• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Палимая безжалостным африканским солнцем безводная каменистая пустыня, где лишённые растительности скалы перемежались с песчаными пустошами, на которых лишь кое-где попадалась верблюжья колючка, — таким был эль-аламейнский район боевых действий в июле 1942 г. Этот рубеж, расположенный между скалистым холмом Тель-эль-Эйса на побережье Средиземного моря и 180-метровой пирамидой Карет-эль-Хемеймат на краю впадины Каттара, был единственным во всей Западной Пустыне, который нельзя было обойти с фланга. Там находились остатки армии Роммеля, истощённой в тяжёлых боях за Тобрук и в ходе продолжительного преследования противника. Перед ней располагались потерпевшие поражение, но все ещё боеспособные войска Британской империи.

Не имея возможности зарыться в скалистую породу, пехотинцы построили вокруг своих позиций каменные стены, которые хоть в минимальной степени защищали от огня противника.

«Наша боевая мощь канула в прошлое», — писал Роммель в своём дневнике 3 июля 1942 г. Мы достигли Эль-Аламейна всего с тринадцатью боеспособными танками. Английская оборона состояла из четырёх позиций, расположенных одна за другой. Только первую из них мы смогли захватить в самом начале наступления. Позже мы захватили ещё две. Но несмотря на отчаянные атаки, главная оборонительная позиция у Эль-Аламейна, которая прикрывала единственный в этой безжизненной пустыне источник свежей воды, оставалась в руках англичан. В эти дни и началось Эль-Аламейнское сражение.

По данным нашей воздушной разведки дальнего действия, английский флот срочно покинул Александрию и направился на восток. Как мы потом узнали, англичане приняли все меры для обороны дельты Нила, чтобы Роммель не смог прорваться через последние ворота, закрывающие дорогу на Египет. На случай, если не удастся удержать дельту Нила, англичане разработали план отхода своих войск в Палестину и даже в Ирак.

Вскоре мы убедились, что генерал Окинлек не собирался оставлять позиции под Эль-Аламейном. В течение всего июля 8-я армия англичан неоднократно пыталась захватить инициативу в свои руки и нанести нам поражение. 10 июля австралийцы овладели высотой Тель-эль-Эйса, находящейся к западу от Эль-Аламейна, и удерживали её, несмотря на наши сильные контратаки. 14 июля новозеландские и индийские войска ночью перешли в атаку, пытаясь взять тактически важный хребет Рувейсат. В результате ночной атаки 16 июля австралийцы захватили хребет Тель-эль-Мах-Хад южнее Эль-Аламейна. 18 и 19 июля Роммель контратаковал позиции частей 8-й армии на хребте Рувейсат, но потерпел неудачу. 21 июля австралийцы опять атаковали наши войска на северном участке фронта, а новозеландская дивизия при поддержке большого количества танков попыталась прорвать наши позиции. Эта попытка не увенчалась успехом. 26 июля 9-я австралийская дивизия ещё раз атаковала наши части севернее Тель-эль-Эйсы. Приняв срочные меры, мы предотвратили надвигавшуюся на нас катастрофу.

30 июля генерал Окинлек, очевидно, пришёл к выводу, что в дальнейшем проводить наступательные действия теми силами и средствами, которые были в его распоряжении, невозможно. Эль-Аламейнский фронт стабилизировался.

В августе по пути в Москву на самолёте прибыл в Каир Черчилль. Перегруппировка английских войск в Западной Пустыне вскоре показала, что с нервозностью, вызванной появлением наших танков у ворот Египта, теперь покончено. Главнокомандующим вооружёнными силами на Среднем Востоке был назначен генерал сэр Гарольд Александер — самый опытный стратег и блестящий политический деятель Британской империи. Должность командующего 8-й армией занял талантливейший генерал сэр Бернард Монтгомери — замечательный стратег, отлично понимавший характер и проблемы механизированной войны. Хотя со своими подчинёнными и даже начальниками он зачастую обращался с излишней повелительностью, а его поступки никогда нельзя было предугадать заранее, зато его стратегические планы всегда были тщательно разработаны. Прежде чем начинать сражение, он неизменно добивался абсолютного превосходства в силах и средствах. Как писал Монтгомери в своей книге «От Эль-Аламейна до реки Сангро», в 1942 г. свою главную задачу он видел в увеличении глубины обороны английских войск в районе Эль-Аламейна. Встав во главе 8-й армии, он немедленно отверг все планы относительно её отступления на Средний Восток. Он ясно дал понять, что не может быть и речи об оставлении Эль-Аламейна. Если Роммель опять перейдёт в наступление, английские войска встретят противника на этих позициях. Монтгомери отдал командирам дивизий приказ не распылять сил, а бросать их в бой крупными частями. Нельзя было допустить рассредоточения сил, которое в прошлом приводило к большим поражениям. Он приказал в будущем использовать танки и артиллерию только массированно. Монтгомери знал, что в решающем месте командиру всегда недостаёт войск и что нехватку живой силы можно компенсировать только достижением абсолютного превосходства в боевой технике.

Приняв меры для усиления обороны, Монтгомери перешёл к коренной реорганизации своей армии. Он создал новый армейский корпус, который смог бы развить успех после прорыва обороны противника.

С этого времени благодаря тотальной мобилизации английской промышленности и постепенно увеличивавшемуся поступлению предметов снабжения из Америки материальное превосходство 8-й армии над армией Роммеля стало расти с каждым днём. Вокруг мыса Доброй Надежды в Порт-Саид, Суэц и Александрию доставлялись танки, самолёты, орудия всех калибров, грузовики, горючее и боеприпасы.

Доставка же предметов снабжения через Средиземное море для армии Роммеля сократилась в среднем до 6000 тонн в месяц, удовлетворяя лишь около одной пятой наших обычных потребностей. Три четверти наших транспортов, перебрасывавших предметы снабжения из Италии в Северную Африку, были потоплены английской авиацией или военно-морским флотом. Так как мы не могли создать необходимых на будущее запасов предметов снабжения, отпадала всякая возможность проведения решающего сражения. Мощь английских военно-воздушных сил теперь, как никогда раньше, усилилась и в количественном, и в качественном отношении, а ударная мощь авиации Кессельринга неуклонно падала. Пополнения не прибывали — почти вся немецкая авиация была сосредоточена Гитлером на русском фронте. Численность немецкой истребительной авиации стала крайне незначительной. Король африканского неба капитан Марсель, победитель в 158 воздушных боях, был убит.

