• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

УРОКИ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ[7]

Накануне 65 годовщины решающей битвы Красной Армии с нацистским вермахтом под Москвой вновь активизируются некоторые историки и политики, пытающиеся доказать бездарность советского политического и военного руководства, позволившего немцам дойти до Москвы.

О «бездарности» советского руководства поговорим позже. Сегодня особую актуальность для России приобретает вопрос — возможно ли повторение 22 июня? Несмотря на то, что Россия стала полноправным членом мирового сообщества и агрессия против нее, казалось бы, невозможна, некоторые западные политики, не стесняясь, заявляют о том, что несправедливо, когда Россия владеет такими огромными природными богатствами и территориями. От слов до дела, как известно, дистанция нередко бывает невелика.

Политическая ситуация в современном мире дефицита жизненно важных ресурсов меняется так стремительно и непредсказуемо, что Россия не может быть уверена в собственной неприкосновенности. К сожалению, пока многое говорит о том, что повторение «22 июня» возможно. Достаточно вспомнить заявление президента Путина о том, что к началу второй чеченской кампании (1999 г.) в российской полутора миллионной армии с трудом нашли 50 тысяч боеспособных солдат. Комментарии излишни.

Ситуация в настоящее время несколько улучшилась. Но говорить о высокой боеготовности российской армии, оснащении её современным оружием в полном объеме пока не приходится. Танки, соответствующие мировому уровню, в российских вооруженных силах составляют 4 %, тогда как в 1941 г. этот показатель составлял 7 %. Крайне низки объемы поступающей в армию новой техники. Так, в 2006 г. российские вооруженные силы получат лишь три вертолета КА-50 «Чёрная акула». На следующий год запланирована поставка еще 15 этих грозных машин. В 2007 году на вооружение поступят всего две установки лучшего в мире ракетного комплекса «Искандер-М». С такими темпами мы лет через 20, может быть, догоним сегодняшний уровень армий НАТО и США.

Поэтому следует постоянно возвращаться к страшному опыту времен Великой Отечественной войны, за который страна заплатила миллионами жизней. Надо сделать все, чтобы России вновь не пришлось платить за победу чрезмерную цену.

В 1941 г. Советский Союз был ввергнут в войну, которая могла закончиться не просто уничтожением государства, но порабощением и гибелью большинства его населения. К сожалению, во многих случаях при оценке предвоенной политики СССР не учитывается то, что первое в мире социалистическое государство с первых дней своего существования оказалось перед выбором — либо выстоять во враждебном окружении, либо погибнуть.

Социализм представлял угрозу всему тогдашнему мировому сообществу, т. к. исключал капитализм. Это хорошо понимали лидеры всех ведущих капиталистических держав мира. Желание уничтожить «коммунистическую заразу», которая в своем гимне «Интернационал» заявляла: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим…» — всегда присутствовало в их политике.

Попытки большевиков в 20-е годы разжечь «факел мировой социалистической революции» закончились провалом. Советскому государству пришлось идти на компромисс и искать свое место во враждебном мире, добиваясь дипломатического признания и участвуя в борьбе за «коллективную безопасность».

Сталин, будучи по своей природе в большей степени государственником-прагматиком, нежели революционером, после смерти Ленина сосредоточил свои усилия на превращение СССР в индустриального гиганта, способного отразить любой удар извне. Он прекрасно понимал, что включение в сферу влияния Советского Союза все большего числа государств гарантировало бы большую безопасность социалистическому государству. Поэтому, участвуя в борьбе за «коллективную безопасность», СССР пытался создать зону безопасности для своих жизненно важных промышленных и политических центров. В этих целях советское руководство стремилось использовать любое обострение международной ситуации для «освобождения от власти капитала» народов мира и включения их в свою орбиту.

Вопрос о «нравственности» подобной политики в свете современной международной политики стран НАТО и США делается излишним. В настоящее время подобную политику, но гораздо более жесткую и в глобальных масштабах проводят Соединённые Штаты Америки.

В условиях усиления международного терроризма и возрастающего дефицита жизненно необходимых ресурсов «оплот мировой демократии» Соединённые Штаты явственно дрейфуют к тоталитарным методам, благо, что исторический опыт в этой области они имеют. Так, вскоре после вступления в войну с Японией американское руководство интернировало 120 тысяч (по другим данным — 200 тысяч) японских семей, которые в товарных вагонах были депортированы с Западного на Восточное побережье Северной Америки.

