• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

…а вы будете у Меня царствам священников и народом святым.

Исх. 19:6

И узнают, что Я, Господь Бог их, с ними, и они, дом Израилев, Мой народ.

Иез. 34: 30

Евреям потребовалось несколько веков, чтобы создать Библию. Впечатляет замечательное внутреннее единство составляющих ее 39 книг, которые отражают развитие мысли Израиля из века в век, не потерявших актуальности по сей день, значимых для всего человечества.

Пророки, левиты, писцы обеспечили сохранение устной традиции, пронесли ее через века. Эта традиция обеспечила духовную жизнеспособность нации, следующей закону, данному Господом в Торе. Древнееврейский язык явился чудесным инструментом для создания библейских текстов, которые за два тысячелетия не потеряли своей глубины и гармонии. Язык Библии блистателен, его ритмический узор вдохновляет, пробуждает стремление мыслить, зовет к мудрости. Речь идет не о философии, а о непосредственном общении с вечным, остающимся важным для человека вне времени. Заметно, что письменная традиция органично сосуществует здесь с устной, что еще в большей степени дает ощущение непо

средственного контакта, способствует пониманию, сохранению и передаче из поколения в поколение издревле лелеемой мудрости.

Пророки из года в год, из страницы в страницу проклинают преступления, неверность, грехи, предательство. Они не устают осуждать слабость и описывать со страстной скрупулезностью последствия допущенного зла. Такова их роль. Но народ, к которому они, казалось бы, так суровы, с набожным почтением внимает их словам, направленным на сохранение и передачу религиозной традиции.

Платон, Шекспир, Боссюэ, возможно, не были бы поняты, если бы в веках не выкристаллизовалась мудрость, которую несет человечеству Библия. В девятнадцатом веке была тенденция рассматривать древних евреев как примитивный народ кочевников или полукочевников, постоянно бедствующий и ведущий нескончаемые войны с Ханааном. Но эти трагические обстоятельства и эта бедность не помешали — и здесь, без сомнения, кроется одна из самых удивительных тайн этого народа — вынашиванию и зарождению в его недрах великолепной плеяды гениев, осветивших тьму времен.

Как Иоиль представляет вселенную, где он живет? Греки называли ее космосом, латиняне — природой, а Иоиль зовет ее «олам»: вечной тайной пространства и времени. Этим именем он называет землю и небеса Элохима, создавшего мир. Небеса — это все, что над землей: воздух, солнце, луна, звезды. Там, в вышине, есть воды, находящиеся над областью, которую Господь может отверзнуть и оросить землю дождем. Еще более высоко располагается трон Яхве¹, окруженный ангелами, его посланниками, и Сатаной, который оспаривает его власть.

На земле есть бездна с водами морскими, растекающимися по ней реками и ручьями². Как небо, земля — это равнина, испещренная долинами, горами,

потоками вод. Под землей располагается Шеол, пристанище мертвых, где обитают призраки. Как и место пребывания Господа, Шеол невидим для человека. Существует шесть уровней вселенной: земля и подземные воды, небо и небесные воды — и над ними пристанище Господа, область света, жизни, благословения, а под землей Шеол, где царят мрак, смерть и проклятие. Иоиль воспевает небо, простирающееся над землей подобно свадебному покрову, покоящееся на вершинах далеких гор³. И над всем миром царит Господь, создатель всего сущего, источник жизни, безмерного и бесконечного могущества созидания.

Иоиль — дитя крохотного народа, который постоянно испытывает давление могущественных соседних империй. Обеспечить в этой ситуации выживание может лишь почти постоянная победоносная война. Иоиль внемлет гласу пророков и священников, провозглашающих историческую значимость его народа. Жизнь не абсурдна, но она является ареной постоянного конфликта добра и зла, мира и войны, разума и природы.

Вселенная, как и Бог, ее создавший, уникальна. Господь могуществом своего слова преобразовал хаос, вдохнул жизнь в Адама. Иоиль видит вселенную в ореоле этого дуновения, «нефеш». Аристотелевское определение души как формы тела в той мере, в которой оно исключает дуализм, могло бы соответствовать представлению Иоиля о «нефеш». Это живая субстанция, которая определяет личность и ее побуждения. Поскольку человеческая душа едина с телом, тело зависит от здоровья души. Она поражена недугом — страдает и тело. Она умирает — и тело умирает вместе с нею. Таким образом, представление о вселенной семита достаточно зримо и не является абстракцией мышления.

Однако это представление не лишено противоречий. Иоиль видит дихотомию своей вселенной и ее

субстанций. И это удивительная мудрость для народа, столь последовательно стремившегося к монотеизму. Ной берет в свой ковчег по паре животных. Господь, создав единую вселенную, предусмотрел в ней реальность дуализма.

Последовательно Он творит небеса, где располагается область божественного, и землю, область хаоса, пустыню; затем море и пустыню, тьму и свет, день и ночь. Мир с самого своего рождения поделен на две части, и это обстоятельство усугубляется, когда Адам и Ева оказываются изгнанными из рая за то, что вкусили плод добра и зла.

Благо и зло претворяются в символике Библии каскадом противопоставленных друг другу реальностей: смерть и жизнь, ненависть и любовь, несправедливость и справедливость, нечистота и чистота, профанация и святость, тоска и радость, счастье и несчастье. Противопоставление неба и земли также раскрывается в многообразных оппозициях: с одной стороны — хаос, предшествующий акту творения, с другой — свет и дух Божий, носящийся над бездной. Гармония сосуществования черного и белого осеняет первый день творения. И Иоиль должен выбрать один из двух путей в реальности — добро или зло. Выбор неизбежен: это требование изначальной расколотости мира. Космогония, метафизика, политика и мораль древних евреев покоятся на следующей аксиоме: единство вселенной включает область мрака и область света. На этой границе сталкиваются постоянно праведники и отверженные, добрые и злые. Человек идет от рождения к смерти, окруженный постоянными противоречиями реальности, обреченный на ежесекундный выбор той или иной стороны сущего, идет в ожидании грядущего триумфа света над тьмою, жизни над смертью.

Бог евреев — Яхве. Но они живут среди идолопоклонников, и языческий культ, несмотря на гнев пророков, оказывает на них влияние.

Ваал — один из главных богов хананейского пантеона. Он отвечает за плодородие полей и тучность стад: его почитают и хананеяне, и евреи, приносящие ему в жертву вино, масло, первый приплод скота. Его культ предполагает также ритуальные трапезы и экстатические танцы, оргии. Вероятно, древние евреи отступались от своего сурового Бога Синая, чтобы предаться этим ритуальным мероприятиям. Постоянство и страстность осуждения пророками идолопоклонства свидетельствуют о том, насколько были распространены эти проявления языческого культа даже у царей Иудеи и Израиля во все периоды монархии. Царевны, например Иезавель, дочь царя-священника Тира, Гофолия, дочка Иезавели и жена Иеорама, царя Иудеи, поклонялись Ваалу и Астарте.

Астарта была не менее притягательна для евреев, чем Ваал. Под именем Ашера она упоминается в Библии сорок раз, в Книгах Царств и Паралипоменоне. Это имя называет непосредственно богиню или ее изображения. Ашера — жена бога Эля, главного божества Древней Азии. Ее часто изображали в виде беременной, но девственной женщины. Она — богиня сексуальной жизни и войны. Ее храмы были официальными местами оргий: еврейские женщины присоединялись к хананеянкам, чтобы предаться священной проституции. Ее почитали в южной Аравии и у Аморреев под именем «богини неба»⁴. Эта восточная Венера изображалась в многочисленных каменных статуэтках в вызывающей наготе, с обнаженной грудью, мощными бедрами, пухлым животом и смелым взглядом.

Упомянем также грозного бога Востока Молоха- царя: он требовал приносить себе в жертву детей. В тех областях, где был распространен его культ, было найдено много детских скелетов, павших жертвой ужасных обрядов. Книга Царств⁵ свидетельствует о внедрении культа Молоха в Израиле царем Манассией. Этому Богу поклонялись хананеяне, и он, конечно, нашел своих приверженцев у древних евреев. Царь Иосия изгнал этот культ из страны⁶, но его сын Иоаким опять возродил поклонение Молоху, и жес

токие обряды продолжали существовать на протяжении всего монархического периода. Иеремия⁷ и Иезекииль⁸ возмущались этими чудовищными жертвоприношениями: ребенку перерезали горло или родители сжигали его живым на алтаре.

Один из самых знаменитых центров культа Молоха располагался поблизости от библейского Иерусалима, в долине Геенна, там, где позднее римляне распинали приговоренных. Отсюда страшная репутация этого, теперь цветущего, места на юго-востоке Иерусалима. Его название, в итоге ставшее наименованием ада — Геенна, происходит от имени древнего владельца долины — Гйнома.

Образование, которое Иоиль получает в семье, в своем клане, племени, идеология, которую он воспринимает от пророков и священников, формируют в его сознании картину мира, которая предполагает безусловный авторитет Господа. Для него, как для каждого представителя его народа, вселенная имеет начало, и начало это — Господь Элохим. Он грезит о мире, где воцарятся справедливость, мир, братство всех наций, о времени, когда ягненок будет мирно сосуществовать со львом и смерть будет навеки изгнана из вселенной.

В борьбе добра и зла, света и тьмы человек призван служить великой цели совершенствования человечества. Евреи стараются изгнать из своего сознания языческие мифы. Они провозглашают смерть нечистой. Это убеждение, которое может показаться безумным, определено всепоглощающей любовью этой нации к жизни. Господь Элохим отождествлен этой мыслью с вечностью.

В противовес язычеству, которое будит в человеке низшие инстинкты, евреи стараются освятить чистой верой каждое мгновение своей жизни, наполненной ожиданием грядущего триумфа всеобщей радости и благополучия.

Тора, закон Завета, определяет стремление не только к теоретически безупречной морали, она проповедует аскезу, которую должен практиковать народ, который Господь избрал для свершения своего великого замысла. Человек был изгнан из рая, поскольку он должен следовать долгим и трудным путем свершения замысла Господня. Потому религия евреев — это вечное стремление к благому переустройству человеческой души. Отсюда трепетное стремление сохранить послание Господа, органично вписать его смыслы в повседневность. Святой Павел позднее скажет:

«Ибо вы, братия, сделались подражателями церквам Божиим во Христе Иисусе, находящимся в Иудее, потому что и вы то же претерпели от своих единоплеменников, что и те от Иудеев, которые убили и Господа Иисуса, и Его пророков, и нас изгнали, и Богу не угождают, и всем человекам противятся, которые препятствуют нам говорить язычникам, чтобы спаслись, и через это всегда наполняют меру грехов своих; но приближается на них гнев до конца»⁹.

Но каким оружием добиться триумфа Бога? Иоиль ощущает с тоской свое бессилие. Он не может отправиться в крестовый поход за свою веру. Он старается воплотить свое понимание Бога и его завета в повседневности. Победу может принести лишь сам Элохим и все, что им даровано: Тора, его Храм, его пророки, левиты. Однажды Мессия, его сын, воплотит долгожданное чудо, царство справедливости и мира на земле. Такова парадоксальная истина, которую не устают проповедовать преданные Господу.

Авраам и Моисей — два образа, которые из века в век вдохновляют пророческую мысль Израиля. Оба они избранные посланники Господа. С них начинается великая традиция, они являются истоком национального самосознания.

Авраам и Моисей представляют два полюса пророчества. Первый — рыцарь веры, он слепо предан

гласу Господнему, даже если от него требуется принесение в жертву своего единственного сына Исаака. Он восстает против Бога, лишь когда молит о Содоме. Он — сама верность, любовь, даже если его путь одинок и труден.

Моисей — олицетворение исторического деятеля. Он посредник между Господом и его народом. Он пророчествует с необыкновенной страстью: он должен донести до своего народа божественную волю, помочь ему воплотить свою миссию, преодолевая страх и дрожь отчаяния. В нем вопиет боль за свой народ, его раздирают противоречия и мучительные сомнения. Он должен, пройдя через пустыню и выведя свой народ из Египта, даровать ему закон Синая. Его миссия — помочь своему народу обосноваться на Земле обетованной. Оба они, Авраам и Моисей, ведомы высшим зовом, который обязывает их посвятить себя этой мистической борьбе.

Дух Божий часто оставляет свой след в жизни своего народа: выбор Господа падает на бесплодную пару — Авраама и Сару, чтобы дать исток своему народу; на Моисея, чтобы сделать его защитником этого народа; на женщину, Девору, которая становится воительницей; на Иеффая, становящегося судьей; на пастухов Саула и Давида, обретающих царскую власть.

Человек избирается Господом с его согласия. Часто это акт одностороннего согласия: Самсон предназначен к служению матерью; Самуил — чудесно рожденный, как и патриархи Исаак и Иаков; Моисей спасен от воды; Иеремия впитывает сознание своей избранности с молоком матери: «Прежде, нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, и прежде, нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя: пророком для народов поставил тебя»¹⁰.

Пророк исполняет священную миссию: обеспечить движение истории по пути, предназначенному Господом; в его власти уничтожить и проклясть. Илия, Елисей обращают пророчество в русло политики. Еврейская монархия была сильна своим теократизмом и держалась во многом на авторитете свя

щенников и провидцев. Культ сурового единого Бога способствовал сохранению и укреплению централизационных тенденций.

После Илии и Елисея пророк-книжник осуществляет духовную цензуру. Эта эволюция пророческого движения начинается в середине VI века, когда народ переживает национальную катастрофу 721–586 годов. Перед лицом натиска Ассирии и Вавилона рождаются блестящие образцы пророческой мысли.

Пророк размышляет, проповедует, активно участвует в повседневной жизни своего народа. Он слышит глас Господень, видит горящий куст, он встречает ангела: происходит озарение, он становится выразителем Божьего замысла:

Лев начал рыкать, — кто не содрогнется?

Господь Бог сказал, — кто не будет пророчествовать?¹¹

Пророк старается уклониться от этой избранности: от Моисея до Ионы каждый старается избегнуть пленяющей его страсти, которой в конце концов уступает. Только Авраам и Исайя не противятся своей судьбе. Другие знают, что их ждут тяжкие дни, представляют, сколько им придется вынести страданий в роли глашатаев Господа.

