• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

В Европе только две партии: злые и худые.

(Митрополит Филарет)

Наследство, оставленное императору Николаю братом Александром было весьма печальным: гвардейские офицеры, готовые стрелять в царя. Во внешней политике тоже было не лучше: под сладкие речи «союзных» монархов о незыблемости идей «Священного союза», происходила медленная, но верная потеря престижа России. Исправлять положение надо было немедленно. Времени на раздумье и привыкание к новой роли для него роли монарха, история Николаю I не дала. Ему пришлось с ходу вникнуть в сложнейшие дела государства. Но было между ним и его братом одно большое отличие. Во время убийства его отца, императора Павла I, Николаю Павловичу было всего четыре года, а потому он ничем себя в этой истории не замарал. Оттого во время правления этого императора англичане не будут обладать таким «волшебным» влиянием на русскую политику, как это было при его предшественнике. Николаевская Россия не хочет больше таскать каштаны из огня для британских джентльменов.

Методы ослабления нашей страны все те же, проверенные сотнями лет на других противниках: войны с соседями и разжигание внутренних неурядиц. В 1826 году начинается конфликт России с Персией. Шах, науськиваемый англичанами, воспользовавшись (в который раз!) малочисленностью русских войск в Закавказье, вторгается в русские владения и занимает ряд городов. Генералу Паскевичу, которому было передано командование нашими войсками, удается разбить противника. Русские снова занимают Эривань, Тавриз и Арбедил и приближаются вплотную к Тегерану. Разбитые персы заключают мирный договор, по которому Россия получает Эриванское и Нахичеванские ханства, и часть Каспийского побережья. Кроме того, Персия уплачивает контрибуцию в 20 млн. рублей и предоставляет русским купцам ряд торговых преимуществ. К победителям также переходит право исключительное право держать военный флот на Каспийском море, которое постепенно становится «русским морем». Для начала царствования очень неплохо!

Проигрывающие военные столкновения персы изливают бессильную злобу по – другому: в 1829 году разъяренная толпа врывается в русское посольство в Тегеране и разрывает на куски посла Грибоедова. «Горе от ума» так и остается без продолжения, а вот желание ослабить Российскую империю становится у англичан и их сателлитов все сильнее. Дипломатическая паутина, которой британские джентльмены опутывают Россию, становится все тоньше. Чтобы втянуть нас в очередную войну приходится разыграть целый политический спектакль…

Греки постоянно вели борьбу за свое освобождение против турецкой империи. Эта вековая вражда оставила огромный след в истории обоих народов. Не дай бог спросить в Афинах кофе по-турецки, вас не поймут. Попросите кофе по-гречески, и вы получите то, что желали. В девятнадцатом веке отношения между соседями были еще хуже, восстания греков не прекращались. В этот самый момент из Лондона в Петербург поступило предложение оказать совместное давление на Османскую империю. Заявленная цель организуемого «союза» благая – прекращение турецко-греческой войны, на самом деле англичане стараются стравить русских с турками.