Сегодня Соединённые Штаты пытаются контролировать жизнь не только своих граждан, но и мирового сообщества. Зонами американской безопасности объявляются регионы, находящиеся в тысячах километрах от США. Любое государство мира может быть объявлено американцами «представляющим угрозу мира и демократии» с последующим применением политических, экономических или военных санкций.

Однако вернёмся в 30-е годы прошлого столетия. Успехи социалистического строительства в СССР в то время были впечатляющи. Многие известные демократические умы человечества (например, Герберт Уэллс, Бернард Шоу, Лион Фейхтвангер, Ромен Роллан и др.) поверили, что в России строят новое общество. Это начало представлять особую опасность для правящих кругов западных стран. Они приложили немало усилий, чтобы столкнуть в военной схватке СССР и Германию. Так, летом 1939 г. американский посол в Лондоне Дж. Кеннеди выражал надежду на вооруженный конфликт между СССР и Германией, что «принесло бы большую выгоду всему западному миру».

Министр иностранных дел Великобритании лорд Галифакс, в ноябре 1937 г. посетивший Гитлера в Берлине, выразил надежду, что Германия, став «бастионом Запада», начала свой поход против большевизма. Гитлер был согласен с отведенной ему ролью, и 11 августа 1939 г. он заявил верховному комиссару Лиги Наций швейцарскому профессору Буркхарду следующее:

«Я ничего не хочу от Запада ни сегодня, ни завтра… Всё, что я предпринимаю, направлено против России. Если Запад слишком глуп, чтобы понять это, я буду вынужден добиться соглашения с Россией, разбить Запад, а затем, после его поражения, собрав все силы, двинуться на Россию».

Российский историк М. Мельтюхов в книге «Упущенный шанс Сталина» убедительно доказал, что попытки возложить вину на СССР за начало Второй мировой войны не обоснованны. Война стала неизбежной с того момента, когда Гитлеру разрешили нарушить Версальский договор. 16 марта 1935 г. Германия отказалась от выполнения условий Версальского договора. В мае того же года Гитлер объявил о всеобщей воинской повинности и замене рейхсвера вермахтом. В июне 1935 г. Англия согласилась на создание мощных германских военно-морских сил, в марте 1936 г. Германия ввела войска в Рейнскую область, а в марте 1938 г. безнаказанно оккупировала Австрию. И, наконец, в сентябре 1938 г., по решению Мюнхенской конференции, Германия получила Судетскую область Чехословакии, в марте 1939 г. — захватила всю Чехословакию, а впоследствии и Клайпедский край.

По свидетельству советского историка Л. Ольштынского после включения в состав Третьего рейха Австрии, Рейнской и Судетской областей Германия:

«…„без единого выстрела“ стала крупнейшей капиталистической страной в Европе с населением в 70 млн. человек (Франция — 34 млн., Англия — 55 млн.)».

В 1947 г. конгрессмен Соединённых Штатов Л. Джонсон, впоследствии президент США, выступая в палате представителей, заявил:

«Франция могла бы остановить Гитлера, когда он вторгся в Саарскую область. Франция и Англия могли бы предотвратить оккупацию Австрии, а позднее не дать нацистам захватить Чехословакию. Соединенные Штаты, Англия и Франция могли бы не допустить разгрома Польши, если бы была общая решимость остановить агрессию».

Сталин осознавал, что война с Германией неизбежна. Во время подписания пакта в Москве 23 августа 1939 г. он об этом прямо сказал Риббентропу. К этому времени Красная Армия, ценой неимоверных усилий советского народа и его руководителей по насыщению боевой техникой, считалась одной из самых мощных в мире.

Вместе с тем надо признать, что утверждения о «несокрушимой и непобедимой Красной Армии» были в значительной мере порождены советской пропагандой. СССР, начавший индустриализацию в 1925 г. и к 1939 г. добившийся впечатляющих успехов в создании промышленного потенциала, который впоследствии позволил сломать хребет нацистской Германии, в плане человеческого потенциала оставался, в основном, крестьянской страной. Сталин понимал это. Поэтому он лавировал, выигрывал время, оттягивая начало войны.

За 1939–1941 гг. численность Красной Армии выросла в 2,3 раза, с 2,2 млн. чел. до 5,1 млн. чел. Однако Красная Армия, в отличие от немецкой армии, не имела многочисленного корпуса младшего командного состава (унтер-офицеров), обеспечивающего преемственность воинских традиций, и боевого опыта. Соответственно, в Красной Армии за 2,5 лет не удалось подготовить достаточное количество грамотных командиров среднего и низового звена, способных умело использовать боевую технику и самостоятельно действовать в сложной боевой обстановке.

