• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Для начала операции «Пробуждение весны» 6-я танковая армия была значительно пополнена. В ее состав были введены имперско-гренадерская дивизия «Магистры Тевтонского ордена» и дивизии 1 кавалерийского корпуса. Для того чтобы выйти на исходные позиции, данные соединения должны были быть перекинуты в места промежуточного сбора. Чтобы упростить восприятие данной информации, представим ее в виде таблицы:

В данном плане переброски 6-й танковой армии можно было сразу же увидеть несколько слабых мест. Во-первых, шоссе Кишбер — Мор — Секешфехервар должно было испытать неимоверно большую нагрузку. По нему должно было пройти очень большое количество танков и транспортов. Это касалось «сухопутной» части переброски как минимум четырех дивизий — «Гогенштауфен», «Магистров Тевтонского ордена», 3-й и 4-й кавалерийских дивизий. Передвижение затруднялось еще и тем обстоятельством, что все эти дивизии подчинялись еще недавно штабам разных армий. Кроме всего прочего, по данной трассе шла переброска войск армейской группы Балка. Все это накладывалось друг на друга и приводило к заторам на дороге. Труднее всего приходилось тяжелой артиллерии, которая не могла обойтись объездными путями и для транспортировки которой требовались либо тягачи, либо тяжелые грузовики. Обозначенное время наступления можно было соблюсти только в условиях точнейших просчетов транспортных потоков, но этим, как и прежде, почему-то никто не удосужился заняться. Вообще «логистика» в германской армии была поставлена из рук вон плохо. Передвижение осложнялось опять традиционной проблемой — скрываясь от советских штурмовиков и бомбардировщиков, колонны перемещались преимущественно по ночам.

Второй проблемой стало переподчинение части соединений. Так, например, в штабе армейской группы Балка только начали планировать переброску кавалерийского корпуса, как он был передан в подчинение командования 6-й танковой армии. Сами же танкисты не предполагали, что им придется заниматься еще и проблемами кавалерийских частей.

Тревожные сообщения, поступавшие из штабов танковых корпусов о заторах на дорогах, побудили командующего 6-й танковой армией Зеппа Дитриха послать штабного офицера для проведения детальной рекогносцировки на местности. Рано утром 1 марта данный офицер на полугусеничном бронетранспортере отбыл в командный пункт IV танкового корпуса СС. Когда он прибыл на место, то понял, что почти панические сообщения отнюдь не были преувеличением — обстановка была едва ли не катастрофическая. Повсюду виднелись увязшие в грязи и болотине грузовики. Многие из них были уже поломаны. Починить их на местности, да еще в такой грязи, не представлялось возможным. Отдельные солдаты пытались бороться со слякотью, подкладывая под шины связки прутьев и поленья, но все было напрасным. Ситуацию могли бы исправить тягачи, которые были в состоянии вытащить машины из грязи, но они были уже далеко, так как доставляли артиллерию. Не имея возможности сдвинуться с места, застрявшие транспортные колонны сначала были замечены советской авиаразведкой, а затем стали достоянием советских бомбардировщиков и штурмовиков. Об эффекте неожиданности говорить вообще не приходилось, так как было ясно, что немцы готовили крупную операцию где-то между озерами Веленце и Балатон. Кстати, территория между этими озерами во время весенних оттепелей была сущим кошмаром — от озера к озеру тянулись многокилометровые илистые болота, которые высыхали ближе к лету. Чем ближе к исходным позициям приближались части 6-й танковой армии СС, тем чаще они обнаруживали, что эти территории находились под водой, а потому не могли использоваться в качестве стратегического плацдарма для наступления. К слову сказать, на более возвышенной, «советской», стороне линии фронта все было не так уж страшно. Советское командование даже не было озабочено разлившимся Дунаем.

^{В начале операции «Пробуждение весны» немецкая техника увязала в грязи}

По возвращении в штаб 6-й танковой армии откомандированный офицер доложил, что находит поступавшие сведения вполне оправданными. Более того, он отметил, что выход на исходные позиции в установленные сроки вряд ли возможен, а потому говорить о начале наступления 5 марта не приходится. В лучшем случае оно может начаться только днем 6 марта. Без пехотного подкрепления танковое наступление на совершенно открытой местности сразу же исключалось. Артиллерия могла бы быть укрыта в отдельных селах и усадьбах, если ее вообще удастся своевременно доставить к линии фронта. То же самое касалось и кавалерии, и зенитной артиллерии. Именно в это время Зепп Дитрих вспоминал слова генерала Ваффен-СС Гилле, который, уже хорошо зная эти края, заранее предупреждал о «коварстве» ландшафта в Западной Венгрии. Единственной трассой, которая была более-менее проходима, было шоссе Веспрем — Варпалота — Секешфехервар. Но она шла едва ли не перпендикулярно тому курсу, по которому должны были следовать немецкие части. Единственное, что в той обстановке проходило без сбоев, так это доставка техники по железной дороге. Но в сложившейся обстановке это уже почти не играло никакой роли — начало наступления надо было откладывать.

Проклиная погоду, немецкое командование ожидало ее изменения. В резкое потепление и прекращение дождей почти никто не верил, а потому все ожидали сильных морозов, которые были в состоянии почти моментально сковать глинистую кашу, раскинувшуюся на многие километры. Но и в одном, и в другом случае требовалось время. Собственно, «стратегические» поправки «на погоду» были новинкой только для командования 6-й танковой армии. В армейской группе Балка уже давно привыкли к этому и теперь почти не ошибались в расчетах со временем. Непредвиденные оттепели в этих краях уже не в первый раз играли злую шутку с немцами. Первый раз это было в декабре 1944 года, когда во время операции «Поздний сбор винограда» тогдашний командующий группой армий «Юг», генерал-полковник Фриснер, отказался посылать танки в болотину. Вторым случаем стала описанная выше операция «Южный ветер». Но тогда оттепель еще не полностью вступила в свои права, а потому ситуация для немцев под Граном оказалась не столь безнадежной. А третьим случаем стала сорванная Главнокомандующим на юго-востоке операция «Лесной дьявол», когда вышедшая из берегов Драва не позволила начать наступление в задуманном направлении. В данной ситуации показательной была бездеятельность большинства командных инстанций, в особенности штаба группы Балка, любившего похвалиться тем, что «к нему прислушивался даже Гитлер».

Несмотря на опасность вызвать гнев Гитлера, Зепп Дитрих все-таки решился сообщить о сложившейся ситуации в Ставку фюрера и уведомить об этом Верховное командование сухопутных войск. Более того, он лично позвонил в Цоссен генерал-полковнику Гудериану, чтобы рассказать о своем затруднительном положении. Судя по всему, «наверху» данные сведения не посчитали утрированным преувеличением. Об этом говорит хотя бы тот факт, что уже на следующий день к Зеппу Дитриху был послан с самолетом офицер Генерального штаба. В расположение 6-й танковой армии он прилетел во второй половине дня 2 марта. Видя серьезность положения, он срочно связался с оперативным отделом Верховного командования, потребовав срочно предоставить дополнительный транспорт. У командования 6-й танковой армии появилась надежда, что, возможно, начало наступления отложат на день или два.

Но в то же самое время в командовании группы армий «Юг» и не думали предпринимать каких-либо экстренных мер. В дневной сводке всего лишь указывалось: «Состояние дорог в силу затянувшейся оттепели предельно ухудшилось. В особенности это касается позиций армейской группы Балка. Даже в условиях морозов дороги были труднопроходимыми для автомобилей и грузовиков». Ни одного слова о фактическом срыве сроков начала военной операции! В данной ситуации активность проявлял только Зепп Дитрих. Ни Грольман, ни Вёлер не пытались предпринять никаких мер, хоть сколько-нибудь напоминавших прошлые действия Фриснера.

До того момента пока Гитлером не было принято новое решение, все ориентировались на то, что наступление должно начаться 6 марта. А пока немецкие части получали довольно стандартные приказы: «Вперед, любыми силами! Календарные сроки наступления не должны срываться. Их надо соблюсти во что бы то ни стало». И завязнув по уши в грязи, немецкие части пытались двигаться вперед. От недавнего энтузиазма, вызванного успехом операции «Южный ветер», не осталось и следа. Полевые командиры только качали головами. Низший состав начинал едва ли не открыто выражать свое недовольство. Но у младших командиров была только одна отговорка: «Так приказал фюрер». В журнале боевых действий группы армий «Юг» в те дни было записано: «Передвижение по дорогам очень сильно страдает от ежечасно меняющейся погоды. То проливные дожди сменяются жаркой, почти весенней погодой. То наступает жара, и только что замерзшая земля вновь превращается в грязь и жижу». Для восстановления дорог, вытягивания грузовиков и прочей техники были привлечены не только венгерские солдаты, но и все местные жители. Инженерно-строительные батальоны оказались отозванными даже с передовой. Самые большие трудности ожидали 44-ю имперско-гренадерскую дивизию «Магистры Тевтонского ордена», которая за несколько дней так и не смогла существенно продвинуться на юг от Комарома. А в сообщениях штаба группы армий «Юг» значилась лишь сухая фраза: «Имеются сомнения, что данная дивизия сможет достичь исходных позиций к установленному сроку».

К организации движения были привлечены все силы полевой жандармерии, но и их не хватало. К тому же после боев в Арденнах и активных бомбардировок в распоряжении 6-й танковой армии была всего лишь жандармская рота. Обещанное пополнение находилось еще в пути.

Ко всем этим трудностям добавился Главнокомандующий на юго-востоке, который начал открыто сомневаться в необходимости осуществления запланированной операции. Для обсуждения этого вопроса он послал в штаб группы армий «Юг» подполковника Дойнзина, который, не стесняясь, заявил, что «наступление XCI (91-го) армейского корпуса из-за недостатка тяжелой артиллерии и сложности территории может не достигнуть желаемой цели».

В этих условиях весьма необычно выглядит поразительное спокойствие советского командования. На фронте все чаще и чаще стали появляться части новых союзников СССР — румын и болгар. В районе Грана, фактически затопленного разлившимся Дунаем, были замечены свежие советские кавалерийские эскадроны, что говорило о приближении армии Плиева к передовой.

Хлопоты немцам доставляла и позиция венгров. Именно в эти дни начала формироваться так называемая «Красная венгерская освободительная армия». Ежедневно из венгерских дивизий скрывалось в неизвестном направлении или переходило на советскую сторону по нескольку человек. Командование группы армий «Юг» распорядилось больше не посылать в разведку венгерские батальоны. Нередко отряды разведчиков просто-напросто не возвращались. В командовании венгерских дивизий утверждали, что они наверняка были схвачены «русскими». Но немцы не верили этому. Чтобы предотвратить массовое бегство, венгерские части вводились в состав немецких дивизий. При этом их позиции охранялись некоторым подобием немецких «заградительных отрядов». Любого попытавшегося скрыться расстреливали на месте. Кроме этого, немецкие офицеры стали нести личную ответственность за численность венгерских подразделений. Именно по этой причине в немецких частях к венграм стали относиться не как к союзникам, а как к обузе и лишней головной боли.

^{Оттепели превращали венгерские ландшафты в непролазную грязь}

Чтобы справиться с хаосом на дорогах, в армейской группе Балка было решено ввести так называемые «дорожные суды». Это был карательный орган, который без суда и следствия расстреливал на месте «виновных» в возникновении пробок и заторов. В 6-й танковой армии отказались от подобной практики, так как она не дала бы никакого положительного эффекта, а только еще больше озлобила бы солдат. Собственно, и сам Балк не рассчитывал на положительный эффект от подобных «судов». Он лишь хотел произвести хорошее впечатление «наверху». По сути же подобные меры были выражением его собственной беспомощности.

Непонятно как, но к 5 марта части 6-й танковой армии все-таки смогли выйти на свои исходные позиции. В 2 часа ночи (с 4 на 5 марта) Зепп Дитрих расположил свой штаб в Кестхее (северо-западное побережье озера Балатон). В его распоряжении было несколько корпусов:

• II венгерский армейский корпус в составе 20-й пехотной и 9-й резервной дивизий занимал позиции от Кестхея до Балатоналмади (северное побережье Балатона). Командный пункт — в Балатонфюреде (приблизительно в 15 километрах южнее Веспрема).

• I кавалерийский корпус в составе 3-й и 4-й кавалерийских дивизий и подчиненной им частями 25-й венгерской пехотной дивизии занимал позиции от Балатоналмади до Эчи (юго-восточный берег Балатона). Командный пункт — в Папкеси (приблизительно в 14 километрах на восток от Веспрема).

• I танковый корпус СС в составе дивизий «Лейбштандарт» и «Гитлерюгенд» и подчиненной им частями 25-й венгерской пехотной дивизии занимал участок от Эчи до канала Шарвиз. Командный пункт — в Ласломире (в 2 километрах на север от Полгради).

• II танковый корпус СС в составе дивизий «Рейх», «Гогенштауфен», «Магистры Тевтонского ордена» и 23-й танковой дивизии занимал позиции от канала Шарвиз до Шерегейеша. Командный пункт — в Иноте (в 8 километрах на запад от Секешфехервара).

Далее на севере, на левом фланге, шли позиции армейской группы Балка. При этом непосредственными соседями 6-й танковой армии были IV танковый корпус СС и III танковый корпус, в который, кроме 1-й и 3-й танковых дивизий, вошла 356-я пехотная дивизия.

^{Зильвестер Штадтлер, командир танковой дивизии СС «Гогенштауфен»}

Прежде чем отправиться к себе на командный пункт, Зепп Дитрих еще раз оказался в штабе группы армий «Юг», где попросил генерала Вёлера перенести сроки наступления. Но об этой просьбе в журнале боевых действий группы армий не содержится ни строчки. Там лишь лаконично записано: «Командующий 6-й танковой армией оберстгруппенфюрер СС Дитрих посетил командующего группой армий „Юг“, чтобы обсудить детали наступления „Пробуждение весны“».

Как и следовало ожидать, Вёлер отказал Дитриху в просьбе. Он ссылался на приказ фюрера, на общее положение на фронтах, на советскую авиаразведку и т. д. В данной ситуации Дитрих был вынужден довольствоваться тем, что большая часть его войск вовремя прибыла на исходные позиции. За целый день он так и не смог изменить сложившейся ситуации и, собрав вечером офицеров, заявил им: «Завтра мы будем наступать! Если наши танки увязнут в грязи, то нам придется наступать пешком». В ночь с 5 на 6 марта 1945 года в немецких штабах не спали, там кипела бурная деятельность. Выход 6-й танковой армии на указанные в приказах позиции закончился только за два часа до начала наступления — в 2 часа ночи 6 марта 1945 года.

Если говорить в целом, то военные действия в Западной Венгрии вокруг озера Балатон включали в себя несколько операций. На тот момент группа армий «Юг» насчитывала 36 дивизий и 1 моторизованную бригаду, то есть 36,5 дивизии. Из них 11 дивизий принимали участие в операции «Пробуждение весны», а еще 4 — в операции «Ледокол». То есть 40 % состава группы армий «Юг» должны были принимать участие в боевых действиях у берегов Балатона. К этим 15 дивизиям надо добавить еще 4 дивизии, выделенные Главнокомандующим на юго-востоке для операции «Лесной дьявол». При этом образовывался фронт протяженностью в 380–400 километров, который должен был удерживаться силами оставшихся 21,5 дивизии (60 % состава группы армий «Юг»), которые в большинстве своем должны были находиться в резерве или использоваться для пополнения сражавшихся частей.

Если говорить о боеспособности дивизий, то она была разной — у каждой дивизии своя собственная. По состоянию на 3 марта 1945 года можно сказать, что между отдельными дивизиями имелись сильные различия как в личном составе, так и в материальном обеспечении. В качестве подобных показателей могут выступать, например, численность и сила имеющихся в распоряжении боевых батальонов, количество тяжелых вооружений, артиллерийских батарей, а также степень мобильности определенных частей и соединений. С этой точки зрения кажется не совсем верным утверждение о том, что формирования Ваффен-СС были вооружены или обмундированы лучше, чем соединения других видов войск. Люди, допускающие подобные утверждения, возможно, не знают, что на протяжении всей Второй мировой войны все сражающиеся немецкие части должны были ежемесячно сообщать в организационное управление Верховного командования о состоянии частей. При этом данный документ не был пустой формальностью или отпиской. Заполнявший его командир должен был учитывать множество самых разных факторов:

• штатную и реальную численность;

• положенное и имеющееся в распоряжении количество оружия;

• машины для снабжения;

• количество бронированной и небронированной техники, с отдельным указанием, сколько процентов на ходу, а сколько — в ремонте;

• наличие мобильных частей (указывалась доля мотопехоты) и т. д.

На данном сообщении ставилась так называемая «оценка командира», после чего в вышестоящем штабе делалось соответствующее заключение, в котором учитывались такие факторы, как: уровень подготовленности солдат; настроения, царившие в части; возникающие трудности. Только после этого делался вывод о боеспособности части и возможности ее применения в боях.

Собственно, данная оценка выносилась традиционно по четырехбалльной системе:

I — пригодна для участия в наступлении;

II — ограниченно пригодна для наступательных задач;

III — полностью пригодна для ведения обороны;

IV — пригодна к обороне лишь в особых условиях.

Со временем к данной классификации и к ежемесячным отчетам стала применяться практика составления кратких еженедельных бюллетеней, в которых учитывались следующие показатели:

• наименование подразделения (с указанием имени и звания командира);

• количество боевых батальонов (пехота и саперы), которые распределялись по своей боевой силе. Последняя указывалась по нехитрой шкале градаций (из расчета численности батальона):

— сильный = более 400 человек

— в целом сильный = от 300 до 400 человек

— умеренный = от 200 до 300 человек

— слабый = от 100 до 200 человек

— ослабленный = менее 100 человек

Кроме этого, в «еженедельниках» указывалось наличие артиллерийских батарей, количество противотанкового оружия и единиц бронетехники, уровень мобильности (для мотопехоты); боеспособность, измерявшаяся по указанной выше четырехбалльной системе.

Так вот, если мы обратимся к данным документам, составленным на начало операции «Пробуждение весны», то увидим следующую картину:

* Без учета IV танкового корпуса СС (дивизии СС «Мертвая голова» и «Викинг»).

Из таблицы видно, что к началу операции «Пробуждение весны» оценку I имела только имперско-гренадерская дивизия «Магистры Тевтонского ордена». То есть на всю группу армий «Юг» имелась только одна-единственная дивизия, которая могла без каких-либо формальных ограничений полноценно участвовать в наступательной операции. Почти все танковые дивизии могли ограниченно принимать участие в наступлении, а еще четыре дивизии годились лишь для оборонительных операций. При этом спустя несколько дней после начала наступательной операции 3-я кавалерийская и 71-я пехотная дивизии понесли такие потери, что заслужили еще более низкую оценку боеспособности, чем неделю назад. Если говорить о 3-й танковой дивизии СС «Мертвая голова», которую первоначально также планировалось привлечь к наступательной операции, то ее состояние было настолько плохим, что было решено оставить ее в резерве. В начале марта дивизия едва ли могла насчитать полностью укомплектованный танковый полк. Примечательно, что в наступление немецкие дивизии посылались безотносительно того, были они «предназначены» для атаки или только для обороны. В данной ситуации подобные оценки теряли всяческий смысл. В ходе боев в конце войны немцам было уже не до оценок боеспособности соединений.

^{Гуго Краас, командир танковой дивизии CC «Гитлерюгенд»}

Если говорить о боевом составе дивизий, то надо немного вернуться назад. В ходе ожесточенных боев 1943 года, который стал поворотным во Второй мировой войне, немцы понесли огромные потери, которые не могли возместить такими же «квалифицированными» военными кадрами, имевшими за своими плечами не только месяцы подготовки, но и огромный боевой опыт. В данной ситуации самыми тяжелыми (для немецкой армии) были потери офицеров и унтер-офицеров. В итоге к 1944 году воинские соединения стали несколько мельче, нежели они были в 1941–1942 годах. Боевой состав роты официально сократился где-то на 100 человек. Это должно было облегчить командование молодым немецким офицерам, не имевшим достаточного боевого опыта. Впрочем, сохранялась «троичность» воинского деления. Именно в силу этого сократилась численность дивизий (чтобы ими было удобнее командовать). В итоге к концу 1944 года мы могли бы увидеть следующую картину.

