• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

20 июня 1943 г. в райотдел НКВД города Егорьевск, расположенного в 90 км к юго-востоку от Москвы, явился «немецкий парашютист», а на самом деле зафронтовой разведчик Особого отдела Северо-Западного фронта под псевдонимом «Северов». Он заявил, что прошедшей ночью вместе с напарником был сброшен для выполнения спецзадания по вербовке высокопоставленного работника Наркомата путей сообщения (НКПС), якобы являвшегося его дальним родственником. В дальнейшем руководство «Цеппелина» планировало с его помощью убить члена Политбюро ЦК ВКП(б) Лазаря Кагановича. Помимо этого, «Северов» сообщил примерные данные на 130 германских агентов, готовившихся для заброски в советский тыл.

Об этой важной информации срочно доложили начальнику «Смерша» генералу В. С. Абакумову, который лично санкционировал начало радиоигры с «Цеппелином». После этого «Северов» инсценировал вербовку «родственника» и далее в течение полугода посылал сообщения с данными, якобы полученными от него. Поскольку для оплаты труда «ценного шпиона» требовались деньги, была отправлена радиограмма с соответствующим запросом. Немцы поверили, и в ночь на 30 марта 1944 г. в районе Егорьевска на парашюте приземлился сотрудник СД Алоиз Хальфе. Его арестовали уже на железнодорожном вокзале Егорьевска. У него изъяли 500 тысяч советских рублей и, что самое интересное, 5000 американских долларов! После этого была отослана радиограмма, что операция по подготовке убийства Кагановича протекает успешно.

Надо отметить, что за прошедшее время обстановка сильно изменилась. Если в июне 1943 г. Вермахт еще находился сравнительно недалеко от советской столицы, то к весне следующего года Подмосковье уже стало глубоким тылом. Тем не менее немецкие самолеты как ни в чем не бывало продолжали летать туда, проходя поблизости от самой сильной в СССР зоны ПВО.

Вскоре «Смерш» отправил новую наживку, что якобы у завербованного агента имеются «тщательно отработанные» планы воинских перевозок на лето — осень 1944 г. И спустя несколько дней, после приземления все в том же Егорьевском районе, был захвачен следующий парашютист. 21 июля ушла очередная радиограмма, в которой говорилось, что документы успешно сфотографированы и что теперь их необходимо как-то переправить через линию фронта. Немцы клюнули и на эту удочку, причем о последнем сообщении доложили лично начальнику РСХА Кальтенбруннеру и шефу внешней разведки Шелленбергу. Те заинтересовались «важной» информацией и дали санкцию на предоставление «Цеппелину» некоего секретного самолета…

В начале августа 1944 г. «смершевцы» получили из Германии радиограмму с указанием подготовить площадку для посадки самолета. Контрразведчики потирали руки, мысленно представляя у себя на погонах новые звезды, а на груди ордена и медали. Еще бы, такая удача, выманить и захватить целый самолет с агентами! В лесах в районе Егорьевска был подготовлен аэродром, весь перерытый замаскированными ямами-ловушками. Сверху же площадка выглядела совершенно ровной. По ее краям были оборудованы скрытые огневые точки.

И вот в ночь на 15 августа в небе Московской области послышался гул неопознанного самолета. Пройдя в районе Коломны, он повернул к Егорьевску. На «секретной» посадочной площадке бойцы специальной группы захвата «Смерша» включили аэродромные огни — зверь шел прямо в приготовленную для него засаду. Вскоре стал слышен нарастающий гул моторов, потом тьму пронзили лучи посадочных фар, стремительно приближавшихся к земле. И вот на фоне тускло освещенных деревьев показался черный силуэт самолета. Контрразведчики, ближе всего находившиеся к полосе, сразу обратили внимание, что он имеет странную формуй, главное, толстенный, похожий на подводную лодку фюзеляж. Но самое удивительное произошло дальше.

Прокатившись по «аэродрому», самолет не провалился ни в одну из вырытых для него ям! Тогда у кого-то из бойцов не выдержали нервы, и раздались первые выстрелы. После этого, не дожидаясь приказа, открыли беспорядочную стрельбу и все остальные. Каково же было изумление контрразведчиков, когда, несмотря на шквальный огонь, призрак как ни в чем не бывало развернулся в конце полосы, стремительно промчался по все тем же, уже отчетливо видимым, ямам и взлетел!

Офицеры и солдаты еще долго не могли прийти в себя после увиденного. Что это за самолет такой и что у него за чудо-шасси?

