• Главная
• Контакты
• Нашёл ошибку
• Прислать материал
• Добавить в избранное

Выбор имени для любого человека имеет немалую значимость, а для будущего правителя – это в определенном смысле концентрированная и сжатая до предела история династии. Выбранное имя включало царственного младенца в мир предков, властителей, связь с которыми являлась главнейшей основой его собственного права на власть⁹²⁴. На выбор имени младенца влияло множество факторов, и только о некоторых из них нам известно, да и то эти сведения разбросаны по самым разным источникам.

В императорской семье детям с самого раннего возраста прививалась определенная этика внутрисемейного общения. Нюансы внутрисемейных взаимоотношений впитывались детьми буквально с молоком матери. Конечно, родителей дети называли «мама» и «папа», бабушек и дедушек «анпапа» и «анмама», на французский манер и с соответствующим ударением. Но по мере взросления дети уже отчетливо осознавали свое место в иерархической системе дома Романовых. И эта впитанная с детства иерархия взаимоотношений диктовала им манеру общения со сверстниками.

По свидетельству современников, великий князь Михаил Павлович называл старшего брата (Николая I) на людях не только на «Вы», но всегда «Ваше Величество». Даже в семейном кругу, в отсутствии посторонних, «Вы» и «Ваше Величество» сохранялось. Только в личных письмах Михаил Павлович отступал от этой формы и всегда называл Николая I на «ты» и «любезный Ника». В семье Николая I все дети называли отца, императора Николая I, в письмах всегда «любезный папа», а в разговоре тоже «папа»⁹²⁵.

Подбору имен для рождавшихся младенцев в императорской семье придавали большое значение. В целом при подборе имени родители следовали сложившимся традициям, но возникали и нюансы. Во-первых, сохранялась давняя русская традиция называть детей в честь тех или иных святых, в день которых рождался младенец. Во-вторых, детей называли в честь кого-либо «из семьи», причем это могли быть не только представители династии Романовых, но и Рюриковичей. В-третьих, решающее слово при выборе имени подчас оставалось не за родителями, а за бабушками или дедушками, если на этот момент они находились «у руля» огромной империи. В-четвертых, у некоторых из Романовых были имена с отчетливым политическим контекстом.

Второй внук Екатерины II, великий князь Константин Павлович, получил «политическое имя» по идее бабушки. Константином его назвали потому, что в 1770-х гг. Екатерина II вынашивала планы превращения Стамбула в Константинополь и установления полного контроля России над проливами Босфор и Дарданеллы. Под эти планы мальчик и получил имя Константин, и не только имя. К нему даже пригласили учителя греческого языка, которым Константин Павлович блестяще овладел. Однако далеко идущим политическим планам не суждено было сбыться.

Свое имя Николай I также получил от Екатерины II. Следует подчеркнуть, что до 1796 г. в семье Романовых Николаев не было вообще. Для Екатерины II рождение мальчика, после пяти внучек подряд, стало большой и, наверное, последней семейной радостью. При святом крещении 6 июля 1796 г. мальчика официально нарекли Николаем в честь св. чудотворца Николая Мирликийского⁹²⁶.

Когда 27 июля 1831 г. в семье Николая I родился третий мальчик, то его также назвали Николаем, но не в честь отца, а в честь святого Николая Кочанова, юродивого Новгородского⁹²⁷, почитание которого приходилось на 27 июля. В письме к графу П.А. Толстому от 28 июля 1831 г. царь писал: «Бог меня наградил за поездку в Новгород, ибо, спустя несколько часов после моего возвращения, Бог даровал жене счастливое разрешение от бремени сыном Николаем». Когда мальчик подрос, то в семье его стали звать домашним именем Низи, а в русскую историю он вошел под именем великого князя Николая Николаевича (Старшего).

Четвертого сына, родившегося 21 октября 1832 г., в семье Николая I назвали Михаилом Николаевичем. Свое имя он получил в честь Михаила Архангела. В письме к И.Ф. Паскевичу царь назвал младенца – «новорожденный мой Архистратиг»⁹²⁸.

Затем пришла пора давать имена детям Александра II. Своего первенца, родившегося в 1843 г., цесаревич Александр Николаевич назвал Николаем, в честь Николая I. Своего второго сына Александра (1845 г.), будущего Александра III, родители назвали в честь Александра I⁹²⁹.

