|
||||
|
|
Первые походы через «камень»
Когда впервые русские люди прошли через «Камень» (так называли Уральские горы в летописях) в Сибирь? Точную дату этого знаменательного события определить трудно. Нестор, автор «Повести временных лет», датирует рассказ новгородского боярина Гюраты Роговича о посылке дружинников за данью в северные области, услышанный летописцем за четыре года до этого, 1096 годом:
Приведенный выше отрывок из «Повести временных лет» взят из Лаврентьевской летописи, одного из позднейших списков «Повести» (1377 г.). А в Ипатьевской летописи (список «Повести» начала ХV в.) летописец повествует, что в 1114 г. он посетил г. Ладогу на р. Волхове и там беседовал с ладожанами и ладожским посадником Павлом, рассказавшими ему о северных странах. Посадник сообщил ему, что «еще мужи старии ходили за Югру и Самоядь», то есть ходили на северо-восток за пределы постоянного обитания югры — предков современных манси и хантов и самоедов-ненцев (5, с.244). Знаменитый русский историк Николай Михайлович Карамзин, анализируя эти летописные рассказы, считал, что новгородцы проникли за Урал уже в XI в. С ним согласен и ряд современных историков. Но на Руси до ХVI в. «Югрой» называли как район расселения угорских племен вогулов и остяков (теперь их называют манси и ханты), так и самих его жителей. Эти племена являлись южными соседями «самояди» (ненцев) на обоих склонах Уральских гор и в лесном Приобье. Так что по приведенному выше отрывку из «Повести временных лет» нельзя, на наш взгляд, точно утверждать, что новгородские дружинники собирали дань не в Подкаменной, а именно в Закаменной Югре, то есть к востоку от Урала. Во второй половине XII в. в летописях отмечено два похода новгородцев за данью в Югру. Так согласно летописи в 1187 г. печорскими и югорскими данниками было убито сто именитых новгородцев из состава отряда, прибывшего для сбора дани. В 1193 г. туда ходил новгородский воевода Ядрей. Он собрал дань серебром, соболями и изделиями из кости (видимо, из моржовых клыков). Согласно летописи, в том году югра и новгородские купцы, торговавшие с местными жителями Югры, объединились и нанесли тяжелое поражение новгородскому отряду во главе с воеводой, посланному властями Великого Новгорода для сбора дани. Так что конкуренция между властями Великого Новгорода и купцами — частными предпринимателями принимала в Югре временами довольно острый характер. В середине XIII в. новгородские летописцы называли среди северных, подвластных Великому Новгороду, областей Пермь, Печору и Югру. Пушные богатства северных районов привлекли к себе внимание князей русских северо-восточных княжеств. Недалеко от устья р. Юг на пути новгородцев в Печорскую и Югорскую земли ростовские князья в 1218 г. основали г. Устюг (затем г. Великий Устюг), который как клин врезывался в новгородские владения. Оттуда стали совершаться набеги на новгородских сборщиков печорской и югорской дани. А новгородские бояре не прекращали посылку для сбора дани на Печору и Югру отрядов добровольцев — «путников», как их называет летопись, набиравшихся из «детей боярских и удалых людей», то есть шаек ушкуйников (6, с.75). С присоединением в XIV в. Устюга к великому княжеству Московскому давление устюжских князей на новгородских сборщиков дани при поддержке Москвы усилилось. Устюжане не раз перекрывали новгородцам свободный проход в Югру, и особенно на обратном пути, когда те с грузом ценных мехов пытались пройти мимо Устюга на запад по Сухоне в Новгород. Впервые об этом поведали новгородские летописи за 1323 г., когда новгородские дружины были пленены, а собранную ими дань отправили в Москву. С этого времени вплоть до середины ХV века между Великим Новгородом и Великим Устюгом с переменным успехом не прекращается кровавая борьба, в ходе которой то новгородцы успешно прорываются домой, погромив Устюг, то устюжанам удается отобрать «меховую казну». Но и по всем этим летописным сведениям XII— первой половины XIV вв. нельзя категорически утверждать, что речь идет о походах новгородских дружинников за «Камень». Впервые об этом абсолютно ясно сказано в Новгородской четвертой летописи, где за 1364 г. отмечено: «Теи зимы с Югры новгородцы приидоша дети боярскиа и молодые люди и воеводы Александр Абакуновичь, Степан Ляпа, воевавше по Обе реки до моря» (7, с.9). Оба склона Северного Урала — Печорский и Югорский — имели