• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Незомбированная часть человечества — возможно, меньшая — не обманывается относительно, так называемого, цивилизованного Запада.

Хладнокровные убийцы в манишках, сияющие улыбками со всех телеэкранов мира, держат в своей власти мириады лакеев — журналистов, писателей, «учёных», «историков», создающих и поддерживающих грандиозный миф об умилительных «общечеловеческих ценностях» — полупрозрачной ширме, прикрывающей ледяное корыстное бездушие Запада, умершего внутри себя и мстящего всему человечеству за собственную ущербность.

Но и сами «манишки» ведомы скрытыми от глаз миллионов вершителями судеб: супермафией банковско-финансовых воротил, для которых на планете не существует государственных границ.

На этом уровне степень «оледенелости» — ещё большая. Здесь уже воспитался такой редкостный тип человекообразных, который ищет вдохновения в сатанински извращённых идеях.

Внешние результаты их совместной «работы» в последние годы наиболее ярко проявились в Ираке, в Сербии и в России, где люди истреблялись тысячами, и этому предписывалось, если не радоваться, то молча повиноваться.

Чтобы понять неслучайность происходящего, небесполезно будет приоткрыть одну из зловещих страниц последней мировой войны против Германии: бомбардировку Дрездена. Курт Воннегут, насколько это было возможно, рассказал о ней — и его «замолчали». Мы же прибегнем к изложению написанной и напечатанной в США крохотным тиражом статьи Джорджа Т. Паркера о колоссальном преступлении, въяве продемонстрировавшем миру талмудический оскал Запада.

Преступлении, которое, быть может, станет в ряд символов, характеризующих суть Запада в XX столетии (к концу века пора раздавать «всем сёстрам по серьгам»).

…В начале 1945 года самолёты союзников сеяли смерть и разрушение над всей Германией — но старинный саксонский Дрезден оставался среди этого кошмара островком спокойствия.

Знаменитый, как культурный центр, не имевший военных производств, он был фактически ничем не защищён от ударов с неба. Лишь одна эскадрилья располагалась одно время в этом городе художников и ремесленников, но и её уже не оставалось к 1945-му. Внешне могло сложиться впечатление, что все воюющие стороны отводили Дрездену статус «открытого города» согласно некоему джентльменскому соглашению.

К четвергу 13 февраля поток беженцев, спасающихся от наступления Красной Армии, которая находилась уже в 60 милях, увеличил население города до миллиона с лишним. Иные из беженцев прошли через всякие ужасы и были доведены до полусмерти, что заставляло позднейших исследователей задумываться о пропорциях того, что Сталину было известно и подвластно, и того, что делалось без его ведома или помимо его воли.

Была масленица. Обычно в эти дни в Дрездене преобладала атмосфера карнавала. На этот раз обстановка была довольно мрачной. Беженцы прибывали с каждым часом, и тысячи людей устраивались лагерями прямо на улицах, едва прикрытые лохмотьями и дрожащие от холода.

Однако люди чувствовали себя в относительной безопасности; и хотя настроение было мрачное, циркачи давали представления в переполненных залах, куда тысячи несчастных приходили забыть на какое-то время об ужасах войны.

Группки нарядных девчушек силились укрепить дух изнурённых песенками и стихами. Их встречали полупечальные улыбки, но настроение поднималось…

Никто в эти минуты не мог представить, что меньше чем через сутки эти невинные дети будут заживо сгорать в огненном смерче, созданном «цивилизованными» англо-американцами.

Когда первые сигналы тревоги ознаменовали начало 14-часового ада, дрезденцы послушно разбрелись по своим убежищам. Но — без всякого энтузиазма, полагая, что тревога — ложная. Их город никогда до того не был атакован с воздуха. Многие никогда бы не поверили, что такой великий демократ, как Уинстон Черчилль, вместе с другим великим демократом — Франклином Делано Рузвельтом — решит казнить Дрезден тотальной бомбёжкой.

Что двигало Черчиллем? Политические мотивы. Промышленность Дрездена производила только сигареты и фарфор, товары невоенные. Но впереди была Ялтинская конференция, на которой союзники намеревались членить измученное тело Европы.