Пророк действует в условиях определенной политической ситуации. Он страж городских врат, он предупреждает народ о грядущем несчастье. Он говорит, действует, угрожает, обещает. Он по существу политик, но не в том смысле, в котором мы теперь употребляем этот термин: сфера его размышлений — это Бог, его завет и грядущее благое переустройство мира. Пророк осенен свыше, и его сограждане склонны часто видеть в нем человека необычного, безумца, даже психопата: он может пренебречь благопристойностью, принятыми нормами поведения, логикой¹². Он находится во власти всего дара прорицания, который диктует ему все его проявления, он — вместилище высшей силы. Его сознание — инструмент проявления Божьей воли. Он находится в постоянном контакте с создателем неба и земли, ко

торый ведет свой народ к смерти или спасению, который его рассеивает или собирает на Земле обетованной, уничтожает или спасает по своей воле.

Невозможно осознать функцию пророка вне понимания исторического контекста проявления этого феномена. Пророк — это не священник и не государственный деятель. Это человек Господа, он проповедует, и его инструмент воздействия — слово. Пророки часто совершают эпатирующие поступки. Осия женится на блуднице, чтобы обличить неверность Израиля. Исайя ходит обнаженным и необутым на протяжении трех лет, чтобы возвестить народу о грядущих несчастьях¹³, дает символические имена детям. Иеремия надевает на шею ярмо. Иезекииль ест хлеб, пожаренный на коровьем помете и человеческих экскрементах, ест пергамент, заточает себя в своем жилище и молчит, проводя время в неподвижности на своем ложе¹⁴. Он теряет любимую женщину и демонстративно пренебрегает трауром¹⁵, бреет бороду и волосы, публично сжигает треть своих волос, провозглашая, что оставшиеся должны пророчествовать об огне, который сожжет Иерусалим¹⁶. В экстазе пророк часто впадает в безумие: это — одно из его проявлений, его драма и в то же время знак его могущества¹⁷.

Пророки обладают сверхъестественной властью: их политическая теология основывается на убеждении, что судьбу можно преодолеть и можно совершить невозможное. Чудо — это факт свершения невозможного, и оно происходит благодаря Божьему человеку. Отступают армии, воздвигаются укрепления, прекращается голод, воскресают мертвые, выздоравливают больные, умножаются хлеба, освобождаются ото льда потоки, приходит наказание и возмездие — и все это благодаря вмешательству пророка по воле Господа. Он властвует над природой. Небесные легионы выступают по его воле, чтобы по

разить врагов Израиля. Чудо — это естественный инструмент правосудия Господня. Народ, вдохновляемый священниками, левитами, пророками, живет в ожидании грядущих чудес, которые освободят его от горестей и бед. Мы знаем труды двадцати пророков периода между царствованиями Давида и Иосии, сотни других, известных или неизвестных по имени. Пророк — это оратор, иногда писатель: но его сила проистекает от той силы, которая в нем живет, от вдохновляющего его Божественного гласа, требующего от него исполнения его миссии.

Дар провидения открывается у него в состоянии экстаза. Он может видеть происходящее далеко от него, он проницает будущее. Он видит ослиц, пасущихся вдалеке, и знает, кто победит в начавшейся битве. Он может даже, как, например, Иезекииль, перемещаться в пространстве при помощи левитации. И, как Моисей на Синае или в Ковчеге завета, созерцать Господа и говорить с ним. Он проникает в тайны человеческих душ: он может ими управлять, склонять к исполнению его воли, которая являет собой отражение воли Господа. Он всегда готов к общению с Богом.

Его могущество настолько велико, что даже после смерти он способен сохранить свое влияние: мертвый воскресает, когда его тело помещают рядом с мощами Елисея¹⁸. Пророк не всегда разделяет судьбу смертных. Как Илия, он может вознестись на небо в потоке воздуха на огненной колеснице¹⁹.

Народ и цари обращаются к нему как к мудрецу, судье, врачу, советчику и, иногда, стратегу. Он принадлежит своей нации, он ее защита и утешение²⁰. Одна близость божьего человека укрепляет смертного, дает ему возможность приобщиться к божественным силам, которые он олицетворяет²¹. Пророки помогают царям: Гад и Нафан при Давиде; Шемая при Ровоаме; Ахия при Иеровоаме; Амос при Иеровоаме II — они одновременно советники и, в определенном смысле, цензоры. Мужество Нафана, обвинившего Давида в злодеяниях, — тому свидетельство²².

С появлением на исторической сцене пророка- писателя пророчество меняет свою природу. Внешние атрибуты движения все более теряют актуальность в пользу внутреннего содержания, приобретающего все большее влияние к VIII веку. Экстатические состояния, жертвы и эпатирующие поступки отходят на второй план: теперь ведущую роль играет проповедь закона Моисея.

Пророк вещает о справедливости и великих духовных идеалах, способствующих гармонизации национальной жизни. Это своего рода революция в сознании: теперь ведущее место занимает не культ Бога, а проблема справедливости, уважения к гуманистическим ценностям, защита слабых и бедных. Израиль будет наказан за свои преступления, потому что «продают правого за серебро и бедного — за пару сандалий»²³, но оправдан в грядущий момент всеобщего ликования. Пророки развивают эту тему: от Осии до Иоиля, от Исайи до Михея и Аввакума, позднее Иеремия, Иезекииль и Даниил. В их устах пророчество достигает своего апогея, предвещая суровые кары Апокалипсиса.

Пророк действует от имени Создателя неба и земли: он не является защитником идеологии, какой-либо доктрины, теории, интересов определенной группы, класса, нации. Его указания — божественного происхождения. Отсюда экстремизм и горячность его слова.

Отправная точка пророческого движения — это протест против дурных проявлений человеческой природы. Конечная цель — достичь установления всеобщей справедливости, единства и любви.

Осия, Амос, Исайя, другие пророки постоянно осуждают жизнь евреев эпохи монархии: они упрекают их в отречении от чистоты нравов древности, в поклонении языческим идолам, в угнетении бедняков, в приверженности роскоши, в стремлении к дорогостоящей пище, в пристрастии к дорогим духам и благовониям, развлечениям, разврату, обога

щению за счет бедных — и все это вопреки воле Господней.

Протест пророческого движения идет еще глубже: пророк восстает против порабощения человека продуктом своего труда, оно требует соблюдения субботы даже иноземцами, даже животными, чуть ли не природой. Пророки вещают о вечной субботе, то есть цивилизации праздности, когда человек будет освобожден от проклятия работы.

Восстав против существующего положения вещей, пророки не щадят ни царей, ни вельмож, ни священников. Осуждение Самуилом института монархии должно было спровоцировать радикальные изменения в истории Израиля. Пророки порицают злоупотребления монархического режима, отступление от закона и обычая древних времен, против абсолютной власти царя, эксплуатации. «(Вы) едите плоть народа Моего и сдираете с них кожу их, а кости их ломаете и дробите как бы в горшок, и плоть — как бы в котел», — восклицает Михей²⁴. Таким образом, пророки являются не только выразителями духовных идеалов, но и политическими деятелями. Они со страстью осуждают царские порядки, что стоит им порой тюремного заключения. Утверждают, что ничто не может свершаться вне воли Божьей, даже воля царя.

Пророчествование выходит за пределы страны, распространяет свое влияние на языческие народы. Резкая критика язычества звучала в то время поистине революционно: в самом деле, сказать, что все боги других наций ничего не значат — это потрясти основы установившегося миропорядка, осуществить кощунство. Евреи осудили таким образом, несмотря на сложности политической ситуации, преступления, свершавшиеся в Египте, Ассирии, Вавилоне.

Но пророческое возмущение идет еще дальше, его объектом становится природа человека и мира. Человек должен победить свои инстинкты, амбиции, гнев, дурные побуждения, усмирить свою натуру, чтобы она уподобилась в итоге замыслу Господнему. Не только все народы должны преобразиться, но так

же и царство животных: ягненок мирно будет сосуществовать со львом. Освобожденный человек будет жить на новой земле, под новыми небесами. А миропорядок претерпит кардинальные изменения: пророческое видение получит свое воплощение в масштабах человечества.

В конце царского периода умами с особенной силой завладевает мысль о грядущем преображенном мире, триумфе Создателя и окончательной победе жизни над смертью.

Историческое сознание, традиции, единство народа раскрываются в языке, на котором он говорит. В языке проявляется его духовность, его менталитет. Поскольку еврейский народ имеет истоки в арамейском и хананейском мире, его язык принадлежит к группе семитских языков, названных так, поскольку большая часть народов, которые на нем говорят, происходит от Сима, сына Ноя²⁵. Можно предполагать существование общесемитского наречия, от которого через латынь ведут свой род итальянский, провансальский, французский, испанский, каталанский, португальский, румынский языки. Этот исконный семитский язык нам неизвестен, но есть возможность воссоздать его структуры.

Древнееврейский принадлежит к северо-восточной группе семитских языков. Эта группа дала миру алфавит, который был изобретен финикийцами и распространен арамеями, хананеями, евреями. Греки его заимствовали и приспособили к нуждам своего языка²⁶. Древнееврейский становится языком арамейских племен, пришедших из Харрана' и обосновавшихся в Ханаане: его приблизительная структура

* Харран ((аккад. «перекресток», «дорога»): — важный торговый город на северо-западе Месопотамии, на реке Балих, левом притоке Евфрата, примерно в 450 км северо-восточнее Дамаска. Здесь пересекались караванные пути из Вавилона в Малую Азию, Арам (Сирию) и Египет.

нам известна по документам, найденным в Тель-Амарне. Библия дает нам наиболее полное представление о древнееврейской литературе. Календарь Газера IX века до христианской эры, пластинки из Самарии и Арада, различные печати, клейма и монеты библейской эпохи, надписи Силоама конца VIII века, монеты эпохи Маккавеев, лапидарные тексты, найденные в синагогах, мощи, саркофаги, манускрипты, найденные на берегах Мертвого моря, — все это документы, относящиеся к истории еврейской литературы, свидетели этапов развития языка евреев. Язык был наиболее значимым фактором единства народов Библии: именно он помог своему народу преодолеть исторические противоречия на пути к единству.

Иврит всегда был разговорным языком, использовавшимся небольшой исторической общностью. Большая часть населения древнего Ближнего Востока говорила на арамейском языке, который восприняли и евреи по возвращении из Египта: в Библии три главы книги Ездры²⁷, пять книг книги Даниила²⁸, стих Иеремии²⁹, два слова в Бытии³⁰ написаны на арамейском. Этот язык, считавшийся священным, послужит для перевода Библии, создания священных текстов Иерусалима и Вавилона. Эти памятники обеспечат арамейскому языку первенство по отношению к другим диалектам.

В языке заключена тайна Израиля. Иврит — это язык, имеющий огромный внутренний потенциал. Основу его составляют корневые морфемы глаголов, изменение которых позволяет выразить идею объекта, эмоции или чувства. Роль гласных, иногда долгих, иногда кратких, в том, чтобы придать слову желаемый смысл. Иврит — язык аристократический: он открывает свои секреты лишь тем, кто проявляет исключительный интерес к его изучению.

Иврит имеет также весьма своеобразную ритмику. Синтаксис основывается по преимуществу как раз на ней в большей степени, чем на смысле как таковом. Этот язык очень образный, способный нарисовать картину, приспособленный в большей степени к зримости высказываемого, чем к аналитическому

анализу. Однако он объединяет в себе обе эти возможности выражения в акте всеобъемлющего познания действительности.

По возвращении из египетского плена евреи оставили свой древний алфавит, который был ими заимствован в Месопотамии. Но, по велению традиции, слово оставалось связанным с числом, буква — с цифрой. Евреи присвоили численное значение каждой букве алфавита, потому их письмо представляет собой своеобразный шифр, как это было принято в Месопотамии. Эта особенность вызвала позднее интерес к этим тексам кабаллистов, стремившихся раскрыть тайны Библии. Так, сумма цифровых эквивалентов слова «единство», «эхад», равна их сумме в слове «любовь», «ахава», а сумма числовых значений единства и любви равна числовому значению слова «Бог», который являет в себе единство и любовь: 13 + 13=26. Безусловно, сама структура иврита, как и других восточных языков, способствовала словесной игре, созданию загадок, зашифровыванию в текстах скрытых смыслов.

Глубокая степень развитости, дифференциации форм давала возможность выражения тончайших оттенков смыслов. Язык Иоиля — инструмент его трансцендентального мышления. Это язык очень музыкальный, несмотря на свою формальную логику. Он дает возможность ментального и чувственного проникновения в суть вещей. Для евреев это язык священный, который определяет положение народа во вселенной Господа Элохима. Слово, следуя мысли пророков, зажигает в душах евреев божественную искру, которую они трепетно хранят как знак избранности своего народа Господом. Благодаря языку повседневная жизнь евреев содержит в каждом своем проявлении след трансцендентальное™. Даже юмор имеет у этого народа оттенок причастности божественному порядку мироздания.

Судьбы семитских языков сложились по-разному. Самым архаичным был аккадский язык: его распространение на Среднем Востоке было связано с завоеваниями Вавилона и Ассирии. В середине II тысяче

летия он был дипломатическим языком Ближнего Востока, включая Египет и Кипр. Падение Вавилонской империи и превращение ее жителей в персидских сатрапов, завоевание Александра, строительство Селевкии на берегу Тигра увенчали исчезновение Вавилона и забвение его языка, замененного в обиходе арамейским. Все северо-восточные семитские языки постигла подобная судьба: аморейский, хананейский, финикийский, пунический, арамейский, наватийский, пальмирский, восточноарамейский — последние сохранились лишь как языки литургии в нескольких деревнях³¹. Остальные были забыты, но успели, однако, оказать сильное влияние на арабский, который широко распространился вместе с исламом. Эфиопский, который является, как и арабский, южносемитским языком, сохранил следы в многочисленных диалектах на границе Абиссинии.

Иврит — единственный язык семитской группы востока и северо-востока, который избежал смерти: он пережил национальную катастрофу Израиля.

Пророки изъясняются на конкретном языке. Библия, от Бытия до Даниила и, позднее, евангелистов и Апокалипсиса, написана как сценарий. Это очень зримое повествование, очень часто подразумевающее диалог, момент конкретного общения. Письменные традиции сохранялись священниками и левитами иерусалимского Храма. Писцы передавали свое искусство ученикам, которые следовали великой цели сохранения и передачи знания из поколения в поколение. Искусство письма заключалось в умелом следовании древним образцам. Современный писатель старается удивить самобытностью своей манеры. Человек Библии, напротив, стремился увековечить свои мысли, сохранить традицию и стиль своих предшественников, отцов нации. Отсюда удивительное единство стиля и словаря библейских текстов. Историки, экзегеты, лингвисты так и не пришли к соглашению относительно датировки некоторых книг Библии. Эти несогласия определяются различиями в технике письма и обычаем передачи священных текстов на попечение ученикам пророков, левитов и

писцов. Они придали стилю Библии трансисторичность, которая осложняет применение традиционных методов датировки, основанных на исторической эволюции языка.

