодаря миграции туда сильной группы половцев в 1239 г.577 С ними обосновалась и группа аланов. Румыны составляли еще один немадьярский элемент в Трансильвании. С половцами, аланами и румынами в Ногайской империи Венгрия теперь была значительно более, чем раньше, открыта для влияния народов из причерноморских степей.

Результатом этого стало возрождение старых степных традиций при венгерском дворе, по крайней мере – среди части мадьяр, и рост влияния Орды Ногая и половцев в венгерских делах. Правящий король Венгрии Ласло IV (1272-1290 гг.) имел половецкое происхождение по матери, которая была половецкой княгиней. Именно через своих половецких родственников Ласло IV постепенно пристрастился к образу жизни и привычкам степных народов. Он зашел столь далеко, что заключил в тюрьму свою супругу, королеву Изабеллу Анжуйскую, взял себе в жены двух ногайских княжон и отрекся от христианства. Это, естественно, вызвало негодование папы, а также опасения у соседних христианских правителей. В самой Венгрии существовала сильная оппозиция «татаризации» страны. Лишь небольшая часть мадьяр выразила готовность следовать за королем по избранному им пути.

Именно на таком фоне можно лучше понять вмешательство Ногая в венгерские дела. Обеспокоенный оппозицией христиан, король Ласло IV достиг взаимопонимания с ханом Ногаем578, который, в свою очередь, вступил в сотрудничество с ханом Тула-Бугой. Зимой 1285-1286 гг. Ногай повел армию с юга через Брасов в Трансильванию; Тула-Буга предпринял завоевание Словакии с севера. В то время как кампания Ногая завершилась успешно, армия Тула-Буги застряла в покрытых снегом долинах северных Карпатских гор.579 Потеряв большое количество людей и коней, Тула-Буга вынужден был отступить в Галицкое княжество, чтобы реорганизовать и перевооружить армию и обеспечить новые поставки лошадей. Поскольку табуны конского пополнения направлялись в Галич из кипчакских степей, монголы весной и летом 1286 г. пасли их на галицких и волынских лугах, принося много вреда сельскому хозяйству обоих этих княжеств. Вдобавок разгневанные воины армии Тула-Буги, разочарованные в своих надеждах на богатую добычу в Венгрии, разорили Галич и Волынь. Но интервенция Ногая помогла Лаело IV на некоторое время удержать трон. При таком стечении обстоятельств, однако, венгерский король начал сомневаться в мудрости своей собственной политики и, казалось, был готов к тому, чтобы вернуться в лоно христианства. Но в 1290 г. он был убит половцами. Его смерть знаменовала собой окончательную победу христианства в Венгрии. Так закончилась драматическая карьера этого загадочного и талантливого правителя, оказавшегося между двумя разными культурными мирами. Михаэль де Фердинанди удачно сравнивает его с Юлианом Отступником, в то же время считая его подражателем Аттилы.580

После венгерской кампании Ногай и Тула-Буга переместили свое внимание на Польшу. Их целью, по всей вероятности, было предвосхитить польскую интервенцию в поддержку христианской партии в Венгрии. В конце 1286 г. Ногай появился в Галиче со своей армией, и два монгольских предводителя, усиленные русскими вспомогательными войсками под командованием галицких и волынских князей, напали на Польшу. Они снова действовали порознь. В то время как Ногай вел свои войска по направлению к Кракову, Тула-Буга продвигался в сторону Сандомира. Монголам хитростью удалось занять несколько польских замков. Согласно польским хроникам, в некоторых случаях русские князья, сопровождавшие монголов, клялись в том, что после добровольной сдачи гарнизону и обитателям не будет причинено никакого вреда; однако монголы всегда нарушали клятву.581 Хотя монголы хорошо поживились в Польше, им не удалось захватить страну, и в начале 1287 г. они возвратились в Галич и Волынь и вновь их разорили. Опустошение этих областей было столь же полным, как и киевских земель при Бату. В результате потерь населения и богатств власть князей из галицкого дома была настолько подорвана, что в процессе объединения Западной Руси их подчинили себе великие князья Литвы.582

Князь Владимир Волынский (сын Василько) умер вскоре после возвращения его родственников из польской кампании. История его болезни и смерти в Волынской летописи, а также текст его завещания, приведенный летописцем, содержит массу важных свидетельств для изучения западнорусской (украинской) истории в этот беспокойный период.583 Из них следует, что князь Владимир был высоким и красивым мужчиной, любителем книг и покровителем церковного искусства. Читая этот панегирик, возникает чувство, что летописец оплакивал в лице Владимира Волынского последнего князя великого века.

После возвращения Тула-Буги в Сарай Туда-Менгу принудили к отречению, и Тула-Буга стал полноправным ханом, несмотря на противодействие группы князей и военачальников, которые отдавали предпочтение сыну Менгу-Тимура Тохте. Отношения между Ногаем и Тула-Бугой обострились во время их совместной кампании против Венгрии и Польши, когда Тула-Буга стал жаловаться, что Ногай не оказывал ему достаточной поддержки. Теперь, как вполне состоявшийся хан, Тула-Буга посчитал, что может позволить себе большую независимость, и его отношения с Ногаем становились все хуже и хуже.

Неразбериха, которая была результатом отсутствия согласия между двумя ханами, прекрасно иллюстрируется рассказом о монгольском чиновнике (баскаке)584 Ахмеде и курских князьях.585 Ахмед должен был собирать налоги в курской земле. Согласно рассказу, он основал там два новых города, население которых росло очень быстро, поскольку горожанам было даровано освобождение от налогов. А владения князей Олега Рыльского и Святослава Липецкого, напротив, были доведены до обнищания.586 Вскоре оба эти князя решили пожаловаться хану. Так как баскак Ахмед был годчиненным Ногая, князья обратились к Тула-Буге. Он повелел, чтобы города, основанные Ахмедом, были разрушены. После этого (дружинники Олега и Святослава напали на них и разорили.

Ахмед тут же пожаловался Ногаю. Взбешенный действием двух князей, Ногай отправил сильную орду под командованием Ахмеда с приказом схватить Олега и Святослава, а также их бояр. Услышав об этой карательной экспедиции, Олег бежал в ставку Тула-Буги, а Святослав – в воронежские леса в Рязанском княжестве. Обоим князьям, как и боярам Святослава, удалось скрыться, но бояре Олега были пойманы по дороге на восток воинами Ахмеда и приведены в лагерь баскака. Ахмед приказал немедленно их казнить. Владения обоих князей беспощадно разорила орда Ахмеда. На следующий год было достигнуто соглашение между Тула-Бугой и Ногаем, которое позволяло Олегу возвратиться в Рыльск. Тем временем Святослав тоже вернулся, и поскольку о нем не упоминалось в соглашении, он еще раз совершил нападение на города Ахмеда. Опасаясь возможных последствий этого деяния, Олег опять направился к Тула-Буге, который приказал ему наказать Святослава и послал монгольские войска для выполнения этого приказа. Выполняя волю хана, Олег убил Святослава. После этого брат Святослава Александр отправился к хану Ногаю просить о защите. Хан послал свои войска в помощь Александру. С их помощью Александр смог захватить Олега и двух его сыновей и убил всех троих.

Весь этот эпизод характеризует как зарождающийся упадок монгольского правления, так и деморализацию, которая в своих худших чертах проявилась в русских князьях.

Весной 1288 г. Тула-Буга развязал кампанию против государства иль-ханов, возобновив междоусобицу между двумя ветвями Чингисидов, которая была начата Берке. Целью хана Золотой Орды был, как и раньше, захват Азербайджана. Ни эта кампания, ни вторая, последовавшая весной 1290 г., не принесла каких-либо прочных результатов.587 Но народ Ростова воспользовался тем, что внимание хана сосредоточилось на Закавказье, и поднял восстание против монгольских чиновников.588 Нет никаких свидетельств о карательной экспедиции, посланной по этому случаю в Ростов Тула-Бугой. Вероятно, мятеж был подавлен объединенными усилиями ростовских князей и монгольских гарнизонов, расположенных в соседних городах.

Если Тула-Буга надеялся, благодаря войне с иль-ханами, поднять свой престиж, который был так или иначе поколеблен его предыдущей безуспешной кампанией против Венгрии и Польши, то он просчитался. Его неудачная попытка завоевать Азербайджан, должно быть, сурово критиковалась многими князьями и военачальниками. Лидеры оппозиции, видимо, были готовы поддержать притязания Тохты на трон. Во всяком случае, Тула-Буга решил захватить Тохту. Предупрежденный об опасности, Тохта бежал к Ногаю и попросил у него, как у старейшего из живущих Джучидов, защиты. Ногай был только рад использовать этот повод для подрыва авторитета Тула-Буги. Поэтому он предоставил Тохте приют в своей орде и гарантировал беженцу безопасность. Именно в связи с этим случаем он упомянул декрет Бату, делавши его посредником между князьями-Джучидами.589 Ногай не понимал, что совершает роковую ошибку, заводя дружбу с Тохтой. Человек, которому он помог, вскоре сверг его.

После совещания с Тохтой Ногай решил хитростью избавиться от Тула-Буги. Изображая желание прийти к соглашению, он пригласил Тула-Бугу на встречу в условленном месте. Каждый должен был явиться с небольшой свитой. Тула-Буга оказался достаточно наивным, чтобы поверить Ногаю, и попал в ловушку. Он был схвачен воинами Ногая вместе с некоторыми другими сопровождавшими его князьями и доставлен к Тохте, который приказал казнить всех их традиционным монгольским способом – без пролития крови, то есть, сломав им позвоночник (1291 г.).590 После этого Ногай провозгласил Тохту ханом кипчаков. Тохта со своей стороны, согласно египетскому источнику, «отдал Крым» Ногаю.591 Как уже отмечалось, лишь одна четверть с дохода от крымских народов была в распоряжении кипчакских ханов.592 Вероятно, это была та доля, которую Тохта уступил Ногаю.

Хотя Тохта и получил от Ногая помощь в завоевании трона, он не намеревался оставаться всю жизнь его должником. Тохта проявил себя очень способным правителем и человеком совершенно иного склада характера, нежели Тула-Буга и Туда-Менгу. Благоговейный приверженец культа Неба, он был проникнут суровыми монгольскими традициями и верил во всемонгольское единство. Достаточно осторожный, чтобы избегать поначалу открытого столкновения с Ногаем, Тохта с самого начала своего правления занялся организацией сильной армии и администрации. Но он вынужден был сделать еще несколько уступок Ногаю, прежде чем почувствовал себя готовым открыто противостоять ему.

Пользуясь переменой на троне в Золотой Орде, официальный великий князь Андрей Городецкий в сопровождении нескольких ростовских князей и ростовского епископа отправился к Тохте для возобновления ярлыка и изложил ему свои жалобы на креатуру Ногая – правящего великого князя Дмитрия Переяславского. Последний отказался появиться при дворе Тохты, считая себя вассалом Ногая. Князь Михаил Тверской (сын великого князя Ярослава II) также принял сторону Ногая и направился для подтверждения своего права на трон к нему, а не к Тохте. И князь Даниил Московский (самый младший сын Александра Невского) отказался появиться при дворе Тохты. Таким образом, разделение властей в Золотой Орде привело к образованию двух соперничающих групп среди русских князей. Тохта отказался мириться с подобным положением и предпринял энергичную попытку утвердить свое господство над всей Северной Русью. Он не только признал Андрея Городецкого великим князем владимирским, но и уполномочил его и великого князя Федора Смоленского свергнуть Дмитрия Переяславского. Как того и следовало ожидать, князь Дмитрий не намеревался уступать стола и пренебрег приказами Тохты. Тогда хан послал армию в поддержку своих русских вассалов под командованием своего брата Тудана, которого русские летописи называют Дюденем.593 Великое княжество Владимирское заплатило страшную цену за противостояние Дмитрия Тохте. Сам Владимир, как и большинство городов, включая Москву, были немилосердно разграблены, а земли вокруг полностью разорены (1293 г.). Один лишь город Тверь оказал решительное сопротивление захватчикам; чтобы преодолеть его, Тохта направил еще одну монгольскую рать под предводительством Тохтамира, которая принесла много несчастий тверичам.594 Тем временем Дмитрий Переяславский бежал в Псков и вступил в переговоры с Андреем. Было достигнуто временное перемирие. Вскоре после этого Дмитрий умер, и Андрей Городецкий был признан великим князем большинством северорусских земель (1294 г.).

