• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Поскольку мы рассматриваем жизнь людей на огромной территории на протяжении почти 500 лет, то мы, естественно, вправе ожидать значительной разницы в способах и ритуале погребения. Эта разница может быть обусловлена как территориальными, так и хронологическими причинами. Так, в некоторых областях, прежде всего в Скандинавии, над умершими обычно сооружали погребальные курганы, в то время как во многих областях континентальной Германии курганы вообще неизвестны или тесно сосредоточены в немногих местах. Практика погребения оружия с умершими воинами также была свойственна далеко не всем германцам: во многих районах она была вообще неизвестна (возможно, по причинам религиозного характера). Можно выделить лишь наиболее четкие и значительные черты древнегерманского похоронного обряда и германских погребений, и это в основном те черты, которые открывают археологические раскопки. Однако о подробностях погребения археология не может нам ничего сказать, и, таким образом, ясную картину мы никогда не увидим.

Когда германские народы впервые появились на сцене античной истории Европы в I в. до н. э., преобладающим погребальным обрядом у них была кремация. Погребения-ингумации встречаются в нескольких ограниченных районах, и там они являются случайными. Обычно пепел умершего тщательно отделяли от углей погребального костра, может быть продолжая бытовавший с незапамятных времен обычай – освобождать дух от земных оков. Но такая практика вскоре прекратилась. Затем кремированные останки складывали в керамическую урну, а иногда – и в бронзовый сосуд. Затем урну захоранивали в ничем не отмеченной яме либо укладывали под кучу камней (каирн) или в низкий земляной курган. В Скандинавии такие каирны и курганы продолжали использоваться в качестве надгробий (как кремаций, так и ингумаций) вплоть до эпохи викингов и позднее. Иногда над кремированным телом воздвигали специальный погребальный домик. В Мандхее на датском острове Борнхольм поступали следующим образом: после того как пепел умершего покрывали землей, над ним воздвигали что-то вроде палатки из ветвей; затем место церемонии покрывали курганом из земли и камней.

Среди погребального инвентаря, который обычно сопровождал умершего в могиле, преобладали личные украшения, инструменты и оружие. Оружие, особенно мечи, зачастую ломали или сгибали – несомненно, символический акт, хотя его значение не совсем понятно. Возможно, это сломанное оружие символизировало конец могущества умершего. Но наиболее характерной особенностью кладбищ римского железного века было присутствие в могилах всех необходимых припасов для пира. Как ингумации, так и кремации сопровождались наборами керамических сосудов, в том числе больших емкостей для напитков, сосудов с ручками и кубков для питья, тарелок для твердой пищи, а также всевозможных ножей и ложек для ее потребления. В могилы клали свиные и бараньи окорока, а также различные напитки.

Погребальное сооружение в Мандхее (Борнхольм)

В последние два столетия до н. э. стали заметны новые тенденции, и вскоре после этого произошло еще одно значительное изменение в погребальном обряде. Внезапно самые богатые члены общества в северной Германии стали погребать свои умерших в земле. Возможно, это явилось результатом контактов с кельтами. Некоторые из таких могил имели форму построенных из дерева помещений, другие, в Ютландии, массивных каменных камер, которые могут восходить к гораздо более древним погребениям эпохи мегалита. Погребальная тризна (ее отмечали одинаково на похоронах мужчин, женщин и детей) связывала между собой различные виды погребений.

Какую форму имел этот ритуал? Был ли он чисто символическим, или же родственники умершего действительно потребляли пищу на краю могилы? А может быть, древние германцы верили, что пир задают умершие предки, приветствуя дух новоприбывшего? Теперь мы уже не можем ответить на эти вопросы. Очевидно то, что верования, которые лежали в основе ритуала тризны, были очень сильны. Погребальные пиры продолжали существовать во многих областях Северной Европы вплоть до недавнего времени: согласно древнему обычаю, на могилу ставили пищу и утварь. Заметим, что умершие, как считалось, принимают участие в пирах. В основе обычая погребального пира, возможно, лежало представление о фактическом участии в нем умершего: это был не просто поминальный обед. В первое время после смерти, когда дух был раним и беззащитен, ему нужна была подпитка и поддержка: в поздних сагах отчетливо выражено представление о том, что дух умершего некоторое время бродит, пока не достигнет окончательного успокоения. Тризна снабжала его всем необходимым для путешествия в неведомое и невиданное. Погребальные домики, как те, что были найдены в Мандхее, могут отражать ту же самую веру в уязвимость духа непосредственно после того, как он входит в новую сферу существования.