Тексты имеют особенную конструкцию: так, Бытие построено на символике цифры 7. Первый стих содержит 7 слов на иврите, и 7x2=14 слов второго стиха. Эта книга содержит 7x7+1 глав. Она повествует о 7 днях творения, о 7 х 2=14 царях, которых побеждает Авраам и т. д. Анализ здесь, как и в других случаях, вскрывает гармоническое единство стиля Библии. Чтобы вполне проникнуть в совокупность смыслов, которые содержат эти тексты, необходимо владение определенными техниками расшифровки. Пророк и писец ими обладали, поскольку были облечены честью нести сквозь века слово Господне во имя грядущего человечества.

Иврит, таким образом, и язык повседневного общения, и язык закона, Торы Господа Элохима. Она написана теми же словами, какими евреи пользуются в жизни. Это средство выражения мысли, религиозного послания, инструмент политического и социального воздействия. В своей жизни Иоиль и Мелхола постоянно ощущают присутствие Торы и Бога. Принося в храм жертвы, они постоянно общаются со священниками, левитами, пророками и ясновидящими, почитают ангельские и демонические силы, имеющие власть в области магического.

Культура народа — это культура Библии. Язык народа — это язык Библии, на котором говорят священники, левиты, племя, вся нация.

Жизнь народа, его тысячелетняя история породили богатую устную традицию, основные части которой были зафиксированы письменно. Священники и писцы сыграли в этом процессе, необходимость которого начала ощущаться в эпоху монархии, точнее в царствование Соломона, решающую роль.

Философская литература достигла расцвета в странах, которые были хорошо знакомы евреям, — Египте и Месопотамии. Она получила свое развитие в Израиле, выражая идеи этического монотеизма: книги мудрецов созданы на основе древних традиций народа. Притчи, Книги Иова, Екклесиаста являются образцами этого литературного течения.

Особенное внимание священники и цари уделяли законам страны, которые традиция возводила к воспринятым Моисеем на Синае как следствие завета Господа Элохима. Десять заповедей³² и слова Завета³³ представляют собой древнейшее ядро законодательства израильтян. Здесь, с одной стороны, сохраняется влияние периода кочевания и полукочевания, с другой — заметны следы законодательства периода оседлости после завоевания Ханаана, в эпоху монархии. Второзаконие представляет собой блестящий пример юридической мысли, которая продолжает связывать все законодательные установления с именем Господа.

В царскую эпоху историография развивается под контролем царя, который обязывает писцов создавать хронику своего пребывания у власти. Книги Самуила, Царств, Паралипоменон содержат исключительные документы, подобных которым нет в древней литературе. Традиция стремится к точной передаче событий, речи и мотивации героев, причем фиксируются даже самые, казалось бы, незначительные детали происходящего. Заметно, что хронисты пользуются царскими архивами и обращаются к устным преданиям, которые знают блестяще; весь материал постоянно анализируется сквозь призму религиозных воззрений. Отсюда необыкновенная историческая точность в фиксации событий от царствования Саула до плена, что постоянно отмечается современными исследователями³⁴. Книги Даниила, Есфири, Иудифи, Ездры и Неемии и, позднее, Маккавеев внесли существенный вклад в развитие еврейской литературы. Наряду с Пятикнижием и историческими книгами еврейская литературная традиция располагает неисчерпаемым источником пророчес

кой мысли, которая зарождается в предмонархическую эпоху и достигает расцвета во время царей Иудеи и Израиля.

Библия — не только совокупность текстов, исторических, теологических, отражающих быт и нравы, юридическую практику, но текстов, представляющих несомненную литературную ценность. Вероятно, поэтическая традиция тщательно сохранялась, передавалась из поколения в поколение, изучалась по произведениям различных жанров: псалмам, победным песням, траурным плачам, литургическим текстам, загадкам, элегиям, благословениям, проклятиям, эпическим поэмам, лирике, драматическим произведениям, любовным песням, бессмертным примером которых служит Песнь Песней.

Израильская поэтика — это присутствие вечности в повседневности. Очень трудно определить здесь грань между поэзией и прозой, какой бы это ни был жанр. Часто в повседневный язык проникают поэтические выражения. Параллелизм, душа еврейской поэзии, является основой выразительности во всех жанрах. Он питается мощной народной традицией, исполненной ритма, музыкальности, образности, необыкновенно богатой по звучанию, несмотря на относительную бедность словарного запаса. Язык сам по себе конкретен. Евреи говорят о Боге, не прибегая ни к философским абстракциям, ни к метафизическому интеллектуализму. Литературный мир евреев отражает их повседневную реальность: землю, скалу, пустыню, воду, огонь, солнце, луну, звезды, образы домашних и диких животных, идею войны и мира, представление о жилище, голоде и сытости, жизни и смерти. Но все эти реальности они видят сквозь призму божественного света — отсюда трансцендентальное могущество, подлинная мистерия языка Библии. Неисчерпаемая гармония смыслов и звучаний держит читателя в постоянном напряжении. Вдохновенный поэт, кажется, знает тайну сущего: Бога, божественного, неба, ангелов; Сатаны, мира демонов; человека, все возможные перипетии жиз

ни, добро, зло, грех в своей самой страшной черноте и мерзости, мир, войну, всю природу, Израиль и другие народы, и, конечно, свой избранный Богом народ — все то, что содержит сокровищница его мысли, побуждаемой Господом в ожидании грядущего всеобщего благоденствия.

Повседневность для еврея слита с вечностью с момента творения. Всякое существо, всякая жизнь, всякое действие — это естественное событие, вызванное волей Господней³⁵, которое может быть расценено как чудо, то есть невозможное при обычном течении вещей событие. Евреи живут в воспоминаниях о знаках свыше, «от», чудес, «мофет», необычного, «пеле», дива, «несс», в их ожидании, ибо они являются свидетельством присутствия Господа. Бури, землетрясения, солнечные затмения — все события, выходящие за рамки обыденного, приписываются Богу, поскольку в итоге весь миропорядок зависит от него. Человеку Библии свойственно состояние восторга перед Божьим миром, который его окружает, он воспринимает сам факт рождения, вступления в мир как подлинное чудо. Рассказам о чудесном рождении Иисуса предшествуют в Библии рассказы о рождении Исаака³⁶, близнецов Ревекки³⁷, Иосифа, сына Рахили³⁸, Обеда, сына Руфи³⁹, Самуила⁴⁰.

Чудеса отмечают вехи пути народа Господа: обетование Аврааму, исход из Египта и переход через Красное море, завоевание Ханаана, победы Давида и других царей из поколения в поколение вызывают глубокое почтение народа.

Господь исцеляет больных, воскрешает мертвых, спасает от опасности, голода, разрушений. Истории Самсона, Иисуса Навина, Даниила, Паралипоменон наполнены описаниями различных чудес. Но у евреев они не вызывают удивления. Чудо — естественная данность Божьего миропорядка.

Сон играет важную роль в жизни израильского народа. Он является божественным знаком, пренебрегать которым неразумно, и его непонимание порой приводит к фатальному исходу.

Сон дает возможность общения с Богом, и потому понять заключенные в снах послания Господа очень важно. В снах является будущее — поскольку Элохим таким образом решил предупреждать человека⁴¹. Бог говорит во сне с человеком: Авимелехом, Иаковом, Соломоном⁴². Если Господне послание неясно, необходимо обратиться к мудрецу, который объяснит его — так поступали Фараон и Навуходоносор⁴³. Увидев соответствующий сон⁴⁴, Гедеон идет войной на мадианитян и побеждает их. В толковании сна важно отличить зерна от плевел. Ложные толкователи снов проклинаются народом так же жестоко, как и ложные пророки. И так же, как ожидается время всеобщего благоденствия, когда мудрость заполнит землю, подобно воде, заполняющей ее впадины, ожидается и час, когда способность видеть во сне будущее будет дана каждому:

И будет после того, излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши; старцам вашим будут сниться сны, и юноши ваши будут видеть видения⁴⁵.

Сон принадлежит к тому же ряду явлений, что и видения и прорицания пророков. Он — свидетельство контакта с Богом.

Современные исследования выявили глубокие взаимосвязи, которые существуют между духовной жизнью, популярными мифами, магией, символизмом чисел и музыкальными инструментами. В культуре Израиля музыка всегда занимала исключительно важное место. После создания мира, говорит нам Бытие, человечество овладело тремя ремеслами: уме

нием пасти стада, изготовлять различные предметы из бронзы и железа, а также музыкой, изобретенной Иувалом⁴⁶. Обозначение того, что касается пения и игры на музыкальных инструментах, имеет в иврите огромное число синонимов, которые порой оказываются непереводимы на другие языки — настолько тонки их оттенки. Все важнейшие события — рождение ребенка, свадьба, смерть, коронация царей и особенно священные литургии сопровождаются инструментальной музыкой, оркестром или хором. Музыка, как и слово, и мысль, — это способ общения с небом, людьми и всем сущим. Она отражает реальность и является мощным средством воздействия на душу человека.

Древнейшие музыкальные инструменты, изобретенные Иувалом, служили священникам во время литургий: это свирель, «иовель», рог, «шофар», труба, «хатсотсра».

Струнные инструменты часто использовались левитами. Это лира, «киннор», кифара и арфа, «небель» и различные подобные инструменты, «ассор», «минним», «самбука», «сантерин».

Существовали также разнообразные духовые инструменты наподобие «угада» — тип флейты и ее варианты из тростника, дерева, кости и позднее, вероятно, из металла — «халлил», «абуд», «машрокита».

Наконец, непременными составляющими были ударные, из бронзы или другого металла: барабаны, цимбалы, «тсилтселим», «паамоним», «месилтайим», разнообразные цимбалы, гонги, колокольчики. Тридцать шесть колокольчиков украшали платья священников, мелодично оповещая о приближении служителя Господня.

Существует сложная символика священнических инструментов, основными из которых были «иовель» и «шофар», рог животного. Звук, который человек извлекал из него, имел сакральное значение и считался обладающим магической силой. «Шофар» используется в литургиях и на поле битвы. Гедеон трубит в рог перед сражением с мадианитянами⁴⁷. Звук рога должен своей магической силой посеять панику в рядах врага.

Храмовый оркестр состоял из 120 труб, которые

сопровождали звучание арф и лир⁴⁸. В момент принесения жертв рога замолкали и вступали серебряные трубы, мистика звучания которых считалась наиболее сильной.

Сигналы трубы играли существенную роль при военных действиях, облегчая процесс командования, обеспечивая правильное передвижение войск, вдохновляя воинов.

Арфы, лиры, кифары, чьи формы и технология изготовления значительно эволюционировали с течением времени, сопровождали каждый праздник, танцы, торжественные процессии по разным поводам. Ими пользовались пророки, чтобы воззвать к Господу.

Паралипоменон описывает с точностью некоторые музыкальные инструменты: их количество потрясает — 4 тысячи, фантастическое и, без сомнения, символическое число. Музыкальные инструменты были непременной принадлежностью Храма, всякого святилища. Существовали музыкальные школы.

Евреи любят песню, которая раздается в городах и деревнях, на просторе, эхом звучит в Храме. Искусство пения — важная часть воспитания ребенка. Погребение также сопровождается пением. Профессиональные плакальщицы исполняют свои элегии под сопровождение флейтистов⁴⁹. Музыка обладает мистической силой и является сопроводительницей всех культовых церемоний. Голос человека сливается с голосом Бога, позволяя осуществиться духовному контакту высшего порядка. Асаф, Еман и Идифун, знатоки музыки, являются советниками царя⁵⁰ и, в определенном смысле, пророками.

Музыка служит высвобождению мистических сил души. Она исцеляет и освобождает душу. Пророки часто сопровождают свое явление песнями и танцами, игрой на флейте, барабанах, арфах. Саул призывает Давида, чтобы излечиться от недугов властью музыки. Она позволяет также человеку погрузиться в состояние экстаза, увидеть будущее, прикоснуться к мистике божественного.

Еврей верует в возможность узнать волю Элохима и даже повлиять на нее посредством музыки. Никто не отрицает власти колдунов и магов⁵¹. Все знают, что человек может воспользоваться их силой, но евреи, в отличие от других народов, отвергают мифологическое толкование колдовства. Колдун — носитель собственной власти, а не власти идолов. Магия, опирающаяся на демонизм и идолопоклонство, постоянно осуждается и отвергается в Библии⁵². Однако никто не оспаривает эффективность и реальность ворожбы, совершаемой во имя Господа Элохима. Пророки могут оказывать воздействие при помощи волшебной палочки, просто руками, своей одеждой, словом, взглядом. Они исцеляют больных, пробуждают мертвых, творят чудеса. Но они пользуются ею лишь для доказательства своего преимущества перед идолами и священниками⁵³.

Потому магические практики и колдовство процветали лишь на заре пророческого движения. Посох Моисея был снабжен магической властью по приказу Господа Элохима. Но Моисей мог вершить чудеса и одной лишь молитвой⁵⁴. Книги Самуила и Царств изобилуют чудесными событиями.

Однако классические пророки отказываются от магических практик. Они основывают свою власть на духовном могуществе мысли и слова. И прибегают к иным проявлениям лишь в исключительных случаях⁵⁵. Но вера в могущество слова, будь то благословение или проклятие, остается постоянной. Пророк — носитель слова Господа, потому так могущественно его предсказание⁵⁶.

Пророк может черпать вдохновение в экстазе, который позволяет ему видеть и слышать Бога. Библия описывает состояния, которые напоминают диони- сийский мистериальный экстаз, но экстаз пророков — это нечто иное, будь то коллективное или индивидуальное переживание⁵⁷ Это состояние присутствия Господа, который нисходит в душу человека и заставляет пророчествовать⁵⁸. Вдохновение также рассматривается как внешняя сила, которая будит сознание пророка: его и его слушателей охватывает внезапное возбуждение, которому невозможно противиться. Иногда пророк берет в руки лиру, чтобы погасить

разгорающееся в нем пламя экстаза и обрести утешение⁵⁹. Но даже в состоянии самого глубокого потрясения пророк не отождествляет себя с Господом, который говорит в нем. Это внутреннее созерцание вызывает у него физическую реакцию: он дрожит, стонет, скорбит или радуется, падает на землю или поднимается над ней при помощи левитации. Во всех этих случаях пророк отрезан от внешнего мира и всецело обращен в молитвенное состояние и мучительное внутреннее созерцание Господа⁶⁰.