Свою роль сыграл тот факт, что в конце 30-х годов по Красной Армии прокатилась волна репрессий. «Дело военных» («Антисоветской троцкисткой организации в Красной Армии»), по которому проходили бывший замнаркома обороны СССР маршал Михаил Тухачевский и ряд высопоставленных военачальников, затронуло многих. Несомненно, что эти командиры имели много сторонников в вооруженных силах, учитывая, что в Красной Армии немало командиров не одобряли насильно пороводимую на селе коллективизацию и чрезвычайные меры по индустриализации страны, а также меры по военному строительству Красной Армии.

Главная вина Тухачевского была в том, что он был убежден: строить великую социалистическую державу и её вооружённые силы следует по-другому, нежели это делал Сталин. Вряд ли он был сознательным вредителем. Но если бы планы Тухачевского о создании в 30-х годах 50-тысячной танковой армады были реализованы, то это не только подорвало бы неокрепшую советскую экономику, но превратило бы Красную Армию в свалку отсталой бронированной техники.

Так называемый «заговор генералов» вряд ли был обширен, как его пытался представить тогдашний нарком НКВД Ежов. В условиях всеобщей подозрительности жертвами чисток прежде всего становились люди, имеющие собственное мнение и без боязни высказывающие его. В результате командиры Красной Армии, способные к принятию самостоятельных решений, в первую очередь становились жертвами доносов и оговоров.

В ноябре 1938 г. было принято постановление Совета народных комиссаров и ЦК ВКП(б), в котором говорилось, что:

«…массовые операции по разгрому и выкорчевыванию враждебных элементов, проведенные органами НКВД в 1937–1938 годах при упрощенном ведении следствия и суда, не могли не привести к ряду крупнейших недостатков и извращений в работе органов НКВД и прокуратуры…»

Ежов и его зам Фриновский были расстреляны.

Но дело было сделано, и советские военноначальники всех рангов в дальнейшем стремились слепо и беспрекословно выполнять приказы сверху. Не случайно в докладе германского генштаба от 1 января 1941 г. отмечалось, что слабость Красной Армии, несмотря на попытки учесть опыт финской войны, состоит в «неповоротливости командиров всех степеней, привязанности к схеме… боязни ответственности…».

Надо признать, что уровень боевой подготовки военных специалистов в Красной Армии был несравненно ниже, нежели в вермахте. Курс подготовки советского танкиста составлял 12 часов практического вождения — немцы своих танкистов готовили год. Немецкий летчик считался подготовленным после налета не менее 200 часов — налет наших летчиков был значительно меньше, как тогда говорили, «6 часов в коробочке».

О низкой боевой готовности Красной Армии писал в июле 1939 г. русский философ и публицист И. Ильин в своей статье «Гитлер и Сталин»:

«Наступательная война будет невозможна. Наивные люди, которые верят каждому слову советской пропаганды, часто дают невероятные описания красных вооруженных сил: и вот слышишь об „обученных резервах, количеством в 18 млн. человек, и о 13 млн. человек дополнительных резервов; о 40 000 летательных аппаратов, об исторически уникальном „паровом катке““. Все это пропагандистские цифры и зарисовки, которые должны внушить уважение и которым трезвый знаток обстоятельств не доверяет».

Самый главный нелицеприятный для СССР вывод Ильина заключался в том, что:

«…„обученные миллионы“ не обучены, они лишь числятся на бумаге… Сталин об этом знает. Поэтому он не будет принимать участие в войне».

К сожалению, итоги финской кампании 1939–1940 гг. и первые месяцы войны в 1941 г. подтвердили правильность прогнозов Ильина.

Некоторые российские политики и историки, говоря о поражениях Красной Армии в первые недели и месяцы войны, преподносят их как нечто необычное. Однако подобное в мировой истории случалось не раз.

Александр Македонский с 30 тысячами воинов-гоплитов, используя новую тактику — косую фалангу плюс тяжелую конницу, разгромил в ноябре 333 г. (до н. э.) при Иссе 250-тысячную армию персидского царя Дария II, до этого не знавшую поражений. В VIII веке нашей эры 19 тысяч мусульманских воинов разгромили противостоявшее им 100-тысячное испанское войско, считавшееся сильнейшим в Европе, и завоевали Испанию и Португалию. Все стенания о беспрецедентной бездарности, с которой воевала Красная Армия в первые месяцы войны, это заявления людей, которые плохо знают мировую историю.

