• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Наступивший новый, 43-й год не принес значительных изменений в борьбе на коммуникациях в Мотовском заливе и на подходах к нему. Северный флот продолжал завоз боеприпасов и снаряжения для частей СОР на период предстоящего полярного дня, а противник продолжал предпринимать попытки помешать этому. Немецкие береговые батареи, находившиеся на юго-западном берегу залива, обстреливали суда, и потому последние приходилось прикрывать дымовыми завесами.

Несмотря на полярную ночь, самолеты Люфтваффе периодически наносили удары по мотоботам, дрифтерам, самоходным баржам, буксирам и прочим судам, обнаруженным в Мотовском заливе. Так, 15 января пара Bf-109 атаковала сторожевой катер № 15, направлявшийся из бухты Озерко в главную базу Северного флота в Полярном. В ходе обстрела он получил повреждения корпуса и рубки, один моряк был ранен. В итоге командир катера был вынужден отклониться от намеченного курса и зайти для ремонта в Порт-Владимир.

11 февраля посты ВНОС заметили паривший над Мотовским заливом двухмоторный самолет, имевший характерный силуэт. Это был FW-189A-2 W.Nr.2266 из 1-й эскадрильи тактической авиаразведки Aufkl.Gr.32, который вел поиск советских судов. На его перехват вылетели два истребителя из 2-го Гв. САП ВВС СФ. Они атаковали противника севернее мыса Пикшуев, и ведущий пары капитан П. Н. Орлов смог сбить «раму».

23 февраля в дозоре на линии мыс Цыпнаволок – меридиан мыса Черный находился СКР-31 старшего лейтенанта Н. П. Ненайденко. Он был атакован сразу шестью Ju-87 и двумя Bf-109. Немецкие самолеты заходили на него парами, с разных курсовых углов. Однако, энергично маневрируя и ведя зенитный огонь, корабль смог уклониться от всех сброшенных бомб.

26 февраля на той же линии нес службу сторожевик «Торос» капитан-лейтенанта П. А. Карканогова. Это был бывший 1107-тонный рыболовный траулер Севгосрыбтреста, носивший до 2 декабря 1939 г. название РТ-60 «Рабочий». С началом советско-финляндской войны его мобилизовали, вооружили двумя 45-мм пушками и двумя 7,62-мм пулеметами и включили в состав Северного флота.

В тот день «Торос» был обстрелян пятью «Мессершмиттами», но повреждений не получил. Не добившись успеха, немцы разделились на две группы. Вскоре одна пара Bf-109 в районе Порт-Владимира перехватила и сбила одиночный Пе-2, возвращавшийся из разведывательного полета. Из его экипажа уцелел лишь один летчик, успевший выпрыгнуть на парашюте.

Тем временем три остальных «мессера» приблизительно в 15 км восточнее Цыпнаволока обнаружили две летающие лодки. Это были МБР-2 капитана В. М. Хрипова и старшего лейтенанта А. Г. Патратева из 4-й эскадрильи 118-го ОРАП ВВС СФ, которые вели поиск немецких подлодок. У гидросамолетов было мало шансов остаться невредимыми, в ходе скоротечного боя они оба были подожжены и вскоре сели на воду. При этом интересно, что стрелок Назаров из экипажа Хрипова, спасаясь от пламени, охватившего кабину, вылез на фюзеляж. Так он и летел до тех пор, пока командир не совершил вынужденную посадку.

Флотские летчики дали сигнал бедствия. К ним на помощь полным ходом пошел сторожевик «Торос», и через полтора часа с него заметили надувные лодки. На борт были подняты оба экипажа, при этом все летчики имели ожоги и обморожения. Затем до конца дня команда «Тороса» интенсивным зенитным огнем отразила еще два налета, в которых участвовали три и восемь «стодевятых».

В тот же день – 26 февраля – «четверка» Bf-109 уже на входе в Мотовском заливе, у мыса Шарапов, расположенного в 15 км юго-западнее Цыпнаволока, нанесла удар по дрифтеру МСО-2. На этот раз пилоты Люфтваффе смогли добиться успеха. Получив серию попаданий, судно лишилось хода. Среди его команды и пассажиров имелись раненые. Дозорный тральщик Т-899 взял его на буксир и отвел для ремонта в Полярный.

27 февраля 1943 г. снова на входе в Мотовский залив, но уже у мыса Городецкий на каменистую банку наскочил посыльный катер штаба Северного флота «Черноморец», кстати, имевший довольно странное название для этих мест. Он направлялся в бухту Озерко, но его командир лейтенант В. А. Поляков вышел в море с неустраненной девиацией[88] компаса. Не имея видимых ориентиров в условиях сильной метели, он отклонился от намеченного курса и в итоге выскочил на берег.

Казалось, что это было в общем-то ничем не примечательное происшествие. Однако на борту «Черноморца» находился не кто-нибудь, а лично генерал-лейтенант Кабанов. И хорошо еще, что отклонение курса было к северу, а не наоборот. Не то бы незадачливый навигатор мог бы доставить командующего СОР прямиком на вражеский берег.

К мысу Городецкий был срочно выслан катер МО-112 лейтенанта Г. А. Маккавеева, перебравшись на который Кабанов благополучно прибыл в Большое Озерко. Немного позднее к «Черноморцу» для обеспечения его противовоздушной обороны подошли тральщики Т-881 и Т-899, что оказалось весьма кстати. На следующее утро немецкий самолет-разведчик обнаружил прочно сидевший на грунте катер, после чего начались его воздушные атаки.

Уже около 09.00 28 февраля с «Черноморца» поступила радиограмма, что взрывом бомбы, сброшенной с Bf-109, поврежден борт. Однако командование СОР ничем не могло помочь его команде. В распоряжении Кабанова истребителей не было. Быстро же перебросить в тот район батарею зенитных автоматов, находившуюся в Цыпнаволоке, где она использовалась редко, было практически невозможно, поскольку юго-восточная часть Рыбачьего представляет собой сплошное нагромождение скал.

В течение 2 марта аварийный катер и прикрывавшие его корабли трижды подвергались ударам со стороны Люфтваффе. В них участвовали двадцать два Bf-109, сбросившие в общей сложности 43 бомбы. Ударным воздействием при близких разрывах и осколками бомб был поврежден тральщик Т-899 под командованием старшего лейтенанта А. Л. Буркова. Это был бывший 1700-тонный рыболовный траулер РТ-142 «Колгуевец», до войны принадлежавший Севгосрыбтресту. В конце июня 1941 г. его вооружили двумя «сорокапятками», одной счетверенной 12,7-мм пулеметной установкой и парой 7,62-мм пулеметов, оснастили двумя тралами, после чего включили в состав Северного флота. Кроме тральщика, тогда два попадания 20-мм снарядов получил катер МО-112, уже вернувшийся к этому времени из бухты Озерко.

В то же время зенитные расчеты тральщика и малого охотника смогли поразить два «Мессершмитта». Последние, согласно докладам командиров кораблей, дымя, со снижением ушли в сторону своего берега. По немецким данным, в тот день был потерян лишь один самолет – Bf-109F-4 W.Nr.010270 командира 7-й эскадрильи JG5 обер-лейтенанта Герда Зенонера (Gerd Senoner). Однако он был подбит в бою с советскими истребителями и затем совершил вынужденную посадку на льду озера Нял-Ярви. Истребитель уже не подлежал ремонту, но сам пилот при этом не пострадал.

Тральщик Т-110, стоящий на якоре у побережья Кольского полуострова

8 марта восемь «стодевятых» снова атаковали «Черноморец», по-прежнему сидевший на мели. На этот раз он получил прямое попадание в машинное отделение. На катере возник пожар, но усилиями команды его через некоторое время удалось погасить. Через пару дней – 11 марта – немцы предприняли новый налет на аварийный катер, но он завершился безрезультатно.

Лишь более чем через две недели –27 марта – многострадальный «Черноморец» был снят с мели при помощи спасательного судна «Память Руслана». Затем его на понтонах отбуксировали в Порт-Владимир для ремонта.

Конечно, все это время немцы «занимались» не только одним этим посыльным катером, хотя он вместе с охранявшими его кораблями в какой-то мере отвлекал на себя их самолеты. Как раз тогда в небе над Кольским полуостровом и прилегающими к нему районами появилось новое действующее лицо.

Командование 5-го воздушного флота Люфтваффе пришло к выводу, что для атак судов недостаточно Bf-110 из 13.(Z)/JG5, базировавшихся в Киркенесе, и «обычных» Bf-109F из III./JG5, действовавших из Петсамо. Поэтому 15 февраля 1943 г. в Петсамо на основе части персонала 11-й эскадрильи была сформирована особая эскадрилья истребителей-бомбардировщиков, оснащенная самолетами FW-190A-2/А-3. Она получила обозначение 14.(Jabo)/JG5,[89] а ее командиром был назначен 29-летний гауптман Фридрих-Вильгельм Штракельян (Friedrich-Wilhelm Strakeljahn).

К началу весны стало очевидно, что Северный флот не успевает обеспечить СОР запланированным объемом боеприпасов, снаряжения и продовольствия. Флотским тыловым службам не хватало судов, а в бухтах Эйна и Большая Мотка не было достаточного количества причалов и техники, чтобы одновременно разгружать все прибывающие баржи, дрифтеры и мотоботы.

Продолжительность светлого времени суток с каждым днем неумолимо увеличивалась, что означало увеличение интенсивности действий Люфтваффе. Поэтому чтобы успеть выполнить план поставок СОР до наступления полярного дня, командование Северного флота приняло решение использовать крупные транспорты, способные единовременно перевозить до 2000 тонн грузов.

Однако проблему это не решило, поскольку темп разгрузки остался прежним и теперь уже большегрузные суда подолгу стояли у причалов, становясь приманкой для немецких самолетов. Так, 13 марта тринадцать Bf-109 атаковали суда в бухте Озерко, сбросив 34 фугасные бомбы. Их взрывами на транспорте «Революция» было повреждено рулевое управление, погибли два человека из его команды и еще один ранен.

Затем 31 марта «шестерка» самолетов, вероятно, FW-190A из 14.(Jabo)/JG5, совершила очередной налет на суда в бухте Озерко, причалы и береговые строения в поселке Большое Озерко. Одна из бомб попала в транспорт «Ямал», на котором в результате вышли из строя оба котла. На судне были убиты два и ранены еще двенадцать человек.

Но не все суда были беззащитными мишенями. Там же находился военизированный пароход «Пролетарий», приписанный до войны к Мурманскому государственному морскому пароходству. Он был вооружен одним 76-мм орудием и одним зенитным пулеметом. Ведя из них огонь, команда не позволила немецким летчикам прицельно сбрасывать бомбы на свое судно. В итоге «Пролетарий» уцелел во время бомбежки.

Тем не менее эти налеты показали, что требуется срочное усиление обороны мест разгрузки транспортов. Поэтому уже вскоре по распоряжению начальника ПВО Северного флота полковника Б. Л. Петрова из Ваенги в Большое Озерко была передислоцирована зенитная батарея № 957, имевшая четыре 37-мм пушки. И это оказалось как нельзя кстати.

Вечером 13 апреля 1943 г. шесть немецких самолетов, согласно советским данным, это были четыре Bf-110 и два Bf-109, с бреющего полета сбросили по одной бомбе на причал в Большом Озерке. Одна из бомб угодила в машинное отделение парохода «Онега», стоявшего там под разгрузкой уже двое суток. При взрыве погибли десять и были ранены сразу тридцать человек. Затем тяжело поврежденное судно сумело уйти в Мурманск только на буксире у спасателя.

Оказалось, что из трех зенитных батарей, защищавших Большое Озерко, вести эффективный огонь по низколетящим самолетам могли лишь одни недавно прибывшие 37-мм зенитки. Их расчеты смогли сбить один «стодевятый». Но наземные наблюдатели, как это нередко бывало, перепутали типы вражеских самолетов. Фактически в налете участвовали не Bf-109, а «Фокке-Вульфы» из 14-й эскадрильи JG5. По данным Люфтваффе, в тот день зенитным огнем был сбит FW-190A-4 W.Nr.2215, его пилот – унтер-офицер Курт Вендлер (Kurt Wendler) – погиб.

Участившиеся воздушные удары по судам в Мотовском заливе, и прежде всего повреждения крупнотоннажных пароходов, заставили командование Северного флота отменить свое прежнее решение. На период наступавшего полярного дня было приказано направлять в Эйну, Озерко и Пумманки только мелкие суда, в том числе корабли Охраны водного района (ОВР) главной базы флота, которые были вооружены зенитками и пулеметами.

Однако уже 19 апреля штаб флота в нарушение своего собственного же приказа направил в губу Большая Мотка два большегрузных транспорта. Они должны были прийти в Большое Озерко следующей ночью. Для командующего СОР генерал-лейтенанта Кабанова, уже привыкшего к непоследовательным действиям своего начальства, такой поворот тем не менее оказался неожиданным.

Пришлось срочно готовиться к приему транспортов. Для их защиты на берегу было сосредоточено несколько 37-мм зенитных батарей, двенадцать крупнокалиберных зенитных пулеметов и даже два взвода противотанковых ружей, из которых тоже можно было вести огонь по самолетам. Для ускорения разгрузки судов к причалам были подтянуты подразделения морской пехоты.

Прохождение двух крупных транспортов не осталось незамеченным немцами. И на вторые сутки их разгрузки над бухтой Озерко появились самолеты. Наземные наблюдатели потом в очередной раз доложили о «мессерах», но скорее всего это были «Фокке-Вульфы». Во время захода они натолкнулись на такой плотный заградительный огонь, что не смогли прицельно сбросить бомбы, и их пилоты были вынуждены отказаться от продолжения атаки. Так что срочные меры, принятые Кабановым и его штабом, полностью оправдались и дали результат.

Здесь может возникнуть закономерный вопрос, ну а где во время всех этих налетов на суда были флотские истребители, чьей прямой обязанностью защищать суда? От их основных аэродромов в районе Полярного и Мурманска до Большого Озерка было 80–90 км, то есть около пятнадцати – двадцати минут полетного времени. Но при этом самолетам Люфтваффе от баз в Петсамо и Луостари до цели было в два раза ближе – всего около 40 км. Таким образом, советские истребители, чтобы иметь возможность встретить приближающегося противника, должны были с учетом времени на подготовку к взлету и сам взлет получать команду на вылет как минимум минут за десять до взлета самих немцев. А такое было просто невозможно.

В такой ситуации штабу ВВС СФ оставалось только одно. Разработать специальную схему воздушного прикрытия причалов в Большом Озерке и Эйне с использованием оперативного аэродрома на Рыбачьем и сменяющих друг друга патрулей истребителей. Однако прошло уже двадцать два месяца войны, а флотские авиаторы сначала во главе с генерал-майором А. А. Кузнецовым, а затем со сменившим его 8 января 1943 г. генерал-майором А. А. Харитоновичем так и не удосужились создать такой схемы хотя бы на время нахождения судов в бухте Озерко и губе Эйна. И это при том, что только через эти пункты части СОР получали все необходимые им боеприпасы, снаряжение и продовольствие. И это при том, что полуострова Средний и Рыбачий играли ключевую роль не только в обороне всего Советского Заполярья, но и в обеспечении безопасного прохождения союзных конвоев. А последнее имело стратегическое значение, поскольку от непрерывности потока грузов, поступавших по ленд-лизу в Советский Союз по северному маршруту, зависело положение уже на всем огромном советско-германском фронте.