Это созерцание вызывает страх человека перед лицом бесконечного, которое он видит и которое может обречь его на смерть, готов он принять ее или нет, с той же неизбежностью, с какой обязан он был принять возложенную на него Господом миссию⁶¹. Бог в определенном смысле искушает человека, преодолевает его волю, желая сделать его инструментом проявления своей собственной. Пророки страшатся этого присутствия в себе высшей воли, испытывают ужас перед властью, которая подавляет их волю, порабощает их разум, не оставляя им возможности бегства, отказа от своей миссии, даже тогда, когда они ясно видят бездну, разделяющую их идеальное созерцание и реальность — поскольку пророк верует в реальность своего видения. Иногда, как это было со вторым Исайей, пророк не говорит с Богом, а слышит голоса, которые его вдохновляют. Захария общается с посланником, живущим в нем, и видит будущее, как позднее — Даниил. Так пророческое движение, укорененное в истории, оказывается подвластным эсхатологическим спекуляциям.

Слово «наби», которое переводится в Септуагинте[52] как «пророк», обозначает человека, охваченного божественным вдохновением, под влиянием которого

он говорит и действует в соответствии с проявляющимся в нем в этот момент состоянием. Слово «наби» — пассивная форма глагола, который означает «быть вдохновленным» и который можно сблизить с арабскими корнями, имеющими сходное значение: «пробуждаться от сна», «вещать», «сообщать новость», и аккадскими «набу» (кричать, звать и быть призываемым). Эти значения более точны, чем толкование Септуагинты. «Наби» — не пророк, предсказывающий будущее, это, скорее, осененный благодатью, вдохновленный близким контактом с Богом человек. «Наби» может находиться во власти лжи, пребывать в непосредственной близости от Ваала или Астарты, а не от Господа Элохима⁶².

Но подлинно вдохновенный человек послан Господом, чтобы воспитывать народ, оказывать на него влияние⁶³: он неустанно проповедует живущую в нем истину⁶⁴. Библия описывает вдохновенных, которые окружают Самуила⁶⁵, появляются рядом с Илией и Елисеем⁶⁶.

Вдохновенный — это тот, кто созерцает, кто видит, «хозе», «рое». Самые древние вдохновенные — это ясновидящие. Многие тексты описывают вдохновенного в состоянии созерцания видения, иногда даже слова⁶⁷. Сила вдохновенного такова, что возможно не только созерцание слова, но даже, как это случилось с евреями на Синае, голосов⁶⁸. Созерцание иногда дает возможность увидеть Господа Элохима, который в принципе невидим.

И сказал Господь Аврааму: пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе⁶⁹.

Так начинается путь пророчества. Авраам еще только лишь сын Тераха. Он порывает со своей социальной средой, родиной, домом отца, в то время, когда социальный статус определяется принадлежностью к определенной семье. И это не простое странствие.

Он не уходит в скитание, подобно обыкновенному путешественнику. В тексте последовательность событий смещена — сначала говорится, что он покидает свою страну, потом свой город, затем дом отца. Он отправляется навстречу своей судьбе.

Причина его ухода — услышанный им призыв. Бог говорит с ним, и он слушает Его голос, подчиняется его приказу, пускается в путь. Вместе с женой он отправляется в Ханаан. И это не каприз юности. Аврааму, покинувшему Харан, семьдесят пять лет. Во время странствия его ждет много испытаний. Он получает благословение и должен обрести землю, где будут жить его потомки. Но, едва он приходит на эту землю, он вновь должен ее покинуть из-за царящего там голода. Он бежит в Египет, где фараон берет его жену к себе в дом за красоту⁷⁰. Вернувшись на Землю обетованную, он спорит с братом Лотом из-за раздела едва полученной ими земли. Кроме того, он вынужден вести войну против могущественных царей Востока, чтобы спасти брата. Он ждет чудесного рождения своего первого ребенка и должен скитаться, противостоя новым опасностям, рискуя вновь потерять свою жену Сару, которую на этот раз похищает Авимелех, царь Герара, потерять своего второго сына Измаила, изгнанного вместе со своей матерью Агарью ревнивой Сарой. Наконец, наступает самое страшное из десяти испытаний: он получает приказ принести в жертву своего старшего сына, своего любимого Исаака⁷¹. И он должен слушать голос своего Яхве: текст повествует об этом со сдержанной скорбью, которая делает этот рассказ шедевром мировой литературы. Исаак будет спасен в последний момент из-под ножа, занесенного над ним отцом. О десяти испытаниях Авраама повествуется в стиле, характерном для лучших страниц Библии. Первое испытание, разрыв с отцом Терахом, перекликается с последним, намерением принести в жертву Исаака; второе и третье соответствуют в определенном смысле девятому и восьмому: Сара в опасности подле фараона, у Авимелеха, Авраам должен покинуть дорогих его сердцу родных, сначала Лота, потом Агарь и Измаила; чет

вертое испытание связано с седьмым: в обоих случаях Лот в опасности, и Авраам его спасает. Пятое и шестое затрагивают судьбы Исаака и его сына Измаила.

Истории о древнем патриархе имели нравоучительное значение. Этого рыцаря веры, который безоговорочно подчиняется своему Богу, ставили в пример. Каждое из его путешествий, каждое его свершение приобретало символическую окраску: в Ханаане он воздвиг алтари для своего Господа, Бога Израиля, ознаменовав завоевание страны и воцарение там Элохима. Он похоронил жену в Хевроне, продемонстрировав стремление укорениться на земле, царь которой Мелхиседек благословляет его и принимает как подданного с условием получать от него десятую долю дохода.

Авраам остается для Израиля отцом веры, как и для мусульман и христиан, считающих его великим учредителем новой справедливости и мира, которые потом будут проповедовать поколения пророков.

Хронологически и по своей исторической значимости Моисей — первый в Библии из вдохновенных служителей Господа. Эпопею этого освободителя своего народа от египетского плена описывают тексты Исхода, Левита, Чисел и Второзакония. Как говорится в последних словах Второзакония, не было еще в Израиле мудреца, равного Моше⁷², который так же близко общался с Богом⁷³.

Вдохновенность Моисея описана как настолько могущественная реальность, что она способна воздействовать на 70 мудрецов Израиля, которые под ее влиянием обращаются к пророчествованию⁷⁴, обретая способность ясновидения. Моисей видит Господа в горящем кусте и ясно слышит Его голос. Он находится в непосредственном контакте с Элохимом: «И говорил Господь с Моисеем лицем к лицу, как бы говорил кто с другом своим»⁷⁵. Текст, однако, тут же ограничивает степень этой близости: Моисей не может ви

деть лица Бога, «потому что человек не может увидеть Бога и остаться в живых»⁷⁶. Так утверждается мысль о трансцендентальности и всеприсутствии Адонаи.

Моисей — самый великий из пророков: иногда ему придается даже большая значимость, чем пророку, человеку Господа, который провидит будущее и совершает чудеса, благодаря своим сверхъестественным возможностям. В сознании Аарона Моисей уподобляется Господу: он ему открывает знание, которое надлежит передать народу⁷⁷. Ветвь у него в руках превращается в змею и рассекает Красное море, давая народу проход. Он пребывает в общении с Богом сорок дней и сорок ночей без еды и питья⁷⁸. Независимо от его чудотворного дара Исход описывает Моисея как человека, очень близкого Богу, который получает и передает Израилю его подлинное имя: Сущий⁷⁹.

Моисей воплощает в истории Израиля гордый образ пророка: он священник, служитель, избранный Господом. Он передает свою власть Иисусу Навину. Но Иисус Навин — не пророк: он завоеватель, которого поддерживает и побуждает Господь, как позднее Саула, первого царя Израиля, которого порой посещает Элохим⁸⁰. От Иисуса Навина до Саула Израилем управляют вожди, воины-спасители, к которым нисходит Господь.

Со времени Самуила⁸¹ вдохновенные перестают быть временными вождями. Он вникает во все подробности национальной жизни, он показывает дорогу, по которой Господь ведет свой народ, его поддерживают пророки.

В царскую эпоху пророчество достигает апогея. Божий человек занимает привилегированное положение при дворе и получает право критиковать происходящее, поскольку считается носителем истины⁸². Натан и Гад занимают при дворе Давида официальное положение. Когда Давид овладевает Вирсавией и велит убить ее мужа, Натан его жестоко осуждает⁸³.

После смерти Соломона происходит раскол, царство распадается. На севере пророки восстают против монархии: вдохновенные осуждают царей за их неверность религии, политические ошибки. В эпоху Ахава эта оппозиция питает народное движение протеста. Когда Иезавель учреждает идолопоклонство Ваалу, Илия возглавляет движение против царского дома Израиля. Битва заканчивается казнью 400 священников Ваала после жертвоприношения на Кармиле⁸⁴. Иезавель мстит за себя, отдавая приказ о казни вдохновенных: лишь несколько избегают смерти⁸⁵. В истории Илии и Елисея много подобных кровавых конфликтов⁸⁶.

Сами они описываются как наделенные сверхъестественной властью: они совершают чудеса, умножают количество зерна и масла у бедной вдовы, с помощью молитвы воскрешают умерших детей, словом помогают бесплодной женщине понести плод во чреве⁸⁷. Илия чудесным образом получает от Ангела пищу в пустыне, куда бежит после того, как поразил мечом 400 священников Ваала⁸⁸. Елисей чудесным образом насыщает голодных, заставляет оставаться на плаву железный предмет и исцеляет Наамана от проказы. Его слово всегда действенно, проклинает ли он или благословляет. Он поражает слепотой и задерживает армии врагов Израиля; возвращает зрение слепцам. Он решает судьбу войны, послав при помощи магии несколько стрел⁸⁹. Цари, министры, простые люди прибегают к помощи оракулов, чтобы принять решение в сложных вопросах.

Вдохновенный обладает сверхъестественной властью, полученной от Господа, он поддерживает с Ним контакт и его решение — это решение Господа. Он может, тем не менее, ошибиться, если Бог намеренно скрывает от него правду. Он говорит и действует лишь по воле Бога. В эту эпоху вдохновенные начинают собирать вокруг себя учеников, которые затем претворяют жизнь своего учителя в легенду. Они разделяют его судьбу, участвуют в его борьбе, даже если он восстает против царей Израиля или Иудеи.

Амос, человек из Фекои, привносит новую струю в пророческое движение Израиля вместе со своими современниками Осией и Исайей. «Пророки-писатели» этой эпохи воспринимают себя как последователей ясновидцев и чудотворцев. Действительно, они наследуют их социальный статус в отношении противодействия официальной власти. Они с течением времени становятся носителями образованности. Они перестают быть предсказателями будущего и вершителями чудес. Теперь они от имени Бога критикуют недостатки общественного устройства. Они обличают преступления и несправедливости, высказывают свое мнение по актуальным вопросам в надежде увидеть однажды народ, человечество, царя в согласии с волей Господа. Эта эсхатологическая перспектива движет в их представлении историей человечества, стремящегося к новым небесам, новой земле, новому человеку.

Амос, первый из пророков-писателей, воспринимает Господа Элохима как Бога всех народов: Израиль для него не более значим, чем другие народы, и, если он и является избранным, это лишь усиливает его духовную ответственность перед всем человечеством. Амос — это подвижник, «нокед>», человек глубокой культуры. Его стилистика свидетельствует о всеобъемлющем знании религиозных реалий, политики, литературы своего времени: он не стесняется как истинный художник ввести в свое повествование автобиографические детали. Это оратор и поэт. Как и Иеремия, этот мастер слова внес свой неоценимый вклад в литературу своего времени. Однако он не только литератор — его мысль направлена против социального беззакония: он осуждает эксплуатацию бедных, угнетение слабых, преступления власть предержащих, несправедливости богачей. Корни зла он видит в самой природе человека, гордыне, лжи, расцветающей от жажды власти, питающейся иллюзией политического и военного могущества. Бог требует не столько ученых размышлений, сколько всеобъемлющей справедливости. День триумфа Элохима — это не

только день спасения Израиля, это тотальная победа над беззаконием. Он судит современное ему общество, исходя из этой потребности в установлении всеобъемлющего справедливого миропорядка. Преступления должны быть наказаны: кара может прийти в результате естественного катаклизма или нападения врагов⁹⁰. Тридцать лет спустя столица северного царства падет под ударами ассирийцев: придет час разрушения и изгнания, предсказанный вдохновенным.

Осия живет в обществе, утерявшем стабильность, неспособном преодолеть внутренние противоречия и избежать угрожающих ему опасностей. Несчастная любовь к предавшей его женщине дает доминанту его творчества. Израиль погряз в разврате и отдалился от Бога, который, однако, продолжает его любить. Повсюду царит культ идолов, в результате страдает мораль нации. Амос обличал злодеяния правящего сословия — Осия осуждает весь народ, хотя его преступления часто определяются соответствующей политикой его вождей. Он описывает потерявшее моральные ориентиры общество, в котором не осталось уважения к духовным ценностям, которое в своей слепоте не желает видеть обступивших его границы врагов. В отчаянии и разочаровании он взывает к Господу, своей бесконечной любви, долгожданному спасению. Он выражает надежду на возвращение своего народа к своим истокам, когда он сможет ответить Господу прежней любовью и почтением. Эсхатология Осии вопиет к космической гармонии, которая установится между Богом, небесами, землей, людьми⁹¹.

Исайя выделяется среди этого первого поколения пророков-писателей. Юношей он слышит на паперти Иерусалимского храма пламенные проповеди

Амоса, исполненные мужества блестящие образцы ораторского искусства. Он покорен лирической силой его речи, изысканностью канвы его мысли и мелодикой легко складывающихся в его устах в прихотливый узор слов. Исайя воспримет многое от Амоса: он возьмет от него непримиримость, прибавит к ней неуловимую хрупкость Осии и придаст своему стилю небывалую утонченность.

Он также дает нам возможность проникнуть в свою личную жизнь: он был женат на пророчице, которая родила ему двоих детей⁹². Ему также открывается в видении Господь⁹³, призывающий его к пророческому служению. Потрясенный сознанием своей нечистоты, он прикладывает к устам горящую головню, очищаясь в боли от греха, и принимает решение нести слово Господа своему народу. Он отправляется в этот многотрудный путь, видя духовное обнищание нации и угрожающие ей опасности. Он, однако, не пребывает в иллюзии относительно успеха своего вмешательства в предотвращении грядущей катастрофы: он сеет лишь семя, которое должно однажды взойти на землях, которые в недалеком будущем окажутся порабощенными ассирийцами.