Таким образом, первые два мальчика получили имена двух братьев-монархов. После этого в поисках имен родители обратились к историческому прошлому России. Поэтому третий сын, родившийся весной 1847 г., получил имя Владимир в честь равноапостольного князя Владимира, Крестителя Руси⁹³⁰. Четвертого сына (1847 г.), Алексея, назвали в честь митрополита московского св. Алексия, в память о том, что сам Александр II родился в его обители и у его раки принял святое крещение⁹³¹. Своего пятого сына, Сергея, родители назвали в честь св. Сергия Радонежского. Родители считали Сергея «обетным ребенком», поскольку императрица Мария Александровна была беременна сыном во время коронационных торжеств в Москве летом 1856 г. И обет назвать возможного сына Сергеем родители дали у раки Св. Сергия Радонежского⁹³².

Бывало и так, что царских младенцев называли «по сну». Следует напомнить, что снам тогда придавалось серьезное значение. Всем хорошо известна легенда о том, что часовому приснился архангел Михаил и «просил передать» императору Павлу I, что строящийся на берегу Фонтанки замок следует назвать Михайловским. Солдат добросовестно выполнил «приказ», и о сне доложили по команде. Как это ни удивительно, но информация «сверху» дошла до Павла I, и он назвал свой замок Михайловским. Это весьма достоверная, но – легенда. Когда осенью 1853 г. цесаревна Мария Александровна готовилась рожать, то родители заранее подобрали имя Вера, если родится девочка. 5 октября 1853 г. цесаревна родила девочку, но Верой ее не назвали по следующей причине: «Старая кн. Горчакова написала императрице, что она видела сон, будто у цесаревны родится дочь, если она обещает назвать ее Марией». К этому времени в семье цесаревича было уже четыре здоровых мальчика и одна умершая дочь, по которой родители очень горевали. Они очень хотели, чтобы у них родилась девочка. А поскольку «условие» до них «доведено», то родившуюся девочку, единственную дочь Александра II, назвали Марией⁹³³.

К сожалению, сведения о том, в честь кого и почему называли младенцев из семьи Романовых, крайне скудны и отрывочны. Но достоверно известно, что Александр III и его жена Мария Федоровна назвали своего первенца Николаем, родившегося в мае 1868 г., в память об умершем в 1865 г. брате и женихе – великом князе Николае Александровиче.

Бывало, что в императорской семье детей называли и «просто так», потому что имя нравилось родителям. Конечно, любое имя сопровождалось дискуссией между родителями. Когда 25 марта 1875 г. в семье будущего Александра III родилась дочь, ее назвали Ксенией. По свидетельству великого князя Сергея Александровича «это имя родителям нравилось, и поэтому дочь так назвали, других причин нет»⁹³⁴.

По мере рождения дочерей в семье Николая II все они получали свои имена и прозвища. Надо заметить, что в 1895 г. имя царского первенца «согласовано» с матерью, вдовствующей императрицей Марией Федоровной⁹³⁵. На семейном совете решили: если родится мальчик назвать Павлом, а если девочка, то Ольгой. Родилась девочка, ее назвали Ольгой. Тогда и вторую дочь решили назвать именем знаменитой героини пушкинского «Евгения Онегина» – Татьяной. В результате две старшие дочери Николая II получили имена литературных героинь «Евгения Онегина».

Когда в 1901 г. в семье Николая II родилась четвертая дочь, то ее назвали Анастасией. По свидетельству Маргарет Эггер, потому, что это имя издавна ассоциируется с Узоразрешительницей. Так во времена императорского Рима называли одну из первых христианок, выкупавшую из узилищ своих единоверцев. Анастасию назвали так потому, что Николай II амнистировал студентов, участвовавших в университетских беспорядках и проведших зиму в тюрьмах Санкт-Петербурга и Москвы.

Тогда многие из императорской семьи явно удивились тому, что родившуюся великую княжну не назвали Викторией в память об умершей бабушке императрицы Александры

Федоровны, английской королевы Виктории, скончавшейся в 1901 г.

Можно упомянуть и о том, что в семье Романовых имя Александра считалось несчастливым. У дочери Павла I Александры внезапно расстроился брак со шведским принцем, что стало одним из поводов к резкому ухудшению здоровья Екатерины II, а затем и ее смерти. Дочь Николая I Александра умерла от скоротечной чахотки. У Александра II была горячо любимая дочь Александра, умершая в возрасте 8 лет. Ее маленькое синее шелковое платье хранилось в Зимнем дворце вплоть до 1917 г. Жена великого князя Павла Александровича Александра Георгиевна умерла в родах, оставив ему двоих детей. Поэтому в императорской семье закрепилось поверье, что Александры не доживают до 21 года.

