• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

«…Так как трехгодичный срок моего пребывания на Св. Елене должен истечь 18-го июня 1819-го года, считаю нужным воспользоваться первым случаем, который представится около этого времени, чтобы вернуться в Европу, и не могу преминуть донести В-му С-ву, что, вместо того чтобы приживаться к этой ужасной скале, я здесь беспрестанно страдаю нервным расстройством. По свидетельству всех медиков, крайний, нестерпимый жар тропиков вреден для моего здоровья и уже подточил его…»

Текст, приведенный выше, позаимствован из собрания официальных донесений, направленных в Петербург графу Нессельроде графом де Бальменом, уполномоченным Российской Империи на острове Св. Елены, месте ссылки человека, которого граф де Бальмен иной раз в своей переписке именует «Узником Европы». Ну, «Узником Европы» – именно так, с большой буквы – мог быть только Наполеон. A де Бальмен принадлежал к шотландскому роду, осевшему в России еще во времена Анны Иоанновны. Так что граф Александр Антонович де Бальмен был человеком вполне русским, сыном «…генерал-губернатора курского наместничества…».

По крайней мере, так обозначает должность отца графа де Бальмена М.А. Алданов, написавший небольшую повесть о Наполеоне на острове Св. Елены. Повесть называется «Святая Елена, маленький остров», и вещь эта представляет собой, не побоюсь тавтологии, маленький шедевр. Марк Александрович Ландау, писавший под псевдонимом Марк Алданов, жил в Париже, куда его вынесло из России вместе с волной белой эмиграции, а в 1940 году, после падения Франции, сумел перебраться в Америку. Человек он был умный, с широкими интересами, окончил в Киеве университет (два факультета – физико-математический и юридический), работал химиком, был автором нескольких научных публикаций в этой области, но истинной его страстью была русская литература. Он очень много читал, дружески общался с Набоковым и с Буниным, а перед Л.Н. Толстым поистине преклонялся и даже написал о нем специальное исследование, «Загадка Толстого». Сам Марк Александрович тоже писал – романы, очерки, исторические «портреты», и его знаменитые друзья из мира литературы очень его хвалили. Вплоть до того, что, по слухам, И.А. Бунин собирался выдвигать его произведения на Нобелевскую премию. Слухи, возможно, справедливы – не потому, что романы Марка Александровича были так уж хороши, они были скорее среднего качества, а потому, что Бунин любил выдвигать на Нобелевскую премию тех, кто не имел ни малейшего шанса ее получить.

Как бы то ни было, повесть Алданова «Святая Елена, маленький остров» имела такой успех, что даже принесла ее автору некоторые коммерческие выгоды – не частое событие в эмигрантской литературе. Она действительно очень хорошо написана. Следуя методу обожаемого Марком Александровичем Толстого, он описал Наполеона не прямо, а как бы в зеркале, со стороны, с точки зрения современника, который озабочен в основном собой, а об увиденном повествует, не особо в него вникая и не больно-то понимая то, что он видит.

Вот на роль такого постороннего наблюдателя М.А. Алданов и определил графа Александра Антоновича де Бальмена, пребывавшего на острове в качестве русского «пристава» при Наполеоне. Сам граф, как мы знаем из его переписки с Нессельроде, слова этого не любил и больше склонялся к определениям вроде «комиссара» или «уполномоченного».

B свете вышеизложенного есть смысл посмотреть на докладную записку графа еще раз – текст ее подлинный, это один из документов, включенных в издание: «Из бумаг графа де Бальмена». // Русский архив, 1869. Жалобы на здоровье, «…безвозвратно подорванное на острове…», следует понимать как просьбу о переводе. Здоровье графа было превосходным – ему было немногим более тридцати. На климат он жалуется тоже совершенно несправедливо. Для подтверждения этого можно посмотреть географический атлас, а можно и просто заглянуть в труд Е.В. Тарле «Наполеон»:

«…Климат острова Св. Елены очень здоровый. В самом жарком месяце средняя дневная температура – около 24° по Цельсию, в самом холодном месяце – около 18 1/2°, а средняя годовая температура 21°. Теперь там больших лесов сравнительно мало, но 100 лет тому назад на острове их было еще много. Питьевая вода очень вкусная и здоровая, орошение острова обильное, много травы и густых кустарников, зарослей, где водится дичь. Весь остров занимает 122 квадратных километра и базальтовыми темно-зелеными почти отвесными скалами как бы подымается из океана…»

