• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

В сентябре 1963 года в Амстердаме состоялся восьмой конгресс Социалистического Интернационала, в котором участвовали делегаты партий демократического социализма сорока семи стран. Это был второй конгресс Интернационала, происходивший в Амстердаме. Первый международный социалистический конгресс в Амстердаме состоялся летом 1904 г. На конгрессе 1904 года были представлены все европейские социалистические партии, а также обе социалистические партии, существовавшие тогда в Соединенных Штатах Америки (Социалистическая партия и Социалистическая Рабочая партия) и молодая в то время социалистическая партия Японии.

Конгресс 1904 г. привлек к себе внимание всего мира. О нем много писали в европейской и американской печати, хотя социалистические партии во всех странах, за исключением Германии и Австро-Венгрии, были тогда еще сравнительно слабы. Но на Амстердамском конгрессе 1904 г. присутствовали в качестве делегатов все тогдашние лидеры международного социализма, видные теоретики, известные писатели и публицисты, выдающиеся политические деятели, члены парламентов. Многие из участников Амстердамского конгресса 1904 г. в последующие годы играли большую роль не только в своих собственных странах, но и в международной жизни. Французскую делегацию тогда возглавляли Жан Жорес, Жюль Гэд и Жак Алеман.

Германскую делегацию — Август Бебель, Эдуард Бернштейн, Карл Каутский и Клара Цеткина; австро-венгерскую — Виктор Адлер и Пернерсторфер. Во главе бельгийской делегации были Эмиль Вандервельде и Эдуард Анселе. Из итальянцев на конгрессе присутствовали Филиппе Турати и Энрико Фери. Российских делегаций было две: социал-демократическая и делегация партии социалистов-революционеров.

Представителями РСДРП были основатели первой марксистской «Группы Освобождения Труда» — Г. В. Плеханов, П. Б. Аксельрод, Вера Засулич и Лев Дейч. Делегатами же партии социалистов-революционеров были Екатерина Брешковская, Леонид Шишко, Виктор Чернов. Две английские делегации (Независимой рабочей партии и Социал-демократической федерации) возглавляли Джеме Кейр-Гарди, Генри Гайндман и Квельч. Делегатами Польши были: Игнаций Дашинский и Иосиф Пилсудский (от польской социалистической партии — ППС) и Мархлевский, Варский и Роза Люксембург (от социал-демократии Польши и Литвы). Во главе шведской делегации был Брантинг. Датскую делегацию возглавлял Торвальд Стаунинг. Голландскую — Трульстра и Ван-Коль. Главой швейцарской делегации был Грейлих. Испанскую делегацию возглавлял Иглезиос. Представителем японской социалистической партии был Катаямо.

Почти вся работа конгресса 1904 г. была посвящена обсуждению вопроса об основных политических и тактических положениях международного социализма. За шесть-семь лет до этого, видный теоретик немецких социал-демократов, Эдуард Бернштейн выступил в печати с критикой учения Маркса, получившей название «ревизионизма». Его выступление свидетельствовало о новых реформистских течениях в международной социал-демократии. Перед западноевропейскими социалистическими партиями стоял вопрос: бескомпромиссная классовая борьба или сотрудничество с либеральным и радикальным крылом буржуазии для достижения определенных целей? Иначе говоря, социально-политические реформы, как конечная цель, или же только как средство к конечной цели — социальной революции? За год до Амстердамского конгресса, в 1903 году, съезд германской социал-демократической партии, происходивший в Дрездене, посвятил большую часть своей работы обсуждению именно этого вопроса.

Противники Бернштейна увидели в «ревизионизме» и «реформизме» большую опасность для «освободительного движения пролетариата» и мобилизовали все силы для решительной борьбы. На съезде в Дрездене «ревизионисты» потерпели поражение.

В принятой в Дрездене резолюции, между прочим, было сказано, что «съезд осуждает всякое стремление затушевать существующие классовые противоречия с целью опираться на буржуазные партии… Конгресс, в противоположность существующим ревизионистским стремлениям, выражает убеждение, что классовые противоречия не ослабляются, но постоянно обостряются… Что социал-демократия не может стремиться к участию в правительственной власти внутри буржуазного общества…».

В связи с обсуждением т. наз. «Дрезденской резолюции», предложенной немцами для одобрения ее Социалистическим Интернационалом, на конгрессе 1904 года произошла знаменитая словесная дуэль между вождем германской социал-демократии Августом Бебелем и самым выдающимся представителем французского социализма Жаном Жоресом по вопросу о том, могут ли социалисты участвовать в несоциалистическом правительстве. В дебатах по этому вопросу участвовали Каутский, Плеханов, Виктор Адлер, Вандервельде и другие видные социалисты.