Пехотная дивизия состояла из двух полков по три батальона каждый = шесть батальонов. К ним надо было добавить саперный батальон = семь батальонов. В дивизии также должен был иметься артиллерийский полк, состоящий из двух-трех батальонов, по шесть-восемь батарей из четырех орудий в каждом. В итоге это давало на дивизию огневую мощь приблизительно полусотни орудий (большинство из которых — легкие полевые 105-миллиметровые орудия и несколько тяжелых 150-миллиметровых орудий). Если к этому приплюсовать противотанковую оборону, разведывательные группы, подразделения связи, снабженцев и т. д., то получится, что штатная пехотная дивизия должна была в 1944 году состоять из 12–13 тысяч человек.

Егерские дивизии были более мобильной, более «легкой» версией пехотных дивизий. Маневренность и оперативность достигались за счет меньшей численности и преобладающего легкого вооружения. Егерская дивизия обычно состояла из двух полков по три батальона каждый, одного артиллерийского полка и саперного батальона. То есть в ней должно было числиться 10–11 тысяч человек.

Народно-гренадерские дивизии, которые начали создаваться только осенью 1944 года, во многом напоминали традиционные пехотные, за исключением того факта, что имели в своем составе меньшее количество снабженцев. В результате этого боевой состав дивизии должен был быть приблизительно равен личному составу. Но при этом численность народно-гренадерской дивизии была равна егерской — 11 тысяч человек. Надо отметить, что почти все служащие подобных дивизий были новобранцами и потому имели меньше опыта, а стало быть, сами подобные дивизии были менее боеспособными. То же самое касается и добровольческих формирований Ваффен-СС. Но в этой связи не надо путать народно-гренадерские дивизии с имперско-гренадерскими. Последние, в частности, дивизия «Магистры Тевтонского ордена», были элитными формированиями Вермахта.

Горнострелковые и народные горнострелковые дивизии применялись преимущественно (как и следует из названия) в горной местности. Но при этом не исключалось, что их нередко «использовали не по назначению». Впрочем, данные дивизии всегда считались элитными. Общая численность горнострелковых дивизий обычно составляла 12 тысяч человек.

Панцергренадерские (мотопехотные, механизированные или мотострелковые) дивизии состояли из двух полков по три батальона каждый = 6 батальонов. К ним добавлялся традиционный саперный батальон = 7 батальонов. При этом в каждом полку хотя бы один батальон оснащался бронетранспортерами, которые должны были поспевать за танками во время наступления. К этой структуре присоединялся танковый батальон либо батальон штурмовых орудий. В случае с танками каждый батальон состоял из двух-трех рот легких танков и одной роты тяжелых. Но нередко танковые батальоны отсутствовали (в силу разных причин) в структуре панцергренадерской дивизии, а потому ее командованию приходилось довольствоваться несколькими батареями штурмовых орудий. В итоге штатный состав подобного рода дивизий предполагал 13–14 тысяч человек.

Танковые дивизии имели в своем составе к 1945 году, как правило, один танковый полк из двух-трех батальонов по 48 танков каждый. Иногда к ним добавлялся батальон штурмовых орудий по 36 орудий в каждом. Впрочем, это не исключало, что к концу войны существовали дивизии вообще из двух батальонов. Но крупные танковые соединения должны были обязательно иметь в своем составе роту «тигров» (реже «Королевских тигров»). Не стоит полагать, что танковые дивизии состояли только из танков. В их состав входили также два панцергренадерских полка по два-три батальона каждый. С учетом артиллерийских подразделений танковая дивизия должна была насчитывать 14–18 тысяч человек. В данной ситуации немецкие «танковые бригады» на деле могли оказаться лишь несколько усиленными танковыми батальонами.

Если возвратиться к боевым действиям в районе Балатона, то весьма существенно расходятся цифры в советских и немецких источниках. В советских документах указывалось, что в операции принимали участие 9 танковых дивизий, 3 пехотные и 2 кавалерийские дивизии. При этом данная группировка насчитывала 147 тысяч человек, а на ее вооружении (по советским документам) состояло 807 танков и штурмовых орудий, более 3200 пехотных орудий и тяжелых минометов. Немецкие документы показывают несколько иную картину. У готовящейся к наступлению группировки было чуть больше 300 танков и штурмовых орудий. При этом в послевоенной советской литературе приводятся просто фантастические цифры. Приведу их, воздержавшись от каких-либо комментариев. «Для операции против 3-го Украинского фронта была сформирована группировка из 310 тысяч человек, которая имела примерно 6 тысяч орудий и минометов, 1600 танков и штурмовых орудий, 800 тысяч бронетранспортеров и броневиков, 859 самолетов». Если бы эти цифры были правдой, то бои у берегов Балатона могли вполне спокойно «затмить» сражение под Прохоровкой.

Но попытаемся определить реальную численность немецкой группировки.

6-я танковая армия

Командование вместе с армейскими частями… 1416

Командование I корпуса вместе с корпусными частями… 3883

1-я танковая дивизия СС «Лейбштандарт»… 18 671

12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд»… 17 423

Командование II корпуса вместе с корпусными частями… 3036

2-я танковая дивизия СС «Рейх»… 19 542

9-я танковая дивизия СС «Гогенштауфен»… 17 229

ИТОГО… 81 400

Командование I кавалерийского корпуса вместе с корпусными частями… 2600

3-я кавалерийская дивизия… 7000

4-я кавалерийская дивизия… 8000

44-я имперско-гренадерская дивизия «Магистры Тевтонского ордена»… 14 000

23-я танковая дивизия (резерв группы армий)… 12000

6-я армия (армейская группа Балка)

Командование III танкового корпуса с корпусными частями… 3000

1-я танковая дивизия… 16 000

3-я танковая дивизия… 15 000

356-я пехотная дивизия… 11 000

ИТОГО ДЛЯ СЕВЕРНОЙ АТАКУЮЩЕЙ ГРУППЫ… 170 000

Атакующая группа 2-й танковой армии… 50 000

ИТОГО НЕМЕЦКАЯ ГРУППИРОВКА, НАСТУПАЮЩАЯ ПОД БАЛАТОНОМ… 220 000

При этом надо учитывать, что в данной таблице речь идет не о «боевом составе», а о численности, куда были включены раненые, больные и пропавшие без вести за последние 4 недели.

Если говорить о боевой мощи и вооружениях данной группировки, то на основании документов получается следующая картина: 6-я танковая армия (без учета 25-й венгерской пехотной дивизии, но с учетом 23-й танковой дивизии), кроме всего прочего, имела:

• 57 саперных и пехотных батальонов;

• 320 танков и штурмовых орудий (еще 220 единиц бронетанковой техники находилось в ремонте);

• 136 тяжелых противотанковых орудий;

• 272 полевых орудия (68 батарей);

• 48 минометов (7 батарей);

• 72 орудия из состава 403-го народно-артиллерийского корпуса.

Даже если к этим цифрам добавить зенитные орудия, корпусную артиллерию и артиллерию резерва, то все равно никак не получаются цифры, указанные в отечественной литературе.

При ширине «фронта наступления» 6-й танковой армии СС в 40 километров, можно рассчитать среднестатистическую «тактическую плотность». В данном случае она составляет 700 метров фронта на 1 батальон. При этом на один километр фронта должно было приходиться 8 исправных танков, 3,5 противотанкового орудия, 10 полевых орудий. Впрочем, все эти цифры — лишь статистическое баловство, которое вряд ли способно передать реальную обстановку, так как в зависимости от тактических задач тактическая плотность на отдельных участках могла быть больше или меньше.

Отражение немецкого наступления «Пробуждение весны» стало важнейшей задачей для маршала Ф. И. Толбухина, командующего 3-м Украинским фронтом. На тот момент позиции 3-го Украинского фронта раскинулись от Вертешских гор до Дравы.

Согласно указаниям Ставки, необходимо было создать линию обороны. Главными задачами были:

• отражение массированного немецкого танкового наступления;

• в случае прорыва советской линии обороны — предотвращение быстрого продвижения немецких частей вперед;

• обеспечение свободы действий частям 3-го Украинского фронта на время всей оборонительной операции.

Для выполнения данных задач было подготовлено несколько оборонительных рубежей. В силу того, что некоторые плацдармы не отличались тактической глубиной, отдельные оборонительные укрепления находились на значительном расстоянии друг от друга. Тем не менее оборона могла опираться на хорошо подготовленную систему траншейных укреплений. Особое внимание командование 3-го Украинского фронта уделяло вопросам противотанковой обороны. К уничтожению немецких танков были подключены все рода войск. При этом специальные заграждения и минные поля могли обеспечить предотвращение внезапного прорыва немецких танков. Наибольшее количество противотанковой артиллерии было сосредоточено на участке фронта, ограниченном озером Веленце и каналом Шарвиз. Именно эта местность благоприятствовала активному использованию немецких танков, штурмовых орудий и бронетранспортеров.

Сам 3-й Украинский фронт при этом делился на две части и отдельную резервную группу:

Кроме этого, в распоряжении маршала Толбухина были 17-я воздушная армия и специальная Дунайская флотилия. А также в качестве резерва Ставки на данном участке фронта имелась 9-я гвардейская армия. Она должна была принять участие в запланированной на 15 марта 1945 года Венской наступательной операции. Она стояла юго-восточнее Будапешта.

Если оценивать силы 3-го Украинского фронта, которые можно было привлечь для отражения немецкого наступления, то картина выглядит следующим образом:

• 407 тысяч человек;

• 6890 орудий и минометов;

• 407 танков и самоходных артиллерийских установок;

• 965 самолетов.

Советское превосходство ощущалось не только в численности войск. У Красной Армии на тот момент был весьма высокий боевой дух. К тому же советские части фактически не знали никаких трудностей со снабжением. Топливо, боеприпасы, провиант, необходимое пополнение — все это поступало в нужные сроки.

Для того чтобы более реально соотносить немецкие и советские силы, необходимо сделать несколько замечаний относительно построения советских частей:

Советская стрелковая дивизия, как правило, состояла из трех стрелковых полков, саперного батальона, артиллерийского полка и отдельных групп снабжения, связи и противотанковой обороны. В целом она соответствовала немецкой пехотной дивизии, хотя советское соединение было несколько меньше — оно насчитывало 9–10 тысяч человек. В советской армии не было танковых и панцергренадерских дивизий. Им приблизительно соответствовали танковые и механизированные корпуса. Танковым и гренадерским полкам соответствовали танковые и механизированные бригады.

Традиционный советский танковый корпус времен Второй мировой войны состоял из трех танковых бригад по 60 танков каждая = 180 танков, одной механизированной бригады и стрелкового полка, одного полка самоходных артиллерийских установок и одного полка противотанковой артиллерии. То есть общая численность советского танкового корпуса составляла 11 тысяч человек. Столько же человек насчитывал и советский механизированный корпус, за тем исключением, что в нем менялось количество танков и механизированных бригад. Болгарские и румынские части во многом соответствовали немецкой военной классификации. При этом по большей части они были вооружены немецким оружием.

Сама же советская оборона была разделена на три последовательно эшелонированных оборонительных рубежа. За передним рубежом, чья глубина составляла 5 километров, на расстоянии 3–8 километров (в зависимости от условий ландшафта и особенностей территории) располагался второй рубеж, чья глубина составляла 3–4 километра. И, наконец, на расстоянии от него в 20 километров располагался так называемый тыловой рубеж обороны. Стоит отметить, что даже немцы признавали, что красноармейцы были мастерами возводить оборонительные укрепления. «Нередко лопатой они орудовали лучше, чем винтовкой».

К моменту весеннего немецкого наступления в Венгрии части 3-го Украинского фронта смогли построить 1500 километров оборонительных сооружений. Было выкопано 2400 километров траншей и окопов, установлено 250 тысяч противотанковых и пехотных мин. Не стоит забывать, что все это было сделано в зимних условиях.

Подобная подготовка к обороне наглядно показывает, что советское командование считало прибывшую на Восточный фронт 6-ю танковую армию СС очень опасным и серьезным противником.

Если оценивать общее соотношение немецких и советских сил, то оно выглядит приблизительно следующим образом:

• пехота 3:4;

• артиллерия 1:1;

• бронетехника 4:1;

• авиация 1:1.

Как видим, немцы значительно превосходили части Красной Армии только в количестве танков, штурмовых орудий и бронетранспортеров. По остальным показателям у них явно не было того численного преимущества, которое надо было иметь перед началом крупномасштабной наступательной операции.

Вероятно, для операции «Пробуждение весны» немцы хотели воспользоваться следующими слабыми моментами 3-го Украинского фронта:

• Левое крыло фронта (1-я болгарская армия) несколько «подвисло».

• Плацдарм на западном берегу Дуная имел тактическую глубину от 25 до 40 километров. В то же самое время советский плацдарм у озера Балатон имел глубину до 120 километров. Все это могло затруднить перегруппировку советских войск.

• Дунай являлся широкой водной преградой, находившейся в тылу плацдармов, что затрудняло снабжение советских войск на западном берегу.

• Озеро Балатон своими просторами могло помешать своевременному началу советского наступления.

^{Отто Кумм, командир 1-й танковой дивизии CC «Лейбштандарт Адольф Гитлер»}

Но при всем этом у маршала Толбухина было несколько преимуществ, которыми он смог (как показала практика) грамотно воспользоваться:

• Несмотря на все меры секретности и предосторожности, советское командование уже в конце февраля 1945 года знало о предстоящем немецком наступлении. Немецкие танки ожидали на хорошо подготовленных к этому оборонительных рубежах. То есть немцы потеряли свое пресловутое преимущество — «фактор неожиданности».

• II танковый корпус СС не смог своевременно выйти на исходные позиции. В итоге он был вынужден начинать наступление, так сказать, «вполсилы». В результате этого появилась возможность советского удара во фланг I танковому корпусу СС, располагавшемуся чуть севернее.

• Неожиданное заболачивание местности не позволило немцам использовать танки и штурмовые орудия широким фронтом. Наступление могло осуществляться лишь по нескольким направлениям. По этой причине в первых рядах атакующих была немецкая пехота и мотопехота. Поэтому быстрый прорыв мощных советских оборонительных рубежей был невозможен. У немцев не было ни одной предпосылки для удачного осуществления операции «Пробуждение весны».

Около 2 часов ночи командующие 1 кавалерийским корпусом и I танковым корпусом СС, а также командующий артиллерийскими частями 6-й танковой армии доложили о том, что они вышли на исходные позиции и готовы начать наступление. К тому времени II танковый корпус СС все еще находился на марше. На исходных позициях были лишь некоторые танковые и артиллерийские подразделения. Предполагалось, что в 4 часа утра можно было начать наступление ограниченными силами. Данные обстоятельства изрядно смутили командование 6-й танковой армии, которое планировало начать наступление всеми силами. Но дожидаться подхода всех частей II танкового корпуса СС оно все равно не стало.

«Температура около 0 °С. Сильная облачность. Снегопад. Плохая видимость на местности. Состояние дорог из-за выпавшего снега и вновь начинающейся оттепели опять начинает ухудшаться… Противник активно использует свою боевую авиацию к югу от озера Веленце, а также в районе Сенткёреста, Альтсоля и Нойсоля. Наши военно-воздушные силы поддерживают наступление между озером Балатон и каналом Шарвиз. Несмотря на плохую погоду, во второй половине дня совершено около 45 вылетов штурмовиков и истребителей».

Немецкая наступательная операция «Пробуждение весны» начиналась в следующих условиях. Около часа ночи XCI (91-й) армейский корпус (Главнокомандующий на юго-востоке) в пяти различных местах форсировал Драву (операция «Лесной дьявол»). В условиях незначительного сопротивления болгарских и советских частей немцам удалось создать на северном берегу плацдарм, который располагался чуть севернее Валпово и Доньи Михольяц. Именно с этих позиций немецкие части должны были нанести удар дальше на северо-восток.

Около 4 часов утра 2-я танковая армия после недолгой артиллерийской подготовки начала наступление по обе стороны от Надьбайома. С одной стороны советские позиции атаковал LXVIII (68-й) армейский корпус (три дивизии), с другой стороны — XXII горнострелковый корпус (одна дивизия). Передовым частям 2-й танковой армии не удалось сколь-нибудь значительно продвинуться вперед. Даже утром большинство из наступающих частей продолжали находиться под мощным огнем советской артиллерии. Наиболее ожесточенное сопротивление советские части оказывали в районе Надьбайома и Капошвара. В некоторых местах подразделения Красной Армии переходили в контратаки, в ходе которых они откинули немцев на их исходные позиции. В итоге немецкие части были вынуждены дожидаться наступления темноты, чтобы под ее прикрытием провести необходимую перегруппировку. Только в этих условиях можно было продолжать наступление к югу от озера Балатон (операция «Ледокол»).

^{Танковый экипаж на исходных позициях перед началом операции «Наступление весны»}

6-я танковая армия также своевременно начала наступление на правом фланге (I кавалерийский корпус) и в центре (I танковый корпус СС). Они атаковали советские позиции между озером Веленце и каналом Шарвиз, продвигаясь на юг. Но и здесь немцев не ждал крупный успех. Как сообщалось в журнале боевых действий, «из-за мощного сопротивления противника, ожидавшего наступления, и сложного заболоченного ландшафта, который не позволял активно использовать танки и тяжелую артиллерию, удалось занять лишь небольшие участки территории».

Части кавалерийского корпуса вообще не смогли продвинуться вперед. На неожиданную атаку 4-й кавалерийской дивизии части Красной Армии ответили моментальной контратакой. После ожесточенного боя стороны разошлись по своим позициям. Был сохранен «статус-кво». Нечто аналогичное происходило и на позициях 3-й танковой дивизии. Реально продвинуться вперед удалось только I танковому корпусу СС. Но и здесь вряд ли приходилось рассчитывать на крупный тактический успех, так как у танкистов ощущался недостаток боеприпасов, а местность, превратившаяся в сплошные болота, не позволяла осуществлять фронтальные атаки.

Только 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд» с огромным трудом удалось «зацепиться» за незначительные участки территории по обе стороны от Кишланга. В итоге к концу дня I танковому корпусу СС удалось прорваться сквозь советские минные поля и продвинуться в направлении канала Шарвиз, к Шопонье. На участке между Кишлангом и Шопоньей одно из танковых подразделений продвинулось на 2 километра в юго-восточном направлении. Но в ходе этой атаки немцами было потеряно слишком много танков. Только сейчас в командовании 6-й танковой армии стали вспоминать о предупреждениях венгерских офицеров, которые отговаривали вести боевые действия в «период тины» — во время венгерской распутицы.

^{Вильгельм Биттрих, командующий II танковым корпусом СС}

На тот момент II танковый корпус СС участвовал в наступлении только посредством своей артиллерии, которая вела огонь по советским позициям. Несмотря на отправленные ранее сообщения, он фактически не был готов атаковать. Все попытки ограниченными силами прорвать советскую линию обороны закончились полным провалом. В грязи танки оказались фактически бесполезными. Собственно, наступление частей (пусть и не полностью укомплектованных) II танкового корпуса началось в 18 часов 30 минут, то есть почти с полуденным запозданием. Они пытались продвигаться в восточном направлении к каналу Шарвиз между позициями I танкового корпуса СС и III танкового корпуса. Из скудных сообщений, поступавших в штаб 6-й танковой армии, становилось ясно, что на тот момент в боях принимали участие только передовые разведывательные отряды танкового корпуса.

III танковый корпус (армейская группа Балка) также начал наступление в 4 часа утра. Его силы атаковали советские позиции по обе стороны от Шерегейеша, где был создан небольшой наступательный плацдарм. Но взять с налета Шерегейеш немецким танкистам не удалось. Лишь несколько подразделений смогли приблизиться к его северным окраинам. На этом участке действовали 1-я танковая и 356-я пехотная дивизии. 3-я танковая дивизия не смогла вовремя выйти на исходные позиции, а потому «должна была остаться в резерве». Как видим, и III танковому корпусу не удалось значительно продвинуться вперед.

В этот момент было объявлено о том, что II венгерский армейский корпус не переходит в оперативное подчинение командованию 6-й танковой армии (что, собственно, было задумано с самого начала). Находясь на северо-западном берегу озера Балатон, он был подчинен командованию армейской группы Балка. Что заставило командование группы армий «Юг» принять столь странное решение, до сих пор остается неизвестным.

В тот момент штаб II танкового корпуса по приказу командования 6-й танковой армии был перенесен в населенный пункт Шарсентмихай (юго-восточнее Секешфехервара). Одновременно с этим определенное участие в операции «Пробуждение весны» принял и IV танковый корпус СС. Его разведывательным отрядам удалось захватить некоторые территории северо-восточнее Секешфехервара. Чуть севернее бои вела 3-я венгерская армия, которой с каждым разом все сложнее и сложнее удавалось отражать советские атаки.