Самолеты 5-го воздушного флота Люфтваффе не оставляли в покое и дозорные корабли Северного флота. 2 мая 1943 г. позицию на уже упоминавшейся выше линии мыс Цыпнаволок – меридиан мыса Черный занял сторожевик «Град». Это был бывший 1700-тонный рыболовный траулер Севгосрыбтреста, носивший до войны название РТ-82 «Димитров». 25 июня 1941 г. его в числе прочих судов мобилизовали, вооружили двумя 45-мм пушками и парой 7,62-мм пулеметов и в конце июля того же года включили в состав Северного флота.

Сторожевой корабль Северного флота, переоборудованный из дрифтера

Сторожевой катер СК-608, несущий дозорную службу у побережья

3 мая его атаковала пара FW-190A из 14.(Jabo)/JG5. «Град» получил легкие повреждения, которые не сказались на его боеспособности, и он продолжил дозорную службу. Затем 8 мая корабль трижды отражал воздушные удары противника. Сначала его атаковали два Bf-109, потом – четыре «стодевятых», а вслед за ними – четыре «Фокке-Вульфа». И опять сторожевик не понес серьезных повреждений. При этом его команда вела интенсивный зенитный огонь, и расчет носового орудия смог подбить один «Мессершмитт». Согласно записям в вахтенном журнале «Града», тот задымился и, теряя высоту, скрылся в юго-западном направлении. Однако по данным противоположной стороны, в тот день в ходе боевых вылетов не было повреждено или потеряно ни одного Bf-109 или FW-190.

9 мая сторожевик сдал свою позицию и взял курс на базу. Уже вскоре его последовательно атаковали девять «Фокке-Вульфов». На сей раз немецкие пилоты оказались более точными. От ударного воздействия при близких взрывах сброшенных ими фугасных бомб разошлись швы обшивки корабля и возникла сильная течь. Сместились со своих фундаментов и вышли из строя многие механизмы, устройства и приборы. Погиб один моряк, а командир «Града» капитан-лейтенант В. С. Кондратьев был ранен. Командование кораблем принял его помощник старший лейтенант И. К. Элькснин. Он организовал борьбу за живучесть, и на трещину в корпусе был заведен пластырь, прекративший поступление воды.

Через полтора часа «Град» атаковала «восьмерка» FW-190A, но безрезультатно. При этом, по советским сведениям, огнем из кормового орудия сторожевика был сбит один «Фокке-Вульф», который якобы упал в море в 15 кабельтовых от корабля, а еще один самолет был поврежден. Но опять этому нет никаких подтверждений в имеющихся документах о потерях Люфтваффе.

Тем временем из Полярного для оказания помощи сторожевику вышел спасатель «Память Руслана» в сопровождении малых охотников МО-131 и МО-134. Одновременно с линии дозора к «Граду» подошли тральщики Т-885 и Т-899. До конца дня корабли совместным огнем отразили еще один налет шести «фоккеров», которые пытались добить поврежденный сторожевик. Уже на входе в Кольский залив легкие повреждения от близких разрывов бомб получил 1200-тонный тральщик Т-885 – бывший рыболовецкий траулер РТ-16 «Ленин». До войны он принадлежал уже упоминавшемуся Севгосрыбтресту, а в конце июня 1941 г. был мобилизован, вооружен двумя 76-мм орудиями и тремя 7,62-мм пулеметами и оснащен двумя тралами.

Параллельно с «Градом» в тот же день воздушным атакам подвергся и сторожевой корабль СКР-31, несший дозорную службу. Его команда отбила четыре налета, в которых в общей сложности участвовали шестнадцать Bf-109.

Затем 10 мая тральщик Т-899 на буксире привел «Град» в порт Мурманска. Там сторожевик сразу же был пришвартован к стенке судоремонтного завода для устранения полученных повреждений.

На следующий день основные события развернулись уже у северного побережья полуострова Рыбачий. Это стало следствием сразу двух обстоятельств. Во-первых, некоторое время назад в поселке Пумманки, на западном берегу губы Большая Волоковая, был организован пункт зарядки аккумуляторных батарей подводных лодок Северного флота, выходивших из Полярного на позиции во Варангер-фьорде, а потом возвращавшихся обратно. Во-вторых, значительно возросшая активность Люфтваффе над Мотовским заливом заставила флотское командование искать более безопасные маршруты для снабжения частей СОР. В итоге в начале мая 1943 г. было решено отправлять большую часть грузов из Кольского залива вокруг Рыбачьего в те же самые Пумманки. Этот маршрут был в два раза длиннее прежнего, но, как предполагалось, не таким опасным.

И вот 10 мая после патрулирования в Варангер-фьорде назад возвращалась подлодка М-104 «Ярославский комсомолец» капитан-лейтенанта Ф. И. Лукьянова. Она была спущена на воду на заводе № 112 «Красное Сормово» в Горьком (ныне Нижний Новгород) лишь в конце сентября прошлого года и затем 24 февраля 1943 г. вошла в состав 4-го дивизиона бригады подводных лодок Северного флота. Лодка в надводном положении шла в губе Большая Волоковая, направляясь в Пумманки для подзарядки батарей и отдыха экипажа, когда прямо на нее неожиданно выскочила «девятка» Bf?109, летевшая на высоте 50–75 метров. Вероятно, немцы направлялись штурмовать какие-то объекты на Рыбачьем или суда около его северного побережья, но обнаруженная подлодка показалась им более привлекательной целью.

Пока «Мессершмитты» разворачивались для атаки, лодка начала срочное погружение. В итоге немецкие пилоты сбрасывали бомбы и вели пушечно-пулеметный огонь уже по цели, скрывавшейся под водой. Выждав некоторое время, Лукьянов отдал приказ на всплытие. При внешнем осмотре моряки обнаружили легкие повреждения и пробоины в легком корпусе М-104, вызванные попаданиями осколков бомб и снарядов. Лодка благополучно дошла до Пумманок, но и там была атакована новой группой немецких самолетов.

Этот эпизод имел довольно значительные последствия. Узнав об атаке М-104, командующий Северным флотом вице-адмирал Головко распорядился перенести пункт зарядки из Пумманок на восточное побережье Рыбачьего, в поселок Цыпнаволок. Казалось, что там лодки будут в большей безопасности…

В тот же день – 10 мая – группа из одиннадцати Bf-109 атаковала группу советских судов, обнаруженную авиаразведкой в районе мыса Кекурский. Она состояла из буксира № 1, который вел из Порт-Владимира в Пумманки большую баржу С-13, и охранявших их малого охотника МО-112 и сторожевого катера № 10. Последний был 233-тонным дрифтером, носившим до войны наименование «Харлов». В начале июля 1941 г. он был мобилизован и вооружен двумя 45-мм пушками, двумя 12,7-мм и двумя 7,62-мм пулеметами.

Команда катеров открыла по самолетам интенсивный огонь. Но «Мессершмитты», заходя со стороны солнца, все же смогли с пикирования прицельно сбросить бомбы на буксир. Получив несколько прямых попаданий, он скрылся под водой. Вместе с ним погиб 41 человек из числа команды и пассажиров. Затем на борт катеров удалось поднять восемь уцелевших, среди которых оказался и командир буксира лейтенант В. П. Махилев.

Дрейфующую баржу, на которой в числе прочих грузов были и семь новых 37-мм зенитных автоматов, взял на буксир сторожевой катер № 9. Он тоже направлялся в Пумманки, загрузившись у причала поселка Тюва-Губа, расположенном на восточном берегу Кольского залива, прямо напротив Полярного. В итоге сторожевик благополучно привел баржу в пункт назначения.

11 мая катер МО-112 лейтенанта Г. А. Маккавеева, только накануне пришедший в Пумманки, должен был снова выйти в море. Его послали на помощь катеру-тральщику № 404, который шел из Кольского залива и на котором на подходе к бухте Большая Волоковая вышел из строя двигатель. Взяв потерявший ход катер на буксир, малый охотник повел его в Пумманки.

Через пятнадцать минут после начала буксировки, когда катера уже вошли в бухту, из-за сопок неожиданно выскочили немецкие самолеты. Семь FW-190A и Bf-109F/G один за другим на бреющем полете сбросили бомбы и обстреляли катера из бортового оружия. При этом одна «фугаска», летевшая по пологой траектории, угодила в правый борт катера-тральщика № 104. Ее энергия была столь велика, что, прошив корпус катера насквозь, бомба упала в воду уже с противоположного борта.

Зенитный огонь по атакующим самолетам вели как орудийные расчеты МО-112, так и 37-мм зенитки, расположенные около Пумманок. По советским сведениям, им удалось сбить по одному «Фокке-Вульфу», причем один из них, как затем указывалось в донесении, упал в море в районе острова Хейнясари (ныне Большой Айнов), приблизительно в девяти милях к северу от входа в залив Петсамо. Данные Люфтваффе подтверждают лишь одну потерю – FW-190A-3 W.Nr.0524 из 14.(Jabo)/JG5, пилот которого – лейтенант Гюнтер Буссе (Gunther Busse) – погиб. Скорее всего он стал жертвой береговых зенитчиков.

Тем временем через проделанные бомбой пробоины внутрь корпуса катера-тральщика № 404 стремительно поступала вода. Катер лейтенанта Маккавеева пытался его вести дальше, но вскоре тот, потеряв остойчивость, перевернулся кверху килем. Вся его команда из одиннадцати человек была взята на борт малого охотника. Однако поврежденный тральщик оставался на плаву, хоть и кверху дном. МО-112 продолжил буксировку и отвел его на мелководье, чтобы тот все же вдруг не ушел на дно.

В условиях наступающего полярного дня было необходимо обеспечить непрерывный завоз грузов на полуострова Средний и Рыбачий для обеспечения СОР и одновременно уберечь от воздушных атак крупнотоннажные транспорты, буксиры и баржи. Поэтому 11 мая 1943 г. вице-адмирал Головко приказал сформировать в составе службы тыла Северного флота временный отряд мелких плавсредств. В него вошли девять мотоботов и дрифтеров. Затем 15 мая командующий флотом распорядился сформировать девять нештатных команд ПВО сопровождения для защиты этих судов на переходе и в местах разгрузки. Им предписывалось передать со складов артиллерийского отдела службы тыла Северного флота восемь 45-мм полуавтоматических пушек, три крупнокалиберных пулемета «Кольт-Браунинг» и 14 пулеметов М-1, а шесть 12,7-мм пулеметов – из состава береговой обороны Полярного. Личный же состав команд должен был быть укомплектован за счет различных флот-ских подразделений.

FW-190A-3 командира 14.(Jabo)/JG5 гауптмана Штракельяна вернулся из боевого вылета на аэродром Петсамо, май 1943 г.

FW-190A-3 из 14.(Jabo)/JG5, аэродром Петсамо, лето 1943 г. Под фюзеляжем подвешена бомба SD250 со специальной насадкой, не позволявшей ей зарываться глубоко в воду или землю, чтобы взрыв происходил как можно ближе к поверхности

Люфтваффе тем временем продолжало наносить удары по кораблям. 12 мая сторожевик СКР-31 старшего лейтенанта Ненайденко занимал позицию на линии дозора мыс Цыпнаволок – остров Кильдин. Это был бывший 1150-тонный рыболовный траулер Севгосрыбтреста, носивший до 20 июля 1941 г. наименование РТ-43 «Рыбец». Затем его мобилизовали, вооружили двумя 45-мм орудиями и двумя 7,62-мм пулеметами и включили в состав Северного флота.

И вот в 10.20 его атаковали шесть FW-190A из 14.(Jabo)/JG5, которых прикрывала «четверка» Bf-109G. Немецкие пилоты добились прямого попадания в его кормовую часть. Сторожевик получил тяжелейшие повреждения и, несмотря на все усилия команды спасти его, вскоре затонул. При этом моряки до самого конца вели зенитный огонь из единственного уцелевшего после взрыва бомб 45-мм орудия.

Тем временем на помощь СКР-31 были направлены несколько кораблей. Первыми на место его гибели прибыли тральщик Т-888 и малый охотник МО-122. О том, что они там обнаружили, имеются противоречивые сведения. По одним данным, из 43 членов его команды удалось поднять на борт 13 раненых и 24 погибших, а по другим – лишь одного раненого моряка.

В 10.47 на помощь поврежденному сторожевику, который, как полагало командование Северного флота, еще должен был держаться на плаву, из Кольского залива вышел торпедный катер ТКА-21 лейтенанта И. Г. Строева. Это был первый из 52 катеров типа А-2, построенных американской фирмой «Хиггинс Индастриз» и в течение 1943–1945 гг. переданных в рамках ленд-лиза Советскому Союзу. В марте два катера, имевших американские обозначения РТ-89 и РТ-86, были доставлены в Мурманск. Уже 6 апреля их включили в состав Северного флота и затем 8 мая соответственно переименовали в ТКА-22 и ТКА-21.

Команды катеров были укомплектованы молодежью, присланной из учебного отряда и не имевшей боевого опыта. Да и сами «Хиггинсы» были новинкой, которую советские моряки еще только начинали по-настоящему осваивать. Однако командование, видимо, полагало, что уже прошло достаточно времени и что их пора использовать в серьезном деле.

В 12.05, когда ТКА-21 уже находился в районе Цыпнаволока, его атаковала пара FW-190A. Несмотря на то что он имел сильное зенитное вооружение – два 20-мм автомата «Эрликон» и два спаренных 12,7-мм пулемета «Кольт-Браунинг» на турельных установках с бронещитками, – команда так и не открыла огонь. Вероятно, неопытный экипаж принял приближавшиеся самолеты за свои. Катер получил серию попаданий, на нем вышел из строя средний двигатель и начался сильный пожар. Большая часть его экипажа из одиннадцати человек получила ранения.

Торпедный катер типа «Хиггинс»

Малый охотник за подводными лодками МО-125

Пламя удалось сбить. Но затем последовала повторная атака «Фокке-Вульфов», в ходе которой были повреждены и два оставшихся двигателя. Они заглохли, а на катере снова вспыхнул пожар. Тут надо пояснить, что «Хиггинсы» имели три бензиновых двигателя фирмы «Паккард» мощностью 4050 л.с.

Теперь уже пришлось направлять помощь и самому ТКА-21. Приблизительно через десять минут к нему вплотную подошли катер МО-136 старшего лейтенанта И. Штанько и уже упоминавшийся выше однотипный ТКА-22. Моряки с них, надев противогазы, перебрались на поврежденный катер и начали тушить огонь. Справившись с пожаром, они перенесли на малый охотник раненых и тела убитых. Оказалось, что на торпедном катере невредимыми остались только его командир лейтенант Строев и матрос-пулеметчик. При этом последний находился в шоковом состоянии, и его с большим трудом извлекли из турельной установки.

Еще через некоторое время прибыл буксир № 21. Он повел поврежденный ТКА-21 в ближайший порт, которым был Порт-Владимир. Катер МО-136 остался сопровождать его, а ТКА-22 ушел обратно в базу. Прошло два часа после начала буксировки, когда из бензобака безжизненного катера неожиданно вырвался столб пламени и черного дыма. Группа моряков, высаженная с малого охотника, снова сбила огонь.