Хотя хан Ногай решил на сей раз не вмешиваться в русские дела, его, вероятно, беспокоили решительные действия Тохты. Он посчитал необходимым напомнить Тохте, что высшая власть в делах Золотой Орды все еще принадлежит Ногаю. В связи с этим в 1293 г главная жена Ногая, Байлак-хатун, нанесла визит ко двору Тохты и была принята с достойным почетом. Через несколько дней празднеств она сказала Тохте, что его «отец» (т.е. сюзерен) Ногай хочет предостеречь его от ряда военачальников, которые раньше поддерживали Тула-Бугу, и которых Ногай считает опасными. Она назвала двадцать трех из них. Тохта вызывал каждого по очереди в свой шатер, захватил их всех и казнил одного за другим.595

Это свидетельство преданности Тохты успокоило Ногая. Теперь он мог перенести внимание на балканские дела с целью расширить свое влияние в Сербии. Несколько местных балканских князей, включая Шишмана из Видина,596 обратились к нему с просьбой о защите от короля Милутина Уроша II Сербского. Ногай послал свою армию в Сербию, и у короля не было выбора, кроме как признать себя вассалом Ногая (около 1293 г.).597

В этом же самом году началась затяжная война между Генуей и Венецией. Ввиду широкой торговой экспансии этих двух итальянских республик в Восточном Средиземноморье, их конфликт повлиял не только на отношения каждой из них с рядом восточных стран, но и на международную политику в целом, как в Европе, так и в Азии.598 Как мы знаем, генуэзцы прочно обосновались в крымских портах во время правления Менгу-Тимура.599 Венецианцы, возмущенные тем, что утратили былые преимущества в прибыльной черноморской торговле, вскоре попытались восстановить свое положение в Крыму. Есть упоминание о венецианском консуле в Солдайе в 1287 г.600 В 1291 г. венецианцы решили направить миссию к Ногаю. Вероятно, они рассчитывали на сотрудничество с этим ханом в деле разрушения генуэзской монополии в Крыму.601 Согласно историку, изучавшему итальянскую морскую торговлю, именно венецианская агрессивность в районе Черного моря спровоцировала основной конфликт между двумя итальянскими республиками.602 Однако Ногай уклонялся от того, чтобы предпринять какое-то решительное действие против генуэзцев. Тем временем, его отношения с Тохтой стали напряженными. По всей вероятности, генуэзцы попросили Тохту о защите как от венецианцев, так и от поддерживавшего их Ногая. А Ногай предложил убежище и сотрудничество ряду военачальников Тохты, которые дезертировали от своего хана. Сыну одного из них Ногай даже отдал в жены свою дочь.

Тохта направил посланника к Ногаю, чтобы потребовать объяснений, и, если они не будут удовлетворительными, пригрозить ему войной. Ногай принял вызов и ответил таким посланием: «Наши конижаждут, и мы хотим позволить им напиться из Дона».Эта красочная формула объявления войны имеет формы в традиционной эпической поэзии степных народов; она использовалась еще в скифские времена и упоминается в «Слове о полку Игореве».603 Тохта сразу же повел армию на врага. Согласно египетскому историку Рухн ад-Дину Бейбарсу, решающий бой в этой войне состоялся у берегов Яса, то есть реки Прут.604 Марко Поло во время его пребывания в Персии рассказывали, что эта битва проходила на равнине Нерги.605 «Нерге» по-персидски значит «линия».606 Я полагаю, что это название относится к древней укрепленной линии между реками Днестр и Прут в Бессарабии и Молдавии, названной стеной императора Траяна, руины которой существуют до сих пор.607 Таким образом, поле боя, видимо, находилось в южной Бессарабии.

Битва закончилась победой Ногая. Тохта бежал на восток с остатками своих войск, преследуемый ордой Ногая вплоть до реки Дон. Обещание Ногая сбылось: его воины действительно поили своих коней из Дона. Теперь Ногай обратил свой гнев против генуэзцев. В 698 г. гиджры (1298-1299 гг.) его войска разорили Каффу и Солдайю.608 Примерно в это же время война между Генуей и Венецией завершилась победой генуэзцев в решающем морском бою при Курцоле (7 сентября 1298 г.). Между прочим, именно в этом бою Марко Поло, вернувшийся из Китая в Венецию в 1295 г., был захвачен в плен генуэзцами, и именно в генуэзской тюрьме он рассказал свою историю соседу по камере Рустичьяно из Пизы, который записал ее и сохранил для потомков. Возможно, не будь этого тюремного заточения, он так и не нашел бы времени изложить на бумаге эту историю. Хотя Генуя и выиграла войну, условия мирного договора не были суровыми для Венеции, и право венецианцев торговать на Черном море было признано в 1299 г.609

Отказавшись от преследования Тохты до его окончательного разгрома, Ногай нарушил один из самых главных принципов стратегии Чингисхана. Вероятно, он переоценивал свою собственную силу; кроме того, он становился все старее.610 Тохта воспользовался этой ошибкой. Через два года у него снова была новая, хорошо обученная орда, которую он в 699 г. гиджры (1299-1300 гг.) вновь повел на запад. Согласно арабским источникам, решающая битва во второй войне между Тохтой и Ногаем произошла у Куканлыка (Каганлыка). Это место можно идентифицировать как реку Кагамлык в Полтавской области.611 На сей раз фортуна изменила Ногаю. Его армия была разгромлена, а сам он убит русским дружинником из армии Тохты. Воин принес голову Ногая Тохте, ожидая щедрую награду. Вместо этого Тохта приказал казнить его, сказав: «У простолюдина нет права убивать хана».612 Несомненно, Тохту возмутило, что Ногаю не была предоставлена привилегия умереть без пролития крови.

Старшему сыну Ногая Чике (Джоге) удалось избежать гибели, и с остатками орды он направился сначала в «землю алан» (Молдавию), а затем в Болгарию. Болгарский хан Смилец умер в конце 1298 г., и наступил период междуцарствия, когда одним из претендентов на трон выступил сын Тертера Святослав. Когда появился Чика, Святослав признал его своим сюзереном и помог ему взойти на болгарский трон в Тырнове (конец 1300 или начало 1301 г.). Таким образом, ханом Болгарии стал Чингисид. Однако, это продолжалось недолго. Опасаясь репрессивных мер по отношению к Болгарии со стороны Тохты, Святослав вскоре предал Чику. Заговор, который он возглавлял, удался, и Чика был брошен в тюрьму и там задушен.613 Затем Святослав объявил себя ханом Болгарии, по всей видимости, в качестве вассала Тохты.

Энергичная личность Ногая и драматическая история его взлетов и падений сделали его излюбленным персонажем как тюркской, так и русской эпической поэзии. Во многих русских былинах упоминается «собака Калин-Хан». Стоит вспомнить, что «Ногай» означает «собака» по-монгольски; «калин» по-тюркски значит «толстый», а известно, что Ногай был толстым. Таким образом, «собака Калин-Хан» русских былин – никто иной, как хан Ногай.614

После решающей победы Тохты над Ногаем период двоевластия в Золотой Орде прекратился. Сначала Тохта столкнулся лицом к лицу со сложной ситуацией. Страна и народ были изнурены междоусобной войной. Помимо того, в причерноморских степях в 1300 г. и на протяжении двух последующих лет свирепствовала сильная засуха.615 Однако трудности были быстро преодолены, и положение стало улучшаться. Согласно писателю, который продолжил «Историю» Ра-шида ад-Дина, Тохта был терпеливым и талантливым правителем. «В дни его правления страны, подчиненные ему, достигли высокой степени процветания, и весь его улус стал богатым и довольным».616

Действительно, Тохта не терял времени, восстанавливая единство правления в ханстве кипчаков и принимая на себя управление международными делами, а также вассальными народами и князьями. После смерти Чики ногайская орда распалась; часть ее мигрировала в русскую Подолию617 еще одна часть признала сюзеренитет Тохты, и ей позволено было остаться в причерноморских степях; со временем они стали называться малыми ногайцами. Остальные ногайские кланы предпочли вернуться к своим прежним местам обитания в бассейне реки Яик, к северу от Каспийского моря, чтобы воссоединиться со своими родичами, которые оставались там на протяжении всего правления Ногая. Они стали называться великими ногайцами.

Тохта пошел по стопам Ногая, установив дружественные отношения с Палеологами в Византии. Дружба, как и в случае с Ногаем, была скреплена семейными узами: Мария, внебрачная дочь императора Андроника II, стала одной из жен Тохты.618 Следует заметить здесь, что в конце XIII века в Малой Азии произошли важные события, последствия которых должны были повлиять на судьбы Византийской империи, а позднее – и Руси. В 1296 г. иль-хан Газан сместил сельджукского султана Гиасаад-Дина Масуда II с престола. Под началом его преемника в сельджукском государстве начался мятеж, который был подавлен войсками Газана в 1299 г.619 После этого Сельджукский султанат распался. Местные эмиры в Анатолии, которые все это время являлись вассалами султана, теперь вынуждены были давать клятву верности иль-хану. Многие из них стали фактически независимыми и среди прочих – сын Ертогрула Осман. На протяжении его правления Осману удалось создать сравнительно сильное собственное государство. Находясь на смертном ложе, он получил радостное для себя известие о том, что его сын Орхан620 захватил важный город Бруссу, находящийся близко к южному побережью Мраморного моря (1326 г.). Брусса стала первой столицей Оттоманской империи.

Тохта поддерживал оживленные дипломатические отношения как с египетским султаном, так и с иль-ханами. Последним он представил многолетние притязания кипчаков на Азербайджан, которые были отклонены. Он также вмешался в дела района Газни в Восточном Иране (Афганистане), и поначалу ему удалось посадить своего собственного кандидата на местный княжеский трон; однако, этот вассал вскоре был изгнан.621 Дальнейшее развитие конфликта между Тохтой и Газаном предотвратили действия великого хана Тимура, который, следует вспомнить, пытался восстановить единство Монгольской империи в форме федерации всех монгольских ханов. Как Тохта, так и преемник Газана Олджайту одобрили этот план и торжественно поклялись его поддерживать (1304-1305 гг.).622

Важным результатом мирных взаимоотношений между Золотой Ордой и иль-ханами во время правления Тохты стало возрождение торговли между двумя ханствами. Согласно Вассафу, «Вновь была открыта дорога купцам и владельцам караванов. Арранский район (Северный Азербайджан) был покрыт шатрами и повозками, и как обычные предметы торговли, так и изысканные товары наводнили рынки благодаря быстрому товарообороту».623 Черноморская торговля, наоборот, испытывала регресс из-за разногласий между Тохтой и генуэзцами. В 1308 г. Каффа была разграблена монголами. Однако в других портах торговля не ослабевала.

Это восстановление порядка в Золотой Орде не могло не отразиться также и на русских делах. Все русские князья вынуждены были подчиняться Тохте, поскольку теперь не было хана-соперника, к которому можно было бы обратиться за защитой. Таким образом, внешне было восстановлено подчинение Руси хану. И тем не менее, прежняя самоуверенность у монгольской власти исчезла. Во время предшествующего периода двоевластия в Золотой Орде страх русских перед неумолимым механизмом монгольского управления существенно уменьшился. По крайней мере, чары были разрушены. Многие русские князья обнаружили, что они, хотя и слишком слабы, чтобы противостоять объединенному ханству, тем не менее могут извлечь пользу из разногласий между монголами. И пусть Тохта был теперь единым правителем Золотой Орды, все же он вынужден был считаться в своей политике – по крайней мере, до определенной степени – с вельможами, окружавшими его трон, старшими князьями-Джучидами и военачальниками, а также с ведущими купцами и другими «влиятельными группами». Поскольку по ряду вопросов между ханскими советниками возникали разногласия, русские князья всегда могли искать протекции у одного или другого монгольского князя или чиновника. И поскольку среди русских князей существовало соперничество, каждый пытался обеспечить себе своего собственного покровителя среди монголов, впутывая последнего таким образом в русские раздоры. В ожесточенной борьбе за существование между русскими князьями каждый из них, в первую очередь, думал об увеличении своего удела и усилении собственного контроля над ним. Если он считал это полезным, то вступал в альянс с одним или несколькими соседними князьями, но на столько времени, на сколько это представлялось ему выгодным. В этой игре допустимыми считались все приемы: сила, дипломатия, уловки, интриги при ханском дворе. Со временем некоторые из князей стали значительно сильнее других, потому что им открылась новая перспектива: возможность одному править всей или большей частью Восточной Руси. Таким образом, борьба за уделы переросла в борьбу между ведущими князьями за верховную власть; из разобщенных уделов постепенно возникало национальное государство. Этот процесс некоторым образом напоминал становление французской монархии под властью династии Капетингов после периода распада в позднюю каролингскую эпоху.

Следует вспомнить, что в начале 1290-х гг. стали отчетливо выделяться две соперничающие группировки среди русских князей: группа князей, объединенных вокруг Ростова, и объединение князей Центральной Руси – Переяславля, Твери и Москвы. В 1294 г. все они, по крайней мере – номинально, признали господство великого князя Андрея Городецкого. Три года спустя, однако, отношения между двумя княжескими группами снова стали напряженными, и война казалась неизбежной.624 Это произошло в то время, когда Тохта готовил свое первое нападение на Ногая. Однако он посчитал ситуацию на Руси столь критической, что решил сразу же вмешаться. Тохта направил особого посланника, которого русские летописи называют Неврюй, с сильной ратью, и попросил сарайского епископа Исмаила сопровождать Неврюя и попытаться примирить противоборствующие стороны. Все русские князья были вызваны во Владимир, и после бурных споров епископ Исмаил убедил их прийти к соглашению.625

Четырьмя годами позже возникли новые осложнения, когда князь Даниил Московский захватил город Коломну, который относился к Рязанскому княжеству. Князь Константин Рязанский обратился к местному монгольскому баскаку за защитой, но это не остановило князя Даниила, которому удалось нанести поражение как рязанским, так и монгольским войскам (1301 г.)626. С помощью хитрости Даниил Московский захватил и привез в Москву самого князя Константина, где продержал его несколько лет, оказывая ему должные почести. После смерти Даниила Московского по приказу его сына и наследника князя Юрия несчастный Константин Рязанский был убит.