Мальта вновь стала важнейшей базой, с которой наносились удары по конвоям судов, курсировавших между Италией и Северной Африкой. Большинство транспортов направлялось теперь из Сицилии в Бенгази — главный порт выгрузки немецко-итальянских войск, и этот путь находился в пределах досягаемости английской авиации, базировавшейся на Мальте. Пропускная способность тобрукского порта была совершенно недостаточной. 8 связи с этим от Бенгази и других отдалённых портов выгрузки до эль-аламейнских позиций тянулись бесконечные колонны грузовиков, подвергаясь постоянной угрозе нападения со стороны английской авиации. На заправку автомобилей, перевозивших грузы, расходовалось много горючего. Вместе с тем наши войска испытывали большую потребность в автомобильном транспорте. От Тобрука до фронта было около 500 километров, от Бенгази — 1000 километров и от Триполи, где также разгружалось большое количество предметов снабжения, — более 2000 километров. Английские же базы снабжения находились недалеко от войск 8-й армии: от Александрии было 90 километров, а от Суэца — немногим более 350 километров.

Пока Мальта находилась в руках англичан, невозможно было, не увеличив в несколько раз военно-воздушные силы Кессельринга, доставлять нашим войскам в Африке необходимое количество предметов снабжения. Но Гитлер даже теперь не думал о взятии этой крепости. Он считал, что немецкие войска в районе Эль-Аламейна с успехом можно снабжать через Крит и что Мальту нужно лишь нейтрализовать мощными ударами бомбардировочной авиации. Словом, Гитлер намерен был поступить с Мальтой, как в 1940 г. с Дюнкерком. «Дюнкерком займутся наши ВВС», — высокомерно заявил тогда фюрер, а в результате этого английский экспедиционный корпус был спасён. Объективно оценивая обстановку в августе 1942 г., нетрудно было понять, что пока английская авиационная и военно-морская база на Мальте будет угрожать нашим тыловым коммуникациям, обстановка на фронте не улучшится и не будет никакой надежды захватить дельту Нила, а вместе с ней и центры английского могущества в восточной части Средиземного моря. Лишённая мобильности, армия Роммеля располагалась посреди пустыни, вдали от своих портов снабжения, в то время как превосходство авиации противника с каждым днём становилось всё ощутимее. Немецкое командование располагало весьма незначительными реальными возможностями увеличить боевую эффективность своих войск или хотя бы обеспечить отдых изнурённым частям.

В этих обстоятельствах возник вопрос: хотя эль-аламейнские позиции очень сильны, а их фланги надёжно обеспечены, не разумнее ли своевременно отвести войска подальше на запад? Тогда противник получил бы несколько сот квадратных километров бесполезной пустыни, а его коммуникационные линии были бы сильно растянуты. В одном из оборонительных районов, расположенных недалеко от наших баз снабжения, например в районе Эс-Саллума, можно было бы без вмешательства противника усилить наступательную мощь нашей армии. Одновременно можно было бы высадить морской десант на Мальту. Таково было мнение Роммеля. Однако всякая мысль об отступлении была совершенно неприемлема для Гитлера, взор которого не отрывался от Суэцкого канала.

Таким образом, сделано ничего не было. Штурм Мальты не состоялся, и армия Роммеля не отступила. Для Эль-Аламейнского фронта это оказалось роковым решением. Снабжение армии Роммеля неизбежно должно было катастрофически ухудшиться. Перспективы захвата дельты Нила и Суэцкого канала исчезли одна за другой. Так пришёл конец мечтам об огромном двустороннем охвате, при котором одна немецкая армия должна была двигаться» с Украины через Кавказ на юг, а другая — из Западной Пустыни через Суэцкий канал на север. Эта грандиозная операция имела целью захват нефтеносных районов Среднего Востока. Вслед за этим предполагалось нанести удар по открытому южному флангу русской армии.

И всё-таки Гитлер приказал готовиться к наступлению на дельту Нила. Итальянское верховное командование также умоляло Роммеля не отступать ни при каких обстоятельствах. Муссолини лично прибыл в Африку и в г. Дёрна с нетерпением ожидал того дня, когда он под тенью древних пирамид сможет принять парад немецко-итальянских танков.

Роммель вынужден был уступить настояниям и чаяниям двух диктаторов. Войска, до сих пор предназначавшиеся для штурма Мальты, теперь были посланы ему в качестве подкреплений. В конце концов Роммель, потребовав доставки ему по воздуху или по морю нескольких тысяч тонн горючего, принял решение атаковать английские позиции у Эль-Аламейна и прорваться к Суэцкому каналу. По мнению Роммеля, наступление в направлении дельты Нила должно было состояться теперь или никогда.

27 августа на состоявшемся у фельдмаршала совещании Кессельринг и Каваллеро гарантировали ему 6000 тонн горючего, из которых одну тысячу тонн планировалось перебросить по воздуху. Роммель заявил: «Исход сражения будет зависеть от своевременной доставки этого горючего». Каваллеро ответил: «Фельдмаршал, вы можете начинать сражение — горючее уже в пути». Ночью 31 августа войска Роммеля перешли в наступление. Уже тогда англичане имели превосходство в артиллерии, боеприпасах и танках, а английская авиация господствовала в воздухе. Мы ощущали острую потребность в танках и боеприпасах, а потому не могло быть и речи о фронтальной атаке сильно укреплённых английских позиций. Роммель избрал единственно возможный план операции — путём глубокого охватывающего манёвра окружить английские войска. Предприняв ложное наступление на северном участке фронта и нанеся сильный вспомогательный удар в центре, главный удар он обрушил на южный участок. Замысел фельдмаршала заключался в том, чтобы прорвать слабую английскую оборону у края впадины Каттара, затем повернуть на север, к востоку от Алам-эль-Хальфы, и стремительным броском выйти к берегу у Эль-Хаммама. Так он надеялся захватить позиции противника. Этот план был точной копией плана, которого он придерживался три месяца назад, при прорыве обороны английских войск у Эль-Газалы. Если бы он увенчался успехом и на этот раз, фельдмаршалу удалось бы окружить 8-ю армию и перерезать её коммуникации.

Но именно на такой план и рассчитывали генералы Александер и Монтгомери. Прибыв в Западную Пустыню, генерал Монтгомери, как мы узнали позже, создал сильную оборону на тактически важном хребте Алам-эль-Хальфа и в оборонительных целях расположил там крупные танковые силы. Он приказал сделать так, чтобы в наши руки попала специально изготовленная карта, на которой местность к югу от Алам-эль-Хальфы была изображена как подходящая для использования танков. На самом же деле почва в этом районе была песчаной, что причинило бесчисленные неприятности нашим танкам и автомашинам.

Утром 31 августа, через 5 часов после начала наступления, мы ещё не преодолели английские минные поля. Это шло вразрез со всеми нашими планами. Но «Лиса пустыни» Роммель ещё не потерял своего острого шестого чувства. Как только выяснилось, что застигнуть противника врасплох не удалось, он хотел приостановить наступление. Но я убедил Роммеля позволить мне продолжать наступление на Алам-эль-Хальфу. (Командир африканского корпуса генерал Неринг был тяжело ранен ночью, и я занял его должность.) Начинался самум, и облака песка неслись прямо в лицо англичанам, занимавшим позиции у Алам-эль-Хальфы. Я стремился использовать это обстоятельство для захвата хребта.