23 марта 1826 года в Петербурге представителями России и Англии был подписан протокол, определявший условия умиротворения греков, которые «союзники» совместно обязывались предложить султану. Николай I, однако, делает неожиданный эффектный ход. Внезапно он потребовал особым ультиматумом еще и точного выполнения Стамбулом обязательств, принятых Турцией ранее перед Россией относительно Молдавии, Валахии и Сербии. Султан пошел на уступки и 25 сентября 1826 года подписал Аккерманскую конвенцию, обязался соблюдать прежние договора с Россией. Это было большим успехом русской дипломатии – в этой шахматной партии русский император своих «союзников» переиграл. Используя силу и мощь английского флота, Россия без единого выстрела сумела решить свои собственные внешнеполитические задачи. Однако это был всего лишь шах, а не мат. Партия на политических шахматах еще только начиналась. Стараясь добиться своей цели, британские дипломаты выступили инициатором нового давления на Стамбул. В Петербурге согласились и в результате Англия, Россия, и присоединившаяся к ним Франция, предъявили Турции свои предложения по решению греческого вопроса, по форме очень похожие на ультиматум. Три сверхдержавы требовали от султана предоставления Греции автономии. Для особой убедительности и наглядности своих предложений, к турецким берегам был отправлен соединенный флот под общим командованием английского адмирала Кодрингтона. В его состав входили: от России – четыре линейных корабля и четыре фрегата; от Англии – три линейных корабля и пять корветов; от Франции – три линейных корабля, два фрегата и два корвета. В октябре 1827 года, ввиду неисполнения турками предъявленных требований, адмирал Кодрингтон решил войти в занятую турецким флотом Наваринскую бухту на юго-западном побережье полуострова Пелопоннес. Стоявшая там османская эскадра под командованием Мухаррем-бея состояла из трех линейных кораблей, двадцати трех фрегатов и сорока корветов и бригов. Когда два отправленных к туркам парламентера были убиты, Кодрингтону ничего не оставалось, как в ответ атаковать противника. Завязался бой, во время которого турецкий флот был уничтожен. Его потери составили около шестидесяти кораблей и 7 тыс. человек. Союзники не потеряли ни одного корабля, имея всего 800 убитых и раненых. В этом бою особенно отличился русский флагман «Азов», уничтоживший пять кораблей неприятеля. На его борту сражались лейтенант Нахимов, будущий герой Синопа, мичман Корнилов и гардемарин Истомин, будущие герои обороны Севастополя от своих нынешних «союзников» по эскадре.

Подведем итоги: блестящая победа, объединенного флота, результатом которой должно стать принятие Стамбулом предложений «союзников» и освобождение многострадальной Греции. Ликование в Петербурге и… почти траур в правительственных кругах Англии. Там встретили новость о победе с едва скрываемым раздражением: громить турецкий флот наголову вовсе не было нужно. Позднее англичане не без иронии называли Наваринское сражение «нечаянным». Надо было всего лишь осуществить силовую акцию и создать повод для русско-турецкой войны. Тогдашний премьер-министр Великобритании при этом выразился так: «Кодрингтон, конечно, заслуживает верёвки, но придётся его наградить орденом».

Наступила вторая фаза британского сценария. Отношение Турции к нанесенному ей оскорблению могло бы европейцев уже и не волновать – после потери флота она ничего не может противопоставить мощи трех объединенных держав. Трех, но не одной! Вот здесь и скрывался крючок, на который британцы собирались «поймать» Россию! Что мы имеем в виду? Только то, что наши «союзники» умеют быть ими только, когда это им необходимо.

И начали происходить чудеса! Понятно, что основной силой союзного флота, побившего турок, и качественно и количественно были английские корабли. Командовал эскадрой также британский адмирал Кодрингтон. Однако, главной виновницей катастрофы своего флота Турция посчитала Россию, и все свои претензии высказала только в сторону Петербурга. Благодаря закулисным маневрам британских дипломатов турки начали готовиться к войне с одной Россией! Такую избирательность мщения Турции можно объяснить только ее сговором с нашими «союзниками». Реакция последних также однозначно указывает на это. В ответ на бряцание оружием, раздающееся из Стамбула, они делают вид, что абсолютно ни при чем, и никакого турецкого флота вместе с нами они не топили. Забегая вперед, скажем, что ни Англия, ни Франция в будущей войне России с Турцией участия не принимали. Хотя, достаточно им было четко обозначить свою поддержку России, и воинственный пыл Стамбула тут же пошел бы на убыль. Однако «союзники» молчат. Ведь целью этой провокации, как раз и является попытка ослабить нас в очередной войне с Турцией…

Вот так поддержав англичан в их стремлении «к миру во всем мире», Россия оказывается втянута в ненужный для нее конфликт. Главнокомандующим русской армией в апреле 1828 года был назначен битый Наполеоном генерал Витгенштейн. Да еще и идеи «Священного союза» и здесь мешали русским войскам. Чтобы «союзники» не могли обвинить нас в стремлении взбунтовать против султана его славянских подданных, для наступления пришлось выбрать Черноморское побережье, а не более удобную территорию Сербии и Болгарии. Этот реверанс в сторону европейских монархов затруднял снабжение войск и заставлял их действовать в районе, насыщенном турецкими крепостями.

