• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Пока русские отчаянно боролись за выживание, их великие союзники, казалось, только болтали. Но это лишь казалось. Великобритания и США, великие морские державы, не могли успешно вести войну, не восстановив своего господства на море. Это означало не только непрекращающуюся борьбу с подводными лодками, нужно было наращивать производство военных кораблей в Америке, чтобы восполнить потери. Эта борьба велась успешно. Высадка англо-американского морского десанта в Северной Африке в ноябре 1942 г. свидетельствовала об успехах союзников на этом пути.

Неизбежная задержка с открытием второго фронта была русским непонятна, их не могло успокоить направление конвоев в Архангельск. В мае 1942 г. советский министр иностранных дел Молотов впервые отправился на Запад. В Лондоне он проявил удивительную покладистость, не стал требовать признания границ России 1941 г., на чем прежде настаивал, и согласился на прямой союз с Великобританией, рассчитанный на 20 лет. Взамен он просил о немедленном открытии второго фронта. Черчилль рассказал об имеющихся проблемах, он готов был сделать все, что мог, но не стал связывать себя обещаниями. На переговорах в Вашингтоне Рузвельт, казалось, пошел навстречу русским, одобрив заявление о том, что «достигнуто полное взаимопонимание относительно срочного открытия второго фронта в 1942 г.». Разница между обоими деятелями заключалась не только в темпераменте, не только в том, что Рузвельт в беседе экспансивен и щедр, а Черчилль, когда кто-то пытается его подтолкнуть, оказывает сопротивление. Было еще коренное различие во взглядах. В декабре 1941 г. на совещании в Вашингтоне было решено сначала разгромить Германию. Американцы, озабоченные налаживанием массового военного производства, предложили наступать, как только будут готовы, там, где враг сильнее. Англичане экономили свои ограниченные ресурсы; по их мнению, непосредственно штурмовать Германию следовало, лишь когда где-то в другом месте будут истощены ее силы. Руководители американского и британского штабов с апреля по июнь проводили длительные совещания. Американцев постепенно убедили, что широкомасштабная высадка в Северной Франции в 1942 г. невозможна. Американские силы еще не готовы к главной кампании. Немецкие подводные лодки наносили все больший урон судоходству, и американский военно-морской флот отказался отвлечь десантные суда с Тихого океана.

Американцы хотели, чтобы был создан хотя бы плацдарм в Шербуре, но англичане их убедили, что и это нецелесообразно, разве лишь в случае, если России будет угрожать разгром. 21 июня, когда Черчилль опять был в Вашингтоне, начальники штабов, входившие в объединенный Комитет, отвергли какую-либо высадку во Франции до 1943 г. Собирались ли обе великие державы бездействовать еще 12 месяцев? Единственной альтернативой казалась высадка во французской Северной Африке. Вначале эта идея пришла в голову «окольным путем»: Рузвельт, которому очень не нравился де Голль, полагал, что сможет договориться с правительством Виши и в ответ на приглашение во французской Северной Африке смогут высадиться американские, а не британские силы. Но правительство Виши идею не поддержало. Стало ясно, что высадка в Северной Африке должна стать военной операцией. Начальники штабов доложили, что любые действия во французской Северной Африке будут отходом от главного направления боевых действий и потому нежелательны.

Это не устраивало обоих политических лидеров. После долгого периода неудач на Среднем Востоке Черчиллю нужно было действовать где-то еще. Кроме того, он боялся, что, если не предпринять какие-либо действия в Европе, американцы сосредоточат внимание на Тихом океане. Рузвельту также нужен был какой-то эффектный ход, чтобы повлиять на выборы, которые должны были состояться осенью. Он сказал советникам, что, если исключить Северную Францию, тогда «надо взять что-то второстепенное». Французская Северная Африка была единственным подходящим местом.

Англичане потеряли Тобрук, и последовавшее затем отступление к Эль-Аламейну окончательно подтолкнуло их к проведению отвлекающих действий. Одних американских сил было бы недостаточно при высадке десанта в условиях противодействия противника. Англичанам также пришлось бы принять участие, какое бы это ни произвело впечатление на правительство Виши. Начальники штабов предупредили, что полномасштабная кампания в Северной Африке помешает высадке в Северной Франции не только в 1942, но и в 1943 г. Но ни Черчилль, ни Рузвельт не приняли во внимание это предостережение. Жизнь подтвердила потом правоту начальников штабов.

