• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Он [Аллах] дает вам силы совершать путь по суше и по морю, когда бываете на кораблях; когда они [мореходы] плывут с ними при благоприятном ветре, тогда радуются этому; а когда застигнет их буйный ветер, когда со всех сторон настигнут их волны и представится им, что они поглощены будут; тогда они призывают Аллаха, обещаясь искренне исполнять дела благочестия… В Его [Аллаха] власти корабли с поднятыми парусами, плавающие в море, как горы.

((Коран, сура Х, стих 23–24; сура LV, стих 24))

В 20—30-х годах VII века н. э. произошел знаменательный взрыв энергии и воинственности у арабских племен, приведший в конце концов к созданию огромного государства, включавшего Аравию, Ирак, Иран, большую часть Закавказья, Среднюю Азию, Сирию, Палестину, Египет, Северную Африку, почти весь Пиренейский полуостров, северо-западную часть Индостана.

Создание в ходе арабских завоеваний новой мировой державы во многом связано с принятием арабскими племенами исламской религии, основанной пророком Мухаммедом (около 570 года – 632 год н. э.). В главной священной книге новой религии – Коране – собрании проповедей, молитв и притч, произнесенных Мухаммедом в форме «пророческих откровений», нашлось место многочисленным упоминаниям о море, что в известной степени отразило роль и значение в жизни арабов морской торговли, рыболовства, мореплавания. Пророк живо и эмоционально описал опасности, подстерегавшие моряков, и невольно приходит мысль о том, что он хоть однажды, но совершил морское путешествие.

Вообще-то еще в начале XX века у европейцев слово «араб» прочно ассоциировалось в первую очередь с представлением о жителе пустыни, коннике, погонщике верблюдов, то есть о том, кто проживал вдали от моря и был далек от мореходства. Причем такое мнение разделяли и многие ученые-арабисты. Но выяснилось, что это неверно. На самом деле арабы являлись одними из древнейших мореплавателей, покоривших бескрайние просторы Индийского океана задолго до европейцев.

Сейчас уже немало известно о древнем морском пути, связывавшем Оман в Южной Аравии с Дильмуном (Бахрейнскими островами) и Южным Двуречьем. Существует немало доказательств того, что из оманских портов еще в конце IV и на протяжении III тысячелетия до н. э. выходили суда для плавания не только в Персидский залив, но и в Красное море, к берегам Сомали, Эфиопии и Западной Индии.

Вполне возможно, что качества, необходимые древним морякам для плавания в открытом море, формировались у предков арабов в процессе жизни и деятельности на обширных каменистых плато и среди песчаных барханов. Морякам явно пригодился опыт постоянных передвижений, ночных переходов, ориентировки по звездам и луне, который накопили поколения бедуинов-кочевников.

Недаром академик И. Ю. Крачковский отмечал, например, что еще в глубокой древности, в доисламскую эпоху, ежесуточное перемещение луны на небосводе относительно некоторых звезд дало арабам мысль разметить ее положение на каждый день лунного месяца, откуда возникло учение о 28 «лунных стоянках» с чисто арабскими названиями. Это учение впоследствии стало существенным составным элементом свода арабской мореходной астрономии.

Из глубины веков дошли до нашего времени сообщения об арабских пиратах Красного моря. В III веке до н. э.

обострилась борьба арабов-набатейцев, населявших восточное побережье Мертвого моря и владевших Газой, с эллинистическими правителями Египта за контроль над морскими путями в северной части Красного моря.

Когда военно-морская экспедиция царя Египта Птолемея II Филадельфа (283–246 годы до н. э.) закрыла арабам выход из залива Акаба, они стали нападать на греко-египетские суда в открытом море, пользуясь для этого, вероятно, портом Лейке-Кома на севере хиджазской Тихомы.

В 278 году до н. э. поход против набатейцев возглавил сам Птолемей II, но и на этот раз не удалось сломить их сопротивление. Они и в дальнейшем, в течение II–I веков до н. э., продолжали нападать на суда египетских греков, пытаясь вытеснить их из северной части Красного моря. Еще Псевдоарриан (I век н. э.) сообщал, что канраиты (каннаниты) – жители аравийского побережья Красного моря – нападают на мореплавателей в прибрежной зоне, а спасшихся при кораблекрушениях обращают в рабство. Впрочем, подобное обращение с моряками затонувших судов было не редкостью у многих народов в античное время.

Но время широкой морской экспансии арабов было еще впереди. Она в полной мере проявилась уже в первой половине VII века. В 636 году из портов на Бахрейнских островах в Персидском заливе арабскими властителями были направлены две военные экспедиции в индийские гавани Тана и Бхарукачха. Третий отряд атаковал порт Дайбул в устье Инда. Можно предположить, что это были разведывательные походы, для проведения которых использовали обыкновенные торговые суда.

В 638 году арабская флотилия во главе с наместником Бахрейна ал-Ала ибн ал-Хадрами, выйдя из Бахрейна, пересекла Персидский залив и высадила десант, который двинулся в глубь Персии. Правда, суда отряда вторжения были уничтожены персами и десант с боями пробился по суше к Басре, занятой ранее арабами.

Совсем по-другому складывалась морская экспансия арабов в Средиземном море. Решение о создании там регулярного военно-морского флота и строительстве военных кораблей пришло к преемникам пророка Мухаммеда не сразу и только после того, как они убедились в невозможности овладения богатыми приморскими городами восточного Средиземноморья только силами сухопутных войск.

Важная роль в создании исламского военного флота на Средиземном море принадлежала арабскому наместнику в Сирии с 639 года Муа?вии ибн Абу Суфьяну. (Муавия позже стал халифом, правил в 661–680 годах; перенес столицу халифата из Медины в Дамаск.)

Именно он полностью осознал, что сокрушить византийских соперников без флота невозможно. Тем более что в Леванте, где новое государство, Арабский халифат, впервые вышло к Средиземному морю, наличествовали все условия для создания флота: это и судостроительный лес в Ливане, и древние традиции судостроения и мореходства, сохранившиеся у жителей приморских городов Сирии и Палестины.