Главное преимущество вермахта состояло в том, что он применил совершенно новую стратегию ведения войны — «блицкриг». Его суть состояла в молниеносном концентрированном взломе обороны противника мощными автономными и самодостаточными танковыми соединениями, действующими в тесном взаимодействии с авиацией. Численность моторизованных пехотных частей, приданных танковым соединениям, позволяла в глубине этой обороны окружать части противника и захватывать стратегически важные пункты.

Вот что писал о блицкриге американский публицист и историк, лауреат Пулитцеровской премии Д. Толанд в книге «Адольф Гитлер»:

«Для иностранных наблюдателей блицкриг — молниеносная война — был почти таким же ужасающим, как и для его жертв, ибо он знаменовал поворотный пункт в истории военного искусства».

Блицкриг позволил немцам в течение 43 дней разгромить Франция, извечного противника Германии, готовившуюся отразить немецкую агрессию в течение 20 лет. Франция располагала 5-миллионной армией и помощью почти 300-тысячного британского экспедиционного корпуса. Её бронетанковые силы насчитывали 2850 танков, из которых почти 600 составляли средние «Сомуа S-35» и тяжелые «Вlbis» (вес 32 тонны), значительно превосходившие как по вооружению, так и броневой защите наиболее совершенные на тот момент немецкие танки «Pz. III» и «Pz. IV». Помимо этого вместе с французскими действовало 500 танков английского экспедиционного корпуса, которые, казалось бы, были также «не по зубам» немецким.

Тем не менее 10 мая 1940 г. вермахт бронированным кулаком в 2.5 тысячи танков (по данным Г. Гудериана), в тесном взаимодействии с люфтваффе и моторизованной пехотой, на узком участке от Льежа до Саарбрюккена прорвал оборону бельгийской и французской армий и 21 мая вышел к Ла-Маншу. Несмотря на то что в основном немцы использовали легкие танки (средние по немецкой классификации, весом в пределах 20 т, танки «Pz. III» и «Pz. IV» составляли лишь 21 %), французы и англичане не смогли оказать серьезного противодействия тактике блицкрига.

Российский публицист-историк А. В. Исаев считает, что:

«…разница между немецкими и французскими вооруженными силами была не в качестве техники, а в организационных структурах, эту технику объединявших. Создание организационной структуры, включающей танки, моторизованную пехоту, артиллерию, инженерные части и части связи, позволяло не только осуществлять прорыв обороны противника, но и развивать его вглубь, отрываясь от основной массы своих войск на десятки километров. Танковое соединение становилось в значительной мере автономным и самодостаточным».

Надо отметить, что замечания историков относительно ошибок советского руководства, проигнорировавшего предупреждения о готовящемся нападении немцев, в свете печального опыта французов, выглядят легковесно. Франция, находившаяся в состоянии войны с Германией в течение восьми с лишним месяцев, была также заранее предупреждена о готовящемся нападении немцев. Еще в марте 1940 г. министр иностранных дел Италии граф Чиано сообщил французскому послу в Риме Франсуа-Понсе и американскому эмиссару в Риме Уэллису о готовящемся нападении немцев. 7 мая 1940 г. (за двое суток до нападения) французский Генштаб получил из Бельгии сообщение о готовящемся немецком наступлении. Тем не менее 15 % личного состава французской армии находилось в отпуске. Многие части находились на полигонах и учебных центрах и не смогли должным образом отразить немецкое нападение.

Уже после пяти дней военных действий, в ночь на 16 мая 1940 г., главнокомандующий французской армии генерал Гамелен сообщил правительству, что у него нет резервов и он снимает с себя ответственность за безопасность Парижа. В ответ французский премьер Райно телеграфировал английскому премьеру Черчиллю: «Дорога на Париж открыта. Посылайте все самолеты и все войска, какие можете послать». Однако французские историки и политики в оценках действий тогдашних руководителей Франции никогда не пытаются представить их «бездарными недоумками».

К сожалению, советское руководство через год повторило ошибки своих французских коллег. Но надо иметь в виду, что сроки нападения Германии на СССР в разведдонесениях советских агентов постоянно менялись. Наряду с правдивыми донесениями на стол Сталина ложилась дезинформация, подготовленная немецкими спецслужбами. Понять, где правда, а где дезинформация, было весьма сложно.