В течение многих столетий до первой встречи германцев с народами, владевшими письменностью, обычным обрядом погребения у германцев была кремация. Чтобы найти значительное количество ингумаций, мы должны углубиться в прошлое, в бронзовый век, когда вождей севера погребали в богатых могилах. Но во все время римского железного века преобладала кремация, и уже к 100 г. до н. э., если не раньше, на севере распространилось погребение пепла в урне, которую ставили в неглубокую яму. Эта практика продолжалась вплоть до периода Великого переселения народов, прежде всего в долинах Эльбы и Везера. Здесь известны огромные кладбища, которые датируются V–VI вв. На некоторых из них было обнаружено 2000 и более погребений в урнах. На фоне столь широко распространенной кремации зафиксированные погребения-ингумации выделяются особенно резко. Есть две области, где они сосредоточены в значительном количестве, и в обоих случаях речь идет о погребениях с богатым инвентарем.

Первая группа таких погребений распространена между Вислой и Эльбой и простирается от центральной Германии до Ютландии. Обычно ее называют «группой Любцова» по месту находки близ Штеттина в Померании, где было обнаружено не менее пяти погребений. Однако наиболее хорошо известные примеры встречаются в Скандинавии. Иногда могилы покрывали земляным курганом, однако чаще всего это были просто ямы, где умершие лежали в деревянных гробах. Погребальный инвентарь был богатым – в некоторых случаях даже роскошным: римские наборы для вина, стеклянная посуда, бронзовые сосуды, предметы туалета, такие, как зеркала и гребни, а также украшения местного изготовления, прежде всего кольца, булавки для волос и аксессуары для поясов.

В любцовскую группу входило и погребение из Хобю (Лоланн) с его великолепным серебряным сервизом (см. с. 27); еще одно – замечательное двойное погребение из Доллерупа на юге Ютландии. Останки двух людей (один был мужчиной, пол другого точно определить не удалось) покоились в гробах, сделанных из выдолбленных кусков дубового ствола. Каждый из покойников лежал на одеяле (или саване) из коровьей шкуры. У обоих были керамические сосуды и личные украшения, по большей части местного изготовления. Сбоку от одного из умерших стояли на деревянном подносе два серебряных кубка. Как и другие могилы этой группы, погребения в Хобю и Доллерупе не содержали оружия: в могилах мужчин сопровождали только шпоры для верховой езды. Однако мы не должны считать, что эти вожди были дружелюбными «нуворишами», которые довольствовались мирным сосуществованием с Римской империей, границы которой теперь лежали не так далеко к юго-западу. Это очень и очень маловероятно. Отсутствие оружия в погребениях не говорит о том, что они ничего не знали о войне: скорее это связано с определенным погребальным обрядом.

Погребения вождей любцовского типа датируются в основном I в. н. э. Через три столетия появился ряд подобных им богатых ингумаций, на сей раз в долине реки Саале в центре Германии. По большей части это захоронения мужчин, похороненных в деревянных гробах или обложенных деревом погребальных ямах. Как и более древних вождей, этих людей сопровождали в последний путь римская бронзовая посуда и керамика. Однако у них было и оружие: серебряные наконечники стрел, копья и дротики, а также шпоры, броши и личные украшения.

Погребение вождя из Леуны (близ Мерзебурга, Германия)

Есть данные о том, что у могилы проходили какие-то ритуалы. В Леуне могила из саальской группы находилась рядом с ямой, которая содержала череп и кости ног лошади. Видимо, это остатки жертвоприношения лошади, которое пришло на Запад от кочевников русских степей. Среди некоторых из этих народов жертвоприношения лошадей практиковались до сравнительно недавнего времени. В ходе церемонии большую часть животного после забивания поедали, а шкура висела на шесте до тех пор, пока не сгнивала. Голову и ноги хоронили в земле. Судя по всему, во многих странах древней Европы кожи животных окружала некая аура святости, в том числе и в кельтских землях, как показывает использование их там в обрядах гадания. Возможно, около гробницы в Леуне прошла церемония, в которой существенную роль играла лошадиная шкура, и ее могли похоронить с другими останками лошади.