Так что ужасная скала не так уж и мала, и с климатом все обстоит вполне благополучно. Другое дело, что остров очень далек от Европы, и даже до ближайшего берега (да и то – африканского) расстояние где-то около 2000 километров. Если же говорить не об Африке, где в начале XIX века особой цивилизации не наблюдалось, то ближайшим портом к острову Св. Елены был Рио-де-Жанейро, и граф де Бальмен там даже побывал и был представлен тамошнему монарху, королю Португалии Жуану VI, которого англичане спасли из Лиссабона от подходивших к городу войск Жюно и перевезли в Бразилию. Так он там и остался, а теперь все беспокоился – не доберется ли Наполеон Бонапарт и до Бразилии, с целью устроить там смуту?

Граф его успокоил – бежать с острова чрезвычайно трудно. Английское правительство в самом деле беспокоилось о возможном побеге и разместило там гарнизон и небольшую флотилию, с целью пресечь в зародыше всякую попытку освободить узника. В качестве возможного освободителя подозревался Жозеф Бонапарт, который мог снарядить корабль, направить его в Южную Атлантику, а там уж, каким-то образом исхитрившись, взять Наполеона на борт, увезти его в Америку или даже в Европу. Хотя и непонятно – кто в Европе рискнул бы дать Наполеону пристанище? Главной проблемой графа де Бальмена на острове Св. Елены была чудовищная, непереносимая скука. Он в этом отношении был не одинок. Английские офицеры из состава гарнизона полагали, что если бы их узник был расстрелян или повешен, он оказал бы им огромную услугу – их наконец перевели бы куда-нибудь в другое место. Впрочем, к пленнику они относились с почтением. Вот свидетельство российского комиссара – в письме к своему правительству граф де Бальмен пишет следующее:

«…Что более всего удивительно, это влияние, которое этот человек, пленник, лишенный трона, окруженный стражей, оказывает на всех, кто к нему приближается… Французы трепещут при виде его и считают себя совершенно счастливыми, что служат ему… Англичане приближаются к нему только с благоговением. Даже те, которые его стерегут, ревностно ищут его взгляда, домогаются от него одного словечка. Никто не осмеливается держать себя с ним на равной ноге…»

Наполеон жил в выделенной ему усадьбе под названием Лонгвуд, с губернатором острова не общался и, по-видимому, мучился тем же, чем и граф де Бальмен и английские гарнизонные офицеры, – неистовой скукой.

Возможно, на Св. Елене он завидовал маршалу Нею, которого победившие Бурбоны расстреляли.

Если принять аналогию между запертым на острове Эльба Наполеоном и ослепленным Самсоном, который обрушил храм на своих врагов и похоронил себя под его обломками, то Наполеону повторить подвиг сказочного богатыря не удалось: слишком уж много врагов у него набралось. Да и похоронил он себя заживо…

Конечно, остров площадью в полторы сотни квадратных километров – не подземный склеп, и усадьба Лонгвуд – не заколоченный гроб, и пребывал Наполеон на Св. Елене не в одиночку, а в окружении как бы даже небольшого «двора» – с ним в изгнание отправились генералы Бертран, Гурго, Монтолон, Лас-Каз в качестве секретаря, и присутствовало даже дамское общество – Бертран и Монтолон взяли с собой на остров своих жен; были слуги, его новый камердинер Маршан и корсиканец Сантини.

Но ощущения пожизненного заключения все это не снимало. Почта императора проверялась, попытка передачи в окружающий мир письма, не прошедшего через цензуру губернатора, приравнивалась к контрабанде. Наполеону не повезло с тюремщиком – сэр Гудсон Лоу, по идее, владел итальянским, и даже в форме его корсиканского диалекта, потому что когда-то служил на Корсике, но во всех остальных отношениях оказался человеком совершенно неподходящим.

Он был назначен на должность выше той, на которую мог бы претендовать в обычное время, поэтому больше всего на свете опасался сделать что-нибудь не так – и своими бесчисленными «мерами предосторожности» он довел единственного заключенного до непрерывного и непроходящего раздражения. К Наполеону посылали специальных посланцев, которые должны были лично убеждаться в том, что он на месте. Однажды такой «посланец» даже заглянул в ванную комнату к императору…

Первое время заключение проходило в занятиях. Наполеон диктовал, много читал, играл в шахматы – все это было довольно слабой заменой тому 15-часовому рабочему дню, который был у него в обычае. Он даже попытался изучить английский – без особого успеха. «Двор» его постепенно пустел – уехали и Гурго, и Бертран, и Лас-Каз.