Минуло еще пятнадцать минут, и на борту «Хиггинса» прогремел сильный взрыв. Охваченный пламенем катер быстро ушел под воду. С него успели спрыгнуть в воду два человека: командир катера и один из матросов, которого спасти так и не удалось. Причина взрыва на борту ТКА-21, вероятно, была в том, что пожар все же не удалось потушить и произошло воспламенение скопившихся паров бензина.

Потопление немецкими самолетами в течение 12 мая 1943 г. сразу двух кораблей, включая новый торпедный катер с сильным зенитным вооружением, заставило командование Северного флота существенно изменить тактику своих действий. Вице-адмирал Головко приказал командиру ОВР главной базы флота полностью снять дозоры с линий мыс Цыпнаволок – мыс Териберский и мыс Выевнаволок – мыс Шарапов, а корабли, находившиеся на линиях дозора остров Кильдин – остров Малый Олений и мыс Сетьнаволок – остров Кильдин, на периоды благоприятной погоды для авианалетов направлять под защиту береговых зенитных батарей.

Этим командующий Северным флотом фактически признавал, что надежно прикрыть дозорные корабли с воздуха нет возможности и что флоту просто приходится отступать под натиском Люфтваффе. Командующий ВВС СФ генерал-майор Харитонович получил приказ лишь организовать систематическую авиаразведку подходов к Кольскому заливу с удалением к северу от острова Кильдин на 50 миль (около 80 км).

Ради справедливости надо признать, что флотская авиация все же предпринимала попытки обеспечить прикрытие кораблей. Так, ранним утром 13 мая шесть FW-190A из 14.(Jabo)/JG5 атаковали тральщик Т-899, несший дозорную службу в районе мыса Сетьнаволок. Их прикрывало звено Bf-109G из 6-й эскадрильи JG5 во главе с лейтенантом Теодором Вейссенбергером (Theodor Wei?enberger). Вскоре в небе появились поднятые по тревоге восемь истребителей Р-39 из 2-го Гв. ИАП ВВС СФ, которые вступили в бой с немцами. Правда, эта неожиданная помощь одновременно не позволила команде тральщика вести зенитный огонь, поскольку взаимодействие между моряками и летчиками не было налажено. Можно было поразить свой самолет, и командиру тральщика капитан-лейтенанту А. Л. Буркову оставалось лишь энергично маневрировать, уклоняясь от атак.

После завершения воздушного боя, постепенно сместившегося от входа в Кольский залив на запад к Мотовскому заливу, каждая сторона посчитала, что враг потерял четыре самолета. Среди гвардейцев отличились лейтенант Н. М. Диденко, сбивший один «фоккер», а также капитан З. А. Сорокин, старшина Д. В. Будник и старший сержант В. А. Горишный, на счету которых было по одному «мессеру». У немцев же все четыре «Аэрокобры» были засчитаны лейтенанту Вейссенбергеру.

Однако, как это часто бывало, противники преувеличили свои успехи. Так, обе эскадрильи JG5, участвовавшие в том бою, на самом деле потерь не имели. В то же время 2-й Гв. ИАП лишился одного истребителя. Его пилот – гвардии лейтенант Н. А. Бокий – был тяжело ранен в левую ногу, но все же смог выпрыгнуть на парашюте и опустился в воду приблизительно в пяти километрах севернее острова Кильдин. Вскоре он был поднят на борт все того же тральщика Т-899, который, на его счастье, избежал повреждений и потому смог быстро найти его. Кроме того, была подбита и «Аэрокобра» старшего лейтенанта Лопатина. Летчик также получил ранение, но дотянул до своего аэродрома и посадил самолет «на живот».

На следующий день – 14 мая – Северный флот понес новую ощутимую потерю, ставшую следствием отсутствия воздушного прикрытия кораблей. Напомним, что три дня назад «Мессершмитты» атаковали подлодку М-104, направлявшуюся в поселок Пумманки, на восточном берегу полуострова Средний, и что после этого вице-адмирал Головко приказал перенести пункт зарядки аккумуляторов подлодок в поселок Цыпнаволок, уже на восточном побережье Рыбачьего.

Еще 12 мая из Полярного на позицию № 6 в Варангер-фьорде в 20.26 вышла лодка М-122 капитан-лейтенанта П. В. Шипина. Как и большинство подлодок типа «М» серии XII, ее построили на заводе № 112 «Красное Сормово» в Горьком и спустили на воду 2 февраля 1941 г. В сентябре того же года ее в плавучем доке направили в Астрахань, чтобы затем перевести в Баку для достройки. Однако туда лодка так и не дошла, «застряв» на полпути в волжском городе Камышин.

В мае 42-го года Нарком ВМФ СССР адмирал Кузнецов приказал отправить М-122 на Север. В июне лодку в доке вернули в Горький, а оттуда по железной дороге перевезли в Молотовск. 5 ноября она вошла в состав 4-го дивизиона бригады подводных лодок Северного флота и затем 16 марта следующего года потопила немецкий транспорт «Йоханнисберг» тоннажем 4467 брт.

И вот теперь, ранним утром 14 мая 1943 г., пробыв на позиции в Варангер-фьорде около полутора суток, М-122 в надводном положении шла в Цыпнаволок для зарядки аккумуляторов. В 04.06 приблизительно в 25 км северо-западнее Цыпнаволока ее обнаружили и атаковали два FW-190A из 14.(Jabo)/JG5. Одна из сброшенных ими бомб поставила точку в биографии «малютки». Получив прямое попадание, она затонула на глубине свыше двухсот метров. Из двадцати двух человек ее команды не уцелел никто.

Спустя три часа, а именно в 07.20, в район, из которого была получена последняя радиограмма с М-122, прибыли малые охотники МО-120 и МО-123. Однако все, что они смогли найти, так это масляное пятно на поверхности воды и одно безжизненное тело. Как затем выяснилось, это был помощник командира лодки старший лейтенант И. И. Ильин.

После гибели М-122 в штабе Северного флота, учитывая высокую активность немецкой авиации, решили во избежание новых потерь вообще больше не направлять подводные лодки на позиции в Варангер-фьорде до конца полярного дня. Таким образом, если подвести некий промежуточный итог, то можно сказать, что 5-й воздушный флот Люфтваффе, действуя небольшими силами – всего несколькими эскадрильями из JG5, сумел к середине мая 1943 г. внести существенные изменения в общую оперативную обстановку в Заполярье.

16 мая из Полярного в Пумманки с грузами для частей СОР отправились буксир № 21 с баржей «С-12», дрифтеры «Зенит» и МСО-3, сторожевой катер № 9 и катер-тральщик № 411. Сопровождали этот небольшой конвой три малых охотника. На траверзе мыса Шарапов корабли были атакованы тремя FW-190A. От ударного воздействия при близких разрывах пяти авиабомб и последующего пушечно-пулеметного обстрела дрифтер МСО-3 получил сильные повреждения. Он потерял ход, и далее его пришлось вести уже на буксире.

Затем из Кольского залива вышел новый конвой из пяти мотоботов и трех малых охотников. На подходе к мысу Цыпнаволок над ним появились четыре «Харрикейна», а далее над полуостровом Средний патрулировала еще пара «Аэрокобр». Это был первый случай, когда флотские истребители прикрывали суда, следующие в Пумманки. В итоге конвой благополучно достиг места назначения. Мотоботы, доставившие, помимо прочих грузов, пять 37-мм зениток с расчетами, быстро разгрузили, после чего они также без происшествий вернулись обратно.

Самолеты-разведчики Люфтваффе регулярно появлялись над побережьем Кольского залива, ведя поиск кораблей. После полудня 18 мая пара «Аэрокобр» из 2-го Гв. ИАП по тревоге вылетела на перехват очередного такого «гостя», замеченного наземными постами. Это был Ju-88D-1 W.Nr.430577 «G2+FH» из 1-й эскадрильи дальней авиаразведки Aufkl.Gr124.

Схема Кольского залива и прилегающего к нему района

Флотские летчики обнаружили его в районе острова Малый Олений, и в ходе скоротечного боя сержант Е. П. Качевский сбил его. Самолет упал в Баренцево море севернее острова Кильдин, все четыре члена его экипажа – пилот фельдфебель Рудольф Шмитц (Rudolf Schmitz), штурман фельдфебель Йоахим Лёбель (Joachim Lobel), бортрадист унтер-офицер Вильгельм Петерсен (Wilhelm Petersen) и бортмеханик унтер-офицер Франц Нойбауэр (Franz Neubauer) – погибли.

Вечером того же дня пара FW-190A атаковали буксир и баржу, стоявшие на рейде Порт-Владимира. Команда охранявшего их малого охотника МО-133 старшего лейтенанта П. Т. Явона открыла по самолетам интенсивный зенитный огонь. В итоге немецкие пилоты не смогли прицельно сбросить бомбы, которые взорвались на достаточном удалении, не причинив судам никаких повреждений.

В течение 22 мая самолеты JG5 атаковали советские корабли на выходе из Кольского залива, у восточного побережья Рыбачьего, в Мотовском заливе и на рейде Пумманки. Н. П. Филипенко, служивший тогда на малом охотнике МО-136, позднее вспоминал о событиях мая 1943 г.: «Приходилось ежеминутно быть готовым к отражению налетов прямо-таки свирепствующих немецких истребителей».

В 01.53 у мыса Шарапов десять Bf-109G нанесли удар по вооруженному пароходу «Пролетарий» и мотоботу ВПС-1, следовавшим в сопровождении катеров МО-125 и МО-131 из Кольского залива в Пумманки. Наличие в составе конвоя крупнотоннажного транспорта свидетельствовало о том, что командование Северного флота по-прежнему не спешило соблюдать свой собственный приказ об организации снабжения частей СОР только с помощью малых судов. И, как оказалось, делало это совсем напрасно…

Корабельные зенитные расчеты пытались отразить налет. Однако одна из сброшенных бомб, пролетев по пологой траектории, сначала сбила грот-мачту «Пролетария», затем вскользь задела его корму и наконец упала в воду в непосредственной близости от парохода. При ее взрыве на судне выбило коробку кингстонов, и в подводной части корпуса образовалась течь.

Повреждения были слишком серьезными, и «Пролетарий», а вместе с ним и весь конвой, был вынужден повернуть обратно. Он взял курс на Порт-Владимир, который был ближайшим местом, где можно было провести ремонтные работы. На пути туда суда около 03.00 подверглись новой атаке, в которой участвовали семь «Мессершмиттов», но избежали новых повреждений.

Затем в 03.15 уже семь «Фокке-Вульфов» и пара «стодевятых» совершили налет на причал и пост СНИС в поселке Цыпнаволок. Пулеметчикам из 254-й бригады морской пехоты удалось сбить один самолет. Это был FW-190A-3 W.Nr.2102 из 14.(Jabo)/JG5. Он рухнул в море, и его пилот – лейтенант Клаус Бивер (Klaus Biwer) – погиб.

Вечером из губы Эйна вышел буксир № 15, который должен был перевести в бухту Озерко баржу с авиационным имуществом. Его сопровождали два малых охотника: МО-111 старшего лейтенанта В. Н. Рябухина и МО-112. Пока этот маленький конвой шел по Мотовскому заливу, он в период с 18.15 до 20.30 трижды подвергался ударам с воздуха. В первом налете участвовали четыре «Фокке-Вульфа» и пара «Мессершмиттов», во втором – уже четырнадцать самолетов и в третьем – еще восемь.

Несмотря на такие большие силы, немцам так и не удалось добиться какого-либо видимого успеха. По советским данным, зенитным огнем с катеров МО были сбиты два FW-190. Однако это не подтверждается сведениями противоположной стороны.

Когда конвой достиг входа в губу Большая Мотка, по нему с южного берега открыли огонь немецкие береговые батареи. Суда пришлось прикрыть дымовой завесой, и в конце концов в 21.30 они благополучно достигли Большого Озерка.

Как раз в это время над конвоем все-таки появились советские истребители – девять «Аэрокобр» и четырнадцать «Харрикейнов» из 6-й истребительной авиабригады (ИАБ) ВВС СФ[90] генерал-майора Н. Т. Петрухина. И это было очень кстати, поскольку группа из четырнадцати немецких самолетов собиралась нанести новый удар по кораблям. Над губой Большая Мотка и бухтой Озерко развернулся большой воздушный бой. Наблюдавший за ним командующий СОР генерал-лейтенант Кабанов затем писал: «Трудно было понять, что творится в воздухе – какая-то карусель: наши истребители смешались с немецкими; падали горящие самолеты, одни в воду, другие на берег залива, в воздухе стоял гул от пулеметных и пушечных очередей». Он полагал, что противник потерял три «Фокке-Вульфа» и столько же «Мессершмиттов».

Расчет 45-мм орудия, установленного на носу одного из малых охотников за подводными лодками Северного флота

Отряд малых охотников за подводными лодками Северного флота

Согласно советским данным, летчики 6-й ИАБ в тот день совершили 74 самолетовылета на прикрытие самих судов и мест их стоянок. Они доложили о шести сбитых немецких самолетах, вероятно, именно в том самом вечернем бою над Большой Моткой. Отличились капитан З. А. Сорокин, старший лейтенант М. Н. Веревкин и младшие лейтенанты П. Д. Климов, К. В. Бойченко, А. Н. Пилипенко и М. М. Чепурнов.

Фактически же III./JG5 в том бою лишилась лишь одного самолета – Bf-109G-2 W.Nr.10648, который, согласно данным Люфтваффе, был подбит над Большой Моткой в бою с «Харрикейнами». При этом его пилот, дотянув до расположения своих войск, благополучно выпрыгнул на парашюте. В то же время проводка одного буксира с баржей из Эйны в Озерко дорого обошлась флотской авиации. 6-я ИАБ потеряла одну «Аэрокобру» и три «Харрикейна».

Поздним вечером того же дня – 22 мая – мотобот ВПС-1 в сопровождении катеров МО-125 и МО-131 все же пришел в Пумманки. Он еще стоял на рейде, когда его атаковала пара «Фокке-Вульфов». Однако команды малых охотников были начеку и зенитным огнем помешали немцам выполнить прицельное бомбометание.

В последующие дни самолеты Люфтваффе регулярно появлялись над полуостровами Средний и Рыбачий. Дважды в сутки, утром и вечером, FW-190A и Bf-109G совершали разведывательные полеты вдоль их берегов. Обычно каждый вылет завершался бомбежкой Цыпнаволока, который к тому времени уже перестал быть пристанищем подводных лодок и торпедных катеров Северного флота.

Утром 26 мая немцы обнаружили в Мотовском заливе новую цель. Это были два больших дрифтера «Лебедь» и МБ-3 «Сазан», которые направлялись из Большого Озерка в Кольский залив. Они уже дважды успешно проходили из Порт-Владимира в бухту Озерко и обратно, попадая при этом лишь под огонь вражеских береговых батарей, расположенных на южном берегу залива. Артиллерийские обстрелы судов, шедших и выходивших из губы Большая Мотка, стали настолько обычным явлением, что их уже не рассматривали как нечто особенное. Вероятно, это настолько усыпило флотское командование, что на этот раз суда отправили в море даже без обычного сопровождения в лице малых охотников.