Однако наступление провалилось. Англичане стали наносить сильные удары по нашим флангам. Бомбардировщики английских ВВС, летая крупными группами и не встречая никакого сопротивления с нашей стороны, подвергали наши войска усиленным бомбардировкам. В результате мы понесли тяжёлые потери, да и моральное состояние наших войск было подорвано. Обещанное Каваллеро горючее не прибыло. Два наших самых ценных танкера были потоплены в море, а третий торпедирован вблизи Тобрука. Не показывались и транспортные самолёты с горючим, которые обещал Кессельринг. И Роммелю пришлось приостановить наступление. 3 сентября наши войска, ослабленные большими потерями, особенно в танках, начали отступать.

Едва наши войска отошли к своим исходным позициям, как от Гитлера была получена радиограмма, в которой Роммелю предписывалось явиться в Германию для лечения, на чём уже давно настаивали его врачи. Во время отсутствия фельдмаршала должность командующего армией должен был исполнять генерал Штумме, переведённый с Восточного фронта. Незадолго до своего отъезда Роммель послал в генеральный штаб сухопутных сил предупреждение, в котором он ещё раз указывал на огромное значение решения проблем тылового обеспечения войск, но оно осталось без внимания. Перед тем как уехать в горный санаторий у перевала Земмеринг (Австрия), Роммель присутствовал на совещании у Гитлера в его ставке в Восточной Пруссии, носившей кодированное название «Логовище волка» [28].

Во время совещания Роммель не мог не заметить, что в ставке верховного главнокомандующего все настроены исключительно оптимистически. Геринг с явным пренебрежением относился к трудностям, вставшим перед нами а Африке. Когда Роммель сказал ему, что истребители-бомбардировщики противника подбивают наши танки 40-мм снарядами, рейхсмаршал воспринял это заявление как личное оскорбление. «Совершенно невозможно, — сказал он. — Это бабьи сплетни. Американцы умеют делать только лезвия для бритв и холодильники». Роммель ответил: «Я хочу только одного, господин рейхсмаршал: пусть и у нас будут такие же лезвия». Роммель предусмотрительно захватил с собой один из английских бронебойных снарядов, которым был подбит наш танк.

Гитлер обещал, что в ближайшие недели проблема снабжения будет решена путём широкого использования судов типа «Зибель», которым не страшны ни бомбардировки с воздуха, ни торпедные атаки. При этом приводились статистические данные, убеждающие в том, что каши трудности в снабжении вскоре будут действительно преодолены. «В ближайшем будущем я пошлю в Африку 40 новейших танков типа „Тигр“ и бригаду тяжёлых миномётов, насчитывающую 500 стволов. Позже я отправлю туда несколько частей штурмовых орудий». Таковы были обещания Гитлера. Как оказалось позднее, все эти обещания были чистой ложью.

Роммель вынужден был выступить на конференции корреспондентов «мировой печати» в Берлине, чтобы положить конец различным слухам, касавшимся его. На этой конференции он, конечно, не мог сказать журналистам что-либо об обстановке в Африке, но надеялся, что оптимистический тон его выступления повлияет на англичан и приведёт к отсрочке их наступления. Затем Роммель выехал в Австрию на лечение.

Беспокоясь о тяжёлом положении своей армии, он не мог обрести душевного спокойствия, необходимого для успешного лечения. Поступавшие к нему отрывочные сведения были отнюдь не радостными. Мы уже проиграли битву по снабжению своих войск. Бомбардировщики английских ВВС днём и ночью атаковали наши позиции и линии снабжения. Первые американские танки типа «Шерман» прибывали в район дельты Нила. Большое количество артиллерии и неисчерпаемые запасы боеприпасов увеличивали наступательную мощь англичан. С каждым днём становилось всё очевиднее, что, несмотря на все усилия, перед наступлением Монтгомери мы не сможем улучшить снабжение своих войск. Было слишком поздно.

Позиции немецко-итальянских войск находились в Западной Пустыне, между морем и впадиной Каттара. В данном районе это была единственная оборонительная позиция, которую нельзя было внезапно обойти с южного фланга, поэтому наступающие должны были нанести фронтальный удар, что особенно отвечало возможностям английских войск, так как их боевая подготовка в это время все ещё основывалась на опыте позиционной войны периода 1914-1918 гг. Прекрасная новозеландская и австралийская пехота имела бы возможность показать храбрость, а мощная английская артиллерия, имевшая неисчерпаемые запасы боеприпасов, смогла бы оказать ей сильную огневую поддержку.

Роммель стремился любой ценой предотвратить прорыв наших позиций, так как больше был не в силах продолжать тактику подвижной обороны, в проведении которой он показал себя незаурядным мастером во время зимней кампании 1941-1942 гг. Нехватка горючего для танков и подавляющее превосходство англичан в воздухе исключали возможность выиграть сражение. Мы должны были удерживать свои позиции любой ценой. Всякую брешь в наших позициях нужно было немедленно ликвидировать путём контратак, чтобы противник не смог использовать её для прорыва всей линии нашей обороны. С этой целью Роммель приказал заминировать подходы к нашим позициям и построить так называемые «дьявольские сады». На передовых позициях итальянские батальоны чередовались с немецкими. Линию фронта удерживали: одна немецкая дивизия, одна немецкая паразитная бригада и пять итальянских пехотных. Подвижный резерв располагался следующим образом: на северном участке фронта — 15-я немецкая Танковая дивизия и итальянская танковая дивизия «Лит-Юрио», позади них — 90-я немецкая лёгкая дивизия и Итальянская дивизия «Триест» и на юге в качестве армейского резерва — 21-я танковая дивизия и итальянская танковая дивизия «Ариете».

Разведывательная служба главного командования немецких вооружённых сил была уверена, как это ни странно, что англичане не смогут начать наступление в октябре. В середине октября, за пять дней до начала наступления Монтгомери, в Африку из генерального штаба был прислан офицер отдела «Иностранные армии на Западе», который и передал нам эти данные. Монтгомери удалось скрыть от немецкой разведки не только дату начала наступления, но и направление главного удара. Он провёл ряд координированных мероприятий с целью убедить нас, что наступление начнётся на южном участке, и одновременно скрыть подготовку к нанесению удара на севере. Кроме того, Монтгомери старался создать у нас впечатление, что подготовка к наступлению на юге ещё не закончилась. В исходных районах сотни танков были укрыты под макетами различных машин. На артиллерийских огневых позициях были расставлены макеты грузовых автомобилей. Орудия подвозились ночью и укрывались под макетами. На южном участке строился макет огромного склада. Он возводился так медленно, что окончания строительства мы ожидали не ранее начала ноября. На этом участке англичанами была создана сеть радиостанций, единственной целью которой было введение в заблуждение нашей службы радиоперехвата. Путём создания ложных пунктов заправки горючим и складов горючего, строившихся к тому же крайне медленными темпами, создавалось впечатление, что ведётся строительство нефтепровода. Особое внимание англичане обращали на то, чтобы машины не оставляли следов на песке. В результате всех этих мер немецкая разведка была введена в заблуждение, а немецкое главное командование не знало ни даты начала наступления, ни направления главного удара, ни районов сосредоточения танков. Англичанам удалось сохранить в тайне и прибытие двух новых дивизий, имевших в своём составе 240 орудий и 150 танков.