Для принятия решения можно было бы привести доводы стратегического характера. Овладение Средиземным морем спасло бы судоходство, хотя, конечно, в основном оно было утрачено из-за африканских кампаний. Завоевание французской Северной Африки даст англичанам и американцам опору, даже если Гитлер разобьет Россию и сохранит господство в Европе. Немцам придется прийти на помощь итальянским союзникам, их резервы будут направлены из России и Франции в Северную Африку. Таким образом, высадка явилась бы одновременно и эффективной заменой второго фронта, и подготовкой к нему. Решение было принято скорее из соображений политических, чем стратегических. В результате англо-американская акция была предпринята против недавнего союзника.

Перспектива совместных действий внесла изменения в систему военного командования. До сих пор у англичан каждый вид вооруженных сил имел свое независимое командование. Например, в Египте Окинлек руководил военными действиями на суше, Каннингхэм – на море, а Тсддср, командующий ВВС, помогал тому или другому по своему усмотрению. Американцы жаждали иметь главнокомандующего по аналогии с президентом. Первая попытка в этом отношении была сделана в начале 1942 г., когда Уэйвелл стал главнокомандующим союзными силами в Индии и Индонезии. Командование вскоре перестало существовать в результате успехов, достигнутых японцами. Затем с учетом того, что война шла преимущественно на Тихом океане, главнокомандующим должен был быть назначен Нимиц, но при этом нельзя было обойти известного генерала Макартура. Поэтому главнокомандующими назначили обоих – Макартура в Австралии и юго-западной части Тихого океана, а Нимица в центральной части Тихого океана, а также всюду, где проводились военно-морские операции. Как и следовало ожидать, они осуществляли две независимые друг от друга, а подчас противоречащие друг другу кампании. Макартур устремился назад на Филиппины, Нимиц – прямо к Японии. Поскольку их силы почти полностью были укомплектованы американцами лишь с небольшим добавлением австралийцев, настоятельной необходимости в объединенном командовании не возникло. Первым настоящим главнокомандующим объединенными войсками союзников во второй мировой войне был генерал Эйзенхауэр, назначенный командовать высадкой десанта во французской Северной Африке.

О том, что в 1942 г. второго фронта не будет, кто-то должен был сообщить Сталину; сделать это согласился Черчилль. По пути в Россию он побывал в Каире и обнаружил, что британская армия сбита с толку отступлением, Окинлек полон опасений в связи с прибытием немецкой армии на Кавказ и тем, что посла ожидает специальный поезд. Черчилль собрал всех сотрудников посольства, осудил их за панику и гневно заявил: «Не будет отступления! Не будет! Не будет!» Специальный поезд был расформирован, и в тот же вечер в клубе «Гезира» появился внешне спокойный посол.

Окинлек отказался обсуждать вопрос о возобновлении наступления, и Черчилль решил подыскать более решительных или, возможно, более сговорчивых генералов. Окинлека сменил генерал Александер, командующим 8-й армией был назначен Монтгомери. Александер был прирожденным главнокомандующим: человек мягкий, дружелюбный, его не волновали ни враги, ни политика, ни собственные генералы. Монтгомери был самым лучшим боевым командиром со времен Веллингтона:[20] твердый и уверенный в себе, он явился в нужный момент, когда всевозможные импровизации сменились систематическим планированием. В конечном счете выбор Черчилля оправдался, но пока эти два генерала еще больше, чем Окинлек, не считали нужным торопиться.

В Москве Черчиллю удалось договориться легче, чем он ожидал. Впервые Сталин встретился с государственным деятелем высшего ранга; это означало, что Россия снова стала великой державой. В соответствии с новым своим постом Сталин появился не в прежней гимнастерке, а в маршальском мундире. Это была странная встреча: ведь Черчилль некогда участвовал в интервенции против большевиков, а Сталин в глазах всего мира олицетворял собой большевизм. И теперь они были едины в решимости разбить Гитлера. Сталин был недоволен, что открытие второго фронта отложено. Зато высадка в Северной Африке его воодушевила, он сказал: «Да поможет Бог в этом деле». Черчилль пообещал, что второй фронт откроется в 1943 г. Очевидно, он не внял предостережениям начальников штабов.