В Дрездене, как уже было указано, победил ортодоксальный марксизм, представленный Каутским и Бебелем. Во Франции же, наоборот, ортодоксальный марксизм наиболее видными представителями которого были Жюль Гед и Поль Лафарг не пользовался большим влиянием. Их партия была самая слабая из всех трех социалистических партий, существовавших тогда во Франции. Там вопрос об участии социалистов в несоциалистических правительствах имел практическое значение. Он уже несколько лет стоял на очереди. Поэтому было естественно, что вопрос об участии социалистов в буржуазных правительствах и о классовой политике рабочего класса был поставлен первым в порядке дня Амстердамского конгресса.

Жорес в своей речи сказал:

«Дрезденская резолюция носит сектантский характер. Нельзя этой резолюцией создать бумажное интернациональное единство и связать деятельность пролетариата. Что лежит в основе этой резолюции? Род недоверия к пролетариату, боязнь того, что он сможет потеряться в компромиссах, что он испортится от сотрудничества с демократией. С одной стороны, пролетариату приписывают величайшие цели, ему говорят, что он завоюет мир, образует новое общество, а с другой, — его считают таким несовершеннолетним и незрелым, что боятся, как бы он не поддался всякому обману… Чем более зрел пролетариат страны, чем он сильнее, тем решительнее он присоединяется к нашей (т. е. Жореса — Д. Ш.) тактике. Где есть полная свобода действия и движения, там встают новые проблемы… В Англии социалистическое движение не потому слабо, как думает Бебель, что английская буржуазия прекрасно поняла, как маленькими реформами отвести рабочих от собственной организации, но потому, что английские социалисты, загипнотизированные теорией катастрофы, не сумели войти в тесное соприкосновение с рабочим классом через практическую повседневную работу. Но теперь замечается приближение социалистической мысли к профессиональному движению…».

Закончил Жорес следующими словами:

«Чем больше демократии, чем большей свободой обладает страна, чем более может пролетариат проявить решительной политической энергии в своем парламенте, тем больше он будет смущен вашим предложением, которое является препятствием к развитию всеобщей политической свободы и вместе с тем интернациональному социализму»

((Две речи. Книгоиздательство «Вперед». Петербург, 1905 г., стр. 6-11.).)

Тогда огромным большинством все-таки была принята т. наз. «Дрезденская резолюция». Но не прошло и двух десятков лет, как «ревизионистские» и «реформистские» идеи Бернштейна и Жореса восторжествовали во всех крупных европейских социалистических партиях.

В 1904 г. большинство социалистов всех стран думали, что Социалистический Интернационал в состоянии определять политику и тактику социалистической партии каждой страны. Но уже через десять лет после Амстердамского конгресса для огромнейшего большинства социалистов во всем мире стало ясно, что это была иллюзия. Каждая массовая социалистическая партия вынуждена в своей политике и тактике считаться прежде всего и по преимуществу с интересами своего собственного народа и с существующими условиями в данной стране. Никакая интернациональная организация не может выработать для всех социалистических партий единую политику и единую тактику. Но есть целый ряд вопросов, особенно в области международной политики, о которых партии демократического социализма могут договориться и занять общую позицию.

Это и пытается делать современный Социалистический Интернационал, к которому сейчас примыкают партии демократического социализма, сорока семи стран, насчитывающих вместе 11 миллионов 800 тысяч членов. В тех странах, где есть свободные выборы, на последних выборах за кандидатов партий демократического социализма голосовало больше 70 миллионов избирателей.

Известный французский публицист проф. Реймон Арон еще лет десять тому назад заметил, что «социализм в западных странах перестал быть мифом потому, что он стал частью действительности».

В ряде стран демократические социалисты стояли или стоят у власти, в других странах где демократические социалисты не участвуют в правительстве, социалистические партии по своей величине и по числу голосов, полученных на парламентских выборах, являются вторыми партиями в стране (например — Рабочая партия в Англии, социал-демократическая партия в Западной Германии, Рабочая партия в Австралии, социалистические партии в Японии и другие). Благодаря, главным образом, борьбе, которую социалистические партии в течение ряда лет вели в промышленно-развитых странах, вся структура капитализма теперь сильно изменилась и жизненный уровень народных масс высоко поднялся. Современный капитализм глубоко отличается от капитализма времен Маркса.