В будущих боях Монтгомери намеревался применить новую наступательную тактику. До сих пор основной задачей современного боя считалось уничтожение танков противника. В этом видели необходимое условие для выполнения сравнительно лёгкой задачи уничтожения войск, лишённых броневой защиты. В своей книге «От Эль-Аламейна до реки Сангро» Монтгомери писал: «Я решил избрать другой путь — сначала уничтожить немецко-итальянскую пехоту, занимавшую оборонительные позиции. Я намеревался выбивать из стены противника один кирпич за другим, проводя тщательно подготовленные, не связанные одна с другой атаки, так как этот способ наиболее соответствовал возможностям войск, находившихся под моим командованием».

Монтгомери собирался перейти в наступление на северном участке фронта. Главный удар должен был нанести 30-й корпус генерала Оливера Лиза в составе четырёх дивизий: 9-й австралийской, 51-й шотландской, 2-й новозеландской и 1-й южноафриканской. По проделанным им двум проходам в минных полях немцев должны были Пройти 1-я и 10-я бронетанковые дивизии 10-го корпуса генерала Лумсдена, имевшие задачу в самом начале сорвать контратаки танков противника. Находившийся южнее 13-й корпус генерала Хоррокса в составе 44-й и 50-й пехотных дивизий и 7-й бронетанковой дивизии под названием «Крысы пустыни» должен был провести две атаки. Цель этих атак заключалась в том, чтобы заставить немецко-итальянское командование поверить, будто главный удар будет нанесён именно здесь. Как предполагалось, это удержит здесь 21-ю танковую дивизию немцев и лишит её возможности участвовать в отражении действительного главного удара, наносимого севернее.

Хотя в состав армии Монтгомери входили только три бронетанковые дивизии, в его распоряжении находились также четыре отдельные бронетанковые бригады. Монтгомери располагал более чем тысячью танков, в то время как у немцев имелись две (в общей сложности 270 танков) и у итальянцев две танковые дивизии (300 танков), К тому же почти все итальянские танки были устаревших конструкций и потому не могли иметь практического значения.

Ночью 23 октября стояла тихая и ясная погода. И при свете полной луны англичане начали артиллерийскую подготовку. На наши батареи обрушилось более тысячи тяжёлых снарядов, причинив огромные разрушения. Осколки снарядов, дым и пыль превратили позиции у Эль-Аламейна в сущий ад. В 22.00 огонь был перенесён на передовые позиции пехоты и на «дьявольские сады» Роммеля. Наступавшие в первом эшелоне дивизии 13-то и 30-го корпусов перешли в атаку. Австралийцы и шотландцы, проделав проход в минных полях, наступали в западном направлении севернее хребта Саниет-эль-Мительрия. Новозеландцы и южноафриканцы атаковали хребет с северо-запада и, преодолев его, проделали второй проход в наших минных полях Одновременно с этим индийцы в широких масштабах осуществляли демонстративные действия против наших позиций в районе хребта Рувейсат, а на самом северном участке фронта, в районе между Тель-эль-Эйса и морем, в несколько меньших масштабах начали наступательные действия австралийцы. Завязались упорные бои, продолжавшиеся в течение всей ночи. Немцы и итальянцы оказывали все более упорное сопротивление, но к восходу солнца войска Монтгомери выполнили свою ближайшую задачу: в минных полях было проделано два прохода, через которые выдвигались вперёд тяжёлые виды оружия. Вслед за 30-м корпусом через проходы в минных полях двинулись 1-я и 10-я бронетанковые дивизии, располагавшие более чем 700 танками Когда 10-я бронетанковая дивизия достигла вершины хребта Саниет-эль-Мительрия, её продвижение было приостановлено огнём артиллерии и противотанковых средств. Бронетанковая бригада новозеландцев по гористой местности несколько продвинулась в западном направлении, но вскоре застряла на больших минных полях, прикрывавшихся сильным артиллерийским огнём. Танки были отведены под прикрытие хребта, и началась артиллерийская дуэль дальнобойных орудий. 8-й армии удалось вклиниться в немецко-итальянские позиции и удержаться на захваченных рубежах, но танки не смогли прорваться на ровную местность к западу от наших позиций.

Одновременно 7-я бронетанковая и 44-я пехотные дивизии предприняли наступательные действия южнее и проделали два прохода через восточную часть минных полей. Их попытка преодолеть западную часть минного поля окончилась неудачей. В связи с этим командование 13-го корпуса изменило свои планы и начало атаки местного значения.

В это время Роммель находился ещё в Германии. Около полудня 24 октября Гитлер позвонил ему в санаторий в Земмеринге. «Известия из Африки весьма неутешительны, — сказал Гитлер. — Обстановка там не совсем ясна. Никто не знает, что случилось с генералом Штумме. Чувствуете ли вы себя в состоянии вернуться в Африку и принять командование армией?» Роммель находился на лечении всего три недели и, конечно, был ещё не настолько здоров, чтобы принять командование в жестоком сражении, казалось, уже безнадёжно проигранном. Однако он не колебался ни минуты. На следующее утро Роммель вылетел из Германии, сознавая, что у него очень мало шансов на победу. В Риме он ненадолго остановился, чтобы обсудить вопросы снабжения После этого он вылетел на остров Крит, а вечером 25 октября прибыл на свой командный пункт в Западной Пустыне. Генерал Риттер фон Тома, временно командовавший армией, доложил ему обстановку: «Как мы и ожидали, господин фельдмаршал, сложилась неблагоприятная для нас обстановка. Подавляющее превосходство в артиллерии дало противнику возможность уничтожить наши минные поля, прежде чем на них вступила его пехота Теперь они уже в его руках. Перейдя в контратаку, наша 15-я танковая дивизия задержала противника, но не смогла отбросить его.

Рано утром 24 октября генерал Штумме по одной из запасных дорог попытался проехать в самую гущу боя, чтобы лично разобраться в происходящем Вдруг его окружили английские солдаты с пулемётами и противотанковыми Ружьями. Полковник Бухтинг, единственный сопровождавший его офицер, был сразу же убит пулей в голову. Водитель развернул машину, генерал Штумме вылез из автомобиля, но продолжал держаться на подножке. Водителю, который выпрыгнул из машины и прижался к земле, удалось спастись. Затем генерал, вероятно, упал с автомобиля, но водитель этого не видел. Позднее труп генерала нашли около дороги. Он умер от разрыва сердца.

