• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

В результате исчезновения общероссийской власти на окраинах России образовался пояс самопровозглашенных государств: Польша, Финляндия, Эстония, Латвия, Литва, Украина, Грузия, Армения и Азербайджан. К концу войны среди русских офицеров было немало представителей соответствующих национальностей. Эти офицеры оказались в сравнительно лучшем положении. Если офицерам русской национальности после возвращения с фронта некуда было скрыться от террора, то первые, вернувшись домой, не только не попали в положение изгоев, но могли найти себе почетное место в новообразованных государствах, заинтересованных в командных кадрах для национальных армий. Большевики, признав независимость лимитрофных государств, не могли открыто препятствовать выезду туда офицеров-местных уроженцев. Это обстоятельство, кстати, спасло жизнь некоторому числу русских по национальности офицеров, родившихся на территории новообразованных государств (а таких было немало, особенно учитывая, что войска Варшавского, Виленского, Киевского, Одесского и Кавказского военных округов составляли более половины российской армии).

Судьбы офицеров, выехавших на территории и вступивших в армии лимитрофных государств, складывались по-разному, поскольку эти офицеры отличались друг от друга и по убеждениям, и по возможности влиться в национальную среду этих государств. Одни вполне прониклись местным национализмом и с полной убежденностью принялись за дело создания национальных армий, другие (не только русские по национальности), оставаясь людьми русской культуры, были преданы идее государственного единства России, рассматривали свое положение как временное и стремились использовать его для борьбы против большевиков. Наконец, судьбы самих новообразованных государств оказались разными. Одни (Польша и Финляндия) сохранили независимость, другие (прибалтийские) просуществовали два десятилетия, третьи (закавказские) прекратили свое существование к концу гражданской войны, петлюровская же Украина фактически существовала лишь несколько месяцев, да и то лишь на небольшой части той территории, на которую претендовала.

Сразу же после образования Центральной Рады в ее войсках служило множество офицеров — не только украинцев. К этим войскам к тому же автоматически причислялись все «украинизированные» части русской армии со всем своим старым командным составом — до 20 только пехотных дивизий (не говоря о том, что два фронта — Юго-Западный и Румынский были целиком объявлены украинскими). Как отмечал проходивший весной по югу Украины со своим отрядом М. Г. Дроздовский, «украинские офицеры больше половины враждебны украинской идее, в настоящем виде и по составу больше трети не украинцы некуда было деваться… При тяжелых обстоятельствах бросят их ряды…» Один из начальников украинских дивизий на Юге Украины — ген. Натиев, вел переговоры о присоединении к отряду Дроздовского (в составе его дивизии было около 800 офицеров при 2000 солдат)[1063].

Но среди украинских офицеров было и множество убежденных «самостийников». По приходе к власти гетмана, эти офицеры его не поддерживали, продолжая ориентироваться на Петлюру. Поэтому когда Директория во главе с ним стала формировать свою армию, недостатка в офицерах у нее, в общем-то не было. Все те, кто в трагические для русской армии дни осени 1917 г. способствовали ее разложению, ратуя за «украинизацию», теперь закономерно очутились у Петлюры. После крушения гетманской власти состав петлюровской армии был очень пестрым. Офицеры, вошедшие в армию во времена гетмана, не были не социалистами, ни националистами. После восстания против гетмана им ничего не оставалось, как признать Директорию, чтобы не попасть в руки красных. Многие из них стремились в белую армию и при удобном случае уходили к Деникину или в Западную Добровольческую армию[1064] (среди гетманских офицеров были и «федералисты», после падения гетмана в большинстве оказавшиеся в Польше: за Петлюрой как откровенным врагом России они пойти не захотели, но и Добровольческая армия, на знамени которой они не видели автономии Украины, их не привлекала[1065]). Как отмечал Д. И. Дорошенко: «Петлюра и его ближайшие сотрудники относились с глубоким недоверием ко всем старым офицерам, хотя бы они были чистокровными украинцами. И, встречая это недоверие на каждом шагу, старые опытные офицеры Генерального штаба, генералы, имеющие уже славный боевой стаж, не стремились особенно в ряды молодой украинской армии. Шли по большей части авантюристы, закончившие свою карьеру после многочисленных переходов и измен службой в советской армии.»

