• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Фрегат в открытом море, под всеми парусами. Крепкий, соленый ветер, волны гонятся одна за другой, шумя пенистыми гребнями.

Многоярусными белыми башнями высятся, упруго вздуваясь, мощно наполненные паруса. Белопенный бурун, рокоча, клубится перед форштевнем.

Кренясь и покачиваясь, с гулом, плеском и рокотом несется фрегат.

В струну вытянутые снасти, звеня от напряжения, сдерживают тугие, готовые вырваться паруса, и это напряжение передается всему судну, заставляя фрегат лететь вместе с ветром, вздрагивая и поскрипывая крепким корпусом.

Судно рассекает, пластая, убегающие волны, и они, всплескивая, торопливо и покорно лижут зеленовато-белый борт с полосой черно-белых шахматных квадратов.

Вахтенный офицер на юте зорко следит за ветром, морем, небом и парусами.

Матросы наготове. Ветер неожиданно заходит с другого румба, усиливаясь порывами.

Короткая команда, трели боцманского свистка — и десятки лихих матросов отчаянно несутся по местам, будто только что вырвались из преисподней и спасаются от самого дьявола.

Они взбегают по вантам[1], разбегаются по реям[2] на страшной высоте. Раскачиваясь над палубой, едва держась, срываемые сильным морским ветром, они борются с живой, упругой силой, наполняющей паруса.

Несколько секунд, минута, и часть парусов свернута, часть обуздана, их площадь сокращена "рифами"[3].

Новая команда, и матросы уже на палубе, еще тяжело дышащие, разгоряченные борьбою, но готовые хоть сейчас по новому приказу нестись сломя голову по марсам и салингам.

Пусть усиливается ветер и грознее шумят волны — фрегат неуклонно стремит свой бег все по тому же курсу.

Море и корабли всегда влекли к себе смелую молодежь…

В тридцатых годах XIX века окончил морской кадетский корпус и поступил на действительную службу во флот Геннадий Иванович Невельской.

Он был одинок, рано лишившись родителей, и флот стал для него второй семьей, а корабль — родным домом. Невельской был необыкновенно живой, кипуче-деятельный юноша, коренастый, невысокий; лицо его носило следы перенесенной в детстве оспы.

От переполнявшей его энергии он даже немного заикался, и друзья прозвали его "неистовый Геннадий". Друзей у него было много, потому что он был прямодушен, отзывчив и добр.

Влюбленный в морскую профессию, молодой человек отдавал морю все свои силы и помыслы.

Невельской не переставал совершенствовать образование и мичманом поступил в высшие офицерские классы.

Тридцатые и сороковые годы были эпохой расцвета парусного флота и наивысшей точкой его развития. Деревянные парусные суда в то время повсеместно составляли основное ядро военно-морских сил.

Пароходы только еще начинали свою победоносную борьбу с белокрылыми кораблями.

Сто- и стодвадцатипушечные линейные великаны достигали огромных размеров. Десятки разнообразных парусов, больших и малых, прямых и косоугольных, используя ветер, приводили в движение гигантское судно. Сложное парусное хозяйство требовало сотен людей. Чтобы управлять таким судном, нужны были разносторонние познания, многолетний опыт и мастерство.

Хороший парусный корабль мог двигаться при почти полном безветрии, ловя малейшие движения воздуха. Он мог идти против ветра, в крутой бейдевинд, пересекать огромные водные пространства и находиться в море месяцами, не видя земли.

И, кроме того, парусные корабли были красивы, сочетая в себе легкость, изящество, мощь и благородство линий.

Николаевская Россия, отсталая во многих других отношениях, могла гордиться своим парусным флотом и особенно своими превосходными моряками. Русский военный флот, самый молодой в Европе (он насчитывал в то время едва 140 лет существования), обладая блестящими традициями, прославился громкими победами.

Русские моряки совершили ряд выдающихся экспедиций, сделали множество крупных открытий на всех морях земного шара. Они внесли большой и ценный вклад в сокровищницу мировой науки.

Все эти замечательные достижения русского флота были заслугою не государственного режима, но главным образом таких выдающихся деятелей, как Головнин, Лазарев, Нахимов и другие, которые воспитали в смелых морских походах не одно поколение великолепных моряков.

При известной самостоятельности флота, особенно Черноморского, талантливые флотоводцы сумели создать благоприятную обстановку для правильного (если и не вполне свободного) развития прекрасных качеств, свойственных нашему народу, тех качеств, которые поразили мир во время обороны Севастополя и Камчатки. Тех качеств, которые старательно вытравлялись в солдатах бессмысленной муштрой, палочной дисциплиной и беспрерывными парадами.