Снова мы видим, что в сознании людей существовала близкая связь между плодородием (которое здесь символизирует лошадь) и загробной жизнью. Однако жертвоприношения лошадей проходили не только на кладбищах. Многие из них засвидетельствованы находками в болотах, а одно обнаружили внутри поселения в Сорте-Мульд на острове Борнхольм. У саксов Вестфалии среди могил мужчин и женщин встречаются даже погребения целых лошадей. Они, по всей видимости, не связаны с отдельными могилами и должны отражать какой-то ритуал.

Огромные «поля погребальных урн» – кладбища, состоявшие из кремированных погребений, – использовались в течение многих столетий. Самые знаменитые из них находятся в саксонских землях на нижней Эльбе (например, Вестерванна и Перльбергбай-Штаде). Кладбище в Вестерванне просуществовало с I по VI в. н. э., хотя основная часть захоронений относится к III–IV вв. Доказано, что некоторые из «полей погребальных урн» содержали исключительно женские или мужские погребения. К несчастью, многие из них уже давно были весьма небрежно раскопаны, и мы не можем утверждать, что именно такова была обычная норма для захоронений на Севере, однако обычай раздельных кладбищ засвидетельствован от Везера до Вислы. Погребальный инвентарь обычно состоял лишь из одной урны, содержавшей пепел умершего. Если встречаются другие предметы, то обычно это скромные личные украшения и предметы туалета: гребни, ножницы, броши, бусы, браслеты и кольца. Лишь изредка попадаются предметы, которые могли иметь ритуальное значение, например точильные камни. Оружие и другие атрибуты воина также находят редко.

Дальше на север, в Ютландии, преобладали совсем другие погребальные обычаи. Здесь большие «поля погребальных урн» почти неизвестны. Наоборот, кладбища были небольшими и состояли как из ингумаций, так и из кремаций. Самые интересные из ингумаций в Ютландии находятся на севере полуострова. Часто они заполнены большими камнями; иногда в центре имеется вдобавок бревенчатая «комната». Обычно рядом с умершим обнаруживают целую батарею керамических сосудов, хотя время от времени скорбящие родственники экономили, укладывая в могилу не целые горшки, а лишь черепки. В мужских погребениях иногда находят оружие. Кремации северной Ютландии гораздо менее богаты: они содержат лишь булавки и другие украшения для одежды. То, что эти формы не встречаются на одном кладбище, подчеркивает резкое различие между двумя погребальными обрядами.

В центральной Ютландии и нижней Саксонии встречаются «смешанные» кладбища с ингумациями и кремациями, особенно в позднеримский период. Возможно, практика ингумации дошла до этих земель с севера Ютландии, хотя некоторые ученые предполагали, что, напротив, она распространилась из римских провинций на север, куда ингумацию занесли германцы, возвращавшиеся домой после службы в римских войсках.

В Норвегии, как и в южной Швеции и на балтийских островах Борнхольм и Готланд, также практиковались как кремация, так и ингумация. Здесь в течение всего железного века и вплоть до периода Великого переселения народов продолжали воздвигать курганы или каменные каирны – еще долгое время после того, как этот обычай был оставлен или отошел на задний план в других странах Северной Европы. Многие из этих курганов покрывают величественные погребения, однако большая их часть, очевидно, всего лишь могилы крестьян. Хороший пример богатого кургана – курган из Саэтранга (Рингеррике, Норвегия), который датируется концом IV столетия. Это было двойное погребение. Умершие и их погребальные приношения находились в бревенчатой камере, и все это было покрыто каменным каирном. В могиле обнаружили останки богато одетых мужчины и женщины, которые лежали на медвежьих шкурах. Среди предметов, погребенных вместе с умершими, было оружие, сосуды для питья, ведра, керамика, ювелирные изделия и фигурки для настольных игр. Самой неожиданной подробностью в погребении из Саэтранга, тем не менее, оказалась форма самого погребального кургана. Обычно он имел приблизительную форму круга или овала. На сей раз каирн был сложен в виде четырехугольной звезды с закручивающимися кончиками, напоминающей свастику или детскую «вертушку». Оба символа встречаются на других предметах эпохи Великого переселения народов. Во многих случаях они связаны с погребениями или надгробными камнями.