Причём немцы делали все, чтобы спровоцировать нападение СССР. Известно, что «голубой» мечтой гитлеровского генералитета был «упреждающий» удар Красной Армии по вермахту. В этом случае немцы отступали бы на территорию Польши на 300–400 км, втягивая костяк Красной Армии в огромный «котел», по которому впоследствии были бы нанесены мощнейшие лобовой и фланговые удары. После разгрома расчлененных и деморализованных советских частей, оказавшихся в «котле», путь в глубь России, по мнению германских стратегов, стал бы для вермахта легкой прогулкой. Первые месяцы войны в 1941 г. показали, что части Красной Армии, попавшие в немецкие «котлы», противостоять вермахту были не способны.

При этом необходимо заметить, что в случае превентивного удара по Германии Советский Союз считался бы агрессором и оказался бы в международной изоляции. Последствия этого шага советского руководства были бы непредсказуемы. Сталин это хорошо осознавал. Поэтому говорить, что именно Сталин санкционировал подготовку известного плана С. Тимошенко (наркома обороны Союза ССР) и Г. Жукова (начальника Генштаба Красной Армии) от 15 мая 1941 г. о нанесении упреждающего удара по развертывающимся у границ СССР группировкам вермахта, просто несерьёзно.

Единственный рукописный вариант этого плана, подготовленный зам. начальника Оперативного управления Генштаба А. Василевским и никем не подписанный, до 1948 г. хранился в личном сейфе у Василевского, откуда был передан в ЦАМО (Центральный архив министерства обороны). Он был и остался рабочим черновым документом, каких немало разрабатывают военные стратеги. Г. Жуков, обнародовавший информацию об этом документе, спустя четверть века признал, что план был «ужасной ошибкой», в результате которой Красная армия была бы немедленно уничтожена. Комментарии излишни.

Всё это говорит о том, насколько была сложна и неоднозначна ситуация в начале 40-х годов прошлого столетия. Но для некоторых историков это повод для обвинения советского руководства в бездарности.

Зададим вопрос, была ли вообще способна Красная Армия в начале войны противостоять немецкому вермахту? Необходимо отметить существенное количественное преимущество Красной Армии перед немцами в танках, самолетах и орудиях. Только в 1939–1940 гг. и первую половину 1941 г. советские войска получили от промышленности 92 492 орудия и миномета, 7448 танков и 19 458 боевых самолетов. При этом не следует забывать, что и Германия в 1941 г. произвела 11 тысяч самолетов, 5200 танков и бронемашин и 30 тысяч орудий, многие из которых по своим тактико-техническим данным превосходили имевшееся в Красной Армии вооружение.

По количеству танков, дислоцированных на западных границах СССР, Красная Армия превосходила немецкий вермахт почти в три с половиной раза (11 029 советских танков против 3226 немецких). Это была одна из причин того, что Сталин в первые дни войны постоянно требовал контратаковать противника. Он не мог понять, каким образом огромная военная машина, созданная им, не может оказать должного отпора нацистскому вермахту.

Однако количество и качество вещи разные. Покажем это на примере известной советской 45-мм противотанковой пушки, которая составляла массовую основу (16 621 шт.) не только советской артиллерии, но и бронетанковых войск. Она стояла на танках Т-26, БТ-5, БТ-7, Т-35 и практически всех бронеавтомобилях.

«Сорокопятка» была способна пробивать броню до 42-мм с 500 м, т. е. поражать абсолютное большинство существовавших в то время танков. Но немцы перед нападением на СССР провели модернизацию своих танков, в том числе и трофейных лёгких чешских, увеличив лобовую броню до 50–60 мм. «Сорокопятке» немецкие танки стали не по зубам. Стрелковые дивизии, лишившись танковых батальонов, переданные в формирующиеся механизированные корпуса и не имеющие эффективной противотанковой артиллерии, оказались слабой преградой на пути немецких танковых лавин.

57-мм противотанковую пушку ЗИС-2, способную пробивать 106 мм броню с 500 м, а 96-мм броню — с 1000 м, к началу войны изготовили в количестве всего 320 шт. Более того, осенью 1941 г. «ведущие» специалисты в артиллерийском деле, будущие маршалы Воронов, Говоров и Яковлев предлагали снять ЗИС-2 с производства! Этому воспротивился Сталин.