Вероятно, такие вопросы впервые приходили им на ум. Но самое главное еще предстояло впереди, а именно как доложить о случившемся начальству и особенно самому Абакумову?! Раздосадованные офицеры быстро поняли, что повышения в званиях и награды откладываются до лучших времен.

После этого случая немцы, вероятно, догадались, что их водят за нос. Тем не менее радиоигру они все же продолжали, но уже никаких самолетов под Егорьевском больше не приземлялось.

Призраком, так поразившим смершевцев, был двухмоторный самолет Аг-232, который был создан еще в 1940 г. Он получил название «Многоножка» («Tausendffissler») благодаря уникальной конструкции шасси. Для посадки и взлета с обычных аэродромов использовалось «классическое» шасси, состоявшее из полуубираемой носовой стойки и убираемых в крыло основных стоек. При этом их высота при помощи гидравлики могла регулироваться прямо из кабины пилота. При посадке же на неподготовленные грунтовые площадки и при взлете с них в дело вступали 11 дополнительных пар небольших колес, расположенных вдоль нижней части фюзеляжа, на которые при необходимости надевались еще и специальные каучуковые гусеницы. Основные стойки шасси «поджимались» до их уровня, и в результате оказывалось, что самолет уже касался земли не тремя, а сразу двадцатью пятью колесами! Это позволяло «Многоножке» преодолевать канавы и ямы шириной до полутора метров, встреча с которыми для других машин того времени заканчивалась неизбежной катастрофой.

Аг-232В брал до семи тонн грузов, причем в фюзеляж по опускающейся аппарели могли заехать несколько мотоциклов и даже легковой автомобиль. Регулируемые по высоте основные стойки значительно облегчали погрузочно-разгрузочные работы. Самолет мог «присесть», чтобы его задний грузовой люк оказался на уровне кузова грузового автомобиля. Общий взлетный вес машины мог составлять 20 т при дальности полета 1300 км. Недостатком «Многоножки», как и всех транспортников, была низкая скорость — не более 300 км/ч. Поэтому для защиты от истребителей самолет получил довольно сильное вооружение. Вверху фюзеляжа, сразу за пилотской кабиной, установили вращающуюся башню с 20-мм пушкой MG151, непосредственно в передней части кабины находился 13-мм пулемет MG131 и еще два таких же пулемета — в задней части фюзеляжа, в огневой точке над грузовым люком.

В отделениях I./KG200 на Восточном фронте для спецопераций по заброске агентов в основном использовались Не-111. Однако их вместимость была небольшой, и потому для полетов в интересах отделения «Клара», располагавшегося тогда в Риге, были привлечены шесть Аг-232В-0 из 14-й эскадрильи TG4 во главе с майором Петцем (Petz). Эти самолеты выполняли секретные полеты сначала над северно-западной частью России, а потом и над Прибалтикой, Финляндией и Норвегией.

Еще в конце лета 1942 г. Гиммлер, Шелленберг и Риббентроп на встрече с Гитлером обсуждали возможность подрыва силы советского сопротивления путем убийства Сталина. Затем в начале 1944 г. эта идея снова возникла в недрах РСХА. Во время одного из совещаний его глава обер-группенфюрер Кальтенбруннер, вероятно, предварительно «проконсультировавшись» наверху, предложил подготовить операцию по убийству «отца всех народов». Сотрудник СД Грайфе рекомендовал поручить выполнение столь ответственного поручения некоему Таврину — русскому агенту, уже прошедшему специальную подготовку.

Надо заметить, что есть версия о том, что идею покушения на «верховного» выдвинул бывший 2-й секретарь Ростокинского райкома ВКП(б) г. Москвы и бывший член военного совета 32-й армии Г. Н. Жиленков, с которым Таврин был знаком еще с июня 1941 г. По сценарию бывшего партийца, агент-одиночка должен был обосноваться в столице и познакомиться с женским персоналом, работавшим в Кремле. Затем следовало выяснить маршруты движения Сталина, проработать планы проникновения в Кремль и Большой театр, где тот часто бывал. Само убийство планировалось осуществить выстрелом из пистолета с отравленными пулями, взрывом радиоуправляемого фугаса или выстрелом по автомашине вождя из миниатюрного гранатомета «панцеркнакке».[141] Вслед за уничтожением Сталина передавался сигнал по радио, после которого немцы должны были высадить на окраине Москвы большой десант, захватить власть и передать ее правительству генерала Власова.