Надо заметить, что оба дрифтера использовались медико-санитарной службой Северного флота. «Лебедь» служил для перевозки соответствующих грузов, а МБ-3 был специально переоборудован для перевозки раненых. При этом они имели на бортах и на верхних палубах знаки Красного Креста.

Взяв на борт раненых из госпиталя СОР, дрифтеры в 07.00 вышли из Большой Мотки. Они были прикрыты плотной дымовой завесой и потому избежали артиллерийского обстрела. Несмотря на то что имелась договоренность со штабом флота о воздушном прикрытии перехода судов, истребителей не было видно. Прошло около двух часов, и когда дрифтеры уже достигли выхода из Мотовского залива, в воздухе наконец показались самолеты.

Радость моряков оказалась преждевременной, поскольку это была «шестерка» FW-190A из 14.(Jabo)/JG5. Пилотам последних практически ничего не мешало сначала сбросить четыре фугасные бомбы, а потом расстрелять суда из бортового оружия.

МБ-3 получил прямое попадание бомбы и вскоре затонул у входа в губу Ара, приблизительно в девяти километрах северо-западнее Порт-Владимира. Непосредственно при взрыве на борту дрифтера были убиты двое моряков, но затем вместе с тонущим судном погибли еще двадцать раненых, находившихся на его борту. До берега смог добраться 21 человек, в том числе семь раненых. Затем все они были взяты на борт катера МО-116 лейтенанта В. М. Голицына, срочно высланного из Порт-Владимира.

«Лебедь» имел большое число осколочных, снарядных и пулевых попаданий. Семь человек из его команды были ранены. Тем не менее поврежденный дрифтер все же продолжал идти далее и в конце концов достиг Порт-Владимира.

Флотские истребители вылетели на прикрытие судов с большим опозданием. Четыре самолета прибыли в район атаки дрифтеров, когда противника уже и след простыл. С точки зрения командующего СОР генерал-лейтенанта Кабанова, это была непростительная ошибка, если не больше. Он запретил своим начальникам штаба и медслужбы в дальнейшем отправлять суда с ранеными, если для них не будет выделено специальное прикрытие с воздуха.

В это время у Кабанова появилась слабая надежда на скорое изменение обстановки в небе над Средним и Рыбачьим. После того как вечером 22 мая буксир № 15 привел в Большое Озерко уже упоминавшуюся выше баржу с авиационным имуществом, началось окончательное оборудование оперативных аэродромов в Пумманках и Зубовке. Одновременно прибыл и личный состав 16-й авиабазы, необходимый для обслуживания аэродромов и самолетов.

Переброска на эти аэродромы одной-двух эскадрилий, с одной стороны, позволила бы облегчить прорыв немецкой блокады губы Большая Мотка, а с другой – одновременно усилить свою блокаду бухты Петсамо-вуоно, вход в которую уже держали под прицелом береговые батареи СОР на полуострове Средний. Действия сторон походили на рукопашную схватку, когда каждый из противников, схватив другого за горло, изо всех сил пытается задушить его первым.

Тем временем, пока аэродромы на Среднем и Рыбачьем доводились до ума, было решено уничтожить немецкую батарею на острове Могильный, включавшую шесть 105-мм орудий. В ночь на 1 июня 1943 г. по ней с северного берега Мотовского залива открыли огонь 122-мм гаубицы из 104-го артполка и 152-мм орудия береговой батареи № 858. Стрельба велась при помощи самолета-корректировщика Пе-2, который прикрывала «шестерка» Як-1 во главе с капитаном Севрюковым.

После десяти залпов в небе появилась пара «Фокке-Вульфов». Она попыталась было атаковать корректировщик, но была отогнана «Яками». Затем подошли еще четыре FW-190A, и немцам удалось связать боем советские истребители. Один «фоккер» вроде бы прорвался к «пешке», но, согласно советским данным, был сбит ее бортстрелком. Еще один немецкий самолет якобы стал жертвой «Яков». Однако по сведениям Люфтваффе, в тот день не было потеряно ни одного «Фокке-Вульфа».

После этого экипаж Пе-2 посчитал за благо удалиться, тем более что в его услугах артиллеристы пока больше не нуждались. Это оказалось весьма своевременно, поскольку уже вскоре к Могильному прибыла «шестерка» Bf-109G. Она некоторое время впустую барражировала над батареей, на которую продолжали падать снаряды.

Около 8 часов утра корректировщик снова появился в том районе. Прикрывавшие его двенадцать Як-1 вступили в бой с примчавшимися «Мессершмиттами», так и не позволив им атаковать Пе-2. В течение часа экипаж «пешки» помогал артиллеристам вести огонь. Обстрел прекратился, когда лишь батареи СОР израсходовали весь свой боезапас. Произведенная затем аэрофотосъемка показала, что немецкая батарея была уничтожена.[91]

После подобного демарша немецкое командование, видимо, решило, что готовится некая крупная операция то ли по высадке тактического десанта, то ли по проводке большого конвоя в бухту Озерко. Поэтому уже на следующий день штаб 5-го воздушного флота распорядился резко усилить воздушную разведку над Мотовским заливом. В течение 2 июня в вылетах над ним участвовали двадцать два FW-190A, двадцать Bf-109G и пара гидросамолетов Do?24. По сути дела, это была уже не разведка, а настоящая охота за всем, что плавало.

К тому времени в госпитале СОР скопилась большая группа раненых, подлежащих эвакуации в Полярный. Учитывая большую активность Люфтваффе над Мотовским заливом и памятуя о судьбе дрифтера МБ-3, было решено вывезти их через Цыпнаволок. В ночь на 3 июня туда пришли сторожевой катер № 40, катер-тральщик № 411[92] и охранявший их малый охотник МО-124[93] старшего лейтенанта Е. Н. Мальханова. Взяв на борт сорок раненых, они во второй половине дня направились к Кольскому заливу.

Около 18.00, когда катера уже преодолели половину пути, в воздухе появились двенадцать FW-190A и шесть Bf-109G. Моряки вели интенсивный огонь по атакующим самолетам и отчаянно уклонялись от сбрасываемых бомб. Согласно советским данным, зенитчики МО-124 сбили один «мессер». Через семнадцать минут налет повторился, и снова катерники утверждали, что сбили еще один «стодевятый».

Динамическими ударами при близких разрывах 100-кг фугасных бомб на малом охотнике погнуло оба гребных вала. Его корпус имел множество осколочных, снарядных и пулевых пробоин. Был разрушен настил верхней палубы, а кормовое 45-мм орудие заклинило. В то же время два других катера повреждений практически не получили и затем в 19.55 благополучно прибыли в Полярный. Этим они были обязаны тому, что на этот раз ВВС Северного флота хоть и с небольшим опозданием, но все же смогли обеспечить прикрытие этого небольшого конвоя.

Сначала в 18.10 шесть «Харрикейнов» из 27-го ИАП вступили в бой с шестью «Фокке-Вульфами» и четырьмя «Мессершмиттами». И в ходе его младшие лейтенанты П. И. Савицкий и Т. Ф. Чистов записали на свой счет по одному «фоккеру».

Затем с 18.15 по 18.55 четыре Р-39 и три Як-1 из 255-го ИАП[94] во главе с командиром полка 34-летним майором П. А. Паниным в районе между мысом Шарапов и Порт-Владимиром дважды сталкивались с двумя парами немецких истребителей. Это был первый боевой вылет летчиков этого полка на только что освоенных «Аэрокобрах». Считается, что старший лейтенант М. И. Харламов сбил один «мессер», а второй такой же истребитель по одним данным был на счету майора Павла Панина,[95] а по другим – на счету младшего лейтенанта В. А. Бурматова. Со своей стороны в этих двух схватках 255-й ИАП лишился одного «Яка», пилот которого – младший лейтенант А. Ф. Копылов – погиб.

В это же время еще шесть «Харрикейнов» из 78-го ИАП уже непосредственно над прикрываемыми катерами вели бой с таким же числом Bf-109G, один из которых был предположительно сбит старшим лейтенантом А. Е. Тульским.

Если сложить все советские сведения об отражении авиаатак на сторожевой катер № 40, катер-тральщик № 411 и малый охотник МО-124, то получается, что в течение часа моряки и летчики сбили сразу семь вражеских самолетов. В то же время данные Люфтваффе говорят о том, что обратно не вернулся лишь один истребитель – Bf-109G-2 W.Nr.13925 из 6-й эскадрильи JG5. Он был потерян северо-западнее входа в Кольский залив в бою с «Аэрокобрами».

Другие немецкие летчики видели, что пилот горящего «Мессершмитта» – лейтенант Герхард Хардер (Gerhard Harder) – успел выпрыгнуть на парашюте. Поэтому через некоторое время в тот район под прикрытием «шестерки» Bf-109G был послан Do-24 из 10-й поисково-спасательной эскадрильи. Однако все поиски завершились ничем, и Хардер был объявлен пропавшим без вести.

В эскадре «Айсмеер» тогда не знали, что их летчика, опустившегося в воду поблизости от мыса Выевнаволок, уже подобрал срочно вышедший из Порт-Владимира малый охотник МО?122. Правда, захватить Хардера в плен так и не удалось. Согласно рапорту командира катера лейтенанта Л. Л. Новоспасского, немец застрелился, когда увидел, что за катер приближается к нему.

Тут необходимо заметить, что этот вылет «Дорнье» преподносится некоторыми исследователями как свидетельство того, что немецкие потери вечером 3 июня на самом деле были большими, чем один самолет. Они говорят, что ради спасения одного пилота вряд ли была бы послана большая группа самолетов, утверждая при этом, что летающую лодку будто бы сопровождали вообще четырнадцать «Мессершмиттов». Подобное «доказательство» вражеских потерь базируется исключительно на опыте действий советских ВВС, командование которых действительно мало заботила судьба отдельных сбитых летчиков. Отправка на их поиски не то что группы, а вообще одиночного самолета была огромной редкостью, если не сказать исключением. В то же время в Люфтваффе существовала специальная поисково-спасательная служба, созданная еще до начала войны. Вылет ее самолетов в районы активных боевых действий под прикрытием большого числа истребителей был самой обычной, вполне рутинной практикой, и тому есть масса примеров.

5 июня 1943 г. произошло новое «воздушно-морское сражение», но теперь уже в Мотовском заливе. В 01.00 из Порт-Владимира в бухту Озерко вышли буксир № 21 с баржей С-1, на которой находились десять 122-мм орудий, и сторожевой катер № 11,[96] перевозивший шестьдесят артиллеристов. Сопровождали суда с важным грузом, призванным значительно усилить артиллерию СОР, сразу четыре малых охотника: МО-111 старшего лейтенанта В. Н. Рябухина, МО-113 старшего лейтенанта М. М. Миронова, МО-122 лейтенанта Л. Л. Новоспасского и МО-133 старшего лейтенанта П. Т. Явона.

Командование ВВС СФ позаботилось о воздушном прикрытии конвоя, задействовав для этого 52 истребителя из 6-й ИАБ. При этом не в пример прошлым случаям первые патрули были подняты в воздух вскоре после выхода судов и начали барражировать над ними уже в 02.10. Однако время шло, а немцы все не появлялись. И постепенно непродуманность общей схемы прикрытия и несогласованность в смене патрулей сделали свое дело.

В 04.35 на высоте около 100 метров, скрываясь на фоне высоких скалистых берегов Мотовского залива, к конвою подошли FW-190А из 14.(Jabo)/JG5 во главе с гауптманом Штракельяном и сопровождавшие их Bf-109F/G. Тремя группами они атаковали корабли, с которых по ним немедленно был открыт интенсивный зенитный огонь. До появления советских истребителей «Фокке-Вульфы» успели выполнить два захода, но, к счастью, все сброшенные ими бомбы не причинили серьезных повреждений.

Позднее командиры малых охотников доложили, что конвой якобы атаковали сразу 33 самолета и что они якобы сбили по два «фоккера» и «мессера», причем два самолета были на счету зенитчиков МО-111. Тут можно лишь предположить, что данные о таком числе уничтоженных супостатов объясняются исключительно широтой морской души.

Развернувшийся над всем протяжением Мотовского залива большой воздушный бой фактически состоял из разрозненных схваток между подходившими с разных сторон небольшими группами истребителей. Они продолжались в течение полутора часов, и в ходе них, по советским данным, удалось сбить три «Фокке-Вульфа» и шесть «Мессершмиттов». Отличились летчики из 27-го и 78-го ИАП: капитан А. А. Красильников, старшие лейтенанты Б. Г. Ермолин и А. Е. Тульский, младшие лейтенанты В. М. Аверьянов, Н. Г. Кощеев, Н. К. Кравченко, В. А. Кукибный и А. Н. Пилипенко и старший сержант Н. Н. Кириллов.

Однако сведения Люфтваффе говорят о том, что эскадра «Айсмеер» лишилась лишь одного самолета, хотя, вероятно, еще какое-то число истребителей имели повреждения. Обратно не вернулся Bf-109F-4 W.Nr.7480 из 9-й эскадрильи JG5, который сел на воду в районе губы Ура. Его пилот – лейтенант Гельмут Штайнле (Helmut Steinle) – успел перебраться в надувную шлюпку.

В то же время сама 6-я ИАБ понесла серьезные потери. Немцы сбили сразу десять «Харрикейнов», при этом два летчика – капитан В. А. Агейчев и младший лейтенант П. И. Савицкий – погибли, четверо выпрыгнули на парашютах, а оставшиеся четыре совершили вынужденные посадки на полуострове Рыбачий.

Тем временем конвой приблизился к мысу Мотка, а значит, оказался в зоне досягаемости батарей противника, расположенных на противоположной стороне Мотовского залива. В 05.50 над ним в сопровождении пары «Харрикейнов» появились два Пе-3, оборудованные приборами постановки дымовой завесы. Они должны были помочь кораблям укрыться от артиллерийского огня. Вскоре самолеты были атакованы «Мессершмиттами». Обе «пешки» получили повреждения и поспешно ушли на свой аэродром, а вот оба «Харрикейна» были сбиты.

Поставить полноценную дымовую завесу не удалось. Корабли сначала подверглись обстрелу, а затем в 06.12 их вновь атаковали восемь FW-190A. На этот раз немецкие летчики смогли добиться некоторого успеха. При близких разрывах фугасных бомб корма сторожевого катера № 11 получила серьезные повреждения. От сильного сотрясения механизмы в машинном отделении сместились с фундаментов, и катер потерял ход. Командиры малых охотников затем утверждали, что зенитным огнем с МО-113 и МО-133 был сбит еще один самолет.

После завершения налета катер МО-113 взял поврежденный сторожевик на буксир. Спустя некоторое время все корабли благополучно пришли в бухту Озерко. Несмотря на атаки Люфтваффе, ценный груз был успешно доставлен к месту назначения.

Прошло еще какое-то время, и над Мотовским заливом в сопровождении двух звеньев истребителей появился Do-24T-3 W.Nr.94 «DJ+ZT» из 10-й поисково-спасательной эскадрильи. Он должен был найти упоминавшегося выше лейтенанта Штайнле. Как и предполагалось, на воде в районе губы Ура обнаружилось ярко-желтое пятно – резиновая шлюпка. Гидросамолет пошел вниз, и казалось, что вскоре спасательная операция успешно завершится.