По возвращении императора Николая I в Петербург, он исправляет свои ошибки. Новым главнокомандующим, с предоставлением ему полной свободы действий, был назначен генерал Дибич. Как и всякая наша война с Турцией эта также идет сразу на двух фронтах: в Европе и на Кавказе. Русские войска на Балканах в тот момент насчитывали 115 тыс. человек. На Кавказе имелось 45 тыс. человек, но для активных действий против Турции можно было выделить лишь 17 тыс., остальные были заняты в боях против горцев или находились в оккупированных районах Персии. Тем не менее, успех сопутствовал нам на обоих театрах военных действий: летом 1829 года русские войска взяли важную турецкую крепость Силистру, перешли Балканы и овладели Андрианополем. На Кавказе уже летом 1828 года русские овладели Карсом, Ардаганом и Баязетом и заняли Эрзерум.

До полного разгрома Османской империи оставался один шаг. Заняв Адрианополь, Дибич прямиком направился к Стамбулу, чем вынудил султана срочно просить мира. Войск у турок больше не было, Константинополь-Стамбул был у ног русского царя. Еще два-три перехода – и Османская империя рухнула бы, открывая России выход на просторы Средиземного моря и отдавая контроль над заветными Дарданеллами. Еще никогда Россия не была так близка к устранению своего самого беспокойного соседа. Но этому не суждено было сбыться. Благодаря нашим «союзникам».

Отношения России с Англией и Австрией резко ухудшаются. Увидев, что в который раз их надежды на поражение России не оправдываются, наши «союзники» дипломатическим нажимом спасают Турцию от разгрома. Появляется даже возможность их вмешательства в войну на стороне Турции. Боясь того, что Россия приобретет решающее влияние на Турцию, европейцы настоятельно требуют от Николая заключить с османами мир.

Более того, когда император уже соглашается остановить свои победоносные войска рядом со Стамбулом, Англия и Австрия всячески пытаются добиться смягчения условий Андрианопольского мира. Однако у Николая I хватает мужества ответить шантажистам отказом, а попытки австрийцев и англичан создать антирусскую коалицию в тот момент потерпели неудачу.

Россия с независимой внешней политикой пугала все без исключения европейские державы. Недалек был тот час, когда, отчаявшись остановить нас чужими руками «союзники» будут вынуждены прибегнуть к прямой интервенции. Призрак Крымской войны уже начал витать в воздухе после наших побед на Балканах. Пока, правда, такую опасность мало кто себе представлял.

Следующий, 1830 год снова напомнил о слегка подзабытых принципах «Священного союза» – в Бельгии произошла революция и началась война за независимость с Голландией. Во Франции тоже случились беспорядки – июльская революция приводит к власти короля Луи Филиппа. Несмотря, на, мягко говоря, странное поведение своих «союзников» в прошедшей войне с Турцией, русский император готов придерживаться принципов «Священного союза» и оказать немедленную военную помощь. Он продолжает губительную политику брата Александра: армии был объявлен поход в Нидерланды.

Новая политическая ошибка Николая I накладывается на ошибки его предшественника. Присоединенное к России на Венском конгрессе Варшавское герцогство составило с литовскими областями так называемое «Царство Польское», получившее от Александра I не только своеобразную автономию, но и свою армию(!), администрацию и денежную систему. Была у поляков даже своя конституция – и это в стране безграничного самодержавия! И вот поляки, имевшие больше всех в Российской империи прав, имевшие конституцию, желали полного отделения от России. Русское правительство относилось к ним с чрезвычайным благодушием и снисходительностью – вплоть до того, что скомпрометированные в деле декабристов офицеры польских войск и члены нелегальных польских обществ были выпущены из-под стражи. «Чем меры правительства были снисходительнее, тем поступки поляков были нахальнее» – пишет в своей книге некто Буланцов, бывший во время восстания русским секретным агентом.

«Русскому в Польше была жизнь не в жизнь: худо и дома, еще хуже вне его – продолжает он – Дома – русский каждую минуту мог ожидать, что или выбьют стекла его квартиры или устроят кошачью музыку. (Эта музыка состояла в том, что соберутся под окнами квартиры и начнут кричать, как кому вздумается: кто по-собачьи лает; кто мычит, как корова; кто мяукает по-кошачьи и т. д. И это делала толпа иной раз в две или три тысячи человек и более). Вне квартиры русский подвергался неприятности быть избитым или оплеванным».