Надо признать, что Сталин сыграл решающую роль в судьбе танка Т-34. Его конструктор М. Кошкин, бывший директор кондитерской фабрики, в 30 лет по рекомендации С. Орджоникидзе и С. Кирова поступил в институт, где увлекся танковой темой. После института Кошкин возглавил КБ танкостроения в Харькове, где разработал концепцию нового танка. Но в 1938 г. Совет РККА её не принял. Специалисты Круппа также смеялись, заявляя, что «кондитер решил сварить свой танк»! В 1939 г. Кошкин своим ходом доставил в Москву 2 танка Т-34, которые военные отказались смотреть. Об этом стало известно Сталину. Он приказал пригнать Т-34 в Кремль, сам сел за рычаги машины и дал «добро» на его доработку.

Но вернёмся в 1941 год. Вот как описывает начало войны историк Бодо Харенберг в своей «Хронике человечества».

«Германия к началу войны сосредоточила на советско-германской границе по сравнению с СССР в 1,8 раза больше живой силы, в 1,5 раза больше танков, в 1,3 раза больше артиллерии, в 3,2 раза больше современных самолетов… Существенную роль играл фактор внезапности, в значительной степени обусловленный неверием советского лидера И. В. Сталина в возможность начала войны в 1941 г. Только через 4 часа после начала войны в войска был направлен приказ об ответных, причем ограниченных, действиях».

Российские исследователи военного периода до сих пор ведут ожесточенные споры, что явилось основной причиной поражения Красной армии. Не претендуя на «истину в последней инстанции», несомненно, что речь следует вести о комплексе причин. Некоторые из них были указаны. Но это тема отдельного обширного исследования, а пока сошлемся на начальника немецкого генерального штаба генерала Гальдера.

22 июня тот записал в своем служебном дневнике:

«…О полной неожиданности нашего наступления для противника свидетельствует тот факт, что части были захвачены врасплох в казарменном положении, самолеты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками запрашивали командование, что им делать».

Подобное положение объясняют уверенностью Сталина в том, что Гитлер как настоящий стратег не повторит ошибку кайзера в 1914 г. и не ввяжется в 1941 г. в войну на два фронта. О том, что у СССР будет, как минимум, несколько лет передышки, подтверждали и разведданные, получааемые Сталиным. Особое впечатление на него произвело заявление Гитлера 23 ноября 1939 г. на совещании с руководством вермахта:

«Мы сможем выступить против России лишь после того, как освободимся на Западе».

Уверенность Сталина в том, что Гитлер, концентрируя войска в Польше, готовится к вторжению в Англию вдали от ее авиации и разведчиков, дорого обошлась Советскому Союзу. Тогдашний нарком ВМФ Н. Кузнецов вспоминал, что:

«…государственная машина, направленная по рельсам невероятности нападения Гитлера, вынуждена была остановиться, пережить период растерянности и потом повернуть на 180 градусов».

Но и большинство советских военачальников допустили ряд роковых просчетов, прежде всего, в организации безусловного исполнения директив Генштаба. Из всего советского генералитета лишь упомянутый адмирал Н. Кузнецов в первые часы войны не допустил потерь Военно-морского флота СССР, приведя его, в соответствии с директивой Генерального штаба от 18 июня 1941 г., в состояние «готовности № 1».

Однако при любом раскладе ситуации противостоять «блицкригу» в начальный период войны Красная Армия оказалась бы не в силах. Для прорыва советского фронта немцы сконцентрировали войска и технику на трех направлениях, каждое оперативной шириной не более 150 км. Советские войска к 22 июня не успели завершить сосредоточение и развертывание. В растянутом по фронту в 4500 км первом стратегическом эшелоне находилось 3,3 млн. красноармейцев против 4,4 млн. солдат вермахта, сконцентрированных, как уже говорилось, на трёх направлениях.

Стратегические эшелоны РККА были расположены на большом удалении друг от друга, между ними отсутствовала надежная оперативная связь и они не могли оказывать помощь друг другу в ходе отражения немецкой агрессии. Это позволило немцам поэтапно, без особого труда, уничтожать части РККА. Тот же Гальдер в своем дневнике 29 июня написал:

«Русские сопротивляются отчаянно, но действия их носят разрозненный характер и потому малоэффективны».

Фронт прорыва немецкой дивизии составлял 4 км, а советская стрелковая дивизия должна была удерживать фронт обороны до 40 км. Одно это обеспечивало почти десятикратное превосходство немцев в живой силе и технике. В действительности немцы при прорыве советской обороны создавали численное превосходства в живой силе и технике в 6–8 раз. Но и этого более чем достаточно.

