• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Где-то около двух часов ночи в день «Д», 6 июня, была перехвачена первая радиограмма одного из немецких военно-морских штабов, располагавшегося в Париже. Она была адресована главнокомандующему западным фронтом и Гитлеру в его ставку в Растенбурге, в Восточной Пруссии. В ней просто говорилось, что вторжение началось. Только после войны мы узнали, что Рундштедт и германское верховное главнокомандование отказывались этому верить. Говорят, что Рундштедт сказал морякам, что они видели на своем радиолокаторе стаю чаек. И все-таки, еще веря во вторжение по кратчайшему морскому пути, Рундштедт поднял по тревоге 15-ю армию в Па-де-Кале. В этот момент его радиограмма была для всех нас настоящим божьим даром, особенно потому, что он, как видно, не счел нужным поднять по тревоге 7-ю армию в Нормандии. Рундштедт, по-видимому, был уверен, что парашютный десант, о котором ему докладывал штаб 7-й армии, это блеф. Только на рассвете начальник штаба Рундштедта генерал Гюнтер Блюментрит послал радиограмму прямо верховному главнокомандованию, в которой сообщал о крайне напряженной обстановке и одновременно просил у Гитлера разрешения на использование танкового резерва. От Роммеля, к нашему удивлению, до сих пор не поступало ни одной радиограммы. Только около полудня мы перехватили радиограмму Роммеля его начальнику штаба генералу Шпейделю с приказанием использовать 21-ю танковую дивизию против союзников, высадившихся западнее Кана. Радиограмма пришла из Германии, и это показало, что Роммеля не было на месте в Нормандии. Она также объяснила, почему радиограмму верховному главнокомандующему послал Блюментрит, так как, если бы Роммель был в Нормандии, он, без сомнения, сам бы обратился прямо к Гитлеру с просьбой ввести в действие танковый резерв. Мы догадались, что Шпейделю удалось связаться с Роммелем по телефону. Отсюда и радиограмма последнего.

В это критическое время было важно следить за каждым шагом Рундштедта, Роммеля и Гитлера и анализировать, какие мысли кроются за их распоряжениями. Радиограммы двух первых я послал премьер-министру утром дня «Д», а от Гитлера по радио никаких распоряжений не поступало.

Одной из причин этого, как известно, было то, что Гитлер спал, а Кейтель и Йодль не посмели его разбудить до второй половины дня. Неудивительно, что при таких обстоятельствах мы только вечером 6 июня перехватили радиограмму Гитлера о передаче Роммелю 12-й танковой дивизии из резерва верховного главнокомандования. Но было уже слишком поздно. План Роммеля по отражению высадки заключался в том, чтобы встретить высаживающиеся войска союзников танковым ударом. К вечеру союзники закрепились на берегу, и 12-я танковая дивизия не осмелилась начать движение до наступления сумерек, так как в небе кружили наши самолеты. Однако это был первый признак того, что Гитлер серьезно отнесся к положению. Поздно вечером Роммель доложил об обстановке верховному главнокомандованию, указав, что наступление англичан на Кан остановлено и что 21-я и 12-я танковые дивизии СС заняли позиции западнее города от северного обвода до пункта примерно в семи милях к юго-западу. 12-я дивизия СС показала замечательную скорость после наступления сумерек.

Рундштедт, должно быть, пошел дальше распоряжения Гитлера о вводе в бой 12-й танковой дивизии СС, потому что мы перехватили его радиограмму с приказанием перебросить в район Кана кроме 12-й дивизии СС еще одну резервную танковую дивизию — «Лер».

Рундштедт, очевидно, считал, что при таких мощных подкреплениях у Роммеля теперь достаточно танков, чтобы начать активные действия против союзников, потому что 9 июня он приказал Роммелю контратаковать. Однако танковый резерв, который был предметом стольких споров, видимо, был застигнут врасплох, потому что в ответной радиограмме Рундштедту и верховному главнокомандованию 9 июня Роммель резюмировал обстановку следующим образом: «12-я танковая дивизия СС прибыла с горючим на исходе, а танковая дивизия „Лер“ совершенно не готова к действиям. При сложившихся обстоятельствах немедленно выбить противника с позиций невозможно, необходимо перейти к обороне на рубеже Вир — Орн, пока не будет завершена подготовка к контрудару».