Критика современного ему общества основывается у него на фактической аргументации. Но он сохраняет надежду на божественное вмешательство, которое опровергнет безнадежность современного ему положения нации. Этот человек, близкий ко двору, анализирует международную политическую ситуацию, рассматривает положение Израиля в контексте мировой истории. История и эсхатология органично слиты в его повествовании, решительно отвергающем как идолопоклонство, так и материализм.

Именно он впервые высказывает безумную надежду на воскресение мертвых: у Храма Исайя предсказывает наступление дня, когда прекратятся войны⁹⁴, наступят всеобщий мир и благоденствие — даже в животном мире, где ягненок уживется со львом. Господь уничтожит смерть и несправедливость. Исайя так видит этот день: царь Ассирии ста

нет мечом Господним, карающим преступления Израиля. Но ему не удастся повергнуть Иерусалим и еврейский народ, поскольку Иерусалимский храм является реальным обиталищем Господа Элохима, создателя небес и земли.

Двадцать лет спустя Михей, последний из пророков этого поколения, возвестит также день Господа Элохима, не думая, однако, еще об обращении наций. Ассирийские армии осаждают Иерусалим: они разрушили Самарию и атакуют северное царство. Идеальный правитель, на которого возлагает надежды Михей, — теперь не служитель Господа, князь мира пророка Исайи, это воин, который окажется способным победить врагов Израиля и в первую очередь Ассирию. После победы, по его мысли, должен наступить день триумфа Господа, отмеченный установлением всеобщего мира.

Как и предсказывал Исайя, Иерусалим не поддался осаде царя Ассирии, но Самария и северное царство были полностью уничтожены. Уцелевшие жители бежали. Пророки умолкают: пройдет век, прежде чем они вновь поднимут свой голос⁹⁵.

Еще один раз волею исторических обстоятельств появится гений: между 626 и 586 годом Иеремия пережил вместе со своим народом четыре драматических десятилетия. Осознание им своего предназначения описано необыкновенно выразительно. Он внемлет гласу Господа, который влечет его к порабощению своей воли во имя необходимости стать глашатаем высшего слова. Он начинает с обличения идолопоклонства: корень зла, по его мнению, в забвении народом традиций. Реформа Иисуса Навина не принесла плодов, на которые уповали священни

ки и пророки. Иеремия выходит на улицы Иерусалима, чтобы предсказать разрушение Храма, войну и смерть. Враг вскоре появится у ворот Иерусалима: Навуходоносор, могущественный царь Вавилона, бич Божий, властитель мира. Иеремия дерзко крикнет: необходимо подчиниться Вавилону, иначе Иерусалим будет разрушен! Нужно подчинить судьбу Израиля воле Бога, допускающего мировое господство Вавилона и его царя. Этот человек, восстающий против своего народа и царя, на самом деле скромен, склонен к самоанализу, глубоко угнетен внутренними противоречиями, очень эмоционален. Он зачарован идеей смерти⁹⁶.

Его «Исповеди» — первые примеры подобного жанра в литературе: он драматично рассказывает о пробуждении в нем мысли о его призвании, о внутренней борьбе против себя самого и против Элохима. Он бросает протест миру, не желает жениться и не хочет иметь детей. Его сограждане считают его настолько невыносимым, что покушаются на его жизнь. Во время осады Иерусалима его бросают в тюрьму, избивают, потом освобождают и вновь арестовывают, приговаривая к смерти. Спасенный в последний момент сановниками двора, он возобновляет свои проклятия с еще большим ожесточением. Варух, писец Иеремии, читает его труды в Иерусалимском Храме. Царь Иоаким сжигает его крамольные тексты и приказывает его арестовать, однако Иеремии удается бежать. При царе Седекии он становится советником. Потом порывает с ним, осудив его политику, требуя, один против всех, капитуляции перед врагом. Его снова приговаривают к смерти, но царь помогает ему бежать. Он продолжает действовать, но его уже никто не слушает: победоносный Вавилон уничтожает Иерусалим. Царству Иудеи приходит конец. Пророк бежит в Египет, продолжая проклинать идолопоклонство Израиля, и наконец исчезает при загадочных обстоятельствах.

Такова была мятежная жизнь одного из вдохновенных Израиля: он проклял свое время, осудил царей, священников, бросил анафему чиновничьей

иерархии. Он проповедовал бунт и оправдывал капитуляцию. Но почитание, которым пользовался Божий человек, было настолько велико, что ему удалось избегать насильственной смерти, несмотря на постоянно окружавших врагов. В наши дни полиция преследует за гораздо меньшие прегрешения.

Иеремия не был блистательным оратором, не обладал даром Амоса, Осии или Исайи, он был просто человеком, жившим более 2500 лет назад, но который оказывается удивительно близким нам своей мыслью, стилистикой, образом жизни, своими безумными надеждами на исполненный благословения мир. Его протест против социальной несправедливости и нереальных амбиций государства выражает глубокие чаяния людей всех времен и в том числе наших современников. Это живой человек: он оплакивает, подобно Амосу, несчастья своего народа, а не, подобно Исайе, развалины города. Его притягивает человек, его природа: он томится в стенах города, в полях, в лесу, в пустыне, где обитают львы, волки, бродят верблюды, снуют шакалы. Он глубоко сочувствует человеческому страданию в той же мере, в какой его трогает животный мир и происходящее в нем. Его посещают видения военных кошмаров, ужасы ночи, звук бряцающего оружия. Он создал вдали от своей родины, в египетской ссылке свой особенный язык повествования, который сохраняет способность воздействовать на наше воображение спустя двадцать пять веков после его смерти.

Софония, Аввакум и Наум — современники Иеремии. Свидетели последних лет существования Ассирии: падение Ниневии — ожидаемая кара за ее преступления. Масштабы катастрофы превысили все мыслимые представления даже тех, кто ее разрушил. Аввакум задается вопросом о справедливости Господа: в первый раз появляется чувство смирения перед лицом трагедии, которую переживает человек. Пра

веднику ничего не остается, кроме ожидания прихода дня Господа, когда установится царство справедливости. Так родится сознание фатальности исторического процесса, которое получит свое воплощение в апокалиптической литературе.

Иезекииль в отчаянии от падения Иерусалима, разрушения Храма, конца Иудеи, уничтожения или бегства царской семьи и народа. Он предвидел произошедшие события: он говорил об очевидных предпосылках событий, не веря порой, что его предупреждения возымеют действие. С характерным для него драматизмом Иезекииль описывает, как слава Господа покидает храм и, покоясь над херувимами, скитается по пустыне⁹⁷. Пророк безмолвствует. Он замыкается во внутреннем созерцании: из предвестника катастрофы он превращается в плакальщика.

Иезекииль — один из священников, которые были вывезены в Вавилон после катастрофы 585 года, вероятно, с царем Иоакимом. Он обосновался на чужбине вместе с братьями, вдали от разрушенного Храма и потерянной родины.

Его книга начинается описанием снизошедшего ему видения Господа⁹⁸. Рука Господня над ним — он может говорить от Его имени. Вновь борьба всевидящего против слепоты народа. Иезекииль потрясает воображение глубоким символизмом в традициях пророческой литературы. Исайя появлялся обнаженным на улицах Иерусалима — Иезекииль погружается в чтение, закрывается на долгие месяцы в своем жилище, ест помет животных, пророчествует⁹⁹. Как и Иеремия, он видит основную причину падения Израиля в его преступлениях. Он резко обличает ложь о мире, когда у порога стоит война. Старается успокоить возмущение и нетерпение изгнанников: они должны предаться воле Господа, который всегда прав, с момента Сотворения мира.

Он провозглашает конец ссылки, возвращение на родину, восстановление Сиона и Святилища: воскрешенный народ познает еще блистательное будущее. И это тот же человек, который предрекал беды, когда народ и его вожди считали себя неуязвимыми. После катастрофы он противостоит всеобщему пессимизму, ободряет соотечественников, внушает им надежду на будущее. Таков парадокс, постоянно ставящий пророка против течения, определяющего сознание масс. Политическое поражение Израиля было лишь неизбежным возмездием за преступления его правителей.

Иезекииль обращает свое проклятие и против народов, соседних с Израилем: они также переживут, по его мысли, кару за свои злодеяния. Они смогли раздавить два царства евреев, Самарию и Иудею. Они увидят их восставшими из пепла в час, когда наказание падет на их завоевателей. Новый Израиль — это новое сердце, новая душа под руководством идеального государя из царского дома Давида. Этот царь будет избран народом перед Богом, чтобы вершить правосудие Господне. Он не позволит разразиться войне: Господь Элохим будет его щитом. Иезекииль настолько уверен в воскрешении Израиля, что предлагает изгнанникам план раздела земли между племенами и детальный проект восстановления святилища Иерусалима.

В большей степени, чем его предшественники, Иезекииль прибегает к символическим действиям, для придания весомости своим речам: он рисует план Иерусалима на кирпиче, намечает линию крепостных стен. Пророк принимает решение тридцать дней лежать слева от него и сорок справа, обратив лицо к нарисованному Иерусалиму. Он иллюстрирует захват города с помощью бреши в его крепостной стене, ночью показывает, как царь Иудеи должен был бежать. Роль пророка заключается в том, чтобы предупредить народ, сообщить заранее о надвигающихся опасностях. Он делает это, после чего каждый, по его представлениям, ответствен сам за свои действия. Иезекииль настаивает на принципе личной от

ветственности: не только каждый человек — каждое поколение ответственно за свои ошибки и достижения. С другой стороны, он решительно отвергает принцип коллективной или наследственной ответственности: будущее открыто пред каждым новым поколением Израиля. Он убежден: возвращение и восстановление страны возможно, поскольку этого требует Господь.

Иезекииль объективно описывает свои видения: рука Господа простерта над ним, он может в одно мгновение при помощи левитации перенестись из Вавилона в Иерусалим. Он видит происходящее в Святилище, затем возвращается назад, в Вавилон. Изгнанники верят, что он, в самом деле, совершил путешествие, отвергая мысль о лирическом пересказе видения. Также в состоянии транса он созерцает поле, где разбросаны высохшие кости, что им истолковано как знак воскрешения Израиля¹⁰⁰.

Главы XL–LXVI Книги пророка Исайи красноречиво описывают искупление Израиля после подавления Вавилоном. Пророк исполнен любви к Господу — Спасителю, который должен избавить народ от Вавилонского пленения. Это время завоевания Вавилона персидским царем Эламом, способствовавшее укреплению надежды на возрождение. Голос пророка поднимается над скорбными руинами Сиона. Он утверждает, что Господь — не только создатель сущего, но и судия всех народов. Он обращается к классическим темам пророков всех времен, отождествляя Господа со своим народом. Он говорит не только о спасении потомства Иакова, но и о спасении всего человечества от тьмы заблуждений, об установлении царства справедливости и всеобщего мира. Повторяет мысль об облегчении участи бедных, освобождении порабощенных, снисхождении к слабым.

Искупление Израиля будет носить глобальный характер. Сион будет отстроен с невиданным вели

колепием, страна расширит свои границы. Все человечество обратится к Господу Элохиму. Для Израиля спасение придет от Бога: он выведет свой народ из мрака и обратит к новому будущему. По-новому решается пророком проблема зла: Израиль страдает не от своих ошибок, но искупая ошибки народов, которые его ненавидят, преследуют, грабят. Величие служителя Господа в страдании и смирении: он принимает испытания, чтобы искупить грехи мира.

Захария и Малахия попытаются перевести в политический контекст эсхатологию второго Исайи. В Зоровавеле они склонны видеть носителя мира: и эта мысль кладет конец великой эпохе пророчества Израиля. Разрушенное святилище лишило народ источника его вдохновения и очищения. Малахия, Авдий, Иоиль, Иона и Даниил подтвердят: голос умолкает, но его эхо продолжает раздаваться в Израиле и во всем мире.

Самая сокровенная надежда еврея — жить в согласии с волей Господа. Ему необходимо не только состояние чистоты, но причастность к священному. Священное, «кедуша» — это главный атрибут Господа и всего с Ним связанного, Его культа: святилище кочевников, Храм, жертвы, приношения, священники, священные субботы и праздники, которым придан статус священных, которые защищены законом, — все то, что составляет своеобразие Иерусалима, города-святилища, и Израиля, его народа, благовествующего о Господе.

Подчеркнем, что о «Святой земле» говорят по ошибке языка. Слова «ерес хакодеш» означают землю святилища Господа: что-либо может быть освящено лишь присутствием Господа¹: это объективное качество реальности, в которой проявивший неосторожность оказывается поверженным². Отсюда запрет подходить к горящему кусту, к горе, к ковчегу или Храму, где явлен Бог, а также прикасаться к освященным предметам. Первосвященник носил на лбу золотую диадему, на которой были выгравированы слова: «освящено во имя Господа». Он был причастен сакральности святилища, как Моисей на Синае, как священники, осуществлявшие посвящение³. Всякая профанация священного влекла в древности за собой смерть, считавшуюся ниспосланной Господом Элохимом. Была ли она немедленной или нет, но покусившийся на священное расценивался как отступник и предатель и подлежал изгнанию⁴.

Концепция «священного» с трудом поддается осознанию современным человеком, поскольку он поистине «десакрализован>». Для древнего еврея «священное» — это реальность повседневности. Он пытается приумножить его в своей жизни, как приумножают доходы. Такова была верховная цель существования. Нелегко точно определить, что вкладывали древние в слово «сакральное>». Концепция сакрального существует во всех культурах, но везде она имеет свои особенности. Для еврея это естественный и близкий атрибут Бога. Он трепещет, молясь Господу в святилище, Храме, в лесу или пустыне, или слушая истории о демонах, ангелах, божьих людях. Это внутреннее смущение нельзя назвать страхом, это скорее смятенное предчувствие дыхания вселенной, того, что на небесах, где престол Господень, того, что в Шеоле — всего, что обладает тайной, которая нас окружает и наполняет, тайной жизни и смерти. Человек часто не может объяснить природу многочисленных табу, которые его окружают, но отдает себе отчет, что вне области сакрального он перестает быть сыном Израиля, царства Господа.

Бог — всеприсутствующая реальность, это не идея, в которую можно верить или не верить. Господь живет в своем народе, где у него есть дом — ковчег в эпоху кочевания, Храм со времен Давида и Соломона, заменивших временное обиталище великолепным дворцом. Бог живет в своем доме, где ему служат священники как возлюбленному царю: там он принимает своих сыновей и подданных и дает возможность воспринять свою волю.

