• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

О мифологизации на Западе событий Второй мировой войны написано и говорится немало. Достаточно характерным примером является искреннее удивление молодых британцев или американцев, которые узнают, что СССР не был союзником Гитлера и даже внес «некоторую лепту» в разгром фашизма. Но это мифотворчество помимо чисто идеологического аспекта имеет и чисто практический. Современным немцам (впрочем, не только немцам) не только вбивают в сознание комплекс неизбывной вины за все преступления национал-социализма, реальные или вымышленные. Но следует отметить, что действия США и Великобритании в годы Второй мировой войны отнюдь не ложились в нормы международного права, а с точки зрения человеческой морали и христианских ценностей и вовсе выглядят чудовищными. Сегодня эта тема тщательно замалчивается, причем не только в Соединенном королевстве и США. Но сведения о военных преступлениях, организованных военным и политическим руководством Соединенных Штатов и Великобритании в годы Второй мировой войны, всё же сохранились. Одним из таких преступлений была бомбардировка города Дрездена 13 февраля 1945 года.

Статьи 24–27 Гаагской конвенции 1907 года прямо запрещали бомбардировки и обстрелы незащищенных городов, уничтожение культурных ценностей, а также частной собственности. Кроме того, воюющей стороне предписывалось по возможности предупреждать противника о начале обстрела. Но это были слова, не имеющие никакого значения. Дело в том, что доктрина бомбовой войны против мирного населения была сформулирована еще во время Первой мировой войны британским маршалом авиации Хью Тренчардом. Он утверждал, что жилые районы противника должны стать естественными целями, поскольку промышленный рабочий является таким же участником боевых действий, как и солдат на фронте. Эта чудовищная доктрина нашла свое отражение в концепции ковровых бомбардировок, к которым Британия готовилась все предвоенное десятилетие. Основной бомбардировщик британских ВВС Lancaster был разработан именно для нанесения ударов по городам. Специально под доктрину тотальных бомбардировок в Великобритании было создано и самое совершенное среди воюющих держав производство зажигательных бомб. Наладив их производство в 1936 году, к началу войны британские ВВС располагали запасом в пять миллионов таких бомб. И уже 14 февраля 1942 года британские ВВС получили директиву бомбежек по площадям. На следующий день, 15 февраля, командующий британскими ВВС сэр Чарльз Портал в служебной записке командующему бомбардировочной авиацией Великобритании Артуру Харрису постарался предельно конкретизировать задачу: «Я полагаю, Вам ясно, что целями должны быть районы жилой застройки, а не верфи или заводы по производству самолетов». Но в этих пояснениях Харрис и не нуждался, поскольку еще в 1920-е годы, командуя авиационными соединениями в Пакистане и Ираке и «умиротворяя» население этих стран, он отдавал приказы об уничтожении целых селений, бомбардируя их зажигательными бомбами. Именно тогда он получил от своих подчиненных говорящее прозвище «мясник». Американцы приняли британскую концепцию «воздушного геноцида». Ее сторонники уверяли, что с ее помощью можно выиграть войну. «Это принцип пытки: жертву пытают до тех пор, пока она не сделает то, чего от нее требуют. От немцев требовалось скинуть нацистов», — считает современный берлинский историк Йорг Фридрих.

Следует уделить особое внимание технологиям реализации этой людоедской доктрины. Британские специалисты пришли к выводу, что для массового уничтожения населения предпочтительнее не фугасные, а зажигательные боеприпасы. Логика вполне ясна: немецкие города были крайне восприимчивы к огню. Дома были преимущественно деревянными, чердачные перекрытия — это готовые загореться сухие балки. Если поджечь в таком доме чердак и выбить окна, то возникший на чердаке пожар будет подпитываться кислородом, проникающим в здание через выбитые окна, — дом превратится в огромный камин. Превращение в печь целого города получило название «огненного шторма». Одновременное возгорание сотен домов создавало на площади нескольких квадратных километров тягу небывалой силы. Весь город превращался в печь невиданных размеров, засасывающую в себя кислород из окрестностей. Возникающая тяга, направленная в сторону пожара, вызывала ветер, дующий со скоростью 200–250 километров в час, гигантский пожар высасывал кислород из бомбоубежищ, обрекая на смерть даже тех людей, кого пощадили бомбы. Совершенно очевидно, что данная технология отнюдь не была универсальной, она неэффективна против оборонительных рубежей или военных заводов, а предназначена именно для уничтожения городских жилых кварталов и живущих в них. То есть геноцид населения не был «побочным результатом» (о чем впоследствии утверждали англо-американские историки), а именно той целью, которую преследовали союзники.