Ободренный успехом, Даниил Московский в 1303 г. занял Можайск, который до этого являлся частью Смоленского княжества. В этом году умер князь Иван Переяславский, не оставив сыновей, которые могли бы наследовать ему. Великий князь Андрей Городецкий тут же посадил своих наместников в Переяславле. Князь Даниил Александрович был возмущен, поскольку сам предназначал этот город себе, и заявил, что князь Иван Переяславский завещал город ему. Поэтому он изгнал наместников великого князя и занял город.

Один явный мотив можно различить во всех агрессивных действиях князя Даниила Московского: его желание расширить свой удел. Коломна находится на юго-востоке от Москвы, Можайск – на западе, а Переяславль – на северо-востоке. Хотя изначально территория его удела не охватывала Московский уезд (если пользоваться терминологией административного деления Руси до 1917 г.), Даниил Московский стал контролировать как западную, так и юго-восточную части Московской губернии – Можайский и Коломенский уезды; Переяславль находился даже за пределами этой губернии. Несмотря на громкий протест оскорбленных сторон, Даниил Александрович продолжал удерживать все три захваченные им города. Упорство князя в достижении своих целей стало образцом для его преемников. Умение крепко удерживать то, что однажды захватили, сильно помогло Даниловичам в том, чтобы со временем стать правителями Руси.

Захват московским князем Переяславля резко изменил баланс всей структуры межкняжеских отношений, которые не отличались стабильностью и прежде. Великий князь Андрей Городецкий направился в Орду, чтобы изложить хану свою жалобу на действия Даниила Московского. Тохта приказал русским князьям снова собраться в Переяславле осенью 1304 г. под председательством его собственных посланников. Среди ведущих русских князей, присутствовавших там, были великий князь Андрей Городецкий, князь Михаил Тверской, князь Юрий Московский – старший сын и преемник Даниила Александровича. Князь Даниил умер в марте 1304 г.627 Присутствовал также и глава русской церкви, митрополит Максим.628 Собрание было открыто ханскими посланниками, торжественно провозгласившими заявление о восстановлении всемонгольского единства и образовании всемонгольской федерации, главную сторону которой представлял Тохта, а русские князья становились теперь ее сочленами. Текст всемонгольского соглашения был зачитан, и русские князья без колебаний дали клятву следовать ему.629

После того, как закончилась официальная часть собрания, перешли к обсуждению частных русских проблем. С одобрения ханских посланников Переяславль перешел не к великому князю Андрею Городецкому, а к князю Юрию Московскому. Это стало важным симптомом новой политики Тохты по отношению к русским делам. Предшественники Тохты установили тесные связи с ростовскими князьями, предоставив контроль над всеми остальными русскими княжествами великому князю владимирскому. Теперь, с выходом на передний план сильных княжеств в Центральной Руси, таких, как Тверское и Московское, трудно было бы ожидать, чтобы старая политика не давала сбоев, и Тохта вынужден был считаться с новой ситуацией. Поэтому он решил сделать как князя московского, так и князя тверского своими прямыми вассалами, но в то же время не допускать чрезмерного усиления ни того, ни другого. Таким образом, поскольку Тохта удовлетворил князя московского, даровав ему Переяславль, его следующий шаг был сделан в пользу князя тверского. В 1305 г.630 великий князь Андрей Александрович умер, и оба – Юрий Московский и Михаил Тверской – ринулись ко двору хана, каждый в надежде получить великокняжеский ярлык. Перед тем, как отправиться в Сарай, тверской князь Михаил Ярославич дал указание своим боярам захватить Переяславль. Однако тверское войско, посланное к этому городу, было разбито братом Юрия Московского Иваном.631 Тем временем Тохта выдал ярлык на Великое княжество Владимирское Михаилу Тверскому. А в качестве компенсации московскому князю Юрию Даниловичу притязания Михаила Тверского на Переяславль были отвергнуты. Сочетая авторитет великого князя владимирского и возможности Тверского княжества, Михаил Ярославич боролся за верховенство, затем последовал период «холодной войны» между Тверью и Москвой.

Представляется вполне вероятным, что Тохта не был удовлетворен поворотом дел на Руси и строил новые планы для полной политической реорганизации своего Русского улуса. К сожалению, сведения о последних годах царствования Тохты скудны. В русских летописях того периода – лишь сжатые отчеты о взаимоотношениях между русскими князьями. А арабских и египетских летописцев в большей степени интересовали отношения Золотой Орды с Египтом и Ираном, чем с Русью. Но один важный намек на планы Тохты касательно Руси сохранился у писателя, который продолжил «Историю» Рашида ад-Дина в его сообщении об обстоятельствах смерти Тохты в 1312 г. Согласно ему, Тохта решил сам посетить Русь; он отправился на корабле вверх по Волге, но, прежде чем достигнуть пределов Руси, заболел и умер на борту.632 Решение Тохты поехать на Русь было уникальным в истории Золотой Орды. Ни один из монгольских ханов ни до, ни после него не посещал Русь в мирное время в качестве правителя, а не завоевателя. Несомненно, этот исключительный шаг Тохты был вызван намерением провести далеко идущие реформы в управлении его северным улусом. О характере этих реформ мы можем только догадываться.

Судя по тому, что мы знаем о его предшествующей русской политике, мы можем предположить, что Тохта намеревался упразднить Великое княжество Владимирское, чтобы сделать всех русских князей своими прямыми вассалами и наделить каждого определенным уделом с полномочием собирать налоги в своих владениях. Чтобы предотвратить конфликты в будущем, он, видимо, ракже собирался сделать межкняжеское собрание постоянным институтом. Вероятно, он хотел лично открыть его первый съезд, затем назначить высокого монгольского чиновника (возможно, шязя-Джучида) в качестве своего полномочного и постоянного руководителя этого органа. Все это (если принять, что наши предположения соответствовали планам Тохты) означало бы признание Руси (Восточной Руси, во всяком случае) вполне состоявшимся партнером как внутри Золотой Орды, так и во всемонгольской федерации. Какими бы смелыми и творческими ни были возможные планы Тохты, они пошли прахом с его смертью.

Преемником Тохты стал его племянник Узбек (правил с 1313 по 1341 гг.); его царствование обычно считают «Золотым веком» Золотой Орды. Узбек был мусульманином – обстоятельство, которое несколько отложило его избрание из-за оппозиции старомонгольской партии. С его восхождением на трон ислам стал официальной религией при ханском дворе и постепенно был принят большинством монгольских и тюркских подчиненных хана. Обращение на сей раз оказалось окончательным. В знак своей преданности Пророку Узбек выстроил большую мечеть в городе Солхате в Крыму (1314 г.), которая стоит до сих пор633.

В своей международной политике Узбек, в целом, был агрессивнее Тохты. Он вмешался в 1324 г. в болгаро-византийский конфликт во время междоусобной войны в Византии, оказывая поддержку болгарскому хану Георгию Тертерию II.634. Несмотря на помощь монголов, болгарская армия была разбита византийцами при Адрианополе.635 Позднее византийский император Андроник III (внук Андроника II, которого он сверг с престола в 1328 г.) установил дружеские отношения с Узбеком уже знакомым путем: отдав за него замуж свою дочь. Известная под именем хатун Бай-ялун, она – важный знак перемены религиозной атмосферы в Золотой Орде – должна была принять ислам.636 Около 1333 г. Байя-лун было дано позволение навестить ее отца в Константинополе. Она уехала, сопровождаемая арабским путешественником Ибн-Батутой, и больше не вернулась.637

В 1330 г. Узбек еще раз вмешался в балканские дела, и снова – безуспешно. К тому времени сформировалась византийско-болгарская коалиция против Сербии. Как молдавские аланы, так и валахи под предводительством воеводы Иоанна Бессараба поддерживали болгар. Участие Бессараба в коалиции стало сигналом появления румын на международной арене. Узбек, со своей стороны, направил 3000 ногайских воинов для усиления коалиции. Объединенная союзническая армия составляла 15 000 человек. Размеры сербской армии неизвестны; чтобы усилить ее, сербский король Стефан Урош III решил использовать испанских и немецких наемников. Решающий бой в этой войне состоялся при Вельбужде (Кюстендиле) 28 июня 1330 г. и закончился полной победой сербов.638 После этого Сербия стала самым сильным из балканских государств и вскоре достигла своего наибольшего расцвета при короле Стефане Уроше IV, по прозвищу Душан (1336-1355 гг.).

Как и во время правления Тохты, отношения между ханом и генуэзцами при Узбеке периодически портились из-за случавшихся конфликтов. В 1322 г. монголы разграбили город Солдайю и разрушили там много христианских церквей. Согласно Ибн-Батуте, это нападение явилось результатом столкновения между греками и турками в Солдайе.639 Однако не греки, а именно генуэзцы представляли самую сильную христианскую группу в то время. В другом месте Ибн-Батута называет Солдайю «портом неверных», не проводя различия между греко-православными и католиками.640 По всей вероятности, ведущая роль в конфликте в Солдайе принадлежала не грекам, а генуэзцам. Во всяком случае, среди разрушенных церквей было много римско-католических, и папа посчитал необходимым вмешаться, прося Узбека восстановить их.641 По-видимому, на его требование не обратили внимания. Когда Ибн-Батута посетил Солдайю около 1333 г., он обнаружил, что здесь доминирует турецкое население.642 В связи с этим следует заметить, что в других крымских портах генуэзцам не досаждали. Каффа снова развивалась, и начиная с 1318 г. она стала престолом римско-католического епископа. Генуэзцы также утвердились в этот период в Боспоре (Керчи) и в Херсоне.643

С Египтом Узбек поддерживал активные отношения. В 1314 г. Султан аль-Малик аль-Насир выразил желание жениться на княжне из Джучидов. Узбек с готовностью согласился, но запросил огромный калым за невесту. Посланник султана растерялся, поскольку не имел с собой достаточно денег. Узбек любезно договорился с ведущими купцами Золотой Орды, чтобы те дали султану денег взаймы. Было подписано предварительное соглашение, но лишь в 1320 г. княжне по имени Тулунбай было дозволено проследовать в Каир в сопровождении большой группы вельмож и слуг. Кортеж остановился на несколько дней в Константинополе, император Андроник III щедро принимал знатных путешественников. Прием Тулунбай в Александрии был не менее пышным. Как только невеста сошла на берег, был подписан свадебный договор, и она проследовала в Каир. Однако, брак не был счастливым: султан развелся с Тулунбай через несколько дней и передал ее одному из своих эмиров. Узбек ничего не слышал ни об этом инциденте, ни о последовавшей затем смерти Тулунбай на протяжении пяти лет. Он был сильно оскорблен и отправил несколько посольств в Египет с требованием объяснений (1332, 1335 гг.) Позднее он выразил желание жениться на одной из дочерей султана, но ему сообщили, что ни одна из них не достигла брачного возраста.644 Очевидно, что из двух монархов Узбек больше стремился к тому, чтобы установить сердечные отношения. Между прочим, у него был ряд конфликтов с иль-ханами, и он нуждался в помощи мамлюков.

Первый период напряженности между Узбеком и иль-ханом Абу-Саидом относится к 1318-1319 гг. Узбек основал свою ставку на Северном Кавказе, что не вылилось в какую-либо большую войну. В 1324-1325 гг. войска иль-хана вторглись в долину Терека на Северном Кавказе, но были отброшены. Десятью годами позже, когда Узбек развязал войну против Азербайджана, его войска были остановлены персами.645

Узбека высоко превозносили мусульманские историки и путешественники за его защиту и пропаганду исламской веры, за справедливое правление и поддержку торговли. Согласно Ибн-Араб-шаху, историку XV века, при Узбеке торговые караваны безопасно курсировали между Крымом и Хорезмом, не нуждаясь в каком-либо военном сопровождении, и на протяжении всего пути было вдоволь пищи и корма для скота.646 Как уже было отмечено, Узбек основал свою столицу в Сарае Берке. Ибн-Батута, который посетил владения Узбека около 1333 г., описывает Сарай, как большой и красивый город с широкими улицами и прекрасными рынками. В нем жило шесть «народов»: монголы, аланы, кипчаки, черкесы, русские и греки – и у каждого был в городе свой район. Для защиты себя и своих товаров иностранные купцы останавливались в особой части города, обнесенной стеной.647 Как и его предшественники, Узбек проводил в городе лишь часть года, в остальные месяцы странствуя со своей свитой. Летом он часто направлялся на высокое плато Северного Кавказа, расположенное близко к горам. Его всегда сопровождали жены и высшие придворные чиновники. Эта странствующая орда описана Ибн-Батутой, как огромный, в постоянном движении, город из шатров.648

Любимой женой Узбека была хатун Тайдула.649 Ибн-Батута называет ее «Великая хатун», и ему рассказывали люди, которым он доверял, что у Тайдулы было особое телосложение. Каждую ночь Узбек снова и снова обнаруживал ее девственницей, и поэтому предпочитал ее всем остальным своим женам.650 Двор Узбека был знаменит роскошными приемами, которые давались каждую пятницу в Золотом Шатре.651 Празднование окончания поста было особенно пышным и изысканным.652

В отношении русских дел политика Узбека была менее конструктивной, чем политика Тохты. Он не делал попыток изменить положение вещей на Руси и поставил себе значительно более узкую цель: предотвратить формирование объединенного русского государства и сохранить баланс между русскими князьями, особенно тверскими и московскими. Он реализовал один новый проект: поскольку он даровал право собирать налоги ряду крупнейших русских князей, институт баскаков стал излишним, поэтому вместо них хан назначил специальных уполномоченных, которых можно было бы назвать его политическими комиссарами, наблюдавшими за делами в том или ином русском княжестве.

