• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Новый год и Рождество сегодня это привычные радостные праздники. Логичное календарное окончание одного отрезка жизни и начало другого. Естественно, более удачного. Однако сегодня празднование Рождества и Нового года существенно отличается от восприятия этих праздников в дореволюционной России.

Как известно, перенос начала календарного года на 1 января произошел по указу Петра I в декабре 1699 г., когда на смену древнеславянскому календарю с точкой отчета летоисчисления «от сотворения мира» пришел юлианский календарь. При этом надо заметить, что в Европе в это время уже прочно утвердился григорианский календарь, введенный в XVI в. и ведший летоисчисление «от Рождества Христова». Поэтому в русских дореволюционных газетах на первой странице ставили две даты: русскую – по юлианскому календарю и европейскую – по григорианскому. Переход в России на григорианский календарь произошел только в январе 1918 г. При этом все церковные праздники по сей день продолжают отсчитываться по юлианскому календарю. Поэтому в нашу жизнь прочно вошло чисто русское, слегка бредовое понятие «старый Новый год».

Традиция шумного празднования Рождества и Нового года существовала на Руси издавна. При Петре I, «по-немецкому» образцу, в атрибутику праздника вошли еловые ветки, которыми украшались дома и кабаки.

Появление именно рождественской елки в России датируется первой четвертью XIX в., когда жена великого князя Николая Павловича, в будущем императрица Александра Федоровна, постепенно ввела этот обычай при Императорском дворе. Александра Федоровна, будучи немецкой принцессой, впитала эту традицию с детства, поскольку традиция рождественских елок получила широкое распространение в Германии на рубеже XVIII и XIX вв. При этом следует подчеркнуть, что елки и подарки были непременным атрибутом именно рождественских праздников, а не календарного начала Нового года. Существует даже точная дата появления первой рождественской елки при Императорском дворе. Великая княгиня Александра Федоровна впервые устроила рождественскую елку с подарками в декабре 1817 г., находясь с мужем в Московском Кремле.

При Николае I рождественская елка в Зимнем дворце становится прочной традицией. Постепенно этот обычай распространяется сначала среди аристократии Петербурга, а затем и среди горожан. Как правило, накануне Рождества в сочельник после всенощной у императрицы Александры Федоровны устраивалась елка для ее детей, и вся свита приглашалась на этот семейный праздник. При этом у каждого из членов семьи имелась своя елка, рядом с которой стоял стол для приготовленных подарков. А поскольку детей и племянников было много, то в парадных залах Зимнего дворца ставилось до десятка небольших елочек. Надо заметить, что детские подарки выглядели довольно скромно. Как правило, это были различные игрушки и сладости с обязательными «конфектами». Мемуаристы зафиксировали, что Николай I лично посещал магазины, выбирая рождественские подарки каждому из своих близких.

Елки ставились обычно в покоях императрицы и ближайших залах – Концертном и Ротонде. После всенощной перед закрытыми дверями, вспоминает современник «боролись и толкались все дети между собой, царские включительно, кто первый попадет в заветный зал. Императрица уходила вперед, чтобы осмотреть еще раз все столы, а у нас так и бились сердца радостью и любопытством ожидания. Вдруг слышался звонок, двери растворялись, и мы вбегали с шумом и гамом в освещенный тысячью свечами зал. Императрица сама каждого подводила к назначенному столу и давала подарки. Можно себе представить, сколько радости, удовольствия и благодарности изливалось в эту минуту».

На Рождество 1831/32 г. в Зимнем дворце устроили уже традиционные семейные елки с подарками. Отец подарил 13-летнему наследнику-цесаревичу бюст Петра I, ружье, саблю, ящик с пистолетами, вицмундир Кавалергардского полка, фарфоровые тарелки и чашки с изображением различных частей русской армии и книги на французском языке.

Примечательно, что дети сами приобретали рождественские подарки для родителей на свои карманные деньги. Описывая рождественскую елку в декабре 1837 г., дочь Николая I Ольга Николаевна упоминает: «У нас была зажжена по обыкновению елка в Малом зале, где мы одаривали друг друга мелочами, купленными на наши карманные деньги».

Кстати, «зажженные елки» представляли собой определенную опасность для огромного дворца, поскольку на них зажигали свечи. И поэтому когда в декабре 1837 г. загорелся Зимний дворец и Николаю I доложили об этом, его первой мыслью было то, что пожар начался на половине детей, которые по неосторожности могли уронить свечку. И рассказывая об этом эпизоде, Ольга Николаевна обронила, что император «всегда был против елок»⁶⁶⁵.

Однако традиция уже сложилась, и «пожароопасные» рождественские елки, так радовавшие детей, продолжали проводиться. А рождественские подарки вспоминались спустя долгое время после самого Рождества. Так, в июле 1838 г. Николай I в письме к сыну Николаю упомянул: «Надеюсь, что мои безделки на Рождество тебя позабавили; кажется, статуйка молящегося ребенка мила: это ангел, который за тебя молится, как за своего товарища»⁶⁶⁶.

Царская семья не забывала одарить подарками и свиту. После раздачи взаимных «семейных» подарков все переходили в другой зал Зимнего дворца, где был приготовлен большой длинный стол, украшенный фарфоровыми вещами, изготовленными на императорской Александровской мануфактуре. Здесь разыгрывалась лотерея. Николай I выкрикивал карту, выигравший подходил к императрице и получал выигрыш – подарок из ее рук.

Пожалуй, самым запомнившимся современникам рождественским подарком в период царствования Николая I стал подарок его дочери, великой княжне Александре Николаевне, в декабре 1843 г. Дело в том, что накануне в Петербург прибыл ее жених. Родители скрыли это от дочери, и когда двери Концертного зала Зимнего дворца растворились, дочь Николая I нашла своего жениха привязанным к своей елке в качестве подарка с фонариками и «конфектами». Наверное, для нее это стало действительно рождественским чудом.

На это Рождество подросшие дочери Николая I в Концертном зале Зимнего дворца нашли на «своих» столах уже «взрослые» подарки. Великая княжна Ольга Николаевна получила от родителей на Рождество в декабре 1843 г. «чудесный рояль фирмы Вирт, картину, нарядные платья к свадьбе Адини и от Папа браслет с сапфиром – его любимым камнем»⁶⁶⁷. А для Двора и светского общества состоялся традиционный праздник с лотереей, на которой разыгрывались прекрасные фарфоровые вещи – вазы, лампы, чайные сервизы и т. д.

После смерти Николая I его сын, молодой император Александр II, продолжил традиции, сложившиеся во время царствования отца. 24 декабря 1855 г. в сочельник елка была устроена на половине императрицы Марии Александровны «в малых покоях». Поскольку в 1855 г. продолжался годичный траур по умершему Николаю I, то на елке присутствовали только «свои». К «своим» по обыкновению отнесены фрейлины Марии Александровны – Александра Долгорукая и Анна Тютчева. Все было как обычно: особая елка для императрицы, елка для императора, елка для каждого из детей императора и елка для каждого из детей великого князя Константина. Вся Золотая гостиная превратилась в целый лес елок. Выложенные под елками подарки фактически превратились «в выставку игрушек и всевозможных прелестных вещиц. Императрица получила бесконечное количество браслетов, старый Saxe (саксонский фарфор), образа, платья и т. д. Император получил от императрицы несколько дюжин рубашек и платков, мундир, картины и рисунки»⁶⁶⁸.