И столь же сильно отличается современный социализм от социализма 19-го века. Последовательных, так сказать, выдержанных марксистских партий в настоящее время в Европе нет. Даже до второй мировой войны только социал-демократические партии Германии и Австрии да русские социал-демократы-меньшевики и еврейский «Бунд» в Польше, считали себя марксистскими партиями. Во всех остальных социалистических партиях Европы либо совсем не было марксистов, либо число их было очень невелико. Английская Рабочая партия, например, никогда марксистской не была, а сейчас даже германская и австрийская социалистические партии уже не марксистские.

В 1963 г. в лондонской еженедельной газете «Обсёрвер» было напечатано интервью с официальным лидером Рабочей партии Гарольдом Вильсоном, который, кстати сказать, возглавлял английскую делегацию на последнем конгрессе Социалистического Интернационала в Амстердаме. На вопрос редактора «Обсёрвер», какое влияние имел на него марксизм, Вильсон ответил: — «Никакого. Я изучал этот предмет в рамках истории. Без него нельзя понять Советский Союз. Но должен сказать откровенно, что из «Капитала» Маркса я прочитал только две первых страницы. Корни английского социализма — религиозные».

Родители Вильсона были радикалами и религиозными людьми. Его дед был глубоко религиозным человеком и считал, что народ должен применять в политике религиозные принципы. Дальше Вильсон сказал: «Моя жена — дочь священника-радикала. Он всегда был проникнут духом религиозно-общественного протеста. Вот на этой почве и выросла английская Рабочая партия. Среди людей моего поколения много радикалов той же традиции. И наш подход к политическим вопросам определен религиозными ценностями, которые мы унаследовали от своих родителей. Понять английскую Рабочую партию нельзя, не принимая во внимание всего этого. То же самое можно сказать и о нашем профсоюзном и кооперативном движении».

Покойный лидер английской рабочей партии Хью Гейтскел был тоже религиозным человеком, и таково большинство активных деятелей английской Рабочей партии. Среди членов германской социал-демократической партии и австрийской социалистической партии в настоящее время не только много верующих рабочих и интеллигентов, но даже есть священники разных исповеданий.

Социализм, который теперь во всем мире проводят в жизнь партии демократического социализма, чрезвычайно отличен от социализма 19-го века, не говоря уже, конечно, о коммунизме.

До второй мировой войны многие западные социалисты верили, что в России большевики «строят» социализм. Но в настоящее время таких социалистов больше нет ни в одной западной стране. Теперь для всех социалистов всего мира ясно стало, что то, что большевики создали в России, вовсе не социализм, а карикатура на социализм.

Под социализмом всегда понимали такую систему, при которой все природные богатства, все средства производства и транспорт являются собственностью всего общества, а самое производство и распределение продуктов регулируются, управляются и контролируются обществом, т. е. демократически-избранными представителями государства, местных самоуправлений и автономной рабочей экономической общественности (кооперация, профсоюзы).

В СССР, действительно, нет больше частных капиталистов, но это отнюдь не значит, что там социализм. В СССР все принадлежит государству, но само государство создано не народом, а правящей коммунистической партией. Народ, как совокупность непосредственных производителей и потребителей, не имеет никакого контроля над производством и распределением, он не участвует фактически и в управлении страной.

Как и во всех капиталистических странах, в СССР система наемного труда не отменена, рабочие там работают за заработную плату, неравенство между низко оплачиваемыми рабочими и служащими еще сильнее, чем в странах классического капитализма. Особенность советского строя состоит в том, что в СССР работодателем является не частный капиталист, а превратившая государство в свою вотчину Коммунистическая Партия — эксплуатация же рабочих на советских государственных заводах и фабриках гораздо более жестокая, чем в предприятиях капиталистического мира. Рабы в древнем Египте тоже работали не на частных капиталистов, а на государство, однако ни одному историку не приходило в голову утверждать на этом основании, что в древнем Египте существовал социалистический строй.

Социализм, как это постоянно подчеркивали все видные социалистические мыслители и теоретики, возможен только там, где существует свобода мысли и совести и осуществлено равенство всех граждан и где, кроме того, имеются на лицо объективные условия для создания социалистического общества:высоко развитая промышленность, духовно и технически достаточно развитой народ, который ХОЧЕТ социализма и в состоянии реорганизовать весь общественный строй на социалистических началах. В СССР же нет ни свободы, ни равенства.