Муавия обратился к верховному, одновременно религиозному и светскому, главе арабского государства халифу Умару (Омару) в Медине с просьбой разрешить строительство флота для морского похода на Византию: «Утомительного плавания не будет, – сообщал он в столицу халифата, – мы слышим здесь лай собак и пение петухов на земле греков». Но осторожный халиф никак не соглашался вверить судьбу правоверных неверной стихии и разрешения на использование судов не дал.

Лишь при следующем халифе Усмане Муавия смог приступить к практическим действиям по строительству кораблей. Началась энергичная подготовка к морскому походу. Главными центрами строительства кораблей стали портовые города Акка и Тир. Судостроительные бригады и экипажи кораблей формировались из сирийских христиан, местных потомков финикийских моряков, ренегатов-перебежчиков из Византии, принявших ислам, а также греков – уроженцев многочисленных островов Восточного Средиземноморья, служивших арабам за деньги. Сами арабы вначале выполняли на флоте только роль воинов корабельных отрядов и, естественно, высших руководителей флота.

Первые морские походы арабская флотилия совершила к Кипру в 649 году. Арабы взяли Констанцию, главный город острова, и опустошили все поселения Кипра. Император Констант послал на Кипр отряд кораблей, которому удалось прогнать арабскую флотилию. Но в 653 и 654 годах арабы вновь заняли Кипр.

Строительство арабского флота ускорили драматические события, связанные с потерей арабами в 645 году только что завоеванного порта Александрии в Египте. Византийский флот высадил десант, который после воздействия на береговые укрепления зажигательными средствами и различными метательными снарядами выбил арабов из города и сжег верфи вместе с кораблями.

Действия арабских кораблей в Средиземном море можно четко определить как пиратские по отношению к жителям побережья византийских владений и вообще населению Средиземноморья, не исповедовавшему ислам. То же самое относится и ко всем торговым судам христианских стран. Захваченные мирные жители и пленные моряки рассматривались арабами как добыча и продавались в рабство, а все награбленные в походах ценности распределялись между воинами и моряками. Это соответствовало предписаниям Корана, согласно которым исламские воины имели право на 4/5 всей добычи, а 1/5 передавалась халифу.

Первые арабские корабли на Средиземном море были построены, вероятнее всего, по образцу византийских дромонов и назывались «драмуна» (видоизмененное арабское от греческого слова «дромон»). Византийский дромон сочетал в своей конструкции черты древнегреческой биеры и древнеримской либурны. Он имел обычно два ряда весел и мачту с косым треугольным парусом. Длина его достигала 50 метров. В носовой части киль переходил в таран. На носу и корме устанавливали башни-надстройки для укрытия воинов. Иногда такие башни устраивали и в средней части дромона.

На них византийцы впервые разместили мощные метательные машины: баллисты для метания каменных глыб по навесной траектории и катапульты для метания по отлогой траектории. Самые мощные из этих машин были в состоянии метать глыбы массой до 500 килограммов на расстояние до 1000 метров.

Дромон (Рисунок в Византийском кодексе. Середина IX в.)

Менее мощные метательные машины использовались для выбрасывания сосудов с «греческим огнем», изобретенным (или извлеченным из забвения и усовершенствованным) по традиции греком Каллиником, архитектором из сирийского города Гелиополя (теперь Баальбек в Ливане) в 668 году, – горючей смесью, в состав которой входили сера, селитра, смола и нефть. Погасить «греческий огонь» водой было невозможно. Каллиник передал свое изобретение (а может быть, усовершенствование) своим соотечественникам в 673 году, когда они отбивались от осаждавших Константинополь арабов.

Есть сведения об установках на дромонах специальных сифонов для выбрасывания этой смеси в виде струи жидкости. Использовали византийцы и сосуды с ядовитыми змеями и скорпионами, забрасывание которых на палубу вражеского корабля должно было вызвать панику среди его экипажа.

При создании исламского средиземноморского флота арабы широко использовали боевой опыт византийцев по устройству и оборудованию военных кораблей, в частности, дромонов. На арабской «драмуне» размещалось 100 гребцов (две смены по 25 гребцов на борт) и до 150 воинов. Затем появились на этих судах и позаимствованные у врагов-византийцев носовые приспособления – сифоны для метания во врага зажигательных смесей.

На арабских верфях начали строить большие по размерам корабли – гурабы («гураб» по-арабски «ворон», эта птица у бедуинов считалась вестником беды). На гурабе было уже не 25, а 90 весел с каждого борта и значительное количество воинов.

Гурабы являлись основой арабской военно-морской мощи. Знаток древнего арабского мореплавания историк Т. А. Шумовский полагает, что именно использование гурабов принесло арабам успех в решающем сражении у Александрии в 653 году, названном «битвой мачт», когда 200 арабских кораблей разгромили насчитывавший до 1000 больших и малых кораблей византийский флот. Превосходство гурабов над византийскими кораблями проявилось и при захвате Кипра, Родоса, и впоследствии во время походов арабов к берегам Сицилии, Сардинии, Крита. Гурабы, вероятно, являлись главной ударной силой всех арабских флотов на Средиземном море.

После вторичного занятия Александрии при наместнике Абдаллахе ибн Абу Сархе зародилось и египетское военное кораблестроение, которое со временем по своему размаху превысило сирийское. Арабы успешно использовали судостроительный и мореходный опыт египетских христиан-коптов и привлекли их к работе на верфях в качестве корабельных мастеров, которые применяли при постройке кораблей достижения александрийской школы судостроителей и механиков и опыт службы на византийских кораблях.

Кораблестроительный лес поступал на новые египетские верфи из Ливана, а из Египта на сирийские верфи отправляли парусину и канаты. Главными центрами арабского судостроения середины VII века в бассейне Средиземноморья стали Тир, Акка и Александрия.

В 649 году вновь созданные египетский и сирийский арабские флоты соединились, атаковали и захватили Кипр. С этого года начались систематические нападения арабских пиратских флотилий на побережья византийских владений в Малой Азии, Эгейском бассейне и Греции. 653 год принес арабам первую победу над византийским флотом в битве у Александрии. Вслед за этим они захватили Родос, а затем впервые совершили нападения на Сицилию и Крит.

Захватив остров Родос в 654 году, сирийский наместник Муавия приказал разрушить статую Солнца, знаменитый родосский колосс, и продал остатки статуи одному торговцу из Эдессы, который навьючил на 900 верблюдов материал, полученный из обломков статуи.