Следует отметить, что к проведению этих рождественских елок и лотерей готовились не только взрослые, но и дети. Так, 27 декабря 1861 г. великие князья Александр и Владимир на половине императрицы несколько часов готовили елку, а затем наклеивали билетики на книги для проведения лотереи⁶⁶⁹.

Даже когда семья в силу обстоятельств была разлучена, елки в Зимнем дворце проводились по устоявшейся традиции.

Например, на Рождество 1864 г., когда за границей находился тяжело больной наследник Николай Александрович и лечившаяся в Ницце императрица Мария Александровна, в Петербурге прошла традиционная рождественская елка. На шести столах разложили присланные императрицей тщательно завернутые подарки. Четыре стола из шести предназначались для подарков от императрицы Марии Александровны Александру II и их сыновьям: Александру, Владимиру и Алексею. На двух столах лежали подарки для великого князя Константина Николаевича и его сына Николая Константиновича. Александр II сам читал письмо императрицы, и, следуя инструкциям, юноши вскрывали один за другим подарки. На другой день, в Рождество, зажгли вторую елку для прочих членов Императорской фамилии и ближайших ко Двору должностных лиц⁶⁷⁰.

В свою очередь мать и сын, находившиеся в Ницце, устроили рождественскую елку для себя. Это было очень грустное Рождество. Наследник-цесаревич Николай Александрович умирал. В декабре он уже не вставал с постели. Накануне Рождества Мария Александровна устроила в спальне цесаревича своеобразную елку. Посреди комнаты поставили померанцевое дерево, увешанное золотистыми плодами, на его ветвях красовались фотографические портреты лиц свиты императрицы и самого наследника. Поскольку круг посетителей цесаревича ограничен, и свита не могла присутствовать на «елке», то все они были представлены на снимках. Эта затея матери развлекла и позабавила больного цесаревича. На другой день в Рождество императрица устроила у себя другую такую же елку для своего Двора и находившихся в Ницце знатных русских: «Собрание было очень оживленное и веселое»⁶⁷¹.

Традиция процедуры рождественских праздников сложилась в Зимнем дворце еще во второй половине XVIII в. Собственно рождественские праздники начинались со всенощной службы в малой дворцовой церкви. Как правило, это семейный праздник, с приглашением только «своих». На богослужении присутствовали лишь императорская чета и все их дети. После службы все направлялись в Золотую гостиную Зимнего дворца, где каждого ожидала своя елка. Подарки подбирались очень тщательно, с учетом склонностей, желаний и увлечений каждого из членов семьи. Однако царская семья не могла остаться в своем узком кругу даже в рождественскую ночь. На елку приглашались и те, кто фактически становились со временем почти членами императорской семьи: няни и воспитатели, то есть те, кто растил царских детей, отчасти заменяя им родителей. Так, в 1860-х гг. на елках в обязательном порядке присутствовала фрейлина и воспитательница А.Ф. Тютчева, няня Е.И. Струтон и Д.С. Арсеньев, воспитатель младших сыновей Александра II⁶⁷².

Примечательно, что рождественское настроение овладевало не только детьми, но и взрослыми. Все с удовольствием готовились к празднику, обдумывали, какие подарки выбрать для родных и близких, и с удовольствием радовались подаркам, оказывшимися под «их» елкой. Уже выросший (16 лет) великий князь Сергей Александрович записал в дневнике 24 декабря 1873 г.: «Была чудная елка! Как мы наслаждались, подаркам не было конца! Мари получила чудные драгоценности! Китти была и очень радовалась»⁶⁷³. Примечательно, что няня царских детей Е.И. Струтон (Китти) разделяла радость всей семьи.

Во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. рождественские традиции пришлось нарушить. В семье возникли разногласия. Императрица Мария Александровна желала провести рождественские праздники как можно скромнее по случаю продолжавшейся войны. Как писал ее сын Сергей Александрович: «Мама решила, что елок не будет у нас совсем в этом году и праздники грустные будут»⁶⁷⁴, однако «Папа потребовал одну большую елку в Золотой гостиной»⁶⁷⁵.

Надо заметить, что рождественские подарки имели свою материальную составляющую, впрочем, она, конечно, не особенно интересовала хозяев огромной Империи. Как правило, приготовлением елок на Рождество занимались кондитеры. Обычно им выдавался аванс на их «обустройство», а после предоставления счета происходил окончательный расчет. При Александре II (1855–1881 гг.) аванс обычно составлял 500 руб. Но при этом в 1878 г. все рождественские елки обошлись в 880 руб., с бронзовыми и другими украшениями, сюрпризами, картонажем и фруктами. В 1879 г. елки стоили 780 руб., кроме этого, появились дополнительные расходы в 480 руб. на елку, отправленную в Ниццу, где проводила зиму больная императрица Мария Александровна. Таким образом, в этот год рождественские елки обошлись дворцовому ведомству в 1260 руб.

На Рождество и Новый год в 1870-х гг. устанавливалось, как правило, пять елок. Из них три большие елки для императора, императрицы и цесаревича – «на обыкновенных столах». По счету кондитера Петра Прядина в 1880 г. две елки «с бронзовыми украшениями» обошлись по 45 руб., три другие елки «с обыкновенными украшениями» стоили по 25 руб. Елочные подарки включали в себя: «сюрпризы французские» (95 шт. по 2 руб.), «конфекты» (75 кульков по 1 руб. 43 коп. за фунт), мандарины (150 шт. по 1 руб. 45 коп. за десяток), яблоки (150 штук по 1 руб. за десяток), чернослив французский (только для великих князей, 9 ящичков по 2 руб. 50 коп.). Кроме этого, за границу отправили великим князьям Сергею и Павлу Александровичам сюрпризы и конфеты. От стандартного «подарочного рождественского набора» отличался только подарок Александру II, ему в «комплект» включили ящичек абрикосов «пат де абрикос» (одна коробка за 3 руб.)⁶⁷⁶.

Таким образом, в 1880 г. придворные кондитеры укомплектовали 75 «базовых» стандартных рождественских подарков, в каждый из которых входили: французские сюрпризы, конфеты (по фунту), яблоки и мандарины по 2 шт. Великим князьям добавлен чернослив. Все подарки обошлись в 972 руб. Как мы видим, по сегодняшним стандартам, подарок очень скромный, прямо-таки сиротский, но «базовый комплект», конечно, дополнялся и личными подарками членов императорской семьи. Следует отметить, что с началом «террористической охоты» на Александра II никто из членов императорской семьи не мог позволить себе ходить по магазинам, лично выбирая подарки. Образцы подарков присылались в Зимний дворец поставщиками Императорского двора, и именно из них отбирались личные подарки.

В дневниковых записях великих князей в 1870-х гг. встречаются упоминания о том, что рождественские елки организовывались и для детей слуг. 24 декабря 1874 г. великий князь Сергей Александрович целый день занимался подготовкой елки «для детей людей». В этот же день в Белом зале состоялась и семейная елка со всеми традиционными подарками. На следующий день семья отправилась в Аничков дворец, где были обед и елка «у Саши для детей»⁶⁷⁷.

При Александре III Рождество, как правило, отмечалось в Гатчинском дворце. Готовиться начинали заранее: выбирали подарки для гостей, отбирали фарфоровые и стеклянные вещи для лотереи и подарков.