Россия является во многих отношениях также отсталой страной, в ней до сих пор отсутствуют необходимые материальные, технические и духовные предпосылки для осуществления социализма. Где нет свободы, там уничтожение капитализма должно неизбежно привести к государственному хозяйству, управляемому бюрократией, которая постепенно закрепощает все население. При таком строе уничтожение духовной свободы неизбежно. Только при демократии и при наличии свободной борьбы между всеми духовными течениями в народе может быть создан такой экономический строй, который стоял бы выше частнокапиталистического — такой строй, который Маркс и Энгельс в «Коммунистическом Манифесте», более ста двадцати лет тому назад, назвали «ассоциацией людей, где свободное развитие каждого является условием развития всех». Это означает, другими словами, что там, где каждый отдельный человек не в состоянии свободно развивать все свои способности и духовные силы, все общество не может прогрессировать, а о социализме и речи быть не может. Социалисты всегда указывали на то, что если они требуют обобществления средств производства, то смотрят на это, как на средство обеспечить полную свободу и права каждого инвидуума, а это возможно только при демократическом строе, где правительство со всеми чиновниками и государственными служащими ответственно перед всем народом. Где нет свободы, там возможен только государственный капитализм, который закабаляет народ, но не может привести к социализму.

Большевикам в России удалось захватить власть и надолго ее удержать, но они не осуществили и никогда не смогут своими методами осуществить социализм. И это потому, что они забыли о живом человеке, подавили свободу и насильно навязали народу диктатуру незначительного меньшинства и такую хозяйственную систему, которая неприспособленна к экономическому, техническому и духовному состоянию страны и русского народа. Важно не то, к чему стремилась и стремится советская власть, а то, что она осуществила и что она осуществляет.

Было время, когда социалисты всех стран считали, что, когда социалистическая партия какой-либо страны приходит к власти, она в первую очередь должна национализировать главнейшие отрасли промышленности. Большинство социалистов второй половины 19-го и первой половины 20-го века верили, что социализм означает обобществление средств производства и что национализация всех отраслей промышленности, всех банков, природных богатств и путей сообщений ведет к социализму. Но после второй мировой войны социалистическое движение во всех странах, где были сильные социалистические партии, приняло совершенно другой характер.

Человечество живет теперь в новом мире, который непрестанно меняется. И характер социалистического движения, и социалистическая идеология, также быстро меняется. Одним из основных положений прежнего социализма было, что только путем превращения главных отраслей промышленности и природных богатств страны в государственную собственность, можно создать лучший и более справедливый общественный строй. Теперь же для всех партий демократического социализма стало ясно, что национализация сама по себе автоматически не меняет общественных отношений в желательном для социалистов направлении.

Неверны утверждения многих консервативных американских и английских журналистов, что национализация якобы всюду и везде ведет к провалу, что национализированные отрасли промышленности и транспорт в Англии, во Франции, в Италии и в других западно-европейских странах приносят только убыток. Но верно то, что национализация ни в одной стране не изменила общественных отношений в направлении к социализму. Когда-то социалисты боролись за усиление власти демократического государства. Теперь же большинство демократических социалистов убеждены, что концентрация экономической и политической власти в одних руках является большой опасностью для свободы и независимости человеческой личности. Поэтому они против полного огосударствления. Они являются сторонниками смешанного хозяйства, где наравне с национализированными отраслями промышленности существовали бы и кооперативные и частные отрасли промышленности и предприятии. Первыми, кто заговорил о смешанном хозяйстве вместо сплошного национализированного или социализированного хозяйства, были некоторые правые социалисты в Англии. Вслед за ними германские социал-демократы ясно формулировали это в своей новой программе. И сейчас это фактически господствующая точка зрения в большинстве партий демократического социализма. На съезде социалистической Рабочей партии Новой Зеландии, происходившем в мае 1961 г., была принята декларация, в которой, между прочим сказано:

«Справедливое распределение национального богатства требует расширения общественной собственности и контроля и других законов для обуздания частных монополий, проведения радикальной системы налогов и защиты интересов потребителей. Но наравне с общественным сектором хозяйства необходимо иметь также частновладельческий сектор».