В следующем году Муавия начал готовить суда для замышляемого им похода против Константинополя. Он поручил командование в морском походе Авулафару, назначив его адмиралом флота и возложив на него руководство подготовкой кораблей к походу. Наконец корабли вышли в море и поплыли вдоль берегов Ликии, где находился в то время император Констант. Произошло сражение, в котором византийцы потерпели поражение. Император попал бы в плен, если бы не перебрался на другой корабль, надев одежду простого матроса.

Историк Ибн Тагриберди (1411–1469 годы) писал, что в 654–655 годах египетский военный флот насчитывал уже 200 кораблей, а в 669 году флотилия из 200 кораблей вторично атаковала прибрежные селения и города в Сицилии и захватила богатую добычу.

Борьба на море шла с переменным успехом. Второй поход на Крит закончился для арабов неудачей: часть кораблей затонула, другие были захвачены византийцами, остальным пришлось спасаться бегством.

Для восполнения потерь в кораблях и подготовки нападения на столицу Византии Константинополь арабские властители основали в 674 году верфь на нильском острове Равда. В 937 году ее заменила вновь созданная верфь в Фустате, которая уже после основания в 969 году Каира была перенесена в Макс – гавань новой столицы.

Первый поход на византийскую столицу арабы совершили еще в 664 году. Арабский флот, поддержанный сухопутной армией, осадил Смирну и Константинополь, однако в следующем году отошел на юг. Через три года новое нападение на столицу Византии совершила армия под командованием Йазида, сына халифа Муа?вии. Благодаря участию в нападении множества кораблей арабы высадились на европейском берегу Константинополя. Только решительные действия взошедшего в эти дни на византийский престол императора Константина IV Погоната заставили нападавших отступить.

В годы правления халифа Муа?вии арабская агрессия продолжилась. В 672 году они захватили Смирну, побережье Киликии и Ликии в Малой Азии. Сирийский военный флот халифата вторгся в Мраморное море, овладел полуостровом Кизик и установил блокаду столицы Византии. В 672 году Йазид ибн Муавия начал долговременную осаду Константинополя.

Главным оружием оборонявшихся являлся «греческий огонь», и грекам удалось поджечь множество арабских кораблей. Император Константин IV построил для применения «греческого огня» особые суда больших размеров с устроенными у них на носу трубами, или сифонами, для выбрасывания горючего вещества. Эти суда назывались сифонофорными, и приближение их к арабским кораблям внушало противнику чрезвычайный страх, так как выбрасываемый огонь горел и на воде и уничтожал все деревянные конструкции, на которые попадал.

«Греческий огонь» выбрасывался и на неприятельские корабли, и с крепостных стен – на осаждавшие город войска из особо устроенных глиняных и наглухо закрытых сосудов (в нужный момент сосуды раскрывались посредством механических приспособлений вверху и с силой на значительное расстояние выбрасывали горючий материал).

Действия византийского флота, руководимого императором Константином IV Погонатом, заставили арабов отступить. Морская война шла еще пять лет с переменным успехом. Наконец жестокий шторм у берегов Памфилии нанес потрепанной арабской эскадре невосполнимый ущерб, что и предопределило окончательный итог морских боев в пользу византийцев.

Только в 717 году арабы попытались вновь атаковать византийскую столицу: 1800 больших и малых кораблей сирийского и египетского флотов прорвались к Босфору и во взаимодействии с сухопутными отрядами осадили город (видимо, в указанное количество кораблей включены и лодки, использованные нападавшими для высадки на берег с больших судов, а также для обслуживания последних).

«Греческий огонь» и другие боевые средства, обрушивавшиеся со стен города на вражеские корабли и войска, нанесли арабам существенный ущерб. К тому же суровая зима и штормовое море нарушили доставку продовольствия осаждавшим. В августе 718 года арабы ушли от стен Константинополя – как оказалось, навсегда.

Правда, арабские правители не отказались окончательно от планов нападения на столицу Византии с моря. Так, в 30-х годах IX века с этой целью они в течение нескольких лет строили и оснащали корабли, а в 842 году арабский флотоводец Аподинар с флотом (до 400 дармун) отплыл к Константинополю. Но разразившаяся буря у мыса Xелидония в Киввариотской феме (одной из провинций Византийской империи) на юге Малой Азии у берегов древней Памфилии привела к гибели большей части кораблей эскадры. Только семь из них возвратились в порты Сирии.

В последние десятилетия VII века арабские корабли все чаще появлялись в Западном Средиземноморье. В 696 году арабы завоевали Карфаген, ставший затем базой их флота. В следующем году византийцы отвоевали его, арабский флот активизировал свои действия, и в 698 году византийцам было нанесено решительное поражение. Около 700 года арабы захватили важный стратегический пункт на морских путях в Центральном Средиземноморье – остров Коссира (теперь остров Пантеллерия), между Карфагеном и Сицилией. Новым западным центром арабского кораблестроения стал Тунис, где при халифе Абдалмалике (685–705 годы) была построена большая верфь.

В начале VIII века, овладев Сеутой, арабы дошли до Атлантического океана. В 710 году первый отряд мусульман (всего 400 воинов и 100 лошадей) переправились на Пиренейский полуостров на четырех кораблях, переданных арабам византийским правителем Сеуты. Опустошив Алхесирас, отряд в том же году возвратился в Сеуту.

В 711 году полководец Тарик ибн Зияд на тех же четырех кораблях переправился на Пиренейский полуостров во главе 7-тысячного войска. Оставшийся в Сеуте арабский наместник приступил к ускоренному строительству десантных судов, на которых смог одновременно переправить 5 тысяч берберов (местных жителей Северной Африки, принявших ислам) в помощь Тарику. Видимо, этих десантных судов было не менее 35–40. В июне 712 года уже сам наместник переправился туда же во главе 18-тысячного отряда. Арабы захватили почти весь полуостров и прорвались в Южную Францию. Только в 732 году в битве при Пуатье рыцари Карла Мартелла остановили арабскую экспансию в Северную Европу.