Надо заметить, что при Александре III ситуация с практикой подбора подарков изменилась. Волна терроризма в России на рубеже 1870—1880-х гг. совершенно исключила возможность личного посещения магазинов членов императорской семьи. То, что могли себе позволить члены семьи Николая I и Александра II (в 1860-х гг.), для семьи Александра III было невозможным. Поэтому образцы подарков присылались магазинами во дворец, а уже из них отбирались собственно подарки. Проблема заключалась в том, что эти образцы из года в год повторялись, поэтому дети старались смастерить что-нибудь сами. Так, однажды маленькая великая княжна Ольга Александровна подарила отцу мягкие красные туфли, вышитые белыми крестиками. Ей было так приятно видеть их на нем⁶⁷⁸.

Изменился и сам характер подарков. Так, подарок Марии Федоровны своему мужу в декабре 1881 г. можно трактовать по-разному. Дело в том, что это был американский револьвер смит-вессон № 38 (35 руб.), к которому прилагались 100 патронов (7 руб. 50 коп.) и кобура (5 руб.)⁶⁷⁹. Можно назвать это «хорошим мужским подарком», а можно его воспринять как намек на террористическую угрозу, она в полной мере сохраняла свою реальность в конце 1881 г.

Примечательно, что своим мальчикам – Николаю и Георгию – императрица подарила по хорошему английскому ножу, вполне сопоставимых по цене с револьвером⁶⁸⁰.

Как правило, в Гатчинском дворце для царской семьи и братьев императора ставили 8—10 елок в Желтой и Малиновой гостиных. К всенощной съезжалась вся царская семья – великие князья с семьями. Кто не приезжал в сочельник, появлялись утром к литургии и праздничному завтраку в Арсенальном зале, на который приглашались лица по списку.

Хотя из года в год процедура Рождества повторялась, но от этого она не становилась менее радостной не только для детей, но и для взрослых. Сестра Николая II вспоминала, как отец, император Александр III, звонил в колокольчик, и все, забыв про этикет и всякую чинность, бросались к дверям банкетного зала. Двери распахивались, и «мы оказывались в волшебном царстве». Весь зал был уставлен рождественскими елками, сверкающими разноцветными свечами и увешанными позолоченными и посеребренными фруктами и елочными украшениями. Шесть елок предназначались для семьи и гораздо больше – для родственников и придворного штата. Возле каждой елки ставили маленький столик, покрытый белой скатертью и заваленный подарками⁶⁸¹. Дочь Александра III Ксения вспоминала, что на елку 1884 г. она «получила много вещей», а на елке «хлопали хлопушки». Младший брат Николая II Михаил писал в дневнике, что накануне Рождества он «валялся в кровати и думал о елке».

Вскоре праздник заканчивался, и елки, простоявшие во дворце три дня, убирали. Снимали украшения с елок дети: «Все изящные, похожие на тюльпаны подсвечники и великолепные украшения, многие из которых были изготовлены Боленом и Пето, раздавались слугам. До чего же они были счастливы, до чего же счастливы были и мы, доставив им такую радость!» – вспоминала великая княгиня Ольга Александровна⁶⁸².

При Александре III было положено начало традиции посещения других многочисленных елок членами Императорской фамилии. Так, ежегодно 25 декабря после фамильного завтрака ехали с детьми и великими князьями в манеж Кирасирского полка на елку для нижних чинов Собственного Его Величества конвоя, Сводно-гвардейского батальона и Дворцовой полиции. На следующий день елка повторялась для чинов, бывших накануне в карауле. Императрица Мария Федоровна лично раздавала солдатам и казакам подарки. Для офицеров праздник устраивался 26 декабря в Арсенальном зале Гатчинского дворца. Напротив бильярда стояла елка и стол с подарками, после раздачи даров, всех угощали чаем. Александр III считал своим долгом разделить рождественские праздники с людьми, обеспечивавшими его личную безопасность.

С началом нового царствования все традиции, впитанные Николаем II с детства, продолжались при Императорском дворе вплоть до 1917 г. В декабре 1895 г. император Николай II впервые встречал Рождество в Зимнем дворце мужем и отцом. Он записал в дневнике 24 декабря: «В 6 ¹/₂ пошли ко всенощной и затем была общая Елка в Белой комнате… Получил массу подарков от дорогой Мама и от всех заграничных родственников». Затем 25 декабря: «В 3 ч. поехали в придворный манеж на Елку Конвоя и Сводного батальона.

Рождественская елка в Александровском дворце Царского Села. Фото начала XX в.

Как всегда были песни, пляски и балалайки. После чаю зажгли маленькую елку для дочки и рядом другую для всех женщин, Алике и детской». 26 декабря «В 2 ¹/₂ ч. отправились в манеж на Елку второй половины Конвоя и Сводного батальона. После раздачи подарков смотрели опять на лезгинку и пляску солдат». 27 декабря была «Елка офицерам». Таким образом, начиная с Александра III, рождественские праздники для императорской семьи стали важной частью публичной демонстрации «нерушимого единства» царя и его личной охраны.

Конечно, из этой череды обязательных праздничных мероприятий старались выделить время и для семейной елки с обязательными взаимными подарками. 24 декабря 1896 г.: «В 4 часа устроили елку для дочки в нашей спальне». В этот день Александра Федоровна недомогала, а у царя «трещала голова», поэтому они в 11 вечера легли поспать, а затем, проснувшись через час, «показали наши взаимные подарки. Оригинальная Елка в первом часу ночи в спальне!!!». Хотелось бы подчеркнуть, что тогда рождественские праздники не носили характера «всенародного праздника», а являлись тихим, семейным делом. Естественно, царем незатейливо подводились и итоги года: «Не могу сказать, чтобы с грустью простился с этим годом. Дай Бог, чтобы следующий, 1897 г. прошел бы так же благополучно, но принес бы больше тишины и спокойствия».

Няня царских детей англичанка Маргарет Эггер впервые наблюдала русское Рождество в декабре 1900 г. В этом году рождественские праздники проводились в Александровском дворце Царского Села. По ее словам, во дворце установили не менее 8 елок, в их украшении принимала участие сама императрица. Кроме этого, Александра Федоровна выбирала подарки для всего окружения императорской семьи, от офицеров охраны и до лакеев с истопниками. Для царских дочерей и их няни установили отдельную елку. Под елкой положили музыкальную шкатулку, она наигрывала бессмертное: «Ах, мой милый Августин, Августин…» Подарки для детей разместили на отдельных столиках, установленных вокруг елки.

Остальные праздники Рождества в семье Николая II проходили по сложившейся «схеме». Менялось только количество детей, и с 1904 г. праздник Рождества отмечался в Александровском дворце Царского Села. Поскольку детей поселили на втором этаже дворца, то 24 декабря 1904 г. рождественскую елку впервые установили у детей «наверху». В этот же день, к вечеру, семьей поехали в Гатчинский дворец к вдовствующей императрице Марии Федоровне. Там, после всенощной, «внизу» устроили елку «для всех». Около 11 часов вечера Николай II с женой вернулись в Царское Село, где «устроили свою елку в новой комнате Алике». В следующие два дня члены императорской семьи присутствовали на рождественских елках, устроенных для различных подразделений охраны.

В последующие годы все повторялось без изменений. Многочисленные елки для охраны, елки с родственниками, домашние елки, в которых стали принимать участие и дети.

Для них устраивались отдельные елки. Так, 24 декабря 1905 г. «В 4 часа была елка детям наверху». Готовились и личные подарки. 28 декабря 1905 г. царь «убрал рождественские подарки по комнатам». У родителей была «собственная елка». В 1906 г. Николай II записал: «В новой комнате Алике была наша собственная елка с массой прекрасных взаимных подарков».