В эпоху кочевания и после исхода из Египта евреи воздвигают шатер для Господа посреди своего лагеря⁵. Точные описания в Библии и то, что мы знаем о других святилищах этой эпохи, позволяют представить, как выглядел ковчег из дерева акации: покрытый чистым золотом с ручками для переноски, золотые фигурки грифонов, отлитые в один прием херувимы, покрытая золотом поверхность для священных хлебов, канделябр с шестью углублениями для свеч, алтари, десять тканых драпировок, кровля из кожи дюгоня, покров, сияющий лазурью, пурпуром и алым кармином, где трепетно сохранялись письмена. Вход в шатер закрывал занавес.

Святилище было разделено на две части: наиболее важная, с Ковчегом Завета, называлась Святое Святых. Это место обитания Господа. Каждую неделю священники съедали хлеба предложения, клавшиеся перед ковчегом⁶. От сжигаемых благовоний разносилось благоухание.

Для всего Израиля ковчег был местом конкретного присутствия Господа: никто не мог к нему подходить, не очистившись и не имея законных оснований. Евреи могли входить лишь во внешний двор святилища, священники имели доступ в святыню святынь один раз в год, в день искупления, «йом киппур». Отметим, что ковчег был даром народа Господу: он был изготовлен из благородных материалов, в Святом Святых все было из золота, а там, куда давался доступ народу, — из бронзы.

Святилище было центром национальной жизни.

Это место присутствия Господа Элохима и центр неба и земли для евреев. Лучшее место для молитвы — так считают Иоиль и Мелхола — это Иерусалимский храм⁷.

Кроме расположенного в столице самого знаменитого святилища в Израиле были и другие. До того как Соломон воздвиг Иерусалимский храм, средоточие культа находилось в Силоаме⁸ — это была скиния собрания, которая осталась там и после завоевания земли Ханаана⁹. Затем храм Силоама превратился в каменное сооружение, хранивший Ковчег Завета — самый значимый предмет культа, который закреплял единство двенадцати колен. Этот храм был разрушен, вероятно, в IX веке, в конце периода Судей, и его руины до сих пор не исследованы археологами.

Упоминаются в свидетельствах того времени и храмы Вефиля и Дана. Первый связан с Иаковом, второй относится ко времени, когда в стране обосновалось племя Дана¹⁰. Иеровоам воздвиг там двух золотых тельцов¹¹. Храм Дана был разрушен, когда племя Неффалима было изгнано Феглаффелласаром в 732 году¹², а вефильский — предположительно десятью годами позднее.

Отметим также существование храмов в окрестностях Иерихона: в Галгале, где судил Самуил, и Массифе¹³ — где был коронован первый царь Израиля Саул. Библия упоминает также храмы в Новее, Хевроне, Вифлееме, Офре, Шве Сауловой, что на горе Ефраимской¹⁴. Однако до сих пор нет ни одного археологического свидетельства существования этих построек. Напротив, храм Арада, о котором Библия ничего не говорит, был раскопан в 1962–1967 годах И. Ахарони. Это просторное здание использовалось в X и начале IX века до Р.Х., на протяжении всего царского периода. Там служили левиты — их имена начертаны на табличках, найденных на площади. Арад имел тесные контакты с Иерусалимом и был официальным культовым центром на южной границе иудейского царства. Здесь нам открывается одна из загадок Иерусалимского храма.

Много раз Иоиль и Мелхола поднимались к горе Мориа, где был построен Храм. Там, между нею и холмом Офел, на севере города, Соломон построил царскую цитадель. Этот огромный архитектурный комплекс включал внутренний двор с монументальным портиком и два больших строения — в одном располагался тронный зал, в другом, «ливанском доме», — арсенал. На юге по отношению к дворцам возвышался Храм Яхве. Пилигримы в восхищении поднимали головы, чтобы разглядеть возвышающиеся на холме сооружения с величественными колоннадами. Евреи не сомневались: царь со священниками и левитами находится в непосредственной близости от Господа.

Храм состоял из трех частей: притвор, «улам», средняя часть, «хейкал>», и целла, «давир>». Общая длина здания составляла около 44 метров при ширине 22 метра. С трех сторон, с севера, востока и юга, храм огибала пристройка в три этажа высотой 10 метров, имевшая 90 окон.

Иоиль и Мелхола слышали о дворцах в Луксоре размером 2б0х 55 метров, или Карнаке, где был огромный зал с колоннадой размером 103 х 52 метра, о храме в Уре Халдейском, посвященном лунному богу Сину, размером 350 х 248 х 400 х 197 метров и фланкированном высокой прямоугольной башней со стороной 65 х43 метра. Как бы то ни было, Храм Яхве был для них самым красивым в мире. Святилище отличалось небывалым великолепием, а литургии отличались исключительной пышностью. Стены, потолок и пол были отделаны кедровым деревом, инкрустированным золотом. В Святом Святых находился Ковчег Завета, над которым возвышались два позолоченных херувима, вырезанных из масличного дерева, 5,50 метра высотой, с размахом крыльев 2,75 метра. Их лица были обращены к Святому Святых, одно крыло каждого из них сходилось в середине с крылом другого, вторым крылом каждый из херувимов касался стены. Там располагались также столы для хлебов предложения, золотой алтарь для

курений и десять золотых канделябров. В атриуме возвышался бронзовый алтарь для жертвоприношений, большая бронзовая чаша, которая покоилась на двенадцати бронзовых быках. Крупные морские раковины служили «умывальницами»¹⁵.

Иоиль знает, что в этой стройке Соломону помогал Хирам, царь Тира. Медь и бронза для постройки добывались в рудниках на берегах Красного моря. 30 тысяч рабочих и 150 тысяч рабов, которыми руководили 3300 прорабов, трудились семь лет над возведением всего комплекса, включая окружавшие его укрепления.

Здания, ворота с двумя высокими колоннами из бронзы, Иакин и Вооз, издалека потрясали впечатление тянувшихся с псалмами на устах в Иерусалим пилигримов. Не менее самого храмового комплекса отличались великолепием литургии. Левиты пели священные поэмы, аккомпанируя себе на лирах, арфах, цимбалах. Иоиль приходил сюда, чтобы принести десятину и дары Яхве, получить отпущение грехов, облегчение от болезней. Выполнив долг перед Господом, он ощущал вдохновение и освобождение.

Люди шли не только из Иерусалима и Иудеи, но и из Самарии, Галилеи и даже из еще более отдаленных мест: и не только евреи — люди всех национальностей пускались в путь, чтобы полюбоваться на одно из чудес света, святилище Авраама, Исаака и Иакова.

Пилигримы пели, аккомпанируя себе на музыкальных инструментах: они несли первый урожай с полей и вели первенцев своих стад, чтобы принести жертвы на алтарь святилища. Так Иерусалим наполнялся праздничной толпой, состоявшей из мужчин, женщин, детей, одетых в праздничные туники и набедренные повязки. В толпе толклись овцы и козы, телки и быки. Гулянье в праздничные дни продолжалось до глубокой ночи, и с зари песни раздавались вновь.

Священники и левиты играли решающую роль в повседневной жизни народа Израиля. Священник, «коген», осуществлял литургию. Он должен был при

надлежать к племени Левия и быть призванным. Он одевался в специальные одежды для исполнения своих предписанных законом функций. Другие левиты, не все из которых были священниками, также имели много обязанностей в храме¹⁶. В древние времена любой человек мог выполнять функции священника в святилище¹⁷. Затем эта привилегия становится наследственной в племени Левия, и этот порядок ревниво соблюдается веками.

Существовала строгая иерархия священников. Первосвященник имел особенные права и обязанности в организации литургии. Он принимает помазание, облачается в церемониальные одежды из пурпура и золота, надевает тиару, диадему. Его вступление в сан отмечалось многими общими с царем знаками приобретения власти¹⁸.

Ранг в иерархии определялся по рождению. Простые священники были заняты жертвоприношениями и приемом даров у внешнего алтаря во дворе святилища. Они закалывают жертвенных животных, сжигают благовония и благословляют народ во имя Господа. Благословение заключается в требовании предстать перед Господом в таком душевном состоянии, которое позволит человеку и народу принять благость Божию. На литургии священники благословляли у алтаря, подняв руки над головами толпы:

Да благословит тебя Господь и сохранит тебя!

Да призрит на тебя Господь светлым лицем Своим и

помилует тебя!

Да обратит Господь лице Свое на тебя и даст тебе мир!¹⁹

Как Мелхиседек, благословляющий Авраама, священники помогают народу обрести состояние открытости перед Богом и душевной чистоты, необходимое для принятия даров небесных²⁰.

Простые священники играют на «шофаре», роге барана, различных рожках — во время праздников их звук сопровождает жертвоприношения у алтаря.

Еще более важная задача состояла в обеспечении перевозки Ковчега Завета, реального места присутствия Господа. В эпоху кочевания его было необходимо

переносить от одной стоянки до другой. В военные времена необходимо было обеспечить присутствие ковчега на поле сражения, чтобы Господь Саваоф мог участвовать в битве своего народа²¹. После установления Ковчега Завета в Храме, построенном Соломоном, забота о нем свелась к молитвам и искупительным жертвоприношениям.

Раньше израильские священники, как теперь христианские, окуривали алтарь благовониями, поддерживали огонь в лампах святилища, следили за хлебами предложения на золотом столе и за возлияниями²². Первосвященник носил пектораль, количество камней на ней соответствовало двенадцати племенам Израиля. Когда он входил к народу или выходил после литургии из храма, у края его одежды позванивали золотые колокольчики²³.

Священник, следя за удовлетворением потребностей пребывающего в храме Бога, находился на службе у людей своего народа. Он спрашивал от их имени урим и тумим²⁴. Он следил за чистотой нравов и соблюдением законов²⁵. Вспомним, что древние считали болезни и эпидемии результатом внутренней нечистоты, ошибок, слабости, греха. Выздоровление могло наступить лишь после искоренения причины зла из души человека. Они обеспечивали внутреннее очищение своих сограждан, посредством жертвоприношений старались изгнать дурное из их душ²⁶.

Самые торжественные церемонии осуществлялись в День Искупления, «Йом Киппур»²⁷. По этому случаю первосвященник изгонял в пустыню козла отпущения[53]. Необходимо было не только прогнать грех, но и вооружить человека против его возвращения: так, Аарон окуривает благовониями поле, чтобы помешать возвращению эпидемии²⁸.

Священники и левиты имели также юридические функции и призваны были осуществлять воспита

ние народа, наряду со старейшинами клана или города²⁹. Они были хранителями священных книг, передававших религиозную и моральную культуру из поколения в поколение³⁰, должны были читать Тору народу, собиравшемуся перед святилищем³¹. Евреи знают, что святость священников и левитов определяется их качеством служителей Господа Элохима, которое они получают по наследству. Отсюда уважение, которое питает к ним народ: телохранители Саула отказываются поднять руку на священников, несмотря на приказ царя³². Святость священников — это живое отражение присутствия Бога.

Как уже было сказано, служители Бога имели специальные одежды. Они состояли из восьми предметов: четыре из тонкого льна: стихарь, «кетонет», с длинными рукавами, который опускался, по всей видимости, до щиколоток; пояс, «авнет», из льна или шерсти; тиара, «миснефет», первосвященника и шапочка обычного священника и, наконец, штаны. Четыре других носил только первосвященник: ефод, который мог соперничать великолепием с царским одеянием, пектораль, «хошен», украшенная двумя драгоценными камнями, накидка ефода; золотые колокольчики позванивали у края одежды, вышитой шерстяной и льняной нитью пурпурного цвета; золотая диадема, на которой были вырезаны слова: «Освящено во имя Господа». Отметим отсутствие обуви: священники исполняли свои обязанности в святилище босиком. Так одетый священник блистал царственным величием перед толпой, которая видела в нем отблеск могущества царя и Господа Элохима³³.

Значение, придававшееся службе в храме, требовало от священника соответствующей моральной и физической чистоты. Он должен был мыть руки и ноги в специальном месте во дворе храма и воздерживаться во время службы и в период зарока от алкоголя. Священник не может контактировать с трупом, если только это не близкий родственник, не должен был соблюдать обычай траура, в котором сильны следы язычества³⁴.

С особенной строгостью чистота должна была соблюдаться на протяжении шести дней, которые предшествовали его посвящению. Он готовился к этому моменту в стенах святилища, откуда не имел права выходить, чтобы не быть оскверненным³⁵. Священник не должен был носить длинные волосы³⁶. Он не мог жениться на блуднице или разведенной женщине. Первосвященник женился только на девственной израильтянке. Проституция, в принципе, запрещалась законом. Дочь священника, ставшая проституткой, подлежала смерти³⁷. Существование служителей поддерживалось доходами святилища³⁸.

Священники принадлежали к племени левитов. Во времена судей и в начале царской эпохи племя левитов поставляло народу исключительно священников: те, кто не хотел ими становиться, должны были бродить по стране в поисках заработка, поскольку колено Левия не имело даже своей земли³⁹. В случае необходимости они прибегали к помощи других племен, как тот левит, чья жена была изнасилована и убита: он посылает кусок трупа жертвы двенадцати племенам, пребывающим на земле, чтобы они покарали виновных⁴⁰.

В каждом святилище существовало строгое распределение обязанностей между священниками, обеспечивавшими собственно литургию, и левитами, которые выполняли дополнительные работы. Немаловажную работу выполняли «нетиним», которые отвечали за пение, литургическую музыку, сохранение и изготовление музыкальных инструментов.

Святилище Иерусалима притягивало огромное количество народа и было баснословно богато. Левиты должны были это богатство охранять в роли привратных стражей. Они предупреждали кражи и профанацию⁴¹, а также несли ответственность за строительство и восстановление зданий⁴². Их доход составляла десятина. Требование закона, однако, не всегда соблюдалось: часто левиты так или иначе оказывались владельцами полей, от которых они получали доход⁴³.

Алтарь служит для принесения в жертву животных. По его стенам стекает искупительная кровь⁴⁴. Все древние народы создавали алтари для жертвоприношений своим божествам. В Израиле необходимо различать народные алтари и «бамот» — святилища идолопоклонников, которые постоянно проклинались пророками. На месте народных алтарей вырастали порой мелкие святилища, которые во множестве упоминает Библия⁴⁵. Авраам воздвигает такой алтарь в Алон-Море, близ Сихема в долине Мориа⁴⁶. Эти алтари располагались, как правило, на возвышенности, что придавало им дополнительное величие. После постройки Иерусалимского храма эти места, священные деревья, стелы были приговорены защитниками единого культа, но их так и не удалось окончательно уничтожить.