Флотская служба необходимо требовала от моряка разносторонних знаний, образованности, и нужно сказать, что морские офицеры отличались большой культурой.

Кроме того, постоянное общение офицеров и матросов на судне, а также прямая зависимость успешности и безопасности плавания от их взаимного доверия и взаимного понимания поневоле создавали во флоте обстановку, совершенно отличную от той, которая существовала в армейских и особенно гвардейских частях.

"Пора перестать считать себя помещиками, а матросов крепостными, говорил Нахимов. — Матрос… вот кого нам нужно возвышать, учить… возбуждать в них смелость и геройство, ежели мы не себялюбивы, а действительно слуги отечества". "Матрос есть главный двигатель на корабле, а мы только пружины, которые на него действуют".

Необыкновенная для тех времен спаянность и демократизм объединяли моряков. Во флоте между подчиненными офицерами и начальством не было принято величание чинами. Звали друг друга просто по имени и отчеству.

Немало, правда, было во флоте жестоких и невежественных николаевских служак, но не им принадлежала ведущая роль.

В Балтийском флоте, где велика была прослойка замкнутой и чопорной касты остзейских немцев, таких "деятелей" было больше. В Черноморском меньше.

Невельской с его горячей, прямой и великодушной натурой глубоко воспринял лучшие традиции флота.

Начиная с 1829 года, с шестнадцатилетнего возраста, Невельской ни одного лета не провел на берегу. Он плавал на судах корпусной эскадры, затем на кораблях "Михаил", "Кульм", "Прохор" и выделялся среди товарищей неутомимым трудолюбием и знаниями.

В 1836 году Невельской окончил высшие офицерские классы и был произведен в чин лейтенанта. Совершенно неожиданно, без всякой протекции и домогательств со своей стороны, Невельской был назначен на фрегат "Беллона". Многие офицеры, стремившиеся получить это назначение, теперь явно завидовали ему.

А "неистовый Геннадий" не проявлял особенного восторга. Более того, ходили слухи, будто он в тесном кругу говорил, что, несмотря на всю лестность этого назначения, предпочел бы пойти в дальнее, многолетнее плавание.

В чем же было преимущество этого назначения?

Николай I все внимание уделял армии и довел ее своими попечением до состояния почти полной беспомощности и развала.

К счастью для флота, царь сам никак не мог вплотную заняться морскими силами страны. Но он желал и здесь проявить свою августейшую благосклонность.

В 1831 году Николай назначил своего четырехлетнего сына Константина генерал-адмиралом флота и шефом гвардейского экипажа. Теперь он был уверен, что дело пойдет на лад.

Особым доверием у царя пользовался начальник морского штаба А. С. Меншиков, циничный и беспринципный придворный остряк, человек без всякого морского образования. По приказу его величества он охотно брался за любое дело, не имея ни малейшего представления о том, как с ним справиться.

"Не существовало такой должности, лишь бы она не была по чину ниже третьего иерархического класса, которую тщеславный и самоуверенный Меншиков затруднился бы на себя взять", — пишет о нем академик Тарле.

Воспитателем Константина был назначен выдающийся ученый моряк Федор Петрович Литке.

Литке был известен своими многочисленными плаваниями и научными исследованиями в Ледовитом и Тихом океанах. Он старался, насколько это было в его возможностях, сделать из Константина знающего моряка. В программу воспитания великого князя входили и практические плавания. Для этой цели предназначалась "Беллона".

Естественно, что многие честолюбцы хотели бы служить на "Беллоне" совместно с девятилетним главнокомандующим морскими силами России. Ведь это значило быть на виду. Сколько возможностей для самой блестящей карьеры!

Случилось так, что Невельской, вовсе не добивавшийся этой чести, действительно был отмечен опытным и разбирающимся в людях Литке и назначен офицером на "Беллону".

В следующем году он снова был вместе с Константином на фрегате "Аврора" и с тех пор ежегодно плавал с генерал-адмиралом. Великий князь полюбил Геннадия Ивановича. Невельской находился при нем вахтенным лейтенантом.

В 1844 году в Архангельске подполковник Загуляев, отличный кораблестроитель, вышедший из простых мачтовых учеников, закончил постройку прекрасного корабля "Ингерманланд".

Константин отправился в Архангельск, чтобы наблюдать за окончательной отделкой и вооружением "Ингерманланда" в качестве старшего офицера. Здесь и он и Литке высоко оценили знания и выдающийся организаторский талант Невельского.

"Ингерманланд" совершил плавание из Архангельска в Кронштадт и затем с августа 1845 года по июль 1846 года плавал в Средиземном море.

Вплоть до 1847 года служба Невельского складывалась самым благоприятным образом, и биография его до этого времени походила на биографию какого-нибудь благополучнейшего "звездоносца" николаевской эпохи.