Но на Средиземном море арабы, которые называли себя «шаракиин» («восточными людьми»; отсюда и их европейское название – «сарацины»), продолжили настойчивую борьбу за господство на морских путях и у побережий. С началом VIII века морские набеги арабов – африканских корсаров – на Сицилию, побережье Южной Италии и Франции сделались бичом для прибрежных жителей, страх сарацинского нашествия и полона являлся весьма обычным в современных жизнеописаниях святых и в летописях. Христианская Европа в VIII–IX веках платила дорогую дань мусульманам многочисленным полоном, накопленными в Европе сокровищами и неимоверными бедствиями.

С приходом к власти на Пиренейском полуострове арабских властителей, кордовских Омейядов (время правления: 756 – 1031 годы, их столицей был город Кордова), главным портом на юго-восточном побережье страны стала Альмерия. Уже при основателе династии Абдаррахмане I в Альмерии были сооружены арсенал и укрепленная гавань.

Вместе с Сеутой – «городом с превосходной гаванью», по словам арабского географа Якута (1179–1229 годы), – и Альмерия оказалась портом, через который «Магриб» и «Андалуз» (средиземноморское побережье Северной Африки и Испании) были связаны с восточными арабскими государственными образованиями прочными экономическими и культурными отношениями. Вместе с тем эти порты стали базами для арабских каперов, которые получали благословение арабских властителей на грабительские походы против христиан – жителей побережий и островов.

Какими методами арабским правителям удавалось мобилизовать все местные ресурсы для строительства мощного флота, наглядно видно по записям в египетских папирусах, собранных русским ученым и коллекционером Н. П. Лихачевым. Сами записи сделаны незадолго до 719 года и являются деловыми письмами арабского правителя Египта Курры ибн Шарика. В одном из них сказано:

«Мы постоянно нуждаемся в плотниках и конопатчиках для содержания в исправности карабов, акатов и дромонов».

Становится ясно, что в арабском флоте на Средиземном море в этот период основные типы кораблей были идентичны типам кораблей в византийском флоте.

Правитель предписывал адресату произвести набор юношей для обучения ремеслам, причем особое внимание обратил на подготовку к строительству кораблей:

«…распорядись, чтобы половина их [юношей] была поставлена на строительство и конопачение кораблей… Далее обяжи население твоего округа посадить много деревьев, именно виноградников, акаций и др.»

Как видим, правитель особо заботился о посадке акаций, которые использовались в качестве судостроительного материала еще в Древнем Египте.

В другом документе читаем:

«Как только получишь это письмо, сразу и немедленно, не теряя ни минуты, вышли требуемые с твоего округа корабельные гвозди».

Эти строки подтверждают то, что кораблестроительные материалы (парусина, канаты, гвозди и прочее), видимо, заготавливались по разнарядкам правителя в различных административных округах страны и высылались оттуда на верфи, строящие корабли, то есть в заготовку нужных материалов были вовлечены все районы страны, что и позволило в кратчайшие сроки обеспечить поставки материалов для строительства множества судов.

Используя военный флот, арабские правители в VIII веке упорно атаковали острова и приморские города Средиземноморья, оставшиеся под властью христианских государей. В 740 году начались систематические нападения на Сицилию и Сардинию арабских кораблей, базировавшихся в портах Северной Африки и Пиренейского полуострова. В 791 году византийский флот попытался вернуть Кипр, но в морском сражении потерпел поражение. В 806 году киприоты подняли восстание против арабских захватчиков, однако десант, высаженный с арабских кораблей, разгромил восставших и захватил множество пленных. В этом же году арабские пираты впервые провели набег на Корсику.

В 812 году арабские флотилии направились к побережью Южной Франции и Средней Италии; были совершены пиратские набеги на Ниццу и Чивитавеккью.

В 824 году кордовские арабы, из-за смут ранее бежавшие из Испании в Египет, как истинные пираты, произвели разведывательный набег на Крит, пристав к берегу на 10 кораблях (по другим сведениям, кораблей было 20). Они захватили пленных, овладели богатой добычей и, главное, подробно изучили местность, после чего возвратились в Египет.

На следующий год они под водительством избранного ими вождя Абу-Хафса прибыли на 40 кораблях к побережью Крита, высадились на берег в бухте Суда и, не встречая почти никакого сопротивления, захватили остров. Византийские источники сообщают, что, как только арабские отряды углубились внутрь территории острова, Абу-Хафс приказал оставшимся на берегу воинам сжечь все арабские корабли. Возвратившись на побережье, арабы готовы были взбунтоваться, так как лишились возможности возвращения в Египет к женам и детям. Тогда Абу-Хафс успокоил их, указав на богатства острова и на красоту критских женщин, которых они могут взять себе в жены. Местное население было обращено в рабство, и ислам стал насильственно насаждаться среди населения Крита.

Арабы построили на острове мощную крепость, окружив ее глубоким рвом, от которого она и получила название Xандак (по-арабски «ров»). Отсюда и ведет происхождение современный порт Кандия.

827 год ознаменовался крупной арабской военной экспедицией на Сицилию. Эмир из династии Аглабитов Сиадет-Аллах (817–838 годы) воспользовался внутренними раздорами среди сицилийских вельмож, часть из которых предложила ему верховную власть над островом.

Из Карфагена (арабского Кайрувана) 14 июня 827 года по направлению к Сицилии вышла арабская флотилия из 100 судов, на которых разместились 10 тысяч арабских пехотинцев и 700 всадников. Через три дня флотилия подошла к сицилийской гавани Мазара, к югу от Лилибея, доставив туда и самозванного византийского императора Евфимия, который там встретился со своими сторонниками. Арабы осадили Сиракузы.

В завоевании Сицилии особо важную роль сыграл арабский флот, благодаря которому в ходе боев на остров прибывали дополнительные силы из Испании и Африки. Но к острову стало прибывать подкрепление и из Константинополя, а также корабли из Венеции, посланные дожем Джустиниани.

Ибн ал-Асир (1160–1233 годы) писал, что в 830 году «мусульмане[75] были уже на краю гибели, когда прибыл большой флот из Андалузии, который выступил для нападения;[76] в то же время прибыло много кораблей из Африки на помощь мусульманам.[77] И общее число достигло 300 кораблей, и высадились они на острове; и греки, осаждавшие мусульман, были обращены в бегство».