Еще в 1961 г. известный французский социалист Жюль Мок, член Национального комитета французской социалистической партии, в статье, помещенной в швейцарском социалистическом журнале, поставил вопрос:

«Действительно ли национализация ведет к социализму»? И анализ, который он дал, очень интересен и весьма поучителен. Национализация во Франции была проведена при правительстве Леона Блюма в 1936-1937 гг. и потом — через десять лет, при Временном правительстве после освобождения Франции. Сейчас во Франции государству принадлежат все каменноугольные рудники, почти все станции электрической энергии и газовые заводы, весь транспорт, многие нефтяные предприятия, стоимостью более чем в миллиард швейцарских франков, все железные дороги, которыми пользуется население, три четверти кораблей и две трети пассажирских аэропланов, авиационные фабрики, которые производят две трети всех аэропланов и половину моторов, фабрики Рено, которые производят половину французских автомобилей, большинство арсеналов армии, морского и воздушного флотов, многие химические фабрики, большинство банков страны, почти половина страховых обществ и другие отрасли промышленности — в количестве нескольких сот. В 104 из них все их акции принадлежат государству. В других — правительство владеет только частью акций. В национализированных фабриках заняты миллионы рабочих.

С технической точки зрения, говорит Мок, национализированные предприятия несомненно пользуются значительным успехом. Производство электрической энергии с 1946 г. увеличилось в три с половиной раза. Поезда ходят теперь гораздо быстрее и аккуратней, чем прежде. Производство аэропланов на национализированных фабриках также значительно повысилось. Национализированные отрасли промышленности приносят государству прибыль.

Но с социальной точки зрения, национализации несомненно до сих пор были провалом. Забастовки происходят на национализированных фабриках и предприятиях не меньше, чем на частновладельческих фабриках. Рабочие и служащие частновладельческих фабрик и предприятий, по крайней мере в больших городах, зарабатывают не меньше, а часто даже больше, чем рабочие и служащие национализированных предприятий. Французским железным дорогам теперь с большим трудом удается достать необходимое число рабочих, особенно в восточной и северной Франции, где заработная плата выше, чем в южной.

Участие рабочих в управлении национализированных отраслей промышленности фактически только номинально. Это не только потому, что рабочие делегаты в меньшинстве в советах правлений, но также потому, что они не избраны для этой цели теми людьми, которых они должны там представлять. Это в большинстве случаев должностные лица профсоюзов. Они выбраны рабочими членами профсоюзов, но исключительно для профсоюзных целей, а не для решения проблем, связанных с управлением различными предприятиями. И Мок приходит к заключению, что действительный социалистический строй может быть установлен только тогда, когда народные массы станут более культурны, более идеалистичны и будут учитывать не только интересы отдельного гражданина, но и интересы всего общества. Необходимо, говорит Мок, путем образования и пропаганды, подготовлять человеческие умы для лучшего общества и одновременно проводить необходимые реформы. Одно должно стимулировать другое, и мы не должны быть поражены, — заканчивает Мок, если большие, но преждевременные реформы не приносят ожидаемых результатов. Это потому, что они были проведены быстрее, чем рос духовный прогресс масс, в интересах которых эти реформы были осуществлены.

Еще лучше и яснее те же мысли высказал несколько лет тому назад английский социалист С. А. Крослэнд в двух своих книгах — «Будущее социализма» и «Консервативный враг». В предисловии к книге «Будущее социализма» автор указывает, что для всякой работы, которая хочет дать ответ на вопрос — «что такое социализм?» — нужно прежде всего основательно проанализировать все экономические и социальные изменения, происшедшие в мире с 1939 года. И рассматривать социализм надо в свете этих изменений, указывая практические пути, какими новая социалистическая программа может быть проведенав жизнь. В тридцатых годах английские социалисты были согласны относительно ближайших целей Рабочего социалистического правительства, если оно будет располагать большинством в парламенте. Цели эти были:

ликвидация нищеты и расширение социального обеспечения, более справедливое распределение народного богатства, экономическое планирование с целью предоставить работу всем трудящимся и установление экономического равновесия в стране. Многие социалисты думали, что эти цели недостижимы при существующей экономической системе. Они находились под сильным влиянием марксизма и верили, что капитализм должен быть раньше свергнут насильственным путем. Правда, английское рабочее движение — говорит Крослэнд, — всегда было свободно от догматизма. Марксизм никогда не имел на него большого влияния. Марксистская Социал-демократическая Федерация, основанная в Англии Гери Гайндманом в начале 80-ых годов, еще при жизни Маркса, никогда не пользовалась успехом. Но в начале 30-ых годов этого века, во время большой экономической депрессии, когда революционные политические идеи были сильно распространены по всей западной Европе, значительная часть английской интеллигенции тоже была захвачена марксистским «поветрием». Но те времена уже давно прошли. И сейчас среди английской социалистической интеллигенции, даже крайне-лево настроенной, у марксизма очень мало сторонников.