Черчилль и захотел разыграть «козырную карту» — некое грандиозное англо-американское действо, которое «произведёт впечатление» на Сталина, — слишком самостоятельного и слишком умного, набравшего слишком большую силу.

Эта карта, как оказалось позже, не «сыграла» в Ялте, поскольку плохая погода отменила запланированный рейд. Но Черчилль настаивал на том, чтобы рейд всё же осуществился, где угодно, объясняя это необходимостью подавить волю германского населения в тылу.

Едва жители Дрездена разошлись по бомбоубежищам, на город была сброшена первая бомба в 22.09. 13 февраля 1945 года. Атака продолжалась 24 минуты. Город был превращён в море огня.

«Образцовое бомбометание по целям» создало желаемый огневой шторм — это входило в расчёты склонного к юмору и любящего сигары «демократа».

Шторм начался, когда сотни меньших пожаров соединились в один, громадный. Гигантские массы воздуха всасывались в образовавшуюся воронку и создали искусственный смерч.

Тех несчастных, которых поднимали вихри, швыряло прямо в пламя горящих улиц. Те, кто прятался под землёй, задыхались от недостатка кислорода, вытянутого из воздуха, или умирали от жара, жара такой силы, что плавилось человеческое мясо и от человека оставалось влажное пятно.

Очевидец, переживший это, рассказывает: «Я видел молодых женщин с детьми на руках — они бежали и падали, их волосы и одежда загорались, и они страшно кричали до тех пор, пока падающие стены не погребали их».

После первого рейда была трёхчасовая пауза. Затишье выманило людей из укрытий. Чтобы спастись от смертоносного жара, тысячи жителей направились в Гросс-Гартен, чудесный парк в центре Дрездена площадью в полторы квадратных мили. Но палачи всё рассчитали…

В 01.22 начался второй рейд. Сигналы тревоги не сработали. Небо покрыло вдвое большее количество бомбардировщиков с зажигательными бомбами на борту. Эта волна предназначалась для того, чтобы расширить огневой шторм до Гросс-Гартена и убить тех, кто был ещё не убит.

Это был полный «успех» англо-американцев. В течение нескольких минут полоса огня пересекла траву, охватила деревья и загорелось всё — от велосипедов до ног и рук.

Ещё много дней после того всё это оставалось под открытым небом страшным напоминанием о садизме союзников.

В начале второй атаки многие ещё теснились в тоннелях и подвалах, ожидая конца пожаров. В 01.30 до слуха командира спасательного отряда, посланного в город с рискованной миссией, донёсся зловещий грохот. Он так описывал это:

«Детонация ударила по стёклам подвалов. К грохоту взрывав примешивался какой-то новый, странный звук, который становился всё глуше и глуше. Что-то напоминающее гул водопада — это был вой смерча, начавшегося в городе».

Те, кто находился в подземных убежищах, умерли легко: они мгновенно сгорали, как только окружающий жар вдруг резко увеличивался. Они или превращались в пепел, или расплавлялись, пропитывая землю до трёх-четырёх футов в глубину — тому множество свидетельств.

После налёта трёхмильный столб жёлто-коричневого дыма поднялся в небо. Масса пепла тронулась, покрывая тёплые руины, в сторону Чехословакии.

Один домовладелец в 15 милях от Дрездена нашёл в своём саду целый слой рецептов и коробочек от пилюль из дрезденской аптеки. А бумаги и документы из опустошённого Земельного управления упали в деревне Лирна, почти в 18 милях от Дрездена.

Вскоре после 10.30 утра 14 февраля на город обрушилась последняя порция бомб. Американские бомбовозы «трудились» целых 38 минут. Но эта атака не была столь жестокой, как первые две, — по масштабам, но не по сути.

Этот налёт был характерен изощрённым садизмом. «Мустанги» летели очень низко, и расстреливали всё, что двигалось, включая колонну спасательных машин, которые прибыли эвакуировать выживших.

Одна атака была специально направлена на берег Эльбы, где после ужасной ночи сгрудились беженцы, а также раненые.

Дело в том, что в последний год войны Дрезден стал городом-госпиталем. Во время ночного массового убийства медсёстры героически перенесли на себе тысячи искалеченных, перенесли к Эльбе.