Это была важная радиограмма, которая давала командующему английской 2-й армией желанную короткую передышку.

С помощью «Ультра» мы узнали, что Гитлер сам определяет основную стратегию. Когда американцы начали приближаться к Шербуру, Гитлер направил начальнику гарнизона генералу Шлибену послание следующего содержания: «Даже если случится самое худшее, ваш долг обороняться до последнего бункера и оставить противнику не порт, а груду развалин. Германский народ и весь мир следит за вашими боевыми действиями; от них зависят ход и исход операций по ликвидации союзнического плацдарма и честь германской армии и вашего имени».

Все, что мог сделать бедняга Шлибен, это послать Гитлеру радиограмму: «Ввиду огромного превосходства противника в самолетах, танках и артиллерии, а теперь и вследствие обстрела корабельной артиллерией я считаю своим долгом заявить, что дальнейшие жертвы не смогут ничего изменить». Бедняга, наверное, был в отчаянии.

Ответ Роммеля был кратким: «Вы будете продолжать сражаться до последнего патрона в соответствии с приказом фюрера». Чувствовалось, что, если бы фюрер не стоял над душой Роммеля, он указал бы Шлибену какой-нибудь выход из положения, но в свете последних событий Роммелю приходилось действовать со всей осторожностью, чтобы избежать малейшего подозрения в неверности Гитлеру. Несмотря на все происходящее, фюрер все еще оставался всемогущим.

Из радиограмм «Ультра» нам стало известно, что три немецкие танковые дивизии, расположенные вокруг Кана, теперь находятся в полной боевой готовности, хотя и не совсем укомплектованы танками, и что в район Кана следуют с русского фронта еще две танковые дивизии — 9-я и 10-я.

Тот факт, что Гитлер перебрасывает танки с восточного фронта, где немцы выдерживают сильный натиск, означал, что он решил не допустить нашего прорыва на западе.

Это было плохое известие, но вскоре последовала еще одна радиограмма верховного главнокомандования Рундштедту и Роммелю с извещением о том, что из Бельгии прибывает 1-я танковая дивизия СС, а из Тулузы в район Сен-Ло, что в американском секторе, — 2-я танковая дивизия СС.

Это могло серьезно повлиять на возможность развития успеха Брэдли, и Монтгомери решил что-то предпринять. Демпси перешел в наступление. Шотландская 15-я дивизия добилась такого успеха, что командующий немецкой 7-й армией генерал Пауль Хауссер переслал Роммелю радиограмму командира 1-го танкового корпуса СС генерала Зеппа Дитриха, в которой говорилось, что, если ему сегодня ночью не пришлют подкреплений, союзники прорвутся. Мы явно напугали их больше, чем думали. Роммель, который все это время старался собрать силы для выполнения приказа Гитлера о наступлении на Байе, не совсем охотно приказал 7-й армии направить 1, 9 и 10-ю танковые дивизии СС в помощь Дитриху. Более важно было, что он должен был «вернуть в район Кана часть сил 2-й танковой дивизии СС», которая в то время находилась перед фронтом Брэдли в районе Сен-Ло. «Ультра» опять сработала, точно указав Демпси слабое место противника.

К 27 июня наступление английской 2-й армии принесло новые успехи, но, по-видимому, Рундштедт и Роммель были в Берхтесгадене, потому что в ту ночь командующий 7-й армией послал им доклад об обстановке туда. В своей радиограмме он сообщал о намерении нанести контрудар против выступа, образованного наступлением англичан, в 7 часов утра 29 июня. «Оракул» действовал так хорошо, что радиограмма дошла до всех наших командиров как раз вовремя, чтобы успеть привести в готовность тактическую авиацию, и незадолго до 7 утра летчики так успешно поразили цели, что Хауссер потом докладывал Роммелю, что «как только танки вышли на исходное положение, они были атакованы истребителями-бомбардировщиками и были так дезорганизованы, что пришлось отложить наступление на 7 часов». Здесь «Ультра» проявила свои лучшие качества в настоящем бою. Наша корабельная артиллерия тоже действовала успешно, и в результате, когда контрудар немцев был отражен, обе стороны перешли к обороне. Так или иначе, наступление англичан сыграло свою роль — немецкие танки были остановлены.