В начале своего правления Узбек подтвердил титул Михаила Тверского, как великого князя владимирского. Это место традиционно сочеталось с контролем над Новгородом, но новгородцы отказались признать Михаила Тверского и вместо него пригласили на княжение Юрия Московского. Михаил Ярославич пожаловался хану, и московскому князю было приказано безотлагательно появиться в Орде. Пользуясь средствами, собранными в Новгороде, Юрий Московский мог осыпать хана и вельмож богатыми подарками. Он несколько лет провел в Орде и получил в жены сестру Узбека Кончаку, которая при крещении получила имя Агафья. В конце концов, Узбек отобрал ярлык у Михаила Тверского и передал его Юрию Московскому. Кавгадый, один из высших монгольских чиновников, был назначен специальным уполномоченным хана при дворе князя Юрия и сопровождал его и Кончаку на Русь. Не ожидая серьезного сопротивления со стороны Михаила Тверского, Юрий Московский и Кавгадый двинулись на Тверь с небольшим количеством войск. Михаил Ярославич без труда разбил их, но он был достаточно осторожен, чтобы напасть на ставку Кавгадыя. В то время как московский князь Юрий бежал в Новгород, тверичи захватили в плен его монгольскую жену.653 После этого Кавгадый приказал обоим князьям явиться в Орду. Они вынуждены были отправиться в долгое путешествие, поскольку Узбек в это время находился на Северном Кавказе из-за конфликта с иль-ханом. Тем временем Кончака умерла в плену в Твери, и Кавгадый возложил ответственность за ее смерть на тверские власти. Тверского князя Михаила Ярославича судил высший суд Золотой Орды за непокорность ханской воле и за то, что не проявил достаточной заботы о своей пленнице, сестре хана. После долгого судебного разбирательства он был приговорен к смерти и сразу же казнен (1319 г.)654. У его сыновей в Твери не было иного выхода, кроме как признать Юрия Московского великим князем. Они, однако, были вынуждены принять особые меры предосторожности, чтобы предотвратить возмущение тверского народа против монголов. В 1320 г. произошло восстание в Ростове; его жестоко подавил монгольский военачальник Ахмыл. Он был послан на Русь, чтобы восстановить порядок, в сопровождении младшего брата князя Юрия – Ивана. Вместе им, в конце концов, удалось утихомирить бунтарский дух ростовчан (1322 г.).655

Хотя Узбек и остался доволен действиями князя Ивана, он стал подозрителен по отношению к московскому князю. Возможно, Ахмыл получил тайные сведения от Михайловичей (сыновей Михаила Тверского), что Юрий Данилович укрывает в своей сокровищнице часть налогов, которые он собрал для хана. Во всяком случае, Узбек лишил Юрия Московского ярлыка на великое княжение и передал его князю Дмитрию, старшему из Михайловичей (1322 г.). Юрий Московский возвратился в Новгород, и после того, как он собрал побольше денег, еще раз направился ко двору хана. Опасаясь Михайловичей, он избрал кружной путь из Новгорода через придвинские земли, а затем вниз по реке Каме. Князь Дмитрий Михайлович также поспешил в Орду. Когда он встретил Юрия Даниловича, которого считал ответственным за смерть своего отца, он потерял контроль над собой и убил московского князя. За самоуправство князя Дмитрия Михайловича казнили по приказу хана (1325 г.). Ярлык на великое княжение во Владимире был передан его младшему брату Александру. В качестве меры предосторожности, Узбек назначил особого баскака, Шевкала, ответственным за тверские дела.

К несчастью, тверичи не могли дольше сдерживать своих антимонгольских чувств, и вскоре после того, как Шевкал прибыл в Тверь, они восстали и убили как самого монгольского баскака, так и большинство из его чиновников и охраны (1327 г.).656 Узбек тут же вызвал Ивана Калиту в Орду и приказал ему вести карательную экспедицию против Твери вместе с князем Александром Суздальским. В связи с этим следует отметить, что после событий 1322 г. город Ростов утратил свое прежнее лидирующее положение в Суздальской земле; города же Суздаль и Нижний Новгород, напротив, выдвинулись на передний план. Когда московские и суздальские войска, усиленные монгольскими частями, приблизились к Твери, князь Александр Михайлович бежал на запад. Как Тверь, так и вся Тверская земля были безжалостно разорены захватчиками, а тысячи тверичей угнаны в плен. Некоторые из них, как мы видели, были привезены в Китай.657

Хотя Узбек сурово наказал Тверь руками Ивана Калиты, он, вероятно, не желал чрезмерно усиливать Московское княжество. Показательно, что ярлык на княжение в Великом княжестве Владимирском он даровал не Ивану Московскому, а Александру Суздальскому (1328 г.). Лишь после смерти князя Александра, четыре года спустя, Иван Калита получил ярлык на Великое княжество Владимирское. Однако, несколько княжеств были ему неподвластны: это Тверское, Суздальское и Рязанское. Князь каждого из них был уполномочен собирать налоги и привозить деньги прямо к хану без посредничества великого князя. Чтобы обеспечить себе устойчивое милостивое отношение хана, Иван Калита совершал частые визиты в Орду. Несмотря на это, он находился под постоянным наблюдением ханского баскака Аль-Буги, который исполнял свою службу в Москве.658

До определенной степени Узбек мог быть удовлетворен результатами своей политики. В течение десятилетия правления Ивана I в качестве великого князя владимирского в Восточной и Центральной Руси серьезных волнений не было. Летописцы отмечают растущее благосостояние Московского княжества под мудрым руководством бережливого Ивана, прозванного Калита (т.е. денежный мешок). В силу добрых отношений между Иваном I и Узбеком жизнь на московской земле представлялась более безопасной, нежели в любом другом месте, и население быстро увеличивалось. Чтобы защитить торговлю, Иван принял энергичные меры против разбоя на больших дорогах и, согласно летописцу, добился в этом значительных успехов.659

Поскольку резиденция великого князя находилась в Москве, а не во Владимире, глава русской церкви митрополит Петр, достойный священнослужитель, обладающий высокими моральными качествами, также предпочел остаться в Москве и выразил желание быть похороненным там. После его смерти в 1342 г.660 могила митрополита стала национальной святыней. Таким образом, Москва превратилась, практически, в церковную столицу Руси, хотя митрополит официально именовался «митрополитом Киева и всея Руси». Совершенно очевидно подражая титулу митрополита, Иван I добавил к своему собственному титулу фразу «и всея Руси».661 Это расширение великокняжеского титула имело глубокое значение. Оно ознаменовало начало движения к объединению Руси и готовность московского князя занять в этом процессе лидирующее положение. Быстрый рост Москвы потенциально представлял серьезную угрозу Золотой Орде. Однако силы хана все еще значительно превышали силы московских князей, и у Узбека, казалось, было мало поводов для беспокойства о будущем, тем более что Иван I всячески проявлял свою преданность хану.

Время от времени хана беспокоила ситуация в Западной Руси, где его вассалы, русские князья, оказались перед лицом постоянно растущего давления со стороны Польши и Литвы. Следует сказать, что сами монголы еще раньше подорвали силы Галича и Волыни, опустошив эти земли в 1285-1286 гг. Начиная с конца ??? века, однако, Даниловичи, особенно Лев I (ум. 1301 г.) и его сын Юрий I, прилагали много усилий, чтобы улучшить внутреннее положение их страны.662 Во время правления Юрия I (1301-1308 гг.) Галич, казалось, был на пути к восстановлению, а сам он даже получил королевский титул (Rex Russiae).

Тем временем, через тридцать с лишним лет после смерти Тройдена, литовским великим князьям удалось организовать сильную армию и управление и более тесно объединить под своей властью и литовские, и белорусские области. Объединенные средства и людские ресурсы Великого княжества Литовского и Русского были талантливо использованы правителем, наделенным очень большими способностями, великим князем Гедимином, который взошел на литовский престол в 1316 г. Во время его правления, которое длилось до 1341 г., Литва стала самой мощной державой в Восточной Европе. Одним из важных пунктов в политике Гедимина стало желание распространить свое господство на столько западнорусских земель, на сколько это возможно. Он предпочитал расширять сферу своей власти путем дипломатии и династических браков, а не с помощью войны, но когда это было необходимо, не уклонялся и от использования силы. Он уделял значительное внимание контролю над торговыми путями, установил дружественные отношения с Ригой и пытался проложить путь к балтийской торговле через свои владения.663 В этой связи ему представлялось важным установить литовский контроль над русскими городами на Днепре (Смоленском и, со временем, – Киевом), с одной стороны, и над Волынью и Галичем – с другой.

После смерти Юрия I ситуация в Волыни и Галиче стала резко ухудшаться. Между князьями и боярами возникали постоянные конфликты. В 1323 г. умерли оба сына Юрия I, и после этого галицкий стол был предложен князю Болеславу Мазовецкому, сыну дочери Юрия Марии и Князя Тройдена Мазовецкого (1325 г.). Его назначение подтвердил хан Узбек, и он стал называться Юрием II.664 Чтобы укрепить свой международный престиж, он женился на княжне Офке, дочери великого князя Гедимина (1331 г.). Вдобавок, согласно правдоподобному предположению Грушевского, Юрий отдал свою собственную дочь замуж за сына Гедимина Любарта.665 Оба этих дипломатических брака принесли большую пользу Гедимину, чем Юрию II, и монголы решили вмешаться в волынские дела, чтобы остановить агрессивные планы Литвы и Польши. В 1336 г. монгольские войска совершили набег на приграничные земли Литвы, а на следующий год – на Люблин в Польше.666 В конце 1330-х гг. смоленский князь признал великого князя Гедимина Литовского своим сюзереном и таким образом выразил неповиновение власти Узбека. Тогда Узбек послал несколько своих восточнорусских вассалов на Смоленск, чтобы вернуть этот город в свои владения (1339 г.).667

На следующий год в Галиче проявился серьезный кризис. Хотя Юрий II имел дипломатические способности и успешно утверждал международный статус Галича, ему приходилось сталкиваться с постоянно усиливающейся боярской оппозицией дома. В 1340 г. распространились слухи, что он насильно намеревается ввести в Галиче католицизм; в это же время Юрий II внезапно умирает, возможно, отравленный боярами. Его смерть побудила как поляков, так и венгров выдвинуть свои притязания на Галич. В 1339 г. король Польши Казимир Великий заключил соглашение с венгерским королем Карлом Робертом. В нем говорилось, что Карл Роберт уступает Галич (который ему в действительности не принадлежал) Казимиру до конца его жизни с условием, что если у того не будет наследников мужского пола, он должен будет завещать Галич сыну Карла Роберта Людовику (Лайошу). На основе этого соглашения Казимир направился в Галич, как только до него дошли известия о смерти Юрия II. Совет галицких бояр во главе с их старейшиной, Дмитрием Дедко, взял управление городом и страной от имени князя, которого надлежало избрать. Затем они предложили галицкий стол сыну Гедимина Любарту, признанному одновременно с этим волынскими боярами князем волынским. Если принять вышеупомянутую гипотезу Грушевского, Любарта можно было считать по линии его жены наследником Юрия II. Он устроил свою резиденцию в Волыни, оставив Дедко в Галиче в качестве своего наместника. Поскольку Любарт дал клятву вассальной верности хану Узбеку, для защиты Галича и Волыни от поляков была направлена монгольская орда. Казимир вынужден был отступить, хотя он и не оставил своих притязаний.668

После краткого периода правления старшего сына Узбека, Тинибека (1341-1342 гг.), к власти пришел его младший брат Джанибек (1342-1357 гг.). В своей политике Джанибек полностью следовал традициям отца, за исключением того, что он не вмешивался в балканские дела. Вдова Узбека хатун Тайдула продолжала занимать выдающееся положение в Золотой Орде на протяжении всего правления Джанибека.