И вот, низколетящие «Мустанги» расстреливали этих беспомощных пациентов, как и тысячи стариков, женщин и детей, бежавших из города.

Когда скрылся последний самолёт, почерневшие улицы Дрездена были усеяны мёртвыми телами. По городу распространился смрад. Стая улетевших из зоопарка стервятников жирела на трупах. Повсюду шныряли крысы. Один из видевших всё это сразу после бомбёжки рассказывал:

«У трамвайного депо была общественная уборная из рифлёного железа. У входа, уткнувшись лицом в меховое пальто, лежала женщина лет тридцати, совершенно нагая. В нескольких ярдах от неё лежали два мальчика, лет восьми-десяти. Лежали, крепко обнявшись. Тоже нагие… Везде, куда доставал взгляд, лежали задохнувшиеся от недостатка кислорода люди. Видимо, они сдирали с себя всю одежду, пытаясь сделать из неё подобие кислородной маски…».

Вот описание Дрездена через две недели. Оно принадлежит некоему швейцарцу. «Я видел, — говорит он, — оторванные руки и ноги, изувеченные тела, и головы, раскатившиеся по сторонам улиц. На площадях тела всё ещё лежали так плотно, что идти приходилось с предельной осторожностью».

Урожай смерть собрала богатый. Размеры дрезденского «Холокоста» — 250 тысяч жизней, отнятых в пределах 14 часов. Это более чем втрое превосходит количество жертв Хиросимы (71 879).

Апологеты союзников, оправдывая (!) эту бойню, приравнивают Дрезден к Ковентри. Но в Ковентри за всю войну погибло 380 человек, это нельзя сравнивать с убитыми в одночасье 250 тысячами.

Кроме того, Ковентри был складом военных запасов, то есть, законной военной целью. Дрезден, производящий чашки и блюдца, таковой не был.

Голливудская поделка «Блиц-Криг на Лондон», как и многие другие, — это всего лишь один из подленьких способов демонизировать врага вопреки действительным фактам. За всю войну Лондон потерял 600 акров земли, Дрезден за одну ночь — 1600. По иронии судьбы единственная цель в Дрездене, которая с большой натяжкой могла бы считаться военной, — железнодорожное депо — союзниками не бомбилась. Защитники «мировой демократии» были слишком заняты стариками, женщинами, детьми, ранеными.

Дрезденское убийство по масштабам своим и цинизму претендует на то, чтобы считаться самым подлым в истории.

Но никто из лётчиков-убийц, не говоря уж о «дядюшке Уинстоне» — этаком благородном герцоге Мальборо — что-то, не был замечен на скамьях подсудимых, типа нюрнбергской. Напротив! Лётчики были награждены медалями, Черчилль — монстр, отдавший приказ о бойне в Дрездене, — был титулован и завершил свою карьеру «великим человеком».

Биографы старательно вычистили из своих «объективных» писаний всякое напоминание о стремлении одного сумасшедшего «потрясти» других и убившего ради этого четверть миллиона мужчин, женщин и детей. Конечно, лётчики не могли отказаться — «они только выполняли приказы», эти английские военные преступники.

Чтобы представить себе степень нравственной деградации Запада, отметим, что в мае 1992 года в Лондоне был открыт памятник маршалу Артуру Харрису, главному исполнителю приказа Черчилля.

А вот и имена других чинов королевских ВВС Великобритании — военных преступников действительных, а не мнимых: маршал Роберт Саундби, советник авиаминистерства Арчибальд Синклер, командовавший первым налётом Моррис Смит.

Сохранились фотографии этого всемирно-демократического злодейства: ещё целый Цвингер, жемчужина дворцово-паркового искусства — и его руины; платформы с беженцами, идущие в спасительный Дрезден, — и горы трупов на площадях Дрездена;

243 матери с детьми, убитые только в одном из убежищ; разбитые машины спасателей, завёрнутые в бумагу трупы, сжигаемые массы мёртвых тел, убитые дети.

Это не Лондон. Не Париж (Париж сохранён). Это — не евреи, а немцы. Злодеяние есть злодеяние, и тут двойных стандартов быть не может, но они — применяются, и всё активнее. Однако, нельзя утверждать, что горы трупов в Дрездене «не замечены» мировой общественностью. В частности, Нюрнбергским трибуналом.