* К несчастью, в начале атаки англичан генерал Штумме из-за нехватки боеприпасов запретил произвести артиллерийский налёт на исходные позиции противника. Поэтому англичанам удалось захватить большую часть наших минных полей и оборонительных позиций, понеся при этом сравнительно небольшие потери. Из-за нехватки горючего наши танковые части, находившиеся в боевой готовности непосредственно за опасными участками фронта, могли осуществлять лишь незначительные передвижения и контратаки. Части 15-й танковой дивизии вчера и сегодня несколько раз ходили в контратаку. Они понесли тяжёлые потери от сильного артиллерийского огня бомбардировок. Сейчас у них насчитывается всего 31 исправный танк. В прилегающих к линии фронта районах остались очень ограниченные запасы горючего».

Этими словами генерал фон Тома закончил свой доклад Роммель ещё в Риме потребовал, чтобы все подводные лодки и эскадренные миноносцы итальянского флота были немедленно использованы для транспортировки горючего и боеприпасов по Средиземному морю в Африку. Истребители Кессельринга были не в состоянии бороться с английскими бомбардировщиками. Несмотря на всю опасность обстановки, Роммель твёрдо решил отбросить вклинившегося в нашу оборону противника. С этой целью он сосредоточил все свои подвижные части, разбросанные на северном участке нашего фронта. Однако 21-я танковая дивизия была оставлена на южном участке фронта, и это обстоятельство позднее оказалось весьма невыгодным для нас.

В течение ночи с 25 на 26 октября англичане по всему фронту вели сильный артиллерийский огонь и предпринимали непрерывные атаки. В отражении атак противника принимали участие крупные силы наших танковых дивизий, так как ощущался острый недостаток в пехоте. Волна за волной английские ночные бомбардировщики сбрасывали бомбы на наши войска. Незадолго до полуночи противнику удалось захватить высоту 28 (хребет Кидни). Укрепив свои позиции, утром 26 октября он вновь перешёл в атаку и расширил плацдарм, захваченный западнее минных полей. Английские войска, занимавшие этот плацдарм, были немедленно контратакованы 15-й танковой дивизией и дивизией «Литторио», поддержанных массированным артиллерийским огнём. Так как англичане отчаянно оборонялись, контратакующие части продвигались очень медленно. Приходилось драться за каждый метр, и обе стороны несли огромные потери. Несмотря на это, к вечеру мы вернули восточный и западный склоны хребта Кидни, хотя его вершина по-прежнему оставалась в руках англичан. Эта вершина стала исходным пунктом для решительных действий Монтгомери.

26 октября Роммель наблюдал за ходом боя на северном фланге нашей обороны. Английские самолёты вновь и вновь методично бомбили наши войска. В районе хребта Кидни силы англичан постепенно увеличивались. Роммель приказал артиллерии вести массированный огонь, чтобы воспретить продвижение противника. Однако острая нехватка боеприпасов не позволила нашим артиллеристам справиться с этой задачей. В течение этого дня в бой была введена 90-я лёгкая дивизия с целью атаковать хребет Кидни. Намереваясь, видимо, захватить район Сиди-Абд-эр-Рахман, англичане непрерывно вводили в бой свежие части. Чтобы помешать осуществлению этих намерений, Роммель перевёл дивизию «Триест» в район восточнее Эль-Дабы. Во второй половине дня немецкие и итальянские пикирующие бомбардировщики попытались разгромить колонны противника, продвигавшиеся в северо-западном направлении. В этом бою немецкие лётчики совершили подлинный акт самопожертвования. Более пятидесяти английских истребителей атаковали тихоходные бомбардировщики и вынудили итальянцев сбросить бомбы на свои собственные войска. Неся тяжёлые потери, немецкие самолёты упорно приближались к цели. Ещё ни разу в Африке мы не наблюдали такого мощного заградительного огня зенитной артиллерии, какой англичане вели в этот раз.

Англичане предпринимали настойчивые танковые атаки с целью прорвать наши позиции южнее хребта Кидни. Только введя в бой около 150 танков, они осуществили к вечеру довольно глубокое вклинение. После упорных боев немецким и итальянским танкам удалось несколько потеснить англичан. Днём 26 октября группы английских бомбардировщиков по 20 машин в каждой через часовые интервалы наносили бомбовые удары по нашим позициям, что приводило к серьёзным потерям среди немецко-итальянских войск и вызывало у наших солдат гнетущее чувство беспомощности.

Снабжение наших войск катастрофически ухудшалось. Единственный танкер «Прозерпина», который мог бы в какой-то мере помочь нам в разрешении проблемы снабжения горючим, подвергся бомбардировке и затонул недалеко от Тобрука. Нам следовало срочно сосредоточить все механизированные части на северном участке фронта и массированным ударом отбросить англичан. Но для этого у нас не хватало горючего. Пришлось предпринимать отдельные разрозненные атаки. Так как Монтгомери часто колебался в принятии решений и проявлял чрезмерную осторожность, сосредоточение наших танковых частей могло бы привести к успеху. И вот Роммель, несмотря на нехватку бензина, решил перевести всю 21-ю танковую дивизию с южного участка фронта на северный. Принимая это решение, он сознавал, что обратное перемещение дивизии осуществить не удастся. Всё-таки он перевёл с южного участка половину армейской артиллерии. В тот же вечер Роммель радировал в «Логовище волка»: «Мы проиграем это сражение, если снабжение войск немедленно не улучшится». Однако наш опыт свидетельствовал О том, что на это не было никакой надежды.

Для обеих сторон сражение вступило в критическую стадию. Английские войска начинали испытывать усталость, ярость их атак постепенно ослабевала. Роммель так успешно организовал противотанковую оборону, что англичане понесли большие потери в танках, а решающего прорыва нашей обороны им осуществить не удалось.

Теперь Монтгомери планировал новую операцию, надеясь в течение четырёх дней добиться прорыва немецких позиций. В его распоряжении было ещё 800 исправных танков и неистощимые запасы боеприпасов. Английские войска были перегруппированы. Монтгомери отвёл «Крыс пустыни» и несколько пехотных бригад с южного участка фронта и перебросил их на направление своего главного удара. Прежде чем нанести смертельный удар, он намеревался сдерживать войска Роммеля, проводя атаки местного значения. В первою очередь он хотел ликвидировать выступ, удерживавшийся Роммелем на самом северном участке фронта. Это открыло бы путь к Сиди-Абд-эр-Рахману.

27 октября англичане вновь подвергли сильному артиллерийскому обстрелу позиции немецко-итальянских войск. К этому времени Роммель сосредоточил остатки своих подвижных резервов на северном участке фронта. Пока 90-я лёгкая дивизия вела бои за хребет Кидни, 15-я и 21-я танковые дивизии должны были атаковать хребет Саниет-эль-Мительрия. В 1400 Роммель на автомобиле прибыл в район сосредоточения своих войск. 20 английских бомбардировщиков в течение четверти часа трижды бомбили находившиеся там наши части, которые не имели никакого укрытия. В 15:00 наши пикирующие бомбардировщики атаковали английские позиции. Все части нашей полевой и зенитной артиллерии произвели непродолжительный, но интенсивный артиллерийский налёт на заранее намеченные объекты атаки. После этого перешли в атаку наши механизированные части. Они немедленно подверглись сильному обстрелу. Англичане оборонялись на редкость упорно. Ураганным огнём противотанковых орудий и танков они быстро приостановили нашу атаку. Мы понесли тяжёлые потери и вынуждены были отойти. Под градом английских снарядов и бомб сорвалась и атака 90-й лёгкой дивизии. Донесение о захвате этой дивизией хребта Кидни оказалось, к сожалению, ложным. В этот вечер ещё несколько сильных танковых подразделений пришлось выдвинуть вперёд для закрытия брешей в нашей линии фронта.