Обычно израильтяне делали алтари из земли, камня или бронзы. В Иерусалимском храме был золотой алтарь для воскурения благовоний⁴⁷. Самыми распространенными, конечно, были алтари из земли, но от них практически ничего не осталось — археологические свидетельства редки. Напротив, мы располагаем многочисленными примерами алтарей из камня различных форм: это круглые или квадратные камни, плоские, по углам могут располагаться рога, которые служили их сакральному назначению. Иногда они делались из нескольких камней или монолита, как алтарь, открытый в Асоре, который весит 5 тонн. Это «галгалы»*, которые Иаков воздвиг в Галааде⁴⁸. Алтарь Иерусалимского святилища представлял собой квадрат из бронзы в 20 локтей и 10 локтей высотой, как сообщается в Паралипоменоне. Священники и животные поднимались туда по наклонной поверхности. Отсюда происходит еврейское слово,

'Галгал — место первой стоянки израильтян после их перехода Иордана. Здесь они установили двенадцать камней, взятых из реки, здесь были обрезаны и праздновали первую Пасху в Земле обетованной, здесь было снято с них «посрамление Египетское». Расположен Галгал между Иорданом и Иерихоном.

обозначающее жертвоприношение, «ола», подъем: животное поднималось на алтарь, и дым от его мяса возносился к небесам.

Алтарь считался священным местом, поскольку в момент жертвы совершалось таинство искупления.

Жертва, которую Иоиль приносит на алтарь святилища, — это пища, предложенная божеству, дар, «минха». Если принесенная в жертву пища съедается участниками церемонии, она называется «зебах», жертва. Процедура напоминает греческую: лишь небольшая часть животного приносилась в дар, остальное съедалось, причем считалось, что съеденное жертвенное мясо придает силы человеку. Евреи вспоминают времена, когда патриархи и судьи укреплялись таким образом в процессе священных празднеств. Несмотря на централизацию культа, животных часто приносили в жертву вдали от Иерусалима, хотя полагалось отправляться в паломничество к центральному святилищу. Ритуальное убийство животного всегда сопровождалось молитвой.

Кровь и жир любого жертвоприношения предназначались божеству. Библейское законодательство воспрещает приносить жертвы идолам или умершим родственникам, как это было распространено в других странах⁴⁹.

Еврей живет в обществе, где жертва является способом приобщиться божественным силам. Иоиль воспринимает мир как дар Господень, и он должен ответить Ему соответственно. Восточный обычай предполагает, что любое человеческое общение сопровождается подарками: этот обычай соблюдается царями⁵⁰. Дар — это знак уважения и подчинения. Если еврей хочет прибегнуть к помощи божьего человека, пророка, он должен озаботиться принесением дара. То же требуется для обращения к Богу. «Минха», специально предназначенная для подношения, делается из зерна, чаще всего из пшеницы; мука заме

шивается и выпекается в бесформенных лепешках, тесто не должно подниматься⁵¹.

К пшенице неизменно присоединяют масло; хлеб всегда соленый; он съедается весь или частично на алтаре. В последнем случае остатки доедают священники во дворе святилища. Приношение зерна заменяло для бедных принесение в жертву животных.

«Корбан», подарок, — самая популярная в Израиле жертва: ее делили на части между приносящими и священниками. Подчеркнем, что все участники ритуала должны были находиться в состоянии чистоты, поскольку речь шла о разделении пищи с Господом.

Современному человеку трудно понять, почему культ жертвоприношения занимал такое важное место в религиозных представлениях древности. Попробуем представить себе, что думает Иоиль, отправляясь в Иерусалимский храм, чтобы принести в жертву быка, барана, козленка, голубя или горлицу. Отметим, что речь идет всегда о домашних животных. Иоиль двигается к святилищу с псалмами на устах. Твердой рукой он ведет за собой быка, специально выращенного для этой задачи. Бык, замечательно чистый, украшенный гирляндами, подходит к огромному алтарю из бронзы во дворе святилища. Человек кладет руку на голову животного, которому будет перерезана глотка: смысл этого акта в обмене между животным и человеком силами добра и зла, которые освобождаются вместе с кровью жертвы. Священник готовит костер, на котором будет сожжена жертва после того, как подвергнется ряду ритуальных процедур: священник и приносящий подношение должны поворачивать жарящееся мясо. Приносящий жертву пускает искупительную кровь, которой обагряются стены алтаря, в результате чего происходят прощение ошибок и отпущение грехов Господом.

Жертвы были приняты во многих обстоятельствах, например, после освобождения женщины от бремени: спустя 40 дней после рождения сына приносили в жертву быка, а 60 дней спустя после рождения дочери — голубя или горлицу. Если женщина бы

ла бедна, она могла вместо быка пожертвовать по паре голубей и горлиц. Жертвы приносились также при событиях государственной важности: например, при принятии священником сана и освящении церемониальных одежд⁵².

Нам кажутся сейчас варварскими жертвоприношения животных, но вспомним, что в древности часто приносили и человеческие жертвы. Меша, царь Моава, жертвует богам своего старшего сына⁵³. Иеффай приносит в жертву свою дочь⁵⁴.

Культ Молоха процветал в Иудее. Поклонение ему требовало принесения в жертву сыновей и дочерей⁵⁵. Пророки страстно восставали против подобных обычаев. Но в Библии можно проследить и другие случай человеческих жертв: например, Авраам в угоду требованию Господа готов погубить своего единственного сына Исаака⁵⁶. Тогда считалось, что подобные действия — акт проявления высшей любви к Богу, подобно тому, как теперь считается проявлением патриотизма принести воинов в жертву на алтаре войны. Выкуп новорожденных можно объяснить обычаем древних времен, когда их жертвовали божеству. Повешение семи сыновей и дочерей Саула если и нельзя в полном смысле счесть жертвой, то можно расценить как политический акт, который очень напоминает ритуальный — жертвоприношение во имя отмщения и заключения союза⁵⁷.

Обожать Господа на иврите означает ему служить. Это значит быть Его рабом, падать перед Ним ниц. Израильские праздники — это «встречи» с Господом. Святилища воздвигаются там, где издавна совершались ритуальные жертвоприношения, сопровождаемые процедурами очищения, возлияния, подношения масла, благословения. В эпоху Моисея ритуал исповеди сопровождается жертвой и вкушением святой пищи. Теофаниям предшествует ритуал причастия⁵⁸. Старинные патриархальные обычаи служат

новым законам. В то время как Моисей общается с Богом, толпы народа ожидают у входа в шатер и люди, молясь, падают на колени.

С момента завоевания все более значимыми становятся тенденции синкретизма. Хананейские святилища служат культу евреев. Каждый город, каждая деревня надеются обрести свое собственное культовое место. Языческие обряды смешиваются с монотеистическими обычаями в литургиях под пристальным вниманием пророков-провидцев.

С приходом монархии приходит конец эпохи кочевания, становятся постоянными и места литургии. Ежегодно празднуют пять больших праздников. Псалмы становятся все более популярными молитвами. Жертвы, приношения даров, вокальная и инструментальная музыка, ритуальные танцы притягивают большие толпы народа в Иерусалим, источник Торы и Слова Господа. Пророки провозглашают волю Господа, проклинают правонарушения, осуждают священную проституцию, недостаточную чистоту душ, требуют подлинного покаяния при жертвоприношениях. Они предпочитают справедливость и милосердие внешним проявлениям веры, таким, как соблюдение субботы, паломничества. Если сердце нечисто, напрасно падать перед Господом на колени. Они проклинают не только идолопоклонство — но лживое обожание Господа Элохима.

Слово «малак» происходит от корня «лак», который означает «посылать», «служить» на угаритском языке, арабском, эфиопском, как и на еврейском. «Ангел» — посланник, посланный человеком, царь или Бог. В этом последнем случае ангелы являются человеку, чтобы выразить волю Господа. Ангел мешает Моисею принести в жертву Исаака, является Илии на Валааме и т. д. Давид получает тревожное послание. Ангел обращается к народу в Бохиме⁵⁹. Посланник говорит, слышит, двигается — его собеседники и не

догадываются часто, что он ангел⁶⁰. Три ангела, явившиеся Аврааму и сообщившие о рождении Исаака, предстали перед ним в человеческом облике: по тексту читатель понимает, что это ангелы, возможно даже, что один из них — Бог⁶¹. Два странника, пришедшие в Содом, иногда кажутся людьми, иногда — ангелами⁶². В человеке, который с ним борется, Иаков ощущает присутствие Господа: это посланник Божий⁶³.

Бог, ангел и человек могут в Библии сосуществовать в одной личности. Пророки всегда подчеркивают, что они вещают во имя Господа, а не ангелов, которые действуют по Божьему предначертанию⁶⁴. Текст часто обнаруживает двойственность: ангел говорит во имя Элохима, Элохим присутствует в человеке и словах ангела, который приобретает человеческое обличье. Ангел — это и Бог, и человек, но вполне ни тот ни другой. Царь Давид имеет репутацию мудрого, «как ангел Элохима», то же можно сказать и о великом священнике⁶⁵. Ангел является, чтобы спасать и строить, при потере и разрушении. Он освобождает израильтян из египетского рабства и ведет их через пустыню, подобно Богу. Но благословляющая рука может также и ранить: ангел карает ассирийцев, как и сам Израиль. В данном случае — это ангел-разрушитель, который появляется также под именем Сатаны, противника, в книге Иова.

На небесах много ангелов, они составляют двор царя царей, гвардию неба⁶⁶. Они могут снизойти на землю, чтобы исполнить волю Господа. Лестница, которую видит Иаков, служит ангелам для того, чтобы спускаться с небес и восходить обратно к трону Элохима, окруженному серафимами и херувимами, крылатыми грифонами с телом животного и человеческим лицом.

Херувимы впряжены в колесницу славы Господней⁶⁷. Исайя видит серафимов — не херувимов, — созерцая славу Господа: один из них подносит горящие угли к его губам, и он очищается⁶⁸. Захария видит ангелов, которые действуют или говорят в нем. По возвращении из вавилонского пленения, в эпоху второго храма, ангелы начинают занимать все более важное место в религиозной жизни евреев. Об этом свидетельствует Книга Даниила: ангелы переполняют вселенную, проявляя в ней волю Господа Элохима. Они составляют своеобразную иерархию.

После разрушения первого Храма, вавилонского пленения, оккупации Израиля персами, за которыми последовали нашествия греков и римлян, сознание близости к Господу все больше связывается с присутствием ангелов — его благословенных посредников⁶⁹.

В Книге Даниила ангел спасает от пламени троих молодых людей. Он чудесным образом выбирается из рва со львом. Ангелы открываются ему под именами Михаила и Гавриила в облике людей; другой ангел в пугающем обличье предсказывает ему будущее и сообщает, что он вместе с греками должен будет бороться против главы персидского царства. Два ангела являются, чтобы открыть Даниилу смысл видений, которые он должен разгадать⁷⁰. Это посредничество, все более значимое с течением времени, свидетельствует об отдалении человека от Бога во вселенной израильтян — после побед ассирийцев, вавилонян, персов, греков и, наконец, римлян евреи обращаются к ангелам, чтобы найти утешение и обрести надежду.

Человек Библии живет в мире, где властвуют силы добра и зла. Свет — область пребывания Бога и ангелов. Сумрак укрывает Сатану и его демонов.

Сатана противостоит Господу и не упускает момента оспорить его решения и воспротивиться их осуществлению. Однако мы не найдем в Библии развитой демонологии, характерной для Месопотамии или Персии. По-видимому, авторы Библии избегают популяризовывать верование в Сатану, характерное для языческого сознания.

Сатана появляется в Библии очень редко и на короткое время. Мы видим его в первых двух главах

Иова, где он описан среди сынов Элохима, как один из его посланников на земле для воздействия на людей, осуществляя Его волю. Сатана — вдохновитель испытания, которое Бог налагает на Иова.

Само слово «сатана» появляется в Библии в разных смыслах. В истории Валаама оно используется в большей степени для обозначения врага, чем средоточия зла⁷¹. В Третьей Книге Царств имя Сатаны повторяется четыре раза⁷², но каждый раз слово указывает на врага, обладающего вполне человеческой природой.

Последние книги Библии уделяют князю тьмы больше внимания. Захария⁷³ придает ему, как и Иов, роль обвинителя первосвященника Иисуса Навина, а в Паралипоменоне⁷⁴ он выполняет другую роль: толкает людей на преступление, здесь тенденция присвоить Сатане ошибки Давида⁷⁵. Он выступает в функции соблазнителя в персидскую эпоху и затем в эллинистическую и римскую, когда демонология набирает силу, известную нам по Новому Завету, апокрифам и другой литературе того времени, а позднее в талмудических и раввинских трудах.

Еврейская Библия говорит о нем аллюзиями и, как мы видели, довольно редко. Зло находится под контролем Бога. Яхве позволяет Сатане испытать Иова, но не предать его смерти. Упоминания демонов, сопутствующих Сатане, также редки⁷⁶. Но не стоит из этого делать ошибочное заключение: человек Библии размышляет о проблеме зла. Достаточно обратиться к Псалмам, чтобы в этом убедиться. Упоминание там князя тьмы самое частое — не менее 112 раз в форме имени и различных эпитетов и определений. Он — Адам сил зла, лжец, безумец, сильный, суровый, беззаконный, кровавый, клеветник, он порождает дрожь, посылает пламя, подстерегает душу, богохульствует, это палач, истребитель живого, мятежник. У него злой взгляд, он ведет на преступление и войну, он враг справедливости, угнетатель, обвинитель, враг мира.

Понятно отсюда, насколько важное место демонология займет в двух религиях, взявших источник в Библии: иудаизме и христианстве.

Бога воспринимают под определенным именем. Еврей каждый день слышит имена богов других наций: их пантеон наполнен идолами, как звездное небо — звездами. Главные боги хананеев — Астарта и ее муж Эль, дальние предки Элохима евреев. Вместе со своим сыном Ваалом они являются богами небес и жизни, как Гад и бог удачи и плодородия Дагон. У хананеев, как и у арамеев, ассирийцев, вавилонян, были сотни других божеств, которым они поклонялись чуть ли не у каждого дерева, куста, источника: Эль, Ашима, Ваал, Ванан, Ашур, Иштар, Вел, Мардук конфликтовали с богами Египта Амоном, Акером, Ра. Имена богов более далеких народов, хеттов, арабов, персов, не говоря о греках и римлянах, звучат для евреев своеобразным проклятием, поскольку они преданы своему единственному Богу.