Долгожданный цесаревич, родившийся в 1904 г., получил имя Алексей. Это имя не было популярно в царской семье, после того как в трагическом противостоянии в 1718 г. погиб царевич Алексей, сын Петра I. Сын Николая II получил это имя в память московского царя Алексея Михайловича Тишайшего, время правления которого Николай II идеализировал. Буквально за полтора года до рождения сына, в феврале 1903 г., в Зимнем дворце состоялся исторический бал по мотивам эпохи правления Алексея Михайловича.

Наряду с именами у Романовых имелись и прозвища, или прозвания. Дело в том, что большая семья Романовых имела множество уровней общения. На уровне личных контактов, говоря между собой о ком-либо из членов своей семьи, часто использовали прозвища, иногда принимавшие почти официальный характер. Эти прозвища связывались либо с внешними особенностями, либо со специфическими чертами характера. Как правило, «свое» неофициальное прозвище члены императорской семьи знали. Если оно носило комплиментарный характер, то становилось почти официальным. Если несло в себе негативные черты, то его, конечно, «в глаза» не произносили, что не мешало активно пользоваться прозвищем в разговорах между собой «за глаза». Упоминания об этих прозвищах довольно редки, поскольку о них только иногда говорится в личной переписке или мемуарах.

У правящей Императорской фамилии было и некое коллективное прозвание – «Большая ектенья». Дело в том, что во время церковных праздников по всей России членам Императорского дома провозглашалась «Долгая лета…». И тогда вся семья фигурировала под именем «Большой ектеньи».

Широко известны прозвища (прозвания) российских императоров. Как правило, они носили политизированный характер и связывались с особенностями проводимой ими внутренней или внешней политики. Иногда причиной появления того или иного прозвища становились какие-либо конкретные события.

Следует отметить, что традиция прозваний первых лиц страны очень древняя, настолько древняя, что восходит буквально к началам российской государственности. Кроме этого, следует помнить, что прозвища прочно бытовали в общественном сознании, поскольку до XIV–XV вв. собственно фамилий и не было, и именно прозвища стали фундаментом для появления фамилий. Все мы помним, что князя Владимира, крестителя Руси, называли Красным Солнышком, его сына Святополка – Окаянным, а другого сына Ярослава – Мудрым. Даже после появления фамилий традиция прозваний первых лиц сохранялась. Так, Ивана IV мы больше знаем как Грозного, а московского царя Алексея Михайловича как Тишайшего. Эта традиция прозваний в полном объеме воспроизводилась вплоть до 1917 г.

Однако в XIX в. ситуация с появлением прозваний изменилась. В середине XIX в. российское общество стремительно политизируется, и прозвания начинают исходить из среды, оппозиционной дому Романовых. Так, авторство самого известного прозвища Николая I, Палкин, приписывают герценовскому «Колоколу». Именно из среды революционных демократов вышли и другие столь же нелестные для царя прозвища. Их усилиями сложную и противоречивую фигуру Николая I на многие десятилетия свели к однолинейному образу солдафона с оловянными глазами.

Александр II получил официальное прозвание Освободителя. Царский манифест, подписанный 19 февраля 1861 г., освободивший миллионы крепостных крестьян, навеки связан с именем Александра II. Официальная пропаганда приложила немало усилий для закрепления лестного прозвания за именем царя.

Александр III получил прозвание Священного Миротворца. За 13 лет правления этого царя Россия, не участвуя в войнах, значительно укрепила свои позиции на международной арене. Тем не менее это прозвание также стало результатом официальной пропаганды. Его впервые употребил Николай II в 1895 г. в одной из своих первых речей, составленной обер-прокурором Священного Синода К.П. Победоносцевым. Оба комплиментарных прозвания, Освободитель и Миротворец, усилиями официальной пропаганды тесно спаялись с именами Александра II и Александра III. Это стало возможным не только благодаря усилиям официальной пропаганды, но и тому, что эти прозвания имели под собой прочную основу, признанную современниками.

У Николая II так и не появилось подобного лестного официального прозвания, но в изобилии были некомплиментарные прозвища. Самое известное из них – Кровавый. Память о погибших на Ходынском поле во время коронационных торжеств 1896 г. оставалась в памяти народа вплоть до 1917 г. Это прозвище окончательно закрепилось за царем после проигранной Русско-японской войны, Кровавого воскресенья 9 января 1905 г. и бессмысленных многомиллионных жертв Первой мировой войны. Появились у Николая II и другие столь же нелестные прозвища. Так, в одном из его манифестов в тексте неудачно и неоднократно использовалась фраза «А на нас легла тяжкая ответственность…», «А на нас легло бремя…», «А на нас…». В результате у царя появилось прозвище Ананас.

