• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

В начале 1941 года на вечеринке в Токио встретились адмирал Исороку Ямамото и генерал авиации Токахиро Ониси. Оба были уже не молоды. Выходцы из состоятельных семей, оба закончили военную академию, а затем добрались по ступеням служебной лестницы до ключевых позиций. Как и большинство членов кабинета, друзья были весьма состоятельны. Благосостояние их объяснялось тем, что они занимали весомое положение в наблюдательных советах крупнейших компаний страны. Поэтому им не чужды были заботы промышленности. В известной мере это были их собственные проблемы. А главной проблемой японской тяжелой индустрии был хронический недостаток сырья.

С другой стороны, нынешних рынков сбыта тоже было недостаточно, а в перспективе их тем более не будет хватать. Конкуренция Америки в тихоокеанском бассейне и на азиатском континенте становилась все чувствительнее. Японские политики, которые, также как как и Ямамото с Ониси, принимали участие в бизнесе, давно не видели другого выхода, кроме насильственного устранения американской конкуренции. Мысль о войне с Америкой возникла не сейчас — она уже давно владела умами японской правящей верхушки.

Ямамото с Ониси незаметно удалились от скучной компании в соседнюю комнату, где им подала чай молодая служанка в расписном кимоно. Друзья давно не виделись. Ямамото командовал объединенным японским флотом, в то время как Ониси был начальником штаба 11-го воздушного флота. Разговор с самого начала вращался вокруг возможной войны с Америкой: ведь только та может вывести Японию на путь превращения в великую державу Азии и ведущую силу мировой политики.

— Если война с Америкой начнется, — заявил Ямамото, — едва ли у нас будет какой-то шанс, если заранее не уничтожить американский тихоокеанский флот в Пирл-Харборе.

Ониси согласился. Он слишком хорошо знал ограниченные военные возможности империи. Поэтому он не был удивлен, когда Ямамото конфиденциально предложил ему проработать возможность удара по Пирл-Харбору.

Спустя несколько дней Ониси поручил своему штабу детально изучить вопрос. Это сделали в сжатые сроки, и вскоре результаты легли на письменный стол Ониси. Они гласили: нападение на американский флот в Пирл-Харборе рискованно. Но оно возможно и, принимая во внимание конечный результат, вполне осуществимо.

Начиная с этого момента проблемой занялись офицеры штаба флота. Целый штат квалифицированных сотрудников под руководством капитана Минору Гэнда занимался сбором данных о Пирл-Харборе и базирующемся там флоте Соединенных Штатов. У плана были и сторонники, и противники. Но сторонники победили. Ямамото был весомой козырной картой, А он настоял на разработке плана плана атаки на Пирл-Харбор во всех деталях, присматривая тем временем среди своих офицеров подходящих исполнителей. В конце концов важнейшую задачу он возложил на адмирала Рэйносуке Кусака: тот должен был руководить всем планированием операции.

Уже в мае на письменном столе Кусака лежала толстая стопка документов. Он проработал их невероятно быстро и обнаружил, что они содержат исчерпывающие сведения по американской обороне на Гавайских островах. Теперь настало время разрабатывать план атаки.

Гавайские острова ставили перед нападавшими непростые задачи. Прежде всего — своей отдаленностью от Японии. Хотя с самого начала решили, что нанести удар сможет только достаточно сильная группировка кораблей и авиации, все время возникали новые проблемы. Ведь для начала предстояло вывести из строя триста боеспособных самолетов американской противовоздушной обороны в главной американской базе на острове Оаху.

Корабли Тихоокеанского флота США стояли в мелководных бухтах. Там, где бомбардировщикам могли преградить путь зенитные орудия, следовало использовать торпеды. Однако ещё не существовало торпед, пригодных для атаки на мелководье. Уже первые опыты показали, что торпеды японской морской авиации имели слишком большую глубину погружения. Они зарылись бы в ил на дне бухты, не достигнув цели. Наконец, отсутствовала детальная информация о местоположении кораблей, о подземных коммуникациях, о нефтехранилищах и прочих важных объектах.

Кусака был не из тех, кто смотрит сквозь пальцы на объективные трудности, но он не собирался падать духом. Напротив, адмирал создал рабочие группы по каждой проблеме и поручил им искать решения.