Но подлинные интересы Геннадия Ивановича были очень далеки от жизни придворной среды и от интересов флотских карьеристов.

Как-то случайно зимним вечером Невельскому попался толстенький томик в старинном кожаном переплете. Молодой офицер раскрыл книжку и на пожелтевшей странице прочел: "Ежемесячные сочинения и переводы к пользе и увеселению служащие. 1755 год".

Невельской решился предаться "увеселению", тем более что оно, как предупреждало заглавие, сопряжено было с пользою. Он перевернул страницу. Дальше следовала статья: "История стран при реке Амуре лежащих, когда оные находились под русским владением".

Невельской стал читать, вначале с трудом осваиваясь со старинным слогом, и скоро увлекся развернувшейся перед ним величественной эпопеей.

Книга рассказывала о подвигах землепроходцев Пояркова, Хабарова, Ивана Нагибы, открывших для России Приамурье. О многомесячной борьбе отважного Толбузина и мужественного Бейтона с горсткою стрельцов и казаков против десятитысячного "богдойского" войска.

Невельской любил морскую историю и хорошо знал русскую морскую литературу. Теперь же он стал собирать все, что было напечатано по истории Сибири, Камчатки и русских владений в Америке.

Сначала как любознательный юнец читал он все, что только мог найти по этому вопросу, но чем глубже вникал в суть дела, тем серьезнее относился к увлекшей его теме.

Невельской восхищался подвигами открывателей новых земель, изучал их и все яснее понимал политическое и экономическое значение для родины ее тихоокеанских владений.

К сожалению, земли эти, открытые и заселенные русскими людьми почти без всякой поддержки правительства, до времен Невельского оставались заштатными владениями, лежащими вне сферы крупных политических интересов правительства. Столь необходимые стране территории, в сущности, оставлены были почти на произвол судьбы.

Русское правительство прежде всего заботилось об удовлетворении нужд господствующего класса помещиков-дворян, интересы которого были связаны со сбытом продуктов сельского хозяйства, в первую очередь — хлеба.

Поэтому и политика русского правительства была направлена на то, чтобы обеспечить свободный выход русскому хлебу, пеньке, лесу на международный рынок.

Этим и объяснялась напряженная борьба за Черное и Балтийское моря и слабый интерес к Сибири, восточным окраинам ее и владениям в Америке

Тихоокеанские владения России с их баснословно богатыми недрами эксплуатировались частным акционерным обществом — Российско-Американской компанией[4].

Она занималась здесь только добычей ценной пушнины, не заботясь о правильном развитии производительных сил края. Читая отчеты Головнина, Хвостова, Давыдова и других путешественников, посещавших и обследовавших русские поселения на Камчатке, Алеутских и Курильских островах, а также в Аляске и Калифорнии, Невельской возмущался тем, что правительство мало заботилось о заселении этих земель и правильном использовании их природных богатств.

Да что говорить о развитии! Даже охрана их была возложена на ту же Российско-Американскую компанию, не располагавшую для этого возможностями. А между тем сотни иностранных хищников, сотни китобойных и зверобойных судов опустошали побережья, истребляя ценного зверя. Иностранцы спаивали алеутов и местные племена Аляски. Они натравливали их на русских, подготавливая почву для полного отторжения от России этих земель.

Невельской видел всю важность для России ее тихоокеанских форпостов. В воспоминаниях его современников сохранился рассказ о том, как горячо ратовал Невельской за необходимость укрепления русского влияния на землях, где русские люди поселились еще с середины XVII века. Он нашел по-суворовски краткую формулу, выражавшую первейшую, по его мнению, задачу.

— Флот — порт! Порт — флот! — часто восклицал он, доказывая товарищам по кают-компании, что Россия должна создать Тихоокеанский флот, найти для него удобные порты и организовать там базы.

Углубленно занимаясь историей и географией тихоокеанских владений, Невельской, как моряк и географ, обратил внимание на весьма существенную причину захирения этих земель, заключавшуюся в отсутствии удобных и защищенных от нападения морских держав путей сообщения.

Действительно, реки Сибири (кроме Амура) текут на север и впадают в недоступный для плавания Ледовитый океан. Побережье Тихого океана отрезано от остальной России почти непроходимыми лесными дебрями, болотами и горными хребтами.

Только одна река Амур могла служить удобной и широкой дорогой к океанскому побережью.

Начинаясь в глубинах Восточной Сибири, Амур пересекает огромные территории и впадает в Тихий океан в широтах, доступных для мореплавания значительную часть года. Амур мог бы стать великолепной транспортной магистралью.

Невельской решил отыскать путь к океану, побудить правительство позаботиться о землях, где уже двести лет жили, боролись и совершали подвиги русские люди.