Крослэнд говорит о Карле Марксе с большим уважением, но весьма убедительно показывает, что теория Маркса о «внутренних противоречиях капитализма», будто бы неминуемо ведущих ко все большему обнищанию масс и в конечном счете к краху всей системы, совершенно ложная теория. На фактах и цифрах Крослэнд доказывает, что жизненный уровень рабочих масс не только в Англии, но и во всех других демократических странах за годы, прошедшие со дня опубликования «Капитала» Маркса, все выше и выше поднимался также, как постоянно увеличивался и национальный доход Англии. Марксистская теория классовой борьбы, на которой были основаны почти все довоенные социалистические программы, тоже совершенно устарела. Неверно, что в демократических странах общество контролируется господствующим классом капиталистов и что правительства там являются орудием в руках капиталистов для эксплуатации трудящихся масс.

Еще в 1937 году английский полу-коммунист, ныне покойный профессор Гарольд Ласки писал, что «при всякой форме государства политическая власть фактически будет в руках тех, в чьих руках — экономическая власть». Это — говорит Крослэнд — было неверно и в 1937 году и в свете фашизма и нацизма, а теперь это сугубо неверно. Капитализм теперь совершенно иной, чем тот, каким он был даже в 30-ых годах.

Весь характер английской экономики и роль различных слоев населения за последние пятьдесят лет сильно изменились. Трудящиеся массы теперь играют огромную роль в политической, экономической и социальной жизни страны и это является одной из причин почему пророчества Маркса о пути дальнейшего развития капитализма не осуществились ни в Англии, ни в какой другой демократической стране. Одна из главных ошибок Маркса была в том, что он недооценил социально-экономические результаты политической демократии.

Современная Англия не социалистическая страна, но Крослэнд показывает, что она также и не капиталистическая страна, какой была во времена Маркса. Социалистической страной еще меньше, чем Англия, может быть назван Советский Союз. Рабочие в Советском Союзе работают на фабриках и заводах за определенную зарплату, так же как и в Англии и в Соединенных Штатах. Неважно, что в Советском Союзе все фабрики и заводы являются собственностью государства. Что в действительности важно, так это то, является ли управление фабриками и заводами автократическим или демократическим? То-есть, насколько рабочие участвуют в установлении размера зарплаты и условий труда и имеют ли они право объявлять забастовки и оставлять место работы?

«Во всех этих отношениях, — пишет Крослэнд, — советский рабочий более пролетаризирован, чем английский рабочий. У советского рабочего нет права бастовать и менять работы. Системы арбитража там не существует. У советского рабочего также нет своей политической партии, которая представляла бы его интересы в демократическом парламенте.

У лишенного личных прав советского рабочего, всецело подчиненного автократической власти, есть все основания завидовать английскому рабочему, у которого есть свободные профсоюзы, так же как он может завидовать американскому рабочему, его более коротким рабочим часам и его большой свободе.»

Подобно капитализму и социализм за последние несколько десятков лет сильно изменился. Цитируя фразу Раймона Арона — «социализм в западных странах перестал быть мифом потому, что он стал частью действительности», — Крослэнд прибавляет: «не полной действительностью, но уже настолько, чтобы не быть больше мифом». Социалистические рабочие партии стояли у власти в целом ряде стран и на опыте убедились, что ответственность гораздо сложнее и разнообразнее, чем они ожидали. Чтобы быть в состоянии по-новому формулировать социалистическое учение, говорит Крослэнд, нужно прежде всего выяснить, что собственно понимают в настоящее время под словом «социализм». Это Крослэнд сделал отчасти в своей книге «Будущее социализма», но подробнее и более конкретно — в книге «Консервативный враг».

В своей первой книге «Будущее социализма» Крослэнд писал, что социалистическое движение возникло как протест против материальной нищеты и эксплуатации масс при капитализме. Этот протест был вдохновлен желанием помочь угнетенным массам добиться своих прав и создать общество, где бы вместо классовой борьбы были бы свобода, равенство и братство. Идеалом всех социалистов до большевистского переворота в России было: справедливое кооперативное общество, в котором нет ни богатых, ни бедных, нет классовых подразделений, а все свободны и равноправны. Но главным стимулом этого социализма была страстная вера в свободу и демократию.

«Большинство социалистов всего мира до первой мировой войны никогда, — пишет Крослэнд, — не могли себе даже представить социализм вне свободы личности».