важное значение для новгородских купцов, в первую очередь из-за богатства «соболми и горносталми и черными кунами и песцы и белыми волкы и рыбьими зубы», которые исключительно высоко ценились на Руси и в Прибалтике. В середине XIV в. новгородские купцы, торговавшие с Югрой, даже объединились в особую корпорацию «Югорщину», центром и охранительницей которой стала построенная в 1365 г. каменная церковь Св. Троицы на Редятиной улице в Новгороде (6, с.138; 8, с.367, 368). Отечественные историки географических открытий И. П. Магидович и В. И. Магидович считают, что отряды новгородцев могли пройти за Урал по двум дорогам: подняться по Усе, правому притоку Печоры, а затем перейти через Полярный Урал на Собь, левый приток Оби, либо пройти за Урал более южным маршрутом по р. Щугор, правому притоку Печоры, а затем перевалить через Северный Урал и выйти к верховьям Северной Сосьвы, притоку Оби. В результате этих походов район Нижней Оби на какое-то время стал новгородской волостью, а его жители платили Новгороду дань (9, с.220). Последний большой поход новгородцев на Югру отмечен летописью под 1445 г. На этот раз за Урал направились двинские ратники во главе с Василием Шенкурским и Михаилом Яроль. После этого похода Югра фактически перестала быть подвластной Новгороду. Московские летописцы в 1408 г. впервые употребили для обозначения зауральских земель слово «Сибирь» и записали: «Тохтамыш (хан Золотой Орды. — М.Ц.) убит в Сибирской земле близ Тюмени» (8, с.36). По поводу происхождения слова «Сибирь» ученые не пришли к единому мнению. Наиболее обоснованными являются две гипотезы. Часть ученых выводит слово «Сибирь» от монгольского «Шибир» («лесная чаща») и полагает, что со времен создания монгольской империи Чингисхана и его потомков (XIII в.) так называлась монголами граничащая с лесостепью полоса тайги в Северной Азии. Монгольские конные отряды не смогли проникнуть в эти таежные районы, непреодолимыми препятствиями для них были болота и таежный гнус (2, с.7). Эти ученые считают, что в Западной Европе слово «Шибир» впервые стало известно из рассказов Марко Поло и других европейских путешественников, побывавших в самом сердце монгольской империи и в завоеванном монголами Китае. Вторая из наиболее обоснованных гипотез происхождения названия «Сибирь» связывает это слово с самоназванием племен, населявших лесостепное Прииртышье («сабиры» либо «савиры» или «сипыры» — все это племена, родственные грозным гуннам, чуть не сокрушившим войска Западной Римской империи в V в. н. э.). (2, с. 7; 11, с. 15). Так известный отечественный историк Л. Н. Гумилев утверждал, что слово «Сибирь» бытует с V в. н. э.: «Так назывались угорские племена, населявшие бассейн Оби и ее притоков, в частности манси (вогулы). Название «Сибир» фигурирует в титулатуре двух тюркских ханов: Сыби-хан и Шиби-хан» (9, с.221). В Западной Европе «Сибирь» впервые появилась на Каталонской карте 1375 г. в начертании «Себур». И. П. и В. И. Магидовичи считают, что это начертание перенято у арабских и персидских авторов первой половины XIV в. («Сибир и Абир», «Ибир-Шибир»). А на известной круговой карте мира венецианского картографа монаха Фра-Мауро, составленной в 1457–1459 г., «Sibir» обозначает страну, расположенную к северу от «Азиатской Сарматии» и отделенную от нее горами (9, с.221). Уже по Яжелбицкому договору, заключенному между Великим Новгородом и московским великим князем в 1456 г., Югорская земля перешла в сферу влияния Москвы. Прибирая к своим рукам северные «волости» Великого Новгорода, Иван III решил послать в Югру отряд ратных людей. Устюжанин Василий Скряба по поручению Москвы сформировал в Устюге отряд добровольцев («хотячих людей») и выступил с ним в поход 9 мая 1465 г. «Вожами» — проводниками в отряде были вымичи — жители бассейна р. Вымь, правого притока Вычегды со своим князем Василием. В результате похода два угорских «князька» (племенные вожди) Калпик и Течик приняли русское подданство. Им был поручен сбор дани с окрестных племен и передача ее в казну Ивана III. В 1472 г. в Югру направился еще более крупный отряд во главе с князем Федором Пестрым. В результате приуральские районы рек Колвы и верхнего течения Вишеры, населенные угорскими племенами, были окончательно включены в состав Московского государства. Таким образом, в руках московских властей оказались новые, более удобные пути за «Камень» (5, с.248; 8, с.368). Но не все «княжества» Югорской земли перешли в московское подданство. Часть предводителей югорских племенных объединений совершали набеги на селения коми и русских в Приуральском районе. Племена коми, в свою очередь, вторгались в Зауралье, разоряли селения мансийского «княжества» Асыки, расположенного в бассейнах рек Лозьва и Пелым.  