Как и его отец, Джанибек вступил в конфликт с генуэзцами и пытался отнять у них Каффу, но безуспешно (1344 г.). С другой стороны, он подписал торговый договор с Венецией (1347 г.). В 1349-1355 гг. Венеция и Генуя развязали еще одну войну, в которой победителем оказалась Венеция. Вслед за этим был подтвержден договор венецианцев с Джанибеком (1356 г.). Венецианцы получили право устанавливать свою торговлю в Солхате, на условиях оплаты таможенных пошлин из расчета двух процентов от стоимости проданных товаров, и в Солдайе – из расчета трех процентов.669 Отношения между Золотой Ордой и Египтом продолжали оставаться дружественными. Как и раньше, значительное число кипчаков и русских привозилось в Египет либо в качестве рабов, либо – воинов вспомогательных войск. Большинство из них, если не все, были обращены в ислам. В период правления Джанибека один из русских воинов сделал блестящую карьеру в Египте, достигнув ранга эмира. Его имя дано в восточных источниках как Бейбуга Рус (или Урус).670

Через четыре года после восхождения Джанибека на трон Золотую Орду постигло страшное бедствие. Чума, которую называли «черной смертью»(очагом ее, скорее всего, был Дальний Восток), проникла в Хорезм из Китая и Индии вместе с торговыми караванами; в 1346 г. эпидемия поразила Крым, убив 85 000 человек.671 Из Крыма вдоль азиатского берега Эгейского моря и через остров Кипр болезнь достигла Египта и проникла в Сирию. Затем через Средиземное море чума охватила Западную Европу и, распространяясь снова на восток через Балтийское море, поразила Новгород и в 1353 г. достигла Москвы. Эпидемия четко следовала по главным торговым путям; она расцветала пышным цветом на многолюдных рынках и кораблях. Поскольку торговля между городами Золотой Орды и Руси была в этот период обширной, парадоксальным представляется то, что «черная смерть» пришла в Новгород через Балтийское море, а не через Южную и Центральную Русь. Южнорусские степи, малонаселенные, используемые, главным образом, как пастбища для монгольских табунов, видимо, создали нечто вроде безопасного пояса.

В 1350-х гг. в зоне проливов произошло важное событие, которому было суждено изменить всю политическую ситуацию на Ближнем Востоке. В 1355 г. небольшой отряд оттоманских турок пересек Геллеспонт и на следующий год прочно укрепился в Галлиполи.672 С этого опорного пункта они вскоре начали завоевание Балканского полуострова и разрушение Византийской империи. Рост военной мощи оттоманских турок и захват ими Дарданелл, а позднее и Босфора, дал им возможность полностью контролировать Черноморскую торговлю. Неуклонное ослабление Византийской империи, державшей проливы под своим неусыпным вниманием до того, как там появились турки, не представляло серьезной проблемы для ханов Золотой Орды, которые всегда могли оказать военное давление на Византию, чтобы обеспечить себе право на передвижение в Египет. Итальянцы, в свою очередь, были заинтересованы в свободе навигации через проливы и добивались этого от Византии. Поскольку Золотая Орда процветала благодаря торговле с Египтом и Италией, тот факт, что турки обосновались в Галлиполи, представлял угрозу ее благосостоянию, хотя значение этого события не сразу было понято в Сарае.

Мало что изменилось на Руси при Джанибеке. Когда в начале его правления все русские князья появились при дворе хана, он даровал ярлык на Великое княжество Владимирское князю Симеону Московскому, старшему сыну Ивана I, который умер. В то же время была подтверждена независимость от Москвы Тверского, Суздальского и Рязанского княжеств. Более того, рязанский и суздальский князья получили титул великого князя в рамках их владений, а через несколько лет такая же привилегия была дана и тверскому князю.673 Таким образом, Русь разделилась на несколько великих княжеств; владимирское великое княжество теперь, практически, хотя и не номинально, смешалось с княжеством Московским. Оно все еще сохраняло особый престиж, как первоначальное великое княжество; и, как мы знаем, начиная с Ивана I, великие князья владимирские и московские добавляли слова «и всея Руси» к своему титулу. Великий князь Симеон был известен как «Гордый». Гордость он, видимо, проявлял по отношению к другим русским князьям, но внешне он также раболепствовал перед ханом, как и его отец, и так же, как отец, совершал частые визиты в Орду. В 1349 г. возникла ситуация, потенциально угрожавшая интересам Москвы: великий князь Ольгерд (Альгирдас) Литовский (сын и преемник Гедимина) послал своего брата Кориата предупредить хана о надвигающейся опасности усиления Московского государства по отношению как к Золотой Орде, так и к Литве. Ольгерд предложил хану монгольско-литовский альянс против Москвы. Как только Симеону сообщили о прибытии Ольгерда в ставку хана, он сам поспешил туда и выразил протест против планов Ольгерда. Джанибек, удовлетворенный преданностью Симеона, не только отклонил союз с Литвой, но и выдал Кориата Симеону. Только после длительных переговоров, по ходу которых Ольгерд проявил свое дружеское расположение к Симеону, последний согласился освободить Кориата.674 В то время, как внимание Ольгерда было обращено на восток, Казимир Польский развязал новую кампанию против Галича и Волыни (1349 г.). Ольгерду теперь пришлось просить у монголов помощи против поляков, изгнанных из Волыни в 1352 г. Галич, тем не менее, был захвачен Казимиром.675

Симеон умер в 1353 г. от чумы и ему наследовал его младший брат Иван II Кроткий, который без каких-либо затруднений получил ярлык на великое княжение. Во время его правления (1353-1359 гг.) выдающуюся роль в московском правительстве играли ведущие бояре. Из них особо выделялись в то время семья Плещеевых. Их предок, Федор Бяконт, первоначально – из Чернигова, приехал в Москву в конце XIII века. Поскольку митрополит Феогност (преемник Петра) умер от чумы в то же время, что и великий князь Симеон, престол митрополита оказался вакантным. С одобрения Ивана II московские бояре решили послать к патриарху Константинопольскому члена семьи Плещеевых, епископа Алексея Владимирского, сына Федора Бяконта, в качестве русского кандидата на этот престол.

Тверской князь и бояре не одобрили кандидатуру Алексея и выразили поддержку другому кандидату, Роману, которого великий князь Ольгерд Литовский направил в Константинополь со своими рекомендациями. Патриарх решил дилемму, назначив обоих: Алексея – митрополитом «Киева» (то есть, фактически, Москвы), а Романа – митрополитом Литвы. Таким образом, русская епархия оказалась расколотой на две, но это разделение на сей раз оказалось только временным.676 Просвещенный священнослужитель и глубоко религиозный человек, митрополит Алексей был также выдающимся государственным деятелем. Как член семьи Плещеевых, он пользовался значительным влиянием у великого князя и у бояр, и стал ведущим лицом в московском правительстве во время правления Ивана II и в первые годы правления сына и преемника князя Ивана, Дмитрия.677 К нему также относились с большим уважением при дворе хана, особенно хатун Тайдула, которую он вылечил от заболевания глаз в 1357 г.

В этом же году в Москве произошел инцидент, который явился отражением конфликта между боярами и простым народом. 3 февраля 1357 г. на главной площади Москвы было найдено тело московского тысяцкого, Алексея Петровича Хвоста, с явными признаками насильственной смерти.678 Следует вспомнить, что, начиная с киевского периода, тысяцкий, который командовал городским ополчением, занимал особое положение в княжеской администрации.

Хотя он и избирался князем из числа ведущих бояр, его считали выразителем интересов народа.679 Ввиду этого понятно, почему население Москвы посчитало бояр виновными в смерти Алексея Петровича. В городе начались бунты, и самые видные бояре бежали в Рязань. Большинство их вернулось на следующий год, и один из них, Василий Вельяминов, был назначен тысяцким.680 Его отец, которого тоже звали Василий, служил тысяцким при Иване I.

В 1356 г. Джанибек развязал войну против пришедшего в упадок государства иль-ханов и стал первым из правителей Золотой Орды, завоевавшим Азербайджан; но на обратном пути из Тебриза в Сарай он умер. Согласно Искандеру Анониму, он был убит по приказу своего сына Бердибека (1357 г.).681

На протяжении первого столетия своего существования Золотая Орда была одним из улусов Великой Монгольской империи. Потомки Чингисхана правили Золотой Ордой даже после падения империи, а когда Орда распалась, они владели государствами, пришедшими ей на смену. Монгольская аристократия являлась высшим слоем общества в Золотой Орде. Поэтому правление в Золотой Орде основывалось, главным образом, на принципах, которыми руководствовалось правительство империи в целом. «Великая Яса» Чингисхана составляла его правовую основу. В то же время, однако, как и в других частях империи, применение основных принципов монгольского правления в Золотой Орде обусловливалось географическим положением, этническим составом населения и духовной атмосферой на той или иной территории.

Монголы составляли национальное меньшинство в золотоордынском обществе. Большей частью населения в Орде были тюрки. С религиозной точки зрения, распространение ислама как среди монголов, так и среди тюрков в Орде стало фактором огромной важности. Постепенно мусульманские институты утвердились наряду с монгольскими.

Большинство монголов Золотой Орды были выходцами из того четырехтысячного войска, которое было передано Джучи Чингисханом; они относились к племенам Хушин, Кыйят, Кынкыт и Сайджут.682 Вдобавок, были также и мангкыты, но они, как мы знаем, держались в стороне от остальных и, со времен Ногая, составляли отдельную орду. Как уже упоминалось, тюрки были признаны полноправными членами степного общества. В западной части Золотой Орды тюркский элемент был представлен, главным образом, кипчаками (половцами), а также остаточной частью хазар и печенегов. К востоку от среднего течения Волги, в бассейне реки Кама, жили оставшиеся булгары и полутюркизированные угры (башкиры). К востоку от нижней Волги мангкыты (ногаи) и другие монгольские кланы правили рядом тюркских племен, таких, как кипчаки и огузы, большинство из которых смешалось с иранскими аборигенами. Численное превосходство тюрков делало естественным то, что монголы постепенно должны были тюркизироваться, а монгольский язык, даже внутри правящих классов, уступить место тюркскому. Дипломатическая переписка с зарубежными странами (такими как Египет) велась по-монгольски, но большинство документов конца XIV и XV веков, касающихся внутреннего управления, из тех, что мы знаем – на тюркском языке (в основном, на чагатайском тюркском). Из неофициальных текстов недавно была обнаружена рукопись монгольского стихотворения (написанного на бересте), относящаяся к началу XIV века.683 На более низком политическом уровне, чем тюрки, находились русские, аланы и черкесы с предоставленными им слободами в городе Сарае. Племена финно-угорского происхождения, такие, как черемисы, мордва и мещера, жили в бассейне нижней Оки, а много итальянцев и греков – в Крыму и на Азовском море.

С экономической точки зрения Золотая Орда представляла собой симбиоз кочевого и оседлого населения. Южнорусские и северокавказские степи предоставляли монголам и тюркам обширные пастбища для табунов и скота. С другой стороны, некоторые части этой территории на периферии степей использовались также для выращивания зерновых. Страна булгар в районе средней Волги и Камы была также сельскохозяйственной с высокоразвитым земледелием; и, конечно, Западная Русь (Украина) и южные княжества Центральной и Восточной Руси, особенно Рязань, производили зерно в изобилии. Сарай и другие большие города Золотой Орды с их высокоразвитыми ремеслами служили пунктами пересечения кочевничества и оседлой цивилизации. Как хан, так и князья часть года жили в городах, а на протяжении другой части года следовали за своими табунами. Большинство из них владело также земельными угодьями. Значительная часть городского населения проживала там постоянно, так что был создан городской класс, состоявший из разнообразных этнических, социальных и религиозных элементов. Как у мусульман, так и у христиан были свои храмы в каждом крупном городе. Города играли роль первостепенной важности в развитии золотоордынской торговли. Сложный экономический организм Орды был сориентирован на международную торговлю, и как раз от нее ханы и вельможи получали большую долю своего дохода.

Как мы знаем, Золотой Ордой правила ветвь Джучидов из дома Чингисхана. Юридически, вплоть до падения Монгольской империи, хан Золотой Орды являлся вассалом великого хана, и он был также в определенном смысле пайщиком имперского концерна, поскольку имел уделы в других улусах. Хан избирался ассамблеей князей-Джучидов, региональным курултаем. Церемония вступления нового хана в свою должность следовала модели возведения на трон великих ханов. Согласно Иоганну Шильтбергеру, немецкому путешественнику, который посетил Золотую Орду в начале XV века, «когда они выбирают хана, они берут его и усаживают на белый войлок, и трижды поднимают на нем. Затем они поднимают его и проносят вокруг шатра, и усаживают его на трон, и вкладывают ему в руку золотой меч. По обычаю, ему должны присягать».684 Ритуал пронесения нового хана на войлоке по-тюркски называется khan kutermiak.685

Кроме функционирования в качестве избирательного органа в периоды междуцарствия, курултай регулярно собирался, чтобы обсудить вместе с ханом все важные вопросы внутренней и внешней политики. Более того, члены курултая княжеского рода занимали самое важное положение в армии и администрации. Со временем их стали называть oglan. Как и в других монгольских государствах, женщины, принадлежавшие к правящему клану – хатун – играли активную роль в политической жизни. Не менее важным был и тот факт, что каждый член правящего дома, включая женщин, получал удел, независимый от общего государственного управления. Таким образом, мы можем сказать, что Джучиды правили в Золотой Орде двумя путями: как суверены и как феодальные сеньоры.

Ниже князей находились те, кого можно назвать монгольскими и тюркскими вельможами: первоначально именовавшимися нойонами (монгольский термин), а позднее – беками (тюркский термин); а также высшие управленческие и судебные чиновники. Многим из них даровались земельные наделы феодального типа, которые назывались soyurghal.686 Часто хан выдавал вельможе ярлык о неприкосновенности, освобождающий его и людей, закрепленных за земельным наделом, от налогов и государственной службы. Владелец такого надела назывался даркханом. Нередко этот термин применялся по отношению к более мелким землевладельцам, поскольку предполагалось, что вельможи в любом случае пользовались неприкосновенностью. В результате такой политики к середине XV века «феодальный» сектор (назовем его так условно) расширился значительно больше, чем «государственный» сектор. Этот фактор сыграл огромную роль в распаде Орды.