В тот день на море было довольно сильное волнение. Пилот «Дорнье» обер-фельдфебель Артур Хиллерс (Arthur Hillers) не учел этого и снижался так, словно был полный штиль. В момент приводнения летающая лодка резко зарылась носом в волну и, не успев погасить все еще большую скорость, начала переворачиваться через нос. Через несколько мгновений трехмоторный, имевший длину 22 метра и размах крыльев 27 метров, Do-24 оказался на спине.

Несмотря ни на что, гидросамолет остался на плаву. Хиллерс и штурман лейтенант Гельмут Дикс (Helmut Dix) смогли быстро выбраться из оказавшейся под водой кабины и забраться на нижнюю часть, возвышавшуюся теперь над водой. Однако четыре других члена экипажа – радист унтер-офицер Георг Вассерманн (Georg Wassermann), стрелок обер-фельдфебель Отто Келльнер (Otto Kellner) и механики обер-фельдфебель Фритц Шрёдер (Fritz Schroder) и унтер-офицер Герхард Рихтерн (Gerhard Richtern) – оказались менее удачливыми. Можно предположить, что когда «Дорнье» неожиданно для них скапотировал, они получили серьезные травмы, не позволившие им покинуть свои места.

Тут настала очередь действовать уже противоположной стороне. Do-24, плававший поблизости от советского берега, был ценным трофеем. Поэтому из Порт-Владимира для его буксировки вышел МО-116 лейтенанта В. М. Голицына. В 10.26 малый охотник был атакован двенадцатью FW-190A и Bf-109G, которые пытались не дать ему подойти к аварийному гидросамолету. Советские источники утверждают, что моряки, ведя интенсивный зенитный огонь, смогли сбить один «мессер», но тому нет никаких подтверждений.

Избежав повреждений, МО-116 вскоре все-таки подошел к «Дорнье» и взял на борт обоих уцелевших летчиков. Вероятно, после воздушной атаки морского охотника флотскому командованию стало ясно, что немцы не успокоятся и не позволят отбуксировать гидросамолет в Порт-Владимир. Поэтому лейтенант Голицын получил приказ расстрелять и затопить его на месте, что и было сделано.

Имеются упоминания, что затем морской охотник подобрал и плававшего где-то поблизости пилота сбитого «Мессершмитта». Однако о дальнейшей судьбе Штайнле, как и об участи, постигшей Хиллерса и Дикса, ничего не известно. При этом все они в сведениях о потерях Люфтваффе числятся пропавшими без вести.

В начале июня 1943 г. наконец осуществилось давнее желание командующего СОР генерал-лейтенанта Кабанова – иметь на полуостровах Средний и Рыбачий некоторое количество самолетов. В ночь на 3 июня на только что оборудованном оперативном аэродроме в Пумманках приземлились четыре «Харрикейна» из 78-го ИАП ВВС СФ, а через день туда же перелетели еще четыре таких истребителя. Все они были переданы в оперативное подчинение Кабанову.

Однако желание желанием, но теперь перед штабом СОР встал непростой вопрос: а как использовать эти восемь истребителей? Казалось бы, что они требовались прежде всего для обеспечения противовоздушной обороны как пунктов разгрузки в Большом Озерке, так и прибывающих туда судов. Однако после долгих совещаний со своими подчиненными Кабанов принял иное решение в духе «стратегии непрямых действий», которое, по его словам, сулило наибольшую выгоду.

Он распорядился использовать «Харрикейны» для организации воздушной блокады залива Петсамо-вуоно, посчитав это «главнее главного». Командующий СОР полагал, что их атаки немецких кораблей, следовавших в Петсамо и выходящих оттуда, смогут отвлечь самолеты Люфтваффе от нанесения ударов по коммуникациям в Мотовском заливе. Как можно было надеяться на то, что «восьмерка» истребителей, в общем-то не приспособленных для штурмовых действий, сможет выполнить эту задачу? И последующие события быстро показали ошибочность принятого решения.

«Харрикейны», выполняя приказ генерал-лейтенанта Кабанова, изо дня в день летали к входу в залив Петсамо-вуоно. Согласно советским данным, летчики во главе с командиром эскадрильи 78?го ИАП 30-летним капитаном В. С. Адонкиным[97] с 5 по 12 июня потопили один мотобот, в результате их атак возникли пожары на одном транспорте и на одном буксире. Кроме того, они заявили о четырех сбитых «Мессершмиттах».

Тем временем немцы 8 июня начали активную аэрофотосъемку вновь созданного аэродрома, а также причалов в бухте Озерко. Утром разведку вел FW-189, которого прикрывала «четверка» FW?190A, днем – Ju-88D под охраной восьми Bf-109G и вечером – опять «Юнкерс» в сопровождении уже четырнадцати «Мессершмиттов». Интересно, что «Харрикейны» в Пумманках при этом так ни разу и не получили приказа атаковать их. Хотя было очевидно, что вред от безнаказанной деятельности вражеских разведчиков явно перевешивал довольно призрачную выгоду от эпизодических атак немецких кораблей на подходах к Петсамо.

В штабе СОР решили, что участившиеся рейды разведчиков Люфтваффе над полуостровом Средний означают подготовку к ответным воздушным ударам. Поэтому 10 июня в составе сил ПВО СОР были сформированы три зенитные батареи по четыре 37-мм пушки. Батарея № 1054 была размещена в Пумманках, а батареи № 1055 и 1056 – в Большом Озерке.

Утром 11 июня из Полярного вышли малые охотники МО-131 старшего лейтенанта Федулаева и МО-136 лейтенанта Волкова. На их борту находились около шестидесяти пехотинцев, которых они должны были доставить в Большое Озерко. У выхода из Кольского залива к катерам присоединился тихоходный мотобот, и скорость движения этого маленького отряда сразу же стала почти что черепашьей.

Погода была хорошей, по небу плыли легкие рваные облака, а волнение на море было небольшим. Вокруг было тихо, но моряки по собственному опыту знали, что доверять этой тишине нельзя. В 13.30 уже на подходе к губе Ура корабли были атакованы «пятеркой» Bf-109G. Короткий бой завершился безрезультатно, противоборствовавшие стороны успехов не добились, но и потерь при этом не понесли.

Командир отряда старший лейтенант Федулаев понимал, что, учитывая благоприятные для авиации погодные условия, следует ожидать повторных ударов с воздуха. Здраво оценив обстановку, он принял решение зайти в Порт-Владимир, под защиту береговых зенитных батарей. И он как в воду глядел, поскольку едва катера и мотобот зашли в бухту, как над ней появились пять «Мессершмиттов». Совместными усилиями катерники и зенитчики, оборонявшие Порт-Владимир, благополучно отбили и эту атаку.

Около пяти часов вечера с моря начал надвигаться туман, который с течением времени все более усиливался, плотнее становилась и облачность. У кораблей появлялись шансы остаться незамеченными, и Федулаев решил продолжить движение. В 22.30 отряд вышел из Порт-Владимира, но теперь он уже включал шесть единиц. К нему присоединились сторожевые катера СКА-211 и СКА-212[98] и еще один мотобот.

Однако незаметно проскользнуть через Мотовский залив так и не удалось. Когда корабли были уже в районе входа в губу Эйна, над ними на большой высоте, вне досягаемости зенитного огня, пролетел немецкий разведчик. Теперь морякам оставалось лишь ждать…

Наступило 12 июня, и вот в 01.25 сигнальщики заметили летевшие с запада на малой высоте самолеты. Уже через две-три минуты стало ясно видно, что на корабли на встречном курсе идет группа из десяти FW-190A и Bf-109G. Малые охотники немедленно дали полный ход и открыли заградительный огонь, чтобы не дать им нанести прицельные удары по мотоботам.

Через пару минут подошли еще семь «Фокке-Вульфов», кроме того, по кораблям открыла огонь немецкая береговая батарея, располагавшаяся на мысе Пикшуев, прозванная советскими моряками «зловредной». Катера МО, маневрируя вокруг мотоботов, начали ставить дымовую завесу.

Во время одного из заходов «фоккерам» удалось повредить МО?131. Пушечно-пулеметная очередь попала в кормовой моторный отсек и вывела из строя средний двигатель. Был убит один и ранен еще один моряк. Малый охотник заметно потерял скорость, но продолжал маневрировать вокруг мотоботов, ставя дымзавесу и ведя зенитный огонь.

После того как противник скрылся в южном направлении, отряд продолжил движение, но передышка была недолгой. Корабли уже входили в губу Большая Мотка, когда их атаковали в общей сложности двадцать пять самолетов. По советским данным, артиллеристы МО-131 и МО-136 почти одновременно сбили по одному «Фокке-Вульфу», а чуть позднее жертвой береговых зенитных батарей стал еще один самолет. В то же время, по сведениям Люфтваффе, тогда был потерян только один истребитель из 7-й эскадрильи JG5 – Bf-109G-2 W.Nr.14237, пилот которого – фельдфебель Людвиг Гэме (Ludwig Gahme) – погиб.

Несмотря на большое число участвовавших в налете самолетов, мотоботы и катера избежали повреждений и вскоре благополучно дошли до бухты Озерко. Последняя к их приходу уже была прикрыта плотным и высоким слоем дымовых завес.

После недолгой стоянки старший лейтенант Федулаев получил приказ оставить мотоботы в Большом Озерке и возвращаться в Полярный. Только тогда над бухтой появилась «шестерка» флотских истребителей, которая должна была прикрыть катера. Переход прошел без осложнений. На траверзе губы Эйна к МО-131 и МО?136 присоединились еще два малых охотника – МО-111 и МО-126, и через некоторое время все они прибыли в Екатерининскую гавань.

Однако на этом события 12 июня еще не закончились. Около 18.00 уже девять Ju-87R из I./StG5 и одиннадцать Bf-109G из JG5 нанесли удар по аэродрому в Пумманках. К тому времени там, кроме восьми «Харрикейнов» из 78-го ИАП, находились и четыре Ил-2 из 46-го ШАП ВВС СФ. Хотя налет и давно ожидали, он все равно оказался внезапным, и советские самолеты не успели взлететь.

Всего немцы сбросили на аэродром около пятидесяти авиабомб. Получили повреждения три «Харрикейна», стоявшие на открытой стоянке, поскольку капониры для них еще только строились. На командном пункте была выведена из строя связь, осколками был убит один и ранены два человека.

Две зенитные батареи, прикрывавшие аэродром, вели интенсивный огонь по атакующим самолетам. В советских источниках сообщается, что расчеты 37-мм пушек сбили одну «Штуку», которая якобы упала в бухту Большая Волоковая. Но сведения о потерях 5?го воздушного флота не подтверждают этого.

Основным итогом этого дня стало то, что он показал, что надежды командующего СОР генерал-лейтенанта Кабанова не оправдались. Оперативно подчиненная ему небольшая авиагруппа из «Харрикейнов» и Ил-2 действиями на входе в залив Петсамо-вуоно, так и не смогла отвлечь силы Люфтваффе от блокады коммуникаций в Мотовском заливе. Немецкие самолеты по-прежнему активно действовали над ним, что лишний раз подтвердилось в последующие дни.

Ранним утром 13 июня 1943 г. из Порт-Владимира вышел мотобот ММБ-32 «Академик Берг». Он должен был доставить в бухту Озерко партию бензина, но командование Северного флота не позаботилось о каком-либо его прикрытии. В результате мотобот успел пройти совсем немного. Уже в 06.15 в трех милях от мыса Выевнаволок его атаковала пара FW-190A из 14.(Jabo)/JG5. Получив тяжелейшие повреждения, судно быстро затонуло.

15 июня история повторилась. В 04.30 снова два «Фокке-Вульфа» обстреляли стоявший у берега в районе мыса Выевнаволок мотобот ПМБ-67. На нем вспыхнул пожар, погасить который не удалось, и судно сгорело.

Командующий СОР генерал-лейтенант Кабанов затем говорил о рейсах мотоботов в бухту Озерко: «Проскочив раз, другой, а иногда и в третий, через все заслоны в Мотовском заливе и в самой Мотке, эти мотоботы в конце концов погибали под ударами авиации противника». А моряк Николай Филипенко, воевавший на малом охотнике МО-136, вспоминал: «За мотоботами, этими маленькими и беззащитными суденышками, зачастую ходившими в одиночку, без надежного прикрытия, немцы этим летом стали буквально охотится. Жгли и топили их почти безнаказанно».

Вечером того же дня девять Ju-88 и шесть Bf-109G совершили налет на причал на восточном берегу бухты Озерко. Они сбросили 45 фугасных бомб, но бомбежка оказалась малорезультативной. Сгорели три бочки с бензином, осколками был убит один человек и еще один – ранен.

18 июня два FW-190A в районе мыса Сетьнаволок, у входа в Кольский залив, атаковали мотобот ОС-4. Они сбросили на него четыре бомбы с бреющего полета. С борта судна увидели, что сразу же после взрывов бомб один из «фоккеров» пошел вниз, упал в воду и затонул. Можно предположить, что пилот не справился с управлением, когда его машину на малой высоте основательно тряхнуло взрывной волной.

Одновременно еще два «Фокке-Вульфа» вышли в атаку на сторожевой корабль «Прилив» старшего лейтенанта Л. А. Андреева, находившийся в дозоре у мыса Поганьнаволок. Моряки открыли огонь по приближавшимся самолетам и смогли сбить один из них. Не выходя из пике, тот рухнул в море. Сам же сторожевик никаких повреждений не получил.

Спустя три с половиной часа очередная пара FW-190A поблизости от мыса Выевнаволок атаковала мотобот «Челюскинец», но сброшенные ими бомбы легли мимо цели.

Это был один из достаточно редких случаев, когда советские сведения о немецких потерях подтверждаются данными противоположной стороны. 18 июня 14-я штурмовая эскадрилья JG5 действительно потеряла два FW-190A-3 – W.Nr.135488 фельдфебеля Эвальда Хюнлейна (Ewald Hunlein) и W.Nr.135528 унтер-офицера Вальтера Пола (Walter Pohl). Первый, согласно немецким данным, упал в 15 км от мыса Поганьнаволок, а второй – в 2 км северо-западнее того же мыса. Оба летчика погибли.

20 июня немецкая авиация нанесла серию массированных ударов по основным объектам СОР. Первой целью стал аэродром в Пумманках, где к этому моменту из восьми «Харрикейнов» осталось только три. Накануне они вместе с шестью Як-1 и восемью «Аэрокобрами» участвовали в бою над входом в залив Петсамо-вуоно. Последний закончился печально для 78-го ИАП, лишившегося сразу пяти «Харрикейнов». Торпедные катера, высланные в район боя, смогли найти и подобрать только двух летчиков, остальные трое – младшие лейтенанты В. А. Назаров, Гапликов и Старосветский – погибли.

В новом налете на аэродром участвовали девять Ju-88, восемь Bf-110 и шесть Bf-109G. Они сбросили около сорока бомб, но эффект от бомбежки оказался невысоким по сравнению с задействованными силами. Было уничтожено одно 76-мм зенитное орудие, осколочные ранения получили пять человек.