Такова обстановка накануне мятежа. Причин для самопроизвольного взрыва нет: никто поляков не убивает и в расстрельные рвы не спускает. Нет притеснений языка, никто не ограничивает польскую культуру. А раз нет непреднамеренного народного взрыва, нет ситуации, когда далее так жить просто невозможно, то есть планомерная работа, финансируемая недоброжелателями России. Восстание в такой стране как Польша, не может произойти самопроизвольно без вмешательства из-за границы. Разгромить русскую армию поляки не могут. Шансов на победу у них просто нет, а вот с помощью дипломатических уловок, благодаря поддержке европейских подстрекателей шанс на успех появляется. Корни польского восстания явно ведут за границу – туда, где никак не могли смириться с существованием сильного русского государства, во главе которого стоял молодой император, умевший не поддаваться нажиму.

Ослабить Россию можно было путем внесения внутренних распрей. Конечно, ни Англия, ни Франция всерьез не пеклись о правах поляков. Еще со времен Наполеона жизни наших соседей-славян были лишь разменной монетой на дипломатических столах Европы. Польское восстание, словно лакмусовая бумажка высвечивало антирусские силы как внутри России, так и за ее пределами. Первыми заговорили о независимости для поляков декабристы, внеся этот пункт в свою программу. «По правилу Народности должна Россия даровать Польше независимое существование», – писал Пестель, выражая позицию, принятую на съезде Южного общества декабристов. В той же самой программе следом за пунктом о польской независимости шел пункт об уничтожении русской постоянной армии.

Наибольшая антирусская истерия поднялась в среде тех стран, кто через небольшой промежуток времени высадится с оружием в Крыму и попытается силой уничтожить русское могущество. Во Франции при первых известиях о мятеже, был образован Комитет по оказанию помощи восставшим полякам, имевший филиалы во многих городах страны. В него входили видные деятели французской культуры, включая известного писателя Виктора Гюго. В марте 1831 демонстранты в поддержку мятежников даже побили стекла в русском посольстве в Париже, а в сентябре того же года даже начали строить баррикады, требуя вооруженной помощи полякам.

Поводом для польского восстания «союзники» выбрали свои собственные проблемы и готовность русских царей бескорыстно помогать в их решении. Ведь мало того, что поход русской и польской армии в Бельгию не приносил России ничего, так вдобавок эта жертвенность явилась еще и катализатором внутренних проблем. После повеления императора Николая готовиться к походу на Бельгию, собственно и началось польское восстание.

17 ноября 1830 года руководимая офицерами и воспитанниками военно-учебных заведений толпа ворвалась в Бельведерский дворец в Варшаве с намерением убить цесаревича Константина Павловича, который был фактическим русским наместником Польши. Сейм объявил династию Романовых низложенной с польского престола, и провозгласил князя Радзивилла главнокомандующим с диктаторскими полномочиями. Великий князь Константин, которому удалось спастись, вместо того, чтобы подавить мятеж остававшимися ему верными польскими войсками, фактически их отпустил. Эти полки перешли на сторону повстанцев, усилив их боевую мощь. После чего, передав, а точнее сдав полякам без боя крепости Модлин и Замостье, Константин Павлович с гвардейским отрядом отошел на русскую территорию.

Так маленький костер превратился в большое пламя, пожиравшее силы империи. Вместо решения насущных проблем Россия была вынуждена вновь завоевывать Польшу. Главнокомандующим император назначил фельдмаршала графа Дибича. Силы, которыми он располагал для усмирения Польши, могли быть доведены до 183 тыс. человек, однако для сбора всех этих войск требовалось свыше 4 месяцев. Польское же войско, в считанные месяцы была доведено с 35 до 130 тыс. человек. Надеясь окончить войну нанесением врагу решительного удара, Дибич перешел в наступление, не дожидаясь основных сил, имея около 114 тыс. бойцов. Но быстрой победы не получилось: с переменным успехом война продолжалась около полугода. Польская армия оказалась соперником достойным, многие из ее солдат и офицеров воевали еще у Наполеона. Восставшие даже предпринимали рейды в Литву с целью взбунтовать и ее. Не удалось – медленно, но верно русские войска брали верх. Вскоре армия во главе с новым главнокомандующим Паскевичем, обложила Варшаву. Император Николай повелел предложить восставшим амнистию, но руководители восстания отвергли эти «унизительные» условия. Последний шанс сохранить хоть какие-то польские вольности был упущен: 26 августа 1831 года, в годовщину Бородина, Варшава была взята штурмом, длившимся 36 часов. Поляки отчаянно защищались, но перевес русских был подавляющим.