Первый день наступления «Пробуждение весны» прошел для немцев крайне плохо. Впрочем, ожидать чего-то другого было по меньшей мере легкомысленно. Ошибочное сообщение, поступившее из штаба II танкового корпуса, привело к тому, что основная «нагрузка» наступления легла на плечи других дивизий. В условиях распутицы и «жуткого» ландшафта надо было отложить наступление, что в свое время сделал генерал-полковник Фрисснер. Но на этот раз подобного приказа не поступило.

В тот день в журнале боевых действий группы армий «Юг» появилась запись:

«Погода весьма неблагоприятна для наступления танковых частей. Если дороги и территории и успели немного просохнуть за прошедшие дни, то новые снегопады и оттепель вновь превратили их в болота. Противнику удалось блокировать основные трассы огромными минными полями и заградительными батареями противотанковых орудий. При данной погоде фактически нереально обойти их с флангов. Все это не позволяет сколько-нибудь эффективно использовать танковые части. Вследствие ограниченности боезапасов и непродолжительности артиллерийской подготовки, предшествовавшей наступлению, первый удар на себя вынуждены были принять исключительно пехотные подразделения».

К вечеру 6 марта 1945 года сложилось следующее положение. На правом фланге 2-й танковой армии немецкие части смогли прорвать советскую оборону, приблизившись к Надьбайому и Капошвару. В дальнейшем командование танковой армии планировало развить наступление и двигаться в направлении Капошмерё. В то же самое время левое крыло 2-й танковой армии отнюдь не преуспело в наступлении. На этом участке немцы фактически не смогли захватить сколько-нибудь значительных территорий. По этой причине командование 2-й танковой армии решило перенести центр тяжести наступления на южный, правый фланг. Но данное намерение было ограничено командованием группы армий «Юг». В итоге была проведена лишь перегруппировка 1-й народной горнострелковой дивизии.

^{Огонь из 80-миллиметрового немецкого миномета по советским позициям у канала Шио}

О положении 6-й танковой армии можно узнать из журнала боевых действий: «После вечерней сводки, предоставленной штабом 6-й танковой армии, выяснилось, что I танковый корпус СС смог частично прорвать вражескую оборону к западу от канала Шарвиз. Ему удалось кое-где вклиниться в позиции противника, но так как основная масса танков не может применяться, нигде не осуществлено принципиального прорыва».

Далее штаб 6-й танковой армии сообщал, что противник пытается контратаковать близ побережья озера Балатон, атакуя правое крыло танковой армии:

«Неприятелем также использована новая дивизия для контратаки позиций кавалерийского корпуса. Сам же кавалерийский корпус смог продвинуться лишь на 300 метров по обе стороны в направлении трассы Шиофок — Лепшень. Противник предпринимает постоянные контратаки из района Эньинга. Взятые в плен красноармейцы показали, что им было объявлено о запланированном на 3 марта собственном наступлении. В 21 час 5 минут в беседе с командующим группой армий командующий 6-й танковой армией заявил, что в ходе первого дня наступления танковый прорыв был невозможен. Состояние дорог — катастрофическое. Грязь и вновь выпавший снег еще более ухудшают их состояние. Окружающие территории непроходимы для танков. Единственные пути, по которым могли бы ехать танки, перегорожены противотанковыми укреплениями противника и минными полями.

В итоге вражескую линию обороны вынуждены взламывать пехотные части. Это предполагает затяжные бои, но командующий надеется, что противник будет более слабым, нежели ранее. Основной проблемой до сих пор остаются артиллерийские боеприпасы. Поскольку пехоту не могут поддержать танки, то она должна быть поддержана хотя бы артиллерией. Части кавалерийского корпуса вынуждены отказаться от фронтального наступления. Наиболее остро данный вопрос стоит в отношении территорий, расположенных к востоку от Эньинга. Там атака возможна только с флангов. Впрочем, надо дождаться прибытия тяжелой артиллерии. Без нее вряд ли вообще возможно прорвать линию вражеской обороны».

Силы III танкового корпуса (армейская группа Балка) к концу дня смогли все-таки захватить часть Шерегейеша. Здесь части Красной Армии оказывали немцам наиболее ожесточенное сопротивление. Немецким войскам удалось создать небольшой плацдарм глубиной в полтора километра, но его было явно недостаточно для того, чтобы в полной мере использовать силы 3-й танковой дивизии. Командование III танкового корпуса опасалось, что в силу непролазности путей подхода и недостатка транспортных средств подвоз тяжелой артиллерии к Шерегейешу может затянуться. Кроме того, 3-я танковая дивизия не могла из-за грязи и плохой проходимости вовремя оказаться на указанном плацдарме.

По этим причинам командование армейской группы Балка предполагало использовать железнодорожную насыпь, шедшую от Фалубаттьяна к Шерегейешу. Для подхода по ней танков и тяжелых орудий надо было всего лишь демонтировать рельсы и шпалы.

Для продолжения наступления на следующий день были запланированы следующие шаги:

1) На фронте по Драве предполагалось расширение плацдармов к северу от Валпово и Доньи Михольяц;

2) 2-я танковая армия должна была провести перегруппировку, но при этом продолжать атаковать к северу и югу от Надьбайома. Силы, прорвавшие линию советской обороны на правом фланге, должны были взять Капошвар.

3) Командование 6-й танковой армии должно было:

— провести перегруппировку сил кавалерийского корпуса, который был отброшен на исходные позиции. В ходе его предстоящего наступления надо было взять Эньинг и двигаться в направлении Мезё Комарома;

— I танковый корпус СС должен был продвигаться в прежнем направлении к Дегу, блокировав при этом советские позиции в Калозе;

— II танковый корпус СС должен был наступать в направлении Шаркерестура и Шарошда, отрезав от основных сил советские части в Абе.

4) Командованию армейской группы Балка надлежало расширить плацдарм под Шерегейешем, зачистить от остатков советских войск близлежащие территории и начать наступление в двух направлениях: на юго-восток в направлении Перкаты и на север в направлении Динньеша. После этого часть немецких войск должна была быть высвобождена для нанесения удара между Дунаем и озером Веленце.

Около полуночи генерал Вёлер связался с генерал-полковником Гудерианом, которому описал итоги первого дня наступления следующим образом:

«Я недоволен сегодняшними событиями. Но грязь и мокрый снег сделали свое гнусное дело. Мы едва ли можем использовать наши танковые войска. Танки не могут передвигаться по местности, а все дороги перегорожены или закрыты минными полями. Поэтому наступает только пехота. Произошло то, чего и следовало ожидать. Пехота не смогла обеспечить моментального прорыва. Более того, в ожесточенных боях она почти полностью истратила свои боезапасы. Скоро солдаты останутся без патронов. Противник ожидал нашего наступления, причем именно такого мощного, как мы запланировали. Впрочем, он не знал времени и места. Самой большой неожиданностью для него стало форсирование Дравы. Пожалуй, это и есть самый крупный успех. Так удалось создать плацдарм на северном берегу, не встретив почти никакого сопротивления противника. Но при этом 2-я танковая армия столкнулась с силами, значительно ее превосходящими. Наступление между двумя озерами осуществляется очень медленно. Особую досаду вызывает тот факт, что в бой так и не смог вступить в полную силу II танковый корпус СС».

Во время этого разговора генерал Вёлер открыто обвинил командование 6-й танковой армии в том, что оно если не саботировало его приказы, то как минимум дезинформировало штаб группы армий относительно сроков начала наступления. Данная фраза была во многом связана с тем, что Зепп Дитрих пытался заступиться за офицеров II танкового корпуса. В ответ Гудериан лишь потребовал, чтобы наступление в полную силу началось как можно быстрее.

После того как советскому командованию стало известно направление основного удара (по обе стороны от канала Шарвиз), командующий 3-м Украинским фронтом маршал Ф. И. Толбухин предпринял ответные меры:

• находившийся в резерве 18-й танковый корпус должен был использоваться к югу от Шерегейеша;

• находившаяся во втором эшелоне обороны 27-я стрелковая армия должна была быть направлена на участок между Шарвизом и озером Веленце;

• использовавшийся как оперативный резерв 133-й стрелковый корпус должен был быть переброшен от южных берегов озера Балатон на северо-восток.

Все эти меры позволили значительно усилить советскую оборону, что не было не замечено немецким командованием.

«Температура до 4 °C выше нуля. Погода переменчивая. Легкий снегопад. Неукрепленные дороги и открытые участки местности размыты».

Как только наступила летная погода, немецкие летчики стали атаковать советские линии снабжения. Для снабжения частей 3-го Украинского фронта через Дунай была построена канатная дорога. К этому моменту почти все мосты были разрушены в ходе боев, а из-за начавшегося ледохода перевозка при помощи речных судов была очень рискованной. В те дни над Дунаем развернулись форменные воздушные баталии. Впрочем, официальная советская историография предпочитала умалчивать об этих боях, упоминая лишь ледоход. Именно он назвался главной причиной разрушения восьми понтонных мостов, каждый из которых имел пропускную способность от 10 до 60 тонн. Так или иначе, но по канатной дороге ежедневно на западный берег Дуная переправлялось от 1200 тонн грузов. В первую очередь это были боеприпасы. Горючее же предпочитали переправлять по некоему подобию трубопровода.

Как уже говорилось выше, на второй день немецкого наступления советская оборона не только не ослабела, но стала еще сильнее. Повсеместно части Красной Армии переходили в более-менее успешные контратаки. Нередко красноармейцев поддерживали танки. Немцы писали по этому поводу: «Второй день наступления, собственно, как и первый, был тяжелым для пехоты. Снегопады и оттепель, сменявшиеся недолгими морозами, как нельзя лучше подходили для обороны, но отнюдь не содействовали нашему наступлению».

^{Герман Прис, командующий I танковым корпусом СС}

Но главным врагом в командовании 6-й танковой армии на тот момент считали все-таки грязь и болотину. Они лучше любой советской авиации мешали доставить тяжелую артиллерию, которая должна была поддерживать немецкую пехоту. Прорыв советской обороны рисковал сорваться, фактически не начавшись. Немцы могли похвастать лишь расширением плацдармов на берегах Дравы, но и это происходило лишь потому, что части Красной Армии не создали здесь глубокоэшелонированных оборонительных рубежей. Впрочем, это не значило, что ничего не делалось. За ночь советские части смогли создать оборонительный рубеж у плацдарма к северу от Валпово. К тому же немцам не удалось навести мосты через Драву. Каждая попытка срывалась советскими артиллеристами. Это обстоятельство заставило командование группы армий «Юг» требовать от Главнокомандующего на юго-востоке изменить направление основного удара, перенеся его от Мохача несколько западнее, ближе к Печу. В данном случае немецкие части, форсировавшие Драву, могли взаимодействовать со 2-й танковой армией. Но это предложение не было принято, так как Главнокомандующий на юго-востоке полагал, что данный маневр обнажит восточный фланг наступавших частей.

На тот момент 2-я танковая армия так и не смогла добиться успеха на своем левом фланге. Силы постепенно перегруппировывались на правый фланг, к югу от Надьбайома. Именно туда были направлены 71-я пехотная дивизия и 16-я панцергренадерская дивизия СС «Рейхсфюрер». Они вступили в бой в 11 часов, но, несмотря на все усилия, им не удалось в корне переломить ситуацию и захватить значительные территории. Они лишь слегка продвинулись к северо-востоку от Надьбайома.

Вечером, в 17 часов 25 минут, командование 2-й танковой армии официально заявило о желании провести перегруппировку войск, так как продолжение фронтального наступления не предвещало успеха. Нужен был прорыв в самом слабом месте советской обороны. Таковой командованию 2-й танковой армии виделся на юго-восточном фланге болгарской армии, близ Чёкёля. В штабе группы армий «Юг» вновь ответили отказом — наступление надо было продолжать в прежнем направлении. «Нет ничего хорошего в том, что армия каждый день будет проводить перегруппировку войск».

Но несколько часов спустя командование 2-й танковой армии вновь повторило свою просьбу. На этот раз оно подкрепило ее советскими картами, обнаруженными у захваченного в плен офицера Красной Армии. Дело в том, что на данных картах была нанесена система советских оборонительных укреплений. Предлагалось нанести удар в юго-восточном направлении, откуда можно было вновь повернуть на северо-восток в направлении Капошвара. Но генерал Вёлер вновь заявил, что наступление надо было продолжать в направлении трассы Надьбайом — Капошвар, то есть сохранять прежнее направление. Если бы эта задача была выполнена, то 2-я танковая армия могла бы провести перегруппировку уже на новом, более выгодном плацдарме.

Неудача преследовала и 6-ю танковую армию, и III танковый корпус (армейская группа Балка), которые продолжали безуспешно сражаться на участке между озерами Балатон и Веленце. Советские войска здесь не намеревались отступать ни на шаг. Более того, немецкая разведка доложила в штаб, что от Дега к Эньингу направлялось около 80 советских грузовиков с подкреплением. Шопонья, удерживаемая тремя батальонами Красной Армии, тоже была не по зубам немецким частям.

Если говорить о наступлении I кавалерийского корпуса, то 4-я кавалерийская дивизия не смогла продвинуться ни на метр, а 3-я кавалерийская дивизия захватила лишь незначительные территории. Последняя, в частности, взяла высоту 163, расположенную восточнее Эньинга. Именно здесь кавалеристы смогли сомкнуть позиции с частями I танкового корпуса СС.

Потеснить советские части удалось лишь I танковому корпусу СС. 12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд» (на картах она обозначалась старым кодовым именем — «Эрзац-команда СС „Викинг“») смогла захватить накануне село Ёдён. На следующий день (то есть 7 марта) она смогла продвинуться до линии село Фекете — село Араньош (юго-восточнее высоты 163).

1-я танковая дивизия СС «Лейбштандарт» (эрзац-команда СС «Мертвая голова») обошла с запада городок Калоз, отрезала его от трассы, связывающей с Шимонторньей, после чего обогнула населенный пункт и нанесла удар с юга. В ходе ожесточенных боев за Калоз немцам все-таки удалось захватить его. Хорошо построенная советская оборона оказалась беспомощной против нехитрого маневра и удара с тыла. Разбитые здесь советские части небольшими отрядами пытались пробиться на восток. Но далеко не всем удалось вырваться из этой заболоченной местности.

^{Истребители танков из состава «Лейбштандарта» в бою}

К вечеру первые тактические успехи стали появляться и на счету II танкового корпуса СС. Немецкие танкисты, атакуя к востоку от Шарвиза, смогли прорваться сквозь советские противотанковые заграждения. В уничтожении советских «противотанковых гнезд» активно принимали участие штурмовики Люфтваффе. Не исключено, что именно благодаря авиационной поддержке танковым дивизиям СС удалось углубиться в советские позиции на 6 километров.

К тому времени 44-я имперско-гренадерская дивизия «Магистры Тевтонского ордена» смогла пробиться северо-западнее Абы. Именно в этот момент 2-я танковая дивизия СС «Рейх» вела бои в 4 километрах на запад от Шарошда, а 9-я танковая дивизия СС «Гогенштауфен» захватывала одну за другой усадьбы к юго-западу от Шерегейеша. В ходе этого наступления немецкими танковыми дивизиями была перерезана дорога, соединявшая Шерегейеш с Шарошдом. По сравнению с прошлым днем это было несомненным тактическим успехом.

Вечером в штабе 6-й танковой армии состоялось традиционное совещание. Несмотря на предыдущие трудности, Зепп Дитрих был преисполнен уверенности в том, что на следующий день удастся сокрушить советскую оборону и совершить долгожданный прорыв. В 21 час 10 минут Дитрих беседовал с командующим группой армий «Юг». В разговоре он подчеркнул, что «6-я армия намеревалась прорваться на юг к Шимонторнье и Калозу, захватив значительную часть территорий на западном берегу Шарвиза». Но при этом он не исключал, что советское командование могло предпринять попытку фланговой контратаки, а потому просил побудить армейскую группу Балка ускорить наступление на Адонь, что исключало возможность очень опасного для танковых дивизий СС удара с фланга.

Командование 6-й танковой армии с самого начала операции настороженно наблюдало за событиями на своем левом фланге. Именно по этой причине Зепп Дитрих поддерживал постоянный контакт с командованием I танкового корпуса СС. Он хотел знать о любых изменениях в соотношении сил к северу от озера Веленце. Он понимал, что наличие почти в тылу мощной советской группировки было дамокловым мечом для 6-й танковой армии.

Указание Зеппа Дитриха о необходимости наступления армейской группы Балка не было случайным. Несмотря на предыдущее продвижение, 7 марта III танковый корпус так и не смог выполнить поставленных перед ним задач, даже когда активное наступление II танкового корпуса СС уменьшило советское давление на данном участке фронта: «За весь день они так и не предприняли ни одной реальной попытки наступления на Шерегейеш. Весь день армейская группа была занята тем, что ремонтировала дороги и строила мосты, а потому велись только бои местного значения». Можно было считать это мелкой местью Балку, который постоянно кляузничал на эсэсовское командование. Теперь настало время оправдываться генералу Балку. В вечернем разговоре с командующим группой армий он заявил, что «даже завтра III танковый корпус не сможет приступить к наступлению на Шерегейеш, так как из-за медленного подвоза строительных материалов не будут готовы необходимые для этого мосты». В качестве некоего успокоения он заверял, что пока не наблюдалось концентрации значительных сил Красной Армии, которая «судя по всему, еще не оправилась от предыдущих ударов». И продолжал: «Как только погода улучшится, нас ждет несомненный успех». Показательно, но и сам Гудериан не стал сильно возражать против временной приостановки наступления сил III танкового корпуса.

^{Начало наступления}

Тем же вечером командующий группой армий «Юг» в разговоре с начальником оперативного отдела Генерального штаба сухопутных войск заявил, что «имеются все признаки того, что противник начинает слабеть». В качестве подтверждения этого приводились сведения об использовании командованием 3-го Украинского фронта оперативных резервов. В принципе данный аргумент, равно как и надежда на улучшение погоды, которая превратилась в важнейший стратегический фактор, были обыкновенным самообманом.

Приблизительно таким же образом выглядела беседа генерала Вёлера и Гудериана: «Можно предположить, что силы противника уже разбиты. Он еще не использовал свои оперативные резервы, но они уже находятся на передовой». При этом неким козырем стало исключительное применение пехоты накануне. Мол, у нас были еще задействованы в боях танковые дивизии, которые могут очень быстро прорваться на восток. При этом сам Вёлер не скрывал, что его весьма разочаровали действия 2-й танковой армии (находящейся, кстати, в его же подчинении). Он полагал, что из-за перегруппировки наступление осуществлялось очень медленно.

Еще один примечательный факт. Вёлер так и не сообщил Зеппу Дитриху о том, что даже 8 марта армейская группа Балка не будет предпринимать активных наступательных действий. Хотя к вечеру он прекрасно об этом знал. На этот день было запланировано лишь несколько разведывательных-вылазок силами 5-й танковой дивизии СС «Викинг», которые в лучшем случае могли закончиться мелкими тактическими успехами в районе Секешфехервара. В остальном же армейская группа Балка должна была сосредоточиться на отражении нескольких советских атак близ «северного» изгиба Дуная.

«Температура около 0 °C. Погода переменчивая. Местами идет небольшой снег. Кое-где наблюдается туман. В ранние часы, когда еще морозно, состояние дорог является удовлетворительным, но с наступлением дня оно вновь ухудшается».

Этот день ознаменовался тем, что американские бомбардировщики атаковали Комаром. Самолеты западных союзников залетали в воздушное пространство над группой армий «Юг» уже с начала года, но, как правило, это не были организованные налеты. Американцы, скорее всего, избавлялись от лишних бомб. На этот раз ситуация была несколько иная. Бомбардировщики целенаправленно бомбили именно указанные объекты во взаимодействии с советской авиацией. Собственно, американских бомбардировщиков было не так уж много, всего четыре штуки, да и сама бомбардировка была всего лишь «жестом доброй воли», но этот жест был очень символичным.

