• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Око за око, зуб за зуб, строгое право, … принцип утилитарности, то есть здраво понятой пользы, – вот закон внешней политики, закон отношений государства к государству. Тут нет места закону любви и самопожертвования.

(Н. Я. Данилевский)

Заграничный поход русской армии 1813 года и освобождение Европы было продолжением той губительной для России политики, которую проводил Александр I с самого восшествия своего на престол. Серьезные доводы Кутузова прозорливо предлагавшего «сохранить Бонапарта для Англии» он не хотел слышать. Удивляться этому не нужно, надо снова и снова вспоминать обстоятельства воцарения этого русского императора. Поэтому, разбив Бонапарта, остановиться на своей границе Александр не может – ведь Англии необходимо добить своего смертельного врага. Вот как интересно получается – антинациональная внешняя политика, оказывается возможна и при всесильном самодержце …

Забегая вперед, скажем, что в 1814 году под влиянием «поразительных успехов» Александра I, Государственный совет, Синод и Сенат поднесли государю прошение о принятии им наименования «благословенный». Хотя Александр и не изъявил на то согласия, оно было ему впоследствии официально присвоено. По-моему мнению он был бы более достоин почетного знака «лучшему немцу всех времен и народов», ведь благодаря его глупости Пруссия, да и вся остальная лоскутная Германия были спасены от Наполеона. Почти через два века спустя это «почетное» звание получит Михаил Сергеевич Горбачев, в ущерб собственной державе молниеносно воссоединивший всю ту же Германию….

В январе 1813 года русские войска вновь стояли на границах России. Кутузов обратился к армии с воззванием: «Храбрые и победоносные войска! Наконец вы на границах империи! Каждый из вас есть спаситель Отечества! Россия приветствует Вас сим именем! Стремительное преследование неприятеля и необыкновенные труды, поднятые вами в сем быстром походе, изумляют все народы и приносят вам бессмертную славу… Перейдем границы и потщимся довершить поражение неприятеля на собственных полях его…».

Перед русской армией простиралась прусская территория и Варшавское герцогство. Заграничный поход начался. Помогать русским освобождать себя от владычества французов, европейцы не собирались. В таких условиях «освободительный» поход терял всякий смысл. Но для интересов Англии поход русской армии в Европу был правилен и разумен. Наша армия продолжает воевать в одиночку. Она хоть и разгромила Наполеона, но была чрезвычайно ослаблена. Осаждая несколько городов, главные силы Кутузова, составляли всего 18 тыс. человек! Конечно, для борьбы с Бонапартом, у которого, как у дракона из сказки, к весне начинали вырастать новые зубы – армии, этого было явно недостаточно. Пришло время поговорить с нашими «союзниками» не языком пушек и штыков, а словами дипломатов. Конечно, было бы гораздо удобнее, если бы немцы и австрийцы сами бы начали воевать за свою свободу. Правда, за последнее время прусский король Фридрих-Вильгельм так часто продавал своих союзников, что предсказать его поведение было невозможно. Поэтому первые переговоры провели, как теперь говорят, «с полевыми командирами». Генерал Дибич был послан из корпуса графа Витгенштейна, с целью вступить в переговоры с прусским генералом Йорком и побудить его перейти на русскую сторону. Переговоры прошли успешно. Генерал согласился оставить французов и расположиться в окрестностях Тильзита, сохраняя полный нейтралитет.

Известие об этом сильно встревожило Наполеона. «Мир казался мне очень возможным прежде отпадения генерала Йорка, – говорил он – Теперь я больше о нем не думаю – поступок Йорка вскружит русскому кабинету голову, это великое политическое событие!». В воздухе запахло очередной антифранцузской коалицией: англичане уже расстегивали свой бездонный кошелек, соблазняя прусского короля звоном монет. Ласковым дядечкой пришлось прикинуться и Наполеону. Он стал делать весьма прозрачные намеки о возможности присоединения к Пруссии части Вестфалии и Варшавского герцогства, напугав своей неожиданной щедростью и без того растерявшегося Фридриха-Вильгельма. И случилось то, чего можно было ожидать. Вместо того, чтобы возглавить свой народ в освободительной войне с Наполеоном, прусский король стал выжидать, предоставляя русским умирать за него в одиночку.

Не смея принять решение, глава Пруссии попытался обмануть и русских, и французов. Он осудил вступившего в переговоры с русскими Йорка и послал генерала Клейста сменить его, одновременно предупреждая об этом самого Йорка. Императору Александру дал знать, что одобряет поступок своего генерала, только не может этого признать официально. Но если Россия двинет свои войска через Вислу до Одера, то Пруссия готова заключить с ней оборонительный и наступательный союз. В то же самое время другой его посланник уверял Наполеона, что самое сильное желание прусского монарха – это как можно скорее сформировать для французов новый вспомогательный корпус, взамен перешедшего к русским. Единственным препятствием этому является отсутствие денег, да и общественное мнение настроено против Франции. Поэтому прусский король просит Бонапарта помочь ему финансами, и тем избавить его от угрозы революции.