Великий князь Иван III, организатор первых походов русских дружин в Зауралье После полного присоединения в 1478 г. к Московской Руси Великого Новгорода и всех его северных владений великий князь Московский Иван III послал войска за Урал, чтобы закрепить свою власть на Обских землях. Для этого великий князь воспользовался ожесточенной борьбой за спорные территории на Каме между татарскими ханствами — Казанским и Сибирским (или Тюменским), ставшими независимыми после распада Золотой Орды. Борьба между ними особо усилилась после захвата сибирскими татарами земель по реке Туре, которые ранее принадлежали Казанскому ханству. Иван III принял сторону Казани и организовал в 1483 г. поход русских войск в Сибирь. Русские отряды были сформированы в Поморье из устюжан, вычегжан, вымичей, сысоличей и пермяков. Во главе их были поставлены московские воеводы — князь Федор Курбский-Черный и Иван Иванович Салтык-Травин. 9 мая 1483 г. русские войска вышли из Устюга Великого в Сибирь. Они прошли через Прикамье, поднялись вверх по притоку Камы р. Вишере и, перевалив Уральские горы, совершили первый исторически доказанный переход через Средний Урал. Путь Камою и Вишерою мимо Чердыни стал доступен московскому войску после присоединения к Московскому княжеству Перми в 1472 г. На восточных склонах Урала русские воины вступили на территорию «княжества» Асыки. В устье р. Пелым, притока Тавды, объединенный отряд русских и зырян (коми) разгромил войско вогульского вождя пелымского «князя» Юмшана, враждебно настроенного к русским. Затем воеводы с войском спустились на стругах «вниз по Тавде… мимо Тюмени в Сибирскую землю; воевали, идучи, добра и полону взяли много. А от Сибири шли по Иртышу… вниз, воюючи, да на Обь реку великую в Югорскую землю, и князей югорских воевали и в полон вели» (9, с.221). И. П. и В. И. Магидовичи считают, что в «Устюжном летописном своде», откуда взята предыдущая цитата, летописец слово «Сибирь» употребил в качестве названия определенного города. На наш взгляд, слова летописца «Сибирская земля» можно понять как название всего района Нижнего Иртыша и Нижнего Тобола с правыми притоками. Ясно одно, по мере проникновения русских все далее на восток за Урал понятие «Сибирская земля» стало обозначать всю территорию Северной Азии на восток от Уральских гор вплоть до побережья Охотского и Берингова морей. При сплаве вниз по Тавде русский отряд плыл мимо Тюменского ханства. В 80-е гг. ХV в. с тюменским ханом Ибрагимом Ибаком, потомком Чингисхана, Москва установила дипломатические отношения, поэтому русские воины проследовали на Иртыш и Обь, в земли, населенные югорскими племенами. В Устюжном летописном своде при описании этого похода точно указывается местоположение Югорской земли: она находилась севернее устья Иртыша, то есть там, где заканчивались все новгородские экспедиции за «Камень», прибывшие туда северным, печорским путем. Поход русских в Зауралье завершился в Кодской земле на восточных притоках Оби. Кодский князь Молдан и двое сыновей князька Екмычея попали в плен и были уведены в Москву. Югорские князьки вступили в переговоры с Иваном III, воспользовавшись посредничеством пермского епископа. В результате похода 1483 г. подданными великого князя Московского стали несколько вогульских и югорских племенных вождей из Кодской и Югорской земель и даже один из сибирских татарских князей. Кодские князья подтвердили клятву на верность священным обрядом — «с золота воду пили». При заключении мира югорские «князья» совершили магические обряды и дали клятвы, при которых фигурировали ель, шкура медведя, жаба, рыба, хлеб и оружие. Епископ, представлявший в переговорах особу Ивана III, велел отслужить молебен. На следующий год весной в Москву приехали представители югорской знати: Юмшан и Калпа от племен манси, Лятик от Сибирской земли, заселенной угорскими племенами, подвергшимися сильному влиянию татар и их культуры, и Пыткей от Кодского «княжества» по Нижней Оби, населенного хантами. Послы доставили в Москву сибирские «поминки» в виде ценных мехов и просили освободить пленных князьков. Они, признавая себя подданными Московского государя, обязались ежегодно поставлять в казну дань мехами. Иван III выслушал послов милостиво и отпустил в Сибирь князя Молдана и сыновей Екмычея (8, с.369; 12, с.433, 434). Правда, никаких русских постоянных опорных пунктов на Нижней Оби создано не было и поэтому в тот раз присоединение нижнеобских земель к Московскому государству было вообще-то условным. В конце 1499 г. Иван III вновь послал за Урал свое войско в составе более 4000 воинов, из них почти 2000— жители Поморья. Один отряд под командой князя Петра Федоровича Ушатого, состоявший в основном из двинян, пинежан и важан, поплыл из Вологды по Сухоне и Северной Двине до устья Пинеги. Далее он поднялся по Пинеге и по Пинежскому волоку перешел на р. Кулой, по которой спустился к Мезенской губе Белого моря. Поднявшись вверх по Мезени и ее притоку Пезе, отряд перешел на верхнюю Цильму, приток Печоры, спустился по ней до устья и по Печоре поднялся до устья р. Усы, ее правого притока. Затем в ноябре туда подошли отряды воинов под командой князя Семена Федоровича Курбского и Василия Ивановича Гаврилова-Бражника, получивших приказ идти «на Югорскую землю в Коду», а по пути занять Ляпинское княжество на левом берегу Оби. Этот отряд состоял в основном из устюжан и вымичей и направлялся на Печору, по-видимому, через Вымский волок. В устье Усы воины построили небольшую деревянную крепость Усташ. Считается, что воины именно этих отрядов участвовали также в строительстве на берегах устьевой части Печоры (вероятно, на месте другого стоявшего там промышленного зимовья) укрепленного поселка, впоследствии названного Пустозерский острог (6, с.78; 13, с.11). 21 ноября отряды направились к «Камню» (Уральскому хребту). Воеводы ехали на оленях, воины — на собаках (по другим источникам — они шли на лыжах). Одна часть войска во главе с Гавриловым-Бражником прошла по Усе до ее верховьев и далее через «Камень» так называемым Югорским переходом в северной части Уральских гор. Это была дорога, хорошо известная русским промысловикам и торговцам, которую они активно использовали при торговле с югорскими племенами. Другая часть войск во главе с Курбским и Ушатым перешла «Камень» южнее. Спустя две недели отряды подошли к Уральским горам и через горный проход («через Камень щелью») вышли в область бассейна Нижней Оби, пройдя с начала похода 4650 верст. Переход через горы был труднейшим участком пути: «А камени (гор. — М.Ц.) в облоках не видати, — вспоминали воины по возвращении домой, — только ветрено, ино (ветры. — М.Ц.) облака раздирают» (12, с. 434). Первые столкновения с местными жителями — самоядью— начались еще на перевале через горы. Русские захватили у них 200 оленей, которые в дальнейшем использовали для перевозки грузов и людей. От перевала воины двинулись вдоль течения р. Сылвы, притока Северной Сосьвы, и через неделю подошли к укрепленному югорскому «городку» Ляпин. Захватив его, отряд пошел вниз по Северной Сосьве. Вскоре на оленях из устья Оби прибыли представители местных племенных вождей (обдорских и югорских «князей»), которые заявили о желании стать подданными великого князя Московского и платить ему дань. Кроме Ляпина воеводы С. Ф. Курбский и П. Ф. Ушатый «поимали» еще «33 городы (поселений. — М.Ц.), да взяли 1009 лутших людей, да 50 князей (племенных вождей. — М.Ц.) привели. Да Василей же Бражник взял 50 городов. ..и пришли к Москве на Велик-день (пасху. — М.Ц.) к Государю, все бог дал здорово» (5, с.249). Отряды благополучно возвратились из Сибири весной 1501 г. Любопытно отметить, что в «Разрядной книге», где сохранилось довольно подробное описание этого похода, указано, что «Камень» простирается «от моря до моря». Таким образом, уже в то время на Руси знали, что Уральские горы тянутся от Студеного моря до Каспийского, то есть с севера далеко на юг. Результаты этих походов за «Камень» уже при сыне Ивана III — Василии нашли отражение в титуле великого князя Московского, в который с 1514 г. включили в числе других титул князя Кондинского и Обдорского, то есть в титул вошли названия двух областей, расположенных за «Камнем»: Обдории (район р. Полуй, правого притока Оби) и Кондии (район р. Конды, левый приток Иртыша) (9, с.222, 223; 10, с.36, 37). Сборы дани и доставка ее московским властям являлись