Высшие должности в армии занимали, разумеется, в основном кадровые генералы и офицеры. Среди лиц, занимавших посты военного министра, командующего армией и начальника штаба А. П. Греков, А. С. Галкин, М. В. Омельянович-Павленко, Н. Л. Юнаков, А. В. Осецкий, В. А. Синклер были генералами, В. П. Сальский, В. Н. Петров, П. И. Липко — полковниками, А. Жуковский, В. Тютюнник — подполковниками, А. Шаповал, Г. Сиротенко, Ю. Тютюнник и А. Долуд младшими офицерами. Среди начальников дивизий 10 % составляли бывшие генералы, 70 — кадровые офицеры и 20 — офицеры военого времени (для сравнения — в белой армии 30 % генералы и 70 кадровые офицеры, в красной 30 % кадровые офицеры, 50 — офицеры военного времени и 20 — нижние чины)[1066]. В украинской армии служило более двух десятков бывших генералов русской армии: генерал-лейтенанты бар. С. Н. Дельвиг, П. К. Ерошевич, Г. Е. Янушевский, генерал-майоры А. А. Рябинин, В. М. Бронский, Н. А. Коваль-Недзвецкий, С. И. Дядюша, А. Г. Бортновский, А. К. Феденяк-Белинский, С. Н. Кулжинский, Б. Поджио, А. С. Астафьев, Т. М. Протазанов, А. Годлевский, В. Баньковский, Ф. А. Колодий, В. П. Зелинский и др.

Кроме того, ядро генералитета петлюровской армии составили кадровые штаб-офицеры, уже в 1917 г. проявившие себя как крайние националисты (к этому же типу относились почти все перечисленные выше лица высшего комсостава): полковники М. Н. Капустянский, Е. В. Мешковский, В. М. Кущ, Г. Базильский, Э. И. Башинский, А. Бурковский, В. Гудима, Н. Д. Ещенко, А. Козьма, П. Кудрявцев, Н. А. Никонов, В. В. Ольшевский, И. В. Омельянович-Павленко, А. В. Пилькевич, А. Пузицкий, В. М. Сварыка, В. Сикевич, Н. Ткачук, В. А. Янченко, Н. Н. Янчевский, подполковники В. А. Павленко, М. Д. Безручко, В. Е. Змиенко, М. С. Пересада-Суходольский, А. Д. Алмазов, а также обер-офицеры (в т. ч. и военного времени) подобных же убеждений — А. И. и Н. И. Удовиченко, А. Н. Вовк, Т. Гулый-Гуленко, А. Загродский, Н. Е. Шаповал, В. Г. Шепель, Н. Яшниченко и др. Некоторые из них по этой причине при гетмане не допускались на важные посты, а другие вовсе не служили в гетманской армии.

Однако в общей массе украинского офицерства кадровых офицеров, особенно старших, было мало. В подавляющем большинстве это были младшие офицеры сельские учителя, агрономы и т. д., призванные из запаса, или «офицеры военного времени» из крестьян и мещан, произведенные в генералы и полковники уже Директорией. У Петлюры же оказались, естественно, все те офицеры военного времени, которые были уволены из гетманской армии как обладающие наиболее слабой подготовкой (см. выше). Именно из этой среды вышли наиболее активные атаманы: Зеленый, Струк, Соколовский, и т. д.; прапорщик Петриченко и некоторые другие присоединились к Махно[1067]. Потом, когда армия Директории была оттеснена на Волынь, многие из них стали предводителями разбойничьих отрядов (полковники Нечай, Струк, Мордалевич и другие). Знаменитый бандит Ангел тоже был петлюровским офицером, как и известный Н. А. Григорьев — бывший штабс-капитан, служивший сначала в гетманской, потом в петлюровской и Красной армиях и под конец никому уже не пожелавший подчиняться.

Петлюровская армия имела по нескольку десятков офицеров на полк, офицеры составляли примерно 10 % ее численности, а в конце существования даже 25 %. На 16. 07. 1919 г. всего в ней состояло 3023 офицера (при общей численности в 34 тыс.), в ноябре 1919 — мае 1920 г. в ее трех дивизиях (Зимний поход) состояло 479 офицеров (всего 4,3 тыс. чел.), в ноябре 1920 г. в армии было 3822 офицера (всего 15,5 тыс. чел.)[1068]. Однако не все они были офицерами русской армии: часть была произведена Директорией, имелось немало предводителей повстанческих отрядов, никогда не служивших в офицерских чинах, а также некоторое число служивших в австрийской армии.