Между тем советское командование, раскрывшее замыслы немцев, продолжало принимать экстренные меры. Из района к юго-западу от Будапешта одна дивизия была перекинута к Драве, к немецкому плацдарму у Доньи Михольяц. Еще одна дивизия была направлена к Надьбайому. Вслед за ней последовало еще одно соединение, которое должно было атаковать на берегах озера Балатон западное крыло немецкого кавалерийского корпуса. На тот момент наибольшую угрозу, по мнению командования 3-го Украинского фронта, представлял возможный прорыв немецких частей из района Шарошда и Шерегейеша к берегам Дуная. Красная Армия ни при каких условиях не должна была утратить плацдарм у Дунафёльдвара, который имел огромное значение в снабжении частей 3-го Украинского фронта. В случае если бы немцы смогли прорваться сквозь мощную линию обороны на высотах близ Шарошда, в данный район планировалось срочно перекинуть XVIII танковый корпус. Между тем у Шарошда и Шерегейеша уже начались танковые бои.

Если рассматривать отдельные участки сражения, то можно сказать, что подразделениям Главнокомандующего на юго-востоке так и не удалось расширить свои плацдармы на северном берегу Дравы. Они постоянно находились под огнем советской артиллерии. Днем и ночью на них сыпались бомбы и их атаковали советские штурмовики. Единственным достигнутым здесь результатом стал отвод из-под Будапешта ряда советских частей. Но предпосылок для развертывания стратегического наступления в данном направлении у немцев не было никаких. Кроме болгарской армии, на данном участке фронта немцев атаковали с флангов две партизанские дивизии Тито. Немецкое командование опасалось, что если в этот район будет направлена 6-я советская танковая армия, то плацдармы по Драве будут моментально ликвидированы. А это значило, что «большое решение» на западном берегу Дуная (безотносительно успеха или поражения 2-й и 6-й танковых армий на севере) потерпело крах.

Никаких результатов не принесло и продолжавшееся наступление 2-й танковой армии. Впрочем, наступлением эти бои назвать было очень сложно. Сосредоточив немалые силы, немцы смогли захватить к югу от озера Балатон всего лишь 1,5 километра. И это на участке, где они максимально глубоко вклинились в советские позиции! Впрочем, и Красной Армии не удавалось переломить ситуацию. К северу от Надьбайома, близ местечка Марцали, советскими войсками было предпринято несколько контратак. Все они оказались безуспешными — немцы смогли их отразить. Хотя переход немцев к обороне тоже был значимым событием. Отмечалось, что потери 2-й танковой армии были настолько велики, что у нее фактически не оставалось сил, чтобы непрерывно атаковать советскую линию обороны. В штаб группы армий постоянно летели сообщения о незапланированных высоких потерях и очень высоком уровне потребления боеприпасов. «Передовые части потеряли уже до одной четверти своего боевого состава».

По данной причине командование 2-й танковой армии вновь выступило с предложением изменить направление наступления. На этот раз оно должно было быть нацелено дальше на юг. После длительных консультаций генерал-полковник Гудериан все-таки утвердил данное изменение направления наступления. Командование 2-й танковой армии было извещено об этом в 0 часов 30 минут (уже 9 марта). В ответ командование танковой армии сообщило, что для осуществления перегруппировки ей требовался день, а потому наступление заново могло начаться не раньше первой половины 10 марта. Как видим, наступление 2-й танковой армии к югу от озера Балатон не привело к ожидаемой «разгрузке» северных территорий. Советские войска смогли справиться с этим наступлением, фактически не перебрасывая крупных воинских соединений от Шарвиза и озера Веленце. В итоге 6-я немецкая танковая армия приняла на себя основной удар. Она должна была не только прорываться в ожесточенных боях сквозь мощную советскую оборону, но и «выручать» своих южных «партнеров» (2-я армия и дивизии Главнокомандующего на юго-востоке). Ситуация была полностью иной, нежели было изначально запланировано. Не второстепенные удары оттягивали советские войска от 6-й танковой армии, а 6-я танковая армия аккумулировала вокруг себя дивизии Красной Армии, не позволяя им моментально ликвидировать плацдармы на юге.

^{Подбитый немецкий танк пытаются буксировать по снежной жиже}

Для самой же 6-й танковой армии этот день прошел более благоприятно, чем предыдущие два. По существу, на своих прежних позициях оставались лишь части I кавалерийского корпуса. 3-я кавалерийская дивизия смогла провести перегруппировку, что могло позволить ей продолжить наступление. После того как в советских минных полях были проделаны проходы, в 21 час одновременно с I танковым корпусом СС она перешла в неожиданное наступление.

К вечеру этого же дня 12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд» вышла в район, расположенный к северо-западу от Дега, после чего перерезала трассу, ведущую на Эньинг. 1-я танковая дивизия СС «Лейбштандарт» вела ожесточенные бои в районе Шопоньи, намереваясь выйти в тыл Дегу и нанести удар с противоположной стороны. Даже ночью I танковый корпус продолжал наступать в южном направлении. Наступление II корпуса завязло в глубокоэшелонированной советской обороне по линии Аба — Шарошд. Несмотря на поддержку Люфтваффе, немцы не могли продвинуться вперед. Столь же безуспешными были попытки продвижения располагавшейся чуть севернее 44-й имперско-гренадерской дивизии «Магистры Тевтонского ордена». В какой-то момент «имперцам» пришлось перейти в оборону, из района Абы их атаковали два советских батальона, поддерживаемые танками.

Танковые дивизии СС «Рейх» и «Гогенштауфен» в силу сильного советского артиллерийского огня с флангов долгое время не могли продвинуться вперед по территории к западу от Шарошда. Не изменила ситуацию и бомбардировка данных позиций силами Люфтваффе. Уже вечером, в 19 часов 15 минут, было возобновлено наступление этих дивизий в направлении Шаркерестура. В целом успехи 6-й танковой армии, о которых сообщалось в вечерней сводке, ограничивались прорывом, который был осуществлен силами I танкового корпуса СС. В ближайших планах его командования было продвижение вдоль канала Шарвиз к Шопонье и Калозу, что открывало путь для наступления на Цеце.

При этом командование группы армий «Юг» настаивало на том, чтобы силы I кавалерийского корпуса не использовались без лишней на то надобности, так как они могли быть израсходованы раньше времени, а им еще предстояло выполнить важную тактическую задачу. В ответ командование 6-й танковой армии сообщало, что «берегло кавалерийский корпус», а сам прорыв планировало осуществить исключительно танковыми частями.

В то же самое время Зепп Дитрих с обеспокоенностью наблюдал за открытым левым флангом своей армии. Еще большую обеспокоенность вызвал тот факт, что этот фланг мог стать его «ахиллесовой пятой», так как он планировал перекинуть большую часть II танкового корпуса вслед за I танковым корпусом в район Калоза. Дитрих намеревался именно в этом месте прорвать линию советской обороны и через этот прорыв начать развертывание своих танковых дивизий.

В тот момент III танковый корпус (армейская группа Балка) в ходе ожесточенных боев все-таки смог взять Шерегейеш. Но в остальном его ожидала неудача. На прилегающих к городу территориях армейские танкисты смогли продвинуться вперед всего на пару километров, что, естественно, не прикрывало северный фланг 6-й танковой армии.

IV танковый корпус СС в тот день, подобно остальным частям от Дуная до Вертешских гор, не сообщал о каких-либо активных действиях. Он вел бои местного значения, которые в большинстве своем ограничивались разведывательными вылазками и артиллерийской дуэлью с советской стороной. Примечательно, что в тот день в журнале боевых действий Верховного командования Вермахта была сделана следующая запись: «Группа армий „Юг“: никаких существенных изменений. 2-я танковая армия отражает контратаки. На фронте по реке Драва… плацдарм у Валпово был расширен на 2 километра. Противник здесь атакует. Форсирование реки осуществляется на двух 8-тонных паромах. Ему угрожают вражеские артиллерийские батареи… 8-я армия ведет бои у Шемница». И ни одного слова о 6-й танковой армии. Очевидно, что в Верховном командовании Вермахта не считали, что она играла центральную роль в «большом решении» на западном берегу Дуная.

^{На берегах канала Шарвиз}

Когда вечером командование 6-й танковой армии сообщило о своих планах на ближайшее время, генерал-лейтенант Грольман указал на то, что «прорывы и атаки надо использовать для наступления вперед, а не для сворачивания направо и налево, как это происходило у Дега». Поразительной глупости фраза. Штабной офицер, очевидно, не понимал, что хорошо укрепленный город нельзя было взять посредством фронтальной атаки. Вообще рассчитывать на то, что наступление танковых войск на широком фронте может закончиться успехом, было весьма наивно.

Для продолжения наступления были намечены следующие задачи:

1) Главнокомандующий на юго-востоке должен был отразить все советские контратаки и попытаться расширить плацдармы по реке Драва;

2) 2-я танковая армия должна была перенести острие своего наступления несколько южнее, что позволило бы ей ударить во фланг 1-й болгарской армии, которая считалась менее боеспособной, нежели части Красной Армии — на осуществление перегруппировки давался всего один день;

3) 6-я танковая армия:

а) силы I танкового и кавалерийского корпусов должны были выровнять правый фланг танковой армии, продолжая наступать в направлении канала Шио;

b) 25-я венгерская пехотная дивизия должна была принимать участие в данном наступлении, находясь на стыке кавалерийского и танкового корпусов;

c) II танковый корпус должен был продолжать наступление в направлении Шаркерестур, прокладывая путь на юго-восток;

d) 23-я танковая дивизия должна была занять позиции за 44-й имперско-гренадерской дивизией «Магистры Тевтонского ордена», а дальше действовать по обстановке.

4) Планировалось наступление III танкового корпуса (армейская группа Балка) в направлении Адони к Дунаю, а также некоторыми частями в северо-восточном направлении между Дунаем и озером Веленце.

Ближе к полуночи генерал Вёлер связался с Гудерианом. В докладе он упомянул следующие сведения:

«Противник подтянул к Шарошду XVIII танковый корпус. По разным источникам, его сила составляет от 60 до 150 танков. Очень странно, что в этом районе не появились остальные мобильные части противника. Остается непонятным, где находится VII гвардейский механизированный корпус. Между Будапештом и Дунафёльдваром наблюдается активное движение. Можно предположить, что неприятель перекидывает свои части из-под озера Веленце на юг, хотя данные сведения являются только предположением и они не проверены».

На самом деле командование 3-го Украинского фронта усиливало артиллерийские подразделения, находившиеся на передовой. Плотность артиллерийского огня особенно возросла на южных берегах Балатона. На второй день операции «Пробуждение весны» она увеличилась (по сравнению с предыдущими днями) в три раза, а к 8 марта — в четыре раза.

«Ночью стоит мороз. Днем температура достигает 0 °С. Пасмурно и ветрено. Местами идет небольшой снег. Проходимость неукрепленных дорог улучшается».

Те незначительные тактические успехи, которых удалось добиться немецким дивизиям у Дравы и 2-й танковой армии у южных берегов Балатона, были сведены на нет советскими контратаками. Впрочем, у Балатона 16-й панцергренадерской дивизии СС «Рейхсфюрер» при поддержке народной горнострелковой дивизии удалось несколько продвинуться вперед в направлении Надьбайома, но от города их все равно отделяло 4 километра, что в сложившихся условиях было почти фантастическим расстоянием. Складывалась патовая ситуация: немцы не могли прорвать советскую оборону, но и части Красной Армии были не в состоянии предпринять мощное контрнаступление, чтобы смести немецкие дивизии.

В этих условиях командование 2-й танковой армии запросило у группы армий «Юг» еще 24 часа на завершение начатой перегруппировки. Однако генерал Вёлер не дал такой отсрочки. Пока 6-я танковая армия Дитриха не углубилась достаточно далеко на юг, 2-я танковая армия должна была предпринимать активные наступательные действия. Запланированное наступление в новом, более южном направлении должно было непременно начаться утром 10 марта.

В итоге командование танковой армии было вынуждено принять следующий план. 10 марта в 11 часов 16-я панцергренадерская дивизия СС «Рейхсфюрер» при поддержке 71-й пехотной дивизии должна начать наступление на Надькорпад, обойдя с фланга Куташ и Киш-Байом. В штабе группы армий «Юг» нашли, что данный план имел много слабых мест. Кроме этого, тактическая цель наступления «находилась слишком близко», а потому могла быть только задачей для первого действия. Наступление 2-й танковой армии должно было быть более глубоким.

Командование 6-й армии уже планировало добиться успеха к западу от канала Шарвиз: «I кавалерийский корпус и I танковый корпус СС могут продвинуться глубоко на юг, где позиции противника разрозненны. В итоге планируется занять высоты севернее канала Шио».

Левое (внутреннее) крыло I кавалерийского корпуса, образованное 3-й кавалерийской дивизией, действительно очень активно продвигалось вперед, Немцам удалось не только прорвать советскую оборону, но и взять в плен множество красноармейцев, захватить множество трофейного оружия. В руках немцев оказалась вся трасса Дег — Эньинг.

В то же самое время 4-я кавалерийская дивизия не смогла развить столь стремительного наступления. Ее подразделения все еще вели бои на северных подходах к Эньингу. В середине дня командование кавалерийского корпуса получило приказ развивать наступление на Мезё Комаром, после чего, выровняв фронт, соединиться с передовыми частями I танкового корпуса СС.

Сами же части I танкового корпуса продолжали развивать наступление, захватывая все новые и новые территории. 12-я танковая дивизия СС. «Гитлерюгенд» рвалась к городку Озора, стоявшему на канале Шио. Ее стремительное наступление остановили лишь обширные советские минные поля. Кроме этого, отойдя от Дега, вновь стали ощущаться проблемы с заболоченной местностью. К вечеру дивизия, сбавившая темпы, смогла достигнуть только высот близ Силаш-Балхаша.

В это время дивизия «Лейбштандарт», энергичным броском захватившая село Яношхаза, пыталась прорваться сквозь противотанковые укрепления близ Шимонторньи. Но это было нелегкой задачей, так как советская артиллерия вела прицельный огонь по немецким танкам с противоположного, более высокого берега Шио. Кроме того, позиции «Лейбштандарта» были очень рискованными, так как дивизия не смогла захватить находившиеся в тылу по флангам сёла Хусар и Фанч. Там до сих пор шли кровопролитные бои.

Вытянувшийся почти на 20 километров открытый левый фланг I танкового корпуса вызывал все большую и большую озабоченность у Зеппа Дитриха. В данной ситуации стремительное наступление немецких танкистов могло обернуться для них военной катастрофой. Успешная контратака, предпринятая частями Красной Армии с восточного берега канала Шарвиз, могла отрезать передовые части «Лейбштандарта». Чтобы избежать подобного развития событий, с Дега был переброшен 403-й народно-артиллерийский корпус. Здесь он мог выполнять одновременно две задачи: вести огонь по советским позициям, на которые наступал II танковый корпус СС, и прикрывать левый фланг I танкового корпуса СС, предотвращая возможную советскую контратаку. Но этого было явно недостаточно. А потому Зепп Дитрих потребовал от командования группы армий «Юг» перебросить в район канала Шарвиз 23-ю танковую дивизию. Она должна была развить наступление на Цеце, откуда совместными силами можно было бы прорваться к Дунафёльдвару. Теоретически это соответствовало указаниям Гудериана, а на практике давало мощное фланговое прикрытие I танковому корпусу СС. Кроме того, в данный условиях можно было бы развивать наступление не только на юг, но и на восток — в направлении Шарбогарда. В данной ситуации восточный берег Шарвиза был бы захвачен не броском с севера, а танковым ударом с запада. Дитрих почти не сомневался в возможности реализации этого плана, а потому заранее повез строительные батальоны, которые должны были возводить мосты через Шарвиз.

Имелись все основания полагать, что восточный берег Шарвиза вряд ли можно было захватить рывком с севера. Так, например, генерал-майор Ваффен-СС Кремер полагал, что в сложившейся ситуации вообще вряд ли можно было продвинуться куда-то дальше Шарошда. В данной ситуации он надеялся, что форсирование канала значительно южнее позволило бы нанести удар с тыла сражающимся в данном районе частям Красной Армии. Только в этих условиях части II танкового корпуса могли попытаться прорвать советскую оборону на восточном берегу Шарвиза. В штабе группы армий «Юг» согласились с приведенными доводами. Для того чтобы обсудить детали данной операции, генерал Вёлер даже лично выехал в штаб 6-й танковой армии. Но при этом Гудериан выразил легкое недоумение, почему оба танковых корпуса СС оказались втянутыми в бои за небольшой участок местности, ограниченный Дегом и Эньингом. Еще больше его изумляло, почему наступление обоих корпусов развивалось в южном, а не в юго-западном направлении (в сторону Дуная). В ответ на это генерал-лейтенант Грольман пояснил, что направление наступления было предопределено особенностями территории в данное время года. «Впрочем, танковая армия намерена сохранить изначально запланированное направление наступления».

Эта беседа показывает, что в Верховном командовании сухопутных сил до сих пор не очень ясно себе представляли, какие сложности во время зимней оттепели представлял местный ландшафт. А потому «наверху» даже не допускали мысли о том, что танковые корпуса можно было применять не по «классической формуле». Нечто похожее можно было сказать и про Верховное командование Вермахта, за тем исключением, что там даже не пытались разобраться в сложившейся ситуации.

Тем временем части II танкового корпуса СС приблизились к главному советскому оборонительному рубежу, который в буквальном смысле слова был нашпигован противотанковыми минами и специальными заграждениями. Части Красной Армии, несмотря на высокие потери, продолжали ожесточенно сопротивляться продвижению немцев вперед. Но гораздо большие потери несли сами немцы. В безрезультатных атаках была уничтожена почти половина боевого состава немецких пехотных дивизий. По данной причине командование II танкового корпуса СС приняло решение перенести центр своего наступления на правый фланг, прикрыв тем самым 44-ю имперско-гренадерскую дивизию «Магистры Тевтонского ордена». Предвидя подобное развитие событий, советские части предприняли несколько отчаянных контратак, нанеся танковый удар с востока по позициям II танкового корпуса СС. Немцам удалось их отразить, но тем не менее Красной Армии удалось отвоевать территории, лежащие к западу от Шарошда. В данной ситуации это можно было считать тактическим успехом. Чтобы исправить обстановку, подразделения 44-й имперско-гренадерской дивизии были вынуждены наступать на Шаркерестур. В противном случае части II танкового корпуса СС не могли возобновить свое наступление. Вдобавок ко всему 2-я танковая дивизия СС «Рейх» в тот день потеряла своего командира. На пути следования из штаба дивизии в легкий вездеход, в котором находился командир дивизии, попал снаряд. Сопровождавший командира дивизии офицер тут же погиб. Сам генерал-лейтенант Ваффен-СС Остендорф получил очень тяжелое ранение. Он скончался 1 мая в военном госпитале в Бад-Ишле. Уже в последние дни войны, 6 мая 1945 года, он был посмертно награжден «Дубовыми листьями» к Рыцарскому кресту. Поначалу командование дивизией принял на себя командир артиллерийского полка штандартенфюрер Ваффен-СС Крейц.

Около 12 часов командование 6-й танковой армии сообщило в штаб группы армий о своих дальнейших намерениях: «II танковый корпус СС силами полка может атаковать на западном берегу канала Шарвиз, между Шопоньей и Калозом, что в итоге позволит сформировать плацдарм, с которого можно будет с фланга атаковать противника, находящегося на берегах канала у Шаркерестура». Во второй половине дня вновь продолжилось наступление I кавалерийского корпуса и I танкового корпуса СС. В 15 часов 30 минут кавалеристы из состава 4-й дивизии смогли прорваться на окраины Эньинга. Подразделения 3-й кавалерийской дивизии атаковали на высотах, расположенных чуть северо-западнее Мезё Комарома.

12-я танковая дивизия «Гитлерюгенд» перерезала дорогу Дег — Озора, которая проходила западнее Силаш-Балхаша. Этот населенный пункт продолжал удерживаться частями Красной Армии. Танковая дивизия «Лейбштандарт» вела бои на высотах к северу от Шимонторньи, где советские части имели очень выгодные позиции. Здесь проходил хорошо укрепленный оборонительный рубеж, который тянулся от Шар-Эгреша до Цеце. Сложности немецким танкистам также добавляло то обстоятельство, что здесь было сосредоточено значительное количество советских противотанковых орудий. О результатах наступления в 17 часов 15 минут сообщалось в группу армий «Юг»:

«Командование 6-й танковой армии считает, что противник на данном направлении смог соорудить мощные противотанковые укрепления, которые удерживаются близ Шимонторньи не только пехотой и многочисленными противотанковыми орудиями, но и мощным артиллерийским огнем с южного берега канала. Кроме того, можно было наблюдать оживленное передвижение частей противника в юго-западном направлении к Шимонторнье и восточнее Цеце. На данный участок было бы целесообразно направить части 23-й танковой дивизии и 1-й танковой дивизии СС „Лейбштандарт“. На западный берег канала необходимо перебросить боевую группу II танкового корпуса СС, чтобы та развивала наступление в направлении Калоза и продолжала двигаться на восток».