обязанностью югорских «князцов» и ненецких старейшин. Итальянец Рафаэль Барберини, побывавший в Москве в середине XVI в., отметил: «Я разговаривал и даже ел с двумя такими звероловами, которые были при дворе по случаю привоза своей обычной дани государю. Дань эта состояла в разном пушном товаре в большом количестве» (8, с.369). А с середины ХVI в. Москва стала посылать в Югру сборщиков дани — «данщиков» для доставки мехов в Москву. Безопасный проезд по Югорской земле этих людей обеспечивали югорские «князцы» и ненецкие старейшины. Правда, размер дани так и не был точно определен. «Данщики» привозили в Москву столько мехов, сколько удавалось собрать «князцам» с местных охотников. В ХVI в. возрос поток русских и коми-зырянских промышленников, которые промышляли ценные меха и торговали с коренным населением на Нижней Оби и в районах, примыкавших к северным берегам Западной Сибири. Река Обь, Обская губа изображены уже на карте Антония Вида, изданной в Литве в 1555 г., а затем и в Голландии. Причем после прочтения латинской и польской частей легенды этой карты стало ясно, что Вид является не столько автором карты, сколько собирателем русских географических чертежей, доставленных ему из Москвы стольником Иваном Ляцким, бежавшим в Литву еще до 1533 г., то есть до кончины Василия III и, значит, составленных еще ранее (14, с.379). В сочинениях и на картах западноевропейских географов и картографов второй половины ХVI— первого десятилетия XVII в. появляются названия рек «Енисей», «Пясина», некоторые сведения о Таймыре. Ясно, что эти сведения были ими получены из русских источников. Так что промышленное освоение северных районов Западной Сибири русские люди начали еще до включения всего региона в состав Московской Руси. В ХVI в. торговые связи русских с народами Зауралья окрепли. Этому способствовало активное заселение русскими людьми Северо-Восточного Поморья, особенно бассейна Печоры и ее притоков. Вдоль речных и сухопутных участков северных дорог, ведущих за «Камень», возникли русские селения и опорные пункты: Пустозерский острог, Усть-Цилемская слобода, Роговой городок и др. Русские торговцы все в большем числе следовали в Зауралье с товарами, которые обменивали там на пушнину. Известный исследователь истории Сибири член-корреспондент Академии наук СССР С. В. Бахрушин отмечал, что «торгами с пустозерской и закаменной самоядью» не ограничивалась деятельность печорского населения за Уралом. Очень рано, уже в ХVI в., вымичи и пустозерцы стали приходить «во все сибирские городы (как указывается в грамоте царя Бориса Годунова, который ссылается на факт, имевший место «преж сего»)… со всякими товарами и торговали во всей Сибирской земле и по волостям, и по юртам, и по лесам с татары и с остяки, и с вагуличи, и с самоядью» (6, с.80, 81). Промышленники и торговцы из Русского Поморья не раз оставались зимовать в Зауралье, основывая там поморские зимовья, которые со временем превращались в места активного торга, где русские товары обменивались на сибирскую пушнину. Все это позволяло русским промышленникам и торговцам осваивать местные приемы езды на собаках и оленях, использовать местные охотничьи приемы, туземную одежду, отлично приспособленную к суровым условиям сибирской погоды. В свою очередь югорские и ненецкие племена быстро осознали преимущества применения русских железных изделий (наконечников стрел, ножей, топоров и др.) и сумели с их помощью усовершенствовать приемы охоты в тундре, тайге и на море, а также рыбной ловли. В начале ХVI в. произошли существенные изменения во властных структурах татарского государства Западной Сибири. Около 1495 г. погиб в борьбе с татарскими князьками тюменский хан Ибрагим Ибак, один из потомков Чингисхана. По татарским преданиям — его убил Мамет (или Махмет), татарский князек из влиятельного «Тайбугина рода». Последний объединил татарские улусы по Тоболу и Среднему Иртышу и сделал своей столицей старинное укрепленное селение югорцев на берегу Иртыша, носившее название «Сибирь», или «Кашлык». Поэтому новое государственное объединение татарских улусов стали называть Сибирским ханством. В первом десятилетии ХVI в. Тюмень перестала существовать, и ее земли вошли в состав Сибирского татарского ханства, раскинувшегося на огромной территории от низовья Оби и берегов Ледовитого моря до северных границ Казахского ханства. В свое время основатели