Знаток истории Византии русский ученый А. А. Васильев считал, что на этих 300 кораблях приплыло в Сицилию не менее 20–30 тысяч воинов.

Своевременно получая морем подкрепление, арабы через несколько лет захватили Палермо и выбили византийцев почти со всей территории острова. Опираясь на базы, созданные в Сицилии, арабы совершают пиратские нападения на порты Южной Италии и Марсель. А в 841 году, сокрушив сопротивление венецианского флота, они захватывают порты Адриатического моря Бари и Тарент (Таранто). Арабские пираты нацеливаются на Апулию, Калабрию, Неаполь и Венецию.

В 846 и 849 годах арабы совершили нападение с моря на Гаэту и Остию (порт Рима). Затем арабские пиратские суда вошли в устье Тибра и добрались до самого Рима. Здесь их постигла неудача. На уцелевших кораблях арабы вынуждены были бежать в море; захваченных в плен мусульманских моряков использовали на работах по возведению ватиканского дворца.

Арабам не удалось достичь полного господства на Средиземном море. В 853 и 854 годах византийские флотилии наносят два чувствительных удара по побережью Египта. Табари (839–923 годы) красноречиво описал нападение византийцев в 853 году на Дамиетту, расположенную на берегу восточного рукава Нила в нескольких километрах от морского побережья:

«В этом году пришли 300 греческих кораблей с Орифой, Ибн-Катуна и [еще одним командующим флотилией], они были начальниками в море, с каждым из них было по 100 кораблей. И осадил Ибн-Катуна Дамиетту… И подошли греческие корабли со стороны той Шаты, где производится „шатавийская“ ткань, и осадили ее 100 кораблей-хеландий; каждое судно вмещало от 50 до 100 человек. Они высадились там [в Дамиетте], сожгли все найденные там дома и шалаши и увезли оружие, которое они [арабы] хотели отвезти Абу-Хафсу, начальнику Крита, около тысячи копий, орудий и убивали из людей тех, кого могли убить; они взяли припасы, сахар (канди), полотно, что было приготовлено для отправления в Ирак; они взяли в плен около 600 мусульманских и коптских женщин… Говорят, что греков, которые находились на хеландиях, осаждавших Дамиетту, было около 5 тысяч человек. Они нагрузили свои корабли припасами, богатствами, женщинами и сожгли крепостную кладовую, где были корабельные паруса; сожгли соборную мечеть в Дамиетте, сожгли церкви».

Видимо, византийцы рассматривали свое поведение в данной ситуации как ответ на тактику арабов при нападении на христианские приморские поселения.

Действия византийцев на побережье Египта заставили арабских правителей создать специальный оборонительный флот для прикрытия тыловых баз своих морских сил. Под его защитой строились новые корабли, а арабские моряки расширили район боевых действий на Средиземном море. В 865 году флотилия из 36 арабских кораблей захватила ряд далматинских приморских городов, в 869 году арабы оккупировали остров Мальту. В 870–880 годах они захватили ряд островов Эгейского моря и города на побережье Пелопоннеса. К началу X века вся Сицилия оказалась у них в руках.

Особо наводили ужас на приморские владения Византийской империи арабы – критские пираты. В 862 году они атаковали побережье Македонии, подошли к Афону и ограбили Ватопедский монастырь; в 872 году опустошили берега Далмации. Даже острова Эгейского моря, где постоянно находились византийские морские силы, не были защищены от нападения арабских пиратов с Крита. Афонская гора опустела под страхом новых нападений арабов. Правда, византийский флотоводец Никита Орифа нанес арабам сильный удар и уничтожил много арабских кораблей, но и это не прекратило их нападения на побережье Греции. Около 880 года от арабских пиратов пострадали поселения на западном побережье Пелопоннеса и ближайшие острова. Города Мефона, Пилос, Патры и Коринф подверглись нападению и грабежам. И только появление эскадры Никиты Орифы спасло положение. Он перетащил свои корабли через Коринфский перешеек (Истм) и внезапно атаковал арабов со стороны берега. Критские арабы потерпели сокрушительное поражение и даже обязались платить дань византийскому императору.

Тем не менее в первые годы Х века современник византиец писал, что «теперь нет острова, нет города и такой страны, где бы неприятели не производили опустошений». В жизнеописании святого Петра, епископа Аргивского, сказано о налетах критских пиратов, которые, ведя разбойническую жизнь, высаживались на острова в Эгейском море и нападали ночью на города и селения, расположенные на берегу, грабили жителей; тех, кто сопротивлялся, без пощады убивали, а тех, кто без борьбы сдавался, уводили в плен.

В первые годы Х века критский и сирийский флоты арабов действовали по взаимному соглашению и имели поэтому очень часто значительный перевес над византийцами. Отсюда и успешная высадка арабов на остров Лемнос, сопровождавшаяся большими опустошениями и уводом многих жителей в полон, отсюда и взятие большого торгового города Димитриады, и осада и разграбление второго по важности, торговому и политическому значению города в империи – «богоспасаемой» Солуни (Фессалоники).

29 июля 904 года арабский флот под командованием Льва Триполита, уроженца Атталии, грека, принявшего ислам, подошел к городу. Трехдневный штурм увенчался успехом, и город был разграблен и сожжен, 22 тысячи жителей уведены в плен – значительная часть их была продана на Крите в рабство.

Только в 961 году византийцам удалось разгромить гнездо критских пиратов и овладеть островом. По свидетельству летописца, летом 960 года византийский флот с войсками в составе до 3300 судов различного назначения вышел из Константинополя к Криту. Во главе экспедиции был поставлен знаменитый полководец магистр Никифор Фока, будущий византийский император. По пути близ берегов Малой Азии к эскадре присоединились подразделения с островов и морских фем (областей империи, обязанных формировать вспомогательные морские силы) в заранее условленных местах: Митилена, Xиос, Самос, Фигелы, на юг от Эфеса. Любопытно, что, по сообщению Михаила Атталиата (XI век), среди византийских моряков не оказалось никого, кто бы мог вести флот к Криту, так как никто из них не бывал дальше этих мест, ибо дальше море контролировалось арабами и было уже давно недоступно для плавания греческих моряков. Выручили уроженцы Карнафы, которые взялись довести флот до берегов Крита.