Начальник штаба 6-й танковой армии при этом выступил с идеей, что 25-я венгерская пехотная дивизия должна присоединиться к кавалерийскому корпусу и начать наступать по берегу озера Балатон. При помощи венгров предполагалось стабилизировать фронт от Балатона до Эньинга. При этом части кавалерийского корпуса должны были двигаться сугубо на юг, к Озору.

В ответ на это предложение командование группы армий «Юг» санкционировало временное использование 25-й пехотной венгерской дивизии для зачистки территории вокруг Эньинга. При этом не исключалось, что наступление по берегу озера Балатон должно было осуществляться силами двух венгерских батальонов, входивших в состав армейской группы Балка. Однако этого не состоялось, так как Балк предостерег, что «венгры патологически не способны выполнить данное задание». Впрочем, он сам не возражал, чтобы батальоны были переданы под командование кавалерийского корпуса. В данной ситуации командование 6-й танковой армии предпочло отказаться от подобного «подарка». В итоге венгерские батальоны были переведены в резерв на позициях под Эньингом.

^{Истребитель танков из 1-й танковой дивизии СС «Лейбштандарт»}

Между тем советское командование пустило в ход под Шимонторньей казачьи части. Узнав об этом, немецкое командование небезосновательно пришло к выводу, что 5-й советский кавалерийский корпус был переброшен на передовую. В итоге было принято решение о том, что подразделения 23-й танковой дивизии, равно как и весь I танковый корпус СС, должны были быть сосредоточены на восточном берегу канала Шарвиз, чтобы не дать возможности советским войскам окружить «запертый» под Шарошдом II танковый корпус СС. Немецкий генералитет не исключал возможности, что в данный момент на этот участок фронта советское командование перебросило бы XVIII танковый корпус, который должен был атаковать эсэсовцев по обе стороны от Шарошда.

В этот день III танковый корпус фактически не продвинулся вперед. Наступление удалось развить только 1-й танковой дивизии, но и ее успех был весьма относительным. В ходе этих боевых действий был захвачен мост у Шерегейеша. Произошло это буквально накануне наступления темноты, так что в 18 часов 15 минут части 3-й танковой дивизии могли начать формирование плацдармов на обоих берегах канала. Ранним утром предстоящего дня операции «Пробуждение весны» отсюда должно было продолжиться наступление в восточном направлении.

Собственно III танковый корпус наступал в двух направлениях — восточном и северо-восточном. В итоге командование армейской группы Балка предлагало установить фронт наступления по линии озеро Веленце — Ловашберень. Там IV танковый корпус СС (дивизии «Мертвая голова» и «Викинг»), усиленный 6-й танковой дивизией, мог начать наступление к северу от Секешфехервара. Это должно было помешать советскому командованию свободно действовать на территориях, примыкающих с запада и юго-запада к Будапешту. То, что в данной ситуации речь шла о старом и отвергнутом плане, не смущало ни Балка, ни начальника его штаба Гедке. Кроме того, остается непонятным, почему в расчет принимался IV танковый корпус СС, чьи силы вряд ли можно было использовать для успешного наступления против превосходящих в несколько раз частей Красной Армии. Командование 6-й танковой армии отнеслось без энтузиазма к данной затее. Для Зеппа Дитриха намерение послать ослабленный IV танковый корпус со специально подготовленного оборонительного рубежа у Секешфехервара куда-то на восток, на передовую, было равноценно самоубийству. Неудивительно, что подобной точки зрения придерживался и генерал Ваффен-СС Гилле. Он предвидел бесславный конец данной тактической авантюры.

В 21 час 35 минут генерал Вёлер связался с генерал-полковником Гудерианом и передал ему планы развития наступления на следующий день:

1) Дивизии «Лейбштандарт» и «Гитлерюгенд» вместе с I кавалерийским корпусом должны в срочном порядке создать плацдармы на берегах канала Шио северо-западнее Мезё-Комарома, Озоры и Шимонторньи.

2) 25-я венгерская пехотная дивизия должна сменить на позициях части I кавалерийского корпуса, дабы те предприняли наступление в южном направлении.

3) 23-я танковая дивизия должна следовать за 1-й танковой дивизией СС «Лейбштандарт», чтобы впоследствии развернуть наступление и создать наступательный плацдарм на восточном берегу канала Шарвиз близ Шар-Эгреша, что откроет путь для наступления II танкового корпуса СС на Дунафёльдвар.

4) С той же самой целью боевая группа II танкового корпуса СС должна начать наступательные действия на западном берегу канала Шарвиз между Шопоньей и Калозом. Эти действия позволят поддержать наступление основных сил II танкового корпуса СС ударом с юга. Впоследствии 44-я имперско-гренадерская дивизия «Магистры Тевтонского ордена» должна также начать наступление на Калоз.

5) На предстоящий день армейская группа Балка должна запланировать наступление в восточном и северо-восточном направлениях с плацдарма, сформированного близ Шерегейеша.

6) Кроме этого, армейская группа Балка должна подготовить наступление IV танкового корпуса СС к северу от Секешфехервара, которое постепенно должно будет устремляться в восточном направлении. В отличие от ранее предполагавшегося усиления IV танкового корпуса СС, 6-й танковой дивизии теперь этого делать не предполагалось. Она должна была остаться оперативным резервом, который в любой момент мог потребоваться на любом направлении наступления.

К великому удивлению Гилле и Зеппа Дитриха, генерал-полковник Гудериан почти сразу же согласился с идеей использования в наступлении IV танкового корпуса СС. Генерал Вёлер (не без ехидства) объяснял подобное решение тем, что II танковый корпус СС не смог добиться ощутимых результатов при прорыве прежних советских оборонительных рубежей: «В условиях, когда на эти рубежи был подведен советский 18-й танковый корпус, у вас нет никаких шансов».

^{Загрузка боеприпасов в одной из венгерских деревень}

Самое поразительное заключалось в том, что в Верховном командовании Вермахта в те часы рассматривали возможность развития («основного») наступления по реке Драва, которое должно было увенчаться успехом после того, как в ближайшие 48 часов на севере будет окончательно сломлено советское сопротивление. В журнале же боевых действий Верховного командования Вермахта при этом вообще ни одним словом не упомянуты бои, которые вела 6-я танковая армия. Это еще раз наглядно показывает, что в Верховном командовании Вермахта не имели реального представления (или не хотели иметь) относительного того, где разворачиваются основные бои у озера Балатон.

В то же самое время командование 3-го Украинского фронта стало сосредотачивать свежие советские части на втором эшелоне оборонительных сооружений. Незадолго до этого юго-западнее Будапешта была заново сформирована 9-я гвардейская армия (она преимущественно состояла из стрелковых дивизий). Ее предполагалось использовать для наступления на Вену (Венская наступательная операция), однако маршал Толбухин ходатайствовал перед Сталиным, чтобы ее оставили для ведения оборонительных боев. Ставка отказала Толбухину. В тот же день вышла директива, которая предполагала использование новых соединений не для обороны, а исключительно для наступления. Они должны были перейти в наступление не позднее чем 15–16 марта 1945 года. Впрочем, Ставка разрешила использовать эти свежие силы для того, чтобы разгромить у озера Балатон наступающие немецкие части, что должно было стать стратегической предпосылкой для наступления на Вену.

«Температура опять колеблется в районе 0 °C. Небо затянуто плотным слоем облаков, идет снег с дождем. Состояние территорий и дорог ухудшается прямо на глазах. Они вновь превращаются в болотину и трясину».

Буквально накануне командование группы армий «Юг» и командование 6-й танковой армии надеялись, что погода улучшится, а стало быть, дороги и прилегающие к ним территории просохнут и станут более проходимыми для техники. По крайней мере, можно было бы вовсю использовать танки и штурмовые орудия. Но резкая перемена погоды поставила крест и на всех этих планах и перечеркнула все надежды. Даже само название операции, «Пробуждение весны», выглядело как какая-то ироничная стратегическая усмешка.

В то время как XCI (91-й) армейский корпус Главнокомандующего на юго-востоке пытался хоть как-то закрепиться на плацдармах по реке Драва, 2-я танковая армия начала свой отвлекающий маневр у южного окончания озера Балатон. В принципе данная операция была необходима, так как советские войска могли в любой момент сбросить немецкие части в Драву. Как и предполагалось ранее, в отвлекающем наступлении принимали участие 71-я пехотная дивизия и 16-я панцергренадерская дивизия СС «Рейхсфюрер». Оба эти соединения должны были нанести удар несколько южнее, нежели предпринимались все попытки ранее. Сразу же можно сказать, что им не удалось достигнуть потрясающего тактического успеха. К концу дня немецким дивизиям, которым приходилось отражать отнюдь не одну советскую контратаку, удалось продвинуться в глубь позиций Красной Армии всего лишь на 5 километров. Произошло это главным образом близ Киш-Байома. Впрочем, и этот относительный успех немцев позволил им расширить свое наступление. Но все это компенсировалось тем, что на остальных участках фронта у южного окончания Балатона немцам с каждым разом все сложнее удавалось отражать советские танковые атаки. В итоге 2-я немецкая танковая армия вместо запланированного наступления (за исключением одного участка) перешла в глухую оборону.

На пятый день наступления не предвиделось никаких успехов и у 6-й танковой армии. Грязь и повсеместная болотина не позволяли использовать ударную силу армии — танки. В данных условиях вновь возрастало значение пехоты. Поэтому появление на передовой 25-й венгерской пехотной дивизии для немцев оказалось очень кстати. Весь день венгры вели бои за Эньинг, который оказался взятым ими уже к концу суток. Ближе к ночи 25-я венгерская пехотная дивизия, подчиненная I кавалерийскому корпусу, смогла выйти к высотам, располагавшимся за пределами этого населенного пункта. В данных условиях собственно кавалерийские подразделения продолжали наступление в южном направлении. 3-я кавалерийская дивизия, усиленная боевой группой 4-й кавалерийской дивизии, смогла достичь Мезё Комарома. Кроме того, она смогла отбросить советские войска с высот по берегу Шио, находившихся чуть западнее. Но это еще не означало успешного наступления немцев по всему каналу Шио. Более того, командование I кавалерийского корпуса получило приказ не медлить у каждого укрепленного пункта, который удерживался красноармейцами, а как можно быстрее двигаться вперед в северо-западном направлении от Мезё Комарома. В этих условиях 25-я венгерская пехотная дивизия должна была наступать от Эньинга на Шиофок, а затем — на село Сабади. Одновременно с этим I танковый корпус СС, которому была подчинена 23-я танковая дивизия, должен был стремительно продвигаться вперед, ликвидируя советские оборонительные рубежи по восточной части Шио (в Озоре, Шимонторнье, Шар-Эгреше). По данному поводу в журнале боевых действий группы армий «Юг» сообщалось:

«Здесь противник стремится сконцентрировать на оборонительных рубежах значительные силы, используя в качестве главных опорных пунктов Шимонторнью и Озору. Здесь ими запланирован прорыв, для чего предпринимаются многочисленные контратаки на Яношхазу, что позволяет им удерживать дорогу, связывающую Шимонторнью и Цеце. Пока все контратаки противника успешно отражены».

12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд» к вечеру с огромным трудом смогла захватить Силаш-Балхаш, который считался одним из опорных пунктов Красной Армии на южном фланге. Но при этом 1-я танковая дивизия СС «Лейбштандарт» вела бои едва ли не в тылу дивизии «Гитлерюгенд» — там оставались огромные территории, которые продолжали удерживаться красноармейцами. Чтобы справиться с данной задачей, на этот участок фронта пришлось перебросить 403-й народно-артиллерийский корпус, штаб которого обосновался в Деге. Все делалось для того, чтобы сформировать на берегах Шио несколько немецких плацдармов.

Но при этом отнюдь не все поставленные задачи выполнялись тут же и оперативно. Весьма затянулась переброска 23-й танковой дивизии с западного берега канала Шарвиз. Еще в 9 часов 25 минут утра генерал-майор Ваффен-СС Кремер сообщал командованию группы армий «Юг», что «дивизия все еще находится на марше близ Калоза». «Вероятно, — продолжал он, — причиной данной задержки явился артиллерийский огонь противника, который велся с противоположного берега канала. Боевая группа II танкового корпуса СС, состоявшая из разведывательного батальона, саперов и тяжелой артиллерии, смогла согласно плану выдвинуться между Калозом и Надьлангом, чтобы атаковать противника с фланга близ Шаркерестура. Однако неприятель заметил передвижения 23-й танковой дивизии, а потому смог оперативно принять соответствующие контрмеры, встретив ее огнем с восточного берега».

То есть видно, что задача 23-й дивизии — сформировать близ Шар-Эгреша плацдарм, чем предполагалось оттянуть часть советских войск и облегчить действия II танкового корпуса СС — не выполнялась. Сам же II танковый корпус СС смог лишь незначительно продвинуться вперед к Шаркерестуру. Большую часть дня немецкие танкисты на этом участке фронта были заняты не столько наступлением, сколько отражением советских контратак. Ситуация (для немцев) осложнялась тем, что дивизионная артиллерия фактически осталась без боеприпасов.

В журнале боевых действий в тот день было записано:

«II танковый корпус СС вместе с 44-й имперско-гренадерской дивизией „Магистры Тевтонского ордена“ при непосредственной поддержке 2-й танковой дивизии СС „Рейх“ в ожесточенной борьбе, сопряженной с огромными потерями, смогли взять виноградники к юго-западу от Шаркерестура. В итоге соединениям удалось пробиться до дороги, связывающей Шарошд и Шаркерестур. Была также взята под контроль развилка дороги в 2 километрах юго-восточнее Шарошда, что весьма помогло в отражении последовавшей контратаки неприятеля. Вражеская контратака, предпринятая силами шести танков, была нацелена на высоты, расположенные в 4 километрах на запад от Якабзаллаша. Продолженное после отражения контратаки собственное наступление было встречено находящимся в обороне подразделением вражеских танков».

О том, насколько ожесточенными были бои в те дни, говорит хотя бы такой показатель: только за пять дней мартовских боев 1945 года немецкими саперами 6-й танковой армии (а не всей группы армий!) было обезврежено около 15 тысяч мин. Среди обезвреженных мин встречались и немецкие. Скорее всего они попали в руки Красной Армии со складов новых болгарских и румынских союзников.

^{Советское танковое наступление}

Одновременно с этим части III танкового корпуса (3-я танковая и 356-я пехотная дивизии) смогли незначительно продвинуться вперед по обе стороны от Шерегейеша. В это же время входившая в состав того же корпуса 1-я танковая дивизия смогла захватить на южном берегу озера Веленце населенные пункты Динньеш и Гардонь. В принципе, эта дивизия повторяла путь, по которому в январе уже однажды следовала танковая дивизия «Мертвая голова». На участке фронта, который удерживался IV танковым корпусом СС (к северу от Секешфехервара), в тот день не происходило никаких крупных боевых действий.

Изрядная задержка и фактическая остановка немецкого наступления, вызванная очередным заболачиванием местности, непроходимыми дорогами, была на руку советскому командованию. Красная Армия получила время, чтобы усилить свои оборонительные позиции. В первую очередь это касалось пространства между каналом Шарвиз и озером Веленце.

Командование группы армий «Юг» понимало, что ситуация складывалась не в его пользу, а потому искало наиболее эффективные решения. Так, например, была начата подготовка к наступлению 23-й танковой дивизии на Шарбогард, которое должно было помочь II танковому корпусу СС, завязшему в продолжительных боях на «южном выступе». Одновременно с этим тактический успех 1-й танковой дивизии должен был позволить в полную силу применить III танковый корпус. По этой причине командование армейской группы Балка получило приказ максимально быстро подтянуть 6-ю танковую дивизию к позициям III танкового корпуса. Она должна была находиться в оперативном резерве, в то время как 1-я и 3-я танковые дивизии должны были начать наступление в юго-восточном направлении на Адонь. Их главной целью была Перката и последующий прорыв к Дунаю.

В то же самое время командование 2-й танковой армии всерьез задумалось над тем, стоило ли продолжать наступление в юго-восточном направлении, к Печу, чтобы встретиться там с войсками Главнокомандующего на юго-востоке. Учитывая, что последние так и не смогли прорваться на сколько-нибудь значимое расстояние от реки Драва, весьма логичным было наступление в северо-восточном направлении, где части 2-й танковой армии могли встретиться с дивизиями I кавалерийского корпуса. Вечером этого дня в разговоре с генералом Вёлером генерал-полковник Гудериан подтвердил, что «в первую очередь надо искать объединения с кавалерийским корпусом». «Подобного мнения придерживается и сам фюрер», — подытожил Гудериан. А вот насчет целесообразности использования армейской группой Балка IV танкового корпуса СС у Гудериана, судя по всему, существовали изрядные сомнения. На вопрос, какие резервы имелись у IV танкового корпуса СС, командующий группой армий поспешил заверить, что у дивизий «Викинг» и «Мертвая голова» имелось достаточное количество резервов. Гудериан подчеркнул, что на наступление силами неполных дивизий можно было бы решиться, если бы к северу от Секешфехервара было бы не очень много советских войск. Но по имевшимся сведениям количество частей Красной Армии на данном участке фронта возрастало с каждым днем. Однако генерал Вёлер поспешил разубедить Гудериана. Это поспешное решение имело для группы армий «Юг» плачевные последствия, особенно если принять во внимание то, что в Верховном командовании Вермахта продолжали считать бои у канала Шарвиз и у озера Веленце второстепенным театром военных действий. Чтобы определиться с дальнейшими действиями, Верховное командование сухопутных войск затребовало у командования 6-й танковой армии полный отчет относительно понесенных потерь и боевого состава дивизий. Представленные в Берлин данные приведены ниже в форме нескольких таблиц. Приводим их полностью, так как они могут представлять значительный интерес для историков.

ПОТЕРИ В ЛИЧНОМ СОСТАВЕ 8 МАРТА 1945 ГОДА

* O — офицеры, U+M — унтер-офицеры и солдаты, S — в сумме.

ШТАТНЫЙ И БОЕВОЙ СОСТАВ СОЕДИНЕНИЙ НА 8 МАРТА 1945 ГОДА

СОСТОЯНИЕ БРОНЕТЕХНИКИ

* Pz — танки; StG — штурмовые орудия; SPW — бронетранспортеры.

Поскольку в 6-й танковой армии было готово к использованию лишь 46 % танков, то вряд ли можно было говорить (даже не принимая в расчет погоду и состояние местности) о каком-либо классическом танковом наступлении.

«Температура 4 °C выше нуля. Ночью была очень ветреная погода. С наступлением дня погода несколько улучшилась, хотя видимость остается по-прежнему низкой. Состояние дорог плохое, но сильный ветер способствует их высыханию».

На реке Драва дивизии, находящиеся под началом Главнокомандующего на юго-востоке, сражались, что называется, «с переменным успехом». Они оказались полностью блокированными на нескольких плацдармах на берегу реки, после чего были вынуждены уйти в глухую оборону. В этот день против немцев были пущены в действие новые болгарские соединения. В результате Главнокомандующий на юго-востоке считал «продолжение наступления с плацдарма к северу от Доньи Михольяц малоперспективным». В вечерней сводке, которую он послал в 20 часов командованию группы армий «Юг», он высказал намерение «встретиться с передовыми частями 6-й танковой армии для того, чтобы создать единый плацдарм в районе Валпово». Поскольку XCI (91-й) армейский корпус не смог начать взаимодействие (как было ранее запланировано) со 2-й танковой армией, то рушился весь план операции. При этом сам Главнокомандующий на юго-востоке не мог приказать ничего командованию 2-й танковой армии, а командование группы армий «Юг» ничего не могло приказать XCI (91-му) армейскому корпусу. По этой причине генерал Вёлер мог принять данную информацию только к сведению, в лучшем случае оказывая косвенное влияние на генералов, подчиненных Верховному командованию Вермахта.