Эфир заполнили просьбы о помощи, летевшие в Рим и в ставку Гитлера Но никакой надежды на улучшение снабжения наших войск уже не было. Англичане наносили нам одно поражение за другим. А ведь Монтгомери бросил в бой только часть своих сил, подготовленных к наступлению.

Во второй половине дня 28 октября англичане трижды атаковали северный участок нашего фронта. Наши танковые части отбили все атаки и отбросили противника к его исходным рубежам, при этом мы вновь понесли серьёзные потери, а положение со снабжением по-прежнему оставалось катастрофическим. Все итальянские вспомогательные крейсеры и эскадренные миноносцы были использованы для транспортировки столь необходимых нам боеприпасов и горючего. Но большинство кораблей разгружалось в порту Бенгази, находившемся почти в тысяче километрах от линии нашего фронта. Было ясно, что боеприпасы и горючее поступят в войска только через несколько дней.

Вскоре после полудня 28 октября было отмечено сосредоточение крупных бронетанковых сил англичан в районе хребта Кидни. Мы решили, что Монтгомери намеревается снова прорвать нашу линию обороны, и, насколько позволяли наши значительно уменьшившиеся силы, приняли меры для укрепления своих позиций. Днём атака не состоялась, но в 21:00 на район западнее хребта Кидни обрушился ураганный артиллерийский огонь. Затем сосредоточенному огню сотен орудий подвергся район севернее хребта Кидни. В 22.00 англичане пошли в атаку. Временно нам удалось отбить эту атаку, сосредоточив в этом месте огонь всей своей артиллерии. Шесть часов не утихал упорный, кровопролитный бой. Инициатива переходила из рук в руки, но в конце концов противник смял наши части.

Штаб армии к этому времени был переведён далеко на запад. Роммель писал в своём дневнике, изданном позднее под названием «Война без ненависти»:

«Этой ночью я и несколько моих коллег оставались на прибрежной дороге невдалеке от моего старого командного пункта. Оттуда я видел вспышки выстрелов и слышал неумолчный гул боя. Вновь и вновь английские ночные бомбардировщики сбрасывали на нас свой смертоносный груз и с помощью осветительных бомб так освещали все поле боя, что становилось светло, как днём. Невозможно измерить всей тяжести тревог и забот, которые в то трудное время давили мне грудь. Я почти не спал этой ночью, а все ходил взад и вперёд, раздумывая над тем, как развернётся бой и какие решения нужно принять. Я сомневался, чтобы мы были в состоянии долго отражать яростные атаки противника, которые неизбежно должны были усилиться. Я был убеждён, что не следует дожидаться решающего прорыва противника, а нужно предвосхитить его отойдя на запад. Отходя, мы должны будем сделать все, чтобы спасти как можно больше танков и пушек. Ни в коем случае нельзя допустить прорыва нашей обороны под Эль-Аламейном. К утру я решил, что под сильным давлением войск Монтгомери я не буду дожидаться окончания боя, а отступлю на 80 километров на запад, к Фука».

29 октября около полудня мы получили ошеломившее нас сообщение: танкер «Луизиана», сменивший «Прозерпину», тоже потоплен авиаторпедами. Однако решающая атака англичан по-прежнему не начиналась. Роммель понимал, что англичане проводят перегруппировку сил. На фронте было теперь сравнительно спокойно. На северном участке фронта англичане вели сильный артиллерийский огонь. Действовала и авиация противника. 29 октября противник бомбил в основном прибрежную дорогу. Истребители-бомбардировщики англичан уничтожили на ней много наших грузовиков. Роммель приказал провести разведку позиций у Фука, куда он намеревался отвести войска.

К этому времени Монтгомери стало известно, что 90-я лёгкая дивизия выведена в район Сиди-Абд-эр-Рах-мана для отражения натиска англичан с этого направления. Он немедленно изменил свой план и решил нанести главный удар южнее, где фронт удерживали малочисленные итальянские части. А здесь у нас уже не было резервов. Австралийской дивизии было приказано в ночь с 30 на 31 октября прорвать нашу оборону и выйти к побережью. Эта дивизия должна была подготовить условия для прорыва англичан в западном направлении. Ещё одна атака в этом районе убедила бы Роммеля в том, что главный удар англичане нанесут на самом северном участке фронта. Однако основная цель этой атаки состояла в том, чтобы заставить Роммеля не отводить 90-ю лёгкую дивизию из района Сиди-Абд-эр-Рахмана. Перед новозеландской дивизией была поставлена задача в ночь с 31 октября на 1 ноября атаковать наши позиции в западном направлении и прорвать их. Выполнив эту задачу, 10-й корпус с приданными ему 1-й, 7-й и 10-й бронетанковыми дивизиями должен был через участок прорыва пробиться в пустыню за нашими позициями и уничтожить Африканский корпус. Таким образом, целью операции «Суперчардж» было уничтожение наших боевых частей.

В ночь с 30 на 31 октября 21-я танковая дивизия была отведена с передовых позиций и оставлена в резерве. Отвод дивизии ещё не был закончен, как на наши позиции на северном участке внезапно обрушился артиллерийский удар неслыханной мощи. После часовой артиллерийской подготовки австралийцы атаковали наши позиции как с фронта, чтобы сковать оборонявшие их наши войска, так и с юга, во фланг нашей самой северной позиции. Одновременно английские бронетанковые части атаковали в северном направлении и уничтожили итальянскую батарею. К рассвету 31 октября 30 тяжёлых танков англичан вышли к прибрежной дороге. Единственной частью, которую можно было немедленно использовать для контратаки, оказался 35-й разведывательный батальон, так как 21-я танковая дивизия все ещё отходила с передовых позиций и не была готова к боевым действиям.

Роммель немедленно прибыл на автомобиле в Сиди-Абд-эр-Рахман и оборудовал свой командный пункт восточнее мечети. Противник продолжал наступать в направлении к побережью и отрезал все наши войска, находившиеся в северном выступе. Генералу Риттеру фон Тома было приказано контратаковать противника силами 21-й танковой и 90-й лёгкой дивизий. Эта атака должна была начаться с массированных налётов наших пикирующих бомбардировщиков и мощного артиллерийского огня. Атака началась около 12.00, но не достигла своей цели. Правда, войскам генерала Тома удалось установить контакт с войсками, которые были окружены районе, представлявшем ранее северный выступ. Несколько позднее противник был отброшен за железнодорожную линию.