Любопытны сведения о составе петлюровских офицеров, оказавшихся в 1921 г. в Рымынии (в основном из отошедшей туда 2-й пулеметной бригады). Из 235 офицеров 1 окончил академию, 13 — училище мирного времени, 214 — училище военного времени, 4 были из запаса и 3 произведены за отличие. 195 из них были в возрасте до 30 лет, 31-30-40 лет. Только 22 были женаты и 5 имели детей. 23 чел. имели университетское образование (в т. ч. незаконченное), 50 окончили гимназии и равные им заведения (еще 61 не успели их окончить), 56 учительские семинарии, 45 — низшие училища, гражданские профессии имели только 28 человек. К 1931 г. их осталось 141: 12 умерли, 26 вернулись в СССР (14 для продолжения борьбы), 40 выехали в другие страны[1069].

Большинство петлюровских офицеров после разгрома и конца гражданской войны осело в Польше. Многие из них служили в польской армии. Из них шестеро офицеров закончили польскую Военную академию Генерального штаба. В 1939 г. некоторые из них попали в немецкий плен. Несколько офицеров отличилось при обороне Варшавы, а генерал украинской службы, майор польской армии П. Шандрук после войны удостоился ордена «Виртути милитари». Проживавшие в Западной Украине в 1939 г. были уничтожены советскими органами (так, во львовской тюрьме «Бригидки» в 1939 году был замучен генерал-полковник УНР, бывший генерал-лейтенант А. Галкин).

В годы Второй мировой войны многие бывшие видные петлюровские офицеры воевали в рядах Украинской Повстанческой Армии — бандеровцев. Так, генерал-майор российской кавалерии С. Кулжинский в 1943 году занимал должность инспектора конницы и погиб в боях с НКВД, отдельными отрядами командовали бывший офицер 15-го Украинского гусарского полка, полковник УНР и польский майор Н. Недзвецкий (погиб), полковники УНР (б. штабс-капитаны) Н. Литвиненко (умер в тюрьме), М. Омелюсик, Н. Ступницкий-Гончаренко (двое последних погибли, посмертно получив чин генерала УПА) и другие (всего на сегодняшний день известно более 30 человек). Бывшие офицеры УНР служили и в Украинской Национальной армии, сформированной в 1945 году на базе украинской 14-й дивизии войск СС «Галичина». Например, генералы УНР П. Ф. Шандрук (б. штабс-капитан) — командующий армией, М. М. Крат (б. подполковник), П. Дяченко (б. прапорщик; потом майор польской армии), Б. Барвинский (б. подпоручик; потом майор польской армии), а также В. Мальцов, И. и К. Мандзенко, П. Самутин, С. Яськевич и др. После окончания войны все они перебрались в Канаду, США или Австралию.

Некоторые представители генералитета и офицерства УНР, проживавшие в странах Европы, после войны были захвачены органами СМЕРШа и НКВД. Так, в киевской Лукьяновской тюрьме скончался генерал-майор, бывший начальник штаба 2-го Гвардейского корпуса, генерал-поручик УНР В. Синклер. Неизвестна судьба генерал-майора, бывшего командира 12-й пехотной дивизии, генерал-поручика УНР П. Ерошевича, который находился под следствием в одесской тюрьме. Восемь лет лагерей (с 1948 по 1956 гг.) пришлось пройти генерал-майору, бывшему командиру Лейб-гвардии Егерского полка, занимавшему в 1919 году посты министра Украины и командующего Украинской Галицкой армии А. Грекову.

Судьба Польши была предрешена еще до революции: после войны ей (в границах бывшего Царства Польского с передачей территорий, некогда аннексированных Пруссией и Австрией) предполагалось предоставить независимость. Поэтому в русской армии (подобно тому, как были созданы чешские легионы) формировались польские части. Корпус ген. И. Р. Довбор-Мусницкого, укомплектованный исключительно поляками, представлял уже, по существу, зачаток будущей польской армии. После непродолжительных боев с большевиками, пытавшимися его разоружить (в советской историографии именовавшимися «мятежом польского корпуса»). Кроме того, офицеры-поляки других частей вступали в нее, пробираясь в Польшу самостоятельно. Некоторые из них, желая продолжить борьбу с немцами, пробирались во Францию (45 таких офицеров, намеревавшихся уехать во Францию через северные порты, были схвачены 1 июля 1918 г. на московском вокзале). Польские формирования Й. Пилсудского существовали и в австро-венгерской армии.