И вот однажды зимним утром великому князю доложили, что капитан-лейтенант Невельской ждет аудиенции.

Невельской впервые обращался к великому князю, и Константин охотно готов был оказать услугу капитан-лейтенанту.

Однако он изумился, когда узнал, в чем заключается просьба Невельского. Капитан-лейтенант ходатайствовал о назначении его командиром транспорта "Байкал"[5], который должен был отправиться из Кронштадта на Камчатку с грузом продовольствия и снаряжения.

Константин не только недоумевал, он был задет странной просьбой Невельского.

Служить на лучших кораблях российского флота совместно с его высочеством Константином Николаевичем, пользоваться его благосклонностью и проситься вдруг на какой-то дрянной транспорт в 250 тонн водоизмещением! На транспорт, который и военным-то судном совестно назвать.

Имея полную возможность участвовать в интереснейших морских кампаниях — предпочитать грузовое судно, идущее в срочный рейс, в забытые, гиблые порты Восточной Сибири!

— Признаюсь, я не понимаю вас, господин капитан-лейтенант, — сказал великий князь. — Объясните мне, какую же вы находите выгоду в этом назначении? От такой "чести" хорошие офицеры открещиваются обычно обеими руками.

Невельской, чувствуя неудовольствие Константина и догадываясь о его причинах, сказал, что он-де глубоко сожалеет… Новое назначение лишит его возможности продолжать службу совместно с его высочеством, но добиваться этого назначения его заставляет долг патриота. Он надеется, он поставил своею целью — разрешить географическую загадку, которую представляет собою Амур.

Получив под командование "Байкал", Невельской рассчитывал на этом же судне тщательно исследовать Татарский залив[6] и устье Амура.

Константин заметил, что, насколько ему известно, "загадка" разрешена и дополнительных исследований не требуется. Дело оборачивалось плохо. Заикаясь от волнения, Геннадий Иванович пояснил: он долго и тщательно изучал вопрос и пришел к убеждению, что на основании прошлых исследований нельзя делать решительного заключения о несудоходности Амурского устья. Невельской увлекся, замешательство исчезло, и он с жаром стал говорить о значении для России ее владений на Тихом океане, о необходимости найти к ним надежные, удобные, недоступные для неприятеля внутренние пути сообщения.

Константин, нахмурясь, прервал Невельского.

— Хорошо, — сказал он, — я помогу вам в память нашей совместной службы. Но подумайте хорошенько, Геннадий Иванович, не делаете ли вы большой ошибки, так резко ломая свою служебную линию.

Невельской получил желаемую поддержку, но великий князь чрезвычайно холодно простился с ним.

Вскоре состоялось официальное назначение капитан-лейтенанта Невельского командиром транспорта "Байкал". Транспорт этот существовал пока только на бумаге. Его должны были строить в Гельсингфорсе. Невельской понимал, что до цели еще далеко и много препятствий надо будет преодолеть, прежде чем он сможет выйти в море, держа курс к берегам Сахалина. Но первый шаг был сделан, и это было радостно.

Примечания:

1

Вантами называют тросы стоячего такелажа, удерживающие мачту с боков. (О.Курти "Постройка модели судов" с.287 ккк)

2

Реи — деревянные или металлические балки. Они служат для постановки прямых парусов, прикрепляемых к ним своей верхней частью (шкаториной). Реи подвешивают к мачтам за середину горизонтально палубе. (О.Курти "Постройка модели судов" с.230 ккк)

3

Рифами называют горизонтальный ряд завязок — риф-сезней, продетых сквозь парус, которые позволяют при необходимости уменьшить его площадь. (О.Курти "Постройка модели судов" с.259 ккк)

4

Российско-Американская акционерная компания была основана по образцу Ост-Индской официальным рескриптом в 1799 году. Район действия ее был обширен и полномочия огромны. Владения компании находились на многих островах северной части Тихого океана, а также на Аляске и в Калифорнии.

Деятели Российско-Американской компании вписали немало славных страниц в историю русского мореплавания. По инициативе и на средства компании было сделано много замечательных географических открытий мирового значения. В начальный, блестящий период ее существования многие из декабристов являлись акционерами компании и служащими в ее администрации (Рылеев был правителем дел).

За период с 1804 по 1840 год Российско-Американской компанией было снаряжено и совершено 13 кругосветных экспедиций (от Крузенштерна до Зарембо).

5

Транспорт "Байкал" — шхуна водоизмещением в 250 тонн. В сущности, очень маленькое суденышко, немногим больше колумбовых каравелл. Длина его составляет 28,5 метра, ширина — 7,5

6

Так назывался в то время Татарский пролив. Сахалин считался полуостровом. Амур якобы терялся в песках.