Организация армии в Золотой Орде строилась в основном по монгольскому типу, установленному Чингисханом, с десятичным разделением. Армейские части группировались в два основных боевых порядка: правое крыло, или западная группа и левое крыло, или восточная группа. Центр, по всей вероятности, составляла гвардия хана под его личным командованием. За каждым большим армейским подразделением был закреплен букаул (интендант).687 Как и в других частях Монгольской империи, армия составляла основу ханской администрации, каждой армейской части был подчинен отдельный район в Орде. С этой точки зрения мы можем сказать, что в административных целях Золотая Орда была разделена на мириады, тысячи, сотни и десятки. Командир каждого подразделения отвечал за порядок и дисциплину в его районе. Все вместе, они представляли собой местное управление в Золотой Орде. Ярлык о неприкосновенности хана Тимур-Кутлуга от 800 г. гиджры (1397-1398 гг.), выданный крымскому тархану Мехмету, был адресован «огланам правого и левого крыла; почтенным командирам мириад; и командирам тысяч, сотен и десятков».688

Для сбора налогов и других целей военной администрации помогал целый ряд штатских чиновников. В ярлыке Тимур-Кутлуга упоминаются сборщики налогов, гонцы, лица, обслуживающие конно-почтовые станции, лодочники, чиновники, отвечающие за мосты, и рыночная полиция. Важным чиновником был государственный таможенный инспектор, которого называли «даруга» (в русских летописях произносится также как «дорога»). Основное значение корня этого монгольского слова – «нажимать» в смысле «штамповать» или «ставить печать».689 Термин может быть передан как «хранитель печати». В обязанности даруги входило наблюдение за сбором налогов и учет количества собранного.

Вся система администрации и налогообложения контролировалась центральными правлениями (диванами). В каждом из них дело, фактически, вел секретарь (битикчи). Главный битикчи заведовал ханским архивом. Иногда хан доверял общий надзор над внутренней администрацией особому чиновнику, которого арабские и персидские источники, говоря о Золотой Орде, называют «визирем»690. Неизвестно, был ли это в действительности его титул. Такие чиновники при ханском дворе, как стольники, виночерпии, сокольничьи, содержатели диких животных, егеря, также играли важные роли.

Судопроизводство состояло из Верховного суда и местных судов. В компетенцию первого входили наиболее важные дела, затрагивающие государственные интересы. Следует вспомнить, что целый ряд русских князей представал перед этим судом. Судьи местных судов назывались яргучи (дзаргуджи).691 Согласно Ибн-Батуте, каждый суд состоял из восьми таких судей под председательством главного (амир яргу).Он назначался специальным ярлыком хана. В XIV веке мусульманский судья (кази) вместе с адвокатами и писарями также присутствовал на заседаниях местного суда. Все вопросы, подпадающие под исламское право (шариат), относились к нему.692

Ввиду того, что торговля играла важную роль в экономике Золотой Орды, было вполне естественно, что купцы, в особенности имевшие выход на заграничные рынки, пользовались большим уважением со стороны хана и вельмож. Хотя официально и не связанные с правительством, именитые купцы могли достаточно часто оказывать влияние на направление внутренних дел и внешних сношений. Фактически мусульманские купцы представляли собой международную корпорацию, контролирующую рынки Центральной Азии, Ирана и Южной Руси. Индивидуально они давали клятву верности тому или иному правителю, в зависимости от обстоятельств. Коллективно они предпочитали мир и стабильность во всех странах, с которыми им приходилось иметь дело. Многие из ханов зависели от купцов в финансовом отношении, поскольку те распоряжались большим капиталом и имели возможность одалживать деньги любому хану, чья казна истощалась. Купцы также с готовностью собирали налоги, когда от них этого требовали, и были полезны хану во многих других отношениях.

Основную часть городского населения составляли ремесленники и самые разнообразные работники. В ранний период формирования Золотой Орды одаренные мастеровые, захваченные в плен в завоеванных странах, становились рабами хана. Часть из них отсылалась к великому хану в Каракорум. Большинство же, обязанное служить хану Золотой Орды, селилось в Сарае и других городах. В основном они являлись уроженцами Хорезма и Руси. Позднее и свободные работники тоже, видимо, стали стекаться к ремесленным центрам Золотой Орды, главным образом – в Сарай. В ярлыке Тохтамыша от 1382 г., выданном Ходже-Беку, упоминаются «старейшины ремесленников».693 Из этого можно заключить, что кустари были организованы в гильдии, скорее всего, каждое ремесло формировало отдельную гильдию. Одному ремеслу отводилась особая часть города для мастерских. Согласно свидетельствам археологических исследований, в Сарае были кузницы, ножевые и оружейные мастерские, фабрики по производству сельскохозяйственных орудий, а также бронзовых и медных сосудов.694 Большое количество работников занималось выделкой кожи и ткачеством. Ткачи производили, главным образом, шерстяные ткани, хотя для некоторых тканей использовался и хлопок-сырец, ввозимый из Центральной Азии. Керамические изделия высокого качества также изготавливались в Сарае, в основном, по хорезмским образцам.

Немногое известно о положении крестьян в земледельческих районах Золотой Орды. Они упоминаются в ярлыке Тимур-Кутлуга как сабанчи (пахари) и уртакчи. Последние были издольщиками.695 Крестьян, вероятно, сильно отягощали налоги, но в некоторых случаях, видимо, они с выгодой пользовались своим положением, если были приписаны к поместью с гарантированной неприкосновенностью. Однако в этом случае, без сомнения, на них налагались различные поместные обязанности. Некоторые крестьяне, видимо, были свободными людьми – потомками военнопленных, осевших на земле. Обычно военнопленных обращали в рабов, но если они были умелыми мастеровыми, то, как упоминалось выше, их реквизировал хан. С остальными завоеватели могли делать все, что пожелают: использовать на работе у себя в доме или продать. Для итальянских, как и для мусульманских купцов, торговля рабами была прибыльным делом.

Цель монгольской администрации в завоеванных странах была двойственной: обеспечивать армию рекрутами и собирать налоги для поддержания государства и императорской семьи. Монгольская политика на Руси не отличалась по своим целям от политики в других землях, находившихся под контролем хана.

Методы применения этой политики варьировались в разных частях Руси. На Юго-западной Руси (Украине) – в Переяславской и Киевской землях и в Подолии – монголы полностью убрали княжескую администрацию, заменив ее своим прямым управлением. В Галицкой, Волынской, Смоленской и Чернигов-Северской землях, как и в Восточной Руси, монголы установили собственное управление наряду с княжеской администрацией. Новгород после 1260 г. был освобожден от присутствия монгольских чиновников, но не от обязанности платить налоги. Даже в тех русских землях, где князья оставались у власти в качестве вассалов хана, монголы оставляли за собой право ставить определенные местности и группы населения под свой прямой контроль. Естественно поэтому, что великий князь Иван I Калита, не исключая возможности взятия монголами некоторых волостей его княжества, принял в своем завещании соответствующие меры на такой случай.696 Некоторые русские земли даровались также в удельное владение членам семьи Чингисидов. Так, город Тула с прилегающими к нему окрестностями был передан великой хатун Тайдуле.

В большей части Руси, однако, монголы позволяли местным князьям продолжать править их княжествами под властью хана Золотой Орды и сюзеренитетом великого хана Монголии и Китая.

Как мы знаем, каждый русский князь должен был получить ярлык на княжение от хана. После этого посланник хана (элчи) торжественно короновал его. Хан мог в любое время забрать назад княжеский ярлык, если у него были причины сомневаться в преданности князя. В случаях открытой оппозиции со стороны князя или народа, а также ссор между князьями хан посылал на Русь рать во главе с баскаком. Со времени правления Узбека и позднее хан назначал баскака в стольный город каждого из важнейших русских княжеств.

Хотя русские князья и оставались при власти, их административные полномочия как вассалов хана, были ограничены, поскольку ханы назначали своих собственных чиновников для вербовки воинов и сбора налогов. В завоеванных ими землях монголы спешили определить платежеспособность населения, проводя его перепись. Монгольские переписи населения на Руси проводились по приказу великого хана, согласованному с ханом Золотой Орды. Первую перепись в Западной Руси провели еще в 1245 г.; тогда были обложены налогом: Киевская земля, Подолия и, возможно, Переяславская и Черниговская земли. После карательной экспедиции Бурундая в 1260 г. перепись населения была проведена в Галиче и Волыни. В Восточной и Северной Руси осуществлялись две общих переписи. В 1258-1259 гг. подсчет населения производился в Великом княжестве Владимирском и в Новгородской земле. В 1274-1275 гг. еще одна перепись была проведена в Восточной Руси, а также в Смоленске. После этого монголы больше не прибегали к всеобщей переписи, используя данные предыдущих в качестве основы для налогообложения.

В соответствии с основными принципами монгольской политики монгольская перепись («число» – по-русски) имела две основных цели: установить количество возможных рекрутов и определить общее число налогоплательщиков. Соответственно и термин «число» имел два значения: количество воинов, которые должны быть навербованы,697 и перепись населения с целью взимания налогов. Именно в свете этого двойного значения нам следует подходить к проблеме числовых разделений, установленных монголами на Руси. Они были идентичны основным подразделениям в армии и администрации по всей Монгольской империи, о чем говорилось выше.698 Население Руси, за исключением новгородских земель и людей, живших на церковных землях (не облагавшихся налогом), было разделено на мириады, тысячи, сотни и десятки. Это разделение использовалось и для целей местной администрации; так, «тысяча» обозначала не только группу людей, живших в определенном районе, но и сам район. Другими словами, каждое числовое деление представляло собой военно-финансовый район, территориальную единицу, с которой взималось определенное количество рекрутов и налогов. Как и в самой Монголии, количество солдат, которое должен был поставить район, по всей вероятности, являлось основанием числового деления. Таким образом, «десяток» должен был предоставить десять воинов, «сотня» – сто и так далее.699

Соотношение воинов и общего числа населения в районе было значительно ниже на Руси, нежели в Монголии. Как уже говорилось, в Монголии армия составляла примерно одну десятую всего населения (как мужского, так и женского) Во время их первого нападения на Русь в 1237 г. монголы потребовали десятую часть «со всего», включая людей.700 Таким образом, контингент воинов, который монголы требовали от Руси, составлял одну десятую (10%) мужского населения, или, грубо говоря, одну двадцатую (5%) всего населения.

Исходя из этого, население района, известного по терминологии монголов, как десяток, могло равняться приблизительно 200 человек (мужского и женского пола), а население тьмы, или мириады, – примерно 200 000. Количество семей, принадлежавших к каждому десятку, должно быть, варьировалось в зависимости от местных условий и обычаев. Согласно Милюкову, в XVII веке на Руси средняя семья состояла из семи членов.701 Типичная семья, или «большая семья» у крестьян в Центральной Руси в XIX веке включала в себя от 15 до 20 членов.702 Если мы допустим, что средняя русская семья в монгольский период состояла из 10 человек, то десяток включал в себя около 20 семей; если мы предположим, что в семью входило 20 человек (что представляется в большей мере присущим этому периоду), то в таком случае десяток составляли бы 10 семей.

Фактически население подобных районов, должно быть, варьировалось в разных частях Руси. После 1270-х гг. больше не проводилось общей переписи. С последующими колебаниями численности, фактического населения в одних районах, вероятно, было меньше, а в других существенно больше зарегистрированного количества населения. Постепенно тьма становилась скорее единицей налогообложения, нежели населения, точно также на более низком уровне сотня была основной единицей в системе обложения и взимания налогов; а сотник нес ответственность за текущие вопросы местного налогообложения. Общий доход с налогов от Руси (исключая большие города) оценивался в соответствии с количеством тем (множественное число, родительный падеж от слова «тьма»), которое было установлено первоначально во время общих переписей и считалось постоянным. Большие города должны были выплачивать особые налоги и поэтому не включались в систему тем.

Список тем Западной Руси появляется в ярлыке крымского хана Менгли-Гирея, составленном для польского короля Сигизмунда I (1507 г.).703 В этом документе Менгли-Гирей подтверждает более ранний ярлык своего отца Хаджи-Гирея, адресованный великому князю литовскому Витовту (около 1428 г.). Спасенный Витовтом от расправы со стороны мятежных ханов, Хаджи-Гирей «даровал» ему все прежние владения ханов Золотой Орды в Западной Руси. Фактически, большинство из них было занято и удерживалось литовскими великими князьями на протяжении нескольких десятилетий. Несмотря на это, они числились в списках Золотой Орды как тьмы, и теперь Менгли-Гирей всех их перечислил. Тот же список, с некоторыми вариациями, был повторен в письме короля Сигизмунда крымскому хану Сагиб-Гирею (1540 г.).704

Из этих документов мы знаем о существовании тем, названных по следующим городам и районам: 1. Киев; 2. Владимир-Волынский; 3. Луцк; 4. Сокал; 5. Подолия705; 6. Каменец (в Подолии); 7. Браслав (в Подолии); 8. Чернигов; 9. Курск; 10. «Тьма Эголдея» (к югу от курского региона)706; 11. Любуцк (на реке Ока)707; 12. Охура708; 13. Смоленск; 14. Полоцк709; 15-16. Рязань (по крайней мере, две тьмы – Рязань и Пронск). К этому перечню, касательно первого века монгольского правления, следовало бы добавить Галич (отошедший к Польше в 1349 г.), где, вероятно, было три тьмы: 17. Галич; 18. Львов; 19. Санок. Что касается Восточной Руси, известно, что в 1360 г. Великое княжество Владимирское состояло из 15 тем710; а при правлении Тохтамыша – из 17 тем711.