Немцы наносили удары по советским войскам, используя свое качественное преимущество в организации связи и взаимодействия воинских соединений. Практически все немецкие самолеты и танки, от отличие от советских, были оснащены радиосвязью. В советских танковых соединениях — мехкорпусах, способных по своей боевой мощности в одиночку противостоять немецким танковым группам, маломощной радиосвязью были оборудованы лишь командирские машины. В итоге мехкорпуса РККА, подобно полуглухому Голиафу, бесцельно носились вдоль линии фронта в поисках противника, вырабатывая драгоценный боевой ресурс.

На советских самолетах с 1934 г. устанавливали радиостанции. Но, по настоянию нового наркома обороны Тимошенко, который считал, что сильные помехи в наушниках от работающего двигателя будут отвлекать летчика во время боя, они с самолетов были сняты.

Немецкие танковые экипажи благодаря прекрасной цейссовской оптике издали видели даже замаскированную советскую технику, что позволяло им наносить упреждающий удар. Можно, конечно, и это отставание отнести на счет Сталина. Только возникает вопрос, зачем в таком случае были нужны Генштаб, наркомат обороны и другие многочисленные военные ведомства, которые были обязаны заниматься этими вопросами? Сталин всегда соглашался с обоснованными предложениями. Если Кошкин сумел «достучаться» до Сталина, почему это не делали генералы?

Необходимо заметить, что согласно утвержденному до войны плану отражение любой агрессии Красная Армия должна была осуществлять методом немедленного (по факту нападения) встречно-лобового контрблицкрига. Воевать предполагалось только на территории противника. Это была губительная для Красной армии стратегия. Достаточно сказать, что огромные запасы вооружения и других мобрессурсов, находящиеся на складах, переброшенных накануне войны в приграничную полосу в расчете на сокрушительные лобовые удары РККА по агрессору, в первые дни войны оказались у немцев. Красная армия в одночасье лишилась своих стратегических запасов.

К сожалению, только к сражению на Курской дуге советские полководцы поняли, что наступающую немецкую концентрированную военную лавину способна остановить только глубоко эшелонированная оборона. Орловско-Курский выступ представлял восемь рубежей обороны глубиной до 300 км, преодолевая которые немцы выдохлись. И после этого им был нанесен мощный встречный удар, закончившийся нашей победой.

Попытка Юго-Западного фронта в июне 1941 г. действовать по немецкой технологии «блицкрига» и нанести в районе Броды-Дубно-Ровно контрудар силами 4 механизированных корпусов, насчитывающих почти 2500 танков, по 1-й танковой группе фельдмаршала Клейста, располагавшей немногим более 700 танков, потерпела сокрушительную неудачу. Не хватило ни опыта, ни умения.

В результате этого «контрудара» мехкорпуса из-за неумелых действий командования фронта и отсутствия координации в действиях, потеряли более 80 % танков. Причем основная часть танков была потеряна не в боях, а по причине отсутствия горючего, боеприпасов и поломок. Клейст предпочел не вступать во встречные танковые сражения с советскими мехкорпусами и решил «просочиться» к Днепру сквозь их боевые порядки. Это ему удалось.

А теперь вспомним злополучный штурм Грозного в 1996 г., когда улицы этого города превратились в ловушку для российских танков и БМП. К сожалению, дальнейшие военные действия в Чечне показали, что российские генералы пока не сделали должных выводов из этого печального урока. Хотелось бы верить, что нынешнее военное руководство не наступит на те же «грабли», если, не дай Бог, придётся защищать независимость и целостность России.

Современным российским военным стратегам пример следует брать с отцов и дедов. Уступая немцам в выучке и тактике, растеряв техническое и материальное преимущество, они, тем не менее, сделали невозможное. В тяжелых боях, неся огромные потери, они вымотали боевые части вермахта. Нацисты смогли дойти, а точнее говоря, доползти до Москвы. Однако взять ее у них не хватило сил. В декабре 1941 г. морозный ветер России развеял немецкие пригласительные на торжества по поводу взятия Москвы, а вермахт потерпел своё первое сокрушительное поражение.