Высадка на остров прошла без затруднений. Византийский историк Лев Диакон писал по поводу обстоятельств высадки византийцев:

«Собрав по повелению государя все малоазийское войско, он[78] посадил его на корабли и с весьма многими огненосными судами немедленно отправился и в короткое время пристал к острову Криту. Когда должно было сходить с кораблей, тогда он на самом деле показал свою опытность в делах воинских. Он привез с собою на судах лестницы, по коим высадил с кораблей всю пехоту и конницу на берег. Неприятели, пораженные сим новым и чрезвычайным случаем, оставались неподвижно на местах по отрядам и ожидали нападения римлян[79]».

Эти лестницы представляли собой широкие и длинные десантные трапы, которые позволили византийским пешим и конным воинам быстро высадиться с судов там, где обычно высаживались лишь при помощи лодок или вплавь.

Никифор осадил и после многомесячной осады взял штурмом в марте 961 года (с помощью подкопов под стены и применения стенобитных машин) главную крепость арабов Хандак. Ему удалось разгромить и 40-тысячное арабское войско, которое стремилось помочь осажденным. Эмир острова Абу-ель-Ас и его старший сын Анема, а также многие знатные жители города попали в плен. Византийцам досталась богатая добыча. Эта добыча предназначалась в императорскую казну, остальное – военачальникам и простым воинам. Но главное, что пиратское гнездо на Крите было ликвидировано. А в 964–965 годах при императоре Никифоре Фоке византийцы выбили арабов с Кипра, который стал с тех пор византийской фемой и там был помещен византийский гарнизон.

В Х веке на Средиземном море сформировалось пять арабских флотилий: североафриканская, имевшая в своем составе с 916 года и военные корабли, базировавшиеся в портах Сицилии, критская (до 961 года), сирийская, египетская, испанская (Кордовского халифата).

При нападении арабские флотилии, придерживаясь пиратской стратегии в части внезапности и быстроты действий, опирались на хорошо оборудованные тыловые базы. Важным арабским портом в Северной Африке стала Махдия. Город был заложен в 912 году, а в 921 году он стал резиденцией фатимидских халифов до тех пор, пока в 973 году столицу не перевели в Каир. В Махдии был сооружен док на 300 судов. Вход в гавань защищали цепи, опускавшиеся для прохода своих кораблей и преграждавшие путь вражеским. О Сеуте и Альмерии – базах североафриканской и испанской флотилий – упоминалось ранее.

Средневековый путешественник XI века Насир-и-Хусрау оставил описание арабских тыловых баз флота в Египте и Сирии, которые приводим без комментариев, так как они сами по себе довольно красноречивы. Он отметил, что в палестинском порту Xайфа «много пальмовых рощ и деревьев. Там были корабельные мастера, строившие большие корабли».

В городе Тиннисе, расположенном на одном из островов в дельте Нила, «около 50 тысяч жителей, и более тысячи кораблей постоянно привязано у берега. Большая часть их принадлежит купцам, но много также и султанских, потому что все, что может понадобиться в деле, туда надо привозить, а в самом городе ничего нет. Так как это остров, то сношения с ним возможны только при помощи кораблей…

Город Триполис[80] выстроен так, что три стороны омываются морем… Обитатели города боятся румийцев,[81] которые нападают на город с кораблями. В этом городе имеется таможня, так как корабли, прибывающие из Рума, Ференгистана, Андалузии и Магриба, платят там десятину султану. На эти деньги содержатся войска. У [египетского] султана там есть суда, которые ходят в Рум, к Сицилии, в Магриб и ведут торговлю…

Город [Акка] окружен прочной каменной стеной, с южной и западной стороны омывается морем. На южной стороне лежит и гавань. Большая часть прибрежных городов имеет гавань, которая устраивается для охраны судов. Это нечто вроде конюшни, задняя часть которой прилегает к кремлю, а две другие вдаются в море. Вход в нее шириной около 50 гезов,[82] и стены там нет, протянуты только цепи от одной стены к другой. Когда хотят впустить в гавань корабль, цепи ослабляют так, что они опускаются под воду и корабль проходит по воде над ними. Затем цепи опять поднимают, чтобы никто чужой не мог напасть на корабли…

В Александрии я видел маяк в полной исправности. На нем было установлено зажигательное зеркало, и если судно румийцев, шедшее из Стамбула, попадало в круг действия этого зеркала, на него тотчас же падал огонь и судно сгорало».

С древних времен Тир оставался крупным торговым центром Восточного Средиземноморья и туда съезжались купцы из всех районов Ближнего и Среднего Востока. В центре города располагался удобный порт, в который суда входили через проход, огражденный двумя сторожевыми башнями.

На ночь сборщики пошлин протягивали между ними такую же цепь, какую использовали в Акке и о которой упомянуто у Насира-и^усрау. Благодаря этому никто не мог выйти из порта без их разрешения, даже на лодке. Этим обеспечивалась обязательная уплата пошлины купцами и пресекалось ночное воровство со стоявших в порту и строившихся там судов. Об этом написал во второй половине XII века еврейский путешественник по Ближнему Востоку Вениамин Тудельский. Он завершил описание гавани Тира так:

«Во всем мире нигде нет подобного порта».

На протяжении всего X века в Средиземном море не раз происходили ожесточенные бои не только между арабскими и византийскими флотами, но теперь и между арабскими флотилиями североафриканских Фатимидов и испанских Омейядов. Только появление в Средиземном море норманнских кораблей постепенно сократило район арабского владычества на островах и в прибрежной полосе.

Об организации фатимидского арабского флота и устройстве судов писал арабский историк ал-Макризи (1364–1442 годы), обширные выдержки из сочинений которого привел русский историк В. Р. Розен в сочинении «Император Василий Болгаробойца. Извлечение из летописи Яхьи Антиохийского (конец 70-х годов X века – 1066 год)».