Эта цифра не включает в себя рязанские, нижегородские и тверские тьмы. Как мы только что видели, Великое княжество Рязанское платило, по меньшей мере, за две тьмы. Великое княжество Нижегородское числилось как пять тем712. Тверское, вероятно, также состояло из пяти.713

Таким образом, мы приходим к тому, что до Тохтамыша в Восточной Руси было 27 тем (в Великом княжестве Владимирском – 15 тем; Рязанском – две; Нижегородском и Тверском – по пять). Включая 16 тем в Западной Руси714, общее число составит цифру 43. Допустив, что в среднем на тьму приходилось 200 000 человек, общее население во всех русских тьмах к 1275 г. составляло примерно 8 600 000 человек. К этому числу должно быть добавлено население регионов, не включенных в систему тем: Русские земли в Великом княжестве Литовском, не подчиненные монголам, такие, как Черная Русь; Новгород и Псков; Тула и другие уделы Чингисидов. Кроме того, много русских жило в то время в Сарае и Молдавии. И нам не следует забывать о населении больших городов (не включенном в систему тем), а также и о церковных владениях (на которые налогообложение не распространялось). В целом, приблизительно можно установить общую численность населения в 10 000 000 человек.

В каждой тьме вербовкой воинов и сбором налогов занималась тщательно разработанная сеть административных чиновников, которые никоим образом не подчинялись русским князьям и несли ответственность только перед ханским правительством. Когда на Руси установились численные районы, командиры монгольской регулярной армии были поставлены во главе каждой тьмы и тысячи. У любого из этих командиров был в качестве помощника налоговый инспектор (даруга) соответствующего ранга.715 Позднее даруга брал на себя всю полноту ответственности за район. В рескрипте Тайдулы митрополиту Феогносту (на основании ярлыка Джанибека) упоминаются три категории даруг: волостные, городские и деревенские. Их имена следуют после упоминания о «князьях улусов». Русский перевод в этом месте, как и в ряде других, не вполне ясен, и возможно, что под князьями подразумеваются даруги более высокого ранга. В терминологии древнерусского перевода ханских ярлыков улус, вероятнее всего, соответствовал тьме; волость – тысяче, город – сотне716, а село – десятку. О существовании даруг высшего ранга мы также узнаем из русских летописей. Таким образом, можно заключить, что во главе каждого численного района любого уровня находился даруга.

В летописях даруги, служившие на Руси, называются баскаками. Это тюркский термин, значение которого полностью соответствует монгольскому «даруга».717 Налоговый инспектор, ответственный за все Великое княжество Владимирское, назывался «великим баскаком».718 Каждый баскак имел в своем распоряжении небольшой отряд монгольских и тюркских солдат, вокруг которого он должен был создать мобильное воинское подразделение для сохранения порядка и дисциплины в районе. В связи с этим следует заметить, что, хотя большую часть рекрутировавшихся русских воинов периодически отправляли в Золотую Орду и Китай, часть из них удерживалась для местных нужд. Каждому баскаковскому подразделению отводилось постоянное жилье, которое со временем становилось процветающим поселением. Следы таких поселений сохранились в русской топонимике. Целый ряд городов и деревень, носящих название Баскаки или Баскаково, расположены в различных регионах Руси на территории прежних тем.719 Когда войска баскака оказывались не в состоянии самостоятельно справиться с такими затруднениями, как бунты населения, русские князья обязаны были поддержать их, используя войска, находившиеся в их распоряжении.

Следует вспомнить, что во время правления Берке налоги на Руси взимались мусульманскими купцами. Эта система стала причиной многих страданий жителей и позднее была отменена; после этого количество налоговых чиновников существенно возросло. В ханских ярлыках русскому духовенству упоминаются три категории сборщиков налогов: писцы (по-тюркски, битикчи), сборщики налогов в сельской местности – даньщики и сборщики налогов и таможенных пошлин в городе – таможенники.

Существовало две основных разновидности налогов: (1) прямые налоги с населения сельских районов; (2) городские налоги. Основной прямой налог назывался данью. В основе его была десятина. Первоначально, как мы знаем, монголы требовали десятуючасть «со всего». В их первом приказании люди и лошади были упомянуты особо (каждая масть лошади отдельно) Несомненно, скот и продукты сельского хозяйства также подлежали десятине. Однажды в Новгороде в 1259 г. монголы собрали налог, называвшийся tuska, который был, видимо, больше обычного, поскольку стал причиной горьких жалоб. «Ибыло великое смятение в Новгороде, – говорит летописец, – когда проклятые татары собрали туску и причинили много зла людям в сельской местности».720 Это, видимо, тот же самый налог, который называется tzgu армянской летописи Григора Алканца.721 Сам термин «туска» сходен с тюркским словом tuzghu, которое обозначает «пищу, которую приносят в дар приехавшим правителям или посланникам».722 С другой стороны, в уйгурском документе середины XIV века упоминается налог называемый tush ur, и это название, возможно, связано с уйгурским словом tush, которое обозначает «интерес», «доход».723 Русская форма «туска», по-видимому, произошла либо от tushuk, либо от tuzghu. Во всяком случае, туска была сверхналогом, вполне можно понять возмущение новгородцев по поводу этого дополнительного побора. Такой налог был введен монголами как карательная мера после восстания в Новгороде. Он больше не повторялся, и основой дани продолжала оставаться десятина. Со временем количество десятины было упорядочено, и дань выплачивалась в серебре, а не натуральным продуктом. В Новгороде в XIV и XV веках сбор налога, соответствовавшего дани, назывался «черным бором». Первоначально, должно быть, его платили шкурами черных куниц. Такие платежи назывались «черными», в отличие от платежей «белым» серебром. Однако во времена правления Василия II «черный бор» определялся в серебряных гривнах.724

Помимо дани существовал ряд других прямых налогов. Поплужное (на Севере Руси – посоха) было налогом на вспаханную землю. Поплужное происходит от слова «плуг»; этот термин пришел в русский язык из немецкого. Сохой (откуда происходит посоха) на Севере Руси называли «легкий плуг». Таким образом, термины «поплужное» и «посоха» можно передать как «деньги с плуга». В связи с этим можно добавить, что исконное славянское слово для обозначения плуга – «рало» употребляли, главным образом, в Южной Руси. Действительно, в некоторых южных регионах «рало» было единицей налогообложения в киевский период.725 Ям являлся особым налогом на содержание конно-почтовых станций. Еще один налог, упоминающийся в ханских ярлыках, – война (военный, или солдатский налог)726; по-видимому, его собирали в те годы, когда не вербовали рекрутов. И еще один налог в ярлыках называется пошлиной.727 Как И. Березин, так и Б. Шпулер толкуют его в терминах монгольской системы налогообложения в Золотой Орде и других частях Монгольской империи как калан. В самом прямом смысле калан (тюркское слово) являлся налогом на землю; но это слово употреблялось и в более широком значении с дополнительным смысловым оттенком «подчинение», «порабощение». Как мы увидим728, в Западной Руси в монгольский и послемонгольский период существовала категория царских рабов, которые назывались каланными. Если мы допустим, что «пошлина» соотносится с «каланом», мы сможем толковать ее как денежную плату вместо обязанности работать в качестве каланного. Однако, четко не установлена идентичность «пошлины» и «калана».

Вдобавок к постоянным налогам ханы сохраняли за собой право, если считали необходимым, требовать дополнительный налог. Известный как запрос, он упоминается в ярлыках, а иногда и в летописях.729 Кроме того, когда князья-Чингисиды и ханские посланники путешествовали по Руси, предполагалось, что русские будут делать им «подарки», снабжать их пищей, фуражом для коней, а также обеспечивать лошадьми и повозками для передвижения.730

Основной налог с городов назывался тамга. Как на монгольском, так и на тюркском языках термин «тамга» обозначает «эмблему», особенно – эмблему клана, а отсюда и «клеймо», чтобы метить лошадей и другие виды собственности, принадлежащие клану. В качестве эмблемы администрации, тамга представляла собой рисунок на печати, а затем и саму печать, в особенности клеймо на поступающих в налог вещах. В Персии при Хулагу тамга являлась основным сбором в количестве примерно 0,4 % от капитала: ежегодно предприниматели и купцы должны были платить один динар из каждых 240 динаров их капитала.731 Тамга платилась золотом или, по крайней мере, подсчитывалась в золоте. Наиболее богатые купцы (по-русски – гости) облагались налогом индивидуально; купцы среднего достатка объединялись в ассоциации, которые служили единицами налогообложения. Со временем тамга приняла форму налога на оборот товаров и собиралась как таможенная пошлина. В современном русском языке «таможня» происходит от слова «тамга». Взимался также местный налог на товары – мыт.732

В Персии иль-ханов существовал особый налог на то, «что накапливается в мастерских, у ремесленников и купеческих объединений, а также дополнительный налог на выдачу лицензий в некоторых ремеслах».733 Русские ремесла, по-видимому, подлежали такому же налогообложению. Известно, что в 1258 г. в Новгороде были сосчитаны все дома с целью сбора городских налогов. Летописец комментирует, что сами бояре устроили это, так что самое тяжкое бремя легло на бедных.734

Теперь мы можем обратить наше внимание на регионы, находившиеся под прямым контролем монголов. Население было организовано в общины (десятки) и группы общин (сотни и орды), каждая из которых избирала собственных старшин: сотников и ватаманов.735 Ватаман (в современном русском – атаман; по-украински – отаман) – слово иранского происхождения736, обозначающее «предводитель».

Подобные группы организовывали в тех районах внутри русских княжеств, которые были свободны от юрисдикции русских князей и находились под непосредственным господством хана. Такие группы на западе Руси назывались «люди сотные», «ордынцы» и «люди копанные».На востоке Руси подобные же категории назывались «люди численные», или «числяки» (то есть, люди, относившиеся к числовым делениям), «ордынцы»и «делюи»(люди, обязанные исполнять особую службу).737 Свидетельство о восточнорусских группах такого типа скудны. Сведения о Западной Руси в границах Великого княжества Литовского более разнообразны, но не всегда ясны. Лишь о соответствующих группах в Галиче, в границах Польского королевства, мы имеем в нашем распоряжении достаточно документальных свидетельств, чтобы понять внутреннюю структуру группы и функции сотников и ордынцев. Однако, доступные документы об этих землях относятся к послемонгольскому периоду (конец XIV и XV века). Хотя группы, о которых идет речь, все еще существовали в то время, их статус мог некоторым образом видоизмениться в новых политических условиях.

Начнем разговор с сотных людей – согласно галицким документам, каждый член сотни был навсегда прикреплен к сотской общине. Если он хотел покинуть общину, он должен был найти себе замену – человека, который взял бы на себя его обязанности;. эту замену должны были утвердить сотские власти. Во главе сотни стоял сотский. Сотня делилась на десятки, каждую из них возглавлял десятский. Главной обязанностью сотных людей было обрабатывать землю. При польском режиме королевский уполномоченный (капитан, capitanens), располагавшийся в ближайшем замке, имел полномочия выделять участки земли сотным людям. При монголах сама община под надзором сотского, должно быть, занималась распределением земельных участков. Сотня владела скотом, выделяя быков и других животных каждому члену общины в соответствии с его потребностями. При польском правлении урожай с земель сотни шел в закрома ближайшего замка. В монгольский период продукция, скорее всего, использовалась для потребностей отрядов баскака в примыкающих районах и для рекрутированных там воинов. В конце XV века галицкие сотные общины концентрировались возле замка Санок. Как сотни, так и десятки упоминаются во многих документах Великого княжества Литовского; однако не всегда представляется возможным определить, какие из них относятся к той самой категории, о которой мы сейчас ведем речь. Видимо, в отличие от Галича, не все сотные люди в Великом княжестве Литовском обрабатывали землю. Некоторые держали пчел; иные, вероятно, выполняли обязанности другого характера для ближайшего великокняжеского замка.

Числяки в Восточной Руси представляются группой, подобной галицким сотным людям, и так же, как и те, упоминаются в наших источниках лишь по окончании ханского господства над ними. Впервые мы обнаруживаем их в завещании великого князя Ивана I, которое было написано около 1339 г. Разделяя свои владения среди сыновей, Иван Калита наставлял их держать числяков под совместным контролем.738 Подобные же пункты появляются в завещаниях и межкняжеских договорах преемников Ивана Калиты. В большинстве из них утверждается, что земли, на которых расселены числяки, не должны продаваться. Очевидно, что числяки считались группой, подчиненной московскому княжескому клану в целом, а не какому-либо отдельному князю. Мы можем сказать, что они находились под великокняжеской властью. Вероятно, первоначально они подчинялись непосредственно хану, а затем район, где они жили, был дарован ханом великому князю Ивану I. Поскольку, как мы знаем, хан имел право освобождать отдельные районы из-под власти русских князей и подчинять их своей собственной администрации, он несомненно имел право и возвращать какие-либо из этих районов русской администрации, если на то была его воля. Статус числяков от этого не изменялся, но продукты их труда поступали уже в Великое княжество Московское, а не к хану.