Всего к началу 1918 года в составе русской армии имелось на разной стадии формирования целых три польских корпуса, а в австро-венгерской армии — три польских легиона (по два полка каждый). Впрочем, на протяжении 1918 года все эти части были расформированы немцами, как явно ненадежные для них. Так, в феврале 1918 года 2-я Карпатская польская бригада австро-венгерской армии перешла в состав 2-го польского корпуса российской армии, что вызвало последующую ликвидацию обеих корпусов немецкими войсками.

В конце 1918 г., после освобождения Польши от немецкой оккупации, на присоединение к польской армии была отправлена со всем оружием сформированная еще до того в Добровольческой армии из выделенных из частей офицеров-поляков бывшего 2-го польского коропуса бригада полковника Зелинского, которая стала 4-й стрелковой дивизией[1070].

Большинство офицеров польской армии вышло из легионов Пилсудского, но бывшие русские офицеры составляли значительную часть польского офицерского корпуса (таких было довольно много среди взятых в плен в 1920 г.). В общей сложности в польской армии служило более 40 генералов русской армии; некоторые занимали видное положение (ген. Карницкий, полковник Дзеваницкий и др.), часть (и прежде всего сам Довбор-Мусницкий, резко расходившийся во взглядах с антироссийски настроенным Пилсудским) была впоследствии отодвинута в тень. Однако и ко времени II мировой войны в рядах польской армии было немало таких офицеров (в том числе и среди нашедших конец в Катыни).

Выходцев из Финляндии (главным образом потомков шведского рыцарства) в русской армии было гораздо меньше, чем поляков, но все-таки не менее полутора-двух тысяч. Большинство из них вернулось на родину. Из тех 2–2,5 тыс. офицеров-эмигрантов, которые находились в Финляндии в 1919 г., немало было именно местных уроженцев. Они приняли активное участие в борьбе с местными большевиками, а затем служили в финской армии. Однако, хотя главнокомандующим ее был генерал-майор русской службы бар. К. Г. -Э. Маннергейм (ставший затем и главой финского государства), основу комсостава финской армии составляли все-таки выходцы из финских батальонов, сформированных во время войны в германской армии.

В сходном положении находились офицеры прибалтийских национальностей литовцы, латыши, эстонцы. Как известно, в русской армии имелись две латышских дивизии и эстонские части, в которых и было сосредоточено большинство офицеров этих национальностей. После революции некоторые из них приняли участие в гражданской войне на обеих сторонах, но большинство вернулось на родину. Здесь они заняли командные должности в формирующихся национальных армиях и во главе их сражались с красными войсками (представленными в Прибалтике в значительной мере «красными латышскими стрелками»), а после войны занимали большинство высших должностей в небольших армиях прибалтийских государств. Из выпускников одного только Виленского военного училища (которое окончили многие уроженцы Прибалтики) в эстонской армии служило 39 офицеров, в латвийской 12, в литовской 16, в польской 6[1071].

С конца 1918 г. в Либаве латышским добровольческим отрядом командовал полковник О. Колпак, а после его гибели полковник Баллод, ставший осенью 1919 г. главнокомандующим, а впоследствии военным министром Латвии[1072]. Русскими офицерами были начальники штаба латвийской армии Радзинь и Гартман, инспектор стрелков В. Кашинский, начальник пограничной стражи Ю. Янсон, среди генералов и старших офицеров латвийской армии были также кадровые офицеры Апин, А. Бауман, И. Цеплит, Лейтис, Либерт, Фрейман, Понэ, Кишкурно и др. Латвийская армия состояла из созданных в 1919 г. 4 дивизий (по 4 полка) и десятка отдельных частей.