Так бы и мучился несчастный прусский король, не зная к кому выгоднее «прислониться», если бы за него все не решил Бонапарт. Фридрих-Вильгельм получил информацию, что французы хотят его захватить, и уехал (а точнее бежал) из Потсдама в Силезию. Но предлогом к отъезду все еще объявляется, что король едет лично собирать войска для вспомогательного корпуса Наполеону. Даже избежав угрозы, зная о замыслах Бонапарта, прусский король не делает никаких прорусских заявлений и войну Франции не объявляет. Император Александр, пишет ему письма, в которых предлагает союз и восстановление Пруссии в прежнем виде. Но и после этого бросить вызов Наполеону прусский король решиться не может! Невероятно, но на уговоры прусского короля начать войну за его собственную свободу ушло около двух месяцев!

Ну и скажите, пожалуйста, зачем России такой «союзник»? Одному ему начинать страшно – Фридрих-Вильгельм посылает посланцев, чтобы уговорить еще и Австрию выступить против Наполеона. Венский кабинет, несмотря на разгром, постигший Бонапарта в России, хранит ему поразительную верность. Австрийцы совсем не собирались бороться за свою свободу. В январе, когда вся Восточная Пруссия была очищена русскими войсками от французов, они еще раз продемонстрировали свою преданность Наполеону. Австрийский генерал Шварценберг эвакуировал Варшаву и вместе с польским маршалом Понятовским отступил в Галицию.

Вот и теперь, когда трусливый прусский король призвал к совместному удару в спину Бонапарта, в Вене это предложение отклонили. Однако, видя ослабление Франции, австрийцы более не хотят исполнять и своих союзных обязательств в отношении Наполеона. Для этого австрийцы предлагают свое посредничество в мирных переговорах. На первый взгляд – благородный порыв, на самом деле – трезвый расчет. Австрийцы прекрасно знают, что Наполеон не готов идти на серьезные уступки. Значит войну эту Александр I, мечтающий стать освободителем Европы, будет вести в любом случае, а потому находиться в тоге миротворца удобно и безопасно. В Вене просто-напросто выжидают, собираясь в последний момент встать на сторону сильнейшего. Иллюзий и не следовало питать, – каковы «союзники», за чью свободу мы тогда боролись, таковы и их поступки.

Австрийцы остались нейтральными. Бавария, Саксония и прочие мелкие сателлиты Наполеона тоже сохраняли ему верность: русские все так же воевали одни. Слава богу, делали это наши войска успешно. 1-го февраля саксонский корпус генерала Ренье был разбит русскими войсками у города Калиша. Вот тут нерешительный прусский король решил, что бороться с Наполеоном для него уже не так рискованно. 16-го февраля 1813 года, почти через два месяца(!) после появления наших войск на ее территории, Пруссия заключила с Россией союз. Пруссаки выставляли против Бонапарта «на первых порах» всего 80 тыс. солдат, а Россия обязывалась поставить под ружье не менее 150 тыс. человек и «не полагать оружия до восстановления Пруссии в границах 1806 года». Снова целью войны для России становилось восстановление прусского государства. Одна и та же шутка, повторенная дважды, выглядит уже не смешно, одна и та же политическая ошибка, скопированная через семь лет, попахивает идиотизмом.

К новой коалиции естественно тут же примкнула Англия и Швеция. Войск своих на континент они послать не успели, а вот наш император продолжал скрупулезно выполнять условия вредного для страны договора – к середине февраля Россия уже имела в Пруссии 140 тыс. армию и собиралась немедленно двигаться вперед. Кутузов был, естественно, противником перехода в наступление за Эльбу. «Воротимся с рылом в крови» – говорил он. Но его уже не слушали. Кутузовские осторожность и медлительность снова были не в чести. Боевые действия стремительно разрастались: отбрасывая небольшие французские отряды, 27-го февраля Витгенштейн овладел Берлином (так, что всего мы брали Берлин трижды!), а 15-го марта был взят Дрезден. Русские партизаны произвели налет на Гамбург, где засел маршал Даву. От успехов начинала кружиться голова, однако радоваться было рано. Весной 1813 года Наполеон, собрав новую большую армию, появился в Германии. Победить Бонапарта в открытом сражении всегда было невероятно сложно. Союзники называли его «стотысячником», имея в виду, что любая армия с ним во главе становится больше на сто тысяч бойцов. На свою беду русская армия, в это время понесла невосполнимую утрату: 16-го апреля в городе Бунцлау скончался Кутузов. Не стало единственного полководца, побеждавшего Наполеона, а его мрачные прогнозы стали быстро осуществляться. Главнокомандующим русско-прусскими силами был назначен Витгенштейн. Положение нового главнокомандующего было не из легких. Под его начальством оказались именитые командиры – Барклай де Толли, Цесаревич Константин Павлович, прусский генерал Блюхер. Не имея перед ними достаточного авторитета, вдобавок Витгенштейн испытывал к Наполеону комплекс неполноценности, чувствуя себя виноватым в чудесном спасении французского императора на Березине. В таком моральном состоянии поражение было дело решенным. В последовавшей битве при Лютцене, союзники были разбиты.