Затем восемь Ju-87, восемь Bf-110 и пять Bf-109G снова атаковали причал на восточном берегу бухты Озерко. Существенного ущерба причинить не удалось, но при этом зенитным огнем была подбита одна «Штука», которая затем якобы упала в губу Большая Волоковая, недалеко от берега. По немецким сведениям, Ju-87R-2 W.Nr.5781 из 4-й эскадрильи StG5 действительно получил тяжелые повреждения, а его пилот унтер-офицер Герман Штаймель (Hermann Steimel) и бортрадист-стрелок унтер-офицер Рихард Куак (Richard Quack) были ранены. Однако самолет смог дотянуть до своего берега, где и совершил вынужденную посадку.

Еще через два с половиной часа четыре Bf-109G сбросили по одной бомбе на буксир с баржей и парусно-моторный бот, которые только пришли с грузами в бухту Озерко.

Вечером следующего дня девять Ju-87, восемь Bf-110 и четыре Bf-109G двумя группами атаковали расположение 455-й зенитно-пулеметной роты. Ее огонь сильно досаждал немецким пилотам, мешая заходить на цели с малых высот. В ходе бомбежки ни сами пулеметные установки, ни укрепления не пострадали, но батарея понесла потери в личном составе. Один человек был убит и еще пятеро ранены.

Согласно советским источникам, при отражении этого налета зенитчики сбили одну «Штуку», а еще две были подбиты и ушли на свою территорию, оставляя за собой шлейфы дыма. Однако в данных о потерях Люфтваффе нет никаких упоминаний об этом.

23 июня малые охотники МО-112 и МО-132, вышедшие из бухты Сетьнаволок в Кольский залив, подверглись внезапной атаке пары FW-190A. Зайдя со стороны солнца, «Фокке-Вульфы» сбросили на них по одной бомбе и обстреляли из бортового оружия. В результате на МО-112 лейтенанта Г. А. Маккавеева были выведены из строя оба 45-мм орудия, но никто из его команды, по счастью, не пострадал.

26 июня 1943 г. самолеты Люфтваффе неоднократно наносили удары по судам, обнаруженным в Мотовском заливе. В период между 09.57 и 10.18 два «Фокке-Вульфа» атаковали мотобот «Пищестрой», направлявшийся из Порт-Владимира в губу Эйна, и мотобот «Снеток», следовавший в противоположном направлении. Первому повезло, и он невредимым прибыл в пункт назначения. А вот «Снеток», получив тяжелые повреждения корпуса, затонул недалеко от мыса Городецкий. На поиски уцелевших членов его команды был послан малый охотник МО-136, однако никого спасти не удалось.

На обратном пути «Пищестрой» в 14.32 снова был обстрелян тремя FW-190A, но опять избежал повреждений и благополучно прибыл в Порт-Владимир. Чуть позже эти же «Фокке-Вульфы» обнаружили и атаковали дрифтер «Лебедь», шедший из Порт-Владимира в поселок Цыпнаволок. На этот раз немецкие пилоты действовали гораздо результативнее. На судне возник пожар, а в его корпусе образовалась сильная течь. Чтобы дрифтер не затонул, его командир принял решение выброситься на берег у мыса Шарапов.

Для спасения его команды из поселка Кувшинская Салма, на западном берегу Кольского залива, вышел МО-121 старшего лейтенанта М. Кульчицкого. Над заливом висела сплошная облачность, в то время как над Баренцевым морем были лишь отдельные облака. В 15.38, когда малый охотник находился в 12 км северо-западнее мыса Выевнаволок, из-за туч спикировали пять «фоккеров».

Зайдя с кормовых углов, они с высоты 20–30 метров сбросили бомбы и обстреляли катер из бортового орудия. Дул сильный ветер, волнение на море достигало четырех баллов. МО-121 клало с борта на борт, так что ни о каком прицельном зенитном огне речи быть не могло. Комендоры успели сделать по шесть выстрелов из обеих 45-мм пушек, прежде чем их заклинило.

В результате попаданий в мостик и рубку были тяжело ранены командир корабля старший лейтенант Кульчицкий, его помощник старший лейтенант Б. Сербский и радист. Погиб весь расчет носовой «сорокопятки». Из-за попаданий в бензобаки на МО-121 вспыхнул сильный пожар, и один за другим встали все три двигателя. «Фокке-Вульфы» еще трижды штурмовали охотник, превратившийся в неподвижную пылающую мишень, и улетели, лишь когда израсходовали весь боекомплект. Из 29 членов команды не пострадал лишь один, одиннадцать человек были убиты, а остальные семнадцать получили ранения.

В 17.15 к дрейфующему и полузатонувшему МО-121 подошел катер МО-136 лейтенанта И. Г. Строева. Высаженная с него аварийная партия смогла сбить пламя, а потом переправила раненых к себе на борт. Одновременно были перенесены и тела убитых, но только тех, до которых смогли добраться. Трех погибших у носового орудия так и не удалось извлечь из пылавшего там огня.

Вскоре подошел МО-111 старшего лейтенанта В. Н. Рябухина, на борту которого находился командир отряда капитан-лейтенант С. Я. Раскин. Малые охотники взяли своего безжизненного собрата на буксир, чтобы дотянуть его хотя бы до берега. Через пятнадцать минут появилась пара FW-190A, однако команды катеров смогли совместными усилиями отбить их атаку. Интересно, что для прикрытия морских охотников истребители ВВС СФ выполнили двадцать самолетовылетов, но противника так ни разу и не встретили.

До берега оставалось около шести километров, когда в очередной раз лопнули буксировочные тросы, а на МО-121 снова вспыхнул сильный пожар. После недолгого раздумья капитан-лейтенант Раскин принял решение затопить поврежденный корабль ввиду невозможности его дальнейшей буксировки. Охотники выпустили по нему в общей сложности 35 45-мм снарядов, буквально изрешетив корпус, прежде чем он скрылся под водой.

После потерь, понесенных 26 июня, командование Северного флота взяло паузу в отправке новых судов в Эйну, Озерко, Пумманки и Цыпнаволок. На какое-то время СОР оказался отрезанным от баз снабжения на Большой земле. Поскольку на море количество объектов для атак резко сократилось, самолеты Люфтваффе начали выискивать себе цели на суше.

Они летали над немногочисленными дорогами на полуостровах Средний и Рыбачий, атакуя все подряд. То автомашину сожгут, то уничтожат пару повозок, расстреляв лошадей и ездовых. Немцы прекратили эти полеты лишь после того, как несколько раз нарвались на огонь одиночных зенитных 37-мм пушек, выставленных в засадах на перекрестках дорог.

Помимо дорог, Люфтваффе уделяло «внимание» и другим важнейшим объектам СОР. Так, 30 июня двенадцать FW-190A из 14.(Jabo)/JG5 нанесли штурмовой удар по аэродрому в Пумманках. На замену пяти «Харрикейнов», сбитых десятью днями ранее, командование ВВС СФ успело прислать туда три таких же истребителя, а также старые И-16, которые предполагало использовать в качестве штурмовиков. И вот теперь немцам удалось повредить еще пять самолетов: по два Ил-2 и И-16, а также один «Харрикейн».

Вот что говорится в официальном труде «Советское военно-морское искусство в Великой Отечественной войне» об этом периоде: «…резкая активизация действий немецкой авиации на западных трассах внутренних коммуникаций временами создавала кризисное положение. Так, в мае – июне 1943 г. исключительное напряжение ПВО вызвали настойчивые и упорные действия неприятельской авиации с целью пресечения движения транспортных средств в Мотовском заливе».

Всего в первой половине 1943 г. самолеты Люфтваффе, прежде всего из JG5 «Айсмеер», выполнив 1373 самолетовылета, совершили 171 групповую атаку на суда и малые корабли Северного флота, а также на пункты их разгрузки. Массированными действиями командование 5-го воздушного флота стремилось сорвать снабжение советских частей на Среднем и Рыбачьем. И надо признать, что ему частично удалось добиться этого, поскольку отправка судов с грузами и пополнением для СОР была временно приостановлена.

Для ведения боевых действий частям СОР прежде всего были необходимы боеприпасы и топливо (бензин). Во время полярного дня значительно возрос расход снарядов как в 104-м пушечно-артиллерийском полку, так и на зенитных батареях. Истребители 78-го ИАП и штурмовики 46-го ШАП в Пумманках также расходо-вали немало боеприпасов и топлива. Однако начиная с 15 июня и почти до самого конца июля СОР ничего этого практически не получил. Создать необходимые запасы на Среднем и Рыбачьем так и не получилось, полугодовой план перевозок удалось выполнить с большим опозданием. У службы тыла Северного флота не хватало для этого тоннажа, мелкие суда брали немного груза, а отправлять большие транспорты просто не рисковали.

По мере увеличения продолжительности светлого времени суток и соответствующего роста активности немецкой авиации стало очевидно, что принимаемых мер по усилению ПВО коммуникаций в Мотовском заливе недостаточно. Зенитные средства малых охотников и сторожевых катеров, а также охраняемых ими судов были не в состоянии отразить групповые налеты самолетов. Генерал-лейтенант Кабанов затем писал: «… их [суда] не могли прикрыть в то время и катера МО, настойчиво используемые командованием флота в качестве кораблей ПВО». Особую опасность представляли FW-190A, часто атаковавшие с бреющего полета, когда кораблям уклониться было практически невозможно. Было понятно, что ликвидировать воздушную угрозу можно лишь общими усилиями истребителей ВВС Северного флота и 7-й воздушной армии генерал-лейтенанта И. М. Соколова, но о полной координации их действий речи еще не было.

Пауза в снабжении частей СОР продлилась две с половиной недели, и 14 июля 1943 г. Мотовский залив снова «ожил». В первые часы этого дня на Рыбачий на мотоботах и малых охотниках было направлено пополнение в составе 700 человек. Уже с 02.00 над Мотовским заливом начали патрулирование около 30 истребителей ВВС СФ, в том числе двенадцать Як-1. Появившиеся немецкие самолеты держались поодаль, предпочитая в бой не ввязываться. И в итоге столь важная для частей СОР перевозка прошла успешно.

18 июля торпедный катер ТКА-22 старшего лейтенанта И. А. Никитина, на котором также шел командир отряда капитан-лейтенант В. М. Лозовский, вышел из Полярного в Цыпнаволок. На борту катера находился важный пассажир – сам генерал-лейтенант Кабанов, а посему его прикрывали сразу восемнадцать истребителей из 20-го ИАП ВВС СФ. Переход прошел без происшествий, и командующий СОР благополучно сошел на берег.

Видимо, после успешно выполненного ответственного задания бдительность команды моряков и летчиков ослабла. Вскоре после выхода обратно в Полярный катер с бреющего полета внезапно атаковали два FW-190A. В результате ТКА-22 получил повреждения правого мотора и несколько пробоин в надстройке и корпусе.

В советских источниках говорится, что оба «Фокке-Вульфа» были сбиты. Один подбили моряки, и он упал в воду в районе поста СНиС Цыпнаволок, а другой стал жертвой летчиков старшего лейтенанта Н. К. Куренка и сержанта А. Я. Комарова. В то же время в сведениях о потерях 5-го воздушного флота Люфтваффе нет никаких упоминаний о сбитых или даже поврежденных в тот день FW-190A.

20 июля двенадцать «Фокке-Вульфов» в очередной раз нанесли удар по аэродрому в Пумманках. В результате был разбит один «Харрикейн», а летное поле изрыто взрывами бомб. К этому времени в Пумманках уже были готовы 18 капониров для самолетов и планировалось построить еще четыре. Аэродром и поселок Пумманки прикрывали три зенитные батареи: № 55, имевшая 76-мм орудия, и № 225 и 1054, вооруженные 37-мм пушками.

На следующий день – 21 июля – Северный флот понес потерю, которая стала прямым следствием ограничения поставок частям СОР. В последних ощущалась постоянная нехватка продовольствия, и командиры закрывали глаза на то, что их подчиненные частенько выходили на шлюпках в прибрежные воды, чтобы наловить рыбы. И вот одну такую шлюпку с четырьмя бойцами 254-й бригады морской пехоты сначала вынесло из губы Эйна, а затем ветер и течение стали относить ее к мысу Пикшуев, занятому немцами.

На ее поиск вышли малые охотники МО-111 старшего лейтенанта В. Н. Рябухина и МО-123 лейтенанта М. Г. Данилова. Вскоре шлюпка была найдена, бойцы подняты на борт первого катера, который взял на буксир и шлюпку. Практически сразу после этого катера были атакованы пятью FW-190A из 14.(Jabo)/JG5. Несмотря на интенсивный зенитный огонь, немецкие пилоты с короткой дистанции обстреляли катера и сбросили на них по одной бомбе. Одна из них угодила точно в моторное отделение МО-123. После этого малый охотник разломился пополам и быстро скрылся под водой.

На МО-111 в результате осколочных, снарядных и пулевых попаданий вышли из строя два мотора и радиоаппаратура, два моряка были убиты и еще одиннадцать получили ранения. «Фокке-Вульфы», развернувшись, еще раз обстреляли уже поврежденный катер. Через десять минут появились еще три таких же самолета, которые затем на протяжении получаса штурмовали охотник.

Команда продолжала вести ответный зенитный огонь, и в конце концов старший лейтенант Рябухин смог на одном оставшемся моторе довести свой МО-111 до Эйны. На входе в губу катер подвергся новой атаке со стороны одиночного FW-190A, но избежал новых повреждений.

К месту гибели МО-123 уже под прикрытием 18 истребителей были высланы МО-125 и МО-134. Однако они так и не обнаружили никого из команды потопленного охотника и ни с чем вернулись в Порт-Владимир. По иронии судьбы из четырех человек на той самой злополучной шлюпке, из-за которых все, собственно, и началось, во время авиаударов никто не пострадал.

В конце июля 1943 г. генерал-лейтенант Кабанов совершил на катере МО еще один рискованный переход из Цыпнаволока в Полярный. Погодные условия для этого были самыми подходящими – низкая облачность и дымка, что резко снижало вероятность воздушных ударов. И малый охотник благополучно дошел до места назначения.

После встречи с командующим Северным флотом Кабанов возвращался обратно уже на торпедном катере ТКА-22. Его должны были прикрывать шесть Як-1, но они так почему-то и не появились. Зато на подходе к Цыпнаволоку в воздухе был замечен одиночный FW-190A. Катер на полном ходу вошел в бухту, подошел к разбитому в ходе предыдущих бомбежек пирсу и, не швартуясь, высадил на него генерала.

Расчеты 37-мм зениток, прикрывавших поселок, еще даже не успели открыть огонь по вражескому самолету, как торпедный катер отвалил от пирса и, развернувшись, на полном ходу помчался обратно в Полярный. «Фокке-Вульф», выскочив из облаков, начал пикировать на катер. Однако, натолкнувшись на плотный огонь из 20?мм автоматов «Эрликонов» и 12,7-мм пулеметов «Кольт-Браунинг», его пилот почел за благо отвернуть и быстро уйти вверх. Тем не менее он все же успел дать несколько очередей по ТКА-22, на котором в результате был ранен один матрос.