Одна из мемуаристок упоминает, что императрица имела маленькую «рождественскую» слабость: «Она непременно хотела, чтобы свечи на елке задувала она сама. Она гордилась тем, что особенно сильной струей воздуха ей удавалось погасить самую верхнюю свечу»⁶⁸³.

Когда дочери подросли, их стали привлекать к посещениям елок, организованных для охраны. Даже появились специфические выражения «елка первой очереди», «елка второй очереди». Посещение этих обязательных елок было важной частью публичной «профессии» царя.

После того как началась Первая мировая война, многое в жизни страны изменилось. 24 декабря 1914 г. вдовствующая императрица Мария Федоровна записала в дневнике: «Впервые в этом году мы с ней (Ксенией. – И. 3.) встречали Рождество без настоящей рождественской елки»⁶⁸⁴.

В императорской России новогодняя ночь с 31 декабря на 1 января не считалась большим праздником, а просто считалась календарным рубежом между годом уходящим и годом наступающим, поэтому прочной традиции провожать уходящий год и встречать наступающий тогда еще не возникало. Праздником с взаимными подарками было прошедшее Рождество. Тем не менее, в семьях этот день в той или иной степени отмечали. Конечно это «отмечание» не шло ни в какое сравнение с сегодняшними новогодними гуляниями.

Сохранилось очень немного воспоминаний о том, как в императорской семье проводился предновогодний день. Так, вечер 31 декабря 1853 г. фрейлина А.Ф. Тютчева провела у императрицы. Дамы говорили о войне и щипали корпию для армии. В одиннадцать часов подали шампанское, все поздравили друг друга, и императрица отпустила фрейлин, «так принято в царской семье, чтобы к двенадцати каждый удалялся к себе»⁶⁸⁵.

31 декабря 1861 г. сыновья Александра II Александр и Владимир проводили, в целом, как обычно. Их подняли в 7 часов утра. После завтрака юноши готовились к лотерее и наклеивали билетики на книги. Затем они посетили отца и в 11 часов пошли к литургии. На 6 часов вечера назначена елка у наследника-цесаревича. До нее великие князья готовили уроки и обедали с родителями. После елки на половине цесаревича в 8 часов вечера вся семья собралась ко всенощной, та продолжалась два часа. После этого Александр и Владимир побыли «с час времени» у родителей и «спать легли около четверти двенадцатого». Перед сном к сыновьям зашел Александр II⁶⁸⁶. Таким образом, никто не ждал полуночи, традиция новогодних курантов появилась много позже.

Воспитатель царских детей адмирал Д.С. Арсеньев особо отметил в дневнике (1873 г.), что «Императрица и Государь никогда не встречали Нового года, и Императрица к 12 часам уже была в постели, и великие князья Сергей и Павел Александровичи, простившись с родителями около 11 часов, пришли к нам и у нас встречали Новый год»⁶⁸⁷. Единственное, что выделяло этот день из череды других дней, был семейный обед всех детей с родителями. День завершался всенощной, на ней императорская чета не присутствовала.

Новый год не встречали, но в дневниковых записях нескольких поколений Романовых четко отслеживается традиция, характерная для самых разных людей, коротко подводить итоги уходящего года. Как правило, это делалось в нескольких словах. Например, 31 декабря 1873 г. 16-летний великий князь Сергей Александрович незатейливо отметил для себя: «Вот кончился милый 1873 год, мне жаль, потому что я был счастлив в этом году, и всегда грустно покидать старое, хорошее!!!»⁶⁸⁸.

1 января – обычный рабочий день, в том числе и для великих князей. В этот день служилась обедня в парадных туалетах, приносились поздравления, наносились обязательные визиты.

Так, 1 января 1862 г. Александр и Владимир встали также в 7 часов. В 8 часов они пошли на половину старшего брата-наследника пить чай. К половине десятого великие князья собрались в приемной у Александра II в полной парадной форме и с Андреевскими цепями. После семейного завтрака братья отправились делать визиты. Один из младших братьев цесаревича записал в дневнике: «По обыкновению, вся семья собралась утром поздравлять Папа….Завтракали en famille. Таскался целый день с визитами, ужасно много, голова болит, спать хочется»⁶⁸⁹.

Около половины 11 они приехали домой и стали одеваться в церковь. Обедня и выход окончились в час. Позавтракав у родителей, Александр и Владимир вернулись домой, а затем опять поехали делать визиты. Они заехали ко всем членам Императорской фамилии и, кроме того, к военному министру, генерал-губернатору, генералу Плаутину, графу Строганову и графу Перовскому. Домой вернулись в три часа. Остальное время до обеда великие князья читали. В этот день молодые люди обедали у родителей, а в шесть часов пришли к себе и сели читать. В 7 часов великие князья переоделись, чтоб ехать в Большой театр. После спектакля они приехали домой «в исходе 11 часа. Еще Александр Александрович не успел снять с себя курточки, как к нам пришел государь… великие князья совершенно улеглись в половине И»⁶⁹⁰.

31 декабря 1864 г. Александр II отметил для себя только обедом с тремя взрослыми сыновьями – Александром, Владимиром и Алексеем⁶⁹¹. Когда великий князь Александр Александрович в 20 лет стал цесаревичем, для него практически ничего не изменилось в день 31 декабря 1865 г. Этот вечер наследник провел «в своих комнатах в беседах с друзьями». Только около 12 часов ночи отворилась дверь кабинета и вошел Александр II. Он поздравил цесаревича с Новым годом и благословил его. Так в 1860-х гг. русская аристократия встречала Новый год⁶⁹².

Традиция формальной фиксации наступления Нового года, в лучшем случае отмечаемого семейным молебном, сохранялась в императорской семье вплоть до падения монархии в феврале 1917 г. По дневнику Николая II можно проследить, как отмечалось 31 декабря на протяжении двух десятилетий. Эти события носили повторяющийся из года в год характер, мало меняясь со временем. В дневнике цесаревича Николая 31 декабря 1891 г. появилась запись: «Вечер провели спокойно у себя и, по обыкновению, Новый год не встречали ничем.

…Не могу сказать, чтобы сожалел, что 1891 г. кончился: он был положительно роковым для всего нашего семейства. Три смерти, болезнь и долгая разлука с Георгием, и, наконец, мой случай в г. Оцу»⁶⁹³.

Если по дневникам Николая II посмотреть, как он проводил последний день уходящего года, то увидим, что для него, как и для его предшественников, то был обычный рабочий день, отличавшийся от остальных дней только тем, что в последние часы уходящего года вся семья собиралась на новогодний молебен. Этот новогодний молебен появился при Николае II, когда уже начиналась формироваться традиция торжественно встречать Новый год.

Когда Николай II жил с семьей в Зимнем дворце, то размах молебна стал соизмерим с уровнем большого императорского выхода. Одна из мемуаристок описывает такой молебен, состоявшийся в ночь 31 декабря 1900 г. Молебен служился в Большой церкви Зимнего дворца, и на нем присутствовало все императорское семейство. Соответственно, все дамы оделись в придворные платья, усыпанные драгоценностями. Следуя стандартам «формы одежды», Александра Федоровна была в кокошнике, украшенном алмазами. Она выглядела настолько хорошо, что старшая из дочерей, 5-летняя Ольга, в восторге сравнила императрицу-мать с рождественской елкой: «О! Мама, Вы – такая же прекрасная, как Рождественская елка!». Примечательно, что после рождественского молебна императрица должна была продолжить свою «работу», поскольку ей представляли всех новых фрейлин-дебютанток.