Эстонская армия включала 4 дивизии (2 полка и 12 отдельных батальонов) и по штату мирного времени имела 12,9 тыс. солдат при 1480 офицерах. Во главе ее с самого начала встал полковник И. Лайдонер (бывший и в 20-30-х годах ее главнокомандующим), среди эстонского генералитета и старших офицеров 30-х годов преобладали бывшие офицеры русской армии: военным министром был Н. Реэк, начальниками штаба армии — И. Соотс и И. Тырванд, заместителями военного министра — А. Ларка, П. Лилль и Т. Ротберг, главным интендантом — Р. Рейман, начальником военно-учебных заведений — И. Ринк, помощниками и начальниками отделов штаба армии — Р. Маасинг, И. Прей, В. Саарсен, начальниками дивизий — Я. Майде, Э. Пыддер, В. Пускар, А. Тыниссон, И. Унт, помощниками начальников дивизий и начальниками штабов дивизий Э. Куббо, В. Мут, А. Сейман, Г. Туксам, комендантами Ревеля — И. Юнкур и О. Раудвере; среди других генералов и старших офицеров небольшой эстонской армии — Р. Томберг, Э. Эйн, К. Фрейман, Н. Стейнманн, И. Абель, В. Кюлаотс, П. Ойнас, К. Мутсо, Коххаль и др. Кроме того, бывших офицеров было немало среди видных политических деятелей Эстонии (начиная с президента К. Пятса): А. Ассор (министр юстиции), Й. Варес, Н. Вийтак (министр путей сообщения), О. Кестер (министр земледелия), М. Клаассен, Х. Круус, Х. Ойдерман (министр пропаганды), Р. Пенно, Й. Питка, А. Рей (премьер и министр иностранных дел), Й. Семпер, А. Сузи (министр просвещения), Й. Холберг (министр торговли и промышленности).

Литовская армия состояла из 4 пехотных (по 3 полка и артбригаде) и кавалерийской дивизий. Военным министром Литвы был полковник русской армии К. Жукас, министром внутренних дел (генералом) — Чапликас, генералами (в т. ч. командирами и начальниками штабов дивизий) литовской армии стали также С. К. Жуковский, Настопка, Радус-Зенькович, Ладыго, Гловацкий, Томашевский, Якайтис, Шкапский, Лянскоранский, старшими офицерами — Саладжюс, Ишлинский, Балтушевский и др. Ряд офицеров, служивших в армиях прибалтийских государств, прибыли туда после гражданской войны из белых армий. Некоторые из них также занимали видные должности (например, инспектором артиллерии литовской армии был полковник Алексеевского артдивизиона О. Г. Урбонос).

При оккупации этих государств Советами бывшие русские офицеры (как занимавшие старшие командные должности, так и прочие) были почти все расстреляны или отправлены в лагеря[1073]. В частности из эстонской армии уже летом 1940 г. было уволено около 250 старших офицеров, а в июне 1941 г. арестованы и остальные.

В сложном положении оказались офицеры из остзейских немцев, которым при враждебном отношении со стороны эстонцев и латышей, не было места на родине. Впрочем, подавляющее большинство их, столетиями связанных с российской государственностью и по своим взглядам и культуре практически не отличающихся от остальных кадровых русских офицеров, воевало в белых армиях, разделив их судьбу. Лишь очень немногие из них сразу же уехали в Германию. Но те, кто вернулся домой в Прибалтику, пытались организовать самостоятельную военную силу, способную защищать их интересы от агрессивного эстонско-латышского национализма (подавляющее большинство городского населения Прибалтики и практически все помещики были остзейскими немцами, и немало пострадали от него, вплоть до резни со стороны эстонцев и латышей).

Инициатором создания Балтийского ландесвера выступил в октябре капитан 1-го ранга бар. Г. Н. Таубе, и на первом этапе практически все командование состояло из русских офицеров. Сначала командование предлагалось передать ген. Юновичу, затем общее руководство принял ген. бар. Фрейтаг фон Лорингофен (начальник штаба полковник фон Рихтер). В состав ландесвера входила как местная молодежь, так и балтийцы (воевавшие как в русской, так и в германской армиях). В середине ноября 1918 г. было сформировано 4 отряда, тремя из которых командовали русские офицеры (полковники Борнгаупт, бар. Деллингсгаузен и Рар), а также чисто русский отряд капитана Дыдорова и 3 латышских роты (всего около 1000 чел.); обучением всех частей руководил русский полковник фон Струве. Ландесверу вскоре же пришлось в союзе с латышскими национальными частями и русскими добровольческими отрядами вести тяжелые бои с собранными со всех фронтов и брошенными в Латвию красными латышскими полками. В составе него имелись батальоны, почти полностью состоявшие из офицеров. Ротами и эскадронами командовали русские офицеры остзейского происхождения — полковник бар. Клейст, бар. Ган и т. д. В январе 1919 г. в ландесвер поступило много германских офицеров, и он был преобразован по германскому образцу. Вследствие этого все русские офицеры оставили свои посты и большинство, за исключением молодых, служивших рядовыми, вышли из его рядов, объединившись в Ливенском отряде. В июле, когда по требованию англичан все германские офицеры покинули ландесвер, его возглавил капитан 1-го ранга бар. Таубе, а осенью, попав во власть латышей, он был преобразован в латышский полк[1074]. В составе Эстонской армии воевал против большевиков составленный из остзейцев Балтийский полк. Эти части впоследствии были расформированы и некоторые их офицеры вошли в состав прибалтийских армий, а другие уехали в Германию (остававшиеся еще в Прибалтике офицеры-остзейцы перебрались туда перед занятием ее советскими войсками в 1940 г.).