Золотой Орды — монголы подчинили себе половцев (кыпчаков), кочевавших в Прииртышских и Барабинских степях. Но монголы растворились среди кыпчаков, приняли половецкий язык и культуру. Сибирские татары, потомки половцев и монголов, вели кочевой образ жизни. Татарские мурзы владели лучшими пастбищами, на которых паслись большие табуны лошадей, и многочисленными рабами — «ясырем». Мурзы и беки, владельцы отдельных улусов, широко использовали в хозяйстве труд «ясырей» и обедневших (зависимых) общинников. Эти общинники — «черные» улусные люди составляли дружины улусных предводителей и платили ежегодные «дары» мурзе или беку рыбой, пушниной или продуктами скотоводства. Кроме того, «черные люди» татарских улусов и покоренные татарами хантыйские и мансийские племена, а также зауральские башкиры обязаны были платить хану ежегодный ясак, главным образом пушниной, и в качестве воинов участвовать в военных действиях, если хан объявлял военный поход. Так что хан и его приближенные угнетали и собственный «черный народ», и покоренные племена. Хан имел своего главного советника-визиря — «карачу», свои войска и слуг. Из своей столицы он посылал во все улусы сборщиков ясака — «даруг». Знатные мурзы управляли своими улусами и при проведении ханом военных походов участвовали в них со своими воинскими отрядами. За участие в походах мурзы получали часть добычи. Война обогащала татарских мурз и беков за счет добычи и продажи пленных в рабство. В середине ХVI вкогда Сибирским ханством правили хан Едигер и его брат Бекбулат из рода тайбугинов, на ханство напал Кучум, сын бухарского правителя Муртазы. Русские документы того времени называли Кучума внуком тюменского хана Ибака. Войско Кучума составляли узбекские и ногайские отряды, а также башкирские воины. Едигер и Бекбулат в борьбе с Кучумом решили опереться на московского царя Ивана IV. В январе 1555 г. в Москву прибыли Тягрул и Панъяды — послы сибирского хана. Они поздравили царя со взятием Казани и с успешными действиями царских воевод в районе Астрахани. Послы «били челом государю ото князя Едигера и ото всей земли, чтобы государь их князя и всю землю Сибирскую взял на свое имя, и от сторон ото всех заступил (оборонил. — М.Ц.), и дань свою на них наложил, и даругу своего прислал, кому дань собирать» (8, с.371). Царь милостиво объявил, что принимает Сибирь «под свою руку». Теперь он прибавил к своему титулу «всеа Сибирскыя земли повелитель» (12, с.436). В Москве послы Едигера обещали платить дань царю с каждого «черного» человека по соболю, а даруге (сборщику дани) — по белке с человека. Дьякам Посольского приказа удалось установить из опросов членов посольства и их свиты, что «черных» людей в ханстве 30700 человек. Значит, ежегодная дань должна была составлять 30000 соболей, и послы согласились с таким объемом ежегодной дани. Царским представителем в столице Сибирского ханства был назначен Дмитрий Куров Непейцын, который отправился в Зауралье с «жалованным ярлыком» царя и там привел Едигера, Бекбулата и их главных советников к присяге (шерти) на верность московскому царю. Правда, провести перепись сибирского населения с целью точного определения размера ежегодной дани послу не позволили. Вскоре Едигер прислал в Москву посла Баянду с данью — всего 700 соболиными шкурками, чем сильно разгневал царя, который повелел заточить посла в тюрьму (12, с.437). Отправил царь в Югру к князьку Певкею посланника и повелел ему собрать по соболю с человека и сразу же везти дань в Москву. За это он обещал защитить Югру от любых захватчиков. Так как Кучум продолжал теснить отряды Едигера, то последний послал в Москву грамоту о своей присяге в верности царю, присовокупив к ней дань — 1000 соболей и даругжскую пошлину 160 соболей вместо белок. В 1563 г. Кучум с помощью бухарского хана разгромил Едигера, взял его вместе с братом и близкими родственниками в плен, а затем убил. В живых остался только спасшийся бегством и нашедший убежище в Средней Азии сын Бекбулата Сеид-Ахмат (Сейдяк). Через несколько лет Кучум окончательно сломил сопротивление татарской знати и племенных югорских князьков. Он окружил себя отрядами узбеков и ногайцев и стал усиленно насаждать мусульманство. По просьбе Кучума бухарский хан Абдулла в 1572 г. прислал в Сибирское ханство представителей мусульманского духовенства для утверждения в нем ислама. Через несколько лет хан