Почти незаметно операция перешла из стадии планирования к практическим действиям.

Прежде всего для решающих заданий были выбраны самые способные офицеры. И вот молодой, исключительно образованный капитан морской авиации, служивший на небольшой авиаматке, в один прекрасный день получил приказ явиться на «Акаги» — самый крупный и тяжелый авианосец японского флота.

Звали капитана Мицуо Футида. Перевод его немало удивил, ведь всего год назад Футиду откомандировали с «Акаги» на его небольшой корабль.

Сам Ямамото просветил его на сей счет в приватной беседе.

— Не удивляйтесь, капитан. В случае атаки на Пирл-Харбор предполагается назначить вас командиром всех авиасоединений, которые будут использованы в этой операции.

Несколько позже в свой план Ямамото посвятил около сотни опытных пилотов, взяв строжайшую клятву хранить все в тайне.

Начались практические занятия. День за днем пилоты выводили свои маленькие юркие торпедоносцы на деревянные мишени в бухте Кагошима на острове Кюсю. Здесь было так же мелко, как и в бухте Пирл-Харбора. Однако, к большому разочарованию пилотов, ни одна торпеда не достигла цели. Одна за другой они зарывались в ил и застревали. Специалисты-оружейники долго ломали головы, пока не нашли выход, установив на торпеды простые деревянные стабилизаторы.

Первые же опыты прошли успешно. Конструкцию все улучшали, пока торпеды не начали скользить под самой поверхностью воды.

Тем временем пилоты бомбардировщиков отрабатывали бомбометание по таким относительно небольшим целям, как американские корабли. Футида, который должен был руководить атакой с воздуха, придавал в связи с этим особое значение пикирующим бомбардировщикам. Для атаки он выбрал "Аичи К-99", небольшой маневренный одномоторный пикирующий бомбардировщик с экипажем из двух человек. Кроме бомбовой нагрузки, самолет имел три крупнокалиберных пулемета.

Для торпедной атаки предназначались старые, но весьма эффективные "Накаджима П-96", специально разработанные как торпедоносцы. Кроме того, решено было использовать истребители "Мицубиси S-00", известные под названием «Зеро» — одни из самых эффективных по тем временам истребителей в мире.

С бомбардировщиками возникли серьезные проблемы, схожие с теми, что были с торпедоносцами. Японский консул в Гонолулу генерал Нагао Кита, по совместительству занимавшийся там разведкой, доносил, что крупные американские корабли часто стоят попарно по краям акватории бухты. В этом случае торпеда могла поразить только первый корабль. Следовало продумать комбинацию из торпедных и бомбовых атак.

Оружейникам пришлось поломать головы и над преодолением мощной брони американских линейных кораблей. Но и здесь выход нашли. Бомбу смастерили из 380-мм бронебойного снаряда, снабдив его стабилизатором.

Таким образом, пока адмиралы Ямамото и Кусака одолевали последнее сопротивление Генерального штаба своему плану, техническая подготовка нападения уже близилась к завершению.

В это же время полным ходом работала японская военная разведка. Тут центр тяжести приходился на Гонолулу. Тамошний японский консул Кита нашел среди живших на островах 150000 японцев достаточно шпионов, которые поставляли ему свежую информацию об американских базах, аэродромах и расположении зенитных батарей.

Гонолулу не остался для агрессоров книгой за семью печатями. Они знали все важные цели на острове, и нанесли их на свои карты. Тем не менее, японское руководство решилось на ещё одно дополнительное мероприятие.

Молодой флотский лейтенант Сугуру Судзуки отправился в Гонолулу на пароходе "Тайо Мару". Этот неприметный японец в штатском и капитан "Тайо мару" получили особое задание. Судно держалось далеко в стороне от всех пароходных маршрутов. Оно направилось на север, прошло вдоль Алеутов, обогнуло остров Мидуэй и наконец взяло курс на юг, к Гавайским островам. Все это было затеяно для проверки условий, с которыми могла встретиться ударная группировка.

Весь рейс лейтенант Судзуки педантично регистрировал метеорологическую обстановку. Он записывал даже малейшие, казавшиеся несущественными подробности. Не удовольствовавшись этим, в Гонолулу он сошел на берег и за неделю основательно там осмотрелся. Приветливо улыбавшийся молодой человек бродил вдоль побережья Уайкики, фотографировал пальмы и купавшихся девушек. Он побывал в порту, проехал на велосипеде вдоль аэродромов, посидел в ресторанах, прислушиваясь к разговорам американских солдат. А в уикэнд и вовсе не ложился спать.