Хотя в русской армии существовали созданные во время войны грузинские, армянские и азербайджанские дружины, абсолютное большинство офицеров этих национальностей служили не в них, а в обычных регулярных частях. После развала армии они в основном вернулись домой и приняли самое активное участие в событиях, развернувшихся в Закавказье (хотя большинство кадровых офицеров этих национальностей, особенно старших, служило в белых армиях). После образования грузинского, армянского и азербайджанского правительств, немедленно было приступлено и к созданию национальных армий, чем занимались исключительно эти офицеры. В отличие от Польши и частично Финляндии, где офицеры русской армии были не единственным и даже не главным источником комплектования командного состава, здесь кроме них некому было возглавить национальные армии, создаваемые к тому же в условиях борьбы с турецким нашествием. Еще в период существования Закавказского правительства в составе его армии имелись грузинский и армянский корпуса под командованием генералов Габаева и Назарбекова, сражавшиеся с турками в течение полугода. 26 мая 1918 г. Закавказский сейм сложил свои полномочия, и 26–28 мая была провозглашена независимость трех закавказских государств.

Если среди грузин и армян (которые несли службу в русской армии на общих основаниях) было достаточно много офицеров, то среди кавказских татар (азербайджанцев), которые служили только добровольно, их было очень мало. Во главе азербайджанской армии стояли, правда два весьма известных и выдающихся генерала русской армии генералы от артиллерии С. -Б. Мехмандаров (военный министр) и А. А. Шихлинский. В ней служили также генералы Талышханов, Халилов, Селимов, полковники кн. Магалов (бывший командир Татарского полка Кавказской туземной кавалерийской дивизии), Зейналов, Эфендиев, Каджар и другие, в большинстве получившие эти чины уже на родине. Некоторые специальные службы, в частности, военно-судебная часть, полностью были укомплектованы русскими офицерами[1075]. После занятия большевиками Азербайджана те из них, кто не погиб, бежали в Иран и Турцию, а некоторые, как А. А. Шихлинский и М. М. Каджар, перешли на службу в Красную армию.

Среди руководителей грузинской армии были генералы Арджеванидзе, Гедеванов (командующий народной гвардией), Джехадзе, Микадзе, Надиров, Сумбатов, Мдивани, Мачавариани (командующий фронтом у Гагр), Мазниев (б. подполковник), Вашакидзе (командующие фронтом у Сочи), Кавтарадзе, полковники Сумбатов, Тухарели, Шмагайлов, Церетели и др. За небольшим исключением все они получили эти чины от грузинского правительства (а некоторые были ранее военными чиновниками, приставами и т. д.), из генералов лишь двое-трое имели эти чины до революции. После поражения некоторые эвакуировались при помощи англичан, некоторые, как ген. Мазниев, перешли к большевикам, а большинство осталось в Грузии. Следует заметить, что офицеры, перешедшие на грузинскую службу, в большинстве своем не забывали о том, что были русскими офицерами и были настроены к Добровольческой армии и ВСЮР гораздо более благожелательно, чем их правительство, крайне неохотно участвуя в столкновениях с белыми частями (имевшими место из-за Сухумского района); обычно с командованием грузинских частей белым удавалось договариваться гораздо лучше, чем с политическим руководством. При отходе Добровольческой армии на кавказское побережье многие из них (например, командир дивизиона полковник Журули) помогали ее офицерам избегнуть плена и перебраться в Крым[1076]. Позже, в эмиграции такие офицеры не отделяли себя от белых офицеров и состояли в одних с ними организациях. Поступали на грузинскую службу и офицеры-негрузины. В частности, многие из проживавших в Сочи в 1918 г. видя в грузинах вольных или невольных союзников Добровольческой армии против большевиков, поступили на службу в отряд Мазниева, значительно усилив его и численностью и качеством[1077].