Абдулла отправил «к Сибирскому народу для наставления его в вере» новую миссию, в состав которой включили самых авторитетных мусульманских богословов и ученых. Так что к началу 80-х годов ХVI в. вся татарская знать приняла новую религию. Вероятнее всего, «черные» люди татарских улусов и остальное большинство жителей Прииртышья и Приобья смотрели на Кучума, который именовал себя ханом тюменским и сибирским, как на пришельца и завоевателя. Выдающийся отечественный публицист А. Н. Радищев в исследовании, посвященном присоединению Сибири к Московскому царству, отметил, что Кучуму «чужестранцу, опричь пришедших с ним, повиновалися из одной только боязни, как то бывает всегда в завоеванных странах» (8, с.366). Сломив сопротивление местных правителей и несколько укрепив свою власть, Кучум стал готовиться к войне с Русью, прикрывая подготовку к нападению письмами к царю и присылкой в 1571 г. в Москву посольства с данью — 1000 соболями, которое подтвердило договор, заключенный Едигером. Кучум даже принял в Кашлыке царского посла Третьяка Чубукова и обязался вносить дань в царскую казну и подписать присяжную грамоту. Объектом нападения Кучума должна была стать, в первую очередь, Пермская земля, набеги на которую совершали еще тюменские татары. Они в свое время под водительством царевича Кутлук-салтана, сына Ибака, о котором упоминалось ранее, разорили Усолье на Каме, «русаков вывели» и перебили (6, с. 99). Соляные богатства Пермской земли раньше всех оценил Аника Строганов, мужик с Русского Севера, основатель богатейшего торгового дома. Много лет главным центром соляной промышленности Строгановых была Соль Вычегодская. Со временем Аникой были построены солеварни в Пермском крае. В 1558 г. царь дал Строгановым разрешение искать там источники рассола и ставить солеварницы и дворы, поднимать целину на пустых местах по р. Каме. А Строгановы взяли обязательство оборонять места по Каме от нападения ногайцев и других иноземцев. Для этого им было разрешено царем поставить городок Канкор на Пыскорском мысу в 15 верстах от Усолья Камского, «где бы место было крепко и усторожливо, и на городе пушки и пищали учинити и пушкарей, и пищальников, и воротников… устроити собою для береженья от ногайских людей и от иных орд». А в 1564 г. они добиваются разрешения в 15 верстах выше Канкора поставить на Орлове наволоке другой городок — Кердеган, или Орел, для защиты вновь поставленных солеварниц: «стены сажен по 30, а с приступную сторону для низи и к варницам ближе в глины место каменьев закласти, а пищалники и сторожки для береженья… собою ж держати, а наряд скорострельной в тех городах устроить ему собою ж». В это приблизительно время был построен и третий городок, Яйвенский, на устье р. Усолки, впадающей в Яйву, приток Чусовой. В 1568 г. Яков Строганов получил такое же разрешение рядом с новым соляным промыслом вверх по Чусовой «крепости поделати и городок поставити» и содержать там воинов и артиллерию. Так возник Нижне-Чусовский городок, а позже, с обнаружением рассола в верховьях Чусовой, — Верхне-Чусовский городок. Затем был построен укрепленный городок на Сылве, а в 1597 г. — Очерский острожек для охраны рыбной ловли на Очере (6, с.99, 100). Все это Строгановы делали за счет доходов от торговли солью, которая в то время давала громадные доходы, большие даже, чем доходы от торговли вином. Аника и три его сына Яков, Григорий и Семен, служили в опричнине, заведенной царем Иваном IV. Подобно всем опричникам они были приведены к особой присяге на верность царю и поклялись верно ему служить, не замышлять против него заговоров и выдавать ему всех изменников. Строгановы пользовались всеми привилегиями доверенных царских слуг, что позволило им в эти годы увеличить свое огромное богатство. После сожжения московского посада крымскими татарами в 1571 г. появилась реальная опасность нападения на Пермскую землю со стороны Ногайской и Сибирской орд. Строгановы решили усилить гарнизоны своих городков и не позднее весны 1572 г. наняли к себе на службу тысячу волжских казаков. Сохранилось предание, что в числе этой тысячи был и атаман Ермак Тимофеевич, который служил на Каме не менее двух лет. Правда, это маловероятно, так как под страхом опалы царь потребовал от Строгановых направить все нанятые ими казацкие отряды на запад для отражения нового нападения Крымской орды. Но угроза нападения войск