После этой победы Бонапарта Вена решила, что пришло ее время получать выгоды от своего нейтралитета. Австрийский министр иностранных Меттерних дел брался восстановить мир между Наполеоном и союзниками, и гарантировать союз Франции с Австрией при условии серьезных территориальных уступок со стороны Бонапарта. Расчет был на то, что после поражения русские будут сговорчивыми, а французский император за перспективу сохранения основной части своей империи пожертвует малым, в честь Австрии, разумеется. Наполеон с брезгливостью отказался. 20 мая 1813 года произошла очередная битва под Бауценом, где союзными силами снова командовал Витгенштейн. Результат этого сражения аналогичен предыдущему. Победа осталась опять за Наполеоном, и, преследуя отступающих русских и пруссаков, он двинулся на Берлин. Союзники отступали с боем, задерживая наседающих французов.

Миротворческий запал Австрии был так силен, а желание не участвуя в войне приобрести многое так сильно, что Вена не оставляла своих попыток «примирить враждующие стороны». И это неожиданно получилось – враждующие стороны приняли посредническое предложение Австрии. 4 июня 1813 года в городе Плейсвице был подписан договор о перемирии. К прочному миру он привести не мог по тем же причинам, что и ранее: неуступчивость Наполеона, одержимость Александра и… английские деньги. Для Австрии затягивание конфликта было только на руку, ведь бонусы Вена могла стричь с обеих сторон. Если выразить в двух словах суть ее политики, то сказать надо так:

Австрийская дипломатия не хотела ни окончательной победы Наполеона над коалицией, ни окончательной победы коалиции над Наполеоном, которая дала бы лидирующее положение русскому царю.

Торопиться австрийцам было некуда – русский, прусский и австрийский уполномоченные съезжались к 12 июля в Прагу для очередной бесплодной попытки поиска несуществующего компромисса. За кулисами же венские дипломаты взвешивали шансы на победу каждой из сторон. Теперь они решили, что вступление в войну и активные действия принесут больше выгоды, чем мирные предложения. 10 августа 1813 года кончилось перемирие, а на следующий(!) день Австрия объявила Наполеону войну. Было забыто, что Наполеон был женат на дочери австрийского императора, и что наследником наполеоновского престола являлся его родной внук. Политическая выгода перевешивала сантименты и родственные чувства. Теперь силы коалиции намного превышали силы Бонапарта. Однако решающим фактором для победы такой перевес еще не стал. Чтобы сделать новым «союзникам» приятное, главнокомандующим антифранцузскими силами был назначен австрийский фельдмаршал Шварценберг. Его Наполеон принялся также громить, как и нашего Витгенштейна. Сразу после прекращения перемирия император «стотысячник» под Дрезденом одержал одну из самых блестящих своих побед и снова занял город.

Последующие два месяца прошли в равной борьбе – противники готовились к решающему сражению, которое произошло 16 октября под Лейпцигом. В историю оно вошло под названием «Битва народов» и продолжалось четыре дня, срок невиданный для той эпохи. Эта баталия превзошла своих предшественниц и по количеству войск, и по числу убитых. Со стороны союзников в битве участвовали 130 тыс. русских, 90 тыс. австрийских, 70 тыс. прусских и 20 тыс. шведских солдат. Наполеон имел 200 тыс. человек. Союзники, имеющие большое численное превосходство постоянно наступали, но только в конце третьего дня, потеряв около 65 тыс. человек, Бонапарт отдал приказ об отступлении.

Русская армия, составлявшая чуть менее трети общего числа союзной армии, понесла основные потери. Из 60 тыс. убитых «союзников» – 38 тыс. были русскими, положенными в немецкую землю без всякой пользы для России. А сколько же всего русских воинов нашло упокоение за эти годы? Давайте попробуем подсчитать, в какую человеческую копеечку влетела нам бесконечная борьба с Наполеоном. Все это давно уже подсчитано, но до сведения широкой публики активно не доводится. Например, Б. Ц. Урланис в своей замечательной книге «История военных потерь» приводит цифру в 420 тыс. солдат и офицеров убитых. Раненых и попавших в плен. Почти полмиллиона солдат отдала Россия на алтарь победы, не принесшей ей ничего, кроме славы. При численности населения в 50 миллионов это катастрофически много.