Той нищеты рабочих, о которых социалисты когда-то не переставали говорить, — пишет Крослэнд, — теперь больше нет ни в Англии, и ни в какой другой из промышленно-развитых демократических стран. Жизненный уровень трудящихся масс всюду непрерывно поднимается. Боязнь длительной безработицы все более ослабевает. Современный молодой рабочий надеется на такое свое будущее, которое его отцу даже и не снилось. Социальной несправедливости теперь гораздо меньше. И все-таки это еще не социализм, но это и не капитализм. Это, — говорит Крослэнд, — большой шаг по направлению к социализму. Идеал социализма — достижение равных возможностей для всех членов общества, независимо от их происхождения и социальной среды. Но это может быть достигнуто только в результате органического роста общества и постепенного расширения прав отдельного человека. При этом вопрос о частной или общественной собственности на средства производства и обмена вовсе не так тесно связан с идеалом равенства. Опыт показал, — говорит Крослэнд, — что частная собственность может также существовать вместе с широким равенством в то время, как национализация всех средств производства и обмена может быть использована, как мы это видим в Советском Союзе, для установления системы, основанной на большом неравенстве. Идеалом современного демократического социализма является смешанное хозяйство, где часть индустрии и финансовых учреждений принадлежит государству, а другие являются собственностью кооперативов, профсоюзов, принадлежат пенсионным фондам и миллионам частных семейств. Огосударствление всего промышленного капитала, — пишет Крослэнд, — теперь не является условием создания социалистического общества, установления социального равенства, увеличения общего благосостояния или уничтожения классовых подразделений. Что несправедливо в современной нашей системе — это распределение национального дохода, но эта проблема может быть разрешена скорее и гораздо лучше в смешанном хозяйстве, чем в таком хозяйстве, где все принадлежит государству.

Главные аргументы в пользу всяких национализации, — пишет Крослэнд в книге «Консервативный враг» — были основаны на предположении, что только при национализированном хозяйстве возможно осуществление идеала бесклассового общества и всеобщего равенства. Но после опытов последних десятилетий мало кто из английских социалистов теперь хочет, чтобы все в Англии принадлежало государству и было под контролем правительства. Гарантировать свободу каждого человека и предотвратить концентрацию экономической и политической власти в одних руках — может лучше всего смешанное хозяйство, где наравне с национализированными отраслями промышленности, владельцами многих отраслей промышленности, торговли и транспорта являются муниципалитеты, свободные кооперативы, свободные профсоюзы и миллионы частных семейств.

Крослэнд приводит такую цитату из брошюры Ричарда Кроссмэна, известного английского левого социалиста «Социализм и новый деспотизм», написанной в 1957-ом г.: «Социализм не может и не должен быть основан на какой-либо определенной теории. Те, кто обосновывали социализм на, якобы, имманентных “внутренних противоречиях” капиталистической системы, отклонялись от традиций английского радикализма, внося чуждый элемент в философию нашего рабочего движения. Действительным динамизмом английского рабочего движения всегда был моральный протест против социальной несправедливости, а не утверждения, что капитализм неминуемо должен рухнуть».

Те же мысли высказаны в брошюре, опубликованной группой левых английских социалистов: — «Для социалистов былых времен, — говорится в этой брошюре, — вопрос о том, кто владельцы средств производства, распределения и обмена был главным критерием того, — является ли данное общество — капиталистическим или социалистическим. Они отождествляли социализм с общественной собственностью… За последние несколько лет мы стали отличать средства социализма от его целей… Нас теперь мало интересует, кто владелец фабрики?»

Известный английский левый социалист, ныне покойный Энюрин Беван в 1952-ом году по этому поводу писал: «Для всякого человека, серьезно изучающего современную политику ясно, что смешанная экономика это то, что предпочитает сейчас большинство людей на Западе… А вопрос о том, где должна быть установлена граница между общественным сектором хозяйства и частным — должен решаться разно в разных странах». К этим мыслям Бевана Крослэнд от себя прибавляет, что сейчас почти все большие социалистические партии в своих программах принимают смешанное хозяйство.

Крослэнд отмечает факт, что не только в Англии и Соединенных Штатах, но и во всей Западной Европе, люди, которые могут быть классифицированы как «рабочий класс», добились такого высокого уровня жизни, что живут в общем так же, как и люди среднего класса и проникаются психологией средних классов. Рабочие, бывшие активные члены Рабочей партии, если они уходят из нее, то обыкновенно отходят к либералам, а не к коммунистам, как это бывало раньше. Рабочая партия должна учесть это новое положение, — говорит Крослэнд. Эта проблема, — указываетон, — стоит перед каждой социалистической партией в любой из промышленно-развитых стран. И большинство социалистических партий (особенно голландская, шведская, норвежская, датская, западногерманская, австрийская, швейцарская, канадская и новозеландская) самым радикальным образом пересмотрели основы своих программ и из чисто-рабочих партий они стремятся теперь стать народными партиями в полном смысле этого слова. Но меньшинство, а именно французская, японская и австралийская социалистические партии все еще упорно цепляются либо за отжившую марксистскую догму, что особенно нелепо во Франции, или же апеллируют только к одному классу. Первые партии, «ревизионистские», добились больших успехов, значительно укрепив свои позиции, в то время, как упомянутые три партии сильно пострадали от всяких расколов и политическое влияние их заметно упало.