Впрочем, в самом командовании группы армий «Юг» уже задумывались над тем, чтобы перевести дивизии, находящиеся на берегах Дравы, в подчинение Верховному командованию сухопутных сил. Однако данный вопрос мог решить только сам Гитлер. Это было его исключительной компетенцией.

В то же самое время наступление, начатое 16-й панцергренадерской дивизией СС «Рейхсфюрер», не увенчалось сколько-нибудь заметным успехом. Советское командование бросило навстречу эсэсовцам свежие силы, в том числе болгарские подразделения. В итоге части дивизии «Рейхсфюрер» были остановлены на подступах к Надькорпаду. Но при этом командование 2-й танковой армии решило не отказываться от наступления в прежнем, «южном» направлении. Оно предполагало, что дивизии были все еще в состоянии прорваться к Надькорпаду, откуда они должны были повернуть на восток в направлении реки.

^{Советские контратаки были столь же яростными, сколь и оборона}

Но для осуществления данного замысла у 2-й танковой армии явно не хватало сил и боеприпасов. Об этом не раз сообщалось командованию группы армий «Юг», но генерал Вёлер и слышать ничего не хотел про эти проблемы. Он требовал как можно быстрее восстановить предыдущее направление наступления — на восток к Надьбайому. Единственной уступкой в данном вопросе было время — его давали для того, чтобы «провести основательную подготовку». Армия должна была провести перегруппировку и 13 марта начать новое наступление. «Командование армии должно выбрать самое слабое место в позициях противника и бросить туда максимальное количество имеющихся в распоряжении сил».

В ответ командование 2-й танковой армии заявляло, что готово начать новое наступление лишь 15 марта. В ответ в штабе группы армий «Юг» считали данные сроки неприемлемыми и вновь требовали начать наступление 13 марта, хотя бы с наступлением темноты: «Имеющийся опыт показывает, что в сложившихся условиях данное время суток наиболее благоприятно для прорыва вражеской линии обороны. К завтрашнему дню командование армии должно предоставить предварительные соображения относительно предстоящего наступления».

Некоторых тактических успехов удалось добиться 6-й танковой армии.

Частям I кавалерийского корпуса удалось потеснить Красную Армию от берегов канала Шио. При этом правое крыло корпуса (25-я венгерская пехотная дивизия) продвинулось приблизительно на 3 километра по берегу озера Балатон, северо-восточнее Шиофока. Впрочем, 4-я кавалерийская дивизия не могла похвастать такими успехами — она так и не смогла взять Балатон-Сабади. 3-й кавалерийской дивизии на южном берегу Шио пришлось столкнуться с мощной советской группировкой, которая активно поддерживалась артиллерией. В итоге командование корпуса отдало приказ дивизии не выдвигаться на южный берег, а заняться зачисткой территории на северном берегу и осуществлением разведывательных мероприятий, которые помогли бы найти переходы через Шио. В то же самое время I танковый корпус СС с его тремя дивизиями активно продвигался вперед по северному берегу канала в направлении между Озорой и Шимонторньей. Здесь также проводилась разведка в поисках бродов. Находившаяся под Шар-Эгрешем 23-я танковая дивизия смогла прорвать советскую оборону, однако не смогла воспользоваться своим кратковременным успехом. Советские войска предприняли моментальную контратаку, а потому в итоге 23-я дивизия была вынуждена проводить перегруппировку, перейдя к обороне.

На западном берегу канала Шарвиз часть I танкового корпуса проводила перегруппировку. После ее осуществления «боевая группа Крага» (2-я танковая дивизия СС «Рейх») смогла форсировать Шарвиз северо-восточнее Калоза. Однако и здесь немцев ожидала неудача. Под давлением советских войск они были вынуждены отойти обратно на западный берег, планируя повторить атаку несколько позже.

II танковый корпус СС также увяз в тяжелых боях. 2-я танковая дивизия «Рейх» пыталась прорваться вперед между Абой и Шарошдом. Но продвинуться ей удалось лишь до села Хайнрих. Во время боя за это село немцами было уничтожено шесть советских танков и три противотанковых орудия. Но, продвинувшись, некоторые части корпуса оказались под угрозой советских атак с флангов. В первую очередь это касалось участка Шарошд — Шаркерестур.

44-й имперско-гренадерской дивизии «Магистры Тевтонского ордена» не удалось взять Абу. Более того, находившаяся по соседству 9-я танковая дивизия СС «Гогенштауфен» была вынуждена постоянно отражать советские атаки, в итоге так и не перейдя от обороны к наступлению.

В итоге опорные пункты советской обороны по Шарвизу (Аба, Шарошд, Шаркерестур) так и не были взяты немцами. Все это значительно облегчало решение задач, стоящих перед командованием 3-го Украинского фронта. В качестве положительного момента можно отметить, что II танковый корпус окончательно «запутался» в своих перегруппировках, а потому ему вряд ли было под силу прорвать линию советской обороны. Несколько иначе складывалась обстановка в III танковом корпусе, который осуществлял фронтальное наступление между Шерегейешем и Гародонью. 1-я танковая дивизия почти без проблем захватила село Чириб. Командование танкового корпуса возлагало большие надежды на 6-ю танковую дивизию, которая при поддержке 3-й танковой дивизии должна была захватить Адонь. Но при этом нельзя было не отметить, что, пустив в ход все свои резервы, армейская группа Балка весьма существенно ослабила свои позиции. Но Балк в запале битвы не хотел (или не мог) заметить, что данным обстоятельством намеревалось воспользоваться советское командование, которое концентрировало части Красной Армии на обоих берегах Дуная.

Более того, по решению маршала Толбухина должна была быть усилена оборона на всех участках фронта, где наступала 6-я танковая армия. Для этого в окрестностях озера Веленце была проведена перегруппировка 27-й армии, а на юго-западном участке — 26-й армии. По итогам осуществления немцами авиаразведки в штаб группы армий «Юг» поступали сведения о том, что в районе Эрчи через Дунай перебрасываются советские танки. Радиоперехваты позволяли немцам судить о том, что армия Плиева переводилась под Гран. Все это говорило о том, что советское командование готовит масштабное контрнаступление. Впрочем, в своем вечернем разговоре с генералом Вёлером генерал-полковник Гудериан высказал сомнения относительного того, что Красная Армия предпримет контрнаступление под Граном. Равно как он не верил и в то, что советские войска вообще предпримут крупную наступательную операцию в Венгрии. На этот раз он ошибался.

^{Советская техника следует мимо уничтоженных немецких подразделений}

Для продолжения наступления на следующий день было приказано:

• 2-й танковой армии — продолжать обороняться, пока не будет завершена перегруппировка, которая должна привести к прорыву советской линии обороны силами 1-й народной горнострелковой дивизии и 16-й панцергренадерской дивизии СС «Рейхсфюрер».

• 6 танковой армии:

• I кавалерийскому корпусу — урегулировать обстановку на северном берегу канала Шио, после чего вечером силами разведывательных батальонов форсировать реку и начать наступление, создав в ночь с 12 на 13 марта несколько плацдармов на южном берегу Шио;

• I танковому корпусу — занять позиции на уже готовых плацдармах, чтобы готовиться нанести удар по советским позициям к западу от Озоры и чуть западнее Шимонторньи. После этого другие части корпуса должны начать форсирование канала Шарвиз близ Шар-Эгреша; данная атака должна была закончиться захватом Цеце. Стратегической целью корпуса был выход к Дунаю.

• II танковому корпусу — продолжать наступление между Шаркерестуром и Шарошдом. Постепенно атака, нацеленная на юг, должна была перенацелиться на Абу, обеспечивая тем самым фланговое прикрытие 9-й танковой дивизии СС «Гогенштауфен». Отдельная боевая группа СС должна была форсировать Шарвиз близ Калоза, чтобы нанести удар по Шаркерестуру с другой стороны.

• III танковому корпусу (армейская группа Балка) — продолжать вести оборонительные бои близ Шерегейеша. 6-я танковая дивизия должна была атаковать село Саболч. 1-я танковая дивизия по возможности должна была наступать на северо-восток.

Для полноты картины нужно отметить, что в этот день командующего группой армий «Юг» посетил командующий 3-й венгерской «королевской» армией генерал-полковник Хешленьи. Судя по всему, речь шла об использовании в боях полка СС под командованием Нея, который состоял из венгерских добровольцев. В ходе этого разговора генерал Вёлер отметил: «Я считаю необходимым, чтобы штурмбаннфюрер СС Ней как можно быстрее присоединился к нам вместе со своей частью Ваффен-СС».

В журнале Верховного командования сухопутных сил в тот день была сделана запись, которая позволяет судить об уровне потерь Красной Армии за время осуществления операции «Пробуждение весны»: «По имеющимся сообщениям, в период с 6 по 11 марта 1945 года противник понес следующие потери: 1077 убитых, 140 взятых в плен, 34 уничтоженных танка, 36 орудий, 109 противотанковых пушек, 55 захваченных противотанковых ружей, 15 гранатометов, 8 сбитых самолетов и 20917 обезвреженных мин». Судя по всему, Верховное командование специально запросило у командования 6-й танковой армии информацию, касающуюся уровня советских потерь.

«Температура около 0 °C. В целом облачно. Местами наблюдаются осадки. Состояние дорог плохое. Неукрепленные дороги и открытые территории непроходимы даже для гусеничного транспорта».

На берегах Дравы фактически ничего не изменилось. Советские и болгарские войска продолжали свои атаки, не останавливаясь ни па час. Главнокомандующему приходилось довольствоваться тем скромным фактом, что его дивизии не выбили с занятых ранее плацдармов. Как следствие, не стоило ожидать каких-либо грандиозных стратегических изменений на западном берегу Дуная, так как ни одна из направляющих немецких «щипцов», в которые должны были быть взяты войска маршала Толбухина, фактически не продвинулась вперед ни на километр.

2-я танковая армия фактически свернула свое наступление. Ночью ее части смогли отразить несколько советских атак. Днем Красная Армия также прекратила все боевые действия. Это обстоятельство позволило командованию 2-й танковой армии относительно успешно осуществить перегруппировку войск. Теперь 16-я панцергренадерская дивизия СС «Рейхсфюрер» должна была атаковать советские позиции под местечком Марцали, а 1-я народная горнострелковая дивизия — под селом Кетей. Чтобы более эффективно осуществить данное наступление, обе дивизии были подчинены командованию XXII горнострелкового корпуса. Общее наступление 2-й танковой армии на восток должно было начаться 14 марта. За несколько дней этой не самой сильной армии предстояло проделать 70–80 километров, чтобы достичь канала Шио!

^{Советская артиллерия занимает позиции в талой воде}

6-я танковая армия начала создавать плацдармы к западу от Мезё Комарома (I кавалерийский корпус) и непосредственно к западу от Шимонторньи (I танковый корпус СС). В основном в этот день упомянутым соединениям приходилось отражать советские контратаки. В то же самое время 23-й танковой дивизии, продолжавшей наступать на Шар-Эгреш, не удалось добиться никакого успеха. При этом стало затухать и наступление 25-й венгерской пехотной дивизии. Ей все чаще и чаще приходилось переходить к обороне, отражая со всех сторон атаки частей Красной Армии.

Неожиданно ночью 4-й кавалерийской дивизии удалось отбить у Красной Армии приличный кусок территории, на котором был создан плацдарм глубиной в два и шириной в три километра. Данные позиции были тут же укреплены частями 3-й кавалерийской дивизии, которая сама располагалась в тот момент к северо-западу от Мезё Комарома. На тот момент дивизии могли отражать советские атаки, только объединив свои усилия. Во время одного из боев немецкие кавалеристы даже смогли подбить один советский танк.

Успехи I танкового корпуса были больше, чем у прочих соединений 6-й танковой армии. Ночью 12-я танковая дивизия CC «Гитлерюгенд» несколько раз безуспешно пыталась форсировать канал у деревни Кула (севернее Озоры). С этой задачей смогла справиться только 1-я танковая дивизия СС «Лейбштандарт», которая была усилена гренадерским полком из состава дивизии СС «Гитлерюгенд». В 4 часа 30 минут они смогли создать плацдарм к западу от Шимонторньи и закрепиться на нем. Данный плацдарм имел глубину в полтора и ширину в два километра. Одновременно с этим части дивизии «Лейбштандарт» после ожесточенных боев смогли проникнуть на окраины Шимонторньи.

23-я танковая дивизия почти весь день безуспешно пыталась штурмовать хорошо укрепленный Шар-Эгреш. Но эти атаки не только не увенчались успехом, но и закончились тактическим поражением дивизии. Во время очередной контратаки советские войска смогли отбросить 23-ю дивизию на несколько километров от города. На время частями Красной Армии было даже освобождено село Яношхаза.

Определенного успеха удалось добиться в этот день и II танковому корпусу СС. 44-я имперско-гренадерская дивизия «Магистры Тевтонского ордена», прикрываемая частями 2-й танковой дивизии СС «Рейх», с двух сторон (с севера и востока) проникла в Абу. К вечеру после ожесточенных боев городок пал. Одновременно с этим «боевой группе Крага» удалось форсировать канал Шарвиз и начать развивать наступление. В ходе кровопролитных боев эта ударная группа СС достигла села Сентимре, расположенного юго-западнее Шаркерестура. Теперь немцы штурмовали этот населенный пункт с трех сторон: с севера, востока и юго-запада. Но укрепившиеся в Шаркерестуре красноармейцы продолжали сражаться, мужественно держа оборону. Ситуация на этом участке фронта была очень сложной. С одной стороны, немцы отчаянно пытались взять Шаркерестур, а с другой — они были вынуждены непрерывно отражать советские контратаки, предпринимаемые с флангов. Наиболее кровопролитные бои происходили в селе Хайнрих, на улицах которого они шли до самого утра следующего дня.

Между тем 9-й танковой дивизии СС «Гогенштауфен» не удалось сколько-нибудь значимо улучшить свое положение под Шарошдом. Дивизия постепенно свернула свое наступление и ушла в глухую оборону. Несмотря на то, что в ходе ожесточенных, связанных с громадными потерями боев II танковому корпусу СС удалось взять Абу, это не изменило ситуации в целом. Наступление на юг не стало развиваться более стремительно. Более того, сопротивление советских войск с каждым днем становилось все более сильным. Ощущалось увеличение в частях Красной Армии артиллерии. Немцы же, напротив, с каждым днем становились все слабее и слабее. III танковый корпус в составе своих трех танковых дивизий смог лишь на 2 километра продвинуться в направлении села Саболч. Определенного успеха удалось добиться 1-й танковой дивизии, которая к югу от Гардони захватила несколько высот. Во время этого боя 509-му батальону тяжелых танков удалось уничтожить 20 советских самоходных артиллерийских установок. Казалось, это был потрясающий результат, но даже такие потери с советской стороны не позволили немцам прорвать линию обороны Красной Армии. По большому счету, III танковый корпус так и не смог переломить ситуацию на своем участке фронта. В расположении 3-й венгерской армии и IV танкового корпуса СС царило относительное затишье.

^{Штандартенфюрер СС Карл Кройц}

Поскольку битва при Балатоне подходила к своему кульминационному моменту, имеет смысл показать несколько эпицентров сражения, в которых в основном принимали участие подразделения 6-й танковой армии:

a) канал Шио, в 5 километрах восточнее Аданда (25-я венгерская пехотная дивизия, 4-я кавалерийская дивизия);

b) местность в 5 километрах юго-восточнее Аданда (3-я и 4-я кавалерийские дивизии);

c) 2 километра на восток от Шимонторньи (12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд» и 1-я танковая дивизия СС «Лейбштандарт»);

d) 2,5 километра на юго-восток от Шимонторньи (1-я танковая дивизия СС «Лейбштандарт» и 23-я танковая дивизия);

e) 2,5 километра на северо-восток от Шаркерестура (44-я имперско-гренадерская дивизия «Магистры Тевтонского ордена» и 2-я танковая дивизия СС «Рейх»);

f) 1,5 километра на юго-запад от Якабзаллаша (2-я танковая дивизия СС «Рейх» и 9-я танковая дивизия СС «Гогенштауфен»).

Очень скоро стали сказываться успехи правого крыла 6-й танковой армии. Стабилизировав фронт по каналу Шио, немцам удалось не только закрепиться на его берегах, но и успешно отразить все советские контратаки. Этот успех настолько впечатлил генерала Вёлера, что тот самолично направился на командный пункт 6-й танковой армии, чтобы обсудить с Зеппом Дитрихом план дальнейших действий.

Для продолжения наступления на следующий день было приказано:

— 2-й танковой армии — продолжать перегруппировку, которая была предпосылкой для наступления в восточном направлении. Одновременно с этим должна была осуществляться разведка, которая была призвана выяснить численность сил Красной Армии, расположенных вдоль южного берега озера Балатон.

— 6-й танковой армии:

a) I кавалерийскому корпусу — закончить урегулирование ситуации на северном берегу канала Шио, после чего расширить плацдарм близ Мезё Комарома для того, чтобы впоследствии нанести удар в юго-западном направлении. Одновременно с этим части кавалерийского корпуса должны были обеспечивать «состыковку» со 2-й танковой армией.

b) I танковый корпус СС должен был после создания плацдарма на отрезке Озора — Шимонторнья нанести удар в южном или юго-восточном направлении, а затем начать подготовку к форсированию Шарвиза близ Цеце.

с) II танковый корпус должен был захватить Шаркерестур и взять высоту к югу от Хантоша,

— армейской группе Балка:

a) III танковому корпусу — блокировать дороги, связывающие Киш-Веленце и село Саболч, после чего захватить Саболч. По выполнении этих задач корпус должен был развернуть наступление в восточном направлении, чтобы прикрыть фланг II танкового корпуса СС.

b) IV танковому корпусу СС и 3-й венгерской армии — готовиться к осуществлению наступления к северу от Секешфехервара (данный план не конкретизирован).

«Температура до 6 °C выше нуля. Местами облачно. Кое-где наступает ясная погода. Хорошая видимость. Состояние дорог плохое, но они начинают подсыхать».

LXXXXI (91-й) армейский корпус Главнокомандующего на юго-востоке оказался втянут в затяжные оборонительные бои. Обстановка на этом участке фронта была настолько тяжелой (для немцев), что не исключалась возможность скорейшей ликвидации немецкого плацдарма близ Доньи Михольяц — настолько там были большие потери. Впрочем, концентрация советских и болгарских войск у этого плацдарма позволила командованию 2-й танковой армии беспрепятственно осуществить перегруппировку войск под Марцали и Кетейем. Так возник новый эпицентр сражения, шириной в 10–20 километров, у юго-западного окончания озера Балатон. Вечером этого дня 16-я дивизия СС «Рейхсфюрер» и 1-я народная горнострелковая дивизия были готовы приступить к наступлению, чтобы соединиться с I кавалерийским корпусом. Но неожиданно для командования 2-й танковой армии советские войска атаковали немецкие позиции северо-западнее Надьбайома. Немецкая операция оказалась под угрозой срыва. Можно было бы попробовать десантировать ударные группы обеих дивизий с озера Балатон. Но и от этого плана пришлось отказаться, так как южные берега озера были покрыты тонким льдом, не пригодным для перемещения по нему, но в то же время очень сильно мешавшим передвижению лодок. В силу подобных затруднений был риск, что весь немецкий десант будет уничтожен советскими войсками, еще не высадившись на берег.

Все планы сорвались в тот день и на участке фронта между озером Балатон и озером Веленце. Именно здесь наблюдалась предельная концентрация советских войск. Лучше всего обстановку здесь характеризовало сообщение, которое командование 6-й танковой армии открытым текстом отослало в штаб группы армий «Юг»:

«День прошел под знаком вражеских контратак в местах наших предполагаемых наступлений. I кавалерийский корпус во время своей атаки был отброшен на исходные позиции восточнее Аданда. Пока еще есть возможность предотвратить дальнейшее продвижение противника, но стоит ожидать его дальнейших атак. I танковый корпус СС на плацдарме под Шимонторньей утратил высоту 220, которую, однако, вернул во время последовавшей контратаки. На данном участке стоит ожидать новых наступлений противника. Возведение моста длиной 30 и шириной 4,5 метра постоянно срывается из-за мощного вражеского артиллерийского огня. Несмотря на поддержку Люфтваффе, атаки на Шар-Эгреш не закончились успехом. Следует по-новому оценить обстановку. Вражеские контратаки говорят о появлении у противника свежих сил, с которыми нельзя не считаться. Особенно активно противник атакует позиции II танкового корпуса СС. Имея почти четырехкратное преимущество в танках, 18-й танковый корпус атаковал сразу же в семи местах. Почти все эти атаки были отражены. Самые мощные атаки исходят из Шарошда. Предполагается, что свежие силы противника занимают позиции между Дунаем и каналом Шарвиз, а также на плацдармах у Дунафельдвара и Дунапентеле. Планы на 14 марта остаются неизменными».