Как и многие «поля погребений» в области Эльбы и Везера, некоторые скандинавские кладбища использовались веками. Один из примеров – кладбище курганов в Валлхагаре (см. с. 75). Еще более яркий пример – большое кладбище в Санкт-Кан-никегор на Борнхольме. Здесь погребения датируются периодом от Рождества Христова вплоть до Великого переселения народов.

Погребальные обычаи северных германцев во время позднего римского периода и в эпоху Великого переселения народов не пережили значительных изменений. Мы видели, что в Скандинавии погребальные обряды V–VI вв. в целом походили на обряды римского железного века. На саксонском побережье близ устья Эльбы обычной формой кладбища оставались «поля погребений». Но у германцев, которые отправились на юг, чтобы поискать счастья в римских провинциях, все было совсем по-другому. Погребальные обряды франков и аламаннов в III в. практически неизвестны, но мы можем предполагать, что они, как и их предшественники в западной и центральной Германии, как правило, сжигали своих умерших. Однако древнейшие кладбища, которые мы можем с уверенностью назвать франкскими и аламаннскими, – это кладбища с ингумациями, в которых могилы были расположены четко определенными рядами; головы умерших были обращены к западу. Такие кладбища (как правило, их называют Reihengraber – «погребения, расположенные рядами») существовали в римских пограничных областях от Нидерландов до Дуная. Они позволили нам узнать почти все, что мы знаем о раннем искусстве и культуре франков и аламаннов.

Древнейшие погребения, которые мы можем с уверенностью назвать франкскими, встречаются в северной Галлии и Рейнской области. Здесь на некоторых позднеримских кладбищах, которые датируются с середины IV по начало V в. н. э., было обнаружено несколько могил, которые отличаются от других не только своим богатством, но и предметами, которые в них содержатся. Эти предметы были непохожи на обычную утварь галло-римских провинциалов, однако вполне обычны в германском контексте. В погребениях мужчин мы находим оружие, копья, метательные топоры, а иногда и мечи. В женских погребениях часто встречаются украшения, которые носили на одежде, – многие из них относятся к различным германским типам. Поскольку римская керамика и стекло позволяют датировать большинство этих могил концом IV – началом V в., то есть временем, когда правительство Римской империи было еще реальной силой, то германцы, которых похоронили в этих могилах, должны были попасть на территорию империи с позволения римлян. Из сочинений авторов того времени мы знаем, что в этом регионе охотно брали на службу варваров. Многие из них служили в армии, как простые солдаты, а некоторые становились и офицерами высокого ранга. Это как раз их могилы.

К одному из этих ярких памятников мы можем присмотреться повнимательнее. В 1885 г. во время раскопок позднеримского кладбища в Вермане на севере Франции был обнаружен каменный гроб, окруженный рвом и покрытый курганом. Несмотря на то что часть содержимого гроба была разграблена (скорее всего, одним из рабочих, которые работали на французских археологов), оказалось, что могила содержит множество великолепных предметов. Внутри саркофага лежали меч, остатки пояса и овальная серебряная пластинка. Снаружи гроба найдены остатки превосходного щита, который первоначально был украшен пурпурной кожей и пластинками золотой фольги; умбон щита прикрыт посеребренной пластинкой. Среди оружия была также «франциска», десять наконечников копий и еще один, более крупный наконечник, инкрустированный серебром. По соседству находилась могила женщины – возможно, супруги офицера. Ее в последний путь сопровождало ожерелье из больших золотых бусин, три парные броши, золотое кольцо и две посеребренные дисковидные броши. Очевидно, что этот воин и его сотоварищи, останки которых были найдены на других кладбищах, занимали в северной Галлии высокое положение.