Наступил август 1943 г., короткое полярное лето закончилось, но белые сумеречные ночи еще продолжались. Первый день месяца был таким же напряженным, что и прошедшие июльские. В течение 1 августа самолеты Люфтваффе совершили 47 разведывательных вылетов над Мотовским заливом и полуостровами Средний и Рыбачий. Параллельно они атаковали и наземные цели. Так, около полудня два FW-190A сбросили бомбы на Брльшое Озерко, повредив эстакаду причала и ранив четырех моряков.

Затем вечером уже семь самолетов из 14.(Jabo)/JG5 совершили налет на аэродром в Пумманках, сбросив на летное поле по одной фугасной бомбе. Все три зенитные батареи, оборонявшие аэродром, вели интенсивный огонь и смогли подбить один «Фокке-Вульф». Он был записан на счет артиллеристов батареи № 255 под командованием лейтенанта И. Т. Павлова.

Подбитым самолетом был FW-190A-3 W.Nr.132255. Его пилот обер-фельдфебель Юрген Бёттгер (Jurgen Bottger) смог дотянуть до входа во Варангер-фьорд и совершил вынужденную посадку на воду в 10 км западнее острова Хейнясари. Вскоре для его спасения в этот район под прикрытием семи «Фокке-Вульфов» вылетел Do-24T-3 W.Nr.0067 из 10-й поисково-спасательной эскадрильи, а из залива Петсамо-вуоно вышел немецкий сторожевой катер.

Обнаружив резиновую шлюпку с Бёттгером, гидросамолет совершил посадку поблизости от нее. Тем временем сначала круживший некоторое время над морем «Дорнье», а затем и появившийся поблизости катер заметили советские наблюдательные посты на западном побережье полуострова Средний. Выждав, когда самолет приводнится, батарея 113-го отдельного артдивизиона открыла по нему и катеру огонь осколочно-фугасными снарядами.

Взяв на борт сбитого летчика, «Дорнье» немедленно взлетел и затем благополучно доставил его на свою базу. Так же поспешно ушел обратно в Петсамо и сторожевой катер. На волнах осталась болтаться лишь одна спасательная шлюпка. Немцы не стали ее поднимать вопреки обыкновению, поскольку это требовало времени и было крайне рискованным занятием под артиллерийским обстрелом.

Именно это обстоятельство позволило советской стороне посчитать, что пилот «фоккера» не был спасен. По приказу генерал-лейтенанта Кабанова из Пумманок была поднята и направлена к острову Хейнясари пара «Харрикейнов». Вскоре там же появились и «Фокке-Вульфы», но они не стали вступать в бой, а держались в стороне, наблюдая за происходящим. Затем Кабанов в своих мемуарах утверждал, что «один из „Харрикейнов“ на бреющем промчался над надувной лодкой, проскочил ее, и она после этого пошла на дно».

Однако непонятно: из-за чего это спасательная шлюпка вдруг затонула? Вероятно, генерал постеснялся написать, что «Харрикейн» просто расстрелял ее. Сейчас можно лишь гадать, был ли это его собственный приказ или инициатива летчика и видел ли последний, что шлюпка пустая?

Вечером 2 августа в штабе СОР получили долгожданное сообщение о том, что на Рыбачий направлены мотоботы ПМБ-86 и ПМБ?106 с авиационным и автомобильным бензином. Ночи еще были достаточно светлые, но над Мотовским заливом висела почти сплошная облачность. В штабе Северного флота надеялись, что погода и далее будет нелетной, а потому выпустили мотоботы, набитые бочками с топливом, без прикрытия.

К середине ночи 3 августа оба судна благополучно добрались до Эйны, где их быстро разгрузили. Утром они отправились обратно в Порт-Владимир, но к этому времени уже дул сильный ветер, разгонявший облака над Мотовским заливом. И около 09.00 мотоботы были атакованы тремя FW-190A. В результате ПМБ-86 получил тяжелые повреждения и был вынужден выброситься на прибрежные камни около губы Мотка. Во время штурмовки на его борту были убиты четыре и ранены еще четырнадцать человек из числа команды и пассажиров. ПМБ-108 пострадал меньше, и на нем были ранены только четыре человека.

Для оказания помощи мотоботам из Кольского залива вышли малые охотники МО-124 и МО-133. Однако приблизительно в двух километрах к западу от мыса Поганьнаволок их самих атаковали два «Фокке-Вульфа». Внезапно выскочив со стороны берега, из-за сопок, они обстреляли катера и сбросили на них по одной бомбе.

При близком разрыве фугасной бомбы МО-124 получил пробоину в правом борту, потерял ход и начал медленно погружаться в воду. Погибли его командир лейтенант В. Е. Войцехов и еще один моряк, девять членов команды были ранены. МО-133 также получил многочисленные повреждения механизмов и вооружения, а в его корпусе потом насчитали 42 пробоины от снарядов и пуль. Четыре моряка были убиты, а семеро, включая командира катера старшего лейтенанта П. Т. Явона, тяжело ранены. Командование принял на себя старший лейтенант Л. Г. Чепелкин.

Несмотря на собственные повреждения, МО-133 взял на буксир израненного собрата. С большим трудом полузатонувший МО-124 все-таки удалось довести до Порт-Владимира. К тому времени туда уже самостоятельно пришел и мотобот ПМ-Б108 со снятыми с ПМБ-86 командой и пассажирами.

Однако на этом события утра 3 августа не закончились. Приблизительно в 09.30 еще одна пара FW-190A атаковала на Кильдинском плесе сторожевой корабль «Прилив» под командованием старшего лейтенанта Л. А. Андреева, который находился там на линии дозора. Это был бывший 1450-тонный рыболовный траулер РТ-5 «Краб», мобилизованный еще 2 декабря 1939 г., сразу после начала советско-финляндской войны. Его вооружили двумя 45-мм пушками и двумя 7,62-мм пулеметами, после чего включили в состав Северного флота в качестве сторожевого корабля. Первоначально он имел обозначение ДК-5, но потом в марте 1940 г. был переименован в «Прилив».

Обе бомбы взорвались в непосредственной близости от его бортов. Сторожевик получил несколько пробоин в днище. От ударного воздействия разошлась часть швов обшивки корпуса, сместились с фундаментов и вышли из строя многие механизмы. Команда корабля пыталась отбивать повторные атаки и одновременно заделывать пробоины. Но вода поступала внутрь корпуса слишком быстро, и «Прилив» продолжал медленно погружаться. И в конце концов через 48 минут он окончательно скрылся под водой.

Все это время командование Северного флота с поразительным спокойствием наблюдало за тем, как гибнут его корабли и суда, не предпринимая никаких радикальных мер для пресечения воздушных ударов Люфтваффе. С большим опозданием, уже лишь для прикрытия погибающего «Прилива» и поврежденных малых охотников, в воздух были подняты четыре «Харрикейна» и четыре Як-1 из 78-го и 20-го ИАП.

Согласно советским источникам, пара «Яков», которые пилотировали старший лейтенант Н. К. Куренок и младший лейтенант А. Я. Комаров, вступили в бой с парой «Фокке-Вульфов» и сбили один из них. Но скорее всего это была лишь попытка летчиков подсластить горькую пилюлю, поскольку по имеющимся документам 14-я штурмовая эскадрилья JG5 в тот день потерь не имела.

Новые потери стали причиной очередного перерыва в отправке судов на Рыбачий. В качестве своеобразной «акции возмездия» флотское командование решило уничтожить немецкие береговые батареи, расположенные на берегу губы Титовка. День 6 августа выдался солнечным и безветренным. Около 12.00 в районе цели появились девять Ил-2 из 46-го ШАП, которых сопровождали 25 истребителей (почти все Як-1). В этот момент по вражеским позициям с противоположного берега Мотовского залива открыли огонь 152-мм орудия двух батарей 104-го ПАП. Взрывы снарядов были ориентиром для пилотов «Илов».

После нескольких залпов ведущий передал сигнал о прекращении артиллерийского огня, поскольку штурмовики уже вышли на цель. Первая группа Ил-2 сначала сбросила на расположение батарей бомбы, а затем обстреляла их из бортового оружия. Потом вторая группа с небольшой высоты полила гранулированным фосфором позиции и расположенные поблизости строения.

Все вокруг запылало, в небо поднялись клубы черного и желто-белого дыма. Были отмечены два очень сильных взрыва. При этом на протяжении всего налета немцы почему-то бездействовали. С земли по самолетам не было сделано ни одного выстрела, а в воздухе поблизости так и не показалось ни одного истребителя.

Под вечер над этим районом в сопровождении восьми Як-1 прошел самолет-разведчик А-20 «Бостон». На сделанных аэрофотоснимках было видно, что на земле все сожжено и разворочено. Однако дешифровщики так и не смогли обнаружить на них никаких следов орудий или их остатков. Был сделан вывод, что немцы успели их куда-то оттащить, и батареи на тот момент посчитали уничтоженными.

16 августа 1943 г. командующий Северным флотом вице-адмирал Головко наконец-то отдал приказ производить переходы судов с грузами для СОР в составе конвоев, обеспечив их надежное прикрытие истребительной авиацией, кораблями эскорта, береговыми и зенитными батареями. Переходы одиночных судов допускались только в темное время суток или при плохой видимости.

Этим же приказом ответственность за принятие всех необходимых мер по организации обороны конвоев возлагалась на командующего СОР генерал-лейтенанта С. И. Кабанова, командующего ВВС СФ генерал-майора А. Х. Андреева, командира ОВР и коменданта береговой обороны главной базы флота. Одновременно был разработан и введен для исполнения ряд регламентирующих документов, в том числе «Боевое наставление по организации прикрытия и конвоирования транспортных средств на коммуникациях Кольский залив – СОР».

По поводу принятия на третьем году войн этих необходимых, но явно запоздалых мер возникает вопрос: неужели нельзя было это сделать ранее? Ведь был же опыт Балтийского флота, успешно осуществлявшего снабжение гарнизона острова Лавансаари (ныне Мощный). Неужели для того, чтобы сделать правильные выводы по организации боевой деятельности флота, были нужны все эти большие потери кораблей и их команд, которые к этому времени понес Северный флот?

И как же начал претворяться на практике этот приказ командующего флотом? Пауза в снабжении частей СОР завершилась в ночь на 18 августа. Тогда в Эйну пришли мотобот с бочками бензина и два сторожевых катера: № 9 лейтенанта Ф. Н. Ткаченко и № 42 лейтенанта Б. К. Перфилова, груженные снарядами. И опять во время перехода суда не были прикрыты ни авиацией, ни малыми охотниками. Два сторожевых катера в силу характера их груза сами представляли собой плавучие пороховые бочки и вряд ли могли быть причислены к охранению.

Эти 233-тонные катера до войны были дрифтерами, принадлежавшими Севгосрыбтресту. Катер № 9 тогда назывался «Нокуев», а катер № 42 – «Тайфун». В начале июля 1941 г. они были мобилизо-ваны, вооружены одной 45-мм пушкой и двумя 7,62-мм пулеметами, а второй получил еще и один 12,7-мм пулемет, в качестве сторожевых катеров включены в состав Северного флота. В начале августа, после выхода упоминавшегося выше приказа вице-адмирала Головко, их зенитное вооружение было усилено. На катер № 9 установили одну 20-мм пушку, три счетверенных 12,7-мм и одну спаренную 7,62-мм пулеметную установку, а на катер № 42 – четыре счетверенных 12,7-мм установки и два 7,62-мм пулемета.

После прибытия в Эйну сторожевики разгрузили за три часа. Они готовились отправиться обратно, но погода внезапно прояснилась, и их решили задержать. Катера вместе с дрифтером ПМБ-61 встали на якоря на рейде Эйны. Около полудня их атаковали семь «Фокке-Вульфов» из 14-й эскадрильи JG5. Сами суда тогда практически не пострадали, но немцам удалось повредить причал.

Проведенное усиление зенитного вооружения сторожевых катеров дало эффект. И как утверждается в советских источниках, моряки якобы сбили два самолета. Фактически же повреждения (около 10 %) получил лишь один FW-190A-3 W.Nr.2167, который благополучно вернулся на аэродром Луостари.

Из Пумманок были срочно подняты «Харрикейны» из 78-го ИАП. Однако к моменту их появления «фоккеры» уже повернули назад и ушли на запад, не принимая боя.

Через час сорок минут суда подверглись новому воздушному удару. Семь «Фокке-Вульфов» сбросили на них по одной бомбе и обстреляли из бортового оружия. Одна из бомб взорвалась поблизости от сторожевого катера № 42. От сильного сотрясения на нем вышел из строя мотор, отремонтировать который команда своими силами не смогла.

Было ясно, что необходимо отправлять суда из Эйны, где они были обнаружены противником. Небольшой отряд под командованием капитан-лейтенанта Д. М. Бубынина уже готовился к выходу, когда вокруг начали рваться 105-мм артиллерийские снаряды. Это из района Титовки открыла огонь та самая немецкая береговая батарея, двенадцать дней назад якобы уничтоженная «Илами». Через две-три минуты по Эйне начала стрелять и береговая батарея, установленная в районе мыса Пикшуев. Их огонь стал неприятным сюрпризом для командования Северного флота, которое своевременно не озаботилось организацией регулярной авиаразведки возможных мест их установки.

Под артиллерийским обстрелом дрифтер ПМБ-61 взял на буксир катер № 42 и повел его к выходу из губы Эйна. В 16.00 к ним присоединился и катер № 9, на борту которого находился капитан-лейтенант Бубынин, получивший приказ вести суда в Порт-Владимир.

Через полтора часа этот небольшой конвой подвергся массированной атаке с воздуха. Десять Bf-109G связали боем барражировавшие над ним четыре «Харрикейна» и девять Як-1, которые через некоторое время вообще ушли в сторону своего берега, видимо, исчерпав лимит топлива. Пользуясь этим, FW-190A выполнили так называемый звездный налет на суда. Одна «девятка» на бреющем полете зашла с юго-востока, из района Порт-Владимира, восемь самолетов – с юго-запада, со стороны губы Западная Лица, а еще одно звено – с северо-востока, от мыса Шарапов.

Шесть бомб разорвались на расстоянии от пяти до двадцати метров по бортам и по курсу сторожевого катера № 9. Ударным воздействием и осколками на нем был поврежден корпус, единственная 20-мм пушка, две из трех счетверенных 12,7-мм пулеметных установки и радиоаппаратура. Но основной удар пришелся по дрифтеру ПМБ-61, тащившему на буксире катер № 42. Каждый из них получил по три прямых попадания. В результате через несколько минут они перевернулись и затонули.

Оставшиеся в живых моряки с ПМБ-61 успели пересесть в сохранившуюся шлюпку и направились на ней к берегу. Команда же сторожевого катера № 42, в том числе много раненых, оказалась в воде. Для ее спасения с катера № 9 спустили шлюпку. Поскольку немцы продолжали обстреливать оставшийся теперь в одиночестве сторожевик, капитан-лейтенант Бубынин не стал дожидаться, когда соберут всех пострадавших, а повел свой катер к мысу Шарапов, под защиту скалистого берега.

Считается, что во время этого налета зенитные расчеты сторожевых катеров смогли сбить два «Фокке-Вульфа» и повредить еще два, которые, оставляя дымные шлейфы, ушли в западном направлении. Но в имеющихся данных о потерях 5-го воздушного флота Люфтваффе нет никаких записей о сбитых или поврежденных в тот день FW-190A, кроме одного уже упоминавшегося выше самолета.