Именно Россия оплачивала своей кровью коалиционные победы. Это было очень удобно для всех. Благодарности за это ждать было напрасно. Создавать вместо одной сверхдержавы другую, наши сотоварищи естественно не хотели. Поэтому неожиданно для всех участников коалиции Австрия, под угрозой своего выхода из нее, снова выдвигает новые мирные предложения Бонапарту. Уже на самом краю пропасти, после страшных катастроф 1812 и 1813 года, после всех жертв, после всего русского самопожертвования, «союзная» Австрия неожиданно давала шанс Наполеону не просто спастись, а сохранить статус государя великой державы! Это для Англии Наполеон был самым непримиримым и самым опасным из всех врагов, для Александра он был оскорбителем, прусский король Фридрих-Вильгельм без ужаса не мыслил такого соседства. Австрийцы вовсе не хотели, чтобы Россия осталась без должного противовеса на западе. Им было нужно, чтобы в Европе остался Наполеон, уже не страшный для Австрии, но очень неприятный для России в качестве возможного союзника Австрии. Поэтому и появился у них этот миротворческий зуд. Условия, кстати, предложили Наполеону более чем хорошие. Ему предлагается Франция в тех границах, которые она получила по Люневильскому миру 1801 года, а это был договор, когда звезда Бонапарта была почти на самой большой высоте.

Бонапарт шансом этим не воспользовался, и война пришла на территорию Франции. Это случилось ровно через год после изгнания французов из России: в день Рождества Христова в 1813 году император Александр объявил своей армии поход в саму Францию. Обессиленная наполеоновскими войнами она не могла оказать большого сопротивления громадным союзным армиям. 19-го марта 1814 года французский сенат объявил Наполеона лишенным императорского престола. Побежденному Бонапарту не оставалось иного исхода, кроме отказа от власти. В городе Фонтенбло он подписал акт отречения от престола и получил от союзников остров Эльбу, лежащий между его родным островом Корсикой и итальянским берегом. 1 марта 1814 года, он отправился в изгнание, сохранив императорский титул, получая от союзников приличную пенсию и сохранив с собой около тысячи верных людей.

Итак, война закончилась. Наполеон был разгромлен, трон во Франции снова заняли Бурбоны. Русский император, заставивший заплатить свой народ самую страшную цену за освобождение всех других от гнета, безусловно, стал самым влиятельным монархом. Казалось бы, кровь русских солдат должна принести нашей стране территориальные или иные дивиденды.

Для дележки послевоенного пирога, через несколько месяцев в Вене собрался конгресс европейских государей и дипломатов. Монархи России, Австрии и Пруссии стали обсуждать вопрос и о вознаграждении своих держав за жертвы и потери, понесенные в борьбе с Наполеоном. Делить собственно было почти нечего: только Варшавское герцогство и земли верного союзника Бонапарта Саксонии. У самой Франции не забирали ничего, а все остальные территориальные приращения Наполеона имели своих законных хозяев, сразу предъявивших свои права. Император Александр, желая получить хоть что-то, настойчиво претендовал на польские области. Впервые за долгие годы вздохнувшая свободно Пруссия, тоже поглядывала на эти «бесхозные» земли.

Победители были едины в своем стремлении, не допустить в Европе новых революционных потрясений и гарантировать троны законным монархам. В остальном единства не получалось. Воевать с Наполеоном одно, а делить добычу совсем другое. Память становится удивительно короткой, вчерашние заслуги забываются, а столь необходимые русские союзники даже начинают раздражать. Шумные балы и маскарады, сотрясавшие австрийскую столицу, не могли скрыть случившегося разлада. Основной мотив английской политики – борьба всеми средствами с самой сильной континентальной державой, нам уже хорошо известен. Геополитическая ситуация сильно изменилась: Франция повержена руками русских. Она более не опасна. Теперь главным соперником Британии становится Россия. Можно смело утверждать, что с момента окончания наполеоновских войн и до начала Первой мировой войны борьба против растущей Российской империи становится главным делом английской разведки.

Теперь нам предстояло на своей шкуре познать все прелести коварной английской политики. Завершением столетнего противостояния держав станет эхо чекистского залпа в подвалах ипатьевского дома, гибель Династии, крах империи и многомиллионные жертвы русского народа…

Да, и первые «прелести» английского внимания к нашей стране не заставили себя ждать. Усиление России точно так же не нравилось и Австрии. Не успели отгреметь последние залпы, как «союзники» России тут же договорились о борьбе с ней.

Пока правда речь не шла о прямой военной угрозе. Но на переговорах во время Венского конгресса, «трио» (включая бурбоновскую Францию) заняло очень жесткую позицию – дело едва не дошло до разрыва. Спас ситуацию – Наполеон! Во время ожесточенных дипломатических баталий пришло сообщение, что он прибыл с острова Эльбы во Францию, и триумфально пройдя до Парижа, без единого выстрела восстановил свою империю. Бурбоны так поспешно бежали, что в своем дворце забыли секретный договор, направленный против России. Наполеон тут же переслал его русскому императору, но попытка таким образом восстановить былые отношения с Россией потерпела провал – русский император ничего не ответил. Зато благодаря Бонапарту «союзники» стали значительно сговорчивей. Они согласились на то, чтобы император Александр получил почти все герцогство Варшавское под именем «Царства Польского», уступая Познань Пруссии и возвращая Галицию Австрии.