После взятия Варшавы остальная польская армия капитулировала. По условиям капитуляции полякам сохранили оружие, они должна была отойти в город Плоцк и там ожидать высочайших повелений. Русский царь пытается поступать с противниками благородно, не понимая, того, что ответом ему будет черная неблагодарность. Как только повстанцы почувствовали себя в безопасности, они тотчас поспешили расторгнуть эти условия и возобновили военные действия. Вероломство окончательно погубило былые свободы польского государства – император Николай больше ничего и слышать об этом не хотел. В течение месяца остатки повстанцев были окончательно разгромлены, перешли границу и сдались австрийцам и пруссакам. Ошибки Александра I были исправлены: польская конституция, Сейм и национальные войска, бывшие очагом мятежа, были распущены и ликвидированы. Царство Польское обращено в русское генерал-губернаторство, получив то же административное устройство, что и прочие области Российской империи. На ближайшие тридцать лет внутренний покой России был обеспечен. Освободив себе руки, снова можно было выходить на мировую арену.

Тем временем все туже затягивался турецкий узел. В 1833 году против султана восстал правитель Египта хедив Магомет Али. Гражданская война с египетскими мусульманами означала реальную угрозу развала Османской империи. И тут в турецкие дела вмешалась Россия. Причем на совершенно неожиданной стороне – поддерживая султана!

Как это ни парадоксально, но на этот раз Турция была спасена русскими штыками, столько раз ставившими ее на край гибели. Казалось бы, абсурд – через четыре года после взятия Адрианополя и почти полного разгрома султана, Россия неожиданно начинает его спасать. Где же логика? Она есть: прекрасно понимая, что позиция Англии и Франции на сохранение Турции неизменна, Россия пытается добиться своих целей, не воюя, а сотрудничая с турками.

Игра идет очень тонкая, на грани фола. В Босфор посылаются корабли Черноморского флота с русским десантом. Узнав об этом, восставший египетский хедив Магомет Али поспешил изъявить покорность султану. Вооруженного конфликта не последовало. Однако на всякий случай британские и французские корабли тоже появились в находящейся у входа в Дарданеллы Безискской бухте, следя за тем, русские под шумок не взяли Константинополь.

Благодарный султан заключает с Россией очень выгодный для нас Ункиар-Скелесийский договор, по которому Турция обязалась закрыть Дарданеллы для кораблей воюющих с Россией государств. Теперь враждебный нам флот не мог без нашего согласия попасть в Черное море и угрожать русским берегам. О каком флоте могла тогда идти речь? Конечно – об английском! Ведь основной интригой мировой политики становилось нарастающее соперничество Великобритании и России. Показательна и реакция Лондона на этот договор – тихая ярость. Россия теперь фактически контролировала Черное море и претендовала на контроль моря Средиземного.

Почему же для нас таким важным был контроль за Дарданельским и Босфорским проливами? Для ответа необходимо взглянуть на карту. Узкое горлышко проливов легко запирало наш Черноморский флот, лишая его прохода в Средиземное море, а, следовательно, возможности маневра на океанских просторах. И, наоборот – наше черноморское побережье в любой момент могло быть атаковано флотом, проплывшим через проливы. Контролировать их мы не могли – они принадлежат Турции. Потому до самой Второй мировой войны, постоянная русская цель в войнах с турками – это проливы и расположенный на Босфоре Константинополь-Стамбул.