После того как царская семья переселилась в Александровский дворец Царского Села, новогодний молебен стал проводиться гораздо камернее, и в этой церемонии кроме царской семьи участвовали только самые близкие к ней люди. 31 декабря 1904 г. Николай II работал до 19 часов, после с семьей поехал в Гатчину в матери на новогодний молебен. Затем после семейного обеда вернулись в Царское Село.

Следует также отметить, что и в праздники работа для царя не останавливалась. Например, 31 декабря 1905 г. рабочий день императора включал в себя: смотр лейб-гвардии Казачьего полка (с 10.30 утра); три обычных доклада министров (с 14 до 16 часов). Поскольку день оказался весьма насыщенным, царь отметил: «Гулял очень мало». Потом в 16.30 состоялась елка для офицеров. Затем в 20 часов – семейный обед, на нем присутствовали: «Миша» (младший брат царя), «Ольга» (младшая сестра царя), «Петя» (принц Ольденбургский, муж Ольги), «Мари», «Дмитрий» (Мария и Дмитрий Павловичи, дети дяди Николая II – великого князя Павла Александровича) и «Сашка Воронцов», дежурный флигель-адъютант и друг детства Николая II. После обеда царь, стараясь закончить нескончаемые дела, «занимался усиленно» до 23 часов 30 минут. И только затем семья «пошла к молебну». И так повторялось из года в год.

31 декабря 1906 г. с утра Николай II ездил к обедне и завтракал со своей семьей. Гулял. Затем, стараясь оставить все дела в «старом году», работал с документами «до чая и до обеда», то есть до 5 и 8 часов вечера, и «окончил все, что было на столе». Затем – семейный обед, после которого поиграл с великим князем Дмитрием Павловичем на бильярде «в пирамиду». Около 11 часов вечера в Александровский дворец подъехала императрица Мария Федоровна вместе с младшим братом царя Михаилом Александровичем. Все вместе пили чай, а затем в 23.30 пошли к молебну и «встретили наступающий год горячею молитвою!».

31 декабря 1913 г. Николай II все утро (с 10 до 13 часов) принимал доклады. На завтраке был только великий князь Иоанн Константинович. В 15 часов царь поехал с Ольгой и Татьяной в военный госпиталь и в лазарет Гусарского полка на елку. В этот день он отказался от прогулки, и тем не менее, «читал весь вечер и отвечал на телеграммы». Под термином «читал» имеется в виду работа с документами. И только в 23 часа 30 минут «поехали в полковую церковь на новогодний молебен». В этот день Николай II просил: «Благослови, Господи, Россию и нас всех миром, тишиною и благочестием!» Таким образом, день 31 декабря – фактически обычный рабочий день, заканчивающийся в 24 часа молебном.

Наступление Нового года в России издавно связано с традиционными гаданиями. Гадали в царской семье в начале января. Видимо, эта традиция появилась во второй половине царствования Николая I, когда в «сценарии» его власти отчетливо обозначилось национальное начало. Эта традиция закрепилась при Александре II, точнее, при императрице Марии Александровне, симпатизировавшей славянофилам.

Гадала Мария Александровна со своими фрейлинами (2 января 1854 г.). Поскольку фрейлины были, естественно, сплошь незамужние, то гадали, конечно, «на женихов» – «давали петуху клевать овес, топили олово»⁶⁹⁴. Эта традиция воспроизводилась на протяжении десятилетий. Спустя 20 лет (2 января 1877 г.) сын Марии Александровны записал в дневнике: «…вечером у нас гадание. Мама немного простудилась и… несмотря на это, она хотела, чтобы были гадания… Отличные были шутки: лоханка с водой и записками, разные сюрпризы, петух с зернами, который, по обыкновению, неприлично себя вел, зеркало, и под столом я пугал девиц, дергая их за платье…»⁶⁹⁵

Важное место среди череды обязательных процедурно-церемониальных мероприятий российских императоров занимала процедура ежегодного христосования на Пасху. Эта древняя традиция издревле существовала при царском дворе. Христосовались и русские цари, и российские императоры. Но во второй четверти XIX в. эта традиция претерпела существенные изменения. Дело в том, что при Николае I в практику ежегодных христосований вошли так называемые христосования «с мужиками».

До 1830-х гг. монархи христосовались только с ближайшей свитой. При Николае I акценты смещаются. Традиция христосования со свитой сохранилась, но церемония дополнялась христосованием с простыми людьми, окружавшими царя. Этот обряд христосования царя с «мужиками» должен был продемонстрировать нерушимость триады «Православие – самодержавие – народность». Видимо, традиция «народного» христосования зародилась в конце 1830-х – начале 1840-х гг., когда отчетливо обозначилась национальная составляющая государственной идеологии Николаевской эпохи. Можно предположить, что к изменению существовавших традиций царя подтолкнуло празднование Пасхи в 1839 г.

Празднование Пасхи в 1839 г. проходило особенно торжественно. Дело в том, что весной 1839 г. в Светлое Христово Воскресенье состоялось освящение восстановленного Зимнего дворца. Перед заутреней проведен крестный ход по парадным залам. В Белом зале собрали ремесленников, в течение года восстанавливавших дворец. Торжественная процессия двигалась между длинными рядами мастеровых, большей частью бородатых мужиков в кафтанах. После крестного хода для ремесленников устроили богатые «разговены» на 3000 человек. Но обычного христосования царя со свитой в ту ночь не было. Почему, мы можем только предполагать…

Но через несколько дней во время развода гвардейских караулов в Михайловском манеже Николай I, по традиции, перецеловался со всеми генералами и гвардейскими офицерами. За вечернею молитвою императрица целовалась, по обыкновению, с дамами. Возможно, именно тогда у царя зародилась мысль христосования «с мужиками». По крайней мере, точно известно, что в 1840-х гг. он христосовался с сотнями людей. Не только со свитой, но и со своими слугами и казаками охраны. После таких массовых христосований его щека становилась черной. Причем Николай Павлович христосовался не только сам, но и приучал к этому своих детей. Прецедент был создан. И со временем прецедент превратился в традицию, сохранившуюся вплоть до 1917 г.

Во время «народных» христосований случались и скандалы. Французский художник О. Верне передает одну из дворцовых историй времен Николая I, связанную с практикой христосований.

Пасхальные яйца с монограммами императора Александра III и императрицы Марии Федоровны. 1880-1890-е гг. Пасха и яйца на блюде. Фарфор. ИФЗ. 1880-е гг.

Христосование императора Николая II с членами экипажа яхты «Штандарт». Ливадия. После 1909 г.

Художник писал родным: «После богослужения император целуется с первым встречным. Обычно это часовой, стоящий у дверей. Несколько лет назад Государь поцеловал гренадера Преображенского полка со словами: «Христос воскресе!», на что тот отвечал: «Никак нет!» – он оказался евреем. С тех пор всех евреев перевели во флот, и в сухопутных войсках не осталось ни одного из них. Вот от чего зависит здесь судьба людей»⁶⁹⁶. Иногда бывали и несчастные случаи. Так, во время христосования в апреле 1890 г. один из служащих Гатчинского дворца случайно (от волнения) так сильно ударил Александра III головой по носу, что царь едва не упал⁶⁹⁷.