Союзные армии вновь отправились к границам Франции, но на наше счастье, еще до прихода русских войск Наполеон был разбит англичанами и пруссаками при Ватерлоо. Не видя смысла в продолжении борьбы, в субботу 15 июля 1815 года Бонапарт сдался своим злейшим врагам. Напрасно.

Все кто надеялся на благородство британских джентльменов, всегда оказывались в проигрыше – «У Британии нет постоянных друзей, а есть постоянные интересы».

Вот эти самые интересы требовали, чтобы Наполеон Бонапарт был надежно изолирован. Бывшего императора Франции англичане отправили в ссылку на далекий остров Святой Елены. Однако лучшая изоляция, которую придумало человечество – это отправка в царство мертвых. Молодой и полный сил Наполеон умер 5 мая 1821 года, оставив непреходящую славу, мемуары и множество поклонников своих военных и государственных талантов. Один из них спустя почти полтора столетия открыл миру правду. В 1961 году появилась книга шведского доктора Форшуфвуда. Газета «Франс суар» подняла градус дискуссии, выйдя под сенсационным заголовком: «Наполеон был отравлен мышьяком». Хотя, зная способ действия английской разведки в отношении ярых врагов британской короны можно было с уверенностью это предсказать. «Результаты исследований в Харуэлловском центре показали, что Наполеон, бесспорно, был отравлен» – гласила статья…

Ну, а мы вернемся в опустошенную войной Европу. После окончания боевых действий, русская армия была опять введена во Францию и осталась там до полного утверждения порядка и спокойствия. Вот здесь и появилась на свет идея «Священного союза». Результатом этой политики стало полное подчинение русских интересов каким-то призрачным утопиям и новое пролитие русской крови за ненужные стране цели. Что же это была за идея, принесшая России столько зла?

Это было бы смешно, если бы не было так грустно: идея о «Священном союзе» зародилась в голове у Александра I! Но вложена она была в голову русского царя со стороны. Наш император лелеял надежду стать миротворцем Европы и создать новую форму партнерства ведущих монархов, которая бы исключила в будущем любую возможность военных столкновений. Мистицизм русского императора уводил его в сторону от политических реалий в сторону несбыточных утопий. По своей натуре Александр был мечтателем, что в жизни государственной заканчивалось всегда печально…

Прусский король хотел доставить удовольствие своему русскому спасителю и был готов подписать, все, что угодно, если это не было банковским чеком. Австрийский император с готовностью оставил автограф на документе, который был подписан в сентябре 1815 года. Текст витиеватый, с совершенно немыслимыми для дипломатического документа пассажами: «во имя Пресвятой и Нераздельной Троицы» монархи обязались «почитать себя как бы единоземцами» и «во всяком случае, и во всяком месте подавать друг другу пособие, подкрепление и помощь». Говоря современным языком – все короли и цари братья, земляки и потому должны по – христиански помогать, себе подобным бороться с революционной заразой. Такая странная форма договора была не случайна. Поскольку акт о создании «Священного союза» был своеобразным юридическим «кентавром», то степень его исполнения сторонами зависело только от их добросовестности и собственного отношения к нему. В этом и заключалась главная ловушка, в которую сам себя поймал русский царь.

Ведь кроме Александра I никто из «союзных» монархов всерьез идеи «Священного союза» не воспринимал, а соблюдать свои обязательства собирался, только когда это было выгодно. Одна лишь Россия искренне уверовала в эту смесь религии и права, и сделала ее целью своей политики. Туманная и неясная редакция акта «Священного союза» допускала всевозможные толкования относительно формы оказания помощи, чем не замедлили воспользоваться европейские правительства. Помощь же могла потребоваться обширная и весьма скоро – в Европе в тот момент «тлели» революционные угли во многих местах. Подписание акта «Священного союза» привела к тому, что Россия превратилась в бесплатную «пожарную команду», абсолютно добровольно заливающую чужие «пожары» своей кровью.