Маловероятно, что немцы, которым Жиленков отвел лишь роль «помощников» и которые должны были фактически на блюдечке принести власть Власову, могли всерьез воспринять этот план. Однако, возможно, что при разработке реального плана покушения ими все же были использованы некоторые идеи Жиленкова.[142]

Так кому же было поручено самое амбициозное задание германских спецслужб за всю войну против СССР? Диверсант «Таврин» в действительности был Петром Ивановичем Шило. В прошлом он работал инспектором Саратовского горсовета, попутно сделав карьеру вора-рецидивиста. До войны он успел пережить три судимости за растраты государственных средств и совершить три побега. Однажды, находясь в следственном изоляторе, Шило сколотил группу зэков и организовал побег через лаз в стене тюремной бани. Затем он под разными фамилиями проживал в Украине, Узбекистане и Башкирии. Перед самой войной, работая завскладом на Туркестанско-Сибирской железной дороге, он похитил крупную сумму денег и бежал. После этого Шило по поддельным документам устроился… следователем в городскую прокуратуру Воронежа.

Собственно «Тавриным» Петр Шило стал в 1939 г., когда по подложным справкам получил паспорт на эту фамилию. Под ней он даже успел окончить курсы младшего комсостава. В 1942 г., когда Таврин уже был командиром пулеметной роты 1196-го стрелкового полка, он был опознан одним из бойцов, знавшим его ранее под другой фамилией. После беседы с оперуполномоченным Особого отдела Таврин почувствовал запах жареного и в ночь на 29 мая бежал за линию фронта к немцам. Аферист кочевал по разным лагерям, пока наконец не совершил очередной свой побег, но теперь уже от немцев. Будучи вскоре пойманным, он в июне 1943 г. попал в тюрьму в Вене, где на него и обратили внимание представители «Цеппелина».

Находчивость и умение Таврина быстро ориентироваться в сложной обстановке, изворотливость и талант уходить от ответственности, а также ненависть к Советской власти привлекли сотрудников германских спецслужб. Находясь в разведшколе Абвера в Австрии, Таврин не только отлично учился, но и попутно разоблачил группу заговорщиков. После этого он прошел специальную подготовку, причем с ним беседовали Власов и Отто Скорцени, поделившийся своим личным опытом диверсанта.

В ходе подготовки к выполнению спецзадания немцы разработали для Таврина легенду о ранении и пребывании в госпитале. Для ее подтверждения немецкий пластический хирург сделал ему на животе и ногах шрамы, якобы оставшиеся от полученных на фронте ранений. Возглавляемый оберстом Геленом отдел «Иностранные армии Востока» предоставил безупречно сделанные документы. Согласно им, майор Таврин являлся заместителем начальника отдела «Смерш» 39-й армии, а его напарница Лидия Бобрик, ставшая в период операции его женой, — секретарем Особого отдела дивизии лейтенантом Шиловой.

Однако немцы все же явно перестарались. Таврин был увешан целым иконостасом орденов, включая подлинную звезду Героя Советского Союза, коей не был удостоен ни один из офицеров «Смерша» за всю войну. Чего уж тут говорить о чисто полководческой награде, каким был орден Александра Невского. Но мало того, этот орден и орден Красной Звезды были привинчены к левой стороне его гимнастерки, хотя их полагалось носить на правой. Впоследствии именно эти регалии сыграли для Таврина роковую роль.

Впрочем, непростительных промахов в подготовке этой «секретной» операции можно насчитать десятки. Так, и в лагере СД для отобранных советских военнопленных, и в рижском отделении «Цеппелина», куда в начале июня 1944 г. вместе с женой был доставлен Таврин, царила полнейшая «демократия». Десятки людей знали друг друга в лицо, причем не только по кличкам, но и даже по настоящим фамилиям. На «товарищеских вечеринках», а просто говоря, на попойках офицеры-«цеппелиновцы» открыто обсуждали предстоящие операции с агентами, критиковали друг друга и даже свое начальство. В итоге о предстоящей заброске «агента 001» узнали и куда следует доложили внедренные агенты советской контрразведки. Поступили аналогичные сообщения и из других источников.

Само задание выглядело более чем авантюрным и опереточным. Спецы из СД не имели ни малейших представлений о порядках в военной Москве, полной чушью выглядело задание «обзавестись связями с женщинами, работавшими в Кремле», не говоря уже о попытках проникнуть на «торжественные мероприятия». Пострелять из карманного гранатомета в машину Сталина теоретически было возможно, но вероятность поражения цели была мизерной.