Есть и много других, более скромных могил варваров. Одно из самых интересных кладбищ было найдено в Фурфосе (Бельгия). Умерших германцев хоронили в заброшенной римской бане: в то время руины часто использовали как кладбища. Ни в одной из могил богатого инвентаря не нашли. В типичном погребении имелись: стеклянный сосуд (обычно это был кубок для питья), несколько керамических сосудов – все римской работы, костяной гребень, накладки и пряжка с армейского пояса, одно или несколько копий и метательный топор.

Самым обычным погребальным обрядом у северных германских народов было погребение в корабле: умершего хоронили в корабле или воздвигали памятник в виде корабля. Надгробные памятники, которые состоят из групп камней, составленных в форме корабля, и захоронения настоящих лодок и кораблей, в которых лежали останки умерших и их погребальный инвентарь, имеют на севере, особенно в Скандинавии, весьма долгую историю. Каменные памятники в форме кораблей воздвигались еще с бронзового века, хотя большая их часть датируется периодом Великого переселения народов и эпохой викингов. Лишь немногие были сооружены в период римского железного века. С символикой корабля мы уже встречались, говоря о религиозных верованиях (см. с. 169): его несли или тащили в процессиях, связанных с обрядами плодородия. Корабль играл важную роль и в погребальном ритуале, возможно символизируя путешествие умершего под землей.

Каменные сооружения в форме кораблей особенно характерны для южной Швеции и острова Готланд; некоторые находятся в Дании и Норвегии. Погребения в лодках и кораблях периода Великого переселения народов также встречаются в значительных количествах в Дании и южной Швеции (а также на Британских островах), однако наиболее часты они у побережья Норвегии. Эти погребения были предназначены не только для военных вождей. В них хоронили также и женщин – как в бронзовом веке, так и в послеримские времена.

Формы погребения в корабле могли быть различными. Иногда умершего помещали на борт корабля, который спускали в море; иногда при этом корабль поджигали. Самое волнующее повествование о таком погребении содержится в рассказе о кончине короля Скильда в «Беовульфе»:

В час предначертанный
Скильд отошел,
воеводитель
в пределы Предвечного.
Тело снесли его
слуги любимые
на берег моря,
как было завещано
Скильдом, когда еще
слышали родичи
голос владычный
в дни его жизни.
Челн крутогрудый
вождя дожидался,
льдисто искрящийся
корабль на отмели:
там был он возложен
на лоно ладейное,
кольцедробитель;
с ним же, под мачтой,
груды сокровищ —
добыча походов.
Я в жизни не видывал
ладьи, оснащенной
лучше, чем эта,
орудьями боя,
одеждами битвы —
мечами, кольчугами:
все – самоцветы,
оружие, золото —
вместе с властителем
будет скитаться
по воле течений.
В дорогу владыку
они наделили
казной не меньшей,
чем те, что когда-то
в море отправили
Скильда-младенца
в суденышке утлом[15].
Стяг златотканый
высоко над ложем
на мачте упрочив,
они поручили
челн теченьям:
сердца их печальны,
сумрачны души,
и нет человека
из воинов этих,
стоящих под небом,
живущих под крышей,
кто мог бы ответить,
к чьим берегам
причалит плывущий.

В ходе другого обряда корабль вместе с умершим и его сокровищами сжигали на земле, а останки затем хоронили в кургане или яме. Археология дает больше всего сведений о третьей форме погребений в корабле – когда корабль с покойником и всеми принадлежностями для путешествия (а иногда и с несколькими слугами) хоронили в земле, не сжигая. Хотя было найдено много таких погребений (самое знаменитое – кенотаф короля Восточной Англии в Саттон-Ху, графство Суффолк), зачастую они оказывались разграбленными столетия назад, и самые прекрасные предметы были похищены. Однако анализ погребений из Венделя и Вальсгарде в Швеции может дать представление обо всей пышности, свойственной таким похоронам. Это погребения мужчин, которые датируются от VII до XII вв. Хотя, строго говоря, они находятся вне пределов интересующего нас периода, они наиболее ясно показывают, как именно проходил обряд.