Пока на рубежах у Эль-Аламейна стояли англичане, а русские сосредоточивались под Сталинградом, 19 августа британские и канадские войска высадились в Дьеппе. Эта высадка была первой попыткой осуществления совместной операции. Командовавший там Монтгомери настаивал, что операция должна иметь достаточную поддержку военно-воздушных и военно-морских сил. Командование британских ВВС ответило, что выделить самолеты не может, командование флота также не желало рисковать ни одним из своих крупных кораблей… Монтгомери, к счастью для своей репутации, уехал в Египет. Примерно б тыс. человек высадились в Дьеппе, прикрытие с воздуха было недостаточным, поддержку осуществляли всего несколько эсминцев. Никаких немецких опорных пунктов захватить не удалось, а потери при этом оказались тяжелыми: из 5 тыс. канадцев 3 тыс. не вернулись. Говорили, что из неудачи были извлечены уроки, хотя трудно сказать, какие именно. А подлинным уроком было предостережение – не импровизировать, где бы то ни было – в Галлиполи, Норвегии, Греции или, как теперь, в Дьеппе. Урок был воспринят: успешной высадке во Франции б июня 1944 г. предшествовали 18 месяцев детального планирования.

Наступил долгий период ожидания, или, как назвал его Черчилль, период «усилий и напряжения»: никаких наступательных действий англичан в Египте до конца октября, никакой высадки во французской Северной Африке до 8 ноября, политическое недовольство в Англии, растущие потери в Атлантике. В Сталинграде передышки не было. Город протянулся на 20 миль по правому берегу Волги, его нельзя было окружить и по всем правилам организовать осаду, его надо было брать штурмом. В начале сентября немцы еще были гораздо сильнее – соотношение было 3:1 по числу людей и 6:1 по танкам. Но базы снабжения находились за тысячи миль. Русские отошли так далеко на восток, что все получали непосредственно с новых заводов, расположенных за Уралом. Тыловые части были у самой Волги, каждую ночь русские переправляли через нее людей и снаряжение. И еще одно, опасное для немцев, обстоятельство: по мере того как они все больше войск перебрасывали на Сталинградский фронт, приходилось поручать защиту открытого фланга вдоль реки Дон румынам и венграм, боевые качества которых были сомнительны.

Штурмовать Сталинград, как и Верден в первую мировую войну, смысла не было. Достигнув берегов Волги к северу и югу от Сталинграда, немцы прервали движение по реке, и взятие города им ничего бы не дало. Они продолжали борьбу за него ради своего престижа. Гитлера пленяла перспектива захватить город, носивший имя Сталина. Гальдера заставили уйти в отставку, с ним вместе исчезли последние остатки армейской независимости. Гитлер, как и в предыдущем году, опережал события. 8 ноября он выступил на традиционном нацистском сборище в Мюнхене и заявил по поводу Сталинграда: «Знаете что? Мы скромны, но мы своего добились. И вы можете быть вполне уверены, что теперь никто не заставит нас уйти». А Геббельс объявил, что идет «величайшая война на истощение, какую когда-либо видел мир». Но истощение в первую очередь угрожало немцам. Русские удерживали Сталинград как приманку, ведущую немцев к гибели, боролись за каждый дом, каждый завод. Немецкие танки были ослаблены в бесконечных уличных боях. Тем временем Жуков держал Чуйкова и его 62-ю армию на скудной диете. За период с 1 сентября по 1 ноября лишь 5 русских пехотных дивизий переправились через Волгу. В то же время за Доном создали 27 новых пехотных дивизий и 19 бронетанковых бригад. Немецкие генералы посылали предупреждения, но Гитлер их отвергал Наступление должно продолжаться: «Вопрос решит последний батальон». Ведь отступление означало бы разгром, а это «немыслимо в условиях всеобъемлющей направленности мировых политических сил». Во всяком случае предостережения были не особенно настойчивыми. Никто из немецких генералов не верил, что русские могут предпринять генеральное наступление.