В повести М.А. Алданова граф де Бальмен женится на юной 15-летней падчерице губернатора острова Св. Елены, сэра Гудсона Лоу (oн, кстати, действительно на ней женился, что подтверждает тезис о том, что граф был вполне здоров, а мучился только скукой) – и однажды, прогуливаясь по острову с юной супругой, натыкается на какого-то непонятного человека, который в полном одиночестве развлекается тем, что кидает камушки в воду маленькой мелкой бухточки.

Он узнает в нем Наполеона, с которым тщетно пытался познакомиться все эти годы, которые он провел на острове. Это зрелище поражает его как удар грома – граф буквально бежит прочь. Он видел человека, который повелевал миром, и вот к чему свелось все его владычество…

Высказанная выше мысль принадлежит, конечно, не Наполеону, а Марку Александровичу Алданову. Он добавляет к своему повествованию еще и такой эпизод:

«… У одного из его приближенных – у того, кто, при всех своих недостатках, был особенно предан императору, кто оставался с ним до конца его дней и кого он сам называл своим сыном, – была красивая жена. На нее в последние годы жизни Наполеон обратил усталое внимание. У женщины этой родилась на Святой Елене дочь, чрезвычайно похожая лицом на императора. И от мысли, что жертвой его последней холодной прихоти сделался вряд ли не единственный в мире человек, как-никак сохранивший ему верность до гроба, от мысли этой чуть шевелилось то страшное и дьявольское, что всю жизнь клокотало в Наполеоне…»

Имен М.А. Алданов не называет, но приближенным, о котором он говорит, был граф Монтолон, у которого действительно была красивая жена. И она действительно родила девочку, похожую лицом на императора, и даже назвала ее Наполеоной.

Многие люди – например, автор английской биографии Наполеона, Алан Ском (Alan Schom) – утверждали, что в конце концов Монтолон его за это и отравил.

Наполеон умер 5 мая 1821 года. Перед этим долго болел. Вскрытие показало изъязвленный желудок, что было диагностировано как рак. От этой же болезни умер его отец, Карло.

Алданов пишет, что перед смертью Наполеон отдал своему камердинеру бриллиантовое ожерелье.

«…Вот что, голубчик, – прибавил он. – Я завещал тебе пятьсот тысяч франков, но мои деньги далеко, во Франции. Бог знает, когда ты их получишь. Возьми пока…

Он вынул из ящика бриллиантовое ожерелье.

– Оно стоит тысяч двести. Я тебе его дарю. Спрячь. Ступай…»

Марк Александрович, как правило, очень точен. Возможно, он имел в виду совершенно определенное ожерелье? Его привезла на Эльбу Гортензия де Богарнэ. Она знала, что Наполеон лишен полагавшихся ему миллионов и очень стеснен в деньгах, и она вернула ему его подарок, который он сделал ей в более счастливые времена, – бриллиантовое ожерелье. Оно стоило как раз те 200 тысяч франков, о которых говорит Наполеон у Алданова.

Графу Монтолону было завещано два миллиона франков, которых он не получил. Братья скончавшегося императора Наполеона убедили его банкира, Лаффита, в том, что Монтолон повинен в смерти завещателя.

Косвенных свидетельств отравления и в самом деле хватает. Например, внезапная смерть совершенно до того здорового и никогда не болевшего телохранителя Наполеона, Сантини, присланного на остров Св. Елены «дядей Фешем». Он был предан «племяннику», сделавшему его кардиналом, и пытался помочь ему всем, чем только мог.

Е.В. Тарле приводит в своем «Наполеоне» другую версию – он говорит о редкой тропической болезни, которую Наполеон мог подцепить в Египте и которая проснулась в нем опять, через много лет, в результате тяжелого стресса. В последнее время появились данные, подтверждающие возможность отравления – в волосах Наполеона обнаружили высокую концентрацию мышьяка.

Правды, по-видимому, мы не узнаем никогда.

Похоронить себя Наполеон Бонапарт завещал во Франции, но место для могилы указал на острове Св. Елены. Его волю выполнили, но договориться о надписи на могиле не смогли. Дело в том, что англичане не признавали Наполеона императором и именовали его «генерал Бонапарт». Так что вышел спор: французы настаивали на коротком слове «Наполеон», сэр Гудсон Лоу, опасаясь оплошать в глазах своего лондонского начальства, не соглашался и предлагал слово «Бонапарт».

Могила осталась без имени.