В полдень 1 ноября Роммель провёл рекогносцировку местности, на которой происходил этот бой. Домик железнодорожной станции (пост Томсона) англичане обозначили флагами Красного Креста. Вокруг него догорало 11 танков, а позади него валялось около 40 разбитых английских бронеавтомобилей. Англичане эвакуировали своих раненых, и в связи с этим наша артиллерия прекратила огонь.

Днём английские бомбардировщики совершили 34 налёта на северный участок нашего фронта. В небе одновременно находились сотни английских истребителей, а бесчисленные истребители-бомбардировщики обстреливали наши грузовики, доставлявшие войскам грузы по прибрежной дороге В распоряжении Монтгомери находилось более 800 танков, а мы рассчитывали лишь на 90 немецких и 140 итальянских танков.

Вечером 1 ноября Роммель получил из Рима радиограмму следующего Содержания:

«Дуче просил меня выразить Вам его глубокую благодарность за успешную контратаку, возглавлявшуюся лично Вами. Кроме того, Дуче желает уведомить Вас, что он уверен в том, что под Вашим командованием развернувшееся сейчас сражение окончится нашей полной победой Уго Каваллеро, маршал Италии»

Вскоре стало совершенно ясно, что немецкое верховное командование так же плохо информировано о действительном положении в Африке, как и итальянское.

Между тем были получены донесения разведки о позиции у Фука. С юга эта позиция была защищена от танковых атак благодаря большой крутизне эскарпов. В случае необходимости мы могли удерживать её в своих руках, пока артиллерия англичан не займёт огневых позиций. Это позволяло нам выиграть время для подвоза подкреплений и боеприпасов.

Решение Монтгомери при проведении операции «Суперчардж» нанести главный удар южнее должно было дать ему большие преимушества. Наступление началось в ночь с 1 на 2 ноября В течение 3 часов снаряды из сотен английских орудий смертоносным потоком обрушивались на позиции немецко-итальянских войск, в то время как английские бомбардировщики сбрасывали на них сотни бомб. Затем, сопровождаемая танками, перешла в атаку английская пехота. Наш фронт был прорван. Утром 2 ноября остатки Африканского корпуса предприняли контратаку и закрыли образованную в линии фронта брешь, ширина которой достигла уже 4 километров. Разгорелся упорный бой, и обе стороны понесли серьёзные потери. Авиация и артиллерия англичан обрушивали на наши войска сплошной ливень огня и стали. Их запасы боеприпасов по прежнему были неисчерпаемы, а снабжение войск Роммеля безнадёжно ухудшилось В ходе боя за один этот день мы израсходовали 450 тонн боеприпасов, а получили всего 190 тонн, причём они были доставлены эсминцами в Тобрук, находившийся в 480 километрах от района боевых действий.

Тем временем Монтгомери начал сосредоточивать на участке прорыва танки, ранее находившиеся в резерве. Нам грозило неминуемое уничтожение. У Африканского корпуса осталось всего 35 исправных танков. Роммель чувствовал, что настало время выходить из боя. Уже утром 3 ноября он усомнился, что немецкое и итальянское верховные командования сделают правильные выводы из создавшейся обстановки, несмотря на все наши совершенно недвусмысленные доклады. Роммель решил послать своего адъютанта лейтенанта Берндта в «Логовище волка», находившееся за 3200 километров в Восточной Пруссии, откуда Гитлер «лично руководил решающим сражением в Северной Африке».

Фельдмаршал дал Берндту следующие указания: «Подробно объясни фюреру наше положение и выскажи предположение, что захваченную нами территорию в Северной Африке мы вскоре потеряем. Проси предоставить танковой армии полную свободу действий». После этого Роммель по прибрежной дороге отправился на восток.

В то утро Монтгомери вновь атаковал, но в атаках англичан чувствовалась некоторая неуверенность По всей вероятности производилась перегруппировка соединений с целью расширения участка прорыва. Роммелю этот момент показался наиболее удобным для отхода на позиции у Фука, и он приказал итальянцам отступить на запад. Двигаясь непрерывным потоком, машины забили Прибрежную дорогу. Итальянская пехота шла в пешем строю. Англичане быстро разобрались в обстановке, и более 200 истребителей-бомбардировщиков атаковали наши колонны. Когда Роммель около полудня возвратился на свой командный пункт, начальник связи корпуса передал ему расшифрованную радиограмму следующего содержания:

«Фельдмаршалу Роммелю.

Я и немецкий народ с глубокой верой в Ваше командование и храбрость руководимых Вами немецко-итальянских войск наблюдаем за героическим оборонительным сражением в Египте. В том положении, в котором Вы находитесь сейчас, не может быть иною решения, как стоять насмерть, не отступать ни на шаг, бросить в бой каждую пушку, каждого солдата. В течение нескольких ближайших дней Вам будут переброшены значительные авиационные подкрепления. Дуче и итальянское верховное командование тоже примут меры, чтобы снабдить Вас всеми средствами, необходимыми для продолжения боя. Несмотря на большое численное превосходство, противник в конце концов будет измотан и обескровлен. Как часто случалось в истории человечества, железная воля возьмёт верх над превосходством противника в живой силе. У Ваших войск только один выход: победа или смерть.

(Адольф Гитлер»)

Прочитав этот приказ, мы почувствовали себя в положении приговорённых к смерти преступников, которым приведение приговора в исполнение отложили на 48 часов. Армия, вынужденная по приказу Гитлера сражаться с превосходящими силами противника и лишённая возможности маневрировать, неизбежно подвергалась угрозе окружения и быстрого уничтожения. Очевидно, несмотря на недвусмысленные доклады Роммеля, в «Логовище волка» не представляли действительного положения в Африке. В дневнике Роммеля мы читаем: «Нам нужны были пушки, горючее, самолёты. В приказе стоять насмерть мы не нуждались».

Фельдмаршал чувствовал себя так, словно ему дали пощёчину. Впервые за время Африканской кампании он не знал, что предпринять. После внутренней борьбы он всё же решил выполнить приказ Гитлера. В своём дневнике Роммель писал:

«В конце концов я заставил себя принять это решение, так как от своих солдат я всегда требовал безусловного повиновения и считал необходимым самому придерживаться этого принципа. Если бы в то время я знал о том, в чём мне пришлось убедиться позднее, моё решение было бы иным. В последующие месяцы нам неоднократно приводилось ради спасения армии оставлять без внимания приказы фюрера и дуче».

В связи с этим распоряжения об отходе на запад были немедленно отменены. В этот вечер Роммель послал второго курьера в ставку Гитлера. Он должен был информировать Гитлера, что в случае выполнения его приказа окончательный разгром немецко-итальянской танковой армии станет делом ближайших дней.