Отмечено, что вооруженные силы США и Британии почему-то главные свои военные преступления стараются осуществить в Страстную Седмицу или в день Святой Пасхи. Вот и для первого практического испытания нового способа массового убийства они выбрали ночь на Вербное воскресенье 1942 года. В этот день на старинный немецкий город Любек было высыпано 150 тонн фугасных бомб, взломавших черепичные крыши средневековых пряничных домиков, после чего на дома обрушилось 25 тысяч зажигательных бомб. Вовремя понявшие масштаб катастрофы пожарные Любека попытались вызвать подкрепление из соседнего Киля, но безуспешно. К утру центр города представлял собой дымящееся пепелище. Харрис торжествовал: разработанная им технология дала первые результаты. Успех Харриса воодушевил и премьер-министра Черчилля. Тот дал указание повторить успех на крупном городе — Кельне или Гамбурге. Спустя ровно два месяца после уничтожения Любека, в ночь с 30 на 31 мая 1942 года, погодные условия над Кельном оказались более удобными — и выбор пал на него. Налет на Кельн стал одним из самых массированных налетов на крупный немецкий город. Для атаки Харрис собрал всю имевшуюся в его распоряжении бомбардировочную авиацию, включая даже бомбардировщики береговой авиации, критически важные для Британии. Бомбившая Кельн армада насчитывала 1047 машин, а сама операция получила название «Тысячелетие». В городе было уничтожено 13 тысяч домов, серьезно повреждено еще 6 тысяч. Но Харрис и премьер-министр были ужасно расстроены: ожидавшийся «огненный шторм» не возник, а жертвы налета составили «всего» 500 человек. Была проведена серьезная «работа над ошибками», и следующий опыт — бомбежка Гамбурга, получивший называние операция «Гоморра», был осуществлен в июле 1943 года. 760 британских бомбардировщиков, под завязку загруженные фугасными и зажигательными бомбами, подлетели к Гамбургу, не испытывая практически никакого противодействия. Хотя только 40 % экипажей смогли сбросить свои бомбы точно внутри намеченного круга радиусом в 2,5 километра вокруг храма Святителя Николая, эффект от бомбежки был ужасающий. Зажигательные бомбы подожгли уголь, находившийся в подвалах домов, и уже через несколько часов стало ясно, что потушить пожары невозможно. К исходу первого дня экзекуция повторилась: на город обрушилась вторая волна бомбардировщиков, и еще 740 самолетов сбросили на Гамбург 1500 тонн взрывчатки, а потом залили город белым фосфором… Вторая волна бомбежки вызвала в Гамбурге желаемый «огненный шторм» — скорость ветра, всасываемого в сердце пожара, достигала 270 километров в час. Потоки раскаленного воздуха кидали обгоревшие трупы людей как куклы. «Огненный шторм» высасывал кислород из бункеров и подвалов, даже не тронутые ни бомбежкой, ни огнем подземные помещения превращались в братские могилы. Столб дыма над Гамбургом был виден жителям окрестных городов за десятки километров. Ветер пожара доносил обгоревшие страницы книг из библиотек Гамбурга до предместий Любека, располагавшихся в 50 километрах от места бомбежки. В общей сложности в ходе операции «Гоморра» в Гамбурге погибло не менее 35 тысяч человек. Придя к выводу, что технология достаточно отработана, британское руководство перешло к ее массовому и методичному применению. Уничтожение немецкого народа было поставлено на поток.