Первое успешное осеннее наступление союзников произошло в Египте. Монтгомери постепенно накапливал силы. Роммель, которому отчаянно не хватало горючего, решил, пока не поздно, сорвать приготовления англичан. 30 августа он начал битву в горной цепи Алам-эль-Хальфа, ворвавшись в расположение противника тем же способом, который прежде часто обеспечивал ему победу. Монтгомери не позволил себя спровоцировать. Английские танки вели чисто оборонительный бой, находясь в полузакрытой позиции. Запасов горючего у Роммеля оставалось на один день, и он вышел из боя. А Монтгомери дал ему уйти. Импровизированные контрудары прежних кампаний были ему не свойственны. Роммель, будучи больным, уехал в Германию. Черчилль подгонял Монтгомери, но получил ответ: «Если начать наступление в сентябре, оно закончится неудачей, а если подождать до октября, то я гарантирую большой успех и разгром армии Роммеля; надо ли атаковать в сентябре?» Больше Черчилль его не торопил.

Отсрочка принесла пользу. В течение сентября лишь 2/3 итальянских судов добрались через Средиземное море к месту назначения, за октябрь – лишь треть, при этом ни одного танкера. У держав «оси» танки располагали запасом горючего на три заправки, а не на 30, как рассчитывали. Тем временем через Суэцкий канал беспрепятственно шел поток людей и американских припасов. Когда началась битва, у англичан было 230 тыс. человек, у государств «оси» – 80 тыс., танков – 1440 у англичан, 260 – у немцев и 280 устаревших – у итальянцев. Монтгомери намеревался умело использовать свое превосходство. Вместо былых дерзких налетов – упорная борьба, война на уничтожение. Монтгомери придерживался принципа, установленного сэром Уильямом Робертсоном, когда тот был начальником имперского Генерального штаба во время первой мировой войны: победа идет к тому генералу, у которого кошелек полнее; на этот раз в отличие от прошлого преимущество было на его стороне.

23 октября началась вторая, еще более знаменитая битва у Эль-Аламейна. Английские танки штурмовали позиции противника в наиболее укрепленном пункте. Через минные поля прорваться на простор не удалось. Монтгомери, любивший говорить, что все идет по плану, вынужден был отступить, а затем попытался наступать снова. Роммель, поспешивший возвратиться из Германии, опять его остановил. Но теперь в африканском корпусе немцев было менее 90 танков, а у Монтгомери по-прежнему около 800. Черчилль в Лондоне сердился по поводу медленного темпа наступления, даже Брук, начальник имперского Генерального штаба, стал беспокоиться: вдруг он «ошибся и Монти измотан»?

2 ноября англичане потеряли 200 танков, а у Роммеля их осталось всего 30, и он решил отступить. На следующий день категорический приказ Гитлера заставил его повернуть назад и попытаться любой ценой удержать позиции под Эль-Аламейном. В этой сумятице 4 ноября английские танки наконец прорвались. Казалось, это была великолепная возможность отрезать силы держав «оси». Но англичане продвигались слишком медленно. Их попытки окружить противника всегда были слишком ограниченными, осторожными, запоздалыми. Роммель ушел. Англичане захватили в плен 10 тыс. немцев и 20 тыс. итальянцев; по пути они также подобрали 450 брошенных танков и свыше 1000 орудий. Их собственные потери составили 13 500 человек. Монтгомери неуклонно продвигался вперед. Сначала Роммель хотел остановиться в 500 милях от Бенгази – таков был и приказ Гитлера. Но Роммель использовал против Гитлера Муссолини, который позволил ему отойти к границе Туниса; там к весне 1943 г. Роммель создал долговременные позиции.

Не только разгром под Эль-Аламейном заставил Роммеля отступить до самого Туниса, но и сообщение о том, что англичане и американцы 8 ноября высадились в Сеиерной Африке. В силу стечения обстоятельств эта высадка, отчасти предпринятая, чтобы помочь попавшим в трудное положение английским войскам в Египте, фактически состоялась вслед за решающей победой англичан и через неделю после выборов в конгресс. Высадка началась в обстановке неразберихи, путаницы; этого следовало ожидать, судя по первой попытке совместных действий. Американцы лишь намеревались создать небольшой плацдарм на Атлантическом побережье, англичане надеялись освободить от противника район Средиземноморья и высадиться прямо у границ Туниса. И те, и эти немного отклонились от задуманного плана. Американцы высадились в Касабланке – это была бессмысленная попытка, англичанам удалось добраться до Алжира, но оказалось, что этого недостаточно.