Традиция христосований с прислугой и охраной сохранялась при Александре II. Один из мемуаристов упоминает, что «обряд христосования, с давнего времени строго соблюдавшийся при Дворе, был крайне утомителен для Их Величеств. Однако ж на четвертый день праздника (15-го числа) Государь настолько почувствовал облегчение, что христосовался с фельдфебелями, вахмистрами и некоторыми другими нижними чинами тех частей гвардии, которых Его Величество считался шефом»⁶⁹⁸.

Христосование императора Николая II с урядниками Конвоя

При Александре III практика «народных» христосований расширилась. Наряду со слугами и охраной царь стал христосоваться с волостными старшинами и старообрядцами. Это вполне вписывалось в подчеркнуто народный облик царя-миротворца.

Детали процедуры массовых христосований реконструируются в период правления Николая II, тот воспроизводил традиции царствования своего отца. В дневниках он зафиксировал и «рабочие объемы» христосований.

Как правило, процедура христосования занимала у царя от двух до четырех дней. 3 апреля 1895 г. он записал, что в несколько приемов христосовался «с военным начальством и нижними чинами» «своей» роты Преображенского полка, стоявшей в пасхальную ночь в карауле Аничкового дворца. Это заняло час дорогого царского времени. На следующий день он христосовался с «егерями охоты», а 5 апреля состоялось христосование со старообрядцами.

С 1896 г. Николай II четко фиксирует «объемы проделанной работы». 23 марта – 288 человек. Он не указывает социальный статус людей, но, видимо, это была свита, поскольку христосование состоялось после церемонии Большого выхода в Зимнем дворце. 24 марта христосовался «со всеми людьми» в Малахитовом зале, и «почти 500 человек получили яйца». Под «всеми людьми» царь имел ввиду придворную челядь. 26 марта состоялось «большое христосование» в Концертном зале с личной охраной – «со всеми фельдфебелями, вахмистрами и пасхальными караулами». В христосовании принимала участие и императрица. Надо заметить, что это была физически тяжелая процедура. Солдат охраны специально предупреждали не стричь усов, бород, чтобы не колоть царя во время поцелуев. Тем не менее, после христосования щека царя и рука царицы распухали от бесчисленных «уколов» усами и бородами. Но то – особенность «профессии»… 27 марта состоялось последнее христосование с волостными старшинами и раскольниками, т. е. представителями народа. Таким образом, в 1896 г. в три дня царь похристосовался по меньшей мере с тысячью подданных.

Со временем число людей, с которыми христосовался царь, увеличивалось. 28 марта 1904 г. Николай II в Большой церкви Зимнего дворца похристосовался с 280 чинами свиты. В этот же день состоялось первое «большое христосование» (730 чел.) с придворной челядью. На следующий день состоялось второе «большое христосование» в Концертном зале с нижними чинами охраны (720 чел.). Таким образом, на Пасху 1904 г. Николай II троекратно похристосовался с 1730 чел.

В 1905 г. христосование заняло три дня. 17 апреля Николай II христосовался в течение часа с придворными служителями (почти 600 чел.). На следующий день в Большой галерее Зимнего дворца «Происходило христосование со свитой, военным начальством и воен. учеб. заведен.». В этот же день царь христосовался с охраной (всего 960 чел.). 19 апреля состоялось христосование со старообрядцами. То есть, по меньшей мере, царь троекратно поцеловался с 1600 человек.

В 1906 г. процедура христосования происходила в Большом Екатерининском дворце. К этому времени сложился определенный порядок христосования. Первое «большое христосование» происходило с придворной челядью и чиновниками Министерства Императорского двора (2 апреля 1906 г. – «600 с лишком чел.»). Надо заметить, что царь «работал» как автомат: за 1 час 45 минут более 600 человек. Следовательно, процедура индивидуального христосования (троекратный поцелуй и обмен пасхальными яйцами) занимала чуть более двадцати секунд.

Второе «большое христосование» происходило со свитой, начальством и нижними чинами охраны (3 апреля 1906 г. – 850 чел.). Особенностью этого года, когда по всей стране полыхал пожар первой русской революции, стало то, что христосование с народом не состоялось по соображениям личной безопасности царя, поскольку в это время на него начали целенаправленную охоту террористы.

Однако когда ситуация начала стабилизироваться, произошло возвращение к традиционной практике христосования. В 1907 г. Николай II христосовался четыре дня. В первый день – со слугами (22 апреля – 700 чел.); во второй день – со свитой и офицерами подшефного императрице лейб-гвардии Уланского полка (в этой церемонии участвовала и императрица Александра Федоровна, она раздавала пасхальные яйца). В третий день царь христосовался «с военным начальством и с нижними чинами» охраны (24 апреля – почти 700 чел.). И 25 апреля состоялось заключительное христосование с раскольниками и волостными старшинами. Примечательно, что Николай II отмечал цифры только массовых христосований и ни разу не указал количество старообрядцев и волостных старшин. Можно с уверенностью предположить, что их насчитывалось не более двух-трех десятков. Но христосование с ними – очень важная часть праздника, поскольку символизировало единство царя и народа, а также религиозное единство страны.

В 1913 г. трехдневное христосование прошло по стандартной схеме. Со слугами – 720 человек; со свитой, начальством и нижними чинами – 915 человек и со старообрядцами и волостными старшинами «трех здешних уездов». Последняя фраза также примечательна. Следовательно, волостных старшин «отбирали» поблизости от императорской резиденции, и, видимо, они – одни и те же многократно проверенные люди.

Весну 1914 г. царская семья проводила в Крыму, в Ливадии. Несмотря на оторванность от столицы, процедура христосования на Пасху осталась без изменений. 6 апреля после заутрени царь «христосовался со всеми в церкви». Со всеми – это со свитой. После обедни пошли разговляться в столовую. Легли спать в 3 часа ночи. Днем началось первое «большое христосование» – 512 человек. На следующий день состоялось второе большое христосование с охраной – 920 человек. Процедура продолжалась час, т. е. на каждого человека уходило уже не более 15 секунд. Для того чтобы обеспечить такую скорость, нижние чины стояли строем вплотную друг за другом, а царь заученными движениями работал как заведенный. Для него это была тяжелая работа.

В 1915 г. пасхальную службу служили в Федоровском соборе Царского Села, во время крестного хода собор красиво осветили бенгальскими огнями. Утром 22 марта началось христосование в Александровском дворце Царского Села со всеми придворными, оно продолжалось полтора часа. На следующий день, 23 марта, Николай II христосовался в Большом дворце Царского Села со свитой, начальством округа и нижними чинами запасных батальонов шефских частей. Между ними было много раненых и поправившихся от ран. 24 марта у царя состоялось последнее христосование со старообрядцами и волостными старшинами.

В апреле 1916 г. Николай II впервые встречал Пасху вне семьи. Поскольку он с августа 1915 г. являлся Главнокомандующим русской армии и на него обрушилось множество дел, то к Пасхе в Ставке у него не оказалось традиционных подарочных яиц для жены и детей. Для свиты фарфоровых яиц нашлось достаточно. Царь сообщил о проблеме жене, и та немедленно ответила, что высылает пасхальные открытки и отобранные ею яйца, и даже «расписала», кому какое яйцо должно достаться.

Даже после отречения Николая II в 1917 г. традиция христосования сохранилась. В апреле 1917 г. царская семья жила под арестом в Александровском дворце Царского Села. Утром после празднования Пасхи, перед завтраком, гражданин Романов христосовался со всеми служащими Александровского дворца (135 чел.), а Александра Федоровна раздавала фарфоровые яйца, сохранившиеся из прежних запасов. То было последнее христосование последней императорской семьи.