Никакой демократ, — заканчивает Крослэнд свою книгу, — не может ни на минуту поддерживать государственную монополию всех средств производства и всех ресурсов страны. Крослэнд и другие «ревизионисты» западно-европейских партий демократического социализма считают, что свобода личности, равенство доходов, права потребителей, наибольшая децентрализация власти — это те ценности, которые в наши дни составляют суть западного социализма.

Покойный бывший председатель германской социал-демократической партии Эрих Оленхауэр осенью 1963 г. в связи со столетним юбилеем своей партии, в беседе с журналистами на вопрос, не опорочили ли разные тоталитаристы идеи и идеалы социализма, ответил так:

«Конечно, понятием “социализм” злоупотребляли и национал-социалисты и коммунисты. Это многих ввело в заблуждение, дезориентировало. У многих сложилось превратное, искаженное понимание социализма. Однако, я верю, что как принципы демократического социализма, так и конструктивная работа социалистов находят все большее понимание и признание. Общеизвестно, что все наши усилия направлены к тому, чтобы создать жизнь, достойную человека. Это коренным образом отличает нас от тоталитарных движений, от национал-социализма в прошлом и коммунизма в настоящем». И дальше Оленхауэр сказал: «Посторонним наблюдателям кажется, что мы сегодня — консервативная партия. Но это не верно. Нельзя ведь отрицать, что там, где социал-демократы у власти, а также там, где они могут влиять на ход событий, существует демократический строй и непрерывно повышается благосостояние трудящихся. Это — наше достижение. То, что во многих цивилизованных странах рабочие. трудящиеся имеют или решающий или веский голос в обществе, — это вследствие столетней борьбы социалистов за социальный прогресс, справедливость и законность. В нашей стране на очереди задачи такой организации демократического открытого общества, пои котором всем трудящимся было бы гарантировано благополучие. Для этого необходимо обеспечить общую занятость, демократическое планирование и многое другое, предусмотренное нашей программой. Наша цель ясна. Мы боремся за такой общественной порядок, в котором все люди жили бы в условиях демократических свобод, не зная нужды, страха, развивая свои таланты, разумно пользовались бы досугом, и воспитывались бы в духе человеколюбия и международной солидарности».

А секретарь Социалистического Интернационала Карта, накануне открытия Амстердамского Конгресса 1963 года, в беседе с журналистами сказал: —

«За последние 25 лет идеи демократического социализма нашли живой массовый отклик в Азии, Африке и Латинской Америке. В каждой стране эти идеи преломлялись по-своему, и это — неизбежное, закономерное явление…

Вся деятельность демократических социалистов направлена на достижение свободы и мира в мире. Мы за мир, в котором не будет эксплуатации человека человеком, человека — государством, одним государством — другого государства и народа. Мы за мир, в котором свободное развитие индивидуальной личности является базой развития человечества… Мы за правовое, демократическое, открытое общество, за благополучие для всех, основанное на свободе выбора деятельности, на владении предметами потребления и личного пользования. Мы за непрерывный естественно-закономерный прогресс человеческой цивилизации свободных людей объединенного мира».

Демократические социалисты во всем мире все более приходят к убеждению, что осуществление социализма не может быть зависимо только от изменений экономической и социальной структуры общества. Должны также произойти и изменения в человеческом поведении и в отношениях людей. Без политической и духовной свободы никакой социализм невозможен и демократия, это не только средство для достижения социализма, как многие социалисты в прошлом думали, демократия, это — цель сама по себе, как наилучшая форма человеческого общежития. Свободное общество может быть создано только свободными людьми. Но общество свободы и равенства не может существовать без морали.

Партии демократического социализма решительно против каких бы то ни было революций в демократических странах. Они стремятся привлекая на свою сторону большинство населения, при всех демократических гарантиях использовать государственную власть в интересах огромнейшего большинства населения. Такова политика социалистов Англии, Швеции, Норвегии, Дании и других демократических стран, где социалисты стояли или стоят у власти. Защита демократии стала первостепенной и главнейшой задачей социалистов во всех странах.