Ал-Макризи отметил, что «с этого времени[83] стали усердно заботиться о флоте и это стало в Египте делом первой важности. Были построены галеры для военного флота и назначено жалованье морским воинам, наравне с сухопутными. Эмиры приглашали на флот стрелков. Народ в Египте стал усердно обучать детей своих стрельбе и всякому военному искусству. В начальники выбирались опытные в военном деле люди, и вообще во флот не принимался ни один тупой или неопытный в военном деле человек. У народа тогда было рвение бороться против врагов Бога и способствовать торжеству его религии, тем более что служащие во флоте пользовались почетом и уважением. Всякий желал считаться в их числе и всеми мерами старался быть зачисленным во флот».

Особое внимание и заботу о развитии и укреплении флота проявил фатимидский халиф ал-Муизз (время правления: 953–975 годы), овладевший Египтом и перенесший туда свою столицу. Ал-Макризи подробно рассказал об организации египетского флота в тот период и о системе его отмобилизования и подготовки к походам:

«С тех пор как ал-Муизз переселился в Египет, заботы о флоте усилились. Он велел строить военные суда.[84] Его примеру последовали его потомки, и их заботливость о делах флота и рвение к войне за веру были велики.[85]

Они постоянно строили в Каире, Александрии и Дамьете суда – военные галеры, хеландии и мусаттахи – и отправляли их в города сирийского побережья Акку, Аскалон и Тир. В списках начальников флота числилось в конце концов более 5 тысяч человек[86] под командой десяти каидов. Жалованье каждого из них[87] было 20, 15, 10, 8 и 2 динара, а менее двух динаров никто не получал.[88] Кроме того, им были даны во владение земли… Из десяти каидов один назначался «капитаном флота» (раис-ал-устул). При нем находился главный начальник и фонарь.[89] Когда они выходили в море для набегов, то он ими управлял и ему все другие повиновались, становились на якорь, когда он станет, и снимались с якоря, когда он снимается. Над всем флотом назначался начальником один из важнейших эмиров государства и из самых энергичных.

Раздачей же денег перед выходом флота в поход распоряжался сам халиф в присутствии визиря. Когда имелась в виду раздача денег на судах, назначенных в поход из общего числа годных судов (во время ал-Муизза их было 600, а в последнее время династии[90] было около 80 галер, 10 мусаттахов и 10 транспортов, так что никогда не было меньше 100), то накибы-старшины получали приказание созвать людей.[91] Между последними есть такие, которые живут в Каире, старом и новом, другие живут вне его. Тогда они собираются. Во все время кампании они получают свое месячное жалование и другие еще деньги. Все они распределены между 20 старшинами, которые называются накибами. Никто из них не принуждает участвовать в кампании. Когда они соберутся, то накибы извещают главного начальника, который в свою очередь извещает визиря. Последний доводит об этом до халифа, и халиф тогда назначает день для раздачи».

Приведем теперь комментарий В. Р. Розена о типах и устройстве арабских судов, использовавшихся во время пиратских походов в VIII–X веках (о них говорилось в приведенном выше отрывке).

Мусаттахи – это суда с палубой, «палубные суда». Но ведь и галеры, и хеландрии также имели палубы. Значит, мусаттахи чем-то отличались от них.

Из сопоставления значений слов, обозначающих суда различных типов, в арабо-латинском глоссарии XIII века он заключил, что мусаттахи были военными палубными судами меньших размеров, чем галеры. Ибн-Маммати, автор XII века, отождествлял их непосредственно с хеландриями, а последние он называл «судами, покрытыми крышей, над которой сражаются воины и под которой гребут гребцы».

Розен считал, что «главный начальник» ал-мукаддам, который находился на корабле «капитана флота», назначался, вероятнее всего, для придания большего значения морскому делу в общественном мнении. Он же, видимо, как наиболее знатное лицо из руководящего состава флотилии командовал солдатами в морском бою и решал основные административные дела в повседневной жизни.

Непосредственная ответственность за состояние судов, за использование навигационных приборов и работу экипажей, за установление курса движения флотилии и его изменение, за выдачу команд на маневрирование судов возлагалась на «капитана флота». Такое же распределение обязанностей соблюдалось и на каждом отдельном корабле.

Раздача денег перед отплытием флотилии в море была обставлена исключительно торжественно. При этом каждый моряк-воин получал по 5 динаров. Когда все работы по вооружению судов и подготовке их к походу завершались, халиф проводил смотр флоту, находясь со свитой на берегу Нила у Макса, где располагались главные верфи.

Перед выходом флотилии в поход проводились маневры, затем халиф прощался с адмиралом и капитаном флота, благословлял их на победу и спокойное возвращение, а затем вручал первому 100 динаров, а второму 20 динаров. Флот уходил в Дамиетту и уже оттуда отправлялся в море.

При возвращении флота с победой проводилась торжественная встреча его халифом на том же месте в Максе. Вся захваченная в походе добыча, кроме оружия и пленных, которые передавались халифу, согласно предписаниям Корана распределялась между моряками и воинами. Возможность поживиться награбленным в походах являлась главной причиной стремления попасть в состав экипажей судов и воинских отрядов морских пехотинцев. Фатимидские халифы все делали для того, чтобы службой на флоте дорожили. Для зачисления в штатную численность экипажей необходимо было ходатайство известных в обществе лиц.

Многие историки Средневековья отмечали разительное отличие в отношении порядка присвоения захваченной в походах добычи и содержания экипажей военных судов у арабских моряков от положения византийских военных моряков.

Дело в том, что византийский флот состоял из двух главных частей: из императорского флота, который предназначался для защиты столицы, являлся главной ударной силой и содержался за счет средств центрального правительства, и из провинциальных флотилий, служивших для защиты приморских провинций (фем) и содержавшихся на средства отдельных провинций, для которых содержание флота являлось одной из повинностей.

Большая часть византийского флота содержалась за счет прямого налога на греческое и славянское население Византийской империи, а вся захваченная в боях добыча поступала только в императорскую казну. Греческие моряки не имели никакого права даже на часть ее. На это обращали внимание и арабские авторы. Ибн Xаукаль (X век) указывал:

«Что касается морской войны с их [византийцев] стороны и содержания морских военных судов, хеландий и галер, то это делается вот как: обходят каждое селение, близкое к морю, и взимают с каждого дыма, то есть с каждого дома, по два динара. Все это складывается, и затем [из этой суммы] выдается каждому уходящему в море по 12 динаров. Питаться же он должен тем, что Бог пошлет и царь пожалует, а от добычи будет ли выкуп за пленного мусульманина, имущество какое-нибудь или [взятое неприятельское] судно, ему ничего не дается. Все идет царю. Когда они [моряки] получат свои деньги, то они снаряжают суда и вооружают их, сколько и как им угодно, или починяют старое, оставшееся у них на руках судно. Остаток же собранных вышеуказанным образом сумм морской префект берет с собой в мусульманские земли и расходует их по своему усмотрению по окончании похода».