Но кто же все-таки так аккуратно вложил в голову Александра I вредную для России идею «Священного союза»? Ответ на этот вопрос, увы, все тот же, как и на все удивительные поступки нашего царя. Вскоре после подписания к такому удобному акту, примкнуло и правительство Англии…

В период с 1815 года по 1853 год, примерно сорок лет, Россия не имела собственной национальной внешней политики, подчинив свои жизненные интересы подавлению революций и спасению «братьев монархов». И все активно пользовались русской помощью! А время для венценосных особ было и впрямь не самое веселое. Получившие независимость Соединенные штаты, французская революция показывали заразительный пример. В 1816 году независимость получает Аргентина, в следующем году – Чили. Следом за ними от Испании откалывается «Великая Колумбия», которая состояла из нынешних Колумбии, Венесуэлы и Эквадора. В 1819 году Испанская Южная Америка продолжает рассыпаться: Боливия становится республикой, а Симон Боливар, в честь которого страна получила свое название – ее президентом. Испанский генерал Итурбиде, посланный против восставших мексиканских крестьян и партизан, объединяется с ними и в 1821 году окончательно добивается независимости для Мексики. В 1822 году от Португалии мирно отделяется Бразилия. Весь этот «парад суверенитетов» создавал общий накал политической ситуации в мире. Слава богу, в Венесуэлу и Боливию русских солдат не посылали и в Мексике тоже разобрались без нашего участия.

Но в Европе ни одна военная ситуация не могла пройти мимо России. Настоящей первой проверкой «Священного союза» стало вспыхнувшее в 1821 году в Греции восстание против турецкого ига. Вместо того, чтобы оценить сложившуюся ситуацию и попытаться получить преимущества, вытекавшие из ослабления заклятого врага России, Александр I однозначно заявил: «Я покидаю дело Греции, потому что усмотрел в войне греков революционные признаки времени». Восстание греков против «законного государя» – султана, было, с точки зрения «Священного союза», делом беззаконным. Грекам, поэтому, мы не помогали, помощи туркам тоже не послали – ума на это еще хватало. Однако – в результате никакого дипломатического маневра, полное отсутствие неожиданных шагов и заявлений! Поэтому и никаких выгод и преимуществ, для себя не получили. Политика России становилась крайне предсказуемой, а потому легко провоцируемой.

В Италии дело освобождения страны взяли в свои руки тайные организации «карбонариев». Когда они появились – точно не знает никто. Легче определить дату начала их появления на официальной политической трибуне. В 1811 году карбонарии, перейдя на сторону правителя Италии, наполеоновского маршала Мюрата, получили право легального существования. С этого момента начинается бурный рост организации, число членов которой вскоре дошло до шестисот тысяч. Первая попытка восстания была сделана в 1817 году в папской области, но неудачно. К следующему разу они подготовились более основательно. Когда в 1822 году вспыхнули беспорядки в итальянских владениях Габсбургов, австрийцы едва справились, а император Александр I немедленно предложил отправить на помощь нашу армию. К счастью для русских солдат, этот нелепый поход не состоялся.

Тем временем, «карбонарии» появляются и в самой России. Механизм разрушения французской монархии, давший прекрасные результаты, пришла пора применить к монархии российской. Ведь именно она теперь главный противник Британии. Сразу по окончании наполеоновских войн, в начале 20-х годов девятнадцатого столетия созревают тайные общества, ставившие своей целью свержение монархии и установление в России республиканского правления. Составляли их те, чей долг, казалось бы, предотвращать подобные попытки – офицеры, среди которых было много гвардейских. Советская историография представляла их героями, покрывая ореолом романтики и благородства. Однако при внимательном рассмотрении сусальное золото осыпается, и заговорщики-декабристы предстают перед нами совсем в ином свете.

Почему желание изменить общественный строй пришло к дворянам и офицерам именно в период наивысшего развития русской военной мощи? Разве царский деспотизм отсутствовал в России ранее? Когда казаки купают в Сене коней, впору гордится своей страной и ее правительством разгромившем страшного врага. Где же декабристы видели успешную республику?

Во Франции тоже все начиналось с красивых лозунгов и прекрасных слов, а быстро закончилось гильотиной и гражданской войной. А сменивший кровавую вакханалию республики наполеоновский режим демократическим назвать сложно. Давайте не забывать, что заговор декабристов был в 1825-м, а не в 1925-м году! Не было еще парижской коммуны, не было социал-демократических партий. Герцен, Чернышевский и Белинский еще не макнули перо в чернильницу, чтобы облить грязью свою собственную Родину. Карл Маркс еще не садился писать «Капитал», а его друг-спонсор Фридрих Энгельс едва появился на свет 28 ноября 1820 года. Во Франции после неисчислимых жертв снова восстановлена монархия. Да, что там – вся Европа была монархической, а в далеких Соединенных Штатах существовало рабство ничуть не лучше русского крепостного права. Где же декабристы видели тот шаблон, где же находился эталон, по которому они собирались кроить Россию?