В начале июня 1944 г. глава РСХА Эрнст Кальтенбруннер сообщил начальнику штаба KG200 майору Курту Рандель-Земперу (Kurt Randel-Semper), что необходимо быстро подготовить самолет, способный взять на борт двух агентов вместе с транспортом, чтобы затем высадить их, приземлившись в советском тылу. Естественно, что машиной, выбранной для выполнения этого секретного полета, стала упоминавшаяся выше «Многоножка».

Ответственным за переброску агентов через линию фронта был назначен лейтенант Пауль Гольдштейн (Paul Goldstein) из отделения «Клара». Через несколько дней с аэродрома около Риги взлетел Ar-232A-08WNr.010010 унтер-офицера Бруно Давида (Bruno David) из 2-й эскадрильи KG200. На борту самолета, кроме экипажа, находились лейтенант Гольдштейн и оба агента — Таврин и Шилова — со всем своим снаряжением. Последнее было немалым: мотоцикл М-72 с коляской, мощная рация, гранатомет «панцеркнакке» с девятью снарядами, две малогабаритные магнитные мины большой мощности, приводимые в действие радиоимпульсом с расстояния в несколько километров, семь пистолетов, из них один с разрывными отравленными пулями, два ружья, пять гранат, 116 мастичных печатей и штампов, а также множество чистых бланков различных документов. На расходы Таврину выдали 428 тыс. рублей.[143]

Место для высадки было выбрано в 97 км за линией фронта, на просеке в лесу около Великих Лук. До Москвы оставалось еще около 450 км, но агентам спешить было особо некуда. На мотоцикле они могли спокойно добраться до столицы за пару дней, по дороге постепенно вживаясь в образ и привыкая к обстановке. Там же они должны были остановиться на принадлежавшей одному из абверовских агентов квартире. Кроме того, был еще один немаловажный факт в пользу такого выбора места высадки. Пилот самолета унтер-офицер Давид уже садился там ранее, так что никаких неожиданностей возникнуть не должно было.

И действительно, «Многоножка» достигла назначенного места и благополучно приземлилась. Однако неприятности начались потом, неожиданно заклинило гидравлическую грузовую аппарель в хвостовой части фюзеляжа. После нескольких неудачных попыток выгрузить мотоцикл на землю лейтенант Гольдштейн принял решение прервать операцию и связался по радио со своим командным центром. Получив разрешение, самолет поднялся в воздух и вместе с агентами вернулся обратно в Ригу.

Эта неудача заставила искать новое место для высадки. Во-первых, нельзя было быть уверенным в том, что садившийся и взлетавший самолет никто не видел и что прежнее место «не засвечено», а во-вторых, время-то шло и агентов надо высаживать уже поближе к Москве.

Возможно, с этим был как-то связан следующий эпизод. В июле в леса севернее Смоленска была сброшена группа немецких агентов, которые вскоре явились с повинной. Полученное ими от разведцентра в Риге задание было не совсем обычным: выбрать подходящую площадку для посадки транспортного самолета, сообщить о ней по рации, а после получения специальной команды зажечь три костра. Органы контрразведки тотчас начали радиоигру и сообщили о благополучном приземлении группы.

Затем была выбрана требуемая площадка, а именно бывший немецкий аэродром около деревни Батурино, и началась подготовка взлетной полосы. Смершевцы вырыли посреди небольшой полосы канаву, а по краям поля оборудовали замаскированные блиндажи. В кустах был установлен мощный прожектор. После этого в «Цеппелин» была отправлена радиограмма о готовности аэродрома.

Однако после того как в ночь на 15 августа севший в районе Егорьевска Аг-232 был обстрелян и едва смог улететь, у немецкой разведки, видимо, возникли серьезные опасения. В одну из ночей была получена радиограмма с приказом зажечь огни. Все было сделано, но засевшие в блиндажах бойцы прождали впустую, никто не прилетел. После некоторой паузы поступила новая радиограмма — зажечь огни в ночь на 6 сентября. Требование выполнили, и опять в тщательно подготовленную ловушку так никто и не прилетел…

Тем временем вечером 4 сентября Таврин и Шилова вместе со всем своим скарбом снова погрузились на борт «Многоножки». На этот раз это был Ar-232B-05 WNr. 110017 «L5+ER» унтер-офицера Фируса (Vierus).

В 01.50 5 сентября начальнику Биатского райотдела НКВД с поста ВНОС по телефону доложили, что в направлении Можайска на высоте 2500 м пролетел немецкий самолет. Затем в 03.00 с этого же поста сообщили, что самолет после обстрела в районе станции Кубинка вернулся обратно и с горящим мотором пошел на посадку между деревнями Яковлево и Завражье Кармановского района Смоленской области.