Дни рождения членов Императорской фамилии в царской России относились к так называемым «высокоторжественным дням». В эти дни в храмах служились молебны, а в императорских резиденциях праздники торжественно отмечались. Уровень празднования дней рождений зависел от многих причин: положения в иерархической ступени дома Романовых, состояния здоровья и даже особенностей характера. Конечно, самыми торжественными днями считались дни рождения царствующих особ.

Николай I превратил празднование дня рождения своей жены в большой летний феерический спектакль, тем более что день рождения императрицы Александры Федоровны – 1 июля – совпадал с днем их бракосочетания. Как правило, день рождения императрицы отмечали в Петергофе, где в это время года обычно находилась императорская семья. Например, 1 июля 1832 г. день рождения Александры Федоровны отмечен вечерним феерическим балетом в саду Монплезира перед бьющими фонтанами, освещенными бенгальскими огнями⁶⁹⁹. Обильная иллюминация стала неотъемлемой частью праздника.

Примечательно, что ранее ежегодно 22 июля в Петергофе торжественно отмечалось тезоименитство вдовствующей императрицы Марии Федоровны, жены Павла I. Традицию нарушили в 1818 г., когда праздник впервые перенесли с 22 июля на 1 июля. Императрица Александра Федоровна вспоминала, что в 1818 г. «Петергофский праздник, справляемый всегда 22 июля, был на сей раз отпразднован 1 июля, по случаю прибывания короля, моего отца»⁷⁰⁰. После воцарения Николая I эта практика закрепилась.

Американский посол, уезжая на родину в июле 1839 г., посетил для прощальной аудиенции Петергоф в один из «высокоторжественных дней». Его, видевшего всякое, поразил размах торжеств по случаю дня рождения императрицы: «Картина была совершенно волшебная и напоминала чудеса Алладиновой лампы. Горело не менее 500 ООО шкаликов, расположенных причудливыми фигурами. Было светло как днем; огни отражались в гладких озерах… ликующая двухсоттысячная толпа, наполнявшая все дорожки парка, расступалась перед нашей кавалькадой и теснилась к балаганам»⁷⁰¹.

Посол «немного» преувеличил, или ему «пустили пыль в глаза». По свидетельству более осведомленного мемуариста, в 1845 г. в день рождения императрицы в Петергофском парке впервые на деревьях в неимоверных количествах (до 52 ООО тыс.) развесили разноцветные стеклянные фонари в форме виноградных лоз. Для их изготовления остановлены все прочие работы на казенном Стеклянном заводе⁷⁰².

Как водится, радостные события в жизни императорской семьи сопровождались высочайшими милостями. Поскольку 1 июля женский праздник, то милости распространялись преимущественно на женскую половину. И милости иногда оказывались весьма весомыми. Например, 1 июля 1845 г. бывшую воспитательницу царских дочерей статс-даму Ю.Ф. Баранову возвели «с потомством» в графское достоинство. Современники немедленно отметили, что состоялся второй пример пожалования столь высокого титула придворной даме. Первый подобный случай связан пожалованием графского титула воспитательнице сестер Николая I госпоже Ш.К. Ливен. Затем ее пожаловали в княгини. Карьера княгини Ш.К. Ливен беспрецедентна, поскольку, будучи вдовой, «на воспитательном поприще» она последовательно получила два титула – графини и княгини.

Помощницу графини Барановой, фрейлину Акулову, наградили орденом Св. Екатерины – первый случай пожалования фрейлине столь высокого ордена. Ранее орденом Св. Екатерины награждали только придворных дам, имевших звание камер-фрейлин (графиня Орлова-Чесменская и княжна Волконская)⁷⁰³.

«Мужские» дни рождения отмечались гораздо скромнее. Подобная традиция оформилась в период правления Николая I, подчеркнуто демонстрировавшего свой аскетизм. Например, в июне 1854 г. по случаю начавшейся Крымской войны день рождения Николая I вообще не отмечался. Император просто провел вечер в кругу семьи⁷⁰⁴. Так же прошли и именины Николая Павловича 6 декабря 1854 г.: «Сегодня именины государя, но не было ни торжественного выхода, ни поздравлений. У обедни мы были в обыкновенных туалетах»⁷⁰⁵.

Подарки мужчинам в царской семье подносились довольно скромные. Высоко ценились и приветствовались подарки детей, сделанные собственными руками. Да и для жен российских императоров считалось весьма приличным заниматься различными женскими рукоделиями, например вышиванием бисером. Для этого на женской половине имелись все необходимые аксессуары не только в виде материалов, но и различных специальных столиков для рукоделий. Так, в молодые годы великая княгиня Александра Федоровна подарила мужу (будущему Николаю I) вышитые бисером домашние туфли, он носил их до конца жизни⁷⁰⁶.

Когда дни рождения императоров отмечались, то праздник являл собой соединение традиционного утреннего торжественного выхода в Зимнем дворце и развода полков на площадке перед дворцом. Затем следовали парадный обед во дворце и прием дипломатического корпуса. Завершалось торжество вечером «на площадке» перед Адмиралтейством, где звучала парадная «Зоря», которую исполняли две тысячи музыкантов⁷⁰⁷. Именно так отмечалось 55-летие Александра II в апреле 1873 г.

Примерно таким же образом отмечались и другие дни рождения Александра II. К приведенной выше схеме можно только добавить утренние поздравления именинника всем семейством. Под всем семейством подразумевается буквально все разросшееся семейство Романовых. В апреле 1876 г. Александра II поздравлял и его старший 8-летний внук, одетый в казачью форму, будущий Николай II. В этот день рождения великому князю Сергею Александровичу запомнилось, как отец вечером читал выдержки из камер-фурьерского журнала, посвященные кончине императрицы Екатерины II⁷⁰⁸.

Поскольку дни рождения царствующих особ являлись общегосударственными праздниками, то для сановников и придворных они становились обязательными «присутственными днями», проходившими по определенному ритуалу. Например, день рождения жены Александра III, императрицы Марии Федоровны, отмечался ежегодно 14 ноября. Как правило, этот праздник проводился в Гатчине. За годы царствования Александра III сложилась стандартная, ежегодно повторяющаяся процедура празднования дня рождения императрицы.

14 ноября 1883 г. гости собрались на Варшавском вокзале Петербурга к 9.30 утра, к отходу экстренного поезда до Гатчины. Гостям предписывалось прибыть в Гатчинский дворец к 10.30, поскольку в 11 часов начинался высочайший выход в церковь Гатчинского дворца. Для сбора каждой из категорий гостей отводилось свое помещение. Так, в Тронном зале собирались свитские дамы (12 чел.), супруги бывших адъютантов Его Величества (9 чел.); в Белом зале собирались члены

Государственного совета, министры и военная свита Его Величества, в Чесменской галерее – офицеры Кавалергардского (45 чел.) и лейб-гвардии Кирасирского полков (35 чел.), офицеры Сводной роты почетного конвоя и офицеры Собственного конвоя Его Величества (28 чел.). Выбор помещений был не случаен. Дело в том, что парадные залы Гатчинского дворца невелики по размерам. Поэтому в Белом зале могли собраться вместе только 33 члена Государственного совета, 14 министров и 48 генерал-адъютантов. Всего же на день рождения императрицы, с учетом «высочайших особ» (23 чел.) и «прочих особ» (53 чел.), собралось более 300 человек⁷⁰⁹.