Его имя Господь Элохим. Еврей видит в нем источник жизни: он — Бог «биологический». Слово «Элохим» в первую очередь связано с идеей жизненной силы: корень этого слова имеет значение могущества, верховной воли и даже может обозначать языческих божеств. Существительное может быть на иврите во множественном числе и используется для обозначения идолов, но евреи предпочитают единственное, поскольку их Бог един. Он может также обозначаться как Элоха, присутствующий в каждое мгновение жизни. Еще более точное имя — Яхве — повторяется 6823 раза в Библии. Вне Библии имя Яхве встречается в надписях, найденных в Лакише и на камне Меша, царя Моава. Эль — также одно из божеств языческого пантеона, но Яхве — исключительно имя Бога Израиля, того, который явился Моисею.

В Библии сказано, что Яхве — тот, кто был, есть и будет, абсолют. В царскую эпоху имя писалось именно так. Позднее возникла другая форма «Эхие», «я буду», что явилось своего рода мантрой, открывшейся Моисею. Фраза «Эхие ашер эхие» — «Я Сущий» — отражает мысль о трансцендентности Бога, его положении вне пространства и времени и сохранении им

неизменной своей сущности. Евреи используют также уменьшительно от Яхве — «Ях». В этой форме имя Бога входит в огромное число имен и слов.

Слово «Адонаи» — множественное число от «Адон» — предположительно происходит из выражения «Адонаи Элохим»⁷⁷. В разговорном языке слово «Адонаи», редко используемое в Библии, в конечном счете было заменено именем YHWH, Яхве, а также Элион, верховный, или Эль Шаддаи, Бог всяческого плодородия.

Слово «Саваоф» — означает, с одной стороны, Бога небесного воинства, с другой — Бога многообразия всего земного и ангельского. Бог един, но его обозначения в устах евреев многообразны: он святой Израиля, твердыня, ведущий Иакова, страх Исаака. Во всех случаях Он — Тот, с кем человек может постоянно общаться, кого может спросить, с кем поговорить, который отвечает⁷⁸.

Эта многочисленные имена обозначают в сознании человека Библии одну и ту же реальность. Но это не значит, что они абсолютно равнозначны. В некоторых текстах Пятикнижия по преимуществу употребляется слово «Элохим», в некоторых — «Яхве»: отсюда гипотеза о разном авторстве соответствующих фрагментов. Эти теории, которые занимали критику XIX — начала XX века, были поставлены под сомнение археологическими исследованиями, которые показали, что сосуществование различных наименований одного божества вообще характерно для литературы народов Древнего Востока и отвечает другим критериям. Называя Бога так или иначе, евреи вкладывают в текст определенный оттенок смысла: так, в рассказе о принесении в жертву Исаака используется имя Элохим, чтобы указать на суровость Бога. Яхве — имя, связанное с представлением о благости, великодушии.

Вглядываясь в небо своей страны, блещущее средиземноморской лазурью, вдыхая сухой воздух пустыни, любуясь красками заката от красного плавно

сменяющимися на интенсивно фиолетовый оттенок сквозь полосы бледно-голубого, почти белого, созерцая радугу, Иоиль думает о славе Господа и творении Его⁷⁹.

Евреи — не народ, создавший богов, это народ, Богом созданный, избранный. Его вождям — Аврааму, Исааку, Иакову, Моисею и Давиду — Он открыл свой великий замысел.

Многие народы древности считали себя избранными своими богами для исключительной судьбы, но, подчиняя с невероятным упорством свою судьбу Его закону, лишь евреям удалось сделать своего Бога средоточием национальной и религиозной жизни.

Яхве — таково имя Бога евреев. Этот народ, трепетно фиксировавший каждую букву в своих текстах, стараясь ничего не потерять в потоке времени, на протяжении четырех тысячелетий, допустил парадоксальную ситуацию: произношение имени Бога было забыто.

Надо отметить, что это имя не произносилось публично, кроме единственного раза в году, в Святом Святых, в Храме первосвященником во время церемонии великого отпущения грехов. С момента разрушения Храма подлинное звучание имени потерялось. То, как мы теперь произносим это имя — Яхве, — лишь принципиально непроверяемая гипотеза, а Иегова — явная ошибка чтения начертания.

Бог — источник и будущее Сущего. Он также несомненная реальность. Потому ему придаются антропоморфные черты: он говорит, приходит и уходит, поднимается и спускается, радуется и грустит, задумывает что-то и отменяет решение, возмущается, наказывает и оправдывает, прощает. Он создал человека по образу и подобию своему, и человек охотно придает ему свои черты. Это мистическое подобие станет основой размышлений Иова. Бог — создатель Сущего. Он пребывает высоко, он вождь небесного воинства, Адонаи Саваоф. Он един и свят, он источник всякой святости. Элохим — создатель вселенной, спаситель.

Он обладает способностью всеприсутствия. Он — создатель истории, вершитель войны и мира. Он от

крывается Аврааму, дает свое слово Иакову, Моисею; он вырывает свой народ из рабства идолопоклонства, гонит его в Египет, освобождает от неволи, велит завоевать Землю обетованную, защищает от внешних врагов, карает, если это необходимо, ослушников. Он коронует царей и спасает обездоленных, защищает бедных, вдов, иноземцев, сирот. Он реально присутствует в Иерусалимском храме. Там народ может говорить с ним, просить его, выражать свою преданность.

Он источник жизни, но также источник закона. Моисей на Синае получает от Бога закон, выгравированный на скале. Его основу составляют десять заповедей, определяющих основы морали и законодательства.

Он не только дает закон, он следит за его выполнением. Он находится в постоянном контакте с человеком, внушая ему мысль о божественной добродетели и каре за прегрешения, воспитывая в нем способность внутреннего созерцания таинства своего присутствия.

Бог Израиля трансцендентен. Он восседает на небесах, спускается к Вавилонской башне и разрушает собственными руками то, что было построено, ступает в рай, чтобы найти Адама, герой, воин, непримиримый судья, который испытывает самые разные чувства: радость, грусть, отвращение, раскаяние, ревность, подобно человеку, и остается в бесконечном, в вечности, у источника вселенной.

Он создает вселенную благодаря созидательному и спасающему слову. Он говорит с человеком, чтобы дать ему совет, указать путь, спасти. Постоянный диалог человека с Богом движет историю народа. Создатель — учитель, господин, царь, отец, друг.

Бог невидим, и тем не менее он присутствует везде, является естественной реальностью всякой жизни, всякого существования. Бог един: есть только один Бог, и нет ничего подобного ему. Это эсхатология безусловного.

Бог обладает качествами всеприсутствия, всезнания и всемогущества. И народ Израиля живет в сознании чудесного, таинственного, безмерного и святого.

Мифы творения существовали в Месопотамии, у хананеев и в большинстве крупных цивилизаций древности. Бытие лежит у истока антропоморфной космогонии и выдвигает на первый план божественное предназначение человека. Мы на пороге революционного поворота человеческой мысли: отныне источник — это источник, дерево — дерево, а не устрашающие идолы, которых нужно торопиться ублажить. Табу, тотемы, запреты незапамятных времен, астральные божества теряют свое могущество, и человек теряет трон, где цари велят обожать себя, словно богов: есть один Бог, не идолы из камня и дерева, не предметы, не деньги, не нация или пол.

Новая система ценностей определяется, исходя из сияющей интуиции единства сущего. Она противостоит инстинкту человека: она требует, чтобы он был свят, когда его раздирают противоречия; чтобы он был справедлив, когда он под властью беззакония; чтобы он не убивал, не крал, когда он видит кровь и грабеж; чтобы он не вожделел, когда ощущает плотское желание и не может оставаться ему неподвластным. Бог ревнив, и он требует, чтобы человек был противоположностью тому, каков он от природы — он требует не только прогресса, он требует изменения человека в соответствии с законом любви, поскольку Бог евреев — это Бог любви, справедливости и мира. Их мысль не касается мифологии войн богов. Драма человека больше не пребывает на Олимпе, она спускается на землю, становится наследием человека. Человек борется теперь с несовершенством своей природы.

В условиях постоянного давления империй, которые окружают Израиль, евреи обращаются к надежде на царство Божие, царство Яхве. Древнее понятие Бога-царя наполняется в их сознании новым монотеистическим содержанием.

Они видят в Боге вождя своего народа: Яхве дает закон, называет царя и сановников, заботится о детях, вознаграждает благо и карает зло. Понятие Бога- царя настолько глубоко укоренено в сознании нации, что пророки постоянно возвращаются к рассуждениям на эту тему⁸⁰.

Пророки провидят время искупления Израиля, которое должно совершиться после понесенной им кары за его преступления⁸¹. Бог может спасти свой народ, потому что его могущество безмерно. По их мысли, в его власти также спасение всего человечества⁸². Природа сама провозгласила его первенство перед богами других наций⁸³.

Семь псалмов⁸⁴ подводят итог надеждам евреев на царство Божие. Каждое мгновение жизни человек Библии черпает в них вдохновение, прославляя Господа в литургиях как царя Израиля и царя Сущего. Царство Божие противопоставлено царствам земным, основанным на насилии и тирании варварских государей — закон царства Божия основан на справедливости, мире и любви.

На протяжении пяти веков монархии вдохновенные Израиля создают на основе традиций патриархальной жизни эпохи судей медитативную концепцию, которая по сей день не потеряла своей актуальности.

Их этика рождается из любви. Древняя заповедь «люби ближнего, как самого себя» сливается в сознании с другой: «Люби Господа Элохима от всего сердца», выражающая онтологическую основу мировосприятия израильтян и определяющая нормальный порядок вещей. Поскольку индивидуум составляет часть социума, он должен подчиняться закону. Любовь — это не менее или более глубокое чувство, которое может существовать или не существовать: оно абсолютная реальность и источник всякой жизни и всякого мира. Когда между двумя людьми возникает

любовь, их существа сливаются в одно⁸⁵. И это единство устремлений делает любовь источником жизни.

Мир и благословение так же тесно слиты, как любовь и жизнь. Для мира во зле обнаруживается то, что для света в сумерках⁸⁶. Тот, на кого снизошло благословение, спасен в каждое мгновение своей жизни от смерти, голода, ран, тоски, войны, злословия, клеветы, жестокосердия, мороза, диких животных, болезней — поскольку Бог есть спасение⁸⁷. Мир — это триумф царства Божия и царство закона. Так укореняется надежда на прекращение в будущем войн⁸⁸.

Мечта человека Библии питается ожиданием рая земного в час триумфа Бога и Его Мессии. Пророки постоянно питают живительными соками мессианскую идею. Она обретет свое глубокое и всеобъемлющее значение в иудаизме и христианстве.

Вмешательство Бога в историю обеспечивает победу невинного над виновным, блага над злом и готовит пришествие Мессии.

Грех не может оставаться безнаказанным. Суд Господа ежесекунден и коснется всех живущих. Центральная идея метафизики Божественного суда: человек таков, каким он хочет быть. Он делает то, что он хочет, ему предстоит решить вопрос — быть или не быть, жить в Боге или кануть в небытие. Природа, все Сущее однажды подвергнется суду. Нации, которые сопротивляются Господу или Его Мессии, будут обращены, цари, которые атакуют Сион, впадут в панику и будут уничтожены во время Апокалипсиса. И наступит триумф Господа Элохима, справедливости и любви. Гордыня могущественных будет сломлена. Ссыльные вернутся на родину, Сион возродится, Иерусалим будет вновь отстроен. Мир воцарится навсегда для всех наций: война, нищета, несправедливость, гнев, грех навсегда будут изгнаны с лица земли. Даже смерть будет побеждена: «И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни

вечной, другие на вечное поругание и посрамление. И разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде — как звезды, вовеки, навсегда»⁸⁹.

Миф, на котором основывается национальное существование, тем более могуществен, что он глубоко историчен с момента выхода евреев из Египта. Еврейская Пасха — главный праздник; она напоминает евреям тяжесть рабства под гнетом фараона, величие Моисея, чудо Яхве, Бога-освободителя. Пасха празднуется в ознаменование перехода от рабства к свободе, от тоски к облегчению, от сумерек к свету, от смерти к жизни. Пасха продолжает праздноваться по сей день. Каждый год происходит избавление народа от фараонов и переживание чуда освобождения. Каждый человек в Израиле чувствует себя включенным в национальную жизнь.

Иоиль не мыслит себя свободным от воли Господа. Он освобожден от власти мифов и верований язычников, от давления пантеона божеств других наций, от влияния бесчисленных идолов. Природа — также творение Господа. Потому она перестает быть угрожающей: человек, созданный по образу и подобию Бога, должен ее подчинить своей власти и преобразить. Еврей освобожден своей верой от ненависти и страха: он живет в сознании божественного присутствия.

Никогда еще состояние человеческой радости не было воспето с такой страстностью, как это сделано в Библии. Книга Псалмов прославляет человеческую душу, ее радость, тяжесть, озаренность мистическим знанием, ясность. Еврей даже в самые угрожающие моменты истории своего народа отдает себе отчет, что жизнь человеческую определяют три важных момента: ночь — время беззакония, которому праведник должен уметь противостоять. К утру приходит сознание поражения беззакония и триумфа бла

га; наконец, заря расцветает славой мессианского царства. Когда приходит несчастье, Иоиль умеет ждать часа радости.

Неустанно человек Библии воспевает Сущее, он ощущает себя единым с солнцем, звездами, луной, животными, которые его окружают. Он воспевает любовь. И Песнь Песней, прославляющая человеческую любовь, — в определенном смысле национальная песня евреев.

Их радость не слепа: они знают тяжесть и кровь, реальную трагедию существования. Но они живут в светлой надежде: человек должен следовать за Господом до своего подлинного освобождения. Надежда — это трепещущая нить между Господом и освобождением Израиля в ожидании эсхатологической реальности, где реальный порядок мира установится навсегда в непреложности любви и мира.

Примечания:

5

Арад — город на южной границе Ханаана, ныне Телль-Арад, в 27 км южнее Хеврона.

52

Септуагинта (лат. «семьдесят» — отсюда его краткое цифровое обозначение — LXX), «Перевод семидесяти толковников» (израильских старейшин) — перевод на древнегреческий язык Пятикнижия.

53

Козел отпущения — часть ежегодно приносимой жертвы для отпущения грехов в день очищения: козел после возложения на него грехов всего народа изгонялся в пустыню.