Фактически же поврежденная, но так не загоревшаяся «Многоножка» села на краю поля около деревни Куклово. Во время вынужденной посадки самолет въехал в небольшой ельник, и одной из елок ему «срезало» практически все левое крыло. Однако фюзеляж и, главное, грузовая аппарель не пострадали, и агенты при помощи экипажа успешно спустили на землю мотоцикл. Вскоре в Риге получили радиограмму от Шиловой: «Самолет разбился во время посадки, но никто из членов экипажа не пострадал. Экипаж разделился на две группы и попытается прорваться на запад. Мы на мотоцикле на пути к Москве, пока без помех».

После этого в отделении «Клара» никто больше ничего не слышал об экипаже унтер-офицера Фируса, и с тех пор он считается пропавшим без вести. По советским данным, в результате погони бойцам «Смерша» и НКВД удалось догнать немецких летчиков к западу от места посадки «Многоножки». В ходе завязавшейся перестрелки один немец погиб, а остальные пятеро затем сдались в плен, но об их дальнейшей судьбе опять-таки ничего неизвестно.

Как свидетельствуют факты, «великий» аферист Таврин и не думал выполнять нелепое задание немцев по убийству Сталина. Уж он-то, как никто другой, понимал всю бредовость и невыполнимость этого «коварного» замысла. Отъехав немного от «Многоножки», агент выбросил рацию в ближайшие кусты, а гранатомет «панцеркнакке» вообще оставил в самолете. Для Таврина роль террориста была очередной выгодной авантюрой. Получив почти полмиллиона рублей, он хотел лишь быстрее со своей дамой скрыться на необъятных просторах родины. Вскоре в утреннем тумане показалась деревня Яковлево. Здесь Таврин расспросил местных жительниц, как проехать к Ржеву, и те указали дорогу на райцентр Карманово.

Тем временем в Кармановский райотдел НКВД от местных жителей поступило сообщение, что они видели, как от приземлившегося самолета отъехал мотоцикл, на котором сидели мужчина и женщина в военной форме. Опергруппы немедленно перекрыли все дороги в ближайшей округе. И около 06.00 в двух километрах от въезда в поселок начальник местного райотдела НКВД старший лейтенант Ветров с группой из пяти человек остановил мотоцикл Таврина для проверки документов.

Это был решающий момент в жизни удачливого афериста. Идеально изготовленные документы не вызвали подозрений, в глаза бросилось другое: обилие наград на груди «майора» и их странное расположение, а также сухая одежда и почти чистый мотоцикл, хотя ночью прошел дождь. После этого Таврина доставили в райотдел, где тот предъявил свои документы уже сотрудниу «Смерша» капитану госбезопасности Иванову. Был отправлен запрос в Москву, ответ на который стал для «агента 001» роковым. Естественно, выяснилось, что никакого майора Таврина в отделе контрразведки «Смерш» 39-й армии не числится. После этого оба агента были обезоружены и арестованы.

Впоследствии на раскрытие покушения на вождя претендовали одновременно и «Смерш», и НКВД, так как сие предполагало высокие награды и повышения в звании. Но в итоге награжден был только сам Абакумов. Дальнейшая же судьба «суперагента СД» многократно описана в литературе, и финал этой истории хорошо известен. Спустя годы после окончания войны, когда Сталин уже доживал последние месяцы, тяжелая рука советского закона наконец коснулась супружеской четы Тавриных. 1 февраля 1952 г. их обоих приговорили к расстрелу. Жизнь одного из самых известных авантюристов двадцатого века оборвалась 28 марта, а его неудачливой спутницы — 2 апреля.

Примечания:

1

01.04.1918 г. на его основе были образованы Королевские военно-воздушные силы Великобритании (Royal Air Force — RAF).

14

Ныне это соответственно г. Пуцк и Гданьская бухта, принадлежащие Польше.

141

Сие оружие стреляло бронебойно-зажигательными снарядами, пробивавшими броню толщиной 45 мм с расстояния до 300 м.

142

Не стоит также исключать, что подобный вариант с захватом власти Власовым был впоследствии во время допросов «подсказан» Таврину допрашивавшими его сотрудниками НКВД, НКГБ и «Смерша». Такой вариант был более весомым и героизировавшим спецслужбы по сравнению с разоблачением обычного террориста-уголовника.

143

Средняя зарплата рабочего на военном заводе в годы войны составляла 700–800 рублей.