Ответ на этот вопрос прост. Идеи уничтожения монархии и смены общественного строя наводняли Европу из маленького островного государства, создавшего на своей территории гениальную политическую систему. Этакую смесь монархии и демократии. Во главе Британии стоял король или королева, но все решения принимал парламент. Очень удобно. Для европейских монархов – Англия страна монархическая. Здесь все чинно, благородно. Никаких смутьянов республиканцев, никаких карбонариев и заговорщиков. Для всех подрывных элементов – Великобритания страна невиданных свобод, где отсутствует деспотия и унижение человеческого достоинства. Вы когда-нибудь слышали, чтобы революционеры боролись против английской монархии? Чтобы хоть раз ее обличали? Нет. А ведь она ничем не лучше монархии германской или российской. Все разговоры, о том, что английская королева царствует, а не правит, рассыпаются в прах при первом же знакомстве с фактами и документами. Правит и еще как правит! По конституции британский монарх имеет столько же прав, сколько не имел, к примеру, наш Николай II неосторожно давший согласие на появление в России Думы.

Глава английской короны даже сейчас, в наше время имеет право:

– объявлять войну;

– назначать премьер-министра (причем того, кого хочет, а не главу победившей на выборах партии);

– распускать парламент;

– руководить вооруженными силами.

Тот факт, что ни один из английских королей не пользовался всеми этими безграничными возможностями, говорит лишь о наличии договоренности, на условии которой британские монархи вернулись на свой трон после революции. Эта договоренность соблюдается свято. Давайте вспомним, что после нашей революции английское правительство отказалось принять семью отрекшегося Николая II, чем обрекло его на гибель. А двоюродный брат Николая, английский король Георг V обладая всеми возможностями «не смог» настоять на принятии царя и его детей, бывших официальными союзниками Великобритании в Первой мировой войне. Политика вещь жестокая – для достижения целей английской политики приходится жертвовать даже родственниками…

Но вернемся к декабристам. Французский путь к демократии проходил под аккомпанемент падающих у гильотины голов, залпов расстрельных команд и сожженных деревень в Вандее. Точно такую же участь британская разведка готовила и России. Достаточно просто почитать программу декабристов и сомнения в том, кто ее писал, отпадут сами собой. Благородные офицеры не просто собираются свергнуть монарха, им необходимо физическое истребление всей царской семьи. В бумагах планировавшегося «диктатора» князя С. П. Трубецкого органы дознания найдут проект Манифеста. Помимо прогрессивных уничтожения крепостного права и роспуска военных поселений, читатель этого документа может найти весьма любопытный пункт, который приведет его в легкое замешательство. Эти сомнительные пункты все без исключения наши борцы с царизмом будут почему-то размещать в самом низу своих программ и манифестов. На второй или третьей странице. Мелким шрифтом. Этот неслучайно, не каждый дочитает документ до конца. Еще меньше людей между «учреждением свободного винокурения и добывания соли» и «введением присяжных в суды уголовные и гражданские» прочтут и осознают тот главный тезис программы декабристов, ради которого вся эта возня с тайными обществами и затевалась. А зря – ведь именно этот пункт дает нам правильное понимание авторства всех антигосударственных актов в тайное борьбе против России.

Уничтожение постоянной армии.

Распустить вооруженные силы хотят капитан Никита Михайлович Муравьев и командир Вятского пехотного полка полковник Павел Иванович Пестель. Такого же мнения придерживается прапорщик Михаил Павлович Бестужев-Рюмин и поручик Петр Григорьевич Каховский. Но в своем ли уме господа офицеры? Образованные военные люди действительно считают, что их Родине больше не нужна армия? После пятнадцатилетней войны с Францией!? В условиях, когда Россия ведет непрекращающуюся борьбу с соседями за место под солнцем! Неужели декабристы искренне верили, что, начиная с 1820 года, на нас никто никогда не нападет?

Не будем задавать пустых вопросов.

Уничтожение русской армии необходимо тому, кто готовится схватиться с Российской империей в смертельной схватке. То есть Англии…

А следом за ними в борьбу с собственной Родиной начнут журналисты-демократы и народовольцы. За ними в ряды борцов с Россией встанут эсеры и социал-демократы. За ними последуют кадеты и октябристы. И в феврале семнадцатого России не станет. Но она не исчезнет, а трансформируется в новое государство – Советский Союз. И тогда новые когорты борцов с новым, уже «красным» деспотизмом, двинутся свергать тиранов на британские деньги… Эта борьба не закончена и по сей день.