Ему бросилось в глаза, что с середины субботы почти вся жизнь на кораблях и базах замерла. Американцы любили проводить уикэнд спокойно. Расчеты зениток нежились под теплым солнцем. Команды кораблей, получив увольнение на берег, напивались в портовых кабаках и к полуночи уже крушили друг другу челюсти. Другие расползались по квартирам местных шлюх, платили, получали свое, а потом дрыхли почти до обеда.

Все это с интересом наблюдал постоянно улыбавший Судзуки.

Также обстоятельно он изучал обстановку в бухте. И напоследок даже совершил облет этого островного рая. В аэропорту Джона Роджерса вместе с тремя другими вооруженными биноклями и фотокамерами пассажирами он зафрахтовал небольшой самолет и пролетел над всеми столь интересовавшими его целями. Фотокамера японца щелкала, не переставая. В то время над островами еженедельно летали с фотоаппаратами десятки туристов. И обходилось это удовольствие совсем недорого.

Судзуки не знал, что на борту "Тайо мару" находился ещё один офицер, тоже получивший специальное задание. Этого лейтенанта, выдававшего себя за бизнесмена, звали Тошихида Маеджима. Он командовал новой большой подводной лодкой японского флота.

Если бы Судзуки последил за ним, то скоро заметил бы, что «бизнесмен» делал столь же пространные записи, как и он сам. Прибыв в Пирл-Харбор, подводник интересовался преимущественно береговыми укреплениями и противолодочными заграждениями на входе в бухту. Там были устроены боновые заграждения, которые открывались и закрывались с берега.

Лейтенант Маеджима долго торчал на пляже, изучая систему этого противолодочного барьера. На нем были пестрые купальные трусы и большие солнечные очки, он с удовольствием помог, когда одна американка уронила в воду цветной резиновый мяч, и при этом замечал все, что происходило на берегу и в гавани. Когда "Тайо Мару" отчаливала, он поднялся на борт с довольной улыбкой.

В Токио их с Судзуки встретил неприметный автомобиль из Адмиралтейства.

Судя по их докладам, задача атакующей японской стороны представлялась достаточно сложной, но отнюдь не невыполнимой. Конечно, военно-морская база на Оаху располагала множеством боеспособных кораблей; кроме того, там было несколько аэродромов со стоявшими в боевой готовности истребители: Хикэм Филд, Уэлер Филд, Эва, база морской авиации Канео и некоторые другие. Портовые сооружения неплохо охранялись, и противовоздушная оборона тоже не зевала.

Но, тем не менее, нападавшие рассчитывали добиться полного успеха. Их главным козырем была внезапность. Успех зависел от того, удастся ли сохранить акцию в строжайшей тайне, чтобы американцы оказались захвачены врасплох во сне и не успели организовать отпор.

На этих факторах строился весь план атаки.

Прошло лето.

Третьего ноября шеф Адмиралтейства адмирал Нагано утвердил разработанный план операции. Пятого ноября секретный приказ был подписан и подготовлен к рассылке командирам кораблей. Те получили запечатанные конверты с указанием вскрыть их, только выйдя в море. Два дня спустя командующим особым ударным соединением японского флота, которому предстояло атаковать Оаху, назначили адмирала Нагумо. Адмирал Кусака остался при нем заместителем.

Во второй половине дня 7 ноября Ямамото назначил дату нападения: 8 декабря 1941 года. По всем расчетам, к тому времени большая часть тихоокеанского флота Соединенных Штатов должна будет стоять на якоре в бухте Пирл-Харбора.

Для плавания в северных водах на корабли доставили зимнее обмундирование. Местом сбора эскадры была определена бухта Танкан на Курилах, лежавшая в пустынной и почти безлюдной местности.

За неделю до этого военная полиция предусмотрительно прочесала все окрестности бухты Танкан, чтобы удостовериться, что ни один непрошенный глаз не станет свидетелем сбора кораблей.