Как видим, принятое в арабском флоте централизованное финансирование подготовки кораблей к походу, а также денежное и продовольственное обеспечение экипажей, вознаграждение моряков за счет военных трофеев – все это привело к тому, что византийский флот, где всего этого не было, все более уступал первое место арабским флотам – египетскому на востоке и испанскому на западе.

После падения фатимидской династии египетский флот при знаменитом султане Саладине (1169–1193 годы), грозе крестоносцев, оставался по-прежнему сильным и многочисленным, но при его преемниках начался упадок. Морская служба больше не оплачивалась. Экипажи комплектовались даже за счет принудительной вербовки моряков, то есть стражники хватали подходящих мужчин прямо на улице и волокли их на суда, где заковывали несчастных на ночь, чтобы они не сбежали, и давали им очень скудное пропитание. Морская служба потеряла всю свою привлекательность, и слово «флотский» («устули») стало одним из обидных ругательных слов.

Предпринимались отдельные попытки восстановить морскую мощь арабов. Так, при султане Бейбарсе ал-Бундукдари началось интенсивное строительство судов и к 1270 году флот состоял из более чем 40 больших военных кораблей, не считая транспортных. Но это были отдельные попытки, не имевшие энергичного продолжения. Упадок мусульманского флота на Средиземном море длился более 200 лет – до его вторичного возрождения уже при турецких султанах в XV веке.

В завершение сообщим некоторые сведения об арабских военных судах, почерпнутые В. Р. Розеном из арабской рукописи XIV века:

«Суда Средиземного моря. Большие [торговые] суда называются куркурами. К судам Средиземного моря далее принадлежат: заураки, тариды, гурабы. Гураб также называется шини или джефи.[92] Эти [суда] имеют паруса…[93]

Что же касается тарид, то они имеют на корме двери, которые отпираются и запираются; они употребляются для перевозки лошадей для военных целей.

Что касается гурабов, то они перевозят воинов и ходят под парусами или на веслах.[94]

Есть между ними такие, которые имеют 180 весел, другие имеют меньше. Шейти имеют 80 весел. Их назначение – заходить в порты и доставлять сведения куркурам и гурабам и другим[95] судам. Ушари имеют 20 весел. Они перевозят товары и людей с берега,[96] ибо куркуры могут стоять только в глубоких местах гавани, так как они по причине своей тяжести и тяжелого груза ломаются, как только сядут на мель.[97]

Карабы[98] весьма полезны мусульманам во время морской войны. В каждом карабе четыре или пять стрелков, которые помогают гурабам мусульманским сражаться с гурабами франков[99] и их куркурами, потому что карабы быстры и поворотливы и со всех сторон могут нападать на суда франков.[100]

Говорят, что для куркур опасны только карабы, когда они нападают на них своими стрелами и метательными снарядами, а сами куркуры стоят на якоре.[101] Суда же, известные под именем накира, полезны на море для борьбы мусульман с неверными франками».

В этой арабской рукописи упоминается харрака – «зажигающее» судно. Это слово первоначально обозначало судно, с которого забрасывали горючую смесь на неприятельские суда. Так, в арабских источниках сообщалось, например, что в 835 году новый арабский правитель Сицилии прибыл с небольшим флотом в Палермо: часть его кораблей погибла во время сильной бури, часть была захвачена византийцами, в том числе одна харрака (судно, бросающее огонь). В это же время целый отряд таких арабских харрак вышел на помощь отряду правителя и преследовал греков до наступления ночи.

Знаток истории Византии и халифата А. А. Васильев считал, что речь здесь идет об огненосных судах арабов, построенных по византийским образцам. В значении «брандера» (судно с горючими материалами, которое поджигают и пускают на неприятельские корабли) харрака встречается уже позже у турок. В арабских источниках XIV века слово «харрака» обозначает лодку для перевозки по реке вельмож и властителей. Не исключено, что лодки для вельмож были так названы по причине размещения на них факелов и своеобразных фальшвееров, которые зажигались в ночное время, если на борту были знатные пассажиры.

Упомянем еще о типах арабских судов, названия которых отсутствуют в рукописи, приведенной В. Р. Розеном. Самбук – легкая лодка, использовавшаяся для проведения промеров на мелководье и посылавшаяся впереди большого судна, чтобы последнее не село на мель. Xаммаля – так называли большое грузовое судно с кладовыми для хранения припасов, которые необходимы воинам, и мастерскими для проведения несложных судоремонтных работ. Более поздний тип судна – батта был заимствован у крестоносцев XII–XIII веков.

Арабские парусники: очень популярный быстроходный самбук (вверху) и дау, имевший каюты для людей и вместительный трюм для грузов

На этих судах размещали катапульты и другие метательные орудия. И наконец, шаланди – крупный многопалубный корабль (длина корпуса до 60 метров, ширина до 10 метров). Шаланди имели три мачты; экипаж, включая вооруженных воинов, состоял из 600 моряков. В XVI веке на таких судах устанавливали до 42 пушек.

Заканчивая очерк об арабах – пиратах Средиземноморья, приведем для справедливости поучительное высказывание известного русского историка Е. Ф. Шмурло о взаимоотношениях арабской и европейской цивилизаций в Средние века:

«Что же касается арабов, то еще вопрос, чего больше: зла или добра, внесли они в европейскую жизнь? Арабы явились в Европу в пору высокого развития своей культуры: последняя в некоторых отраслях даже превосходила культуру тогдашнего христианского мира, и завоевания арабов, нанеся временное зло, неизбежное при всяких войнах, обогатили европейский мир полезными знаниями (медицина, математика, география, архитектура, поэзия, философия)».

Можно с полным основанием добавить к этому списку астрономию и навигацию – науки, развитие которых крайне необходимо морякам для обеспечения надежного мореходства.