Галицкие ордынцы, как и сотные люди, были организованы в общины. Термин «орда» (по-монгольски – орду), как мы знаем739, обозначает лагерь или ставку хана или кого-либо из членов императорской семьи, а также – командира большого военного соединения. Орда в данном случае получила свое название, потому что как группа должна была выполнять определенные службы для ставки ближайшего военачальника. В более узком смысле, каждая деревенская община такого типа также называлась ордой. Люди, не принадлежавшие к орде, могли присоединиться к ней, если принимали на себя все обязанности и обязательства ордынца (т.е. члена орды). Человек, однажды вступивший в орду, должен был служить там на протяжении всей жизни, и сыновья его – тоже. Таким образом, крепостное состояние каждого члена орды было постоянным и наследуемым. В источниках упоминается две категории должностных лиц орды: тивуны и ватаманы. Первый термин – это пережиток киевского периода (тиун), когда он употреблялся в значении либо княжеского управляющего, либо судьи740. Ордынский тивун, вероятно, был судьей. Ватаман был предводителем местной ордынской единицы. По видимости, как тивуны, так и ватаманы избирались народом.

В XV и начале XVI века галицкие ордынцы жили в пяти деревнях галицкого округа и в десяти деревнях львовского округа. Они должны были предоставлять запряженные повозки для перевозки грузов по требованию князя; постоянно держать смену лошадей в ближайшем замке, чтобы облегчать продвижение повозок; перевозить княжескую почту на расстояние в десять миль; предоставлять четырех всадников741 для любого похода, в котором принимает участие князь или комендант княжеского замка и местное дворянство; пасти и охранять княжеский скот, когда это требовалось.742

Согласно документам Великого княжества Литовского, обязанности «слуг ордынских», как обычно называли там ордынцев, носили самый разный характер. Одни из них должны были следить за плотинами на водяных мельницах; другие обеспечивать повозками княжеских посланников и курьеров; третьи – сопровождать в качестве охранников посольства к татарским ханам и являться верхом в полном вооружении.

Службы, исполнение которых требовалось от ордынцев в Московии, видимо, были подобны тем, что выполнялись ордынцами и «слугами ордынскими» на западе Руси. В московских документах ордынцы впервые упоминаются в договоре между великим князем Дмитрием Московским и его двоюродным братом князем Владимиром Серпуховским (приблизительно, 1367 г.)743. Согласно этому договору, ордынцы должны были исполнять те же службы, что и во времена отцов обоих князей, подписавших документ, что относиться к периоду правления Ивана II (1353-1359 гг.). Скорее всего, именно в то время район, где проживала группа ордынцев, перешел из-под власти хана к московскому великому князю. Иное (менее правдоподобное) объяснение могло бы состоять в том, что эта группа была образована Иваном II по монгольскому образцу. В договоре между Василием I и Владимиром Серпуховским (1390 г.) появляется пункт, запрещающий кому-либо покупать земли ордынцев, который отражает тот факт, что они, как и числяки, принадлежали великому князю.

Давайте теперь рассмотрим статус капанных и делюев. В Галиче в послемонгольский период каланных трудно было отличить от сотных людей. При монголах они, должно быть, составляли отдельную группу. Две эти группы держались порознь в Великом княжестве Литовском даже в послемонгольский период. В галицких документах каланные определяются как «несвободные люди» (homines illiberi), а также как «королевские люди»(homines regales). Производное слово «каланство» обозначает рабство. Хотя и прикрепленные к княжеским владениям, каланные не являлись рабами. Они могли обращаться в суд и выступать в качестве свидетелей; имели право владеть собственностью. По всей видимости, они были потомками русских, взятых монголами в плен в ранние времена, которых хан обратил в рабов, чтобы они выполняли для него разнообразные службы. Возможно также, что некоторые из этих пленников были выкуплены королем Польши или великим князем литовским и должны были работать на них, чтобы компенсировать расходы. Представляется, что позднее в Галиче большинство каланных присоединилось к ордынской общине. В Великом княжестве Литовском каланные, или, по крайней мере, некоторые из них, обрабатывали землю на угодьях великого князя.

Происхождение делюев, видимо, такое же, что и у каланных. По моему мнению, термин «делюй» происходит от персидского слова del, которое обозначает «середина, центр». Согласно монгольским правилам распределения военной добычи, большая часть военнопленных сохранялась для правящего хана, как для верховного главнокомандующего. Эта часть по-персидски называлась delia-i buzurg (большая середина).744 Хан имел право обращаться с этими пленниками по своему усмотрению. Вероятно, многие из них становились рабами хана и расселялись на земельных участках или должны были исполнять службы определенного характера. Как уже упоминалось745, ханы других улусов, таких как Джинкши, например, также получали свою долю русских пленников, и некоторых из них привозили в Китай. В московских источниках делюи с ордынцами впервые появляются в вышеупомянутом договоре между великим князем Дмитрием Московским и князем Владимиром Серпуховским. Значит, происхождение этой группы можно отнести ко времени правления Ивана II. Возможно, район, заселенный делюями, был к тому времени дарован ханом великому князю Московскому. Однако, не исключено, что эта группа была образована русскими великими князьями из русских пленников, относившихся к группе delia, которых они выкупили. Выкупленные получили земли для обработки. Статус делюев и их земель был аналогичен статусу ордынцев.

Монгольская система управления функционировала в том виде, в котором первоначально была установлена, на протяжении примерно столетия. Она прекратила свое существование в Галиче в 1349 г., когда эту страну захватила Польша; к 1363 г. большинство других западнорусских (украинских и белорусских) земель признало господство великого князя литовского и также было потеряно для монголов. Монгольское правление в Восточной Руси продолжалось еще на протяжении столетия. Однако его характер изменился после реформы налоговой системы в начале XIV века. Впоследствии, как мы увидим746, после периода неурядиц в Золотой Орде в 1360-х и 1370-х гг. монгольский контроль стал значительно слабее, исключая краткий период реставрации при Тохта-мыше (1382-1395 гг.).

Следует вспомнить, что некоторые русские князья в конце XIII века и все русские князья в начале XIV века имели привилегию – и обязанность – собирать дань и другие налоги747. В связи с этим баскаки были отозваны, а мелкие сборщики налогов теперь назначались самими русскими князьями. Каждый русский великий князь после сбора денег должен был иметь дело с особым монгольским высокопоставленным чиновником (даругой высшего ранга), который подсчитывал количество собранного и принимал деньги для сокровищницы хана. Эти даруги, однако, проживали в Сарае, а не на Руси. Такой даруга, ответственный за Великое княжество Московское («московский даруга»), упоминается в Симеоновской летописи под датой 1432 г.748 Скорее всего, существовал тверской, нижегородский и рязанский даруги749. Общая сумма, которую каждый великий князь должен был выплатить хану, называлась «выходом». Это слово представляется русским переводом арабского термина kharaj. Первоначальным значением этого арабского слова было «дань» в общем смысле; позднее оно стало обозначать более узкое понятие – «налог на земельную собственность»750.

Большую часть выхода составляли деньги от дани. Что касается других налогов, то тамгу продолжали собирать, но вырученная от нее сумма обычно оставалась в сокровищнице великого князя. После 1360 г., очевидно, только один хан, Тохтамыш, мог собирать тамгу.751 Ям также регулярно не выплачивался ханам. Поплужное смешалось с данью, которая постепенно стала начисляться, исходя из количества сох. Согласно В.Н. Татищеву, сумма дани определялась на основании количества сох еще в 1273 г.752, но это не подтверждают известные нам летописи и документы. Утверждение Татищева, хотя по сути и резонное, видимо, неверно датировано. Согласно летописям, в 1384 г. дань собиралась из расчета половины рубля с деревни.753 Эта единица измерения, должно быть, соотносилась с одной сохой. В своем письме от 1409 г. Василию I эмир Едигей говорил, что, по его сведениям, великий князь московский собрал по одному рублю с каждых двух сох.754 В своем завещании, написанном в 1423 г., великий князь Василий I советовал собирать дань в соответствии с количеством людей и их платежеспособностью («по людям и по силе»).755 Завещание Василия II (написанное в 1461 или в начале 1462 г.) содержит более точную формулу: «по сохам и по людям».756

Из разрешения, данного городом Новгородом великому князю Василию II собирать «черный бор» на торжокской земле (около 1456 г.), мы узнаем, что один плуг считался, как две сохи. Соха, с которой мы уже сталкивались в значении «легкий плуг», определяется как «две лошади и одна половина лошади».757 И снова, в Никоновской летописи: «Три обжи составляют одну соху. Обжа представляет собой следующее: один человек пашет на одной лошади. А когда человек пашет на трех лошадях с помощью двух работников, это – одна соха.758 Кроме того, как указано в новгородском документе, четыре человека без лошадей также составляли одну соху. Единицей налогообложения для несельскохозяйственных работ тоже служила соха. Согласно тому же самому документу, дубильная бочка, рыболовная сеть, кузница приравнивались к одной сохе; большой чан, или црен, использовавшийся для выпаривания в производстве соли, считался двумя сохами.

Все это относиться к новгородской сохе. В Москве XVI и XVII веков термин соха применялся по отношению к значительно большей единице. Однако представляется, что в XV веке московская соха была единицей таких же размеров, что и новгородская.759 Следовательно, для сельскохозяйственных районов три человека, видимо, во всяком случае считались минимальным числом, составляющим каждую соху. Трое мужчин, соответственно с их семьями и иждивенцами, могли составлять группу примерно в двадцать человек. Это примерно соответствовало большой усадьбе семейной общины («большой семье»).

В наших источниках не упоминается годовое количество выхода. Платежи значительно уменьшились во время неурядиц в Золотой Орде в 1360-1370-е гг. Тохтамыш восстановил первоначальные нормы налогов, но после его падения выход не выплачивался регулярно. Невыплаченный баланс оставался в казне русских князей, главным образом, в сокровищнице великого князя московского. Мы обнаруживаем некоторые цифры, имеющие отношение к выходу, в княжеских завещаниях и межкняжеских договорах, но эти цифры предназначались для подсчета доли каждого из князей в платежах, и не отражают общей суммы выхода. В своем завещании, написанном в апреле или мае 1389 г., великий князь Дмитрий Донской устанавливал квоту дани, которую должен был собирать каждый из пяти сыновей с удела, по тысяче рублей за выход.760 В договоре Дмитрия с двоюродным братом, князем Владимиром Серпуховским (март 1389 г.), доля последнего определена в пять тысяч рублей за выход.761 Эта цифра повторяется в договоре между Василием I и Владимиром Серпуховским (1390 г.).762 В еще одном соглашении между этими же князьями (1401 или 1402 г.) в качестве основы для межкняжеских расчетов взята сумма в семь тысяч рублей.763 В завещании князя Владимира Серпуховского, написанном также в 1401 или 1402 г., снова упоминается цифра – пять тысяч рублей.764 В завещании князя Юрия Звенигородского и Галицкого (1433 г.) значится сумма – семь тысяч рублей.765 Очевидно, что ни одна из этих цифр не покрывает полностью сумму выхода.

Единственный возможный способ определить общую сумму выхода, хотя бы приблизительно, – это учесть нормы налогов, установленные Тохтамышем в 1384 г. В то время дань собиралась по норме: одна полтина с хозяйства, то есть – с сохи, или примерно с двадцати человек.766 С точки зрения численного деления населения, установленного монголами, соху можно было бы приравнять к одной десятой десятка. В тьме была 1 000 десятков, что соотносится, по меньшей мере, с 10 000 хозяйств (или сох). Во всяком случае, половина рубля с сохи означала бы сбор пяти тысяч серебряных рублей с тьмы.767 Эту цифру можно считать квотой, требуемой с каждой тьмы.768 Если в действительности собиралось больше, излишек поступал в казну великого князя; если меньше, то великий князь должен был восполнить недостачу из излишков с других тем, или же из своего собственного кармана. Считая, что Великое княжество Владимирское состояло из 17 тем (при Тохтамыше), мы приходим к цифре в 85 000 серебряных рублей, как общей сумме дани, выплачивавшейся Великим княжеством Владимирским в 1384 г.Если и другие восточнорусские великие княжества платили по той же норме, то Рязань должна была выплачивать 10 000 рублей, а Нижний Новгород и Тверь – по 25 000 рублей. Общая цифра для Восточной Руси, исключая Новгород Великий, равнялась бы тогда 145 000 рублей. К этому следовало бы еще добавить налоговый сбор с тамги.

Количество, выплачивавшееся Новгородом Великим, определить на том же основании трудно, поскольку Новгород находился вне системы тем. Главным источником ханского дохода с Новгорода, вероятно была тамга (в те периоды, когда ее платили), а не дань. Что же касается дани, я склонен думать, что на основные новгородские земли была наложена дань, как на пять тем. Поскольку новгородцам самим было предоставлено право собирать налоги, они вполне могли счесть для себя более удобным приравнять каждую волость одной тьме. Конечно, возможно и то, что организация так называемых пятин769 в Новгороде приняла окончательную форму в монгольский период в соединении с принятой тогда системой налогообложения.