Были также политические осложнения. Американцы еще надеялись сотрудничать если не с правительством Виши, то хотя бы с французскими властями в Северной Африке. Англичане, таких надежд не питавшие, не смогли настоять на своем. Де Голлю не позволили участвовать в операции и даже о ней не сообщили. Видя, что правительство Виши не идет на контакты, американцы сделали ставку на Жиро, пожилого французского генерала, бежавшего из германской тюрьмы. Его привезли из Франции на подводной лодке. Он оказался весьма строптивым, требовал высадки десанта в самой Франции и назначения на пост главнокомандующего объединенными силами. Поэтому его вынуждены были задержать в Гибралтаре до тех пор, пока все не кончится. Как бы то ни было, французские власти в Северной Африке отказались его признавать. Там находились французские войска численностью 120 тыс. человек, тогда как союзники могли высадить лишь 10 тыс. В последний момент Дарлан, правая рука Петена, внезапно приехал из Алжира. Это было весьма кстати. Однако теперь известно, что он там оказался не случайно: американцы вели с ним переговоры, так же как и с Жиро. Дарлан имел намерение присоединиться к побеждающей стороне. После длительных колебаний он согласился сотрудничать с союзниками, как в свое время сотрудничал и с немцами. Его решению способствовало известие о том, что немцы вступили на неоккупированную территорию Франции, что правительство Виши утратило свою и без того сомнительную независимость. Один трофей ускользнул из рук немцев: 27 ноября, когда они достигли Тулона, французский адмирал вопреки приказу Дарлана присоединиться к союзникам потопил свой флот.

Администрация Виши в Северной Африке подчинилась приказу Дарлана прекратить сопротивление. Невзирая на протесты в Англии и в меньшей степени в США, Эйзенхауэр признал Дарлана верховным комиссаром. 15 ноября во всей Англии звонили церковные колокола в честь победы под Эль-Аламейном – победы в борьбе за свободу и одновременно победы британского оружия. Союзники поставили у власти адмирала Дарлана, упорного и опасного коллаборациониста, сотрудничавшего с немцами. Было ли это результатом антифашистской кампании, которую обещали народам, связанным союзом? Рузвельт утверждал, что сделка с Дарланом «лишь временная мера, которую оправдывает лишь напряженность борьбы». Назревший вопрос разрешился в канун Рождества: Дарлан был убит молодым офицером-роялистом, который был осужден французским трибуналом и расстрелян. На освободившуюся должность поставили Жиро, поскольку такая замена вызывала меньше всего возражений. Но осталась проблема более глубокая: английское и американское правительства хотели не перемен в Европе, а устранения Гитлера.

Отсрочки в Алжире и невозможность высадиться дальше к востоку свели на нет крупнейшее достижение, которое высадка должна была принести. К тому времени, когда союзные силы начали наступление, немецкие и итальянские войска сосредоточивались в Тунисе, где с ними сотрудничал французский генерал-губернатор. Союзные операции осуществлялись плохо: солдаты были необстрелянные, командиры – без опыта. По словам Эйзенхауэра, «вот лучшая характеристика наших нынешних операций: они нарушили все общепризнанные принципы ведения войны, противоречат всем правилам оперативных действий и службы тыла, которые приводятся в учебниках, и в течение ближайших 25 лет их будут осуждать во всех классах Ливенворта и военных колледжей».

К середине декабря у стран «оси» имелись в Тунисе войска численностью примерно 25 тыс. человек, у союзников – около 40 тыс. Шли непрерывные дожди. В канун Рождества Эйзенхауэр отказался от наступления. Это окончательно исключало какую-либо возможность высадки во Франции в 1943 г.: несомненно, союзные войска надолго застряли в Северной Африке. В других отношениях отсрочка оказалась, по словам Лиддела Гарта, скрытым благодеянием. Гитлер и Муссолини получили время перебросить в Тунис 250 тыс. солдат – все свои остававшиеся в районе Средиземноморья боевые части.