сибирского хана и ногайцев заставила царя разрешить Строгановым построить укрепленный острог на р. Сылве вблизи уральских перевалов. А затем они основали опорный пункт-поселение даже за Уралом в Тахчеях в районе р. Туры на ранее принадлежавших ногайцам землях. Положение осложнилось, когда агенты Кучума начали подстрекать черемисов и башкир к восстанию против Москвы, обещая помощь от сибирского хана. В 1572 г. восставшие черемисы, башкиры и ханты разграбили торговые караваны на Каме, «побиша русских торговых людей 87 человек» (8, с.357). Летом 1573 г. сибирское войско во главе с племянником Кучума ханом Маметкулом перевалило Урал и разграбило русские поселения на р. Чусовой, левом притоке Камы. Пострадали и манси — подданные царя, мужчин которых, как и русских, убивали, а женщин и детей уводили в плен. Маметкулу в пути удалось захватить и убить сына боярского (так называли находившихся на государственной службе мелких землевладельцев — потомков младших членов княжеских дружин или измельчавших боярских родов) Третьяка Чубукова, который направлялся послом в Казахскую орду. После этого примирение с Москвой стало невозможным. Так как восстание в Казанском крае разгоралось, то царь объявил сбор дворянского ополчения по всей Руси. Но осторожный Маметкул остановился в пяти верстах от строгановского городка и выслал вперед разведывательные дозоры. Узнав о сосредоточении русских войск в Поволжье, а также о появлении у Строгановых не менее 1000 волжских казаков, Маметкул ушел за Урал. Не получив помощи от сибирского хана, восставшие сложили оружие и принесли присягу на верность царю. Результатом пермского похода Маметкула была ликвидация строгановского поселения в Тахчеях. В этом районе князьком местных хантов был Чигирь. Его убили воины Маметкула. Но местные ханты, жившие «круг Тахчеи» и имевшие давние связи с русскими, не хотели подчиняться сибирским татарам и послали гонца к русским властям с просьбой защитить их от Кучумовых слуг. Строгановы не переставали думать о захвате зауральских земель. После убийства царского посланника Чубукова им не трудно было добиться от московских властей новых привилегий. В 1674 г. Строгановы получили царскую жалованную грамоту, гласящую: «Якова да Григория Оникиевых детей Строганова по их челобитью пожаловал: на Тахчеях и на Тоболе реке крепости им поделати, и снаряд вогняной, и пушкарей, и пищальников, и сторожей от сибирских и от ногайских людей держати, и около крепостей, у железного промысла… дворы ставити… и угодьи владети» (12, с.458). Строгановы обязались обеспечить царским послам безопасный проезд в Сибирь и в Казахскую орду. И для этого царь разрешил им многое, в частности: «Также пожаловали мы Якова и Григория: на Иртыше, и на Оби, и на других реках, где пригодится для обереганья и охочим людям для отдыха строить крепости, держать сторожей с огненным нарядом, ловить рыбу и зверя безоброчно до исхода урочных двадцати лет» (15, с.670). Значит, московские власти твердо нацеливали Строгановых на освоение не только пермских, но и зауральских областей. Но пока Строгановым приходилось думать об обороне своих Чусовских городков, а не о походе за Урал. История Сибири, следовательно, есть история не только огромной страны, не только колоссальных ее пространств и их освоения, но и всего этого разноязычного и разнокультурного множества племен и народов. А вместе с тем история их сложных связей и отношений с народами не только соседних, но нередко и весьма отдаленных стран Востока и Запада. Короче, это неотъемлемая, значительная часть всемирной истории. А. А. Окладников, «Открытие Сибири» Русские люди пришли в Сибирь не на пустое место. Там уже проживало множество народов, у каждого из которых была своя сложная история, свои верования и мифы, своя самобытная культура. Когда появились в Сибири люди и как они расселились по необъятным сибирским просторам? Пока это для науки является во многом загадкой. Ясно одно: заселение Сибири человеком было длительным процессом и должно было происходить из различных областей Азии и Европы. Но раз начавшись, расселение древних людей — первобытных охотников на север и восток Азии — уже не прекращалось. При описании древнейшей истории Сибири мы будем использовать в основном сведения из источников 8 и 11. |
|
||
|
Главная | Контакты | Нашёл ошибку | Прислать материал | Добавить в избранное |
||||
|
|
||||