На бомбовую войну уходила треть военного бюджета Британии. Масштаб этого гигантского предприятия был таков, что осуществить его можно было только усилиями всей нации и только с согласия нации. Командующий ВВС сэр Чарльз Портелл поставил своим подчиненным «план» на 1943 год, согласно которому им предстояло уничтожить в Германии 900 тысяч гражданских лиц, еще миллион человек должны быть тяжело ранены, уничтожено должно быть 20 процентов жилого фонда. Едва ли у нации, представителем (и героем) которой был «рыцарь» Портелл, есть моральное право обвинять кого бы то ни было в бесчеловечности или в «чрезмерном применении силы». Впрочем, вернемся к «воздушному геноциду». Планы бомбового холокоста старательно исполнялись, о чем педантично сообщали газеты: Бинген — разрушен на 96 %. Дессау — разрушен на 80 %. Кемниц — разрушен на 75 %. Штутгарт — разрушен на 65 %. Магдебург — разрушен на 90 %. Кельн — разрушен на 65 %. Гамбург — разрушен на 45 %. К началу 1945 года новости о том, что еще один немецкий город перестал существовать, воспринимались уже как обыденность. Согласно этой концепции государственного терроризма, число жертв должно было становиться всё большим. Если до начала 1943 года бомбежки городов не уносили больше 100–600 человек, то к лету 1943-го операции начали резко радикализироваться. Страх гибели под бомбами достиг максимума в апреле-мае 1945 года, когда бомбежки достигли пика интенсивности. К этому времени было уже очевидно, что Германия проиграла войну и стоит на пороге капитуляции, но именно в эти недели на немецкие города обрушилось больше всего бомб, а количество смертей среди гражданского населения составило за эти два месяца невиданную ранее цифру — 130 тысяч человек. Самым известным эпизодом бомбовой трагедии весны 1945-го стало уничтожение Дрездена. На момент бомбежки 13 февраля 1945 года в городе с населением 640 тысяч человек находилось около 100 тысяч беженцев. Вопреки распространенному заблуждению уничтожение Дрездена не только не было акцией, проведенной по требованию советского командования (на конференции в Ялте советская сторона просила бомбить железнодорожные узлы, а не жилые кварталы), оно даже не было согласовано с советским командованием, чьи передовые части находились в непосредственной близости от города. По свидетельству советских ветеранов, вид стертого с лица города и горы женских и детских трупов шокировали их ничуть не меньше, чем увиденные в освобожденных нацистских концлагерях.

Следует отметить и следующее обстоятельство: особенно интенсивно союзники бомбили ту часть Германии, которой предстояло быть оккупированной советскими войсками. По мнению исследователей, это объяснялось не только стремлением оставить русским выжженную землю, гору трупов и совершенно разрушенную инфраструктуру. «Черчилль полагал, что русским надо продемонстрировать эту мощь, эту возможность уничтожить любой город, уничтожить его с расстояния в сто или в тысячу километров. Это была демонстрация силы Черчилля, демонстрация западной воздушной силы. Вот что мы можем сделать с любым городом. Собственно, спустя полгода то же самое произошло с Хиросимой и Нагасаки», — считает Йорг Фридрих. Но бомбили не только Восточную Германию, совершенно очевидно, что в последние недели и дни войны союзники торопливо тратили миллионы долларов и фунтов на уничтожения немецкого культурного ландшафта. В апреле 1945 года, когда уже это никак не могло повлиять на ход войны, британские ВВС уничтожали важнейшие культурные центры Германии: Вюрцбург, Хильдесхайм, Падеборн — маленькие города, имеющие огромное значение для немецкой истории. Объяснение этому «странному» вандализму достаточно простое: британцы в отличие от Сталина, заявившего, что «Гитлеры приходят и уходят, а Германия остается», уничтожали не нацизм (который, как мы видим, был вполне им созвучен), а именно Германию, ее корни, ее историю, ее культуру, ее менталитет. Они стремились превратить остатки немецкого народа в деморализованное запуганное стадо без родины и традиции, которое можно будет гнать куда угодно. С помощью своих бомбардировщиков они осуществляли лоботомию германской нации. Йорг Фридрих указывает на это вполне однозначно: «В один момент я задумался: а что произошло с библиотеками? Тогда я поднял профессиональные журналы библиотекарей. Так вот, в профессиональном журнале библиотекарей, в выпуске 1947–1948 годов, было подсчитано, какой объем книг, хранившихся в библиотеках, был уничтожен и какой спасен. Я могу сказать: это было самое большое сожжение книг за всю историю человечества. Огню были преданы десятки миллионов томов. Культурное сокровище, которое создавалось поколениями мыслителей и поэтов».