Менее известны прозвища других членов императорской семьи и то, как сами называли себя самодержцы в кругу своих близких. Например, Николай I в письме к младшему брату Михаилу Павловичу 17 мая 1826 г. просил от его имени обнять племянниц, «от имени дяди с длинным носом»⁹³⁶. Следует отметить, что в данном случае самоирония императора характеризует его весьма положительно. Младшего брата, великого князя Михаила Павловича, Николай I в письмах называл «любезный Михайло»⁹³⁷.

Императрица Александра Федоровна имела много домашних прозвищ. Все они, естественно, носили комплиментарный характер, поскольку Николай Павлович десятилетиями последовательно создавал культ прекрасной дамы по отношению к жене. У Шарлотты Прусской имелось еще домашнее, девичье прозвище – Белый Цветок. Так ее назвали по имени героини французской поэмы XVIII в., возлюбленной сарацинского короля Испании. Звучало это прозвище как Бланш флер, или Бланшфлур. Сам Николай Павлович называл свою жену птичкой за хрупкость фигуры и легкость походки. Иногда Николай I величал жену как Madame Nicolas⁹³⁸. В этом же духе он называл свою невестку великую княгиню Елену Павловну – Madame Michel.

Были домашние прозвища и у детей Николая I. Старшего сына-наследника, будущего Александра II, рожденного в Москве, отец иногда назвал Московским калачом⁹³⁹. Свою дочь Александру Николаевну, наряду с офранцуженным сокращением Адини, называли еще и Домовым. Трудно сказать, почему.

Естественно, были прозвища и у придворных из ближайшего окружения Императорской фамилии. Примечательно, что некоторые из прозвищ шли из детства. Так, министр Императорского двора граф В.Ф. Адлерберг из детства вынес не только шрам на лбу, полученный ружейным прикладом в детской потасовке от будущего Николая I, но и детское прозвище Флам⁹⁴⁰. И в более поздние времена у императорского окружения появились свои прозвища. Некоторые из них были очень незатейливыми – детскими. Так, уже достаточно взрослый великий князь Сергей Александрович называет фрейлину графиню А.Д. Блудову Блудихой («Поздравляли Блудиху с именинами»), а воспитательницу великой княжны графиню А.А. Толстую – Толстихой («Вечером у нас была вечеринка с несколькими персонами: Блудиха, Толстиха, Надина, Варвара В., Костя, Никола»)⁹⁴¹. Одного из офицеров охраны Николая II в семье назвали Пекинским Деном. Дело в том, что капитан 1-го ранга Карл Ден принимал участие в подавлении боксерского восстания в Пекине и первым из офицеров поднялся на стену Запретного года, получив за это орден Св. Георгия⁹⁴².

Ряд прозвищ бытовал только в узком кругу. Так, Александр II в своих письмах к Е.М. Долгоруковой называл себя Мунькой, а свою гражданскую жену – Дусей.

Поскольку имя Николай с легкой руки Екатерины II стало популярным в семье Романовых, то, естественно, от этого имени было много «домашних» производных. Когда в семье Александра II в 1840-х гг. начали рождаться дети, то им родители по традиции давали «домашние» имена. Старшего сына Александра II, великого князя Николая Александровича дома звали Никсой. Поэтому, когда в 1850 г. у второго сына Николая I великого князя Константина Николаевича родился первый сын, названный также Николаем, возникла проблема, как его звать попросту, в домашнем быту. Барон М.А. Корф передает слова молодого отца: «В нашей семье столько Николаев, что нелегко придумать для каждого уменьшительное имя. Большого брата до сих пор зовут Низи. Николая Александровича – Никса. Николая Максимилиановича – Коля, пришлось мне назвать моего – Никола»⁹⁴³.

Второго сына великого князя Константина Николаевича, Константина Константиновича, знаменитого поэта «К. Р.», уже в юности за высокий рост и худобу родственники называли Селедкой.