Впутывавший Россию в ненужные войны Александр I ничего не делал для пресечения внутренней крамолы. На все донесения о разгорающемся очаге будущего мятежа, он реагировал весьма странно, не разрешая предпринимать никаких мер против заговорщиков. Тайные общества множились и крепли. Примером обратного поведения, служит кумир латинской Америки Симон Боливар, прекрасно знавший, откуда росли ноги у всех «освободительных» движений. В 1828 году Боливар он издал декрет, запрещающий деятельность в Колумбии всех тайных обществ и братств. Они были охарактеризованы как «группы, нарушающие общественное спокойствие и установленный порядок». Александр I ничего этого не сделал. В последние годы своего царствования царь часто говорил о своем желании отречься от власти и «уйти в мир» простым человеком. Историки никак не могут дать рациональное объяснение этому странному стремлению главы русской монархии. А ведь отгадка проста: вступив на трон преступным путем, Александр I вел страну оп ложному пути, вынуждаемый к этому своими английскими друзьями. Окинув мысленным взором свой жизненный путь, те бессмысленные жертвы, что принес по его воле русский народ, и те перспективы, что упустила Российская империя, что-то шевельнулось в душе царя. И начинается загадочная, почти мистическая история. Александр I, отправившийся в поездку по стране, внезапно умирает в Таганроге. Смерть эта окутана завесой таинственности. Уже тогда пошли слухи, о том, что император не умер, а вместо него в соборе Петропавловской крепости был похоронен кто-то другой. Существует легенда о появлении в Сибири старца Федора Кузьмича, прекрасно образованного и воспитанного. Он вел праведный образ жизни и по слухам был очень похож на императора Александра. Другая легенда гласит о том, что после революции большевики вскрыли гробницу императора и, что она оказалась пустой…

Для приведения своих замыслов в жизнь декабристам был нужен повод. И император Александр I им его дал! Перед смертью он не оставил никакого официального завещания. Поскольку все его дети умерли в младенчестве, то официальным наследником считался Константин, второй сын Павла I. Однако убийство отца произвело на него такое впечатление, что он заявил о своем нежелании царствовать. К тому же он вступил в брак с дамой не царского происхождения, что автоматически лишало его и его потомство прав на русский престол. Поэтому император Александр I официально уведомил третьего брата – Николая, о том, что царствовать будет он. По этому поводу были составлены документы, которые, однако, не были приданы огласке. Константин никакого публичного отречения также не сделал, а потому по законам империи он становился императором. Напрасно Николай Павлович с документами в руках доказывал генерал-губернатору Петербурга Милорадовичу свои права на престол – тот был неумолим. Константин Павлович находился в Варшаве, потому сам лично отречься от престола не мог. Письмо девятнадцатого века шло значительно дольше сегодняшнего, телефона не было, а империя не могла долго находиться в ожидании. Под давлением Милорадовича, Николай, знающий об отречении брата Константина все же присягает ему, чтобы не создавать период вакуума власти. Следом за ним к присяге приводятся государственные учреждения и гвардейские воинские части. Через короткий промежуток времени все же прибывает долгожданное письмо с отречением. На 25 декабря 1825 года назначается новая присяга – теперь уже императору Николаю I.

Вот этим междуцарствием и решают воспользоваться декабристы. Они обманом выводят солдат на площадь, якобы поддерживая законного государя Константина, против «узурпатора» Николая. Неграмотные солдаты так и говорят, что выступают они за «императора Константина и его жену Конституцию». Увещевания Николая I ни к чему не приводят: построившись в каре, восставшие полки крепко стоят на Сенатской площади Петербурга. Генерал – губернатор Милорадович, пытавшийся усовестить солдат, застрелен декабристом Каховским. Медлить больше нельзя, бунт уже грозит стать революцией, и восставших расстреливают из пушек. Начинаются аресты. Пораженный страшным развитием событий Константин Павлович пишет брату Николаю I из Варшавы: «Великий боже, что за события! Эта сволочь была недовольна, что имеет государем ангела, и составила заговор против него! Чего же им нужно? …И этот заговор длится уже 10 лет! Как это случилось, что его не обнаружили тотчас или уже давно?».

Ответ императора не оставляет места сомнения откуда появилась в России крамола и смута: «Показания, которые только что мне дал Пестель, настолько важны, что я считаю долгом без промедления вас о них уведомить. Вы ясно увидите из них, что дело становится все более серьезным вследствие своих разветвлений за границей и особенно потому, что все, здесь происходящее, по-видимому, только следствие или скорее плоды заграничных влияний…».

Начало царствования императора Николая I, ознаменуется виселицей с пятью казненными декабристами. Характерны строки приговоров заговорщикам: «имел умысел на Цареубийство», «умышлял на истребление Императорской Фамилии», «требовал в особенности убиения Цесаревича», «участвовал в умысле отторжения Областей от Империи».

Вот эти люди до сих пор считаются у нас героями…

Однако теперь мы нарушим хронологию изложения русской истории и оставим Николая Павловича Романова на Сенатской площади Петербурга. А сами перенесемся почти на двести лет раньше. Ведь и до того, как первую скрипку в европейских делах стали играть англичане, Россия была регулярно предаваема своими «союзниками». Больше всего для продолжения рассказа о них, подходит один из самых страшных периодов нашей истории – русская смута 1605–1613 годов. Это время представляет собой клубок невероятных бед и проблем для России, а, как известно, друзья познаются именно в беде. Благодаря помощи наших «союзников» Россия тогда едва не перестала существовать, как независимое государство…