Британская авиация активно пользовалась последними днями войны, чтобы натренировать свои экипажи, испытать новые радарные системы, а заодно преподать немцам последний урок «моральных бомбежек», жестоко уничтожив на их глазах все то, чем они дорожили. Психологический эффект от таких бомбежек превзошел все ожидания. Шестьсот тысяч погибших мирных граждан, из них семьдесят тысяч детей — таков итог англо-американских бомбежек Германии. Но это не все. «После войны американцы провели масштабное исследование того, какие именно последствия для немцев имела их замечательная бомбовая война. Они были очень разочарованы, что им удалось убить так мало людей, — констатирует Йорг Фридрих. — Они думали, что убили два-три миллиона человек, и очень расстроились, когда оказалось, что погибло 500–600 тысяч. Им казалось, что это немыслимо — так мало погибших после таких долгих и интенсивных бомбардировок. Однако немцы, как оказалось, смогли защититься в подвалах, в бункерах. Но есть в этом отчете и другое интересное наблюдение. Американцы пришли к выводу, что, хотя бомбежки не сыграли серьезной роли для военного поражения Германии, характер немцев — это было сказано еще в 1945 году! — психология немцев, то, как немцы ведут себя, — существенным образом изменился. В докладе говорилось, — и это было очень умное наблюдение, — что бомбы по-настоящему взорвались не в настоящем. Они уничтожили не дома и не живущих тогда людей. Бомбы взломали психологическую основу немецкого народа, сломали его культурный хребет. Теперь страх сидит в сердце даже тех людей, которые не видели войну».

Возможно, пилот выглядит привлекательнее и романтичнее лагерного эсэсовца, но это ничего не меняет. Черчилль, Харрис, другие английские и американские политики, генералы и их подчиненные совершили ничуть не менее чудовищные преступления против человечества, чем вожди Третьего Рейха. Но по известным причинам они не сели рядом с ними на скамью подсудимых Нюренбергского процесса. И совершенный ими геноцид немецкого народа (да и не только его. Вспомним чудовищную бомбежку англо-американской авиацией столицы «союзной Югославии» Белграда в день Пасхи 1944 года) не получил должной оценки — правовой, исторической и религиозно-нравственной. Результатом этого стало дальнейшее развитие «удачной» доктрины бомбового терроризма. Вспомним хотя бы Вьетнам, который американцы грозились «забомбить в каменный век». Затем подобная концепция неоднократно реализовывалась и в других местах, в том числе — на Ближнем Востоке и на Балканах. Конечно, целенаправленно истреблять население Югославии — в самом центре Европы натовцы не решились, но они планомерно уничтожали гражданскую инфраструктуру Сербии и Черногории. Военные объекты практически не пострадали. Следует также отметить, что доктрина «бомбового террора» была на практике реализована старательными учениками американских инструкторов — грузинскими военными во время их недавней агрессии против Южной Осетии. В настоящий момент все создатели чудовищной доктрины уже давно на Божием Суде, и поэтому вопрос об их подсудности международному трибуналу не актуален. Тем не менее совершенные ими злодеяния должны получить однозначную оценку мирового сообщества. Для этого необходимо, чтобы как можно больше людей узнали о геноциде мирного населения германских городов, осуществленном англо-американскими военными.

«Русский Вестник» http://www.rv.ru/