Победа русских была третьей по счету, но более крупной по масштабу. 19 ноября шесть русских армий прорвали румынские и немецкие рубежи к северу и к югу от Сталинграда. 23 ноября возле Калача они встретились. Паулюс и его 6-я армия были отрезаны. Отступить Паулюс не решался: на карту был поставлен его престиж и престиж Германии, он еще надеялся удержать позицию для круговой обороны, как немцы под Москвой в 1941 г.

Гитлер, конечно, твердо придерживался того же мнения, особенно когда Геринг убедил его, и совершенно неверно, в том, что люфтваффе может дать 6-й армии возможность держаться, обеспечив ее снабжение по воздуху.

20 ноября Манштейн, по общему мнению, самый талантливый генерал, прибыл принять командование армиями в районе Дона. Он также колебался. В случае отступления Паулюса русские армии могли бы свободно разгромить все немецкие силы от Дона до Кавказа. Во всяком случае русские рубежи укреплялись, Паулюс больше не сможет прорваться, даже если соберется с силами. Его придется выручать. Бронетанковые силы под командованием Гота с трудом начали продвижение к Сталинграду. К середине декабря танки были на расстоянии всего 30 миль от города, но дальше пройти не смогли. Паулюс должен двигаться в том же направлении. 19 декабря сотрудник разведки Манштейна вылетел в Сталинград. Он утверждал, что отступление еще возможно. Начальник штаба Паулюса ответил, что отступление явилось бы «признанием поражения. 6-я армия по-прежнему будет на своих позициях. От вас требуется лишь одно – получше ее снабжать».

Во всяком случае планы были самые разные, создалась путаница. Манштейн предлагал операцию под названием «Зимняя гроза»: Паулюс должен соединиться с Готом и таким образом открыть коридор, через который можно снабжать 6-ю армию. Паулюс отвечал, что, находясь в окружении под Сталинградом, не может направить бронетанковые силы к Готу, не оголяя передний край своей круговой обороны. Поэтому единственно возможная операция – «Удар грома», т. е. полный выход из боя. Он спрашивал, может ли Манштейн дать такой приказ, но тот не ответил. Дело было не только в запрещении Гитлера, для Манштейна важно было, чтобы 6-я армия осталась на своем месте. Русские снова прорвались в верховьях Дона, 6-я армия должна продолжать, находясь в окружении, удерживать русские войска численностью полмиллиона и треть всей русской артиллерии. 6-я армия была обречена. 31 января 1943 г. Паулюс, только что ставший фельдмаршалом, сдался в плен, 2 февраля капитулировали германские войска. Из 91 тыс. немцев, попавших в плен, впоследствии вернулись лишь б тыс. Гитлер удрученно заметил: «Паулюс не знал, как перешагнуть в бессмертие: ему надо было застрелиться». Геббельс объявил в стране траур на три дня и возвестил о начале «тотальной войны».

6-й армией пожертвовали не напрасно. Армия Клейста смогла теперь уйти с Кавказа, у Манштейна было время отойти назад и произвести перегруппировку. На этот раз Гитлер умерил свою непреклонность и согласился с предложением Манштейна «обменять пространство на время»: «здешнее поле боя оставляет возможность для стратегических операций». А русские продолжали наступать. На севере в результате наступления они прорвали блокаду Ленинграда, 15 февраля взяли Харьков. Теперь пришла их очередь оторваться от баз снабжения. Немцы нанесли ответный удар, и, хотя им не удалось окружить русские войска и они взяли только 9 тыс. пленных, 13 марта они опять захватили Харьков. Затем военная машина забуксовала в грязи весенней оттепели.

Сталинград, быть может, вопреки частым утверждениям не был решающей битвой второй мировой войны. Армии сателлитов – румын, венгров, итальянцев – были разбиты и уже не смогли оправиться от поражения. Но в марте 1943 г. немцы все еще стояли на рубежах, откуда начали наступление 1942 г. Они восстановили свой боевой дух и показали под Харьковом, что снова господствуют на поле боя. Именно немцы, а не русские предприняли наступление, когда начался сезон боевых действий 1943 г. Тем не менее победа русских под Сталинградом в гораздо большей мере, чем оборона Москвы год назад, развеяла миф о непобедимости Германии. Сам Гитлер сказал Йодлю: «Бог войны перешел на другую сторону».