Вечером 17 ноября, задолго до того, как императорское совещание приняло решение о нападении, адмирал Нагумо поднялся на борт флагманского авианосца «Акаги», стоявшего на якоре в бухте Саека. Без особых церемоний корабль покинул гавань. Отойдя от берега на несколько миль, он взял курс на север.

Радиостанции на нем были опечатаны. Все выходившие в море корабли хранили полное радиомолчание. В Куре другие корабли так же незаметно покидали свои якорные стоянки. Тем не менее, радиоообмен в Куре продолжался. Чтобы ввести в заблуждение американскую разведку, Адмиралтейство придумало хитрый маневр. Радисты выходивших в море кораблей остались на базе и вели там обычные радиопереговоры. Тем самым удавалось скрыть, что японский флот снялся с якоря.

Каждый радист имеет свой индивидуальный почерк. Опытные специалисты способны на слух определить, передал сигнал уже им известный радист, или кто-то сделал это за него. И вот в то время, когда флот полным ходом спешил на север, оставшиеся на берегу радисты создавали впечатление, будто их корабли как прежде торчат на своих стоянках.

А на ушедших кораблях царило радиомолчание. Сигналы передавали флагами или сигнальными прожекторами. Обман противника явно удался.

Бухта Танкан располагалась в слишком негостеприимной местности. Здесь не было ничего, кроме нескольких хижин, пирса и радиостанции. Вокруг вздымались заснеженные вершины. Дул ледяной вечер.

Корабли медленно входили в бухту. Новые громадные авианосцы «Акаги», "Дзуйкаку", «Секаку», "Кага" и вместе с ними небольшие авиаматки вроде "Хирю и «Сорю», линейные корабли старой постройки «Хиеи» и «Киришима», новые быстроходные крейсера «Тоне» и «Чикума», легкий крейсер «Абукума», девять эскадренных миноносцев, восемь танкеров и три новых больших крейсерских подводных лодки класса «J».

Никогда прежде Япония не направляла на одну операцию такие крупные военно-морские силы. На палубах авианосцев стояли наготове 40 торпедоносцев, 134 пикирующих бомбардировщика, 104 бомбардировщика и 82 истребителя — всего 360 самолетов.

Под стать столь высокой боевой мощи были и меры безопасности. Не должно было произойти ни малейшей утечки. Даже отходы с кораблей, которые обычно просто выбрасывали в море, здесь, в бухте Танкан, полагалось сжигать. Опасались, что выброшенная где-нибудь на берег канистра из-под масла сможет выдать американцам местонахождение японского флота.

Двадцать пятого ноября адмирал Нагумо получил из Токио решение о начале операции. Это произошло за два дня до последнего заседания императорской ставки, на котором окончательно утвердили операцию. Утром 26 ноября ударное соединение покинуло бухту Танкан. К восьми часам местность вновь опустела. Последние дымы исчезающих за горизонтом кораблей смешались с серыми тучами.

Для экипажей началась монотонная текучка. У летчиков напротив, забот был полон рот. Прежде всего адмирал Кусака установил в кают-компании своего флагманского корабля «Акаги» макет рельефа местности вокруг Пирл-Харбора. Он содержал все детали, которые необходимо было знать пилотам при атаке. Здесь они увидели свои цели — армейские аэродромы Хикэм и Уэлер, базы морской авиации Эва и Канео. Для летчиков начались последние перед операцией занятия.

Зато после занятий весь экипаж баловал их дружескими услугами. Вместо обычного риса они ели яйца и лапшу, пили молоко и вино. Ежедневно по нескольку раз мылись, делали массаж, прическу, в неограниченном количестве курили сигареты. Большинство летчиков носили хашамаки — традиционную налобную повязку японских воинов.

Долгие годы им внушали, что они избранные, что их предназначение совершать подвиги, жертвуя при этом своими жизнями. Их представления о мире были странной смесью религиозного фанатизма и жажды мирового господства. Вероломное нападение на Пирл-Харбор, которое им предстояло совершить через несколько дней, представлялось великим патриотическим подвигом.

Корабли эскадры тяжело рассекали огромные волны. Ледяные ветры проносились над палубами авианосцев. Шел снег. Видимость было отвратительной. Но это было только на руку агрессорам, который хотели приблизиться к цели незамеченными.