В день, когда Рундштедт и Роммель вернулись из Берхтесгадена, Гитлер, верный своему обычаю, послал Рундштедту радиограмму, подтверждавшую его решение: «Теперешние позиции надо удерживать». Это было первое указание «Ультра» на то, что Рундштедт и Роммель почуяли опасность и захотели отступить.

Только после войны мы узнали, как Рундштедт потом позвонил Кейтелю и сказал ему, что выполнить приказ Гитлера о наступлении на Байе невозможно. Теперь этот разговор хорошо известен. Кейтель, говорят, спросил: «Что же делать?» — «Что делать? — отвечал Рундштедт. — Заключайте мир, дураки. Что еще вы можете сделать!» На следующий день Рундштедт был освобожден от командования. Первым указанием на уход Рундштедта, полученным от «Ультра», была радиограмма фельдмаршала Клюге в качестве главнокомандующего на западном фронте. Его радиограмма точно повторяла приказ Гитлера всем командованиям: «Теперешние позиции надо удерживать».

Клюге оказался методичным генералом. Приняв командование от Рундштедта, он внимательно составил сведения об их обеспеченности и отправил их верховному главнокомандованию и штабу сухопутных войск в Берлин. Его радиограмма, которую нам удалось перехватить, была особенно ценной потому, что она не только содержала самые свежие данные о фактической численности различных соединений, но и давала довольно ясное представление о потерях немцев. Вероятно, Роммель предупредил фон Клюге, что Гитлер имеет обыкновение отдавать приказы о наступлении несуществующим или небоеспособным соединениям, а поэтому важно было начать с доклада о действительном состоянии войск.

Проверка, проведенная Клюге как главнокомандующим на Западе в начале июля, показала, что в его подчинении находятся группа армий в Южной Франции и группа армий «Б» Роммеля в Нормандии, а в подчинении Роммеля — 5-я танковая армия в составе не менее пяти танковых дивизий, расположенных вокруг Кана. 7-я армия, противостоящая американцам, состояла из 2-го парашютно-десантного корпуса в районе Сен-Ло и 84-го корпуса на юге полуострова Котантен. Но истинная ценность радиограммы Клюге заключалась в том, что она показала, что в 5-й танковой армии еще меньше исправных танков, чем мы считали.

Сопротивление 2-го парашютно-десантного корпуса заставило Брэдли временно приостановить попытки овладеть Сен-Ло. Теперь было крайне необходимо захватить город и использовать находящийся там узел дорог как трамплин для предстоящей операции «Кобра» раньше, чем на западный участок будет переброшена какая-либо немецкая танковая дивизия. 10 июля Брэдли возобновил наступление и 17 июля наконец захватил город. Только тогда командир 2-го парашютно-десантного корпуса запросил разрешения отойти. Мы перехватили радиограмму командующего 7-й армией Роммелю в штаб группы армий «Б» и были изумлены, что не поступило ответа. Мы ожидали обычного бескомпромиссного приказа Роммеля не отступать. Однако парашютно-десантный корпус все же отступил, и только намного позднее выяснилось все, что произошло после получения радиограммы Хауссера. Вместо того чтобы, как полагалось, запросить разрешение Гитлера, начальник штаба группы армий «Б» сразу позвонил по телефону в штаб 7-й армии и разрешил Хауссеру принять любые меры, которые он считает наилучшими, что, наверное, несколько удивило генерала. Оказалось, что в то время в штабе группы армий «Б» было сильное смятение, и неудивительно. Первое полученное от «Ультра» указание на то, что с Роммелем что-то случилось, принесла радиограмма Клюге о том, что он вступил в командование группой армий «Б». Через несколько дней мы получили сообщение от французского Сопротивления, что автомобиль Роммеля был обстрелян самолетом союзников, а самого Роммеля взрывной волной выбросило из машины.

Бедняга вышел из игры, он никогда не узнает, сколько пользы принес нам его прямой доступ к Гитлеру. Нам будет очень не хватать его радиограмм. История о его тайной причастности к заговору 20 июля и последующем вынужденном самоубийстве теперь хорошо известна.

Тем, кто не участвовал в мировой войне, трудно понять, какой огромный интерес представляет каждая сторона поведения противника. Для тех из нас, кто следил за противником через «Ультра», отстранение генерала, замешательство командующих армиями, трудности в возмещении потерь, приказы Гитлера не отступать и сражаться до последнего патрона имели огромное значение для оценки военного потенциала и морального состояния противника.