Сторожевой катер № 9 во время движения к мысу Шарапов был еще шесть раз обстрелян немецкими самолетами. В результате на нем вышли из строя последние огневые средства – счетверенная 12,7-мм и спаренная 7,62-мм пулеметные установки. Ранения различной тяжести получили 70 % команды. Израненный катер все же смог своим ходом дойти до мыса и приткнуться к берегу.

Тем временем спущенная с него шлюпка смогла найти и подобрать четырнадцать человек из команды затонувшего катера № 42. Среди них был и его командир лейтенант Перфилов с десятью осколочными ранениями.

Еще во время первого налета на этот маленький конвой для его прикрытия были направлены самолеты 6-й ИАД ВВС СФ. Однако прибыли они к месту событий, как говорится, к шапочному разбору, когда два судна уже были потоплены, а третье фактически выбросилось на берег.

По советским данным, флотские истребители выполнили тогда 75 самолетовылетов. Только пилоты Як-1 из 20-го ИАП провели семь боев с противником и затем отчитались аж об одиннадцати сбитых самолетах: восьми Bf-109 и трех FW-190. По две победы одержали старшие лейтенанты А. П. Губардин и М. Д. Никипок и младший лейтенант А. К. Таранов, и по одной – старшие лейтенанты Н. К. Куренок и А. П. Шипов, лейтенант К. К. Мельдизин, младшие лейтенанты В. М. Денисов и В. В. Нужин.

В период с 15.55 по 16.35 еще восемь «Харрикейнов» из 27-го ИАП провели бой с двенадцатью немецкими истребителями. После него младшему лейтенанту И. С. Едушу был засчитан один сбитый «Мессершмитт».

Час спустя четыре «Харрикейна» уже из 78-го ИАП столкнулись с четырьмя «фоккерами» и пятью «стодевятыми», которые попытались атаковать поврежденный катер № 9 и шлюпку с него, подбиравшую плававших в воде моряков с катера № 42. Ведущий группы младший лейтенант В. Н. Кириченко якобы сбил один «Фокке-Вульф», но и сам при этом был сбит и выпрыгнул на парашюте из горящего «Харрикейна».

Если сложить все рапорты о сбитых немецких самолетах, то получится, что 18 августа в боях над Мотовским заливом Люфтваффе лишилось сразу семнадцати самолетов. Четыре были на счету моряков, а остальные – на счету флотских истребителей. В то же время собственные потери 6-й ИАД ВВС СФ составили четыре «Харрикейна» из 78-го ИАП, при этом два летчика – младшие лейтенанты В. Аверьянов и В. Хасиев – погибли, и три Як-1 из 20-го ИАП.

Тут необходимо сделать одно примечание относительно числа сбитых самолетов, на которые претендует советская сторона. Если проследить эпизоды, связанные с отражением немецких налетов на корабли, конвои, порты, тыловые промышленные объекты и так далее, то прослеживается любопытная закономерность. Чем больше был ущерб от этих самых налетов, тем большее количество якобы уничтоженных самолетов фигурировало в донесениях летчиков-истребителей, команд кораблей и зенитчиков береговых батарей.

По данным Люфтваффе, результаты воздушных боев над Мотовским заливом 18 августа выглядят по-другому. Был потерян лишь один Bf-109G-6 W.Nr.15597 из 6-й эскадрильи JG5, пилот которого – Христиан Штольц (Christian Stolz) – пропал без вести. При этом немцы считали, что он был сбит не истребителями, а зенитным огнем, то есть моряками.

В течение 19 августа немцы продолжали атаковать сторожевой катер № 9, приткнувшийся к берегу около мыса Шарапов. Четырежды пары «Фокке-Вульфов» сбрасывали на него бомбы, но смогли добиться успеха лишь в последней атаке. Получив два прямых попадания, катер переломился пополам и затонул. Вместе с его командой погибли еще и три моряка из команды катера № 42, которых накануне успели подобрать из воды.

С конца августа 1943 г. объем грузов, доставляемых в Эйну и Большое Озерко, стал постепенно расти. Сторожевые катера и мотоботы старались проскочить через Мотовский залив под покровом темноты. В светлое время они разгружались, а когда начинало смеркаться, отправлялись в обратный путь.

К концу месяца в бухте Озерко скопились десять мотоботов. Половина из них стояла под разгрузкой у причалов на восточном и западном берегах. Это не осталось незамеченным для 5-го воздушного флота Люфтваффе, чьи разведчики регулярно пролетали над пунктами разгрузки судов.

28 августа над бухтой появились сразу 48 самолетов. По советским данным, двадцать шесть Ju-87, двенадцать FW-190A и десять Bf-109G сбросили на причалы и мотоботы в общей сложности около 140 бомб малого и среднего калибров. Четыре «Харрикейна» из 78?го ИАП, оставшиеся на аэродроме в Пумманках, в воздух не поднимались, поскольку стало ясно, что у них не было никаких шансов уцелеть в воздушном бою с таким числом истребителей.

Несмотря на значительные силы, участвовавшие в этом налете на Озерко, его результаты оказались не теми, на которые рассчитывало немецкое командование. Мотоботы и причалы не получили никаких заслуживающих внимания повреждений. Были убиты девять лошадей, запряженных в повозки, на которых от причалов отвозили грузы. Также погибли и были убиты девятнадцать человек. Зенитчики СОР претендовали на одну сбитую «Штуку», что, однако, не подтверждается сведениями противоположной стороны.

Наступившая осень не принесла покоя на полуострова Средний и Рыбачий. 1 сентября тринадцать «Фокке-Вульфов» тремя группами нанесли удары по причалу и береговым постройкам в губе Эйна. Каждый самолет сбросил по одной бомбе, но, как и в предыдущем случае, результат бомбежки был ничтожным. Огнем 76-мм зенитной батареи, оборонявшей Эйну, якобы удалось подбить один «фоккер», который, оставляя за собой дымный шлейф, якобы ушел к южному берегу Мотовского залива, занятому немецкими войсками. И снова в данных о потерях и повреждениях самолетов JG5 об этом нет никаких упоминаний.

Начиная с рассвета 4 сентября немцы вели активную боевую разведку над Мотовским заливом. В течение дня над ним было зафиксировано не менее тридцати полетов FW-190A и Bf-109G. Однако все мотоботы с грузами для частей СОР успели дойти до пунктов разгрузки еще ночью.

Около 15.00 «Фокке-Вульфы» атаковали причалы в бухте Озерко и в губе Эйна. В советских источниках говорится, что в налетах участвовали сразу шестнадцать самолетов. Однако в 14.(Jabo)/JG5 по состоянию на 1 сентября насчитывалось только четырнадцать FW-190: два – A-2 и двенадцать – А-3. Вероятно, наземные наблюдатели обсчитались или же перепутали «фоккеры» с прикрывавшими их «мессерами», и то и другое происходило достаточно часто.

В очередной раз повторилась прежняя история. Бомбежка не причинила никакого серьезного ущерба. Зенитчики СОР доложили об одном подбитом «Фокке-Вульфе», который загорелся и вроде бы упал на южном берегу Мотовского залива, в районе Новой Титовки.

Нового успеха Люфтваффе смогло добиться лишь 12 сентября. В тот день целями для FW-190A из 14-й эскадрильи JG5 стали баржа М-48156 и малые охотники МО-113 и МО-132, стоявшие в губе Эйна, а также буксир М-37 «Мурманрыба» и дрифтер ПМБ-88, которые направлялись в губу Ура. «Фокке-Вульфы» совершили 22 самолетовылета и, действуя группами по две – восемь машин, нанесли по ним четыре удара.

Сначала, получив прямое попадание бомбы, затонул буксир М?37. Одиннадцать человек из его команды погибли, а четверых удалось поднять на борт подошедшего катера МО-122. Затем около 19.15 во время атаки трех «Фокке-Вульфов» получил повреждения малый охотник МО-132. На нем осколками были ранены три моряка и пробита бензоцистерна.

Две зенитные батареи и взвод пулеметов ДШК, расположенные на берегах губы Эйна, вели плотный огонь по атакующим самолетам. Затем зенитчики снова сообщили об одном «фоккере», ушедшем с горящим мотором в сторону Новой Титовки. И в который уже раз это не подтверждается немецкими сведениями.

13 сентября Люфтваффе нанесло серию ударов по Пумманкам: КП бригады морской пехоты, аэродрому и пункту базирования торпедных катеров. В них участвовали шестнадцать Ju?87, одиннадцать Bf-110, восемь FW?190A и четыре Bf-109G, сбросившие около пятидесяти бомб. Был разрушен ряд аэродромных построек, легкие повреждения получил торпедный катер № 13. Зенитчики СОР опять «сбили» одну «Штуку», которая якобы упала в море.

В полдень 15 сентября пара «Фокке-Вульфов» сбросила на причал в Пумманках еще четыре фугасные бомбы, но безрезультатно. В тот же день два других FW-190A появились над поселком Кувшинская Салма, расположенным на западном берегу Кольского залива. Там, приблизительно в 11 км севернее Полярного, базировался дивизион малых охотников за подводными лодками Северного флота. Немецкие пилоты сбросили по одной бомбе, сумев разрушить склад береговой базы дивизиона и повредить причал. Были убиты четверо и ранены пятнадцать моряков. Однако при этом ни один из находившихся там катеров не пострадал.

23 сентября пилоты 14-й штурмовой эскадрильи JG5 добились новых успехов. Три «Фокке-Вульфа», атаковав суда, стоявшие в бухте Озерко, повредили паровую шаланду «Индиго». В южной оконечности губы Ура, около поселка Чан-Ручей, прямыми попаданиями бомб, сброшенных другой парой самолетов, были потоплены дрифтер «Кильдин» и парусно-моторная шхуна «Венера». При этом был убит один и ранены пять человек из их команд.

До прихода новой полярной ночи Люфтваффе успело нанести еще один серьезный удар Северному флоту. Вскоре после полудня 6 октября 1943 г. три FW-190A совершили внезапный налет на корабли ОВР главной базы Северного флота, находившиеся в Кувшинской Салме. Одна из сброшенных бомб попала в левый борт плавбазы «Маяк», и, пробив его насквозь, взорвалась уже в воде. Серьезные повреждения получили как сама плавбаза, так и два торпедных катера. Последние из-за угрозы затопления пришлось срочно отбуксировать к берегу, а затем поднять для осушки и ремонта.

Спустя два часа «Фокке-Вульфы» повторили бомбежку Кувшинской Салмы, и ее последствия оказались гораздо тяжелее, чем в предыдущий раз. Немцы все-таки добили плавбазу «Маяк», которая, получив еще одно прямое попадание бомбы, затонула. Она представляла собой пароход водоизмещением 1545 тонн, построенный в 1898 г. в Англии и носивший до 1932 г. наименование «Лейтенант Пахтусов». Он имел долгую военную биографию, поскольку уже с сентября 1907 г. числился в составе Балтийского флота сначала как транспорт, а потом – как гидрографическое судно. Пароход участвовал в Первой мировой войне, а потом – в Гражданской войне, причем как на стороне советской власти, так и на стороне белогвардейцев. Последние во время эвакуации в марте 1920 г. бросили «Пахтусов» в Архангельске, и тот снова перешел на службу советской власти. Летом 1933 г. он уже под названием «Маяк» был включен в состав Северной военной флотилии и затем в 1939 г. переоборудован в плавучую базу, обеспечивавшую действия малых охотников за подводными лодками.[99]

Техники подвешивают бомбу под фюзеляж FW-190A-3 из 14.(Jabo)/JG5

Одновременно с плавбазой «Маяк» немцы потопили в Кувшинской Салме и малый охотник МО-124. Кроме того, при взрывах бомб пострадал торпедный катер № 11.[100] Причем его повреждения оказались настолько тяжелыми, что катер был исключен из списков Северного флота как не подлежащий ремонту.

В советских источниках утверждается, что 6 октября во время этого второго налета совместным огнем с плавбазы «Ветер», двух малых охотников и береговой зенитной батареи № 209 был якобы сбит один «Фокке-Вульф». На это можно лишь в очередной раз сказать, что в известных к настоящему времени документах Люфтваффе нет никаких упоминаний о потерянных или поврежденных в тот день самолетах из 14-й штурмовой эскадрильи JG5.

Почти одновременно с ударом по Кувшинской Салме еще три FW-190A в районе мыса Сетьнаволок обнаружили и атаковали мотобот ПМБ-22. Он в одиночестве, без всякого охранения, шел из Полярного в бухту Сетьнаволок с грузами и пассажирами. В результате пушечно-пулеметного обстрела судно получило мелкие повреждения, были убиты четыре и ранены 22 человека. После этого те же самые «фоккеры» подвергли штурмовке казарму береговой батареи № 7, ранив еще четырех моряков.

К исходу 6 октября звено «Фокке-Вульфов» подвергло бомбежке и маяк на мысе Цыпнаволок. Последний получил повреждения, но из строя все же не вышел.

Подводя итоги 1943 г., можно сказать, что Люфтваффе, с одной стороны, так и не удалось полностью прервать сообщение с полуостровами Средний и Рыбачий. В течение года туда в составе небольших конвоев, а таких насчитывалось 126, а также в одиночку были отправлены 340 судов и кораблей. Однако с другой стороны, немцы смогли значительно затруднить проводку туда конвоев и одиночных судов, вызывая временами серьезные перебои в снабжении частей СОР боеприпасами, снаряжением и продовольствием. В течение года они, и прежде всего пилоты из 14.(Jabo)/JG5, на коммуникациях между Кольским заливом и Большим Озерко, Эйной, Цыпнаволоком и Пумманками потопили одиннадцать и повредили десять судов. Кроме того, еще пять мотоботов были потеряны в результате навигационных аварий.

Существенный урон понес Северный флот и в боевых кораблях, входивших в охранение конвоев и находившихся на линиях дозора между полуостровом Рыбачий и входом в Кольский залив. Были потоплены два сторожевых корабля, три малых охотника за подводными лодками, два торпедных катера, два сторожевых катера и один катер-тральщик. Различные повреждения получили еще один сторожевой корабль, семь малых охотников, два тральщика, четыре торпедных, два сторожевых и один посыльный катер.

Все мероприятия, предпринимавшиеся командованием Северного флота по защите важнейших коммуникаций в Мотовском заливе, не приносили особого успеха. При этом ошибки при проводке судов и конвоев – недостаточное число кораблей охранения, отсутствие истребительного прикрытия и так далее – повторялись им из раза в раз с завидным упорством. И тут необходимо отдать должное мужеству команд малых боевых кораблей, которые, подвергаясь постоянным ударам с воздуха, всеми силами пытались защитить сопровождаемые ими суда.

Лишь ближе к концу 1943 г. истребительная авиация, как ВВС Северного флота, так и 7-й воздушной армии, все же стала играть в защите судов большую роль. Численность воздушного прикрытия конвоев значительно увеличилась, и в отдельные дни для этого выделялись до 90 самолетов. Они группами в несколько ярусов барражировали над судами, пытаясь защитить их от ударов с воздуха.