Армянские власти относились к русским вполне лояльно, и на службу широко принимались не только армяне, а все русское офицерство. Из одного только Эриванского гренадерского полка в армянской армии служили ген. Вышинский (вскоре умерший) и 4 штаб-офицера[1078]. Армянскую армию возглавляли генералы Багдасаров, Назарбеков, Пирумов (бывший полковник 153-го полка), Дро, Силиков, Хачатуров, Шелковников, полковники Корганов, Дандаров, Нжде, и др. Как и в грузинской армии, большинство их имело на русской службе более скромные чины, но, например, генералы Назарбеков (бывший начальник 2-й Кавказской стрелковой дивизии), Шелковников, Пирумов, были генералами и в русской армии и обладали достаточным боевым опытом. Осенью 1920 г. армянской армии во главе с этими офицерами пришлось отражать турецкое наступление и одновременно вести бои с большевиками, начавшиеся еще в мае, причем некоторые офицеры ее с самого начала перешли на сторону Красной армии: так в начале мая в Александрополе поступили офицеры 1 конного полка во главе с его командиром полковником А. П. Мелик-Шахназаровым (среди них был и будущий красный маршал Баграмян), бронепоезда «Вартан Зоравар» во главе с капитаном С. Мусаэляном, и сам начальник гарнизона города ген. Хачатуров (вскоре убитый). Другие же продолжали бороться до самого конца (восстанием в Зангезуре в октябре 1920 г. руководили полковник Нжде и поручик Тер-Давидянц, в апреле 1921 г. еще оказывали организованное сопротивление отряды во главе с Мартиросом, Луничем, Каро-Сосуни, Сумбатом и Тархановым). Большинство офицеров дашнакской армии осталось в Армении, в Турцию и Иран эмигрировало очень небольшое их число. Вообще количество офицеров в закавказских армиях было невелико. В азербайджанской армии всего насчитывалось не более 30 тыс. чел, следовательно, не более тысячи офицеров (в Баку, правда, имелось юнкерское училище на 500 чел). Армянская армия была такой же численности, грузинская к февралю 1921 г. насчитывала около 35 тыс. чел. так что количество офицеров во всех этих армиях вряд ли было больше 5–6 тысяч.

Примечания:

1

1 — Волков С. В. Русский офицерский корпус. М., 1993.

10

10 — Деникин А. И. Очерки русской смуты. т. 1, ч. 2. Париж-Берлин, 1921, с. 49.

106

106 — Нестерович-Берг М. А. В борьбе с большевиками, с. 52–53, 113, 135, 137–138; Павлов В. Е. Марковцы в боях и походах, т. 1, с. 32–33.

107

107 — Красный террор в годы гражданской войны. По материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков. Лондон, 1992, с. 111.

1063

1063 — Дроздовский М. Г. Дневник, с. 126, 149.

1064

1064 — Матасов В. Д. Белое движение на юге России, с. 114.

1065

1065 — Могилянский Н. М. Трагедия Украйны, с. 102–103.

1066

1066 — Тинченко Я. Украiнське офiцерство, с. 5, 8–9.

1067

1067 — Герасименко К. В. Махно, с. 216.

1068

1068 — Тинченко Я. Украiнське офiцерство, табл. 5–8.

1069

1069 — Эти данные любезно предоставил автору Я. Тынченко.

1070

1070 — Нефедов Н. Железный занавес. Две великие провокации. Нью-Йорк, 1978, с. 47–48.

1071

1071 — Бережанский Н. П. Бермондт в Прибалтике // Историк и Современник. Берлин, 1922, с. 75; На службе Отечества, с. 471–472.

1072

1072 — Авалов П. В борьбе с большевизмом, с. 121, 246.

1073

1073 — На службе Отечества, с. 471–473.

1074

1074 — Авалов П. В борьбе с большевизмом, с. 241–264.

1075

1075 — Байков Б. Воспоминания о революции в Закавказьи, с. 174.

1076

1076 — Кузнецов Б. М. 1918 год в Дагестане, с. 57.

1077

1077 — Воронович Н. Меж двух огней, с. 92.

1078

1078 — Попов К. С. Воспоминания кавказского гренадера, с. 209.