Как следует из приведенного выше документа, I кавалерийский корпус не только не смог расширить свой плацдарм, но, с точностью до наоборот: только мобилизовав все резервы, кавалеристам с трудом удавалось удерживать отдельные участки на южном берегу Шио. Советские войска фактически без боя взяли Лайошкомаром и подступили вплотную к Мезё-Комарому. Но в тот момент гнев командования группы армий «Юг» обрушился в первую очередь на 25-ю венгерскую пехотную дивизию. Еще утром командование этой дивизии сообщило в штаб группы армий о том, что вместе с «подстрекателями» (сленговый дословный перевод названия легких венгерских штурмовых орудий «Хетцерн») пехотинцы вступили в Шиофок. Проверка показала, что в этой информации не было и доли истины. Дивизия даже не начинала наступления. В итоге генерал Вёлер передал через командование I кавалерийского корпуса, что ожидает от полковника Калько, командира 25-й пехотной дивизии, взятия этого населенного пункта к вечеру текущего дня.

^{К концу операции «Пробуждение весны» советская артиллерия имела многократное превосходство}

I танковый корпус СС был вынужден вести оборонительные бои у Шимонторньи. Несмотря на поддержку с воздуха, немцам никак не удавалось форсировать Шарвиз, чтобы закрепиться на плацдарме у Цеце. В то же самое время подразделения 23-й танковой дивизии вели бои едва ли не за каждый дом в Шар-Эгреше. Командование корпуса было раздосадовано тем, что не удавалось навести переправу через Шио, а потому не оставалось ничего иного, как пытаться удержать плацдарм у Озоры и Шимонторньи. Но и здесь вряд ли немцы могли рассчитывать на тактический успех — огонь советской артиллерии усиливался с каждым часом.

II танковый корпус, вклинившийся в советские позиции несколькими днями ранее, пожинал плоды своего тактического успеха. Части Красной Армии постоянно атаковали его с флангов. 44-я имперско-гренадерская дивизия «Магистры Тевтонского ордена» не только не взяла (как было запланировано) Шаркерестур, но с трудом удерживала ранее захваченные территории. 2-я танковая дивизия СС «Рейх» оказалась в эпицентре ожесточенного сражения, когда ей приходилось отражать советские атаки одновременно с нескольких сторон. Самое пекло творилось у деревни Хайнрих. В тот день там было подбито четыре советских танка (в том числе два — из фаустпатронов). Тогда из штаба 6-й танковой армии сообщали:

«В целом наши передовые части сегодня ни на одном участке фронта не смогли добиться успеха. День был ознаменован многочисленными вражескими контратаками, которые также не увенчались успехом. Противник настолько усилился на участке между Шарвизом и Дунаем, что наше последующее наступление здесь вряд ли представляется возможным. За семь прошедших дней наступления части понесли огромные потери и полностью вымотаны недельными боями».

Подобная формулировка означала только одно — командование 6-й танковой армии не видело дальнейших перспектив операции «Пробуждение весны».

^{Один из немногих советских самолетов, сбитых немецкой зенитной артиллерией над Западной Венгрией}

III танковый корпус после перегруппировки сосредоточил свои ударные силы северо-западнее Саболча. 1-я танковая дивизия должна была отражать советские контратаки, которые поддерживались огнем десятков тяжелых орудий. Немецкое наступление заглохло и на этом участке фронта. III танковому корпусу противостояла 163-я советская стрелковая дивизия, которая входила в состав 27-й армии.

Именно в этот день были подведены очередные итоги относительно потерь и боеспособности немецких соединений.

ПОТЕРИ В ЛИЧНОМ СОСТАВЕ В ПЕРИОД С 6 ПО 13 МАРТА 1945 ГОДА

* О — офицеры, U+M — унтер-офицеры и солдаты, S — в сумме.

ШТАТНЫЙ И БОЕВОЙ СОСТАВ СОЕДИНЕНИЙ НА 13 МАРТА 1945 ГОДА

СОСТОЯНИЕ БРОНЕТЕХНИКИ ПО СОСТОЯНИЮ НА 13 МАРТА 1945 ГОДА

* Pz — танки; StG — штурмовые орудия; SPW — бронетранспортеры.

Несмотря на сложность положения, на следующий день приказы, отданные соединениям, остались неизменными:

1) На позициях 2-й танковой армии 16-я панцергренадерская дивизия СС «Рейхсфюрер» и 1-я народная горнострелковая дивизия должны были начать наступление в восточном направлении. Их первой целью должно было стать взятие Шомодьвара и Ёреглака.

2) 6-я танковая армия должна была вновь попытаться атаковать советские позиции. В качестве первоочередных задач рассматривались наступление с юго-запада и северо-востока на Шаркерестур и ликвидация советского плацдарма у Шар-Эгреша.

3) III танковый корпус (армейская группа Балка) должен был взять высоту 145 и перерезать дороги, соединяющие Шерегейеш, Перкату и Солгаедьхазу.

Тем временем командование 3-го Украинского фронта направляло на советские оборонительные рубежи свежие ударные силы (9-я гвардейская армия и 6-я танковая гвардейская армия).

«Температура до 13 °С выше нуля. В целом тепло и солнечно. Дороги просыхают, по территории можно передвигаться на гусеничном транспорте».

Самым примечательным событием этого дня стал налет американской авиации на Комаром. На этот раз это был уже не символический акт. Во время бомбежки было уничтожено почти 70 % нефтеперерабатывающих предприятий города. Можно было предположить, что данный налет был непосредственно связан с готовящимся советским наступлением. Он был настолько мощным, что ни использование зенитной артиллерии, ни вылеты истребителей Люфтваффе не смогли уберечь столь драгоценных для Гитлера заводов. Германия окончательно утратила свое господство в воздухе.

В сложившейся ситуации уже вряд ли что-то могло изменить обстановку в Западной Венгрии. Наступление на Печ полностью провалилось. Об «урегулировании обстановки на западном берегу Дуная» не могло быть и речи.

Согласно разработанному плану в 9 часов утра дивизия СС «Рейхсфюрер» и 1-я народная горнострелковая дивизия, входившие во 2-ю танковую армию, начали свое наступление в восточном направлении. Им предстояло совершить невероятное — прорваться сквозь хорошо устроенную линию советской обороны, которая, кроме традиционных заграждений, была оснащена обширными минными полями. За целый день этим двум немецким дивизиям удалось вторгнуться в советские позиции на три километра — это был неплохой тактический успех, но отнюдь не ожидаемый стратегический прорыв. Тем не менее командующий 2-й танковой армией генерал де Ангелис продолжал надеяться, что «наступление преуспеет завтра, когда будет пробита первая линия советской обороны».

В этот день частям 6-й танковой армии удалось отразить несколько советских атак на немецкие позиции вдоль канала Шио. I кавалерийский корпус мог только обороняться. 25-я венгерская пехотная дивизия не только не заняла ни одного населенного пункта, но и не могла даже толком держать оборону. По большому счету, теперь венгры были немцам не помощниками, а скорее обузой. В итоге 3-я и 4-я кавалерийские дивизии только 14 марта умудрились отразить восемь советских атак, которые главным образом предпринимались с плацдарма к востоку от Аданда. К слову сказать, во время одной из таких атак было задействовано 15 советских танков.

^{Советские самоходные артиллерийские установки IX гвардейского механизированного корпуса входят в венгерский город. Весна 1945 года}

I танковый корпус СС смог немного расширить свой плацдарм близ Шимонторньи. По сути, это было единственное немецкое соединение, которое продолжало атаковать. Во время одной из атак немцам удалось отбросить части Красной Армии за Шар-Эгреш, но за этим последовало не ожидавшееся наступление II танкового корпуса на Шаркерестур, а еще более ожесточенные советские контратаки. К тому же немцы были почти полностью подавлены огнем советской артиллерии и минометов. Это была уже не артиллерийская дуэль, а исключительно советский огневой шквал. Выбив немецких летчиков из воздушного пространства над Западной Венгрией, советские штурмовики постоянно «утюжили» позиции II танкового корпуса СС.

К этому моменту советское командование нащупало слабые места в немецкой обороне. Так, например, удар по позициям I танкового корпуса был нанесен у села Белшё Сари (между Озорой и Мезё Комаром). Это село удерживалось самыми слабыми подразделениями дивизии СС «Гитлерюгенд». Советским войскам даже удалось кое-где пробиться на северный (немецкий) берег Шио. Впрочем, командование I танкового корпуса не собиралось бездействовать. Дивизия СС «Лейбштандарт», усиленная несколькими батальонами из состава дивизии «Гитлерюгенд», смогла расширить свой плацдарм у Шимонторньи, продвинувшись вперед на два километра до высоты 115. При этом танкистам «Лейбштандарта» приходилось не только наступать, но и отражать советские контратаки. Однако советская артиллерия делала свое дело. Одним из снарядов была уничтожена переправа через Шио, и в итоге немцам вновь пришлось наводить мосты через канал. Можно сказать, что повезло и 23-й танковой дивизии. После трехдневных изматывающих и кровопролитных боев немецким танкистам удалось отбросить части Красной Армии от Шар-Эгреша. Советские войска были вынуждены отойти на другой берег Шио.

Тем временем II танковый корпус СС продолжал вести безуспешные бои за Шаркерестур. Советское командование посылало сюда все новые и новые части. Пехотные части постоянно предпринимали контратаки, поддерживаемые танковыми подразделениями из 10–20 машин. Огромные потери несли обе сражающиеся стороны. Но успех был на стороне Красной Армии — немцев потихоньку вытесняли с плацдарма под Калозом.

III танковый корпус не мог развить наступление и перешел к глухой обороне. Становилось все более очевидным, что операция «Пробуждение весны» провалилась и наступление имеющимися в распоряжении у немцев силами продолжать далее нельзя. Они хотели в одночасье получить все, но не добились ничего.

Чем яснее становилось, что 6-я танковая армия со дня на день начнет отступать, тем чаще взоры командования группы армий «Юг» устремлялись на оборонительные рубежи армейской группы Балка, которая не принимала столь активного участия в операции «Пробуждение весны». Именно в этот день из штабов IV танкового корпуса СС и 3-й венгерской армии стали приходить сообщения о том, что были замечены двигающиеся в сторону фронта крупные советские соединения. Сообщалось о приблизительно тысяче машин с красноармейцами, которые устремлялись к передовой. В штабе группы армий «Юг» предположили, что местом нового советского прорыва должно было стать «венское направление», а именно Татабанья и Мор. Эти выводы подтверждались сведениями, которые предоставлялись немецкой авиаразведкой. Более того, летчики сообщали о еще более грандиозном количестве машин и транспортных средств. Теперь уже ни у кого не было сомнений в том, что со дня на день должно было начаться крупное советское наступление.

В данной ситуации советское наступление могло не просто обрушить, а смести неприкрытое левое крыло армейской группы Балка. Однако Балк в своей характерной манере предпочитал либо строить воздушные замки, либо интриговать, но отнюдь не готовиться к обороне. Он полагал, что наступление будет осуществляться всего лишь силами двух советских корпусов, а потому для отражения их натиска будет вполне достаточно имеющихся сил. По его «оценкам», 6-я гвардейская танковая армия «должна» была действовать на другом берегу Дуная. Когда же стало ясно, что такие неосмотрительные суждения не имели под собой никакой почвы, в армейской группе в пожарном режиме стали мобилизовываться все мыслимые и немыслимые резервы. В итоге под угрозу было поставлено снабжение 6-й танковой армии. Но Балка это мало интересовало. Он, как и прежде, излучал «беспричинный оптимизм». Он наивно полагал, что имеющаяся в его распоряжении противотанковая и зенитная артиллерия могла остановить советские танки.

Между тем командование 6-й танковой армии видело, в какую ловушку могла попасть вся группа армий «Юг». Зепп Дитрих понимал, что маршал Толбухин вряд ли отказался бы от окружения четырех танковых корпусов. В данной ситуации в венгерском котле могли оказаться как минимум восемь немецких танковых дивизий. Если бы стал развиваться подобный сценарий, то более ничто не преграждало бы Красной Армии путь на Вену. В чем-то это напоминало ситуацию 1805 года, когда в сражении под Ульмом войска Наполеона окружили австрийскую армию, вынудив ее капитулировать.

Но осознать серьезность положения в данной ситуации было недостаточно. Командование группы армий «Юг» оказалось перед серьезным выбором: отвести танковые части и тем самым спасти их или же продолжать бессмысленное наступление, как того хотели Гитлер и генералы Верховного командования.

^{Эсэсовские панцергренадеры отступают от Балатона}

Началось типично «телефонное сражение». В 21 час 25 минут генерал-лейтенант Грольман связался с Зеппом Дитрихом, предложив определиться, как им надлежало действовать далее. Сам Грольман уже не сомневался в провале операции «Пробуждение весны». В противном случае он не произнес бы весьма рискованную фразу: «Продолжение наступления ввиду предпринятых противником мер является опасной и рискованной затеей». В разговоре выдвигалось множество вариантов проведения перегруппировки, но у всех них был один существенный минус — на это требовалось три или даже четыре дня.

Сам Дитрих заявил, что видит только одно-единственное решение в сложившейся ситуации. Надо было снять I танковый корпус с берегов канала Шио и перебросить его на восточный берег канала Шарвиз. Собрав воедино танковый кулак, состоящий из трех танковых корпусов (I СС, II СС и III), надо было ударить в направлении Дуная. Прорвав советскую оборону на небольшом участке фронта, после достижения реки надо было повернуть на север и пройтись по незащищенным тылам Красной Армии, окружив тем самым продвигавшиеся вперед советские части. Однако тут же Дитрих оговорился, поставив крест на данном плане: «Предпосылкой для данной операции должна была являться хорошая и проходимая почва. В нынешнем состоянии перегруппировка затянулась бы до двадцатых чисел марта».

Вместе с тем Дитрих не отрицал, что надо было срочно отводить I танковый корпус СС и 23-ю танковую дивизию, пока они не попали в «мешок». Предполагалось, что они должны были быть сосредоточены к юго-западу от Секешфехервара. Эта мысль около полуночи была передана по телефону в Генеральный штаб сухопутных войск. В разговоре открытым текстом говорилось, что вряд ли надо было испытывать иллюзии по поводу продолжения операции «Пробуждение весны». Одновременно с этим подчеркивалось, что «объединенная мощь I танкового корпуса СС, II танкового корпуса СС и III танкового корпуса представляла чудовищную силу». Наступление этой танковой армады могло бы начаться 20 марта.

^{Немцы не смогли перехватить стратегическую инициативу в Западной Венгрии}

Но при ведении данного разговора нужна была определенная тактика, так как почти всем была известна недальновидность Гитлера, когда речь заходила о выборе между необходимым и осуществимым. Уже ночью генерал Вёлер связался с Гудерианом. Командующий группой армий «Юг» говорил о «необходимости постановки более четких глобальных задач как единственной возможности все еще исправить положение». Выслушав предложения о перегруппировке, Гудериан заверил, что доложит об этом фюреру. И тут же поинтересовался, можно ли было осуществить ее за 48 часов? Генерал Вёлер не стал клятвенно утверждать, что в подобные сроки можно было уложиться, но пообещал, что командование 6-й танковой армии сделало бы все возможное для этого. Пошли мучительные часы. И в очередной раз Гитлер сделал Толбухину неоценимый подарок. Он отказался санкционировать перегруппировку танковых дивизий. Чтобы хоть как-то исправить ситуацию, командование 6-й танковой армии начало готовить подробное обоснование предложенного плана. Но в очередной раз последовал отказ.

Утром уже наступившего 15 марта 1945 года Зепп Дитрих разослал по дивизиям 6-й танковой армии телеграмму-«молнию», в которой давал оценку сложившейся ситуации. В ней говорилось, что погода и особенности ландшафта позволили Красной Армии выиграть время для создания новых мощных оборонительных рубежей, что стоило ожидать советского наступления, что надо продолжать наступление, что единственным выходом является атака на советские позиции, которая должна закончиться уничтожением частей Красной Армии. Для этого в течение четырех ночей надо было скрытно провести перегруппировку. Позже Зепп Дитрих попадет в опалу за то, что ослушался приказа Гитлера. Впрочем, даже предпринятые этим эсэсовским генералом меры вряд ли могли что-то существенно исправить в сражении за Западную Венгрию. Сражение у берегов озера Балатон входило в решающую фазу.

«Температура до 9 °C выше нуля. Туманно, видимость плохая. Местами идут дожди».

Предположение генерала Балка о том, что советские части будут атаковать немецкие позиции с ходу, не подтвердилось. Советское командование было не столь неосмотрительным, чтобы сразу же наступать на широком фронте. Тем не менее 15 марта 1945 года считается кульминационной точкой операции «Пробуждение весны», когда положение на западном берегу Дуная окончательно изменилось в пользу Красной Армии. По сути, это была дата, когда закончилось немецкое наступление.

Несмотря на все попытки убедить Гитлера в том, что необходимо провести перегруппировку для образования нового «танкового кулака», фюрер продолжал настаивать, чтобы сражение продолжалось на прежних позициях. В итоге, как и во многих подобных случаях, была «спровоцирована» его бурная реакция, когда сам Гитлер не хотел признавать себя виновным за собственные же решения, но занимался поиском виноватых. Дивизии Главнокомандующего на юго-востоке были окончательно загнаны на свои прошлые позиции. Болгарские и советские войска почти вытеснили их с плацдарма к северу от Доньи Михольяц.

Обе наступавшие дивизии из состава 2-й танковой армии в ожесточенных боях понесли такие потери, что едва ли могли продолжать действительное наступление. Но им все-таки удалось прорвать советскую оборону. 16-я панцергренадерская дивизия СС «Рейхсфюрер» взяла населенный пункт Боронка, а 1-я народная горнострелковая дивизия приблизилась к Тотсентпалу. Но это было продвижением на последнем издыхании. Сокрушения всего оборонительного рубежа Красной Армии близ южных берегов озера Балатон достичь не удалось, да и не представлялось возможным.

^{Страница из журнала боевых действий группы армий «Юг»}

Части 6-й танковой армии несколько расширили свой плацдарм по берегам канала Шио. Предпринятая атака в районе Мезё Комарома фактически поставила крест на попытках Красной Армии в этот день закрепиться на северном берегу Шио и создать там хотя бы один наступательный плацдарм. Весь день продолжались бои у Шаркерестура, но ни одна из сражавшихся сторон не смогла одержать верх. Как и накануне, советские войска продолжали оказывать ожесточенное сопротивление немцам, обстреливая их позиции из тяжелой артиллерии. Как и ранее, плотность и активность советского артиллерийского огня постоянно возрастала. Некоторого успеха удалось добиться «боевой группе Крага» из состава дивизии СС «Рейх» — она все-таки смогла форсировать Шарвиз и закрепиться близ Калоза. Одновременно с этим саперный батальон 44-й имперско-гренадерской дивизии «Магистры Тевтонского ордена» смог возвести под не прекращавшимся ни на час огнем советской артиллерии два моста через Шарвиз, по которым можно было перебраться на другой берег немецким танковым войскам.

Части III танкового корпуса в течение дня безуспешно пытались штурмовать высоты, расположенные к северо-востоку от Шерегейеша. Но каждая атака заканчивалась провалом. На высотах советское командование сосредоточило значительное количество противотанковой артиллерии, а также был отдан приказ врыть в землю по башню несколько танков. Итогом этих боев стал один подбитый советский танк и потеря немцами пяти собственных.

Между тем сообщения немецкой армейской разведки, радиоразведки и авиаразведки сходились в одном — в сторону передовой направлялись огромные силы Красной Армии. В результате попыток создать картину этих перемещений, на карте в штабе группы армий «Юг» возникла какая-то феерическая картина. Все окрестности к западу от Будапешта были испещрены красными стрелками, рядом с которыми значились поясняющие подписи: «900 машин», «250 грузовиков», «200 транспортных средств», «раздавался лязг гусениц» и т. д. Отдельного упоминания достойны так называемые «красные пункты», которыми помечались места наиболее активных советских бомбардировок. Предполагалось, что именно здесь будет осуществляться советский прорыв: Татабанья — Комаром — Мор — Рааб — Веспрем — Зирц. В журнале боевых действий группы армий «Юг» в тот день было записано:

«Несмотря на ожидания, противник сегодня так и не предпринял наступления на участке фронта между Секешфехерваром и Вертешскими горами. Из плотного тумана авиаразведка смогла разобрать лишь небольшие перемещения. Но при этом якобы активные действия предпринимаются к югу от Замоя. V корпус штурмовиков, ранее располагавшийся в районе Ипольшага, направлен к югу от Будапешта, где прикрывает 2-й гвардейский механизированный корпус. Можно с уверенностью говорить, что силы данного корпуса в ближайшее время будут пущены в дело. Нет никаких сведений относительно расположения 6-й гвардейской танковой армии и армии Плиева».