В более ранних погребениях умершего клали на корму корабля лицом к носу, зачастую на отдельной лежанке. Его сопровождали оружие и доспехи, а также украшения. На переднюю часть корабля помещалось все необходимое для путешествия – кухонная утварь, кадушки, корабельные снасти, еда, а иногда и слуги. Погребение сопровождали жертво-приношения животных: их тела клали или на сам корабль, или просто внутрь могилы. Некоторых вождей в загробный мир сопровождали лошади, корова или бык, собаки, овцы, свиньи, утки, гуси и даже сокол. Сами корабли лежали так, что их носы были направлены к морю, как будто бы они были готовы отплыть.

Корабль отвозил умершего в мир духов за морем, в царство, которым управлял Один. Наверное, именно поэтому корабли снабжали всем необходимым для путешествия, и именно поэтому большинство таких погребений встречается на берегу или рядом с ним. Однако долгое время корабль был еще и символом плодородия: возможно, древние германцы считали, что в силу этого он может защитить умершего.

Короли эпохи Великого переселения народов и их супруги, естественно, покоились в великолепных гробницах: короли – со своим воинским снаряжением, а женщины – с украшениями и в драгоценных одеждах. Помимо нескольких погребений в кораблях, которые также могут считаться королевскими, нам известно четыре гробницы, претендующие на то, чтобы назваться гробницами королей. Все они франкские. Самым известным погребением (содержимое которого сегодня, однако, практически утрачено) была гробница Хильдерика, отца короля Хлодвига (умер в 482 г.), обнаруженная в 1653 г. в Турнэ. Когда гробницу открыли, то по золотому кольцу с печаткой, на которой было имя и портрет короля, определили, кому она принадлежала. Среди погребального имущества короля было два богато украшенных меча, копье, топор и голова лошади со сбруей (еще одно жертвоприношение лошади!), а также множество украшений, 200 серебряных и 100 золотых монет. На плаще Хильдерика было вышито 300 цикад: они считались символом бессмертия. К сожалению, эта очень важная коллекция погребального инвентаря была разграблена во время выставки в Париже в 1831 г., и сохранилось лишь несколько предметов.

Могила святой Арнегунды в Сен-Дени (близ Парижа)

О самой гробнице Хильдерика нам ничего не известно: была ли она одиночной, находилась рядом с другими погребениями или внутри какой-нибудь постройки. Однако в случае с другими королевскими гробницами франков, обнаруженными не так давно под Кёльнским собором и собором Сен-Дени в Париже, нам повезло больше. В Сен-Дени была погребена женщина в возрасте примерно 45 лет, невысокая, стройная и белокурая. Ее тело было забальзамировано и уложено на красное одеяло или плащ в каменный саркофаг. Она была одета в прекрасные одежды; при ней было множество ювелирных украшений, некоторые из которых были достаточно массивными и больше подходили бы мужчине. Вновь кольцо с надписью позволило идентифицировать тело. Женщина оказалась Арнегундой, супругой меровингского короля Хлотаря I; скончалась она около 570 г. Поскольку Арнегунда была похоронена внутри христианской церкви, то неудивительно, что в оснащении могилы мало языческого: не было ни магических амулетов, ни погребального пира.

Шлем из могилы мальчика под Кёльнским собором. Верх шлема сделан из роговых пластинок

Еще два погребения были найдены глубоко под Кёльнским собором. В одном была похоронена женщина, в другом – шестилетний мальчик. В обоих были найдены многочисленные предметы, подобающие королевскому званию. Оба тела лежали в выложенных камнем погребальных камерах. На женщине также, возможно, была дорогая одежда, и, подобно гробнице Арнегунды, здесь обнаружилось немало ювелирных украшений. Но, в отличие от погребения в Сен-Дени, эти захоронения сопровождались едой и питьем. В гробнице мальчика было множество уникальных предметов: креслице, кроватка, маленький деревянный скипетр, маленький шлем, верх которого был сделан из костяных пластинок, меч, метательный топорик, копье и дротик. Оба погребения датируются серединой VI в. Кёльнский собор лежал внутри стен римского и раннесредне-векового города. Люди, которых хоронили в городской церкви, могли быть только членами королевской семьи или семей высших чинов церкви. Ясно, что в данном случае речь идет именно о царственных особах: это были погребения членов королевской семьи франков – Меровингов.