Корабли были заправлены лучшим топливом, которым только располагал японский флот. Оно сгорало почти без дыма и позволяло машинам развить максимальную мощность. Педантично соблюдались требования безопасности. За борт не летела ни одна пустая банка, никаких отходов, ничего. Подводные лодки окружали эскадру, высматривая чужие корабли. Важно было не допустить преждевременного обнаружения противником. Но здесь, в холодных штормовых водах северной части Тихого океана, едва ли были чьи-то корабли. Эскадра продолжала путь незамеченной.

Спустя несколько дней первым кораблям понадобилась дозаправка топливом, что в штормовом море всегда было делом непростым. Восемь танкеров, прикомандированных к эскадре, подошли вплотную к заправляемым крейсеру и авианосцу. Но мощные шланги рвались снова и снова, так бросали корабли из стороны в сторону огромные волны. Из разорванных шлангов вытекало топливо, и палубы превращались в настоящий каток. Матросы привязывали к подошвам обуви пучки соломы, чтобы не падать. И все-таки несколько человек свалились за борт. Спасти их было просто невозможно.

Адмирал Нагумо знал, что первого декабря императорский совет должен принять решение о нападении. Его снедало нетерпение. Но только второго декабря пришла долгожданная радиограмма:

"Ниитака каяма ноборе — Взойди на гору Ниитака!"

Этот шифрованный приказ давал последнюю команду к атаке.

На кораблях немедленно построили все экипажи. Когда объявили приказ, началось ликование, раздались крики "Банзай!" Теперь пути назад уже не было.

Третьего декабря адмирал Нагумо получил из Токио шифрованное разведдонесение о стоящих в Пирл-Харборе кораблях. В бухте базировались два линкора, один авианосец, восемь крейсеров и двенадцать эсминцев. Но он знал, что эти цифры могут измениться в любой момент.

На следующее утро эскадра пересекла линию перемены дат. Новые разведдонесения из Пирл-Харбора поступали теперь почти ежечасно. Агентура в Гонолулу работала весьма усердно. В бортовых приемниках токийская радиостанция была едва слышна. Зато вместо неё теперь прекрасно слышно было радиостанцию KGMB из Гонолулу. Она транслировала сладкие и страстные гавайские мелодии.

Некоторые танкеры, перекачавшие на корабли все топливо, отправились домой.

Шестого декабря эскадра находилась в шестистах сорока милях севернее Оаху. Позади остались негостеприимные северные воды. Теперь эскадра шла на юг. Командовавший ей адмирал Кусака приказал:

— Полный вперед, курс юг, скорость двадцать четыре узла!

К вечеру корабли отделяло от Оаху только пятьсот миль. Очередное разведдонесение сообщало, что американских авианосцев в Пирл-Харборе уже нет. Никто не знал, что те отправились к Мидуэю и Уэйку, чтобы укрепить тамошнюю оборону. Америка не ожидала нападения на Пирл-Харбор, но была озабочена судьбой своих отдаленных баз.

В Токио в это время по городу раскатывали автобусы, набитые моряками. Осматривая достопримечательности столицы империи, они должны были создать впечатление, что японский военно-морской флот вовсе не поднят по тревоге.

Наступила последняя ночь перед атакой. Последнее разведдонесение из Пирл-Харбора сообщало, что в акватории бухты находятся девять линейных кораблей, семь крейсеров, более двадцати эскадренных миноносцев и других легких судов.

Аэростатов воздушного заграждения не видно, зенитные расчеты по тревоге не подняты. Торпедоловные сети на линкорах не развернуты. Никаких признаков тревоги.

Для экипажей и механиков ночь выдалась беспокойной. А летчикам судовые врачи раздали легкое снотворное. Капитан Футида, пройдя по спальным помещением, нашел своих пилотов мирно спящими. Он сам ещё раз проверил самолеты: наличие топлива, исправность радиосвязи. До начала атаки самолетам тоже предстояло соблюдать радиомолчание.

Минуло два, затем три часа ночи. Футида позволил себе короткий отдых. Он спал, не раздеваясь, лишь подложив под голову деревянную «подушку» традиционую опору для головы.

Радисты прослушивали эфир, чтобы не пропустить возможного сигнала тревоги. Но ничего не было слышно. Только радиостанция KGMB на Оаху все транслировала гавайскую музыку.

Корабли атакующей эскадры все ближе подходили к цели.