Показательно, что лишь в этот критический момент в журнале боевых действий Верховного командования Вермахта появляются упоминания о 6-й танковой армии. Но и в данном случае это делается лишь в связи с «русской угрозой».

В этих условиях в самой группе армий «Юг» началась «борьба за резервы». Во время наступления две дивизии из состава 2-й танковой армии потеряли буквально за день едва ли не треть своего боевого состава. В итоге они обратились с просьбой помочь резервами к Главнокомандующему на юго-востоке. После того как 92-я гренадерская моторизованная бригада была передана в распоряжение армейской группы Балка, 2-я танковая армия осталась без каких-либо резервов. Но и прозвучавшая просьба осталась без ответа.

Вместо резервов командование 2-й танковой армии получило из штаба группы армий «Юг» указание «продолжать активные действия в лесной зоне, чем можно было бы сковать действия противника». Но судя по всему, это было простой отпиской. Положение 2-й танковой армии уже почти никого не волновало. У нее забрали даже 6-й полицейский полк.

^{Балатонская оборонительная операция для Красной Армии превратилась в Венскую наступательную}

Именно в этот момент в дело стали вмешиваться силы из Берлина. На все звучавшие упреки генерал-лейтенант Грольман отвечал, что «план массированного рывка в юго-восточном направлении мог привести к успеху». Чтобы избежать обвинений в отказе выполнять приказ Гитлера, он добавлял: «Речь шла лишь о более ясной формулировке главных задач, но отнюдь не о принципиальном изменении имевшегося плана». Но при этом он не смог удержаться от некоторой критики плана операции, который шел не в соответствии с его предложениями и даже не в соответствии с предложениями, сделанными командованием 6-й танковой армии: «В штабе группы армий „Юг“ с самого начала подчеркивали, что эпицентром сражения должен был стать восточный берег канала Шарвиз, что позволяло использовать благоприятный для танков ландшафт, а затем отрезать противника от его баз снабжения».

Собственно, весь день прошел в переговорах. Гудериан связывался с Вёлером, пытаясь понять, «правильная ли точка зрения командования группы армий „Юг“ была изложена прошлой ночью фюреру». Подобная осторожность была вызвана тем, что он опасался, что командование 6-й танковой армии доложит Гитлеру обстановку раньше, чем он сделал это сам. В конце войны это было весьма распространенной практикой, когда офицер связи Ставки Гитлера связывался напрямую с командующим какой-нибудь армией и получал от него всю необходимую информацию, минуя Верховное командование и командование группы армий. Прошло несколько часов, прежде чем командование 6-й танковой армии смогло успокоить Грольмана и Гудериана. Потянулись часы в ожидании очередного принятия решения фюрером. В 20 часов 35 минут, не выдержав напряженного ожидания, штаб группы армий «Юг» связался с оперативным отделом Верховного командования, но там сообщили, что пока ничего не известно. Лишь в 21 час 30 минут Гудериан позвонил генералу Вёлеру и сообщил, что «фюрер утвердил предложенный вариант перегруппировки». С данным мероприятием предлагалось поспешить, так как она должна была быть закончена в три дня. А от себя Гудериан добавил: «В вашей ситуации было бы логично закончить ее за 48 часов». Такой «временной шантаж» не был новинкой. Даже той же группе армий «Юг» уже не раз приходилось сутками ожидать решения фюрера, чтобы затем срочно наверстывать потраченные впустую часы. Теоретически все можно было бы провести в кратчайшие сроки, если бы:

• это позволяла сделать до сих пор не просохшая земля;

• было бы в изобилии топлива;

• не велся бы постоянный советский артиллерийский огонь, а в воздухе над Западной Венгрией не господствовала бы советская авиация;

• части Красной Армии не готовились бы к грандиозному наступлению.

Уже на ночь глядя известие о решении фюрера разрешить перегруппировку стало распространяться по дивизиям. Собственно, ночь с 15 на 16 марта 1945 года прошла без каких-либо крупных боевых действий. Но это затишье было обманчивым. Утром 16 марта части Красной Армии начали крупное наступление, которое вошло в историю под названием «Венской наступательной операции».

Командованию 6-й танковой армии не потребовалось проводить столь долго ожидаемую перегруппировку. Буквально за пару недель немецкие части оказались выбитыми с территории Венгрии. 6-я танковая армия закончила свой боевой путь под Веной, а 2-я танковая армия — в Штирии. Гитлер не мог скрыть своей ярости, обрушив всю свою злость за поражение на дивизии так еще недавно любимых им Ваффен-СС. Хотя вряд ли они могли сдержать советское наступление, которое в немецких источниках осталось под названием «красный потоп».

^{План командования 6-й танковой армии СС по осуществлению операции «Пробуждение весны»}

^{Начало Венской наступательной операции. Положение на 20 марта 1945 года}

Завершить сюжет с боями у озера Балатон и сражения за Западную Венгрию было бы логичнее повествованием о приказе Гитлера, который предписывал ряду эсэсовских дивизий снять нарукавные ленты-нашивки с наименованием оных дивизий. Этот сюжет нашел широкое освещение в послевоенной литературе. При этом в различных книгах он был дополнен сведениями, нередко придававшими его трактовке и вовсе фантастический характер.

Наиболее полное изложение событий того дня можно найти в книге Георга Майера «Драма между Будапештом и Веной». Дело в том, что Георг Майер был штабным офицером 6-й танковой армии, который дежурил как раз в тот самый момент, когда прибыла телеграмма с данным приказом. Летом 1950 года с Майером связался Пауль Хауссер, который в тот момент как раз работал над книгой «Войска СС в бою». В ответ на письмо Майер ответил бывшему эсэсовскому генералу, что «в штабе 6-й танковой армии приняли подобный приказ фюрера, но никогда его не передавали Зеппу Дитриху». В итоге в книге Пауля Хауссера появилась такая строчка: «Справедливости ради надо сказать, что Адольф Гитлер был введен в заблуждение, а потому и отдал приказ о снятии нарукавных лент. Впрочем, этот приказ никогда не был передан». Во втором издании книги Хауссера данный сюжет был изложен в следующей трактовке:

«Гитлер требовал сражаться до последнего на всех фронтах. Однако положение было безнадежным — удержать фронт не представлялось возможным. Соединения отходили все дальше и дальше. Рисковал рухнуть и венгерский участок Восточного фронта, который удерживался 6-й танковой армией. В ответ Гитлер отдал приказ дивизиям, входившим в данную армию, чтобы те сняли свои нарукавные ленты. Однако этот приказ так и не был передан».

Теперь уже трактовка несколько изменилась. Согласно комментариям Майера, данный приказ не был осуществлен, так как Зепп Дитрих самолично запретил передавать его по частям. Но в данной ситуации получается, что Зепп Дитрих все-таки получил этот приказ, чего не следовало из первоначального письма Георга Майера. Подобные разночтения серьезно подрывают достоверность воспоминаний Майера, но тем не менее они остаются единственным более-менее надежным источником поданному вопросу. Забегая вперед, можно предположить, что отказ выполнить данный приказ был вызван не «возмущенно-фрондерской позицией» Дитриха, а бессмысленностью самого полученного приказа. Дело в том, что в тот момент ни одна из дивизий, входивших в 6-ю танковую армию, не носила нарукавных лент с названиями дивизий, так как они были сняты еще во время следования в Венгрию. Эта мера, как помним, была продиктована мерами по сохранению повышенной секретности. В марте 1945 года подобные ленты носил сам Зепп Дитрих, да, пожалуй, еще несколько штабных офицеров. Во время боев даже на картах штаба группы армий «Юг» части 6-й танковой армии обозначались кодовыми наименованиями. Впрочем, 18 марта меры повышенной секретности в силу их очевидной бесполезности были отменены. С этого момента дивизии 6-й танковой армии вновь обрели на картах свое истинное наименование. Теоретически, все вновь могли носить свои прежние нарукавные ленты, но в тот момент активно отступавших немецких танкистов волновали отнюдь не эти проблемы. В итоге нарукавные ленты носили лишь несколько высших офицеров.

^{Дивизия СС «Рейхсфюрер» отступает В Штирию}

^{Танки дивизии «Рейх» на своем последнем рубеже — на одном из венских мостов}

В целом же данный приказ почти во всей литературе обозначался как «моральная экзекуция». Это могло означать только одно — в глазах Гитлера части Ваффен-СС перестали быть элитными воинскими соединениями. Но подробности данного сюжета так и остались невыясненными. Многие бывшие офицеры СС считали, что данное взыскание было совершенно несправедливым и излишним.

В тот момент, когда поступил данный приказ, 6-я танковая армия вела оборонительные бои у канала Марцаль (низовья Рааба). Как вспоминал Георг Майер, 27 марта рано утром, где-то между 5 и 6 часами, офицер штаба группы армий «Юг» передал ему телеграмму-«молнию», поступившую из Ставки Гитлера. По прошествии многих лет Майер затруднялся передать точный текст данного документа, равно как и его исходные данные. Но общий смысл его сводился к тому, что все дивизии 6-й танковой армии за невыполнение приказов и проявленную трусость должны были сдать свои нарукавные ленты. Но Георг Майер точно помнил, что телеграмма была подписана не Гитлером, а Генрихом Гиммлером. Собственно, ни подтвердить, ни опровергнуть данное утверждение не представляется возможным, так как сама телеграмма не была обнаружена ни в одном из немецких архивов. Опираясь на все эти сведения, Майер утверждал, что истинным автором данной телеграммы был не Гитлер, а рейхсфюрер СС. Он даже не исключал того, что Гитлер должен был отдать приказ о торжественном возвращении нарукавных лент-нашивок. Свою точку зрения Георг Майер подкреплял отрывками из воспоминаний оберстштурмбаннфюрера СС, полковника Ваффен-СС Отто Гюнше, который в то время был личным адъютантом Гитлера. В одном месте он описывал напряженную беседу между Гитлером и Гудерианом. Это был тот самый момент, когда стало ясно, что наступление в Арденнах провалилось и решалась судьба 6-й танковой армии СС. Сам Гюнше писал поданному поводу:

«У меня не было впечатления, что фюрер обвинял в провале Арденнского наступления именно дивизии Ваффен-СС. Но уже тогда он говаривал, что во времена Фридриха Великого, который, невзирая на безвыходность положения, никогда не терял веру в победу, император требовал от своих гвардейских полков особой стойкости и мужества. При этом он упоминал, что Фридрих Великий не боялся лишать отступавшие полки их почетных наград и полевых знамен».

То есть Гитлер уже был одержим этой идеей, ему нужен был лишь повод, чтобы применить ее на практике. Подобный повод нашелся 26 марта, когда до Гитлера дошли слова генерала Балка, адресованные генералу Вёлеру: «Если „Лейбштандарт“ не в состоянии удержать свои позиции, то что же вы хотите от нас!» Гитлер был неистов, он кричал, что «Лейбштандарт» (полное название «Лейбштандарт Адольфа Гитлера») недостоин носить его имя. Присутствовавшие 26 марта 1945 года на совещании погрузились в гробовую тишину. Когда прозвучало требование Гитлера лишить дивизии нарукавных лент, слово взял Герман Геринг. Он тоже находился в опале, но тем не менее не побоялся возразить Гитлеру: «Ваффен-СС, в частности „Лейбштандарт“, храбро сражались с самого начала на всех фронтах. В боях сменился не один состав дивизии. Подобное решение является несправедливым прежде всего по отношению к Зеппу Дитриху». Но Геринга никто не поддержал (или не решился поддержать). Гитлер же напряженно молчал. Наконец он приказал, чтобы в имперскую канцелярию прибыл Генрих Гиммлер. Это произошло пару часов спустя. Тогда Гитлер передал ему приказ, который Гиммлер лично должен был адресовать Зеппу Дитриху. При этом сам рейхсфюрер СС ни словом не вступился ни за Дитриха, ни за 6-ю танковую армию. Именно так приказ поступил в штаб 6-й танковой армии.

^{Зепп Дитрих — командующий танковой армией СС}

Но в этой связи возникало множество вопросов: касался ли приказ только «Лейбштандарта»? Или еще и входившей вместе с ним в I танковый корпус дивизии «Гитлерюгенд»? Или же это относилось ко всем эсэсовским дивизиям, входившим в 6-ю танковую армию? Относилось ли это к IV танковому корпусу СС, входившему в состав армейской группы Балка?

Не исключено, что именно по этой причине Дитрих не стал разбираться в тонкостях данного приказа, а просто не дал ему хода. Тот факт, что приказ фюрера поступил за подписью Гиммлера, не добавлял ни малейшего желания его выполнять. Традиционная версия состоит в том, что Гиммлер выступил лишь как передаточное звено, некий «почтальон». Несмотря на то что приказ не был передан по частям, слухи о нем очень быстро расползлись по дивизиям, в том числе и не входившим в состав 6-й танковой армии. Именно этим объясняется нелепая версия о том, что будто бы Дитрих направил свои награды Гитлеру в ночном горшке. Этот факт лишь отчасти наличествовал в дивизии «Гётц фон Берлихинген». Некоторые офицеры (не исключаю, что навеселе) только предлагали это сделать. Но на следующее утро отказались от рискованной затеи. Именно этим объясняется такая странная подробность, что якобы ночной горшок с наградами Зеппа Дитриха был перевязан нарукавной, а именно — лентой дивизии «Гётц фон Берлихинген». Здесь, как говорится, не разбирая, все валили в одну кучу.

27 марта 1945 года Зепп Дитрих, если верить Г. Майеру, все-таки проинформировал командиров танковых дивизий. Те были весьма возмущены. Особо бурную реакцию демонстрировал Гилле (дело в том, что генерал Бал к послал ему копию данного приказа «для ознакомления»). По сути, это было открытое оскорбление.

Но самое интересное в данной ситуации то, что в журнале боевых действий группы армий «Юг» не было ни одного упоминания об инциденте с «приказом о лентах». А ведь телеграмма из Берлина пришла именно в штаб группы армий «Юг»! Замечание о том, что приказ касался только дивизий Ваффен-СС, не выдерживает никакой критики, так как все эти дивизии не были обособленными соединениями, а входили в состав группы армий и подчинялись ее командованию. Стало быть, в журнале должна была остаться отметка о данной телеграмме. Не меньшее удивление вызывают воспоминания многих офицеров дивизии «Рейх», которые утверждают, что о данном приказе услышали уже только после войны из различных источников. Это, конечно, не исключает того, что командование дивизии просто-напросто не передало приказ частям.

Не менее странной выглядит версия, рассказанная в книге Чарльза Мессенджера:

«Дитрих рассказывал своему канадскому следователю Милтону Шулману, что поначалу он напился и проспал три часа. „Проснувшись, я задал себе вопрос: „Кто сумасшедший — я или они? Но я не сумасшедший, значит, сумасшедшие они““. Затем он вызвал своих четырех дивизионных командиров и, бросив приказ на стол, сказал: „Вот ваша награда за то, что вы сделали за последние пять лет!“ Он приказал им не снимать нарукавных лент, а Гитлеру написал, что он скорее застрелится, чем выполнит этот приказ».

В этом рассказе много сомнительных мест, в частности, никто из выживших очевидцев не мог припомнить, чтобы Дитрих пил после получения приказа.

В итоге в данной ситуации волей-неволей приходится ориентироваться на версию Георга Майера, который был единственным очевидцем тех событий: «В тот странный день, 27 марта 1945 года, я утром дежурил. После 5 часов утра ко мне пришел дежурный офицер [штаба группы армий] и передал мне только что поступившую телеграмму-„молнию“. Приказ снять нарукавные ленты! Я не поверил своим глазам. Я чувствовал, как меня распирает от возмущения и гнева. Я терял самообладание и уже подумывал, не разбудить ли начальника штаба армии генерал-майора Ваффен-СС Кремера? А может, позвонить личному адъютанту командующего армией штурмбаннфюреру Ваффен-СС Вайзеру? И тут распахнулась дверь — в комнату вошел сам Зепп Дитрих. Я доложил ему утреннюю сводку, а затем вручил возмутительную телеграмму. Он пристально поглядел на меня, так как от него не ускользнуло мое душевное смятение, но ничего не сказал. Когда он прочитал ее, то медленно отвернулся, склонился над ломберным столом, на который он оперся обеими руками. В итоге я не мог видеть его лица. Он был настолько потрясен, что потребовалось достаточно много времени, чтобы он взял себя в руки. После длительной паузы, все еще склонившись над столом, он тихо произнес дрожащим голосом, в котором читались обида и глубочайшее разочарование: „Вот она, благодарность за все!“ Наконец он распрямился, повернулся и посмотрел на меня глазами, полными слез. Он указал на нарукавную ленту: „Она останется там!“ Он замотал головой, словно гнал от себя эту мысль. Некоторое время спустя он спросил меня: „Что предлагаешь делать?“ Хотя я понимал, что мои слова могут быть бессмысленными, непроизвольно выдал следующее: „Я полагаю, надо запросить Ставку фюрера, должны ли лишиться нарукавных лент тысячи смелых солдат Ваффен-СС, которые сражались между Балатоном и Дунаем?“ Зепп Дитрих понимающе посмотрел на меня, а затем указал на телеграмму, лежавшую на ломберном столе: „Не передавай ее по частям. Свяжись с Кремером. Когда вернусь назад, то все обсудим“. После этого он протянул мне руку — нехарактерный для него жест. Я сопровождал его до машины, а он лишь качал головой. Он направлялся на фронт к солдатам. Генерал-майор Ваффен-СС Кремер был потрясен не меньше моего. Когда в 8 часов утра после утреннего доклада я передал ему телеграмму и сообщил о реакции командующего армией, то он был разгневан. Он стал красным от злости. Тогда мы отпороли у себя нарукавные ленты ножом для бумаг. Он отпорол ленту „Лейбштандарта“, а я — своей прошлой дивизии — „Рейх“».

^{Советские солдаты осматривают немецкую технику на улицах Секешфехервара}

Дальнейшее развитие событий представляется следующим образом. Затем Дитрих посетил своих дивизионных командиров, проинформировал их, но запретил передавать приказ дальше. Тем не менее все быстро узнали о нем, даже в дивизии «Мертвая голова», которая уже не числилась в составе 6-й танковой армии. Майер считает, что в группе армий «Юг» тоже получили сообщение и передали его дальше. Но, как сообщил Отто Кумм, это было только для ветеранов, а их оставалось мало. И они пережили различную форму шока. Во всяком случае, во всех частях по прибытии в Венгрию сняли нарукавные ленты. Почти наверняка и Дитрих снял свою ленту, которая к тому же была особенной, выполненной в золоте, а не в серебре, как у всех остальных членов Ваффен-СС. Это специальное отличие было присвоено ему Гитлером.

Следующим, кто узнал об этом, был Бальдур фон Ширах, в прошлом лидер «Гитлерюгенда», а с 1940 года — гауляйтер Вены. Гиммлер, не желавший направляться дальше в зону боев, вызвал Дитриха в Вену, чтобы сделать ему выговор. Фон Ширах присутствовал при этом. Гитлер по телефону потребовал от Гиммлера увезти награды офицеров 6-й танковой армии. Гиммлер стал протестовать: «Я мог бы выехать к озеру Балатон, чтобы снять кресты с мертвых. Немецкий солдат СС не может дать больше, чем свою жизнь за вас, мой фюрер». Услышав это, Дитрих сорвал свой Рыцарский крест с шеи, швырнул его в угол комнаты и вышел. Один из его адъютантов подобрал крест и ушел вслед за Дитрихом. Этим завершилась «миссия» Гиммлера. Тем самым опровергается голословное утверждение, что Дитрих вернул свои ордена Гитлеру. На самом деле многие из них, включая Рыцарский крест с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами, находятся у старшего сына Зеппа — Вольфа-Дитера.