Контроль над Дарданелами и Босфором вещь жизненно необходимая. И не только для России. Все вышеперечисленное только, с точностью до наоборот, являлось аргументами англичан для попыток уничтожения результатов Ункиар-Скелесийского договора. И это им удалось. В 1840–1841 годах в Лондоне всеми заинтересованными сторонами был рассмотрен вопрос о контроле над проливами. Результатом этого стали так называемые Лондонские конвенции. То ли огромным нажимом, то ли хитростью «союзники» добиваются добровольного отказа России от преимуществ контроля над проливами.

Как нас англичане к этому принудили, действительно, не совсем понятно. Но неоспоримый факт, что Россия добровольно согласилась передать Босфор и Дарданеллы под международный контроль. Возможно, русское правительство надеялось, что это поможет сохранению проливов в руках султана, что при международной гарантии их закрытия поможет сохранить безопасность черноморских границ. Были опасения, что в противном случае проливы будут просто захвачены Англией и Францией. Однако все эти расчёты оказались ошибочными. Международная гарантия проливов лишала Россию привилегированного положения в Турции, не обеспечивала безопасности Черноморского побережья и ослабляла её влияние на Ближнем Востоке.

Вот результат очередного эффектного дипломатического грабежа нашей страны. Турция и Россия утратили принадлежавшее им право самостоятельно, двусторонними соглашениями регулировать порядок допуска военных судов в Черное море. Запрещение же военным кораблям нечерноморских государств проходить в Черное море не представляло для России значительной ценности, тем более, что оно предусматривалось конвенцией лишь на мирное время. Контроль над проливами снова был утерян. Такое печальное окончание весьма блестящего начала нашей дружбы с султаном уже таило в себе семена будущей Крымской войны и того страшного поражения, что ждало нас впереди. Но в России этого никто не знал. Император Николай продолжал сквозь розовые очки смотреть на наших европейских соседей. Отрезвление придет к нему позже. По странному стечению обстоятельств, все наши императоры питали непонятные, беспочвенные иллюзии по поводу порядочности и благодарности своих «друзей». Горькое разочарование тоже становится им знакомо, но только после того, как каждый из них наделает кучу непоправимых ошибок…

В конце четвертого десятилетия XIX века Европу с головой накрыла очередная революционная волна. Почти одновременно в 1848 году разразилась и победила революция во Франции (хотя и временно), во всей Италии, в германских государствах, и Швейцарии. В более мягкой форме волнения произошли в Испании, Дании и Румынии. Периодически трясло и лихорадило власти в Ирландии, Греции и Британии. Но наиболее успешной оказалась революция в Венгрии, составной частью входившей в Австрийскую империю. В обширных владениях Габсбургов венгры были второй по величине нацией, после немцев. Однако они не имели никаких атрибутов национального государства, не имели автономии и, естественно, никакой конституции, чем ранее могла похвастаться русская Польша. Вена не хотела идти, ни на какие уступки в этом вопросе.

И столетия венгры мирились с подобной ситуацией. Однако неожиданно они восстали и провозгласили независимость страны. Методически дробящие крупные империи англичане, решили, что настал момент для разгрома Австро-Венгрии. В славянских областях многонациональной державы тоже неожиданно начали происходить мятежи. Одни лишь хорваты под предводительством бана Елачича остались лояльными Венскому двору. Австрийские войска не смогли подавить революцию в Венгрии. Наоборот – венгерские повстанцы сами двинулись на Вену. Одна из крупнейших европейских монархий, участник Священного союза оказалась на грани краха. Император Фердинанд отрекается от престола, не видя выхода из сложившейся ситуации. Юный Франц Иосиф, только что вступивший на престол, обращается с мольбой о помощи к русскому императору. Основное положение «Священного союза» не оставляет Николаю I ни тени сомнения – он обязан помочь австрийскому императору. Политического смысла в этом, конечно, не было никакого. Все последнее время Австрия, только и делала, что плела интриги против усиления русского влияния на Балканах. Ее развал и возникновение на месте империи независимой Венгрии и нескольких славянских государств был бы нам только на руку. Во-первых, вместо одного сильного соседа мы получали несколько слабых, во-вторых, посредничая в деле урегулирования австро-венгерского конфликта, мы могли получать интересные предложения с обеих сторон. В-третьих, соблюдая нейтралитет, мы не тратили бы ни жизни наших солдат, ни всегда необходимые деньги. Они нам будут нужны на реорганизацию русской армии! Наше отставание в военной сфере уже становилось значительным, а к моменту начала Крымской войны отрыв европейцев станет качественным. Вместо этого, увы, идеи «Священного союза» втягивают нас в ненужную, и даже вредную для России, войну.