После церковной службы все гости приглашались на так называемый «фриштык». Так, еще по традиции, сложившейся в XVIII в., называли завтрак. Меню к завтраку печаталось на французском языке. После завтрака мужчины могли поиграть бильярд, а женщины общались или «пудрили носы». Затем начинался танцевальный вечер в Арсенальной зале. Он открывался «официальной частью», духовой оркестр исполнял марш «синих» кирасир, чьим шефом была императрица Мария Федоровна. Исполнялся также «Марш Ее Величества», сочиненный композитором Лумби.

Что касается дней рождений Александра III (26 февраля), то все они также проходили по устоявшейся схеме, которую описал один из современников: «…в 10 приезжаю в Аничков дворец. Съезжаются члены Государственного совета, очень польщенные приглашением. Поздравления происходят так, что императрица стоит посреди гостиной, и поздравляющие подходят к ней один за другим и целуют руку. Император каждому подходящему жмет руку, в этой же гостиной находятся приехавшие для поздравлений члены императорского семейства. После поздравления идут к обедне, но церковь так невелика, что большинство приехавших остается внизу, тут устраивается деловая биржа, тем более оживленная, чем дольше не виделись присутствующие, а при нашем климате сборища всякого рода весьма редки»⁷¹⁰. После обедни гости рассаживались за малыми круглыми столами, накрытыми каждый на 10 человек. Поскольку во время дней рождений места за столами не распределялись заранее, то наиболее «бойкие» из гостей старались сесть поближе к царскому столу, чтобы «быть на виду».

Но так или иначе, за всеми столами немедленно возобновлялись деловые разговоры.

При Николае II празднование дня рождения императрицы Александры Федоровны проходило значительно скромнее. В этом сказывалась разница характеров двух императриц. Если Мария Федоровна никогда не отказывалась от превращения даже личных событий ее жизни в публичные действа, то Александра Федоровна с самого начала царствования всячески избегала публичности. Можно сколько угодно говорить об особенностях ее характера, но публичность императрицы была частью ее «профессии», следовательно, Александра Федоровна пренебрегала своими «должностными» обязанностями.

23 апреля 1897 г. в Полукруглом зале Александровского дворца в Царском Селе отмечался день рождения императрицы Александры Федоровны. Это был не семейный праздник, а придворная церемония со своим ритуалом, расписанным по часам. Праздник открыл в 9.25 утра хор Финского общества пения «Lieder-Taffel», он исполнил серенаду под окнами комнат Александры Федоровны. Вместе с ними до 9.40 исполнял любимые произведения императрицы Придворный хор. В 11 часов в одном из дворцовых залов началась Божественная литургия. В 12.25 близких родственников пригласили к императорскому завтраку. Стол для самых близких (всего 30 кувертов, задействовано 28) накрыли в Полукруглом зале Александровского дворца. Эти 30 кувертов размещались на трех круглых столах, по 10 кувертов на каждом из столов. В середине каждого стола стояли корзины со свежими цветами, на четырех серебряных блюдах разложены конфеты, бисквиты, фрукты и свежая земляника. Рядом, в Портретном зале, поместили стол с закусками. В ходе завтрака гостям подавали различные вина (Мадера № 3; Rudesheimer Berg-Rizling 1884 г.; Leoville 1874 г. и отечественное шампанское). На горячее подали суп из сливок со спаржей, пироги «гатчинские», форель «по-американски», отбивные из баранины, филе молодой утки, фаршированное свежим горохом⁷¹¹, на десерт – персики. В завершение завтрака на балконе Александровского дворца пили кофе и шоколад.

К началу XX в. традиции празднования взрослых дней рождений соблюдались со всей строгостью. Экспромтов и импровизаций не допускалось по определению. В день своего 45-летия (6 мая 1913 г.) Николай II записал в дневнике: «Странно делается при мысли, что мне минуло 45 лет! Погода была дивная. К сожалению, Алике себя чувствовала скверно и оставалась дома целый день. В 11 час. поехал за Мама во Дворец. Обедня, поздравления и большой завтрак, все по-старому. Только и разница, что были все дочери».

Страницы из «Ювелирного альбома» Николая II с изображением ювелирных изделий, подаренных членами Императорской фамилии, а также иностранными государями и пояснения к ним. Автограф

Примечательно, что, когда собиралась вся родня, Александра Федоровна «немедленно» заболевала и под этим предлогом не выходила из своих комнат даже в день 45-летия своего мужа.

Личность каждого человека многогранна. Естественно, при разработке психологического портрета кого-либо из первых лиц страны очень важны различные мелочи, позволяющие высветить как различные достоинства, так и недостатки той или иной личности.

К таким мелочам повседневной жизни Николая II можно отнести и уникальный «Ювелирный альбом» царя. На протяжении всей жизни цесаревич, а затем император Николай II регулярно получал в качестве подарков различные ювелирные изделия.

Страница из «Ювелирного альбома» Николая II с изображением ювелирных изделий, подаренных членами Императорской фамилии, а также иностранными государями и пояснения к ним. Автограф

Как правило, различные мужские мелочи – запонки, галстучные булавки, цепочки для часов и т. д. Царь хранил эти дорогие для него мелочи в специальном сундучке, обшитом изнутри вельветовой тканью. К сундучку прилагался специальный альбом, в него царь лично зарисовывал эти украшения, сопровождая свои рисунки краткими комментариями. Примечательно, что свой альбом он заполнял на протяжении 25 лет – с 1 января 1889 г. по 1913 г. Рисунки выполнялись акварелью. Всего в альбоме 305 рисунков. Последний подарок под этим номером преподнесен царю 26 мая 1913 г. принцем Ганноверским Эдуардом Августом и принцессой Викторией-Луизой, дочерью Вильгельма II, во время их бракосочетания⁷¹².

В альбоме император со свойственной ему скрупулезностью и педантичностью фиксировал подаренные ему ювелирные изделия. На самом деле предметов было больше. Как правило, одним рисунком царь изображал целую группу идентичных ювелирных предметов, каждый рисунок – с кратким пояснением и обозначением места подарка. Рисунки выполнялись акварелью с использованием чернил, мела и бронзовой краски. Качество рисунков достаточно высокое. На любительском уровне царь действительно умел неплохо рисовать.

Вещицы изготовлялись в модном тогда стиле «art nouveau», известном в России как стиль модерн. В небольших ювелирных украшениях присутствовали характерные для этого стиля растительные мотивы. Вещи делали лучшие европейские и российские ювелиры – К. Фаберже, А. Картье, К. Бланк и, соответственно, представляли различные ювелирные школы – французскую, дармштадтскую и русскую.

Присутствовала и определенная символика подарков. Изделия в виде сердца, иногда с инициалами имен членов семьи как символа любви и семейного счастья, наиболее часты в этой коллекции. Встречаются изделия в форме подков – символа удачи. Есть вещицы с изображением волшебной птицы Сирин, она считалась в России символом доброго предзнаменования. На Пасху дарились запонки и булавки в виде пасхальных яиц, на тезоименитство – с изображением Св. Николая Чудотворца, на годовщины коронации – с символами царской власти. Камням приписывают определенные мистические свойства. Николаю чаще всего дарили сапфир, он считается камнем тельца, под знаком которого 6 мая родился император.

Среди этой символики ювелирных изделий несколько раз встречается свастика. Ее изображение в Древней Индии считалось символом вечного возрождения и часто использовалось в Европе XIX в. как элемент ювелирных изделий или архитектурного декора. Именно свастику «на счастье» нарисовала императрица Александра Федоровна на косяке двери в Ипатьевском доме перед расстрелом в июле 1918 г.