Дочь Александра II, великую княгиню Марию Александровну, будущую герцогиню Эдинбургскую, дома звали Уткой. У нее были и другие домашние имена. Одна из мемуаристок приводит эпизод, когда у них, тогда маленьких детей, состоялся по этому поводу разговор с молодым императором: «Государь говорил нам, что и своей дочке Маше он дал прозвище. «Отгадайте, дети, какое?» Мы ничего не придумали. «Утка – за ее походку»»⁹⁴⁴. Но у отца для дочери были и более ласковые имена. В одном из писем Александр II, благодаря дочь за письмо, называет ее Душонком⁹⁴⁵.

Второго сына Александра II, будущего императора Александра III, любящие родители звали за крепкое телосложение и некоторую мешковатость Бульдожкой, Мопсом или Макой. Видимо, требовательные родители не были в восторге от внешности своего сына. В одном из писем к жене Александр II писал по поводу будущего Александра III: «О, как я хотел бы задушить поцелуями этого милого дурнушку»⁹⁴⁶.

Третьего сына Александра II, великого князя Владимира Александровича, в детстве отличавшегося пухлым телосложением, называли Толстяком⁹⁴⁷. Было у него и другое детское прозвище – Кукеа. Видимо, оно было связано уже с особенностями характера маленького великого князя. Конечно, детей так называли без всякой задней мысли, но от этого для них эти прозвища, наверное, не становились менее обидными. Пятого сына Александра II, Сергея, императрица Мария Александровна называла Гегой⁹⁴⁸, а родные в письмах – Сижиком. Шестого сына Александра II, великого князя Павла Александровича, родившегося в 1860 г., буквально с младенческих лет все домашние звали Пицем.

Традиция прозвищ бытовала и в детской среде. Для детей это было вполне естественно. Граф С.Д. Шереметев, описывая свои отроческие годы, пришедшиеся на 50-е гг. XIX в., упоминал, что «был между всеми заведен обычай называть друг друга особыми прозвищами. Так, Александр Петрович прозывался Ириний, Георгий Петрович – Баха, меня звали Макар, а Екатерина Петровна была Марлиночка⁹⁴⁹. Следует только добавить, что все вышеперечисленные – принцы и принцесса Ольденбургские, оставившие заметный след в истории России второй половины XIX в.

Однако детей царя, даже во время игр, ровесники называли неизменно по имени-отчеству, вне зависимости от возраста. Когда в 1865 г. у семилетнего великого князя Сергея Александровича один из его товарищей по играм спросил можно ли его называть просто Сережа, то семилетний мальчик ответил: «Не знаю, спроси у Дмитрия Сергеевича»⁹⁵⁰. Однако мальчик постеснялся обращаться к воспитателю и продолжал называть семилетнего великого князя Сергеем Александровичем. Следует отметить, что императрица Мария Александровна заблаговременно просила родителей «приглашенных» детей внушить им не угодничать перед маленьким великим князем, не называть его «Ваше Высочество», а просто «Вы» и «Сергей Александрович»⁹⁵¹.

В семье Александра III императрицу Марию Федоровну за взрывной характер за глаза называли Гневной. Наследника цесаревича, будущего Николая II, звали Ники, или Ника. Второго сына Александра III, болезненного и худого великого князя Георгия Александровича, родители звали Джоржи. Было у него и другое «имя». Невестка, императрица Александра Федоровна, прозвала болезненно худого Георгия Александровича Плакучей Ивой – «Weeping Willow».

Другого брата Николая II, великого князя Михаила Александровича, родные называли Милый Floppy. Это прозвище произошло от английского «flop» – шлепаться. Дело в том, что долговязый Михаил имел обыкновение шлепаться в кресло, вытягивая перед собой свои длинные ноги⁹⁵².

Как отмечали современники, Александр III изменил стереотип общения с подданными. Все единодушно утверждали, что, в отличие от предшественников, на «ты» царь обращался только к самым близким людям. То же самое относилось и к прозвищам. Александр III очень редко «допускал себе давать прозвища и говорить в полушутливом тоне с придворными»⁹⁵³. Тем не менее у него с отроческих лет остались прозвища для близких людей, он периодически их использовал. Так, своего дядю, великого князя Константина Николаевича, с которым он очень не ладил, Александр III называл не иначе как Коко, а великую княгиню Екатерину Михайловну (дочь великого князя Михаила Николаевича), «еще неудобнее…» Над своим младшим братом Владимиром Александровичем царь подтрунивал, называя его «генералом»⁹⁵⁴. Оставались еще друзья юности, с кем отношения постепенно менялись. Такого причудливого человека со сложной репутацией, как князь В.П. Мещерский, Александр III называл Vovo, но без малейшего раздражения, скорее с чувством жалости и легкой иронии⁹⁵⁵.