Утром 4 ноября остатки немецкого Африканского корпуса совместно с 90-й лёгкой дивизией незначительными силами оборонялись по обеим сторонам широкой песчаной дюны под названием Тель-эль-Мампсра. Эта дюна высотой всего в 3, 7 метра господствовала, однако, над всем районом. Южнее располагался обессиленный итальянский бронетанковый корпус. Незадолго до рассвета я доложил командиру Африканского корпуса генералу Ригтеру фон Тома, что направляюсь в район южнее Эль-Дабы для оборудования тылового командного пункта. Генерал Тома впервые за время боевых действий в пустыне был одет по всей форме, с генеральскими знаками различия, при орденах и медалях. Он сказал мне: «Байер-лейн, приказ Гитлера — чистое безумие. Я не могу больше терпеть этого. Отправляйтесь на командный пункт в Эль-Даба, а я останусь здесь и буду лично руководить обороной Тель-эль-Мампсра».

Я видел, что Тома пришёл в полное отчаяние, и не ожидал ничего хорошего. С генералом остался его адъютант лейтенант Гартдеген с радиостанцией. Генерал надел шинель и взял небольшой брезентовый мешок. Я невольно подумал о том, что генерал собрался умирать. Вскоре я покинул Тель-эль-Мампсра и поехал на автомашине в тыл.

Англичане начали атаку только в 8 часов утра, после почти часовой артиллерийской подготовки. Главный удар был нанесён по Тель-эль-Мампсра. Африканскому корпусу, бросившему в бой все свои силы, удалось отбить две атаки, в которых участвовало около 200 английских танков.

В 11 часов на моём командном пункте появился лейтенант Гартдеген. Он сказал: «Меня послал генерал фон Тома. При мне радиостанция — генералу она больше не понадобится. Все наши танки, противотанковые и зенитные орудия уничтожены у Тель-эль-Мампсра. О судьбе генерала я ничего не знаю».

Я сел в небольшой разведывательный бронеавтомобиль и немедленно отправился в восточном направлении. Внезапно я услышал над собой свист бронебойных снарядов, а далеко впереди различил в полуденной дымке бесчисленные чёрные чудовища. Это были танки 10-го гусарского полка Монтгомери. Выскочив из бронеавтомобиля, я под палящим полуденным солнцем изо всех сил побежал к Тель-эль-Мампсра. Здесь витала смерть. Кругом горели танки, валялись разбитые зенитные орудия. Я не видел ни одной живой души. И вдруг приблизительно в 200 метрах от той ямы, где я лежал, зарывшись в песок, около горящего танка появился человек, который, видимо, не обращал никакого внимания на свистящие вокруг него снаряды и пули. Это был генерал фон Тома. Английские танки «Шерман», подходившие к Тель-эль-Мампсра, остановились, образуя широкий полукруг. Что делать? Генерал, конечно, сочтёт меня трусом, если я не присоединюсь к нему. Но пытаться перебежать через огневую завесу, лежавшую между генералом фон Тома и мной, — значит обречь себя на верную смерть. На мгновение я задумался. В это время английские танки снова двинулись вперёд. Тель-эль-Мампсра больше не обстреливалась. Тома, выпрямившись, непреклонный и неподвижный, как гранитная скала, по-прежнему стоял около танка. В руках он всё ещё держал брезентовый мешок. Прямо на него двигались транспортёр для пулемёта «Брен» и два танка «Шерман». Английские солдаты что-то кричали генералу, а тем временем 150 танков и бронетранспортёров, словно грохочущий горный поток, перекатывались через Тель-эль-Мампсру.

Мой бронеавтомобиль куда-то исчез, и я побежал обратно, на запад, с быстротой, на какую только были способны мои ноги. Вскоре я встретил штабную машину, которая и доставила меня на командный пункт в Эль-Даба. Там я нашёл Роммеля и доложил ему обо всём увиденном. Юго-восточнее и южнее командного пункта теперь были хорошо видны огромные тучи пыли. Танки 20-го итальянского корпуса вели свой последний упорный бой с сотней английских танков, нанёсших удар по открытому правому флангу итальянцев. Несмотря на отчаянное сопротивление, итальянский корпус был полностью уничтожен.

Начальник связи Африканского корпуса передал Роммелю перехваченную и расшифрованную радиограмму командира английского 10-го гусарского полка. В ней сообщалось: «Нами только что взят в плен генерал Риттер фон Тома». Фельдмаршал отозвал меня в сторону и сказал: «Байерлейн, случилось то, что мы всеми силами старались предотвратить. Наш фронт прорван, и противник заходит нам в тыл. Теперь не может быть и речи об исполнении приказа Гитлера. Чтобы спасти остатки своих войск, мы должны немедленно отойти на позиции у Фука. Полковник Байерлейн, — продолжал Роммель, — я назначаю вас командиром Африканского корпуса. Никому, кроме вас, я не могу его доверить. Если за неповиновение Гитлер предаст нас суду военного трибунала, мы оба будем отвечать за это решение. Прошу вас все силы и способности обратить на выполнение своего долга. Все ваши приказы войскам будут отдаваться моей властью. Скажите об этом старшим офицерам, если у вас возникнут какие-нибудь недоразумения». «Я приложу все силы», — ответил я. Роммель сел в бронированную штабную машину и направился в другие части своей разбитой армии, чтобы отдать им приказ об отходе.

С наступлением темноты я отдал приказ выходить из боя. Решение Роммеля давало возможность спасти от уничтожения последние остатки наших моторизованных войск. Но 24-часовая задержка уже привела к уничтожению всей пехоты, большого количества танков, грузовиков и пушек. Армия Роммеля не смогла остановить наступающие войска Монтгомери. Провести перегруппировку войск было невозможно, так как только быстрое отступление могло спасти их от воздушных налётов англичан и вывести из пределов досягаемости огня английской артиллерии. Любую машину, которая не успевала выбраться на прибрежную дорогу, противник немедленно уничтожал или захватывал. Преодолевая сопротивление, Монтгомери стремительно продвигался вперёд.

На следующее утро от Гитлера была получена радиограмма следующего содержания: «Я согласен на отход Вашей армии к позициям у Фука».

Но эти позиции уже были захвачены танками противника. Мы продолжали отступать на запад. Монтгомери не удалось захватить «Лису пустыни» и его африканцев. По смелости и гибкости организации передвижения своих войск Роммель во многом превосходил Монтгомери. Один за другим нам пришлось отдавать назад города в Ливийской пустыне, захват которых стоил нам стольких жертв. Мерса-Матрух, Эс-Саллум, Бардия и, наконец, Тобрук — Верден Западной Пустыни — все они быстро и теперь уже окончательно эвакуировались нами. В последний раз войска проходили через Киренаику, которая за два года четырежды переходила из рук в руки.

8 ноября союзный экспедиционный корпус под командованием генерала Эйзенхауэра высадился в Марокко и Алжире с целью захвата Туниса. Началась операция «Торч», и Роммель оказался теперь между двух огней. Это был конец.