Во время этих крупных событий на Волге и в Северной Африке не был обойден вниманием и Тихий океан. Американские начальники штабов игнорировали решение союзников поставить на первое место разгром Германии: за первую половину 1942 г. в район Тихого океана ушло вдвое больше американских ресурсов, чем на Европейский театр военных действий. И затем растущие нужды тихоокеанской кампании больше, чем нужды Средиземноморья, способствовали тому, что высадка в Северной Франции десантов была отложена до 1944 г. Два главнокомандующих, Нимиц и Макартур, по своей стратегии коренным образом отличались друг от друга. Макартур сетовал: «Из всех ошибок, допущенных на войне, быть может, самая не поддающаяся описанию – неспособность объединить командование на Тихом океане».

Нимиц предложил нанести удар по японцам в районе Соломоновых островов. Последовала битва за Гуадалканал, длившаяся с августа 1942 по февраль 1943 г. Борьба шла с переменным успехом, вначале с каждой стороны было по 6 тыс. человек, затем – по 50 тыс. Произошло шесть крупных военно-морских сражений. 7 февраля японцы отступили; они потеряли 25 тыс. человек, американцы – гораздо меньше. Но если продвигаться от Соломоновых островов до Токио американцам предстояло такими темпами, то их ждали мрачные перспективы.

Макартур намеревался пойти быстрее. Впервые приняв командование, он обнаружил, что австралийцы готовятся оставить Сидней и удерживают лишь южную часть континента. За три месяца он добился перемены, заставив их перейти в наступление. Полем битвы явилась Новая Гвинея. Почти два года плохо вооруженные австралийские войска вели в джунглях борьбу против японцев, и она закончилась полной победой австралийцев. Но такая война пришлась Макартуру не по вкусу. Война для него была творчеством, его стратегия – движение войск перекатами, с обходом японских опорных пунктов, чтобы противник не мог ими воспользоваться и они остались «гнить на корню». Имея небольшое количество кораблей и самолетов, он стал действовать таким образом, и в течение 1943 г., не подвергаясь прямому штурму, одна за другой пали японские позиции. О, превратности войны! В одно и то же время генерал Макартур осуществляет гибкую морскую стратегию, а адмирал Нимиц мыслит стандартными военными понятиями.

Одно наступление так и не состоялось в 1942 г., а в первые месяцы 1943-го не достигло цели. Американцы постоянно убеждали англичан выступить против японцев в Бирме и таким образом вновь открыть дорогу из Бирмы на Чунцин. Наблюдалась любопытная перемена ролей в Европе. Англичане верили де Голлю, американцы – нет. На Дальнем Востоке американцы верили, что у Чан Кайши огромная армия, что она стремится сражаться с японцами и в состоянии это сделать. Англичане эту веру не разделяли. В обоих случаях англичане были правы. Чан Кайши и его сподвижники лишь стремились набить карманы американскими долларами. У англичан хватало забот в Индии после крушения переговоров с конгрессом. Ганди снова провозгласил гражданское неповиновение, его еще раз посадили в тюрьму. Вернуть себе контроль над Индийским океаном англичане были не в состоянии; горы и джунгли, спасавшие их после отступления из Бирмы, теперь стали укрытием для японцев. После многих подстрекательств американцев англичане в декабре 1942 г. начали наступление на Бирму. Неудача была полнейшая, в мае 1943 г. британские войска отступили. С Дальним Востоком придется подождать – таково было мнение англичан, американцы его не разделяли.

Итак, закончился военный «сезон» 1942 года – последнего года побед государств «оси», первого года побед союзников. Победы последних носили в определенном смысле оборонительный характер. Остановлено было наступление государств «оси» под Эль-Аламейном и Сталинградом, наступление японцев в Новой Гвинее и Гуадалканале. Но немцы еще находились в глубине России, а войска государств «оси» – в Тунисе; Япония и ее союзники пока удерживали сферу своих интересов. Разгром Японии и всех держав «оси» был впереди.