Иногда весьма уничижительные прозвища получали и члены императорской семьи. Так, именно при Александре III великий князь Михаил Михайлович (1861–1829) получил незатейливое прозвище Миша-дурак. Оставивших по себе мрачную память великих княгинь черногорок Милицу и Стану, родственники за глаза величали Сциллой и Харибдой⁹⁵⁶. Надо сказать, что любящая родня «пригвоздила» семейным, нелестным прозвищем и Николая II. Великий князь Николай Михайлович за глаза называл своего племянника не иначе как «наш дурачок Ники».

Имела свои прозвища и многочисленная европейская родня. Английскую королеву Викторию (1838–1901) при Российском дворе привычно называли Гранни. Принца прусского Сигзимунда-Вильгельма – Бобби, германского императора Вильгельма II – дядей Вилли. Марию Максимилиановну, принцессу баденскую, попросту называли тетей Марусей. Таких имен было множество. Поэтому внешняя европейская политика вплоть до начала XX в. имела отчетливо выраженный семейный характер, когда бабушка Гранни могла по-семейному пожурить своего «внука», российского императора Ники, в присутствии дяди Вилли (германского императора Вильгельма II).

Когда Николай II женился, то светские сплетники немедленно отметили, что молодая жена «по-своему» называет мужа. Если раньше его дома звали Ника, то молодая императрица стала звать его Коко⁹⁵⁷. Впрочем, это имя не закрепилось в семье, и Александра Федоровна стала, как все, называть мужа Ники.

У императрицы Александры Федоровны были свои «имена». Так, в детстве она подписывала свои письма «М.К. № III», это сокращение детского прозвища – «Маленькая Королева № III»⁹⁵⁸. Свои письма к мужу она часто незатейливо подписывала «Твоя Старая Курица», «Твоя Старая Женушка». Однако, как правило, и за глаза, и в глаза ее называли Алике.

Носили домашние имена и дети Николая II. Так, третью дочь, великую княжну Марию Николаевну, сестры звали Машкой. Четвертую, великую княжну Анастасию Николаевну, самую заводную и шкодливую, – Швибздом⁹⁵⁹. У долгожданного цесаревича Алексея были только комплиментарные домашние прозвища. Родители в переписке называли его на английский манер – Бэби, Крошкой, или Солнечным лучом.

Дошедшая до нас переписка Николая II и императрицы Александры Федоровны позволяет реконструировать и то, как они называли часть своего окружения. Называли в основном по имени-отчеству. Но были и прозвища для лиц из ближайшего окружения. Анну Александровну Вырубову в письмах супруги называли Аней, Большой Бэби, в минуты раздражения Коровой, или Инвалидом. Воспитателя и учителя французского языка Пьера Жильяра звали в глаза Жиликом. Гоф-лектриссу императрицы Екатерину Адольфовну Шнейдер звали Триной, или Шнейдерляйн. Камер-юнгферу Александры Федоровны, приехавшую с ней из Германии в 1894 г., Марию Густавовну Тутельберг в семье называли Тюдельс. Камердинера Александры Федоровны Густава Генриховича Лио почему-то прозвали Листопадом.

Были свои имена и у лиц, входивших в ближайшую свиту. Фрейлину Анастасию Васильевну Гендрикову ласково называли

Настенькой. Адмирала Константина Дмитриевича Нилова прозвали Маленьким адмиралом, другого моряка, контр-адмирал Свиты Его Величества, командира императорской яхты «Штандарт», англомана Ивана Ивановича Чагина, называли между собой Джонни. Друга детства Николая П Александра Илларионовича Воронцова-Дашкова в глаза и за глаза звали попросту Сашкой. Имел свое прозвище и министр Императорского двора В.Б. Фредерикса, которого оба царственных супруга глубоко уважали. В своей переписке они называли его Стариком.

Когда в 1915 г. императрица Александра Федоровна начала втягиваться в политическую жизнь страны и почувствовала вкус к принятию управленческих и кадровых решений, то у них с мужем появились шифрованные прозвища, по поводу которых до настоящего времени ведутся споры.

Например, известно, что принца Александра Петровича Ольденбургского в «семье» называли Алеком, а весьма пожилого премьера Ивана Логгиновича Горемыкина – Премудростью. Однако кому принадлежат прозвища Красная шапочка, Цветущий или Малина, до сих пор вызывает споры.