В начале июня 1849 года русский авангард перешел через перевал Дуклу, а затем главные русские силы спустились на венгерскую равнину. Для усмирения Венгрии было направлено девять пехотных и четыре кавалерийские дивизии – всего около 120 тыс. солдат при 450 орудиях под начальством «специалиста по борьбе с повстанцами» фельдмаршала Паскевича. Но первое вмешательство русских войск во внутренние дела империи Габсбургов состоялось на полгода ранее – в январе. По приказу царя в Трансильванию были двинуты отряды полковников Энгельгардта и Скарятина. Однако австрийцы не оказали им ни малейшей помощи – и через месяц наши отряды отступили обратно в Валахию. Будущее поведение «союзных» австрийцев уже явно проступало – воевать они предпочитали нашими руками, помощи не оказывали, и ждали, когда русские мужики за них подавят венгерскую революцию.

Узнав о русском вторжении, венгерский главнокомандующий Гергей предпринял маневр, с целью уклониться от удара. Тогда Паскевич решил зажать венгров в клещи. Он отдал приказ атаковать неприятеля своими главными силами, полагая, что австрийцы со своей стороны тоже «надавят» на повстанцев и они окажутся в мышеловке. Расчет этот на самом деле не оправдался – австрийская армия не двинулась с места ни на шаг! Все ведение войны австрийцы поспешили взвалить на русских солдат.

Пришлось русским практически в одиночку громить повстанцев, которые в течение короткого срока понесли ряд тяжелых поражений. Огромное качественное превосходство русских войск становилось очевидным. Все это подействовало разлагающим образом на дух венгерских войск, и они стали расходиться по домам. Главнокомандующий Гергей осознал, что поражение неминуемо, и решил отдаться на милость наиболее великодушных, а точнее единственных победителей – русских. 1 августа 1849 года при Вилагоше венгерская армия в количестве 31 тыс. человек сдалась. Через неделю положил оружие последний венгерский отряд в Трансильвании. Австрийская монархия была спасена от гибели всего два месяца.

Такого быстрого разгрома не ожидали не только сами венгры, но даже и австрийцы. Поэтому их страх и ненависть к России после оказания «братской монаршей» помощи стала еще больше. Ненавидеть нас всей душой стали и венгры, всегда принимая сторону наших врагов, с чистой совестью и большой радостью стрелявшие потом в русских солдат в 1914 году. Внуки мстили за дедов – мстили под знаменами тех Габсбургов, на которых как раз восставали эти деды. А в 1941-ом те же венгры в союзе с нацистской Германией напали на нас 22 июня и продолжали верой и правдой служить нацистам до самого конца войны. Даже когда исход борьбы был уже абсолютно ясен.

…26 декабря 1944 года части Красной армии полностью окружили венгерскую столицу. Штурм осажденного нашими войсками Будапешта продолжался около двух месяцев. Для сравнения укажем, что Берлин был взят за две недели. Венгерские солдаты эсесовских дивизий «Мария Терезия», «Флориан Гейер» и «Хорст Вессель» стояли до конца и почти полностью полегли в своей осажденной столице. 11 февраля 1945 года остатки разбитых дивизий пошли на прорыв. Из 50 тыс. эсэсовцев попавших в окружение, к своим вышли только 785 человек! Так сильно они ненавидели русских солдат, что предпочитали погибать, но не сдаваться. Вот такие последствия имела наша быстрая победа 1849 года…

Что касается спасенных австрияков, то император Николай I успеет еще при жизни испытать их неблагодарность. И будет это достаточно скоро. Пройдет всего четыре года, и начнется Восточная война, более известная у нас под названием Крымской, в которой «союзники» уже без стеснения отбросят маски и покажут свое «дружеское» лицо во всей его красе. Россия стремительно приближалась к своему наибольшему позору, постигшему ее за последние несколько столетий.