Роли в войне окончательно поменялись после Орловско-Курского сражения 1943 г. Немцы в этой величайшей битве Второй мировой войны сделали ставку на применение новых танков «тигр» и «пантера», которые по целому ряду показателей превосходили советские танки. 76-мм пушка Т-34 пробивала бортовую броню «тигра» только с 500 м, а «тигр» мог поразить «тридцатьчетверку» с 1500 м. Потери наших танков под Курском значительно превысили немецкие. За 12 июля 1943 г. эти потери соотносились как 2,5:1 в пользу немцев. Но победа под Орлом и Курском, в конечном итоге, осталась за нами. И она от этого только весомее.

Нелишне напомнить, как оценил Орловско-Курскую операцию немецкий «танковый гений» генерал-полковник Гудериан:

«В результате провала операции „Цитадель“ мы потерпели решительное поражение. Бронетанковые войска, пополненные с таким трудом, из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя… Инициатива полностью перешла к противнику».

Но главная причина поражения немцев была в том, что полководцы Красной Армии научились воевать. Это умение, а также беспримерная стойкость советских солдат стали залогом победы под Курском.

Следует заметить, что из итогов танковых сражений в июле 1943 г. советское руководство оперативно сделало надлежащие выводы. Уже в январе 1944 г. советские войска стали получать танк Т-34 с новой 85-мм пушкой (зенитной), которая пробивала лобовую броню «тигра» на расстоянии километра. Лобовая броня «тридцатьчетверки» была увеличена на 50 мм. При этом танк Т-34–85 оставался предельно простым в управлении и обслуживании. Им без особой подготовки могли управлять вчерашние трактористы. Т-34–85 был признан лучшим танком Второй мировой войны. Американская пресса ставила конструктора Т-34 Кошкина в один ряд с Рузвельтом, Черчиллем и Сталиным.

В настоящее время на Западе часто возвращаются к итогам Курской битвы. Можно согласиться с мнением западных экспертов о том, что одной из причин поражения немцев в 1943 г., явился тот факт, что вермахт, как в свое время Красная Армия, не сумел должным образом подготовить свои экипажи для управления новыми танками «тигр» и «пантера». Сложные в управлении и обслуживании эти танки имели целый ряд конструктивных недоработок. В результате из-за недостаточной подготовки экипажей проблемы, связанные с этими недоработками, усугублялись, что вело к поломкам техники в самые неожиданные моменты.

Вместе с тем имеет место и фальсификация итогов сражения под Курском. Одним из таких фальсификаторов является немецкий историк К. Г. Фризер. Согласно его утверждениям, в первые дни Курской битвы потери немцев в танках составили лишь несколько десятков танков, а советские — несколько сотен.

Осуществить такой подсчет Фризеру помогла разная методика подсчета потерянных танков. В Красной Армии учитывались все подбитые танки, в том числе и потом восстановленные, у немцев — только безвозвратно потерянные. Известно, что ночью после сражения 12 июля 1943 г. немцы эвакуировали все свои подбитые танки, кроме сгоревших, и взорвали все советские танки, прежде всего с небольшими повреждениями. Вот весь секрет советских ПОТЕРЬ.

Утверждение Фризера о том, что немцы вышли из Курской битвы с минимально возможными потерями, абсурдно. Если немецкая военная машина после Курска осталась на прежнем уровне, почему немцы после Курска отступали до Берлина, не сумев провести ни одной успешной наступательной операции с использованием танков?

Всё дело в том, к 1944 г. полководцы Красной Армии сумели так овладеть тактикой «блицкрига», что во время операции «Багратион» по освобождению Белоруссии, как пишет немецкий историк Пауль Карелло:

«…темпы наступления советских войск превышали темпы продвижения танковых групп Гудериана и Гота по маршруту Брест — Смоленск — Ельня во время „блицкрига“ летом 1941 г.».

Необходимо отметить, что Карелло писал о войсках маршала К. Рокоссовского, командира одного из мехкорпусов, наносивших в июне 1941 г. под Дубно вышеописанный «контрудар».

Но до этого было еще долгих три года, которые потребовали от каждого из советских людей нечеловеческого напряжения сил и огромных лишений. Поэтому войну назвали Великой Отечественной, и, что бы ни писали и ни говорили злопыхатели, такой она навсегда останется в народной памяти.

Эта память также говорит о том, что техническое перевооружение российских вооруженных сил и овладение ими тактикой современного боя является, как и 70 лет назад, задачей № 1. Не опоздать бы в очередной раз!

Примечания:

7

Сокращённый вариант настоящей статьи под названием «Не опоздать бы в очередной раз» был опубликован в журнале «Национальная безопасность и геополитика России», № 5–6 (76–77), 2006 г.